В 1982 году Гурченко снова снялась у Эльдара Рязанова в мелодраме «Вокзал для двоих», а за историей отношений ее героини с Платном (Олег Басилашвили) следила вся страна. Сколько лет Гурченко и Басилашвили играли в «Вокзал для двоих»? Родилась Людмила Гурченко 12 ноября 1935 года в Харькове, в творческой семье. В 1982 году Гурченко снова снялась у Эльдара Рязанова в мелодраме «Вокзал для двоих», а за историей отношений ее героини с Платном (Олег Басилашвили) следила вся страна.
Что пришлось пережить Людмиле Гурченко и Олегу Басилашвили на съемках «Вокзала для двоих»
«Героине было 18»: как ради Людмилы Гурченко изменили сюжет «Вокзала для двоих». Эльдар Рязанов после «Карнавальной» не снимал актрису более 20 лет и заново открыл её для себя в 1980 году. Возраст Софии Гурченко во время съемок фильма. Принято считать, что потом в жизни Гурченко начался «страшный период забвения»: 15 лет она будто бы нигде не снималась. Людмила Гурченко: Новости.
Сегодня исполнилось бы 80 лет Людмиле Гурченко...
Имя: Людмила Гурченко (Lyudmila Gurchenko) Дата рождения: 12 ноября 1935 г. Знак зодиака: Скорпион Возраст: 75 лет Дата смерти: 30 марта 2011 г. Место. Возраст Софии Гурченко во время съемок фильма. Мой любимый фильм уже многие годы лучшая игра лучшие артисты. 7. Показать список оценивших. Гурченко и «Вокзал для двоих»: сколько лет было знаменитой актрисе?
Гурченко, Людмила Марковна
Людмила Марковна Гу́рченко — советская и российская актриса, эстрадная певица, композитор, режиссёр, сценарист, писатель. народная артистка СССР (1983). Сколько лет Владимиру Меньшову и Людмиле Гурченко? Вокзал для двоих: узнайте возраст знаменитой пары. ты еще молод, а играешь пенсионера – Самые лучшие и интересные новости по теме: Союз, актеры, возраст на развлекательном портале Удивительно. В 1982 году Людмила Гурченко сыграла одну из своих главных ролей – официантку Веру. Кадр из фильма «Вокзал для двоих», режиссёр Эльдар Рязанов, 1982 год. Родилась Людмила Гурченко 12 ноября 1935 года в Харькове, в творческой семье.
Сегодня исполнилось бы 80 лет Людмиле Гурченко...
Гурченко спела и станцевала очень лихо и была непередаваемо похожа на оригинал, который она то ли бессознательно, то ли с умыслом копировала. Было ясно, что Лолита Торрес являлась ее тогдашним кумиром. Однако кандидатура Гурченко была отклонена как съемочной группой, так и художественным советом. Дело в том, что снимать картину поручили молодому оператору-дебютанту и он снял Гурченко так, что ее невозможно было узнать: на экране пел и плясал просто-напросто уродец. Несмотря на несомненную одаренность молодой артистки, было ясно, что она никогда не будет сниматься. Художественный совет единодушно утвердил другую девушку, извлеченную нами из самодеятельности, которая была очаровательна, мило напевала и прелестно улыбалась. Начались съемки. Уже на третий съемочный день я понял, что все мы обманулись.
Наша «героиня» выдала на кинопробе, по сути, все, что умела. Это был ее творческий потолок. Профессией она не владела, а нужно было каждый день работать, играть, лепить образ, обогащать неважно выписанную роль, вносить свой личный, душевный багаж. А на экране действовал персонаж довольно скучный, монотонный, однообразный. Стало ясно: надо немедленно менять героиню. Сделать это было непросто — ведь наносилась глубокая травма ни в чем не виноватой, милой, симпатичной девушке. Но интересы картины правда, они совпадали с моими требовали, чтобы я через это переступил.
Иного выхода не было. И я отправился к директору студии И. Пырьеву с повинной. Правда, он, как председатель художественного совета студии, тоже был не безгрешен: именно он утвердил эту кандидатуру. Я показал ему первые съемки и попросил разрешения на замену исполнительницы. На кого ее надо было менять, я, признаюсь, точно не знал. Единственное, в чем я был уверен, — это не Гурченко.
Однако Иван Александрович предложил именно Гурченко. Я изумился, потому что до сих пор он был активно против. Такой неожиданный поворот во мнении директора «Мосфильма» произошел потому, что за несколько дней до моего прихода Пырьев лично познакомился с Гурченко, рассмотрел ее, побеседовал, и она ему очень понравилась. К этому времени «Карнавальную ночь» снимал уже другой оператор, маститый и опытный. Предыдущего, так как на кинопробах он смог исказить внешность не только никому не ведомой Гурченко, но и ряда других артисток, вполне «киногеничных», с работы над фильмом сняли. Было сделано еще несколько проб грима, оператор поискал освещение, выявляющее достоинства лица. Что касается фигуры, то здесь все было в порядке, талия была такой тонкой, что это казалось неправдоподобным.
С учетом изящного сложения Люси сшили платья, которые ей очень шли. И в результате на экране возник облик милой, славной, привлекательной девушки, какой ее и запомнили многочисленные зрители «Карнавальной ночи». Тогда я впервые понял, как много зависит в нашем кинематографическом деле от оператора, от гримера, от художника по костюмам. Казалось, все это — иллюстрация к известной старинной поговорке: «половина нашей красоты принадлежит парикмахерам и портным». И все-таки не совсем так. Красота человеческая в первую очередь светится изнутри, и, если не прекрасна, не талантлива душа, никакие внешние ухищрения не помогут. Случай с Людмилой Гурченко был именно таков.
Душа молодой актрисы пела, излучала талант, а темперамент бил во все барабаны. Здесь работу гримеров и костюмеров можно было сравнить с огранкой бриллианта. Главное же в том, что бриллиант — был! Вторая наша встреча с Л. Гурченко произошла во время съемок «Человека ниоткуда». Но в этой картине доминировали три мужские роли, а женская, хоть и считалась главной, на самом деле была очень даже второстепенной. И не только по степени присутствия героини на экране.
Роль была не выписана, лишь едва обозначена. Зацепиться за какую-нибудь черту характера, развить, обогатить эту схему оказалось не по плечу ни артистке, ни мне. Эта работа прошла для нашего творческого дуэта бесследно. Жизнь разводила нас в разные стороны. Однако я помнил наш общий успех в первой комедии, помнил, как славно и дружно мы тогда работали. Приступая к постановке «Гусарской баллады», я, конечно же, наметил Л. Гурченко как одну из кандидаток на главную роль.
Правда, меня смущало, что ее хрупкая, субтильная фигурка будет выглядеть не совсем убедительно в воинских эпизодах, в кавалерийских погонях, в фехтовальных схватках, но я верил в талант артистки и надеялся, что это удастся преодолеть. Однако кинопроба получилась неудачной. Актриса оказалась не готова к съемке, путала текст, играла вяло, неуверенно. Это огорчило меня. Я считал, что ради такой роли надо выложиться до конца, подготовиться изо всех своих сил и возможностей. Подобная мобилизация подразумевалась сама собой. Потом, уже много лет спустя, я узнал, что кинопроба совпала с трудным периодом жизни артистки и именно в эти дни ей было особенно тяжело.
Но она, как человек гордый, не сказала мне об этом ни слова, а я расценил ее неудачу по-своему. Должно быть, я проявил тогда определенную нечуткость. Я решил, что она оказалась актрисой лишь одной роли. И в глубине души поставил на ней крест. Судьба развела нас на долгий срок. Следующая наша несостоявшаяся совместная работа — «Ирония судьбы». Здесь соединилось несколько фатальных факторов, в результате которых Гурченко так и не сыграла роль Нади Шевелевой, хотя, без сомнения, могла бы это сделать блистательно.
К этому времени за ее спиной были прекрасные работы в фильмах «Старые стены», «Соломенная шляпка» и немало других. Жребий свел Гурченко на кинопробе с Андреем Мироновым. И то, что она играла прежде в паре с Мироновым в «Соломенной шляпке», оказало в данной ситуации дурную услугу обоим исполнителям. Они, как давно и хорошо сыгранный эстрадный дуэт, понеслись в лихой комедийной манере, очень далекой от моих режиссерских намерений. Перед камерой играли два комедийных «зубра», которые не могли соскочить с манеры и интонации «Соломенной шляпки». На экране действовали жизнерадостные и смешные персонажи, но «из другой оперы». Это был период, когда я сам прощался с условной комедийной легкостью, искал новую стилистику, другую интонацию.
Поэтому и отверг эту уверенную актерскую пару. Боялся, что они собьют меня с толку. Я еще сам только-только нащупывал что-то новое для себя, сам еще не был достаточно тверд. Поработав над «Вокзалом для двоих» целый год с Гурченко, общаясь ежедневно, я хорошо изучил ее характер. Я знаю, что она стеснительна, застенчива, уязвима. Она много натерпелась в жизни и частенько ставит эдакий заслон между собой и человеком, которого не хочет пустить в свой внутренний мир. В этих случаях она прибегает к маске, а так как артистка она превосходная, у нее это получается очень убедительно.
Я же принял ее защитные приспособления за чистую монету, и это в очередной раз оттолкнуло меня. Сейчас я убежден, что если бы мы к тому времени были более близко знакомы, я разобрался бы в ее человеческих особенностях и смог бы отделить шелуху, наносное от тонкой душевной сущности. Однако этого не случилось, и я своим отказом нанес актрисе еще одну, весьма глубокую психологическую рану. После этого, казалось, уже ничто не смогло бы нас сблизить. Наши пути разошлись. Но жизнь — забавная штука, и она выделывает иной раз самые неожиданные фортели... Когда на творческих встречах Людмилу Гурченко спрашивали в записках: «Почему вы не снимаетесь в фильмах Рязанова?
Как же так? Публике Гурченко нравится, а Рязанову, видите ли, нет! Когда в прессе появились заметки о том, что мы снова работаем вместе, я тоже стал получать на встречах со зрителями записки такого рода: «Почему вы так долго не снимали в своих фильмах Гурченко, а теперь снимаете? На первую половину вопроса — почему не снимал — я уже ответил. Постараюсь ответить на вторую — почему стал снимать. Наш обратный ход друг к другу сопровождался также цепью случайностей. Может быть, так распорядилась судьба.
Где-то в конце восьмидесятого года мы с Гурченко неожиданно друг для друга оказались за одним столиком на вечере «При свечах» в Доме актера. Моя жена и Людмила Марковна они были до этого незнакомы сидели рядом, плечом к плечу — в помещении было очень тесно. Они очень понравились друг другу и как-то сразу нашли общий язык. Напряженности, которая могла бы возникнуть за нашим столиком, благодаря этому не произошло. Наоборот, говорились какие-то добрые, любезные слова, причем они были искренни. Незадолго до того вышла картина «Пять вечеров», где Людмила Марковна сыграла главную роль по самому высшему актерскому пилотажу. Следующая встреча была, если так можно выразиться, односторонней.
Я болел, отлеживался дома и в этот вечер устроился перед телевизором. Показывали премьеру передачи «Песни военных лет» в исполнении Людмилы Гурченко. Я немного побаивался этого. Помнил телевизионный «Бенефис» Гурченко, где, с моей точки зрения, рядом с великолепными номерами были некоторые излишества, и опасался как бы не случилось подобного здесь.
Вопреки протестам комиссии подбежала к роялю и начала, наигрывая, петь все, что знала из репертуара популярных певиц. Потом зачем-то пошла танцевать.
Члены приемной комиссии захлебывались хохотом. И, тем не менее, Гурченко повезло: среди экзаменаторов были актриса Тамара Макарова и ее муж, режиссер Сергей Герасимов; они-то и разглядели в смешной девчонке талант. Макарова вскоре лично подыскала для Гурченко первую роль в кино - эпизод в фильме «Дорога правды», где сама играла главную роль. Кадр из фильма «Дорога правды» Фильм вышел на экраны в 1956-м, и тогда же вышли еще три картины, к которым имела отношение Гурченко. В «Сердце бьется вновь» роль была подраматичнее и побольше. В фильм «Человек родился», поставленный ее первым мужем Василием Ордынским, ее не взяли из-за украинского «говора» - но, по иронии судьбы, к моменту окончания съемок она от него избавилась и в итоге озвучила Ольгу Бган, сыгравшую ту самую роль, о которой она мечтала.
Ну и, наконец, она чудом попала в «Карнавальную ночь» к дебютанту Эльдару Рязанову. Чудом - потому что изначально ее пробы никому не понравились «на экране моська какая-то получилась», как рассказывала Гурченко в интервью. Гурченко чудом попала в «Карнавальную ночь» Положение поправил директор «Мосфильма» Иван Пырьев, который, по сути, выступал в роли продюсера «Карнавальной ночи» и столкнулся с Гурченко в коридоре студии. Увидев Пырьева, она «от волнения «завиляла юбками вовсю» и начала гримасничать. Он остановился, разговорился с ней, отвел в съемочный павильон и попросил другого оператора чуть иначе выставить свет: «Поработай над портретом - и будет человек». Эльдару Рязанову актриса все равно не казалась идеалом «ему категорически не нравились мои штучки-дрючки» , но он не мог спорить с Пырьевым.
И когда через несколько месяцев «Карнавальная ночь» вышла в прокат, Гурченко вмиг стала одной из самых знаменитых молодых артисток в СССР. В Советском Союзе это было невозможно. Гурченко стала участвовать в «левых» концертах, за которые ей платили наличными в «голубых конвертах». И в «Комсомольской правде» вскоре появился фельетон «Чечетка налево». Ее партнеров наказали тогда очень строго, с Людмилой же обошлись мягко: все-таки талантливая, снималась - в главной роли, неудобно как-то. Снисходительность товарищей не пошла молодой актрисе впрок.
Для виду покаявшись, она вскоре снова отправилась в очередные вояжи. Концерт в клубе шпульно-катушечной фабрики, о котором мы уже рассказали. Концерт в Подрезкове.
На момент съемок фильма, которые проходили в 1982 году, актрисе было 47 лет. Она смогла великолепно воплотить образ Галы, молодой женщины, влюбленной в жизнь и своего партнера по фильму Александра Каллинина, которым тогда было 52 года. Роль Галы была одной из ключевых в карьере Людмилы Гурченко и принесла ей заслуженное признание как актрисе и режиссеру фильма.
Вышли несколько пластинок с песнями в исполнении Людмилы Гурченко. Нашли ошибку? Сообщите нам, и мы устраним этот недочет.
«Героине было 18»: как ради Людмилы Гурченко изменили сюжет «Вокзала для двоих»
Они, как давно и хорошо сыгранный эстрадный дуэт, понеслись в лихой комедийной манере, очень далекой от моих режиссерских намерений. Перед камерой играли два комедийных «зубра», которые не могли соскочить с манеры и интонации «Соломенной шляпки». На экране действовали жизнерадостные и смешные персонажи, но «из другой оперы». Это был период, когда я сам прощался с условной комедийной легкостью, искал новую стилистику, другую интонацию. Поэтому и отверг эту уверенную актерскую пару. Боялся, что они собьют меня с толку. Я еще сам только-только нащупывал что-то новое для себя, сам еще не был достаточно тверд. Поработав над «Вокзалом для двоих» целый год с Гурченко, общаясь ежедневно, я хорошо изучил ее характер. Я знаю, что она стеснительна, застенчива, уязвима. Она много натерпелась в жизни и частенько ставит эдакий заслон между собой и человеком, которого не хочет пустить в свой внутренний мир.
В этих случаях она прибегает к маске, а так как артистка она превосходная, у нее это получается очень убедительно. Я же принял ее защитные приспособления за чистую монету, и это в очередной раз оттолкнуло меня. Сейчас я убежден, что если бы мы к тому времени были более близко знакомы, я разобрался бы в ее человеческих особенностях и смог бы отделить шелуху, наносное от тонкой душевной сущности. Однако этого не случилось, и я своим отказом нанес актрисе еще одну, весьма глубокую психологическую рану. После этого, казалось, уже ничто не смогло бы нас сблизить. Наши пути разошлись. Но жизнь — забавная штука, и она выделывает иной раз самые неожиданные фортели... Когда на творческих встречах Людмилу Гурченко спрашивали в записках: «Почему вы не снимаетесь в фильмах Рязанова? Как же так?
Публике Гурченко нравится, а Рязанову, видите ли, нет! Когда в прессе появились заметки о том, что мы снова работаем вместе, я тоже стал получать на встречах со зрителями записки такого рода: «Почему вы так долго не снимали в своих фильмах Гурченко, а теперь снимаете? На первую половину вопроса — почему не снимал — я уже ответил. Постараюсь ответить на вторую — почему стал снимать. Наш обратный ход друг к другу сопровождался также цепью случайностей. Может быть, так распорядилась судьба. Где-то в конце восьмидесятого года мы с Гурченко неожиданно друг для друга оказались за одним столиком на вечере «При свечах» в Доме актера. Моя жена и Людмила Марковна они были до этого незнакомы сидели рядом, плечом к плечу — в помещении было очень тесно. Они очень понравились друг другу и как-то сразу нашли общий язык.
Напряженности, которая могла бы возникнуть за нашим столиком, благодаря этому не произошло. Наоборот, говорились какие-то добрые, любезные слова, причем они были искренни. Незадолго до того вышла картина «Пять вечеров», где Людмила Марковна сыграла главную роль по самому высшему актерскому пилотажу. Следующая встреча была, если так можно выразиться, односторонней. Я болел, отлеживался дома и в этот вечер устроился перед телевизором. Показывали премьеру передачи «Песни военных лет» в исполнении Людмилы Гурченко. Я немного побаивался этого. Помнил телевизионный «Бенефис» Гурченко, где, с моей точки зрения, рядом с великолепными номерами были некоторые излишества, и опасался как бы не случилось подобного здесь. Песни войны — это песни моего детства и юности, я их знал все наизусть, они были драгоценным куском моей биографии как и многих других людей.
В их исполнении была невозможна даже малейшая бестактность. А когда пошла передача и в начале ее потекли хроникальные кадры войны, я подумал, что это — ошибка. Ведь соперничать артистке с документальным материалом невозможно, эти кадры обязательно усугубят любую неточность исполнительницы, проявят, подчеркнут, что то — настоящее, а это — нет. Но ничего подобного не случилось! Актриса вложила в песни военных лет всю горечь своего «взрослого детства», проведенного в оккупированном фашистами Харькове. Это была очень личная передача, исполненная с тонкостью, ностальгией, душевной нежностью, с безупречным вкусом. Во время исполнения этих песен Людмилой Марковной у меня то подступал комок к горлу; то появлялись на глазах слезы. Я испытал подлинное потрясение и был бесконечно благодарен актрисе. Разыскал ее телефон и позвонил.
Но она находилась в это время в Венгрии, и я обрушил на ее мужа взволнованный поток своей горячей признательности. А позже, в начале 1981 года, на телевидении задумали снять передачу о песнях и музыке в моих фильмах. Делать такую передачу без фрагментов из «Карнавальной ночи» и без участия Гурченко казалось обидным. Но я не стал ей звонить сам, опасаясь нарваться на отказ, а попросил сделать это редактора передачи Тамару Якжину. Гурченко сразу же согласилась. Как будто не было обид, горечи, унижений. Наступил день съемки. Мы не встречались заранее, не обсуждали, о чем будем толковать, не сговаривались ни о чем. Мы оба оказались перед телекамерами, а между нами пролегло больше двадцати лет отдаленности.
И вот начался разговор — мы оба нервничали, забыли о том, что нас снимают. Это было выяснение отношений перед стомиллионной аудиторией. Вернее, не совсем так. Просто мы говорили друг другу то, что думали, откинув в сторону мелочное и несущественное. Этот эпизод, если только можно так назвать кусок нашей жизни, стал, как мне многие говорили, украшением передачи, но он сделал большее — окончательно сломал барьер, разделявший нас долгие годы. А дальше судьба продолжала свое дело — она свела нас вместе во время отпуска, и мы — моя жена, я и Гурченко — провели две недели в Пицунде. За эти годы каждый из нас изменился, и, встретившись снова, мы как бы открывали друг друга. Во всяком случае, о своем новом открытии Гурченко я могу сказать с уверенностью. Она оказалась замечательным рассказчиком, наблюдательным, метким, язвительным, одновременно веселым и серьезным.
Я узнал о многом, что ей пришлось пережить. Жизнь не жалела ее, у нее были тяжелые длинные годы забвения и безработицы. Но об этом она написала сама. Прочтите ее самобытную, искреннюю, исповедальную повесть «Мое взрослое детство» и книгу «Аплодисменты, аплодисменты», и вы убедитесь, что здесь открылось еще одно богатство ее поистине неисчерпаемой творческой натуры — литературный дар. Действительно, «если человек талантлив, он талантлив во всем». Я же могу говорить об этих годах только, как выражаются, «со своей колокольни»... В «Карнавальной ночи» в роли Леночки Крыловой впервые раскрылись комедийность, легкость, пластичность актрисы, ее вокальное и танцевальное искусство. Гурченко, как мне кажется, прекрасно справилась с ролью молодежной заводилы, эдакого темпераментного чертенка в юбке, которая становится мягкой и женственной под влиянием любви. Она лихо сыграла, но это не было результатом накопленного мастерства, не являлось итогом осознанного построения роли.
Это была, скорее, стихия юности, рвущаяся наружу. Композитор, оператор, художники по гриму и костюму, режиссер, балетмейстер вводили ее в нужное русло, направляли, отсекали излишества, подсказывали, помогали. А дальше случилось неожиданное: мы — я и она, как говорят, «проснулись знаменитыми». Причем проснулись порознь. Представьте, на двадцатилетнюю студентку, приехавшую в Москву из провинции, свалилась всесоюзная, поистине оглушительная слава. После «Карнавальной ночи» ее имя сразу стало известно всему народу. Тысячи лестных писем. Заграничные поездки. Творческие встречи.
Ее рвут на части. А ей, повторяю, всего двадцать лет. В подобной ситуации очень трудно удержаться от того, чтобы не «закружилась головка». Немедленно со всех киностудий полетело множество предложений. И, как водится, в основном приглашали играть более бледные копии героини «Карнавальной ночи». Силы воли, а может, и понимания, что надо отказываться от подобных ролей, не хватало. И на экранах стали появляться персонажи Гурченко, напоминающие клише с ею же созданного оригинала. Творческая репутация актрисы от роли к роли падала. Наступило время, когда ее почти не приглашали сниматься или же предлагали нечто очень убогое.
И она была вынуждена соглашаться. Ведь жить и есть-то надо! Это были горькие годы. Актриса металась по разным театрам, стараясь найти отдушину на сценических подмостках. Людмила Марковна сочиняла музыку и песни, думая, что, возможно, в этом ее подлинное призвание. Ее активная творческая натура искала выход, она старалась удержаться на поверхности всеми силами. Большинству актрис в подобной ситуации уже никогда не удалось бы выкарабкаться из руин. Однако жизнеспособность Гурченко, ее внутренняя душевная мощь, ее любовь к своей профессии оказались поистине неиссякаемыми. Может, именно этот тяжелый период в жизни заставил ее передумать, перечувствовать, перерешить многое.
Собственный тяжелый опыт, как мне думается, выковал ее характер и углубил ее замечательный талант. Отныне выстраданное актрисой в жизни стало входить в ее роли, делая их более личными. Ее образы стали полнокровнее, объемнее, трагикомичнее, духовнее.
Мужья Людмилы Гурченко были людьми именитыми и связанными с ку льтурой. Так, в первый раз актриса, будучи 18-летней девушкой, пошла под венец с режиссером Василием Ордынским. Брак прожил всего два года.
Далее последовали такие же непродолжительные отношения со сценаристом Борисом Андроникашвили, а позже с актеро м Александром Фадеевым. В 1967 году Г урченко стала женой Иосифа Кобзона. Для э страдног о певца это б ыл второй брак , для актрисы — четвертый. Союз прожил три года. Затем артисты развелись. После Кобзона Гурченко наконец удалось найти долго вечную л юбовь.
Е е избранником стал пианист Константин Купервейс. Они решили не регистрировать отношения, но прожили вместе почти два десятка лет: с 1973 по 1991 год. В 1993 году Гурченко обручилась с продюсером Сергеем Сенин ым. Муж и жена не расставались вп лоть до 2011 го да, до смерти артистки. Девочка получила и мя Мария. Ей не довелось провести детство с матерью.
Почти сразу после рождения Марию отдали на воспитание бабушке. Гурченко предпочла карьеру семье. Жизнь Марии сложилас ь трагично. Она родила сына и дочь — Марка и Елену. Не дожив до совершеннолетия, Марк, он же старший внук Гурченко, скончался. Причиной смерти стало злоупот ребление наркотиками.
Сама Мария прожила всего 58 лет. Она ушла из жизни в 2017 году. Впрочем, не обошлось и без светлых моментов. Людмила Гурченко успела застать правнучку Таисию.
Кстати, Ипполита в картине «Ирония судьбы» должен был играть именно Басилашвили. Но как раз в это время у артиста скоропостижно скончался отец, поэтому роль пришлось отдать Юрию Яковлеву. Зато Олег с успехом снялся в последующих картинах Рязанова — «Служебный роман» и «О бедном гусаре замолвите слово». Настолько успешно, что после премьеры последней Рязанов написал шуточную расписку, где брал на себя обязательства снимать Басилашвили во всех своих фильмах. Спустя время, уже вынашивая в уме сценарий «Вокзала для двоих», Эльдар Александрович в коридоре Мосфильма столкнулся с Басилашвили.
У меня в кармане документ, что ты обязуешься снимать меня в каждой следующей ленте. Так что вызывай, я готов! Но ни одна из многочисленных претенденток ему не понравилась. Тогда кто-то из ассистентов и порекомендовал режиссеру обратить внимание на Людмилу Гурченко. Рязанов долго сопротивлялся — еще после совместной работы на «Карнавальной ночи» у них с Гурченко сложились весьма прохладные отношения. Но время шло, а главной героини все не было. И вот однажды в конце 1980 года Рязанов с женой и Людмила Марковна случайно оказались за одним столиком в Доме актера. И, пообщавшись с актрисой весь вечер, режиссер, по его словам, открыл свою бывшую звезду заново. Тогда-то Рязанов и понял, что Гурченко идеально подходит на роль главной героини «Вокзала для двоих».
Она в какой-то степени играла эту женщину окраины, но в какой-то степени и была ею. Провинциальная русская баба — часть ее богатой и сложной натуры», — писал Рязанов. Однако этот факт совсем не смутил Рязанова и на первый съемочный день он запланировал снимать сцену в купе, в которой Платону и Вере нужно целоваться. К удивлению режиссера, Басилашвили это категорически не понравилось. Будучи по натуре замкнутым и немного стеснительным, Олег сказал, что не может вот так сходу целоваться с незнакомой ему женщиной.
Как люди, которые прошли все испытания, размолвки, интриги, сплетни, зависть. Переступили через все и снова вместе. Мы победили. Недавно Эльдар рассказывал мне, что только после «Карнавальной ночи», когда он выходил к зрителям, зал стоял. И вот после «Старых кляч» точно так же. В феврале 2011 года Гурченко попала в больницу с переломом бедра. Последней ее работой после удачно перенесенной операции стал клип на песню Земфиры «Хочешь? Гурченко было 75 лет. Мама и бабушка — монолог от первого лица Кроме единственной дочери Маши в жизни Гурченко были внук Марк и внучка Леночка, которых она бесконечно любила и баловала, как настоящая бабушка. О дочке Маше: Когда до отчаяния сознаю, что я плохая мать, — начинаю впопыхах наверстывать упущенное, подлизываться и угождать. Но в этой профессии потери не наверстаешь. Мать — это всегда. Ежеминутно, постоянно. Я переживала, что во время гастролей Маша оставалась со случайными людьми. Уезжаешь на неделю, а душа болит. И боишься звонить, а вдруг подружка забросила девочку. И летишь в Москву. И крутишься вокруг ребенка. И уроки с ним делаешь. И все покупаешь. И зоопарк и кино. А потом проходит время… Жить надо. И опять гастроли. И опять не с кем оставить девочку. Мой ребенок не избалован. С шести лет она отлично справлялась с магазинами. Все покупала, да еще и без очереди. Сначала без очереди потому, что маленькая. А в десять лет могла присочинить, что мама больная, что в больницу опаздывает. С детства на долю ей выпали недетские заботы — помочь маме выстоять, не потерять стержня, веры в людей, не осесть, не раствориться в суете, не плыть по течению. Она тихо жила рядом, помогая изо всех своих детских сил, и, наверное, чувствовала — об этом говорили ее печальные недетские глаза, — что жизнь может втолкнуть человека в такие тупики, загнать в такие дебри, откуда нет выхода. Она бывала по целым дням одна. Когда ей становилось невмоготу, она звонила моим друзьям. Моя Маша никогда не кичилась известностью своей мамы. До замужества была незлобивой, не завистливой и не хвастливой. Девочка красивая, приятная, хоть и несобранная. Ее муж — одноклассник. Девочками не увлекался. Увлекался обменом и перепродажей книг, тогда они были в цене. Ходил в поношенных вещах. Вот, думала, скромный парень, не будет упрекать мою дочь, что преподнес ей машины, роскошь и деньги. О внуке Марке: Сбылась моя тайная мечта — мальчик! И природа, обойдя меня, наградила мою дочь талантом — быть матерью. Вот она — настоящая, прекрасная мама. Я ей завидую. У нее сын Марк. Он жил со своими родителями, которые захотели детей воспитывать по-своему: платные колледжи, зарубежные поездки, учеба в Англии — так, как принято в последние годы в имущих семьях. Какое-то странное было соревнование. Вы известная артистка, но мы тоже не лыком шиты. У вас одно видео, а у нас два. Когда и откуда это появилось? Вижу сейчас. Совершенно незнакомый мне молодой мужчина лет двадцати пяти. Красив как бог! Бедный Ди Каприо… Не узнаю мальчика. Моднейшая стрижка, голова выкрашена в светлые тона, черты лица заострились, ушла детская пухлость и смешной широковатый нос. В лице все выстроилось в совершенную красоту. Длинные густые темные ресницы и изумительные верхние веки. О внучке Леночке: Леночка «Капошина», так ее называла моя мама. Лена все время что-то складывала, перекладывала, копошилась в своих игрушках. Она была остроумной женщиной: «Капошная» — смешно и весело. Мне нравилось, хотя Леночка больше любит, когда ее зовут Аленкой. Я и не спорю, но разве можно объяснить, почему, когда произносишь «Капошная», внутри разливается особое родственное счастье. Слов для объяснения нет. Счастье разливается. И все… О семье: Однажды на встрече со зрителями Никита Михалков сказал, что есть актрисы, которые семью, ребенка не променяют на хорошую роль, и, покосившись в мою сторону, сказал, что «она» за хорошую роль может поджечь свой дом, сама принесет керосин, — потом будет раскаяние, суд, но роль она сыграет. Я тогда, аж, сжалась вся. Да нет, не подожгла бы я дом, конечно. И все же это правда. Все мои недуги в работе излечиваются. Но если что-то не так в работе — дом меня не излечит. Дом, мой дорогой дом, прости. Прости меня, любимая семья, за то, что ты в жизни для меня не главное. Подписывайтесь на «Газету.
Гурченко, Людмила Марковна
Сколько лет было Гурченко, когда снимали «Вокзал для двоих». Сколько лет Гурченко в Вокзале для двоих — уникальная история неиссякаемой любви и таланта. "Вокзал для двоих" (1982) "Вокзал для двоих" (1982). Тогда-то Рязанов и понял, что Гурченко идеально подходит на роль главной героини «Вокзала для двоих». «Вокзал для двоих» мы (и, уверены, ты тоже) пересматривали сотни раз.
Сколько лет гурченко в вокзале для двоих
Биография Людмилы Гурченко – семья, театральная деятельность, роли в кино, фильмография, личная жизнь – мужья, отношения с дочерью, причина смерти, фото. Сколько лет было Гурченко, когда снимали «Вокзал для двоих». Имя: Людмила Гурченко (Lyudmila Gurchenko) Дата рождения: 12 ноября 1935 г. Знак зодиака: Скорпион Возраст: 75 лет Дата смерти: 30 марта 2011 г. Место. Сегодня представить себе трогательную комедию «Вокзала для двоих» без Людмилы Гурченко и Олега Басилашвили просто невозможно. "Вокзал для двоих" (1982) "Вокзал для двоих" (1982).