Дальше будем выяснять, происходит ли это во всех случаях или только в некоторых, будем дифференцировать поведение раковых клеток и пытаться предсказать их поведение в тех или иных случаях, а самое главное — постараемся понять, что делать. Создатели препарата рассчитывают, что его можно будет использовать не только для лечения меланомы и рака лёгких, но и других видов онкологии.
«Клетки-убийцы»: Российские ученые начали испытания вакцины от рака
На испытания препарата, обозначенного как мРНК-4157 (V940), были привлечены сотни добровольцев. Другими словами, лекарство от злокачественных опухолей будут выращивать из клеток самого больного. Эффективность нового российского препарата для лечения онкозаболеваний с помощью света может достигать почти 100%. Победа над онкологией: учёные создали таблетку от рака, которая спасёт миллионы жизней.
Российские ученые близки к созданию вакцины против рака. Что о ней известно?
Медицина Российские ученые разработали вещества для лечения агрессивных форм рака Российские ученые разработали вещества для лечения агрессивных форм рака 22 апреля 2024 7:00 685 Получить новые вещества с высокой противораковой активностью удалось коллективу ученых из Северо-Кавказского федерального университета СКФУ в составе международного исследовательского коллектива, рассказали в «РИА Новости». Полученные соединения прошли испытания на предмет активности против наиболее агрессивных форм рака, которые не поддаются лечению большинством известных препаратов. Сегодня в клинической практике для лечения агрессивных и запущенных форм рака используют соединения, которые являются токсичными и оставляют продукты распада клеток в организме, что недопустимо в случае опухолей мозга. Поэтому является важным искать новые препараты, которые будут дезактивировать онкоклетки.
Говорят, у них больше побочных эффектов.
Что делать, если лекарства не выдают? Что мне делать сейчас? В марте некоторые фармацевтические компании объявили о приостановке работы в России. Например, Pfizer прекращает инвестиции, рекламные кампании и клинические исследования, но продолжит поставлять медикаменты.
Несмотря на то, что поставки не остановлены, проблемы могут возникнуть с логистикой и оплатой. Уже сейчас есть информация о проблемах с доставкой сырья для лекарств, которые производятся в России. Рассказываем, о чем сейчас важно знать пациентам с онкологическими заболеваниями. Материал будет обновляться.
Да, люди с онкологическими заболеваниями могут получать лекарства бесплатно по рецепту от врача. Речь идет о медикаментах, входящих в список жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов ЖНВЛП и региональные перечни льготных лекарств. ЖНВЛП — это перечень медикаментов, цена которых регулируется государством. Оно устанавливает предельную отпускную цену на ЖНВЛП для производителей и предельные наценки для оптовых и розничных продавцов.
В перечне указывают не торговое название, а действующее вещество препарата МНН, международное непатентованное наименование и его лекарственные формы — например, таблетка, капсула или раствор для внутривенного введения. В первую очередь лекарства из ЖНВЛП применяют для лечения в стационаре — как в круглосуточном, так и дневном. В этом случае обеспечение препаратами входит в тариф ОМС. При этом если пациенту в стационаре необходим препарат, не входящий в ЖНВЛП, решение о назначении такого препарата принимает врачебная комиссия медицинской организации.
Лекарство в этом случае человек также получает бесплатно. В перечень жизненно необходимых лекарств входят все группы препаратов для лечения онкологических заболеваний — химио- и иммунотерапевтические, гормональные, таргетные. Лекарства разных торговых марок даже с одним действующим веществом могут отличаться, например, из-за оболочки препарата, добавления разных вспомогательных веществ, что может влиять на переносимость. Темозоломид — один из основных химиотерапевтических препаратов, которым лечат злокачественные опухоли головного мозга.
Одновременно может применяться при лечении некоторых видов рака легкого и меланомы. Например, ондансетрон и метоклопрамид — против тошноты во время химиотерапии, трамадол сильнодействующий и фентанил — наркотический анальгетики для облегчения болевого синдрома. Часто в случае некоторых видов рака молочной железы в течение 5-10 лет после лечения прописывают гормональные препараты для снижения риска рецидива. К сопроводительной терапии также относятся препараты железа для лечения анемии», — отмечает врач-онколог, химиотерапевт Петербургского онкоцентра Татьяна Бобровицкая.
На федеральную льготу перечень ЖНВЛП вправе рассчитывать люди с инвалидностью при условии, что они не отказались от бесплатного лекарственного обеспечения в пользу денежной компенсации.
Эксперт добавил, что этот вид препаратов хорошо переносится пациентами и не имеет серьезных побочных эффектов. Ранее о новом препарате для лечения онкозаболеваний с помощью света рассказал мэр Москвы Сергей Собянин. Новый препарат начала выпускать столичная компания.
Например, уплотнения в груди, увеличение или потемнение родинок на теле, появление крови в кале... Но, к сожалению, большинство заболеваний человек самостоятельно диагностировать не может, пока они не перешли в третью или четвертую стадию. Так, в более поздней стадии диагностируется опухоль поджелудочной железы: человек стремительно худеет, появляются боли.
Также человек не может самостоятельно распознать рак желудочно-кишечного тракта, пока опухоль не выросла и не стала давать симптоматику, и этот список можно продолжить. Самые популярные — скрининги рака молочной железы, прямой кишки, некоторые опухоли кожи, также дискутируется вопрос целесообразности компьютерной томографии как скринингового метода для обнаружения рака легких. Могу сказать, что во время пандемии коронавирусной инфекции рак легких на ранней стадии мы диагностировали гораздо чаще, чем в доковидный период, потому что всем пациентам стали делать компьютерную томографию. И таким образом случайно обнаруживали опухоли. Теперь о маркерах: это, безусловно, шаг вперед в науке и клинической практике, но только в тех случаях, когда речь идет о прогнозе рецидива рака. А вот эффективности для достоверного выявления рака они не показали, поэтому не могут быть рекомендованы для первичной диагностики. Поэтому не стоит поддаваться уловкам некоторых коммерческих клиник и сдавать всевозможные виды анализов на онкомаркеры в качестве единственного метода выявления злокачественных новообразований: это дорого и неэффективно.
Вирусы вообще провоцируют рак? Но вообще, вирусная природа рака не доказана, иначе все онкологи умирали бы от рака. Мы каждый день общаемся с онкологическими больными, режемся, колемся, но повышенной заболеваемости среди онкологов нет. Правда, одно исключение все-таки есть: вирус папилломы человека. Он передается половым путем и может вызвать развитие рака шейки матки. И как правильно это делать? Одного нужно успокоить, утешить, чтобы человеку даже в голову не пришло обратиться к экстрасенсу или к народным методам лечения.
К сожалению, такие случаи тоже бывают. Другому человеку надо иногда сказать жестко, что, мол, не мы должны уговаривать тебя лечиться, а ты нас. Говорить о раке всегда нелегко.
О создании в Казахстане нового препарата от рака заявили в правительстве
И иммунная система пропускает такую опухоль, позволяя ей метастазировать. Поэтому ученые начали работать над препаратами, задача которых — помогать иммунной системе распознавать и атковать раковые клетки. Так появились ингибиторы PD-1 и PD-L1 — принципиально новые препараты, которые делают опухоль «видимой», не позволяют белкам PD-1 и PD-L1 «маскироваться» под здоровое клетки, а Т-лимфоциты таким образом могут справиться с болезнью. Такие препараты действуют на весь опухолевый процесс, не только на первичный очаг опухоли, поэтому они эффективны при метастатическом раке. Есть ли такие препараты в России? Первые иммунотерапевтические препараты были зарегистрированы в России в 2016 году для лечения метастатической меланомы и метастатического рака лёгкого. Затем появилось еще два препарата, и постепенно появляются новые показания для использования иммунотерапии: например, в качестве монотерапия или в комбинации с другими лекарствами они были одобрены для использования при метастатическом раке мочевого пузыря, рецидивирующем или метастатического плоскоклеточном раке головы и шеи, рецидивирующей лимфоме Ходжкина и тд. Чтобы понять перспективы применения препарата фармкомпании проводят глобальные клинические исследования: например, только для одного из иммунопрепаратов — Китруды пембролизумаба — его компания-производитель MSD организовала 500 различных клинических исследований по всему миру, определяющих возможности препарата в терапии более 30 видов злокачественных новообразований. Результаты этих исследований формируют доказательную базу для регистрации новых показаний к применению препарата. В чем сложности? Очень высокая цена на препараты: 2-3 недели применения могут обходиться в 250-300 тысяч рублей.
Как работает иммунотерапия опухолевых клеток Относительно новый метод лечения онкологии — стимуляция иммунной системы. В отличие от химиотерапии, иммунотерапия не уничтожает раковые клетки, а восстанавливает способность организма обнаруживать развитие новообразований и бороться с ними. Она проводится путем внутривенного введения препарата. Эффективность метода уже подтверждена: если раньше большинство людей с меланомой агрессивной разновидностью рака кожи погибали в первый год после постановки диагноза, то теперь даже на четвертой стадии заболевания каждый второй пациент может прожить шесть и более лет. Например, она опасна для пациентов с аутоиммунными заболеваниями, такими как псориаз. Кроме того, мишенью иммунной системы может стать не только злокачественная опухоль, но и здоровые ткани.
В тяжелых случаях пациент умирает от повреждения сердца или другого жизненно важного органа. Сейчас ученые разрабатывают новые вакцины, способные лечить и предотвращать рак без опасных побочных эффектов. Разработка препарата, предотвращающего повреждение этого гена, стала перспективным направлением в медицине.
Одно из самых выдающихся открытий за последнее время — разработка иммунологических препаратов. Суть их действия в том, чтобы сделать опухоль видимой для иммунитета. В частности, c этой задачей успешно справляется цитокиногенетическая терапия. Как работает новый способ? Как включить собственный противоопухолевый иммунитет против рака? Как отследить эффективность терапии?
Ответы на эти вопросы в нашей статье. Опытные врачи OncoCareClinic 308 обладают современными методиками лечения онкологии Антиметастатическое действие Цитокиногенетическая терапия — сравнительно новый способ лечения рака, с помощью которого удается вывести из тени злокачественное новообразование. Сегодня в России уже работает клиника, которая применяет цитокиногенетическую терапию для лечения рака - это OncoCareClinic 308. За год работы врачам удалось добиться заметных успехов: лечение прошли более 2500 онкопациентов с положительной динамикой.
Но многие опухоли на своей поверхности экспрессируют лиганд PD-L1, который взаимодействует с рецептором PD-1 на Т-лимфоцитах — это сложная формулировка означает, что некоторые опухоли обладают способностью становиться «невидимыми» для иммунитета. И иммунная система пропускает такую опухоль, позволяя ей метастазировать. Поэтому ученые начали работать над препаратами, задача которых — помогать иммунной системе распознавать и атковать раковые клетки. Так появились ингибиторы PD-1 и PD-L1 — принципиально новые препараты, которые делают опухоль «видимой», не позволяют белкам PD-1 и PD-L1 «маскироваться» под здоровое клетки, а Т-лимфоциты таким образом могут справиться с болезнью. Такие препараты действуют на весь опухолевый процесс, не только на первичный очаг опухоли, поэтому они эффективны при метастатическом раке. Есть ли такие препараты в России?
Первые иммунотерапевтические препараты были зарегистрированы в России в 2016 году для лечения метастатической меланомы и метастатического рака лёгкого. Затем появилось еще два препарата, и постепенно появляются новые показания для использования иммунотерапии: например, в качестве монотерапия или в комбинации с другими лекарствами они были одобрены для использования при метастатическом раке мочевого пузыря, рецидивирующем или метастатического плоскоклеточном раке головы и шеи, рецидивирующей лимфоме Ходжкина и тд. Чтобы понять перспективы применения препарата фармкомпании проводят глобальные клинические исследования: например, только для одного из иммунопрепаратов — Китруды пембролизумаба — его компания-производитель MSD организовала 500 различных клинических исследований по всему миру, определяющих возможности препарата в терапии более 30 видов злокачественных новообразований. Результаты этих исследований формируют доказательную базу для регистрации новых показаний к применению препарата. В чем сложности?
Новая медицинская реальность: как совсем скоро будут лечить рак
А «лекарство» может быть не привычной таблеткой или ампулой, а сложнейшей технологией, созданной по индивидуальному лекалу. Поможет ли комбинация препаратов преодолеть резистентность и получить лучшие результаты выживаемости? Еще одной разработкой российских ученых стал препарат для фотодинамической терапии рака. Для получения нужного эффекта достаточно всего несколько миллилитров лекарства, которое ещё месяц будет сражаться с опухолью. Новый российский препарат для лечения онкологических заболеваний при помощи света в ряде случаев эффективен до 100%, заявил заведующий отделением —.
Тянет на Нобеля: в КНР раскрыли главный секрет рака и придумали новое лекарство
Новый российский препарат для лечения рака с помощью света может достигать высокой эффективности. Поможет ли комбинация препаратов преодолеть резистентность и получить лучшие результаты выживаемости? Уникальная разработка российских ученых — препарат, который успешно борется с антибиотико-резистентностью, получил регистрацию Минздрава. Минпромторг готовит второй список приоритетных лекарственных препаратов для конкурса по программе «Продукты на полку». Прививка от рака, если она пройдет все стадии испытаний и получит повсеместное применение, все равно не станет чудодейственной таблеткой.
Новое лекарство
- Надо ли бояться рака
- В МРНЦ впервые применили лекарство от рака на основе актиния-225
- Все опухоли исчезли: новый препарат от рака работает без химиотерапии и хирургии
- Новости онкологии
- Лекарства против рака: как получить бесплатно и что делать, если возникнут сложности
Останемся без лекарств? В Россию прекращают поставлять препараты от рака и диабета
Хотя лекарства от рака пока не существует, он уже перестал быть заболеванием, которое совсем не поддается лечению. Лекарственное средство предназначено для терапии рака молочной железы. На испытания препарата, обозначенного как мРНК-4157 (V940), были привлечены сотни добровольцев. Найдут ли лекарство от рака? Разбираемся вместе с экспертами. На протяжении десятилетий ученые ищут универсальное лекарство от рака и препараты, способные предотвратить развитие онкологии.
Эффективность нового российского препарата от рака может достигать 100%
Прививка от рака, если она пройдет все стадии испытаний и получит повсеместное применение, все равно не станет чудодейственной таблеткой. Поможет ли комбинация препаратов преодолеть резистентность и получить лучшие результаты выживаемости? О том, какие лекарства помогают от рака, читайте в материале Царьграда. Первые иммунотерапевтические препараты были зарегистрированы в России в 2016 году для лечения метастатической меланомы и метастатического рака лёгкого. Ученые из Казани и Санкт-Петербурга разработали лекарство, которое может стать самым эффективным в борьбе с онкологическими заболеваниями.
Погребняков: новый российский препарат от рака достиг 100% эффективности
- О создании в Казахстане нового препарата от рака заявили в правительстве - Новости
- Рекомендуем
- О создании в Казахстане нового препарата от рака заявили в правительстве
- Вакцина от рака: стоит ли ждать ее в ближайшем будущем
- Как работает иммунотерапия опухолевых клеток
- В МРНЦ впервые применили лекарство от рака на основе актиния-225
Рак пятится назад. Что нового в лечении онкологических заболеваний
Два с половиной года назад мы уже задавались вопросом: существует ли вакцина от рака? С тех пор наука продвинулась вперед в данном вопросе, и сегодня мы расскажем о пяти новых наработках в области поиска лекарства от рака за последние годы. США Гарвардские учёные на днях протестировали новую вакцину на лабораторных мышах. Эта новейшая разработка позволяет «редактировать» опухолевые клетки и «задавать» им команды.
Обычно раковые клетки ищут и заражают здоровые, но с вакциной они будут искать такие же опухолевые, и уничтожать их. Получился механизм клеточного самоубийства. Прорыв учёных заключается вот в чём: обычно при поиске лекарства от рака используют неактивные клетки, но в этот раз исследователи решили «сыграть» на умении клеток искать друг друга и «поглощать».
Ещё одно преимущество новой вакцины в том, что иммунная система запомнит новые клетки, и в будущем это предотвратит развитие новообразования дальше. Россия В сентябре прошлого года исследователи из Центра исследований онкологии имени Николая Петрова в Петербурге сообщили, что планируют лицензировать новую технологию создания противоопухолевых вакцин. Патент на изобретение был получен в 2021 году.
Что изменилось в лечении и диагностике рака в 2023 году Светлана Маслова7 января, 15:22 Светлана Маслова7 января, 15:22 Рак остается ведущей областью исследований ученых по всему миру. Сегодня рак молодеет, заболеваемость растет и пока болезнь во многих случаях побеждает. Несмотря на печальную статистику, значимые успехи в ранней диагностике и лечении онкологических заболеваний есть и их много. Мы подобрали главные научные результаты клинических и доклинических исследований, которые обладают большим потенциалом для внедрения в медицинскую практику. Подпишитесь , чтобы быть в курсе. Онкологические заболевания действительно «молодеют». При этом растет не только заболеваемость, но и смертность.
Основными причинами называют образ жизни, но об этом мы поговорим чуть позже. Начнем с главных результатов и прорывов в области природы и лечении рака в 2023 году. Цифровой прорыв: как искусственный интеллект меняет медийную рекламу Самая сложная болезнь и умный иммунитет Рак не просто так называют самой сложной болезнью. Ученые десятилетиями бьются над пониманием природы развития опухолей, но универсального механизма по-прежнему не находят. Зато научные эксперименты открывают уникальные пути рака, которые можно использовать для лечения различных типов опухолей. В одном из исследований показано , как рак ускользает от иммунитета и метастазирует. Выяснилось, что рак намеренно истощает иммунные клетки, чтобы они теряли способность уничтожать опухоль.
Примечательно, что даже когда ученые использовали терапию для снятия стресса с иммунных клеток, некоторые из них окончательно «перегорали» и больше не могли выполнять свою работу.
Благодаря этому механизму большинство таких появляющихся опухолевых клеток в организме здоровых людей уничтожаются. Иммунная система их убивает благодаря тому, что, мутируя, клетки начинают отличаться от здоровых — появляются белки, которые никогда в норме не присутствуют, и именно на такие белки может быть направлена иммунная система.
С мутациями опухолевых клеток связаны нео-антигеные вакцины. Нео-антигены — это как раз такие мутантные белки, которые, как правило, не связаны с прогрессией опухоли. У каждого пациента они собственные.
Даже в объёме одной опухоли могут содержаться участки, несущие немного разный набор нео-антигенов. От них не зависит, растёт ли опухоль, но они появляются, а поскольку опухоль избегает иммунного ответа с помощью других механизмов, они накапливаются в ней. Но как маркеры они могут быть использованы.
И так как в опухоли еще продолжают возникать дополнительные мутации, формируется такое явление как клональность опухоли. Это тоже одна из серьёзных проблем в онкологии. Если мы проводим таргетную терапию, она направлена против какого-то антигена или сигнального пути, стимулирующего рост опухоли.
Если эта мутация представлена не во всех клетках опухоли или происходит нарушение сигнального пути не во всех клонах, то будут уничтожены или подавлены только те, где есть мутация, а остальные начинают расти дальше. С этим и связана, в определённой мере, временная ремиссия. Поэтому если мы делаем вакцину против основных мутаций каких-то опухолей, мы убьём те клоны, где она присутствует, а остальные могут остаться.
Если мы делаем вакцину, которая бьёт по основным нео-антигенам, допустим 20-30 одновременно, то можем накрыть весь пул клонов и, соответственно, значительно улучшить иммунный противоопухолевый ответ. То есть надо бороться с клональностью. Мы сможем это сказать точно на стадии клинических исследований.
На стадии исследований опухолевых моделей на мышах мы видим, что вакцина против опухолевых нео-антигенов, которые не относятся к опухолевому росту, работает. Это всё вероятностный процесс, но мы видим эффекты вплоть до полного излечения больных мышек. Для этого нужен свежий образец опухоли.
Это либо биопсия, либо операционный материал. Наши сотрудники берут образцы и делают полноэкзомное секвенирование — мы секвенируем все функциональные гены, которые есть в опухоли. Также мы смотрим секвенс РНК — то, что уже проэкспрессировалось.
Далее мы можем по ДНК выявить те самые нео-антигеные мутации, определить специальными нейросетями с искусственным интеллектом — какие из этих кусочков могут быть максимально эффективно представлены для иммунной системы, а в дальнейшем мы составляем потенциальные короткие белки — пептиды от 10 до 25 аминокислот, как компоненты вакцины. Такую модель мы создали для мышей на примере меланомы и показали, что лекарственная форма, составленная из таких пептидов, имеет эффективность. Технически переход от пептидов к РНК-вакцине позволит повысить, как мы надеемся, её иммуногенность.
В практике это подтверждается зарубежными публикациями и работами отечественных учёных. И, возможно, если удастся нарабатывать РНК-вакцину оперативно, мы постараемся сократить время между операцией и введением персональной вакцины. Тут очень важен срок чтобы не допустить рецидива, особенно в случае меланомы.
Всем пациентам — нет, потому что все пациенты разные. Это препараты из антител, которые нарушают один из путей избегания иммунного ответа опухолью. Блокируется этот путь, опухоль становится более чувствительной к иммунной терапии, и мы ещё добавляем в «котел» — обученные, активированные, «злые» иммунные клетки, которые начинают воздействовать на опухоль.
В будущем мы предварительно, может быть, даже до операционного вмешательства сможем подбирать пациентов, состояние иммунной системы которых подходит под такую терапию. Сейчас работы ведутся для меланомы, рака ЖКТ, яичников и мы ориентируемся на рак лёгкого. Это достаточно большой пул заболеваний.
Те заболевания, для которых характерна генетическая нестабильность. Если такой показатель подтверждается, то пациенту показана иммунотерапия. Мы стремимся к цифре, которая позволит государству выделять на это квоты.
Все персональные вещи — это недёшево: практически для каждого пациента изготавливается его персональное лекарство, для которого нужно провести его собственный недешевый анализ качества и соответствия. Один генетический анализ будет стоить более 100 тысяч. Потом нужно сделать личный препарат, провести его исследования, чтобы подтвердить его качество, не многим более простые, чем анализ серий обычных лекарств, которые производят партиями из сотен тысяч доз.
Тут вообще нельзя говорить про гарантию, и это относится ко всем лекарствам, даже к препаратам от головной боли. Цель, куда мы стремимся — это комбинация терапевтических подходов, которые снимают противоиммунную защиту опухоли, методов клеточных технологий, например, технологии получения CAR-T клеток, которые целевым образом узнают опухолевые клетки и их убивают. Комбинация этих методов в результате должна приводить к значимому, стойкому противоопухолевому иммунитету, который позволит у значительного количества пациентов добиться пожизненной ремиссии.
Например, пациенты детского возраста с неоперабельными опухолями. Иногда удается определить такую мутацию с помощью так называемого геномного профилирования, чтобы подобрать препарат, воздействующий именно на эту мутацию. После назначения лечения опухоль уходит! Пациенту требуется только регулярно принимать препарат и контролировать заболевание. Еще пример, когда с помощью определенных препаратов, нацеленных только на опухолевые клетки, мы можем добиться ремиссии у ребенка с лейкозом и выполнить трансплантацию костного мозга. Михаил Валентинович!
Если говорить о том, что сказал Кирилл, всегда ли клеточные технологии - это фактически костный мозг? Есть ли другие клеточные продукты? Михаил Киселевский: Мезенхимальные стволовые клетки хотя и не обладают противоопухолевой активностью, но успешно используются в лечении больных со злокачественными опухолями. Эти клетки, выделенные из костного мозга и выращенные вне организма, обладают способностью стимулировать кроветворение у больных после проведения противоопухолевого лечения. Михаил Киселевский: Иммунные клетки ежедневно и ежечасно выявляют и уничтожают мутантов. Фото: Из личного архива Как меняется практика детского онколога с появлением возможности применять мезенхимальные стволовые клетки?
Кирилл Киргизов: Если одним словом - фантастически! Конечно, эти клетки не панацея от всех болезней. Но многие проблемы могут быть решены с их помощью. Наверное, наиболее пугающая из этого списка - ситуация, когда кроветворным клеткам после пересадки "неуютно" и они плохо работают. Фактически, мы даем им шанс нормально функционировать. Наш совместный с Михаилом Валентиновичем опыт показывает большой потенциал этих клеток.
Михаил Валентинович, вы сказали, что эти клетки могут превращаться практически в любые. Если так... Мы могли бы отобрать только нужные и увеличить их число? Михаил Киселевский: Современные технологии позволяют отобрать клетки-киллеры из крови, проактивировать их и нарастить вне организма.
5 открытий, приблизивших победу над раком
У нас разработан вектор для солидных опухолей, который позволяет получать CAR-T клетки, нацеленные на антиген HER-2, это рак молочной железы и рак яичников. Есть ещё несколько опухолей, для которых надо делать исследования. У нас проведены доклинические исследования на животных, проведены исследования in-vitro, показана эффективность. В принципе, мы готовы переходить на стадию клинических исследований.
Всё то же, о чем мы уже говорили — пациенты разные, опухоли тоже. Я бы сказал, во-первых, что надо выбирать пациентов, у которых будет высокая вероятность ответа, а, во-вторых, подбирать комбинацию терапии, в данном случае, иммунотерапии, которая снимет защиту опухоли от действия иммунной системы. Самих вариантов много и не всегда можно угадать что работает у данного пациента.
Мы разрабатываем наш новый подход — мульти-функциональные CAR-T клетки, когда анализируется пул всех клеток опухоли, и у пациента получают Т-клетки, которые содержат универсальный рецептор. Тогда эти CAR-T клетки можно направить на несколько антигенов в опухоли данного пациента. Эта терапия ещё на ранней стадии исследования, там есть вопросы.
Наша задача — довести эти технологии до практического применения. Сейчас у нас есть площадка, которая позволяет проводить клинические исследования для нескольких пациентов и подтверждать, что этот подход работает. А когда это нужно будет делать на пациентах в большом количестве, то это будет «завод», в котором стоят десятки ферментёров, обрабатывающие одновременно клеточный продукт от десятков пациентов, чтобы в течение месяца подготовить продукты для многих пациентов.
Вот к такой цели мы сейчас движемся и продвинулись очень неплохо. К сожалению, нет. Как не существует вакцины против всех вирусов и бактерий, которые нас поражают.
Они работают над вакциной, где в рамках одной вакцины либо мультивалентной из нескольких векторов, либо в рамках одного вектора могут быть внесены маркеры известного, но ограниченного чисто физически количества возбудителей, самых распространённых, которые приносят наибольший вред. В нашем случае, чтобы убить одну опухоль, нужно использовать много маркеров. Вряд ли.
Мы должны знать мишень. Нет такого антигена, который присутствует, условно говоря, хотя бы в половине видов рака. Есть определённые сигнальные пути, которые ломаются или, наоборот, активируются, присущие изрядному количеству опухолей хотя бы в одном типе рака.
Такое бывает. И вакцины для таких случаев как раз пытаются разрабатывать. Но они вряд ли будут профилактическими.
Потому что это не вакцина против рака шейки матки. Это вакцина против вируса папилломы человека. И то против основных его видов, которые приводят к максимальному социальному эффекту.
Но здесь мы бьём не в рак, а в его причину. А причин может быть много. Мы не можем сделать вакцину против канцерогенов или против воздуха в городе.
Это тысячи соединений. Причем, человек на всё реагирует совершенно индивидуально. Есть исторические прецеденты, которые показывают совершенно разную реакцию людей на, казалось бы, однозначное воздействие радиации.
Многие из ликвидаторов Чернобыльской АЭС погибли от рака или радиационной болезни, а есть те немногие, кто живут до сих пор и выглядят вполне здоровыми. Одно из направлений, которое вытекает из нео-антигенной истории, это попытка создать «конструктор» для таких вакцин. Это не вариант профилактической вакцины.
Здоровому человеку введут — у него ничего не будет. Это вариант, когда мы ловим с использованием искусственного интеллекта выбранные последовательности для существующей конкретной опухоли. Мы пытаемся определить те клетки, у которых включился опухолевый механизм.
Но таких путей — десятки, пациенту всё ввести нельзя. Поэтому в процессе исследования нео-антигенов мы можем также искать «универсальные кирпичики», чтобы быстро из готовых компонентов собрать персональную вакцину, как собирается домик в Лего. Нам нужно будет проанализировать пациента минимально диагностическим объёмом, который раза в три-четыре дешевле, под него собрать вакцину.
Но здесь включается вероятность — угадали или не угадали, будет на него это действовать или нет.
Значит, может так случиться, что очень разные опухоли, клетки которых имеют одни и те же генетические аномалии, будут чувствительны к одним и тем же препаратам. В случае «Ксалкори» генетические «поломки», которые являются мишенью лекарства, хорошо известны. Такие изменения встречаются не только в некоторых случаях немелкоклеточного рака легких, но и при других болезнях. И практика уже показала, что среди опухолей, встречающихся у детей ведь рака легких у детей практически не бывает , есть как минимум две, при которых способен помочь «Ксалкори». Более того, результаты такого лечения обычно очень хорошие. Когда болезнь нечувствительна рефрактерна к «химии» или же рецидивирует, нужны новые подходы к лечению. Первая из этих опухолей — анапластическая крупноклеточная лимфома АККЛ.
Примерно 70-75 процентам больных хорошо помогает стандартная химиотерапия, есть несколько эффективных протоколов, но иногда болезнь нечувствительна рефрактерна к «химии» или же рецидивирует. В таких случаях нужны новые подходы. И один из них — применение «Ксалкори». Действительно, в подавляющем большинстве случаев АККЛ наблюдается именно та генетическая аномалия, при которой «Ксалкори» помогает. В первых же клинических исследованиях были достигнуты отличные результаты, так что «Ксалкори» успешно вошел в практику детских онкологов-гематологов. И порой это лекарство оказывалось действенным даже в тех случаях , когда все остальные препараты не могли сдержать развитие болезни.
Наши сотрудники берут образцы и делают полноэкзомное секвенирование — мы секвенируем все функциональные гены, которые есть в опухоли. Также мы смотрим секвенс РНК — то, что уже проэкспрессировалось. Далее мы можем по ДНК выявить те самые нео-антигеные мутации, определить специальными нейросетями с искусственным интеллектом — какие из этих кусочков могут быть максимально эффективно представлены для иммунной системы, а в дальнейшем мы составляем потенциальные короткие белки — пептиды от 10 до 25 аминокислот, как компоненты вакцины. Такую модель мы создали для мышей на примере меланомы и показали, что лекарственная форма, составленная из таких пептидов, имеет эффективность. Технически переход от пептидов к РНК-вакцине позволит повысить, как мы надеемся, её иммуногенность. В практике это подтверждается зарубежными публикациями и работами отечественных учёных. И, возможно, если удастся нарабатывать РНК-вакцину оперативно, мы постараемся сократить время между операцией и введением персональной вакцины. Тут очень важен срок чтобы не допустить рецидива, особенно в случае меланомы. Всем пациентам — нет, потому что все пациенты разные. Это препараты из антител, которые нарушают один из путей избегания иммунного ответа опухолью. Блокируется этот путь, опухоль становится более чувствительной к иммунной терапии, и мы ещё добавляем в «котел» — обученные, активированные, «злые» иммунные клетки, которые начинают воздействовать на опухоль. В будущем мы предварительно, может быть, даже до операционного вмешательства сможем подбирать пациентов, состояние иммунной системы которых подходит под такую терапию. Сейчас работы ведутся для меланомы, рака ЖКТ, яичников и мы ориентируемся на рак лёгкого. Это достаточно большой пул заболеваний. Те заболевания, для которых характерна генетическая нестабильность. Если такой показатель подтверждается, то пациенту показана иммунотерапия. Мы стремимся к цифре, которая позволит государству выделять на это квоты. Все персональные вещи — это недёшево: практически для каждого пациента изготавливается его персональное лекарство, для которого нужно провести его собственный недешевый анализ качества и соответствия. Один генетический анализ будет стоить более 100 тысяч. Потом нужно сделать личный препарат, провести его исследования, чтобы подтвердить его качество, не многим более простые, чем анализ серий обычных лекарств, которые производят партиями из сотен тысяч доз. Тут вообще нельзя говорить про гарантию, и это относится ко всем лекарствам, даже к препаратам от головной боли. Цель, куда мы стремимся — это комбинация терапевтических подходов, которые снимают противоиммунную защиту опухоли, методов клеточных технологий, например, технологии получения CAR-T клеток, которые целевым образом узнают опухолевые клетки и их убивают. Комбинация этих методов в результате должна приводить к значимому, стойкому противоопухолевому иммунитету, который позволит у значительного количества пациентов добиться пожизненной ремиссии. Эта цель, которая достойна «Нобелевки». Она тоже относится к технологиям иммунотерапии, но это уже такая artificial-вакцина. Мы стимулируем механизмами вне организма то, что должно происходить в организме. Технология по созданию таких клеток достаточно сложна: у пациента выделяются гемопоэтические клетки, которые являются либо предшественниками, либо самими Т-клетками, в них вносят специальный генетический вектор, и на их поверхности появляется экспрессия химерного рецептора. На поверхности к этому гибридному химерному рецептору «пришивается» молекула, как правило, из кусочков антител или лигандов — та, которая может узнать антиген на поверхности опухолевой клетки. Таким образом, изменённый лимфоцит таргетно связывается с опухолевой клеткой. Внутри клетки запускаются процессы, которые активируют Т-лимфоцит, делая его агрессивным против клетки, рядом с которой он находится. Если связь произошла, активируется лимфоцит, который начинает убивать эту опухолевую клетку. В мире она уже клинически применяется для терапии лимфом. В России проводятся клинические апробации такой технологии либо на своих, либо на зарубежных векторах. Мы построили у себя блок для наработки клеточного препарата для пациентов — у нас сейчас будет клинически верифицированная, сертифицированная площадка для производства, возможно, для детской онкологии, а возможно, перейдём на взрослую. У нас разработан вектор для солидных опухолей, который позволяет получать CAR-T клетки, нацеленные на антиген HER-2, это рак молочной железы и рак яичников. Есть ещё несколько опухолей, для которых надо делать исследования. У нас проведены доклинические исследования на животных, проведены исследования in-vitro, показана эффективность. В принципе, мы готовы переходить на стадию клинических исследований. Всё то же, о чем мы уже говорили — пациенты разные, опухоли тоже. Я бы сказал, во-первых, что надо выбирать пациентов, у которых будет высокая вероятность ответа, а, во-вторых, подбирать комбинацию терапии, в данном случае, иммунотерапии, которая снимет защиту опухоли от действия иммунной системы. Самих вариантов много и не всегда можно угадать что работает у данного пациента. Мы разрабатываем наш новый подход — мульти-функциональные CAR-T клетки, когда анализируется пул всех клеток опухоли, и у пациента получают Т-клетки, которые содержат универсальный рецептор. Тогда эти CAR-T клетки можно направить на несколько антигенов в опухоли данного пациента. Эта терапия ещё на ранней стадии исследования, там есть вопросы.
Следующий рецидив был настолько тяжел, что больная оказалась в отделении интенсивной терапии с почти утраченной функцией печени. К счастью, врачи догадались повторить молекулярное исследование «свежего» опухолевого материала. Оказалось, что в злокачественных клетках возникла новая мутация, восстановившая чувствительность к кризотинибу! Препарат был назначен теперь уже в третий раз. Функция печени быстро восстановилась, метастазы сократились в объеме, и больная прожила еще полгода в состоянии относительного комфорта. Какие выводы мы можем сделать из этой истории? Их два. Во-первых, молекулярное исследование опухоли стоит проводить после каждого рецидива, какой бы «запущенной» ни казалась болезнь. Во-вторых, опора на многократную молекулярную диагностику способна значительно продлить жизнь больного путем многократного, научно обоснованного «перевода» с одного препарата на другой, так, чтобы лечение все время оставалось оптимизированным. Описанная выше больная прожила четыре года после установки диагноза, в то время как средняя выживаемость при метастатическом немелкоклеточном раке легкого составляет всего восемь месяцев. Сторонники и противники Казалось бы, на фоне таких побед онкология должна стать практически точной наукой. Но пока этого не случилось. Во-первых, потому что мир таргетной терапии развивается настолько быстро, что повседневная клиническая практика просто не поспевает за постоянно усложняющимися терапевтическими схемами и сопутствующими им молекулярными исследованиями опухолей. Результаты, полученные в некоторых исследованиях, противоречат друг другу. Такие противоречия, зачастую объяснимые разницей в общем состоянии больных или особенностями их опухолей, всем «сбивают настройки». Именно поэтому с единым взглядом на перспективы «точной» онкологии не могут определиться даже авторы престижнейшего Nature. Итак, противники «точной» онкологии утверждают, что использование таргетных препаратов в лучшем случае лишь ненамного увеличивает продолжительность жизни онкологического больного, но при этом такие лекарства весьма дороги. Встает вопрос: стоит ли тогда тратить время, деньги и человеческие ресурсы? Сторонники таргетной терапии рассуждают иначе.