Новости речь гитлера на немецком текст

Оригинальный текст на немецком языке. Источник перевода: Гогун А. Черный PR Адольфа Гитлера: Документы и материалы. Речь Гитлера в бункере перед генералами. Оригинальные немецкие субтитры без изменений, как говорят в фильме, и дословный перевод субтитров на русский язык. Речи гитлера Речи гитлера на немецком языке. 1. Германия должна, наконец, согласиться, что так как Россия снова чувствует в свой адрес угрозу со стороны Финляндии, Россия должна иметь возможность ликвидировать Финляндию. Речь гитлера Речи гитлера на немецком с переводом. Документальные киноматериалы Предвыборная речь Гитлера Марш сторонников нацистской партии во время избирательной кампании Вальденбург, Германия.

Цитаты Гитлера на немецком

Hitler im Reichstag am 1. September 1939 Quelle: Bundesarchiv Koblenz. Полный текст заявления Гитлера от 22 июня 1941 года, в котором он разъяснил причины нападения Германии на СССР. Я должен заявить определённо: Германия соблюдает свои обязательства; нацменьшинства, которые проживают в Германии, не преследуются. Речь Гитлера текст. Выступление Гитлера на немецком. Л. 130-158Заключительная речь рейхсканцлера Германии А. Гитлера на съезде НСДАП в Нюрнберге о политике национал-социалистов в Германии и опасностях большевизма. Hofbrauhaus interior where Hitler spoke National Socialist German Workers Party Public meeting in the Great Hall of the Hofbräuhaus Friday 15 August 1920 Adolf Hitler ~~Why We Are Antisemites~~ Translation from German by Hasso Castrup (Copenhagen, Denmark), January, 2013, exclusively for.

Речь Гитлера на съезде НСДАП 1934

Наступление Штейнера было приказом! Wer sind Sie, dass Sie es wagen, sich meinen Befehlen zu widersetzen? Jeder hat mich belogen, sogar die SS! Армия мне лжет! Все мне лгут, даже СС!

Ein Wort war mir nie bekannt — aufgeben. Geschichte wurde nie zu einer Zahl gemacht! Kritik ist die Selbstdarstellung der Verlierer. Intellektuelle sind Abschaum der Gesellschaft. Es gibt kein Gewissen.

Das Gewissen haben die Juden erfunden. Совесть придумали евреи.

Ein Blut ist ein Staat! Ein Wort war mir nie bekannt — aufgeben.

Geschichte wurde nie zu einer Zahl gemacht! Kritik ist die Selbstdarstellung der Verlierer. Intellektuelle sind Abschaum der Gesellschaft. Es gibt kein Gewissen.

Das Gewissen haben die Juden erfunden.

Россия никогда не заявляла нам, что, кроме Бессарабии, у нее вообще есть в Румынии еще какие-то интересы. Оккупация Северной Буковины уже была нарушением этого заверения. Поэтому я не думаю, что Россия теперь вдруг вознамерилась предпринять какие-то дальнейшие действия против Румынии.

Готова ли Германия не оказывать Финляндии поддержки и, прежде всего, немедленно отвести назад немецкие войска, которые продвигаются к Киркенесу на смену прежним? Германия по-прежнему не имеет в Финляндии никаких политических интересов, однако правительство Германского рейха не могло бы терпимо отнестись к новой войне России против маленького финского народа, тем более мы никогда не могли поверить в угрозу России со стороны Финляндии. Мы вообще не хотели бы, чтобы Балтийское море опять стало театром военных действий. Болгария — суверенное государство, и мне неизвестно, обращалась ли вообще Болгария к Советской России с просьбой о гарантии подобно тому, как Румыния обратилась к Германии.

Кроме того, я должен обсудить этот вопрос с моими союзниками. Согласится с этим Германия или нет? Германия готова в любой момент дать свое согласие на изменение статуса проливов, определенного соглашением в Монтрё в пользу черноморских государств, но Германия не готова согласиться на создание русских военных баз в проливах. Я занял в данном вопросе позицию, которую только и мог занять как ответственный вождь Германского рейха и как сознающий свою ответственность представитель европейской культуры и цивилизации.

Результатом стало усиление советской деятельности, направленной против Рейха, прежде всего, немедленно был начат подкоп под новое румынское государство, усилились и попытки с помощью пропаганды свергнуть болгарское правительство. С помощью запутавшихся, незрелых людей из румынского Легиона удалось инсценировать государственный переворот, целью которого было свергнуть главу государства генерала Антонеску, ввергнуть страну в хаос и, устранив законную власть, создать предпосылки для того, чтобы обещанные Германией гарантии не могли вступить в силу. Несмотря на это, я продолжал считать, что лучше всего хранить молчание. Сразу же после краха этой авантюры опять усилилась концентрация русских войск на восточной границе Германии.

Танковые и парашютные войска во все большем количестве перебрасывались на угрожающе близкое к германской границе расстояние. Германский Вермахт и германская родина знают, что еще несколько недель назад на нашей восточной границе не было ни одной немецкой танковой или моторизованной дивизии. Но если требовалось последнее доказательство того, что, несмотря на все опровержения и маскировку, возникла коалиция между Англией и Советской Россией, то его дал югославский конфликт. Пока я предпринимал последнюю попытку умиротворения Балкан и, разумеется, вместе с дуче предложил Югославии присоединиться к Тройственному пакту, Англия и Советская Россия совместно организовали путч, и за одну ночь устранили тогдашнее правительство, готовое к взаимопониманию.

Сегодня об этом можно рассказать немецкому народу: антигерманский государственный переворот в Сербии произошел не только под английскими, но и, прежде всего, под советскими знаменами. Поскольку мы промолчали и об этом, советское руководство сделало следующий шаг. Оно не только организовало путч, но и несколько дней спустя заключило со своими новыми ставленниками известный договор о дружбе, призванный укрепить волю Сербии оказать сопротивление умиротворению на Балканах и натравить ее на Германию. И это не было платоническим намерением.

Москва требовала мобилизации сербской армии. Поскольку я продолжал считать, что лучше не высказываться, кремлевские правители сделали еще один шаг. Правительство германского рейха располагает сегодня документами, из которых явствует, что Россия, чтобы окончательно втянуть Сербию в войну, обещало ей поставить через Салоники оружие, самолеты, боеприпасы и прочие военные материалы против Германии. И это происходило почти в тот самый момент, когда я еще советовал японскому министру иностранных дел д-ру Мацуоке добиваться разрядки с Россией, все еще надеясь послужить этим делу мира.

Только быстрый прорыв наших несравненных дивизий к Скопье и занятие самих Салоник воспрепятствовали осуществлению этого советско-англосаксонского заговора. Офицеры сербских ВВС улетели в Россию и были приняты там как союзники. Только победа держав Оси на Балканах сорвала план втянуть Германию этим летом в многомесячную борьбу на юго-востоке, а тем временем завершить сосредоточение советских армий, усилить их боевую готовность, а потом вместе с Англией, с надеждой на американские поставки, задушить и задавить Германский Рейх и Италию. Тем самым Москва не только нарушила положения нашего пакта о дружбе, но и жалким образом его предала.

И в то же время правители Кремля до последней минуты, как и в случаях с Финляндией и Румынией, лицемерно уверяли внешний мир в своем стремлении к миру и дружбе и составляли внешне безобидные опровержения. Если до сих пор обстоятельства вынуждали меня хранить молчание, то теперь настал момент, когда дальнейшее бездействие будет не только грехом попустительства, но и преступлением против немецкого народа и всей Европы. Сегодня на нашей границе стоят 160 русских дивизий. В последние недели имеют место непрерывные нарушения этой границы, не только нашей, но и на дальнем севере и в Румынии.

Русские летчики забавляются тем, что беззаботно перелетают эту границу, словно хотят показать нам, что они уже чувствуют себя хозяевами этой территории. В ночь с 17 на 18 июня русские патрули снова вторглись на территорию рейха и были вытеснены только после длительной перестрелки. Но теперь настал час, когда необходимо выступить против этого заговора еврейско-англосаксонских поджигателей войны и тоже еврейских властителей большевистского центра в Москве. В данный момент осуществляется величайшее по своей протяженности и объему выступление войск, какое только видел мир.

В союзе с финскими товарищами стоят бойцы победителя при Нарвике у Северного Ледовитого океана. Немецкие дивизии под командой завоевателя Норвегии 1 защищают вместе с финскими героями борьбы за свободу под командованием их маршала финскую землю. От Восточной Пруссии до Карпат развернуты соединения немецкого восточного фронта. На берегах Прута и в низовьях Дуная до побережья Черного моря румынские и немецкие солдаты объединяются под командованием главы государства Антонеску.

Задача этого фронта уже не защита отдельных стран, а обеспечение безопасности Европы и тем самым спасение всех. Поэтому я сегодня решил снова вложить судьбу и будущее Германского рейха и нашего народа в руки наших солдат. Да поможет нам Господь в этой борьбе! Сборники речей Гитлера, обладающих особой ценностью для историков, до сих пор не переиздаются и не переводятся.

Относительно свободно можно прочитать «Майн Кампф» — книгу весьма интересную для изучения немецких эсеров «национал-социалистов» , но написанную в 20-е годы. Равным образом можно изучать ленинизм, опираясь исключительно на дореволюционные работы Ленина. С точки зрения духа большевизма это дало бы очень много, но что касается практики построения коммунистического государства, а также вопросов текущей геополитики мы бы имели зияющую лакуну. Из анализа публикуемой речи Гитлера хорошо видно, что нападение на СССР воспринималось немцами в контексте войны с Англией, и Сталин рассматривался как английский союзник, достигшей с главным противником Германии большой степени кооперации.

Обращение Адольфа Гитлера к германскому народу 22 июня 1941

Изнутри и извне плелся известный нам заговор евреев и демократов, большевиков и реакционеров с единственной целью помешать созданию нового национального государства и снова погрузить Рейх в пучину бессилия и нищеты. Кроме нас, ненависть этого международного всемирного заговора была обращена против тех народов, которым тоже не повезло, и они были вынуждены зарабатывать хлеб насущный в самой жестокой борьбе за существование. Прежде вcего, оспаривалось и даже формально запрещалось право Италии и Японии, как и Германии, на свою долю в богатствах этого мира. Союз этих наций был поэтому лишь актом самообороны против угрожавшей им эгоистической всемирной коалиции богатства и власти. Ещё в 1936 году Черчилль заявил, по словам американского генерала Вуда, перед комитетом Палаты представителей США, что Германия снова становится слишком сильной и поэтому ее нужно уничтожить. Летом 1939 года Англии показалось, что настал момент начать это вновь задуманное уничтожение с повторения широкомасштабной политики окружения Германии.

Систематическая кампания лжи, которая была организована с этой целью, была направлена на то, чтобы убедить другие народы, будто над ними нависла угроза, поймать их сначала в ловушку английских гарантий и обещаний поддержки, а потом, как накануне мировой войны, заставить их воевать против Германии. Так Англии удалось с мая по август 1939 года распространить в мире утверждение, будто Германия непосредственно угрожает Литве, Эстонии, Латвии, Финляндии, Бессарабии, а также Украине. Часть этих стран с помощью подобных утверждений отклонили обещанные гарантии и они тем самым сделались частью фронта окружения Германии. При этих обстоятельствах я, сознавая свою ответственность перед своей совестью и перед историей немецкого народа, счел возможным не только заверить эти страны и их правительства в лживости британских утверждений, но и, кроме того, специально успокоить самую сильную державу Востока с помощью торжественных заявлений о границах сфер наших интересов. Вы все, конечно, чувствовали тогда, что этот шаг был для меня горьким и трудным.

Никогда немецкий народ не испытывал враждебных чувств к народам России. Только на протяжении двух последних десятилетий еврейско-большевистские правители Москвы старались поджечь не только Германию, но и всю Европу. Не Германия пыталась перенести свое националистическое мировоззрение в Россию, а еврейско-большевистские правители в Москве неуклонно предпринимали попытки навязать нашему и другим европейским народам свое господство, притом не только духовное, но, прежде всего, военное. Но результатами деятельности этого режима во всех странах были только хаос, нищета и голод. В противовес этому я два десятилетия старался при минимальном вмешательстве и без разрушения нашего производства построить в Германии новый социалистический порядок, который не только ликвидировал безработицу, но и обеспечил благодаря повышению оплаты труда постоянный приток людей в сферу созидания.

Успехи этой политики новых экономических и социальных отношений в нашем народе, которые, планомерно преодолевая сословные и классовые противоречия, имеют своей конечной целью создание подлинного народного сообщества, уникальны во всем мире. Поэтому в августе 1939 года для меня было таким трудным решение послать моего министра в Москву, чтобы попытаться там оказать противодействие британской политике окружения Германии. Я сделал это не только осознавая свою ответственность перед немецким народом, но, прежде всего, в надежде достичь в конечном счете продолжительной разрядки, которая могла бы уменьшить жертвы, которые потребовались бы от нас в противном случае. После того как Германия в Москве торжественно признала указанные в договоре области и страны— за исключением Литвы — находящимися вне сферы каких бы то ни было германских политических интересов, было заключено еще особое соглашение на тот случай, если бы Англии действительно удалось подтолкнуть Польшу к войне против Германии. Но и в этом случае имело место ограничение немецких притязаний, которое никоим образом не соответствовало успехам немецкого оружия.

Последствия этого договора, которого я сам хотел и который заключил в интересах немецкого народа, были особенно тяжелыми для немцев, живших в затронутых им странах. Более полумиллиона наших соплеменников — сплошь мелкие крестьяне, ремесленники и рабочие — были вынуждены чуть ли не за одну ночь покинуть свою бывшую родину, спасаясь от нового режима, который грозил им сначала беспредельной нищетой, а рано или поздно — полным истреблением. Несмотря на это, тысячи немцев исчезли! Было невозможно узнать что-либо об их судьбе или хотя бы местонахождении. Среди них было более 160 граждан Рейха.

Я молчал обо всем этом, потому что должен был молчать, потому что моим главным желанием было достичь окончательной разрядки и, если возможно, — длительного баланса интересов с этим государством. Но еще во время наступления наших войск в Польше советские правители внезапно, вопреки договору, выдвинули притязания также на Литву. Германский Рейх никогда не имел намерения оккупировать Литву и не только не предъявлял никаких подобных требований литовскому правительству, но, наоборот, отклонил просьбу тогдашнего литовского правительства послать в Литву немецкие войска, поскольку это не соответствовало целям германской политики. Несмотря на это, я согласился и на это новое русское требование. Но это было лишь началом непрерывной череды все новых и новых вымогательств.

Победа в Польше, достигнутая исключительно силами немецкой армии, побудила меня снова обратиться к западным державам с мирным предложением. Оно было отклонено международными и еврейскими поджигателями войны. Но причина его отклонения уже тогда заключалась в том, что Англия все еще надеялась, что ей удастся мобилизовать против Германии европейскую коалицию, включая балканские страны и Советскую Россию. В Лондоне решили направить послом в Москву мистера Криппса. Он получил четкое задание при любых обстоятельствах восстановить отношения между Англией и Советской Россией и развивать их в английских интересах.

О прогрессе этой миссии сообщала английская пресса, если тактические соображения не вынуждали ее к молчанию.

Анализируя, атака СССР на Румынию была также направлена на овладение важной материальной базой не только Германии, но и всеевропейской экономики и, по меньшей мере, имела ввиду разрушить её. Германия, особенно с 1933 года, с непрерывным терпением искала возможности наладить торговлю со странами юго-восточной Европы. Поэтому мы всегда были заинтересованы во внутреннем спокойствии и внутренней организации этих стран. Советское нападение на Румынию и связка Греции с Англией грозили в короткое время превратить этот регион в театр войны.

Прямо противоположно своим принципам и срочной просьбе румынского правительства, которое само несло ответственность именно за такое развитие событий, я советовал им принятие советских требований ради мира и уступку Бессарабии Молдавии. Румынское правительство, однако, считало, что оно способно отчитаться перед своим народом, только если Германия и Италия в качестве компенсации, по крайне мере, могли бы хоть гарантировать целостность того, что осталось от Румынии. Я согласился на это с тяжёлым сердцем, принципиально, потому что, мы — Германцы, когда даём свои гарантии — мы держим их. Мы не англичане, и не евреи. Я до последней секунды, хотя и облечённый персональными обязательствами, надеялся на сохранении мира в этом регионе.

Для этого, чтобы разрешить эти проблемы и достигнуть ясности в отношениях между Советской Россией и Германией, а также ввиду продолжающейся концентрации советских войск на нашей восточной границе, я пригласил Молотова в Берлин. Советский министр иностранных дел тогда потребовал от Германии разъяснений соглашения по следующим четырём пунктам: 1. Мой ответ: Германская гарантия имеет общий характер и безусловно накладывает на нас обязанности. Советская Россия, однако, никогда не объявляла нам, что имеет и другие интересы в Румынии за пределами Бессарабии. Уже свершившаяся оккупация советскими войсками Северной Буковины уже вышла за пределы советских уверений, поэтому я не думаю, что Россия на данный момент имеет ещё более далеко идущие намерения против Румынии.

Второй пункт Молотова: Советская Россия опять чувствует угрозу Финляндии. Кремль определённо не может терпеть этого. Готова ли Германия не оказывать помощь Финляндии и, более того, немедленно отозвать германские войска уже находящиеся в Киркенесе? Но новая война СССР против маленького финского народа уже не может рассматриваться германским правительством как нормальное явление; равно как мы никогда и не поверим, что Финляндия каким-то образом может угрожать СССР. Ни при каких обстоятельствах мы не желаем нового театра войны на Балтике.

Третий пункт Молотова: Готова ли Германия согласиться на то, что Советская Россия может предоставить гарантии Болгарии в виде посылки туда своих войск, в связи с чем он — Молотов, готов заверить Германию, что Кремль не будет низлагать короля Болгарии? Мой ответ: Болгария — это суверенное государство. И я не имею информации, что Болгария когда либо запрашивала Советскую Россию о гарантиях, подобных тем, которые Румыния запросила от Германии. Более того, я не готов ответить на этот вопрос без консультаций со своими союзниками. Германия согласна или нет?

Мой ответ: Германия была всегда готова согласиться на изменение 1936 года Конвенции Монтро в пользу государств Чёрного моря. Германия не готова, чтобы дать согласие Советской России на создание военных баз вдоль проливов. Национал-социалисты, здесь я был обязан в полном осознании своей ответственности проявить свою позицию как ответственный лидер не только Германии, но и как представитель европейской культуры и цивилизации. Последствием всего этого было возрастание активности Советской России направленной прямо против Германии, и сразу, конкретно, начались новые попытки подрыва румынского государства и попытки посредством пропаганды устранить болгарскую монархию. С помощью запутанных и незрелых лидеров Румынского Легиона прим.

И тем не менее, я всё ещё верил, что самое лучшее, — продолжать молчать. Немедленно после неудачной попытки государственного переворота в Румынии, Советская Россия предприняла новую переброску войск на восточные границы Германии. Советские танковые подразделения и парашютисты во всё возрастающих количествах перебрасывались в опасную близость от германской границы. Германские вооружённые силы и германский народ знают, что вплоть до нескольких недель назад ни одной механизированной дивизии или даже единственного танка не было дислоцировано на наших восточных границах.

Die wurden seither vertuscht und verwischt…und treten in dieser unserer neuen Zeit zutage. Россия передала гласности речь Адольфа Гитлера, с переводом на русский язык. Может быть это печально, но это факт. Да по всему миру это имеет место. Германия показательный пример. Правда такова: Планета Земля даёт достаточно для того, чтобы все люди были обеспечены, влючая сыр на хлебушке, влючая мобильность, влючая возможность радостно следовать своим собственным интересам и творчески действовать везде, создавать. Это закончилось. Дно долины в 26 тысяч лет достигнуто.

Воззвание Фюрера к германскому народу Германский народ! Обремененный тяжкими заботами, принужденный молчать месяцами, я дождался часа, когда, наконец, могу говорить открыто. Когда 3 сентября 1939 г. Англия объявила войну Германии, снова повторилась попытка англичан уничтожить всякое начало консолидации, а с нею и возрождение Европы путем борьбы против когда-то сильнейшей державы на континенте. Так в свое время — путем многих войн — Англия привела к погибели Испанию. Так вела она свои войны против Голландии. Так — с помощью всей Европы — боролась она позже с Францией. И так в конце столетия начала она политику окружения тогдашней Германии, а в 1914 г. Только вследствие внутреннего разлада Германия в 1918 г. Последствия были ужасны. После того, как в начале лицемерно говорилось, что борьба велась исключительно против Кайзера и его режима и после того, как германские войска сложили оружие, началось планомерное уничтожение германского государства. В то время, как слова одного французского государственного деятеля, что в Германии существует излишек 20 миллионов людей, который — другими словами — должен был б,ы быть уничтожен посредством голода, болезней или переселений, по-видимому, сбывались буквально, национал-социалистическое движение начало свою работу объединения германского народа, а с этим началось и возрождение Германии. Это новое освобождение нашего народа от нужды, бедствий и унизительного пренебрежения стояло под знаком внутреннего возрождения. В частности, это не представляло собой угрозы для Англии, и ее не затрагивало. Несмотря на это, сейчас же снова началась новая, преисполненная ненависти, политика окружения, направленная против Германии. Снаружи и внутри создался известный нам комплот евреев и демократов, большевиков и реакционеров, единственной целью которого было воспрепятствовать восстановлению нового германского национального государства и вновь повергнуть Германию в состояние бессилия и бедствия. Наряду с нами ненависть этого интернационального, всемирного заговора была направлена против таких же обездоленных народов, которые были принуждены зарабатывать насущный хлеб в тяжелой борьбе за существование. Прежде всего, у Италии и Японии так же, как и у Германии, оспаривалось, если не совершенно отнималось, право участия в пользовании земными благами. Сплочение этих нации, таким образом, было лишь актом самозащиты против угрожающей им эгоистической всемирной коалиции богатства и силы. Уже в 1936 г. Черчилль заявил, по словам американского генерала Вуда, [произнесёнными] перед представителями американской палаты депутатов, что Германия снова становится слишком могущественной и поэтому должна быть уничтожена. Летом 1939 г. Англии казалось, что наступил момент, когда можно вновь начать разложение Германии путем всеобъемлющей политики окружения. Система с этой целью созданной кампании лжи состояла в том, чтобы объявлять другие народы находящимися под угрозой, завлекать их в начале обещаниями английских гарантий и поддержки, а затем, как в мировую войну, заставлять их идти против Германии. Таким образом, от мая до августа 1939 г. Англии удалось лансировать утверждение, что Литва, Эстония, Латвия, Финляндия, Бессарабия, а также Украина находятся под прямой угрозой Германии. Часть государств дала себя провести этим, приняла обещанные гарантии, предложенные попутно с этим утверждением, и таким образом перекинулась на новый фронт окружения, направленный против Германии. При таких обстоятельствах я счел долгом перед своей совестью и перед историей германского народа не только уверить эти страны и их правительства в ложности сделанных Англией заявлений, но, сверх того, успокоить сильнейшую Восточную Державу путем специальных и торжественных заявлений относительно пределов наших интересов. Вы все чувствовали в свое время, что этот шаг был для меня горьким и тяжелым. Германский народ никогда не питал враждебных чувств по отношению к народностям России. Однако свыше двух десятков лет еврейско-большевистская власть в Москве старается разжечь пожар не только в Германии, но и во всей Европе. Не Германия пыталась перенести свое национал-социалистическое мировоззрение в Россию, а еврейско-большевистские власти в Москве беспрестанно пытались навязать свое господство нашему и другим европейским народам и делали это не только в моральном смысле, но, прежде всего, также и в смысле военной мощи. Однако последствиями деятельности этого режима были лишь хаос, бедствия и голод. В противовес этому, я старался в течение двух десятков лет с минимумом вмешательства и без всякого нарушения нашей продукции1 добиться нового социалистического порядка в Германии, который бы не только устранил безработицу, но также предоставлял прибыль труда в возрастающей мере трудящимся людям. Достижения этой политики создания нового экономического и социального порядка в нашем народе, который, планомерно преодолевая сословные и классовые контрасты, стремится к конечной цели — создать истинную народную общность, являются единственными в мире. Поэтому в августе 1939 г. Я сделал это исключительно в сознании своей ответственности по отношению к германскому народу, но, прежде всего, в надежде на возможность все же в конце достигнуть длительного примирения и уменьшения жертв, которые иначе могли быть от нас потребованы. Наряду с торжественными заверениями Германии в Москве относительно упомянутых областей и стран — за исключением Литвы — как лежащих за пределами германских политических интересов, было достигнуто особое соглашение на случай, если Англии действительно удастся втравить Польшу в войну против Германии. Но также и здесь имело место ограничение германских требований, которое было не пропорционально достижениям германского оружия. В немецком оригинале: «безо всякого нарушения нашего производства» — «ohne jene Zerstoerung unserer Produktion» S.

Речь гитлера на немецком языке текст

скачать mp3, слушать музыку онлайн Речь гитлера текст на немецком с переводом Скачать песню Речь – Гитлера на телефон (рингтон на звонок), либо слушать mp3 в. The first shots of the invasion had been fired at around 4:48 am of September 1, by the battleship Schleswig-Holstein. At 5:40 am Hitler issued a declaration to the armed forces: "The Polish state has refused the peaceful settlement of relations which I desired, and appealed to arms In order to put an. Berlin, May 17, 1933. Deputies, Ladies and Gentlemen of the German Reichstag! In the name of the Reich Government I have asked the Reichstag President to convene the Reichstag so that I may take a stand before this forum on the questions which today affect not only our Volk but the entire world. Речь гитлера текст на немецком с переводом. Лайфхаки. Музыка. Новости и СМИ. Обучение. Подкасты. Hitler im Reichstag am 1. September 1939 Quelle: Bundesarchiv Koblenz.

Полный текст заявления Гитлера от 22 июня 1941 года

Ha, da mache ich nicht mit. Ha, ich will konstruktiv wirken, nicht als Idiot im Hamsterrad. Ich sende meinen Dank an Adolf Hitler und an das deutsche Volk. Millionen Deutsche haben damals einen Kampf aufgenommen, der damals noch nicht zu gewinnen war. Sie haben Breschen geschlagen. Die wurden seither vertuscht und verwischt…und treten in dieser unserer neuen Zeit zutage. Россия передала гласности речь Адольфа Гитлера, с переводом на русский язык. Может быть это печально, но это факт.

Однако Франция может оставаться источником политической опасности для Германии, нельзя ей доверять. Азиатские народы Япония, Китай, страны ислама активно сопротивляются еврейской заразе, поэтому они ближе Германии, чем родственная по крови Франция. Можно быть уверенным, что их ждет успех развития и что Германия всегда найдет себе друзей среди этих народов. Обе страны станут врагами Европы и будут пытаться заручиться поддержкой немецкого народа. Немцам необходимо избежать роли пешки в обоих лагерях. Избавление России от марксизма Возможно, Россия избавится от еврейского марксизма, но воплотит в жизнь панславизм в самой яростной и свирепой форме. США под ярмом нью-йоркского еврейства, обладающего интеллектом обезьяны, пойдут ко дну.

Хрупкость США Огромная материальная мощь в сочетании с огромной нехваткой интеллекта, не даст стране выработать умную доктрину развития. В итоге, белым не удастся сохранить доминирование на континенте.

I will see to it that in the East there is, on the frontier, a peace precisely similar to that on our other frontiers.

In this I will take the necessary measures to se that they do not contradict the proposals I have already made known in the Reichstag itself to the rest of the world, that is to say, I will not war against women and children. I have ordered my air force to restrict itself to attacks on military objectives. If, however, the enemy thinks he can form that draw carte blanche on his side to fight by the other methods he will receive an answer that will deprive him of hearing and sight.

This night for the first time Czech regular soldiers fired on our territory. Three German soldiers and five Sudeten Germans were killed by Czech soldiers at Egerteich without provocation. Since 6.

Whoever fight with poison gas will be fought with poison gas. Whoever departs from the rules of humane warfare can only expect that we shall do the same. I will continue this struggle, no matter against whom, until the safety of the Reich and its rights are secured.

For five years now I have been working on the building up of the German defences. Over 90 millions have in that time been spent on the building up of these defence forces. They are now the best equipped and are above all comparison with what they were in 1914.

My trust in them is unshakable. When I called up these forces and when I now ask sacrifices of the German people and if necessary every sacrifice, then I have a right to do so, for I also am to-day absolutely ready, just as we were formerly, to make every possible sacrifice. I am asking of no German man more than I myself was ready throughout four years at any time to do.

There will be no hardships for Germans to which I myself will not submit. My whole life henceforth belongs more than ever to my people. I am from now on just first soldier of the German Reich.

I have once more put on that coat that was the most sacred and dear to me. I will not take it off again until victory is secured, or I will not survive the outcome. As a National Socialist and as German soldier I enter upon this struggle with a stout heart.

My whole life has been nothing but one long struggle for my people, for its restoration, and for Germany. There was only one watchword for that struggle: faith in this people. One word I have never learned: that is, surrender.

If, however, anyone thinks that we are facing a hard time, I should ask him to remember that once a Prussian King, with a ridiculously small State, opposed a stronger coalition, and in three wars finally came out successful because that State had that stout heart that we need in these times. I would, therefore, like to assure all the world that a November 1918 will never be repeated in German history. Just as I myself am ready at any time to stake my life - anyone can take it for my people and for Germany - so I ask the same of all others.

Whoever, however, thinks he can oppose this national command, whether directly of indirectly, shall fall. We have nothing to do with traitors. We are all faithful to our old principle.

Я сделал это с тяжелым сердцем. Причина понятна: если Германский Рейх дает гарантию, это означает, что он за нее ручается. Мы не англичане и не евреи. Я верил до последнего часа, что послужу делу мира в этом регионе, даже если приму на себя тяжелые обязательства. Но чтобы окончательно решить эти проблемы и уяснить русскую позицию по отношению к Рейху, испытывая давление постоянно усиливающейся мобилизации на наших восточных границах, я пригласил господина Молотова в Берлин. Советский министр иностранных дел потребовал прояснения позиции или согласия Германии по следующим 4 вопросам: 1-й вопрос Молотова: Будет ли германская гарантия Румынии в случае нападения Советской России на Румынию направлена также против Советской России? Германская гарантия имеет общий и обязательный для нас характер. Россия никогда не заявляла нам, что, кроме Бессарабии, у нее вообще есть в Румынии еще какие-то интересы. Оккупация Северной Буковины уже была нарушением этого заверения.

Поэтому я не думаю, что Россия теперь вдруг вознамерилась предпринять какие-то дальнейшие действия против Румынии. Готова ли Германия не оказывать Финляндии поддержки и, прежде всего, немедленно отвести назад немецкие войска, которые продвигаются к Киркенесу на смену прежним? Германия по-прежнему не имеет в Финляндии никаких политических интересов, однако правительство Германского рейха не могло бы терпимо отнестись к новой войне России против маленького финского народа, тем более мы никогда не могли поверить в угрозу России со стороны Финляндии. Мы вообще не хотели бы, чтобы Балтийское море опять стало театром военных действий. Болгария — суверенное государство, и мне неизвестно, обращалась ли вообще Болгария к Советской России с просьбой о гарантии подобно тому, как Румыния обратилась к Германии. Кроме того, я должен обсудить этот вопрос с моими союзниками. Согласится с этим Германия или нет? Германия готова в любой момент дать свое согласие на изменение статуса проливов, определенного соглашением в Монтрё в пользу черноморских государств, но Германия не готова согласиться на создание русских военных баз в проливах. Я занял в данном вопросе позицию, которую только и мог занять как ответственный вождь Германского рейха и как сознающий свою ответственность представитель европейской культуры и цивилизации.

Результатом стало усиление советской деятельности, направленной против Рейха, прежде всего, немедленно был начат подкоп под новое румынское государство, усилились и попытки с помощью пропаганды свергнуть болгарское правительство. С помощью запутавшихся, незрелых людей из румынского Легиона удалось инсценировать государственный переворот, целью которого было свергнуть главу государства генерала Антонеску, ввергнуть страну в хаос и, устранив законную власть, создать предпосылки для того, чтобы обещанные Германией гарантии не могли вступить в силу. Несмотря на это, я продолжал считать, что лучше всего хранить молчание. Сразу же после краха этой авантюры опять усилилась концентрация русских войск на восточной границе Германии. Танковые и парашютные войска во все большем количестве перебрасывались на угрожающе близкое к германской границе расстояние. Германский Вермахт и германская родина знают, что еще несколько недель назад на нашей восточной границе не было ни одной немецкой танковой или моторизованной дивизии. Но если требовалось последнее доказательство того, что, несмотря на все опровержения и маскировку, возникла коалиция между Англией и Советской Россией, то его дал югославский конфликт. Пока я предпринимал последнюю попытку умиротворения Балкан и, разумеется, вместе с дуче предложил Югославии присоединиться к Тройственному пакту, Англия и Советская Россия совместно организовали путч, и за одну ночь устранили тогдашнее правительство, готовое к взаимопониманию. Сегодня об этом можно рассказать немецкому народу: антигерманский государственный переворот в Сербии произошел не только под английскими, но и, прежде всего, под советскими знаменами.

Поскольку мы промолчали и об этом, советское руководство сделало следующий шаг. Оно не только организовало путч, но и несколько дней спустя заключило со своими новыми ставленниками известный договор о дружбе, призванный укрепить волю Сербии оказать сопротивление умиротворению на Балканах и натравить ее на Германию. И это не было платоническим намерением. Москва требовала мобилизации сербской армии. Поскольку я продолжал считать, что лучше не высказываться, кремлевские правители сделали еще один шаг. Правительство германского рейха располагает сегодня документами, из которых явствует, что Россия, чтобы окончательно втянуть Сербию в войну, обещало ей поставить через Салоники оружие, самолеты, боеприпасы и прочие военные материалы против Германии. И это происходило почти в тот самый момент, когда я еще советовал японскому министру иностранных дел д-ру Мацуоке добиваться разрядки с Россией, все еще надеясь послужить этим делу мира. Только быстрый прорыв наших несравненных дивизий к Скопье и занятие самих Салоник воспрепятствовали осуществлению этого советско-англосаксонского заговора. Офицеры сербских ВВС улетели в Россию и были приняты там как союзники.

Только победа держав Оси на Балканах сорвала план втянуть Германию этим летом в многомесячную борьбу на юго-востоке, а тем временем завершить сосредоточение советских армий, усилить их боевую готовность, а потом вместе с Англией, с надеждой на американские поставки, задушить и задавить Германский Рейх и Италию. Тем самым Москва не только нарушила положения нашего пакта о дружбе, но и жалким образом его предала. И в то же время правители Кремля до последней минуты, как и в случаях с Финляндией и Румынией, лицемерно уверяли внешний мир в своем стремлении к миру и дружбе и составляли внешне безобидные опровержения. Если до сих пор обстоятельства вынуждали меня хранить молчание, то теперь настал момент, когда дальнейшее бездействие будет не только грехом попустительства, но и преступлением против немецкого народа и всей Европы. Сегодня на нашей границе стоят 160 русских дивизий. В последние недели имеют место непрерывные нарушения этой границы, не только нашей, но и на дальнем севере и в Румынии. Русские летчики забавляются тем, что беззаботно перелетают эту границу, словно хотят показать нам, что они уже чувствуют себя хозяевами этой территории. В ночь с 17 на 18 июня русские патрули снова вторглись на территорию рейха и были вытеснены только после длительной перестрелки. Но теперь настал час, когда необходимо выступить против этого заговора еврейско-англосаксонских поджигателей войны и тоже еврейских властителей большевистского центра в Москве.

В данный момент осуществляется величайшее по своей протяженности и объему выступление войск, какое только видел мир. В союзе с финскими товарищами стоят бойцы победителя при Нарвике у Северного Ледовитого океана. Немецкие дивизии под командой завоевателя Норвегии 1 защищают вместе с финскими героями борьбы за свободу под командованием их маршала финскую землю. От Восточной Пруссии до Карпат развернуты соединения немецкого восточного фронта. На берегах Прута и в низовьях Дуная до побережья Черного моря румынские и немецкие солдаты объединяются под командованием главы государства Антонеску. Задача этого фронта уже не защита отдельных стран, а обеспечение безопасности Европы и тем самым спасение всех.

Adolf Hitler - Speech (1933) | Текст песни

После того, как первоначально было лицемерно объявлено, что борьба ведется только против кайзера и его режима, когда немецкая армия сложила оружие, началось планомерное уничтожение Германской империи. В то время, как казалось, дословно сбывается пророчество одного французского государственного деятеля, что в Германии 20 миллионов лишних людей, то есть их нужно устранить с помощью голода, болезней или эмиграции, национал-социалистическое движение начало свою работу по объединению немецкого народа и тем самым положило путь к возрождению Империи. Этот новый подъем нашего народа из нужды, нищеты и позорного неуважения к нему проходил под знаком чисто внутреннего воздержания. Англию, в частности, это никак не затрагивало и ничего ей не угрожало. Несмотря на это, моментально возобновилась вдохновляемая ненавистью политика окружения Германии. Изнутри и извне плелся известный нам заговор евреев и демократов, большевиков и реакционеров с единственной целью помешать созданию нового национального государства и снова погрузить Рейх в пучину бессилия и нищеты.

Кроме нас, ненависть этого международного всемирного заговора была обращена против тех народов, которым тоже не повезло, и они были вынуждены зарабатывать хлеб насущный в самой жестокой борьбе за существование. Прежде вcего, оспаривалось и даже формально запрещалось право Италии и Японии, как и Германии, на свою долю в богатствах этого мира. Союз этих наций был поэтому лишь актом самообороны против угрожавшей им эгоистической всемирной коалиции богатства и власти. Ещё в 1936 году Черчилль заявил, по словам американского генерала Вуда, перед комитетом Палаты представителей США, что Германия снова становится слишком сильной и поэтому ее нужно уничтожить. Летом 1939 года Англии показалось, что настал момент начать это вновь задуманное уничтожение с повторения широкомасштабной политики окружения Германии.

Систематическая кампания лжи, которая была организована с этой целью, была направлена на то, чтобы убедить другие народы, будто над ними нависла угроза, поймать их сначала в ловушку английских гарантий и обещаний поддержки, а потом, как накануне мировой войны, заставить их воевать против Германии. Так Англии удалось с мая по август 1939 года распространить в мире утверждение, будто Германия непосредственно угрожает Литве, Эстонии, Латвии, Финляндии, Бессарабии, а также Украине. Часть этих стран с помощью подобных утверждений отклонили обещанные гарантии и они тем самым сделались частью фронта окружения Германии. При этих обстоятельствах я, сознавая свою ответственность перед своей совестью и перед историей немецкого народа, счел возможным не только заверить эти страны и их правительства в лживости британских утверждений, но и, кроме того, специально успокоить самую сильную державу Востока с помощью торжественных заявлений о границах сфер наших интересов. Вы все, конечно, чувствовали тогда, что этот шаг был для меня горьким и трудным.

Никогда немецкий народ не испытывал враждебных чувств к народам России. Только на протяжении двух последних десятилетий еврейско-большевистские правители Москвы старались поджечь не только Германию, но и всю Европу. Не Германия пыталась перенести свое националистическое мировоззрение в Россию, а еврейско-большевистские правители в Москве неуклонно предпринимали попытки навязать нашему и другим европейским народам свое господство, притом не только духовное, но, прежде всего, военное. Но результатами деятельности этого режима во всех странах были только хаос, нищета и голод. В противовес этому я два десятилетия старался при минимальном вмешательстве и без разрушения нашего производства построить в Германии новый социалистический порядок, который не только ликвидировал безработицу, но и обеспечил благодаря повышению оплаты труда постоянный приток людей в сферу созидания.

Успехи этой политики новых экономических и социальных отношений в нашем народе, которые, планомерно преодолевая сословные и классовые противоречия, имеют своей конечной целью создание подлинного народного сообщества, уникальны во всем мире. Поэтому в августе 1939 года для меня было таким трудным решение послать моего министра в Москву, чтобы попытаться там оказать противодействие британской политике окружения Германии. Я сделал это не только осознавая свою ответственность перед немецким народом, но, прежде всего, в надежде достичь в конечном счете продолжительной разрядки, которая могла бы уменьшить жертвы, которые потребовались бы от нас в противном случае. После того как Германия в Москве торжественно признала указанные в договоре области и страны— за исключением Литвы — находящимися вне сферы каких бы то ни было германских политических интересов, было заключено еще особое соглашение на тот случай, если бы Англии действительно удалось подтолкнуть Польшу к войне против Германии. Но и в этом случае имело место ограничение немецких притязаний, которое никоим образом не соответствовало успехам немецкого оружия.

Последствия этого договора, которого я сам хотел и который заключил в интересах немецкого народа, были особенно тяжелыми для немцев, живших в затронутых им странах. Более полумиллиона наших соплеменников — сплошь мелкие крестьяне, ремесленники и рабочие — были вынуждены чуть ли не за одну ночь покинуть свою бывшую родину, спасаясь от нового режима, который грозил им сначала беспредельной нищетой, а рано или поздно — полным истреблением. Несмотря на это, тысячи немцев исчезли! Было невозможно узнать что-либо об их судьбе или хотя бы местонахождении. Среди них было более 160 граждан Рейха.

Я молчал обо всем этом, потому что должен был молчать, потому что моим главным желанием было достичь окончательной разрядки и, если возможно, — длительного баланса интересов с этим государством. Но еще во время наступления наших войск в Польше советские правители внезапно, вопреки договору, выдвинули притязания также на Литву. Германский Рейх никогда не имел намерения оккупировать Литву и не только не предъявлял никаких подобных требований литовскому правительству, но, наоборот, отклонил просьбу тогдашнего литовского правительства послать в Литву немецкие войска, поскольку это не соответствовало целям германской политики. Несмотря на это, я согласился и на это новое русское требование. Но это было лишь началом непрерывной череды все новых и новых вымогательств.

Победа в Польше, достигнутая исключительно силами немецкой армии, побудила меня снова обратиться к западным державам с мирным предложением.

The Jew had found another kind of work for himself where he could earn gold without practically moving a finger. He developed a principle which, throughout millennia, made it possible for him to amass fortunes without sweat and toil, unlike all other mortals, and above all — without taking risk. What is industrial capital? It is a constantly changing factor, a relative concept. Once it was a needle and thread, a workshop and a couple of cents in ready money which a tailor in Nurnberg possessed in the 13th century. It was a sum that made work possible, that is: tools, workshops and a certain amount of money in order to survive for a period of time. Gradually, this small workshop became a big factory. But workshops and tools, machines and factories have, per se, no value able to produce value but are a means to an end. What produces value is work, and the few cents which made it possible to survive difficult times and buy some fabrics, multiplied through time, stand before us today — we call it Capital for continued operation in bad times, that is Working Capital.

Here I want to emphasize one thing: Tools, workshop, machine, factory — or working capital, that is, industrial capital — against this you cannot fight at all. You can perhaps make sure that it is not abused but you cannot fight against it. This is the first major scam that one makes to our people, and they make it to distract us from the real fight, to pull it off from the capital which should and must be fought — from the loan and financial capital. Stormy bravo! This capital arises in a very different way. The smallest master craftsman was dependent on the fate that might affect him every day, on the general situation in the middle Ages, perhaps on the size of his city and its prosperity, the security in this city. Also today is this capital, that is, the industrial capital tied to the state and to the people, depending on the will of the people to work, but depending also on the possibility to procure raw materials in order to be able to offer work and find buyers who will really buy the product. And we know that a collapse of the state, under certain circumstances, renders the greatest values worthless, devalues them, as distinguished from the other capital, the finance and loan capital, which accrues interest very evenly without any regard to whether the owner, for example, of these 10,000 Mark himself passes away or not. The debt remains on the estate. We know that this railway fortunately has now a 20 billion deficit but their bonds must bear interest, and even though they were sold, in part, more than 60 years ago and have already been repaid four times, the debt, the interest, runs further, and while a great nation gains nothing on this company, it still must bleed; the loan capital continues to grow completely irrespective of any outside disturbance.

Here we already see the first possibility, namely that this kind of money-making, which is independent of all the events and incidents of daily life, must necessarily, because it is never hindered and always runs evenly, gradually lead to huge capitals which are so enormous that they ultimately have only one fault, namely the difficulty of their further accommodation. To accommodate this capital, you have to proceed to destroying whole states, to destroy entire cultures, to abolish national industries — not to socialize, but to throw all into the jaws of this international capital — because this capital is international, as the only thing on this Earth that is truly international. It is international because its carrier, the Jews, are international through their distribution across the world. Consent And already here one should knock oneself on the head and say: if this capital is international because its carrier is distributed internationally, it must be madness to think that this capital can be fought internationally with the help of the members of the same race which possesses it. Hear, hear Fire is not extinguished by fire but by water and the international capital belonging to the international Jew can only be broken by a national force. Bravo and applause! So, this capital has grown to incredibly large proportions and today virtually rules the Earth, still eerily growing and — the worst! For it is appalling that the common man who has to bear the burden in order to return the capital sees that, despite his hard work, diligence, thrift and in spite of the real work, he is hardly able to nourish himself and still less to dress, while this international capital devours billions just in interest, which he also must supply, and at the same time a whole racial stratum which does no other work than collect interest and cut coupons, spreads in the state. This is a degradation of any honest work, for every honestly working man must ask today: Does it have a purpose at all that I work? Yes, one of the foundations of our strength is being destroyed, namely the ethical concept of work, and that was the brilliant idea of Karl Marx to falsify the ethical concept of work, and the whole mass of the people who groan under the Capital are to be organized for the destruction of the national economy and for the protection of international finance-and-loan capital.

Stormy applause We know that today 15 billion of industry capital is facing 500 billion of loan capital. These 15 billion of industry capital is invested in creative values, while this 500 billion loan capital, which we always get in spoonful rates of 6 and 7 billion and which we use in periods of 1 to 2 months to supplement our rations a little, these 6 to 7 billion today which are decreed almost worthless scraps of paper, at a later date, should we ever recover, will have to be repaid in high quality money i. This is not only the destruction of a state, but already the application of a chain, of a neck collar for later times. National purity as a source of strength The second pillar against which the Jew as a parasite turns, and must turn, is the national purity as a source of the strength of a nation. The Jew, who is himself a nationalist more than any other nation, who through millennia did not mix with any other race, uses intermingling just for others to degenerate them in the best case; this same Jew preaches every day with thousands of tongues, from 19,000 papers in Germany alone, that all nations on Earth are equal, that international solidarity should bind all the peoples, that no people can lay a claim to a special status etc. What a nation means, he, who himself never dreams of climbing down to those to whom he preaches internationalism, knows well. First a race must be denationalized. First it must unlearn that its power is in its blood, and when it has reached the level where it has no more pride, the result is a product, a second race, which is lower than the previous one and the Jew needs the lower one in order to organize his final world domination. In order to build it and keep it, he lowers the racial level of the other peoples, so that only he is racially pure and able to eventually rule over all the others. We know that the Hindus in India are a mixed people, stemming from the high Aryan immigrants and from the dark aborigines.

And this nation bears the consequences, for it is a slave nation of a race that may seem in many ways almost as a second Jewry. Another problem is the problem of physical decomposition of races. The Jew is trying to eliminate all of which he knows that is somehow strengthening, muscle-steeling, and eliminate above all everything of that which he knows may keep a race so healthy that it will remain determined not to tolerate among themselves national criminals, pests to the national community, but under some circumstances, punish them with death. And that is his great fear and worry; for even the heaviest latches of the safest prison are not so tough, and the prison is not so safe that a few million could not open it eventually. Only one lock is permanent, and that is death, and in front of it he has the most awe. And therefore he seeks to abolish this barbaric punishment everywhere where he lives as a parasite. But wherever he already is, Lord, it is used ruthlessly. Loud applause And, for the breaking of physical strength, he has excellent means at hand. First of all, he has the trade that should be nothing more than distribution of foodstuffs and other necessary items for daily use. He uses it to withdraw these articles of daily life, when necessary, in order to raise the price on the one hand, but also to withdraw in order to create the conditions for physical weakening which have always worked best: hunger.

Everywhere, what we see behind these organizations is not the desire to make a shining organization for food supply, but through them gradually to create hunger. We know that as a politician he never had reason and cause to shun the hunger, on the contrary, wherever the Jew appeared in political parties, hunger and misery was the only soil in which he could grow. He desires it, and therefore he does not even think of easing social misery. He was a leading proponent of a policy of assimilation for German Jews ] Hand in hand with this goes a battle against the health of the people. He knows how to turn all the healthy normal manners, the obvious hygienic rules of a race on its head, from night he makes day; he creates the notorious nightlife and knows exactly that it works slowly but surely, gradually destroying the healthy strength of a race, making it soft; the one is destroyed physically, the other spiritually, and into the heart of the third it puts the hatred as he has to see the others feast. And finally, as a last resort, he destroys the productive capacity, and if necessary, in connection with it, the productive resources of a nation. That is the great mystery of Russia. They have destroyed factories, not because they knew they would no longer be needed, but because they knew that the people would be forced, with enormous hardships, to replace what had been destroyed. So the Jew succeeds in harnessing the people, instead of the former 9 and 10 hours, for 12 hours. For at the moment when the Jew becomes Lord, he knows no 8-hour day, he recognizes his Sabbath for his cattle, but not for the Goyim, for the Akum [words for non-Jews].

The destruction of culture Finally, he reaches for the last method: The destruction of all culture, of all that we consider as belonging in a state which we consider civilized. Here is his work perhaps most difficult to recognize, but here the actual effect is the most terrible. This is true inner experience, unlike the other ones, which are only superficial swindle Applause , set in the world with an intent to gradually destroy in the people any healthy idea and to whip the people into a state in which no one can understand whether the times are crazy, or whether he himself is mad. Big laughter and applause. Just as he works in painting, sculpture and music, so he does in poetry and especially in literature. Here he has a great advantage. What has become of it? A place which today you are ashamed to enter unless someone might notice you the moment you go in. And if theater has become a hotbed of vice and shamelessness, then a thousand times more so that new invention which perhaps comes from genial inspiration, but which the Jew understood right away to remodel into the filthiest business that you can imagine: the cinema. Thunderous applause and clapping.

At first people attached greatest hopes to this brilliant invention. It could become an easy mediator of profound knowledge for the entire people of the world. And what has become of it? It became the mediator of the greatest and the most shameless filth. The Jew works on. For him there is no spiritual sensitivity, and just as his forefather Abraham was selling his wife, he finds nothing special about the fact that today he sells girls, and through the centuries we find him everywhere, in North America as in Germany, Austria-Hungary and all over the East, as the merchant of the human commodity and it can not be denied away; even the greatest Jew defender cannot deny that all of these girl-dealers are Hebrews. This subject is atrocious. According to Germanic sentiment there would be only one punishment for this: death. For people that play fast and loose, regarding as a business, as a commodity, what for millions of others means greatest happiness or greatest misfortune. For them love is nothing more than business in which they make money.

They are always ready to tear apart the happiness of any marriage, if only 30 pieces of silver can be made. It was played up by the Jews and became very popular. So we should not be surprised when he also attacks what many people even today are not indifferent to, and what to many at least can give inner peace — religion. Also here we see the same Jew who himself has enough religious customs which others could easily mock, but no one does, as we, in principle, never ridicule religion because it is sacred to us. But he tries to destroy everything without offering a substitute. Who today, in this age of the vilest deceit and swindle, is detached from it; for him there are just two more possibilities, either he hangs himself in despair or becomes a crook. Instead of the authority of reason, there enters the authority of the great spongy majority led by the Jew, because the Jew is always going through three periods. First, autocratically-minded, ready to serve any prince, he then descends to the people, fighting for democracy, of which he knows that it will be in his hand, and steered by him; he owns it, he becomes a dictator. Hear, hear And we see this today in Russia, where a Lenin has just assured that the councils are already outlived, and that now it is not absolutely necessary that a proletarian state be led through one council or parliament, that it is sufficient that 2 or 3 proletarian-minded people govern this country. These proletarian-minded persons are some Jewish billionaires, and we know very well that behind 2 or 3 proletarians ultimately stands another organization which is outside of the state: the Alliance Israelite and their grandiose propaganda organization and the organization of Freemasonry.

Loud applause and clapping of hands And in all these things we must understand that there are no good or evil Jews. Here everyone works exactly according to the instincts of his race, because the race, or should we say, the nation and its character, as the Jew himself explains, lies in blood, and this blood is forcing everyone to act according to these principles, whether he is the leading mind in a party that calls itself democratic, or calls itself socialist, or a man of science, literature, or just an ordinary exploiter. The political organization And when we see, for example, in these Jewish magazines, that it is specified that every Jew everywhere is obligated to fight against any antisemite, wherever and whoever he is, then it follows by deduction that every German, wherever and whoever he is, will become an antisemite. Because it seems inseparable from the social idea and we do not believe that there could ever exist a state with lasting inner health if it is not built on internal social justice, and so we have joined forces with this knowledge and when we finally united, there was only one big question: How should we actually baptize ourselves?

Then we should have been given part in the government, but that was when the real opposition sidetracking came, and it grew greater uninterruptedly. It was a continuous battle, which eventually... How many party members did we lose at the time? Then came the year 1932. The first presidential election, again a setback. The second presidential election, the party saw...

It was a fight in which all was at stake. Many persons again had to pay with their lives that year. Many persons went to prison. And then came July, with a... Then everyone cried: "This is the hour in which to take over power," and again the hour passed by, it had to go by. And then came another reversal. And then-a final battle. And finally the day, the memory of which we are celebrating. Now, my compatriots countrymen , I have related this to you only very briefly, in order to show you above all else that: the victory which we are celebrating today, did not come to us at that time as an easy gift, which fell into our laps. This victory was bound up with great efforts, with sacrifices, with deprivations, with unceasing labors, and also with setbacks.

And if you had asked anyone on January 15, "Do you believe that this person"-that was I at that time-"will get into power? And now I must mention something else. I told you what I found conditions to be in the year 1919 to 1920, when I brought the party into existence; I have depicted for you the situation, after my first great defeat. But I must recall to your memory, in just a few sentences, what I had taken upon myself on that 30th of January. It was a heritage which hardly anyone wanted any more to take over at all. Everything ruined, the economy destroyed; 7,000,000 people without a living, and it was increasing from week to week; 7,000,000 part-time workers. The Reich finances an enormous deficit of nearly three billions. The peasantry on the verge of complete collapse, on the verge of having land and soil auctioned off. Trade crippled, commerce brought to a halt, our shipping no longer in existence. In general, everything in Germany seemed now to be dead.

But I took that over. It was no bright heritage, but I looked upon it as an honor to take over something not at the moment when it is flourishing, but to take it over at the moment when others say: "Everything is already ruined. Everyone can, of course? It was altogether clear to me that? I would have been beaten to death, I dared and I won. I began to stabilize the German currency by relentless pressure from above. I began, however, to stabilize it so... German production... All that is easy to tell today, but it was not so easy then, for if it had been so easy, why did my opponents not do it? I immediately began with the repression of all the foreign elements in Germany; I mean our cosmopolites.

I began also at this time to bring individual provinces into the Reich. Instead of numberless economic organizations a combination of all in one single bureau. At first, of course, everyone complained whose interests were thereby threatened. But one thing no one can dispute, from either the right or left: In the end everything went better than before. For one thing, my comrades, you must all admit, wherever you come from: Everywhere today you see works of peace which we could no longer continue on account of war. Everywhere you see great buildings, schools, housing projects, which the war has kept us from carrying on. Before I entered upon this war, I had begun a gigantic program of social, economic, cultural work, in part already completed. But everywhere I had in mind new plans, new projects. When, on the other hand, I look at my opponents, what have they really done, now? They could rush easily enough into war.

War did not rob them of a peaceful state, for they have accomplished nothing. This prattler, this drink-bold Churchill, what has he in reality accomplished in his life? This perfidious fellow is a lazybones of the first order. If this war had not come, the centuries would have spoken of our generation and also of all of us and also of myself as the creator of great works of peace. But if this war had not come, who would speak of Churchill? Now he will one day be spoken of, to be sure, but as the destroyer of an empire, which he and now we destroyed. One of the most pitiful phrase-mongering natures of world history, incapable of creating anything, of accomplishing anything, or of performing creative acts, capable only of destroying. Of his accomplice in the White House I would rather not speak at all, moreover-a wretched madman. To be sure, the more we worked, the more we put Germany in order, the greater grew the hatred, unfortunately. For now there came something in addition.

Now came the stupid hatred of the social strata abroad, who believed that the German model, the socialistic German model, could break in on them also, circumstances permitting. I have often heard that those in other countries said themselves: "Well, you know,... I do not even demand at all that they should be carried out. On the contrary, I am not here to concern myself with the happiness of other peoples, but I feel myself responsible exclusively for my own people. That is what I work for. To my sleepless nights I will not add a single one for other lands. Why not? That only spoils our working class. They do not perceive that the German workingman has worked more than ever before; why should he not then recover? Is it not above all a joke when that man from the White House says: "We have a World Program and this World Program will give mankind freedom and the right to labor.

Roosevelt, open your eyes, we have had that in Germany for a long time already. Or when he says that care will be taken of illness. Go and look at the battle-cry of our party program that is National Socialistic, not its doctrine, my dear sir, those are high ideas like those of a Democrat. Or when he says: "We wish to raise the standard of prosperity, even for the masses. Those are prominent things in our program. For we have also done that without a war. You have a war! No, this capitalistic babble does not even think of doing such a thing. They see in us only the bad example, and in order to tempt their own people, they must meddle in our party program and there snatch out single sentences, these pitiful blunders, and even then they do it badly. We have had a united world against us here, naturally, not only from the right but also from the left, as those on the left say to us, "If that succeeds; this experiment, it actually creates, it brings it about, that it does away with homelessness.

It makes it ready and establishes a school system whereby every talented youngster, irrespective of what kind of position. He completes it and makes a lawyer out of a former farm worker. He completed it. Why, we live by the fact that that does not exist. We do live by that. War, then, against this National Socialism. We have now been at the helm for nine years. This struggle will render the verdict, if this Russia is compared with Germany. What have we created in nine years, what is the aspect of the German people, and what has been created there? I do not even want to talk about the capitalist states, they are not at all concerned about their unemployed for that reason?

To the American millionaire the unemployed person is something natural, something he does not have to see at all, since he does not go to the neighborhoods where they are, and they do not come to the neighborhood where he sits; they under-took a hunger march on Washington, to be sure, to the White House or to the Capitol, but they are dispersed somewhere by the police before they can do it with rubber truncheons and tear gas, and so on, all of them things which do not exist in autocratic Germany. We have not used these measures against our people at all, we manage without rubber truncheons and without these things, without tear gas. We are resolute in our renunciation of them, while in the case of the enemy it is understood that at the moment of taking power they increased it... You know them already from my fighting period. I travel with three countries, their... Every attempt to come to an understanding with England was altogether to no purpose. Here there were people... They saw in Germany an enemy, and that the world had changed essentially since the time of their great Queen Victoria, that people did not know at all that Germany never threatened England but that this England could be maintained only when she had found a close cooperation with Europe. This they did not realize. On the contrary, they fought on every occasion against Europe.

It is quite interesting as they themselves, when a man, who is really a man, arrives, he is thrown out immediately? These are unbreakable eggs. Wherever they step they remain somewhere again, among enemies. On the whole they have been in the cold too long. They have already spoken of the breaking up of the German Reich by next September, and with the help of this advance prophesy, and we say that the war will not end as the Jews imagine it will, namely, with the uprooting of the Aryans, but the result of this war will be the complete annihilation of the Jews. And the further this war spreads, the farther will spread this fight against the world of the... I was more fortunate with the second state, with which I found some relationship. That is actually no wonder. However, it would be a real wonder, if it were otherwise. Because, already-as I said today in a...

A hundred years ago, Germany fought its way to a renaissance as a state, and its independence as a state, and Italy was fighting for its national united... Then these two states separated, and both nations fought without success and then came the... Both Revolutions had about the same course; each one had severe setbacks, but finally won the fight. Both nations brought about... Both nations concerned people who could not find their daily bread on their own soil. Both nations found themselves one day standing opposite the same people, without wanting to, against the same international union, as already had occurred in 1935, when England suddenly turned against Italy, without any sort of preliminary warning; Italy had taken nothing from England, therefore it was for the reason that: "We do not wish Italy to have its free right to life," just as it was, with Germany, for the reason that: "We do not wish Germany to have its free right to life. What do we want from England? I offered each of them peace, more, I want to offer friendship. On the other side an old freemason, who only believes in a war, to be able to salvage his bankrupt economy, perhaps, or at least to gain time. Thus both states again stand face to face with the same foe...

And then, in addition, there is still a third thing-I have mentioned it today also: in both cases they are men, two men, who have come from the people... In the last few weeks... I have read about the history of the Italian Fascist Revolution, and it seemed to me as if I had the history of my own party before me, so similar, so identical, that... And now finally the third state has joined us, another state with which we have always wanted to have good relations for the past many years. You all know it from "Mein Kampf"-Japan. Now the three great Have-Nots are united, and now we shall see who... For, what does England want to gain? What does America want to gain?

Особого внимания заслуживают интересные высказывания всем известного немецкого политика и оратора Гитлера, который высказывался на многие темы, начиная от народа и заканчивая темой любви. В нашей подборке можно прочитать осмысленные и известные цитаты Гитлера на немецком языке. Некоторые из выражений очень трудны к пониманию и заставляют задуматься каждого человека. Jede Generation muss sich am Krieg beteiligen. Niemand wird den Gewinner fragen, ob er die Wahrheit gesagt hat oder nicht. Nur ein fanatischer Mob ist leicht zu kontrollieren. Ein Blut ist ein Staat!

"Why We Are Antisemites" - Text of Adolf Hitler's 1920 speech at the Hofbräuhaus

It cannot for a moment make me hesitate to fulfil my duty. What more is wanted? I have solemnly assured them, and I repeat it, that we ask nothing of those Western States and never will ask anything. I have declared that the frontier between France and Germany is a final one. I have repeatedly offered friendship and, if necessary, the closest co-operation to Britain, but this cannot be offered from one side only. It must find response on the other side. Germany has no interests in the West, and our western wall is for all time the frontier of the Reich on the west. Moreover, we have no aims of any kind there for the future. With this assurance we are in solemn earnest, and as long as others do not violate their neutrality we will likewise take every care to respect it.

I am determined to solve 1 the Sudeten question and 2 to see to it that a change is made in the relationship between Germany and Czechoslovakia that shall ensure a peaceful co-existence. In this I am resolved to continue to fight until either the present Czechoslovak government is willing to continue to bring about this change or until another Czechoslovak Government is ready to do so. I am resolved to remove from the German frontiers the element of uncertainty, the everlasting atmosphere of conditions resembling civil war. I will see to it that in the East there is, on the frontier, a peace precisely similar to that on our other frontiers. In this I will take the necessary measures to se that they do not contradict the proposals I have already made known in the Reichstag itself to the rest of the world, that is to say, I will not war against women and children. I have ordered my air force to restrict itself to attacks on military objectives. If, however, the enemy thinks he can form that draw carte blanche on his side to fight by the other methods he will receive an answer that will deprive him of hearing and sight. This night for the first time Czech regular soldiers fired on our territory.

Three German soldiers and five Sudeten Germans were killed by Czech soldiers at Egerteich without provocation. Since 6. Whoever fight with poison gas will be fought with poison gas. Whoever departs from the rules of humane warfare can only expect that we shall do the same. I will continue this struggle, no matter against whom, until the safety of the Reich and its rights are secured. For five years now I have been working on the building up of the German defences. Over 90 millions have in that time been spent on the building up of these defence forces. They are now the best equipped and are above all comparison with what they were in 1914.

My trust in them is unshakable. When I called up these forces and when I now ask sacrifices of the German people and if necessary every sacrifice, then I have a right to do so, for I also am to-day absolutely ready, just as we were formerly, to make every possible sacrifice. I am asking of no German man more than I myself was ready throughout four years at any time to do. There will be no hardships for Germans to which I myself will not submit. My whole life henceforth belongs more than ever to my people. I am from now on just first soldier of the German Reich.

Ein Blut ist ein Staat!

Ein Wort war mir nie bekannt — aufgeben. Geschichte wurde nie zu einer Zahl gemacht! Kritik ist die Selbstdarstellung der Verlierer. Intellektuelle sind Abschaum der Gesellschaft. Es gibt kein Gewissen. Das Gewissen haben die Juden erfunden.

Nevertheless, there remained one open question between Germany and Poland, which sooner or later quite naturally had to be solved-the question of the German city of Danzig.

Danzig is a German city and wishes to belong to Germany. On the other hand, this city has contracts with Poland, which were admittedly forced upon it by the dictators of the Peace of Versailles. But since, moreover, the League of Nations, formerly the greatest stirrer-up of trouble, is now represented by a High Commissioner-incidentally a man of extraordinary tact-the problem of Danzig must in any case come up for discussion, at the latest with the gradual extinction of this calamitous institution. I regarded the peaceful settlement of this problem as a further contribution to a final loosening of the European tension. For this loosening of the tension is assuredly not to be achieved through the agitations of insane warmongers, but through the removal of the real elements of danger. After the problem of Danzig had already been discussed several times some months ago, I made a concrete offer to the Polish Government. I now make this offer known to you, Gentlemen, and you yourselves will judge whether this offer did not represent the greatest imaginable concession in the interests of European peace.

As I have already pointed out, I have always seen the necessity of an access to the sea for this country, and have consequently taken this necessity into consideration. I am no democratic statesman, but a National Socialist and a realist. I considered it, however, necessary to make it clear to the Government in Warsaw that just as they desire access to the sea, so Germany needs access to her province in the east. Now these are all difficult problems. It is not Germany who is responsible for them, however, but rather the jugglers of Versailles, who either in their maliciousness or their thoughtlessness placed 100 powder barrels round about in Europe, all equipped with hardly extinguishable lighted fuses. These problems cannot be solved according to old-fashioned ideas; I think, rather, that we should adopt new methods. Their importance is exclusively psychological and economic.

To accord military importance to a traffic route of this kind, would be to show oneself completely ignorant of military affairs. Consequently, I have had the following proposal submitted to the Polish Government:- 1 Danzig returns as a Free State into the framework of the German Reich. In return, Germany is prepared:- 1 To recognise all Polish economic rights in Danzig.

В немецком оригинале «угрозу со стороны Финляндии» — «von Finnland bedroht» S. Мой ответ: Болгария — суверенное государство, и я не знал, что подобно тому, как Румыния у Германии, Болгария вообще просила бы гарантии у Советской России.

Кроме того, я должен обсудить это с моими союзниками. Согласна ли Германия на это или нет? Мой ответ: Германия в любое время готова дать свое согласие на изменение Статута Монтрё1 в пользу черноморских государств. Германия не согласна на присвоение русскими опорных пунктов в проливах. Здесь я занял единственную позицию, которую я мог занять как ответственный вождь Германии, а также как ответственный представитель европейской культуры и цивилизации.

Последствием было усиление советской деятельности, направленной против Германии, и, прежде всего, немедленно начатое внутреннее разлагание2 нового румынского государства и попытка устранения болгарского правительства путем пропаганды. При помощи увлеченных неопытных членов румынского легиона удалось инсценировать в Румынии путч, целью которого было свержение главы государства генерала Анто-неску и создание хаоса в стране, чтобы путем уничтожения законной власти устранить предпосылку для вступления в силу обещанной германской гарантии. В немецком оригинале «Status von Montreux» S. В немецком оригинале «разложение изнутри» — «inneren Aushoehlung» S. Несмотря на это, я все же считал лучшим хранить молчание.

Тотчас же после неудачи этого предприятия началась вторичная усиленная концентрация русских войск на германской восточной границе. Бронированные1 и парашютные части перебрасывались во все возрастающем числе непосредственно к германской границе. Германская армия и страна знают, что еще несколько недель тому назад на нашей восточной границе не находилось ни одной танковой или моторизованной дивизии. Однако, если требовалось последнее доказательство, несмотря на все диверсии и маскировку, для подтверждения наличия тем временем создавшейся коалиции между Англией и Советской Россией, то оно было представлено югославским конфликтом В то время, как я старался сделать последнюю попытку умиротворения Балкан и в дружеском сотрудничестве с Дуче пригласил Югославию присоединиться к Пакту трех держав, Англия и Советская Россия в совместной работе организовали путч, который в одну ночь устранил тогдашнее правительство, склонное к взаимопониманию. Теперь может быть сообщено германскому народу, что сербский государственный переворот, направленный против Германии, произошел не только под знаком английской, но главным образом под знаком советской агитации.

Так как мы и тут хранили молчание, советское правительство предприняло еще один шаг. Оно не только организовало путч, но несколько дней спустя заключило всем известное дружеское соглашение с подвластными ему новыми "людьми"2 с целью укрепить сербов в их оппозиции против умиротворения Балкан и возбудить их против Германии. В немецком оригинале — «Panzerverbaende» — Panzerbrigade, Panzerdivison S. Здесь и далее по тексту — «танковые соединения, танковые бригады, танковые дивизии». В немецком оригинале «с новыми ставленниками» — «mil den ihr ergebenen neuen Kreatur» S.

И это не было платоническим намерением: Москва потребовала мобилизации сербской армии. Так как и теперь я все еще считал лучшим не говорить, власть имущие Кремля сделали еще один шаг вперед: Германское правительство имеет теперь документы, которые доказывают, что с целью окончательно завлечь Сербию в борьбу Россия обещала поставлять через Салоники оружие, самолеты, боеприпасы и прочий военный материал для борьбы против Германии. И это происходило почти в тот самый момент, когда я сам дал совет японскому министру иностранных дел д-ру Мацуоке примириться с Россией в надежде послужить этим делу мира. Только быстрый прорыв наших несравненных дивизий в Скопье, а также занятие Салоник, помешали намерениям этого советско-англо-саксонского комплота. Сербские военные летчики, однако, прилетели в Россию и были сейчас же приняты там как союзники.

Только победа держав Оси на Балканах разрушила план впутать Германию этим летом в борьбу на Юго-востоке, длящуюся месяцы, а в это время закончить концентрацию советской армии, усилить ее боеспособность, чтобы потом совместно с Англией и с помощью ожидаемых американских поставок быть в состоянии задушить и раздавить Германию и Италию. Этим самым Москва не только нарушила условия нашего дружеского пакта, но и изменила ему самым жалким образом. И все это происходило в то время, когда власть имущие Кремля до последней минуты официально, как и в случаях Финляндии и Румынии, лицемерно говорили о мире и дружбе и составляли с виду безвредные опровержения. Однако, если до сих пор в силу обстоятельств я был принужден постоянно молчать, то теперь настал момент, когда дальнейшее созерцание являлось бы не только греховным упущением, но и преступлением по отношению к германскому народу и ко всей Европе. Сегодня круглым числом 160 русских дивизий стоят у нашей границы.

В течение многих недель происходит постоянное нарушение этой границы не только у нас, но также и на Крайнем Севере и в Румынии. Русским летчикам доставляет удовольствие беспечно не замечать этих границ, чтобы доказать нам этим, что они уже чувствуют себя господами этих областей. В ночь с 17 на 18 июня русский патруль перешел на германскую территорию, и только после продолжительной перестрелки удалось принудить его уйти обратно. Теперь, наконец, настал час, когда становится необходимым выступить против этого комплота еврейско-англо-саксонских подстрекателей к войне и в такой же степени еврейских власть имущих большевистского московского центра. В данный момент совершается поход, который по протяжению и объему является величайшим из виданных до сих пор миром.

Вместе с финскими товарищами бойцы победителя при Нарвике стоят у Северного Ледовитого океана. Германские дивизии под командой завоевателя Норвегии защищают совместно с финляндскими1 героями свободы под предводительством их маршала финскую землю. От Восточной Пруссии до Карпат тянутся части германского Восточного фронта.

Знаменитый фрагмент из фильма “Der Untergang” (рус. “Бункер”) — Речь Гитлера в бункере

Полный текст заявления Гитлера от 22 июня 1941 года, в котором он разъяснил причины нападения Германии на СССР. Berlin, May 17, 1933. Deputies, Ladies and Gentlemen of the German Reichstag! In the name of the Reich Government I have asked the Reichstag President to convene the Reichstag so that I may take a stand before this forum on the questions which today affect not only our Volk but the entire world. Полный текст обращения Гитлера от 22 июня 1941 года, в котором он разъяснял для немецкого народа причины нападения Германии на СССР. 30 января 1945 г. Л. 130-158Заключительная речь рейхсканцлера Германии А. Гитлера на съезде НСДАП в Нюрнберге о политике национал-социалистов в Германии и опасностях большевизма.

Полный текст обращения Гитлера к немецкому народу 22 июня 1941 года

причем в оригинале, русский перевод с купюрами я уже. Речи гитлера Речи гитлера на немецком языке. Тэги: гитлер, речь, 1933, берлин Канцлер Германии Адольф Гитлер в своем рабочем кабинете. О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам. Выступление Гитлера на немецком. Речь гитлера текст. My German Fellow Countrymen and Women, My Comrades! At present everybody speaks before the forum which seems to them the most fitting. Some speak before a parliament whose existence, composition and origin (are well known). I believe that I should return again today whence I came. Opening Address at the Seventh National Socialist Congress. Nuremberg, September 11, 1935. FELLOW MEMBERS OF THE NATIONAL SOCIALIST PARTY: The Congress in which we are now assembled is the Seventh Congress of the National Socialist Movement. It is sixteen years since the.

Похожие новости: