Япония отказалась от претензий на вернувшиеся нашей стране Сахалин и основную группу Курильских островов, но аннексию Союзом южной части Курил не признала. По его словам, правительство Японии сохранит курс на решение территориальной проблемы и заключение мирного договора с Москвой, несмотря на имеющиеся сейчас сложности в. Кадры разрушений после землетрясения в Японии.
Япония ужесточит контроль экспорта полупроводников и квантовых технологий куда бы то ни было
говорит Хоши Такео из Токийского университета. Банк Японии изменил курс мировых рынков, когда обрушил на инвестиционный мир поток японской наличности в размере 3,4 трлн долларов. Любое неосторожное движение Банка Японии (т. е. даже незначительное повышение ключевой ставки, даже хотя бы до нулевого значения) грозит самой настоящей катастрофой для. Министр финансов Японии предупредил о недопустимости больших колебаний иены.
«Суровый урок»: Россия в своем стиле ответила Японии за неуважение
События и новости 24 часа в сутки по тегу: ЯПОНИЯ. Япония отказалась от претензий на вернувшиеся нашей стране Сахалин и основную группу Курильских островов, но аннексию Союзом южной части Курил не признала. Рейтинги японского правительства на фоне проблем в экономике упали до 15-летних минимумов. Последние новости по теме ЯПОНИЯ: СМИ: Россия указала Японии место в споре за Курилы.
Новости Японии
Министр финансов Японии предупредил о недопустимости больших колебаний иены. Рейтинги японского правительства на фоне проблем в экономике упали до 15-летних минимумов. Новости Владивостока: С 9 августа в Японии вступает в силу запрет на экспорт в Россию автомобилей с двигателем объёмом свыше 1,9 литра, всех гибридов и электрокаров.
Как будет выглядеть интервенция Японии для поддержания слабой иены?
Увлекательное чтение. Например, Китай и Россия спрашивают почему выбран именно такой вариант обращения с водой, а не решено и дальше хранить ее на площадке или выпарить? Намекают на то, что помимо трития могут быть сброшены и другие радионуклиды в больших количествах, сомневаются в качественном мониторинге и т. А во вторых, отвечает Япония, это в целом не долгосрочное решение и небезопасный способ. Воду и так уже более 10 лет хранят в баках, бывают протечки, и со временем их может быть больше и больше. Так что нужно какое-то окончательное решение, которое они и выбирали все эти годы.
Касательно отказа от выпаривания они ссылаются на то, что процесс воздушного уноса трития при этом будет сложнее контролировать, чем водный сброс. Добравлю, что это еще и дороже, ибо энергозатратно. Площадка АЭС Фукусима заставленная баками с водой Кроме того, японцы пеняют Китайцам, что те зря так форсируют опасность трития, и напоминают, что одна из АЭС Китая конкретно - АЭС Qinshan, где за большой сброс трития в основном отвечают два тяжеловодных реактора ежегодно сбрасывает в океан трития в 10 раз больше, причем совершенно легально и под контролем всех регулирующих органов, чем ежегодно планируют сбрасывать с АЭС Фукусима. UPD от 28. Он на китайском и в кривом формате, но я смог вытащить нужную инфу и собрал из него понятную табличку ниже.
При этом китайские регуляторы разрешают суммарно сливать в пять раз больше - почти до 5400 ТБк. Так же отмечу, что у всех китайских АЭС без исключения, независимо от мощности и типа реакторов, допустимые регуляторами уровни годового сброса превышают 50 ТБк. Китай разрешает каждой из своих АЭС сливать минимум вдвое больше, чем планируют сливать с Фукусимы. Сбросы трития с китайских АЭС в 2020 году по официальным данным самого Китая Ну и у Южнокорейцев похожая история - суммарно их АЭС сливают в год около 200 ТБк , что в 10 раз выше планируемого ежегодного сброса с Фукусимы. Конец UPD.
В целом, о сбросе трития с разных атомных объектов в разных странах, и о том какая это часть от того трития что ежегодно генерится в природе, я подробно писал в прошлой статье. Ниже на картинке показаны примеры сбросов трития с различных атомных объектов в мире.
Из-за погодных условий в ряде районов оказалась повреждена инфраструктура.
Так, в префектуре Ямагути на западе Японии из-за сильного ливня было нарушено железнодорожное сообщение, а в городе Минэ рухнул железнодорожный мост через реку. Юго-запад Японии каждое лето сталкивается с ливневыми дождями, которые приводят к разливам рек, подтоплениям обширных территорий, сходам оползней и человеческим жертвам.
Проще говоря, японцы хотят добиться для своих рыбаков права промышлять в российских территориальных водах, а заодно и вернуть себе Курильские острова, но при этом сохранить жесткие санкции против РФ. В схожем ключе высказался и премьер-министр страны Фумио Кисида. По его словам, правительство Японии сохранит курс на решение территориальной проблемы и заключение мирного договора с Москвой, несмотря на имеющиеся сейчас сложности в российско-японских отношениях. Российско-японские отношения находится в тяжелом состоянии, однако мы продолжим политику, направленную на решение территориальной проблемы и подписание мирного договора — заявил Кисида.
Для обеих стран главным «стратегическим вызовом» остаётся Китай — именно такое определение Вашингтон, как и Токио, использует в обновленной Стратегии национальной безопасности. Цель Вашингтона, очевидно, состоит в том, чтобы заставить Пекин признать международный порядок, «основанный на правилах». Между тем Китай находится географически достаточно далеко от Америки, а интересы США в Восточной Азии, будучи инкорпорированными в их глобальные интересы, не ограничиваются данным регионом. В отличие от Америки, стратегические интересы Японии в Восточной Азии гораздо сильнее ориентированы на регион — исторически, цивилизационно, экономически и политически. Региональное измерение сферы безопасности для Японии гораздо важнее, чем глобальное. Вооружённый конфликт в Восточной Азии нанесёт куда больший ущерб японцам, чем американскому народу. В этом смысле «китайский фактор» работает в стратегиях безопасности США и Японии по-разному. В Токио хорошо понимают, что предотвращение конфликтов в Восточной Азии представляет для Японии гораздо более актуальную задачу, чем для Соединённых Штатов.
Как отмечается в докладе о стратегической ситуации в Восточной Азии, выпускаемом Национальным институтом оборонных исследований министерства обороны Японии, «геостратегическое соперничество с Китаем в Восточной Азии — это прежде всего проблема Японии, а не США, и именно Япония является главным субъектом этого соперничества, особенно в Восточно-Китайском море. Масштабы усилий Японии в этом смысле являются решающим фактором, определяющим, станут ли будущие условия безопасности для неё благоприятными» [22]. Наиболее радикальная и алармистская точка зрения заключается в том, что Америка может вернуться к «транзакционному подходу» в отношениях с миром в духе «неотрампизма», закрыв глаза на гегемонизм Китая и пойдя на сделку предполагающую, например, более «благожелательное» отношение США к напористой политике Китая в Восточной Азии в обмен на его отказ от определённых видов вооружений или определённых видов активности, напрямую затрагивающих основную американскую территорию. Япония же в любом случае окажется втянутой в конфронтацию в случае повышения напряжённости между Китаем и Западом, и ни на какие «сделки» ей рассчитывать не приходится. Поэтому, строя стратегию безопасности, Токио вынужден учитывать и наиболее пессимистический для себя сценарий, связанный с приходом в Вашингтоне к власти сторонников изоляционизма или более прагматично настроенного руководства. Учитывают в Японии и то, что по мере затягивания украинского кризиса внимание США неизбежно окажется прикованным к европейскому театру, причём надолго. Это связано не только с неясными перспективами завершения конфликта, но и с тем, что даже быстрое его завершение, например, в случае подписания перемирия, всё равно будет означать для США необходимость «оставаться в центре» Европы на долгие годы. Между тем у Японии нет надёжных альтернатив союзу с Америкой: даже активное развитие сетевых структур, подобных «Четвёрке», не даст ей таких же гарантий, какие даёт Договор безопасности.
К тому же Япония не сможет в полной мере взять на себя инициативу по созданию в Восточной Азии чего-то большего, чем просто диалоговый формат, даже с участием «близких по духу» демократий. Основная проблема, безусловно, заключается в конституционно-правовых ограничениях, полностью отринуть которые в обозримой перспективе не сможет ни одна её администрация. Однако даже если предположить, что Япония отказалась от 9-й статьи Конституции и иных пацифистских норм, включая сугубо оборонительную концепцию военного строительства, это не создаст полноценных предпосылок для обретения ею лидерских функций в формирующихся сетевых структурах безопасности, которые могли бы стать альтернативой или дополнением Договору безопасности. Прежде всего это связано с сохранением среди материковых стран Азии, даже озабоченных китайской угрозой, стойких предрассудков в отношении возрождения японского милитаризма. Если само по себе усиление военного потенциала Японии и даже получение ею ударных наступательных вооружений встречает со стороны этих стран определённое понимание, связанное в том числе и с тем, что Япония действует под эгидой и контролем своего заокеанского союзника, то подобные же действия, совершённые в отрыве от США и ведущие к резкому усилению самостоятельной роли Японии, вовсе не обязательно вызовут положительные отклики. Многовековые исторические обиды заставляют малые и средние страны Большой Восточной Азии болезненно воспринимать любое усиление региональных гигантов. Это в полной мере относится к Китаю, на подъём которого большинство стран региона, особенно в ЮВА, смотрит с тревогой, учитывая многовековую историю вассально-даннических отношений между Китаем и «периферийными варварами». Однако нет оснований сомневаться, что подобное же отношение испытает на себе и возродившаяся военная держава Япония, особенно если она будет пытаться создавать некие блоковые структуры безопасности.
Тем более что память о «Великой восточноазиатской сфере сопроцветания», несмотря на смену поколений, насчитывает всё же меньше века и потому более свежа, чем память о синоцентричном мире, завершившемся ещё в период Опиумных войн. По меткому замечанию Ютаки Кавасима, Соединённые Штаты время от времени используют для «успокоения» азиатских соседей Японии аргумент о «пробке для бутылки с джинном внутри» [23] : если соседи почувствуют, что джинн свободен, Япония окажется в совершенно иной, гораздо менее благоприятной для себя среде безопасности [24]. Наиболее яркий пример — японо-южнокорейские отношения: как показывает послевоенный опыт, они могут существовать и развиваться только в рамках треугольника США—РК—Япония, то есть с участием и во многом под присмотром дяди Сэма, а любые попытки построить двусторонний трек между Токио и Сеулом неизбежно оказывались провальными, несмотря на наличие общей военной угрозы в лице КНДР и принадлежности обеих стран к стану «близких по духу» демократий. Таким образом, важнейшим аспектом мотивации Японии при долгосрочном планировании стратегии национальной безопасности становится отход от чрезмерных ожиданий, связанных с гарантиями безопасности в рамках двустороннего альянса с Вашингтоном, однако в то же время последний воспринимается как безальтернативный инструмент безопасности. По мнению Токио, укрепление сетевой компоненты и развитие сотрудничества с «близкими по духу» странами необходимо при обязательном лидерстве США. Одним из возможных сценариев, очевидно, становится постепенная «автономизация» политики в сфере военной безопасности, предполагающая гораздо большую, чем ранее, ставку на самостоятельность. Как отмечал Кеннет Пайл, Япония «будет стремиться к максимальной автономии, даже если союз станет более равноправным. Она не захочет быть заложником глобальной стратегии Соединённых Штатов или их отношений с Китаем и Кореей» [25].
К тому же Японии придётся учитывать, что ставка только на усиление альянса может вызвать реакцию противников США в регионе, которая выразится в активизации военных приготовлений с их стороны и, соответственно, нежелательном для Токио повышении уровня региональной напряжённости. Поэтому, по мнению Кристофера Хьюса, несостоятелен аргумент, согласно которому активное сотрудничество Японии с Соединёнными Штатами в рамках альянса приведёт к ужесточению сдерживания и снизит для Японии риск конфликта в регионе: КНДР в ответ лишь наращивает «ядерные и ракетные провокации», а Китай проводит политику, основываясь на понимании этого альянса как «угрозы», что несёт риск дестабилизации региональной ситуации [26]. Укреплению самостоятельности оборонной политики Японии способствуют внутриполитические изменения в стране, и прежде всего в настроениях общества. Всё больше японцев, хотя и выступают, как было отмечено выше, против переписывания Конституции, склоняются к тому, что Японии необходимо перейти от традиционной «исключительно оборонительной» политики к активному военному строительству. Согласно опросу, проведённому газетой «Асахи» в марте 2022 г. Переходу японского общественного сознания в новое состояние, безусловно, способствовал украинский конфликт, который повысил уровень алармизма, причём в отношении не только и не столько России, но прежде всего соседнего Китая. Этот сдвиг особенно примечателен, поскольку японский пацифизм, который долгие годы не позволял отказаться от ограничений на военное строительство, всегда был основан на общественном консенсусе. Теперь же перевес получают сторонники превращения Японии в полноценную военную державу.
Об этом красноречиво свидетельствуют и итоги последних парламентских выборов. Например, на выборах в палату советников, прошедших в июле 2022 г. Да и убедительные электоральные успехи правящей Либерально-демократической партии в немалой степени объясняются наличием «ястребиной» компоненты в её избирательной платформе. Конечно, преждевременно делать вывод о реалистичности «изоляционистского» выбора Японии, основанного на сценарии полного отказа или существенного ослабления военного сотрудничества с США и их союзниками в регионе.
Sohu: Япония преподнесла России сюрприз вблизи Курил, но Москву он не впечатлил
В Стратегии национальной безопасности 2022 г. В документе чётко оговаривается, что «нанесение первого удара на этапе, когда никакого вооружённого нападения не произошло, остаётся недопустимым» [12]. Принятие новой доктрины национальной безопасности дало импульс дискуссии о соответствии Конституции конкретных видов вооружений, ведь различие между «наступательными» и «оборонительными» видами оружия достаточно условно, и это касается не только ракет. Трудно понять, в частности, почему авианосцы относятся к наступательному оружию и потому Япония их не имеет , а имеющиеся на её вооружении авианесущие эсминцы вертолётоносцы «Идзумо» и «Кага», способные принимать и истребители F-35 — к оборонительным. К тому же «сугубо оборонительный характер» использования ударных средств оказывается неоднозначным в зависимости от конкретной ситуации. Большую трудность вызывает определение момента, когда началась ракетная атака противника, прежде чем ракета окажется в воздухе. На этом фоне особую актуальность приобретает для Японии регламентация условий применения ударных средств для обеспечения их «оборонительного характера». Ещё одним критерием принадлежности страны к великим державам является уровень военных расходов. Между тем расходы Японии на военные нужды, составляющие менее 50 млрд долларов в год, не идут ни в какое сравнение с расходами её основного соперника Китая, составившими в 2022 г. Соотношение военных расходов Японии и Китая в 2000 г.
Япония остаётся неядерной державой, а провозглашённые правительством «Три неядерных принципа» по-прежнему являются столпами её политики безопасности. Эта принципиальная позиция подтверждена в Шангри-Ла в июне 2022 г. Таким образом, Япония ни по уровню военных расходов, ни по характеру вооружений, ни по положениям своей военной доктрины не является полноценной военной державой, подобной США, Китаю, России, Великобритании или Франции. Однако качественные изменения в политике безопасности, зафиксированные в новой Стратегии национальной безопасности, дают основание утверждать, что военный потенциал и оборонная политика стали значимым фактором формирования военно-стратегической ситуации не только регионального, но и глобального уровня. Япония существенно продвинулась в направлении большего равноправия и большей самостоятельности. Администрация Байдена не скрывает заинтересованности в сотрудничестве с Токио для расширения возможностей альянса. Свою роль играет и получение Японией качественно новых видов оружия, а также обретение ей новых «стратегических» функций в рамках союза, связанных с повышением уровня технической оснащённости Сил самообороны. Во-вторых, японская стратегия безопасности теперь всё больше ориентируется не на двустороннюю, а на многостороннюю парадигму. Токио инвестирует в создание стабильного «основанного на правилах» порядка, который, условно говоря, противопоставляется порядку, основанному на китайской гегемонии в регионе.
Такое устройство базируется на сотрудничестве «близких по духу» стран, то есть качественно меняется политико-идеологический контекст стратегии: она становится не двусторонней в рамках привычной парадигмы «старшего и младшего брата», присущей пресловутой системе «оси и спиц», а гибридной: в ней сочетаются элементы двустороннего и многостороннего форматов взаимодействия. Упор при этом делается на многосторонние модели. Это, например, касается «Четвёрки» Quad , представляющей собой многостороннюю модель сотрудничества с целью военно-политического сдерживания Китая в Индо-Тихоокеанском регионе. Хотя Япония инициировала данный форум в 2007 г. Япония же всегда считалась «слабым звеном» из-за своего пацифизма. Теперь же, поскольку Токио в гораздо меньшей, чем ранее, степени ограничивается доктриной «сугубо оборонительной» политики, развитие «Четвёрки» как инструмента сдерживания Китая получает мощный импульс. По мнению российского эксперта Валерия Кистанова, продвигаемая Японией концепция «Свободного и открытого Индо-Тихоокеанского региона» становится стержнем внешнеполитической деятельности Японии, а также её политики в сфере безопасности на обозримую перспективу [16]. Формат «Четвёрки» открывает для Японии перспективы взаимодействия с единомышленниками, заинтересованными в сохранении баланса сил в ИТР [17]. К этому следует добавить появление глобального измерения стратегической политики Японии.
В июне 2022 г. Япония также несколько раз заявляла, что будет работать со «странами-единомышленницами» для решения проблем безопасности, «сдерживая… попытки в одностороннем порядке изменить статус-кво в Японии и близлежащих регионах» [18]. Приоритет многостороннего сотрудничества с «родственными демократиями» во многом объясняет подчёркнутую жёсткость Токио по отношению к России в связи с украинским кризисом. Япония исходит из того, что ситуация на Украине имеет непосредственное отношение к её безопасности, так как дружественные страны не поддержат Японию, если она не сделает всё возможное, чтобы защитить себя [19]. Во время поездки в Европу в мае 2022 г. Демонстрируя жёсткость в отношении России, Токио блокируется со странами G7 и рассчитывает на ответную солидарность с их стороны, давая понять Китаю, что его попытки расширить силовым путём влияние в регионе не останутся безнаказанными. Как отмечал американский эксперт Джеймс Браун, «в Токио опасаются, что дурной пример окажется заразителен, и посылают сигнал властям Китая: если те попытаются силой изменить статус-кво в регионе, то их действия не останутся без жёсткого ответа» [21]. Данная позиция сформировалась задолго до украинского кризиса. Она лежит в основе глобальной стратегии, цель которой привлечь союзников и партнёров к защите страны.
Она в широком смысле «антиревизионистская»: если Россия сможет превратить Украину в своё клиентское государство и расширить сферу влияния в Европе, это «воодушевит» Китай в Индо-Тихоокеанском регионе. Япония заинтересована в скорейшем завершении украинского кризиса — затяжная война может надолго отвлечь Америку и Европу от Индо-Тихоокеанского региона, и Токио придётся справляться с вызовами безопасности в одиночку. Но тем не менее Однако новая ситуация в области безопасности, в которой оказалась Япония, таит в себе геополитические риски. Один из них связан с углубляющимися различиями в стратегических интересах Японии и США как на региональном, так и на глобальном уровне. Первое такое различие заключается в том, что Япония чрезмерно зависит от гарантий безопасности. Беспокойство в Токио вызывает то, что в рамках новой парадигмы двустороннего сотрудничества системы и возможности Сил самообороны могут быть задействованы в военных операциях, проводимых американцами, без должного учёта интересов самой Японии. Между тем интересы Японии и Соединённых Штатов совпадают не во всём и не всегда.
В схожем ключе высказался и премьер-министр страны Фумио Кисида.
По его словам, правительство Японии сохранит курс на решение территориальной проблемы и заключение мирного договора с Москвой, несмотря на имеющиеся сейчас сложности в российско-японских отношениях. Российско-японские отношения находится в тяжелом состоянии, однако мы продолжим политику, направленную на решение территориальной проблемы и подписание мирного договора — заявил Кисида. Добавим, что в Москве уже не раз подчеркивали, что ни о каком возвращении Курильских островов Японии не может быть и речи.
Предупреждение о возможной эвакуации затронуло почти два миллиона жителей запада Японии, передаёт DW. В частности, соответствующее распоряжение получили около 115 тысяч человек в городе Курумэ в юго-западной префектуре Фукуока и 360 тысяч человек в городе Кумамото в одноименной префектуре. Из-за погодных условий в ряде районов оказалась повреждена инфраструктура.
Так, в префектуре Ямагути на западе Японии из-за сильного ливня было нарушено железнодорожное сообщение, а в городе Минэ рухнул железнодорожный мост через реку. Юго-запад Японии каждое лето сталкивается с ливневыми дождями, которые приводят к разливам рек, подтоплениям обширных территорий, сходам оползней и человеческим жертвам. Национальная метеорологическая служба в Токио предупреждает, что ливневые дожди продолжатся и 4 июля.