Факт «воскрешения» Шерлока Холмса ещё больше усилил общий ажиотаж вокруг его имени, и издатели, теперь державшие руку на пульсе, на появление новых рассказов Конан Дойла за океаном ответили синхронной публикацией их переводов на русский язык. Как отмечается в книге «Шерлок Холмс в России», все сборники рассказов Конан Дойла выходили на русском раньше, чем аналогичное английское издание, и к тому же там существовала давняя традиция, такая же как на Западе. Сэр Артур Конан Дойл. Последние новости. Для поэта, критика и просто друга «Горького» Льва Оборина таким большим текстом стали приключения Шерлока Холмса, описанные сэром Артуром Конан Дойлом.
Наследники Артура Конан Дойла отозвали иск к Netflix из-за «Энолы Холмс»
В «Эноле Холмс» показано, что отчужденность Холмса по отношению к сестре, демонстрируемая им в начале картины, трансформируется в финале в более участливое отношение. Таким образом, по мнению истцов, создатели фильма посягнули на закрытые авторскими правами произведения Артура Конан Дойля. Также наследники утверждали, что Холмс, мистер Холмс, Шерлок Холмс и Холмс и Ватсон — товарные знаки, и права на них есть только у Conan Doyle Estate, а фильм «Энола Холмс» создает ошибочное суждение, что наследники имеют отношение к проекту Netflix. Истцы указали, что писательница Нэнси Спрингер и издательство, опубликовавшее ее книгу, не просили у наследников разрешения на копирование материала, содержащегося в рассказах, защищенных авторским правом. В ответ продюсеры проекта обвинили истцов в попытке «создать бессрочное право на интеллектуальную собственность».
Conan Doyle Estate так и не воспользовались шансом ответить.
Пять советских фильмов о Холмсе, главные роли в которых исполнили Василий Ливанов и Виталий Соломин, были признаны англичанами одними из лучших постановок. В музее на Бейкер-стрит даже играет музыка Владимира Дашкевича, написанная для этих фильмов. В 2006 году Ливанов был награжден орденом Британской империи.
Считается, что она появилась в первой звуковой экранизации. Профессор Мориарти, главный враг Шерлока Холмса, получил свою фамилию в честь одноклассников писателя — братьев по фамилии Мориарти, которые травили Дойла в школе. Продюсеры сериала "Доктор Хаус" много раз говорили, что построили образ главного героя на чертах характера легендарного сыщика. Точный домашний адрес Холмса: Лондон, Бейкер-стрит, дом 221б.
Во времена Конан Дойла дома с таким адресом на улице не было, она заканчивалась на номере 100. Дом 221б построили позже, и сейчас там находится Музей Шерлока Холмса. В 2002 году Шерлока Холмса приняли в почетные члены Королевского общества химиков. Никакой другой вымышленный персонаж такой чести удостоен никогда не был.
Устав от героя, Конан Дойл убил его в "Последнем деле Холмса" 1883 , чтобы освободить себе время для написания исторических романов. После восьми лет продолжительной истерики читателей по всему миру и, по слухам, даже письма от королевы Виктории Холмса пришлось вернуть в "Собаке Баскервилей" 1901. Но так получалось, что он участвовал в раскрытии реальных дел, помогая осужденным, — люди сами писали ему письма, обращались за помощью. Однажды среди тех, кто написал Дойлу, оказался молодой человек по имени Эдалджи — сын пастора, представителя этноконфессиональной группы в Индии и Пакистане.
В его семье происходили странности: сначала присылали письма с угрозами, потом у черного входа нашли большой ключ, похищенный из местной школы. Спустя много лет в деревне стали находить убитых лошадей и коров, а в полицию пришли анонимные письма с заявлениями о том, что виновен якобы Джордж Эдалджи. При этом утверждалось, что Джордж скоро перейдет на убийства девочек. Эдалджи арестовали, а потом неожиданно выпустили.
Тогда он написал Дойлу. При встрече писатель сразу не стал подходить к нему, хотя сразу узнал его. Вместо этого он решил понаблюдать за молодым человеком и обратил внимание, что тот, читая газету, близко подносит ее к глазам. Так автор "Шерлока Холмса" понял, что Джордж близорук.
Дойл отправил его к окулисту, а еще изучил место преступления, поговорил с местными жителями. В итоге 2 января 1905 года писатель опубликовал статью в The Daily Telegraph под названием "Дело мистера Джорджа Эдалджи", в которой защитил молодого человека. В результате по подозрению в этих преступлениях был арестован горнорабочий.
Другим выходом из душевного тупика стала женитьба, но и она не принесла ему счастья. Тогда-то он и решил попробовать себя на литературном поприще. Первый образ, который пришёл в голову Дойла, — его преподаватель в университете. Этот врач мог одним взглядом не только поставить пациенту верный диагноз, но и определить его род деятельности, национальность и прочие детали. Всё это он делал, основываясь на своей наблюдательности. И Конан Дойл предположил, что если такой человек науки, как его преподаватель, станет детективом, он точно не допустит случайностей.
Ненавистный герой Артура Конан Дойла В 1887 году вышла первая повесть о деяниях великого сыщика — «Этюд в багровых тонах». Сочинение, к удивлению автора, получило довольно хорошие отзывы от критиков. Ещё через 3 года на страницах столичного журнала «Стрэнд Мэгэзин» появился «Скандал в Богемии». Это рассказ, с которого и началось промышленное производство отчётов доктора Ватсона о бесконечных приключениях Шерлока Холмса. Для людей это было что-то новое, и они скупали журнал, который, в свою очередь, начал процветать. С тех пор жизнь Конан Дойла резко изменилась. Издатели журнала немедленно подписали контракт с начинающим автором, а также выдали внушительный аванс.
У меня крепкие нервы, Уотсон, но, признаюсь, я не мог не вздрогнуть, увидев, что человек, занимавший все мои мысли, стоит на пороге моей комнаты. Его наружность была хорошо знакома мне и прежде. Он очень тощ и высок. Лоб у него большой, выпуклый и белый. Глубоко запавшие глаза. Лицо гладко выбритое, бледное, аскетическое, — что-то еще осталось в нем от профессора Мориарти. Плечи сутулые — должно быть, от постоянного сидения за письменным столом, а голова выдается вперед и медленно — по-змеиному, раскачивается из стороны в сторону. Его колючие глаза так и впились в меня. Действительно, когда он вошел, я сразу понял, какая огромная опасность мне угрожает: ведь единственная возможность спасения заключалась для него в том, чтобы заставить мой язык замолчать навсегда. Поэтому я молниеносно переложил револьвер из ящика стола в карман и в этот момент нащупывал его через сукно. После его замечания я вынул револьвер из кармана и, взведя курок, положил на стол перед собой. Мориарти продолжал улыбаться и щуриться, но что-то в выражении его глаз заставляло меня радоваться близости моего оружия. Присядьте, пожалуйста. Если вам угодно что-нибудь сказать, я могу уделить вам пять минут». Он сунул руку в карман, а я взял со стола револьвер. Но он вынул из кармана только записную книжку, где были нацарапаны какие-то даты. В середине февраля вы уже серьезно потревожили меня. В конце марта вы совершенно расстроили мои планы, а сейчас из-за вашей непрерывной слежки я оказался в таком положении, что передо мной стоит реальная опасность потерять свободу. Так продолжаться не может». Вы слишком умны и, конечно, поймете меня: вам необходимо устраниться. Вы сами повели дело так, что другого исхода нет. Я испытал интеллектуальное наслаждение, наблюдая за вашими методами борьбы, и, поверьте, был бы огорчен, если бы вы заставили меня прибегнуть к крайним мерам… Вы улыбаетесь, сэр, но уверяю вас, я говорю искренне». Вы должны отойти в сторону, мистер Холмс, или вас растопчут». Он тоже встал и молча смотрел на меня, с грустью покачивая головой. Я знаю каждый ход вашей игры. До понедельника вы бессильны. Это поединок между нами, мистер Холмс. Вы надеетесь посадить меня на скамью подсудимых — заявляю вам, что этого никогда не будет. Вы надеетесь победить меня — заявляю вам, что это вам никогда не удастся. Если у вас хватит умения погубить меня, то, уверяю вас, вы и сами погибните вместе со мной». Такова была моя своеобразная встреча с профессором Мориарти, а, говоря по правде, она оставила во мне неприятное чувство. Его спокойная и точная манера выражаться заставляет вас верить в его искренность, несвойственную заурядным преступникам. Вы, конечно, скажете мне: «Почему же не прибегнуть к помощи полиции? И у меня уже есть веские доказательства. После его ухода, часов около двенадцати, мне понадобилось пойти на Оксфорд-стрит. Переходя улицу на углу Бентинк-стрит и Уэлбек-стрит, я увидел парный фургон, мчавшийся со страшной быстротой прямо на меня. Я едва успел отскочить на тротуар. Какая-то доля секунды — и я был бы раздавлен насмерть. Фургон завернул за угол и мгновенно исчез. Теперь уж я решил не сходить с тротуара, но на Вир-стрит с крыши одного из домов упал кирпич и рассыпался на мелкие куски у моих ног. Я подозвал полицейского и приказал осмотреть место происшествия. На крыше были сложены кирпичи и шиферные плиты, приготовленные для ремонта, и меня хотели убедить в том, что кирпич сбросило ветром. Разумеется, я лучше знал, в чем дело, но у меня не было доказательств. Я взял кэб и доехал до квартиры моего брата на Пэл-Мэл, где и провел весь день. Оттуда я отправился прямо к вам. По дороге на меня напал какой-то негодяй с дубинкой. Я сбил его с ног, и полиция задержала его, но даю вам слово, что никому не удастся обнаружить связь между джентльменом, о чьи передние зубы я разбил сегодня руку, и тем скромным учителем математики, который, вероятно, решает сейчас задачи на грифельной доске за десять миль отсюда. Теперь вы поймете, Уотсон, почему, придя к вам, я прежде всего закрыл ставни и зачем мне понадобилось просить вашего разрешения уйти из дома не через парадную дверь, а каким-нибудь другим, менее заметным ходом. Я не раз восхищался смелостью моего друга, но сегодня меня особенно поразило его спокойное перечисление далеко не случайных происшествий этого ужасного дня. Я уже обдумал план действий, и все кончится хорошо. Сейчас дело находится в такой стадии, что арест могут произвести и без меня. Моя помощь понадобится только во время следствия. Таким образом, на те несколько дней, которые еще остаются до решительных действий полиции, мне лучше всего уехать. И я был бы очень рад, если бы вы могли, поехать со мной на континент. Так что я с удовольствием поеду с вами. Теперь выслушайте мои инструкции, и я попрошу вас, Уотсон, следовать им буквально, так как нам предстоит вдвоем вести борьбу против самого талантливого мошенника и самого мощного объединения преступников во всей Европе. Итак, слушайте. Свой багаж, не указывая на нем станции назначения, вы должны сегодня же вечером отослать с надежным человеком на вокзал Виктория. Утром вы пошлете слугу за кэбом, но скажете ему, чтобы он не брал ни первый, ни второй экипаж, которые попадутся ему навстречу. Вы сядете в кэб и поедете на Стрэнд, к Лоусерскому пассажу, причем адрес вы дадите кучеру на листке бумаги и скажите, чтобы он ни в коем случае не выбрасывал его. Расплатитесь с ним заранее и, как только кэб остановится, моментально нырните в пассаж с тем расчетом, чтобы ровно в четверть десятого оказаться на другом его конце. Там, у самого края тротуара, вы увидите небольшой экипаж. Править им будет человек в плотном черном плаще с воротником, обшитым красным кантом. Вы сядете в этот экипаж и прибудете на вокзал как раз вовремя, чтобы попасть на экспресс, отправляющийся на континент. Нам будет оставлено второе от начала купе первого класса. Тщетно я упрашивал Холмса остаться у меня ночевать. Мне было ясно, что он боится навлечь неприятности на приютивший его дом и что это единственная причина, которая гонит его прочь. Сделав еще несколько торопливых указаний по поводу наших завтрашних дел, он встал, вышел вместе со мной в сад, перелез через стенку прямо на Мортимер-стрит, свистком подозвал кэб, и я услышал удаляющийся стук колес. На следующее утро я в точности выполнил указания Холмса. Кэб был взят со всеми необходимыми предосторожностями — он никак не мог оказаться ловушкой, — и сразу после завтрака я поехал в условленное место. Подъехав к Лоусерскому пассажу, я пробежал через него со всей быстротой, на какую был способен, и увидел карету, которая ждала меня, как было условленно. Как только я сел в нее, огромного роста кучер, закутанный в темный плащ, стегнул лошадь и мигом довез меня до вокзала Виктория. Едва я успел сойти, он повернул экипаж и снова умчался, даже не взглянув в мою сторону. Пока все шло прекрасно. Мой багаж уже ждал меня на вокзале, и я без труда нашел купе, указанное Холмсом, хотя бы потому, что оно было единственное с надписью «занято». Теперь меня тревожило только одно — отсутствие Холмса. Я посмотрел на вокзальные часы: до отхода поезда оставалось всего семь минут. Напрасно искал я в толпе отъезжающих и провожающих худощавую фигуру моего друга — его не было.
Шерлок Холмс
Это всего лишь одна страница легендарной повести о приключениях Шерлока Холмса. Как отмечается в книге «Шерлок Холмс в России», все сборники рассказов Конан Дойла выходили на русском раньше, чем аналогичное английское издание, и к тому же там существовала давняя традиция, такая же как на Западе. Артур КОНАН ДОЙЛ Рукопись романа «Знак четырех». Королевский монетный двор Великобритании выпустил монету к 160-летию Артура Конан Дойла, на ней изображен самый известный персонаж его книг — Шерлок Холмс. МОСКВА, 17 июн — РИА Новости.
В какой последовательности читать произведения о Шерлоке Холмсе?
Холмс должен быть человеком, то есть продемонстрировать вполне человеческие связи и уровень сопереживания". Картина, основанная на серии книг "Тайны Энолы Холмс", будет представлена зрителям осенью 2020 года.
В какой последовательности читать произведения о Шерлоке Холмсе? Рассказываем об очередности рассказов и повестей про гениального сыщика Библиография текстов о Шерлоке Холмсе, талантливом детективе с Бейкер-стрит, насчитывает более шестидесяти произведений. Их основной объем составляют рассказы и повести, а ведь есть и не вошедшие в цикл пьесы, эссе и даже стихотворение. Как разобраться хотя бы в канонических и переведенных на русский язык текстах? Читайте наш путеводитель!
Из этих писем первое и второе чрезвычайно сокращены, а последнее, как я сейчас докажу, совершенно искажает факты. Моя обязанность — поведать наконец миру о том, что на самом деле произошло между профессором Мориарти и мистером Шерлоком Холмсом. Читатель, может быть, помнит, что после моей женитьбы тесная дружба, связывавшая меня и Холмса, приобрела несколько иной характер.
Я занялся частной врачебной практикой. Он продолжал время от времени заходить ко мне, когда нуждался в спутнике для своих расследований, но это случалось все реже и реже, а в 1890 году было только три случая, о которых у меня сохранились какие-то записи. Зимой этого года и в начале весны 1891-го газеты писали о том, что Холмс приглашен французским правительством по чрезвычайно важному делу, и из полученных от него двух писем — из Нарбонна и Нима — я заключил, что, по-видимому, его пребывание во Франции сильно затянется. Поэтому я был несколько удивлен, когда вечером 24 апреля он внезапно появился у меня в кабинете. Мне сразу бросилось в глаза, что он еще более бледен и худ, чем обычно. Комната была освещена только настольной лампой, при которой я обычно читал. Осторожно двигаясь вдоль стены, Холмс обошел всю комнату, захлопывая ставни и тщательно замыкая их засовами. Однако не считаться с угрожающей тебе опасностью — это скорее глупость, чем храбрость. Дайте мне, пожалуйста, спичку.
Он закурил папиросу, и, казалось, табачный дым благотворно подействовал на него. Он протянул руку ближе к лампе, и я увидел, что суставы двух его пальцев изранены и в крови. А где миссис Уотсон? Так, значит, вы один? Мне решительно все равно. Все это показалось мне как нельзя более странным. Холмс не имел обыкновения праздно проводить время, и что-то в его бледном, изнуренном лице говорило о дошедшем до предела нервном напряжении. Он заметил недоумение в моем взгляде и, опершись локтями о колени и сомкнув кончики пальцев, стал объяснять мне положение дел. Человек опутал своими сетями весь Лондон, и никто даже не слышал о нем.
Это-то и поднимает его на недосягаемую высоту в уголовном мире. Уверяю вас, Уотсон, что если бы мне удалось победить этого человека, если бы я мог избавить от него общество, это было бы венцом моей деятельности, я считал бы свою карьеру законченной и готов был бы перейти к более спокойным занятиям. Между нами говоря, Уотсон, благодаря последним двум делам, которые позволили мне оказать кое-какие услуги королевскому дому Скандинавии и республике Франции, я имею возможность вести образ жизни, более соответствующий моим наклонностям, и серьезно заняться химией. Но я еще не могу спокойно сидеть в своем кресле, пока такой человек, как профессор Мориарти, свободно разгуливает по улицам Лондона. Он происходит из хорошей семьи, получил блестящее образование и от природы наделен феноменальными математическими способностями. Когда ему исполнился двадцать один год, он написал трактат о биноме Ньютона, завоевавший ему европейскую известность. После этого он получил кафедру математики в одном из наших провинциальных университетов, и, по всей вероятности, его ожидала блестящая будущность. Но в его жилах течет кровь преступника. У него наследственная склонность к жестокости.
И его необыкновенный ум не только не умеряет, но даже усиливает эту склонность и делает ее еще более опасной. Темные слухи поползли о нем в том университетском городке, где он преподавал, и в конце концов он был вынужден оставить кафедру и перебраться в Лондон, где стал готовить молодых людей к экзамену на офицерский чин… Вот то, что знают о нем все, а вот что узнал о нем я. Мне не надо вам говорить, Уотсон, что никто не знает лондонского уголовного мира лучше меня. И вот уже несколько лет, как я чувствую, что за спиною у многих преступников существует неизвестная мне сила — могучая организующая сила, действующая наперекор закону и прикрывающая злодея своим щитом. Сколько раз в самых разнообразных случаях, будь то подлог, ограбление или убийство, я ощущал присутствие этой силы и логическим путем обнаруживал ее следы также и в тех еще не распутанных преступлениях, к расследованию которых я не был непосредственно привлечен. В течение нескольких лет пытался я прорваться сквозь скрывавшую ее завесу, и вот пришло время, когда я нашел конец нити и начал распутывать узел, пока эта нить не привела меня после тысячи хитрых петель к бывшему профессору Мориарти, знаменитому математику. Он — Наполеон преступного мира, Уотсон. Он — организатор половины всех злодеяний и почти всех нераскрытых преступлений в нашем городе. Это гений, философ, это человек, умеющий мыслить абстрактно.
У него первоклассный ум. Он сидит неподвижно, словно паук в центре своей паутины, но у этой паутины тысячи нитей, и он улавливает вибрацию каждой из них. Сам он действует редко. Он только составляет план. Но его агенты многочисленны и великолепно организованы. Если кому-нибудь понадобится выкрасть документ, ограбить дом, убрать с дороги человека, — стоит только довести об этом до сведения профессора, и преступление будет подготовлено, а затем и выполнено. Агент может быть пойман. В таких случаях всегда находятся деньги, чтобы взять его на поруки или пригласить защитника. Но главный руководитель, тот, кто послал этого агента, никогда не попадется: он вне подозрений.
Такова организация, Уотсон, существование которой я установил путем логических умозаключений, и всю свою энергию я отдал на то, чтобы обнаружить ее и сломить. Но профессор хитро замаскирован и так великолепно защищен, что, несмотря на все мои старания, раздобыть улики, достаточные для судебного приговора, невозможно. Вы знаете, на что я способен, милый Уотсон, и все же спустя три месяца я вынужден был признать, что наконец-то встретил достойного противника. Ужас и негодование, которые внушали мне его преступления, почти уступили место восхищению перед его мастерством. Однако в конце концов он сделал промах, маленький, совсем маленький промах, но ему нельзя было допускать и такого, поскольку за ним неотступно следил я. Разумеется, я воспользовался этим промахом и, взяв его за исходную точку, начал плести вокруг Мориарти свою сеть. Сейчас она почти готова, и через три дня, то есть в ближайший понедельник, все будет кончено, — профессор вместе с главными членами своей шайки окажется в руках правосудия. А потом начнется самый крупный уголовный процесс нашего века. Разъяснится тайна более чем сорока загадочных преступлений, и все виновные понесут наказание.
Но стоит поторопиться; сделать один неверный шаг, и они могут ускользнуть от нас даже в самый последний момент. Все было бы хорошо, если бы я мог действовать так, чтобы профессор Мориарти не знал об этом. Но он слишком коварен. Ему становился известен каждый шаг, который я предпринимал для того, чтобы поймать его в свои сети. Много раз пытался он вырваться из них, но я каждый раз преграждал ему путь. Право же, друг мой, если бы подробное описание этой безмолвной борьбы могло появиться в печати, оно заняло бы свое место среди самых блестящих и волнующих книг в истории детектива. Никогда еще я не поднимался до такой высоты, и никогда еще не приходилось мне так туго от действий противника. Его удары были сильны, но я отражал их с еще большей силой. Сегодня утром я предпринял последние шаги, и мне нужны были еще три дня, только три дня, чтобы завершить дело.
Я сидел дома, обдумывая все это, как вдруг дверь отворилась — передо мной стоял профессор Мориарти. У меня крепкие нервы, Уотсон, но, признаюсь, я не мог не вздрогнуть, увидев, что человек, занимавший все мои мысли, стоит на пороге моей комнаты. Его наружность была хорошо знакома мне и прежде. Он очень тощ и высок. Лоб у него большой, выпуклый и белый. Глубоко запавшие глаза. Лицо гладко выбритое, бледное, аскетическое, — что-то еще осталось в нем от профессора Мориарти. Плечи сутулые — должно быть, от постоянного сидения за письменным столом, а голова выдается вперед и медленно — по-змеиному, раскачивается из стороны в сторону. Его колючие глаза так и впились в меня.
Действительно, когда он вошел, я сразу понял, какая огромная опасность мне угрожает: ведь единственная возможность спасения заключалась для него в том, чтобы заставить мой язык замолчать навсегда. Поэтому я молниеносно переложил револьвер из ящика стола в карман и в этот момент нащупывал его через сукно.
Свантко и является единственным существующим черновиком этой повести о Шерлоке Холмсе. Она содержит исправления самого автора, а также пометы редактора Стоддарта, который готовил повесть в печать. Даже в случае продажи рукописи по нижней границе эстимейта, будет установлен новый ценовой рекорд на произведения Конан Дойла.
12 лучших рассказов о Шерлоке Холмсе (по версии автора) Артур Конан Дойл
Одиннадцать лет спустя он был удостоен рыцарского звания. Артур Конан Дойл изо всех сил пытался найти издателя для своих рассказов о Шерлоке после того, как первоначально обратился в интеллектуальный журнал Cornhill magazine. Холмс приносил Конан Дойлу прибыль, но автор решил покончить с ним, как только заработал достаточно денег, отправив сыщика в 1893 году погибать в швейцарском водопаде. Шерлок Холмс - самый популярный вымышленный детектив в истории, напоминает The Guardian.
Конан Дойл рвался на все войны, которые вела его страна, а в Первую мировую организовывал ополчение. Шерлок Холмс позаимствовал у него не только способности к дедукции, но и верность убеждениям, твёрдость характера, желание помогать ближним. Не любя своего героя, автор восставал против самого себя — и был совершенно неправ.
Лучший Шерлок Существует множество экранизаций книг о Шерлоке Холмсе. Для некоторых актёров эта роль стала одной из самых ярких и знаковых в карьере. Их действие было перенесено в современность, а сам Холмс оказался точно таким, каким его описывал автор — поджарым, немногословным, спортивным, абсолютно гениальным. Сериал был по диккенсовски уютен, герой Ливанова обстоятелен и нетороплив. Англичане узнали в нём своего, Ливанов получил орден Британской империи.
Адвокат наследников заявил, что его клиенты, скорее всего, будут подавать апелляцию на решение суда. Артур Конан Дойл написал о сыщике Шерлоке Холмсе и его помощнике докторе Джоне Ватсоне 56 рассказов и четыре повести, которые легли в основу множества фильмов и телесериалов.
Для некоторых актёров эта роль стала одной из самых ярких и знаковых в карьере. Их действие было перенесено в современность, а сам Холмс оказался точно таким, каким его описывал автор — поджарым, немногословным, спортивным, абсолютно гениальным. Сериал был по диккенсовски уютен, герой Ливанова обстоятелен и нетороплив. Англичане узнали в нём своего, Ливанов получил орден Британской империи. Бенедект Камбербэтч, нервический Шерлок Холмс Холмс Бенедикта Камбербэтча из продолжающегося британского сериала «Шерлок» — самый постмодернистский великий сыщик из всех возможных. Камбербэтч играет страдающего множеством фобий невропата — от легендарного спокойствия Холмса здесь не осталось и следа. Джонни Ли Миллер, кислотный Шерлок Холмс Холмс из продолжающегося американского сериала «Элементарно» наиболее кислотен. Его играет Джонни Ли Миллер, его герой завязавший героинщик.
Как Голливуд обошёлся со знаменитым литературным персонажем Шерлоком Холмсом
Конан Дойл начал писать рассказы о Холмсе, его дедуктивном методе и захватывающих расследованиях, а также о его К его удивлению, эти истории очень понравились как критикам, так и придирчивым английским читателям. В 1891 году Конан Дойл задумал прикончить Шерлока Холмса. По информации издания Deadline, один из сценаристов сериала «Шерлок» (Sherlock) Марк Гэтисс займётся адаптацией рассказа Артура Конан Дойла «Номер 249».
Заговор Уотсона-Дойла, или Кто убил Шерлока Холмса
издателя Лесли Клингера, который в последние годы опубликовал несколько томов произведений разных авторов о Шерлоке Холмсе и был вынужден заплатить наследникам Конан Дойла около 5 тысяч долларов лицензионных сборов, сообщает РИА Новости. Черновик повести Артура Конан Дойла «Знак четырех» выставят на торги Sotheby’s, которые пройдут в Нью-Йорке в июне. Артур КОНАН ДОЙЛ Рукопись романа «Знак четырех». Конан Дойл надеялся издать повесть отдельной книгой и хорошо заработать. Артур КОНАН ДОЙЛ Рукопись романа «Знак четырех».
Шерлок Холмс
Все произведения о Шерлоке Холмсе станут общественным достоянием в США В 2023 году несколько знаменитых литературных произведений получат статус общественного достояния Вашингтон , 31 декабря, 2022, 03:22 — ИА Регнум. Последний сборник рассказов о знаменитом сыщике Шерлоке Холмсе наконец-то станет общественным достоянием на территории США, сообщает 30 декабря Associated Press. Шерлок Холмс.
Через минуту другой поезд, состоявший из локомотива с одним вагоном, показался на изогнутой линии рельсов, ведущей к станции. Мы едва успели спрятаться за какими-то тюками, как он со стуком и грохотом пронесся мимо нас, дохнув нам в лицо струей горячего пара. Было бы поистине чудом, если бы он сделал точно те же выводы, какие сделал я, и действовал бы в соответствии с ними. Ну, да ведь и я не стал бы дожидаться его сложа руки. Теперь вопрос в том, позавтракать ли нам здесь или рискнуть умереть с голоду и подождать до Ньюхейвена. В ту же ночь мы приехали в Брюссель и провели там два дня, а на третий двинулись в Страсбург. В понедельник утром Холмс послал телеграмму лондонской полиции, и вечером, придя в нашу гостиницу, мы нашли там ответ.
Холмс распечатал телеграмму и с проклятием швырнул ее в камин. Он один ускользнул! Ну, конечно, я уехал, и этим людям было не справиться с ним. Хотя я был уверен, что дал им в руки все нити. Знаете, Уотсон, вам лучше поскорее вернуться в Англию. Этот человек потерял все. Если он вернется в Лондон, он погиб. Насколько я понимаю его характер, он направит теперь все силы на то, чтобы отомстить мне. Он очень ясно высказался во время нашего короткого свидания, и я уверен, что это не пустая угроза.
Право же, я советую вам вернуться в Лондон, к вашим пациентам. Но я, старый солдат и старинный друг Холмса, конечно, не счел возможным покинуть его в такую минуту. Более получаса мы спорили об этом, сидя в ресторане страсбургской гостиницы, и в ту же ночь двинулись дальше, в Женеву. Целую неделю мы с наслаждением бродили по долине Роны, а потом, миновав Лейк, направились через перевал Гемми, еще покрытый глубоким снегом, и дальше — через Интерлакен — к деревушке Мейринген. Это была чудесная прогулка — нежная весенняя зелень внизу и белизна девственных снегов наверху, над нами, — но мне было ясно, что ни на одну минуту Холме не забывал о нависшей над ним угрозе. В уютных альпийских деревушках, на уединенных горных тропах — всюду я видел по его быстрому, пристальному взгляду, внимательно изучающему лицо каждого встречного путника, что он твердо убежден в неотвратимой опасности, идущей за нами по пятам. Помню такой случай: мы проходили через Гемми и шли берегом задумчивого Даубена, как вдруг большая каменная глыба сорвалась со скалы, возвышавшейся справа, скатилась вниз и с грохотом погрузилась в озеро позади нас. Холмс вбежал на скалу и, вытянув шею, начал осматриваться по сторонам. Тщетно уверял его проводник, что весною обвалы каменных глыб — самое обычное явление в здешних краях.
Холмс ничего не ответил, но улыбнулся мне с видом человека, который давно уже предугадывал эти события. И все же при всей своей настороженности он не предавался унынию. Напротив, я не помню, чтобы мне когда-либо приходилось видеть его в таком жизнерадостном настроении. Он снова и снова повторял, что, если бы общества было избавлено от профессора Мориарти, он с радостью прекратил бы свою деятельность. Благодаря мне воздух Лондона стал чище. Я принимал участие в тысяче с лишним дел и убежден, что никогда не злоупотреблял своим влиянием, помогая неправой стороне. В последнее время меня, правда, больше привлекало изучение загадок, поставленных перед нами природой, нежели те поверхностные проблемы, ответственность за которые несет несовершенное устройство нашего общества. В тот день, Уотсон, когда я увенчаю свою карьеру поимкой или уничтожением самого опасного и самого талантливого преступника в Европе, вашим мемуарам придет конец. Теперь я постараюсь коротко, но точно изложить то немногое, что еще осталось недосказанным.
Мне нелегко задерживаться на этих подробностях, но я считаю своим долгом не пропустить ни одной из них. Наш хозяин был человек смышленый и превосходно говорил по-английски, так как около трех лет прослужил кельнером в гостинице «Гровнер» в Лондоне. Хозяин особенно рекомендовал нам осмотреть Рейхенбахский водопад, который находится примерно на половине подъема, но несколько в стороне. Это — поистине страшное место. Вздувшийся от тающих снегов горный поток низвергается в бездонную пропасть, и брызги взлетают из нее, словно дым из горящего здания. Ущелье, куда устремляется поток, окружено блестящими скалами, черными, как уголь. Внизу, на неизмеримой глубине, оно суживается, превращаясь в пенящийся, кипящий колодец, который все время переполняется и со страшной силой выбрасывает воду обратно, на зубчатые скалы вокруг. Непрерывное движение зеленых струй, с беспрестанным грохотом падающих вниз, плотная, волнующаяся завеса водяной пыли, в безостановочном вихре взлетающей вверх, — все это доводит человека до головокружения и оглушает его своим несмолкаемым ревом. Мы стояли у края, глядя в пропасть, где блестела вода, разбивавшаяся далеко внизу о черные камни, и слушали доносившееся из бездны бормотание, похожее на человеческие голоса.
Дорожка, по которой мы поднялись, проложена полукругом, чтобы дать туристам возможность лучше видеть водопад, но она кончается обрывом, и путнику приходится возвращаться той же дорогой, какой он пришел. Мы как раз повернули, собираясь уходить, как вдруг увидели мальчика-швейцарца, который бежал к нам навстречу с письмом в руке. На конверте стоял штамп той гостиницы, где мы остановились. Оказалось, это письмо от хозяина и адресовано мне. Он писал, что буквально через несколько минут после нашего ухода в гостиницу прибыла англичанка, находящаяся в последней стадии чахотки. Она провела зиму в Давосе, а теперь ехала к своим друзьям в Люцерн, но по дороге у нее внезапно пошла горлом кровь. По-видимому, ей осталось жить не более нескольких часов, но для нее было бы большим утешением видеть около себя доктора англичанина, и если бы я приехал, то… и т. В постскриптуме добряк Штайлер добавлял, что он и сам будет мне крайне обязан, если я соглашусь приехать, так как приезжая дама категорически отказывается от услуг врача-швейцарца, и что на нем лежит огромная ответственность. Я не мог не откликнуться на это призыв, не мог отказать в просьбе соотечественнице, умиравшей на чужбине.
Но вместе с тем я опасался оставить Холмса одного. Однако мы решили, что с ним в качестве проводника и спутника останется юный швейцарец, а я вернусь в Мейринген. Мой друг намеревался еще немного побыть у водопада, а затем потихоньку отправиться через холмы в Розенлау, где вечером я должен был к нему присоединиться. Отойдя немного, я оглянулся: Холмс стоял, прислонясь к скале, и, скрестив руки, смотрел вниз, на дно стремнины. Я не знал тогда, что больше мне не суждено было видеть моего друга. Спустившись вниз, я еще раз оглянутся. С этого места водопад уже не был виден, но я разглядел ведущую к нему дорожку, которая вилась вдоль уступа горы. По этой дорожке быстро шагал какой-то человек. Его черный силуэт отчетливо выделялся на зеленом фоне.
Я заметил его, заметил необыкновенную быстроту, с какой он поднимался, но я и сам очень спешил к моей больной, а потому вскоре забыл о нем. Примерно через час я добрался до нашей гостиницы в Мейрингене. Старик Штайлер стоял на дороге. На лице у него выразилось удивление, брови поднялись. Сердце у меня так и оборвалось. На конверте стоит штамп моей гостиницы?.. А, понимаю! Должно быть, письмо написал высокий англичанин, который приехал вскоре после вашего ухода. Он сказал, что… Но я не стал ждать дальнейших объяснений хозяина.
Охваченный ужасом, я уже бежал по деревенской улице к той самой горной дорожке, с которой только что спустился. Спуск к гостинице занял у меня час, и, несмотря на то, что я бежал изо всех сил, прошло еще два, прежде чем я снова достиг Рейхенбахского водопада. Альпеншток Холмса все еще стоял у скалы, возле которой я его оставил, но самого Холмса не было, и я тщетно звал его. Единственным ответом было эхо, гулко повторявшее мой голос среди окружавших меня отвесных скал. При виде этого альпенштока я похолодел. Значит, Холмс не ушел на Розенлау. Он оставался здесь, на этой дорожке шириной в три фута, окаймленной отвесной стеной с одной стороны и заканчивающейся отвесным обрывом с другой.
Все они надеялись на помощь в раскрытии того или иного преступления тем констеблям, чьи расследования зашли в тупик. Как правило, Дойл не отвечал, а в публичных выступлениях неоднократно жаловался, что не обладает выдающимися дедуктивными способностями Холмса. Шерлок Холмс — человек, которого на самом деле просто не могло существовать — настолько противоречивыми были его взгляды. Рассказы о нем — это пример литературной гениальности. Так, в частности, полагал и английский писатель П. Вудхаус: «Вы перечитываете их вновь и вновь, зная их наизусть, зная, с чего они начнутся, как будет развиваться сюжет и, конечно, то, как они закончатся. Это и есть гений». Однако в случаях с индийцем Джорджем Эдалджи и евреем Оскаром Слейтером все было иначе — Дойл сам участвовал в реальных расследованиях. Первое письмо пришло писателю вскоре после того, как он потерял жену и разрывался между горем, угрызениями совести и новой любовью. Он был парсом — представителем этноконфессиональной группы в Индии и Пакистане, исповедующей зороастризм — однако перешел в христианство, а в Британию приехал для того, чтобы получить навыки миссионера и вернуться в Индию. Однако из-за декрета, разрешавшего миссионерскую деятельность в колониях только европейцам, отец остался в Англии. Вскоре он женился на дочери викария, а тот в качестве свадебного подарка передал Шапурджи Эдалджи свое место в приходской церкви Грейт-Вирли и паству. Для местных жителей это был настоящий шок: британцы привыкли к тому, что белые проповедовали христианство среди населения колоний, но чтобы темнокожий пастор наставлял европейцев — это был нонсенс! В 1888 году, когда Джорджу Эдалджи было 12 лет, пастор стал получать анонимные письма с оскорблениями и угрозами. Их мишенью становились все жители домика викария. После того, как в эпистолярном безобразии обвинили служанку семьи, письма на несколько лет приходить перестали, но в 1892 году их поток возобновился в увеличенных объемах. Полиция согласилась установить наблюдение за домом, однако семейству это не помогло. В декабре того же года полицейский нашел у черного входа большой ключ. Оказалось, что это был тот самый ключ, котрый похитили из местной школы. Между возвращением Джорджа из школы и находкой ключа никто в дом не приходил и не уходил оттуда, поэтому полиция обвинила в краже мальчика. Вскоре после этого в газетах стали публиковаться письма с «признаниями» от Джорджа Эдалджи и его приятеля в том, что они были авторами анонимок. Шапурджи сообщил, что часто сын сидел вместе с ним в комнате, когда письма подсовывали под дверь, но это никакого эффекта не произвело, разве что священника посчитали лжецом. В 1985 году письма неожиданно прекратились. Жизнь семейства пошла более-менее нормально, Джордж сдал экзамены, получил диплом юриста и стал работать в небольшой конторе в Бирмингеме. Между февралем и августом 1904 года в деревушке Грейт-Вирли снова начало твориться неладное: жители стали находить трупы истерзанных лошадей и коров. За этот период было убито 16 животных, им вспарывали животы и оставляли истекать кровью. Тогда же полиция стала получать анонимные письма, в которых сообщалось, что издевательства над животными — дело рук банды, среди членов которой — юрист Джордж Эдалджи. Тревогу власти подняли только после того, как в полицию пришло письмо, в котором говорилось, что от домашнего скота убийца скоро перейдет на маленьких девочек. Они взяли на экспертизу несколько бритв, ботинки Джорджа, перепачканные грязью, и мокрое пальто. На одежде эксперты обнаружили волоски, идентичные тем, чтоб были на шкуре несчастного пони. На допросе Джордж Эдалджи отрицал все обвинения. Он рассказал, что ходит на прогулку каждый вечер после работы. В предыдущий день был дождь, поэтому его пальто намокло, а ботинки покрылись слоем грязи. Отец Джорджа объяснил, что они с сыном спят в одной комнате, поэтому если бы ночью один из них решил выйти, другой это непременно бы заметил, но Джордж оставался в постели до 6. Следствие недолго возилось с делом Эдалджи. Эксперт сделал вывод, что письма в полицию послал сам Джордж, обвиняя себя в преступлении. Следствие предположило, что странный индус поступил таким образом, чтобы добиться известности и чтобы водить за нос полицию ради собственного развлечения. Памятуя о прежних обвинениях в отправке оскорбительных и пугающих анонимок, жители и власти не усомнились в этих выводах. Убийство животных сочли частью варварского ритуала жертвоприношения. В итоге Джорджа Эдалджи приговорили к семи годам каторжных работ. После приговора убийства животных продолжились. Это вызвало у общественности сомнения в справедливости суда над сыном викария, но не заставило усомниться полицию. Констебль решил, что причина продолжения бесчинств — действия членов банды Эдалджи, которые все еще были на свободе. Юрист просидел в тюрьме три года, когда его неожиданно выпустили — без объяснений, без извинений и без права заниматься юриспруденцией. Прочитав письмо юриста, Дойл заподозрил, что произошла судебная ошибка, но полностью уверен в этом еще не был. Обычно пунктуальный Конан Дойл в этот раз запоздал, и когда он вошел в гостиницу, Эдалджи уже сидел там и читал газету.
Он получил образование, был практикующим врачом и даже служил хирургом полевого госпиталя в ходе англо-бурской войны между республиками в Африке и Британской империей. Источник фото: Pixabay При этом Конан Дойл развивал писательский талант с ранних лет. Свой первый рассказ «Тайна долины Сэсасса» он опубликовал в 19 лет в университетской газете. Помимо историй о Шерлоке Холмсе, автор писал исторические романы, приключенческие рассказы, публицистику. Персонаж появился в 56 рассказах и четырех повестях писателя, но его история ушла дальше — в экранизации, театральные постановки, книги других авторов и даже компьютерные игры. Благородный сыщик, равнодушный к деньгам и личной выгоде, хладнокровный борец за правду и справедливость, честный, умный, строгий — таким мы все знаем Шерлока Холмса. Прототипом героя был реальный человек, сослуживец писателя доктор Джозеф Белл. Источник фото: Pixabay Прототипом верного друга сыщика, доктора Ватсона принято считать самого Конан Дойла. Не исключено, что писатель привнес в свои произведения автобиографические черты — Ватсон тоже был военный врачом, который хорошо владел пером — большинство рассказов о Холмсе написаны от лица Ватсона.
Зачем Ватсон дважды уходил от Холмса
| Артур Конан Дойл: биография, карьера, личная жизнь — 22.05.2023 — Статьи на РЕН ТВ | Как отмечается в книге «Шерлок Холмс в России», все сборники рассказов Конан Дойла выходили на русском раньше, чем аналогичное английское издание, и к тому же там существовала давняя традиция, такая же как на Западе. |
| Злоключения Шерлока Холмса. Что из этого вышло — Мир новостей | Наряду с переводами произведений Конан Дойла стали появляться целые серии литературных пародий и пастишей, рассказывающих о путешествиях Шерлока по России: в них он свободно владел русским языком и расследовал дела в Москве, Санкт-Петербурге, Одессе, Баку. |
Мы в социальных сетях
- 1. За столетие сняли около 300 фильмов о Холмсе
- Все произведения о Шерлоке Холмсе станут общественным достоянием в США
- Почему Конан Дойл возненавидел Шерлока и решил избавиться от него на пике славы
- Шерлок Холмс: книги по порядку. В каком порядке читать романы Конан Дойла?
Рукопись повести Конан Дойла о Шерлоке Холмсе выставят на аукцион за $1,2 млн
| Историк поведал о тайной ненависти Конан Дойла к Шерлоку Холмсу | МОСКВА, 17 июн — РИА Новости. |
| Наследники Конан Дойла окончательно лишились прав на Шерлока Холмса | Сборник, который по замыслу Артура Конан Дойла должен был стать последним. |
Почему Конан Дойл возненавидел Шерлока и решил избавиться от него на пике славы
По протекции богатых родственников Артура определили в закрытый иезуитский колледж, но семь лет, проведенные там, он вспоминал с содроганием. Оттуда Дойл вынес ненависть к религиозным и классовым предрассудкам, а также к физическому наказанию. Немногочисленные счастливые моменты тех лет для него были связаны с письмами к матери: привычку подробно описывать ей текущие события он сохранил на всю дальнейшую жизнь. Кроме этого, в интернате Артур с удовольствием занимался спортом, в основном крикетом, и открыл в себе талант рассказчика, собирая вокруг себя сверстников, которые часами слушали его на ходу придуманные истории. В 1876 году Артур окончил колледж и вернулся домой. Он решил связать свою жизнь с медициной. Начало литературной карьеры В Эдинбургском университете третьекурсник Артур Конан Дойл увлекся написанием коротких историй. Его первый рассказ "Тайна долины Сэсасса" опубликовали в университетском журнале в сентябре 1879 года. Дойлу было на тот момент всего 20 лет. С февраля по сентябрь 1880 года в качестве корабельного врача он семь месяцев провел в арктических водах на борту китобойного судна, получив за работу 50 фунтов. Впечатления от арктического путешествия легли в основу рассказа "Капитан "Полярной звезды".
Два года спустя он проделал аналогичный вояж к Западному побережью Африки на борту парохода "Маюмба", курсировавшего между Ливерпулем и Западным побережьем Африки. Однако занятия литературой не отпускали, он продолжал много писать, в том числе в жанре исторического романа. В феврале 1888-го Дойл закончил работу над "Приключениями Михея Кларка", рассказывающими о восстании Монмута. Произведение получило высокие отзывы критиков, после чего Артур взялся за создание "Белого отряда", повествующего об эпизоде времен Столетней войны. Позднее Дойл назвал его одним из лучших своих сочинений, а критики отметили, что книга превзошла "Айвенго" Вальтера Скотта. В 1891 году Артур Конан Дойл принял решение сделать литературу своей основной профессией. Уже будучи известным и популярным автором, он вернулся в медицину и в 1900 году качестве хирурга военно-полевого госпиталя, который он организовал на свои средства, отправился на англо-бурскую войну. За участие в ней он получил рыцарское звание. Сэр Артур получил признание одного из самых прогрессивных врачей своего времени: он широко интересовался новейшими исследованиями, регулярно публиковал медицинские статьи, а его исследования методов вакцинации даже сегодня не утратили своей актуальности. Он и правда был крупным мужчиной, обладал большой физической силой.
Первая мировая обернулась для Конан Дойла личной трагедией: в 1916 году его сын был ранен в битве при Сомме и позже умер от пневмонии. Скорбь нашла выход в увлечении спиритизмом. Писатель написал целый ряд исследовательских работ на тему спиритического учения и провел последние годы, проповедуя веру в призраков и загробную жизнь. Многочисленные потрясения истощили силы его организма: 7 июля 1930 года Артур Конан Дойл скончался от сердечного приступа. Личная жизнь Артура Конан Дойла Современники отмечали, что писатель всегда был вежлив и почтителен, особенно при общении с дамами.
Он один ускользнул! Ну, конечно, я уехал, и этим людям было не справиться с ним. Хотя я был уверен, что дал им в руки все нити. Знаете, Уотсон, вам лучше поскорее вернуться в Англию. Этот человек потерял все. Если он вернется в Лондон, он погиб. Насколько я понимаю его характер, он направит теперь все силы на то, чтобы отомстить мне. Он очень ясно высказался во время нашего короткого свидания, и я уверен, что это не пустая угроза. Право же, я советую вам вернуться в Лондон, к вашим пациентам. Но я, старый солдат и старинный друг Холмса, конечно, не счел возможным покинуть его в такую минуту. Более получаса мы спорили об этом, сидя в ресторане страсбургской гостиницы, и в ту же ночь двинулись дальше, в Женеву. Целую неделю мы с наслаждением бродили по долине Роны, а потом, миновав Лейк, направились через перевал Гемми, еще покрытый глубоким снегом, и дальше — через Интерлакен — к деревушке Мейринген. Это была чудесная прогулка — нежная весенняя зелень внизу и белизна девственных снегов наверху, над нами, — но мне было ясно, что ни на одну минуту Холме не забывал о нависшей над ним угрозе. В уютных альпийских деревушках, на уединенных горных тропах — всюду я видел по его быстрому, пристальному взгляду, внимательно изучающему лицо каждого встречного путника, что он твердо убежден в неотвратимой опасности, идущей за нами по пятам. Помню такой случай: мы проходили через Гемми и шли берегом задумчивого Даубена, как вдруг большая каменная глыба сорвалась со скалы, возвышавшейся справа, скатилась вниз и с грохотом погрузилась в озеро позади нас. Холмс вбежал на скалу и, вытянув шею, начал осматриваться по сторонам. Тщетно уверял его проводник, что весною обвалы каменных глыб — самое обычное явление в здешних краях. Холмс ничего не ответил, но улыбнулся мне с видом человека, который давно уже предугадывал эти события. И все же при всей своей настороженности он не предавался унынию. Напротив, я не помню, чтобы мне когда-либо приходилось видеть его в таком жизнерадостном настроении. Он снова и снова повторял, что, если бы общества было избавлено от профессора Мориарти, он с радостью прекратил бы свою деятельность. Благодаря мне воздух Лондона стал чище. Я принимал участие в тысяче с лишним дел и убежден, что никогда не злоупотреблял своим влиянием, помогая неправой стороне. В последнее время меня, правда, больше привлекало изучение загадок, поставленных перед нами природой, нежели те поверхностные проблемы, ответственность за которые несет несовершенное устройство нашего общества. В тот день, Уотсон, когда я увенчаю свою карьеру поимкой или уничтожением самого опасного и самого талантливого преступника в Европе, вашим мемуарам придет конец. Теперь я постараюсь коротко, но точно изложить то немногое, что еще осталось недосказанным. Мне нелегко задерживаться на этих подробностях, но я считаю своим долгом не пропустить ни одной из них. Наш хозяин был человек смышленый и превосходно говорил по-английски, так как около трех лет прослужил кельнером в гостинице «Гровнер» в Лондоне. Хозяин особенно рекомендовал нам осмотреть Рейхенбахский водопад, который находится примерно на половине подъема, но несколько в стороне. Это — поистине страшное место. Вздувшийся от тающих снегов горный поток низвергается в бездонную пропасть, и брызги взлетают из нее, словно дым из горящего здания. Ущелье, куда устремляется поток, окружено блестящими скалами, черными, как уголь. Внизу, на неизмеримой глубине, оно суживается, превращаясь в пенящийся, кипящий колодец, который все время переполняется и со страшной силой выбрасывает воду обратно, на зубчатые скалы вокруг. Непрерывное движение зеленых струй, с беспрестанным грохотом падающих вниз, плотная, волнующаяся завеса водяной пыли, в безостановочном вихре взлетающей вверх, — все это доводит человека до головокружения и оглушает его своим несмолкаемым ревом. Мы стояли у края, глядя в пропасть, где блестела вода, разбивавшаяся далеко внизу о черные камни, и слушали доносившееся из бездны бормотание, похожее на человеческие голоса. Дорожка, по которой мы поднялись, проложена полукругом, чтобы дать туристам возможность лучше видеть водопад, но она кончается обрывом, и путнику приходится возвращаться той же дорогой, какой он пришел. Мы как раз повернули, собираясь уходить, как вдруг увидели мальчика-швейцарца, который бежал к нам навстречу с письмом в руке. На конверте стоял штамп той гостиницы, где мы остановились. Оказалось, это письмо от хозяина и адресовано мне. Он писал, что буквально через несколько минут после нашего ухода в гостиницу прибыла англичанка, находящаяся в последней стадии чахотки. Она провела зиму в Давосе, а теперь ехала к своим друзьям в Люцерн, но по дороге у нее внезапно пошла горлом кровь. По-видимому, ей осталось жить не более нескольких часов, но для нее было бы большим утешением видеть около себя доктора англичанина, и если бы я приехал, то… и т. В постскриптуме добряк Штайлер добавлял, что он и сам будет мне крайне обязан, если я соглашусь приехать, так как приезжая дама категорически отказывается от услуг врача-швейцарца, и что на нем лежит огромная ответственность. Я не мог не откликнуться на это призыв, не мог отказать в просьбе соотечественнице, умиравшей на чужбине. Но вместе с тем я опасался оставить Холмса одного. Однако мы решили, что с ним в качестве проводника и спутника останется юный швейцарец, а я вернусь в Мейринген. Мой друг намеревался еще немного побыть у водопада, а затем потихоньку отправиться через холмы в Розенлау, где вечером я должен был к нему присоединиться. Отойдя немного, я оглянулся: Холмс стоял, прислонясь к скале, и, скрестив руки, смотрел вниз, на дно стремнины. Я не знал тогда, что больше мне не суждено было видеть моего друга. Спустившись вниз, я еще раз оглянутся. С этого места водопад уже не был виден, но я разглядел ведущую к нему дорожку, которая вилась вдоль уступа горы. По этой дорожке быстро шагал какой-то человек. Его черный силуэт отчетливо выделялся на зеленом фоне. Я заметил его, заметил необыкновенную быстроту, с какой он поднимался, но я и сам очень спешил к моей больной, а потому вскоре забыл о нем. Примерно через час я добрался до нашей гостиницы в Мейрингене. Старик Штайлер стоял на дороге. На лице у него выразилось удивление, брови поднялись. Сердце у меня так и оборвалось. На конверте стоит штамп моей гостиницы?.. А, понимаю! Должно быть, письмо написал высокий англичанин, который приехал вскоре после вашего ухода. Он сказал, что… Но я не стал ждать дальнейших объяснений хозяина. Охваченный ужасом, я уже бежал по деревенской улице к той самой горной дорожке, с которой только что спустился. Спуск к гостинице занял у меня час, и, несмотря на то, что я бежал изо всех сил, прошло еще два, прежде чем я снова достиг Рейхенбахского водопада. Альпеншток Холмса все еще стоял у скалы, возле которой я его оставил, но самого Холмса не было, и я тщетно звал его. Единственным ответом было эхо, гулко повторявшее мой голос среди окружавших меня отвесных скал. При виде этого альпенштока я похолодел. Значит, Холмс не ушел на Розенлау. Он оставался здесь, на этой дорожке шириной в три фута, окаймленной отвесной стеной с одной стороны и заканчивающейся отвесным обрывом с другой. И здесь его настиг враг. Юного швейцарца тоже не было. По-видимому, он был подкуплен Мориарти и оставил противников с глазу на глаз. А что случилось потом? Кто мог сказать мне, что случилось потом? Минуты две я стоял неподвижно, скованный ужасом, силясь прийти в себя. Потом я вспомнил о методе самого Холмса и сделал попытку применить его, чтобы объяснить себе разыгравшуюся трагедию. Увы, это было нетрудно!
А издатели, обрадовавшись его возвращению, посулили за новые истории такой огромный гонорар, отказаться от которого вменяемому человеку было просто невозможно. В конце концов, писатель и сам понял, что выхода нет: Шерлок Холмс — его золотая жила и гарантия безбедной жизни до конца дней. Другой альтернативы хорошего заработка на горизонте не вырисовывалось. На протяжении жизни писатель все-таки предпринимал и другие попытки распрощаться с сыщиком например, в рассказе «Его прощальный поклон» и с самим жанром детектива. Но все они были тщетны. Помимо детективов, Конан Дойл продолжал писать и другого рода книги у него даже есть фантастическая повесть , но все равно приходилось возвращаться к Холмсу и Ватсону. Бывают актеры одной роли, а Конан Дойл в памяти рядовых читателей остался автором одного героя, приклеившегося к нему навсегда. Это внутреннее противоречие очень угнетало его. Спиритизм как выход Душевные страдания Артура Конана Дойла, на которые также повлияли война и смерть близких, вылились в то, что под конец жизни он отрекся от христианства и увлекся спиритизмом — направлением в те времена модным, но вызывающим в обществе реакцию неоднозначную. Сфера мистики интересовала его еще с юности, но теперь он отдался ей полностью. Писатель стал строчить труды, посвященные истории спиритизма, и пытался выступать с соответствующими лекциями. Писатель в последние годы жизни. Видимо, под их давлением писатель все-таки выпустил еще одну книгу о великом сыщике, которую назвал «Архив Шерлока Холмса». На этот раз — и правда последнюю. В нее вошли 12 рассказов, написанных с 1921 по 1927 год. Имя Шерлока Холмса осталось в веках, и на нём ещё долго можно будет зарабатывать деньги и кинематографистам, и литературоведам, и библиографам, и музейным работникам. Кстати, о музеях. Узнайте о том, что не так с музеем Шерлока Холмса и балконом Джульетты: Фальшивые достопримечательности, которые вводят в заблуждение туристов.
Ему в это время около шестидесяти лет. Из последних пятидесяти трех преступлений, мною раскрытых, только о четырех стало известно, что это сделал я, а остальные же сорок девять на счету полиции. Данный текст является ознакомительным фрагментом. Продолжение на ЛитРес 14 июль 2011 г. И опять про Шерлока Холмса 14 июль 2011 г. И опять про Шерлока Холмса Всё, всё. Больше не буду на детективную тему.
Почему Конан Дойл угробил Шерлок Холмса
Сборник: Шерлок Холмс. Гениальный сыщик, образ которого создал Артур Конан Дойл, стал самым экранизируемым литературным героем. На самом деле Артур Конан Дойл устал от персонажа Шерлока Холмса и хотел перейти к другим проектам, поэтому он просто придумал конфликт между Мориарти и Холмсом, чтобы убить своего самого известного героя. Как отмечается в книге «Шерлок Холмс в России», все сборники рассказов Конан Дойла выходили на русском раньше, чем аналогичное английское издание, и к тому же там существовала давняя традиция, такая же как на Западе.