Александр Пушкин биография. Биография Пушкина интересные факты. Кто бы ни изучал биографию пушкина подчеркивали. Кто бы ни изучал биографию Пушкина, подчёркивал, что его поэтический талант.
Кто бы ни изучал биографию пушкина подчеркивали
Нетрудно указать теперь на многие места его биографического и библиографического труда, где видимо отражается страх за будущность своих исследований и где бросаются в глаза усилия предупредить и отвратить толкования и заключения подозрительности и напускного воображения от его выводов и сообщений» [25]. О том, что Анненков сознательно стремился в биографии обойти все та обстоятельства и факты жизни поэта, которые, как он предвидел, могли помешать цензурному прохождению «Материалов», свидетельствуют и другие материалы, в том числе признание его в письме к М. Погодину от 12 февраля 1855 года: «Что в молодости и кончине есть пропуски — не удивляйтесь. Многое из того, что уже напечатано и известно публике, не вошло и отдано в жертву для того, чтобы, по крайней мере, внутреннюю, творческую жизнь поэта сберечь всю целиком» [26]. Особенное беспокойство вызывал у Анненкова материал, относящийся к последнему периоду жизни Пушкина и к тем трагическим обстоятельствам его общественной и личной судьбы, которые подготовили его гибель: «Третий месяц живу один-одинешенек в деревне и недоумеваю, что делать, — писал он 12 24 октября 1852 года об этом И. Тургеневу, с которым постоянно консультировался в ходе своей работы. Сказать нечего, а сказать следовало бы, да ничего в голову не лезет. И так, и сяк обходишь, а в результате выходит одно: издавал «Современник» и участвовал в «Библиотеке». Из чего было хлопотать и в трубы трубить?
Совестно делается… Есть кое-какие факты, но плавают они в пошлости. Только и ожидаю одной награды от порядочных людей, что заметят, что не убоялся последней. Вот Вам исповедь моя — и верьте — бесхитростная…» [27]. Истинная биография исторического человека у нас еще не скоро возможна, не говоря уже с точки зрения цензуры, но даже с точки зрения так называемых приличий. Я бы на Вашем месте кончил ее ex abrupto — поместил бы, пожалуй, рассказ Жуковского о смерти Пушкина, и только. Лучше отбить статуе ноги, чем сделать крошечные не по росту. А сколько я мог судить, торс у Вас выйдет отличный. Желал бы я, говорю это откровенно, так же счастливо переменить свою манеру в том же письме Тургенева содержатся выше его знаменитые слова о желании отказаться в писательстве от своей «старой манеры».
Вероятно, под влиянием великого, истинно древнего по своей строгой и юной красоте пушкинского духа Вы написали славную, умную, теплую и простую вещь. Мне очень хочется дослушать ее до конца» [28]. Анненков почти буквально последовал совету Тургенева. Посвятив рассказу о последних годах и днях жизни поэта всего несколько беглых страниц, он в приложении перепечатал два уже одобренных цензурой и напечатанных ранее повествования о дуэли и смерти Пушкина — «Последние минуты Пушкина, описанные В. Жуковским, в 1837 г. Пушкина», составленную историком Д. Оба эти документа содержали официально одобренный рассказ о предсмертном «прощении» Пушкина Николаем I и о трогательных словах и заверениях, будто бы обращенных к нему умирающим поэтом. Отнесение этих сообщений в приложения и всего лишь краткий пересказ их в самом тексте «Материалов для биографии А.
Пушкина», сконцентрированный в одном абзаце, указывают на то, что Анненков, как Лермонтов, знал о враждебных отношениях между поэтом и двором в конце жизни Пушкина. Это убеждение, при всей свойственной ему осторожности и уклончивости, Анненков все же достаточно определенно выразил в своих позднейших трудах о Пушкине, написанных в 70-е годы. Но и в этих работах Анненков не исчерпал накопленный им огромный, ценнейший свод биографических записей и мемуарных материалов о поэте. Собранные им записи и воспоминания продолжали печататься на протяжении всего периода с последних двух десятилетий XIX века вплоть до наших дней. В охарактеризованных нами сложнейших цензурных условиях в конце июля 1853 года Анненков закончил литературную обработку биографии Пушкина, а в сентябре того же года завершил подготовку пяти томов собрания его сочинений. В октябре 1853 года шесть томов анненковского издания были переданы Цензурным комитетом известному особой строгостью цензору А. Фрейгангу, который со своими замечаниями передал их в министерство народного просвещения, откуда все эти материалы были направлены начальнику III Отделения, шефу николаевских жандармов А. Анненков со своей стороны передал в главное управление цензуры тщательно обоснованные возражения против многочисленных купюр в текстах биографии и сочинений Пушкина, на которых настаивал Фрейганг [29].
В последующие месяцы Николай I, по-видимому, лично пожелал ознакомиться с анненковским изданием и «Материалами для биографии А. Лишь после этого 7 октября последовало его разрешение на новое издание сочинений Пушкина включая его биографию : «Согласен, но в точности исполнить, не дозволяя отнюдь неуместных замечаний или прибавок редактора» [30]. Следует отметить, что не только тяжелые условия николаевской цензуры стесняли Анненкова во время его работы. Среди знакомых Пушкина были лица, которые считали «неудобным» и даже категорически недопустимым полное издание написанного поэтом. Яркое свидетельство тому — дошедшие до нас два письма С. Соболевского к М. Погодину и к М. В первом из них от 15 27 января 1852 года Соболевский заявлял, что с Анненковым «следует быть осторожнее и скромнее, ибо ведаю, коль неприятно было бы Пушкину, если бы кто сообщил современникам то, что писалось для немногих или что говорилось или не обдумавшись, или для острого словца, или в минуту негодования в кругу хороших приятелей» [31].
Во втором письме Соболевский, уже по выходе «Материалов», особо одобрял их автора «за то, что он не восхищается эпиграммами Пушкина, приписывает их слабости, сродной со всем человеческим, и признает их пятнами его литературной славы», а также «ни слова не упоминает о Гавриилиаде» [32]. Впрочем, в том же письме Соболевский указывал, что особая щекотливость положения Анненкова состояла в том, что он не только должен был избегать всего интимного, но более того — для угождения цензуре — «решиться сказать несколько глупостей в виде пачпорта истине» [33]. Только учитывая все те стеснения и трудности, с которыми пришлось столкнуться Анненкову-биографу, мы можем верно оценить его огромный, поистине незаурядный труд и нравственное мужество. Несмотря на крайне тяжелые цензурные условия и вынужденные ими уступки, Анненков все же смог впервые дать русскому читателю в «Материалах» живое представление не только о Пушкине-поэте, но и о Пушкине-человеке. Анненков не скрывает того, что избранный Пушкиным путь смелого творческого служения русской литературе и русскому народу не был легок. Только с 1832 года видит он свое место и назначение, умолкает для всех толков и распрей; но уже от горького чувства, оставленного ему журналистикой и пересудами публики, избавиться не может. Чувство это таится в нем, несмотря на молчание и наружное спокойствие, которым он обрек себя». И вместе с тем непонимание и вражда дворянского общества и укоры рептильной прессы, — и это особенно подчеркивает биограф, — не смущали Пушкина и не заставили его свернуть с раз избранного пути: «Он не терпел постороннего вмешательства в дела творчества», «никак не мог понять, а еще менее допустить права распоряжаться его вдохновением, назначать предметы для труда и преследовать жизнь его таким образом до самых тайных ее помыслов и побуждений».
Через два года после выхода первых шести томов своего издания сочинений поэта Анненков, воспользовавшись смягчением цензурных условий, вырванным обществом у правительства Александра II в преддверии крестьянской реформы, выпустил в конце 1857 года дополнительный седьмой том «Сочинений Пушкина», куда вошли произведения, не пропущенные в 1855 году николаевской цензурой. А в 1874 году в книге «Пушкин в александровскую эпоху» Анненков возвратился к детству и юности поэта и к раннему периоду его творчества которые он, по собственному вышеприведенному признанию, должен был в «Материалах» особенно жестко сократить , чтобы иметь возможность шире осветить вопрос о лицейских годах поэта, его столкновениях с Александром I и связях с декабристами. Следует, впрочем, заметить, что в освещении именно названных вопросов в книге «Пушкин в александровскую эпоху» — при всем обилии содержащегося в ней нового материала — особенно отчетливо сказалось усиление политического консерватизма Анненкова в 70-е и 80-е годы. Декабристские связи и симпатии Пушкина Анненков характеризует как проявление не столько стойких политических симпатий, сколько отчасти стремления выделиться из общей массы сверстников и заявить о себе, отчасти усвоенного Пушкиным уже в молодые годы представления о роли политически самостоятельной, независимой от престола аристократии, призванной ограничить бесконтрольность и всевластие самодержавной власти. Зато обращение Анненкова в преддверии столетнего юбилея со дня рождения Пушкина к последнему периоду его жизни, характеристику которого в «Материалах» он вынужден был сжать до предела, «обрубив», по вышеприведенному выражению Тургенева, «ноги» изваянной им статуе поэта, принесло две другие его пушкиноведческие работы, явившиеся достойным продолжением его «Материалов» — статьи «Общественные идеалы А. Пушкина Об эволюции политических взглядов поэта и связи с ними его журнальных замыслов конца 20-х — начала 30-х гг. Планы социального романа и фантастической драмы» О замыслах романа «Русский Пелам» и драмы о папессе Иоанне; 1881 ». В этих двух последних работах, завершивших путь Анненкова-пушкиниста, он отдал дань умственным и нравственным запросам новой эпохи, осветив в них место творчества Пушкина 30-х годов в истории формирования русского «реального» романа и развития русского общественного и национального самосознания в трудной обстановке первых лет царствования Николая I — в пору после поражения восстания декабристов, явившуюся в то же время начальным периодом выработки русским обществом новых антисамодержавных и антикрепостнических общественных сил и настроений.
Типичный представитель «эпохи 40-х годов» по своему умственному и нравственному складу, Анненков, как он сам многократно разъяснял, проводил резкую разделительную черту между Пушкиным-поэтом и Пушкиным-человеком» [34]. Причем если Пушкин-поэт вызывал безусловное восхищение и преклонение Анненкова, то многие черты Пушкина-человека Анненкову были глубоко чужды. К таким чертам относятся близость Пушкина к декабризму и вообще его мятежные, непокорные, вольнолюбивые порывы, претившие Анненкову — умеренному западнику и либералу-просветителю, а также сама «ренессансная» стихия личности Пушкина, свойственная ему глубокая жизнерадостность, страстность, чувственная откровенность, склонность к открытому, свободному проявлению своей натуры, могучая энергия выражения своих симпатий и антипатий, любви и ненависти без оглядки на принятые светские условности, на ходячую мораль и религиозные представления той эпохи. И все же, при всех отмеченных недостатках биографической стороны книги Анненкова, достоинства ее, как верно поняли уже современники, значительно превышают ее недостатки. Имея в руках так изданного Пушкина, читая его биографию которая одна составляет значительный том , где рядом с фактами жизни прослежены многие любопытные особенности его творчества, присматриваясь к почерку поэта, к его портрету, к рисункам, которые он иногда рисовал на полях своих рукописей что все войдет в издание г. Анненкова , читатель получит возможность как бы перенестись в мастерскую великого поэта, из которой вышли бессмертные создания его гения. Вот какого издания «Сочинений Пушкина» давно и горячо желал «Современник» [37]. Некрасов просил Анненкова: «Принесите мне завтра полный экземпляр биографии Пушкина, я начну о ней писать…» [38] Намерения этого Некрасов не выполнил.
Чернышевского и содержащих развернутое изложение взглядов Чернышевского на Пушкина, равно как и подробную критическую оценку заслуг Анненкова как редактора «Сочинения Пушкина» и биографа великого поэта. О «Материалах для биографии А. Пушкина» Чернышевский писал здесь: «Это первый труд, который надлежащим образом удовлетворяет столь сильно развившемуся в последнее время стремлению русской публики познакомиться с личностями деятелей русской литературы и образованности. Потребность эта уже вызвала довольно много монографий, отличающихся основательностью и подробностью библиографических и биографических исследований. Публика приняла эти первые опыты с живым сочувствием, но не могла не видеть в них важных недостатков. Как и всякое новое направление, стремление к подробным и точным исследованиям отечественной литературы было неумеренно в своих проявлениях. Каждая личность, почему-нибудь обращавшая на себя внимание трудолюбивых изыскателей, казалась им необыкновенно важною, заслуживающею самых подробных трактаций; каждый новый факт, ими отысканный, им казался чрезвычайно интересным для всей публики, как бы мелочен в сущности ни был. Потому все монографии, являвшиеся в последнее время, страдали важными недостатками и по содержанию и по форме.
Растерявшись во множестве мелочных подробностей, каждый автор был не в силах обработать предмет с общей точки зрения и обременял свою статью бесчисленными библиографическими подробностями, среди которых утомленный читатель совершенно запутывался; вместо цельных трудов давались публике отрывки черновых работ, со всеми мелочными сличениями букв и стихов, среди которых или тонула, или принимала не свойственные ей размеры всякая общая мысль. Одним словом, вместо исследований о замечательных явлениях литературы представлялись публике отрывочные изыскания о маловажных фактах; вместо ученого труда в его окончательной форме представлялся весь необозримый для читателя процесс механической предварительной работы, которая только должна служить основанием для картины и выводов, из нее возникающих. Не такова биография Пушкина, которую будет читать русская публика при новом издании его творений. Она говорит не о какой-нибудь темной личности, которая привлекла внимание исследователя только потому, что была забыта, но забыта была только потому, что не заслуживала внимания потомства. Творения Пушкина, создавшие новую русскую литературу, образовавшие новую русскую публику, будут жить вечно, вместе с ними незабвенною навеки останется личность Пушкина. Важный труд, который знакомит нас с нею, представляется г. Анненковым в совершенно обработанной литературной форме. Кропотливая мелочная работа сличений и поисков, ему предшествовавшая, не выставляется на первом плане, затемняя для читателя черты великого писателя и его трудов; исследователь дает нам завершенную картину жизни и творчества Пушкина.
Сличения годов, букв и отдельных стихов отнесены в примечания, если нужно для полноты; составитель биографии дал читателям не черновые свои бумаги, а жизнеописание, возведенное окончательною обработкою к форме литературного произведения. Его работа должна послужить для наших исследователей истории литературы образцом биографий» [39]. Через два года Чернышевский повторил в печати свою высокую оценку «Материалов» в связи с появлением очерка Анненкова «Гоголь в Риме летом 1841 года» и начала его биографии Станкевича. Он писал: «Нельзя не желать, чтобы г. Анненков, который более, нежели кто-нибудь, имеет средств для обогащения нашей литературы такими трудами, как его «Материалы для биографии А. Пушкина», «Воспоминания о Гоголе» и биография Станкевича, неутомимо посвящал свои силы этой прекрасной деятельности, которая доставила ему уже столько прав на благодарность русской публики. После славы быть Пушкиным или Гоголем прочнейшая известность — быть историком таких людей» [40]. Собранные и изложенные Анненковым в «Материалах» фактические сведения послужили опорой для Чернышевского при составления им в 1855 году биографического очерка «Александр Сергеевич Пушкин, его жизнь и сочинения», написанного для русского юношества.
На них же основывался и Н. Добролюбов при работе в 1858 году над статьей «Александр Сергеевич Пушкин», опубликованной в «Русском иллюстрированном альманахе» СПб. Добролюбов поместил в первом номере «Современника» за 1858 год также обширную рецензию на седьмой дополнительный том анненковского собрания сочинений Пушкина, где высоко оценил заслуги Анненкова — издателя и биографа — перед русской литературой и обществом. Анненкова с восхищением и благодарностью», — писал критик [41] хотя в целом к деятельности Анненкова-критика Добролюбов относился весьма сдержанно, а порой и прямо враждебно. Кроме «Современника» е положительными рецензиями на «Материалы для биографии А. Пушкина» и анненковское издание сочинений поэта выступили и почти все другие русские журналы 50-х годов — «Отечественные записки» отзыв В. Гаевского , «Библиотека для чтения» статья А. Дружинина , «Атеней» рецензия А.
Станкевича , «Библиографические записки» рецензия Е. Якушкина и др. Сохранилось также много восторженных отзывов о «Материалах» в письмах к П. Анненкову и другим лицам, а также в личных дневниках первых их читателей в том числе отзывов С. Аксакова, М. Погодина, зятя поэта Н. Павлищева, С. Соболевского, И.
Пущина и других. Из них особенного внимания современного читателя заслуживают отзывы Н. Павлищева и И.
Задачи проекта: 1. Изучить биографию Пушкина. Исследовать его основные произведения. Рассмотреть влияние событий жизни на его творчество. Проанализировать место Пушкина в истории литературы.
Роли в проекте: автор, исследователь, дизайнер Ресурсы: Источники информации о жизни и творчестве Пушкина, время для исследований, тексты произведений поэта. Продукт: Образовательный веб-ресурс с биографией Пушкина, анализом его произведений, видеоматериалами и тестами для проверки знаний. Введение Описание темы работы, актуальности, целей, задач, тем содержашихся внутри работы. Контент доступен только автору оплаченного проекта Детство и семейное происхождение Исследование детства поэта, его семейного происхождения, влияния родителей и окружения на формирование личности и творческого потенциала.
Обратите внимание: при наличии собственного имени лица, особенно фамилии, при котором указанные слова выступают в роли приложений, сказуемое согласуется с собственным именем: Педагог Сергеева прочла лекцию. Подробнее об этом пункт ниже, 8. Сочи, птица какая? Если при подлежащем есть приложение, то, прежде всего, необходимо выяснить, какое из слов является подлежащим, а какое — приложением, а после этого ставить сказуемое в том или ином роде.
Таблица 1. Приложение и подлежащие написаны раздельно. При сочетании родового наименования и видового или видового и индивидуального подлежащим считается слово, обозначающее более широкое понятие, и сказуемое согласуется с ним. Приведём примеры: Приложение —имя нарицательное: цветок роза изумительно пах; дерево дуб разрослось; суп харчо сварен Приложение — имя собственное река Днепр разлилась; газета «Московский комсомолец» вышла; собака Барбос залаяла Исключение: фамилии людей. В парах инженер Светлова сообщила, доктор наук Званцева вышла, завуч Марина Сергеевна отметила имена собственные являются подлежащим. Таблица 2. Подлежащим является сложное существительное, образует термины, в которых одна часть по функции напоминает приложение. В этих случаях ведущим определяемым словом является то слово, которое выражает более широкое понятие или конкретно обозначает предмет.
Условное наименование является приложением, поэтому согласовывать сказуемое нужно со словом «повесть»: Повесть «Дети подземелья» написанА В. Подлежащим является слово «собачка», оно женского рода, поэтому: Крохотная собачка, совсем щенок, вдруг громко залаяла. Подлежащим является фамилия «Петрова», оно женского рода, поэтому: Вчера прочиталА первую лекцию молодой преподаватель Петрова. Пережитый страх или мгновенный испуг уже через минуту кажется и смешным, и странным, и непонятным. Не ты, но судьба виновата. Два подлежащих, сказуемое стоит после ряда однородных членов, поэтому должно стоять во множественном числе: Увлечение спортом и жёсткий распорядок дня сделалИ своё дело. Два подлежащих, с союзом а, сказуемое поэтому должно стоять в единственном числе: Не разум, а страх вдруг овладеЛ мной. Два подлежащих, сказуемое стоит перед рядом однородных членов, поэтому должно стоять в единственном числе: Вдали раздавалСЯ привычный шум и громкие голоса.
НАВЕРХ Б Сочетание в подлежащем существительного в именительном падеже с существительным в творительном падеже с предлогом с типа «брат с сестрой» Постановка сказуемого во множественное или единственное число зависит от того, какое значение придаётся словосочетанию: совместного действия или раздельного. Николай с младшей сестрой пришёл позже всех. Только в единственном числе при подлежащем, выраженном местоимением Я, ТЫ я с другом приду; ты с мамой поссорился Рассмотрим предложения с ошибками: ПРИМЕР 1 Брат вместе с друзьями отправились на пляж.. При слове «вместе» сказуемое не может стоять во множественном числе: Брат вместе с друзьями отправиЛся на пляж. Или: Мы с Русланом придём сегодня на занятие. Или: Вы с сестрой будете жить в этой комнате. Установите соответствие между ошибками и предложениями. Установите соответствие между грамматическими ошибками и предложениями, в которых они допущены: к каждой позиции первого столбца подберите соответствующую позицию из второго столбца.
Запишите в ответ цифры, расположив их в порядке, соответствующем буквам: A.
Д ошибка в употреблении имени числительного 1 Преподаватели выслушали студента и порадовались его академическим знаниям. Пушкин писал, что «Я горе с ним делю, он радости со мною». А нарушение в построении предложения с причастным оборотом Б нарушение в построении предложения с несогласованным приложением В нарушение связи между подлежащим и сказуемым Г ошибка в построении сложного предложения Д нарушение видовременной соотнесённости 1 Преподаватель руководил дипломной работой группы студентов, интересующимися современной 2 Благодаря хозяйку за радушный приём, мы стали с ней прощаться.
Минпросвещения опровергает сообщения об исключении Пушкина и Гоголя из ЕГЭ по литературе
Тем не менее надо учитывать, что форма единственного числа сказуемого в большей мере соответствует традиции книжно-письменных стилей и употребление формы множественного числа сказуемого должно быть чётко обосновано. Ошибкой в заданиях ЕГЭ будет необоснованная постановка сказуемого во множественное число. Сказуемое в форме страдательного причастия указывает на пассивность действующего лица. Мероприятия не могут сами действовать, поэтому сказуемое нужно употребить во единственном числе. Сказуемое — краткое причастие. НАВЕРХ В В роли подлежащего выступает сочетание числительного с существительным При подлежащем, выраженном количественно-именным сочетанием, возникает та же проблема: в каком числе лучше употребить сказуемое. У Чехова находим: Какие-то три солдата стояли рядом у самого спуска и молчали; У него было два сына. Толстой предпочёл такие формы: В санях сидело три мужика и баба; В душе его боролись два чувства — добра и зла. Примечание: В заданиях ЕГЭ подобные случаи не встречаются, так как велика возможность неверной классификации типа ошибки — подобные случаи можно отнести к ошибке на употребление имени числительного.
Поэтому ограничимся замечаниями общего характера и отметим наиболее грубые ошибки, допускаемые в письменных работах. При подлежащем, имеющем в своём составе числительное или слово со значением количества, можно поставить сказуемое как в форму множественного числа, так и единственного числа: Прошло пять лет; десять выпускников выбрали наш институт Употребление разных форм зависит от того значения, которое вносит сказуемое в предложение, активность и общность действия подчёркивается множ. В комнате былО два окна с широкими подоконниками. Три окна комнаты выходилО на север Ошибочно: Три царства стоялИ. В комнате былИ два окна с широкими подоконниками. До конца пути оставалОсь двадцать пять километров. ПрошлО сто лет. Однако уже, кажется, одиннадцать часов пробилО.
Пять месяцев истеклО с тех пор Ошибочно: На покраску крыши потребуЮтся тридцать четыре килограмма олифы; До конца пути оставалИсь двадцать пять километров. ПрошлИ сто лет. Однако уже, кажется, одиннадцать часов пробилИ. Пять месяцев истеклИ с тех пор. В этих случаях нужно чётко соблюдать общее правило: сказуемое и подлежащее должны быть согласованы. Рассмотрим частные случаи. А Координация подлежащего и составного именного сказуемого в предложении, построенном по модели «сущ. Цыбулько, при этом в «Справочнике по правописанию и литературной правке» Д.
Розенталя такая ошибка называется смещением конструкции в сложном предложении. Например: [Первое, чему следует научиться , —это выделениЕ основы предложения]. Грамматическая основа главного предложения состоит из подлежащего первое и сказуемого выделение. Оба слова стоят в именительном падеже. А вот так выглядит предложение с ошибкой: [Первое, чему следует научиться , —это выделениЮ основы предложения].
В настоящее время можно считать, что узловые ведущие проблемы такого рода биографии уже не только поставлены, но и во многом разрешены.
За последние годы особенно интенсивно и плодотворно разрабатывалась политическая биография поэта. Отношение Пушкина к западно-европейским революционным движениям, Пушкин и декабристы, Пушкин и крестьянская революция, Пушкин и самодержавие, дуэль и смерть Пушкина — таковы важнейшие из заново поставленных или заново разрешенных проблем пушкинской биографии. Разоблачена и уничтожена лживая легенда, созданная разного рода схоластами и вульгаризаторами о переломе мировоззрения Пушкина после декабря 1825 г. Выяснены причины трагической гибели Пушкина, которая явилась не следствием интимной семейной истории или великосветского скандала, а сознательным преступлением царя и его ставленников. Если вспомнить, что еще в 1935 г. В 1935 г.
Модзалевского, Н. Измайлова и И. Так обстояло дело с биографией Пушкина за полтора-два года до юбилея. Читатель терпеливо ждал, журналы и газеты настойчиво требовали от историков литературы книгу о жизни Пушкина. Эти законные требования частично были удовлетворены за год до пушкинского юбилея биографией, написанной Б. Томашевским и вошедшей в состав редактированного им пушкинского однотомника.
Эта работа явилась опытом популярной пушкинской биографии и в то же время важным этапом на путях к созданию научной биографии великого поэта. Подытоживая накопленный документально-биографический материал, она серьезно продвинула вперед изучение стержневых вопросов политического мировоззрения Пушкина. Томашевский неопровержимо показал, что разочарование в перспективах революции отнюдь не привело Пушкина к примирению с самодержавно-крепостническим строем. Проблемы отношении Пушкина к декабристам и к Николаю I, французские связи пушкинского творчества — всё это, обобщая большую исследовательскую работу ряда пушкиноведов и, прежде всего, самого Б. Томашевского, впервые было развернуто им в концепции пушкинской биографии. В самом конце 1935 г.
Изучение и популяризация биографии и творчества Пушкина было поднято на огромную высоту. Она боролась со всякого рода вульгаризаторами Пушкина, она вскрывала ошибки в литературоведческих работах, она воспитывала уважение и любовь к Пушкину. Тынянов 10 февр. Нечкиной 7 февр. Благим 4 февр. Гуковским 7 янв.
Казанским 13 дек. По подсчету автора специального обзора пушкинских материалов в газетах — за 11 месяцев 1935 г. Среди всего этого материала не последнее место занимает биография поэта. Областные и районные газеты зачастую не ограничивались перепечаткой биографических очерков о Пушкине из центральной прессы — статьи о жизни Пушкина писались силами 515 местных работников. Значительное место биографии Пушкина отвели толстые, а особенно массовые журналы. За юбилейный период, помимо материала о жизни поэта в подавляющем большинстве журналов и газет всего Советского Союза — в разных городах изданы многочисленные пушкинские памятки, специальные методические разработки выставок и лекций, литературные монтажи, сценарии и т.
Наук Л. За один 1937 год отдельными изданиями вышли в свет биографии Пушкина, написанные Н. Бродским, В. Кирпотиным, В. Вересаевым, И. Замотиным, К.
Берковой, И. Оксеновым, Л. Фин, Евг. В этом обзоре мы не ставим себе задачей исчерпать все появившиеся в юбилейный период биографии: мы остановимся только на таких, которые получили наиболее широкое распространение, и на таких, которые почему-либо являются особенно показательными. На ряду с положительными явлениями среди биографий Пушкина есть и такие, которые отнюдь не могут служить украшением нашей пушкиноведческой и научно-популярной литературы. В дни Пушкинского юбилея советский читатель располагал двумя новыми биографиями Пушкина, получившими самое широкое распространение.
Мы имеем в виду работы В. Вересаева и В. Книжка В. Отдельные главы биографии Пушкина, написанные Кирпотиным, печатались в газетах; книжка его сделалась очень популярной и дошла до массового читателя. Кирпотин сосредоточил главное внимание на политическом содержании биографии Пушкина. Основные пути развития творческого гения поэта и его борьба с самодержавием показаны в книжке убедительно.
Факты внешней биографии даны в органической связи с творчеством Пушкина и в соотношении с исторической действительностью первой трети XIX столетия. Последние две главы книжки посвящены выяснению исторического значения наследия Пушкина и роли пушкинского творчества для наших дней. В своей трактовке политической эволюции Пушкина В. Кирпотин не является новатором — он опирается на работы ряда исследователей пушкинской биографии. Но Кирпотин стремится углубить наше представление о Пушкине как певце декабризма и великом народном поэте. В основных решающих моментах политической биографии Пушкина Кирпотин не упрощает, не вульгаризирует, а пытается показать поэта во всей противоречивости его идейного развития.
Но Пушкин интересует Кирпотина, как нам кажется, гораздо более как мыслитель и общественный деятель, нежели как поэт и как художник слова. Недостаточно уделено внимания в работе Кирпотина литературной борьбе пушкинской поры, а также историко-литературным и эстетическим вопросам. Очень бегло охарактеризовано, например, соотношение Пушкина с творчеством Державина, Карамзина и Жуковского. Не исторично характеризует Кирпотин также Карамзина и Жуковского как предшественников Пушкина. Идейное содержание важнейших произведений Пушкина Кирпотиным вскрывается очень сжато и, в основном, удачно. Но в книжке почти ничего не говорится об особенностях художественной формы Пушкина, о Пушкине-художнике.
Когда Кирпотин пишет о реализме Пушкина, он часто приводит соответствующие цитаты из Белинского. Спора нет, что Белинский был и остается лучшим истолкователем Пушкина; но ведь понятие пушкинского реализма у Белинского являлось очень сложным понятием, полным глубокого исторического и философского смысла. У Кирпотина же это понятие не расшифровывается Вызывают возражения и некоторые формулировки Кирпотина. Разве, например, Рылеев в своих поэмах не выразил одновременно и передовые идеи своего времени и в то же время боязнь масс, надежды и опасения? А если это так а это, безусловно, так , то определение Кирпотиным творчества Пушкина оказывается узким и недостаточным. Пушкин был впереди своего времени и впереди своих самых передовых современников, он понимал историческую действительность шире и глубже декабристов.
И об этом нужно было со всей четкостью сказать. Друг и единомышленник Рылеева А. Ошибочно таким образом противопоставлять Пушкина Рылееву. Дело заключается не в том, кто из них был последовательнее, а кто глубже понимал историческую действительность. И это также следовало подчеркнуть даже в популярной биографии. Из мелких ляпсусов отметим такой: Кирпотин безоговорочно называет Н.
Раевского младшего декабристом стр. В действительности Н. Раевский декабристом никогда не был, а лишь привлекался к следствию о декабристах. Отмечая все эти недостатки, мы, разумеется, нисколько не хотели бы снизить ту положительную роль, которую книжка Кирпотина сыграла в самых широких читательских кругах. Работа В. Полная редакция работы Вересаева издана отдельной книжкой в Москве Гослитиздат, 1936, 182 стр.
В этой последней расширено повествование, даны многочисленные рассказы и анекдоты из жизни поэта. Автор сосредоточивает всё свое внимание на изображении Пушкина в жизни, быту; со слов мемуаристов он рассказывает о поэте разные забавные эпизоды и анекдоты, и в то же время он определенно недооценивает идейного и политического содержания пушкинской биографии. Но вот о влиянии отечественной войны 1812 г. В совершенно недопустимых формулировках характеризует Вересаев отношение Пушкина к Николаю I. В таких выражениях можно писать о классовой позиции какого-нибудь Броневского, но не о позиции Пушкина. Когда-то В.
Два фактических обстоятельства, на которых подолгу останавливается Щеголев, говорят именно о том, что совесть Пушкина была неспокойна, — только Щеголев этого не хочет заметить. Эти обстоятельства — многолетнее, деятельное участие Пушкина в судьбе его бывшей возлюбленной и странное отношение к ее отцу. Как видим, в 1833 году Пушкин все еще с ней переписывается, заботится об ее делах и делах ее мужа, «нестоющего человека».
Много униженного смирения в ее письме, как и в ее положении. Очень возможно, что бывшая крепостная возлюбленная сама не понимала своей униженности: выросла и жила в рабстве. Но Пушкин-то ведь понимал, хотя бы потому, что когда-то написал «Деревню».
Потому и помогал ей не в пример прочим, потому и переписывался. По-видимому, не сознавая своего объективного унижения, и она все же чувствовала что-то вроде права на исключительное внимание Пушкина: в ее письме есть известная непринужденность, есть интимность, которой не было бы, если бы все прошлое было Пушкиным раз навсегда зачеркнуто. Оно и не было зачеркнуто.
Житейски история получила прозаическое развитие, но в сознании Пушкина, в его совести она оставила глубокий след. Так на сей раз преломилась действительность в его творчестве. Я ошибся, первоначально думая, что преломление было менее резко, что Dichtung была ближе к Wahrheit.
Но, повторяю, в том, что именно эта, а не другая Wahrheit была запечатлена в «Русалке», — я был и остался прав. Второе обстоятельство, отмечаемое Щеголевым, пожалуй, еще нагляднее подтверждает мои сопоставления. Щеголев много и документированно говорит о том, что назначенный Сергеем Львовичем Михайло Калашников, которого еще в 1824 году Пушкин знал как отъявленного вора, продолжал хозяйничать в Болдине очень долго, даже и тогда, когда управление всеми делами Пушкиных сосредоточилось в руках Александра Сергеевича.
Щеголев старательно подчеркивает, что и сам Пушкин знал о разорительном воровстве Михайлы, и Павлищев требовал отставки Михайлы и «всего его мерзкого семейства» — но все было тщетно. Даже когда был назначен новый управляющий, Пеньковский, Михайло продолжал исполнять какие-то хозяйственные функции. Пушкин явно ему покровительствовал, проявляя долготерпение и снисходительность, каких поистине не проявлял к собственному отцу.
И все потому, что Михайло был ее отец, потому что она за него хлопотала, потому что Пушкин, скажем мы, чувствовал перед ней свою давнюю неправоту. И снова: в своей статье я указывал, что мельник старается извлечь денежную выгоду из связи своей дочери с князем и что тут — след истинных отношений Пушкина с отцом его возлюбленной. Я ошибся, приурочивая эти отношения к 1825—1826 гг.
Я ошибся, отождествляя отца девушки с «человеком», которого Пушкин тогда же, в мае 1826 года, прогнал из Михайловского. Словом — ошибся в последовательности событий и в частностях, опять-таки неверно вычислив угол преломления действительности. Но я был прав в существе дела: хоть и не до отъезда девушки из Михайловского, а после того, в Болдине, — но отец ее извлекал-таки пользу из своего положения «блудного тестя», как извлекает мельник.
И в этом пункте, значит, мне предстоит пересматривать свою статью, переделывать ее, но не отказываться от нее. Щеголев не разрушает мной установленную связь «Русалки» с крепостным романом, а только заставляет иначе увидеть и объяснить некоторые нити этой связи. Я полагал, что Пушкин ближе следовал внешнему ходу событий.
Оказывается, он их более драматизировал, развивал в соответствии с их внутренней трагической сущностью. Так и в «Скупом рыцаре» ссору отца с сыном, закончившуюся в действительности прозаическим разъездом, закончил он вызовом на поединок и смертью отца. Но как там драматизация не опровергает связи трагедии с действительностью, так не опровергает и здесь, в «Русалке».
Но ему захотелось уверять, будто его поправка вырывает мои догадки с корнем, что именно с «Русалкой» роман 1826 г. Для этого нужно во что бы то ни стало отвергнуть раскаяние, показать, что Пушкину не в чем было раскаиваться. Как это сделать?
Невозможно замять, замолчать вопиющее расхождение хотя бы между «Деревней» и обольщением девушки, типичной «прихотью» если не «развратного злодея», то все же барчука. И вот Щеголев выдумал, будто пушкинский роман — не типичный роман молодого барина с пригожею крепостною девушкой, не забава, даже не минутное увлечение, а глубокое, серьезное чувство. Раз глубокое чувство и «нет трупа» — совесть Пушкина, по Щеголеву, могла быть спокойна.
Против такой характеристики романа вопиет все: и легкость разлуки с девушкой в важный момент ее беременности, и непритворно-легкомысленный тон переписки с Вяземским, и слишком малая озабоченность судьбою «будущего творения». Но Щеголев, не имея возможности объяснить, каким образом глубокое чувство Пушкина так легко и внезапно превратилось в легкомыслие, проходит мимо всего этого, — единственно чтобы уверить, будто Пушкину не было в чем каяться, будто не было с его стороны жестокого легкомыслия, а следовательно и проступка. И уж тут рисует он: и фантастическую идиллию Пушкина с его «женой 1825 года», и «народолюбие», которым он от нее «заразился», точно еще в 1819 г.
Наконец, оказывается, что тогда же крепостной роман глубоко повлиял и на творчество Пушкина, и влияние это сказалось в… «спокойной простоте трагедии о Борисе Годунове». Но в мою задачу сейчас не входит опровержение щеголевских фантазий по существу. Кроме того, мне пришлось бы во многом повторить дельные возражения, сделанные Щеголеву Вересаевым см.
Печать и революция, 1928, кн. III, сс. В полном и окончательно обработанном виде эта работа доныне не появлялась [3].
Однако М. Гофмана она вдохновила на обширную главу, озаглавленную «Творческая память» и составляющую более половины его книги о психологии пушкинского творчества. Моя книга содержит большое число наблюдений над самоповторениями Пушкина.
Эти самоповторения их у Пушкина великое множество открывают возможность сделать ряд различнейших наблюдений иногда над мыслью, пронесшейся в уме Пушкина, но непосредственно не запечатленною им; иногда над ассоциацией, мелькнувшей в его сознании; иногда над биографической или психологической связью строк, отделенных друг от друга годами и содержащихся в различных произведениях; иногда над приемами письма, над обнажением и автопародированием этих приемов, над переносом строк, образов, рифм из пьесы в пьесу и т. В соответствии с различным характером и значением этих самоповторений я указал в предисловии, что их изучение может оказаться полезно в разных областях пушкиноведения: в изучении пушкинской поэтики, стилистики, биографии, в вопросах об авторстве, даже о датировке. Оспаривая все ту же главу о «Русалке», М.
Гофман 7 февраля 1925 года в газете Руль назвал ее «самой неудачной главой из удачной книги» и высказал опасение, что эта глава может «подорвать значение» Поэтического хозяйства. Прошло три года, и сам занявшись тою же темою, М. Гофман забыл и об «удачности», и о «значении» моей книги.
Теперь оказывается, что она просто «основана на недоразумении»: на том, что «читатель полного собрания сочинений Пушкина, встречая почти дословные а иногда и дословные места в различных произведениях поэта, готов в таком использовании старого неиспользованного материала, в использовании вполне сознательном, видеть невольные заимствования». Жертвою такого недоразумения стал, будто бы, и Ходасевич, который «собрал большой, интересный, но беспорядочный материал, в котором он совершенно не разбирается…» Этот упрек мной решительно не заслужен. В своей работе я не задавался целью дифференцировать систему пушкинских самозаимствований, избегал всякой классификации и общих выводов.
Как указано мной в предисловии, это был «ряд заметок, содержащих по преимуществу наблюдения и не стремящихся к обобщениям и выводам», которые делать мне казалось преждевременным, ибо как ни велик был собранный мной материал, все же он далеко не был исчерпан. Я лишь рассказывал о тех скрытых мыслях, ассоциациях, воспоминаниях, пристрастиях, которые открываются в Пушкине из сопоставления его самоповторений. В частности, там, где это подсказывалось существом дела, я различал использование черновых набросков от использования другого материала.
Такие различия проведены у меня, напр. Но там, где по смыслу и значению самоповторения было безразлично, откуда оно заимствовано, — я этого вопроса не касался. Но, вероятно, Гофман и не думает этого, ибо в число таких примеров он подсовывает еще один: «Мы рождены, мой брат названый, под одинаковой звездой», а этот отрывок помещен у меня не в тексте, а в примечании, с пояснением, что он сюда не относится, ибо здесь слово «рожден» имеет другой смысл.
Впрочем, может быть, Гофман путает добросовестно. Он не только меня, а и Пушкина не понимает и в русском языке ошибается. Он уверен, будто стихи: Порой белянки черноокой Младой и свежий поцелуй не могут относиться к крепостной девушке, потому что «белянка» значит «белица, монашенка»!
Тут уж у меня руки опускаются. Как может прийти в голову, что «белянка» и «белица» одно и то же? Заметим, что и белица — не монахиня, а послушница.
И вот, попав в такое смешное положение, Гофман еще уверяет, что это я «курьезно» принял «монашенку» за крепостную девушку. Таким образом, брошенный мне Гофманом упрек отпадает. Но я должен указать, что сам Гофман напрасно смешивает использование старых черновиков с использованием отделанных, но не изданных пьес.
Момент изданности или неизданности не определяет отношения Пушкина к его старым стихам. Тут главную роль играли для него соображения художественные. Не печатал же Пушкин своих вещей часто вовсе не потому, что был ими недоволен и в его глазах они превращались в запас чернового материала.
Весьма часто он делал это по иным причинам: личным, цензурным и т. Поэтому нет оснований заимствования из пьес законченных, но только не изданных огульно приравнивать к заимствованию из черновиков. К тому же, если бы Пушкин придавал печатанию такое решающее значение в этом деле, он никогда бы не заимствовал из напечатанного, а сам Гофман приводит немало таких случаев.
Но вернусь ко второму обвинению Гофмана.
Значительно лучше, впрочем, не стало. Переводя на русский Реакцию вызвала публикация ФИПИ перечня элементов содержания, проверяемых на едином государственном экзамене по литературе — формулировка скорее юридическая, потому вскоре после того, как люди заметили, что начинается там всё с Островского и Гончарова, а, например, Лермонтова нет, Рособрнадзору пришлось давать дополнительные пояснения. Дело в том, что произведения указанных классиков первой трети XIX века ребята изучают в основной школе, в 5-9 классах, а не в 10-11 классах», — ответили на запрос СМИ в ведомстве, добавив, что при выполнении сопоставительных заданий и написании сочинений по литературе произведения и других авторов могут привлекаться. В сущности, они не сказали ничего нового, даже немного умолчали. В том же документе ФИПИ есть следующая формулировка: «Остальные произведения участники могут привлекать по своему желанию из списков, включённых в кодификатор, или из круга своего чтения при написании сочинения часть 2 или при ответе на задания 6 и 11 с учётом формулировки задания». Можно сделать трагикомичный вывод, что Александр Пушкин и Джоан Роулинг для ЕГЭ по литературе в России равноценны кто сказал, что «Гарри Поттер» не подходит как произведение «из своего круга чтения»? Но сегодня, 29 августа, директор ФИПИ Ольга Решетникова выступила с ещё одним разъяснением в рамках трансляции Минпросвещения, в котором была названа, а вернее точно сформулирована причина изменений. Только эти изменения мы и осуществили, — пояснила Решетникова, подчеркнув, что из школьной программы Пушкина и Лермонтова никто не убирал.
Вот только в профессиональном сообществе никогда и не говорили, что этих авторов официально выкидывают из программы — некоторые отмечают, что это просто может произойти де факто, в силу того, что ЕГЭ, к счастью или сожалению, единственный на данный момент объективный критерий того, знает ли ребёнок предмет. Благими намерениями Отметим, что изначально все заподозрили ФИПИ в заботе о школьниках: людям показалось, что таким образом пытаются упростить жизнь детям, а не просто перенести госстандарт без лишних заморочек. Но понять их на самом деле нетрудно — из ЕГЭ просто убраны все писатели и литературные явления, изучавшиеся до 10 класса именно поэтому и из числа зарубежных авторов исключены Гёте и Байрон. Бедные дети ведь и так перегружены информацией, а тут их ещё заставляют помнить, что они проходили три года назад.
В Институте Пушкина назвали захватом власти смену ректора
Обычно журнальную биографию Пушкина начинают с его участия в «Литературной газете» (1830) – и делают это неправильно. В Институте Пушкина назвали захватом власти смену ректора. Александр Пушкин родился 26 мая (6 июня) 1799 года в Москве, в Немецкой слободе. Лучший ответ про кто бы ни изучал биографию пушкина подчеркивали дан 23. Чтобы усилить противостояние между «теорией разумного гражданского существования» Пушкина и официальной идеологией, Анненков постоянно подчеркивает, что между Пушкиным и императором стоял шеф жандармов А.Х. Бенкендорф[8]. Кто бы не изучал биографию пушкина подчеркивали решу.
В школе не рассказывали: 5 интересных, но малоизвестных фактов о Пушкине
Об этом министр сообщил на фоне новостей об отсутствии произведений Пушкина в демоверсии кодификатора ЕГЭ по литературе, опубликованной на сайте Федерального института педагогических измерений (ФИПИ). Почему из ЕГЭ убрали произведения Пушкина, Лермонтова и Грибоедова. Авторы смысловой теории памяти а бине и к бюлер подчеркивали по мнению русского каймана В Г Васильевского Эклога имеет актуальное значение не только в истории казанского права, но «в общей истории пятна». Даже изучив биографию литературного деятеля, без внимания могут остаться интересные факты из жизни Пушкина, о которых и поговорим в сегодняшней публикации.
Материалы для биографии А. С. Пушкина
Новости30 августа, 2023. Минпросвещения опровергает сообщения об исключении Пушкина и Гоголя из ЕГЭ по литературе. Кто бы ни изучал биографию Пушкина, подчеркивал, что его поэтический талант необычайно расцветал в осеннюю пору. 7) Все, кто изучал биографию Пушкина, знает о влиянии няни Арины Родионовны на.
Александр Сергеевич Пушкин: жизнь русского человека
4. Выучите правило на один тип, а только потом переходите к другому. Комитет Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей направил запрос министру просвещения Сергею Кравцову с просьбой разобраться, почему из перечня книг для подготовки к ЕГЭ по литературе убрали отечественных классиков, документ имеется в распоряжении РИА Новости. С этого момента в написанных исследователями биографиях Пушкина начинаются странности: сплошь недосказанность, а то и попросту мифы. Что вы знаете о такой известной личности, авторе Евгения Онегина – Александре Сергеевиче Пушкине?
Захар Прилепин: «Это ложная цель для урока – подменять литературу новостями»
Комитет Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей направил запрос министру просвещения Сергею Кравцову с просьбой разобраться, почему из перечня книг для подготовки к ЕГЭ по литературе убрали отечественных классиков, документ имеется в распоряжении РИА Новости. Задание и тест ЕГЭ на тему: Кто бы ни изучал биографию Пушкина, подчёркивал. Вторым источником анненковской биографии Пушкина послужило изучение русских газет и журналов 10–30-х годов. Об этом министр сообщил на фоне новостей об отсутствии произведений Пушкина в демоверсии кодификатора ЕГЭ по литературе, опубликованной на сайте Федерального института педагогических измерений (ФИПИ). Только эти изменения мы и осуществили, — пояснила Решетникова, подчеркнув, что из школьной программы Пушкина и Лермонтова никто не убирал.
«Француз» в Царскосельском лицее
- Ответы и объяснения
- Пушкин и Лермонтов снова в ссылке: почему классиков «выгнали» из ЕГЭ и к чему это приведёт
- Журналистская деятельность А. С. Пушкина
- 5 интересных, но малоизвестных фактов о Пушкине