Однако спустя три года, в 1958 году, произошел второй вооруженный конфликт – «Война пушек» из-за островов Цзиньмэнь и Мацзу в Тайваньском проливе. На фоне все большего числа шагов США навстречу Тайваню Китаю необходимо готовиться к очередному кризису в Тайваньском проливе, сообщает китайское издание The Global Times. Однако в реальности к разрешению тайваньского кризиса посредством настоящей войны не готов никто из ее потенциальных участников — ни в военном отношении, ни в политическом. Все прошлые кризисы в Тайваньском проливе (1954–1955, 1958 и 1995–1996 годов) были достаточно затяжными – от трех до более чем восьми месяцев.
Второй кризис Тайваньского пролива
Второй кризис в проливе случился через несколько лет после первого, причём в этом случае советско-китайские отношения уже были испорчены после ХХ съезда КПСС. Второй кризис тайваньского пролива (Война пушечек) — военный конфликт, произошедший между Китайской Народной Республикой и Тайванем из-за двух спорных островных групп: Цзиньмэнь и Мацзу в Тайваньском проливе. Второй кризис тайваньского пролива (Война пушечек) — военный конфликт, произошедший между Китайской Народной Республикой и Тайванем из-за двух спорных островных групп: Цзиньмэнь и Мацзу в Тайваньском проливе.
США, Япония и Тайвань в июле проведут учения "Кризис в Тайваньском проливе"
В момент, когда США сокращают вложения в некий регион или стратегическое внимание к нему, там вскоре может возникнуть вакуум власти или начаться конфликт. И украинский кризис, и израильско-палестинская война — отражения этого явления. Что касается Старого континента, трудности во внутреннем развитии ЕС, противоречия между странами-членами будь то в отношениях между крупными державами наподобие Франции или Германии или в связях между государствами Старой и Новой Европы , возрождение России и подъем Китая стали факторами, которые усилили потребность региона в Соединенных Штатах. И когда американцы не смогли удовлетворить требования Европы, некоторые государства континента обернулись к Китаю. То же самое происходит на Ближнем Востоке, разве что там имеют место иные факторы. Таким образом, хотя США по-прежнему "собирают группировки" для противостояния Китаю, на самом деле их приверженность ослабляется даже на содержательном уровне. Прежде всего, в недавнем совместном заявлении США, Японии и Филиппин на первое место поставлено укрепление экономического сотрудничества между тремя странами, а вопросы безопасности вынесены на второй план. Первый же пункт документа — о содействии инклюзивному экономическому росту и устойчивости экономики — в основном содержит формулировки программного типа, например, о поддержке сторонами Индо-Тихоокеанской экономической структуры IPEF, ИТЭС. Со второго по четвертый пункты документа говорится об американо-японских инвестициях в филиппинскую инфраструктуру, вложениях в филиппинское производство чипов и цепочку ценностей, а также инвестициях в переход к зеленой энергетике соответственно.
Суть этих трех разделов заключается в поддержке индустриализации Филиппин и превращения этого островного государства в важного торгово-промышленного партнера американцев в процессе его перехода к "зеленой" экономике под руководством США. Вопросы безопасности затрагиваются только в пятом пункте заявления. Во время своего выступления на саммите Байден подчеркнул, что союз между Вашингтоном и Манилой "тверд, как скала" и что любая атака на суда, самолеты и территории Филиппин приведет в действие подписанный двумя сторонами договор о взаимной обороне. Хотя в заявлении в резкой форме выражалась тревога по поводу действий Пекина по защите своего суверенитета в Южно-Китайском море, а также говорилось о поддержке решения в рамках арбитражного дела 2016 года, формулировки не выходили за пределы и ранее использовавшихся Соединенными Штатами и их союзниками в отношении Поднебесной слов. Более того, в заявлении по итогам саммита не было и слова насчет фактической реализации трехстороннего военного альянса. В случае конфликта с Китаем Филиппины могут сослаться на договор о взаимной обороне и потребовать вмешательства со стороны США, но это никак не привлечет участие других военных сил. В теории, при создании системы коллективной обороны Соединенных Штатов, Японии и Филиппин Вашингтону и Токио придется усовершенствовать свой договор о безопасности, чтобы распространить его действие на территории за пределами Страны восходящего солнца. Тогда нападение на Филиппины будет рассматриваться и как удар по американо-японскому альянсу.
Но на прошедшем саммите не прозвучало никаких предложений о расширении сферы действия соглашения между США и Японией. На встрече Токио пообещал передать Маниле пять катеров береговой охраны, но, за исключением этого, в совместном заявлении участников саммита не было ничего об увеличении или открытии трехстороннего союза. Отсюда следует, что саммит трех стран олицетворял скорее акцент на индо-тихоокеанской стратегии США, чем выход ее на новый уровень. Ни на самой встрече, ни в совместной заявлении почти не затрагивались реальные меры по модернизации трехстороннего альянса. Даже экономическая помощь Филиппинам обговаривалась в ограниченных масштабах. Да, государства-участники подчеркнули поддержку ИТЭС, но значимость этой рамочной инициативы с самого начала была лимитированной. Привлекательность Соединенных Штатов в глазах их сторонников обуславливается открытостью американского рынка и инвестициями Вашингтона в союзников. Тем не менее байденовская "дипломатия среднего класса" поставила в центр внимания США саму страну, а значит, их национальный рынок уже не так доступен Восточной Азии, как раньше.
Индо-Тихоокеанская экономическая структура американского лидера не равнозначна рынку Соединенных Штатов и потому не обладает реальной притягательностью с точки зрения стран-союзниц. Более того, Дональд Трамп, который снова баллотируется в президенты, уже заявил, что аннулирует ИТЭС после возвращения ко власти. Не стоит воспринимать его высказывания как "детский лепет" — в прошлый раз Трамп разорвал связи в рамках Транстихоокеанского партнерства ТТП сразу после прихода в Белый дом. Обещания США вложиться в инфраструктуру Филиппин, вероятно, окажутся воплощением поговорки "обещанного три года ждут": громкие слова прозвучат впустую. Соединенные Штаты годами говорили различным странам региона, что сделают колоссальные инвестиции в их инфраструктуру в ответ на китайскую инициативу "Один пояс — один путь", но были не в состоянии сдержать слово. Так дело обстоит даже с тайваньским вопросом. Хотя различные проостровные политические силы в США призывают правительство четко обозначить свою позицию, а не продолжать "туманный" курс предшественников, сегодня американцам тяжело пойти на такие стратегические перемены. Японские политики всегда более радикально.
Покойный Синдзо Абэ, бывший премьер-министр страны, говорил: "Чрезвычайная ситуация вокруг Тайваня будет чрезвычайной ситуацией и для Японии". Но Абэ выступил с этим высказыванием в декабре 2021 года, когда уже покинул свой пост, а значит, его точка зрения не отражала официальные взгляды государства. Правительство в Токио никогда не признавало эту позицию. Кроме того, формулировка бывшего премьера всегда вызывала споры и в политических кругах, и в социуме Японии. Но главный фактор тут — Соединенные Штаты. Поскольку американские власти еще не давали Тайваню никаких официальных, юридически обязывающих обещаний, японским политикам и общественности тяжело сформировать прочную позицию по этому вопросу. Сейчас у Страны восходящего солнца нет конкретного ответа на вопрос, стоит ли проявлять инициативу в участии в военных операциях за пределами своей территории вместе с США. Мираж "бога", который не хочет развеиватьсяОдним словом, ни страны, вовлеченные в проблему Южно-Китайского моря, такие как Филиппины или Вьетнам, ни действующая администрация Тайваня не уверены, станут ли — в состоянии ли — Соединенные Штаты поддерживать их в плане обороны в случае конфликта с материковым Китаем.
Придерживаясь неоднозначной стратегии в этом вопросе, Вашингтон все равно что расписывается в объективном признании: да, США больше не всезнающий и всемогущий "бог". Как уже упоминалось выше, американские интересы распространяются на самые разные зоны, так что стране тяжело сосредоточиться на одним лишь Индо-Тихоокеанском регионе, отстранившись от остальных. Это свидетельствует о том, что у Соединенных Штатов не хватит ресурсов на масштабное вмешательство в потенциальный конфликт в ИТР. Хотя американцы по-прежнему занимают первое место в мире по расходам на оборону и мощи военно-морских сил, по размеру флота в западной части Тихого океана они уже отстали от Китая. В случае объявления военного положения им будет тяжело уйти из региона в целости и сохранности, без больших затрат.
Пекин считает Тайвань одной из провинций КНР. Постоянный адрес новости: eadaily.
В результате у некоторых экспертов возникают вопросы о готовности Тайваня к сопротивлению КНР в принципе [12]. Вместе с тем, несмотря на проблемы тайваньских вооруженных сил, нет никаких оснований ожидать реализации на острове «крымского сценария». Тайвань по-прежнему обладает мощными и дееспособными специальными службами, ориентированными на борьбу с китайской агентурой.
При общем падении качества тайваньской армии в последние десятилетия, тайваньские силы специальных операций сохранили относительно высокий потенциал и заметную численность. И, что особенно важно, на острове, в отличие от Крыма, отсутствуют сколько-нибудь массовые настроения в пользу «воссоединения родины». Насколько можно понять, именно на раннем этапе конфликта должны вступить в бой и отвлечь на себя значительные силы противника крупные надводные корабли тайваньского флота и истребительная авиация ВВС, что ослабит удар по остальным компонентам тайваньских сил и даст время на рассредоточение.
На последующих этапах операции важной роли для них, насколько можно понять, не предусматривается. Очевидно, что в более отдаленной перспективе важную роль в прибрежном сражении будут играть перспективные тайваньские дизель-электрические подводные лодки, строительство которых ведется сейчас при технической помощи США, — всего планируется построить восемь кораблей [13]. При этом ставится задача осуществить разгром противника в зоне в пределах 40 км от точки высадки [14].
Одновременно Тайвань стремится наращивать собственный потенциал неядерного стратегического сдерживания КНР. В настоящее время он представлен некоторым количеством крылатых ракет «Сюн Фэн-2E» HS-2E нескольких модификаций дальностью до 1200 км [15] , при этом постоянно ведутся работы над увеличением дальности крылатых ракет. Тайвань имел собственную программу создания баллистических ракет малой дальности в 1970—1980 гг.
Имеются лишь фрагментарные данные о возобновлении работ по данной тематике, их статус неясен. Попытки создания на острове ядерного оружия были прекращены под давлением США еще в 1970-е гг. Таким образом, в военно-технической политике Тайваня акцент сейчас делается на современных системах разведки, связи и управления, наземных системах ПВО, береговых противокорабельных ракетных комплексах и легких силах флота, дизель-электрических подводных лодках, минном оружии флота и сухопутных войск, современной ствольной и реактивной артиллерии включая высокоточные боеприпасы, средства разведки и управления , армейской авиации, противотанковых средствах.
Наряду с активизацией собственных военно-технических программ и закупками вооружений в США, Тайвань пытается преодолеть накопившиеся за период с начала демократических реформ организационные проблемы в вооруженных силах, повысить уровень боевой подготовки, усовершенствовать систему комплектования и реорганизовать резервные компоненты вооруженных сил, создав силы территориальной обороны. С учетом географии Тайваня и специфики задач тайваньских вооруженных сил, при наличии политической воли Тайвань способен развернуть нежелательные для себя тенденции в военной сфере и поставить под вопрос возможность проведения китайской десантной операции. Несмотря на декларируемую готовность обороняться самостоятельно, тайваньским вооруженным силам требуется лишь продержаться считанные недели а возможно — даже дни , за которые США могут стянуть в регион необходимые силы и нанести по китайцам эффективный контрудар.
Перспективы конфликта отличаются значительной неопределенностью, особенно если учесть, что НОАК не участвовала в сколько-либо масштабных боевых действиях с конца 1980-х гг. Возможные даты принятия китайцами решения об атаке на Тайвань, вероятнее всего, будут связаны с выборами в муниципальные органы власти острова в конце 2022 г. По итогам этих событий китайцы могут прийти к выводу о полной утрате возможностей для «мирного воссоединения», что приведет к давлению на руководство КПК со стороны военных и политических кругов, заинтересованных в военном решении проблемы.
Конфликт будет представлять собой, вероятно, самый опасный военно-политический кризис со времен Карибского 1962 г. Последствия для российско-китайского военно-технического сотрудничества Поскольку вероятность конфликта будет оставаться крайне высокой, а ставки в нем велики, Китай будет склонен к активному расходованию средств на ускоренное перевооружение по направлениям, важным для тайваньской операции. Китайское военно-политическое руководство будет менее склонно прислушиваться к мнению отечественной промышленности, обещающей создать нужные системы вооружений и образцы техники «завтра».
Подписанный в конце 2018 г. По некоторым из этих направлений например, системы ПВО, противорадиолокационные ракеты, авиационное высокоточное оружие Россия уже имеет длительный опыт сотрудничества с китайцами, которое могло бы быть расширено. Вероятно, могли бы появиться новые направления в виде поставок в КНР современных боевых вертолетов, таких как Ка-52К, систем активной защиты бронетанковой техники и т.
По направлениям, связанным с развитием амфибийных сил флота, Россия демонстрирует явное отставание от китайцев с точки зрения производственных возможностей и, отчасти, технологий. Не вполне ясна степень китайского интереса к российским наработкам в сфере противоминного оружия — при этом по производственным возможностям в этой сфере Россия также сильно отстает от КНР. В целом, растущая напряженность вокруг Тайваня может стать драйвером для нового этапа роста российско-китайского военно-технического сотрудничества, однако, учитывая вероятность обострения уже в ближайшие годы, Москве и Пекину будет необходимо форсировать переговоры и исполнение соответствующих бюрократических процедур.
Это повлияет на местные избирательные кампании Тайваня осенью и на более отдалённые президентские выборы 2024 года. Это уже приводит Демократическую прогрессивную партию, которая стремится создать больше «международного пространства» отдельно от Пекина, к полному контролю над большинством звеньев правительства Тайваня. Риски эскалации Хотя как стратегические, так и политические элементы будут обострять этот кризис, он не является прелюдией перед китайским вторжением. Время неподходящее, учитывая политический календарь Китая, китайские вооружённые силы находятся на слишком ранней стадии своей модернизации для какой-то рискованной десантной атаки, а также нет признаков массовой военной мобилизации. В результате так же нет и перспективы неминуемого упреждающего удара США. Но, несмотря на это, в ближайшие недели и месяцы будет много силового позёрства и воинственных сигналов. Непреднамеренная эскалация вызывает озабоченность, причём обострение существующей дилеммы в области безопасности гарантировано. Непреднамеренная эскалация может проявляться во многих формах.
На самом простом уровне могут возникать человеческие ошибки. Это более вероятно в периоды сильного стресса и многочасовой работы. В вооружённых силах США огромную ответственность несёт относительно младший командный состав, а китайская система опирается на жёсткое нисходящее командование и управление. В этом отношении и то, и другое сопряжено с рисками. Неправильное восприятие военных сигналов, посылаемых противоборствующими силами, также вызывает серьёзные опасения. Можно представить себе множество сценариев: тщательный мониторинг, будь то слежка за военно-морскими судами или наблюдение за полётами ракет, потребует проведения операций в высоком темпе. Ранее, в этом году, Китай предпринял серию «рискованных» перехватов самолётов США и союзников. Эта практика будет, по-видимому, одобрена на высоком уровне в вооружённых силах, причём во время кризиса сдерживать её будет непросто. Опять же, хотя это вряд ли приведёт непосредственно к войне, любая не преднамеренная эскалация напряжённости, не служит ничьим интересам.
В долгосрочной перспективе мы должны ожидать от этого кризиса эффекта «храпового колеса». Пекин, безусловно, столкнётся с будущими провокациями, на которые он захочет ответить. В этих случаях Китай будет рассматривать свой ответ как базовую линию и на этот раз попытается «сделать больше». Этот кризис также неизбежно обострит взаимные подозрения в Вашингтоне и Пекине. Ухудшение отношений между обеими сторонами уже произошло, возможно, начиная с 2008 года и, безусловно, ускоряясь с 2018 года. Этот кризис усугубит напряжённость и укрепит убеждения обеих сторон в том, что отношения являются отношениями военного соперничества. Заглядывая вперёд, можно сказать, что все стороны должны предпринять шаги, чтобы свести к минимуму ущерб и избежать конфликта. Основополагающий военный баланс по ту сторону пролива изменился, китайский национализм приобрёл уродливый милитаристский оттенок, причём Си намекнул о необходимости некоторого «прогресса» по тайваньскому вопросу. Очевидно, Соединённые Штаты не могут в одностороннем порядке «разрешить» кризис, не отказавшись от важного регионального партнёра.
Впрочем, провокации должны служить стратегическим целям. Продажа переносных ракет класса «земля-воздух» и мощных крылатых ракет береговой обороны, безусловно, вызовет гнев Пекина, но зато их преимущества по поддержанию военного баланса через пролив перевесят это. В отличие от этого эффектные продажи F-16 мало что сделают для защиты Тайваня от ракетных сил Китая. Более реалистичная военная политика и значительно увеличенные бюджеты в сочетании с дипломатическими усилиями по снижению страха Пекина перед резкими инициативами, в поддержку независимости, могут помочь снизить напряжённость. И, конечно, если политики в Пекине понимают, они также должны проявлять большую сдержанность вместо провокационного отношения, которым было отмечено последнее десятилетие. Что бы ни случилось, Четвёртый кризис в Тайваньском проливе будет рассматриваться как ещё одна важная веха в ухудшении китайско-американских отношений. Мы уже перешли ряд вызывающих тревогу пороговых значений, причём два основных действующих лица продолжают занимать разные позиции по стратегическим и внутренним причинам. Китай, в частности, стремится предотвратить медленное, но неуклонное изменение статуса Тайваня, в то время как Соединённые Штаты стремятся успокоить Тайвань и других союзников. При осторожной государственной мудрости и небольшом везении прямой войны можно избежать, но ни что из этого не гарантировано.
Кристофер П.
Названы два сценария захвата Китаем Тайваня: голод и морская операция
Учения включали массовые пуски баллистических ракет, а также военно-морские маневры и действия по отработке десантной операции. Кроме того, значительно была увеличена активность военной и специальной авиации с демонстративным пересечением т. Обобщая информацию из различных пресс-релизов Министерства обороны Тайваня, удалось подсчитать, что китайская авиация совершила почти 450 вылетов в зону идентификации ПВО острова.
Вашингтон ошибочно опасается, что сильный Пекин вытеснит их с тихоокеанского Запада.
В то же время ему трудно самостоятельно противостоять там Поднебесной на расстоянии, а значит, США необходимо вступать в союзы со странами региона, чтобы не позволить сопернику подорвать их обширные экономические интересы и интересы безопасности. Во-вторых, Соединенные Штаты считают, что "два медведя в одной берлоге не живут", то есть попадают в "ловушку Фукидида". Чтобы сохранить собственную гегемонию и не дать Китаю заменить Америку, США должны сформировать максимально широкий альянс для сдерживания Поднебесной.
Это соображение распространяется не только на Индо-Тихоокеанский регион, но и на любой другой. Понятно, что где бы ни были интересы Пекина, Вашингтоном последние рассматриваются как угроза для себя. Третья причина — американская идеология.
Традиционно дипломатии этой страны свойственен чистой воды реализм, но сейчас она становится все более идеологизированной. Особенно это стало заметно после прихода Байдена ко власти: тогда Соединенные Штаты определили свои отношения с Поднебесной как противостояние "американской демократии" и "китайского авторитаризма". Что касается ряда восточноазиатских государств, таких как Япония или Филиппины, они тоже руководствуются своими размышлениями.
Во-первых, они далеки от полной независимости и суверенитета. Их безопасность интегрирована в американскую систему, так что у этих государств нет собственной дипломатии и политики в области безопасности, это в лучшем случае "полусуверенные державы". Как только они начинают направляться к независимости, США сразу же оказывают на них давление, а значит, первым приходится опираться на последних.
Далее, в силу исторических и геополитических причин у стран Восточной Азии есть те или иные разногласия с Китаем. Почувствовав себя "под угрозой", они вынуждены "звать к себе" американцев в надежде получить от них поддержку в деле урегулирования отношений с Китаем. В-третьих, лидеры восточноазиатских государств преимущественно получают американское образование, а значит, перенимают западные ценности.
Четвертый фактор связан с экономическими рассуждениями глав указанных государств в отношении Китая. В прошедшие несколько десятилетий большая часть восточноазиатских стран придерживалась курса "проведения двух политик одновременно": развивая отношения в области безопасности с Соединенными Штатами, одновременно они поощряли активизацию экономических контактов с Китаем. В связи с этим, будучи между Вашингтоном и Пекином, они отказывались выбирать стороны.
Однако со времен Трампа США стали склоняться к экономическому национализму и торговому протекционизму, то есть их экономика политизировалась. В подобной ситуации страны Восточной Азии стали вынуждены выбирать Соединенные Штаты и в экономическом плане. США равно "всезнание и всемогущество"?
Но вот в чем суть проблемы: остаются ли Соединенные Штаты сегодня столь же "всезнающими и всемогущими", каковыми их представляет Восточная Азия? Способны ли они удовлетворить требования стран региона? Хотя США тоже уже осознали, что далеки от тех "всезнания и всемогущества", которыми обладали в период после Второй мировой войны, в Восточной Азии они по-прежнему строят из себя "Бога".
После окончания холодной войны, когда Соединенные Штаты стали однополярной гегемонией, они долгое время находились "в свободном полете". Но как минимум начиная с Обамы американцы стали понимать, что в расширении "границ своей империи" они зашли слишком далеко и им следует сократить территории. На самом деле, в этом отношении верно суждение Трампа: у Соединенных Штатов нет возможностей — да и обязанностей — в неограниченных масштабах раздавать союзникам общественные блага, то есть защиту.
Безапелляционный "отказ" Трампа оказал роковое влияние на государственную дипломатию, потому-то Байден с момента своего прихода и пытается восстановить и даже расширить политику альянсов. Хотя и это только видимость — если приглядеться внимательнее, несложно заметить, что на реальном уровне американская стратегия сужается, то есть Вашингтон пытается ослабить свой стратегический фокус на Европе и Ближнем Востоке и сделать упор на Индо-Тихоокеанском регионе, — специально, чтобы реагировать на действия Пекина. Но это нелегкая, скорее даже невыполнимая миссия.
После Второй мировой войны американские интересы закрепились в самых разных регионах. На международном уровне США можно рассматривать как "легиста", который посредством глубокого вмешательства устранял "спонтанный порядок", что мог сформироваться в каком-либо государстве и распространиться "снизу вверх", а потом "сверху вниз" навязывал порядок, определенный самими Соединенными Штатами. Итак, сейчас Вашингтон хочет освободиться от этого всего.
Сказать проще, чем сделать. В момент, когда США сокращают вложения в некий регион или стратегическое внимание к нему, там вскоре может возникнуть вакуум власти или начаться конфликт. И украинский кризис, и израильско-палестинская война — отражения этого явления.
Что касается Старого континента, трудности во внутреннем развитии ЕС, противоречия между странами-членами будь то в отношениях между крупными державами наподобие Франции или Германии или в связях между государствами Старой и Новой Европы , возрождение России и подъем Китая стали факторами, которые усилили потребность региона в Соединенных Штатах. И когда американцы не смогли удовлетворить требования Европы, некоторые государства континента обернулись к Китаю. То же самое происходит на Ближнем Востоке, разве что там имеют место иные факторы.
Таким образом, хотя США по-прежнему "собирают группировки" для противостояния Китаю, на самом деле их приверженность ослабляется даже на содержательном уровне. Прежде всего, в недавнем совместном заявлении США, Японии и Филиппин на первое место поставлено укрепление экономического сотрудничества между тремя странами, а вопросы безопасности вынесены на второй план. Первый же пункт документа — о содействии инклюзивному экономическому росту и устойчивости экономики — в основном содержит формулировки программного типа, например, о поддержке сторонами Индо-Тихоокеанской экономической структуры IPEF, ИТЭС.
Со второго по четвертый пункты документа говорится об американо-японских инвестициях в филиппинскую инфраструктуру, вложениях в филиппинское производство чипов и цепочку ценностей, а также инвестициях в переход к зеленой энергетике соответственно. Суть этих трех разделов заключается в поддержке индустриализации Филиппин и превращения этого островного государства в важного торгово-промышленного партнера американцев в процессе его перехода к "зеленой" экономике под руководством США. Вопросы безопасности затрагиваются только в пятом пункте заявления.
Неофициальное прекращение огня вступило в силу, когда 25 октября КНР заявила, что они будут обстреливать Цзиньмэнь только в нечетные дни, что позволило Китайской республике пополнять запасы своих вооруженных сил в четные дни. Кризис был значительным, поскольку он привел к высокой напряженности и рисковал втянуть Соединенные Штаты в более широкий конфликт, потенциально даже ядерный. США столкнулись с дипломатическими проблемами, включая риск отчуждения таких ключевых союзников, как Франция и Япония. Одна заметная эскалация произошла в июне 1960 года, когда президент Эйзенхауэр посетил Тайбэй;КНР в ответ усилила бомбардировки, что привело к жертвам с обеих сторон.
Америка задирала нас много лет, поэтому, когда у нас сейчас есть шанс, почему бы не доставить ей хлопот? Посмотрим, что они будут с этим делать»[264]. В этом смысле обстрелы прибрежных островов стали ударом в соперничестве с Советским Союзом. Советское бездействие перед лицом стратегических американских шагов на Ближнем Востоке резко контрастировало в сравнении с идеологической и стратегической активностью китайцев. Продемонстрировав свою военную решимость, как объяснял Мао Цзэдун, «Китай возобновит переговоры с Соединенными Штатами и будет иметь как поле для действий, так и поле для переговоров»[265], применив на практике принцип Сунь-цзы о военном сосуществовании в его современном варианте наступательного сдерживания. Наиболее примечательной особенностью артобстрелов были обидные упреки в адрес американской сверхдержавы и в такой же степени вызовы в адрес номинального союзника Китая — Советского Союза.
Политика мирного сосуществования Хрущева превратила Советский Союз в глазах Мао в проблематичного союзника и, возможно, даже в потенциального противника. Таким образом, Мао Цзэдун, по-видимому, полагал, что, если бы кризис в Тайваньском проливе можно было вывести на грань войны, Хрущеву пришлось бы выбирать между его новым курсом мирного сосуществования и своим союзом с Китаем. В какой-то мере Мао Цзэдуну это удалось. Особую остроту его маневрам придало то, что китайская политика в проливе проводилась с явного благословления Москвы, насколько об этом могли судить в мире. Хрущев находился с визитом в Пекине за три недели до второго кризиса в Тайваньском проливе с целью катастрофически закончившегося обсуждения вопросов о базах для подводных лодок , но он присутствовал там также и в начальные недели первого кризиса 4 года назад. Ни в одном из случаев Мао Цзэдун не поделился своими планами с Советами ни до, ни во время визита. В каждом случае Вашингтон полагал — и Эйзенхауэр сделал такой же вывод в письме Хрущеву, — что Мао действовал не только при поддержке Москвы, но и с ее указания. Пекин включил советского союзника в собственные дипломатические построения против его воли, и Москва, по сути, не понимала, что ее фактически использовали. Некоторые ученые даже считают, что Мао Цзэдун придумал «кризис с базами для подлодок», планируя вынудить Хрущева нанести визит в Пекин и сыграть предназначенную ему роль по этой схеме. Второй кризис в Тайваньском проливе напоминал первый, но имел принципиальное отличие, заключавшееся в том, что Советский Союз участвовал в публичных заявлениях о ядерных угрозах от имени союзника, фактически занимавшегося тем, что унижал его.
Приблизительно тысяча человек были убиты или ранены в ходе бомбардировок в 1958 году. Как и во время первого кризиса в Тайваньском проливе, Пекин сочетал провокационные рассуждения на тему о ядерной войне с тщательно отработанной боевой стратегией. С самого начала Мао Цзэдун потребовал от своих командиров вести обстрелы таким образом, чтобы избегать жертв среди американцев. Когда они сказали в ответ, что таких гарантий дать не могут, он приказал им не пересекать воздушное пространство за пределами островов, обстреливать только гоминьдановские корабли и не отвечать на выстрелы, даже если они были сделаны с американских кораблей[266]. Но когда радиостанция НОАК сделала передачу, где объявила о «неизбежности» китайского вторжения и гоминьдановским войскам предлагалось перейти на другую сторону и «принять участие в великом деле освобождения Тайваня», Мао Цзэдун назвал это «серьезной ошибкой»[267]. В лице Джона Фостера Даллеса Мао видел противника, знавшего, как играть в игру «военного сосуществования». Даллес интуитивно прочувствовал ограниченные цели Китая и фактически просигналил об американской готовности ограничить размеры кризиса: «Несмотря на то что говорили и до сего времени делали китайские коммунисты, нет, однако, уверенности в том, что они действительно преследуют цель захватить силой Тайвань Формозу и прибрежные острова»[268]. При таком обмене заявлениями кризис должен был бы завершиться. Как будто репетируя старую пьесу, обе стороны повторяли затасканные угрозы, а в итоге пришли к знакомой счастливой развязке — возобновлению переговоров.
Смотрите также
- Посол КНР в России: США спровоцировали кризисную ситуацию в Тайваньском проливе - Российская газета
- Посол КНР в России: США спровоцировали кризисную ситуацию в Тайваньском проливе - Российская газета
- МИД КНР: США стягивают силы для создания нового кризиса в Тайваньском проливе - | Новости
- Дружить будем, но не крепко. Что думают китайские эксперты об отношениях с Россией
1. Война предупреждений
- Как Тайвань отделился от Китая? История конфликта кратко и понятно
- Второй кризис в Тайваньском проливе — Википедия. Что такое Второй кризис в Тайваньском проливе
- Тайваньский кризис - полная история конфликта с Китаем.
- Власти Тайваня выступили за мирное решение проблемы с Китаем
МИД КНР: США стягивают силы для создания нового кризиса в Тайваньском проливе
Лидер Тайваня Цай Инвэнь провела совещание Совета нац безопасности по украинскому кризису и призвала вооружённые силы острова усилить наблюдение за ситуацией в Тайваньском проливе. В статье оценивается возможность эскалации кризиса в Тайваньском проливе, с учетом действий Тайбэя, а также позиции Вашингтона. Второй кризис в Тайваньском проливе напоминал первый, но имел принципиальное отличие, заключавшееся в том, что Советский Союз участвовал в публичных заявлениях о ядерных угрозах от имени союзника, фактически занимавшегося тем, что унижал его.
Тайваньский кризис. Начнет ли Китай войну после субботних выборов?
Во время Третьего кризиса в Тайваньском проливе США направили в регион две авианосные группы. Глава МИД Китая Ван И заявил, что США усиливают военное присутствие в регионе для создания «масштабного кризиса в Тайваньском проливе». При анализе «четвёртого тайваньского кризиса» всё же константой является то, что руководство КНР рассматривает военный путь исключительно в случае провозглашения тайбэйской администрацией независимости и прямого вмешательства третьей стороны.