То ли новостей перебрал. А я немножко стих переделал бы. Тоже хорошо получается, вот послушайте: То ли мацы перебрал, То ли вина в обед, Только ночью пришёл к либералу его пострадавший дед. Антивоенное стихотворение театральной режиссерки Жени Беркович, написанное в мае 2022 года. То ли новостей перебрал, То ли вина в обед, Только ночью к Сергею пришёл его воевавший дед.
В защиту Жени Беркович и Светланы Петрийчук
Комментируя возбуждение дела в отношении Беркович, депутат петербургского ЗАКСа Борис Вишневский предположил, что реальной причиной преследования режиссера могли стать как раз ее антивоенные стихи. В день задержания Жени Беркович обыски были произведены у ее матери и бабушки, чему трудно найти какое-то бы то ни было разумное оправдание. По данным медиапроекта, в рамках расследования Евгения Беркович и написавшая пьесу драматурга Светлана Петрийчук были задержаны в Москве и доставлены на допрос. Главная» Новости» Женя беркович февраль. Антивоенное стихотворение Жени Беркович к 9 мая читает Артур Смольянинов 17 видео. Беркович стала известна, когда удочерила двух девушек-подростков, но не скрывала любовь к стакану. Женя Беркович: «Место, где ты родился, уже не свято».
За что арестовали Евгению Беркович
- стихотворения Жени Беркович
- Евгения Беркович: «Если мне скажут три месяца сидеть в шкафу, я буду сидеть в шкафу»
- Об Авторе:
- Семья лютых русофобов: Почему режиссёр Евгения Беркович ненавидит Россию
- «Ещё одно предательство могло стать фатальным»
стихотворения Жени Беркович
Беркович вместе с Мариэттой Цигаль-Полищук работала над проектом «Я не один», в рамках которого воспитанников детских домов учили театральным профессиям. Биография театрального режиссера Жени Беркович: образование и творчество, постановки спектаклей, театральный проект «Дочери Сосо». Потрясающие стихи Жени Беркович: Зимотворенье во дворе, Метельный заверт. Театральный режиссер Женя Беркович задержана в Москве как подозреваемая по уголовному делу по оправданию терроризма. Об этом 5 мая сообщает РИА "Новости", ссылаясь на ее сестру, Марию Беркович. Женя Беркович Не помогло. Эмилия Хоффманн: литературный дневник. То ли новостей перебрал, То ли вина в обед, Только ночью к Сергею пришёл его воевавший дед. Суд продлил арест Беркович и Петрийчук до марта по делу об оправдании терроризма.
Беркович, превращаясь в «мученицу», станет только мерзее
Я в России, под следствием. От его сетей Мне всем желании никуда не деться. У меня по-прежнему двое больных детей, Которых снова лишают детства. И вот наконец дом, безопасность, мама. Можно же мучать меня и не мучать их? Просто не мучать, это уже не мало. У меня все то же жилье в Москве. И прописка та же, и адрес запомнить просто.
Вот только бабушки: до ареста их было две. Теперь одна. Через месяц ей девяносто. Я надеюсь, будет… И следствие все еще ничего не смогло нарыть, Несмотря на все ресурсы и все возможности. И по-прежнему никто не спешит закрыть Это наше Дело Особой Сложности. Это дело — мертвое, все, его песня спета. Его не спасти экспертизой, допросом, словом.
Остальным пришлось отправиться на трансляцию, там люди сидели даже на полу. Три адвоката режиссера просили отменить решение Замоскворецкого суда столицы от 5 мая. Тогда суд по ходатайству следствия Следственного управления Следственного комитета России по ЦАО столицы отправил Беркович под стражу до 4 июля. Приемные дочери и благотворительность В апелляционной жалобе адвокаты указали, что обвиняемая участвует в благотворительной деятельности, имеет постоянное место жительства в Москве, у нее нет иностранного гражданства и собственности за границей. Она не пыталась скрыться или воспрепятствовать производству по делу, а допрошенные по делу свидетели «дают оправдывающие ее показания». В ней защитники напоминали, что ранее предлагали районному суду за Беркович залог, а также представили ряд поручителей. Они назвали вынесенное районным судом решение формальным, произвольным, необоснованным и «нарушающим права человека». В ходе слушания адвокат подсудимой Ксения Карпинская приобщила ряд документов, в частности о состоянии двух приемных дочерей Беркович 17 и 18 лет. Адвокат рассказала, что их уже несколько раз брали и возвращали в другие семьи.
По ее мнению, существует вероятность, что из-за отсутствия матери девочки могут получить «серьезные нарушения психоэмоционального состояния». Поводом стал спектакль «Финист — Ясный сокол», поставленный режиссером Евгенией Беркович по пьесе Петрийчук. В нем рассказывалась история о женщинах, решивших заочно выйти замуж за представителей радикального ислама и переехать в Сирию. Авторам постановки предъявили обвинение в «публичном оправдании терроризма или пропаганде терроризма с использованием СМИ или интернета» ч. Статья предполагает наказание от штрафа в размере от 300 тысяч до 1 млн рублей до реального лишения свободы на срок от пяти до семи лет заключения. Свою вину они не признали. По словам авторов и участников спектакля, постановка, по сути, является документальной и при написании пьесы использовались материалы уголовных дел россиянок , в частности бывшей студентки МГУ Варвары Карауловой.
Более того, есть множество доводов, свидетельствующих о том, что цель была ровно противоположная: привлечь общественное внимание к проблеме и предостеречь. Видеоролик с читкой пьесы от 2019 года снабжён дисклеймером, в котором говорится, что «на фестивале современной драматургии Любимовка пьесы представляются в авторской редакции, а дискуссии ведутся открыто и без цензуры». Зрителя предупреждают, что в записи читки пьесы может содержаться ненормативная лексика, описание сцен секса и насилия, а религиозные, социальные или политические темы могут «подаваться в конфликтном ключе». В интервью и комментариях, последовавших за постановкой пьесы, Беркович и Петрийчук множество раз подчёркивали, что смысл постановки не в том, чтобы оправдать действия женщин, которые уезжают в Сирию, но, напротив, предостеречь зрителей от подобных действий, придать огласке существование самой практики вербовки женщин, продемонстрировать ужасные последствия такого выбора, в том числе и юридические. Я смотрела много интервью с жительницами Казахстана, я знаю, что профессиональная вербовка заставляет очень многих порвать с семьей и уехать за границу. Своей пьесой я хотела предостеречь девушек от такого поведения, для чего и вставила в пьесу слова судьи, которые олицетворяют голос разума и сообщают о последствиях такого поведения. Если героиня в конце пьесы получает тюремный срок, то это невозможно считать оправданием, это как раз показывает правовые последствия, которые ждут за совершение такого правонарушения. В конце пьесы звучит название статьи, которое грозит за подобное правонарушение, а именно пособничество терроризму, поэтому я писала свою пьесу как профилактику правонарушения, а не оправдание его. Я считаю, что это происходит в результате вербовки, а никак не осознанно человеком по его личному убеждению. Я категорически против смены религии по вышеперечисленным причинам, поэтому этот момент также затронула в своей пьесе как проблему». Как становиться ясно из содержания самой постановки, комментариев создателей и критиков, никакого оправдания террористической деятельности или призывов к ней в ролике и самой пьесе нет. Более того, в сети сохранились материалы, свидетельствующие о том, что пьеса в 2019 году получила поддержку не только театральной общественности, но и структур ФСИН. На наш взгляд, спектакль не представляет никакой общественной опасности, тем более что нет никакой информации о конкретных людях, которые под его влиянием стали бы террористами, уехали в Сирию или хотя бы задумались об этом. В деле такие примеры также отсутствуют, несмотря на то что спектакль шёл в течение продолжительного времени. Впрочем, представить, чтобы спектакль действительно мог подвигнуть кого-то на присоединение к ИГИЛ, совершенно невозможно. Экспертизы, на которые ссылаются обвинители, не только являются сомнительными или недопустимыми в юридическом плане, но и никак не разъясняют, чем конкретно опасен спектакль и его публикация в Интернете. По сути, как и во многих других делах, связанных с преследованием за предполагаемую причастность к организациям, признанным в России экстремистскими и террористическими, или за оправдание их деятельности, эксперты не проводят содержательного анализа материала, а исходят из того, что любое упоминание организации само по себе является достаточным основанием для определения материала как содержащего пропаганду терроризма или призывы к нему. Не будучи содержательно аргументировано, это обвинение напрямую нарушает право на свободу слова и запрет цензуры, гарантированные ст. Кроме того, если считать верным утверждение эксперта об «андроцентричном общественным укладе России», то подобный «уклад» прямо противоречит ст. Кроме того, с точки зрения здравого смысла «идеология радикального феминизма» очевидно является противоположностью «идеологии джихадизма» и других элементов мусульманского мировоззрения, которые эксперты усмотрели в спектакле. Сложно себе представить, чтобы произведение одновременно пропагандировало и феминизм, и консервативный ислам. Политический характер преследования Евгения Беркович — ученица Кирилла Серебренникова, режиссёра и бывшего художественного руководителя московского театра «Гоголь-центра», и дело, возбуждённое против неё и Светланы Петрийчук, заставляет вспомнить дело «Седьмой студии».
Авторами выступили Роман Силантьев «историк, религиовед-деструктолог» , а также «лингвист-деструктолог» Галина Хизриева и «деструктолог, клинический психолог, социолог» Елена Замышевская. Кроме того, авторы экспертизы находят в постановке «идеологию радикального феминизма». Деструктологическая наука фиксирует факты, когда усвоение данной идеологии приводило к осознанной подготовке и исполнению террористического акта», — пишут Силантьев и его коллеги. Они не нашли в представленных на экспертизу материалах признаков возбуждения ненависти или вражды, но нашли запрещенную атрибутику и символику «жест, обозначающий единство Бога поднимают указательный палец вверх » и признаки оправдания терроризма. Чтобы приобщить сам договор о гранте, адвокат просит продлить задержание Беркович.
Беркович, превращаясь в «мученицу», станет только мерзее
Антивоенное стихотворение театральной режиссерки Жени Беркович, написанное в мае 2022 года. Женя Беркович Не помогло. Эмилия Хоффманн: литературный дневник. То ли новостей перебрал, То ли вина в обед, Только ночью к Сергею пришёл его воевавший дед. То ли новостей перебрал. То ли новостей перебрал, То ли вина в обед, Только ночью к Сергею пришёл его воевавший дед.
"Каждый раз получается День сурка". Евгения Беркович прочитала речь в стихах после продления ареста
Так или иначе, защита может и должна подкреплять свою позицию, предлагая альтернативу представленной обвинением экспертизы. Но сейчас она сделать этого не может — объясняет партнер адвокатского бюро «Забейда и партнеры» Александр Забейда: Александр Забейда партнер адвокатского бюро «Забейда и партнеры» «На момент избрания меры пресечения суд просто не оценивает доказательства по делу. Чтобы заключить человека под стражу, следователю достаточно предоставить доказательства о причастности к преступлению. На этой стадии суд не вправе оценивать как бы то ни было компетенцию эксперта, его профессионализм, выводы, к которым он пришел. Судьи все это понимают, поэтому, когда сталкиваются с подобными запросами со стороны следствия, просто отказывают в избрании такой меры пресечения, не оценивая предоставленные доказательства, а просто указывая, что следователь не предоставил достаточно доказательств того, что лицо намерено скрыться или иным образом воспрепятствовать производству по делу. Но для того, чтобы принимать такие решения, нужно обладать либо независимостью, либо смелостью.
И суд будет, на самом деле, оценивать эти доказательства только тогда, когда дело поступит в суд для рассмотрения по существу. До этого момента экспертизой по факту будет считаться все, что устраивает следствие». Спектакль, за участие в создании которого сейчас режиссер и драматург арестованы на два месяца, в 2022 году получил две «Золотых маски» : за лучшую работу драматурга и лучшие костюмы.
Я начала внимательно читать про Пурим, и оказалось, что это одна и та же история, только одна закончилась как бы хорошо, а вторая как бы плохо. Я боялась, наоборот, что у меня не получится. И не могу сказать, что я на сто процентов собой довольна.
Я всегда в начале думаю: «Всё, сейчас сделаю такое радикальное высказывание, всех разорвёт просто, у меня будут стоять под дверью с плакатами! Я всё время всем говорю, что это должен был быть Саша Барон Коэн, но у меня не хватает смелости. Мы затормозили и сделали спектакль достаточно комфортным. Всех всё устраивает, никто не ругается, гораздо меньше получилось людей расковырять, чем хотелось даже. У нас, вообще, недопуримшпиль. Если делать по-настоящему, то там должна быть очень жёсткая политическая сатира.
Я два года назад оказалась на Пурим как раз в Тель-Авиве и просто офигела: никакой гей-прайд или карнавал в Рио-де-Жанейро рядом не стояли. Даже собаки в костюмах. Я спрашивала, есть ли у них какие-то табу насчёт костюмов: конечно, в Гитлера никто не оденется, насколько я поняла, но в остальном полный треш, даже в детских садах. А уж если говорить про традиции подпольного пуримшпиля, в Советском Союзе в том числе, то там Ахашверош, например, был Брежневым. Если бы мы делали на полную, то надо было Путина с Жириновским изображать. А какую реакцию тебе бы хотелось от них получить?
Мне хочется, чтобы люди говорили не «Надо, чтобы это не повторилось», а «Надо, чтобы это не повторялось». Оно уже повторилось, и повторилось, и повторилось, и повторилось, и каждый день повторяется. Там было ужасно, это очевидно, но всё продолжается. Мы живем этой 75-летней победой, как будто всё, всех фашистов наказали, теперь ничего страшного не происходит. С тех пор уже был десяток войн, жертв, геноцидов, катастроф. Не говоря уже о бытовом национализме и ксенофобии.
Должны ли, на твой взгляд, быть какие-то правила здесь? Начнём с того, что извиняться — это хорошо. Кажется, никому ещё не было плохо от того, что он сказал: «Ладно, мы были неправы и больше так не будем, простите». Меня удивляет, что все вокруг кричат про новый этический рейх , мол, придут злые одноногие чернокожие лесбиянки, всё нам запретят и заставят за всё извиняться. Возможно, где-то такая страшная угроза и существует, но не в том мире, где я живу. У нас, наоборот, проблема, что никто не умеет извиняться, всегда этого избегает до последнего, никогда не чувствует ни своей вины, ни своих ошибок.
В России ещё часто говорят про какие-то извинения, что они неискренние. Да не надо искренние! Нужно просто всем подумать головой — от государства до маленького цветочного ларька. Вот они тебе продали фиговые цветы, ты им пишешь сообщение. В этот момент они не должны вступать с тобой в сложные личные отношения. Им просто стоит сказать: «Уважаемая Алина, нам очень жаль.
К сожалению, мы не проследили за качеством нашего продукта, вот вам промокод на следующую покупку. Мы отправим вам букет и постараемся больше так никогда не делать». Может, они в это время сидят у себя в кабинете и кидают дротики в твой портрет. Зато в итоге всем будет лучше. Мне кажется, нужно сначала научиться признавать свои ошибки, а потом уже разбираться, погибнем ли мы в этическом рейхе.
Ни кровью, ни тушью, ни углем, ни маслом, Беспалым, бесполым, Ты в мир воплотился каким-то мемасом, Каким-то приколом, Щенячьим комочком, и плачем, и бездной, И веткой омелы, Чем может помочь нам такой неуместный, Такой неумелый?
Не пастор, не лидер, не вечный завет нам, Не речь нам, не меч нам, Что делать с тобою, таким неприметным, Таким безувечным, Ты создан ни мужем, ни девой, ни тенью, И что ты принёс нам, Кому ты тут нужен, что толку в значенье Твоём переносном, Когда мы готовы к горящим машинам, И к танкам, и к бою, Чего тебе надо, что делать, скажи нам, Что делать с тобою, Ведь все, что ты знаешь, Бездарный, безлирный,.
Это очень комфортная позиция: были ужасные фашисты, которые сотворили всё зло мира. Повторюсь: это не значит, что нужно забыть. Просто хочется эту память, знания, опыт уже применить к следующим 75 годам жизни мира. В «Чёрной книге Эстер» играют брусникинцы. Насколько для них пуримшпиль был знакомым жанром? И не только пуримшпиль, а в принципе площадной, масочный театр. Они им не занимались никогда.
Прямо скажем: я тоже. Мы так вместе и поплыли. Иногда ребята вообще не понимали, что я от них хочу, а я не знала, как и что им нужно объяснять. У нас разница с ними 8—10 лет, это уже огромный поколенческий разрыв. Все мои референсы им совершенно непонятны были. Я начинаю объяснять: «Дядя Вася сидит во дворе с соседями и режется в домино…» Ничего не говорит. Или: «Ну, такой типичный кагэбэшник…» Тоже ничего. Мне кажется, «кагэбэшник» — это культурный код.
Сейчас уже иначе: если я скажу «эфэсбэшник», им это даст больше. Для них кагэбэшник — это что-то из фильмов, а мне, например, моя бабушка рассказывала, как её вербовали, как выглядел следователь, как его звали. Это не мой опыт, но что-то очень близкое. Расскажи, как они появились в твоей жизни. Так вышло, что буквально через несколько месяцев приёмная мама очень сильно заболела, нужно было, чтобы девчонок кто-то перехватил, никто не знал, поправится ли она и когда. Больше было некому. Изначально мы думали, что я их забираю на время, но потом стало понятно, что они не смогут вернуться в семью. У нас было два варианта: вернуть их в систему или оставить себе.
То есть выбора тут и не было — они остались у меня. Сейчас 14 и 16, соответственно. Но неужели, кроме 34-летней тебя, некому было взять двух девушек-подростков? И на тот момент действительно было некому, всё происходило очень быстро, счёт шёл на дни. Девчонок отправили в приют на передержку, они оказались в довольно дикой ситуации, сидели там без связи и не понимали, где мама. Её увезли в реанимацию на их глазах, и никто ничего не говорил. Для приёмного ребёнка вернуться снова в эту систему — чудовищный стресс. Если бы они там просидели четыре месяца, а не две недели, то их было бы не собрать вообще.
Плюс меня они хоть немного знали, что тоже важно. Я у них, кажется, четвёртая по счёту мама, было бы странно, если бы они на второй день ко мне так обратились. Может, вообще никогда так меня и не назовут, это неважно. Как-то готовила себя к этому? Никакой старшей сестры не может быть, никакой подружки. Получится быть мамой — здорово, но гораздо важнее, что я взрослая, а они — мои любимые дети. Спектакль «Финист Ясный Сокол».