Что касается московской публики, то ее потрясла новость об аресте за взятки директора «Елисеевского» Юрия Соколова. И посмотрите, Семен Кузьмич Цвигун работал на Украине, потом в Молдавии на посту руководителя комитета госбезопасности Молдавии. Военный эксперт Юрий Подоляка продолжает тему изгнания с поля боя неудобных командиров. И локомотивом этого прироста был Хрущев, говорит Юрий Емельянов, кандидат исторических наук, автор книги «Хрущев.
Юрий Емельянов о деятельности Хрущёва на Украине
Что касается московской публики, то ее потрясла новость об аресте за взятки директора «Елисеевского» Юрия Соколова. Мужем Галины был генерал-полковник Юрий Михайлович Чурбанов, первый заместитель министра внутренних дел СССР. По версии Юрия Жукова, политические репрессии довоенного СССР были связаны в первую очередь с проводившимися разноплановыми реформами, как политическими, так и экономическими. Задача Хрущева заключалась в том, чтобы изгнать из Промакадемии сторонников Бухарина и Рыкова, которые активно выступали против индустриализации.
Как Отто Куусинен развалил СССР
И мы эту территорию объявили Закарпатской областью в июне 1945-го. Что не обрадовало Чехословакию - это были ее земли. Никита Хрущев любил Крым, Черное море и считал, что Украина даст полуострову расцвет. Что Хрущев имел против него? Но оформилось это позже - когда 300-летие воссоединения с Украиной было на носу. Но все члены президиума ЦК поддерживали Хрущева. Даже Маленков, после смерти Сталина возглавивший правительство, не протестовал. Для передачи Крыма надо было либо вносить изменения в Конституцию РСФСР, которая не могла просто «отдавать» свои земли кому бы то ни было. Либо, если идти по действующим конституциям двух республик, нужно было проводить всенародное голосование. Ему на это даже часа не потребовалось.
Он оставался украинофилом, одевался в вышиванки. И октябрьским вечером в Пицунде в 1964 году, когда его из отпуска Политбюро вызывало в Москву, чтобы сместить со всех постов, Хрущев искал поддержки, надеялся на помощь именно из Киева - он пытался связаться с Кошевым, командующим войсками Киевского военного округа. От воли первого лица в 1954-м зависело если не все, то очень многое.
И у них произошло открытое столкновение, которое привело к тому, что Хрущев уехал из Беловежской пущи, не попрощавшись и прекратив общение с Мазуровым", - подчеркнул он. Как Беларусь стала промышленным хабом и "сборочным цехом" СССР, рассказал историк По словам Александра Гужаловского, позже Мазуров писал в своих воспоминаниях, что с Хрущевым можно было спорить и что-то ему объяснять. В результате на октябрьском пленуме 1964 года Мазуров, среди прочих руководителей союзных республик, выступал против Хрущева и в пользу смены руководства. Это тоже сыграло свою роль в снятии Хрущева с должности", - подытожил историк.
Сам Е. Лигачев период жизни и деятельности на томской земле оценил так: «С дистанции времени могу сказать, что томский период был самым интересным, самым прекрасным в моей жизни». Накануне юбилея за большой вклад в социально-экономическое развитие региона Егор Лигачев награжден знаком отличия «За заслуги перед Томской областью». Книгу назвали «Наш Юрий Кузьмич».
Томичи избрали его депутатом Государственной Думы России 2000-2003 гг. Он написал ее лучшие страницы, создал ее потенциал на многие десятилетия вперед». Сам Е. Лигачев период жизни и деятельности на томской земле оценил так: «С дистанции времени могу сказать, что томский период был самым интересным, самым прекрасным в моей жизни».
Дачники: Владимир Крючков о Семене Цвигуне
Хрущев хотел чуть ли не все новые земли на западе включить в состав Украины. Даже отошедшие к Белоруссии. Пономаренко отбивался тем, что белорусские этнографы представили свои карты с обоснованием, где исторически живут белорусы. Хрущев настаивал на своей линии. Но Сталин согласился с Пономаренко и только чуть-чуть отрезал в пользу Украины часть Полесья.
Хрущев был этим недоволен. И когда мы туда входили в июне 1940-го, Хрущев предлагал заодно забрать и соседнюю Северную Буковину. Объясняя, что «там живут украинцы». Вот как раз тогда Гитлер и сказал: русские идут.
И заявил, что мы должны «готовить поход против СССР». Хрущев говорил: нам надо присоединить Холмщину Холм - польский город, его супруга родом из тех краев. И мы эту территорию объявили Закарпатской областью в июне 1945-го. Что не обрадовало Чехословакию - это были ее земли.
Без всяких доказательств было сделано категорическое заключение, что в весенне-летний период южное направление станет для немецкого командования второстепенным, главный удар будет якобы наноситься на Москву. Хотя многочисленные, заслуживающие доверия сообщения источников внешней разведки НКВД, резидентуры особого отдела в штабе немецкого пехотного корпуса в Белгороде и другие источники свидетельствовали, что немецкое командование планирует в весенне-летнюю кампанию нанесение главного удара на юге. Это нашло подтверждение и в сообщениях военных разведчиков о крупных сосредоточениях танков в районах Кременчуга, Кировограда, Днепропетровска, Полтавы. Было разрешение лишь на проведение частной операции по освобождению Харькова. Но и такую операцию Генштаб дважды опротестовывал у Сталина. Да и в третий раз Верховный, как утверждается во многих мемуарах, колебался ее утверждать, но Хрущев и Тимошенко гарантировали ему безусловную победу. Под их гарантию Сталин и разрешил ее проведение, приказав Генштабу считать операцию внутренним делом ЮЗН и ни в какие вопросы по ней не вмешиваться. Это был крупный просчет, ведь на этом участке фронта решалась судьба войны. Что в принципе точно просчитал полковник Рухле и в чем его поддержал чекист Белоусов, доложивший об этом начальнику особого отдела фронта Н. Тот, как выясняется в ходе беседы с начальником отделения, полностью разделяет прогноз полковника Рухле и поручает Белоусову с соблюдением строжайшей конспирации подготовить обращение-доклад в Москву.
Селивановский рассмотрел и отредактировал текст. Документ "Сов. Только лично" ушел в адрес начальника Управления особых отделов В. Докладная на имя Сталина находилась во внутреннем конверте. Однако Абакумов, получив этот документ, допустил грубейший просчет. Вместо того чтобы доложить Сталину, он, боясь обойти члена Политбюро Хрущева, связался по "ВЧ" с Никитой Сергеевичем и доложил ему, что опытные штабные работники серьезно опасаются за исход Харьковской наступательной операции. Член военного совета ЮЗН, как считается, ответил, что такие опасения имеют определенные основания, но теперь "ничего уже нельзя сделать. Всем нам надо работать над тем, чтобы эта операция прошла как можно лучше". Хрущев говорил неправду: Сталин колебался и, получив такую информацию, несомненно, эту операцию отменил бы. Условия ее проведения к этому моменту ухудшились.
Ликвидация Керченского плацдарма в Крыму позволила немецкому командованию перебросить воздушный флот Ритгоффена из Крыма в район Харькова. Ставка не смогла в обещанных объемах пополнить ЮЗН личным составом и техникой. Брянский фронт был выведен из состава Юго-Западного направления, фланги Харьковской наступательной группировки особенно это касалось левого фланга не были прикрыты должным образом войсками. А на стыке Юго-Западного и Южного фронтов разворачивались танковые и пехотные соединения группы армий Клейста. Как говорят многочисленные свидетельства, Никита Сергеевич понял, что источником информации в Москву о провале готовящегося наступления на Харьков является полковник Рухле. А своим звонком Хрущеву Абакумов фактически вынес расстрельный приговор себе и Рухле. Кстати, 15 и 16 мая Селивановский и затем Рухле предупреждали члена военного совета ЮЗН об опасности прорыва на левом фланге войск противника.
Сам доклад, на мой взгляд, был шагом в правильном направлении, но это движение не продолжилось. Наоборот, пришлось потом очень далеко отступать.
Нельзя винить доклад в тех неудачах, которые потом потерпел Советский Союз. Не доклад виноват, виной всему те ошибки, те совершенно неправильные действия, которые происходили и при Хрущеве, и при Брежневе, и при Горбачеве. Горбачев продолжил эти разоблачения, но допустил столько ошибок, что Советский Союз распался. Все было сделано тайно— Вы вспомнили тбилисские события 1956 года, когда жестоко разогнали молодежь, вышедшую протестовать против доклада. А вообще советское общество образца 1956 года было готово к такому историческому повороту? Но это то, о чем я уже сказал: нужно было продолжать и правильно интерпретировать. Нам прочитали секретный доклад и все — никаких разъяснений не последовало. Потом Хрущев несколько раз заявил, что Сталин великий человек и мы его в обиду не дадим. То есть Хрущев был крайне непоследователен даже в своих разоблачениях.
Он несколько раз менял установки, которые мы как учителя и директора школ получали. В 1957-1958 годах мы учили по тем же учебникам, что выходили в 1955 году. И мы, учителя, не знали, как ученикам рассказывать о событиях, которые происходили раньше, потому что реабилитации прошли, но прошли тайно. В Москву вернулось примерно 200 тысяч человек, в том числе некоторые друзья моего отца, которым удалось остаться в живых. Им выделяли квартиры, о них заботились, но это все было тайно. Печатать какие-то вещи разрешили после XXII съезда. А так все происходило молча, без объяснений. Реабилитированные, которые вернулись, не понимали своего положения, они боялись говорить, испытывали страх, что все вернется, раз все сделано закрыто, тайно. Доклад Хрущева на XX съезде партии был опубликован только во времена Горбачева в 1991 году.
Хрущев вытребовал для штаба фронта у Сталина, по-другому и не назовешь, тепленькое место подальше от Сталинграда. Ну как подальше? Километров 40 от города будет это если по прямой , а по дорогам и того дальше.
И хоть вражеская авиация все же изредка долетала до этих мест, в целом место было спокойное и безопасное. Что же это за место? Никите Сергеевичу приглянулось село Заплавное, расположенное на берегу речки Ахтуба.
Красивое, зажиточное село, о былом величии которого до сих пор говорят отдельные жилые постройки. Торговые ряды купца Малькова. Село Заплавное По одним данным, Н.
Армия на войне и в мире. Генерал Балуевский — о реформах и реформаторах
Орлов, Юрий Кузьмич. (р. 1937). доктор юридических наук, профессор. «Глубинный КГБ» пытался сопротивляться действиям Хрущева по ротации кадров на Лубянке». Мужем Галины был генерал-полковник Юрий Михайлович Чурбанов, первый заместитель министра внутренних дел СССР. Из книги Юрия Емельянова "Хрущёв.
Череда загадочных смертей и ситуаций,- 50 лет назад председателем КГБ СССР стал Ю.В. Андропов
И у них произошло открытое столкновение, которое привело к тому, что Хрущев уехал из Беловежской пущи, не попрощавшись и прекратив общение с Мазуровым", - подчеркнул он. Как Беларусь стала промышленным хабом и "сборочным цехом" СССР, рассказал историк По словам Александра Гужаловского, позже Мазуров писал в своих воспоминаниях, что с Хрущевым можно было спорить и что-то ему объяснять. В результате на октябрьском пленуме 1964 года Мазуров, среди прочих руководителей союзных республик, выступал против Хрущева и в пользу смены руководства. Это тоже сыграло свою роль в снятии Хрущева с должности", - подытожил историк.
Генерал подчеркнул при этом, что Россия наладила многоуровневую сложную цепочку поставок, которую не получится разорвать даже с помощью западного оружия. Он добавил, что украинские журналисты задают такие вопросы лишь потому, что хотят поверить в победу ВСУ.
Ранее сообщалось, что Украина и США согласовали комбинированный удар по Крымскому мосту в начале мая.
Личный кабинет Морузова был оборудован множеством записывающих устройств и носителей кассеты и пластинки , прозрачных зеркал, приборов наблюдения различных перископов и чувствительных фотоэлектрических датчиков. Характерно, что в число информаторов Морузова входили не только аристократы, политики и военные, но и учёные.
Так, историческими изысканиями в духе румынского шовинизма занимались бывшие премьер-министры Румынии Александру Вайда-Воевод и Николае Йорга. Но чекисты под руководством наркома внутренних дел МССР майора госбезопасности Николая Сазыкина подозревали румын не просто в проведении подрывной антисоветской деятельности, но и в поддержке троцкистских организаций — как за границей, так и на территории Советской России. Например, газета «Правда» от 21 июля 1937 года в статье «Шпионский интернационал» писала: «Выполняя задание обер-шпиона Троцкого, Гелертер, с ведома румынской разведки Сигуранца , широко развернул работу своей группы Партия унитарных социалистов.
Эта троцкистско-шпионская шайка всячески срывает создание единого фронта в Румынии, единство профсоюзов, распространяет клевету против СССР, выдает Сигуранце коммунистов». На рассвете 22 июня 1941 года, когда Германия, нарушив советско-германский пакт о ненападении 1939 года, вторглась в СССР, армия фашистской Румынии развернула военные действия против Красной армии вдоль Прута и Дуная. Когда Одесса оказалась в осаде, наша группа под руководством полковника Балдина получила указание прибыть в осажденную Одессу.
Наступил день, когда по приказу верховного главнокомандования наши войска должны были оставить Одессу. Но нам приказали вместе с отходящими кораблями уйти из Одессы и прибыть в Управление особых отделов Юго-Западного фронта». Румыния вернула себе потерянные в 1940 году Бессарабию и Буковину и, сверх того, получила Транснистрию, столицей которой и стала Одесса.
Все местные ресурсы, ранее являвшиеся государственной собственностью СССР, раздавались румынским предпринимателям. Русский и украинский языки были запрещены, из учебных заведений и библиотек изымались и сжигались все книги на русском. В школы региона были направлены учителя румынского языка, которые прикреплялись к каждому классу.
В отношении евреев и коммунистов проводилась политика истребления. По неточным данным, только зимой 1941—1942 годов в отдельно взятой Транснистрии было казнено 250 тыс. После эвакуации в ноябре 1941 года его направили в Управление НКВД по Смоленской области, где западнее Вязьмы немецким войскам группы армий «Центр» удалось окружить четыре армии РККА в составе 37 дивизий и 9 танковых бригад.
Дорога на Москву оказалась открыта. В этот критический момент войны, когда вокруг царят хаос и паника, особая задача ложится на плечи чекистов, которых засылают в тыл врага с целью организации партизанских действий. Увиденное и пережитое им Семён Цвигун описал впоследствии в документальном романе «Мы вернёмся» 1971.
Бывший учитель, начальник Особого отдела дивизии майор Млынский оказывается с небольшой группой солдат 315-го полка на оккупированной немцами территории. Подбирая разрозненные группы красноармейцев из других частей, Млынский принимает на себя командование новым воинским формированием, одновременно воплощая в себе черты народного мстителя, гайдука. В основе сюжета — незримая схватка между его отрядом и немецкой разведкой.
Штаб фронта устанавливает связь с отрядом и ставит перед ним задачу по уничтожению коммуникаций противника и сбору разведданных в тылу у немцев. Пройдя через трудные бои и суровые испытания, уходя от карателей, отряд особого назначения выходит из окружения, нанеся врагу ощутимый урон. Оперуполномоченным этого управления в марте 1942 года становится младший лейтенант госбезопасности Семён Цвигун.
Батькой величали командира отряда Павла Кривоносова, а отряд больше известен под названием «Кубанцы». Они вновь встретились в 1949 году в Сочи, о чём свидетельствуют фотографии и поздравительные письма, сохранившиеся в семейном архиве генерала Цвигуна: «Дорогой соратник по партизанскому движению «Кубанцы», мой родной С. Поздравляю твою семью и всех работников окружающих Вас с великим праздником 1 мая и днем Победы!
Желаю всем успеха в работе и хорошего здоровья. У меня сохранились фото, где мы сняты с Вами Сочи 5.
Я таких проблем так сказать не видел да. У меня были довольно-таки откровенные отношения с Андроповым. Но вы знаете, я не помню, чтобы когда-то Андропов высказался как-то негативно в адрес Семена Кузьмича. Ничего подобного. Он говорил, что он знает чекистское ремесло прямо с маленького уровня до высокого. Вот на него говорит, можно положиться да. И главное подкупает его уважительное отношение к товарищам.
Если допустим он был недоволен работой кого-то, он сначала разбирался в чем дело, если допустим, так сказать, можно было подправить человека, он это делал, подправлял, да. Причем я не замечал, чтобы он кому-то грубил, грубо осаживал. Нет, ничего подобного. Он умел. Он был очень тактичным человеком да. Ну и потом надо сказать прямо, что он воспитывал таким своим качествам. Семен Кузьмич был глубоким патриотом. Он был всегда патриотичным таким, он любил родину. Вы знаете, ему принадлежит такое высказывание, которое я запомнил на всю жизнь и часто им пользовался сам лично.
Вот я всегда подчеркиваю авторство Семена Кузьмича. Понимаете, какой смысл в этом выражении! Я скажу, что, когда вот мне приходилось с кем-то беседовать и кого-то осаживать, я вспоминал эту фразу, почему? Потому что это сказал Семен Кузьмич. Человек, которого по праву можно назвать глубоким интернационалистом. Так что он был большим патриотом. Если я начну перечислять, что говорили и как говорили, это будет, во-первых, трата времени раз. А, во-вторых, значит это столько небылиц, много было. Он ко всему относился спокойно, улыбался, к Брежневу он всегда относился с уважением.
Он считал, что это лидер нашей партии. Лидер государства. Потому надо к нему относиться подобающим образом. Брежнев познакомился с ним впервые в Молдавии. И тогда у Брежнева осталось о нем хорошее мнение как о добросовестном работнике, опытном чекисте, человеке, на которого можно положиться. И когда Брежнев оказался на посту первого лидера нашей страны, он вспомнил об этом и порекомендовал Юрию Владимировичу взять его. Андропов навел справки, получил положительные ответы. Вот и с удовольствием воспользовался предложением Брежнева. Но нужно иметь в виду следующее обстоятельство.
Вы знаете, тогда в то время у нас была принципиальная кадровая политика. И допустим, руководитель министерства, какого-нибудь ведомства, учреждения себе заместителей не подбирал. Ему подбирали. Это был глубокий смысл. Это было абсолютно верно. Вот так и здесь получилось. Но тем не менее, значит вот мнение Брежнева и мнение Андропова в данном случае совпали. Андропов охотно взял к себе на работу Семена Кузьмича и никогда об этом не жалел. Но когда заболел Семен Кузьмич, он выражал большое сожаление по поводу его болезни.
Цвигун уже в конце пребывания на работе в комитете заболел, Андропов переживал. Ему было жалко его да. Вот я думаю, что он догадывался о том, что болезнь тяжелая, вот. И Андропов говорил, ну что же, говорит, он будет на этом посту столько времени, сколько только сможет, так сказать никакого вопроса о том, чтобы освободить его, переместить на другое место и уступить место другому, у Андропова и в мыслях этого не было. Хотя последние несколько месяцев было видно, что Семену Кузьмичу уже очень трудно. Это было видно. Да, кстати, я вспомнил, знаете, как-то раз мы сидели с Семеном Кузьмичом, говорили за жизнь и он сказал: да, говорит, что-то прижимает говорит, то там болит, то там болит. Вот, но хотелось бы еще раз поработать, но посмотрим, как пойдет дело дальше, а то видимо надо будет о чем-то и подумать. Вот уже такое даже в голове у Семена Кузьмича было.
Он понимал конечно, что ему тяжело. Ну приезжал, когда с докладом по тем или иным делам, я заходил к нему. Кстати, в разведку Семен Кузьмич часто приезжал. Принимал участие в открытии, по-моему, комнаты-музея нашей разведки подробнее об этом я писала в публикации «На переднем крае борьбы». Речь Цвигуна на открытии кабинета славы сотрудников внешней разведки» — прим. Потом мы посадили большой сад в разведке и там есть дерево, которое посажено Семеном Кузьмичом. Мне сказали, что оно до сих пор растет это дерево. Потом он приезжал на встречи с делегациями, на другие наши мероприятия общеразведывательного характера. Выступал нередко он перед нашим коллективом.
Так что в разведке Семен Кузьмич был как бы человеком, знакомым для всех. Большое подразделение, вот, сверху и до низу. И снизу до верху. Борьба со шпионажем, борьба с диверсиями и так далее. Семен Кузьмич был опытным человеком и в центре, и на местах. Все-таки он работал в трех республиках, это большое дело. Нельзя недооценивать. Вы знаете, без работы допустим в центральном аппарата еще можно как-то обойтись, а без работы вот в местных органах, тем более республиканских, пожалуй, в нашем деле, в нашей области не обойдешься. Вот так что он курировал всю работу контрразведывательную.
Мне кажется, что он умел как-то выискивать главные звенья, зацепив за которые, как говорится, можно выйти, вытянуть всю цепь. Потом у него были другие направления, в частности пограничники. Это огромная область работы. Ведь у нас пограничников было почти столько же, сколько было сотрудников других подразделений комитета госбезопасности. Это огромная область. Вот и по финансовым затратам, по кадровым затратам да. Но пограничную службу он знал великолепно, потому что работал в трех пограничных республиках — Молдавия, Азербайджан и Таджикистан. Он много мне рассказывал о том, как он организовал работу по охране границы. Он поднимался, в Таджикистане работая, на высоту почти 4,5 тысячи метров.
Причем вот … три дня…… но надо все-таки терпеть было. И работу пограничника он знал не понаслышке, а потому что видел, чувствовал. Направлял ее так. Так что я два примера привел. Причем, когда возникали какие-то ситуации на границе, мне кажется, все это помогало ему определять верное направление работы. Я думаю, что эта работа ценилась и Юрием Владимировичем Андроповым. Еще ему дали знаете, когда летом 67 года пришел, ему дали ну как сейчас называют… социальную сферу. Это работа подразделений комитета, которые занимались обслуживанием. Это очень важно сейчас, я думаю, что он поднял его.
Он поднял и общественное питание, значит, у нас там и еще кое-что и это сразу выглядело как некое проявление заботы о коллективе. И это тоже ценили. Но думаю, такое чисто обывательское отношение, что ли. Вот, мол где-то работал там, а я мол здесь, вдруг он пришел и стал выше меня и так далее. Ну, я думаю, что это люди мало чего понимающие в тот момент. Нет, я бы не сказал, чтобы допустим какие-то разговоры шли с неприятным оттенком в адрес, этого не было. Чего не было, того не было. Шли переговоры, обмен опытом работы. Затем был дан прием в честь этой делегации.
На Колпачном переулке был такой гостевой дом, не знаю сейчас есть он или нет. И у нас с Болгарией были такие тесные, братские отношения. Они братья, мы братья. Они называли нас братушками. Мы тоже их так называли. И вот во время приема этот министр, не буду называть фамилию, — прошло время, может он и сейчас что-нибудь там делает — как-то неодобрительно высказался по нашему адресу. Критически высказался. Ну все обратили внимание: не туда поехал товарищ, братушка наш. Думают, чем это все кончится.
Семен Кузьмич выслушал его. Потом взял слово. И дал ему отповедь, дал ему отпор. В выражениях культурных, но решительных. И сказал: непозволительно так говорить о нашей стране, никому, тем более что все это инсинуации, с которыми мы не можем согласиться. Я должен вам как брату, как брат брату сказать, что такое допускать нельзя высказывание. Все, конечно, замерли. Думают, чем все дело кончится. Министр замолчал.
Разумеется, доложили об этом Андропову. Андропов с сомнением отнесся, надо ли было давать ему отповедь? И сказал: Семен Кузьмич, может вам извиниться перед ним? За что, говорит извиняться? За то, что я отстоял честь своей страны? Не буду извиняться. Если прикажете, дело другое, да. Но получилось так, что министр одумался, пришел к Семену Кузьмичу, попросил прощения и на одном мероприятии вообще громогласно об этом заявил. То есть он понял.
Но мы знаем, что члены делегации, этому министру дали как надо. И в общем-то Семен Кузьмич оказался победителем в этом вот диалоге с министром внутренних дел. Я, например, вспоминаю этот случай нередко и считаю, что эта принципиальная позиция отражает суть Семена Кузьмича: пусть на меня обижается кто угодно, только не советская власть. Вы знаете, он вообще-то был дипломатом. Я его способностям дипломатическим просто порой поражался. Как он здорово говорил. Сам когда-то был на дипработе. Но вместе с тем, вы знаете, он от принципиальных вопросов не уходил. Если допустим он чувствует, что нарушается какой-то принцип, если нарушаются наши интересы, он не уходил, он обязательно скажет об этом.
Вот был такой случай я помню. На одном приеме в Кремле мы подошли с Семеном Кузьмичом, не подошли, а оказались рядом с делегацией московского горкома партии и там была женщина секретарь горкома партии, которая по поводу одного предложения о советском народе как-то не очень лестно сказала. Подумайте, говорит, народ. Что такое народ? Надо говорит, разобраться, люди там разные бывают. А Семен Кузьмич говорит: можно, говорит, я два слова скажу? И сказал следующее, что это тот говорит, народ, который вас защитил в великую отечественную войну, понес большие потери, но вот честь и славу сдержал, да.
Курзенков Геннадий Кузьмич
Однако Хрущев мог лишиться власти еще за 7 лет до этого, когда соответствующее решение было принято на заседании Президиума компартии благодаря так называемой «антипартийной группе», в состав которой входили Вячеслав Молотов, Георгий Маленков, Лазарь Каганович. В сериале «Однажды в Ростове» (2012) генерала Шапошникова сыграл Юрий Беляев. Первые два постсталинских года Хрущёв последовательно оттеснял Маленкова от руководящего положения в государстве, руководствуясь изречением своего наставника Микояна. Однако Хрущев мог лишиться власти еще за 7 лет до этого, когда соответствующее решение было принято на заседании Президиума компартии благодаря так называемой «антипартийной группе», в состав которой входили Вячеслав Молотов, Георгий Маленков, Лазарь Каганович. Орлов, Юрий Кузьмич. (р. 1937). доктор юридических наук, профессор.
Великая Отечественная война
- Почему члена Политбюро Лигачева в Москве и Сибири называли разными именами | Катя С. | Дзен
- Наш Юрий Кузьмич: легенда томской политики
- Хрущёв был некомпетентен: реальные примеры
- Ботинок Хрущёва
- Но был один, который не стрелял... Памяти генерала Шапошникова: tverdyi_znak — LiveJournal
- Но был один, который не стрелял... Памяти генерала Шапошникова
Генерал ВСУ рассмеялся после слов украинской ведущей об "отвоевании Крыма"
На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Кто предал СССР», автора Егора Кузьмича Лигачева. В середине мая 1962 года первый заместитель командующего Северо-Кавказским военным, округом генерал-лейтенант Матвей Кузьмич Шапошников проводил на Кубани сборы комсостава округа. Тобольской Епархии Юрий Кузьмич привнес огромный вклад в возрождении православных, Русских национальных традиций. Военный эксперт Юрий Подоляка продолжает тему изгнания с поля боя неудобных командиров. Знает автор или нет, но его статья повторяет версию Хрущёва, который использовал донесения Зорге для дискредитации Сталина.
Экс-генерал ВСУ Кривонос раскритиковал Украину за провал военного производства
Управление ФСБ России по Ивановской области с прискорбием сообщает, что 12 февраля2013 г. на 66-ом году жизни скоропостижно скончался генерал-майор в отставке Изгородин Юрий Кузьмич, 13.02.2013. Тобольской Епархии Юрий Кузьмич привнес огромный вклад в возрождении православных, Русских национальных традиций. Юрий кузьмич рязань с 2009 года в Костромской области утверждены пробные сохранности имени П А Малининой: три — для крестьян Костромской государственной античной академии и две — для крестьян зерновых водных восточных сообщений.
Экс-генерал ВСУ Кривонос раскритиковал Украину за провал военного производства
Начинает складываться «референтократия» — власть всяких помощников и авторов докладов для первых лиц, каковые никогда в жизни не работали в реальных проектах вроде Атомного, но обладали бойким пером и огромным самомнением продолжение той же тенденции — современная «сурковщина». Эти деятели судили о Западе по туристическим поездкам, ничего своего придумать не могли и только млели перед новомодными теориями, идущими с того же Запада. Таков был самый горький плод «исторического» XX съезда, к каковому приложил руку незабвенный Отто Куусинен. Именно он в 1950-е годы начинает определять идеологию СССР. Становится членом президиума и секретариата КПСС. По предложениям Куусинена и его присных в 1959-1961 гг. Начинается пора самых левацких, троцкистско-кавалерийских «реформ» в экономике и социальной сфере. Залихватски ликвидируются частно-кооперативный сектор в экономике, приусадебные хозяйства колхозников, начинается тупая «давай-давай! Без всякой подготовки сокращаются Вооружённые силы, причём никто не заботится о трудоустройстве уволенных офицеров. Под нож идут новые корабли и боевые самолёты: происходит некая «горбостройка-1».
При этом огромные ресурсы вбухиваются в распашку казахстанских степей эпопея целины — вместо того, чтобы быть инвестированными в черноземный пояс Украины и РСФСР, в Причерноморье, Орловщину, Кубань и Ставрополье. При том, что урожайность на целине падает, ветры в Казахстане уносят плодородный слой земли, собранное зерно негде хранить и нечем вывозить. Разворачивается и позорно-идиотская «кукурузная истерия». На место вдумчивых преобразований в экономике приходит «красногвардейская атака» на проблемы. Страна принимается завозить зерно из-за рубежа. Создаётся шизофрения: всё ещё самоотверженно работают технократы и творцы, обеспечивая колоссальные успехи СССР в энергетике, строительстве, химии, металлурги, атомной отрасли, в космосе, в образовании. Они поднимают всё новые и новые промышленные гиганты, создают передовую на тот момент вычислительную технику и т. С другой — во власти заводятся черви гниения, которые обслуживают власть.
Но это то, о чем я уже сказал: нужно было продолжать и правильно интерпретировать. Нам прочитали секретный доклад и все — никаких разъяснений не последовало. Потом Хрущев несколько раз заявил, что Сталин великий человек и мы его в обиду не дадим. То есть Хрущев был крайне непоследователен даже в своих разоблачениях. Он несколько раз менял установки, которые мы как учителя и директора школ получали. В 1957-1958 годах мы учили по тем же учебникам, что выходили в 1955 году. И мы, учителя, не знали, как ученикам рассказывать о событиях, которые происходили раньше, потому что реабилитации прошли, но прошли тайно. В Москву вернулось примерно 200 тысяч человек, в том числе некоторые друзья моего отца, которым удалось остаться в живых. Им выделяли квартиры, о них заботились, но это все было тайно. Печатать какие-то вещи разрешили после XXII съезда. А так все происходило молча, без объяснений. Реабилитированные, которые вернулись, не понимали своего положения, они боялись говорить, испытывали страх, что все вернется, раз все сделано закрыто, тайно. Доклад Хрущева на XX съезде партии был опубликован только во времена Горбачева в 1991 году. А тогда люди, которые вернулись из лагерей, не могли прочесть документ… Они приходили и спрашивали: "Рой Александрович, нет ли у вас доклада? Понимаете, по форме все было сделано уродливо и неправильно. Геноцид не является ошибкой. Это преступление- Сейчас все чаще звучат призывы к реабилитации Сталина. Что вы скажете авторам этих идей и призывов? У него были ошибки, у каждого политика они есть, он много допускал политических ошибок. Подчеркиваю, не преступлений, а ошибок.
Немецкий генштаб закончил всю подготовку. В кругах Гиммлера и генштаба имеется сильное течение за то, чтобы начать войну против СССР, но это течение еще не имеет превосходства. Хотя 13 апреля 1941 года в Москве был заключен Советско-японский пакт о нейтралитете, уверенности в том, что японское руководство будет его соблюдать в случае нападения Германии на СССР, в Кремле не было. Сообщите конкретные мероприятия по экспансии Японии на Юг и по завершению войны с Китаем. Общественное мнение Японии. Что Вам известно о погрузке японских частей на корабли в Сибаура. Жду от Вас информации. Москва рассчитывала на то, что Токио, имея пакт о нейтралитете с СССР, сосредоточит свои военные усилия на завершении войны в Китае и противостоянии англичанам и американцам. И хотя бы в первое время не будет допускать чреватых большой войной провокаций на советско-маньчжурской границе. По поводу реакции в Токио на заключение пакта о нейтралитете Зорге в донесении 16 апреля сообщал: «Отто Хоцуми Одзаки. Все присутствовавшие, в том числе Коноэ, были чрезвычайно рады заключению пакта. Коноэ немедленно позвонил об этом военному министру Тодзио, который не высказал ни удивления, ни радости, ни гнева, но согласился с мнением Коноэ, что ни армия, ни флот, ни Квантунская армия не должны опубликовывать какое-либо заявление в отношении нового пакта. Во время обсуждения вопроса о последствиях пакта, вопрос о Сингапуре даже не поднимался. Главное внимание всех присутствовавших было сосредоточено на вопросе о том, как использовать пакт для ликвидации войны в Китае. Если Чан Кайши будет продолжать опираться на Америку, тогда было бы полезно обратиться ещё раз к Америке с предложением достигнуть дружественного взаимопонимания с Японией в отношении Китая. Отто полагает, что вышеупомянутые пункты лягут в основу будущей внешней политики Японии. Когда Отто впоследствии спросил Коноэ прямо, как в отношении Сингапура, Коноэ ответил, что этим вопросом очень интересуются германский посол и другие люди. Как бы то ни было, Отто полагает, что в случае, если Англия будет терпеть дальнейшие поражения, как сейчас, то вопрос об атаке Сингапура снова встанет очень остро, и если не сейчас, то через некоторое время. Японские военные круги не придавали пакту о нейтралитете особого значения. В «Секретном дневнике войны» японского Генштаба армии 14 апреля была сделана следующая запись: «Значение данного договора состоит не в обеспечении вооруженного выступления на юге. Не является договор и средством избежать войны с США. Он лишь дает дополнительное время для принятия самостоятельного решения о начале войны против Советов» выделено нами. Понимая стратегическую важность «переключения» японской агрессии с северного на южное направление, Зорге, имевший возможность через близкого к премьеру Коноэ члена своей разведывательной группы Одзаки влиять на японскую политику, предлагал Москве «подталкивать» японцев к экспансии на юге, что объективно затрудняло выступление на севере, против СССР. Поэтому я запрашиваю Вас — заинтересованы ли Вы, чтобы толкать Японию на выступление против Сингапура или нет. Я имею некоторое влияние на германского посла Отто имеется в виду Ойген Отт. Если вы заинтересованы, то делайте мне указания, как можно быстрее, относительно Ваших желаний. Можно лишь недоумевать по поводу того, что Центр отверг это предложение Зорге. Кстати, это лишний раз опровергает распространявшиеся в 1990-е годы в российских СМИ утверждения о том, что якобы японо-американскую войну… «организовали Сталин и его спецслужбы». Шифровка в адрес Зорге из Москвы гласила: «Вашей основной задачей является своевременно и достоверно сообщать обо всех конкретных мероприятиях японского правительства и командования в связи с заключением пакта с СССР, что конкретно ими делается по передислокации войск, откуда и какие части переводятся и куда сосредотачиваются. Влиять и подталкивать Коноэ и других влиятельных лиц в Вашу задачу не входит, и заниматься этим не следует». Отто заявил мне, что Гитлер исполнен решимости разгромить СССР и получить европейскую часть Советского Союза в свои руки в качестве зерновой и сырьевой базы для контроля со стороны Германии над всей Европой.
Отправились сначала на Мещеру. Доехали до Владимира поездом, от него до станции Тума, оттуда по узкоколейке до села Ольгина, далее пешком до реки Пра. Во Владимире с нами произошла интересная история. Город готовился к какому-то юбилею, всюду шли приготовления, съемки. Наша группа выглядела очень живописной, и местные кинооператоры попросили, чтобы мы сели на обрыве над Клязьмой на фоне соборов, и сделали съемки. Когда мы вернулись из похода, наши родственники рассказывали, что в передаче по телевидению о юбилее города Владимира нас показывали с таким текстом: «Хороши владимирские ребята! Мы прошли все есенинские места. В Солотче встретились с теткой Есенина Татьяной. Там же жил в это время и автор книги «Дикая собака Динго» Илья Фраерман. Это был уже совершенно старый человек Мы пришли к нему, но поговорить не удалось, посмотрели на него, как на живую реликвию. Из Солотчи пешком прошли до Рязани. Осмотрели город, его достопримечательности. Оттуда на пароходе «Пестель» - последнем колесном пароходе выпуска начала прошлого века - вернулись домой. Ехали третьим классом рядом с «ученой» коровой, которая мычала, когда ей нужно было справить нужду. В этом походе ребята закалились, научились поддерживать друг друга, да и физически окрепли. Время было такое, что нужно было все нести с собой, потому что купить продукты в тех местах было трудно. В лучшем случае - хлеб, да и то его привозили не каждый день. Поэтому тащили на себе и сухари, и растительное масло, и консервы плюс палатки, одежду - словом, все на себе. Были и курьезы. Гена-«атеист» за ним так и закрепилось это прозвище , заснул, когда мы ехали по узкоколейке. Он сидел, свесив ноги, и где-то на повороте вывалился и упал. А вагон узкоколейки широкий, колеса от бортов далеко, поэтому он не пострадал, тем более что поезд двигался черепашьим шагом. Поэтому Гена не стал сразу бежать за поездом, а вначале нарвал цветов для девочек и, догнав поезд, торжественно их одарил. В пути я использовал всякую удобную возможность, чтобы побольше рассказать ребятам о Паустовском и Есенине. Паустовского я очень любил и много его читал. С творчеством же Есенина познакомился только в девятом классе - именно тогда у нас появились первые томики стихов поэта. Кроме того, мой старший двоюродный брат кончал филологическое отделение педагогического института и просвещал меня, много рассказывая о поэтах, в том числе и о Есенине. Ребята слушали, затаив дыхание. Для большинства из них это были совершенно новые, не известные ранее страницы литературы. Рассказывал я и содержание книг Фраермана, которые тоже в свое время прочитал. Питались мы и подножным кормом: ловили рыбу в реке Пра. Не всегда, правда, это было по-честному, так как иногда мы, увы, забирались в верши, которые местные жители ставили на карасей. Второй поход был в Приокско-Террасный заповедник. Посмотрели на зубров, побывали в заповеднике. Поход по Мещере оставил, конечно, наибольшее впечатление. Длился он около месяца, мы проделали путь в 308 км , из них основное время, не считая дороги от Москвы до Владимира и от Рязани до Москвы, шли пешком. Второй поход прошел уже легко. Спортом я занимался в школе мало и неохотно. Бегал на лыжах - любимый вид спорта в Измайлове, но больших успехов не достиг: лишь третий разряд. Думаю, потому, что человек я не азартный. Такой же разряд был у меня и по пулевой стрельбе из малокалиберной винтовки. Летом два сезона занимался греблей на «шестерке». Я был левым загребным на большой морской шлюпке ял. Один раз мы даже заняли четвертое место по Москве. Правда, и участвовали в соревнованиях всего четыре шлюпки! Ездил заниматься греблей в Хлебниково и на Измайловский пруд. В школе увлекался историей. Учительница истории, она же секретарь парторганизации, преподавала свой предмет не формально, давала знаний значительно больше школьной программы, и марксизм в какой-то мере был заложен ею в основу моих знаний. Мы знали, чем Ленин отличался от Троцкого, знали про Каутского и про Плеханова. Она рекомендовала нам, какие книги стоило прочитать. Так что историю мы не просто заучивали. Преподаватель физики был совсем другим человеком. Правда, поговаривали, что он не знает физику и что у него даже нет высшего образования. Да и когда ему было учиться - Михаил Борисович Бергман, поволжский немец, всю войну сидел на Колыме! Но он учил нас жизни. На заводе у шефов Михаил Борисович выпросил для нас семь настоящих станков и учил нас на них работать. В седьмом классе я уже прилично освоил токарный и сверлильный станки. У нас была и прекрасная лаборатория - тоже за счет шефов. Где просил он, где «добывали» мы сами. Михаил Борисович водил нас в туристические походы, прививал умение жить на природе, преодолевать трудности. Просто учил жить. Собираемся мы, например, в поход. Денег ни на дорогу, ни на что иное - нет. Он составлял списки на 40 человек, получал за счет денег РОНО или Дома пионеров продукты на 40 человек, а потом говорил: «Вот, ребята, вам по банке сгущенки, по килограмму песка сахарного. Отнесите домой и продайте. А на вырученные деньги купим билеты и поедем по железной дороге». Родители с пониманием относились к таким покупкам. На вырученные деньги группа выезжала в составе 20-25 человек. Плохо это было? Может быть. Но других возможностей обеспечить поездки не было. Исхитрялись по-разному, но он учил нас реальной жизни. Спасибо ему за это! Мы благодаря Михаилу Борисовичу каждую весну в актовом зале проводили великолепные выставки технического творчества, потому что были станки, были материалы. Все школьники, начиная с четвероклассников и кончая старшеклассниками, стремились принять в ней участие. Потом Михаила Борисовича сменил другой преподаватель физики. Это был квалифицированный педагог, но мы его не восприняли совершенно. Для него стало мучением работать с нами. С огромной благодарностью вспоминаю своих учителей. Полину Абрамовну Хромченко, классного руководителя, учителя истории. Когда мы окончили школу, ей было только 36 лет, а нам она тогда казалась «в возрасте». Вспоминаю Евгению Федоровну, которая географию преподавала, Веру Ивановну - она вела литературу. Друзей школьных у меня осталось много. На первых порах после окончания школы лет двадцать мы прочно поддерживали связь. Каждый год 1 сентября приходили в школу и выстраивались вместе со всеми учащимися. Когда было двадцатилетие окончания школы, нас в классе собралось уже только 12 человек. Мы повесили плакат: «Выпуск 1957 года». Какая- то девчонка открыла дверь, прочитала и воскликнула: «Ой, а я тогда еще не родилась! К сожалению, умер наш главный организатор Слава Пастушков. Теперь только по юбилейным датам собираемся. С некоторыми разошлись по другим поводам. Был и случай предательства. В школе я крепко дружил с Володей Кравцом. Но после 1991 года - как отрезало. Мы с ним встретились на похоронах Славы Пастушкова. Слава работал на АЗЛК, его там хорошо знали. Много собралось людей с завода. Он всю жизнь трудился в автомобильной промышленности. Пришли и из Автомеханического института, и из Автоэкспорта, где он несколько лет проработал. Пришел и Володя Кравец. Столкнулись мы с ним в дверях. Он посмотрел на меня, как на призрак, как на воскресшего из мертвых. Может быть, он думал, что я сидел вместе с членами ГКЧП или еще что-то - не знаю. Словом, сделал вид, что меня не узнал, «не увидел». Весь побелел и проскочил мимо. Через несколько месяцев он позвонил и извинился. Воспоминания идут по кругу. В школе я, конечно, влюблялся. Меня, честно говоря, больше любили мамы, чем предметы моего внимания - их дочки. Застенчивостью я никогда не отличался. Был сдержанным, контактным. Словом, положительный человек, на их взгляд. Особым чувством юмора не отличался, соло никогда не пел, рисованием не увлекался. Моя будущая жена и я учились вместе в 10 классе. Она переехала к нам из другого района. Как-то в августе в школе стою я со своим приятелем Славой Пастушковым и читаю список: «Смотри, какую-то Юдину к нам в список класса включили». А Тамара стояла рядом и все слышала. Так вот, Тамара на меня особого внимания не обратила, но мы и после окончания школы довольно часто встречались, сначала - у ее подруги Маши Орловой. Доставал им билеты в кино, помню, как-то на фильм «ЧП» ходили. Потом стали чаще встречаться уже вдвоем, Я приглашал ее в нашу институтскую компанию. Она училась в педагогическом институте, но на всех мероприятиях и вечерах бывала у нас и на демонстрации тоже ходила с нами. Помогала мне с английским, когда я «зашивался», иногда даже с черчением. Кончилось тем, что через три года мы поженились. Она вошла в нашу семью в нелегкое время. Через полгода умерла моя мама. Еще через полгода у Тамары умер отец. Жили вначале с моим отцом и младшей сестрой старшие сестры к тому времени вышли замуж и разъехались в том старом доме: у нас по полу было девять квадратных метров, а по потолку - шесть. Удобства во дворе, газ в баллонах. Правда, водопровод сами провели. Дровяное отопление. Утром больше 13 градусов температура в комнате не поднималась. Много позже стали жить самостоятельно. В нашей семье Тамару приняли не сразу. Отношения складывались непросто, особенно с младшей сестрой, которая меня очень любила. Ей было тогда 17 лет - максималистка. А вот сейчас у Тамары с ней хорошие отношения. Когда я кончал институт, у нас уже был ребенок. Я как раз находился на сборах в Таманской дивизии. Оставалось три дня до конца сборов. И тут приезжает на мотоцикле наш лейтенант Олег Горбик, отдает мне, рядовому, честь и вручает телеграмму, сообщающую о рождении сына. Я сел к нему на мотоцикл, и мы поехали к командиру батальона домой. Тот написал распоряжение в каптерку, чтобы мне выдали гражданскую одежду. Я сдал военное обмундирование и отправился домой, в Москву - к жене и сыну! Имя мальчику выбрали не сразу. Неделю его звали Сергеем, потому что Тамариного отца так звали и она хотела дать сыну это имя. А мне очень нравилось имя Дмитрий. В конце концов, победило мое предложение, тем более доводы были убедительны: если назвать Сергеем, то другой дед обидится. Зато теперь у нас внук Сережа. Причем внук родился в тот же день, что и Тамарин отец - 15 октября. А сейчас думаю: это преувеличение. Секрета вечной молодости нет, и с комсомолом в определенном возрасте необходимо распрощаться. Но я любил это время - комсомольское. Веселое, хотя и голодное, целеустремленное. Все было ясно и четко. Функционером я стал в институте, не стремясь, однако, к этому. Но, как писал поэт, «делаю карьеру тем, что не делаю ее». Когда я окончил школу, передо мной встал вопрос, куда пойти учиться. Была, конечно, тяга к работе с людьми, с ребятами, но тянуло и к технике, что и победило в конечном счете. Я решил поступать в Московский институт инженеров транспорта - МИИТ, а не в педагогический, как мне советовали учителя, так как резонно сам себе доказал, что работать с людьми можно и не имея педагогического образования. При поступлении в институт я «провалился». У меня была серебряная медаль, и по тогдашним правилам я поступал на льготных условиях: мне надо было сдать всего два экзамена. Накануне в институте я познакомился с таким же абитуриентом, как и я, - парнем из Химок. Мы подружились и в разговорах выяснили, что он хорошо знает алгебру, а я - геометрию. Когда сдавали первый экзамен по математике, договорились, что сядем в разных местах, и я буду делать для него задачу по геометрии, а он мне - по алгебре, хотя большой необходимости в этом не было. Просто решили подстраховаться - в основном по молодости, по глупости. Когда стали проверять наши работы, оказалось, что у нас одинаковые ошибки. Разбираться не стали, обоим поставили по двойке и выгнали. Дальше к экзаменам не допустили. Хорошо, что эти экзамены мы сдавали немного раньше, и я смог перенести мои документы в Автомеханический институт, но уже на вечернее отделение. Этот 1957 год и стал началом моей трудовой деятельности. Год я проработал в школе и понял, что это не для меня. Маленьких я просто боялся, в начале на переменах даже запирался от них в пионерской комнате. Правда, постепенно боязнь прошла: «помогла» мне эпидемия гриппа - многие учителя заболели, и мне пришлось вести даже занятия в младших классах. Но этот год в школе убедил меня, что я больше тянусь к работе с взрослыми, а не с детьми. Это был хороший практический урок для меня. Через год, отлично сдав зимнюю и весеннюю сессию в институте, я перешел на дневное отделение. Там меня сразу избрали секретарем факультетской комсомольской организации, поскольку за мной уже тянулся шлейф «комсомольского вожака» - я был секретарем комсомольской организации в школе, а в девятом классе меня избрали даже членом городского комитета ВЛКСМ. Я помню, как меня, тогдашнего девятиклассника, поразил стоящий у входа в горком ВЛКСМ часовой с винтовкой со штыком и требовал пропуск. И на комсомольской городской конференции в нынешнем Театре эстрады, что в Доме на Набережной там тогда находился Дом культуры Совета Министров , тоже у входа офицеры КГБ проверяли документы. Все это хотя и поднимало чувство ответственности, но и вызывало некоторое недоумение. Итак, в институте я стал возглавлять факультетскую организацию. Факультет был ведущий - автотракторный, училось на нем около 800 человек, из них комсомольцев - около 600. Было много членов партии, пришедших с производства. В 1959 году меня избрали уже освобожденным секретарем комитета комсомола института, и я стал совмещать работу с учебой. В 1960 году вступил в партию. Комсомольская работа в институте оставила самые светлые воспоминания. Потом, когда я работал уже в горкоме комсомола, а было это через пять лет после окончания вуза, приходили ребята из моего института, расспрашивали, как мы работали, что делали - просили поделиться опытом. Действительно, хорошая память осталась от комсомольской организации того времени. Мы старались заниматься живым делом. Это с Тяжельниковым комсомол был заформализован: Ленинские уроки, Ленинский зачет. Он методику учебной работы в вузе перенес на работу молодежной организации. Я же был воспитан на комсомоле Сергея Павлова, которого, может быть, и правильно, ругают за некоторые излишества в приеме иностранных делегаций, но при нем и Борисе Пастухове была настоящая, живая комсомольская работа. Мы проводили слеты, форумы, походы; формы работы были молодежные, интересные, и молодежь тянулась к комсомолу. У меня есть фотография комсомольского оперативного отряда - все в одинаковой форме. Сложно, конечно, было пробить деньги, чтобы купить всем одинаковую форму. Собирались в эти отряды не самые дисциплинированные ребята, подчас - самые отчаянные, но становились самыми дисциплинированными. Потом многие из них пополнили ряды наших юристов и милиции. Так чем же мы занимались в институте? Создали свой творческий коллектив. Гордились вузовским самодеятельным театром. Какие проходили интересные постановки, капустники, вечера! В них было занято много студентов. Валера Боровицкий, заядлый любитель эстрады, постановок, писал свои песни. Часть ребят пошла потом не по технической специальности Много внимания уделяли мы и техническому творчеству. Район промышленный, вокруг много плохо обустроенных предприятий: с отсталой механизацией, изношенным оборудованием - это ведь конец 50-х - начало 60-х годов. Вот мы и создали по инициативе комсомола студенческое конструкторское бюро, которое вовлекало студентов в оказание помощи этим заводам - механизировать процессы на пищекомбинате, на ряде маленьких заводов, даже производили электроустановочное оборудование. Студенты занимались в этом бюро с большим энтузиазмом. Были случаи, когда приборы, которые ребята изобретали и делали в конструкторском бюро для заводов, засчитывались им как курсовые проекты, а некоторые и как дипломные работы. Нас очень поддерживал ректор Андрей Яковлевич Синецкий, помогал и партком. Потом, начиная с четвертого курса, поддержали почин МГУ об отправке студенческих отрядов на целину, и одними из первых послали строительный отряд для работы в Казахстане. Популярностью пользовались диспуты. Ведь наступала оттепель 60-х годов! Комсомольцы очень старались не отставать от жизни, быть в курсе всего нового.
Правильный энкавэдэшник
- 1982-й: роковой год для СССР - МК
- К юбилею рубля сообразили на троих. Герман Садулаев
- Экс-генерал ВСУ Кривонос раскритиковал Украину за провал военного производства
- Сериал Сын отца народов (2013) - актеры и роли - российские фильмы и сериалы - Кино-Театр.Ру
Курсы валюты:
- 1982-й: роковой год для СССР
- Содержание
- Защитник Хрущева
- Но был один, который не стрелял... Памяти генерала Шапошникова
- Откройте свой Мир!
Сухоплюев Юрий Кузьмич
Так его называл Горбачев, так называли его остальные видные деятели партии и правительства. И лишь сибиряки по привычке, приехав в Москву называли Лигачева Юрием Кузьмичем. Почему так? Ведь вроде Юрий и Егор разные и непохожие по звучанию имена? Обратимся к воспоминаниям профессора Томского политеха Николая Кириллова: «Я был на всесоюзном съезде работников просвещения. Председательствовал на котором второй человек в ЦК — Егор Лигачёв.
И вот Томской области дали слово.
Удерживать позиции было невозможно, отступать некуда. И тогда генерал приказал сократить дистанцию до врага до броска гранаты.
Штурмовые группы - 6 - 8 человек - постоянно контратаковали, деморализуя противника. А бомбить советских солдат с воздуха было нельзя - зацепишь своих. За беспримерное мужество 62-я армия была переименована в 8-ю гвардейскую.
А перед начальством не лебезил! Член военного совета Сталинградского фронта, один из виновников окружения советских войск под Киевом и Харьковом Никита Хрущев называл полководца «заносчивым». Возможно, именно с его подачи пошла байка о «генерале в белых перчатках».
На самом деле, на нервной почве у Василия Ивановича открылась экзема, страшные язвы он прятал под бинтами. И это был не единственный его секрет. В партбилете Чуйков хранил записку с молитвой, надиктованной его матерью: «О, могущий!
Ночь в день превратить, а землю в цветник. Мне все трудное легким содей. И помоги мне!
И ведь помогло! И перекрестился кулаком».
Все правильно — эту операцию мы выиграть не могли без страшной катастрофы, по количеству пленных это три Сталинграда. Персональная вина за эту мясорубку полностью лежит на Н. А еще большая трагедия нашей страны и РККА в том, что судьбу сотен тысяч бойцов и командиров Красной армии мог решать «деятель», ничего не смыслящий в военном деле, только по единственному основанию, что он член Политбюро. Получилось так, что оценка ситуации боевого генерала, талантливого военачальника, окончившего две Военные академии, положительно зарекомендовавшего себя в тяжелый период первых месяцев войны ничего не стоила по сравнению с профаном и банкротом Хрущевым, деятелем лживым и мстительным. Не прервалась опасная для страны связь времен. Как все это похоже на руководство Министерством обороны РФ мебельным полководцем Сердюковым, назначенным только потому, что он был питерец и умел хорошо собирать налоги. До сих пор российские военные не могут успокоиться.
СМИ тому подтверждение. Приведем теперь оценку Сталина причин Харьковской катастрофы, который 26 июня 1942 года отправил личное письмо командованию Юго-Западного фронта. В нем говорилось: «Мы здесь, в Москве, члены Комитета Обороны и люди из Генштаба, решили снять с поста начальника штаба Юго-Западного фронта товарища Баграмяна. Товарищ Баграмян не удовлетворяет Ставку не только как начальник штаба, призванный укреплять связь и руководство армиями, но не удовлетворяет Ставку и как простой информатор, обязанный честно и правдиво сообщать в Ставку о положении на фронте. Более того, тов. Баграмян оказался неспособным извлечь урок из той катастрофы, которая разразилась на Юго-Западном фронте. В течение каких-то трех недель Юго-Западный фронт благодаря своему легкомыслию не только проиграл наполовину выигранную Харьковскую операцию, но успел еще отдать противнику 19—20 дивизий. Это катастрофа, которая по своим пагубным результатам равносильна катастрофе с Ренненкампфом и Самсоновым в Восточной Пруссии. После всего случившегося тов.
Баграмян мог бы при желании извлечь и научиться чему-либо. К сожалению, этого пока не видно. Теперь, как и до катастрофы, связь штаба с армиями остается неудовлетворительной, информация — недоброкачественной… Тов. Баграмян назначается начальником штаба 28-й армии. Если тов. Баграмян покажет себя с хорошей стороны в качестве начальника штаба армии, то я поставлю вопрос о том, чтобы дать ему потом возможность двигаться дальше. Понятно, что дело здесь не только в тов. Речь идет также об ошибках всех членов Военного совета и, прежде всего, тов. Тимошенко и тов.
Если бы мы сообщили стране во всей полноте о той катастрофе с потерей 19—20 дивизий, которую пережил фронт и продолжает еще переживать, то боюсь, что с Вами поступили бы очень круто…» Документы свидетельствуют, что дезинформировал Ставку отнюдь не Рухле, а Тимошенко и Хрущев. И информация, и решения шли от имени Военного совета. Интересно и то, что оценка катастрофы проходила без каких-либо претензий к Рухле. Более того, по представлению командования ЮЗФ полковник Рухле получил очередное звание генерал-майора. Что касается сражений оборонительной стадии Сталинградской битвы, то ряд частных контрнаступательных операций действительно не достигли цели по причине недостатка сил и резервов. И все же наша военная литература до последнего времени не зафиксировала ни одного случая преступного провала операции на Сталинградском фронте. Очевидно, что решение Военной коллегии Верховного суда по делу Рухле является преступной манипуляцией, независимо от того, кем она инициирована: Хрущевым, Маленковым или Игнатьевым… или ими тремя, вместе взятыми. Около города Молодечно есть поселок Великое Село.
Помню, я послал в президиум совещания записку с просьбой предоставить слово для выступления, однако не питал на этот счет особых надежд. За весь брежневский период, за те семнадцать лет, что я работал первым секретарем Томского обкома партии, мне ни единого раза не удалось выступить на Пленумах ЦК. В первые годы я исправно записывался на выступления, однако с течением времени надежды выветрились: стало ясно, что на трибуну постоянно выпускают одних и тех же ораторов — надо полагать, таких, которые хорошо знали, что и как надо говорить. В такого рода дискриминации я не усматривал козней против себя лично — в таком положении находились многие секретари обкомов, которые давно и добросовестно тащили свой нелегкий груз. Например, Манякин С. Но с приходом Андропова секретари обкомов сразу ощутили, что в ЦК начались перемены. Возникли новые надежды. Это и побудило меня на аграрном совещании в Свердловском зале Кремля подать записку в президиум. Не прошло и часа, как мне предоставили слово. Как всегда, текст выступления у меня был приготовлен заранее — на всякий случай. Однако я почти не заглядывал в бумажку, ибо говорил о выстраданном — о том, как за 7—8 лет Томская область из потребляющих продовольствие перешла в разряд производящих. Говорил и о том, что население Западной Сибири прирастает за счет нефтяников, газовиков и кормить их нужно, прежде всего развивая сельское хозяйство на месте. Совещание в Кремле закончилось часов в шесть вечера, и я поспешил в ЦК, чтобы решить у секретарей некоторые конкретные томские вопросы. И как сейчас помню, поздним вечером добрался, наконец, до квартиры сына, который жил в Москве, чтобы навестить его перед отлетом в Томск. Самолет улетал утром. Билет был в кармане, и я намеревался пораньше лечь спать: ведь по томскому времени, которое опережает московское на четыре часа, уже наступила глубокая ночь. Но в десять часов вечера неожиданно зазвонил телефон. Просили меня.