Классическая музыка» — исполнил фрагмент Концерта №2 для фортепиано с оркестром С. Рахманинова. Музыкант выступил на Концерте-Реквиеме в честь 80-летия полного освобождения Ленинграда от блокады. Второй концерт считается в творчестве Сергея Рахманинова особенным. Переложить знаменитый Второй концерт Рахманинова на сценические движения взяли на себя смелость хореографы Софья Гайдукова и Константин Матулевский, которые славятся своими работами в жанре современного танца.
Денис Мацуев: «Концерт № 2 Рахманинова — залог полного зала в любой точке мира»
Сложность: Второй концерт Рахманинова считается одним из самых технически сложных произведений для фортепиано в репертуаре классической музыки. концерт в ММДМ Доме Музыки - Светлановский зал, 22 ноября 2023 года. Второй концерт для фортепиано с оркестром Рахманинова и история его создания Второй концерт Сергея Рахманинова стал знаковым для композитора, прочно войд. Второй концерт Рахманинова до минор никогда не выходил за пределы четвертого места, пишет ТАСС со ссылкой на The Times. Второй концерт Сергея Рахманинова стал знаковым для композитора, прочно войдя в историю мировой музыки и заняв там особое место.
Нашим партнерам!
- Денис Мацуев: «Концерт № 2 Рахманинова — залог полного зала в любой точке мира»
- Рахманинов. Концерт № 2 для фортепиано с оркестром - Российская газета
- В ГЭС-2 Юрий Башмет сыграл Рахманинова
- Рахманинов. Второй концерт и Вторая симфония
- Мариинский театр - Официальный сайт
Рахманинов. Концерт № 2 для фортепиано с оркестром. Солист Евгений Кисин (1987)
Говорят, Вера даже сожгла перед свадьбой письма Рахманинова. Рахманинов обратился к нему с речью и признался, что это именно его концерт. После этого еще на многих выступлениях Сергея Васильевича присутствовал личный врач композитора, который всегда сидел на первых рядах. Таким образом, он помогал музыканту справляться с сильным волнением перед аудиторией.
Словом, впервые прозвучав в исполнении самого композитора 27 октября 1901 года, Второй концерт сразу же приобрел небывалую популярность и признание публики. Он тут же начинает триумфальное шествие по различным городам нашей страны и за ее пределами, каждый раз восхищая публику, вызывая неизменный восторг. До сих пор Второй концерт Рахманинова остается одним из самых ярких его произведений и заслуженно входит в сокровищницу мировой музыки.
Добавим, что Симфонический оркестр Псковской областной филармонии исполнит знаменитый концерт в тандеме с молодым пианистом и композитором Никитой Мндоянцем. Никита Мндоянц родился в 1989 г.
Еще на этапе работы над партитурой и первыми репетициями неудовольствия в адрес сочинения высказывали учитель Рахманинова Сергей Танеев и Римский-Корсаков, авторитет которого Рахманинов высоко ценил. Тем не менее премьера была назначена и состоялась в Петербурге в марте 1897 года. Если бы в аду была консерватория… и было задано написать программную симфонию на тему семи египетских язв и если бы была написана она вроде симфонии Рахманинова… то он блестяще выполнил задачу и привел бы в восторг обитателей ада. Цезарь Кюи Творческие промахи молодого композитора, допущенные им в Симфонии, ее новаторский язык в премьерном исполнении сплелись с неопытным руководством Александра Глазунова, который готовил произведение к премьере. По воспоминаниям Рахманинова из-за кулис он слышал вместо своей музыки «какофонию» и ушел с премьеры до окончания концерта. На следующие три года он перестал быть композитором.
Погрузился в работу дирижера в опере Саввы Мамонтова, давал частные уроки фортепиано, которые страшно угнетали его. Сергей Рахманинов в 1897 году после провала на премьере Первой симфонии. В этот момент мир, наверно, мог потерять великого композитора, но Рахманинов был связан обещанием написать фортепианный концерт. В 1898 году он выступил в Лондоне. Продирижировал своей симфонической поэмой «Утес», исполнил фортепианные пьесы консерваторских времен. Концерт имел большой успех и Лондонское филармоническое общество пригласило Рахманинова повторно для исполнения Первого фортепианного концерта. Композитор принял приглашение и пообещал привезти премьеру Второго концерта. Ожидание нового шедевра висело в воздухе.
Топ основан на предпочтениях слушателей, которые выбирают своих фаворитов в традиционном ежегодном опросе «Зал славы Classic FM». Как отмечает британская газета, почетное место на пьедестале в этом году может быть связано со 150-летием композитора, которое отмечается по всему миру. Это сочинение было лидером с 2001-го по 2005-й, а затем с 2011-го по 2013-й.
Сайт может содержать контент, не предназначенный для лиц младше 18-ти лет. Прежде чем приступать к просмотру сайта, ознакомьтесь с разделами:.
Рахманинов. Концерт № 2 для фортепиано с оркестром. Солист Евгений Кисин (1987)
В 1903 году Рахманинов, до конца жизни хранивший верность эстетике романтизма вопреки всем стилистическим потрясениям XX века, солировал в этом зале, исполняя Второй концерт. В программе прозвучит Второй фортепианный концерт Рахманинова, который является одним из самых популярных произведений композитора, благодаря своей необыкновенной красоте, эмоциональности, художественному замыслу и воплощению. Дирижер Валерий Гергиев и пианист Иван Бессонов сыграли Второй фортепианный концерт Рахманинова и оркестровую сюиту "Симфонические танцы". Главная» Новости» Рахманинов 2 концерт мацуев. Главная» Новости» Второй концерт рахманинова для фортепиано с оркестром слушать мацуев.
В ГЭС-2 Юрий Башмет сыграл Рахманинова
Adagio sostenuto — музыка редкой красоты, жемчужина русской лирики. Она воплощает бесконечно длящееся состояние покоя, полного растворения в природе, «…подслушанное чуткой душой музыканта» Б. Метрическая структура второй части совершенно уникальна; она характеризуется разными размерами одновременно у солиста и оркестра; в восприятии слушателя музыка постоянно колеблется между трёх- и четырёхчетвертным тактом, создавая фантастическое ощущение зыбкости и даже некоторой нереальности основной темы. Allegro scherzando — «Праздник жизни». Главная партия зарождается из слияния звонов, стремительно летящих скерцозных мотивов, плясовых и маршевых ритмов. Её сменяет лирический дифирамб — тема побочной партии. Она звучит трижды, раз за разом все ярче, и к финалу, подобно Первому концерту Чайковского, трансформируется из нежного напева в могучий ликующий гимн, проходящий в мощном оркестровом tutti под громовые колокольные раскаты солирующего фортепиано и растворяющийся в стремительной коде. Второй концерт практически не является «concerto», то есть «соревнованием» — уже современники, кто с восторгом, а кто и с упрёком в адрес автора, отмечали, что солист почти не играет без оркестра; за исключением нескольких виртуозных пассажей, в концерте отсутствует звучание фортепиано-соло.
В то же время для Рахманинова характерен и тип фигурации, возникающей из «расщепления» основной мелодии, когда сопровождающие голоса образуют систему подголосков, сплетающихся в одно полифоническое целое впрочем, четкая дифференциация этих двух типов фактуры не всегда представляется возможной, так как и в пассажах, построенных на гармонической основе, часто возникают «скрытые» мелодические голоса, полифонизирующие музыкальную ткань. Об особенностях оркестровки Рахманинова нельзя в полной мере судить по такому произведению, как фортепианный концерт, где оркестр поставлен в специфические условия. Но сопоставляя инструментовку Второго концерта с оркестровым стилем других рахманиновских сочинений 1900-х годов, мы находим в них много общего. Краски его оркестра сочны и теплы, но лишены яркого блеска, порой они кажутся даже несколько приглушенно матовыми. Очень редко выступает tutti в полном составе. Преобладает звучание струнных и деревянных, причем по преимуществу не в «чистом» виде, а в различных сочетаниях, дающих смешанные тембры. Рахманинов, как правило, избегает резких контрастов оркестровой звучности, стремясь к связности фактуры, мягкости и постепенности переходов.
Этому способствует и плавность голосоведения, высокая степень мелодизации отдельных оркестровых голосов Г. Благодатов, характеризуя оркестр Рахманинова как «поющий» оркестр, удачно подмечает, что даже выдержанные аккорды благодаря особенностям их изложения напоминают у него часто звучание хора. По общему своему характеру Второй фортепианный концерт Рахманинова приближается к типу симфонизированной лирической поэмы. Элемент «концертности» в собственном смысле слова, как соревнование солиста с оркестром, в нем почти отсутствует. Только изредка во второй и третьей частях встречаются у фортепиано самостоятельные сольные эпизоды, которые могут быть восприняты как своего рода «виртуозное отступление». Преобладанию мягких, лирических тонов в его музыке отвечает сжатость формы и сдержанность звучания. Современников иногда даже смущало это нарушение сложившихся канонов концертного стиля.
Кашкин, указывая на то, что Рахманинов «совсем отступает от типа виртуозного концерта, и фортепиано у него не является господствующим инструментом, а лишь первым среди равных», сомневался, следует ли отнести эти особенности произведения «к его достоинствам или недостаткам». Отзвуки разногласий и споров по этому поводу, имевших место среди близкого композитору круга музыкантов, мы находим в дневниковой записи Танеева, сделанной 26 октября 1901 года, после репетиции симфонического собрания Филармонического общества, в котором Рахманиновым был впервые исполнен его Второй концерт: «Рахманинова концерт с каждым разом мне больше и больше нравится. Разве можно придираться к тому, что фортепиано почти не играет без оркестра». В структуре Второго фортепианного концерта Рахманиновым найден своеобразный синтез формы классического трехчастного цикла и романтически-поэмного принципа непрерывного развития, базирующегося на единстве основных интонационно-тематических элементов. Внешне эта связность и непрерывность развития подчеркнута наличием модулирующих построений в начале второй и третьей частей, подготавливающих наступление новой тональности. Так же плавно и постепенно подготавливаются переходы от одного тематического раздела к другому внутри отдельных частей. Тематические связи между частями достигаются не посредством вариационного преобразования одной темы, главенствующей на протяжении всего произведения и сохраняющей при всех своих видоизменениях постоянство основного рисунка, а путем тонко разработанной и гораздо труднее уловимой на первый взгляд системы интонационных перекличек и соответствий, благодаря которым иногда оказываются близкими и родственными тематические построения, не имеющие между собой прямого сходства и подобия.
Объединяющим моментом может быть какой-нибудь подчеркнуто экспрессивный мотив, интонация или характерный интервал, входящий в состав различных по своему строению тем. Той же цели способствуют и тембровые переклички, фактурное сходство отдаленных по времени эпизодов, наконец, полифоническое объединение первоначально противопоставленных друг другу тематических элементов. Все это служит выражением синтетичности рахманиновского мышления, особенно ярко проявившейся именно в данном произведении, свойственного композитору стремления не столько дифференцировать контрастные образные сферы, сколько сближать их между собой и находить общее в отдельном и различествующем Можно провести в этом отношении известную параллель между творчеством Рахманинова и русских художников-пейзажистов конца XIX века, стремившихся к подобной же обобщенности письма и подчинению всех деталей основному господствующему тону. Левитан говорил: «Мы еще не вполне владеем умением связывать, обобщать в пейзаже землю, воду и небо; все отдельно, а вместе, в целом это не звучит». Поиски целостного, совокупного «звучания» всех элементов природы вызывались преобладанием лирического начала, чувства и настроения над собственно изобразительными задачами. Первая часть концерта, Moderato, отличающаяся наибольшим богатством и разнообразием образного содержания, является основополагающей в цикле. Она содержит в себе истоки всего дальнейшего музыкального развития.
Сохраняя в этой части стройную форму классического сонатного allegro, Рахманинов очень индивидуально, новаторски трактует соотношение ее элементов. Именно поэтому она была вначале встречена некоторыми музыкантами сдержанно и даже неодобрительно По свидетельству Гольденвейзера, большинство музыкантов, присутствовавших при первом исполнении концерта у него на квартире, «по отношению к первой части концерта особых восторгов не проявило. Она показалась уступающей второй и третьей частям концерта». Особенно упорной, длительной работы потребовала она и от композитора. Трудность и новизна поставленных им перед собой в этой части задач явились причиной того, что она была завершена позже двух последующих частей О длительных поисках композитором соответствующей формы воплощения своего замысла в первой части концерта свидетельствуют и сохранившиеся ее эскизы. В основе первой части концерта лежат две темы, обе широко распевные, проникнутые свободой мелодического дыхания, но различные по выразительной окраске. Первая тема носит более суровый, мужественный, динамически устремленный характер, вторая — лирически светлая и мечтательная.
Внимание слушателя сразу приковывает краткое вступительное построение у фортепиано, основанное на мерной последовательности аккордов субдоминантовой функции с гулкими «колокольными» ударами басового звука. Неуклонное нарастание звучности, приводящее от pianissimo к мощному fortissimo, создает эффект постепенного приближения образа. Завершается это построение повелительно звучащим четырехзвучным мотивом в двойном октавном удвоении, словно вызывающим к жизни скованные силы этот мотив будет играть значительную роль в дальнейшем развитии : Тема главной партии, которая звучит в оркестре на фоне бурлящих как морской прибой пассажей фортепиано, является одним из замечательнейших образцов гениального мелодического дара Рахманинова. Широко протяженная мелодия фортепиано с неуклонной последовательностью развертывается из простейшей секундовой интонации. С усилием отталкиваясь от тонического устоя, она «завоевывает» сначала нижнюю кварту, а затем верхнюю терцию, очерчивая, таким образом, звукоряд, типичный для многих русских народных песен. Замкнутый мелодический «амбитус» и мерная ритмическая поступь темы, подчеркиваемая тяжелыми ударами басов у фортепиано на сильных долях такта, придают ей сурово сдержанный, волевой характер. И вместе с тем она звучит лирично благодаря своей напевности и мягкости тембрового колорита унисон кларнета, скрипок sul G и альта.
Во втором предложении темы выделяется широкий мелодический ход на малую сексту вверх с — as , вносящий элемент напряженной патетики: Вслед за основным построением главной партии, изложенным в виде законченного шестнадцатитактового периода, идет большой раздел «продолжающего» характера, который превышает длительность первого более чем вдвое Краткость основного построения главной партии и широко развитые масштабы второго, переходного по значению построения, вероятно, были причиной возникавшего у Рахманинова опасения в том, что главная партия может быть воспринята при слушании как вступление. Опасение это, впрочем, не имело под собой достаточных оснований. Первая тема концерта настолько рельефна, индивидуальна по характеру, что ее значение как главного, ведущего музыкального образа трудно не ощутить с самого начала. Здесь сохраняется тот же тип фактуры, ритмическое движение, соотношение партии фортепиано и оркестра, но выразительная окраска музыки меняется. На основе свободного сочетания и переосмысления отдельных интонационных элементов темы композитор создает новую, более светлую по выражению фразу, которую он развивает секвенционно, постепенно нарастающими волнами. В целом линия мелодического развития описывает широкую дугу с кульминацией на двойной доминанте, смягчается и просветляется гармоническое звучание, подготавливая сферу побочной партии. В конце этого построения фортепиано перехватывает у струнных ведущую мелодическую роль и создает восьмитактовое «послесловие» к главной партии партитура, цифра 3.
Связующая партия un росо piu mosso основана на легких, воздушных пассажах, в которых словно растворяются и исчезают ясные мелодические очертания первой темы. Это ровное спокойное движение неожиданно прерывается энергичной аккордовой фразой, основанной на упорном, ритмически видоизмененном повторении начального секундного мотива главной партии: Это один из тех «сдерживающих окриков» управляющего музыкальным развитием сурового и властного рахманиновского ритма, о которых писал Асафьев. Приведенная фраза ясно и отчетливо «засекает» границу между двумя основными тематическими разделами экспозиции. Вторая тема, в которой сконцентрированы и обобщены наиболее типические черты светлой, поэтической рахманиновской лирики, по-своему не менее примечательна, чем первая. Легко и стремительно взлетая на октаву, мелодия в первых двух тактах охватывает весь свой диапазон и в дальнейшем плавно парит в очерченном пространстве, чередуя медленное, уступчато нисходящее движение с небольшими, короткими подъемами: Если в главной партии ведущая мелодическая роль принадлежала оркестру, то здесь вначале звучит фортепиано solo, без всякого сопровождения, в дальнейшем же оркестр создает мягкую гармоническую поддержку или ведет выразительный «диалог» с солирующим инструментом, имитируя отдельные его фразы.
Прививка постмодернизма, данная нам в «смутные годы», отразилась на сознании русских куда более благотворно, чем мы привыкли думать. Мы получили хорошую школу релятивизма, стали «хитрее», «изворотливее», «циничнее»: нам ли не понимать, что такое несимметричный ответ, о котором говорят политики и военные спецы, размышляя о нынешних «диффузных» противостояниях. Впрочем, и до «культурной оккупации» синтетическое мышление, неожиданно сочетающееся с глубинной тягой к последней правде и последней справедливости, было более распространено, чем аналитическое. Синтетическое мышление — это то, что предполагает существование сразу нескольких логик вместо одной, подбор логики, отличной от алгоритма противника.
Существование нескольких логик одновременно, нескольких параллельных ответов, из которых должен быть выбран один наиболее парадоксальный, в этом понимании является определением таланта интуиции. Другими словами, способность к фантазии, воображению. Славянский ренессанс, обозначенный Милорадом Павичем, вполне может состояться на просторах нашей Родины. Способность нести обаятельную пургу, через которую тем не менее просвечивает святая и бездонная истина, — мерцает в нас от Гоголя до Курёхина. Почти дзенский абсурд — русское умение; литература, кажется, только начала его осваивать. Алогичное мышление в частности, фольклорно-поэтическое в определенных условиях может быть лучшим способом познания, изначально полагая электрон и волной и частицей, а слово — и топором и иконой. Массовая кельтомания среди русских неслучайна: священное безумие в поэзии, парадоксальный юмор, сказочная религиозность. Ирландцы создали свою метафизическую литературу, мы еще нет. Мы подошли к порогу и словно на миг застыли.
Китайская весть, кельтская весть, латиноамериканская весть. Где русская? По-моему, на подходе. Преодоление литературы по-русски — одна из самых долгожданных для меня вестей; не знаю, от чего она будет отталкиваться: от протопопа Аввакума, «Слова о полку», Державина, Хлебникова, Гагарина, Калашникова… Поэзия — вещь сверхчеловеческая и, значит, наднациональная. С другой стороны, каждый народ играет свою партию в общем оркестре истории: в силу своего темперамента, менталитета. Именно так развивается любая национальная культура — через заимствования. Соло на этом балу — вещь относительная. Главное, что каждый занят своим делом и по-своему необходим. Так вот, русские для меня звучат отнюдь не балалаечным или бутылочным звоном, а фортепьянными накатами Рахманинова, Прокофьева и Чайковского — мощным и неповторимым больше нигде звуком и тоном.
Если бы наша «национальная поэзия» восприняла сегодня этот простой факт как фон, на котором можно работать, она зазвучала бы иначе. Кротость, смирение — хорошо и похвально, но для полноценной жизни нужен полный диапазон звуков. И он в нас есть. Мы закрылись, сбитые с толку политической неразберихой, увязшие в плену бесплодных самоунижений, в ученических оглядках на давно тупиковые штудии западной «университетской литературы». Но двадцать лет обморока, полусмерти — это же инициация, начало перехода на новый, более качественный жизненный виток. Теперь можно многое начать сначала. Почти с нуля. Отбросив все призрачное и вымороченное. Не для нас ли В.
Топоров восстанавливал индоевропейский протогимн, Вяч. Иванов выпускал «Мифы народов мира», Д. Лихачев восстанавливал берестяные грамоты и «Слово о полку»? Старшее поколение сделало достаточно много, чтобы мы росли нормальными людьми. Я это к тому, что для восстановления, а еще лучше — для воссоздания, идентичности есть всё. Говорят, мы имперская нация. Такова наша история. Как и англичанин в Англии, например, или американец в Америке, — русский, лишенный имперского сознания, уже не русский. И сейчас мы говорим не о деспотизме, а об универсальности сознания.
О всемирной отзывчивости, империи духа. Это, если хотите, иной, более высокий, модус бытия. В нашем Отечестве эта привычная мысль, в той или иной огласовке, проявлена как догадка о чем-то большем, всемирном, к которому Отечество и предназначено. Третий Рим — трон духовный, здесь же теократия Владимира Соловьева, откровения Достоевского, прозрения Тютчева… сейчас идея также на слуху, причем в самых различных исполнениях. Применим эти понятия к поэзии; страна, как ни верти, литературоцентрична. И в эту центричность русскими втянуты остальные братские народы нашей державы. Православная цивилизация, о которой говорит Хантингтон, — нечто большее, чем славянство. Имперскость, стремление к расширению на весь мир — являли античная поэзия Гомер и Вергилий , Киплинг, Паунд. Христианство могло осуществиться только в Империи с ее дорогами и всемирностью.
Все великие проекты древности обращались к большим пространствам. Земным или небесным. Запад своей единой и всемирной духовной сущности сегодня по ряду причин лишается: не нужно распространять свою ущербность на весь мир. Я не вижу преимуществ прогресса и демократии в том виде, в котором они оформились у наших соседей. Особенно для литературы. Русские обладают глубинными ресурсами собственного рецепта. Поэзия сверх-человечна и наднациональна? Миссия России так же сверхчеловечна и наднациональна. Это замечательное совпадение нужно использовать.
Говорят, что русских элит, столь необходимых для возрождения идентичности, в России не создано. Так ли это? Не знаю. Меня интересует: плачевна ли эта гипотетическая ситуация для поэзии? Стихи сочиняют не элиты не интеллигенция , поэзия — удел более древних ментальностей, чудом проявляющихся в настоящем. Другое дело — читатели. Они существуют, и если в настоящий момент от поэзии отвернулись, то не наша ли в этом вина? Напишите что-то интересное, что-то из ряда вон выходящее. Пусть комментаторы правы и русских элит по-прежнему не существует, но предположить, что за времена унизительных испытаний в стране выкристаллизовывается новый, невиданный доселе дух, очень хочется.
И мне кажется, я вижу его очертания. Во многом они до сих пор стоят на материке Серебряного века, кто-то идет дальше, выбирая в учителя Ломоносова и Державина. Главное, что нынешнее положение вещей дает нам свободу выбора и некоторую множественность точек отсчета.
Кстати, для самого Дениса Мацуева фигура Сергея Рахмани нова особая.
В одн ом из интервью он рассказывал, как в 1991 году во время поездки в Москву проходил мимо Центральной музыкальной школы. Мацуев сыграл две пр елюдии Рахманинова в своей джазо вой импровизации. После этого Бельченко посоветовал шестнадцатилетнему юноше из Иркутска немедленно поступать в Москву. За Первым концертом последовал Второй — одно из самых известных и исполняемых произведений не только Рахманинова, но и всей миро вой литературы для фортепиано с оркестром.
Героические мотивы, императивный ритм, мощь и широта пассажей создают таинственную атмосферу, где находится место мыслям о подлинном искусстве, картинах старых мастеров. Как и их мазки — густые, насыщенные, темные — музыка струится и захватывает своей глубиной, внутренним величием. И если во время Первого концерта удается еще что-то проанализировать или осмыслить, то во время Второго — окончательно растворяешься в мелодии и сидишь, как зачарованный. Вероятно, неспроста Рахманинов посвяти л именно э то произведение своему другу, врачу-гипнотизеру Николаю Далю.
В реальность возвращает третья часть — невероятно быстрая, ритмичная, резковатая, местами маршеобразная. Новогодние сюрпризы Полная программа вечера оставалась для зрителей неизвестной до самого начала. После антракта, во втором отделении, Денис Мацуев исполнил Первый конце рт Чайковского для фортепиано с оркестром, написанный в 1874 году. Произведение считается первым классическим образцом этого жанра в русской музыке и является, наверное, одним из самых популярных во всем мире.
Рахманинов. Концерт № 2 для фортепиано с оркестром
Эксперты по праву называют этот концерт гениальной поэмой о Родине. Партии исполнят солисты Большого и Мариинского театров, Москонцерта, театров «Геликон-опера» и «Новая опера». Поделиться с друзьями:.
Как и в прошлом году, в концерте примут участие дети и юноши греческой диаспоры Москвы, которые исполнят классические произведения на разных инструментах: фортепиано, скрипка, альт, аккордеон, флейта, кларнет, вокал. Вместе с юными дарованиями по сложившейся традиции в концерте примут участие уже состоявшиеся известные музыканты, лауреаты международных конкурсов: пианист, музыковед, радиоведущий Алексей Сканави; лауреат российских и международных конкурсов, преподаватель фортепиано факультета искусств МГУ им. Ломоносова, концертмейстер в Московской государственной консерватории им.
Чайковского и на факультете искусств в МГУ им.
В нём три части вторая и третья исполняются без перерыва : Moderato — первая часть открывается типичным для Рахманинова колоколообразным вступлением у фортепиано: аккорды в верхнем и среднем регистрах, которым отвечает низкий звук фа контроктавы, в нарастающей динамике. Подхватив заданный этими аккордами железный рахманиновский ритм, на фоне широких рокочущих пассажей солирующего инструмента вступает в оркестре знаменитая главная тема, носящая характер медленного марша, шествия, но смягчённая контрастным звучанием у струнных и кларнетов: «Тема его вдохновеннейшего Второго концерта есть не только тема его жизни, но неизменно производит впечатление одной из наиболее ярких тем России, и только потому, что душа этой темы русская. Здесь нет ни одного этнографического аксессуара, ни сарафана, ни армяка, ни одного народно-песенного оборота, а между тем каждый раз с первого же колокольного удара чувствуешь, как во весь свой рост подымается Россия» Николай Метнер. Певучая побочная тема в параллельной тональности ми-бемоль мажор наполнена спокойствием и лиризмом.
Adagio sostenuto — музыка редкой красоты, жемчужина русской лирики. Она воплощает бесконечно длящееся состояние покоя, полного растворения в природе, «…подслушанное чуткой душой музыканта» Б. Метрическая структура второй части совершенно уникальна; она характеризуется разными размерами одновременно у солиста и оркестра; в восприятии слушателя музыка постоянно колеблется между трёх- и четырёхчетвертным тактом, создавая фантастическое ощущение зыбкости и даже некоторой нереальности основной темы. Allegro scherzando — «Праздник жизни».
Если в паре слов сформулировать ДНК рахманиновской музыки, то среди прочих главными будут красота и русская душа, как ни банально или пафосно это звучит, опора на традицию, блистательное мастерство и верность своему кредо. Как человек он пережил огромное потрясение, в 1917-м начав свою жизнь заново, как композитор — не меньшее: его музыка для западного мира навсегда осталась в XIX веке. Он жил в Америке, но искал русского уголка, каким стала его швейцарская вилла Сенар, зарабатывал как исполнитель «Руки, которые стоят миллион», — был подписан снимок папарацци, на котором композитор, не любивший публичности, закрыл лицо , писал исключительно мало — но шедевры: «Симфонические танцы» стали его лебединой песней, как и «Рапсодия на тему Паганини» с этим сочинением Рахманинов в последний раз выступал перед публикой — исключительный по мастерству и выразительности опус.
Ранний симфонический опус, вдохновенный романтический этюд — и две дюжины исключительного мастерства вариаций на знаменитую тему скрипичного каприса, где как сверхтема появляется важный для Рахманинова мотив средневековой секвенции Dies Irae День гнева : как вызов, глас фатума, знак судьбы. Пианист Константин Емельянов и Александр Сладковский исполняют Рапсодию, акцентируя, выделяют суровую тему, скупо, порой по-военному хлестко, страшно, так что собственно роскошь фортепианной виртуозности становится не целью, а средством. Так же звучит у Емельянова и «Элегия», которую пианист исполнил на бис: волной, постепенно набирающей мощь, обрушивается трагическая кульминация пьесы.
Наши партнеры
- Последние комментарии
- Нашим партнерам!
- Концерт № 2 до минор
- 2-й фортепианный концерт Рахманинова: история шедевра
Второй концерт Рахманинова занял первое место в топе британской радиостанции Classic FM
Константин Бржинский, ведущий солист Московского музыкального театра «Геликон-опера», лауреат международных конкурсов: — Это сложнее намного выступать без декораций, костюмов, режиссёрской задачи. Здесь музыка главенствует и здесь требуется следовать материалу, нотам, как говорила мой наставник, Галина Вишневская — просто спеть по нотам — это уже высшее искусство, просто нужно сделать так, как написал автор. Рахманинов — мой любимый композитор, и когда я в детстве услышал 2-й концерт, он мне не понравился! Но потом я стал слушать пластинку у мамы и слушал её до дыр, и плакал от этой музыки. Не забыли и про другого великого юбиляра — Фёдора Шаляпина. В этом году отмечается 150-летие со дня его рождения. Татьяна Шумова, заслуженный деятель искусств Российской Федерации, президент «Центра кинофестивалей и международных программ»: — И Шаляпин, и Рахманинов были друзьями, вместе выступали в знаменитых Дягелевских сезонах, и представляли Россию, покоряя Европу, и потом уже Америку. Кстати, приезд в Воронеж звезд «Геликон-оперы» стал возможен благодаря проекту Центра кинофестивалей и международных программ при поддержке Минкульта. Концерты проходят параллельно в Тверской, Тульской, Псковской и Московской областях.
Для каждого региона подобрана своя программа.
Вместе с юными дарованиями по сложившейся традиции в концерте примут участие уже состоявшиеся известные музыканты, лауреаты международных конкурсов: пианист, музыковед, радиоведущий Алексей Сканави; лауреат российских и международных конкурсов, преподаватель фортепиано факультета искусств МГУ им. Ломоносова, концертмейстер в Московской государственной консерватории им. Чайковского и на факультете искусств в МГУ им. Ломоносова Елена Константиниди; пианист, последователь знаменитой русской фортепианной школы, член Совета Московского общества греков Николай Саввиди.
Подобный концерт — большая редкость по нынешним временам, когда свои законы диктует коронавирус. В первом отделении Игорь Андросов исполнил прелюдии N10 ор. Второе отделение было посвящено Второму концерту Сергея Рахманинова для фортепиано с оркестром. Спустя две недели воронежским меломанам будет предложена другая трактовка гениального фортепианного концерта.
Рахманиновская музыка не совсем танцевальная в привычном восприятии. И как призналась Софья Гайдукова, это был рискованный проект. Но получилось изысканно. Воронежским зрителям понравилось: артистов и музыкантов искупали в овациях.
В Самаре прозвучал второй концерт Рахманинова в исполнении Дениса Мацуева и оркестра
Второй концерт стал началом нового периода в творчестве Рахманинова. Второй концерт для фортепиано с оркестром (до минор) был написан Сергеем Рахманиновым в 1900 году и впервые полностью исполнен в Москве 27 октября 1901 года автором с оркестром под управлением Александра Ильича Зилоти (двоюродный брат Сергея Рахманинова). Во Втором фортепианном концерте Рахманиновым впервые был найден подлинный органический синтез различных принципов мелодического развития, взаимодействием и взаимопроникновением которых определяется своеобразие его мелодики. Переложить знаменитый Второй концерт Рахманинова на сценические движения взяли на себя смелость хореографы Софья Гайдукова и Константин Матулевский, которые славятся своими работами в жанре современного танца. В программе прозвучит Второй фортепианный концерт Рахманинова, который является одним из самых популярных произведений композитора, благодаря своей необыкновенной красоте, эмоциональности, художественному замыслу и воплощению.