Кто не читал захватывающую приключенческую книгу Даниэля Дефо о Робинзоне Крузо, мореплавателе, вынужденном долгие годы жить в одиночестве на отдалённом острове! Писатель Даниэль Дефо прославился, когда в 1719 году опубликовал свой философский приключенческий роман «Робинзон Крузо». Они охотно посещают пещеру Робинзона Крузо и площадку в дебрях, с которой Селкирк высматривал какое-нибудь спасительное судно. Робинзон Крузо — легендарная книга Даниэля Дефо, на которой выросло не одно поколение ребят.
"Робинзон Крузо" под другим углом: детали, которые читатели упустили из виду
Читать «Робинзон Крузо» дети любят благодаря захватывающему стилю изложения, яркому описанию приключений. Продолжение первое – «Дальнейшие приключения Робинзона Крузо». Писатель Даниэль Дефо прославился, когда в 1719 году опубликовал свой философский приключенческий роман «Робинзон Крузо». Родители Робинзона не одобряли его мечту, но в конце концов Робинзон Крузо сбежал из дома и отправился в море.
Гениальный пиар через века: Робинзон Крузо как идеальный господин мира
| Читать книгу: «Робинзон Крузо» | Дневник Робинзона Крузо свидетельствует, что его пишет человек думающий, анализирующий ситуацию, не сдающийся в очень сложной ситуации. |
| Робинзон Крузо краткое содержание | Пересказав роман «Робинзон Крузо» кратко, мы специально опустили ряд деталей, которые, может, не так важны для сюжета. |
| Робинзону Крузо, самому известному «выживальщику», исполняется 350 лет! | | Кто из нас не читал в детстве, добровольно или "из-под палки" (как того требовала школьная программа), приключенческий роман Даниэля Дефо о Робинзоне Крузо? |
| ⚓ Робинзон Крузо · Краткое содержание цикла Дефо | Долгое время полагалось, что главным прототипом Робинзона Крузо является Александр Селькирк, шотландский мореплаватель и пират, известный своим отчаянным и непокорным характером. |
Читать книгу: «Робинзон Крузо»
Ведь, если вы откроете полный текст романа и прочтёте его название, то убедитесь, что именно перу Робинзона якобы принадлежит эта бессмертная книга: «Жизнь, необыкновенные и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, прожившего двадцать восемь лет в полном одиночестве на необитаемом острове, у берегов Америки, близ устья великой реки Ориноко, куда он был выброшен кораблекрушением, во время которого весь экипаж корабля погиб, с изложением его неожиданного освобождения пиратами. Написано им самим». Благодаря книге, мы точно знаем, на каком плече Робинзон носил ружьё, как выглядела его одежда из козьих шкур, обувь, пресловутые шляпа и зонтик. Так что перед неминуемо появившимися портретистами встала задача одновременно простая и сложная. Каноническими изображениями Робинзона Крузо теперь можно назвать рисунки Жана Гранвиля 1803-1847. Ему удалось показать нам не «чучело», одетое в шкуры, а человека, переживающего испытания, но полного достоинства. Жан Гранвиль иллюстрировал все ключевые эпизоды романа. К его рисункам читатели настолько привыкли, что им уже очень трудно было представить себе какого-нибудь другого Робинзона. Однако русский художник Николай Попов нашёл оригинальный выход. Его иллюстрации — рисунки на полях дневника — будто бы сделаны самим Робинзоном.
А дневниковые записи пестрят ошибками: как будто наш герой был не силён в правописании! Но это, скорее, игры для взрослых. А дети, как известно, любят нарядные картинки с прорисованными деталями. Именно это учёл художник Игорь Ильинский. Интересно, какие портреты знаменитого Робинзона Крузо мы ещё увидим? Дальнейшие приключения Робинзона Крузо Многие ли читатели знают, что у романа о жизни Робинзона Крузо на необитаемом острове было ещё два неудачных продолжения? Виноваты в их создании были, как водится, сами читатели: они не захотели расстаться с Робинзоном и требовали от Дефо всё новых и новых историй. Продолжение первое — «Дальнейшие приключения Робинзона Крузо…». Здесь Дефо «сделался тороплив», заставил Крузо скитаться, даже побывать в России, отправил в кругосветное плавание, и«роман встал, таким образом, в ряд множества книг о путешествиях, где и без Робинзона было тесно» Д.
Продолжение второе — «Серьёзные размышления в течение жизни и удивительные приключения Робинзона Крузо, включающие его видения ангельского мира» — эссе на философские, социальные и религиозные темы. Такую книгу мало кто способен осилить. На русском языке роман о Робинзоне Крузо впервые вышел в 1762-1764 годах. Издан он был в Петербурге Академией наук. Перевёл его с французского да-да, именно так известный переводчик Яков Трусов. И только в 1842 году книга была переведена с оригинала А. В наше время большинство российских читателей, даже не подозревая об этом, читают не перевод знаменитого романа, а его вольный пересказ. От полного текста пересказ Чуковского отличается, разумеется, количеством страниц: их там осталась примерно половина. Да и сам Робинзон сильно изменился.
Он усердно выращивает хлеб, разводит коз, мастерит лодку, неустанно укрепляет свои владения, а времени на размышления у него не остаётся. Библия и Божественное провидение оказались тут вовсе не при чём. Впрочем, на английском языке краткое изложение «Робинзона» появилось уже в 1722 году. Авторского права тогда не существовало. Вначале героя заставили переменить вероисповедание: из протестанта он превратился в католика. А потом пошли ещё дальше — сделали книгу тоньше, то есть дешевле, так она лучше раскупалась. Простые короткие фразы доступны малограмотным читателям, коих гораздо больше, чем людей образованных. Всё это быстренько сообразили издатели и начали штамповать «левых Робинзонов». Разумеется, никаких гонораров Дефо не получил и сделать с этим ничего не мог.
Он лишь пытался использовать своё излюбленное оружие — гусиное перо. В предисловии ко второму изданию романа Дефо написал, что считает себя вправе спросить у издателей, какая разница существует между ними и разбойниками с большой дороги. Но, увы, слова не действуют на проходимцев, а талант и деньги редко ходят рука об руку.
На родине он мог бы без труда добиться успеха и счастья. Мы люди небогатые, но кое-какие средства у нас есть. Он может жить вместе с нами, ни в чём не нуждаясь. Если же он пустится странствовать, он испытает тяжкие невзгоды и пожалеет, что не послушался отца. Нет, я не могу отпустить его в море. Вдали от родины он будет одинок, и, если с ним случится беда, у него не найдётся друга, который мог бы утешить его.
И тогда он раскается в своём безрассудстве, но будет поздно! И всё же через несколько месяцев я бежал из родного дома. Произошло это так. Однажды я поехал на несколько дней в город Гулль. Там я встретил одного приятеля, который собирался отправиться в Лондон на корабле своего отца. Он стал уговаривать меня ехать вместе с ним, соблазняя тем, что проезд на корабле будет бесплатный. И вот, не спросившись ни у отца, ни у матери, — в недобрый час! Это был дурной поступок: я бессовестно покинул престарелых родителей, пренебрёг их советами и нарушил сыновний долг. И мне очень скоро пришлось раскаяться в том, что я сделал.
Глава вторая Первые приключения на море Не успел наш корабль выйти из устья Хамбера, как с севера подул холодный ветер. Небо покрылось тучами. Началась сильнейшая качка. Я никогда ещё не бывал в море, и мне стало худо. Голова у меня закружилась, ноги задрожали, меня затошнило, я чуть не упал. Всякий раз, когда на корабль налетала большая волна, мне казалось, что мы сию минуту утонем. Всякий раз, когда корабль падал с высокого гребня волны, я был уверен, что ему уже никогда не подняться. Тысячу раз я клялся, что, если останусь жив, если нога моя снова ступит на твёрдую землю, я тотчас же вернусь домой к отцу и никогда за всю жизнь не взойду больше на палубу корабля. Этих благоразумных мыслей хватило у меня лишь на то время, пока бушевала буря.
Но ветер стих, волнение улеглось, и мне стало гораздо легче. Понемногу я начал привыкать к морю. Правда, я ещё не совсем отделался от морской болезни, но к концу дня погода прояснилась, ветер совсем утих, наступил восхитительный вечер. Всю ночь я проспал крепким сном. На другой день небо было такое же ясное. Тихое море при полном безветрии, все озарённое солнцем, представляло такую прекрасную картину, какой я ещё никогда не видал. От моей морской болезни не осталось и следа. Я сразу успокоился, и мне стало весело. С удивлением я оглядывал море, которое ещё вчера казалось буйным, жестоким и грозным, а сегодня было такое кроткое, ласковое.
Тут, как нарочно, подходит ко мне мой приятель, соблазнивший меня ехать вместе с ним, хлопает по плечу и говорит: — Ну, как ты себя чувствуешь, Боб? Держу пари, что тебе было страшно. Признавайся: ведь ты очень испугался вчера, когда подул ветерок? Хорош ветерок! Это был бешеный шквал. Я и представить себе не мог такой ужасной бури! Ах ты, глупец! По-твоему, это буря? Ну, да ты в море ещё новичок: не мудрено, что испугался… Пойдём-ка лучше да прикажем подать себе пуншу, выпьем по стакану и позабудем о буре.
Ему удаётся спасти достаточно провизии, оружия и боеприпасов, чтобы продержаться некоторое время. На острове Крузо ставит палатку и строит небольшую пещеру в склоне холма, усадьбу, которую с годами расширяет, включая в неё различные квартиры и перегородки для всех своих вещей. Он рубит деревья и вбивает колья, чтобы построить забор, который он покрывает дёрном и ветками, и который с годами обрастает соломой и лесом.
Прожив на острове несколько лет, Крузо отправляется на запад, где обнаруживает зеленеющие поля саванны, лимонные и лаймовые деревья, виноградные гроздья. Крузо также может стрелять в птиц, добывать яйца черепах, убивать зайцев и приручать коз, а также выращивать кукурузу и рис. Находясь на острове, Крузо исследует причины своего нынешнего положения.
Примерно через два года он приходит к выводу, что Божье провидение привело его туда, где ему предстоит расплатиться за грехи прежней жизни и получить шанс исправить свои ошибки. В это время Крузо начинает серьёзно изучать Священное Писание. На двадцать третьем году жизни Крузо спасает человека, которого собираются сожрать каннибалы.
Этот человек становится известен как Пятница и назван так в день, когда Крузо спас его. Пятница становится верным слугой Крузо.
И что прототипом Робинзона является вовсе не благородный шотландский искатель приключений Александр Селкирк, как считалось до сей поры, а португальский злодей и проходимец Фернао Лопес, заклейменный в этих самых исторических хрониках позором и нехорошими словами. Что же навело португальского историка на столь крамольные открытия? Две вещи: тщеславие и исследовательский зуд.
Первое толкает португальцев, некогда владык океанов и морей, к тому, чтобы напомнить всему остальному миру, что две трети этого самого мира были открыты и нанесены на карту именно португальскими первопроходцами. Второе зуд! Судите сами. Этот самый плохой человек Лопес, предавший соотечественников во время осады неприятелем португальской колонии Гоа, должен был помереть, как собака, от ударов камнями.
День Робинзона Крузо
Как то: Робинзона Крузо после его бегства из марокканской тюрьмы спасают португальские моряки. Достигнув Европы, Робинзон прибывает именно в Лиссабон. Пересказав роман «Робинзон Крузо» кратко, мы специально опустили ряд деталей, которые, может, не так важны для сюжета. Простая регистрация на сайте. Популярный роман английского писателя Даниэля Дефо об удивительных приключениях Робинзона Крузо, прожившего двадцать восемь лет в полном одиночестве на необитаемом острове. Роман английского писателя Даниэля Дефо Робинзон Крузо одна из самых любимых книг нашего детства. Писатель Даниэль Дефо прославился, когда в 1719 году опубликовал свой философский приключенческий роман «Робинзон Крузо».
Кем был реальный Робинзон Крузо?
«Робинзон Крузо» (англ. Robinson Crusoe) — роман Даниеля Дефо, впервые опубликованный в апреле 1719 года, и кратко названный по имени главного героя. «Робинзон Крузо» – дебютный роман французского писателя Даниэля Дефо, впервые опубликованный в 1719 году. Робинзон Крузо — роман Даниэля Дефо, впервые опубликованный в апреле 1719 года, названный по имени главного героя.
Поиск по этому блогу
- Читать книгу «Робинзон Крузо» онлайн полностью📖 — Даниэля Дефо — MyBook.
- Кем был реальный Робинзон Крузо?
- Робинзон Крузо - слушать аудиокнигу онлайн бесплатно
- Робинзон Крузо - роман Даниеля Дефо, читать онлайн
Такие разные «Робинзоны»: о двух версиях любимой приключенческой классики
Когда лодка вышла в море, Робинзон сбросил мавра за борт и приказал плыть к берегу, иначе пристрелит. На судне остался маленький парень, который тоже был слугой. От него не следовало ожидать опасностей и Робинзон взял его с собой. Вместе они поплыли на лодке вдоль африканского побережья в надежде отыскать цивилизацию.
Через несколько недель их лодку заметил португальский корабль и капитан принял бывших рабов на борт.
Вопрос был в том, соглашусь ли я поступить к ним на судно в качестве судового приказчика, то есть взять на себя закупку негров в Гвинее. Они предложили мне одинаковое с другими количество негров, при чем мне не нужно было вкладывать в это предприятие ни гроша. Нельзя отрицать заманчивости этого предложения, если бы оно было сделано человеку, не имеющему собственной плантации, за которой нужен был присмотр, в которую вложен значительный капитал и которая со временем обещала приносить большой доход. Но для меня, владельца такой плантации, которому следовало только еще года три-четыре продолжать начатое, вытребовав из Англии остальную часть своих денег — вместе с этим маленьким добавочным капиталом мое состояние достигло бы трех, четырех тысяч фунтов стерлингов и продолжало бы возрастать — для меня помышлять о подобном путешествия было величайшим безрассудством.
Но мне на роду было написано стать виновником собственной гибели. Как прежде я был не в силах побороть своих бродяжнических наклонностей, и добрые советы отца пропали втуне, так и теперь я не мог устоять против сделанного мне предложения. Словом, я отвечал плантаторам, что с радостью поеду в Гвинею, если в мое отсутствие они возьмут на себя присмотр за моим имуществом и распорядятся им по моим указаниям в случае, если я не вернусь. Они торжественно обещали мне это, скрепив наш договор письменным обязательством; я же, с своей стороны, сделал формальное завещание на случай моей смерти: свою плантацию и движимое имущество я отказывал португальскому капитану, который спас мне жизнь, но с оговоркой, чтобы он взял себе только половину моей движимости, а остальное отослал в Англию. Словом, я принял все меры для сохранения моей движимости и поддержания порядка на моей плантации.
Прояви я хоть малую часть столь мудрой предусмотрительности в вопросе о собственной выгоде, составь я столь же ясное суждение о том, что я должен и чего не должен делать, я, наверное, никогда бы не бросил столь удачно начатого и многообещающего предприятия, не пренебрег бы столь благоприятными видами на успех и не пустился бы в море, с которым неразлучны опасности и риск, не говоря уже о том, что у меня были особые причины ожидать от предстоящего путешествия всяких бед. Но меня торопили, и я скорее слепо повиновался внушениям моей фантазии, чем голосу рассудка. Итак, корабль был снаряжен, нагружен подходящим товаром, и все устроено по взаимному соглашению участников экспедиции. В недобрый час, 1-го сентября 1659 года, я взошел на корабль. Это был тот самый день, в который восемь лет тому назад я убежал от отца и матери в Гулль, — тот день, когда я восстал против родительской власти и так глупо распорядился своею судьбой.
Наше судно было вместимостью около ста двадцати тонн: на нем было шесть пушек и четырнадцать человек экипажа, не считая капитана, юнги и меня. Тяжелого груза у нас не было, и весь он состоял из разных мелких вещиц, какие обыкновенно употребляются для меновой торговли с неграми: из ножниц, ножей, топоров, зеркалец, стекляшек, раковин, бус и тому подобной дешевки. Как уже сказано, я сел на корабль 1-го сентября, и в тот же день мы снялись с якоря. Сначала мы направились к северу вдоль берегов Бразилии, рассчитывая свернуть к африканскому материку, когда дойдем до десятого или двенадцатого градуса северной широты, таков в те времена был обыкновенный курс судов. Все время, покуда мы держались наших берегов, до самого мыса Св.
Августина, стояла прекрасная погода, было только чересчур жарко. От мыса Св. Августина мы повернули в открытое море и вскоре потеряли из виду землю. Мы держали курс приблизительно на остров Фернандо де Норонха, то есть на северо-восток. Остров Фернандо остался у нас по правой руке.
Это был настоящий ураган. Он начался с юго-востока, потом пошел в обратную сторону и, наконец, задул с севеpo-востока с такою ужасающей силой, что в течение двенадцати дней мы могли только носиться по ветру и, отдавшись на волю судьбы плыть, куда нас гнала ярость стихий. Нечего и говорить, что все эти двенадцать дней я ежечасно ожидал смерти, да и никто на корабле не чая остаться в живых. Но наши беды не ограничились страхом бури: один из наших матросов умер от тропической лихорадки, а двоих — матроса и юнгу — омыло с палубы. На двенадцатый день шторм стал стихать, и капитан произвел по возможности точное вычисление.
Оказалось, что мы находимся приблизительно под одиннадцатым градусом северной широты, но что нас отнесло на двадцать два градуса к западу от мыса Св. Мы были теперь недалеко от берегов Гвианы или северной части Бразилии, за рекой Амазонкой, и ближе к реке Ориноко, более известной в тех краях под именем Великой Реки. Капитан спросил моего совета, куда нам взять курс. В виду того, что судно дало течь и едва ли годилось для дальнего плавания, он полагал, что лучше всего повернуть к берегам Бразилии. Но я решительно восстал против этого.
В конце концов, рассмотрев карты берегов Америки, мы пришли к заключению, что до самых Караибских островов не встретим ни одной населенной страны, где можно было бы найти помощь. Поэтому мы решили держать курс на Барбадос, до которого, по нашим расчетам, можно было добраться в две недели, так как нам пришлось бы немного уклониться от прямого пути, чтоб не попасть в течение Мексиканского залива. О том же, чтобы идти к берегам Африки, не могло быть и речи: наше судно нуждалось в починке, а экипаж — в пополнении. В виду вышеизложенного, мы изменили курс и стали держать на запад-северо-запад. Мы рассчитывали дойти до какого-нибудь из островов, принадлежащих Англии, и получить там помощь.
Но судьба судила иначе. Так же стремительно, как и в первый раз, мы понеслись на запад и очутились далеко от торговых путей, так что, если бы даже мы не погибли от ярости волн, у нас все равно почти не было надежды вернуться на родину, и мы, вероятнее всего, были бы съедены дикарями. Однажды ранним утром, когда мы бедствовали таким образом — ветер все еще не сдавал — один из матросов крикнул: «Земля! В тот же миг от внезапной остановки вода хлынула на палубу с такой силой, что мы уже считали себя погибшими: стремглав бросились мы вниз в закрытые помещения, где и укрылись от брызг и пены. Тому, кто не бывал в подобном положении, трудно дать представление, до какого отчаяния мы дошли.
Мы не знали, где мы находимся, к какой земле нас прибило, остров это или материк, обитаемая земля или нет. А так как буря продолжала бушевать, хоть и с меньшей силой, мы не надеялись даже, что наше судно продержится несколько минут, не разбившись в щепки; разве только каким-нибудь чудом ветер вдруг переменится. Словом, мы сидели, глядя друг на друга и ежеминутно ожидая смерти, и каждый готовился к переходу в иной мир, ибо в здешнем мире нам уже нечего было делать. Единственным нашим утешением было то, что, вопреки всем ожиданиям, судно было все еще цело, и капитан оказал, что ветер начинает стихать. Но хотя нам показалось, что ветер немного стих, все же корабль так основательно сел на мель, что нечего было и думать сдвинуть его с места, и в этом отчаянном положении нам оставалось только позаботиться о спасении нашей жизни какой угодно ценой.
У нас было две шлюпки; одна висела за кормой, но во время шторма ее разбило о руль, а потом сорвало и потопило или унесло в море. На нее нам нечего было рассчитывать. Оставалась другая шлюпка, но как спустить ее на воду? А между тем нельзя было мешкать: корабль мог каждую минуту расколоться надвое; некоторые даже говорили, что он уже дал трещину. В этот критический момент помощник капитана подошел к шлюпке и с помощью остальных людей экипажа перебросил ее через борт; мы все, одиннадцать человек, вошли в шлюпку, отчалили и, поручив себя милосердию Божию, отдались на волю бушующих волн; хотя шторм значительно поулегся, все-таки на берег набегали страшные валы, и море могло быть по справедливости названо den vild Zee дикое море , — как выражаются голландцы.
Наше положение было поистине плачевно: мы ясно видели, что шлюпка не выдержит такого волнения и что мы неизбежно потонем. Идти на парусе мы не могли: у нас его не было, да и все равно он был бы нам бесполезен. Мы гребли к берегу с камнем на сердце, как люди, идущие на казнь: мы все отлично знали, что как только шлюпка подойдет ближе к земле, ее разнесет прибоем на тысячу кусков. И, подгоняемые ветром и течением, предавши душу свою милосердию Божию, мы налегли на весла, собственноручно приближая момент нашей гибели. Какой был перед нами берег — скалистый или песчаный, крутой или отлогий, — мы не знали.
Единственной для нас надеждой на спасение была слабая возможность попасть в какую-нибудь бухточку или залив, или в устье реки, где волнение было слабее и где мы могли бы укрыться под берегом с наветренной стороны. Но впереди не было видно ничего похожего на залив, и чем ближе подходили мы к берегу, тем страшнее казалась земля, — страшнее самого моря. Когда мы отошли или, вернее, нас отнесло, по моему расчету, мили на четыре от того места, где застрял наш корабль, вдруг огромный вал, величиной с гору, набежал с кормы на нашу шлюпку, как бы собираясь похоронить нас в морской пучине. В один миг опрокинул он нашу шлюпку. Мы не успели крикнуть: «боже!
Ничем не выразить смятения, овладевшего мною, когда я погрузился в воду. Я очень хорошо плаваю, но я не мог сразу вынырнуть на поверхность и чуть не задохся. Лишь когда подхватившая меня волна, пронеся меня изрядное расстояние по направлению к берегу, разбилась и отхлынула назад, оставив меня почти на суше полумертвым от воды, которой я нахлебался, я перевел немного дух и опомнился. У меня хватило настолько самообладания, что, увидев себя ближе к земле, чем я ожидал, я поднялся на ноги и опрометью пустился бежать в надежде достичь земли прежде, чем нахлынет и подхватит меня другая волна, но скоро увидел, что мне от нее не уйти; море шло горой и догоняло, как разъяренный враг, бороться с которым у меня не было ни силы, ни средств. Мне оставалось только, задержав дыхание, вынырнуть на гребень волны и плыть к берегу, насколько хватит сил.
Главной моей заботой было справиться по возможности с новой волной так, чтобы, поднеся меня еще ближе к берегу, она не увлекла меня за собой в своем обратном движении к морю. Набежавшая волна похоронила меня футов на двадцать, на тридцать под водой. Я чувствовал, как меня подхватило и с неимоверной силой и быстротой долго несло к берегу. Я задержал дыхание и поплыл по течению, изо всех сил помогая ему. Я уже почти задыхался, как вдруг почувствовал, что поднимаюсь кверху; вскоре, к великому моему облегчению, мои руки и голова оказались над водой, и хотя я мог продержаться на поверхности не больше двух секунд, однако успел перевести дух, и это придало мне силы и мужества.
Меня снова захлестнуло, но на этот раз я пробыл под водой не так долго. Когда волна разбилась и пошла назад, я не дал ей увлечь себя обратно и скоро почувствовал под ногами дно. Я простоял несколько секунд, чтобы отдышаться, и, собрав остаток сил, снова опрометью пустился бежать к берегу. Но и теперь я еще не ушел от ярости моря: еще два раза оно меня изгоняло, два раза меня подхватывало волной и несло все дальше и дальше, так как в этом месте берег был очень отлогий. Последний вал едва не оказался для меня роковым: подхватив меня, он вынес или, вернее, бросил меня на скалу с такой силой, что я лишился чувств и оказался совершенно беспомощным: удар в бок и в грудь совсем отшиб у меня дыхание, и если б море снова подхватило меня, я бы неминуемо захлебнулся.
Но я пришел в себя как раз во время: увидев, что сейчас меня опять накроет волной, я крепко уцепился за выступ моей скалы и, задержав дыхание, решил переждать, пока волна не схлынет. Так как ближе к земле волны были уже не столь высоки, то я продержался до ее ухода. Затем я снова пустился бежать, и очутился настолько близко к берегу, что следующая волна хоть и перекатилась через меня, но уже не могла поглотить меня и унести обратно в море. Пробежав еще немного, я, к великой моей радости, почувствовал себя на суше, вскарабкался на прибрежные скалы и опустился на траву. Здесь я был в безопасности: море не могло достать до меня.
Очутившись на земле целым и невредимым, я поднял взор к небу, возблагодарил Бога за спасение моей жизни, на которое всего лишь несколько минут тому назад у меня почти не было надежды. Я думаю, что нет таких слов, которыми можно было бы изобразить с достаточной яркостью восторг души человеческой, восставшей, так сказать, из гроба, и я ничуть не удивляюсь тому, что, когда преступнику, уже с петлей на шее, в тот самый миг, как его должны вздернуть на виселицу, объявляют помилование, — я не удивляюсь, повторяю, что при этом всегда присутствует и врач, чтобы пустить ему кровь, иначе неожиданная радость может слишком сильно потрясти помилованного и остановить биение его сердца. Внезапная радость, как и скорбь, ума лишает. Я ходил по берегу, воздевал руки к небу и делал тысячи других жестов и движений, которых теперь не могу уже описать. Все мое существо было, если можно так выразиться, поглощено мыслями о моем спасении.
Я думал о своих товарищах, которые все утонули, и о том, что кроме меня не спаслась ни одна душа; по крайней мере, никого из них я больше не видел; от них и следов не осталось, кроме трех шляп, одной фуражки да двух непарных башмаков, выброшенных морем. Взглянув в ту сторону, где стоял на мели наш корабль, я едва мог рассмотреть его за высоким прибоем, — так он был далеко, и я сказал себе: «боже! Мое радостное настроение разом упало: я понял, что хотя я и спасен, но не избавлен от дальнейших ужасов и бед. На мне не оставалось сухой нитки, переодеться было не во что; мне нечего было есть, у меня не было даже воды, чтобы подкрепить свои силы, а в будущем мне предстояло или умереть голодной смертью, или быть растерзанным хищными зверями. Но что всего ужаснее — у меня не было оружия, так что я не мог ни охотиться за дичью для своего пропитания, ни обороняться от хищников, которым вздумалось бы напасть на меня.
У меня, вообще, не было ничего, кроме ножа, трубки да коробочки с табаком. Это было все мое достояние. И, раздумавшись, я пришел в такое отчаяние, что долго, как сумасшедший, бегал по берегу. Когда настала ночь, я с замирающим сердцем спрашивал себя, что меня ожидает, если здесь водятся хищные звери: ведь они всегда выходят на добычу по ночам. Единственно, что я мог тогда придумать, это — взобраться на росшее поблизости толстое, ветвистое дерево, похожее на ель, но с колючками, и просидеть на нем всю ночь, а когда придет утро, решить, какою смертью лучше умереть, ибо я не видел возможности жить в этом месте.
Я прошел с четверть мили в глубь страны посмотреть, не найду ли я пресной воды, и, к великой моей радости, нашел ручеек. Напившись и положив в рот немного табаку, чтобы заглушить голод, я воротился к дереву, взобрался на него и постарался устроиться таким образом, чтобы не свалиться в случае, если засну. Затем я вырезал для самозащиты коротенький сук, вроде дубинки, уселся на своем седалище поплотнее и от крайнего утомления крепко уснул. Я спал так сладко, как, я думаю, немногим спалось бы на моем месте, и никогда не пробуждался от сна таким свежим и бодрым. Когда я проснулся, было совсем светло: погода прояснилась, ветер утих, и море больше не бушевало, не вздымалось.
Но меня крайне поразило то, что корабль очутился на другом месте, почти у самой той скалы, о которую меня так сильно ударило волной: должно быть за ночь его приподняло с мели приливом и пригнало сюда. Теперь он стоял не дальше мили от того места, где я провел ночь, и так как держался он почти прямо, то я решил побывать на нем, чтобы запастись едой и другими необходимыми вещами. Покинув свое убежище и спустившись с дерева, я еще раз осмотрелся кругом, и первое, что я увидел, была наша шлюпка, лежавшая милях в двух вправо, на берегу, куда ее, очевидно, выбросило море. Я пошел было в том направлении, думая дойти до нее, но оказалось, что в берег глубоко врезывался заливчик шириною с пол-мили и преграждал путь. Тогда я повернул назад, ибо мне было важней попасть поскорей на корабль, где я надеялся найти что-нибудь для поддержания своего существования.
После полудня волнение на море совсем улеглось, и отлив был так низок, что мне удалось подойти к кораблю по суху на четверть мили. Тут я снова почувствовал приступ глубокого горя, ибо мне стало ясно, что если б мы остались на корабле, то все были бы живы: переждав шторм, мы бы благополучно перебрались на берег, и я не был бы, как теперь, несчастным существом, совершенно лишенным человеческого общества. При этой мысли слезы выступили у меня на глазах, но слезами горю не помочь, и я решил добраться все-таки до корабля. Раздевшись так как день был нестерпимо жаркий , я вошел в воду. Но когда я подплыл к кораблю, возникло новое затруднение: — как на него взобраться?
Он стоял на мелком месте, весь выступал из воды, и уцепиться было не за что. Два раза я оплыл кругом него и во второй раз заметил веревку удивляюсь, как она сразу не бросилась мне в глаза. Она свешивалась так низко над водой, что мне, хоть и с большим трудом, удалось поймать ее конец и взобраться по ней на бак корабля. Судно дало течь, и я нашел в трюме много воды; однако, оно так увязло килем в песчаной или, скорее, илистой отмели, что корма была приподнята, а нос почти касался воды. Таким образом, вся кормовая часть оставалась свободной от воды, и все, что там было сложено, не подмокло.
Я сразу обнаружил это, так как, разумеется, мне прежде всего хотелось узнать, что из вещей было попорчено и что уцелело. Оказалось, во первых, что весь запас провизии был совершенно сух, а так как меня мучил голод, то я отправился в кладовую, набил карманы сухарями и ел их на ходу, чтобы не терять времени. В кают-компании я нашел бутылку рому и отхлебнул из нее несколько хороших глотков, ибо очень нуждался в подкреплении сил для предстоящей работы. Прежде всего мне нужна была лодка, чтобы перевезти на берег те вещи, которые, по моим соображениям, могли мне понадобиться. Однако, бесполезно было сидеть, сложа руки, и мечтать о том, чего нельзя было получить.
Нужда изощряет изобретательность, и я живо принялся за дело. На корабле были запасные мачты, стеньги и реи. Из них я решил построить плот. Выбрав несколько бревен полегче, я перекинул их за борт, привязав предварительно каждое веревкой, чтобы их не унесло. Затем я спустился с корабля, притянул к себе четыре бревна, крепко связал их между собою по обоим концам, скрепив еще сверху двумя или тремя коротенькими досками, положенными накрест.
Мой плот отлично выдерживал тяжесть моего тела, но для большого груза был слишком легок. Тогда я снова принялся за дело и с помощью пилы нашего корабельного плотника распилил запасную мачту на три куска, которые и приладил к своему плоту. Эта работа стоила мне неимоверных усилий, но желание запастись по возможности всем необходимым для жизни поддерживало меня, и я сделал то, на что, при других обстоятельствах, у меня не хватило бы сил. Теперь мой плот был достаточно крепок и мог выдержать порядочную тяжесть. Первым моим делом было нагрузить его и уберечь мой груз от морского прибоя.
Над этим я раздумывал недолго. Прежде всего я положил на плот все доски, какие нашлись на корабле: на эти доски я спустил три сундука, принадлежащих нашим матросам, предварительно взломав в них замки и опорожнив их. Затем, прикинув в уме, что из вещей могло мне понадобиться больше всего, я отобрал эти вещи и наполнил ими все три сундука. В один я сложил съестные припасы: рис, сухари, три круга голландского сыру, пять больших кусков вяленой козлятины служившей нам главной мясной пищей и остатки зерна, которое мы везли для бывшей на судне птицы и часть которого осталась, так как птиц мы уже давно съели. Это был ячмень, перемешанный с пшеницей; к великому моему разочарованию, он оказался попорченным крысами.
Я нашел также несколько ящиков вин и пять или шесть галлонов арака или рисовой водки, принадлежавших нашему шкиперу. Все эти ящики я поставил прямо на плот, так как в сундуках они бы не поместились, да и надобности не было их прятать. Между тем, пока я был занят нагрузкой, начался прилив, и к великому моему огорчению я увидел, что мой камзол, рубашку и жилетку, оставленные мною на берегу, унесло в море. Таким образом, у меня остались из платья только чулки да штаны полотняные и коротенькие, до колен , которых я не снимал. Это заставило меня подумать о том, чтобы запастись одеждой.
На корабле было довольно всякого платья, но я взял пока только то, что было необходимо в данную минуту: меня гораздо больше соблазняло многое другое и прежде всего рабочие инструменты. После долгих поисков я нашел ящик нашего плотника, и это была для меня поистине драгоценная находка, которой я не отдал бы в то время за целый корабль с золотом. Я поставил на плот этот ящик, как он был, даже не заглянув в него, так как мне было приблизительно известно, какие в нем инструменты. Теперь мне осталось запастись оружием и зарядами. В кают-компании я нашел два прекрасных охотничьих ружья и два пистолета, которые и переправил на плот вместе с пороховницей, небольшим мешком с дробью и двумя старыми заржавленными саблями.
Я знал, что у нас было три бочонка пороху, но не знал, где их хранил наш канонир. Однако, поискав хорошенько, я нашел их все три. Один казался подмокшим, а два были совершенно сухи, и я перетащил их на плот вместе с ружьями и саблями. Теперь мой плот был достаточно нагружен, и я начал думать, как мне добраться до берега без паруса, без весел и без руля: ведь довольно было самого слабого ветра, чтоб опрокинуть все мое сооружение. Три обстоятельства ободряли меня: во первых, полное отсутствие волнения на море; во вторых, прилив, который должен был гнать меня к берегу; в третьих, небольшой ветерок, дувший тоже к берегу и, следовательно, попутный.
Итак, разыскав два или три сломанных весла от корабельной шлюпки, прихватив еще две пилы, топор и молоток кроме тех инструментов, что были в ящике , я пустился в море. С милю или около того мой плот шел отлично; я заметил только, что его относит от того места, куда накануне меня выбросило море. Это навело меня на мысль, что там, должно быть, береговое течение и что, следовательно, я могу попасть в какой-нибудь заливчик или речку, где мне будет удобно пристать с моим грузом. Как я предполагал, так и вышло. Вскоре передо мной открылась маленькая бухточка, и меня быстро понесло к ней.
Я правил, как умел, стараясь держаться середины течения. Но тут, будучи совершенно незнакомо фарватером этой бухточки, я чуть вторично не потерпел кораблекрушения, и если бы это случилось, я право, кажется, умер бы с горя. Мой плот неожиданно наскочил краем на отмель, а так как другой его край не имел точки опоры, то он сильно накренился; еще немного, и весь мой груз съехал бы в эту сторону и свалился бы в воду. Я изо всех сил уперся спиной и руками в мои сундуки, стараясь удержать их на месте, но не мог столкнуть плот, несмотря на все усилия. С полчаса, не смея шевельнуться, простоял я в этой позе, покамест прибывшая вода не приподняла немного опустившийся край плота, а спустя некоторое время вода поднялась еще выше, и плот сам сошел с мели.
Тогда я оттолкнулся веслом на середину фарватера и, отдавшись течению, которое было здесь очень быстрое, вошел, наконец, в бухточку или, вернее, в устье небольшой реки с высокими берегами. Я стал осматриваться, отыскивая, где бы мне лучше пристать: мне не хотелось слишком удаляться от моря, ибо я надеялся увидеть на нем когда-нибудь корабль, и потому решился держаться как можно ближе к берегу. Наконец, на правом берегу я высмотрел крошечный заливчик, к которому и направил свой плот.
Робинзон пошил из матросских бушлатов три куртки, из шкур убитых животных — шапку, куртку и штаны, смастерил зонтик от солнца и дождя. Глава 15 Робинзон построил небольшую лодку, чтобы объехать остров по морю.
Огибая подводные скалы, Крузо отплыл далеко от берега и попал в струю морского течения, уносившего его все дальше. Однако вскоре течение ослабело и Робинзону удалось вернуться на остров, чему он был бесконечно рад. Глава 16 На одиннадцатом году пребывания Робинзона на острове начали истощаться его запасы пороха. Не желая отказываться от мяса, герой решил придумать способ ловить диких коз живьем. С помощью «волчьих ям» Крузо удалось поймать старого козла и трех козлят.
С тех пор он начал разводить коз. Глава 17 Как-то Робинзон обнаружил на берегу след человеческой ноги. Крузо спрятался дома и всю ночь провел в мыслях о том, как на острове оказался человек. Успокаивая себя, Робинзон даже начал думать, что это был его собственный след. Однако вернувшись на то же место, он увидел, что отпечаток ноги был намного больше его ступни.
В страхе Крузо хотел распустить весь скот и перекопать оба поля, но после успокоился и передумал. Робинзон понял, что дикари приезжают на остров лишь иногда, поэтому ему важно просто не попадаться им на глаза. Для дополнительной безопасности Крузо вбил колья в промежутки между густо посаженными ранее деревьями, создав таким образом вторую стену вокруг своего жилья. Всю площадь за наружной стеной он засадил деревьями, похожими на иву. Через два года вокруг его дома зазеленела роща.
Глава 18 Через два года на западной части острова Робинзон обнаружил, что сюда регулярно приплывают дикари и устраивают жестокие пиры, поедая людей. Опасаясь, что его могут обнаружить, Крузо старался не стрелять, начал с осторожностью разводить огонь, обзавелся древесным углем, который почти не дает при горении дыма. В поисках угля Робинзон нашел обширный грот, который сделал своей новой кладовой. Глава 19 В один из дней декабря, выйдя из дому на рассвете, Робинзон заметил на берегу пламя костра — дикари устроили кровавое пиршество. Наблюдая за людоедами из подзорной трубы, он увидел, что с приливом те отплыли с острова.
Через пятнадцать месяцев недалеко от острова проплывал корабль. Робинзон всю ночь жег костер, но утром обнаружил, что судно потерпело крушение. Глава 20 Робинзон на лодке отправился к разбитому кораблю, где нашел собаку, порох и некоторые нужные вещи. Крузо прожил еще два года «в полном довольстве, не зная лишений». Робинзон решил спасти одного из тех, кого людоеды привозили на остров в качестве жертвы, чтобы вдвоем выбраться на свободу.
Однако дикари появились снова только спустя полтора года. Глава 21 К острову причалило шесть индейских пирог. Дикари привезли с собой двоих пленников. Пока они занимались первым, второй бросился убегать. За беглецом гналось три человека, двоих Робинзон застрелил из ружья, третьего — саблей убил сам убегающий.
Крузо знаками подозвал испуганного беглеца к себе. Робинзон отвел дикаря в грот и накормил его. Дикарь всеми возможными знаками показал Робинзону, что с этого дня будет служить ему всю жизнь. Крузо начал постепенно учить его нужным словам. Прежде всего — сообщил, что будет называть его Пятницей в память дня, в который спас ему жизнь , обучил словам «да» и «нет».
Дикарь предложил съесть убитых врагов, однако Крузо показал, что ужасно рассержен этим его желанием. Пятница стал для Робинзона настоящим товарищем — «никогда ни один человек не имел такого любящего, такого верного и преданного друга». Глава 22 Робинзон брал Пятницу с собой на охоту в качестве помощника, приучал дикаря питаться мясом животных. Пятница начал помогать Крузо по хозяйству. Когда дикарь обучился основам английского языка, он рассказал Робинзону о своем племени.
Индейцы, от которых ему удалось сбежать, победили родное племя Пятницы. Крузо расспрашивал товарища об окружающих землях и их обитателях — народах, которые живут на соседних островах. Как оказалось, соседняя земля — это остров Тринидад, где живут дикие племена карибов. Дикарь объяснил, что к «белым людям» можно добраться на большой шлюпке, это подарило Крузо надежду. Глава 23 Робинзон научил Пятницу стрелять из ружья.
Когда дикарь хорошо освоил английский, Крузо поделился с ним своей историей. Пятница рассказал, что как то у их острова разбился корабль с «белыми людьми».
Его цель — заставить читателей поверить в реальность Робинзона Крузо, в подлинность того, что с ним произошло.
Издаёт книгу анонимно, выдав повествование за рассказ самого героя. Впервые книга вышла в свет в Лондоне 25 апреля 1719 года. Главный герой романа, Робинзон Крузо, сын торговца из Йорка, в результате кораблекрушения оказывается на необитаемом острове.
Сначала его охватывает отчаяние, но жизнь продолжается. На острове он сумел прожить 28 лет. Ему приходится самостоятельно оборудовать для себя жильё, добывать и поддерживать огонь, делать свечи из козьего жира, посуду из глины, обрабатывать шкуры, добывать себе пищу и спасаться от разных животных.
Его подстерегает невероятное количество опасностей: местные аборигены, оказавшиеся каннибалами, пираты, регулярно посещающие этот остров и не желающие оставлять свидетелей, землетрясение. Робинзон Крузо проявил силу духа, мужество. Неутомимый труд и решительность помогли ему выжить в самых трудных условиях.
В отличие от реального прототипа, Крузо у Дефо за двадцать восемь лет на необитаемом острове не утратил человечности. В XVII веке этот необитаемый остров был излюбленным местом пиратов. Конечно, их никто не мог обнаружить в архипелаге Хуана Фернандеса, ведь он находился вдалеке от морских торговых путей, да и военные корабли не заходили в эти места.
Кроме пиратов, на острова попадали и «робинзоны». Были это и матросы, которых в 1687 году капитан высадил с корабля за провинность — азартные игры на корабле. Были это и индейцы, которых завезли на острова вместе с козами и курами, желая сделать острова обитаемыми.
Именно благодаря отважному шотландскому моряку, архипелаг Хуана Фернандеса известен теперь всему миру! В XX веке остров Мас-а-тьерра был переименован в «остров Робинзона Крузо», а находящийся рядом остров Мас-а-фуэра стал называться островом Александра Селькирка.
Кратко «Робинзон Крузо» Д. Дефо
Его отец был торговцем мяса. Их фамилия была Фо, но, став взрослым, Даниель прибавил к ней частицу «де». Родители мечтали, что сын станет священником, но окончив духовную академию, Даниель выбрал другой путь. Он занимался торговлей, это позволило ему увидеть мир, побывать во многих странах.
Но коммерция богатства не принесла. Стал журналистом. В своих публикациях поднимал злободневные проблемы, был на стороне свободы слова, выступал против несправедливых законов.
Даниель Дефо начал писать романы на склоне лет. Первое же произведение имело огромный успех, это был роман «Робинзон Крузо». Писатель работал над его продолжением, но в литературную сокровищницу вошел именно первый роман.
Прочитали ли вы роман «Робинзон Крузо» целиком? Что вы знаете об этом герое? Нравится ли вам его характер?
Однако Даниэль Дефо был достаточно умен, чтобы не ограничивать образ Робинзона Крузо лишь бытовыми проблемами. В произведении широко раскрыт духовный мир и психология главного героя. Его взросление и возмужание, впоследствии старение не могут остаться незамеченными для опытного читателя. Начиная с завидным энтузиазмом, Робинзон постепенно свыкается со своей судьбой, хотя и надежда на спасение не покидает его. Много размышляя над своим существованием, он понимает, что при всем обилии богатств, человек получает удовольствие, лишь от того, в чем действительно нуждается. Чтобы не забыть человеческую речь, Робинзон начинает разговаривать с домашними животными, постоянно читает Библию. Лишь на 24 году жизни на острове ему посчастливилось поговорить с человеком из племени дикарей, которого он спас от гибели.
Долгожданный собеседник Пятница, как прозвал его Робинзон, верно и преданно помогал ему в хозяйстве и стал его единственным другом.
А еще одно интересное отличие состоит в том, что Дефо в своем романе описал совершенно другой остров, который находится в нескольких тысячах километров от Мас-а-Тьерра а в 1966 году Мас-а-Тьерра переименовали в остров Робинзона Крузо — в другом океане и даже в другом полушарии! Природу южных Карибских островов автор и принял за основу описаний своего необитаемого острова. А настоящий остров Робинзона Крузо вовсе не тропический и находится намного южнее. Этот остров сейчас принадлежит Чили и расположен в 700 километрах к западу от побережья Южной Америки. Климат здесь мягкий, но не такой жаркий, как на Карибских островах. Равнинная часть острова в основном покрыта лугами, а горная — лесом.
Остров Робинзона Крузо бывший Мас-а-Тьерра , где 4 года прожил Александр Селькирк История вторая Робинзон на песчаной косе Эта история произошла на полтора века раньше, чем робинзонада Александра Селькирка, но примерно в той же части Тихого океана. Испанский матрос Педро Серрано оказался единственным выжившим после кораблекрушения, которое произошло в 1540 году недалеко от берегов Перу. Новым домом Педро стал необитаемый остров, представляющий собой всего лишь узкую песчаную полосу длиной 8 километров. Остров был совершенно пустынный и безжизненный, здесь не нашлось даже пресной воды. Так бы и погиб несчастный матрос, если бы не морские черепахи — единственные гости острова. Черепашьим мясом, высушенным на солнце, Педро смог утолить голод, а из черепашьих панцирей сделал миски для сбора дождевой воды. На самом острове камней не было, их удалось найти только на дне океана.
Сжигая сухие водоросли и обломки деревьев, принесенных волнами, моряк мог готовить еду и согреваться ночами. Так прошло 3 года. А потом случилось удивительное — на острове вдруг появился еще один человек, тоже выживший после кораблекрушения. Его имя, к сожалению, не сохранилось из-за давности событий. Вдвоем робинзоны провели на острове еще 7 лет, пока наконец их не подобрал проходящий мимо корабль. Остров, где робинзонил Педро Серрано, выглядел примерно так История третья Робинзон среди тюленей Следующего нашего героя звали Даниэль Фосс.
Мало кто знает, что Даниэль Дефо был успешным и самостоятельно действующим разведчиком, сделал карьеру и стал первым шефом организованной английской разведки. Правда, он скрывал свою настоящую профессию. Истина о жизни писателя стала известна лишь много лет спустя после его смерти. Дефо избегал упоминания о настоящих разведывательных операциях и опасался даже намекать о каких—то деталях этих операций. Почему Дефо не придумал на основе реальных фактов детектив, перенеся воображаемых героев в воображаемую обстановку?
Читайте также
- Из Википедии — свободной энциклопедии
- Настоящая история Робинзона Крузо: Александр Селькирк
- Место и время действия
- Свежие статьи
- Свежие статьи
Истории реальных робинзонов
| Реальные Робинзоны: где они жили, что делали и чем прославились | Наверное, почти все читали книгу Даниэля Дефо о приключениях Робинзона Крузо на острове, но немногие знают, что у этой книги есть продолжение, вышедшее в 1719 году, в котором путь главного героя проходит в том числе через Урал. |
| Робинзону Крузо, самому известному «выживальщику», исполняется 350 лет! | Итак, по состоянию на сегодняшний день, на место прототипа Робинзона Крузо претендуют как минимум трое: собственно Александр Селкирк, Генри Питман и португалец Фернао Лопес. |
| "Робинзон Крузо" - краткое содержание романа Д. Дефо | К счастью, Робинзон Крузо успел научить своего товарища пользоваться оружием. Выстрелы испугали дикарей, кто-то был убит, остальные от страха ушли. |
| Читать книгу: «Робинзон Крузо» | К ним относится, например, история Робинзона Крузо, созданная великим хитрецом и мистификатором Даниэлем Дефо. |
Кто вы такой, мистер Робинзон?
| Сообщение про робинзона крузо | Робинзон Крузо — человек, который способен преодолеть неблагоприятные внешние обстоятельства благодаря личным качествам. |
| Читать книгу: «Робинзон Крузо» | В «Робинзоне Крузо» Дефо предложил сюжет не просто нашпигованный приключениями, а держащий читателя в напряжении (вскоре в той же Англии будет предложен термин «саспенс»). |
| Краткое содержание «Робинзон Крузо» | Краткое содержание романа Даниэля Дефо «Робинзон Крузо» по главам является своего рода вымышленной автобиографией главного героя, но тем не менее основанной на вполне реальном персонаже коим являлся Александр Селкирк. |