Са́га — понятие, обобщающее повествовательные литературные произведения, записанные в Исландии в XIII—XIV веках на древнескандинавском языке.
Что такое сага в литературе простыми словами
«Сага о Форсайтах» являет собой образец классической саги. Кроме указанных в этой статье памятников, особое внимание привлекают саги, содержание которых так или иначе связано с Россией. Значение слова сага. САГА, -и, ж. Древнескандинавское и древнекельтское народное героическое сказание в прозе. Термин сага происходит от древнескандинавского слова saga, что означает рассказ или повести.
Значение слова "сага"
САГА — город в Японии, на о. Кюсю, административный центр префектуры Сага. Семейная сага или семейная хроника — жанр литературы, предметом которого является изображение жизни нескольких (как правило, от двух до четырёх) поколений одного семейства. Таким образом, композиция саги навязывалась ей действительностью в гораздо большей мере, чем это возможно в литературе Нового времени. САГА — город в Японии, на о. Кюсю, административный центр префектуры Сага. У саги есть еще одна художественная особенность, которая для исландской поэтики саги является основной, а у современных авторов саг не встречается никогда.
Что такое правда?
Первоначально это были устные повествования, передающиеся от старшего поколения к молодому. Затем их записали. С точки зрения литературоведения, сага - это совокупность литературных произведений, записанных в Скандинавии в указанное время. В современном мире появилось еще одно значение этого слова как в литературе, так и в кинематографе. Обычно это жизненные истории, принявшие определенную форму и схожие свой эпичностью или содержанием с первоисточником. Современное поколение должно хорошо понимать, что такое сага, ведь сейчас это распространенное жанровое явление.
Принцип В саге-первоисточнике канон повествования всегда строго соблюдался. Оно начиналось представлением всех героев, правда, иногда описывались несколько поколений, прежде чем появлялся главный персонаж. Важно было все: кто чей муж, имена всех детей и дальних родственников, их род занятий и прочее. Многие саги начинали свое повествование с момента зарождения государственности в Исландии Скандинавии. Для этого жанра было характерно огромное количество действующих лиц.
Их было настолько много, что запросто можно запутаться и вообще потерять нить рассказа. Хронология саг строго выдержана.
Эпическая история, рассказываемая в саге, часто связана с историческими событиями, мифологией или народной культурой. Она может быть основана на реальных событиях или вымышленных мифах и легендах. В любом случае, сага часто служит способом передачи и сохранения культурных ценностей и традиций. Сага часто является важным элементом литературного наследия и культурного наследия нации или региона. Она позволяет окунуться в уникальный мир истории, мифологии и мировоззрения, который передается из поколения в поколение. Основные персонажи саги Саги — это художественные произведения, в которых широко описываются события из жизни и приключения героев. В сагах можно встретить множество персонажей, но некоторые из них особенно выделяются и играют важную роль в сюжете.
Вот некоторые из основных персонажей, которых можно встретить в сагах: Протагонист — главный герой саги, на которого ложится основная драматическая нагрузка. Он может быть представлен как положительным, так и отрицательным персонажем; Антагонист — главный противник протагониста, который создает препятствия на его пути и ставит перед ним вызовы; Друг — близкий друг или союзник протагониста, помогающий ему в трудные моменты и поддерживающий его; Любовный интерес — персонаж, к которому протагонист испытывает романтические чувства и вокруг которого может развиваться часть сюжета; Наставник — опытный и мудрый персонаж, который советует и направляет протагониста на его пути к успеху; Кроме того, в сагах могут быть второстепенные персонажи, которые помогают создать атмосферу и дополняют основную сюжетную линию. Это могут быть друзья, родственники, соперники и другие персонажи, которые встречаются в жизни протагониста и влияют на его действия и решения. Основные персонажи в саге играют важную роль в развитии сюжета и создании эмоциональной связи с читателем. Их характеры, поступки и отношения между собой определяют основные темы и идеи саги, делая ее увлекательной и запоминающейся. Популярность саги в мире Саги являются одним из самых популярных жанров литературы как в мире, так и в России. В разных странах и культурах существует множество известных саг, которые приобрели огромную популярность. Норвежская сага — одна из самых известных саг и включает в себя такие произведения, как «Эдда», «Сага о Вольфраме Венторниче», «Сага о Гуннлоде», «Сага о Берглиоте», «Сага об Истланде» и другие. Исландская сага — также имеет большое значение в мире литературы.
Она включает в себя произведения, написанные в период с 12-го по 14-й век, и повествует о событиях, происходивших на Исландии в древности.
Учебное пособие. Найдыш, В.
Полтавец, Е. Мифопоэтика "Войны и мира" Л. Рейсер, С.
Основы текстологии. Ленинградское отделение, 2017. Росс, Е.
Русская драматургия ХХ века. Русская литература ХХ века. Проза 1980-1990-х годов.
Сарычева, А. Русская литература.
Они способны сразиться с врагом, пройти через множество испытаний и достичь своей цели, не смотря ни на что. Такие герои вдохновляют нас своей отвагой и решительностью. Сага также отличается насыщенной и детальной описательностью. Писатели саги уделяют внимание каждой мелочи и детали, чтобы мы могли максимально погрузиться в атмосферу происходящего и представить себе все события. Читая сагу, мы переносимся в другое время и место, становимся свидетелями исторического события. В саге часто присутствуют элементы волшебства и фантастики. Мы можем встретить магических существ, волшебные артефакты и совершенно невероятные события. Это делает сагу еще более захватывающей и увлекательной.
Саги часто основаны на реальных исторических событиях, что добавляет им дополнительного интереса и значимости. Мы можем узнать о мифологии и культуре древних скандинавов, а также о их взаимоотношениях с прочими народами. Одним из самых знаменитых примеров саги является «Сага о Князе Игоре». Это яркое произведение, описывающее приключения и подвиги русского князя. Она полна драматизма и страсти, и до сих пор вдохновляет читателей своим героизмом и эпическим размахом. Заключение Сага, как одна из форм эпического стиля, представляет собой длинное повествование о героических подвигах, приключениях и событиях, связанных с данным персонажем или группой персонажей. Основной целью саги является не только развлечение, но и передача определенных ценностей и моральных учений. Саги способны погрузить читателя в другой мир и показать ему разнообразные аспекты человеческой жизни. Все эти особенности эпического стиля делают его уникальным и привлекательным для читателя. В современной литературе эпические произведения продолжают пользоваться популярностью, подтверждая факт, что эпический стиль остается актуальным и интересным на протяжении многих лет.
Понравилась статья?
От эпического фэнтези до научпопа: гид по литературным жанрам
Что такое сага в литературе определение кратко Обновлено: 27. Под редакцией В. Фриче, А. Основная тема — распри между исландцами и следующие затем вооружённые нападения и убийства нередко родовую вражду разжигает мстительная женщина. Месть за убийство вызывала новое убийство, и, таким образом, появлялись всё новые сюжеты. До 13 в. Литература и язык.
Современная иллюстрированная энциклопедия. Под редакцией проф. Горкина А. Содержание Канон принцип саги Сага всегда начинается с представления действующих лиц, описания их родословной. При этом употребляются стандартные клише: "Жил человек по имени. Женат он был на.
Все более или менее значимые действующие лица характеризуются таким образом.
При всем обилии и при всей новизне идей изложение в этой книге всегда остается доказательным и точным. Автор умеет быть филологом нравов и нравственных понятий. Известный в прошлом веке лингвист и историк культуры Макс Мюллер, сколько помнится, писал, что от ученого требуется «воображение действительности», способность вообразить, не какая-либо, а именно способность вообразить, как оно было на самом деле. Стеблин-Каменский любит придавать своим наблюдениям, находкам и открытиям форму парадокса — с точки зрения бытующих в науке идей и теорий. Если же говорить о самих вещах, об истине, в этих вещах заключенной, то парадоксы этого исследователя всегда полностью совпадают с нею. Парадоксы ставят нам на вид, насколько действительность истории расходится с общепринятыми концепциями и интерпретациями. Автор книги спорит не с самими вещами, а с их лжеобразами в науке.
Исследование о мире саги напоминает нам, какое особое значение имели и имеют труды по древним периодам литературы. Новые и новейшие времена обычно изучаются чересчур дробно. Где у нас исследования о мире Гёте или о мире Достоевского, — таких нет, а потребность в них не подлежит сомнению. Начиная с филологов-эллинистов считалось чем-то самоявственным владение всем миром древней культуры, в этом состояло условие для каких-либо частных исследований, относящихся к ней. Стеблина-Каменского подает пример именно такого изучения исторического мира и его культуры в целом. Поэзия, как и должно, трактуется при этом как сила, от этого мира производная, как его великая частность. В книге М. Стеблина-Каменского множество интереснейших эпизодов и деталей.
Он хороший защитник прав и обычаев древнего Севера. Основательно он объясняет неизбежность обычаев родовой мести, если отсутствует государственная власть и свои права нельзя отстаивать иначе, как личными своими силами. Он по-новому, против традиций, освещает отношения между язычеством и христианством в Исландии, отрицая, что с христианством пришли более высокая мораль и гуманность. При этом он напоминает нам, что впервые пытки на древнем Севере применялись к язычникам, уклонявшимся от крещения. Сами жители древнего Севера переход в христианство не оценивали как свой духовный рост, по их понятиям, более могучий новый бог попросту победил ослабнувших богов, которым они ранее привыкли поклоняться. У нового бога были материальные преимущества. Главы о нравственном мире древнего Севера написаны увлекательно, и по смелости мысли каждая новая превосходит предшествующую. Кажется, лучшая из глав — предпоследняя, где сказано о понятиях судьбы, жизни и смерти у древних исландцев.
По-своему она превосходный образчик остроумия в науке. Автор добивается неожиданных результатов, сопоставив идею судьбы с древнесеверными представлениями времени и пространства; не будет ошибки, если скажем, что в сколько-нибудь сходных контекстах идея судьбы в науке никогда не рассматривалась. Стеблину-Каменскому, вера в судьбу заложена в «специализации» идеи времени, в пространственной метафоре его. Время трактуется по образу и подобию пространства. Близкое и удаленное во времени, иначе говоря — настоящее и будущее, не различаются с близким и удаленным в пространстве. Вера в судьбу означает, что будущее изменить нельзя, однако можно узнать его из предсказания, увидеть во сне. Будущее, еще не наступив, уже обладает реальностью, существует, присутствует в настоящем, совершенно так же, как присутствует и существует в качестве реальности все удаленное в пространстве.
Прямые характеристики довольно редки в «родовых сагах», и они не столько раскрывают личность, сколько наклеивают на нее на всю жизнь определенный ярлык. Качества, перечисляемые в этих характеристиках, в общем довольно стандартны. Однако внешние черты обычно более индивидуализированы, чем внутренние, и в то же время внешние качества всегда в какой-то мере соответствуют внутренним. Характерно также, что важную роль играет упоминание о том, что данного человека любили, или, наоборот, не любили, т. Прямые характеристики всего чаще вводят тот или иной персонаж, реже они даются в середине рассказа, в особо важный момент его жизни, иногда приводятся и в конце рассказа о нем. Но в общем прямые характеристики отнюдь не обязательны в сагах. Человек раскрывается в «родовых сагах» через его отношение к другим людям. Дело в том, что в сагах изображаются, в сущности, не отдельные люди, а определенный вид отношений между людьми, а именно распря, ее поводы, протекание и последствия. Если нет распри в тех или иных ее проявлениях, то нет и никакого рассказа в саге. Внутренний мир отдельного человека сам по себе никогда не изображается в сагах. Отдельный человек никогда не бывает в сагах наедине с самим собой, не произносит монологов, не анализирует своих переживаний, не говорит о них. Он раскрывается только в том, как складываются его отношения с другими людьми в распре. Ее обстоятельства описываются во всех подробностях, приводится дословно все, что было сказано людьми, рассказывается обо всем, что имело к ней отношение. Таким образом, и об отдельном человеке оказывается сообщенной масса фактов, и создается впечатление, что именно отдельный человек изображается. Но это, конечно, иллюзия. На самом деле обилие фактов, сообщаемых об отдельном человеке, участвующем в распре, — это как раз результат того, что интерес к отдельной личности самой по себе отсутствовал. В «родовых сагах» как будто, как и в реалистических романах, изображаются частные лица в их частной жизни. Однако не говоря уже о том, что частные лица в «родовых сагах» не столько изображаются, сколько, как только что было сказано, оказываются изображенными, частные лица реалистического романа — это совсем не то, что частные лица «родовых саг». Господствующая роль частных лиц в литературе — одно из крупнейших достижений нового времени. В средневековой литературе частных лиц, в сущности, не было. Персонажи средневековых литературных произведений — либо исторические лица, т. Таким образом, в средневековой литературе индивидуализация и обобщение исключают друг друга. Бели персонаж индивидуален, то он исторический персонаж, или правда в собственном смысле слова, а не обобщение. Если же персонаж — результат обобщения, то он лишен индивидуальности, король вообще и т. Между тем в литературе Нового времени стала возможной индивидуализация, которая в то же время и обобщение. Частные лица реалистического романа есть сочетание индивидуализации и обобщения. Основные предпосылки их появления в литературе — это, с одной стороны, возможность правды, которая осознается как вымысел, т. В древнеисландском обществе, т. Таким образом, персонажи «родовых саг» не в большей мере частные лица, чем короли и полководцы средневековой литературы, или, Вернее, они одновременно и частные, и исторические лица, гармоническое сочетание того и другого, возможное только в обществе, где, как в Исландии в «век саг», нет деления на частное и государственное, поскольку нет государства. Автор романа, рассказывая о том или ином из своих персонажей, только в редком и совсем не типичном для романа случае — а именно в романе-биографии — имеет в виду некоторое реальное лицо. Но даже и автор романа-биографии сознает, конечно, что, хотя канва его произведения — подлинные факты, само оно — лишь правдоподобный вымысел. Обычно же персонаж реалистического романа — это обобщение, результат отбора общего для многих реальных лиц, результат выделения типичного, т. Между тем те, кто писал «родовые саги», несомненно считали, что люди, о которых рассказывается в них, — это реально существовавшие люди, а не плоды художественной фантазии. Однако здесь ошибки могли быть значительно крупнее, чем в отношении местностей: перепутаны имена людей, неправильно поняты родственные или другие связи между людьми, по-разному истолкованы их поступки и сами они представлены в более или менее выгодном свете, и таким образом их изображение превращалось фактически в художественный вымысел. Поэтому в «родовых сагах» все же есть типы: свирепые берсерки, коварные интриганы, злые колдуньи и т. Как правило, однако, они — второстепенные персонажи, и среди лиц, действующих в сагах, они — ничтожное меньшинство. Основные же персонажи в «родовых сагах» сложнее и жизненнее, чем литературные типы. Это проявляется прежде всего в том, что их поведение и поступки не обязательно вытекают из их характера. Человек, явно трусливый по характеру, как Бьёрн из Леса в «Саге о Ньяле», проявляет большую храбрость. Человек, явно благородный по характеру, как Флоси из той же саги, оказывается предводителем тех, кто совершает подлое преступление, — сожжение Ньяля и его семьи в их доме. Возможно известное внешнее сходство между объективностью «родовых саг» и некоторыми художественными приемами, применяемыми в современной реалистической литературе с целью создать иллюзию объективности. Один из таких приемов — он обильно представлен в произведениях Хемингуэя — заключается в следующем. Трагические события или переживания изображаются не прямо, не через непосредственное восприятие автора, а косвенно, через сугубо прозаическое восприятие стороннего наблюдателя, который как бы не понимает трагичности того, что он наблюдает, и только регистрирует факты. Читатель, таким образом, оказывается в положении непосредственного наблюдателя сырых фактов действительности, как бы не подвергшихся художественной обработке, и сам воссоздает в своем воображении то, что скрывается за ними. Прозаическое восприятие стороннего наблюдателя служит стереоскопом, придающим наблюдаемому трехмерность в глазах читателя. В «родовых сагах» действительно нередко переживания изображаются так, как будто автора совершенно не интересуют они сами по себе, он просто регистрирует их проявления или последствия наряду с прочими фактами. Однако отличие от художественного приема современной литературы огромно: в то время как в современной литературе тот, чье равнодушное восприятие служит стереоскопом, — фикция, плод осознанного авторства, в сагах — это сам автор, не сознающий своего авторства. Дело в том, что в сагах действительно объектом изображения были не переживания сами по себе, а события, переживания же оказывались изображенными только в той мере, в какой нельзя было описать события, не описывая в то же время и переживания. Другими словами, изображение переживаний в сагах — всегда лишь побочный продукт изображения событий. Таким образом, объективность изображения переживаний в «родовых сагах» — результат того, что они не были объектом изображения. В этом, очевидно, и заключается сходство трактовки переживаний в сагах с современным художественным приемом, описанным выше: изображается как будто бы не то, что на самом деле объект изображения, и таким образом создается иллюзия объективности. Можно поэтому сказать, что «родовые саги» настолько же объективнее самой реалистической литературы, насколько их авторы меньше осознавали свое авторство. Нередко из фактов, сообщаемых в саге, современный читатель мог бы заключить, что тот, о ком рассказывается, вероятно, испытывал романическое чувство. Однако на самом деле рассказчик не вкладывал в факты такого смысла. Романическое чувство его совершенно не интересовало. По-видимому, романические переживания не только не казались чем-то достойным изображения, но и не было подходящих слов, которыми можно было бы их описать. В «родовых сагах» слово это всего чаще употреблялось во множественном числе для описания привязанности, которая развивается между супругами спустя некоторое, иногда даже долгое время после брака. Вместе с тем из фактов, сообщаемых в «родовых сагах», очевидно, что сами по себе переживания, обусловленные сексуальными отношениями, были теми же, что и в другие времена: люди так же влюблялись, испытывали страсть, ревновали и т. Другой была только оценка этих переживаний: не было их идеализации и романтизации. Но именно поэтому в «родовых сагах» эти переживания оказываются более объективно изображенными, чем это возможно в романах. Таким образом, и в этом отношении «родовые саги» правдивее реалистических романов. Ни в одной «родовой саге» романические переживания не играют той роли, какую они обычно играют в романах. Даже в «Саге о Гуннлауге» и «Саге о Кормаке», где они проходят через всю сагу, отнюдь не все подчинено их изображению. В «Саге о Гуннлауге» большое место занимает описание поездок героя в разные страны, а в «Саге о Кормаке» — описание поединков, и в обеих этих сагах роль романических переживаний заключается в основном в том, чтобы мотивировать распри. В романе Нового времени господствующая роль романических переживаний объясняется, конечно, возросшим интересом к человеческой личности. В романах любовь — это способ изобразить личность и ее внутренний мир, т. В известном смысле можно сказать, что распри играют в «родовых сагах» такую же роль, какую любовь играет в романах. Но очень существенное различие между ролью распри в «родовых сагах» и ролью любви в романах заключается в том, что распри были действительно важнейшим из того, что происходило в свое время в Исландии, т. Основная пружина действия в распрях, которые описываются в «родовых сагах», — это долг мести. Очевидно, что он был обусловлен не просто системой понятий таких, как «честь» и т. В обществе, в котором не было государственных институтов, обеспечивающих безопасность отдельных его членов, т. Ему приходилось защищать себя самому с помощью своих родичей и друзей, т. Ущерб имуществу, членовредительство или убийство влекли за собой в таком обществе, как правило, месть. С возникновением государственных институтов месть, или самопомощь, уступила место государственной системе наказаний. Враг стал преступником. В «век саг» их не было и в помине. Самопомощь господствовала, и основной ее формой была месть, т. Подсчитано, что в распрях, упоминаемых в «родовых сагах», было 297 актов мести, большей частью кровавой, т. Но и тяжбы, как они описываются в «родовых сагах», были, по выражению одного исследователя, лишь «стилизованной местью». Тяжбу вел не судья, не представитель государства — такого представителя и не могло быть, — а сами тяжущиеся стороны. Поэтому исход тяжбы обычно определялся реальным соотношением сил, а не большей или меньшей обоснованностью иска. Не случайно тяжба на тинге иногда превращалась в настоящее сражение, как это произошло в «Саге о Ньяле». Наконец, привести приговор в исполнение должен был сам истец или тот, кто за это по тем или иным причинам брался, иначе приговор оставался пустым словом. Таким образом, самопомощь господствовала и в тяжбе. Для того чтобы кровавая месть была эффективной формой самопомощи, она должна была быть долгом, т. Поэтому убийство в силу долга мести — это совсем не то, что месть в современном значении этого слова. Выполняя долг мести, человек не задумываясь рисковал собственной жизнью или жизнью близких, совершал далекие и трудные поездки, проявлял огромную выдержку, выжидая удобного случая, иногда в продолжение многих лет. В «родовых сагах» описываются случаи такой затяжной мести. Быстрое осуществление мести или ее осуществление в состоянии аффекта считалось плохим выполнением долга. Напротив, чем более долгим было выжидание удобного случая, чтобы осуществить кровавую месть, чем больше выдержки проявил при этом человек и тем самым чем меньше он был в состоянии аффекта во время ее осуществления, тем лучше было выполнение долга. Когда аффект отсутствовал, выполнение долга выступало, так сказать, в чистом виде. Таким образом, убийство из мести вовсе не было проявлением жестокости, тем более что оно, как правило, было аналогично честному и открытому бою: убитым мог быть только мужчина, но не женщина или ребенок, удар наносился открыто, не со спины или прикрытия, и днем, а не ночью, и было принято, чтобы совершивший убийство сразу же сам объявлял кому-нибудь о случившемся. Раз убийство из мести осуществлялось независимо от чувств того, кто убивал, или даже вопреки им, кровавая месть могла быть направлена не на самого обидчика, а на его родича, домочадца или сторонника. Выбор того, кто становился объектом кровавой мести, определялся не его участием в нанесении ущерба, а его весом в глазах других людей, его опасностью в будущем или просто случайностью. Таким образом, кровавая месть могла быть направлена на человека, по отношению к которому у того, кто ее осуществлял, не было никакого чувства обиды, гнева или ненависти. Важно было, чтобы общее количество убитых в распре оказалось с той и другой стороны одинаковым. Поэтому, если распря кончалась мировой, то производился расчет: убийство такого-то идет за убийство такого-то, рана такого-то — за рану такого-то и т. Разное число убитых и раненых могло быть компенсировано вирой. Поскольку кровавая месть была долгом, то естественно, что она представлялась благом и подвигом. Она была лучшим удовлетворением оскорбленного и лучшей почестью убитому. Убийство из мести воспевалось в стихах, и она — одна из главных тем «родовых саг». В литературе о «родовых сагах», как правило, молчаливо предполагается, что две формы правды о прошлом, характерные для сознания современного человека, — правда художественная и правда историческая — существовали и в сознании людей древнеисландского общества. Концепции развития «родовых саг» и оценки сущности каждой из них обычно сводятся к такому подведению под одну из двух привычных для современного человека рубрик. В соответствии с этим рассказываемое в саге толкуется одним из трех способов: либо как историческая правда, и тогда сага анализируется методами исторической науки — устанавливается хронология событий, описываемых в саге, проводится сопоставление с показаниями других источников и т. Приписывая наши представления о литературных жанрах людям древнеисландского общества, современные исследователи обычно считают «родовые сага» чем-то так же четко отграниченным, как и литературные жанры нашего времени, и нередко противопоставляют эти саги как «художественную литературу» некоторым другим сагам как «исторической литературе». Однако ничего подобного такому делению не существовало, конечно, в представлении средневекового исландца. Ни «родовые саги», ни «королевские саги», ни «саги о древних временах» все эти названия возникли только в новое время не осознавались как особые жанры. Это сказывается, в частности, в том, что в рукописях они нередко расположены вперемежку, а также в том, что в «родовых сагах» нередко встречаются вкрапления, ничем не отличающиеся от «саг о древних временах» или «королевских саг», а в «королевских сагах» — вкрапления, ничем не отличающиеся от «родовых саг» или «саг о древних временах». Исследователи «родовых саг» уже второе столетие колеблются между «теорией книжной прозы» и «теорией свободной прозы» см. Слабая сторона «теории свободной прозы» — это, конечно, то, что она предполагает, с одной стороны, существование «записывателей», аналогичных современным собирателям фольклора, а с другой стороны, — в отношении устных саг — «авторов», аналогичных современным авторам. Но «теория книжной прозы» в еще гораздо большей мере игнорирует характер авторства в «родовых сагах». Она предполагает известным то, что не может быть сколько-нибудь точно известно, — размеры авторского вклада в саге — и неизвестным то, что прекрасно известно, — форму «устной традиции, послужившей источником письменной саги» так сторонники «теории книжной прозы» называют устную сагу. Очевидно, что, будучи синкретической правдой, эта устная традиция не могла не быть повествованием с большей или меньшей примесью скрытого вымысла, т. Сторонники «теории книжной прозы» говорят: надо исследовать только то, что известно, и игнорировать то, что неизвестно. Тем самым они, по существу, предлагают игнорировать происхождение письменной саги вообще. Особое внимание они уделяют датировке отдельных саг, т. Это последнее различие они совершенно не замечают: слишком уж оно очевидно. Между тем в области датировки отдельных саг современным исследователям обычно не удается достигнуть достаточно убедительных результатов. Дело в том, что критерии, используемые в датировке «родовых саг», — заимствование из других письменных саг, упоминание лиц или событий, позднейших по сравнению с тем, о чем рассказывается в саге, и прочие «отражения времени написания» в саге, большая или меньшая «зрелость стиля» и т. А заимствования из других письменных саг самый популярный критерий для датировки саг предполагает, кроме того, что автор саги был не только писателем-профессионалом, но и еще литературоведом-профессионалом или саговедом? Но еще гораздо менее убедительных результатов достигают исследователи, пытающиеся определить, кто был автором той или иной «родовой саги». Это и понятно: ведь такие попытки целиком основаны на молчаливом допущении, что у каждой из этих саг был совершенно такой же автор, как и у литературных произведений нашего времени, т. Недопущение это находится в вопиющем противоречии со всем, что известно об авторах в отношении «родовых саг», и, в частности, с тем, что неизбежно обнаруживается в исследованиях, основанных на этом допущении. Группу, отличную от «родовых саг», образуют саги о событиях более недавнего прошлого по отношению ко времени написания , чем то, которое описывается в «родовых сагах». Большая часть таких саг собрана в компиляции, которая называется «Сага о Стурлунгах» Стурлунги — знатный исландский род, к которому принадлежал, в частности, Снорри Стурлусон. В «Саге о Стурлунгах» рассказывается о событиях с 1117 по 1266 г. Название это, однако, — недоразумение. В сагах этих описывается отнюдь не эпоха, современная их написанию, как в реалистических романах Нового времени, а просто более недавнее прошлое, чем то, которому посвящены «родовые саги». Эти саги могут быть и рассказом очевидца. Тем не менее они о прошлом, а не о настоящем. Правда, автор реалистического романа о современности тоже может иметь в виду то, что «случилось в недавнем прошлом». Но ведь роман — художественная, а не синкретическая правда, и время в нем фиктивное, параллельное реальному историческому времени. Автор романа, говоря «случилось в недавнем прошлом», вовсе не имеет в виду, что описываемое действительно случилось в прошлом, а только, что оно могло бы случиться в настоящем. Между тем в эпоху, когда писались саги, такого повествования о настоящем вообще не могло быть, и это одно из наиболее заметных различий между нашими современными и древнеисландскими представлениями о литературе. Вымысел правдоподобный, но сознательный и рассчитанный на то, что он будет осознан, приобрел права гражданства в Европе только в романе из современной жизни, т. Еще позднее правдоподобный, но сознательный вымысел появился в повествовании о прошлом, возник исторический роман. Развитие истории как науки и реалистических романов из современной жизни сделали возможным его появление. Таким образом, необходимой предпосылкой для исторического романа были не только исторические «не романы», т. В историческом романе обращение к прошлому обусловлено тем, что вымысел уже давно стал в литературе сознательным и в частности уже давно применяется в реалистическом изображении современности. В сагах, наоборот, обращение к прошлому обусловлено тем, что художественный вымысел еще не был сознательным и поэтому не мог применяться к изображению современности. От «родовых саг» «Сага о Стурлунгах» отличается большей фактографичностью — одних имен в ней свыше трех тысяч на девятистах страницах. Поэтому многие считают, что она — «историческая литература», тогда как «родовые саги» — «художественная литература». Делая отсюда все выводы, некоторые ученые считают даже, что, с одной стороны, все диалоги в «Саге о Стурлунгах» — а их там очень много — это исторические факты, а с другой стороны, что персонажи «родовых саг» — это художественное изображение известных нам из «Саги о Стурлунгах» людей XII—XIII вв. Содержание и «родовых саг», и «Саги о Стурлунгах» — распри между исландцами в прошлом. И в тех, и в других сражения и убийства образуют драматические вершины, которым предшествуют вещие сны, предвестия и т. И в тех, и в других цитируются строфы, о которых утверждается, что они сочинены персонажами саги.
В древнескандинавском фольклоре — прозаическое повествование о богах и героях со стихотворными вставками. В переносном расширительном смысле — обширное эпическое повествование. Рб: роды и жанры литературы Род: эпические жанры Пример: Дж. Ибсена, Х. Лакснесса" А. Рубрикаторы содержат ссылки на словарные статьи или отсылки к нужному термину, если подобный уже был растолкован. В словаре дано толкование самых широко применяемых определений, используемых в современном литературоведении, даны биографические сведения об известных философах, теоретиках литературы, критиках. Словарь адресован широкому кругу читателей и будет полезен и школьникам, интересующимся литературой, и специалистам-филологам и преподавателям литературоведческих дисциплин. Словарь по мифологии М. Ладыгин, О. Ладыгина Краткий мифологический словарь - М. О словаре Словарь по мифологии М. Ладыгина представляет собой справочное издание, предназначенное самому широкому кругу читателей. В словарных статьях отражены сведения о богах, духах, полубожественных персонажах, героях эпоса, произведений фольклора, а также об объектах, имеющих мифологическое значение растения, животные, места, атрибуты и т. В статьях даны выдержки из источников с указанием их названия, проведены параллели между схожими мифологическими персонажами и объектами мифологии разных народов. Большое значение уделено мифологии народов России. Толковый словарь русского языка Алабугина сага 1. Древнескандинавская или древнеисландская героическая или историческая повесть о богах и героях.
что такое сага в литературе определение кратко
| От эпического фэнтези до научпопа: гид по литературным жанрам | Сага — это особый жанр литературы, который появился в древности и до сих пор пользуется огромной популярностью. |
| Сага в литературе: сущность и особенности | это форма повествования в литературе, кино и других искусствах, которая охватывает большой период времени и представляет эпическую историю или серию событий. |
что такое сага в литературе определение кратко
Затем рассказ переходит к основным событиям — распрям в родовых сагах , правлению в королевских сагах , которые тоже описываются со всей подробностью, вплоть до указания, кто кому и какую рану нанес в бою и какое возмещение было за это выплачено. Часто дословно цитируются другие памятники — например «Книга о заселении земли» или тексты древнескандинавских законов. Хронология всегда достаточно четко выдерживается — точно указывается, сколько лет прошло со времени того или иного события. Внутренний мир и эмоции персонажей изображены в сагах лаконично и сдержанно, из-за чего современному читателю, воспитанному на литературе с подчёркнуто экспрессивной передачей человеческих переживаний, подчас трудно осознать всю глубину трагедии, переживаемой героями. Отношения полов в сагах никогда не описываются так, как это принято в литературе нового времени. Всё, что происходит между супругами, упоминается лишь постольку, поскольку имеет отношение к сюжету. О любовной связи между мужчиной и женщиной, не состоящими в браке, вообще говорится только намёками. Часто в сагах выступает и фантастический элемент — эпизоды с привидениями, нежитью, различными знамениями и т.
Затем составление С.
Хотя записи начинаются не раньше XII в. Так напр. Рассказчики С. Проза повидимому не считалась искусством, и потому имена рассказчиков и авторов С. Рассказывались С. Древнейшие из них являются то семейными хрониками, охватывающими судьбу нескольких поколений, то своеобразными бытовыми «романами», то небольшими повестями об отдельных событиях кровавой распре, интересном судебном процессе. Нередко С.
Древняя сага не умела обходиться без точных подробностей места, без точного указания имен. В последующей литературе документальность сохранялась еще веками, хотя в строе тогдашнего художественного реализма она имела только формальное значение, и потому в конце концов эта общеобязательная форма отпала.
Случилось это не раньше XIX века. На саму документальность укрепилась точка зрения вымысла — она одна из стихий его. Город Эн — никто не искал на карте города Эн, было известно, что он создание автора. Скрытость вымысла в древней саге М. Стеблин-Каменский связывает с вопросом об авторстве. В саге автор не осознается, если нет вымысла, то нет и свободного распоряжения миром саги, нет «сочинительства» и нет сочинителя, автора. Не нужно думать, что М. Стеблин-Каменский ограничивает себя проблемами теоретико-литературными. В книге своей он и историк вообще, и социолог, и психолог.
Быть может, оригинальнее всего он в этой последней роли — психолога исторической жизни. Интересы этого рода появились в нашей науке совсем недавно, и тем не менее М. Стеблин-Каменский проявил себя в среде их как подлинный и искушенный мастер. Они у пего сливаются в конце концов с интересами специально литературными и чрезвычайно их обогащают. В качестве своеобразного психолога-историка он вырабатывает особо плодотворные подступы к темам, в тесном их смысле, исландским, древнесеверным. Содержательны его экскурсы в области древнесеверной этики, юрисдикции, правовых представлений, обычаев и нравов. При всем обилии и при всей новизне идей изложение в этой книге всегда остается доказательным и точным. Автор умеет быть филологом нравов и нравственных понятий. Известный в прошлом веке лингвист и историк культуры Макс Мюллер, сколько помнится, писал, что от ученого требуется «воображение действительности», способность вообразить, не какая-либо, а именно способность вообразить, как оно было на самом деле.
Стеблин-Каменский любит придавать своим наблюдениям, находкам и открытиям форму парадокса — с точки зрения бытующих в науке идей и теорий. Если же говорить о самих вещах, об истине, в этих вещах заключенной, то парадоксы этого исследователя всегда полностью совпадают с нею. Парадоксы ставят нам на вид, насколько действительность истории расходится с общепринятыми концепциями и интерпретациями. Автор книги спорит не с самими вещами, а с их лжеобразами в науке. Исследование о мире саги напоминает нам, какое особое значение имели и имеют труды по древним периодам литературы. Новые и новейшие времена обычно изучаются чересчур дробно. Где у нас исследования о мире Гёте или о мире Достоевского, — таких нет, а потребность в них не подлежит сомнению. Начиная с филологов-эллинистов считалось чем-то самоявственным владение всем миром древней культуры, в этом состояло условие для каких-либо частных исследований, относящихся к ней. Стеблина-Каменского подает пример именно такого изучения исторического мира и его культуры в целом.
Поэзия, как и должно, трактуется при этом как сила, от этого мира производная, как его великая частность.
Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А. Кроме указанных в этой статье памятников, особое вниманиепривлекают саги, содержание которых так или иначе связано с Россией. Заключающийся в них исторический, бытовой и литературный материал далекоеще не исчерпан научно. Кюсю, административный центр префектуры Сага. Машиностроительная, хлопчатобумажная, фарфоро керамическая промышленность.
Литературный ликбез 8
В литературе о сагах, как правило, молчаливо предполагается, что две формы правды о прошлом, характерные для сознания современного человека, существовали и в сознании людей древнеисландского общества. Сага — это жанр литературы, который характеризуется длинным и побочным развитием сюжета, рассказывающим о приключениях героев на протяжении длительного временного периода. средневековый жанр древнескандинавской литературы; героический эпос, соединяющий стихотворные и прозаические описания деяний древних скандинавов со сказаниями о германских языческих богах и о мифологической картине мира.
Что такое сага? Происхождение слова
Самые ранние саги рассказывают эпические истории средневековья в странах Северной Европы, таких как Исландия и Норвегия. Первоначально саги передавались устно и составляли основу скандинавской литературы. Он начался примерно в 1120 году в Исландии, но позже распространился на другие скандинавские страны. Он достиг своего пика в 13 веке и распространился до конца 14 века. Известны три типа саг: настоящие, генеалогические и исторические.
САГА жен. Миртов , неоднократно в качестве названий рек на нижнем Днепре.
Древнескандинавское и древнеирландское народное эпическое сказание о богах и героях. Саги о викингах. Нечто легендарное и поэтическое высок. Таинственные саги прошлого.
Он описывается в общих чертах, даётся через призму восприятия разных членов семьи. Допускаются и приключения, и элементы детектива, и интриги, но всё это не выходит за рамки семьи и семейных интересов. Например, если один из героев влюбляется в девушку, то она сразу же становится частью семейной жизни, обсуждается разными представителями семьи и т. Станет ли подобное произведение популярно у современных читателей?
Почему бы и нет? Всё зависит от того, как оно будет написано. У семейных саг есть одно важное качество — они затягивают. Причём не столько динамичным сюжетом, сколько развитием судеб и бытописанием. Если, конечно, оно подано интересно и в хорошем стиле. На мой взгляд, исторический роман в форме семейной саги имеет неплохие перспективы. Не ситком какой-то, а "Санта-Барбара". Южнокорейские дорамы, вроде как не специалист подобным грешат.
Временные рамки там, как правило, не слишком широки, но бытовуха и паутина взаимоотношений налицо. Галина Ц. Возможно, "Сто лет одиночества"?.. Сергей Ермолаев Для успешности писателя главное - не ставить недостижимых целей. Не надо хотеть написать сагу или какой-то гигантский роман. Надо просто писать, перемещая сюжет из головы на бумагу. И когда история заканчивается, её надо закончить, а не выдавливать из себя ещё сотню страниц для достижения желаемого объёма или формата произведения.
Как известно, еще в 1226 г. По-видимому, в XIII в. Поскольку «лживые саги» начали писать не раньше конца XIII в.
Очевидно также, что ряд мотивов, используемых в «лживых сагах» например, любовный напиток, благодарный лев, оклеветанная королева, завистливый придворный и т. Из них же, вероятно, и встречающиеся в «лживых сагах» черты рыцарского быта — турниры, замки, обучение семи искусствам и т. Возможно, что обычные в «лживых сагах» описания доспехов, пышных одеяний, роскошных палат, празднеств и т. Однако, как нам представляется, для понимания места «лживых саг» в процессе литературного развития важно знать не столько то, что было в них заимствовано из рыцарских романов, сколько то, что не было в них заимствовано из рыцарских романов, несмотря на то, что существовали все условия для такого заимствования. Я имею в виду следующее важное обстоятельство: в «лживых сагах» как в «поздних сагах о древних временах», так и в «поздних средневековых исландских романах» нет того, что, как обычно считается, составляет сущность французских рыцарских романов, а именно — углубления во внутренний мир персонажей, в их переживания, и в первую очередь — любовные, романические переживания. Другими словами, в «лживых сагах» нашло отражение только, так сказать, внешнее пространство французских рыцарских романов, но не их внутреннее пространство. Характерно, что в упомянутых выше прозаических пересказах французских рыцарских романов романическим переживаниям уделено, как известно, несравненно меньше места, чем в оригиналах. Так, в «Саге о Тристраме и Исёнд» все монологи или диалоги, в которых эти переживания находят выражение, как правило, сильно сокращены или совсем выпущены. В сущности, романические переживания не устранены полностью, лишь поскольку они входят в сюжет как его неотъемлемая составная часть. В самом деле, что осталось бы от данного сюжета, если бы любовные отношения и переживания героя и героини были бы полностью устранены?
Но что касается «лживых саг», т. Правда, в соответствии с каноном сказочного конца герой всякой «лживой саги» кончает свою карьеру тем, что женится на королевской дочери, и в аналогичные браки вступают его дублеры побратимы. Но хотя такая женитьба может быть результатом сватовства, сопряженного с преодолением различных трудностей и препятствий, ей никогда не предшествуют какие-либо упоминания о любовных переживаниях тех, кто вступает в брак. Получение героем и его дублерами невест в эпилоге «лживой саги» чаще всего похоже на получение ими феодальных владений, и не случайно такое получение невесты было вместе с тем и вступлением во владение королевством. Соответственно в «лживых сагах», как правило, отсутствует какая-либо индивидуализация героя и героини, за исключением того, что они наделяются всегда теми же стандартными качествами: герой — силой и доблестью, а героиня — красотой и умом. Здесь, однако, целесообразно остановиться на саге, которая может показаться исключением из общего правила, а именно на «Саге о Фритьофе». Поскольку действие в ней происходит в Норвегии в легендарные времена, ее относят к «сагам о древних временах». Однако, как обычно считается, она лишена какой-либо исторической основы, и в ней налицо сказочный конец, так что она — «лживая сага». Правда, по манере повествования она похожа на классические саги. В новое время эта сага стала считаться трогательной историей целомудренной любви доблестного Фритьофа к добродетельной Ингибьёрг.
Такую историю вчитал в сагу шведский романтик Тегнер в своей знаменитой поэме «Сага о Фритьофе». Однако если внимательно прочесть исландскую сагу, то оказывается, что в ней абсолютно ничего не говорится о чувствах Фритьофа. А что касается его поведения, как оно изображается в саге, то его можно истолковать и так, что он добивается руки Ингибьёрг только потому, что она королевская дочь, а позднее, живя у короля Хринга, за которого Ингибьёрг была выдана замуж, он не пользуется возможностью убить престарелого Хринга, рассчитывая на то, что Хринг и так скоро умрет и в награду за его верность завещает ему и королеву и, главное, королевство, что тот действительно и делает, и таким образом обеспечивается обязательный в «лживой саге» сказочный конец. Что же касается поведения Ингибьёрг, как оно изображается в саге, то его всего естественнее было бы истолковывать как ее полное безразличие к тому, чья она жена — Хринга или Фритьофа. Однако такое толкование саги как и ее обычное сентиментальное толкование как трогательной любовной истории подразумевает одно хитрое допущение: внутренний мир персонажей изображался в сагах якобы исключительно через их поведение, и это было якобы сознательным художественным приемом, применявшимся в сагах. Такое допущение обычно делается в отношении классических исландских саг а в них, как известно, никогда не говорится о внутреннем мире персонажей , и в последовательном применении этого приема обычно усматривается сущность искусства саги. Однако не модернизируется ли искусство саги, когда делается такое допущение? Изображение чувств персонажа подразумевает интерес к человеческим чувствам, существование которого в средневековой Исландии более чем сомнительно. Чувства, которые читателю нового времени кажутся изображенными в саге, ни автор саги, ни его современники не могли вчитать в нее по той простой причине, что их интересовали действия, а вовсе не чувства. Не случайно читателю нового времени нередко оказывается возможным вчитать в персонажа саги прямо противоположные чувства в случае «Саги о Фритьофе» — как целомудренную и верную любовь, так и циничный расчет!
Конечно, французский рыцарский роман — литературное развитие в том же направлении, что и «лживые саги»: и то и другое было преодолением обязательной историчности и осознанием вымысла как полноправного литературного средства через обращение к сказочной фантастике см. Французский рыцарский роман. Не случайно для начального периода развития французского романа характерны так называемые псевдоисторические произведения — «Роман об Александре», «Роман о Бруте» Васа, «Роман о Трое» Бенуа де Сент-Мора и т. Не случайна и та огромная роль, которую сыграла в развитии французского рыцарского романа кельтская сказочная фантастика — так называемые бретонские сюжеты. Однако во Франции развитие зашло значительно дальше, чем в Исландии. Основными чертами французского рыцарского романа стали углубление во внутренний мир личности, психологический реализм, правдивое изображение личностных переживаний. И вполне понятно, почему это были, как правило, любовные, романические переживания: ведь именно в этих переживаниях всего больше сказывается личностное начало в человеке, и оно сказывается тем сильнее, чем больше эти переживания как любовь Тристана и Изольды находятся в противоречии с общественными установлениями в случае Тристана и Изольды — с обязательствами супружеской и феодальной верности. Но понятно также и то, почему в Исландии развитие не могло зайти так далеко, как оно зашло во Франции. Французские рыцарские романы — плоды осознанного авторства, продукты изощренного мастерства. Не случайно имена их авторов обычно известны.
А самый знаменитый из них — Кретьен де Труа — автор с яркой творческой индивидуальностью, своим мировоззрением, своей манерой. Характерно также, что французские рыцарские романы периода расцвета этого жанра — стихотворные произведения: поэзия, как правило, — более благоприятная почва для развития авторского самосознания и сознательного мастерства, чем проза. Но осознанность своей авторской личности — почва и для того, чтобы личностное начало, внутренний мир человека, его переживания, и в первую очередь романические, т. Между тем в «лживых сагах» невозможно обнаружить никакого следа осознанного авторства или сознательного мастерства. Нигде в исландской средневековой литературе не говорится ни о том, что они сочинялись кем-то, ни о тех, кто их сочинял, и ни в одном случае те, кто их сочинял, не называют себя.
Сага в литературе: основные характеристики и сокращенное объяснение
город в Японии, на о. Кюсю, административный центр префектуры Сага. Сага — это одна из разновидностей эпической литературы, в которой рассказывается об особых событиях и героях. Сага – это особый жанр в литературе, который отличается своими уникальными особенностями и жанровыми чертами. Семейная сага или семейная хроника — жанр литературы, предметом которого является изображение жизни нескольких (как правило, от двух до четырёх) поколений одного семейства. САГА (др.-сканд. saga, от segja – сказывать), повествовательная прозаическая форма в ср.-век.
Что такое сага в литературе определение кратко
| Что такое сага в литературе: простыми словами | Новости литературы | это один из видов былинного эпоса, который имеет особое значение в русской литературе и культуре. |
| Литература | большими полюсами. |