"Темные аллеи", Бунин, какой вывод можно написать по рассказу?
Литература. 9 класс
И, вынув платок и прижав его к глазам, скороговоркой прибавил: — Лишь бы бог меня простил. А ты, видно, простила. Она подошла к двери и приостановилась: — Нет, Николай Алексеевич, не простила. Раз разговор наш коснулся до наших чувств, скажу прямо: простить я вас никогда не могла. Как не было у меня ничего дороже вас на свете в ту пору, так и потом не было. Оттого-то и простить мне вас нельзя. Ну да что вспоминать, мертвых с погоста не носят. Извини, что, может быть, задеваю твое самолюбие, но скажу откровенно, — жену я без памяти любил. А изменила, бросила меня еще оскорбительней, чем я тебя. Сына обожал, — пока рос, каких только надежд на него не возлагал! А вышел негодяй, мот, наглец, без сердца, без чести, без совести… Впрочем, все это тоже самая обыкновенная, пошлая история.
Будь здорова, милый друг. Думаю, что и я потерял в тебе самое дорогое, что имел в жизни. Она подошла и поцеловала у него руку, он поцеловал у нее.
Приступая к чтению последней книги Бунина, стоит знать следующее.
На вас обрушится красота русского слова, сорок сюжетов о любовных катастрофах и мысль об эпизодичности и краткосрочности счастья. О радости соединения тел и душ, за которым следует острая — иногда непереносимая — боль обязательной разлуки. А потом ты, утратив главное, погружаешься в воспоминания. Настоящее время становится сценой печального театра, на которой тени минувших встреч разыгрывают только один спектакль.
Финал в нем известен заранее. Есть он. Есть она. Вместе им быть не суждено.
От этой бунинской книги вера в счастье пропасть может. Правда, может появиться уверенность в неограниченной силе литературы. Безымянный рассказчик и его столь же безымянная возлюбленная на поезде устремляются в наши места, тогда почти пустынные — Геленджик, Сочи, потом Гагры. Как они хотят, как любят друг друга!
Беда лишь в том, что у возлюбленной есть муж. Он — офицер, он подозревает, наверное, он не поверил, что жене так нужно на море, так необходимо… Влюбленные упиваются близостью на берегу Черного моря, она дрожит от сочетания счастья и беззакония. Муж-офицер искал, шел по пятам, не догнал и не перенес. Искупался на сочинском пляже, побрился, надел чистое белье, выпил шампанского и кофе, выстрелив «себе в виски из двух револьверов».
Это рассказ «Кавказ». Другой повествователь вспоминает, как двадцать лет назад был репетитором в подмосковной дачной усадьбе. Обедневшая дворянская семья, дочь-художница. Дневная жара, ночной холод, теплый плед, комары, река, первое растворение друг в друге.
Слова о вечности, ощущение «нестерпимого счастья»: «и он опять прижимал к губам ее руки, иногда как что-то священное целовал ее грудь». Но — мать-истеричка: «сбежишь с ним, застрелюсь, повешусь, брошусь с крыши! Стоит объяснить странное название нашей рецензии. Любовь — взрыв, озарение, взлет, упокоение в пропасти… При чем здесь «революция и эмиграция»?
За скобками — месть большевикам, которых автор считал губителями самой прекрасной в мире страны. Многие рассказы создавались во время Второй мировой войны Бунин осознал ее как Отечественную, иначе посмотрел на Советский Союз , но следов кипящей современности нет в книге. Большинство историй происходят в царской России. Да, любовь — взрыв.
В этом, собственно, все и дело. Любовь вырывает человека из обыденности, со всей его недоумевающей душой вытаскивает из прежней жизни, разбивает об острые камни неуловимых чувств старое сердце и как будто вставляет новое, готовое начать с начала, стартовать с нуля. Минуту назад еще не видел, не знал и не собирался. А теперь только об одной деве мысль, только к ней обращен нерв существования.
Телесное желание, охватывая весь внутренний мир, делает отказ от обладания невозможным. Так у мужчины, так у женщины. Не ищите в «Тёмных аллеях» хрестоматийных праведниц. Не так уж много у Бунина барышень, заставляющих бороться за себя слишком долго.
Инстинкт, смешанный с каким-то трудно определимым духом высоты, бросает в объятия друг друга, зачеркивая прошлое. Любовь — это революция. Рассказ «Антигона»: расстались, потому что девушку в ее недолжном влечении раскусили работодатели.
И мальчик, от природы живой, ласковый, стал в их присутствии бояться слово сказать, а там и совсем затаился, сделался как бы несуществующим в доме. Тотчас после свадьбы его перевели спать из отцовской спальни на диванчик в гостиную, небольшую комнату возле столовой, убранную синей бархатной мебелью. Но сон у него был беспокойный, он каждую ночь сбивал простыню и одеяло на пол. И вскоре красавица сказала горничной: — Это безобразие, он весь бархат на диване изотрет. Стелите ему, Настя, на полу, на том тюфячке, который я велела вам спрятать в большой сундук покойной барыни в коридоре. И мальчик, в своем круглом одиночестве на всем свете, зажил совершенно самостоятельной, совершенно обособленной от всего дома жизнью, — неслышной, незаметной, одинаковой изо дня в день: смиренно сидит себе в уголке гостиной, рисует на грифельной доске домики или шепотом читает по складам все одну и ту же книжечку с картинками, купленную еще при покойной маме, смотрит в окна… Спит он на полу между диваном и кадкой с пальмой. Он сам себе стелет постельку вечером и сам прилежно убирает, свертывает ее утром и уносит в коридор в мамин сундук. Там спрятано и все остальное добришко его. Жил он с ней с тех пор все лето и прижил мальчика, который и стал расти при матери в кухне. Дьякон, дьяконица, сам батюшка и весь его дом, вся семья лавочника и урядник с женой, все знали, от кого этот мальчик, и семинарист, приезжая на каникулы, видеть не мог его от злобного стыда за свое прошлое: жил с дурочкой! Когда он кончил курс, — «блестяще! Гости тоже говорили о его блестящей будущности, пили чай, ели разные варенья, и счастливый дьякон завел среди их оживленной беседы зашипевший и потом громко закричавший граммофон. Все смолкли и с улыбками удовольствия стали слушать подмывающие звуки «По улице мостовой», как вдруг в комнату влетел и неловко, не в лад заплясал, затопал кухаркин мальчик, которому мать, думая всех умилить им, сдуру шепнула: «Беги попляши, деточка». Все растерялись от неожиданности, а дьяконов сын, побагровев, кинулся на него подобно тигру и с такой силой швырнул вон из комнаты, что мальчик кубарем покатился в прихожую. На другой день дьякон и дьяконица, по его требованию, кухарку прогнали. Они были люди добрые и жалостливые, очень привыкли к ней, полюбили ее за ее безответность, послушание и всячески просили сына смилостивиться. Но он остался непреклонен, и его не посмели ослушаться. К вечеру кухарка, тихо плача и держа в одной руке свой узелок, а в другой ручку мальчика, ушла со двора. Все лето после того она ходила с ним по деревням и селам, побираясь Христа ради. Она обносилась, обтрепалась, спеклась на ветру и на солнце, исхудала до костей и кожи, но была неутомима. Она шла босая, с дерюжной сумой через плечо, подпираясь высокой палкой, и в деревнях и селах молча кланялась перед каждой избой. Мальчик шел за ней сзади, тоже с мешком через плечико, в старых башмаках ее, разбитых и затвердевших, как те опорки, что валяются где-нибудь в овраге. Он был урод. У него было большое, плоское темя в кабаньей красной шерстке, носик расплющенный, с широкими ноздрями, глазки ореховые и очень блестящие. Но когда он улыбался, он был очень мил. Студент отбывал эту повинность каждое лето и теперь ехал с покорным спокойствием, не спеша читал в вагоне второго класса, положив молодую круглую ляжку на отвал дивана, новую книжку Аверченки, рассеянно смотрел в окно, как опускались и подымались телеграфные столбы с белыми фарфоровыми чашечками в виде ландышей. Он похож был на молоденького офицера — только белый картуз с голубым околышем был у него студенческий, все прочее на военный образец: белый китель, зеленоватые рейтузы, сапоги с лакированными голенищами, портсигар с зажигательным оранжевым жгутом. Дядя и тетя были богаты. Когда он приезжал из Москвы домой, за ним высылали на станцию тяжелый тарантас, пару рабочих лошадей и не кучера, а работника. А на станции дяди он всегда вступал на некоторое время в жизнь совсем иную, в удовольствие большого достатка, начинал чувствовать себя красивым, бодрым, манерным. Так было и теперь. Он с невольным фатовством сел в легкую коляску на резиновом ходу, запряженную резвой караковой тройкой, которой правил молодой кучер в синей поддевке-безрукавке и шелковой желтой рубахе. Через четверть часа тройка влетела, мягко играя россыпью бубенчиков и шипя по песку вокруг цветника шинами, на круглый двор обширной усадьбы, к перрону просторного нового дома в два этажа. На перрон вышел взять вещи рослый слуга в полубачках, в красном с черными полосами жилете и штиблетах. Студент сделал ловкий и невероятно широкий прыжок из коляски: улыбаясь и раскачиваясь на ходу, на пороге вестибюля показалась тетя — широкий чесучовый балахон на большом дряблом теле, крупное обвисшее лицо, нос якорем и под коричневыми глазами желтые подпалины. Она родственно расцеловала его в щеки, он с притворной радостью припал к ее мягкой темной руке, быстро подумав: целых три дня врать вот так, а в свободное время не знать, что с собой делать! Притворно и поспешно отвечая на ее притворно-заботливые расспросы о маме, он вошел за ней в большой вестибюль, с веселой ненавистью взглянул на несколько сгорбленное чучело бурого медведя с блестящими стеклянными глазами, косолапо стоявшего во весь рост у входа на широкую лестницу в верхний этаж и услужливо державшего в когтистых передних лапах бронзовое блюдо для визитных карточек, и вдруг даже приостановился от отрадного удивления: кресло с полным, бледным, голубоглазым генералом ровно катила навстречу к нему высокая, статная красавица в сером холстинковом платье, в белом переднике и белой косынке, с большими серыми глазами, вся сияющая молодостью, крепостью, чистотой, блеском холеных рук, матовой белизной лица. Целуя руку дяди, он успел взглянуть на необыкновенную стройность ее платья, ног. Генерал пошутил: — А вот это моя Антигона, моя добрая путеводительница, хотя я и не слеп, как Эдип, и особенно на хорошеньких женщин. Познакомьтесь, молодые люди. Она слегка улыбнулась, только поклоном ответила на поклон студента. Рослый слуга в полубачках и в красном жилете провел его мимо медведя наверх, по блестящей темно-желтым деревом лестнице с красным ковром посредине и по такому же коридору, ввел в большую спальню с мраморной туалетной комнатой рядом — на этот раз в какую-то другую, чем прежде, и окнами в парк, а не во двор. Но он шел, ничего не видя. В голове все еще вертелась веселая чепуха, с которой он въехал в усадьбу, — «мой дядя самых честных правил», — но стояло уже и другое: вот так женщина! Напевая, он стал бриться, мыться и переодеваться, надел штаны со штрипками, думая: «Бывают же такие женщины! И что можно отдать за любовь такой женщины! И как же это при такой красоте катать стариков и старух в креслах на колесиках! Мама, тетя, дядя, их изумление, когда я заявлю им о нашей любви и нашем решении соединить наши жизни, их негодование, потом уговоры, крики, слезы, проклятия, лишение наследства — все для меня ничто ради вас… Сбегая с лестницы к тете и дяде, — их покои были внизу, — он думал: «Какой, однако, вздор лезет мне в голову! Остаться тут под каким-нибудь предлогом, разумеется, можно… можно начать незаметно ухаживать, прикинуться безумно влюбленным… Но добьешься ли чего-нибудь? А если и добьешься, что дальше? Как развязаться с этой историей? Правда, что ли, жениться? Ужасно будет жаль уезжать. Живи себе, покуда не наскучит. Сидя и беседуя, он непрестанно ждал: вот-вот войдет она — объявит горничная, что готов чай в столовой, и она придет катить дядю. Но чай подали в кабинет — вкатили стол с серебряным чайником на спиртовке, и тетя разливала сама. Потом он все надеялся, что она принесет какое-нибудь лекарство дяде… Но она так и не пришла. В семь с половиной в вестибюле завыл гонг. Он первый вошел в празднично сверкающую люстрой столовую, где уже стояли возле столика у стены жирный бритый повар во всем белом и подкрахмаленном, худощекий лакей во фраке и белых вязаных перчатках и маленькая горничная, по-французски субтильная. Через минуту молочно-седой королевой, покачиваясь, вошла тетя в палевом шелковом платье с кремовыми кружевами, с наплывами на щиколках, над тесными шелковыми туфлями, и наконец-то она. Но, подкатив дядю к столу, она тотчас, не оборачиваясь, плавно вышла — студент успел только заметить странность ее глаз: они не моргали. Дядя покрестил грудь светло-серой генеральской тужурки мелкими крестиками, тетя и студент истово перекрестились стоя, потом именинно сели, развернули блестящие салфетки. Размытый, бледный, с причесанными мокрыми жидкими волосами, дядя особенно явно показывал свою безнадежную болезнь, но говорил и ел много и со вкусом, пожимал плечами, говоря о войне, — это было время русско-японской войны: за коим чертом мы затеяли ее! Лакей служил оскорбительно-безучастно, горничная, помогая ему, семенила изящными ножками, повар отпускал блюда с важностью истукана. Ели горячую, как огонь, налимью уху, кровавый ростбиф, молодой картофель, посыпанный укропом. Пили белое и красное вино князя Голицына, старого друга дяди. Студент говорил, отвечал, поддакивал с веселыми улыбками, но, как попугай, с тем вздором в голове, с которым давеча переодевался, думал: а где же обедает она, неужели с прислугой? Но она пришла, укатила кресло и опять где-то скрылась. Ночью осторожно и старательно пели в парке соловьи, входила в открытые окна спальни свежесть воздуха, росы и политых на клумбах цветов, холодило постельное белье голландского полотна. Студент полежал в темноте и уже решил перевернуться к стене и заснуть, но вдруг поднял голову, привстал: раздеваясь, он увидал в стене у изголовья кровати небольшую дверь, из любопытства повернул в ней ключ и нашел за ней вторую, попробовал ее, но оказалось, что она заперта снаружи; теперь за этими дверями кто-то мягко ходил, что-то таинственно делал; и он затаил дыхание, соскользнул с кровати, отворил первую дверь, прислушался: что-то тихо зазвенело на полу за второй дверью… Он похолодел: неужели это ее комната! Он приник к замочной скважине, — ключа в ней, к счастью, не было, — увидал свет, край туалетного женского стола, потом что-то белое, вдруг вставшее и все закрывшее… Было несомненно, что это ее комната, — чья же иначе? Не поместят же тут горничную, а Марья Ильинишна, старая горничная тети, спит внизу возле тетиной спальни. И он точно заболел сразу ее ночной близостью вот тут, за стеною, и ее недоступностью. Он долго не спал, проснулся поздно и тотчас опять почувствовал, мысленно увидел, представил себе ее ночную прозрачную сорочку, босые ноги в туфлях…. Утром пили кофе каждый у себя. Он пил, сидя в широкой ночной рубахе дяди, в его шелковом халате, и с грустью бесполезности рассматривал себя, распахнув халат. За завтраком в столовой было сумрачно и скучно. Он завтракал только с тетей, погода была плохая, — за окнами мотались от ветра деревья, над ними сгущались облака и тучи… — Ну, милый, я тебя покидаю, — сказала тетя, вставая и крестясь. Верно, дождь будет, а то бы ты мог прокатиться верхом… Он бодро ответил: — Не беспокойтесь, тетя, я займусь чтением… И пошел в диванную, где все стены были в полках с книгами. Проходя туда по гостиной, он подумал, что, может быть, все-таки следует приказать оседлать лошадь. Но в окна были видны разнообразные дождевые облака и неприятная металлическая лазурь среди лиловатых туч над качающимися вершинами деревьев. Он вошел в уютную, пахнущую сигарным дымом диванную, где под полками с книгами кожаные диваны занимали целых три стены, посмотрел некоторые корешки чудесно переплетенных книг — и беспомощно сел, утонул в диване. Хоть бы просто так увидать ее, поболтать с нею… узнать, какой у ней голос, какой характер, глупа ли она или, напротив, очень себе на уме, скромно ведет свою роль до какой-нибудь благоприятной поры. Вероятно, очень блюдущая себя и знающая себе цену стерва. И скорее всего глупа… Но до чего хороша! И опять ночевать рядом с ней! Комната потемнела, ветер летел по этим деревьям, пригнув их свежую зелень, и стекла двери и окон заискрились острыми брызгами мелкого дождя. И в ту же минуту услыхал ровный голос: — Добрый день. Он взглянул и оторопел: в комнате стояла она. Он пробормотал: — Добрый день. Я и не слыхал, как вы вошли… — Очень мягкие ковры, — ответила она и, обернувшись, уже длительно посмотрела на него своими неморгающими серыми глазами. Мопассан всем женщинам нравится. У него все о любви. Голос ее был скромен, глаза тихо улыбались. А ваше? Пока я только ваш несчастный сосед. Ваша комната, оказывается, рядом с моей. Она безразлично засмеялась: — И я вас слышала. Нехорошо подслушивать и подсматривать. И хотите не позволить мне быть такой? Одни ваши руки могут с ума свести… И он с веселой дерзостью схватил левой рукой ее правую руку. Она, стоя спиной к полкам, взглянула через его плечо в гостиную и не отняла руки, глядя на него со странной усмешкой, точно ожидая: ну, а дальше что? Он, не выпуская ее руки, крепко сжал ее, оттягивая книзу, правой рукой охватил ее поясницу. Она опять взглянула через его плечо и слегка откинула голову, как бы защищая лицо от поцелуя, но прижалась к нему выгнутым станом. Он, с трудом переводя дыхание, потянулся к ее полураскрытым губам и двинул ее к дивану. Она, нахмурясь, закачала головой, шепча: «Нет, нет, нельзя, лежа мы ничего не увидим и не услышим…» — и с потускневшими глазами медленно раздвинула ноги… Через минуту он упал лицом к ее плечу. Она еще постояла, стиснув зубы, потом тихо освободилась от него и стройно пошла по гостиной, громко и безразлично говоря под шум дождя: — О, какой дождь! А наверху все окна открыты… На другое утро он проснулся в ее постели — она повернулась в нагретом за ночь, сбитом постельном белье на спину, закинув голую руку за голову. Он открыл глаза и радостно встретил ее неморгающий взгляд, с обморочным головокружением почувствовал терпкий запах ее подмышки… В дверь кто-то торопливо постучался. И она тоже увидала туфли и глаза Марьи Ильинишны. Перед завтраком она пошла к генеральше и сказала, что должна внезапно уехать: стала спокойно врать, что получила письмо от отца, — известие, что ее брат тяжело ранен в Маньчжурии, что отец, по своему вдовству, совсем один в таком горе… — Ах, как я понимаю вас! Только пошлите со станции депешу доктору Кривцову, чтобы он немедленно приехал и побыл у нас, пока мы найдем другую сестру… Потом она постучалась к студенту и сунула ему записочку: «Все пропало, я уезжаю. Старуха увидала возле кровати ваши туфли. Не поминайте лихом». За завтраком тетя была только немного печальна, но говорила с ним как ни в чем не бывало. Сестра уезжает к отцу, он один, брат ее страшно ранен… — Слышал, тетя. Вот несчастье эта война, сколько горя повсюду. А что все-таки было с дядей? Он ужасно мнителен. Сердце будто, но все это от желудка… В три часа Антигону увезли на тройке на станцию. Он, не поднимая глаз, простился с ней на перроне, будто случайно выбежав, чтобы велеть оседлать лошадь. Он готов был кричать от отчаяния. Она помахала ему из коляски перчаткой, сидя уже не в косынке, а в хорошенькой шляпке. Приглядишься — не облака плывут — луна плывет, и близ нее, вместе с ней, льется золотая слеза звезды: луна плавно уходит в высоту, которой нет дна, и уносит с собой все выше и выше звезду. Она боком сидит на подоконнике раскрытого окна и, отклонив голову, смотрит вверх — голова у нее немного кружится от движения неба. Он стоит у ее колен. Не могу определить! А вы, Толя, можете? Какой дивный цвет! И страшный и дивный. Вот уже правда небесный, на земле таких нет.
Даже розовая, нечто, знаешь, от фламандской школы» — и т. В окончательной редакции рассказа он называет её «фламандской Евой». Прототипом Адама Адамыча является Б. Шелихов, редактор газеты «Орловский вестник», в которой в молодости сотрудничал Бунин. Волки 7 октября 1940 опубл. Бунин называл этот рассказ «пронзительным». В автографе есть строки, не вошедшие в окончательный текст, относящиеся к Зойке: «И она была совершенно лишена стыдливости — или скорее с инстинктивной хитростью делала вид, что не имеет её». О Титове в автографе сказано: «…так был он самоуверен, самодоволен, высок, красив, элегантно наряден, блестящ бельем и золотым пенсне». Таня 22 октября 1940 опубл. В Париже 26 октября 1940 опубл. Галя Ганская 28 октября 1940 опубл. Нилуса 1869—1943 ; история Гали Ганской вымышленная. По поводу ханжеских придирок к рассказу Бунин писал 10 мая 1946 года М. Генрих 10 ноября 1940 опубл. В героине рассказа изображена, по словам В. Муромцевой-Буниной, журналистка и писательница Макс Ли; она писала «вместе с мужем романы, если не ошибаюсь, фамилия их Ковальские. Кажется, так удалось, что побегал в волнении по площадке перед домом, когда кончил». Натали 4 апреля 1941 опубл. И сперва я думал, что это будет ряд довольно забавных историй. А вышло совсем, совсем другое…». В дневнике Бунин писал о «Натали»: «Никто не хочет верить, что в ней все от слова до слова выдумано, как и во всех почти моих рассказах, и прежних и теперешних. И кажется, что уж больше не смогу так выдумывать и писать» запись в дневнике 20 сентября 1942 г. Часть III В одной знакомой улице 25 мая 1944 опубл. В этой газете целая полоса была полностью посвящена 75-летию Ивана Бунина. В рассказе Бунин цитирует неточно отрывки из стихотворения Я. Полонского «Затворница».
Иван Бунин: Темные аллеи. Окаянные дни
Все забывается» «Всё проходит, да не все забывается». Прослезившись, мужчина просит подавать лошадей, говоря: «Лишь бы бог меня простил. А ты видно простила». Однако женщина не простила и не могла простить: «как не было у меня ничего дороже вас на свете в ту пору, так и потом не было». Николай Алексеевич просит у женщины прощения и рассказывает, что тоже был несчастен. Он безумно любил свою жену, но она изменила ему и бросила его еще оскорбительнее, чем он Надежду. Сына обожал, «а вышел негодяй, мот, наглец, без сердца, без чести, без совести». На прощание Надежда целует ему руку, а он ей. После кучер Клим вспоминал, что хозяйка смотрела им вслед из окна.
Тёмные аллеи" Сколько оттенков у любви? Иван Бунин в своём сборнике рассказов пишет, что любовь — это наваждение, которое редко заканчивается счастьем или служение чувству, которое не станет взаимным. Зрители окажутся и в русской глубинке, и на пляже Ниццы, и в эмигрантском Париже, чтобы увидеть что предназначено героям - воспоминание о том, что упущено навсегда?
А вышел негодяй, мот, наглец, без сердца, без чести, без совести… Впрочем, все это тоже самая обыкновенная, пошлая история. Будь здорова, милый друг. Думаю, что и я потерял в тебе самое дорогое, что имел в жизни. Она подошла и поцеловала у него руку, он поцеловал у нее. Волшебно прекрасна! Кучер гнал рысцой, все меняя черные колеи, выбирая менее грязные, и тоже что-то думал. Наконец сказал с серьезной грубостью: — А она, ваше превосходительство, все глядела в окно, как мы уезжали. Верно, давно изволите знать ее? И все, говорят, богатеет. Деньги в рост дает. Кому ж не хочется получше пожить! Если с совестью давать, худого мало. И она, говорят, справедлива на это. Но крута!
Я почувствовал, что моментально покраснел до самой шеи. Она обыкновенно проводила каникулы у отца Левы, так что, мечтая приехать на лето, я имел в виду единственно её. А тут ещё и сообщение о том, что Саша уехала, а ведь Митя «думал перед отъездом улучить минутку, чтобы объясниться с нею». Объяснение с девушкой! Как же это сложно в ребячестве. Вот и в рассказе: «…Уже раз я с нею объяснился, но тогда это как-то не вышло. Несмотря на то, что Саша была старше меня года на два, я постоянно ею конфузился. Она сама протянула мне руку. Саша засмеялась вдруг так звонко и мило, что я сразу ободрился, хотя и не понял, чему она смеётся. Но я уже не слушал её и, чувствуя, что мне становится всё жарче и жарче, продолжал: — Я не знаю, за что вы меня так не любите? Мне кажется… — Вам бог знает, что кажется, — перебила вдруг Саша, краснея, тихим и ласковым голосом. Не успел я ещё прийти в себя у меня даже дух захватило от радости , как уж кто-то застучал по лестнице. Я нахлобучил картуз и, засвистав, что обыкновенно делал, чтобы скрыть неловкость, быстро сошёл с лестницы, встретившись с приехавшим приказчиком, и через сад убежал домой. Припоминая всё это с особенной грустью и нежностью, я сидел один-одинёшенек в гостиной». И в такие минуты лились стихи! Чьи стихи? Конечно, самого Ивана Алексеевич Бунина… На них настраивала природа, удивительная природа, созвучная переживаниям Алёши Арсеньева… «Прислонившись к притолоке, я глядел вдоль по берёзовой аллее, где из свежей рыхлой земли и из-под прошлогодних листьев торчала ярко-зелёная травка; я чувствовал какой-то неясный садовый аромат, слушал музыкальное жужжание пчёл, гулкие удары валька на пруде, — и всё нежнее и поэтичнее становилась моя тоска. Мне казалось, что я ещё никогда не был таким молодым и прекрасным и вместе с тем таким одиноким и печальным».
Иван Бунин — «Тёмные аллеи, сборник рассказов»
Добавить в мою библиотеку. Темные аллеи: 16+. Бунин, Иван Алексеевич. Читать Темные аллеи онлайн бесплатно и без регистрации. Книга автора Иван Бунин из жанра Проза, Классическая проза, Литература 20 века, Русская классика. Бунин И.А. Цикл рассказов с острыми драматическими сюжетами о чувственной любви и о России, утраченной навсегда.
Как читать Темные аллеи Ивана Бунина
Темные аллеи читать онлайн бесплатно без регистрации целиком и полностью весь текст книги на русском языке, а так же прочесть краткое содержание, аннотацию и отзывы о произведении на Сегодня мы предлагаем вспомнить книгу Ивана Бунина «Темные аллеи». Ведь сам автор называл своим лучшим произведением именно сборник рассказов «Темные аллеи». В статье анализируются пейзажные описания, образы воды, сада, аллеи, огня и другие в цикле рассказов И. А. Бунина «Темные аллеи», определяется философский смысл образной символики природы, имеющей экзистенциальное значение, рассматриваются. «Тёмные алле́и» — цикл рассказов Ивана Бунина, писавшийся им в эмиграции с 1937 по 1944 годы. Многие рассказы были написаны во время Второй мировой войны на юге Франции.
"Темные аллеи" — как Бунин рассказывал о России через женщин
Иван Бунин «Тёмные аллеи» Информация о книге: описание, содержание, в каких магазинах можно купить, скачать, читать. читать книгу онлайн бесплатно. «Настоящая любовь никогда не заканчивается браком», — писал Иван Бунин, чей цикл рассказов «Темные аллеи» до сих пор остается одной из самых популярных книг о любви.
Как читать «Темные аллеи» Бунина. История создания рассказа и цикла
В статье разберем, какое место «Темные аллеи» занимали в литературе XX века. Время чтения: 2 минуты. Советскую власть он, будучи представителем дворянского рода, считал катастрофой. В 1938 году первым шагом к созданию цикла становится рассказ «Темные аллеи». Остальные новеллы Бунин пишет во Франции уже в разгар войны.
В тяжелый, голодный период общественных потрясений он не погружается в социально-политическую тематику, но заводит разговор о разных проявлениях любви и страсти. Психологи бы сказали, что это процесс вымещения. Такой эскапизм помог писателю на страницах собственного творчества дотянуться до мира, по которому он тосковал. Откуда название?
Впрочем, все ведь было заранее отрепетировано и обошлось без травм. Закутанная в белое фигура бродила вокруг сцены и по зрительному залу, освещая фонариком прямо-таки кричащий символ — высохший куст перекати-поля, весьма очевидно напоминающий, что автор — эмигрант. Скрипел кран самовара и падали яблоки, судя по звуку, деревянные. Судорожно роясь в кармане шинели, персонаж вместо пистолета для убийства неверной содержанки вытащил… яблоко. Символ раздора и грехопадения?
Сюжеты нескольких рассказов переплелись и развивались практически одновременно, разбавляемые отрывками из дневниковых записей писателя, датируемых началом 40-х годов. На наклонной поверхности, где перекатываются актеры, идут черно-белые кадры: танки, самолеты. Отчего или для чего такое странное смешение? Да, годы написания «Темных аллей», с их дореволюционным временем действия, и событий начала Второй мировой войны почти совпадают. Но что еще их объединяет?
Бунин в спектакле один, его играет Дмитрий Ходырев. Остальные персонажи, если верить писателю, не его альтер эго. Ярче мне показалась игра Бутко, хотя автор пьесы или режиссер? Что касается женских ролей, тут ничего сделать, не погрешив против авторского замысла, ни драматург, ни режиссер не могли. У Бунина нет психологических рисунков женских характеров.
Женщина для него — лишь объект. Легкое дыхание. То, о чем мечтал писатель, постановщик изобразил буквально в звуковом оформлении спектакля.
В первый день поста - Чистый понедельник - люди начинают очищаться от скверны, которая затуманивает их души. Таким образом, чистый понедельник - это черта, за которой начинается новая жизнь. Так решается тема любви на страницах новеллы И. Бунина «Чистый понедельник», где писатель раскрывается как человек удивительного таланта, тонкий психолог, умеющий передать состояние раненной любовью души. В отечественной литературе до И. Бунина не было, на наш взгляд, писателя, в творчестве которого мотивы любви, страсти, чувства - во всех оттенках и переходах - играли бы столь значительную роль.
Любовь - «легкое дыхание», посетившее мир и готовое в любой миг исчезнуть, - она является лишь «в минуты роковые». Писатель отказывает ей в способности длиться - в семье, в браке, в буднях. Короткая, ослепительная вспышка, до дна озаряющая души влюбленных, приводит их к критической грани, за которой гибель, самоубийство, небытие. Позднему И. Бунину близость любви и смерти, их сопряженность представлялась частным проявлением общей катастрофичности бытия, непрочности самого существования. Все эти издавна близкие ему темы «Всходы новые», «Чаша жизни», «Легкое дыхание» наполнились новым, грозным содержанием после великих социальных катаклизмов, потрясших Россию и весь мир. Мир любви, счастья И. Бунин выстраивает как мир, противоположный обыденности. Леонова-художника, критика и публициста нельзя полностью понять, не учитывая литературно-художественный, культурный и философский контексты эпохи, в которой шло формирование личности писателя и ее последующая эволюция» [4, С.
Стиль И. Бунину свойственна максимальная насыщенность образной детали, символичность образов, особенная ритмическая и музыкальная организация прозы. Проблема личности в творчестве прозаика существует как проблема смысла индивидуального бытия, не всегда объясняемая какой-либо общественно-идеологической целью или социально-политической программой действования. Очень важной для художественного мира И. Бунина представляется категория памяти - не только драгоценного дара, но изнурительного бремени, труда, который и служит у писателя мерилом ценности человека, его личностной значимости. В творчестве И. Бунина реализуется поистине трагедийная концепция любви как чувства всепоглощающего, неодолимого, инстинктивного, любви как высшей формы человеческого существования. Излюбленный жанр писателя - рассказ, в котором синтезируется поэтическое и прозаическое, лирическое и эпическое, субъективное и объективное. В целом, для поэтики И.
Бунина характерен единый лирический пафос. В творческом методе писателя, с одной стороны, преобладает ориентация на реализм, с другой, - ориентация на импрессионизм, на собственное впечатление, стремление запечатлеть лишь мгновение из неостановимого потока жизни, поиск новых форм и композиций, недосказанность, ослабленность роли сюжета, часто основанного не на логическом, а на ассоциативном принципе, незаконченность, тяготение к цикличности и пр. Итак, «Темные аллеи» - знаковое произведение в творчестве И. Бунина, своеобразный итог его жизни. Это, на наш взгляд, книга, в которой писатель проявился наиболее ярко - как стилист, как литератор, как философ. Это кладезь его жизненных наблюдений, размышлений, творческих исканий. Вот почему она до сих пор вызывает живой интерес и у специалистов-литературоведов, и у простого читателя. Первый рассказ, по которому назван цикл - своеобразная стилистическая закономерность, которой подчинена вся книга в целом. Он играет роль зачина.
В нем сосредоточен круг вопросов, которые волнуют писателя и на которые он пытается ответить всей книгой. Здесь же впервые появляется образ темных аллей. Что же такое темные аллеи для И. Это образ-символ. Символ любви. Чувства самого яркого, самого ценного в жизни человека. Чувства, соединяющего в себе божественное и дьявольское, чувства разрушающего и созидающего, изначально трагического, но все же стоящего того, чтобы его испытать. Этот постулат, обозначенный в первом рассказе, проходит через весь цикл, от произведения к произведению.
Он не принял революцию 1917 года, которую считал настоящей трагедией, и новую власть большевиков — и покинул страну. Рассказ «Темные аллеи» Бунин написал в 1938 году.
Впоследствии именно он стал визитной карточкой одноименного цикла, который можно назвать своеобразной лебединой песнью автора. Над знаменитым циклом рассказов о любви Бунин работал в основном в годы Второй мировой войны во Франции, оккупированной фашистскими войсками. Вместе с женой Верой Николаевной писатель снимал небольшую виллу в южном городке Грасс, у самого подножия Альп. В это время Бунины жили тяжело, бедствовали, часто голодали — но писатель категорически отказывался сотрудничать с французскими издательствами при коллаборационистском режиме Виши.
Иван Бунин — «Тёмные аллеи, сборник рассказов»
К работе над сборником Бунин приступил в 1937 году, а 1938 он написал и рассказ «Тёмные аллеи». Смысл заглавия «Тёмные аллеи» отчасти объясняется его источником: И.А. Бунин взял его из стихотворения Огарева «Обыкновенная повесть». Оказалось, что это сборник рассказов И.А. Бунина, лауреата Нобелевской премии по литературе 1933 г. (каюсь,посыпаю голову пеплом сожженных книг ой, не знал ни о "Аллеях",ни,соответственно, о их авторе).
Иван Бунин: Том 7. Рассказы 1931-1952. Темные аллеи
| Иван Бунин «Темные аллеи» 16+ | В рассказе «Темные аллеи» (1938 г.) И. Бунин художественно исследует феномен любви как любви-воспоминания, любви-надежды. |
| "Темные аллеи" сборник рассказов - краткое содержание. | Жена писателя Вера Муромцева-Бунина писала: рассказы «Тёмных аллей» появились «отчасти потому, что хотелось уйти во время войны в другой мир, где не льётся кровь, где не сжигают живьём и так далее. |
| Темные аллеи анализ - история создания, жанр, композиция, идея | Иван Бунин Тёмные аллеи Издательство «Тёмные аллеи» Сборник рассказов «Тёмные аллеи» объединён темой страстной, всепоглощающей любви, которая, по мнению Ивана Алексеевича Бунина, всегда обречена на трагический финал. |
| Тёмные аллеи – цикл рассказов Бунина, читать онлайн | Иван Бунин «Темные аллеи» 16+. |
| В театре Петра Фоменко поставили «Темные аллеи» Ивана Бунина // Новости НТВ | «Настоящая любовь никогда не заканчивается браком», — писал Иван Бунин, чей цикл рассказов «Темные аллеи» до сих пор остается одной из самых популярных книг о любви. |