это психотерапевтическая техника, обычно используемая в гештальт-терапии для изучения отношений пациентов с самими собой, с аспектами их личности, их концепциями, идеями, чувствами и т.д. Техника пустого стула – это известный и эффективный метод, используемый в психологической практике для работы с клиентом. Если в технике «Пустой стул» напротив себя предлагается представить реального человека, то упражнение «Два стула» создано, чтобы организовать диалог между внутренними конфликтующими частями, поскольку достижение внутренней целостности — одна из целей.
Что значит закрыть гештальт на самом деле
Разговор со стулом, стул и красная нить, техника «Пустой стул» — под такими названиями можно найти самую работающую из «отвязок». Техника «Пустого стула» — чем она может вам помочь, как ее применять и какие сложности могут возникнуть при ее выполнении — читайте в статье. Техника «Пустой стул». Это пример регрессивной техники. Психолог предлагает клиенту сесть на стул, а напротив себя на пустом стуле представить человека, с которым связан неприятный опыт. методу, объединившему в себе искусство и науку. Техника «Пустой стул» Ф. Перлза: принципы и особенности работы фокусированного внимания на пустом стуле для изучения своих эмоций и сознания. Данная техника заключается в том, что перед пациентом ставится пустой стул, и он должен представить, что на нем кто-то сидит, в том числе и он сам.
Научиться прощать: техника «Пустой стул»
«Пустой стул». Ставятся два стула друг напротив друга — для себя и воображаемого собеседника. Техника «Пустой стул» помогает избавиться от лишних переживаний и волнения. В целом, техника «Пустой стул» остается ценным инструментом в гештальт-терапии, который способствует эмоциональному выражению, самопознанию и внутренней интеграции. Техника «пустой стул» ф. перлза в психологии и её особенности. «Пустой стул». Ставятся два стула друг напротив друга — для себя и воображаемого собеседника.
Что такое гештальт? Зачем его закрывать и как делать это правильно
Разумеется, у девочки это не вызывало энтузиазма. Но вместе с тем, по-видимому, учительница каким-то образом заняла важное место, и коммуникация с ней интериоризовалась настолько, что каждый раз, когда клиентке говорили, что надо сделать, — теперь уже без всяких дополнительных нагрузок, — она чувствовала себя «нехорошей» и униженной. Выход из этой ситуации таков. Мы вернулись к первоначальной коммуникации и постарались выяснить, что же такое не нравилось этой учительнице. Выяснили, что у нее были свои дополнительные причины для нашей темы несущественно, какие именно не любить девочку. Когда с позиции взрослого человека это понято, коммуникацию можно «переиграть», не принимая «добавки» на свой счет.
Если учительница научила чему-то важному, это остается достоянием клиентки, а привходящие особенности их отношений, будучи осознаны как личные особенности если не неврозы учительницы перестают быть личностными особенностями самой клиентки. Другой пример. Клиентка обнаруживает в себе тонкое и хорошо компенсированное чувство, что она все время немного «не дотягивает». Выясняется, что ее мать, чувствуя себя неудачницей, все время завышала для девочки планку, чтобы та стремилась, но не могла быть полностью «успешной». Интересно отметить, что проведенный субличностный анализ кроме решения исходной проблемы привел еще к значительным изменениям в общении клиентки с реальной мамой: раньше это общение ограничивалось возней по поводу «планки», теперь, увидев, в чем дело, клиентка смогла найти другие области и формы контакта.
Понимаемые таким образом субличности с точки зрения идеальной интеграции подлежат «рассасыванию». В предельном абстрактном идеале должна получиться личность, синтезированная из всех возможных субличностей, а они в ней должны раствориться или синтезироваться. Но это не единственная возможность. Еще одно направление работы можно было бы назвать воспитанием субличностей. Приведу еще один личный пример.
При каком-то раскладе я обнаруживаю в себе в качестве отдельной субличности четырехлетнего мальчика, имеющего совсем другой опыт, нежели мой собственный: по определенным причинам он в свои четыре-пять лет был отсечен от дальнейшего развития и сохранился во мне в таком виде, каким был в то время. Эта субличность владеет большим запасом энергии и многого другого, мне сейчас недоступного. Я ее субличность высаживаю на самостоятельный стул, начинаю с ней разговаривать... И обнаруживаю, что она, эта субличность, мне совсем не нравится. Я представляю себе, какая «она», эта субличность, то есть на самом деле «он» желание пользоваться местоимением женского рода, отсылающим к абстракции субличности, а не мужского, указывающего на конкретного сорванца-мальчишку — замеченное мною свидетельство «сопротивления» — шумный, противный мальчишка, который всем страшно мешает.
Я даже могу вспомнить, что я таким был, и как я таким был. Я помню, как сначала под внешним давлением, а потом внутренне с этим согласившись, лишал эту субличность возможности «вести себя» то есть «меня» таким образом. И дальше я понимаю, что «я» теперешний «я» страшно не люблю таких людей — шумных, никого не замечающих, захватывающих пространство и требующих к себе внимания. И умом понимая, что ее, эту субличность, надо ассимилировать, я согласен это делать только «умыв и причесав», то есть «перевоспитав» этого мальчишку. Однако же невозможно, как известно, перевоспитывать ребенка, не вступив с ним в контакт, то есть отказывая ему в том, что на психотерапевтическом жаргоне называется «принятие».
Причем это должно быть не пустое и не формальное «принятие», неэффективное и никому не нужное. Это должно быть то самое, что, по Перлзу, называется контактом. А это значит, что я этой субличности должен сказать, что признаю ее существование как части меня. Для того, чтобы получить возможность «перевоспитывать» этого мальчишку-во-мне, я должен дать ему определенное «право бытия», — ведь «быть» он может только как часть меня больше-то нигде его нет. Но такое признание означает нечто очень странное: мне при этом придется признать, что та — «взрослая» — часть, с которой я раньше отождествлял «себя», фактически является тоже всего лишь «частью» меня, и ей придется делиться какими-то «правами» — как минимум, правом на существование-во-мне — с этим мальчишкой.
Такая штука, прямо скажем, дорого стоит, но вместе с тем и очень дорого оплачивается. Обратите внимание на разницу между холодноватой, рациональной формулировкой: «У этой субличности находится значительная часть моих ресурсов» и мне бы хотелось заполучить эти ресурсы, а ее саму выгнать куда подальше, чтобы территория нам, а местные жители — в резервацию , — и совсем другой формулировкой: «Я признаю, что ты, субличность, хоть ты мне то есть — другой, «взрослой» части меня и не нравишься, — есть «законная» часть меня». Это значит что то, о чем я раньше думал, что это «я», — не совсем «я», а «я» — это то, что получится, когда и если — ситуация рискованная! Тонкое и хрупкое предощущение правдивости такого предположения является ключом к возможности этой работы. Такое принятие дает мне шанс действительно вступить в разговор.
Тогда я уже не смогу сказать, что «мне» не нравится этот мальчишка. Мне придется сказать, что он не нравится той части «меня», которая получилась, когда его «загнали под лавку». Возможно, к тому же, что многие неприятные черты его, мальчишки, поведения вызываются как раз тем, что ему стараются отказать в праве на бытие — а он это свое право отстаивает, как умеет. Теперь, когда «я» согласился «подвинуться» и поделиться с этой, ранее фрустрированной частью себя правом на бытие, можно вернуться к вопросу, в чем же может состоять ее, этой субличности, воспитание. А «воспитание» может состоять в том, что я допускаю эту субличность — в меру ее возможностей и способностей, которые, разумеется, постоянно растут под моим присмотром моей «взрослой» части, — ко всему объему своего опыта, сохраняя за ней право своей оценки, предлагая ей по-своему прожить этот опыт, — иначе, чем «я» проживал его, когда исключил ее из своего обихода.
Это дает «мне» возможность пересмотреть «мои» переживания и оценки, становясь более «целым». Приведу еще один пример. У девушки лет в девятнадцать был бурный роман, который плохо закончился, с большим эмоциональным срывом. Получился действительно очень разумный, интеллигентный человек, с которым приятно иметь дело, только живет она почему-то тускло и скучно, и еще демонстрирует характерный невротический симптом — малейшее эмоциональное событие вызывает у нее совершенно неадекватный поток слез. Ясно, что большая часть эмоциональности находится у той части, которая изгнана под лавку, и она, эта часть, лишенная реального опыта проживания различных ситуаций, импульсивна, неконтролируема, инфантильна, — и прочее, что мы все так не любим в себе и в других.
Допустить эту часть до всего жизненного опыта — это значит, что все то, что клиентка прожила после того, как исключила ее из своей сознательной жизни, надо пере-прожить заново, вместе с ней, с ее эмоциональностью. Посмотреть: «Как бы я, если бы я была она, реагировала на ту или иную ситуацию». На каждом значительном событии из прошлого можно сопоставлять «свои» и «ее» оценки. Съеденный таким образом пуд соли послужит хорошим основанием для интеграции. Вот так от сравнительно простой гештальттерапевтической техники мы приходим к глубокой проработке проблем интеграции личности, которая может состояться как гармоничный ансамбль субличностей, ранее не имевших возможности контакта, поскольку они находились — в гештальттерапевтических терминах — либо в изоляции друг от друга, либо в слиянии.
Вот одна из часто встречающихся проблем, с которыми сталкивается «здоровый невротик»: как заставить себя делать то, чего делать не хочется? Например, писать курсовую работу, учить английский язык, мыть посуду, гулять с собакой в плохую погоду… Попробуем разложить ситуацию на составляющие.
Прежде всего, долженствование всегда имеет собственную коммуникативную структуру: кто-то должен кому-то. Адресатом долженствования тем, кому должны может быть внешний человек, а может быть собственная субличность: «Я должен сам себе», — говорит клиент. Таким образом, «исполнитель долженствования» оказывается разделенным на «собственно исполнителя» и «прораба» он же — надсмотрщик.
В случае, если человек должен «сам себе», мы можем рассадить по отдельным стульям «самого» и «себя». Как очевидно из рассматриваемой ситуации, отношения между ними далеко не просты. Чаще всего, доводы, в соответствии с которыми человек должен нечто сделать, могут быть вполне понятны надсмотрщику, но совершенно непонятны исполнителю.
А работать-то нужно иметь последнему. То «я», которое знает, что нужно писать курсовую работу, — это совершенно не то «я», которое будет если будет реально ее писать. У того «я», которое должно это делать, в голове — отношения с преподавателем или мамой, или деканатом , а вовсе не формы английского герундия, о которых нужно писать.
А у того «я», которому нужно было бы писать про формы герундия, в голове если не ветер, то приглянувшаяся студентка-однокурсница. Возможно, отношения между этими фигурами подобны отношениям известных перлзовских «собак» — собаки снизу и собаки сверху topdog и underdog. Одна приказывает, не очень рассчитывая на исполнение, другая чувствует себя виноватой, но не собирается ничего с этим делать.
Впрочем, это уже интериоризованная то есть перенесенная «вовнутрь» берновская «игра», об этом у нас пойдет речь в другом месте. Так или иначе, для того, чтобы курсовая была или не была написана, то есть для того, чтобы субличности могли выйти из клинча, нужно наладить между этими фигурами реальное взаимодействие. Другой пример субличностного расклада — «и хочется, и колется».
Наивному человеку может показаться, что это про реальную розу с шипами: дескать, с одной стороны, определенной вещи хочется, а с другой стороны это связано с какой-то опасностью в самой реальности. Но чаще дело обстоит гораздо сложнее. Есть некое «я», которому чего-то хочется, — например, подарить розу замечательно красивой Маше из восьмого «б», и это порождает одно представление о реальности со своей линией рассуждений.
И одновременно, в том же Васе из седьмого «а», есть другое «я», вполне солидарное с компанией сорванцов, готовых улюлюкать и вопить «тили-тили-тесто», что, как нетрудно догадаться, создает другое представление о реальности и другую линию рассуждений. Бедный Вася переживает при этом состояние, которое еще психоаналитики назвали «амбивалентным»: одна его субличность явно враждебно настроена по отношению к желаниям другой. Еще один пример, где проявляются разные субличности.
Когда я уже совсем проснулся, пришел в свою наилучшую дневную форму, я начинаю думать, как хорошо было бы вставать пораньше, часов, допустим, в восемь, а не спать до десяти: как бы много я успел сделать. Но на следующий день, когда наступает этот момент, — восемь часов, — и звонит будильник, я открываю полглаза и обнаруживаю, что человек, который сейчас решает, вставать или не вставать, относится к этому совершенно иным образом. У него другая жизнь и другие доводы.
Эта ситуация часто отрабатывается в виде представления о «состояниях»: я был в таком состоянии, я был в другом состоянии. Но можно сказать, что «состояния» — либо следствие, либо условие выхода на передний план той или иной субличности. Совершенно бессмысленно здесь говорить о том, как «правильно» рассматривать этот пример, — в категории состояний или в категории субличностей.
Достаточно сказать, что, если рассматривать его в категории субличностей, то это ведет к определенной психотехнической практике: субличности можно посадить рядом, попросить их обсудить подвопросную тему, и тогда, может быть, у той субличности, которая говорит, что хорошо бы мне вставать в семь часов утра даже еще лучше, чем в восемь поубавится энтузиазма, и она согласится, скажем, на девять, а у субличности, которой в момент пробуждения надо решать, встану я или посплю еще, поубавится негативизма. По форме это пример из Гурджиева-по-Успенскому, но на самом деле я рассказываю о своем личном опыте, потому что я так и сделал: посадил эти две на самом деле больше, как мы позже увидим субличности рядом, и им много чего нашлось сказать друг другу, а в результате моя ситуация по этому поводу сильно изменилась. Техника может показаться простой, но реально и с реальными людьми это не так просто.
Некоторые клиенты очень охотно усаживаются играть с психотерапевтом в эту игру и придумывают замечательный литературный сценарий. Вот, например, сидит клиентка и рассказывает: «А во мне еще есть такой танк, который на всех прет, прет, прет, а еще есть такой маленький зайчишка, который всех боится и так ушками прядает». Она фантазирует, и вроде даже то, о чем она рассказывает, к ней имеет какое-то отношение.
Но никаких реальных субличностей нет. Если, к примеру, это «дубль», которого я, как у Стругацких в «Понедельнике», послал за зарплатой, то он знает по крайней мере, сколько денег мне должны были выписать, и если мне выписали меньше, он искренне возмутится. Перлозовская «часть» должна быть реальной частью человека, со своими видами на жизнь, со своими заморочками, и нужно, чтобы ей было что сказать, в том числе в нештатных ситуациях.
У субличности, у реальной «части» должны быть реальные интересы. С другой стороны, для этих частей-субличностей нужно приготовить «стулья». Чтобы субличность могла проявиться, нужно организовать особую, психотехническую коммуникацию, важным свойством которой является «свободный интерес».
Рассаживание субличностей по стульям «субличностный анализ» потому и оказывается психотехническим действием часто очень эффективным , что в до-техническом состоянии они в человеке склеены, находятся в клинче, и между ними должен войти «рефери», разнять этот клинч, чтобы они могли начать взаимодействовать. Пока они в клинче, они так друг друга держат, что вроде их и нет, а есть единый «кластер»: и хочется, и колется, и не знаю, что решить, и не делаю ничего. Проявление субличностей требует рассаживания их по стульям в присутствии «рефери».
Технически говоря, терапевт должен договориться с клиентом, что сейчас мы его субличности усаживаем на отдельные стулья, и при этом мы не будем их критиковать, бить по голове, переделывать — по крайней мере для начала мы будем их выслушивать и выспрашивать здесь клиенту очень пригодятся приобретенные на «бейсике» навыки. Причем ведь субличности «там внутри» все время что-то друг с другом делают. И видимо что-то не то, что клиенту «самому», как целому, нужно.
Чтобы их рассадить по стульям, чтобы устроить эту процедуру разделения субличностей, нужно обеспечить им гарантии неприкосновенности на переговорах, как в большой политике: Рейган приезжает к Горбачеву и встречается здесь с каким-то представителем московских диссидентов. Он, Рейган, договорился с Горбачевым, и их договоренность является гарантом того, что этому диссиденту дадут сказать то, что он хочет сказать, и потом его не тюкнут, потому что команда Рейгана за этим проследит. В обычном положении дела отношения между диссидентом и Горбачевым таковы, что если этот диссидент вылезет на поверхность, то Горбачев собирательный , хочет он этого или не хочет, обязан его тюкнуть.
Приезжает Рейган, и устраивается коммуникация, когда этот говорит, а тот ему — по делу! Главное, что мы должны сделать — сохранить субличность с ее интересом, чтобы не дать соседке, с которой она раньше была в клинче, снова ее затюкать или снова войти с ней в клинч.
Известно, что техника эта возникла под влиянием психодрамы Морено, которая произвела на Фрица Перлза, — основателя гештальттерапии — большое впечатление.
Различия, впрочем, очевидны. Решающим, с нашей точки зрения, является то, что обе роли или больше, если необходимо исполняет сам клиент. Благодаря этому становится очевидным, что диалог ведут его собственные «части».
Предполагается, что они наделены особым психологическим статусом: оказывается, что такая «часть» может говорить, думать, чувствовать, иметь свою точку зрения, отличную от точки зрения других «частей». Может показаться, что это противоречит постоянно утверждаемому психологами-гуманистами принципу целостности психики. Однако же нетрудно заметить, что как основатель гештальттерапии Фриц Перлз, так и многие другие классики гуманистической психотерапии на деле придерживались лежащего за обсуждаемой техникой представления — что психика человека, как бы к этому ни относиться, разделена.
Например, у основателя психосинтеза Роберто Ассаджоли мы обнаруживаем понятие субличности. А вот цитата из книги еще одного из «отцов» гуманистической психотерапии Эрика Берна, где феномен субличности или «части» описывается с предельной отчетливостью хотя и под другим именем : «Наблюдения за спонтанной социальной деятельностью... Поведенческие изменения обычно сопровождаются эмоциональными.
У каждого человека свой набор поведенческих схем соотносится с определенным состоянием его сознания. А с другим психическим состоянием, часто несовместимым с первым, бывает связан уже другой набор схем. Эти различия и изменения приводят нас к мысли о существовании различных эго-состояний.
На языке психологии эго-состояния можно описывать как систему чувств, определяя ее как набор согласованных поведенческих схем. По-видимому, каждый человек располагает определенным, чаще всего ограниченным репертуаром эго-состояний, которые суть не роли, а психологическая реальность». Берн имеет в виду, разумеется, свою знаменитую триаду Р-В-Д именно их он называет «эго-состояниями» , но приведенная цитата фиксирует интересующий нас психологический феномен более обобщенно.
Под берновское описание вполне подпадают и «части», и субличности. От описанного представления возможны два направления движения: одно из них акцентирует интер-субъективные межличностные , другое — интра-субъективные внутри-личностные аспекты возникающей ситуации. Что касается первого, то практически полезно иметь в виду, что «ведет себя», участвуя в разнообразных социальных ситуациях, не «человек-как-целое», а различные субличности.
Как замечает придерживающийся аналогичной концепции Г. Гурджиев, одно «я» в человеке может подписать вексель, по которому и всем другим его «я» придется расплачиваться всю оставшуюся жизнь. Берновские схемы трансакций два столбика, состоящие из кружочков, и стрелки между ними также описывают эту, — межличностную, — сторону дела.
Во втором направлении особый психотехнический и психотерапевтический интерес могут представлять взаимоотношения субличностей «внутри» человека. Техника «пустого стула» занята тем, чтобы выявить, экстериоризовать те субличности, из бесконечных диалогов, конфликтов, схваток и клинчей которых подчас состоит внутренняя жизнь «здорового невротика». Рассмотрим несколько примеров, чтобы практически прочувствовать разделенность «частей» или субличностей в человеке.
Вот одна из часто встречающихся проблем, с которыми сталкивается «здоровый невротик»: как заставить себя делать то, чего делать не хочется? Например, писать курсовую работу, учить английский язык, мыть посуду, гулять с собакой в плохую погоду… Попробуем разложить ситуацию на составляющие. Прежде всего, долженствование всегда имеет собственную коммуникативную структуру: кто-то должен кому-то.
Адресатом долженствования тем, кому должны может быть внешний человек, а может быть собственная субличность: «Я должен сам себе», — говорит клиент. Таким образом, «исполнитель долженствования» оказывается разделенным на «собственно исполнителя» и «прораба» он же — надсмотрщик. В случае, если человек должен «сам себе», мы можем рассадить по отдельным стульям «самого» и «себя».
Как очевидно из рассматриваемой ситуации, отношения между ними далеко не просты. Чаще всего, доводы, в соответствии с которыми человек должен нечто сделать, могут быть вполне понятны надсмотрщику, но совершенно непонятны исполнителю. А работать-то нужно иметь последнему.
То «я», которое знает, что нужно писать курсовую работу, — это совершенно не то «я», которое будет если будет реально ее писать. У того «я», которое должно это делать, в голове — отношения с преподавателем или мамой, или деканатом , а вовсе не формы английского герундия, о которых нужно писать. А у того «я», которому нужно было бы писать про формы герундия, в голове если не ветер, то приглянувшаяся студентка-однокурсница.
Возможно, отношения между этими фигурами подобны отношениям известных перлзовских «собак» — собаки снизу и собаки сверху topdog и underdog. Одна приказывает, не очень рассчитывая на исполнение, другая чувствует себя виноватой, но не собирается ничего с этим делать. Впрочем, это уже интериоризованная то есть перенесенная «вовнутрь» берновская «игра», об этом у нас пойдет речь в другом месте.
Так или иначе, для того, чтобы курсовая была или не была написана, то есть для того, чтобы субличности могли выйти из клинча, нужно наладить между этими фигурами реальное взаимодействие. Другой пример субличностного расклада — «и хочется, и колется». Наивному человеку может показаться, что это про реальную розу с шипами: дескать, с одной стороны, определенной вещи хочется, а с другой стороны это связано с какой-то опасностью в самой реальности.
Но чаще дело обстоит гораздо сложнее. Есть некое «я», которому чего-то хочется, — например, подарить розу замечательно красивой Маше из восьмого «б», и это порождает одно представление о реальности со своей линией рассуждений. И одновременно, в том же Васе из седьмого «а», есть другое «я», вполне солидарное с компанией сорванцов, готовых улюлюкать и вопить «тили-тили-тесто», что, как нетрудно догадаться, создает другое представление о реальности и другую линию рассуждений.
Бедный Вася переживает при этом состояние, которое еще психоаналитики назвали «амбивалентным»: одна его субличность явно враждебно настроена по отношению к желаниям другой. Еще один пример, где проявляются разные субличности. Когда я уже совсем проснулся, пришел в свою наилучшую дневную форму, я начинаю думать, как хорошо было бы вставать пораньше, часов, допустим, в восемь, а не спать до десяти: как бы много я успел сделать.
Но на следующий день, когда наступает этот момент, — восемь часов, — и звонит будильник, я открываю полглаза и обнаруживаю, что человек, который сейчас решает, вставать или не вставать, относится к этому совершенно иным образом. У него другая жизнь и другие доводы. Эта ситуация часто отрабатывается в виде представления о «состояниях»: я был в таком состоянии, я был в другом состоянии.
Применение техники «Пустой стул» может привести к следующим результатам: Проявление эмоциональной разгрузки и осознания своих эмоций. Изменение восприятия и понимания ситуации, позволяющие увидеть ее с разных углов и найти новые решения. Улучшение коммуникативных навыков и способности выражать свои мысли и чувства.
Пустой Стул - значение символики
Мне приятно, что я могу заинтересовать людей. Клиентка на правом стуле, обращаясь к противоположной части. Какая из тебя эрудитка? Что ты вообще можешь? Говорить все умеют! Посмотри на себя!
У тебя ничего не получается!
Также через консультирование можно найти выход из повторяющихся неприятных жизненных ситуаций. Обычно дело в транзакциях и эго-состояниях. Когда человек научится управлять своим общением, поведением и реакциями, то сможет защитить себя от манипуляций и выйти из круга неприятностей. На самом деле человек сам выбирает таких партнеров, притягивает их своим поведением, а затем отыгрывает в отношениях с ними свой сценарий, подтверждает свои представления о себе, других людях и мире. Техника «Театр» С помощью одно из самых популярных техник транзактного анализа можно определить жизненный сценарий.
Вы можете выполнить ее прямо сейчас. Представьте, что сидите в театре и ожидаете начало спектакля. Он о вашей жизни. Подумайте, как называется этот спектакль и каким он будет: Трагичным или комичным? А может быть, каким-то другим? Как бы вы описали главного героя?
Какой он? Сколько еще зрителей пришло на спектакль? Зал полный или пустой? Как вы думаете, что почувствует публика? Например, будет грустить или веселится при просмотре спектакля? Досмотрит ли его до конца?
Спектакль начинается. Вы видите себя в младенчестве. Кто и что вас окружает? Что вы чувствуете? Затем идет вторая сцена, теперь вам 3—6 лет. Кто и что окружает вас теперь?
Кто и что говорит вам?
Как только мы начинаем задействовать свое тело при решении психологических проблем, появляется новый опыт, который может изменить ситуацию в лучшую сторону. Основная терапия Основная терапия используется для лечения широкого спектра неврозов, включая тревогу и депрессию. Цель состоит в том, чтобы вернуться к истокам боли которая всегда возвращается к нам время от времени , пережить ее правильным образом и, таким образом, исцелить человека. Суть методики в том, чтобы вернуться к точному нейрофизиологическому состоянию, которое имело место сразу после психологической травмы.
Лечение является открытой терапией, в которой терапевт остается доступным для пациента столько, сколько необходимо. Еще одна цель основной терапии в том, чтобы восстановить доступ пациента к его подавленным чувствам и, следовательно, освободить его от последствий сдерживания эмоций. Более того, клиент может впоследствии использовать эту технику самостоятельно, когда полностью изучит ее. Иллюзия голода Созданная психологом Джорджем Вайнбергом, эта интервенция является одной из самых популярных. Но, что еще лучше — вы сами можете попробовать ее дома без помощи терапевта.
Многие люди решают обратиться за профессиональной помощью, чтобы понять, почему они пьют алкоголь, переедают, используют экспрессивные жесты во время бури эмоций и делают многое другое. Фрейд сказал бы, что у них есть бессознательные мотивы, которые блокируются сознанием. Такие мотивы могут просачиваться через сны, оговорки или свободные ассоциации. Вернемся к Вайнбергу и его определению интервенции «Иллюзия голода»: «Человек, который сознательно останавливает свое шаблонное поведение, подвергается иллюзии, которая становится ярко выраженной в тот момент, когда возникает импульс для возобновления привычки. Я называю это иллюзией голода».
Процесс следующий: Определите момент, когда вы склонны действовать автоматически.
Прислушайтесь к себе, пока вы говорите - что вы чувствуете? Чувствуете, что начинаете злиться? Если вы почувствуете, что сердитесь, позвольте этому чувству проявиться. Прислушайтесь к себе, что вы хотите сказать или сделать? Расскажите об этом другому. Вы ничего не чувствуете? Если вы ничего не чувствуете, вернитесь на пару шагов назад и расскажите подробнее о том, что произошло, и как это было болезненно и тяжело. Расскажите себе еще раз почему это было неправильно. Рассказав другому о своих чувствах, запишите извинения, которые вам было нужно услышать от собеседника.
Извинение может содержать раскаяние значимого другого - что он видит и понимает свои ошибки, осознает, как это должно было быть для вас тяжело, искреннее извинение и слова о том, что он должен был сделать на самом деле или что он может сделать сейчас. Прочтите про себя извинение и обратите внимание на то, что вы чувствуете. Потратьте несколько минут на то, чтобы подвести итоги для себя и того, что вы, возможно, захотите сделать в жизни.
Научиться прощать: техника «Пустой стул»
Во взрослой жизни человек выбирает партнера, похожего на родителей, чтобы высказать ему все претензии своего детства. Но это не приносит удовлетворения, поскольку выяснять отношения приходится не с настоящими мамой и папой, а с их «заместителями». Человек подсознательно ищет для себя «идеального родителя», которого так не хватало в детстве. Например, девушка, выросшая без отца или с отцом-абьюзером, видит «заменителя» отца в мужчине, который рядом. Она превращается рядом с ним в маленькую капризную девочку, которая требует заботы и внимания, изводит ревностью и обижается, если не получает желаемого. Выросший ребенок собственным примером пытается показать, как быть хорошим родителем.
Он строит «идеал» семьи и требует от окружающих соответствия благополучной картинке. Если в чем-то пазл не складывается, это вызывает гнев и фрустрацию. Чтобы заставить экс-партнера пожалеть о сделанном, они демонстрируют в соцсетях счастливую жизнь свободного человека или выкладывают фото с новыми пассиями. Но чаще всего — ищут похожего по характеру и типу темперамента нового партнера, чтобы дать себе «еще один шанс». Даже если расставание произошло из-за несовпадения взглядов и приоритетов.
В качестве антисценария возможен отказ от серьезных отношений или подсознательный страх, который заставляет вечно оставаться на стадии конфетно-букетного периода. Как только появляется более тесная связь, человек разрывает союз и уходит. Несбывшиеся мечты Неважно, какая потребность оказалась неудовлетворенной — материальная или эмоциональная. Чувство обиды и несправедливости будет преследовать и заставлять наступать на одни и те же грабли. Например, ребенок мечтает заниматься хоккеем, а родители отдают его в шахматную секцию, потому что это безопаснее и полезнее для интеллектуального развития.
Вероятных исхода во взрослом возрасте два: человек обесценивает свои достижения и редко чувствует удовольствие от жизни; он навязывает свои мечты детям, и история повторяется в следующем поколении. Собственные ошибки Считается, что «время лечит»: обиды забываются, невысказанные слова благодарности или извинения теряют смысл.
Диалог с пустым стулом. Психолог проводит с клиентом диалог, представляя себя в роли воображаемой личности на пустом стуле. Во время диалога психолог задает вопросы и помогает клиенту выразить свои мысли и чувства, обсуждая проблему или конфликт. Использование ролевых игр. Психолог может предложить клиенту самому сесть на пустой стул и представить воображаемую личность, чтобы вести диалог с собой.
Это позволяет клиенту лучше понять и преодолеть свои внутренние противоречия и конфликты. Эмоциональная отработка. Во время работы с пустым стулом психолог активно использует эмоциональную сферу клиента. Он может предложить клиенту выразить свои эмоции и чувства в отношении воображаемой личности, что способствует их осознанию и преодолению. Изменение перспективы. С помощью техники пустого стула психолог может помочь клиенту увидеть проблему или ситуацию с другой точки зрения. Это способствует расширению кругозора и нахождению новых решений.
В целом, основные принципы применения техники пустого стула основаны на активном взаимодействии психолога и клиента, использовании воображения и эмоциональной отработке. Благодаря этим принципам, техника пустого стула способна помочь клиенту лучше понять и решить свои проблемы и конфликты. Это интересно: Значение снов о том, что муж изменяет с другой женщиной Как работает техника пустого стула в психологии Основная идея техники заключается в том, чтобы «занять» пустой стул, представляющий другую, значимую для клиента, личность или аспект его самого. Это может быть кто-то из семьи, друг, коллега или даже погибший человек. Путем визуализации и ведения диалога с пустым стулом, клиент имеет возможность лучше понять свои эмоции, отношения и взаимодействия с этим человеком или собственным внутренним «я». Процесс начинается с того, что клиент выбирает пустой стул и представляет на нем второе «я» или другую личность. Затем клиент садится на другой стул, напротив пустого, и начинает вести диалог.
Во время диалога клиент может задавать вопросы, выражать свои эмоции, обсуждать определенные события и проявлять свою точку зрения. Ответы на вопросы и реакции другой личности могут быть очень полезны для клиента, так как позволяют ему лучше понять свои собственные мысли и чувства. Техника пустого стула позволяет клиенту получить новые и неожиданные идеи, увидеть ситуацию с разных ракурсов и найти выход из сложных ситуаций. Она также может помочь клиенту избегать конфликтных ситуаций и улучшить свои отношения со значимыми людьми. Кроме того, она может способствовать самопознанию и самоанализу, помогая клиенту найти способы лучше понимать и управлять своими эмоциями. Использование техники пустого стула требует определенных навыков и опыта со стороны психотерапевта. Важно создать доверительную атмосферу и поддерживать клиента во время сеанса.
Техника может быть эффективна при работе с различными проблемами, включая семейные конфликты, тревожность, депрессию и принятие сложных решений. Методы применения техники пустого стула в различных ситуациях Одним из методов применения техники пустого стула является использование его как «персонажа» в импровизационных играх.
Тем не менее, он не является исключительным для этого потока, он также используется терапевтами из других областей психологии. Популяризация его использования объясняется тем, что он оказался очень эффективным инструментом для решения определенных проблем.. После соответствующих шагов, отмеченных терапевтом, результаты могут быть очень позитивными для личного развития, а внутри - для эмоционального.
Это потому, что это позволяет эмоциональный контакт с ситуацией или отсутствующим человеком. Особенность этого контакта заключается в том, что в нем пациент всегда сохраняет контроль. Эта методика была разработана Фрицем Перлсом, психоневрологом и врачом-психоаналитиком, создателем гештальт-терапии. Он использовал его, когда предлагал короткие демонстрационные сессии для широкой аудитории профессионалов, которые хотели узнать о гештальт-подходе.. Тем не менее, также Якоб Леви Морено, основатель Psychodrama, придумал создание техники пустого стула.
Ток, при котором использование этого инструмента тоже довольно часто. В обоих направлениях использование техники одинаково и имеет свои показания. Какова техника пустого стула?? Техника пустого стула превращает сеанс психотерапии в опытную встречу пациента. В дополнение к двум обычным стульям, используемым в наборе психотерапии, добавляется третий стул - пустой стул, на котором человек вынужден представить, что кто-то или что-то там сидит, а затем заняться этим так, как если бы он действительно присутствовал..
Опишите их. Что тот человек делал или не делал, что вызывало у вас болезненные переживания? Как именно вам было тяжело, в тот момент? Опишите то, что причиняло вам боль. Как это повлияло на вас в дальнейшей жизни, в детстве и во взрослом возрасте?
Готовы продолжить? Сейчас вы попробуете вообразить диалог со значимым для вас человеком. Фокус внимания будет сконцентрирован на том, что случилось и что для вас было самым болезненным и тяжелым. Поставьте перед собой пустой стул - он для значимого другого, который может тот стул занять. Вы можете представить все, что придет вам в голову или этого человека, сидящего на пустом стуле напротив вас.
Скажите другому, что вы хотите поговорить с ним или с ней о том, что этот человек сделал с вами. Не стесняйтесь использовать то, что вы записали при подготовке.
Эксперимент «пустой стул»
Чаще, однако, пустой стул вводится, чтобы представлять человека, с которым протагонист эмоционально связан. метод гештальт-терапии, при котором человек ведет воображаемый диалог с собеседником на пустом стуле. Применение техники "пустой стул" впервые было осуществлено м в его книге "Гештальттерапия"(Perls, Hefferline,Goodman,1951).
Эксперимент «пустой стул»
Выполняющий технику «пустого стула» сталкивается с необходимостью исследовать свои собственные мотивы и переживания, а также причины обид. Техника «Пустого стула» — чем она может вам помочь, как ее применять и какие сложности могут возникнуть при ее выполнении — читайте в статье. «Пустой стул». Ставятся два стула друг напротив друга — для себя и воображаемого собеседника.