@ Регистрация доменов, создание сайтов промокод -5%: BF28-5AB8-E80F-9078 Наши СОЦСЕТИ. Пришел серьезный батюшка, окинул собравшихся строгим взглядом и начал чинопоследование. Дзен Батюшка-Душа статистика. Батюшка-Душа. Дата создания: 9 апреля 2020 г.
Беседы с батюшкой. «Душа семьи. Материнство». Протоиерей Геннадий Никитин 5 января 2023
Но поскольку Тонечка передвигалась по монастырю неизменно в сопровождении своей строгой бабушки, то не считаться с этим никто из сестёр не мог. Впрочем, находились и такие умудрённые жизненным опытом монастырские насельницы, которые, не имея ничего против Тонечки и её семьи, говорили: «Поживём — увидим. А то ведь бывает и так: сегодня — монашка, а завтра — болвашка». И спорить с этими сёстрами было занятием неблагодарным, поскольку примеров, когда дети священников, ещё не достигнув совершеннолетия или едва достигнув его, отходили от Церкви, было немало. Но должен сказать, что Тонечка, вопреки этим сомнениям, не только никогда от Церкви не отходила, но и, в утешение особенно тем, кто предрекал ей монашество, рано ушла в монастырь и впоследствии приняла монашеский постриг. Отец Димитрий, надо заметить, с первых же дней своего служения в обители вошёл в ритм монастырской жизни, как в свою стихию, да и монастырь принял отца Димитрия, как человека монашеского духа и устроения, а значит, как своего. По моим наблюдениям, с отцом Димитрием в монастыре было легко всем: игуменье Варваре и старшему священнику обители отцу Гермогену Муртазову он подчинялся, как говорится, «не за страх, а за совесть», ни над кем не возвышался, выдающимся проповедником себя не выставлял и великого духовника из себя не изображал. Даже и придирчивым монастырским регентам без труда угождал своим умением безукоризненно попадать в нужную тональность. Впрочем, каким бы безупречным в монастыре вы ни были, а уж хоть один смиряющий вас да найдётся. Так и отцу Димитрию, во всяком случае на первых порах, пришлось смиряться, например, перед старшей алтарницей, чему я был свидетелем.
Он заявил, что молитвы и добрые дела помогут душе приблизиться к состоянию благодати, а молитвы близких принесут надежду на изменение участи в мире ином. Ранее священник Владислав Береговой назвал вещи , которых не должно быть в доме православного. Последние новости.
Но батюшка всегда запрещал и говорил, что надо за них молиться, и всегда из врагов делать друзей, из зла — добро. И у него была всегда такая жизненная позиция: чтобы тебе люди ни делали, нужно всегда за это благодарить Бога. И вся эта любовь неиссякаемая и привлекала людей к нашему батюшке. Исповедовал он глубоко, каждого со своим подходом. Располагал к себе так, что человек доверялся полностью и вычищал душу от грехов. Именно благодаря той благодати, которая у батюшки была от Бога, люди ему открывались. Годами молчали о каком-то грехе, а после исповеди у отца Амвросия выходили с горячими слезами очищения и с чувством отпущенности.
Благодарны были ему за это от всей души. Мне буквально сегодня звонит один генерал, духовное чадо батюшки, и говорит, мол, я и не подозревал, что будет так больно от этой утраты. Его многие-многие люди любили очень искренне. Это и понятно, потому что в Евангелии сказано, какой мерой меряешь, такой тебе и отмеряется. Он ведь любил всех без исключения: и врагов, и чад, и первых встречных. Вот ему тем же самым и платили. Он нам доказал своим примером, что в Святом Писании всё правда. Отец Амвросий: «Вот надо тебе будет 10 миллионов — тебе Господь пошлет их, надо будет миллион — и это даст. Главное, Богу молиться, главное — Ему служить. И всё приложится».
Это дом Духа Божия в нас! Очищение души Всякий из нас по мере сил и возможностей старается в обыденной жизни соблюдать чистоту в жилище и опрятность в одежде. А есть некоторые особенно чистоплотные люди, которые ревностно поддерживают чистоту и порядок. И как озабочен такой человек, если по каким-либо обстоятельствам эти порядок и чистота нарушаются. Также и человек, привыкший следить за чистотой своего сердца и опрятностью своей души, не может жить без покаяния. Такой человек ждет и жаждет очередной исповеди, как иссохшая земля ждет живительной влаги.
По словам псалмопевца Давида, «душа моя, яко земля безводная Тебе» Пс. Представьте себе на минуту человека, не смывавшего с себя телесную грязь всю жизнь! Вот и душа требует омовения, и что было бы, если не было бы Таинства покаяния, этого целительного и очистительного «второго крещения»! Перерезали духовную связь, пуповину, через которую наши души и дух питаются благодатию Духа Святого. Вот и молится священник, совершающий Таинство исповеди, о присоединении нас, отторгнувших самих себя греховной жизнью от Церкви.
Священник Амвросий раскрыл, что такое душа и почему она болит
Как лишенный сана протоиерей Головин открыл частный «скит» под боком колыбели ислама в Татарстане. В Православную Службу Милосердия за помощью обратился батюшка. Протоиерей Димитрий Лубянских служит в екатеринбургском храме во имя священномученика Аркадия. С Донбасса вернулся настоятель Свято-Троицкого храма в Лухе протоиерей Евгений Бахматов. Батюшка много путешествовал, был человеком творческим, часто устраивал дома музыкальные вечера. Одновременно сама душа руководится Святым Духом Божиим, Который приводит в строгий порядок уже ее многоразличные стремления, движения и помышления.
Священник РПЦ Николай рассказал, куда уходит душа после 40-го дня
Александр: — Ну, понимаете, мне не хватит религиоведческой компетенции, чтобы утверждать это как факт, то есть я могу только предположить. Ананьев: — Но это многое объясняет, по крайней мере. Александр: — Но даже если мы обратимся к статье, например, в «Православной энциклопедии», которая выходит по благословению Святейшего Патриарха Кирилла и насчитывает уже очень много томов, очень детальных, качественных, прекрасных исследований, то там, в статье, которая посвящена как раз житию Василия Нового, мы увидим черными по белому буквами написанную фразу о том, что «перед нами текст, который внутрь житийного элемента добавляет два апокрифических текста, посвященного малой и большой эсхатологии, ну то есть частному и общему судам», вот фраза, практически добуквенно мною из официального нашего церковного издания цитируемая. Ананьев: — Наверное, последний вопрос за сегодняшнюю беседу с мытарствами, насколько это возможно вообще разобраться за час с такой постановкой вопроса, думаю, что мы получили ответы.
Вопрос, который пока остался без ответа, это — что делать нам, живущим с теми, кто вот сейчас уходит, умирает, покидает нас? Нам говорится, что вот их душам сейчас нужна наша помощь, наша молитвенная помощь, потому что они проходят там какие-то испытания, и вот именно на протяжении какого-то короткого времени после смерти необходимо молиться за умерших. Действительно ли есть какой-то, ну там — день, три дня, семь дней, сорок дней, есть же вот эти вот, можно написать записки и сорок дней вот после смерти человека будут, за человека будут молиться.
Есть ли какие-то этапы после смерти, известные нам более или менее точно, в которые, а — человеческая душа проходит испытание, б — мы еще и можем помочь ей в этих испытаниях, в чем я лично сомневаюсь? Александр: — Здесь какой момент: мне кажется, что тема молитвы о мертвых, которая присутствует внутри церковной действительности всегда, то есть она ни на каком этапе вот так вот вдруг не возникает, а совершенно органично, и мы можем видеть это банально на материале литургических текстов, то есть того, как Церковь молится, от самых древних времен. Так вот, мне кажется, эта тема, во-первых, на самом деле важна и обнулять ее нельзя, во-вторых, она является деятельным утверждением веры Церкви в свое абсолютное единство, то есть Церкви как тела Христова, представленного вот в этом мироздании, которое не делится ни временно, ни географически, то есть мы осуществляем это единство со всяким верным во Христе, который живет по территории всего мира, и имеем его со всяким верным, жившим когда бы то ни было, и даже — о ужас!
Ананьев: — Позвольте, я сразу уточню: а человек, не попавший в рай, а попавший в ад после смерти, в силу совокупности сотворенного им при жизни, он тоже является частью тела Церкви или нет? Александр: — Безусловно. Более того, апостол говорит, «страдает ли один член, страдают все члены», то есть ввиду этого Церковь и не может прекратить своей молитвы ни об умерших, ни, например, об отпавших, которые сейчас живы и здравствуют, а внутри церковного общения уже не находятся.
Ананьев: — Но разве ад — это не просто даже место или состояние, лишенное Бога? Потому что там, где Бог, там не может быть ада, ибо Господь победил ад. Александр: — Ну, тут, знаете, такая штука, которая нас возвращает к сирийским отцам, которые говорят, что ад — это, во-первых, состояние, то есть Бог будет все и во всем, это абсолютная надежда и абсолютное утверждение Нового Завета, не будет никаких мест, где Бога нет.
А вопрос в том, что как это присутствие Божие будет восприниматься конкретными людьми, то есть теми, кто, скажем так, здоров и может счастливо смотреть на солнце и теми, чьи глаза больны, и которым солнечный свет доставляет тяготы и неудобства, вот это как бы другого уровня вопрос. Но сам факт того, что Христос, конечно, побеждает разделение между Отцом Небесным и нами — это базовое утверждение Нового Завета. И, соответственно, никакого отчуждения именно как пустоты и утраты мы точно не ожидаем.
Вопрос: как внутри этой полноты бытия Божия мы будем себя ощущать, и, соответственно, что возможно, какие действия Божии могут изменить эту ситуацию? Здесь мы остаёмся, конечно, в пространстве надежды, мы знаем, что бы нам точно нужно делать, чтобы избежать подобного рода ситуации, ну и, соответственно, нам и надо прикладывать к этому усилия. Ананьев: — И уж совсем последний вопрос, если позволите: подходит к вам вдова, потерявшая мужа вот буквально вчера, и спрашивает вас со слезами на глазах: «Отец Александр, скажите, где он и как он вот сейчас, на следующий день после смерти?
Как бы вы ответили на этот вопрос, чтобы это и максимально соответствовало принятым догматам церковным и, понятно нам, простым людям? Александр: — Как вы видите, прямо сейчас я сижу перед вами, не накрытой темным покрывалом, которое, если сбросить, то свет, проходящий через меня благодати, вас ослепит, то есть на пророка Господня я даже на глубокую троечку, скажем так, не тяну и, соответственно, брать на себя такого рода ответственность и играться в духоносца, который может сказать: «Твой муж находится сейчас вот там, а вот ваш брат вот там, а у вашего сына вообще все не очень хорошо, поэтому я бы на вашем месте жертвовал активней», вот я в такие игры не играю, вот прямо совсем не играю. Все, что мы можем доподлинно сказать из новозаветного слова и что однозначно подчеркивается церковным опытом — что ваш усопший сейчас в присутствии Господнем, а уж каково его там состояние, что он там знает, чувствует, переживает, думает, не думает, помнит о вас, не помнит, и вообще масса этих возникающих вопросов, понимаете, мы безмолвствуем на этот счет.
Мне кажется это молчание целомудренным, потому что попытка препарировать это все предельно пошла и делать так не стоит. Ананьев: — Спасибо вам и за терпение, и за мудрость, и за осторожность, и за самое главное для меня — за то, что это еще и понятно. Настоятель Богоявленского храма в Ярославле священник Александр Сатомский отвечал сегодня на «Вопросы неофита».
Спасибо, отец Александр.
Так и в старости отпадает не только все радостное, отпадает и все суетное, земное. Как сухие листья, от нас отпадает все лишнее. И в старости мы можем вполне отдаться Господу. И нас охватывает как бы предчувствие, предвкушение вечной весны, которая никогда не кончится, когда мы завершим наше земное поприще. Нам надо думать о том, чтобы получить наследие небесное. Как мы хватаемся за наследие земное, ждем, а что нам бабушка или дедушка оставят. А о наследии небесном забываем. Вспомним блаженную Ксению, которая все земное имение отдала ради небесного наследия. И нам надо учиться этому.
И за каждое мгновение благодарить Господа. Особенно благодарить за то, что Господь нас призвал и собирает в храме Божием. Когда мы научаемся благодарить, то жизнь наша становится совершенно другой. Все наши скорби, все наши болезни, все наши печали разбиваются о камень, а камень — это Христос. Я вспоминаю военное время.
Священник предоставил ответ с точки зрения христианства. Душа это человеческое Я, но не все Я, хотя и важнейшая составляющая Я.
Когда болит душа, то Я страдаю, переживаю, горюю, злюсь…», — высказался митрополит Тверской и Кашинский, Амвросий. В том числе священник отмечает, что в рассуждении о понятии «душа» — отсутствует что-то специфически христианское, религиозное.
Так вот, текст «Апокалипсиса Павла» по всей видимости испытал очень серьезное влияние — опять же мы предполагаем — египетской «книги мертвых», текста нормативного для языческой египетской культуры религиозной. И вот там, о чудо, если мы откроем эти тексты, мы увидим божество, которое взвешивает душу всякого египтянина на суде Осириса, мы увидим божество, которое пожирает душу, если она весит недолжное, и, собственно, видим сам суд, и весы, и детально прописанную процедуру, и даже тексты, которые должен говорить проходящий на лодке в сторону мира мертвых, каждой группе привратников, которые могут на следующий этап его не пропустить.
Условно: «я никогда не отнимал молока от уст младенцев», «я всегда был милосерден», «я делал одно, другое и третье», «я чист, я чист, я чист», это ритуальная формула. А дальше мы можем предположить ту сложную судьбу, которую он претерпевал внутри соответствующего рода общин, живя, трансформируясь, оказывая формующее влияние, перерождаясь в новых текстах, чтобы в конечном итоге мы получили интересный двухтомник «Мытарств Феодоры» и «Видения Григория». Ананьев: — То есть, получается, это как годовщина Великой Октябрьской революции со временем трансформировалась в День Народного Единства, так и вот эти вот древнеегипетские представления о загробной жизни трансформировались в псевдохристианское учение о мытарствах? Александр: — Ну, понимаете, мне не хватит религиоведческой компетенции, чтобы утверждать это как факт, то есть я могу только предположить.
Ананьев: — Но это многое объясняет, по крайней мере. Александр: — Но даже если мы обратимся к статье, например, в «Православной энциклопедии», которая выходит по благословению Святейшего Патриарха Кирилла и насчитывает уже очень много томов, очень детальных, качественных, прекрасных исследований, то там, в статье, которая посвящена как раз житию Василия Нового, мы увидим черными по белому буквами написанную фразу о том, что «перед нами текст, который внутрь житийного элемента добавляет два апокрифических текста, посвященного малой и большой эсхатологии, ну то есть частному и общему судам», вот фраза, практически добуквенно мною из официального нашего церковного издания цитируемая. Ананьев: — Наверное, последний вопрос за сегодняшнюю беседу с мытарствами, насколько это возможно вообще разобраться за час с такой постановкой вопроса, думаю, что мы получили ответы. Вопрос, который пока остался без ответа, это — что делать нам, живущим с теми, кто вот сейчас уходит, умирает, покидает нас?
Нам говорится, что вот их душам сейчас нужна наша помощь, наша молитвенная помощь, потому что они проходят там какие-то испытания, и вот именно на протяжении какого-то короткого времени после смерти необходимо молиться за умерших. Действительно ли есть какой-то, ну там — день, три дня, семь дней, сорок дней, есть же вот эти вот, можно написать записки и сорок дней вот после смерти человека будут, за человека будут молиться. Есть ли какие-то этапы после смерти, известные нам более или менее точно, в которые, а — человеческая душа проходит испытание, б — мы еще и можем помочь ей в этих испытаниях, в чем я лично сомневаюсь? Александр: — Здесь какой момент: мне кажется, что тема молитвы о мертвых, которая присутствует внутри церковной действительности всегда, то есть она ни на каком этапе вот так вот вдруг не возникает, а совершенно органично, и мы можем видеть это банально на материале литургических текстов, то есть того, как Церковь молится, от самых древних времен.
Так вот, мне кажется, эта тема, во-первых, на самом деле важна и обнулять ее нельзя, во-вторых, она является деятельным утверждением веры Церкви в свое абсолютное единство, то есть Церкви как тела Христова, представленного вот в этом мироздании, которое не делится ни временно, ни географически, то есть мы осуществляем это единство со всяким верным во Христе, который живет по территории всего мира, и имеем его со всяким верным, жившим когда бы то ни было, и даже — о ужас! Ананьев: — Позвольте, я сразу уточню: а человек, не попавший в рай, а попавший в ад после смерти, в силу совокупности сотворенного им при жизни, он тоже является частью тела Церкви или нет? Александр: — Безусловно. Более того, апостол говорит, «страдает ли один член, страдают все члены», то есть ввиду этого Церковь и не может прекратить своей молитвы ни об умерших, ни, например, об отпавших, которые сейчас живы и здравствуют, а внутри церковного общения уже не находятся.
Ананьев: — Но разве ад — это не просто даже место или состояние, лишенное Бога? Потому что там, где Бог, там не может быть ада, ибо Господь победил ад. Александр: — Ну, тут, знаете, такая штука, которая нас возвращает к сирийским отцам, которые говорят, что ад — это, во-первых, состояние, то есть Бог будет все и во всем, это абсолютная надежда и абсолютное утверждение Нового Завета, не будет никаких мест, где Бога нет. А вопрос в том, что как это присутствие Божие будет восприниматься конкретными людьми, то есть теми, кто, скажем так, здоров и может счастливо смотреть на солнце и теми, чьи глаза больны, и которым солнечный свет доставляет тяготы и неудобства, вот это как бы другого уровня вопрос.
Но сам факт того, что Христос, конечно, побеждает разделение между Отцом Небесным и нами — это базовое утверждение Нового Завета. И, соответственно, никакого отчуждения именно как пустоты и утраты мы точно не ожидаем. Вопрос: как внутри этой полноты бытия Божия мы будем себя ощущать, и, соответственно, что возможно, какие действия Божии могут изменить эту ситуацию? Здесь мы остаёмся, конечно, в пространстве надежды, мы знаем, что бы нам точно нужно делать, чтобы избежать подобного рода ситуации, ну и, соответственно, нам и надо прикладывать к этому усилия.
Ананьев: — И уж совсем последний вопрос, если позволите: подходит к вам вдова, потерявшая мужа вот буквально вчера, и спрашивает вас со слезами на глазах: «Отец Александр, скажите, где он и как он вот сейчас, на следующий день после смерти? Как бы вы ответили на этот вопрос, чтобы это и максимально соответствовало принятым догматам церковным и, понятно нам, простым людям? Александр: — Как вы видите, прямо сейчас я сижу перед вами, не накрытой темным покрывалом, которое, если сбросить, то свет, проходящий через меня благодати, вас ослепит, то есть на пророка Господня я даже на глубокую троечку, скажем так, не тяну и, соответственно, брать на себя такого рода ответственность и играться в духоносца, который может сказать: «Твой муж находится сейчас вот там, а вот ваш брат вот там, а у вашего сына вообще все не очень хорошо, поэтому я бы на вашем месте жертвовал активней», вот я в такие игры не играю, вот прямо совсем не играю.
Новости по теме
- Протоиерей Андрей Канев: Как выглядит душа? | Православная газета
- Другие истории
- «Он плакал после смерти котенка»: в Подмосковье мужчина зарезал настоятеля храма Николая Чудотворца
- Навигация по записям
- «Мытарства: что ожидает душу после смерти?» Священник Александр Сатомский
- Погибший на СВО протоиерей Васильев "бутылкой минералки крестил шестерых"
Указ № У-02/121 от 15 августа 2023 года // иерею Иоанну Ковалю
- Батюшка десантная душа
- Погибший на СВО протоиерей Васильев "бутылкой минералки крестил шестерых" - МК
- Священник Снегирев объяснил, где у человека душа
- Священник Николай рассказал, куда девается душа после 40-го дня
Беседы с батюшкой. Воспитание души. Протоиерей Вадим Буренин. 21 октября 2022
Но, и через открывшуюся мне любовь русской души. А какая она, русская душа? Она — теплая, глубокая, бесконечная, она умеет прощать, всех старается понять... И ни на кого не смотрит свысока... В этот день я впервые исповедовалась на Русской Земле. В храме служит протоиерей Александр Прокофьев. О нем я только знала, что Батюшка был Духовным отцом моей любимой сестры Ирины Валентиновны Болдышевой. После я узнала, что это отец Александр построил храм, что до него тут не было этой великолепной церкви в русском стиле. Я первый раз в жизни увидела эту красоту — жемчужину деревянного зодчества, которое существует только в славянском мире! Течет молитва... Хор поет...
Людей в церкви очень много. Марина меня сопровождает. Она, как всегда, Богу преданная и серьезная. Думаю, как я буду исповедоваться на русском языке? Может священник не будет рад меня исповедать? Продолжается течение службы... Батюшка в алтаре... В храме тепло...
Как говорил наш командир, вышел в поле — живи в поле. Помню, как-то причащали бойцов, ветер был такой сильный, что опрокидывал наш временный престол. Отец Михаил читал молитву, а я руками держал священные сосуды, чтобы их не сдуло с дисков. Протоиерей Игорь Шестков говорит, что отец Михаил был очень прямым и простым человеком. Однажды у нас случилась серьезная размолвка по одному поводу. Мы от души наговорили друг другу колкостей. Он — непреклонный правдоруб, с кавалерийским наскоком, а я привык действовать не спеша, анализировать ситуацию. Потом оба признали, что были неправы. Мы примирились, обнялись, все было хорошо. Когда узнал, что во время прыжка с парашютом он неудачно приземлился и получил компрессионный перелом позвоночника, тут же позвонил ему и был так рад услышать его голос. Батюшка признается, что до сих пор не может поверить, что отца Михаила нет в живых. Я испытываю глубокую скорбь по поводу его гибели. Сейчас, когда решается судьба России, идет борьба добра со злом, такие потери будут. Я сам был на Херсонщине в июле практически в тех же местах, где погиб отец Михаил. Так что прекрасно понимаю сложившуюся оперативную обстановку. Там понятие тыла очень условно. Даже в 300 километрах — это еще не тыл. Отец Михаил правильно говорил, что мы должны понимать: когда отправляемся в зону спецоперации, все остается позади. Ему обязательно нужно было быть на передовой. Он считал это верным и правильным.
После молебна все перебрались в актовый зал, он оказался практически полон. Выступление отца Димитрия вызвало большой интерес аудитории. Часто ли мы задумываемся о том, насколько зависит наше телесное здоровье от духовного состояния? Правильно ли понимаем, что такое душа и тело? Много ли знаем о них? Батюшка рассказывал о самых насущных вещах, о том, насколько порой различен взгляд врача и священника на болезнь человека, Божием промысле, вере и любви. Поделился и некоторыми медицинскими «тайнами».
Мне еще один поворот здесь кажется очень важным. Николай Николаевич Лисовой, Царствие ему Небесное, он мне как-то сказал, ну, собственно, в программе, что смирение ведь через «ять» писалось до революции, и это было однокоренное слово со словом «мера». То есть смирение — это знание своей меры. Ну, я понимаю, что это такой вопрос, может быть, лобовой, на который сложно ответить положительно, но все-таки вот насколько вы свою меру знаете? Ее приходится узнавать. Приходится узнавать. Потому что, конечно, когда вот человек еще юный, он учится, то у него такой максимализм и, соответственно, планы, максимальные планы. Вот то там сделать, это сделать. А потом ты проходишь… Но как правило, после 40 лет уже происходит это. И ты… Смиряешься поневоле, или что? Уже поневоле должен понять, что ты уже не сможешь стать, ну, допустим, ученым. Ну вот, скажем, защитил я кандидатскую диссертацию, а когда взялся за докторскую, то уже сил не хватило просто-напросто. А тяжело вы расставались с этой идеей, допустим, защиты докторской? Вы как-то переживали по этому поводу? Ну как… Нет, для меня это не было основной целью. То есть я писал очень много на другие темы, и больше вырисовалось как бы направление такое вот литературное, ну, духовной направленности, конечно, то есть не сугубо научное, где вот ты сидишь с такими чрезвычайно учеными книгами, изыскания всякие делаешь. Но и здесь ты прекрасно понимаешь уже, что… вот, ты видишь, допустим, Достоевского, ты видишь даже современных каких-то авторов, которые пишут лучше… Вот так смотришь, да? И начинаешь понимать, что вот Господь тебе дал свою меру, и не нужно здесь перепрыгивать через себя. Ну, раньше-то, конечно, из-за этого и гробил свое здоровье, что сидел там и в ночь, специально. Ну, допустим, если знал, что завтра у меня там ряд каких-то дел, которые — туда поехать, туда поехать… То есть специально перед этим работаешь в ночь, чтобы максимально как бы за два дня литературно поработать, что-то написать, что-то там проштудировать, а потом уже с мутной головой следующий день ездишь, решаешь какие-то вот там хозяйственные дела, то сейчас уже начинаешь понимать, что, вот, какую-то Господь дал тебе меру — и не нужно перепрыгивать, иначе просто всё переломаешь. То есть, эта мера — она познается, и приходится ее познавать. ПРОЩЕНИЕ Ваше отношение к исповеди — не как человека, который исповедуется, а как человека, который исповедует, — оно сильно поменялось после опыта болезни? Я скажу так, что, конечно, болезнь — она приоткрывает… Но вы, наверное, ждете от меня, что я скажу, что стал я там мягче… Нет, у меня нет ожиданий. Понимаете, как раз, может быть, в чем-то даже наоборот. Неожиданный ответ. Очень интересно, да. Почему так? Потому что я-то как бы и раньше особо там старался людей не… как-то жестко не относиться. А потом вот, когда болезнь, то, вот… Понимаете, болезнь — это такой целый период, в котором ты многое переосмысливаешь, и внутри вот всё как-то перерождается, перегорает прежнее, что-то новое появляется. И потом вдруг видишь, что вот здесь я, конечно, был неправ, то, что люди, допустим, приходили, спрашивали на что-то позволение. То есть как раз вот болезнь — она привела к тому, что я понял, что кое-где нужна строгость. Болезнь — она как бы обнажает голос совести. И совесть — она вот своей болью говорит, что вот здесь надо было так, чтобы люди не впадали потом в грехи из-за твоего попустительства. А получается, ты, как священник, попустил, они впали в грехи — и ты тоже к этому причастен. С такими вещами нельзя, конечно, играть. И ты вот в этой каше заварен и понимаешь, что где-то надо было просто больше строгости проявлять. Отче, а вот, вы говорили в интервью, что, когда вы оказались в Израиле, когда вам один священник сказал, что вот, вы человек хороший, но у вас есть грехи. И вот, если я правильно это услышал, там вот есть такая связка «грех — болезнь», да? Если мы принимаем логику, что болезни посылаются за грехи, вот, кармически, во-первых, мне кажется, мы, действительно, движемся в сторону кармы и судьбы, а не христианского отношения. А во-вторых, мы в этой логике никогда не объясним, почему негодяи не болеют. То есть понятно, можно это списать на то, что Мои пути не ваши пути, говорит Господь. Но если Его пути не наши пути — мы не имеем права сделать этот вывод. Вот мне, скорее, опять же, что я у вас прочитал, тоже у вас, кажется намного более здесь мне близким и важным: болезнь как возможность увидеть грехи конкретному человеку. Но вот принять позицию «любая болезнь есть следствие грехов» — мне кажется, мы от Евангелия куда-то здесь уходим, нет? Ну, конечно, да, конечно. Ведь помните же, сказано, что не он согрешил и не родители его, что он таким родился, даже родители его не согрешили. Но чтобы дела Божии явились на нем, то есть, особый Божий промысел. Но скажу так, что… и вообще жизнь вся — она, понимаете, не подчиняется логически формальным законам, во многом. Потому что Господь Бог — это вот не электрический ток, который, когда там к оголенным проводам прикоснулся — и он тебя бьет. Неважно, хороший или плохой ты человек. Прикоснулся — он тебя бьет, потому что такой закон. А Господь — Он есть Бог живой. И поэтому здесь все-таки совсем другие отношения. Бывает, что человек согрешит, а не заболеет, потому что Господь, вот, Он по-другому ведет такого человека. А бывает, он и не грешит, а наоборот, заболеет. Может быть, или уберегает его, или еще чего. То есть ни в коем случае нельзя бросаться фразами, тем более ставить по медицинским диагнозам такой духовный диагноз, что… ну, как, знаете, некоторые говорят, что вот, если кто обижается, значит, заболеет раком, если кто гневается, то у него или с печенью, желчь, значит, с желчными протоками что-то не то, и так далее. Ну, там с блудными страстями — я уж там не знаю. Что-то ужасное должно наступить, да. То есть нельзя — почему? Потому что ты выступаешь тогда как такой судья, и очень примитивный судья. Очень примитивный судья, который вообще даже не соображает, что на самом деле и как. Но есть вот, действительно, что Господь, путем каких-то болезней кому-то дает некие вот подсказки. А я даже вопрос-то не задавал, а просто во мне жила такая вот мысль, именно вот внутри, что я умру. До этого позвонил вдруг один наш выпускник, священник, отец Александр, фамилию не буду говорить. И он вдруг говорит: «Отец Валерий, а с вами ничего не случилось? Вот, мне неожиданно сон был такой. Я вообще, — говорит, — в сны не верю, как вы понимаете, что мы, священники…» Обычное начало в таких случаях, да. Ну, священники, все-таки, к снам очень критично. Но, говорит, очень необычный, что я приезжаю в нашу семинарию, захожу в аудиторию — и вижу вас, подхожу поздороваться, и вдруг чувствую, что рука мертвенно холодная, и как вот такой запах смерти пошел, вот этого тления, когда уже почивший. Ну, вот, я говорю, я заболел, то и то, диагноз. И… ну, он говорит: мы, конечно, молиться будем. И я вот с этой мыслью, что как бы смерть, приезжаю туда и там попадаю в один из монастырей. Он не священник, он монах, хотя игумен. То есть там такое бывает. Понимаю, да. И он неожиданно вдруг говорит… И я его не спрашиваю, вообще, в принципе не спрашиваю, просто вот ему там сказали, что я вот болею. А он говорит, что нет, не умрешь. Сейчас вот не умрешь. Ну, еще кое-чего говорил, не буду передавать. Но говорит, так скажу, что вы, конечно, человек добрый, по-доброму к людям относитесь, но у вас есть грехи. И вот болезнь дана за грехи. И он так сказал, что эта болезнь — она поможет увидеть грехи и освобождаться от них. То есть вот здесь как бы ключевое. Ну, да, «потому что у вас есть грехи» — не ахти себе какой вывод, как будто бы вы не знали, что у вас есть грехи, да? Я знал, что они есть, но я не все их видел. А как раз в период всего вот этого испытания жизненного они стали проявляться как бы вот в картинах, в новом таком осмыслении, и пошло вот отторжение от них, вот в чем дело. Вот это было ключевым в данный период жизни. То есть пошло полное внутреннее отторжение и исповедь уже в новом таком ключе, чтобы освободиться от них, уже вообще не прикасаться к этому. Вопрос такой: а значит, есть и мнимая любовь? Ох, да. А вот, мнимая любовь, это что такое? Да мнимая любовь — это вот то, во что мы все время вляпываемся по нашей жизни, когда мы думаем, что это вот любовь. Или кто-то вот там влюбился, и вот у него эмоции вспыхивают, и думает, что это любовь. И вроде бы он… мы же говорим: любовь — это жертвенность, собой там пожертвовать. А влюбленный тоже готов пожертвовать собой там ради любимого, пойти на смерть. Но дело все в том, что эта влюбленность — она не испытывается вот именно буднями. А любовь подлинная… Вот все-таки не буду давать определение словесное, пусть каждый вот сам нащупывает в своей жизни. Потому что наша жизнь — это есть путь к постижению любви, какая же она, чтобы изнутри ты понял, что же такое любовь. И вот с годами, если ты стараешься, то, может быть, и поймешь. А может, и нет. То есть да, вот дети, допустим, они там где-то вот и ссорятся, и что-то там и против… А ты вот уже… не обида, ничего, а уже по-другому. Все равно они мои родные. Все равно люблю. Все равно вот для них, понимаете. То есть они, даже если что-то они и вспыльчиво ответят — нет, все равно. То есть любовь — это когда все-таки о себе забываешь — и о другом. И до конца. И уже молишься не столько о себе, сколько о другом. Но получается, жертвенность все равно? В итоге все равно жертвенность. А вот один мой гость, священник, он сказал: «Жертвенность, радость, благодарность». Вот это ближе к вашему пониманию? Все-таки не только… вы же сами говорите: не только жертвенность. И благодарность, и радость. Но я добавлю, что жертвенность — не в смысле какого-то одномоментного поступка. Вот как бывает часто, героизм. Героизм — это поступок одного момента. А любовь — это все-таки подвиг будней, поднимаете. Подлинная любовь. Когда немытые тарелки, неубранные пеленки, когда жена, допустим, не справляется. И вот в это время, вот — любишь или нет. И вот тут и определяется, есть ли у тебя любовь. То есть жертвенность — она в буднях определяется, буднями, а не каким-то одним моментом, что ты пошел, за кого-то там жизнь отдал. Да, это героизм, но подвиг любви, ежедневный, — он выше. И тут же и будет и радость, кстати. И на самом деле, я так вам скажу, что когда вот любовь, то всё взаимосвязано, чему посвящена передача, то есть, и терпение, и прощение, и вера, и надежда — всё здесь совмещается, в любви. Потому что такой человек — он всегда надеется, что любимый… любимый всегда с тобой будет или исправится. И в любом случае ты надеешься, что Господь ему подаст, подаст всё лучшее. Ты веришь в него. Ты прощаешь. Ты не будешь обижаться. Ты терпишь. То есть любовь — это вот не что-то как бы одно, а это одно совмещает в тебе. Всё вместе. Как калейдоскоп таких добродетелей, сияющих. Рассуждая о тайне любви, вы говорите, что есть еще тайна утраты любви. И вот как раз когда ты не отодвигаешь себя, а себя ставишь на первое место. Но вот, смотрите, а ведь есть еще такая точка зрения, что… ну, когда вот нам говорят: вот милостыню творите — для себя, вы для себя это делаете. Это что, какие-то такие тут словесные экзерсисы? Ну, потому что мы немножко, получается, загоняем себя. Так все-таки отодвигаем себя или для себя? Или это разное? Многие священники так говорят, они почему… Я объясню. Потому что, допустим, вот, они организовывают помощь бездомным. И нам-то хочется, чтобы вот эти нищие — они после вот этой помощи исправились. То есть вроде бы их поддержим, накормим, даже пристроим куда-то на работу, и чтобы они исправились — увидеть отдачу. А он поел, попил, оделся в одежду — и пошел дальше, опять же на улицы, ничего не делать и просить опять милостыню. И вот у многих наступает разочарование. Тогда мы говорим, что ты пойми, что когда ты милостыню проявляешь, то ты свою душу созидаешь через это. И тебе кажется, что нет отдачи, в лице этого человека. Но на самом деле, это уже в твоей душе проявляется. У меня, кстати, по этому поводу много было внутренних борений, давать кому, не давать. Но меня в конце концов сразило что. То, что не так давно уже в календарь включен праздник Светописанной иконы Божьей Матери, которая на Афоне явилась. Потому что вот я помню, еще в 90-х годах фотография такая распространялась, как в начале 20-го века раздавали… русский Пантелеимонов монастырь раздавал еженедельно милостыню, там трудное время было в начале 20-го века, и вот наш монастырь раздавал милостыню. И однажды, когда… Почему сфотографировали? Потому что Кинот, то есть управление Афона, оно предписало не раздавать больше, так как сказали, что вы через это… милостыня должна быть с рассуждением, чтобы не потакать греховности, вот этому бездействию их, тунеядству их не потакать. И решили последний раз раздать. И потом на фотографии проявился образ Божией Матери. И вот включили даже в календарь у нас вот этот праздник Светописанного явления образа Божией Матери. Ну я тут понял, что, значит, Господь — Он все-таки говорит нам, что неважно, какие люди, ты, главное, подавай, подавай, для тебя это не забудется. То есть в этом смысле… Ну, понимаете, когда мы что-либо делаем, мы же не можем полностью все равно отрешиться от своего «я», мы же не буддисты какие-то. То есть буддизм пытается отказаться от личности и потом в полном ничто раствориться. А в христианстве не так. Личность — она не исчезнет. Личность — она преобразится. И как раз когда к Господу приобщается, то она раскроется во всей своей полноте. А что отпадет? Отпадет лишнее.
Батюшка-Душа
Протоиерей Димитрий Ходов Протоиерей Димитрий Ходов. Отец Димитрий преставился в 2021-м, на 81-м году жизни, прослужив в монастыре почти всю свою священническую жизнь. Новопреставленный отец Николай был погребен за алтарем Иоанно-Богословского храма, в котором почивший батюшка прослужил 19 лет. То, что священник Иоанн Коваль исказил церковную молитву о Святой Руси, удалив из неё прошение о Победе русского оружия, является каноническим преступлением. Как лишенный сана протоиерей Головин открыл частный «скит» под боком колыбели ислама в Татарстане.
«Духовная радость должна быть непрестанным состоянием души»
Однако процесс перехода души в мир иной остается загадкой, рассказал священник Николай каналу «Торжество православия». Он отметил, что в церкви нет четких учений об этом, хотя принято молиться за усопших. Священнослужитель заявил, что особое значение имеют дни поминовения.
Но когда живёшь буквально в нищете, то там уж не до мобильников.
Но ведь без связи сейчас никак и никуда…так что очень хорошо, что и этот вопрос у батюшки решился. И ещё, о. Борис теперь настоятель двух приходов!
Дай Бог ему сил и мудрости на новом месте службы!
У Тамары Ивановны непростая судьба. Она перенесла сложный недуг и дала обет: если исцелится — займётся возрождением храма в родной деревне. Так и случилось.
Ну что, если это памятник? Конечно, нужно много документов и согласований. Но любой человек может стать подвижником в этой сфере. Подаётся прошение на имя правящего архиерея — у нас это митрополит Воронежский и Лискинский Сергий, — и он своим указом назначает мирянина председателем приходского совета, что позволяет ему заниматься хозяйственными мероприятиями в храме.
Именно Тамара Ивановна занималась восстановлением окон, отоплением, организовала расчистку от мусора… Сейчас она мой главный помощник. Помимо хлопот с ремонтом приезжает на службу — петь на клиросе. Зимой строительные работы в храме не велись, но как потеплело — не останавливаются. Фото: Филонов Игорь О сложностях и вере Местная религиозная организация «Православный приход Вознесенского храма села Вознесенка Семилукского района» — юридическое лицо, дата регистрации, по данным из открытых баз проверки контрагентов, — 18 марта 2011-го.
Два руководителя: председатель приходского совета Тамара Ивановна Чаус и настоятель — Кононов Руслан Николаевич мирское имя отца Рустика. Все доходы — исключительно за счёт взносов и пожертвований. Все расходы — целевые, на содержание организации. Он очень много жертвует… Ну и неравнодушные люди.
Я рассказываю о храме, о работах, которые мы тут ведём, в соцсетях. Да-да, я знаю, что в интернете во многих источниках до сих пор устаревшая информация, будто храм недействующий. Я лично переписывался с «Яндекс. Картами», например, чтобы исправили.
Даже до моего назначения сюда — с тех пор как Тамара Ивановна начала всем заниматься — время от времени приезжали разные священники и служили. А сейчас — на постоянной основе, каждое воскресенье: я езжу из Воронежа и совершаю службу! Зимой и в распутицу, правда, бывает такое бездорожье — что не пробраться, ведь это самая окраина села. Но храм живёт!
По бухгалтерии настоятеля, один лишь иконостас стоит порядка 600 — 700 тысяч рублей. И это при том, что часть икон подарена, другие — напечатаны, а не написаны, и с хорошей скидкой. Фото: Филонов Игорь В этой церковной лавке всегда скидки: на ценниках на книги из без того скромные суммы исправлены на «акционные». Но покупатели всё равно не налетают.
Фото: Филонов Игорь Отец Рустик говорит горячо. Много ли, спрашиваю, кроме фермера «неравнодушных»? Настоятель опускает глаза. И тут же вскидывает их, точно оправдывая: «Кто сколько может, с Божьей помощью!
Часть иконостаса — наследие воронежского Тихвино-Онуфриевского храма: он передал святыни в Вознесенку после реконструкции. Другая часть — печатные иконы, потому что писаные непосильно дороги, но фирма-изготовитель сделала хорошую скидку. Главную храмовую икону «Вознесение Господне», рассказывает настоятель, принесла в дар жительница Воронежа. Монах Троице-Сергиевой лавры, её написавший, — брат этой женщины, и она специально его попросила.
Тёплый пол фирма из Воронежа сделала бесплатно. Ну а коврики на пол пожертвовали дачники. Главная икона храма — «Вознесение Господне» — хранится в алтаре. Фото: Филонов Игорь — Сложностей много.
Тем более наш храм — памятник культуры, а по закону при реставрации объекта культурного наследия нужно максимально сохранять его первозданный вид, — объясняет отец Рустик. Весь семилукский архив в годы Великой Отечественной уничтожили специально — дабы не достался фашистам. Единственные обрывочные сведения, которые удалось раздобыть, — это то, что располагалось тут аж пять алтарей. Настолько большое было село, что одновременно приходилось служить несколько литургий.
По подсчётам отца Рустика, сейчас в Вознесенке «постоянно живёт человек 20». Но в Лосевском сельсовете, к которому относится деревня, мне сообщили: на 2022 год — 237 прописанных, и постоянных жителей всё же поболе 20 — есть даже медпункт. Мы встречаемся взглядом. Он не чувствует в вопросе ловушки и оживляется: «Летом — от 13 до 20 человек!
Это был очень отрадный для меня итог моей учебы. Ведь я очень любил русскую церковную историю, но Алексей Константинович на протяжении всех курсов ни одного раза не поставил мне «пятерку». В конце четвертого курса, на экзаменах, получив очередную «четверку», я с юмором обратился к преподавателю: «Алексей Константинович, у меня есть большая мечта».
Недоумевая о вопросе, с улыбкой он посмотрел на меня и спросил: «Какая? Он пришел в восторг, засмеялся и сказал: «Это вполне возможно, только нужно подучить». Примерно года два.
Следил за режимом студенческих послушаний, сна, выходов в город… Я очень сильно уставал тогда. Со студентами работать интересно, но непросто. Не могу этого объяснить, но за сутки дежурства я превращался в выжатый лимон.
Дипломы нам вручал владыка Алексий, архиепископ Орехово-Зуевский. Что-то тогда во мне такое даже произошло, настолько было радостно. Знания — прочный фундамент для того, чтобы использовать его для строительства спасения своей души.
Конечно же, духовное строительство основывается на твердой вере и исполнении евангельских заповедей. Для нас путь восхождения к Богу — это путь, который мы проходим под руководством святых отцов. Они учат, как правильно исполнять евангельские заповеди.
На него смотрели как на образец. Такой крепкий, состоявшийся монах. Все брали с него пример.
Он работал казначеем, и послушание свое исполнял блестяще. Был очень добрым, любящим, бесконечно всех прощающим. Вспоминаю: на тот момент работал в ризнице, не было ни одной минутки свободной, мы трудились порой по несколько суток.
Не преувеличивая говорю: даже невозможно было сходить сотворить келейное правило. Работы было очень много, тогда не было мозаичного пола, который не требует серьезного присмотра, не было каменного престола, который не надо переоблачать. Тогда нужно было постоянно переоблачать престол, приводить в порядок алтарь, пылесосить, выбивать ковры, которых было очень много.
Когда у нас закончились праздники с перенесением мощей священномученика Илариона, я попросился съездить к матушке Матроне, которую только что прославили в лике святых. Пришел к отцу казначею и говорю: «Отец Митрофан, дай мне на дорогу немножко денежек, вот хочу съездить к матушке Матроне». И он, конечно, дал.
А потом взял целую копилку, полную денег, высыпал мне в руки и говорит: «Возьми, купи что-нибудь в Покровском монастыре на эти деньги». И я купил такую большую икону матушки Матроны. Помню, освятил ее прямо на мощах и был очень рад.
Он никогда не говорил много, он говорил одно или два слова. Это был действительно монах до самых глубин своего сердца, подвижник, наставник. Человек удивительной доброты, который был готов помочь каждую минуту, внимательно выслушать, дать дельный совет, разрешить от грехов.
Когда он умер, это, конечно, для всех нас была большая потеря. Расскажу такую историю. Я большой любитель приключений.
Большим счастьем для меня было полазить по горам Афона. Это увлечение у меня с детства — я вырос на Кавказе, среди гор. Ну, и на Афоне полазил… Там такие отвесные скалы, по которым спускаются веревки к берегу моря.
Однажды взял благословение у отца Анастасия: «Батюшка, пусти меня к морю сбегать». Пошел туда, смотрю, там обрыв — метров сто до берега моря. Спрашиваю у одного монаха: «Как вы туда добираетесь, если хотите на море сходить?
Он взял в руки веревку, которая была привязана: «Бери вторую веревку — и побежали». И он бежит в эту пропасть, туда, прямо вниз по этой веревке. Сначала последовал его примеру, потом остолбенел: «Господи, помилуй, если сейчас сделаю одно неточное движение рукой относительно веревки, разобьюсь.
Там скалы, камни — от меня ничего не останется… Я так не могу». И спросил у него громким голосом: «Слушай, а еще есть какая-нибудь дорога — нормальная». Он отвечает: «Надо обойти полкилометра».
И побежал на этих веревках дальше. А я пошел в обход. Спустился к морю, побродил, полюбовался.
Но подниматься обратно по этому обходному пути не захотел: «Я по веревке залезу, ведь залазить легче, чем слазить». И полез, преодолел половину расстояния и, естественно устал, потому что нужно было постоянно подтягиваться по этой веревке на руках. Решил отдохнуть.
Небольшой выступ там был — на него встал, держусь за веревку. И тут… посмотрел вниз, увидел метров пятьдесят крутого обрыва и скалы внизу. Мне стало плохо.
Как дальше действовать?
В Храме Христа Спасителя простились с «десантным батюшкой, Героем РФ Михаилом Васильевым
Полтора года назад он уехал из страны, а на прошлой неделе появилась новость, что он и протоиерей Георгий Рой перешли из Московского во Вселенский патриархат. Батюшка много путешествовал, был человеком творческим, часто устраивал дома музыкальные вечера. Протоиерей дмитрий кувырталов последние новости. Батюшка много путешествовал, был человеком творческим, часто устраивал дома музыкальные вечера. Протоиерей Димитрий Ходов Протоиерей Димитрий Ходов. Отец Димитрий преставился в 2021-м, на 81-м году жизни, прослужив в монастыре почти всю свою священническую жизнь.
Россиян предупредили о новой схеме мошенничества
- Митрополит Амвросий пояснил что такое душа и почему болит
- «На душе у него всегда была Пасха»
- Африка, Ближний Восток и Индия
- В Братск с СВО вернулся батюшка из храма святителя Иннокентия Московского
- Священник раскрыл местонахождение души в человеческом теле