С одним из самых загадочных русских пианистов, Яковом Кацнельсоном, мы встречаемся не впервые. Яков Кацнельсон: Для того, чтобы композиторы продолжали жить, мы должны их играть Персона. Яков Кацнельсон сотрудничает с ведущими российскими и зарубежными симфоническими оркестрами и проводит большие гастрольные поездки.
Яков Кацнельсон
Яков Кацнельсон — исключительно одарённый пианист, тонкий музыкант, проникновенный интерпретатор фортепианной музыки всех жанров. свежие новости дня в Москве, России и мире. Концерт Якова Кацнельсона 9 декабря 2023, Малый зал Консерватории в Москве — дата и место проведения, описание и программа мероприятия, купить билет. Яков Кацнельсон. Доцент Московской государственной консерватории имени П. И. Чайковского. Окончил Московскую консерваторию и аспирантуру (класс профессора Э. К. Вирсаладзе). Яков Кацнельсон: Для того, чтобы композиторы продолжали жить, мы должны их играть Персона.
В Московской консерватории выступит пианист Яков Кацнельсон
С 1998 года ведет класс концертмейстерского мастерства в Колледже имени Гнесиных. С 2001 года преподает в Московской консерватории, являясь ассистентом Э. С 2009 года ведёт класс специального фортепиано в консерватории. Регулярно записывает сольные и камерные альбомы.
Если она близка, то уже потом можно дальше развиваться. Она оказала большое влияние на мое формирование, и продолжает оказывать. Это такой процесс, который не останавливается. Вообще мы встретились, когда мне было 6 лет, но музыкальное общение начали в 14. Я попросил ее сыграть со мной Концерт Прокофьева в первый раз на экзамене. У нас не было системных занятий, зато мы до сих пор друг другу играем, и это все развивается. Потом — Элисо Вирсаладзе, у которой мне повезло учиться в консерватории. Она на меня повлияла, естественно, как и на всех, кто как-то с ней соприкасается. Но сначала я учился в Гнесинской школе у Елены Сергеевны Пляшкевич, она сама очень хорошая пианистка. А я в основном наслаждался тем, как она играет.
Она садилась, играла и меня это завораживало. С огромной радостью и интересом общался с Михаилом Лидским. Он в мое время был ассистентом Элисо Константиновны. В школе учился у виртуозной пианистки Лидии Александровны Григорьевой. С того момента, как я к ней поступил. Сейчас уже будет четыре человека, постепенно набирается свой класс. Конечно, надо на них тратить время, и силы, иначе не будет никакого результата. К экзаменам вступительным, конечно, можно подготовиться, много лет подряд, или год хотя бы, учить эту программу, сделать каждую ноту, но это же не означает быть профессиональным пианистом. Если ты год или больше учишь программу, это уже как дрессировка. Многие поступают, потому что они уже выдрессированные, а дальше — ты их копнешь чуть глубже, и выясняется, что они НИЧЕГО не умеют.
Задача преподавателя, прежде всего — научить играть, сделать так, чтобы ему больше не нужен был педагог. Чтобы он сам все знал. Я думаю, все в этом нуждаются. Но, когда человек совсем без этого не может, это ненормально. Думаю, это всегда полезно иметь какое-то строгое, взыскательное ухо среди друзей, коллег, потому что иногда бывают какие-то заблуждения. Я бы, конечно, хотел, чтобы они больше задавали себе вопросов, как можно больше. И более строго относились к тому, что должны отбирать для поля своей деятельности, чтобы их не кидало во все стороны. Есть в этом некоторая проблема такого поверхностного постижения материала: у них действует современный принцип, что надо все попробовать. Но все пробовать не обязательно. Нужно больше себе задавать вопросов и стараться отвечать себе как-то строже.
А танец без музыки не существует. Для меня пластика, жест, движение до сих пор имеют первостепенное значение. То есть в музыке для меня ритм — это то, с чего все начинается. Потом уже все остальное. Оно есть все время, ему не надо никуда приходить. Афиша висит, билеты проданы…Что делаешь? Это уже момент мастерства, сделать так, чтобы этого никто не почувствовал. В принципе, никому не важно, какое у меня настроение. Важно, чтобы этого было не слышно. Мастерство — это и есть владение любой ситуацией.
А так, конечно, все бывает. Потом, важно не потакать себе с настроением. Настроение — оно и есть настроение. Это дело тренировки. Очень легко себя распустить и уже следовать за своими настроениями, желаниями. Тогда в принципе ты уже ничего не сможешь. Надо как-то уметь подняться над своим настроением. Тут еще главное — уметь себе не потакать. Только этого и хочется... Столько, сколько мне надо.
К сожалению, приходится все четко очень планировать. Не просто заниматься и ждать, пока что-то само дозреет, выучится, а именно планировать время. На каждый день у меня такой план есть. Но иногда бывает так, что нет настроения заниматься. Вот как раз здесь я иногда потакаю своему настроению. Когда есть, конечно, такая возможность. Абсолютно нет. Я вообще двигаюсь на ощупь. Куда меня жизнь ведет, я не очень контролирую. То есть я контролирую, но не выбираю, осуществляю, так сказать, мелкий контроль, чтобы не попасть впросак.
Раньше я думал, надо сделать Гольдберг вариации, потом мечтал сыграть последнюю сонату Бетховена, потом еще что-то… А сейчас понимаю, что надо просто задавать себе вопросы и как можно строже себе на них отвечать, и делать то, к чему душа у тебя лежит. Вы на сцене вдвоем творите чудеса и вызываете полный восторг публики.
Я думаю, что это результат такого очень поспешного отношения ко всему, что сейчас происходит. И почему? Но не могу сказать, что я очень большой знаток чего-то. Я интересуюсь и кино, и театром, и живописью, скульптурой особенно. Для меня очень большое значение имеет танец, балет. Но в силу своего характера пространственно-временные виды искусства ценю больше, чем другие. Конечно, по возможности я посещаю в разных городах музеи и выставки.
Приходят ли какие-то образы из других видов искусств? Тут ни в коем случае нельзя ничего надумывать. Это иногда может что-то заронить: смотришь картину и понимаешь какую-то эмоцию, которая нужна для того или иного произведения. Но это очень индивидуально, и не означает, что авторы что-то такое имели в виду. Просто у исполнителя в душе может что-то родиться, возникнуть какая-то идея. Вы сказали, что входите в контакт с композитором, когда исполняете его произведение. Это что-то энергетическое или образное? Как я уже сказал — без фантазии вообще никуда. Некоторые говорят, что нужен жизненный опыт, но я считаю, что достаточно иметь развитое воображение.
Необходимо уметь фантазировать и мечтать, и верить в это. Так фантазировать, что оказываться в этих фантазиях. Там, в этих фантазиях, может быть все что угодно. В том числе и контакт с композитором. Вы ее чувствуете? Конечно, чувствую. Но я не думаю, что в этом смысле я отличаюсь от других исполнителей. Мне кажется, что публику чувствуют все. Другое дело, что я стараюсь играть для зрительного зала не по горизонтали, а по вертикали.
Так играли древнегреческие актеры для Диониса. Я исполняю не для Диониса, а для чего-то… Я даже не стал бы это формулировать, но для каких-то других сущностей, которые больше могут, наверное, и помогать, и входить в контакт. Если это происходит, то зрительный зал тоже чувствует. Получается, что он вовлечен в этот процесс. Это, скорее, актерское. И любой жизненный поворот случается потому, что он предопределён. Значит, что прямой путь был не моим. Все конфессии тоже во мне вызывают веру. Может быть, я заблуждаюсь, и так не бывает, но у меня гармония со всеми священными зданиями и со всеми местами.
В мусульманской стране я могу пойти в мечеть и почувствовать там то, что чувствует верующий человек. В католических странах я всегда хожу в собор, в православных — тоже. И я всегда чувствую приблизительно одно и то же. Я не могу сказать, что вот это мое, а это не мое. Более того, я могу почувствовать это и в лесу, и в озере, и в горах. Я бы это обозначил, как общение с некими силами. Помимо того, что она учила вас профессии, что она еще вам дала в жизни? И она мне дает все то, что нам дают близкие люди. Мы общаемся с ней сейчас не очень часто, но близость осталась такой, какая была всегда.
У нас никогда не было каких-то больших расхождений. Мы всегда на одной волне. И, как правило, никого больше не было. Урок мог продолжаться и два, и три часа. Мы могли пойти пообедать или поужинать, а потом продолжить заниматься. В последние годы она больше появляется в классе консерватории. И, конечно, если она туда приходит, сразу же возникают из ниоткуда студенты, желающие присутствовать на уроке. Иногда к ней домой тоже приходили люди, которые просто сидели в комнате и набирались опыта. Раньше это вообще было принято.
Приезжали делегации педагогов из музыкальных учебных заведений из других городов, в том числе из советских республик наших. Сейчас это совершенно немыслимо. Существует форма курсов повышения квалификации, куда педагоги едут, потому что обязаны. Раньше это была собственная инициатива, поэтому было гораздо приятней. Гнесиных концертмейстерское мастерство. Я слышала, что очень нестандартно это делаете, что ваш подход состоит в том, что концертмейстер — это не аккомпаниатор, а участник творческого процесса. Вам не кажется, что в последние годы значение концертмейстера принизили? Так было всегда. Концертмейстер всегда означало «извозчик».
Я всю свою жизнь с этим мнением и с этой позицией борюсь. Но и не только я один.
На концерте в альма-матер дуэт приветствовали с большой радостью. Юрий Жислин не выходил на сцену Гнесинки уже 25 лет, но давно об этом мечтал. Нельзя было не заметить воодушевление исполнителей — весь вечер оно «звучало» в музыке Моцарта, Чайковского, Бартока и Брамса. Сегодня оба музыканта с успехом выступают в России и за границей, преподают в престижных музыкальных учебных заведениях Ю. Жислин — профессор Королевского музыкального колледжа в Лондоне, Я. Для гнесинцев их советы и мнения могут оказаться действительно ценными: Что, на ваш взгляд, необходимо юному музыканту для наиболее полного раскрытия своего потенциала? Яков Кацнельсон: Сегодня многие хотят попробовать и одно, и другое, и третье, и четвертое — мне кажется, что это проблема. Не стоит пробовать все, нужно прислушаться к себе.
Юрий Жислин: Я всегда говорю своим студентам, чтобы они старались видеть какую-то конечную цель и стремиться к ней. Нужно не просто «пилить» на инструменте несколько часов, потому что так сказал учитель, а попытаться чего-то добиться за эти 2-3 часа. Я поощряю их черпать впечатления извне, то есть ходить на концерты, в театр, на художественные выставки. Необходимо как можно больше слушать музыку и не бояться подражать. Все равно скопировать точно не получится — это будет ваш собственный голос, но мастер может повести вас в верном направлении.
Музыканты, идущие «против течения»
Я имею в виду не вокал как таковой, а именно образную сферу. В том, как написана партия фортепиано, чувствуется симфоническое мышление композитора, да он потом, кстати, и оркестровал первые пять песен цикла. И Яков Кацнельсон аккомпанирует очень по оркестровому, показывая этот оркестровый потенциал и, скажем, фактура юбиляций в Пс 121 в аккомпанементе носит совершенно оркестровый характер. Яков Кацнельсон Второе отделение концерта открыла соната ми-бемоль минор "1. Третью часть сонаты, "Похоронный марш", Яначек сжёг ещё перед премьерным концертом 27 января 1906 года, а две первые выбросил потом во Влтаву. Но их копии сохранились у пианистки Людмилы Тучковой, которая, собственно, и исполняла тогда сонату.
С тех пор так и исполняют две части — "Предчувствие" и "Смерть". Трудно определённо сказать, насколько это великое произведение. Это очень странное сочетание условного "постмодернистского" шопеновско-скрябинского романтизма, в ткань которого включены элементы из совершенно иной эпохи и которое записано ритмически непростым языком, когда композитор как бы хочет перевести исполнение произведения на своё ручное управление. И плюс ко всему этому свой отпечаток накладывает программность произведения, её привязка к событию, к комплексу внешних эмоций, и это тоже является элементом, существенным и для исполнения, и для восприятия. Яков Кацнельсон из широкого спектра исполнительских возможностей выбрал трагическую составляющую этой музыки как доминирующий её смысловой элемент.
И это было очень точным и, вероятно, самым правильным решением. Соната прозвучала и как совершенно самостоятельный акцент в концепции концерта, и как музыкальное предисловие к кульминации вечера — вокальному циклу "Песни и пляски смерти" М.
Было увлекательно путешествовать по разным странам, учить программу, много раз ее повторять — когда готовишься к конкурсу, программа доделывается до конца. Потом, на конкурсах, волнение особенное.
Это такая закалка. Очень вредная для здоровья. Из соображений карьеры? Мало же, наверное, мазохистов, получающих удовольствие от конкурсов.
Они играют конкурсы для того, чтобы поиграть на сцене, послушать, как играют другие, может, завязать какие-то контакты, с кем-то познакомиться. Кто-то замуж выходит. Масса интересных вещей на конкурсах происходит. Как правило, меня пропускали почти до конца, а потом что-то случалось, и я оказывался вне премий.
Считается, что я победил на Международном конкурсе имени Рихтера в Москве. Но второй тур — это было мое самое неудачное выступление в жизни. Вся Москва пришла на второй тур, и вся Москва это услышала. Нет, там не было никакой катастрофы, я сыграл все ноты.
Просто у меня что-то выключилось внутри, как выключается какой-то электронный гаджет и после по инерции работает еще какое-то время… — Простите мне этот вопрос и не отвечайте, если не хотите. У вас нет ощущения недооцененности исполнительской? Сейчас трудное время для пианистов. Недостаточно просто хорошо играть.
Нужно уметь общаться, нужно оказываться в нужном месте в нужное время, нужно не ссориться с важными людьми… — … а вы не карьерист. Но я не могу сказать, что я простаиваю. Я очень много играю. Хотя концертов в залах такого уровня, как у Луганского, у меня нет.
Иногда бывают какие-то приглашения, иногда обо мне вспоминают, когда требуется кого-то срочно заменить. К тому же далеко не все дирижеры и известные солисты могут позволить себе выступать с теми, с кем хотят. Агент им диктует своих. Там целая система.
Даже скорее оно может сгладить силу воздействия. Но что-то есть в этой музыке от величия образов древне-римских трибунов или воинов. Если и танец, то священный, ритуальный. Вы с легкостью согласились на этот концерт или для знакомства с новым городом все-таки предпочли бы другой, чтобы поразить публику наверняка? Я не думал о том, чтобы поразить публику… Я всегда чувствую огромное счастье, когда мне нужно играть Бетховена, поэтому это предложение мне было очень по душе. И Пятый концерт, и Бетховен вообще — одно из моих самых любимых музыкальных пространств.
Раньше меня все время приглашали с концертами Чайковского и Рахманинова, которые я как раз не играю. Сейчас люди, которые меня приглашают, уже приблизительно понимают, что от меня можно требовать и сами знают, с чем меня можно приглашать. Мне много что интересно, но с Чайковским, Рахманиновым и Скрябиным я пока не очень сталкивался, это пока не моя стихия, но как раз в данный момент все меняется. Есть ли любимое блюдо? Любимое блюдо - борщ. Готовлю очень редко, но способности есть, поэтому собираюсь этим заняться в ближайшее время.
А в любом месте, куда я приезжаю, мне интересна местная кухня. Хочу сходить везде, куда только можно, куда я успею за один день. В Петрозаводске я уже побывал на набережной — мне очень понравилось. Красота особенная, северная, величественная. Это был круиз с иностранными группами — был Углич, Кострома, плыли через Волгу, Волхов… Жаль, что не было тогда времени заехать на Валаам. На палубе на рояле играл… Меня там даже приняли за гида маленькой иностранной группы, все время звали меня к себе за стол, все никак не могли понять, почему я с ними не сижу.
Потом одна французская гидесса сказала: «Вы так хорошо играете на рояле.
Доцент Московской консерватории, где музыкант получил высшее образование и окончил аспирантуру класс народной артистки СССР Элисо Вирсаладзе. Выступления в России залы Московской консерватории, зал имени П. Чайковского, зал «Зарядье», Большой зал Санкт-Петербургской филармонии, фестивали «Возвращение» и «Декабрьские вечера» пианист сочетает с многочисленными зарубежными концертами. Не раз играл с ведущими оркестрами России и Европы под управлением Геннадия Рождественского, Эри Класа, Владимира Понькина и других выдающихся дирижёров. С 1998 года ведёт класс концертмейстерского мастерства в Колледже имени Гнесиных, с 2009 — класс специального фортепиано в Московской консерватории; в 2001 он стал ассистентом профессора Э.
Известный пианист Яков Кацнельсон даст сольный концерт в Соборной палате
Яков Кацнельсон. Доцент Московской государственной консерватории имени П. И. Чайковского. Окончил Московскую консерваторию и аспирантуру (класс профессора Э. К. Вирсаладзе). Яков Кацнельсон — исключительно одарённый пианист, тонкий музыкант, проникновенный интерпретатор фортепианной музыки всех жанров. Недавно в Риге побывал с благотворительным концертом известный российский пианист, доцент Московской консерватории Яков Кацнельсон. 25.04.2024 Яков Кацнельсон. Сольный концерт.
Яков Кацнельсон: «Стопроцентный фаталист»
К сожалению, видение цели появилось тогда, когда я сам начал идти по довольно сложному жизненному пути, чего-то добиваться, искать. Яков: А у меня как раз была цель — играть на рояле, потому что в школе из меня делали флейтиста. В пространстве флейты мне было узко. Наш фортепианный отдел не хотел меня принимать, а духовой отдел ревновал. Мне приходилось пробивать дорогу, но я своего добился. Яков, почему Ваше творчество сосредоточено исключительно на классической музыке? Яков: В ней есть все, что есть во всей остальной музыке, мне абсолютно не нужно что-то другое. Юрий: В какой-то степени не соглашусь. Я обожаю классическую музыку, но мне всегда не доставало импровизационной, джазовой стороны творчества. Кроме того, я бы очень хотел проявить себя и в рок-музыке.
Яков: Главное, чтобы ему было, что сказать. Если есть, что сказать, то вообще не возникает такого вопроса. Юрий: Если бы у нас не было возможности периодически выходить на сцену и делиться своими эмоциональными впечатлениями с публикой, без этого мы не смогли бы жить.
Они в чем-то оказались полезны, но вреда принесли гораздо больше. Съедали время, портили нервы, да и настраивали не на то — учил произведения, которые должны хорошо слушаться на конкурсе, но меня не особо развивали, играл их слишком долго.
Терпеть не могу конкуренции — ни в музыке, ни в любом другом виде искусства. Для конкурса важно иметь азарт, которого у меня абсолютно нет, как и желания кого-то побеждать или с кем-то вступать в сравнение. Да и зачем участвовали при таком отрицании? Правда, интересным и заманчивым было посетить страны и города, где проходили музыкальные состязания. Слышал я истории о встречах с выдающимися музыкантами и ценных советах, полученных от них, но у меня такого почти не случалось.
В фестивалях никто не соревнуется. Фестиваль — выступление, как и любой другой концерт. Это для всех нас очень важно. Педагогика увлекает? Педагогика — это огромное пространство, область деятельности, которая многое открывает, помогает развиваться мне самому.
Не считаю, что пианисты кем-то становятся, это индивидуально. Какой-то пианист, может, и стремится стать дирижером — у меня такой мечты нет. Что касается педагогики, то я ее люблю очень. Но она занимает свое место, не мешая артистической деятельности. Вместе со студентами скорее открывается новый взгляд на музыку.
Иногда происходят какие-то озарения по поводу того или иного произведения прямо во время урока. Не говоря уже о том, что во время уроков очень много произведений выучивается. Старые программы повторяю и обязательно готовлю новые. Еще очень много произведений, которые надо сыграть, — времени для этого мало, к сожалению. Когда великий, то конечно.
Правда, именно великие открыты эксперименту, они никогда не настаивают на своей идее, их как раз отличает гибкость. Если выдающемуся музыканту предложить что-нибудь интересное, он всегда откликнется. Какой дирижер — такая и будет совместимость.
И Яков Кацнельсон воплотил именно эту "варварскую", архаичную, невероятно энергичную и внутренне чрезвычайно ритмически свободную сторону этих произведений. Сделав акцент именно на этом более, чем на естественно заложенную в этих произведениях академическую составляющую. И это вызывает глубокое восхищение, потому что очень жёстком и точном ритмическом нотировании Бартоком этих произведений, исполнителю удалось сохранить присущую "Трём песням" ритмическую "безбашенность" более высокого уровня, а это чрезвычайная редкость. А между тем оно написано совсем незадолго до появления самых популярных произведенийкомпозитора — Виолончельного концерта и Девятой симфонии "Из Нового света", то есть, тогда, когда Дворжак жил в Нью-Йорке и преподавал в Национальной консерватории Америки. Это фантастический по своей внутренней концентрации и возвышенности вокальный цикл, написанный на тексты Псалмов Давидовых.
Дворжак использовал старочешский перевод Кралицкой библии 1579 года, и звучание чешского языка придаёт этому произведению ощущение какой-то домашней теплоты, если можно так сказать. Характер, фактура и само воплощение псалмов чрезвычайно разнится, среди них есть и гимнические, и интимно-лирические, и с элементами народных интонаций. Безусловно, для такого певца как Владислав Сулимский , это чрезвычайно благодатный материал, предоставляющий огромный спектр возможностей. Я имею в виду не вокал как таковой, а именно образную сферу. В том, как написана партия фортепиано, чувствуется симфоническое мышление композитора, да он потом, кстати, и оркестровал первые пять песен цикла. И Яков Кацнельсон аккомпанирует очень по оркестровому, показывая этот оркестровый потенциал и, скажем, фактура юбиляций в Пс 121 в аккомпанементе носит совершенно оркестровый характер. Яков Кацнельсон Второе отделение концерта открыла соната ми-бемоль минор "1. Третью часть сонаты, "Похоронный марш", Яначек сжёг ещё перед премьерным концертом 27 января 1906 года, а две первые выбросил потом во Влтаву.
Ведёт активную ансамблевую деятельность. С 1998 года преподаёт в Московской средней специальной музыкальной школе колледже им. Гнесиных, с 2001 года — в Московской консерватории в качестве ассистента профессора Э. Вирсаладзе, с 2009 года ведёт свой класс. Интересное с прошлых концертов.
Яков Кацнельсон, пианист: «Терпеть не могу конкуренцию»
Москва, ул. Правды, д. Почта: mosmed m24.
В бережно восстановленных интерьерах с уникальной акустикой пианист Яков Кацнельсон исполнит произведения Людвига ван Бетховена и Ференца Листа. Из творчества Листа для концерта в Соборной палате выбрана "Соната для фортепиано си минор".
В ней композитор приоткрывает слушателям темную сторону мира. Яков Кацнельсон — доцент Московской консерватории, лауреат нескольких международных конкурсов, дипломант Х Международного конкурса И.
Почему пианист любит выступать в небольших провинциальных городках? Почему у Якова на аватарке в одной из социальных сетей стоит фотография с острова Кижи? Чем ему помогает тибетская медицина? Соблюдаю диету и одновременно терпеть этого не могу. К сожалению, очень люблю поесть. Понимаю в этом… Дело в том, что мне приходилось себя ограничивать, когда думал, что буду танцевать.
С танцев началось моё музыкальное образование. Поэтому я до сих пор этим живу: у меня очень много пластических представлений в музыке. Есть много произведений, о которых я думаю, как бы я это поставил как балетмейстер. Пятый концерт абсолютно самодостаточен, не требует пластического выражения. Даже скорее оно может сгладить силу воздействия. Но что-то есть в этой музыке от величия образов древне-римских трибунов или воинов. Если и танец, то священный, ритуальный. Вы с легкостью согласились на этот концерт или для знакомства с новым городом все-таки предпочли бы другой, чтобы поразить публику наверняка?
Я не думал о том, чтобы поразить публику… Я всегда чувствую огромное счастье, когда мне нужно играть Бетховена, поэтому это предложение мне было очень по душе. И Пятый концерт, и Бетховен вообще — одно из моих самых любимых музыкальных пространств. Раньше меня все время приглашали с концертами Чайковского и Рахманинова, которые я как раз не играю. Сейчас люди, которые меня приглашают, уже приблизительно понимают, что от меня можно требовать и сами знают, с чем меня можно приглашать. Мне много что интересно, но с Чайковским, Рахманиновым и Скрябиным я пока не очень сталкивался, это пока не моя стихия, но как раз в данный момент все меняется.
С 1998 года ведет класс концертмейстерского мастерства в Колледже имени Гнесиных. С 2001 по 2015 год являлся ассистентом Э. С 2009 года ведет свой класс.
Yakov Katsnelson
Постоянный участник фестиваля «Возвращение» в Москве и фестиваля на острове Хийумаа Эстония. Ведёт активную ансамблевую деятельность. С 1998 года преподаёт в Московской средней специальной музыкальной школе колледже им. Гнесиных, с 2001 года — в Московской консерватории в качестве ассистента профессора Э. Вирсаладзе, с 2009 года ведёт свой класс.
Янсен скрипка , М.
Рысанов альт , Б. Андрианов виолончель , К. Блаумане виолончель , М. Майский виолончель , Л. Белобрагина сопрано , М.
Шалитаева фортепиано , В. Соколов кларнет , Е. Петров кларнет , М. Фрост кларнет. В составе камерного коллектива пианист стал лауреатом Международного конкурса камерных ансамблей им.
Первый — Чайковский. Дух его России мы давно потеряли, он основан во многом на европейской базе, продолжает жить только в искусстве, и его проблески в жизни иногда случаются во времена взаимовлияния культур разных народов. Но, тем не менее, его музыка нас сопровождает с раннего детства. Противоположность — Прокофьев.
Его пространство — мир русских сказок, преданий, демонический, фантастический, тёмный и мудрый. Он с нами останется всегда, независимо от любых внешних обстоятельств. Мне они бесконечно дороги оба!
Но потом, когда он поймет этот трепет по отношению к нему, он вознаграждает. Это очень ревнивый автор — он совершенно не терпит соседства.
С Шопеном очень трудно. Он обидчивый, нервный, ревнивый, в общем, с ним непросто. Но у меня с языками вообще так: я начал учить немецкий с большой радостью, потому что любил Бетховена и Баха, и это стало для меня настоящей мотивацией. Я не выучил английский, потому что изучение английского нужно было просто для общения и пользы в дела, а для меня это совершенно не мотивация… -А что, среди английских композиторов нет таких, ради которых стоит учить язык? Но для меня нет такой степени близости, как с другими авторами.
А с Шопеном — польский язык помогает мне еще больше приблизиться к нему, как к человеку. Они для меня все живые, композиторы, реальные люди. Когда приходит любовь настоящая, такая, что потом не хватает любви на живущих людей, тогда получается что-то, потому что есть взаимность. Их можно завоевать только так, и потом чувствуешь их отношение. Но тут нужен строгий отбор, строгое к себе отношение.
Надо не только знать, что ты хочешь и что ты можешь, надо еще знать, где у тебя есть ограничение. Знать свои недостатки. Как можно более тщательно к ним относиться. И никогда не браться за то, что ты не можешь. Даже если очень хочется.
То есть браться-то надо, потому что в какой-то момент может что-то открыться, но не выносить на широкую публику. Прокофьев тоже, и Шуберт, и Шуман. Музыка — она и есть романтика в принципе. Во все времена она была призвана выражать самые интимные человеческие чувства, начиная еще с античности. Это все — душевные движения.
Как человек появился, сразу же возникли танец, музыка, песня. Это такие вещи, без которых человек не может существовать. В 2015 году пройдет конкурс Шопена в Варшаве, как думаешь, какие будут критерии выбора лауреатов? Шопен — это такой автор, что влюбил в себя всех пианистов. И каждый считает, что именно он, и только он, понимает, как надо играть Шопена.
И совершенно не приемлет какую-то другую позицию. Поэтому всегда возникают большие проблемы, трудности с Шопеном. У нас есть своя традиция исполнения Шопена, и я считаю, что для того, чтобы чувствовать эту музыку, совершенно не обязательно быть польским пианистом. В нем есть что-то наднациональное... Все близости к культуре — конечно, какая-то помощь в понимании и постижении вещей, но суть — она либо близка, либо не близка.
Если она близка, то уже потом можно дальше развиваться. Она оказала большое влияние на мое формирование, и продолжает оказывать. Это такой процесс, который не останавливается. Вообще мы встретились, когда мне было 6 лет, но музыкальное общение начали в 14. Я попросил ее сыграть со мной Концерт Прокофьева в первый раз на экзамене.
У нас не было системных занятий, зато мы до сих пор друг другу играем, и это все развивается. Потом — Элисо Вирсаладзе, у которой мне повезло учиться в консерватории. Она на меня повлияла, естественно, как и на всех, кто как-то с ней соприкасается. Но сначала я учился в Гнесинской школе у Елены Сергеевны Пляшкевич, она сама очень хорошая пианистка. А я в основном наслаждался тем, как она играет.
Она садилась, играла и меня это завораживало. С огромной радостью и интересом общался с Михаилом Лидским. Он в мое время был ассистентом Элисо Константиновны. В школе учился у виртуозной пианистки Лидии Александровны Григорьевой. С того момента, как я к ней поступил.
Сейчас уже будет четыре человека, постепенно набирается свой класс. Конечно, надо на них тратить время, и силы, иначе не будет никакого результата. К экзаменам вступительным, конечно, можно подготовиться, много лет подряд, или год хотя бы, учить эту программу, сделать каждую ноту, но это же не означает быть профессиональным пианистом. Если ты год или больше учишь программу, это уже как дрессировка. Многие поступают, потому что они уже выдрессированные, а дальше — ты их копнешь чуть глубже, и выясняется, что они НИЧЕГО не умеют.
Задача преподавателя, прежде всего — научить играть, сделать так, чтобы ему больше не нужен был педагог. Чтобы он сам все знал. Я думаю, все в этом нуждаются. Но, когда человек совсем без этого не может, это ненормально. Думаю, это всегда полезно иметь какое-то строгое, взыскательное ухо среди друзей, коллег, потому что иногда бывают какие-то заблуждения.
Я бы, конечно, хотел, чтобы они больше задавали себе вопросов, как можно больше. И более строго относились к тому, что должны отбирать для поля своей деятельности, чтобы их не кидало во все стороны. Есть в этом некоторая проблема такого поверхностного постижения материала: у них действует современный принцип, что надо все попробовать. Но все пробовать не обязательно. Нужно больше себе задавать вопросов и стараться отвечать себе как-то строже.
Яков Кацнельсон и Юрий Полубелов в галерее Нико
Яков Кацнельсон — исключительно одарённый пианист, тонкий музыкант, проникновенный интерпретатор фортепианной музыки всех жанров. Яков Кацнельсон окончил Московскую консерваторию имени П.И. Чайковского и аспирантуру в классе профессора Э.К. Вирсаладзе. Кацнельсон Яков (фортепиано). Лауреат Международного конкурса пианистов в Тбилиси (2001), Международного конкурса пианистов им. С. Рихтера в Москве (2005). 30 апреля 2023 в Малом зале Московской консерватории выступит пианист Яков Кацнельсон. Яков Кацнельсон билеты В отличии от официальных сайтов, на нашем сайте вы всегда найдете билеты на Яков Кацнельсон. Выпускник Московской государственной консерватории имени П. И. Чайковского, пианист Яков Кацнельсон выступит 17 февраля в Вологодской филармонии.
Эксклюзив: тайная звезда — пианист с дипломом флейтиста и балетным прошлым
Кацнельсон Яков (фортепиано). Лауреат Международного конкурса пианистов в Тбилиси (2001), Международного конкурса пианистов им. С. Рихтера в Москве (2005). исключительно одарённый пианист, тонкий музыкант, проникновенный интерпретатор фортепианной музыки всех жанров. Yakov Katsnelson слушать лучшее онлайн бесплатно в хорошем качестве на Яндекс Музыке. Недавно в Риге побывал с благотворительным концертом известный российский пианист, доцент Московской консерватории Яков Кацнельсон. Лауреата Всероссийских и международных музыкальных конкурсов Якова Кацнельсона радушно принимают самые лучшие мировые площадки. Смотрите онлайн видео «Яков Кацнельсон дал единственный концерт в Орле» на канале «ВЕСТИ-ОРЕЛ» в хорошем качестве, опубликованное 20 мая 2023 г. 23:47 длительностью 00.