Юрий Бондарев относится к числу немногих писателей «счастливого соединения имени и таланта, таланта и славы, заслуженной книгами». 100 лет со дня рождения писателя-фронтовика Юрия Бондарева. Юрий Бондарев известный советский писатель, прошедший Великую Отечественную Войну, который с первого и до последнего дня жизни верил в Россию и был ей предан. Юрий Бондарев родился 15 марта 1924 года в городе Орске Оренбургской губернии (ныне Оренбургская область).
Ушел из жизни писатель Юрий Бондарев
Некоторые произведения Юрия Бондарева экранизированы, также он был одним из сценаристов киноэпопеи о войне «Освобождение». Писатель-фронтовик Юрий Бондарев умер 29 марта, в 14 часов дня, ему было 96 лет. Об этом Федеральному агентству новостей сообщила его дочь Елена Бондарева. О таких, как писатель Юрий Бондарев, тупились затем перья графоманов и лже-историков, потому что достичь литературных и нравственных высот им, даже с их пронырливостью и мощнейшей поддержкой кураторами нового мирового порядка, не получалось. В 1951 году Юрий Бондарев с отличием окончил институт и был принят в Союз писателей СССР. Юрий Бондарев в составе 2-й гвардейской армии участвовал в отражении этого удара.
Ушел из жизни большой русский писатель Юрий Бондарев
В октябре 1942 года был направлен под Сталинград ныне Волгоград и зачислен командиром минометного расчета 308-го полка 98-й стрелковой дивизии. Позже служил командиром орудия в составе 23-й Киевско-Житомирской дивизии. Участвовал в форсировании Днепра и освобождении Киева. Дважды был ранен. С января 1944 года Бондарев воевал в рядах 121-й Краснознаменной Рыльско-Киевской стрелковой дивизии в Польше и на границе с Чехословакией. В октябре был направлен в Чкаловское училище зенитной артиллерии. После окончания учебы в декабре 1945 года был признан ограниченно годным к службе и демобилизован по ранениям.
Фронтовой путь будущего писателя был отмечен орденом Отечественной войны первой степени, медалями "За отвагу", "За оборону Сталинграда", "За победу над Германией" и рядом польских наград. С 1949 года первые рассказы писателя выходили в популярных журналах "Смена", "Огонек", "Октябрь". В 1951 году Юрий Бондарев окончил Литературный институт имени Горького и был принят в Союз писателей. В 1953 году вышел первый авторский сборник рассказов Бондарева "На большой реке". Тематика его первых произведений — война глазами рядового участника, психология человека на войне, нравственные достоинства, раскрывающиеся в напряженных драматических ситуациях. Этой теме посвящены повести "Юность командиров" 1956 , "Батальоны просят огня" 1957 , "Последние залпы" 1959 и роман "Горячий снег" 1969.
В последующие годы художественно-философское осмысление писателя было углублено связями человека и времени, истории страны и мира. В этом ключе написаны роман "Тишина" 1962 , сборник рассказов "Поздним вечером" 1976.
Литературный долгожитель — он ориентировался на двух великих русских писателей рубежа веков Ивана Бунина и Василия Розанова. Кажется, что из главной его повести «Батальоны просят огня», как реалисты из гоголевской шинели, вышла вся «лейтенантская проза» — Бакланов, Быков, Воробьев. Кумир гуманитарной интеллигенции семидесятых.
За «Берегом» выстраивались очереди в библиотеках. Купить роман было практически невозможно — разве на «черном» рынке из-под полы. Правдивость, интеллектуализм, экзистенциальная точность. Популярность «лирического летописца военного времени» выходила далеко за пределы Советского Союза: с конца 50-х за рубежом активно издаются произведения Бондарева — более сотни книг на 70 языках. Первым правду о войне рассказал, конечно, не Бондарев, а Виктор Некрасов, получивший Сталинскую премию за повесть «В окопах Сталинграда», но место первого писателя-фронтовика закрепилось за Бондаревым.
Может быть, потому что Некрасов написал об этом единожды, Бондарев остался в теме — он расширял пространство переживания, стал голосом поколения, «опаленного войной». Его сюжет — солдат в окружении, человек, брошенный в горнило трагедии.
Что касается дураков, то надо вырабатывать в себе дуракоустойчивость. Или, пожалуй, считаться с ними ввиду их численного превосходства Ю. Страшно не умереть. Страшно умирать. Можно оставить след, но можно и наследить, хуже всего — пустое место Ю. Произведения Бондарева переведены более чем на 70 языков.
Кажется, что из главной его повести «Батальоны просят огня», как реалисты из гоголевской шинели, вышла вся «лейтенантская проза» — Бакланов, Быков, Воробьев. Кумир гуманитарной интеллигенции семидесятых. За «Берегом» выстраивались очереди в библиотеках. Купить роман было практически невозможно — разве на «черном» рынке из-под полы. Правдивость, интеллектуализм, экзистенциальная точность. Популярность «лирического летописца военного времени» выходила далеко за пределы Советского Союза: с конца 50-х за рубежом активно издаются произведения Бондарева — более сотни книг на 70 языках. Первым правду о войне рассказал, конечно, не Бондарев, а Виктор Некрасов, получивший Сталинскую премию за повесть «В окопах Сталинграда», но место первого писателя-фронтовика закрепилось за Бондаревым. Может быть, потому что Некрасов написал об этом единожды, Бондарев остался в теме — он расширял пространство переживания, стал голосом поколения, «опаленного войной». Его сюжет — солдат в окружении, человек, брошенный в горнило трагедии. Может быть, поэтому талантливый прозаик, «последний советский классик» не искал собственного места в литературе — скромно нес служебную миссию «эха», хотел договорить за тех, кто навсегда остался в окопах.
Писатель Юрий Бондарев: «Всё простить невозможно. И, наверное, не нужно»
Думали о подготовке новых офицерских кадров». Так 20-летний Бондарев попал в Чкаловское училище зенитной артиллерии. Окончил его в декабре 1945-го. Получил звание младшего лейтенанта и был демобилизован по ранениям. В училище он и начал сочинять стихи, рассказы. С ними пришел поступать в Литературный институт.
Вон там мусорное ведро, стопочку порвите и выбросьте. А это рассказы? Вам позвонят». Позвонила через два дня: «Поздравляю. Я передала ваши рассказы Константину Паустовскому, и тот сказал: принимать без экзаменов».
Жесткая грубая школа Юрий Бондарев известен своими честными книгами о войне. По ним были сняты фильмы. Юрий Васильевич - соавтор сценария знаменитой киноэпопеи «Освобождение» о главных событиях Великой Отечественной. Мы еще не обладали жизненным опытом и вследствие этого не знали простых, элементарных вещей, которые приходят к человеку в будничной, мирной жизни. Мы скрывали нежность и доброту.
Многие произведения писателя были экранизированы. В том числе «Батальоны просят огня» 1985. В кадре: Александр Галибин и Елена Попова. Фото: Кадр из фильма Но наш душевный опыт был переполнен до предела, мы могли плакать не от горя, а от ненависти и могли по-детски радоваться весеннему косяку журавлей, как никогда не радовались - ни до войны, ни после. Помню, в предгорьях Карпат первые треугольники журавлей возникли в небе, протянулись в белых, как прозрачный дым, весенних разводах облаков над нашими окопами - и мы зачарованно смотрели на их медленное движение, угадывая их путь в Россию.
А вы как считаете? И не повторять за «наставниками» мысли, которые они лукаво вложили в его незрелое сознание. Статья по теме Бомбивший Берлин. Невероятная судьба легенды авиации Василия Решетникова — В ряде современных российских фильмов о войне например, в фильме Федора Бондарчука «Сталинград» образ немецких солдат-захватчиков намеренно подается так, чтобы вызвать к ним сочувствие, мол, «они только выполняли приказ», «они не хотели», «их заставили», «они такие же люди, как и мы, как и советские солдаты» и т. Нужно ли нам такое кино? Какой цели оно на самом деле служит? Правдивой кинолентой о войне считаю фильм его отца Сергея Бондарчука «Они сражались за Родину».
Иная трактовка пусть будет на совести молодого кинорежиссера. Волгоград или Сталинград? Но и немецких солдат тоже. Да, они пришли на нашу землю незваными, они были нашими врагами. Но милость к павшим, в том числе и к павшим врагам, - это вопрос нашей этики, благородства, покаяния и чести. Надо к бывшей человеческой жизни отнестись по-людски, по-христиански». Это вопрос этики, а шире - христианской морали, не ограниченной принципом «око за око».
И всё же полагаю, что всё простить невозможно. И, наверное, не нужно. Где за рубежом по-прежнему уважают советских героев Подробнее - Переходит ли в России из поколения в поколение генетическая память ненависти к тем немцам, которые истребляли советский народ? Или это чувство можно только воспитать, культивировать - книгами, фильмами, в школах, в семьях? И надо ли это делать вообще? Об отношении к напавшим на нашу страну французам в 1812 г.
А что и как теперь? Каково нынешнее отношение к нему? Существенный вопрос, который нельзя обойти в день знаменательного юбилея. Вся большая жизнь писателя и гражданина, патриота и коммуниста взывает к этому. Из боя в бой Когда мысленным взглядом окидываешь его жизнь с высоты столетия, снова и снова восхищаешься, насколько целеустремлённой она была. Кстати, это даже внешне виделось в нём: всегда подтянутый, сосредоточенный, словно в любой момент готовый к бою. Таким запомнился мне при нашем знакомстве много лет назад — и таким же оставался до конца дней своих. Удивляться нечему. Почти 80 лет в строю, в беспрерывных боях за Родину. И здесь обязательно надо подчеркнуть: за нашу Советскую Родину! Так было начертано на знамёнах Великой Отечественной, и он, её солдат и офицер, не изменил присяге тех огненных лет. Вообще суть его личности состояла, по моему восприятию, в том, что глубинно вырос Юрий Бондарев как советский человек. Рос вместе со своей Советской страной, в крепчайшей органической связи с ней. И когда нависла над родной страной смертельная угроза, комсомольцем в 17 с небольшим лет пошёл её защищать. На фронте, на передовой, стал коммунистом. О том, каким он был бойцом, говорят две фронтовые медали «За отвагу» — этой наградой отмечалась личная храбрость. А в итоге жизни, замечу, полагалась бы ему и медаль «За верность», если бы таковая была. Вот что резко выделило его среди многих в годину катастрофы, которая оказалась для Советской Родины страшнее даже самой страшной войны. Выделила именно верность тому, что было для него дороже всего на свете. Никогда, я думаю, не сотрётся в исторической памяти поступок писателя-коммуниста Бондарева, совершённый им в «перестроечном» 1988 году. Этот факт достаточно широко известен, но нельзя не вспомнить о нём сегодня, потому что со временем значимость его осознаётся ещё более масштабно. Врезалась в память нараставшая мучительная тревога, в которой пребывал к тому дню Юрий Васильевич. Сейчас далеко не все могут представить себе ощущение вселенского хаоса, надвигавшегося на страну. Начиналось-то радостью и надеждой, ожиданием безусловных перемен к лучшему. А поворачивалось… Куда? К уничтожению созданного и отвоёванного? Тогда я особенно впечатлён был не только социальной чуткостью, но и мудростью своего старшего товарища-фронтовика. И, разумеется, твёрдо определившейся его решимостью во что бы то ни стало остановить замаячивший развал. Очень кстати оказалось сообщение о предстоящей большой партийной конференции. Он мне сказал, что постарается выступить на ней: «Лишь бы слово дали». Отстранив всё остальное, готовился… На трибуну как на штурм И вот переполненное фойе Кремлёвского Дворца съездов. Я прибыл сюда как корреспондент «Правды» заранее, однако всё уже кипело вокруг. А в центре самой многолюдной группы увидел Юрия Васильевича. К нему тянулись и просто с приветствиями, и с деловыми вопросами, но я знал, на чём больше всего он сейчас сосредоточен. Через какое-то время появился в президиуме. Там заправляли Горбачёв и Яковлев, поэтому невольно мелькнула у меня мысль о неотвратимом столкновении, которое сейчас произойдёт. Сперва, естественно, с трибуны полилось славословие «перестройке», ради чего и собирали горбачёвцы-яковлевцы столь представительный форум. Уж исхитрились соответствующим образом обеспечить ход прений. Но — «слово предоставляется Бондареву Юрию Васильевичу». Аплодисментами особыми так мне показалось встречает это огромный зал. И воин идёт к трибуне, как шёл, бывало, на решающий фронтовой штурм. Вот как! Говорит прирождённый писатель, и сразу — художественный образ. Достойный того, который стал названием одной из лучших его книг — «Горячий снег». Замер зал. Разговор о самом-самом, и совсем не парадно приглаженный, не сусально фальшивый, какие вовсю задаются «сверху». Недаром я вижу тень встревоженности на лицах тех же Горбачёва с Яковлевым и многозначительное их переглядывание. Ведь то, что и как начал говорить Бондарев, однозначно подпадает под новозапущенный ими ярлык «антиперестройщика». Или ещё круче — «врага перестройки». Перечитывая теперь это историческое выступление, я понимаю, что Юрий Васильевич вынес в нём диагноз не одному лишь данному, текущему моменту, который переживала наша страна, а целому периоду, наступившему в её биографии. Периоду роковому, гибельному и затянувшемуся, увы, на несколько десятилетий. Мы же и сейчас можем вполне правомерно повторять главные тезисы этой речи не просто как ретроспективные воспоминания, а как сугубо злободневные наши современные установки. Послушайте, например: — Нам не нужно, чтобы мы, разрушая своё прошлое, тем самым добивали бы своё будущее. Мы против того, чтобы наш разум стал подвалом сознания, а сомнения — страстью… Мы против того, чтобы наше общество стало толпой одиноких людей, добровольным узником коммерческой потребительской ловушки, обещающей роскошную чужую жизнь. Ну как? Разве всё это не актуально и сегодня? А он тогда продолжил заострять вопрос о нравственной цели начатых перемен, которые, по его убеждённости, должны бы осуществляться ради материального блага и духовного объединения всех. У нас в совхозе такая перестройка мышления: тот, кто был дураком, стал умным — лозунгами кричит; тот, кто был умным, вроде стал дураком — замолчал, газет боится. Знаете, какая сейчас разница между человеком и мухой? И муху, и человека газетой прихлопнуть можно. Сказал им, а они меня в антиперестройщики». Эх, наверное, оглашая с высокой трибуны огорчительный житейский эпизод, не думал оратор, что предсказывает собственную судьбу.
Не важно, что сразу же его постарались замолчать и до сих пор очень многим он неведом. Его время непременно настанет, ибо нет, по-моему, более сильного художественного воплощения жестоких и жутких «лихих 90-х». Поскольку не было сомнений, что от широких масс эту работу Юрия Бондарева будут всячески скрывать, мы в редакции «Правды» решили организовать на страницах нашей газеты читательскую конференцию по «Бермудскому треугольнику». Теперь ещё больше убеждён, что правильно сделали. Ведь выступления самых разных авторов об этом романе привлекли внимание к нему. Потом они, как и высказывание Бондарева о Сталине, из газеты перешли в книжные публицистические сборники. А значит, и будущих читателей привлекут к роману, который на многое раскроет им глаза. Приведу здесь лишь заключительный абзац из большой и глубокой статьи Юрия Минералова — доктора философских наук, профессора Литературного института имени А. Горького, члена Союза писателей России: «Роман Ю. Бондарева — это повествование одного из крупнейших современных писателей о «русской смуте» новейших времён. Времён образцового мужества и самопожертвования одних, мерзкого предательства и небывалого конформизма других. Но «Бермудский треугольник» не просто яркий документ эпохи. Это, на мой взгляд, вершинное произведение Юрия Бондарева. С ним писатель уверенно входит в XXI век». А для кого Бондарев «нерукопожатный»? Он действительно вошёл в этот очередной век уверенно и твёрдо, несмотря на продолжающиеся обстрелы влиятельных недоброжелателей и, прямо скажем, настоящих врагов. Но почему всё-таки даже сегодня о них приходится говорить? Да как раз потому, что до сих пор весьма влиятельны они. Бондарев в главном не изменился, хоть и усиленно пытались сломить его. Написал пронзительную повесть «Без милосердия», ставшую в некотором роде продолжением «Бермудского треугольника». В миниатюрах давно начатой серии «Мгновения» схватывал жизненные ситуации сегодняшнего дня, требующие заострённого осмысления. И публицистика, выходившая из-под его пера, тоже нацелена была на осмысление того, что произошло со страной. Теперь, когда минуло время, даже с властного верха прозвучало: крупнейшая катастрофа века. Значит, он был прав, стремясь всеми силами её предотвратить и уж во всяком случае не радуясь развалу страны? Казалось бы, ответ очевиден. Но… Поблизости живут, вещают, функционируют те, кто эту катастрофу и учинил. Многие по-прежнему во власти или при власти. Дело их оказалось провальным: страна из-за них не вверх пошла, а вниз покатилась. Ей предписано теперь вставать с колен. Однако поставившие её на колени, как ни удивительно, по-прежнему нередко задают в обществе основной тон. Отношение к писателю и гражданину Юрию Бондареву — вопиющий тому пример. Вот молодой писатель издал сборник своих бесед со старшими коллегами. Тридцать прозаиков и поэтов, в число которых попал он, Бондарев. И что же? О, такой факт привлёк внимание аж правительственной «Российской газеты»! Немедленно откликнулся её постоянный автор — колумнист, то есть ведущий свои регулярные колонки в газете, доктор искусствоведения Михаил Швыдкой. А откликнулся он как? Строгим внушением молодому творцу! Бондарева, дескать, недопустимо представлять с таким уважением, как это сделано в книге, да и вообще ничего хорошего писать о нём категорически нельзя. Вы, конечно, спросите: почему? И тут я должен сообщить, что отвечает на этот вопрос автор колонки весьма необычно. Отвечает, припомнив давний телефонный разговор ещё с одним писателем — Григорием Баклановым, о чём счёл нужным поведать в газете. Поведаю вслед за ним и я — процитирую Швыдкого: «Миша, прошу Вас, никогда не упоминайте моё имя вместе с именем Бондарева! И повесил трубку». Согласитесь, любопытный состоялся разговор. Вы не находите, что просьба писателя Бакланова, обращённая к «популярному театральному критику», была очень странной, как странно и то, что этот критик решил её обнародовать? Ведь звучит она по отношению к писателю Бондареву оскорбительно! Это что же такое запредельное должен совершить человек, какую крайнюю неприязнь должен у меня вызвать, чтобы недопустимым в любом контексте! То есть Бондарева и Бакланова, двух писателей фронтового поколения. Ключевое здесь слово — «понятно». Оно означает, что система координат, оценки, предпочтения, места в неписаной табели о рангах — всё давно и незыблемо определено, так что говорить на сей счёт, собственно, излишне. Вы спросите: кем определено? Но это как бы само собой разумеется — «между ними». Так что приговор не только без сомнений и колебаний, но и безо всяких рассуждений: виноват во всём Бондарев. В чём конкретно — не имеет значения. Бакланов знает, Бакланову виднее. И вы обязаны, не думая, принимать: не был. Впрочем, к этому мы ещё вернёмся. А пока личное заключение Швыдкого в той его колонке: «Нынешние политические воззрения Бондарева суть пещерный сталинизм, делающий его для меня нерукопожатным». Отчеканил, как говорится. Учат жить разрушители Отечества Можно было бы нам и не вспоминать завещание Бакланова Швыдкому: мало ли подлостей на честную бондаревскую голову сваливалось. Однако происходит потрясающее!
Последний писатель-фронтовик. Не стало Юрия Бондарева
То есть, как ни терзался, на похороны Юрия Бондарева я так и не смог попасть. Сегодня пройдут похороны Юрия Бондарева, последего писателя-фронтовика. В Москве на 97-м году жизни умер великий русский прозаик Юрий Бондарев — основоположник легендарной «лейтенантской прозы», сценарист столь же легендарной эпопеи «Освобождение» (1969–1972). Юрий Бондарев участвовал в боях под Сталинградом, форсировал Днепр и освобождал Киев, был несколько раз ранен.
Умер писатель Юрий Бондарев
Где они, истинные интеллигенты? Кто проявил себя как патриот? Большинство предпочитают держаться в тени, помалкивать. Приспособленцы были всегда, но чтобы так заискивать перед высокими чиновниками, как это делают некоторые знаменитости из числа ученых, артистов, художников, музыкантов, писателей, — тут надо обладать особым даром продажничества. От жизни, действительности ведь никуда не скроешься. Народ живет плохо: низкие пенсии, безработица, дороговизна. Нельзя молчать.
Давненько не читал романов типа «Дни Турбиных» Михаила Булгакова. А хотелось бы. Увы, все — мелкотемье». Теперь на них пудовые замки. Без денег никуда не суйся! Отсюда — бездуховность, пошлость, цинизм.
Появились какие-то мнимые «звезды», раскрученные до небес телевидением и радио. На самом деле — это пустышки. Смотрит на таких мужик и думает: «Выходит, пахать землю и сеять хлеб — последнее дело? Бывает, скажешь что-то сгоряча, а слово как бы повиснет в воздухе, от него уже не отмахнешься... Уныние — великий грех. Нам не хватает оптимизма.
Часто приглашают на разные встречи. Когда съездишь куда-то, непременно задаешься вопросом: «А было ли что-то существенное? Почему все разговоры у нас сводятся к пустопорожнему? Но, как показала история цивилизации, пресыщенность не делает нас счастливыми. Сытое ничто достигается сегодня такими катастрофическими утратами, так болезненно и опасно для Земли и человечества, что если это продолжится, Мировой океан превратится в мировую свалку, поля — в пустыни, а люди, если они еще останутся людьми, будут вынуждены ходить в особых скафандрах среди задыхающегося пластмассового мира.
Более ста художественных произведений Юрия Бондарева переведены на десятки языков мира, книги переиздаются и в настоящее время. Книги по теме.
Соловьева, Михаил Ромм был ярким выдающимся человеком, к которому все понимающие кино люди относились с громадным уважением. Близко познакомились они на студии «Мосфильм», где был принят к постановке фильм «49 дней» по совместному сценарию Бондарева, Тендрякова и Бакланова. Фильм рассказывал о том, как баржу с четырьмя молодыми солдатами унесло в открытое море. Семь недель практически без еды и питья они дрейфовали на ней, пока их не заметили американские летчики. Ромму понравился сценарий, ему захотелось принять участие в этой работе, и ом стал редактором фильма. Сценаристы много и подолгу встречались с Михаилом Ильичем, человеком серьезным, глубоким и умным. С другим своим соседом Геннадием Фишем, литератором и переводчиком, Юрий Васильевич общался много и запросто. Его участок был вблизи, поэтому тот неизменно подходил к забору во время строительства дачи и одобрял ход реконструкции. Фиш был известен прекрасными очерками о скандинавских странах. Когда Юрий Васильевич собирался ехать по приглашению в Скандинавию, он проштудировал книги Фиша и был полностью подготовлен к командировке. С Александром Котовым Бондарев пытался разобраться в общности и различиях таких творческих областей как литература и шахматы. Ему было сверхинтересно столкнуться с представителем совсем другого умственного труда, ибо он считал, что в шахматах больше прагматизма, точности, они ближе к математике, технике, чем литература, хотя допускал наличие вдохновения и в шахматной игре. Произведения Юрия Бондарева много и часто печатались и печатаются за границей. В 1950-е годы он только один раз был за рубежом, но в последующие тридцать лет такие поездки стали регулярными. Приглашали издательские дома, коллеги-писатели, на международные конференции, симпозиумы, даже на собрания отдельных писательских организаций. Приглашали университеты и колледжи на встречи со студентами и преподавателями, в пятидесятые и шестидесятые годы сверхпопулярны были международные дискуссии писателей. Нужно было не только приезжать, но и обязательно выступать перед своими коллегами. В те времена советская литература была в большом почете за рубежом. Произведения Юрия Бондарева переведены на 85 языков народов мира. Эти поездки не только пропагандировали советскую литературу, они дали возможность Бондареву встречаться и разговаривать с самыми крупными американскими и европейскими писателями того времени, многими лауреатами Нобелевской и Пулитцеровской премий. Юрий Васильевич с большой теплотой вспоминает эти встречи. У Джона Стейнбека он был дома. Его очерки, объединенные в книгу «Русский дневник», с юмором описывали его встречи с простыми людьми, были лишены идеологического привкуса, столь горького во времена холодной войны. Жена запрещала Стейнбеку выпивать даже при гостях, а тот был большим любителем этого занятия. Когда Стейнбек пригласил Бондарева к себе, то усадил его рядом с собой и произнес со смешным акцентом: — Юрий! Далее застолье превратилось в своеобразную игру. Стейнбек внимательно следил за передвижениями жены по дому, и как только она отвлекалась, жестом показывал Бондареву на свой бокал и бутылку. Тот, старый солдат, не мог ему отказать и подливал. Джон быстро забрасывал содержимое в рот и после этого разговаривал с независимым видом. Диалог о судьбах литературы в наших странах продолжался. В 1963 году Стейнбек приезжал вторично в Советский Союз. К сожалению, Бондарева тогда в Москве не было. На многочисленных встречах с советскими деятелями культуры лауреат Нобелевской премии поддерживал войну США во Вьетнаме. В знак дружбы Стейнбеку приходилось пить бесчисленные мировые, что не лучшим образом отразилось на его здоровье. Последний был не только очень хорошим писателем, у него был безукоризненный вкус архитектора. Он с гордостью показывал свое имение: жилые комнаты, библиотеку, круглую комнату для курения, бассейн, комнату, в которой работали его помощники, собиравшие материалы для его биографических книг. Но встреча с Эрнестом Хемингуэем, к сожалению, не состоялась. Мери, его вдова, с которой Юрий Васильевич все-таки встретился, говорила ему, что Эрнест читал какие-то произведения советского писателя, был о них хорошего мнения, но что именно читал американский классик узнать, увы, не удалось. Начало 1990-х годов раскололо страну. Союз писателей СССР распался на множество организаций. В России возникло два творческих союза: Союз писателей России, объединивший писателей патриотического направления, и Союз российских писателей, куда вошли демократы. Бондарев был избран председателем Союза писателей России и руководил Союзом с 1991 по 1994 год, в самое тревожное время борьбы «перестройщиков» и «патриотов». В стране установился государственно-монополистический капитализм, строй победивших чиновников, олигархов и спецслужб, одинаково далекий как от идеалов социализма, так и от демократических ценностей. В октябре 1993 года Белый Дом, в свою очередь, обороняли патриоты, среди которых был и Юрий Бондарев. С тех пор многие оценки событий поменялись. Недаром публицист Леонид Радзиховский 16 лет спустя так охарактеризует события октября 1993 года: «Бессмысленное и беспощадное противостояние двух ветвей власти, у которых не было по сути никаких разногласий, кроме слепой корпоративной ненависти и спора, кто кого в землю закопает». За полтора года до этого произошли другие события, которые впоследствии и привели писателя в осажденный правительственными войсками Белый Дом. Основными действующими лицами были члены «Трудовой России» Виктора Ампилова. Формально они требовали предоставления оппозиции ежедневной пятнадцатиминутной информационной программы по Центральному телевидению. Однако, помимо этого, выдвигался лозунг «телевидение — русским». У телецентра разбили палаточный городок, и пикетирование превратилось в круглосуточное. Апогея события достигли 22 июня, в день начала войны.
Сейчас в «Правде» идёт как раз большой разговор о советских людях и нынешнем времени. Власть вовсю трубит, как важна сплочённость общества. Провозглашает: «Мы — Россия, мы — едины! И одна из глубочайших линий раскола проходит, с одной стороны, между людьми, которые по сути своей остаются советскими, и с другой — между ненавидящими их антисоветчиками. Совершенно очевидно, на чьей стороне власть. Советские — за справедливость как наивысший принцип жизни, за подлинно равные права для всех, за социализм. Антисоветские — против. Хотя старательно прикидываются «друзьями народа», но уши-то всё равно торчат. Да и срываются всё чаще в своих откровениях. Я уже напоминал читателям «Правды», как некто Швыдкой Михаил Ефимович, предшественник Мединского на посту министра культуры, объявил в правительственной «Российской газете» Юрия Бондарева «нерукопожатным». Считает, что страна обязана последовать кощунственному его призыву. А власть всячески поддерживает швыдких и мединских, ставя таких, как Бондарев, в положение изгоев. Нагляднее всего, пожалуй, проявляется это в отношении к голосу советских людей, в том числе ветеранов. Поливая для видимости заслуженных бойцов и тружеников словесным елеем, их просто не слышат. Даже в особый для них год — 75-летия Великой Победы. В очерке «Призвание и честь Юрия Бондарева» «Правда» за 15—18 мая с. Но повторюсь: сам он больше всего страдал не от личной обиды, а от чудовищной несправедливости по отношению ко всему поколению победителей. Вот хотя бы очень актуальное на сегодня. Сколько обращений от ветеранов прозвучало и было напечатано, чтобы прекратила власть в дни военных парадов на Красной площади, посвящённых Великой Победе, позорно маскировать ленинский Мавзолей! А результат? Позволю себе ещё раз привести фрагмент из последних размышлений Ю. Бондарева об этом: «Тщательно скрывают от глаз людских одну из главных для нас святынь — Мавзолей Владимира Ильича Ленина. А это же не только дорогой нашему сердцу памятник великой Советской эпохи, но и выдающийся участник Великой Отечественной войны. Мы-то помним и хотим, чтобы помнили в веках, что именно с трибуны ленинского Мавзолея наш Верховный Главнокомандующий Иосиф Виссарионович Сталин произнёс свою вдохновляющую историческую речь на параде 1941 года, посвящённом годовщине Великого Октября. А на Параде Победы в 1945-м именно к подножию Мавзолея были брошены поверженные фашистские штандарты. Кульминационный символ нашего торжества! И что же, теперь хотят вычеркнуть память об этом? Ленин стал создателем Красной Армии, в рядах которой мы сражались, и его образ был на наших красных гвардейских знамёнах. Ленин основал Советское государство и невиданную прежде цивилизацию, открывшую справедливый путь всему человечеству. За этот строй жизни прежде всего мы воевали и во имя этого победили. Советский Союз победил. Созданный Лениным и Сталиным. А ныне правителям хочется, чтобы мы, ветераны, от Ленина и Сталина отреклись, чтобы возлюбили Горбачёва и Ельцина. Но ведь одни создавали Советский Союз, а другие его уничтожили, реализовав цель Гитлера. Неужели не ясно, чем продиктован наш выбор? Лично я ни за что не могу ему изменить». Есть различие между символами Победы и предательства Допускаю, что кто-нибудь, прочитав данный текст до этого места, может сказать примерно следующее. Ну тут же в основном про символы: Мавзолей Ленина, Сталин на его трибуне, Красное знамя...
Скончался Юрий Бондарев
Действительно, его душа была переполнена и трагизмом, и героизмом, который он сам, фронтовой офицер, доносил уже после войны до следующих поколений. Его творчество стало основой для всестороннего осмысления героического подвига советского народа в Великой Отечественной войне. Он продолжил лучшие традиции отечественной классики, где вопросы о добре и зле, об истинных ценностях человеческой жизни поставлены остро и ярко. Его творчество — продолжение творчества Достоевского, Толстого, других наших великих писателей. По его книгам сняты знаменитые фильмы о войне. Вклад Ю. Бондарева в мировую словесность состоит в том, что он существенно обогатил своим творчеством реалистическую баталистику и психологическую литературу о войне, из его книг читатель получает наглядное представление об эпохе, о том, что происходило в годы войны на советско-германском фронте, как тяжело доставалась нам Победа, и что решающую роль в этом сыграла именно Советская Армия.
Юрий Васильевич всегда занимал активную гражданскую позицию, был человеком с твёрдыми принципами, оставался до конца верен своим идеалам и своему Отечеству. Он принимал активное участие в деятельности ветеранской организации Московского государственного открытого педагогического университета имени М. В 1999 году Ю.
И тогда же, на съезде, приняв решение начать обмен членских билетов, мы успели вручить новый билет за номером 0001 ему, нашему председателю Союза писателей России, возглавлявшему творческий Союз в самые тяжёлые годы — с 1990 по1994-й. Мы успели учредить с белорусскими коллегами к 75-летию Победы литературную награду-медаль за лучшие книги о Великой Отечественной с символичным названием «Горячий снег». Награду, как и боевая медаль «За отвагу», не требующая дополнительных пояснений её статута… Юрий Бондарев — это пример нравственного подвига. Он остался со своей батареей на своём боевом рубеже. И в литературе он не признавал оборонительную тактику: литература должна только наступать!
Все, кто у кого сердце болело за Отечество, помнят его выступление на Всесоюзной партконференции в июле 1988 года. Страна пела частушки: «По России мчится тройка — Мишка, Райка, перестройка». И только он, первый и по сути единственный, по-артиллерийски выверенно сравнил перестройку с самолётом, который взлетел без компаса, маршрутного листа и аэродрома приземления. Как же им были недовольны за это в Кремле! Казалось, больше нигде и никогда не всплывёт это имя в общественной жизни страны. А писатели России именно его избрали своим председателем! Для нас уже тогда были ясны ориентиры и определены духовные лидеры. Два года назад я добрался до посёлка Ижма в Республике Коми, до заброшенного аэродрома в тайге, на который в сентябре 2010 года аварийно приземлился потерявший управление Ту-154 с пассажирами.
Обречённый на гибель, он должен был рухнуть в безбрежной тайге. Этот лайнер стал своеобразным символом той самой перестроечной России, которая поднялась в небо без подготовленного аэродрома посадки. Именно там я услышал весть и о кончине Валерия Николаевича Ганичева, ещё одного нашего писательского капитана. Но ведь так сложилось, что жил рядом с заброшенным аэродромом Сергей Сотников, который 12 лет по собственной инициативе расчищал снег, вырывал бурьян и кустарник, держал без приказов и зарплаты в надлежащем состоянии местный заброшенный аэродром. За неделю до аварийной посадки заставил местного бизнесмена убрать с аэродрома сваленные на бетонку бревна. И экипаж воспользовался этой микроскопической долей спасения машины и людей, посадил гибнущую «Тушку» на крохотный пятачок, отвоеванный у тайги и продажного времени русским мужиком, просто имевшим совесть.
После чего объявляли перерыв, во время которого члены Политбюро отбывали по своим неотложным делам, но, в гораздо большей степени, потому, что им уж очень не хотелось слушать не самые лестные слова в адрес руководителей партии и страны — ведь по регламенту после перерыва слово предоставлялось Юрию Васильевичу Бондареву. На последнем съезде писателей СССР в июне 1986 рядом со мной сидел коллега по журналистскому цеху, один из лучших профессионалов, и, как только объявили выступление Бондарева, он тут же открыл блокнот и приготовился записывать. А после выступления Юрия Васильевича обескуражено развел руками и произнес: «Его невозможно записывать, поскольку каждая последующая фраза не просто интересна, но более значима, чем предыдущая». Казалось бы, ничего страшного — через несколько месяцев будет выпушен объемистый том со стенограммой съезда, и там можно будет все спокойно прочитать. Но его выступления и стенограмма этих выступлений в книге, мягко выражаясь, заметно отличались — в стенограмме не было самых значимых и острых слов в адрес родных руководителей страны. И только «крылатые слова» о том, что нельзя поднимать самолет в воздух, не зная места его приземления, на ХIХ партийной конференции в том же 1986 году разлетелись по всей стране, поскольку кто только «на них не топтался», начиная от его коллег по писательскому цеху и заканчивая центральным телевидением.
Это был магический обряд, как и затопление берлинского метро — «жертвоприношение Воде»… Л. Повель и Ж. Бержье пишут: «Магический дух фашизма вооружился всеми рычагами материального мира… Нацизм в своем роде — это магия плюс танковые дивизии». Все это было скрыто на Нюрнбергском процессе. А ведь для карьеры в СС требовалось отречение от христианства, — об этом откровенно написано в мемуарах В. Шелленберга, в книге о шефе гестапо Г. Конечно, обо всем этом не знали советские солдаты и офицеры. Генерал Бессонов в «Горячем снеге» думает, глядя на иконы в хате, где разместился его штаб: «А ты-то что знаешь, святой?.. Если бы я веровал, я помолился бы, конечно. На коленях попросил совета и помощи. Но я не верую в Бога и в чудеса не верю. Четыреста немецких танков — вот тебе истина! И эта истина положена на чашу весов — опасная тяжесть на весах добра и зла…». Трудно сказать, что думал в те решающие дни и месяцы 1942 года И. Сталин, но действия его говорят о том, что он понимал, в отличие от большинства исполнителей его воли, значение духовного начала в мировой борьбе. Отношение к Русской православной церкви было резко изменено к лучшему. Да и православная церковная основа, думается, не вытравлена была из глубины их крещеных сердец… «Помню, — пишет писатель в статье «Мое поколение», — в предгорьях Карпат первые треугольники журавлей возникли в небе, протянулись в белых, как прозрачный дым, весенних разводах облаков над нашими окопами — и мы зачарованно смотрели на их медленное движение, угадывая их путь в Россию. Мы смотрели на них до тех пор, пока гитлеровцы из своих окопов не открыли автоматный огонь по этим косякам, трассирующие пули расстроили журавлиные цепочки, и мы в гневе открыли огонь по фашистским окопам». Потрясающий эпизод! Какое там родство представителей двух тоталитарных систем?! Красноармейцы любуются благородными птицами, с которыми связаны высокие помыслы и стремления, о которых после войны будут сложены и стихи, и пронизывающая песня, а вояки вермахта пытаются этих птиц расстрелять ради какой-то своей извращенной прихоти… Бондарев признался в одной из бесед: «С нетерпением по весне жду и прилета журавлей. Обычно стая делает круг над Десной и снижается. Потом — вновь выстраивается в клин и берет курс на север. Так каждый год». Та же душевная чистота и в Александре из «Нетерпения»: «Он мог простить своим разведчикам многое, кроме самого ненавистного ему — обмана и предательства». Характерна сцена в финале «Горячего снега». Пленный немецкий майор, увешанный орденами, рафинированный западноевропейский интеллигент, раздавлен ужасом боя и сталинградской стужей. Его монолог завершается фразой: «В любой войне нет правых, есть лишь кровавый инстинкт садизма…». У убитых немцев находят карты с гомосексуальными сюжетами и прочее. А у наших солдат огонь выжигает скверное из душ, и тому в повестях и романах Бондарева много пронзительных подтверждений… Вот рядовой Сергуненков, которого посылают на смерть, «вытянувшись на бруствере, словно забыв у орудия что-то, оглянулся из-за плеча, отыскал своими нездешними глазами поднятое к нему замершее в угрюмой неподвижности лицо Рубина, с усмешкой сказал очень просто и даже спокойно: — А если ты, Рубин, коней мучить будешь, на том свете найду. Прощайте пока…» «Все будет хорошо», — успокаивает медсестра смертельно раненого солдата. По мне заплачь…». Кровавый дождь В последующих за «Берегом» романах об интеллигенции точно отражен настрой тех лет. При внешнем благополучии — сгустившаяся духота, томление духа, ложь… Особенно тоскливы последние фразы «Выбора» 1980 г. Главный герой романа, жизнь которого, казалось бы, вполне успешна, мучим болезненной тоской, причины которой неясны ему самому. Многие и сегодня страдают от этой беспричинной, кажется, тоски. Объяснить ее можно, только зная законы духовной жизни. В письмах оптинского старца Амвросия Оптинского есть ответ одному из таких страдальцев, что происходит такая тоска от нераскаянных в церкви грехов, избавления от которых просит живая еще душа... Грехов таких к тому времени у русских вообще и у каждого накопилось немало. От многого мы отреклись и многое забыли, казалось, навсегда. Русский интеллигент 70-80-х годов от церкви был уже далеко. Хотя в каждом романе Бондарева герои пытаются хотя бы зайти в храм… Видимо, русский писатель, если он верен классической традиции, всегда остается писателем духовным... В разных интервью Бондарева есть такие слова: «— А в церковь ходите? Но крещеный и верю в Высший разум…». Друг писателя А. Какие просветленные лица монахинь! Хоть целуй всем руки. Растрогался до слез. Летом 2015-го писатель сказал: «В последние годы хожу в храм, вижу живое любопытство прихожан, разговариваю со священниками, людьми, которые занимаются самым важным в нашей стране делом — возвращением веры. Насколько им это удается — еще узнаем. Но то, что есть церковь и в нее можно прийти — это уже большая радость». Кто в 1980 году в полной мере представлял будущее, как один из героев «Выбора»: «Семидесятые годы — критические, восьмидесятые будут роковыми…». Кто мог предположить фантастический масштаб того, о чем говорит Тарутин в «Искушении»: «Предупреждаю тебя, потому что мания предательства стала сейчас как эпидемия гриппа. Предают друг друга и оптом, и в розницу, и ради красного словца. Последнее — самое распространенное». Мания предательства — точнее не скажешь о той поре! Один из вопросов, который я задал Бондареву в 1999-м в письменном виде был такой: «Юрий Васильевич, в последние годы Советского Союза вы были заместителем председателя Совета национальностей Верховного Совета СССР, знали политическую элиту страны. Как видится вам сейчас: была ли тогда иная возможность, кроме падения в пропасть на упомянутом вами в те годы самолете? Ответил писатель так: «Сидел рядом — локоть о локоть, но видел не локти, а лица, чаще всего — непроницаемые. Там были разные люди. Два моих выступления против поворота северных рек вызвали горячую поддержку депутатов, и, может быть, это сыграло положительную роль — разрушительный проект был закрыт. Однако мое выступление на 19-й партконференции, где я говорил о перестройке, сравнив ее с самолетом, поднятым в воздух без посадочной площадки в конце полета, было встречено пятью тысячами делегатов с полнейшим одобрением — и все разрешилось ничем». Мало кто услышал и подписанное Юрием Васильевичем 23 июля 1991 г. Ельцин с иронией назвал тогда это обращение «плачем Ярославны». Да, это был и плач… «Случилось огромное, небывалое горе. Родина, страна наша, государство великое… гибнут… Лукавые… властители, умные и хитрые отступники, захватили власть… Нынешние фарисеи обещали изобилие и заработки, а теперь… обрекают на голод, бесправие… Мы зовем к себе рабочий люд… Мы зовем к себе трудолюбивых крестьян… Мы устремляем свой голос к армии…». Вскоре после 19 августа 1991-го Ю. Бондарев в статье «Моя позиция» в «Литературной России» заявил: «Я подписал "Слово", чтобы не испытывать угрызения совести в своем немолодом возрасте». После этих признаний писателя, полных горечи, вспоминается его недооцененный, на мой взгляд, рассказ-шедевр 1986 года «Павел». Это краткое, как сжатая пружина, повествование из первых послевоенных лет.
Поделиться
- Жесткая грубая школа
- Навигация по записям
- Путин выразил соболезнования в связи со смертью писателя-фронтовика Юрия Бондарева | ОТР
- В печатном номере
- Волгоград или Сталинград?
- Последний писатель-фронтовик. Не стало Юрия Бондарева
Умер Юрий Бондарев — последний советский классик
Причина смерти Точную причину смерти никто не называет. Также родственники не афишируют дату, время, место прощания и где будет похоронен писатель. В социальных сетях и СМИ говорят, что об этом станет известно позже. О смерти писателя стало известно от его супруги, сообщает ТАСС. Валентина Бондарева — его жена — комментирует трагедию: «Юрия Васильевича не стало сегодня днем. Это произошло дома. Сейчас здесь вся семья». Первое время семья жила на Урале, после перебралась в Среднюю Азию. К семи годам Юрия они вернулись в столицу, где мальчик учился и окончил среднюю школу. Когда началась Вторая мировая война, семью экстренно эвакуировали в Казахстан.
Сейчас со мной вся семья, все здесь", - сказала она. Нам еще предстоит осмыcлить эту потерю. И не только для литературы. Из жизни ушел последний крупный писатель-фронтовик, чья проза, безусловно, во многом определяла развитие русской литературы второй половины ХХ века.
Он родился в 1924 году в Орске Оренбургской области в семье народного следователя. Народный следователь имел широчайшие полномочия. Он мог приступить к производству расследования по заявлениям простых граждан, сообщению милиции, должностных лиц и учреждений, по постановлению судьи и по своему усмотрению. Бондарев принадлежал к тому кругу писателей, которые, вернувшись с великой войны, имели право свободного голоса.
Именно они, боевые лейтенанты, составили элиту послевоенного Литературного института. Они пришли с фронта, где были другие отношения между людьми и совсем другая идеология. Они ничего не боялись. Партийные, не партийные, они могли говорить то, что думают, что знают.
Участвовал в форсировании Днепра и освобождении Киева, был дважды ранен. С января 1944 года воевал в рядах 121-й Краснознамённой Рыльско-Киевской стрелковой дивизии в Польше и на границе с Чехословакией. После окончания войны, с 1946 по 1951 год учился в Литературном институте имени А. Горького, занимался в семинаре Константина Паустовского. Печататься начал в 1949 году. С 1963 года являлся членом Союза кинематографистов. С 1971 года — первый заместитель председателя правления Союза писателей РСФСР, входил в состав редколлегий многих литературных журналов, возглавлял различные общественные организации. C 1990 по 1994 год был председателем Союза писателей России. Герой Социалистического Труда 1984 , лауреат Ленинской премии 1972 и двух Государственных премий СССР 1977, 1983 , а также Государственной премии Российской Федерации имени маршала Жукова в области литературы и искусства 2014 , лауреат Патриаршей литературной премии имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия 2015 , почётный гражданин города-героя Волгограда 2004.
Только вот не всё додумали как следует… Ох, нет, скорее сознательно не додумали! Запрет советского флага — явное оскорбление советского фронтовика. А подбор основным оратором на гражданской панихиде скандально известного Мединского — оскорбление не меньшее. Мне понятно, по каким формальным признакам его подбирали. Коль с писателем прощание, то вот вам недавний министр культуры, а теперь — помощник президента страны по культуре. Ну а если будущий знаменитый автор воевал и потом писал о войне, то надгробное слово произнесёт руководитель Российского военно-исторического общества. Он, Мединский, един в двух ипостасях! Но есть главный вопрос: а по сути каков?
Отвечать можно долго, перечисляя множество связанных с ним горьких фактов. И можно совсем коротко. Например, о руководителе военно-исторического общества достаточно сказать, что это он открывал в Ленинграде-Петербурге мемориальную доску в честь гитлеровского пособника Маннергейма — душителя блокадного советского города-героя. Никогда не забуду яростной реакции Юрия Васильевича, узнавшего об открытии той позорной доски: «До чего докатились! Горького Татьяны Васильевны Дорониной. Разве даже из этих двух свидетельств не видно, что Бондарев и Мединский — абсолютные антиподы? И как же, при осознании этого, могло кому-то взбрести в голову выставить вполне саморазоблачённую персону чуть ли не главным печальником по достойнейшему сыну Отечества? О чём такое говорит Всё это — оскорбления не только ушедшего писателя, воина, гражданина, но и тех, кому он по-настоящему дорог. Назову их советскими людьми.
Сейчас в «Правде» идёт как раз большой разговор о советских людях и нынешнем времени. Власть вовсю трубит, как важна сплочённость общества. Провозглашает: «Мы — Россия, мы — едины! И одна из глубочайших линий раскола проходит, с одной стороны, между людьми, которые по сути своей остаются советскими, и с другой — между ненавидящими их антисоветчиками. Совершенно очевидно, на чьей стороне власть. Советские — за справедливость как наивысший принцип жизни, за подлинно равные права для всех, за социализм. Антисоветские — против. Хотя старательно прикидываются «друзьями народа», но уши-то всё равно торчат. Да и срываются всё чаще в своих откровениях.
Я уже напоминал читателям «Правды», как некто Швыдкой Михаил Ефимович, предшественник Мединского на посту министра культуры, объявил в правительственной «Российской газете» Юрия Бондарева «нерукопожатным». Считает, что страна обязана последовать кощунственному его призыву. А власть всячески поддерживает швыдких и мединских, ставя таких, как Бондарев, в положение изгоев. Нагляднее всего, пожалуй, проявляется это в отношении к голосу советских людей, в том числе ветеранов. Поливая для видимости заслуженных бойцов и тружеников словесным елеем, их просто не слышат. Даже в особый для них год — 75-летия Великой Победы. В очерке «Призвание и честь Юрия Бондарева» «Правда» за 15—18 мая с. Но повторюсь: сам он больше всего страдал не от личной обиды, а от чудовищной несправедливости по отношению ко всему поколению победителей. Вот хотя бы очень актуальное на сегодня.
Сколько обращений от ветеранов прозвучало и было напечатано, чтобы прекратила власть в дни военных парадов на Красной площади, посвящённых Великой Победе, позорно маскировать ленинский Мавзолей! А результат? Позволю себе ещё раз привести фрагмент из последних размышлений Ю.
Памяти писателя-фронтовика Юрия Васильевича Бондарева
Прощание с известным писателем Юрием Бондаревым состоится в четверг, 2 апреля, в Центральной клинической больнице в Москве, говорится в сообщении Союза писателей России. Юрий Васильевич Бондарев, автор знаменитых произведений, входивших в школьные программы, являет собой пример жизненного и творческого долголетия. Срочные новости из столицы: в Москве в своей квартире скончался прославленный советский писатель и сценарист Юрий Бондарев.