Новости анна сергеевна аллилуева

Надежда Сергеевна Аллилуева родилась в Баку 22 сентября 1901 года[3] и была младшей из четырех детей в семье, родившись после Анны, Федора и Павла[12].

Была ли жена Василия Сталина «черной вдовой»

Светлана Аллилуева: «Мамина сестра, Анна Сергеевна, говорила, что в последние годы своей жизни маме все чаще приходило в голову — уйти от отца. Анна Аллилуева | Anna Allilueva. Дети: Павел Сергеевич Аллилуев Анна Сергеевна Аллилуева (Реденс) Федор Сергеевич Аллилуев Надежда Сергеевна Аллилуева (Сталина).

Самоубийство Надежды Аллилуевой. Тайна покрытая мраком

Аллилуевой Реденс «Воспоминания», вызвавшая по воспоминаниям Светланы Аллилуевой яростный гнев отца. В результате, на книгу и её автора обрушился поток гневных рецензий в прессе, тираж был изъят, а сама Анна Аллилуева была арестована и осуждена, вместе со своей близкой подругой Полиной Жемчужиной-Молотовой. Была освобождена в 1954 году. Скончалась в 1964 году и была похоронена на Новодевичьем кладбище рядом с родными.

Потом скатал шарик, стрельнул и попал Наде в глаз. И вот Надя, при её очень большой выдержанности, что-то резко сказала ему об азиатской шутке". Хрущёв также лично не присутствовал при этих событиях, однако в своих мемуарах, со ссылкой на сталинского начальника охраны Власика, сообщал: "После парада, как всегда, все пошли обедать к Ворошилову.

Надежды Сергеевны там не было. Все разъехались, уехал и Сталин. Уехал, но домой не приехал. Было уже поздно. Надежда Сергеевна стала проявлять беспокойство — где же Сталин? Начала его искать по телефону.

Прежде всего она позвонила на дачу. На звонок ответил дежурный. Надежда Сергеевна спросила: "Где товарищ Сталин? Утром, когда Сталин приехал, жена уже была мертва". Племянник Аллилуевой со ссылкой на родную сестру Надежды и на других родственников сообщал: "Сталин шутя бросил ей в тарелку апельсиновую корку у него действительно была такая насмешливая привычка, и он часто шутил так с детьми и крикнул ей: "Эй, ты! Также сообщают о конфликте супруга Николая Бухарина и внучка Сталина Галина со ссылкой на семейные рассказы.

Отрицает конфликт только приёмный сын Сталина Артём Сергеев, утверждавший, что Аллилуева застрелилась из-за тяжёлой болезни её мучили сильные головные боли. Однако все эти воспоминания противоречат друг другу в деталях. Установить подлинные обстоятельства последней ссоры между кремлёвскими супругами в настоящее время уже невозможно. Наиболее приближенной к реальности представляется версия племянника Аллилуевой, поскольку известно, что она очень не любила, когда муж обращался к ней на "ты", и неоднократно ругалась с ним из-за этого. После ссоры Надежда вернулась домой, зашла в комнату, приставила пистолет к груди и нажала на курок. Обнаружили её только утром.

Выстрела никто из домочадцев не слышал. Дочь Сталина утверждала, что мать оставила предсмертную записку, которую прочитал отец, однако этой записки никто не видел. Если она и существовала, Сталин её уничтожил. Похороны На следующей день все газеты вышли с соболезнованиями по поводу внезапной кончины близкого друга и товарища вождя Надежды Аллилуевой. Неожиданная смерть 31-летней женщины вызвала вал слухов о том, что её из ревности убил Сталин или же она застрелилась в знак протеста против жестокой коллективизации. Стоит отметить, что в соболезнованиях выдерживался такой тон, словно речь шла не о жене Сталина.

Её именовали дочерью старого и заслуженного большевика, борцом за счастье трудящихся, близким другом и товарищем вождя, но старались не напоминать о том, что она была в первую очередь женой. Не только обстоятельства гибели Аллилуевой остаются загадкой. Дискуссионным является и вопрос о присутствии Сталина на похоронах. Племянник Аллилуевой со ссылкой на семейные рассказы утверждал, что Сталин на кладбище не поехал, заявив, что "она ушла как враг", и будто бы сказав Енукидзе: "Ты её крестил, ты и хорони". Дочь Сталина Светлана также писала, что отец не был на похоронах. Однако, согласно большинству свидетельств, Сталин на похоронах всё же присутствовал.

Даже критично настроенный к вождю Орлов-Фельдбин утверждал, что Сталин приехал на кладбище на автомобиле, а не в составе похоронной процессии. Молотов и Каганович также свидетельствуют о том, что Сталин на похоронах был и очень сильно переживал из-за случившегося. После смерти Сталин, судя по всему, действительно сильно переживал из-за случившегося. Во всяком случае, в первые несколько лет. Он уговорил Бухарина обменяться квартирами, чтобы ему ничто не напоминало о прошлом.

А у меня там подружка, Марианна Подгурская, красотка, племянница Ромена Роллана. Вижу, она идет, вся в голубом, кричу ей: «Марьяшечка! Из трех предложенных мне городов: Иваново, Кинешма, Шуя я выбрала последний, потому что там в театре не было людей, знавших меня, НКВД хотел, чтобы Аллилуевы были инкогнито — нашу фамилию скрывали ото всех. Пошла на вокзал ехать в Шую, а там неразбериха, как во время войны, все лезут, с мешками, не протолкнешься. Я обратно в Ивановскую тюрьму, а меня не пускают: «Пишите заявление, что хотите переночевать в тюрьме».

Написала, и начальник с мордой Фернанделя опять отвел меня в розовую камеру. Утром он сам отвез меня на вокзал и усадил в поезд. Симпатичный человек. Она любит людей и легко прощает даже подлости. Но не прощает огульных обвинений в свой адрес. Ему в сорок восьмом было двенадцать лет, что он мог тогда понимать? Ведь следователи сами писали за заключенных протоколы и могли наворотить что угодно. Вполне согласна с Кирой Павловной. Проведя не один час над «делами» Калининой, Жемчужиной, Руслановой, Окуневской, Егоровой, Буденной и других, могу не только подтвердить слова Киры Павловны, но и кое-что добавить. Прежде всего, «дела» тридцатых годов и «дела» конца сороковых — это разные «дела».

Первые меньше, проще. Много в папках тридцатых собственноручных показаний, как правило, написанных так, что даже почерк кажется испуганным. В собственноручных показаниях видны личность, характер, состояние духа на тот час, когда они писались. Эффект присутствия персонажа. В сороковых распухшие папки «дел» полнились показаниями, напечатанными на машинке, далеко не всегда подписанными допрашиваемым, и тон, и стиль разных показаний выглядели как бы на одно лицо. Словно один и тот же человек снимал их с одного человека и сам же записывал. Стиль тюремных держиморд целиком поглощал индивидуальность той или иной личности, сидевшей перед ним. Следователей сороковых всегда интересовала одна и та же тема — интимная жизнь допрашиваемых, ее подробности, не имеющие никакого отношения к «делам шпионок». Что это было? Извращенность следователей или, наоборот, скованность их?

Они определенно фантазировали на страницах «дел», безнаказанно изливая свои тайные неудовлетворенности и комплексы. Думаю, зря Владимир Аллилуев обвиняет Киру Павловну: ее показания наверняка были сочинены следователем, а она ничего не подписывала и даже не знала, что его мать, Анна Сергеевна, тоже в тюрьме. На ней КГБ. Сидит такой опрятный, вроде интеллигентный, хорошенький, а я ему говорю: «Мне надо работать в театре, у меня никакой другой специальности нет». Он снимает трубку: «Театр Горького? Это оттуда-то. Тут приехала ссыльная, она должна работать в театре». Ему отвечают, и он мне передает, что «местов нет», но можно там работать на разных работах. А мне что? Я там стала и актрисой, и аккомпаниатором, и реквизитором.

Парень этот послал меня в гостиницу, устроиться на несколько дней. Сидит в платке, ну, баба-яга. Даю ей бумагу: «Аллилуева-Политковская выслана на 5 лет в Ивановскую область». Она молчит, смотрит и вдруг как заревет в три ручья: «Миленькая ты моя, у меня муж тоже сидит, я тебе лучший номер дам! Стала играть в театре. Паспорт мне выдали на фамилию мужа. Я всего-то два года была замужем, когда меня забрали. Муж приехал ко мне, ну что ему было делать в Шуе? Он в Малом театре работал помрежем, когда мы познакомились, а перед тем, как мне сесть, поступил в дипломатическую школу. Побыл у меня, посмотрел: играю я спектакль — в зале восемь человек.

Мы играем, наслаждаемся, можно сказать, для себя, а потом нам по рублю дают зарплаты. Паек получаю: черный хлеб. Родители его прислали мне письмо: «Спасите нашего сына, если вы не дадите ему развод, он погибнет». Я на него нисколько не в обиде — раз партийный, значит, все будет делать, как им надо. Любовь кончилась — вот что было обидно. И должна сказать, эти умственно отсталые бывали часто умнее умных. Я подружилась с ними, они меня провожали до дома, другие учителя взревновали, стали говорить: «Вот вы их любите, а они вам прозвище дали — Гиря Павловна Поллитровская-Полбутылкина», а я отвечаю: «Какие же они умственно отсталые — очень остроумные». Ссылка моя кончилась в январе 1953 года. Я поехала в Москву, но, как выяснилось, у меня не было права проживания во всех столицах. Вахтер Дома на набережной, когда я вошла в подъезд, желая повидать братьев, сказал: «Пропущу, но после 23 часов я вас выведу.

Нет права оставаться в доме».

В ноябре 1932 года в кремлёвской квартире Ворошилова в узком кругу советские лидеры отмечали 15-летие революции. Надежда Аллилуева всегда одевалась достаточно скромно и неказисто, однако в этот вечер нарядилась так, как редко это делала. Произошедшую в тот вечер ссору все описывают по-разному. Молотов утверждал, что ничего особенного не произошло, просто Аллилуева беспочвенно приревновала супруга: "Аллилуева была, по-моему, немножко психопаткой в это время. На неё всё это действовало так, что она не могла уж себя держать в руках. С этого вечера она ушла вместе с моей женой, Полиной Семёновной.

Они гуляли по Кремлю. Это было поздно ночью, и она жаловалась моей жене, что вот то ей не нравилось, это не нравилось. Про эту парикмахершу... Почему он вечером так заигрывал... А было просто так, немножко выпил, шутка. Ничего особенного, но на неё подействовало. Она очень ревновала его.

Цыганская кровь". Климент Ефремович Ворошилов Ирина Гогуа, с детства знавшая Аллилуеву, не присутствовала при ссоре, но тем не менее имела свою версию: "Они все были у Ворошилова. И Надя сидела напротив Иосифа Виссарионовича. Он, как всегда, ломал папиросу, набивал трубку и курил. Потом скатал шарик, стрельнул и попал Наде в глаз. И вот Надя, при её очень большой выдержанности, что-то резко сказала ему об азиатской шутке". Хрущёв также лично не присутствовал при этих событиях, однако в своих мемуарах, со ссылкой на сталинского начальника охраны Власика, сообщал: "После парада, как всегда, все пошли обедать к Ворошилову.

Надежды Сергеевны там не было. Все разъехались, уехал и Сталин. Уехал, но домой не приехал. Было уже поздно. Надежда Сергеевна стала проявлять беспокойство — где же Сталин? Начала его искать по телефону. Прежде всего она позвонила на дачу.

На звонок ответил дежурный. Надежда Сергеевна спросила: "Где товарищ Сталин? Утром, когда Сталин приехал, жена уже была мертва". Племянник Аллилуевой со ссылкой на родную сестру Надежды и на других родственников сообщал: "Сталин шутя бросил ей в тарелку апельсиновую корку у него действительно была такая насмешливая привычка, и он часто шутил так с детьми и крикнул ей: "Эй, ты! Также сообщают о конфликте супруга Николая Бухарина и внучка Сталина Галина со ссылкой на семейные рассказы. Отрицает конфликт только приёмный сын Сталина Артём Сергеев, утверждавший, что Аллилуева застрелилась из-за тяжёлой болезни её мучили сильные головные боли. Однако все эти воспоминания противоречат друг другу в деталях.

Установить подлинные обстоятельства последней ссоры между кремлёвскими супругами в настоящее время уже невозможно. Наиболее приближенной к реальности представляется версия племянника Аллилуевой, поскольку известно, что она очень не любила, когда муж обращался к ней на "ты", и неоднократно ругалась с ним из-за этого. После ссоры Надежда вернулась домой, зашла в комнату, приставила пистолет к груди и нажала на курок. Обнаружили её только утром.

Гибель Надежды Аллилуевой

После Октябрьского переворота Сергей Аллилуев попал в довольно узкий круг людей, приближённых к новой власти. Это было вполне естественным, ведь всего несколько месяцев назад на его квартире скрывался приехавший из эмиграции Ленин. В начале 1918 года Аллилуевы вместе с новым правительством переехали в Москву и поселились в Кремле по соседству с руководителями юного советского государства. На новом месте Надя поступила на работу в народный комиссариат по делам национальностей, который возглавлял Сталин. Видимо, тогда между Иосифом и Надеждой начался служебный роман. После смерти вождя народов сестра Надежды Анна рассказывала, что якобы Сталин повёз свою юную подчинённую на царицынский фронт и по дороге туда изнасиловал её в поезде. Эту историю вряд ли можно считать достоверной.

В письмах мать Нади отговаривала её от брака со Сталиным. То есть Надежда сама стремилась выйти за Кобу, который был на 22 года старше её. Кстати, она до самой смерти в кругу семьи и среди близких соратников мужа называла его этой партийной кличкой — Коба. Иосиф Сталин и Надежда Аллилуева. В 1921 году у них родился сын Василий. В том же году их семья ещё выросла — из Грузии приехал 14-летний Яков, да ещё Сталин усыновил годовалого сына большевика, погибшего при испытании железнодорожного аэровагона.

Жила семья в одном из кремлёвских корпусов в четырёхкомнатной квартире. Уютом там и не пахло: вся мебель была казённая, в коридоре у входной двери всегда стоял часовой. Заниматься детьми у Надежды не хватало времени: она работала в личном секретариате Ленина, а после смерти Владимира Ильича сотрудничала с партийными газетами и журналами. Выручали няньки и горничные — вожди революции, придя к власти, отнюдь не гнушались иметь прислугу. Надежда Аллилуева с сыном. Внимание он им уделял, но несколько своеобразным образом.

Яков жаловался своим друзьям, что отец запрещал ему курить, а если чувствовал запах табака, то жестоко бил сына и оставляет его на ночь в кремлёвском коридоре под присмотром часового. Зато годовалого Васю папа натурально обкуривал: Николай Бухарин рассказывал, как Сталин брал на руки маленького сына, набирал полный рот дыма из трубки и пускал его в лицо малышу. Вася кричал и плакал, а отец смеялся. Ситуацию в семье не изменило и появление на свет в 1926 году дочери Светланы. Аллилуева и Сталин были совершенно разными людьми, с каждым годом это становилось всё более очевидным и для окружающих, и для них самих. Скучная, — вспоминала невестка Льва Каменева Галина Кравченко.

Пожалуй, можно было дать под сорок. Если у молодой жены старый муж, они с годами сравниваются в возрасте. Аллилуева была очень верующая. Она в церковь ходила. Ей, видно, разрешалось, что другим партийцам запрещалось. Вообще, заметно было, что она немножко «того».

Как теперь говорят, с фиалками в голове».

Помогло вмешательство крестного Аллилуевой Авеля Енукидзе, который на тот момент занимал высокий пост председателя ЦИК. Он подключил Серго Орджоникидзе, и вместе мужчины уговорили Иосифа разрешить Надежде поступить в Всесоюзную промышленную академию. Там ее одноклассниками были дети из состоятельных семей, а в новом учебном заведении контингент был совсем иной. Выяснилось, что рекомендованные докторами вареные вкрутую яйца с черной икрой на завтрак никто не ест, а собственная комната или новая одежда для многих — недостижимая роскошь. В ответ услышала, что их уже нет в живых: скончались-де в тюрьме от быстротечной инфекционной болезни.

Попытка поговорить о положении в стране с мужем кончилась ссорой: Сталин велел жене перестать верить всяким сплетням. Еще одной проблемой была ревность Надежды: ей всё время казалось, что Сталин проводит время с другими женщинами — актрисами, балеринами, да и просто первыми встречными. Вот что она писала мужу, отдыхавшему в Сочи: «Что-то от тебя никаких вестей... Наверное, путешествие увлекло или просто лень писать. О тебе я слышала от молодой интересной женщины, что ты выглядишь великолепно». Не в силах влиять на супруга, Аллилуева уходила из дома — могла, никому не сказав, уехать к сестре в Харьков или к отцу в Ленинград.

Подчиненные Сталина сбивались с ног, разыскивая внезапно пропавшую женщину. Женщина страдала от сильных мигреней, матери она писала: «У меня адская головная боль, но я надеюсь, что она пройдет». Из-за таблеток с кофеином, которыми она пыталась унять приступы, начались проблемы с желудком. Лечение не помогало, речь зашла об операции. Но до нее Надежда не дожила. Сцену, произошедшую между Иосифом и Надеждой, описывают многие — и все по-разному и с чужих слов.

Жена Николая Бухарина, ссылаясь на мужа, в книге «Незабываемое» писала, что пьяный Сталин бросал в лицо жене окурки и кожуру от апельсина. Та, не выдержав грубости, встала и ушла, не дожидаясь конца банкета. Внучка Сталина Галина Джугашвили от родственников слышала, что Иосиф на глазах Надежды оживленно беседовал с какой-то девушкой, а когда Аллилуева, не выдержав, сказала ему какую-то колкость, в ответ громко рявкнул: «Дура! Светлана Аллилуева, дочь Надежды, в своей книге «Двадцать писем к другу» писала: «Отец сказал ей: "Эй ты, пей! Они гуляли по Кремлю. Это было поздно ночью, и она жаловалась моей жене, что вот то ей не нравилось, это не нравилось.

Реденс Аллилуева Анна Сергеевна 1896-1964 - старшая из сестер Аллилуевых. В Петрограде училась в гимназии Зворской 1913-1916. После её окончания поступила в психо-неврологический институт, который не закончила - в 1918 г. В 1920 году вышла замуж за Станислава Реденса, соратника Ф. Молодая чета уехала в Одессу — С. Реденс был назначен начальником одесской Губчека, а Анна работала в той же организации секретарем.

В 1908 г. Зарплату как высококвалифицированный мастер получал солидную, что позволило ему устроить всех детей в гимназию. С 1908 г. Сергей Аллилуев активного участия в партийной работе не принимал, но продолжал помогать друзьям, оказавшимся в ссылке: посылал деньги, теплые вещи, устраивал на работу вернувшихся из заключений, устраивал сборы в фонд помощи ссыльным и для партийных целей. Его ежемесячное жалование позволяло ему снимать просторную, многокомнатную квартиру, и он ее часто предоставлял в качестве явочной базы для многих товарищей, приезжавших по делам партии или возвращавшихся из ссылки. Старшему сыну, Павлу, отставшему от своих сверстников из-за переездов, пришлось при Петербургском учебном округе держать экстерном экзамен за курс реального училища. У детей Аллилуевых оказались прекрасные способности, учились они успешно, а младший сын, Федор, оказался талантливым математиком, - как первый ученик в гимназии, удостоился стипендии, и окончил гимназию с золотой медалью. Так же как все гимназисты и гимназистки того времени дети Аллилуевых ходили в театр на оперные представления с участием Шаляпина и Собинова. По воскресеньям семья посещала ночные бдения в Нобелевском народном доме, ходили в Александринский театр на Савину, Давыдова и Варламова. А появившиеся первые немые кинофильмы с Полонским, Верой Холодной и Мозжухиным вскружили девочкам головы, и они следили, затаив дыханье, за судьбами полюбившихся героев на экране. Петербург в это время был центром стремительного развития русской культуры во всех областях искусства. Эта эпоха была названа потом «Серебряным веком». И, естественно, гимназисты были вовлечены в водоворот всевозможных литературных течений и споров, связанных с появлявшимися произведениями Толстого, Блока, Есенина, Маяковского, Белого, Бальмонта и массы других блиставших в то время писателей. Они все новинки не читали, а проглатывали и дышали этой атмосферой. Гимназисты были главными ценителями новых талантов, а гимназистки — их вздыхателями. Детство и юность Надежда прошли без потрясений, как младшая дочь она была окружена заботой и любовью всех членов семейства. Привитые матерью немецкие отношения к порядку и чистоте принимались в отличавшейся немецкой педантичностью семьи Радченко, как естественные и необходимые. Надежда свободно общалась на немецком с друзьями родителей. Позже Радченко дал ей рекомендацию в партию, когда она переводилась из кандидатов в члены. Аллилуев - я получил от товарища Сталина письмо. Он писал из города Сольвычегодска, куда его сослали... Товарищ Сталин просил меня сообщить точный адрес моей квартиры и место работы. Я немедленно выполнил эту просьбу». Через несколько месяцев Аллилуев шел по одной из улиц Литейной части и увидел Сталина, идущего навстречу. Я помог товарищу Сталину устроиться на конспиративной квартире, у дворника Савченко». В следующий раз они виделись в сентябре 1911 г. В Питере его опять выследили и вернули в Вологду под гласный надзор полиции. Судя по воспоминаниям Сергея Яковлевича, Иосиф в семье находился короткое время и с детьми, вполне вероятно и не общался. К 1917 г. Сейчас здесь открыт Музей-квартира семьи Аллилуевых. Первое, что бросается в глаза при посещении этой квартиры, — это очевидные приметы достатка и комфорта три большие комнаты, просторная кухня, удобная ванная комната, телефон , которые окружали быт семьи квалифицированного рабочего в начале века. Для Иосифа Аллилуевы выделили комнату Нади. В то время в трех комнатах жили только мать с отцом и две сестры — 21—летняя Анна и 16-летняя гимназистка Надежда. Старший сын Павел 1894 г. Во время Февральской революции служил в пехотном запасном полку в Новгороде. В июне месяце того же года был зачислен рядовым в 88-й Петровский полк и с маршевой ротой своего полка отправлен на Двинский фронт. До Октябрьского революции участвовал на Съезде солдатских депутатов в 22-й Пехотной дивизии, и был избран председателем Революционного Комитета этой дивизии и оставался на этой должности до октября 1918 г. Младший сын, Федор 1898 г. Перед самой революцией Федор был принят в военное училище, которое, правда, не окончил. Во время учебы вступил в привилегированную касту гардемаринов. Училище он покинул ради того, чтобы поступить в институт, на математический факультет. Помимо учебы он помогал старшей сестре Анне репетиторствовать — они готовили двух учеников: девочку в четвертый и мальчика во второй классы. После Февральской революции был призван в армию. С апреля 1918 г. Будучи постояльцем, Сталин старался быть учтивым и деликатным, ничем не утруждать хозяев. Утром вместе с Аллилуевыми пил чай, потом уходил по своим делам. Как и где он питался, они не знали. Как-то раз его видели: прямо у лавки Сталин ел хлеб, колбасу и копченую тарань. Это было его ужином, а может, и обедом. Девушки готовили ему завтраки, помогали по мелочам. Одевался Коба более чем скромно: ходил в заштопанной ситцевой рубашке и заношенном пиджаке. Аллилуевы купили ему новый костюм. Он не любил галстуки. Мать Надежды сделала ему высокие вставки наподобие мундира или френча. Таким он предстал перед делегатами VI съезда партии. У Аллилуевых Ленин и Зиновьев провели напряженные дни с 7 по 11 июля 1917 г. Сталин был среди немногих сопровождавших Ленина на Морской вокзал, откуда вождь, под чужим именем, переодетый и загримированный, отправился в пригород Петрограда, поселок Разлив. В своем дневнике Надежда в это время бурных перемен писала: «Уезжать из Питера мы никуда не собираемся. С провизией пока что хорошо. Яиц, молока, хлеба, мяса можно достать, хотя дорого. В общем, жить можно, хотя настроение у нас и вообще у всех ужасное, временами плачешь: ужасно скучно, никуда не пойдешь. Но на днях с учительницей музыки была в музыкальной драме и видела "Сорочинскую ярмарку", остались очень довольны. В Питере идут слухи, что 20-го октября будет выступление большевиков, но это все, кажется, ерунда. У нас как-то собирали на чиновников деньги, и все дают по два, по три рубля. Когда подошли ко мне, я говорю: "Я не жертвую". Меня спросили: "Вы, наверное, позабыли деньги? Ну и была буря! А теперь все меня называют большевичкой, но не злобно, любя. Я уже два месяца занимаюсь по музыке, успехи — так себе, не знаю, что будет дальше. А пока до свидания. Мне еще надо несчастный Закон Божий учить. Всю эту неделю посещаем Всероссийский съезд Советов Раб. Довольно интересно, в особенности, когда говорят Троцкий или Ленин, остальные говорят очень вяло и бессодержательно. Завтра, 17 января, будет последний день съезда, и мы все обязательно пойдем. Я даже обругала большевиков. Но с 18-го февраля обещали прибавить. Я фунтов на двадцать убавилась, вот приходится перешивать все юбки и белье — все валится. Меня даже заподозрили, не влюблена ли я, что так похудела... Приехал к нам на десять дней Павлуша и опять уехал. Он записался в новую социалистическую армию, хотя говорит, что ему страшно надоел фронт. Мама его бранила, а мы на "ура" подняли. Отец тоже хочет записаться, но, конечно, шутит» Февраль 1918 г. В письме к Алисе Ивановне, жене И. Радченко, в феврале 1918 г. Надежда призналась, что новый год «у нас он совсем изменил нашу домашнюю жизнь. Дело в том, что мама больше не живет дома, так как мы стали большие и хотим делать и думать так, как мы хотим, а не плясать под родительскую дудку; вообще — порядочные анархисты, а это нервирует: у нас дома для нее нет личной жизни, а она еще молодая и здоровая женщина. Теперь все хозяйство пало на меня. Я изрядно за этот год выросла и стала совсем взрослая, и это меня радует». Судя по письму, мать Надежды, Ольга Евгеньевны ушла из дома, загуляла, как во время Первой мировой. Девочки взялись за хозяйство, сутками отсутствовавших мужчин надо было кормить и обстирывать. После ноябрьских событий Сталин стал чаще приходить вечером, он увлеченно рассказывал о себе, о жизни в ссылке, о собаке Тишке, читал чеховские рассказы: «Хамелеон», «Унтер Пришибеев», «Душечку» в лицах, наизусть стихи Пушкина, Горького и свои, написанные еще в семинарии. Получив вызов Сталина, Надежда бросила учебу в гимназии и уехала в Москву. Многие исследователи, уделявшие особое внимание интимным вопросам решали каждый по-своему, когда Надежда стала фактической женой Сталина. Соблазнил ли ее Сталин, оставшись с ней наедине в квартире Аллилуевых, или же перед отъездом они стали жить в квартире как муж и жена, или же вообще все их близкие отношения развивались позже. Возможно, отношения между Сталиным и Надеждой стали интимными еще в Петрограде, но и возможно, что Надежда стала фактической женой Сталина с первых же дней жизни в Москве и работы в должности машинистки в секретариате наркома по национальным вопросам. Но это сути отношений между 16-летней Надеждой и 39-летним Иосифом не меняет, она была в него влюблена, и готова была, как и ее мать в 16 лет, бежать куда угодно за своим возлюбленным. Вдова известного писателя Юрия Трифонова Ольга Трифонова, написавшая шесть книг, издала в 2002 г. В ней она утверждала, что Надежда «сбежала из дома с другом семьи Сосо Джугашвили» еще в 1917 году, а в 1918-м вышла за него замуж» и, что интимная близость между Сталиным и юной гимназисткой Надей случилась именно в революционном Октябре, - в богатой квартире подруги на соседней Девятой Рождественской улице. Родители, узнав о случившемся, будто бы ругали дочь в присутствии домработницы Пани. Рассказ Анны Сергеевны, старшей сестры Надежды, привела Л. Васильева в своей книге «Кремлевские жены»: «В 1918 г. Сталин был послан в Царицын. Вместе со Сталиным в салон-вагоне ехали мой отец, старый большевик Сергей Яковлевич Аллилуев, и моя 17-летняя сестра Надя, работавшая секретарем-машинисткой в Управлении делами СЯК. В одну из ночей отец услышал душераздирающие крики из купе, где находилась Надя. После настойчивых требований дверь отворилась, и он увидел картину, которая ни в каких комментариях не нуждалась: сестра бросилась на шею отцу и, рыдая, сказала, что ее изнасиловал Сталин. Будучи в состоянии сильного душевного волнения, отец вытащил пистолет, чтобы застрелить насильника, однако Сталин, поняв нависшую над ним серьезную опасность, опустившись на колени, стал упрашивать, не поднимать шума и скандала и заявил, что он осознает свой позорный проступок и готов жениться на его дочери. Сестра долго сопротивлялась браку с нелюбимым человеком, к тому же старше ее на двадцать с лишним лет, но была вынуждена уступить, и 24 марта 1919 г. Тем не менее, Сергей Яковлевич, презиравший Сталина, описал это глубоко возмутившее его событие, оставившее неизгладимый след в его душе, а рукопись, отлично зная характер и повадки своего зятя, закопал на даче под Москвой. Эту тайну он доверил лишь мне, своей старшей дочери». Светлана Аллилуева, дочь Надежды Сергеевны, в своей книге «Двадцать писем к другу » отметила, что Сталин и Надежда поженились весной 1918 г. При этом она отметила, что ее бабушка, Ольга Евгеньевна, которая прекрасно относилась к Иосифу, старому другу семьи, была против брака дочери, отговаривала ее и называла «дурой». Старший Аллилуев, возмущенный известием об отъезде дочери в Москву к Иосифу, пожаловался своему другу: «Иосиф увез дочь. Зачем она ему нужна? Она же еще совсем девочка». По тону дневника Надежды и по скрытому намеку, что она влюблена, можно предположить, что роман между Иосифом и Надеждой стал развиваться только в начале 1918 г. Сам переезд ее к Иосифу по собственному желанию говорит сам за себя - Надежда сознательно по любви совершила этот шаг. Все другое это наветы. Племянница Надежды Сергеевны, Кира Павловна, в своих воспоминаниях это событие описала довольно обстоятельно: «Прабабушка у Аллилуевых была цыганка — и все мы черные и порой бешеные, вспыльчивые... Говорят, Надя была очень веселая девушка, хохотушка. Когда все поняли, что он за ней ухаживает, ей стали говорить, что у него тяжелый характер. Но она была в него влюблена, считала, что он романтик. Какой-то у него был мефистофелевский вид, шевелюра такая черная, глаза огненные. В Петербурге она еще не была его женой, ждали, когда ей исполнится шестнадцать. После переезда правительства в Москву Надя поехала с ним в Царицын секретаршей, потом стала его женой». Иосиф понимал, что его жизнь скитальца закончилась, что ему уже скоро сорок, что пора обзаводиться семьей, да и для одного из руководителей страны новой формации не подобает блуждать от одной женщины к другой, подавая вредный пример населению. А женщина должна быть рядом постоянно, без нее в квартире и в постели одиноко. Он стал приглядываться к дочерям Аллилуева, они его устраивали: образованные, спокойные, молодые, из семьи порядочных людей, которым он доверял. Вечерами он использовал весь свой арсенал красноречия и знания литературы, чтобы произвести впечатление на девочек. Его рассказы о ссылках, побегах, поездках за границу, съездах и встречах с Лениным их завораживали, и он их покорил. А по их реакции он понял, что младшая, Надежда, в него влюблена по уши. Да, и ему она больше нравилась своей еще детской непосредственностью и звонким смехом. Старшая, Анна Аллилуева после Октябрьской революции стала работать в секретариате первого Совнаркома в Петрограде, а потом в мандатных комиссиях съездов, в военном отделе ВСНХ. Тогда «она была — писала Светлана Аллилуева - очень красива - тоненькая тростиночка с выточенными чертами лица, гораздо более правильными, чем у мамы, с карими глазами и великолепными зубами, как у всех братьев и сестер. Та же смуглость, те же тонкие руки, тот же восточный экзотический облик». Анна в душе возненавидела Иосифа за его выбор, она считала, что своей зрелостью, своим характером больше подходила для него и ждала от него предложения. А он выбрал несмышленую, наивную еще девочку-гимназистку, ничего не понимающую еще в жизни. Это чувство неприязни к Иосифу она сохранила до конца жизни. Надежда принадлежала к тому поколению начала 900-х, которое, как хунвейбины, безоговорочно приняло идеи революции и со всей своей кипучей энергией принялось за строительство нового светлого будущего, при этом беспощадно и жестоко расправляясь со всей «контрой». Она хотела вместе с Иосифом создавать новое равноправное, справедливое общество, им восхищалась и как политическим деятелем, и как мужчиной. Он был для нее героем, и она мечтала быть с ним рядом везде. И, несмотря на уговоры родителей, которые боялись, что их дочь станет одним из звеньев длинной череды женщин Джугашвили в прошлом и в будущем, умчалась к своему возлюбленному, и ничто не могло ее остановить. А что касается эпизода в поезде в Царицын, то это чистый вымысел. Сергей Яковлевич Аллилуев был в это время в другом месте. В мае 1918 г. Вместе с молодой женой он прибыл в город 6 июня 1918 г. В качестве помощника Сталина в поезде ехал двадцатилетний Федор Аллилуев, и ему не зачем было ломиться в купе к молодым с револьвером. В Царицыне Надежда окунулась в солдатский, прокуренный, пахнувший потом и портянками мир мужиков. И нелитературный язык откровенная матерщина , на котором общался ее герой Иосиф с этой толпой, не вызывал у нее удивление — она понимала, что по-другому приказы не выполняются. Но она не предполагала, что Иосиф в пылу будет общаться на этом мужицком языке с ней. Это ее коробило, и она на первых порах старалась не подавать виду, что эти грубые выражения ее сильно задевают. Она старалась приспособиться. И сын, Василий родился не через пять месяцев после регистрации брака 24 марта 1919 года, как написала старшая сестра, а через два года 24 марта 1921 г. После замужества круг близких людей Надежды неожиданно сузился. Отец в феврале 1919 г. В июне, во время наступления Деникина был взят в плен белыми ходили слухи, что был расстрелян. По дороге в Николаев заразился сыпняком, лежал в госпитале. По выздоровлении перебрался в Крым. Старший брат, Павел, после взятия Архангельска и ликвидации Архангельского фронта в марте 20-го года был переброшен на Мурманский фронт. Федор во время немецкого наступления на Петроград воевал на Псковском фронте, потом попал на Царицынский фронт, а в 1919 г. В 1920 г. Еще не оправившись, он попал в часть особого назначения под начало легендарного Камо. Старшая сестра, Анна, в феврале 1919 г. В том же году вступила в партию, одну из рекомендаций ей дала сестра Ленина Мария Ильинична Ульянова. Как члена партии ее направили на фронт — шифровальщицей секретного отдела 14-й армии. В августе 1919 г. Вышла замуж за Станислава Реденса и вместе с ним после свадьбы выехала в Одессу. Станислав Реденс получил назначение на должность начальника одесской губернской ЧК, а Анну устроили на место секретарши губчека. По сути дела для Надежды самым близким человеком оказался муж, но он был весь поглощен работой, приходил домой усталый, издерганный и раздраженный. О первом конфликте в молодой семье рассказала писателю А. Беку секретарь Ленина - Л. Надежда даже по прошествии нескольких месяцев совместной жизни продолжала обращаться к мужу на «вы», как подсказывало ей ее литературное образование, и никак не соглашалась на «ты». А он считал, что как муж и жена они должны говорить друг другу «ты». Ее настойчивое нежелание изменить форму общения вызвало у него раздражение, и он не разговаривал с ней целый месяц. Квартиру, которую выделили Сталину в Кремле, у Троицких ворот в двухэтажном доме была настолько малой, что даже для Яши, когда он приехал в Москву, не смогли выделить отдельную комнату. Все комнаты были проходные. В прихожей стояла кадка с солеными огурцами. В этой квартире семья Сталина прожила до 1931 г. С 1919 г. Надежда работала в аппарате СНК и в редакции журнала «Революция и культура». Интересна информация бывших коллег Надежды Сергеевны - М. Володичевой, Ш. Манутарьянц, Е. Лепешинской и М. Глессер - по совместной работе в секретариате В. Всю свою энергию, все свои молодые силы и безграничную преданность делу Надя вкладывала в эту работу. С утра до ночи, а зачастую и целые ночи напролет, просиживала за машинкой, за шифрованием и расшифровкой телеграмм в годы гражданской войны, у прямого провода. Ей поручалась самая секретная, ответственная работа в секретариате Владимира Ильича. Работала она прекрасно - точная, исполнительная, аккуратная до самых мелочей. Владимир Ильич очень ценил Надю и часто, давая какие-нибудь поручения, за которыми надо было особенно проследить, говорил: "Поручите это Аллилуевой, она это сделает хорошо». Через 4,5 месяца появился в семье еще один маленький ребенок, Артем Сергеев. Его отец, близкий друг Иосифа, Федор Сергеев партийная кличка Артем , погиб в июле 1921 г. После гибели Артема остались его жена и сын, родившийся в марте 1921 г. Он появился на свет в том же знаменитом московском родильном доме Грауэрмана на Арбате, где и сын Сталина Василий, на 19 дней раньше. Первое время он был с матерью Елизаветой Львовной. Через четыре месяца после родов здоровье матери Артема резко ухудшилось, и мальчика взял на воспитание Сталин. Когда Екатерина Львовна выздоровела, она забрала мальчика. В то время Сергеевы жили в гостинице «Националь», но почти каждый день Артем бывал в доме Сталина, его стали считать приемным сыном семьи. Возвращаясь из школы, Василий заходил к Артему, а тот к Василию, так и жили эти сводные братья на два дома. В 1921 г. Александр Сванидзе привез из Грузии к Сталину его 14-летнего сына, Якова, на воспитание. Яша совсем не понимал по-русски, выглядел, как затравленный зверек, забивался в угол, на двор гулять не выходил. Малышей - Артема и Василия - положили в одну комнату, Яша разместился в столовой. Сталин оказался без кабинета, поэтому он постоянно задерживался на работе, завершая дела - дома детские крики и шум не позволяли сосредоточиться. Домашние дела и детские хлопоты настолько затянули Надежду, что в декабре 1921 г. Она написала заявление и обратилась за поддержкой к самому Владимиру Ильичу, он написал записку П. Залуцкому и А. Сольцу «До меня дошло известие об исключении из партии Надежды Сергеевны Аллилуевой. Лично я наблюдал ее работу как секретарши в Управлении делами СНК, т. Считаю, однако, необходимым указать, что всю семью Аллилуевых, т. В частности, во время июльских дней, когда мне и Зиновьеву приходилось прятаться и опасность была очень велика, меня прятала именно эта семья, и все четверо, пользуясь полным доверием тогдашних большевиков-партийцев, не только прятали нас обоих, но и оказывали целый ряд конспиративных услуг, без которых нам бы не удалось уйти от ищеек Керенского. Очень может быть, что, ввиду молодости Надежды Сергеевны Аллилуевой, это обстоятельство осталось неизвестным комиссии. Я не знаю также, имела ли возможность комиссия при рассмотрении дела о Надежде Сергеевне Аллилуевой сопоставить сведения об ее отце, который работал в разнообразных функциях по содействию партии задолго до революции, оказывая, как я слышал, серьезные услуги нелегальным большевикам при царизме. Считаю долгом довести эти обстоятельства до Центральной комиссии по очистке партии. Это заступничество Ленина помогло, дело было пересмотрено, Надежду перевели в кандидаты партии, и ее партстаж в дальнейшем исчислялся без перерыва - с 1918 г. В 1918 г. Сталин, не будучи еще руководителем страны, а всего лишь наркомом, облюбовал недалеко от Москвы двухэтажный дом из 12 комнат, общей площадью более 500 кв. Домик этот был зачислен за Иосифом Виссарионовичем. В соседний дом, также принадлежавший Зубалову, въехал Микоян со своим большим семейством. С 1922 г. На первом этаже размещалась большая столовая и веранда. На втором этаже находились спальня и кабинет Сталина. В двадцати метрах от дома находилась кухня, служебное помещение и гараж. Этот корпус соединялся с главным зданием коридором. В мае 1922 г. Ленин написал Сталину: «Не пора ли основать 1-2 образцовых санатория не ближе 60 верст от Москвы? Потратить на это золото; тратим же и будем тратить на неизбежные поездки в Германию. Но образцовыми считать лишь те, где доказана возможность иметь врачей и администрацию пунктуально строгих, а не обычных советских растяп и разгильдяев. В Зубалово, где устроили дачи Вам, Каменеву и Дзержинскому, а рядом устроят мне к осени, надо добиться починки жел-ветки к осени и полной регулярности движения автодрезин. Тогда возможно быстрое и конспиративное и дешевое сообщение круглый год». В течение короткого времени в Подмосковье было построено несколько санаториев для разраставшегося аппарата чиновников и их семейств. Происходило все это в условиях жесточайшего голода и разрухи, царившей в 1922-1923 гг. Для снабжения продуктами питания этих санаториев по личному указанию Ф. Оно обеспечивало санатории и находившиеся рядом партийные дачи яйцами, молоком, мясом и овощами. Летом на даче собиралось все семейство вместе с детьми, после умеренного питания в зимнее время здесь поправлялись как на дрожжах. Надежда не собиралась бросать работу, статус домашней хозяйки, особенно в среде руководства был ничтожным, нулевым, было принято помогать мужьям и вести активную общественную деятельность, женщина в новом мире стремилась быть полезным членом общества. Матери работали и считали, что дети должны расти в новых условиях. Вместе с Екатериной Львовной Сергеевой, женой Артема она стала хлопотать об организации детского дома для детей крупных партийных деятелей, которые вместе с женами сутками находились на работе. Такой детский сад был создан в 1923 г. Рябушинского, где позже жил Максим Горький. В сад приняли 25 детей руководителей партии и государства и 25 беспризорников с улицы. Василия в детдом не отдали. Надежда, приученная бабушкой немкой к порядку, требовала от всех соблюдения режима дня, чистоты и порядка в доме. Каждое утро она вставала с петухами, составляла план на день, который неукоснительно соблюдала. В то время в доме не было ни кухарки, ни нянечки, ни домработницы — так было принято в то время, когда велась активная борьба с эксплуататорами. Все хозяйство было возложено на нее, ни о какой прислуге не могло быть речи. Она с трудом справлялась, а Иосиф не замечал ни то, что она сделала, ни в чем она была одета, даже не интересовался, как она себя чувствовала. Он стал относиться к ней как к прислуге в доме и в постели. Вечно был недоволен, делал замечания, хотя сам не пытался в чем-либо помочь, а когда она пыталась высказать свое мнение по какому-либо поводу, обзывал ее «дурой», доверчивой идиоткой. С детьми он не знал, как себя вести, терялся. Когда было все в порядке, был весел, оживлен, детей баловал, рассказывал смешные истории. Но когда что-то происходило, что было ему не по душе, он бранился, постоянно вмешивался и наставлял, как надо поступить.

Роковая любовь Надежды Аллилуевой. Почему застрелилась жена Сталина?

сестра жены Сталина. Через год после похорон Надежды Аллилуевой, на ее могиле по лично отобранному Сталиным эскизу был поставлен скромный памятник из белого мрамора с надписью: «Надежда Сергеевна Аллилуева-Сталина. Анна Сергеевна Реденс (более известная под своей девичьей фамилий Аллилуева, 1896—1964) — сестра Надежды Аллилуевой, второй жены Сталина. Надежда Сергеевна Аллилуева родилась 9 (22) сентября 1901 года в городе Тифлис (Тбилиси) Грузия (Российская империя).

Тайна смерти Надежды Аллилуевой: что погубило жену Сталина

Надежда Сергеевна Аллилуева вошла в историю как жена Иосифа Сталина, знаковой фигуры в культурной и политической жизни Советского Союза первой половины XX столетия. Через год после похорон Надежды Аллилуевой, на ее могиле по лично отобранному Сталиным эскизу был поставлен скромный памятник из белого мрамора с надписью: «Надежда Сергеевна Аллилуева-Сталина. Через год после похорон Надежды Аллилуевой, на ее могиле по лично отобранному Сталиным эскизу был поставлен скромный памятник из белого мрамора с надписью: «Надежда Сергеевна Аллилуева-Сталина. По словам Светланы Аллилуевой, эти «Воспоминания» вызвали у ее отца страшный гнев, что обернулось для Анны Сергеевны в 1948 г. тюремным заключением. Послевоенная атака Сталина на родственников была спровоцирована книгой воспоминаний Анны Сергеевны Аллилуевой. С этой же версией был согласен племянник Надежды, Владимир Аллилуев: «У мамы (Анны Сергеевны) сложилось впечатление, что ее довели головные боли.

Часть 3. Глава 1. Надежда Аллилуева

Когда взбешенный отец собирался его за это убить, Иосиф заверил Сергея, что обожает девушку и женится на ней. Сама Надежда выходить за него замуж не хотела, но подчинилась решению, которое мужчины приняли без нее. Вероятно, что Анна лгала: после того как ее мужа расстреляли, а сама она провела несколько лет в лагерях, Сталина женщина возненавидела. Некоторые поводы можно назвать смешными, однако они приводили к нешуточному противостоянию. Например, Сталин требовал, чтобы жена обращалась к нему на «ты», а для девушки, получившей дворянское образование, это было недопустимой фамильярностью. Надежда продолжала «выкать», а муж из-за этого мог несколько дней с ней не разговаривать, не объясняя причин. Мальчик был лишь на семь лет моложе мачехи, и у них сложились прекрасные отношения: они могли часами разговаривать друг с другом. Иосифа это раздражало: он считал, что жена должна уделять внимание прежде всего мужу. Сталин был консервативен: он считал, что жена должна заниматься домом и детьми. Надежда вопреки его желаниям устроилась секретаршей в аппарат Совета народных комиссаров.

Муж отнесся к этому с видимым неудовольствием и настаивал на том, чтобы она бросила работу. Узнав об этом, рассердился даже Ленин, назвав соратника «азиатом» — в понимании Владимира Ильича это слово было синонимом отсталости и некультурности. Именно благодаря поддержке Ленина Аллилуева сохранила должность. После рождения сына Надежда сделала около десяти абортов: больше детей муж не хотел. Наперекор его воле в 1926 году жена родила дочь Светлану — и снова за этим последовала череда ссор и скандалов. Когда ребенку исполнилось три года, Надежда захотела продолжить учебу, и опять услышала: «Ни к чему это, занимайся детьми». Помогло вмешательство крестного Аллилуевой Авеля Енукидзе, который на тот момент занимал высокий пост председателя ЦИК. Он подключил Серго Орджоникидзе, и вместе мужчины уговорили Иосифа разрешить Надежде поступить в Всесоюзную промышленную академию. Там ее одноклассниками были дети из состоятельных семей, а в новом учебном заведении контингент был совсем иной.

Выяснилось, что рекомендованные докторами вареные вкрутую яйца с черной икрой на завтрак никто не ест, а собственная комната или новая одежда для многих — недостижимая роскошь. В ответ услышала, что их уже нет в живых: скончались-де в тюрьме от быстротечной инфекционной болезни. Попытка поговорить о положении в стране с мужем кончилась ссорой: Сталин велел жене перестать верить всяким сплетням. Еще одной проблемой была ревность Надежды: ей всё время казалось, что Сталин проводит время с другими женщинами — актрисами, балеринами, да и просто первыми встречными.

Аллилуева пишет: «Рассказы моей матери О. Аллилуевой и брата Ф. Аллилуева дополняли мои воспоминания. Большинство глав книги созданы нами сообща, и светлые образы брата Павла и сестры Надежды неизменно сопутствовали мне в моей работе» В 1948 году, Анну арестовывают за "шпионаж" и сажают на 5 лет. Потом добавляют еще пять.

Просидев несколько лет в одиночке, после смерти Сталина вышла на свободу с явными признаками психического расстройства, не узнавала своих взрослых сыновей, была безразлична ко всему. У нее были мания преследования и мистические видения. С выдержками о Баку из книги, ставшей причиной злоключений Анны Аллилуевой, я и предлагаю ознакомиться. Устроится известному большевистскому баламуту было уже некуда, все его знали в городе, а кормить жену и троих малолетних детей как-то надо было. На помощь пришла партийная организация направив Аллилуевых в Баку. Отца направили в Баку, где Леонид Борисович Красин помог ему поступить на электростанцию, строящуюся на мысе Баилове. Гористая улица тянется вдоль мыса, соединяя его с бакинской набережной. В конце улицы начинаются нефтяные промысла Биби-Эйбата. Из наших окон в доме на электростанции.

Море пенится внизу, у, двора, подернутая нефтью вода отливает радугой. Азербайджан недаром назвал свою столицу Баку Бакуэ — «город ветров». Ранней весной и осенью норд сотрясал стены дома. Песок забивался в щели закрытых окон и покрывал толстым слоем подоконники и пол. Когда на промыслах горела нефть, черная туча заволакивала небо, и сажа тяжелыми, жирными хлопьями падала на город. Деревья не выживали в отравленном воздухе. Зелени в Баку не было. Живя на Баилова, в то время "у черта на куличках", да еще и рядом с нефтепромыслом, не мудрено составить такое впечатление о Баку. Он с вечера уходил в ночную смену, и мы оставались одни с мамой.

Спать не хотелось. Мы не могли привыкнуть к завыванию ветра, к зареву нефтяных пожаров. Чтобы отогнать страх, мы просили читать нам вслух. Помню, на промыслах горела нефть. В окнах прыгали отблески пламени.

Когда будет все точно известно, напишу тебе, а ты мне посоветуешь как использовать время. Москва нас встретила холодно. Приехали в переменную погоду - холодно и дождь. Пока никого не видела и нигде не была. Слыхала, как будто Горький поехал в Сочи, наверное, побывает у тебя, жаль, что без меня - его очень приятно слушать. По окончании моих дел напишу тебе о результатах. Тебя же очень прошу беречь себя. Целую тебя крепко, крепко, как ты меня поцеловал на прощанье. Твоя Надя. Послал по аэропочте. Как приехала, как твои дела с Промакадемией, что нового, - напиши. Я успел уже принять две ванны. Думаю принять ванн 10. Погода хорошая. Я теперь только начинаю чувствовать громадную разницу между Нальчиком и Сочи в пользу Сочи. Думаю серьезно поправиться. Напиши что-нибудь о ребятах. Твой Иосиф. Получил твое письмо. А мои два письма получила? Оказывается, в Нальчике я был близок к воспалению легких. Хотя я чувствую себя много лучше, чем в Нальчике, у меня "хрип" в обоих легких и все еще не покидает кашель. Дела, черт побери... Как только выкроишь себе 6-7 дней свободных, катись прямо в Сочи. Как дела с экзаменом? Целую мою Татьку. Очень рада за тебя, что в Сочи чувствуешь себя лучше. Конечно, там ты поправишься, особенно, если будешь следить за собой. Как мои дела с Промакадемией, ты спрашиваешь. Теперь могу уже сказать, что лучше, т. Все это меня ужасно рассмешило, но, в конце концов, в ПА я ждала два часа начала экзамена. Что нового? Право не знаю, т. Просека сделана, цыцарки живы и т. Грибов из-за [отсутствия] дождей, к сожалению, больше нет, так что собрали совсем немного для тебя. Светлана, увидев только меня, сразу заявила, а почему мой папа не приехал. Вчера звонил Микоян, интересовался твоим здоровьем и моими делами. Говорил, что будет у тебя. Кстати, должна тебе сказать, что в Москве всюду хвосты и за молоком и за мясом гл[авным] об[разом]. Зрелище неприятное, а главное, все же можно было бы путем правильной организации это все улучшить. Срок начала занятий еще не выяснен, так что ничего не могу о нем написать. Завтра вторник посылаю это письмо с очередной почтой к тебе. Думаю, что с сегодняшней почтой от тебя будет что-нибудь мне, очень жду, но, к сожалению, часы прибытия и отхода поездов не совпадают. Серго доехал очень спокойно и думает там остаться на несколько дней. Словом нам нужно было жить не в Нальчике, а прямо на Баксанах. Да, еще он ездил в Малую Кабарду и остался ею очень недоволен, говорит, похожа на Сахару, где от жары пропадает всякий интерес к охоте. Я разболталась, забыв, что ты длинных писем не любишь. Пиши мне что-нибудь, тогда будет не так скучно. Я очень обрадовалась, получив от тебя письмо. Как только будут мои дела более ясны, напишу обо всем остальном. А сейчас целую крепко тебя. До свидания. Представь себе, что к экзамену мне помогает готовиться Федя, голова у него на редкость сохранилась, он также как прежде хорошо все объяснил мне, а занимались мы три дня, почти не вставая. С ним что-то нужно делать. Очень жаль его». Как твои дела, как приехала? Оказывается, мое первое письмо утерянное получила в Кремле твоя мать. До чего надо быть глупой, чтобы получать и вскрывать чужие письма. Я выздоравливаю помаленьку. Твой Иосиф». Твое письмецо получила. Очень рада, что твои дела налаживаются. У меня тоже все пока идет хорошо за исключением сегодняшнего дня, который меня сильно взволновал. Сейчас я тебе обо всем напишу. Была я сегодня в ячейке "Правды" за открепительным талоном и конечно Ковалев рассказал мне обо всех своих печальных новостях. Речь идет о Ленинградских делах. Ты, конечно, знаешь о них, т. Попов и Ярославский и ни один из них не счел нужным указать Партийному отделу "Правды" о необходимости согласовать с Ц. Сейчас же после того как каша заварилась, вся вина пала на Ковалева, который собственно с ред. Бюро согласовал вопрос. На днях их всех вызывали в ЦКК. Были там тт. Молотов, Крумин который, зная авторитет Ковалева в "Правде" его не любит, чисто лично, т. Заседание вел Серго. Ковалев рассказал мне, как велось заседание, а именно: Крумин плел все вроде того, что Ковалев этот материал не показал редколлегии и т. Ковалев выступил со своими объяснениями, как было дело, Серго же не дал ему договорить до конца, стукнул "традиционно" по столу кулаком и стал кричать, что до каких пор в "Правде" будет продолжаться ковалевщина, что ЦКК не потерпит этого и в этом духе. Ковалев мне рассказал, что после подобного ответа на его объяснения он вообще понял, что здесь почва подготовлена Круминым, что ни Серго, ни Молотов абсолютно не имеют понятия, кем проведена вся работа в "Правде" по положению аппарата, что Крумин, конечно, все выдает за свои труды. Кроме этого Ковалев мне рассказал, что он очень сработался с Н. Попов, а у Крумина, наоборот, против Попова зуд, и этим особенно вызвано личное обострение со стор[оны] Крумина». Да, все эти правдинские дела будут разбираться в П. Иосиф, пришли мне если можешь руб. Если пришлешь, будет хорошо. Получив 22 сентября письмо от Надежды, Сталин вечером того же дня направил Молотову следующую шифротелеграмму: «Молотову. Неправильно превращать Ковалева в козла отпущения; Главная вина остается все же за бюро редколлегии. Ковалева не надо снимать с отдела партийной жизни: он его поставил неплохо, несмотря на инертность Крумина и противодействия Ульяновой. Получил письмо на счет Ковалева. Я мало знаком с делом, но думаю, что ты права. Если Ковалев и виновен в чем-либо, то Бюро редколлегии, которое является хозяином дела,— виновно втрое. Все, что можно сделать, сделаю, если уже не поздно. У нас погода все время вихляет. Целую мою Татьку кепко, очень ного кепко. Забыл послать тебе деньги. Посылаю их 120 р. Очень жаль, если ни чем нельзя будет скрасить эту ошибку. Ты мне в последних двух письмах ни слова не пишешь о своем здоровье и о том, когда думаешь вернуться. Письмо получил. Передали ли тебе деньги? Погода у нас выправилась. Думаю приехать через неделю. Целую крепко. Здравствуй дорогой Иосиф. Письмо с деньгами получила. Большое спасибо. Теперь ты, наверное, уже скоро, на днях, приедешь, жаль только, что у тебя будет сразу масса дел, а это совершенно очевидно. Посылаю тебе шинель, т. У нас пока все идет хорошо. Приедешь, обо всех делах расскажу. На днях заходили Серго с Ворошиловым. Больше никто, Серго рассказал, что писал тебе о делах и вообще, о том, что тебя уже ждут. Ну, приезжай, хотя я и хочу, чтобы ты отдохнул, но все равно ничего не выйдет более длительно. Целую тебя крепко. Напиши, когда приедешь, а то я не буду знать, когда мне остаться, чтобы тебя встретить. Целую тебя. Твоя Надя» В июне 1930 г. Надежда отправилась на лечение в Карлсбад чешское название «Карловы Вары». Воды из источников Карлсбада употреблялись при болезнях печени, подагре, язве желудка, геморрое, кишечных катарах и заболевании желчных путей. Лечилась она долго, два месяца, видимо, было что-то достаточно серьезное. В августе уехала к брату Павлу в Берлин. Напиши, что-нибудь. Как доехала, что видела, была ли у врачей, каково мнение врачей о твоем здоровье и т. Съезд откроем 26-го. Дела идут у нас неплохо. Очень скучно здесь. Сижу дома один, как сыч. Загород еще не ездил, - дела. Свою работу кончил. Думаю поехать за город к ребяткам завтра - послезавтра. Ну, до свидания. Не задерживайся долго, приезжай поскорее. Получил все три письма. Не мог сразу ответить, т. Теперь я, наконец, свободен. Съезд кончится 10-12. Буду ждать тебя, как бы ты не опоздала с приездом. Если интересы здоровья требуют, оставайся подольше. Бываю иногда за городом. Ребята здоровы. Мне не очень нравится учительница. Она все бегает по окрестности дачи и заставляет бегать Ваську и Томика с утра до вечера. Я не сомневаюсь, что никакой учебы у нее с Васькой не выйдет. Недаром Васька не успевает с ней в немецком языке. Очень странная женщина. Я за это время немного устал и похудел порядком. Думаю за эти дни отдохнуть и войти в норму. Помню, как мы жили тогда в Германии: папа что-то покупал, мама работала в торгпредстве». Может быть, она ему говорила, что живет плохо. Не знаю, и мама тоже никогда не рассказывала... Но, во всяком случае, пистолет ей папа подарил. Может быть, она ему пожаловалась... Сталин, когда это случилось, все повторял: "Ну, нашел, что подарить". Конечно, папа чувствовал себя потом виноватым. Для него это было потрясением. Он очень ее любил». Только в конце августа она вновь вернулась в Москву, Сталин отдыхал в это время на юге. Она поехала к нему в Сочи, но пробыла недолго — вскоре вернулась в Москву. Как доехала до места? Как твои дела? Напиши обо всем, моя Таточка. Я понемногу оправляюсь. Твой Иосиф Целую кепко». Здравствуй Иосиф! Посылаю тебе просимые книги, но, к сожалению не все, т. Смутно, но припоминаю, как будто он должен быть в тех книгах, которые в Сочи на столе в маленькой комнате, среди остальных книг. Если ее не окажется в Сочи, то я не могу понять, куда могла она деваться. Ужасно досадно. Целую Надя». Книги тоже. Английского самоучителя Месковского по методу Розендаля у меня здесь не оказалось. Поищи хорошенько и пришли. К лечению зубов уже приступил. Удалили негодный зуб, обтачивают боковые зубы и, вообще, работа идет вовсю. Врач думает кончить все мое зубное дело к концу сентября. Никуда не ездил и ездить не собираюсь. Чувствую себя лучше. Определенно поправляюсь. Посылаю тебе лимоны. Они тебе понадобятся. Как дело с Васькой, с Сатанкой? Целую кепко ного, очень ного. На меня напали Молотовы с упреками, как я могла оставить тебя одного... Я объяснила свой отъезд занятиями, по существу же это, конечно, не так. Это лето я не чувствовала, что тебе будет приятно продление моего пребывания, а наоборот. Прошлое лето очень чувствовала, а это - нет. Оставаться же с таким настроением, конечно же, не было смысла. И я считаю, что упреков я не заслужила, но в их понимании, конечно, да. Насчет твоего приезда в конце октября - неужели ты будешь сидеть там так долго? Ответь, если не будешь недоволен моим письмом, а впрочем - как хочешь. Всего хорошего, целую, Надя". Получил посылку от тебя. Посылаю тебе персики с нашего дерева. Я здоров и чувствую себя, как нельзя лучше. Возможно, что Уханов видел меня в тот самый день, когда Шапиро поточил у меня восемь 8! Но этот эпизод не имеет отношения к моему здоровью, которое я считаю поправившимся коренным образом. Попрекнуть тебя в чем-либо насчет заботы обо мне могут лишь люди, не знающие дела. Такими людьми и оказались в данном случае Молотовы. Скажи от меня Молотовым, что они ошиблись насчет тебя и допустили в отношении тебя несправедливость. Что касается твоего предположения насчет нежелательности твоего пребывания в Сочи, то твои попреки также несправедливы, как несправедливы попреки Молотовых в отношении тебя. Так, Татька. Я приеду, конечно, не в конце октября, а много раньше, в середине октября, как я говорил тебе в Сочи. В видах конспирации я пустил слух через Поскребышева, о том, что смогу приехать лишь в конце октября. Авель, видимо, стал жертвой такого слуха. Не хотелось бы только, чтобы ты стала звонить об этом. О сроке моего приезда знают Татька, Молотов и, кажется, Серго. Ну, всего хорошего. Целую кепко ного. Как здоровье ребят? Что-то от тебя никаких вестей, последнее время. Справлялась у Двинского о почте, сказал, что давно не было. Наверное, путешествие на перепелов увлекло, или просто лень писать. А в Москве уже вьюга снежная. Сейчас кружит вовсю. Вообще погода очень странная, холодно. Бедные москвичи зябнут, так как до 15. Москвотоп дал приказ не топить. Больных видимо-невидимо. Занимаемся в пальто, так как иначе все время нужно дрожать. Вообще же у меня дела идут неплохо. Чувствую себя тоже совсем хорошо. О тебе я слышала от молодой интересной женщины, что ты выглядишь великолепно, она тебя видела у Калинина на обеде, что замечательно был веселый и тормошил всех, смущенных твоей персоной. Очень рада. Ну, не сердись за глупое письмо, но не знаю, стоит ли тебе писать в Сочи о скучных вещах, которых, к сожалению, достаточно в Московской жизни. Всего хорошего. Зубалово абсолютно готово очень, очень хорошо вышло». Ты что-то в последнее время начинаешь меня хвалить. Что это значит? Хорошо, или плохо? Новостей у меня, к сожалению, никаких. Живу неплохо, ожидаю лучшего. У нас тут испортилась погода, будь она проклята. Придется бежать в Москву. Ты намекаешь на какие-то мои поездки. Сообщаю, что никуда абсолютно никуда! Целую очень ного, кепко ного. Твой Иосиф В начале лета 1931-го семейство Сталина переехало на новую квартиру в Потешном дворце. Там площадь была больше. У Сталина и у его жены были отдельные комнаты. Василий и Артем жили вместе, а у Светланы — отдельная комнатка. Еще была столовая, где часто проходили совещания Политбюро. И только. Ни цветов, ни животных в кремлевской квартире не было». Накануне дня, намеченного для отъезда супругов на отдых на Кавказ, Сталин по какой-то причине обрушился на жену со своей обычной площадной бранью. Следующий день она провела в хлопотах, связанных с отъездом. Появился Сталин, и они сели обедать. После обеда охрана отнесла в машину небольшой чемоданчик Сталина и его портфель. Остальные вещи уже заранее были доставлены прямо на поезд. Аллилуева взялась за коробку со шляпой и указала охранникам на чемоданы, которые собрала для себя. Аллилуева, пораженная, так и осталась стоять со шляпной коробкой в руках. Пришлось ей добираться одной. Как обычно, она уехала из Сочи раньше - занятия в Промакадемии. Письма ее - деловые, спокойные. Как доехала, обошлось без приключений?

Поправилась Анна Сергеевна лишь к середине тридцатых годов. В декабре 1928 года родился первенец — Леонид, а в январе 1935 года второй сын Владимир. Его обвинили в шпионаже в пользу Польши, осудили и расстреляли. В 1946 г. Аллилуевой "Воспоминания". В 1947 году начали прослушивать квартирные и телефонные разговоры Анны и Евгении Аллилуевой жены Павла Аллилуева.

Была ли жена Василия Сталина «черной вдовой»

Совсем недавно, пришлось мне побывать и нынешнем Баку. Нарядная набережная, цветы и тропические растения чистые асфальтированные улицы, ровно тянущиеся от центра до промыслового района, новый красивый и благоустроенный город. Я не узнала в нем старого знакомца моих детских лет. Сейчас не видишь, что ходишь по земле, из которой тут же рядом черпают нефть.

А тогда она сочилась отовсюду. Стоило немного отойти от главной - Великокняжеской - улицы и пройти к начинавшемуся у вокзала заводскому району - "Черному городу", как приходилось уже осторожно перепрыгивать через блестящие разноцветные нефтяные лужи. В Черном городе, на нефтяных промыслах Ротшильда, отец работал в конце 1901 года, когда из-за неполадок с администрацией он принужден был уйти с электростанции.

Теперь и следа нет этого Черного города. Тогда он в самом деле был черным, как будто только что над ним прошел дождь из сажи. В длину всех черногородских улиц и закоулков тянулись нефтеотводные трубы.

Чтобы перейти улицу, надо было перелезать через трубы, плясать по мосткам, заменявшим тротуар. И люди, которые ходили по Черному городу, были грязные, перепачканные мазутом и нефтью. Но к грязи, к саже, к жирному, носившемуся в воздухе песку, к удушающему запаху мазута все привыкли.

У бараков, где жили рабочие, возились дети. Куски железа и обломки рельсов, валявшиеся в жирных лужах, старые чаны из-под керосина стали игрушками. На липких трубах усаживались.

Идя куда-нибудь с мамой, мы оглядывались на прохожих. Смуглые, лоснящиеся от пота и грязи лица, обернутые чалмами головы, разноплеменный громкий говор. В Баку на промыслах работали азербайджанцы, персы, армяне, грузины, русские.

Хозяева старались, чтобы держались они обособленно. В бараках Черного города, где было так же грязно, как на улицах, где вповалку спали на циновках, расстеленных на земляном полу, селились отдельно персы и армяне, русские и азербайджанцы... На плоском голом, как побережье Апшерона, островке, где весной устраивали загородные гулянья, бакинские рабочие праздновали день Первого мая.

Навсегда сохранились в памяти куски солнечного дня, пароходики, на которых гремит музыка, палуба, по которой бегают дети и куда, дрожа от восторга, поднимаемся мы с Павлушей. На маевку ехали с семьями, с детьми. Надо было, чтобы на берегу думали - собираются на обычное праздничное гулянье.

Под музыку высаживались на остров. Дети затевали игры, шалили, а рядом шел митинг - ораторы рассказывали о международной солидарности рабочих. В этом же году 1902 , еще раньше, был арестован и мой отец.

Утром он ушел из дому и не вернулся. Его арестовали как участника революционных организаций Тифлиса и в тот же день перевезли из Баку в Метехи. Все это мы узнали позже.

С трудом налаженная жизнь наша оборвалась. Нужно куда-то уезжать, скорее освобождать казенную квартиру... И снова помогли товарищи отца.

Нас поселили в квартире одного из них. Дом на Кладбищенской улице. Сразу за ним начиналось тюркское кладбище.

Унылое выжженное солнцем поле с плоскими каменными плитами. Закутанные чадрами женщины, как привидения, проходили между могил и протяжными гортанными воплями оглашали воздух. Вестей от отца не было.

Мать грустила, ее терзали тревога и забота. Да и трудно было. Она не могла найти работы и продала все, что у нас было.

На эти деньги мы добрались до Тифлиса. Глава седьмая В конце 1903 года в Баку налаживали подпольную типографию. Тифлисские железнодорожники сделали для типографии печатный станок.

Шрифт тоже достали тифлисцы. Перевезти это имущество в Баку поручили отцу и В. В корзине, которую принес дядя Ваня под Новый год под пивными бутылками спрятали печатный станок.

Его хранили среди старой домашней рухляди на бабушкином чердаке до того дня, когда отец с Василием Андреевичем, разделив на две части поклажу, поодиночке ушли из дому. А накануне отец зашел к одному из товарищей, к Михо Бочоридзе, - в его квартире, в домике у Верийского моста, хранился шрифт. Бабе, родственница Бочоридзе, встретила отца...

Худощавый темноволосый молодой человек показался из соседней комнаты. Бледное лицо с резким изломом бровей, карие испытующе-внимательные глаза кажутся отцу знакомыми. Молодой пропагандист, который занимался с рабочими железнодорожных мастерских.

Он вывел на демонстрацию батумских рабочих. Скупо и коротко Coco рассказал о том, как из тюрьмы, где он просидел много месяцев, его выслали в Иркутскую губернию, в село Уда. Сначала не удалось - стражник не спускал с меня глаз.

Потом начались морозы. Выждал немного, достал кое-что из теплых вещей и ушел пешком. Едва не отморозил лицо.

Башлык помог. И вот добрался. Сперва в Батум, а потом сюда.

Как тут у вас? Что бакинцы делают? Отец рассказывает о бакинских делах, о типографии, о поручении, делится сомнениями: удастся ли ему с Шелгуновым благополучно довезти тяжелый, громоздкий груз - станок, барабан от него и еще шрифт?

Coco внимательно слушает. Разберите его на части и везите отдельно. Сядьте в разные вагоны и не показывайте виду, что едете вместе.

А шрифт пусть привезут потом, другие... Я запомнила рассказ отца о его первой встрече с молодым Сталиным. Это было в начале января 1904 года.

Глава двенадцатая... Там, в комнатах наверху, я впервые увидела спеленатую Надю. Тогда дом был еще не достроен.

А сейчас он заново отделан. Балконы, висевшие без перил, обведены железной решеткой. Теперь бы мама не боялась, что мы можем свалиться оттуда.

Ах, как досталось Павлуше, когда однажды его застали свесившимся с узкого каменного выступа! Мама сама чуть не плакала, втаскивая Павла обратно в комнату. И тот же берег, по большим плоским камням которого мы любили скакать.

А дальше, за домом, пристань, куда причаливают пароходы. Какая была радость, когда мама брала нас гулять туда, и мы останавливались у высоких, обмотанных толстыми канатами причалов и глядели, как у купален под пристанью барахтались и ныряли в море смуглые горластые мальчишки. Эту пристань я запомнила, потому что однажды папа едва не утонул здесь.

Я и сейчас живо представляю это забавное, чуть не ставшее трагическим происшествие, в котором проявился весь наш решительный и настойчивый отец. Мы гуляли по пристани, когда ветром вдруг швырнуло в море мою новую, только что купленную соломенную шляпу. Я не успела горестно вскрикнуть, как папа.

Но она, точно спасаясь от преследования, неслась по волнам все дальше в море. Оцепенев от неожиданности, мы так и застыли на пристани... Предательский бакинский норд, как всегда, разыгрался внезапно.

Волны поднимались выше, и шляпа неслась по ним, издеваясь над всеми нами.

Однако Хлевнюк заключает, что «нет абсолютно никаких веских доказательств того, что [Аллилуева] возражала против политики мужа… Ее письма создают впечатление, что она, как и остальная большевистская элита, была полностью изолирована от страданий десятков миллионов людей за пределами кремлевских стен» [47]. Личная жизнь[ править править код ] Первенец Аллилуевой и Сталина Василий родился в 1921 году. Историк Саймон Монтефиоре отмечает, что Аллилуева пошла в больницу на роды пешком, демонстрируя «большевистскую простоту» [48]. Вторым ребёнком в семье стала дочь Светлана, родившаяся в 1926 году [49]. В 1921 году семья также приняла сына Сталина от первого брака Якова , который жил в Тифлисе у родственников своей матери [50]. Аллилуева была всего на шесть лет старше своего пасынка, с которым у нее сложились дружеские отношения [51]. Примерно в это же время в семье появился и Артём Сергеев — сын близкого друга Сталина Фёдора Сергеева. Фёдор погиб через четыре месяца после рождения Артёма при крушении аэровагона , и Артём стал воспитываться в семье Сталина [52] [53] хотя его мать была жива и занимала руководящие должности. Сосредоточенная на своей карьере, Аллилуева не проводила много времени со своими детьми и для присмотра за ними наняла няню Александру Бычкову [54].

Когда же Аллилуева занималась детьми, она была довольно строгой: Светлана позже вспоминала, что в единственном письме, которое она получила от матери, та ругала её и называла ужасно непослушной, хотя Светлане было тогда всего четыре или пять лет [NB 4]. Тем не менее, Аллилуева хотела, чтобы дети получили хорошее образование [41]. Светлана также вспоминала, что единственным человеком, которого боялся Сталин, была Аллилуева [57]. В течение недели семья жила в Потешном дворце , где Аллилуева вела простой образ жизни и контролировала семейные расходы [43]. По выходным они часто уезжали на подмосковную дачу. Рядом жили братья и сестра Аллилуевой и их семьи, и все они часто собирались [50]. Летом Сталин отдыхал на побережье Черного моря недалеко от Сочи , или в Абхазии , и к нему часто присоединялась Аллилуева хотя в 1929 году она провела там всего несколько дней, а затем вернулась в Москву на учебу. Несмотря на то, что они были порознь, они часто писали друг другу письма [58]. По словам ее близкой подруги Полины Жемчужиной брак Аллилуевой и Сталина был сложным и они часто ссорились [59]. Сталин считал, что мать Аллилуевой больна шизофренией [60].

Начальник личной охраны Сталина Карл Паукер был невольным свидетелем их ссор. Особенно когда улыбка исчезает с ее лица» [61]. Она подозревала Сталина в супружеской измене [62] [63] , хотя по словам секретаря Сталина Бориса Бажанова , «женщины не интересовали [Сталина]. Ему было достаточно собственной женщины, но он мало уделял ей внимания» [64]. Последние годы жизни Аллилуевой были омрачены не только пренебрежением мужа, но и проблемами со здоровьем. Она страдала от «ужасных депрессий», головных болей и ранней менопаузы. Ее дочь позже утверждала, что у Аллилуевой были «женские проблемы» из-за « абортов , на которые никогда не обращали внимание» [65]. Биограф Аллилуевой Ольга Трифонова утверждает со ссылкой на медицинскую карту Аллилуевой, что она перенесла в общей сложности 10 абортов [24]. Несколько раз Аллилуева подумывала уйти от Сталина и забрать с собой детей, а в 1926 году она ненадолго переехала в Ленинград [66]. Но Сталин позвонил ей, и она вернулась [66].

Ее племянник Александр Аллилуев позже утверждал, что незадолго до смерти Аллилуева снова планировала уйти от Сталина, но никаких других подтверждений этому нет [67]. Аллилуева и Сталин , 17 августа 1922 Надежда Аллилуева с сыном Василием , 1923 год Надежда Аллилуева с дочерью Светланой , 1932 год Последний день[ править править код ] В ноябре 1932 года Аллилуевой оставалось всего несколько недель до окончания курса в Академии [68]. Вместе со своими соотечественниками она участвовала в параде 7 ноября, посвященном пятнадцатой годовщине Октябрьской революции , а Сталин и дети наблюдали за ней с мавзолея Ленина на Красной площади [69]. После окончания парада Аллилуева пожаловалась на головную боль, поэтому дети уехали на дачу за город , а она вернулась домой в Кремль [69]. На следующий вечер и Аллилуева, и Сталин присутствовали на ужине в честь годовщины революции, организованном в кремлевской квартире Климента Ворошилова — близкого друга Сталина и члена Политбюро. Аллилуева обычно одевалась скромно [NB 5] — в стиле, соответствующем большевистской идеологии, — но на этот раз нарядилась [26]. На ужине, на котором присутствовали высокопоставленные члены Политбюро вместе с супругами, было много алкоголя. Аллилуева и Сталин постоянно ссорились, что не было принято на подобного рода мероприятиях [62].

Микоян… Для простых граждан, для корреспондентов зарубежных газет была «спущена сверху» — фактически неофициально — информация о причине смерти молодой женщины: острый приступ аппендицита.

Даже высшие функционеры ВКП б не сразу узнали правду. Лишь сутки спустя Каганович, выполняя поручение «хозяина», сообщил этим немногим избранным о том, что жена генсека погибла от пистолетной пули. Гроб с телом Надежды Аллилуевой перенесли для прощания с покойной в здание ЦИК на Красной площади, — такую административную роль в те годы исполняли помещения 1-й линии ГУМа, знаменитого столичного центра торговли. Интересно, что на верхних этажах двух других линий огромных торговых рядов при этом располагались жилые квартиры. Корреспонденту «МК» довелось встречаться с одной из их обитательниц — Элеонорой Гаркуновой. Вот что она рассказывала: «Целая секция с окнами, выходившими на «главную площадь страны», была отведена под кабинет товарища Берии, когда он получил высокий пост в правительстве. Неподалеку от апартаментов Лаврентия Павловича, на третьем этаже все той же «цековской» линии, оборудовали зал заседаний на 200 человек впоследствии помещение стало использоваться как демонстрационный зал для показа коллекций модной одежды. Иногда в свободное от деловых мероприятий время там организовывали концерты и крутили кинофильмы. А поздней осенью 1932 года в зале прошла траурная церемония.

Здесь был выставлен гроб с телом Надежды Аллилуевой. Проститься с супругой вождя пришло много народа, в том числе все высшее руководство страны. Помещение буквально утопало в венках и букетах... Я тогда еще ребенком была, но хорошо помню свое удивление, когда увидела у наших соседей по гумовским коммуналкам стоявшие в комнате очень красивые цветы. На вопрос, откуда они взялись, соседи объяснили, что им разрешили взять их из большого зала после того, как церемония прощания была завершена и гроб увезли на Новодевичье кладбище». Потешный дворец. Ревность или болезнь? Теперь обратимся к весьма богатой палитре предположений, мнений и сомнений, которые можно обнаружить в высказываниях членов сталинской семьи и близких к ней людей, а также отдельных расследователей. Некоторые из них позволяют сделать вывод, что в ночь на 9 ноября произошло самоубийство.

Причин, заставивших молодую женщину добровольно уйти из жизни, названо несколько. В частности, Надежда якобы не могла смириться с той политикой, которую под руководством ее мужа большевики проводили в стране и которая привела уже к страданиям миллионов простых людей об этом женщина узнала якобы, общаясь с товарищами по учебе в Промышленной академии, «открывшими ей глаза». Светлана Аллилуева: «Недовольство и раздражение, загоняемое внутрь, сжимавшееся внутри все сильнее и сильнее, как пружина, должны были, в конце концов, неминуемо кончиться взрывом; пружина должна была распрямиться со страшной силой... Его передали Сталину, а он предпочел эту бумагу после прочтения уничтожить. Светлана Аллилуева: «…Мама оставила ему письмо… Очевидно, она написала его ночью. Я никогда, разумеется, его не видела… Но оно было, об этом мне говорили те, кто его видел. Оно было ужасным. Оно было полно обвинений и упреков. Это было письмо отчасти политическое.

И, прочитав его, отец мог думать, что мама только для видимости была рядом с ним, а на самом деле шла где-то рядом с оппозицией тех лет. Он был потрясен этим и разгневан и, когда пришел прощаться на гражданскую панихиду, то, подойдя на минуту к гробу, вдруг оттолкнул его от себя руками и, повернувшись, ушел прочь…» Другая возможная причина самоубийства молодой женщины — ревность. Внучка Сталина Галина Джугашвили, ссылаясь на слова, услышанные от родных, так описала сцену в гостях у Ворошиловых: «Дед разговаривал с дамой, сидевшей рядом. Надежда сидела напротив и говорила тоже оживленно... Потом вдруг, глядя в упор, громко, на весь стол, сказала какую-то колкость. Дед, не поднимая глаз, так же громко ответил: «Дура! Они гуляли по Кремлю. Это было поздно ночью, и она жаловалась моей жене, что вот то ей не нравилось, это не нравилось. Про эту парикмахершу...

Почему он вечером так заигрывал... А было просто так, немножко выпил, шутка. Ничего особенного, но на нее подействовало. Она очень ревновала его…» Никита Хрущев: «Надя застрелилась из-за оскорбления, нанесенного ее женскому достоинству». В своих мемуарах Никита Сергеевич приводит интересную информацию: Н.

Все было известно — на поле собрались рабочие, они бастуют. Мы рады уступить поле отцам, но и мы не покидали пустырь, громко выкрикивая приветствия рабочим ораторам. Беспрекословно сбегалась детвора на его призыв. Кочи, тряпочные куклы, ножички оставались в траве. Готовился «набег» на Муштаид.

Тута, стручки, сладковатые цветы акации доступные соблазнительные лакомства были нашими трофеями. За Муштаидским парком, свергаясь с далеких гор, бежала Кура. Плотина у самого парка сдерживала ее течение, и река неслась здесь, стремительная и глубокая. Павлуша бросался без раздумья в ее мутный поток. Переплыв дважды реку, он вылезал, исцарапанный камнями, а с берега мы, торжествуя, приветствовали его, Помню, однажды — волненье в доме. Павлуша пропал. Ватага, забросив игры, в поисках Павла рыскала в окрестностях. Мама обегала все закоулки Дидубе. На другой день вечером прибежала соседка, она еще с улицы кричала; — Нашелся, нашелся! Горы за Дидубе, их скалистые, поросшие невысоким леском ущелья влекли Павлушу, он забывал о доме.

И на этот раз ночь застала его в лесу, у сторожки лесника. Не решаясь после двухдневных странствований вернуться домой, он скрывался на чердаке у бабушки. Он знал, что она сумеет заступиться за него. А дома озорной Павлуша был заботливой нянькой и делил со мной обязанности кухарки. Много дел отрывало маму от дома. Отец в тюрьме — надо одной прокормить нас четверых. Мама достает работу — шьет с утра до вечера. И другие дела есть у мамы. Дверь за ним осторожно закрывалась. Гость вынимал из кармана пачки пахнущих типографской краской листовок.

Иногда, зашив скатанные прокламации в платье, мать надолго уходила. Не раз брала она с собой и Павлушу, и он уносил листовки, которые мама прятала у него под рубашкой. О том, где они были, что они с мамой делали, Павлуша не рассказывал. Мы рано научились молчать о многом, что видели и знали. Глава четвертая Отец в тюрьме. Мы выброшены из квартиры в белом доме, что на Батумской улице. Хозяин не хочет держать семью арестованного. Мы снова переезжаем к бабушке, в домик за полем на Потийской улице. Там и ютимся в двух комнатках, где живет бабушка, ее старший сын и четыре дочери. Маме не сразу удается найти работу.

Помогает кто-то из товарищей. В больнице на дом дают шить белье. С утра до ночи мать сидит за швейной машиной. Мы не мешаем ей. Поле гостеприимно принимает нас к себе на весь день. Только уж больше не радует вечерний гудок. Не к кому броситься навстречу на тропинку, пересекающую поле. Но товарищи отца узнают нас. Подождите, вернется отец. Отец возвращается.

Нерадостные вести ждут его. Тех, кто участвовал в августовской стачке, не принимают на работу. Чтобы сломить забастовку, власти арестовали четыреста человек. Многие еще в тюрьмах, многих выслали. За отцом следит полиция, встречаться с товарищами, посещать собрания кружка можно лишь с большими предосторожностями. Товарищ Август Бург-ман устраивает отца на 1 маленький механический завод, где сам работает литейным мастером. Этот год был памятен участникам революционных кружков Тифлиса. Пришли новые люди, принесли новые мысли. Смелые эти мысли принесли молодые революционеры: Coco, — так называли тогда Сталина, — Ладо и Саша. И еще одно имя зазвучало в этом году в нашем доме Курнатовский.

Отец произносил его с особенным уважением. Виктор Константинович Курнатовский приехал в Тифлис из ссылки в 1901 году. Годы ссылки в Енисейской губернии он отбывал вместе с Лениным, Надеждой Константиновной и Кржижановским. Отец часто потом повторял, что благодарен Виктору Константиновичу за то, что он первый познакомил его с Лениным. Виктор Константинович много говорил о Ленине. И сам он был одним из тех русских интеллигентов, которые несли в рабочие кружки верное понимание учения Маркса. С великой признательностью вспоминал всегда о Курнатовском отец. Наверное, среди товарищей, посещавших отца, видела я Виктора Константиновича. Когда потом отец описывал Курнатовского, я смутно вспоминала высокого худощавого человека в распахнутом пиджаке, его наклоненную к слушателю голову, — Курнатовский плохо слышал. Ярче запечатлелись в моей памяти Ипполит Франчески и Владимир Родзевич.

Оба — из славной плеяды русских революционеров-интеллигентов, близко связанных с подпольными рабочими кружками Тифлиса. Мы с Павлушей любили, когда приходили эти ласковые гости. Мы бросались навстречу к красавцу-великану Родзевичу. Известно, что он выше всех на свете, он даже выше отца, который рядом с невысокой худенькой мамой кажется нам таким большим! И как нам весело и радостно, когда, покончив с домашней возней, мама, умыв и приодев нас, ведет к Клавдии Аркадьевне Франчески или к Калисте Афанасьевне Родзевич. Все, начиная с дома на красивой широкой улице, где жили Родзевичи, кажется нам отличным от нашего маленького домика в Дидубе. Комната Франчески, скромная комната тружеников-интеллигентов, представляется нам собранием редкостных вещей. Кресло-качалка, картины на стенах, книги в шкалу за стеклом, толстые чудесные книги с картинками. По ним я у Франчески выучилась грамоте. С Павлушей, которому шел девятый год, занималась Калиста Афанасьевна.

Я с благодарностью вспоминаю наших учительниц: они находили время помочь семье рабочего-революционера, находили время для возни с нами, ребятами, показывали маме новинки в шитье, сами брались шить нам, во всем старались поднять маму. Бывает, что, гуляя с мамой, мы проходим мимо дома, где живут Франчески, и не заходим в нарядную квартиру Родзевичей у Верийского моста. Мы остаемся в маленьком садике. Под ветвистым деревом, за столиком, я вижу папу, Ипполита Франчески, любимца нашего великана Родзевича и того, кого отец называет Виктором Константиновичем. Потом я узнала, что здесь, над Курой, где под акациями духанщик разносит молодое дешевое вино, собирались участники подпольных кружков. Гулявшие по набережной тифлисцы не думали, что на виду у всех молодые люди говорят о борьбе против того порядка, который позволяет нарядным, богатым людям беззаботно гулять по набережной, о борьбе против хозяев царя и его чиновников — за светлое будущее рабочих В начале весны 1901 года тифлисская охранка выследила Курнатовского. Вместе с Джапаридзе, Франчески и другими товарищами Курнатовский был арестован. И все-таки через месяц революционеры организовали первомайскую демонстрацию на улицах Тифлиса. В ней участвовал и мой отец, который работал тогда на заводе Рукса. В Дидубе в этот воскресный день проснулись, как всегда, рано.

Поодиночке выходили из домов и по Кирочной улице, через Верийский мост, поднимались к Головинскому проспекту. Там собирались группами железнодорожники и другие рабочие. День по-летнему теплый, — солнце, безоблачное небо, а товарищи в ватных пальто и папахах. Одетый не по сезону железнодорожник Вано Стуруа. Ему с товарищами придется принять на себя первые удары казачьих нагаек. Рабочие смешиваются с шумливой воскресной тол пой. Возвещая полдень, в арсенале пробила пушка. Рабочие в папахах бросились на середину проспекта. Долой самодержавие! И неожиданно грозно и смело зазвучала песня: Вихри враждебные веют над нами, Темные силы нас злобно гнетут… Шагая по проспекту, рабочие пели «Варшавянку».

Но по улице уже скакали скрывавшиеся во дворах казаки. Они врезались в толпу. Замелькали нагайки. Рассеянные в одном месте, демонстранты появляются в другом. Полиция, казаки, дворники теснят и избивают рабочих а прохожих. Скрываясь в боковые улицы и переулки, демонстранты окольными путями пробираются к Солдатскому базару. Под красным знаменем там, на площади, собралось несколько сот рабочих. В толпе разношерстного тифлисского люда успели провести короткий митинг. Гремят революционные песни. Красное знамя проносят по площади.

Но схватка с полицией начинается и здесь. Демонстранты не уступают. Казаки прорываются к знамени. Но им не удается завладеть им. Гордое знамя снимают с древка, и женщины уносят его. Знамя это хранится ныне в тифлисском музее. С завода Рукса отцу пришлось вскоре уйти. Хозяева не стеснялись. Хозяин побагровел, но, промолчав, ушел из цеха. Через несколько дней один из новых учеников, мальчик-подросток, нечаянно сломал каретку станка.

На завод явился молодой Руке, хорошо известный в Тифлисе кутила и пьяница. Ему сказали о поломке, и он, вбежав в цех, с кулаками набросился на дрожавшего, перепуганного мальчика. Отец встал между хозяином и учеником и спокойно сказал, что кулачной расправы не потерпит. Руке посмотрел на отца, на стоявших у станков рабочих и повернулся к выходу. Вечером отца вызвали в контору и дали расчет. Не найти теперь в Тифлисе отцу работы, но на помощь пришла организация. Отца направили в Баку, где Леонид Борисович Красин помог ему поступить на электростанцию, строящуюся на мысе Баилове. Глава пятая Мыс Баилов уходит далеко в море. Гористая улица тянется вдоль мыса, соединяя его с бакинской набережной. В конце улицы начинаются нефтяные промысла Биби-Эйбата.

Из наших окон в доме на электростанции. Море пенится внизу, у, двора, подернутая нефтью вода отливает радугой. Азербайджан недаром назвал свою столицу Баку Бакуэ — «город ветров». Ранней весной и осенью норд сотрясал стены дома. Песок забивался в щели закрытых окон и покрывал толстым слоем подоконники и пол. Когда на промыслах горела нефть, черная туча заволакивала небо, и сажа тяжелыми, жирными хлопьями падала на город. Деревья не выживали в отравленном воздухе. Зелени в Баку не было. Как поразило это нас, выросших в зеленом цветущем Дидубе! Мы приехали в Баку летом.

Осенью в этом году родилась Надя. Мама вернулась из родильного дома, и мы с любопытством смотрели, как она осторожно пеленает девочку. Потом Надю купали. Для нас было новым развлечением наблюдать, как она барахтается в воде, розовая и улыбающаяся. Отец работал старшим кочегаром на электростанции. Он с вечера уходил в ночную смену, и мы оставались одни с мамой. Спать не хотелось. Мы не могли привыкнуть к завыванию ветра, к зареву нефтяных пожаров. Чтобы отогнать страх, мы просили читать нам вслух. Помню, на промыслах горела нефть.

В окнах прыгали отблески пламени. На море ревел шторм. Мы сидели вокруг стола и слушали стихи о кавказском пленнике. Все было так необычно вокруг. И стихи такие грустные. Мама захлопнула книжку, — пора спать. Я не спала. В углах двигались тени, и ветер завывал человеческим голосом. Рядом ворочался Павлуша. Я понимала, что и ему страшно.

И вдруг он закричал. Успокоить его было невозможно — он бился, плакал: — Боюсь! Я выскочила на улицу и побежала, забыв о буре и пожаре. Яркий свет электростанции ослепил меня. Ты к кому, девочка? Врачи нашли, что у, Павлуши нервное потрясение. Хорошо, было бы, — советовали они, — увезти его к садам и зелени. В прокопченном, пропитанном нефтяной и мазутной, гарью Баку не было для нас, ни зелени, ни свежего воздуха. Отец вспомнил о наших друзьях Родзевячах, живших в Кутаисе. Там он скоро поправился.

Совсем недавно, пришлось мне побывать и нынешнем Баку. Нарядная набережная, цветы и тропические растения чистые асфальтированные улицы, ровно тянущиеся от центра до промыслового района, новый красивый и благоустроенный город. Я не узнала в нем старого знакомца моих детских лет. Сейчас не видишь, что ходишь по земле, из которой тут же рядом черпают нефть. А тогда она сочилась отовсюду. Стоило немного отойти от главной — Великокняжеской улицы и пройти к начинавшемуся у вокзала заводскому району — «Черному городу», как приходилось уже осторожно перепрыгивать через блестящие разноцветные нефтяные лужи. В Черном городе, на нефтяных промыслах Ротшильда, отец работал в конце 1901 года, когда из-за неполадок с администрацией он принужден был уйти с электростанции. Теперь и следа нет этого Черного города. Тогда он в самом деле был черным, как будто только что над ним прошел дождь из сажи. В длину всех черногородских улиц и закоулков тянулись нефтеотводные трубы.

Чтобы перейти улицу, надо было перелезать через трубы, плясать по мосткам, заменявшим тротуар. И люди, которые ходили по Черному городу, были грязные, перепачканные мазутом и нефтью. Но к грязи, к саже, к жирному, носившемуся в воздухе песку, к удушающему запаху мазута все привыкли. У бараков, где жили рабочие, возились дети. Куски железа и обломки рельсов, валявшиеся в жирных лужах, старые чаны из-под керосина стали игрушками. На липких трубах усаживались рабочие, чтобы здесь же пообедать пучком зеленого лука и ломтем чурека. Идя куда-нибудь с мамой, мы оглядывались на прохожих. Смуглые, лоснящиеся от пота и грязи лица, обернутые чалмами головы, разноплеменный громкий говор. В Баку на промыслах работали азербайджанцы, персы, армяне, грузины, русские. Хозяева старались, чтобы держались они обособленно.

В бараках Черного города, где было так же грязно, как на улицах, где вповалку спали на циновках, расстеленных на земляном полу, селились отдельно персы и армяне, русские и азербайджанцы. И было спокойно хозяевам: армяне и татары не сговорятся, не выступят сообща против хозяев. Не страшны и. Они темны и забиты. Все — судьба, и не боритесь с ней, — учит пророк! А я в Баку, как в нашем тифлисском доме, вижу много людей, которые стараются уничтожить эту страшную национальную рознь. В обеденный час я помогаю маме накрывать на стол. Я ставлю десять тарелок, но людей приходит больше. Они входят в дом вместе с отцом, и мама выносит из кухни дымящуюся миску. Все готово!..

Я вижу, что лица у всех веселеют. Мама снова наполняет тарелки. Спасибо, хозяйка, — повторяют за столом. Я слышу имя Ладо. Тогда Ладо Кецховели приехал в Баку. Уже на одной из узких гористых бакинских уличек, в подвале дома с плоской кровлей, глухо шумела печатная машина, и Ладо с товарищами складывал листки. Шрифтом корана, завитками армянского алфавита, русскими, грузинскими буквами на листках написано: «Бороться! Надо бороться! Нельзя терпеть!.. Высокий человек с откинутыми назад густыми черными волосами, с бородкой.

Он улыбается. Таким я вижу его под ослепительно синим бакинским небом. Вокруг столпились люди, и среди них я. Может быть, меня подняли на руки. Под ногами людей блестит желтый песок, а рядом море — оно крутом, куда ни посмотришь. На плоском голом, как побережье Апшерона, островке, где весной устраивали загородные гулянья, бакинские рабочие праздновали день Первого мая. Навсегда сохранились в памяти куски солнечного дня, пароходики, на которых гремит музыка, палуба, по которой бегают дети и куда, дрожа от восторга, поднимаемся мы с Павлушей. На маевку ехали с семьями, с детьми. Надо было, чтобы на берегу думали — собираются на обычное праздничное гулянье. Под музыку высаживались на остров.

Дети затевали игры, шалили, а рядом шел митинг — ораторы рассказывали о международной солидарности рабочих. Окруженный группой товарищей, негромко говорит высокий Ладо Кецховели, он встряхивает темными волосами и предлагает затянуть песню. Он организовал маевку на этом каменистом острове. По его зову собрались сюда передовые рабочие бакинских предприятий. Они готовы подтвердить свою готовность к борьбе, к которой призывает их Ладо. Осенью 1902 года жандармам удалось выследить Ладо. Его арестовали, когда он перевозил типографский шрифт в новое, более надежное помещение. Печатную машину он по частям успел перенести туда раньше. Полиция так и не узнала, где была спрятана машина. В этом же году, еще раньше, был арестован и мой отец.

Утром он ушел из дому и не вернулся. Его арестовали как участника революционных организаций Тифлиса и в тот же день перевезли из Баку в Метехи. Все это мы узнали позже. С трудом налаженная жизнь наша оборвалась. Нужно куда-то уезжать, скорее освобождать казенную квартиру. Как жить? Уехать в Тифлис к бабушке? На дорогу нет денег. И снова помогли товарищи отца. Нас поселили в квартире одного из них.

Дом на Кладбищенской улице. Сразу за ним начиналось тюркское кладбище. Унылое выжженное солнцем поле с плоскими каменными плитами. Закутанные чадрами женщины, как привидения, проходили между могил и протяжными гортанными воплями оглашали воздух. Вестей от отца не было. Мать грустила, ее терзали тревога и забота. Да и трудно было. Она не могла найти работы и продала все, что у нас было. На эти деньги мы добрались до Тифлиса. Глава шестая Опять мы в Тифлисе, под бабушкиным кровом.

Неожиданное наше вторжение не удивляет и не огорчает старушку. Ну, вот и хорошо, что приехали, говорит она и берет на руки Надю. Мама только собралась разыскивать отца, как неожиданно он пришел домой. Вину его доказать не удалось. В Тифлисе создавалась тогда подпольная типография — на Авлабаре. Организация послала отца в тифлисскую типографию «Грузинское товарищество».

Надежда Аллилуева

Главная» Новости» Анна аллилуева биография личная жизнь. Светлана Аллилуева: «Мамина сестра, Анна Сергеевна, говорила, что в последние годы своей жизни маме все чаще приходило в голову — уйти от отца. сестра жены Сталина. Главная» Новости» Анна аллилуева биография личная жизнь. Новостей у меня, к сожалению, никаких.

Аллилуева – Реданс Анна Сергеевна (1896 -1964)

Правда, ходят слухи, что, когда Сталин попал в дом Аллилуевых, он долго прикидывал, кого выбрать: Надежду, которая была еще слишком молода, или ее старшую сестру Анну Сергеевну. Главная» Новости» Анна аллилуева фото. История сомнительна, поскольку никто, кроме неё, об этом не упоминал, и стоит отметить, что Анна Аллилуева имела все основания ненавидеть Сталина. Новостей у меня, к сожалению, никаких.

Похожие новости: