В экспозицию вошли картины из Русского музея, которые были созданы художниками Ленинграда во время блокады, и уникальные документы, рассказывающие об эвакуации ленинградских детей в Горьковскую область. Иск о признании блокады Ленинграда геноцидом советского народа прокуратура Санкт-Петербурга подала 8 сентября — в день 81-й годовщины начала этих трагических событий. Точное число жителей блокадного Ленинграда, погибших от голода, холода, артобстрелов и бомбардировок фашистской авиации, неизвестно.
Горсуд Петербурга признал геноцидом блокаду Ленинграда
Начиная с сентября суточные пайки горожан снижались практически каждые две недели. Все жители города были разделены на несколько категорий: рабочие горячих цехов, рабочие и инженерно-технические работники, служащие, иждивенцы, дети до 12 лет. Минимальное довольствие получали служащие, иждивенцы и дети. На фото ниже этот хлеб — все, что многие тысячи, сотни тысяч ленинградцев могли съесть за целые сутки. Эту страшную зиму 1941—1942 годов назвали «смертным временем». Ощущение постоянного, непрекращающегося, вечного голода стало основным чувством, испытываемым большинством ленинградцев. Упадок сил, слабость, головокружение, потери сознания заканчивались алиментарной дистрофией — состоянием, из которого деградировавший от недоедания организм уже зачастую физически не мог выйти.
Потовые и сальные железы у них бездействовали, и тело, казалось, было покрыто шершавым пергаментом. Съеденная пища плохо усваивалась из-за недостатка пищеварительных соков. Скудные обеды и ужины почти не всасывались в кровь и не давали желанного чувства сытости», — писал военный хирург А. Поиск пищи и топлива занял все мысли многих горожан. Хлеб, эту его мизерную полагавшуюся порцию, еще удавалось получить относительно свободно, хотя чем дальше, тем больше в его составе было дополнительных примесей типа гидроцеллюлозы, добавлявшейся для объема. Получить иную еду карточки существовали и на мясо, и на крупы, и на сахар, и на другие продукты было куда сложнее, да и поставлялись продукты в магазины с перебоями.
Чтобы «отоварить» такие талоны, требовалось отстоять огромные очереди, которые приходилось занимать зачастую еще ночью, несмотря на действовавший комендантский час. Отчаявшиеся люди устраивали в очередях скандалы, порой дрались, но это было не самое страшное. Ужаснее всего была утеря в том числе и из-за воровства продуктовых карточек — практически всегда это означало смерть. Достать продукты альтернативным образом, особенно для непривилегированных категорий ленинградцев, было практически невозможно. Объявлений с обменом одежды, обуви, мебели, различных ценностей на еду было в достатке, но вот желающих расставаться с пищей найти было сложно. Потеряли свое значение и деньги.
На рынке стоимость килограмма хлеба на рубеже 1941—1942 годов могла доходить до 500 рублей государственная цена составляла 1,9 рубля, а средняя зарплата большинства служащих находилась в пределах 300 рублей, рабочие получали свыше 600. Именно голод, дистрофия, связанные с ними заболевания хотя масштабных эпидемий и удалось избежать , а вовсе не обстрелы стали основной причиной смерти блокадников, чьи страдания усугублялись необычайно жестокой зимой 1941—1942 годов. Во второй половине декабря 1941-го в Ленинграде остановились трамваи и троллейбусы, а необходимость тратить дополнительные физические усилия для преодоления расстояния до работы, магазина, дома в условиях обильных снегопадов послужили дополнительным фактором истощения горожан. Привычной картиной стали бредущие по улицам среди сугробов обессилевшие от недоедания, страдающие от мышечной слабости, закутанные в несколько слоев верхней одежды ленинградцы, тащившие за собой санки с нехитрым грузом. Даже упасть было чревато смертью, ведь сил на то, чтобы вновь подняться, могло и не хватить. Апатия, безразличие к окружающим и их страданиям тоже, увы, стали обычным явлением.
Осуждать людей, основной задачей которых стало физическое выживание, сложно. Но даже громкие просьбы о помощи упавших людей могли не найти отклика у прохожих. На затихших же, замерзающих или уже замерзших несчастных и вовсе практически не обращали внимания. Улицы Ленинграда заполнились трупами застывших порой в немыслимых позах горожан. Быт Конечно, далеко не все умирали на улицах. В домах ситуация была еще хуже.
В декабре 1941 года регулярными стали перебои с водой и электричеством. В январе водоснабжение, канализация полностью перестали работать в большинстве зданий города. Света и отопления также не было. Температура во многих квартирах упала до минусовых отметок.
Тут на кону была уже не просто военная победа и раздел территорий. Речь шла о продолжении существования миллионов людей. Ленинградская улица после окончания немецкого артобстрела С ходом времени неизбежно появление вопросов о том, можно ли было избежать тех ужасов, которые принесла блокада Ленинграда 1941-1943 годов. Сотни тысяч смертей среди мирного населения.
Не от обстрелов, не от взрывов, а от медленно и мучительно пожирающего организм голода. Даже на фоне всех ужасов, происходивших в годы Великой Отечественной войны, эта страница истории продолжает потрясать воображение. Невероятно большая цена заплачена блокадниками за защиту Ленинграда во время блокады. Планы Гитлера не были известны широкой общественности. И ленинградская героическая оборона так и останется по-настоящему героической. Но сегодня, имея документы и свидетельства очевидцев, доподлинно известно, что для жителей Ленинграда не было шансов во время вражеской блокады сохранить жизнь, просто сдав город и вверив себя милости победителя. Этому победителю не нужны были пленные. У немецких военачальников были недвусмысленные приказы сломить сопротивление, разрушая ударами артиллерии склады, водопроводные станции, силовые установки и источники электроснабжения.
Жители Ленинграда покидают свои дома, разрушенные немецкими войсками Жизнь блокадного Ленинграда Советское руководство не считало нужным уведомлять граждан о реальной картине происходившего на фронте. Информация о ходе войны кратко сообщалась, но чаще всего сведения были эпизодические и неполные. А неведение порождает тревогу и страх. К тому же, вскоре бои стали идти совсем близко. В городе появлялись люди с фронта, которые могли из первых уст передать новости. И такие люди приходили не десятками, а тысячами. Вскоре с прилавков пропали продукты. Поиски пропитания становились главной задачей горожан.
Чем хуже становилась ситуация на фронте, тем более мрачные настроения витали в городе. Дело было не просто в том, что город окружали войска. Жертвой вражеской агрессии становились многие города Советского Союза. Существовала опасность того, что немцы захватят Ленинград. И это не могло не пугать. Но общую картину оформляли другие тона. Ведь ровно столько, сколько длилась блокада г. Ленинграда, существовал дефицит продуктов.
Через некоторое время прекратилась подача электричества в жилые дома, а вскоре вышли из строя и водопровод с канализацией. Кроме того, что это было тяжело физически, создавшаяся ситуация очень угнетала психологически. Один из историков-исследователей очень метко охарактеризовал состояние людей, выражением «разрыв ткани жизни». Привычный уклад жизни был полностью нарушен. Город постоянно бомбили. Кроме того приходилось трудиться ещё больше, чем в мирное время. И всё это на фоне хронического недоедания. Голод в Ленинграде И всё-таки город жил.
Не просто выживал, а жил и функционировал, будто бы продолжая дышать полной грудью. С того самого дня, как началась блокада, продолжавшаяся в итоге почти 900 дней, ленинградцы не переставали верить в очень скорое освобождение. Эта надежда придавала сил жителям блокадного города на протяжении всех трёх лет. Самой насущной проблемой на протяжении того времени, что длилась блокада, всегда оставался поиск пропитания. Система продовольственных карточек, по которым отпускали товары, была введена с самого начала. Но это не спасло от острой нехватки самых необходимых продуктов. В городе просто не были сделаны необходимые запасы продовольствия. В самом начале немцам удалось бомбами поджечь Бадаевские склады.
Там сгорели сахар, мука и масло. Этот грандиозный пожар видели многие ленинградцы, и они прекрасно понимали, что это для них означало. Даже бытовало мнение, что голод начался именно из-за этого пожара. Но на этих складах не было достаточно продуктов, чтобы обеспечить горожан. В то время в Ленинграде проживало около трёх миллионов человек. А сам город всегда зависел от привозных продуктов. В нём просто не было автономных запасов.
Об этом сообщается в телеграм-канале Генпрокуратуры РФ.
Инстанция установила, что в результате блокады Ленинграда погибли не менее 1 миллиона 93 тысяч человек, что значительно превышает количество жертв, которое было определено Ленинградской областной комиссией по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков. По данным суда, причиненный блокадой ущерб на сегодняшний день составляет 35,3 триллиона рублей.
Об этом сообщил глава комитета иностранных дел сейма Польши Павел Коваль. По его словам, виновницей проблем польских фермеров является не Украина, а Россия. Напомним, с 9 февраля аграрии Польши проводят всеобщую забастовку против экспансии украинских сельхозпроизводителей.
Протестующие блокируют КПП на границе с Украиной и препятствуют провозу украинского зерна по железной дороге. На данный момент Киев и Варшава ведут переговоры на уровне министерств.
Ужасы блокадного Ленинграда. Людоеды
А главное - снабжение стало регулярным, что привело к исчезновению очередей, карточки отоваривались своевременно и почти полностью, 16 февраля было даже выдано доброкачественное мясо - мороженая говядина и баранина. В феврале были полностью отоварены карточки по крупе, несколько меньше, чем положено, было выдано мясопродуктов. Весной количество внезапных смертей значительно сократилось: в марте на улицах города скоропостижно скончались 667 человек, в апреле - 262, в мае - только 9. Впервые за годы войны в марте количество женщин в абсолютных цифрах превысило число умерших мужчин, что сразу было отмечено не только в официальных донесениях загсов, но и на бытовом уровне.
Так, в одном из писем неизвестный автор написал: «Мужчины и подростки все вымерли, остались почти одни женщины». Тема голодной смерти по-прежнему лидировала в донесениях НКВД о настроениях горожан, но постепенно из передаваемых разговоров уходило чувство обреченности. После того как в апреле произошло значительное улучшение условий жизни ленинградцев началось восстановление городского хозяйства, пущен трамвай, организованы столовые повышенного типа и др.
А летом, в июле 1942 г. Период максимального голодания ленинградцев продолжался 2-3 месяца. Исходя из физиологии, горожане должны были вымереть чуть ли не поголовно.
Это соответствовало планам противника, хорошо знакомого с острым дефицитом питания в осажденном городе. Но Ленинград выжил. По всей видимости, здесь можно говорить о фантастической силе духа людей, боровшихся за жизнь в буквальном смысле до последнего вздоха.
Они толпились у ее постели и умоляли не умирать. Как только она закрывала глаза, детские голоса молили: «Мама, не умирай». И неимоверным волевым усилием мать возвращалась к жизни и открывала глаза.
Это повторялось несколько раз, пока старшая дочь, острее малышей ощущавшая тяжесть предсмертной борьбы, не велела детям отвернуться, чтобы позволить маме умереть. И мама умерла... Только тогда.
Этот скорбный случай убеждает, что даже у роковой черты остаются скрытые резервы противостоять смерти. В детском доме девочка пыталась спасти младшего брата от голодной смерти.
Наряду с уничтожением ленинградцев нацисты и их пособники осуществляли культурный геноцид города, разрушали уникальные исторические объекты, стремились к искоренению самоидентичности народов Советского Союза, добавил прокурор. К примеру, были разрушены, сожжены и ограблены дворцы и парки в Гатчине, Павловке, Пушкине и Петергофе, уничтожена знаменитая система фонтанов Петергофа. Захватчики похитили свыше 100 тыс. Рассмотрение его по существу началось 3 октября. Гособвинитель просил суд признать военными преступлениями действия Германии и ее союзников. В заседаниях принимали участие пережившие блокаду ленинградцы, историки и эксперты. На одном из слушаний свидетель тех событий Нина Сигал рассказала, как тяжело ее семья пережила этот период.
Были пункты, где готовили кипяток.
Меня там особенно поразил фрагмент из воспоминаний Ольги Берггольц , в 1942 году побывавшей в Москве и обнаружившей, что в столице вообще ничего не знали об ужасах голодающего Ленинграда. Как вы думаете, это была намеренная политика замалчивания или власти сами еще тогда не осознавали масштаб бедствия, постигшего второй город страны? Юлия Кантор Юлия Кантор: Это была совершенно сознательная, продуманная и по-своему логичная политика как местной, так и центральной власти: тому есть документальные подтверждения. Сталин и другие советские руководители имели достаточно полную картину о происходящем в Ленинграде: о смертности в городе, о критической ситуации с продовольствием, о злоупотреблениях при его распределении и о многом другом. По архивным материалам, связанным с деятельностью ленинградского начальства в том числе уже теперь опубликованным хорошо видно, что советская властная вертикаль категорически не желала говорить об ужасах ленинградской блокады. При этом она отчетливо понимала беспрецедентность происходящего даже на фоне всеобщего кошмара первого года Великой Отечественной. Кольцо вокруг Ленинграда замкнулось в начале сентября 1941 года, но термин «блокада» в официальных источниках появился только в ноябре, когда в городе начался повальный голод. До этого почти три миллиона его жителей не знали о том, что находятся в осаде.
Городская власть и горожане представляли собой два разных мира. За всю историю блокады не было зафиксировано ни одного случая, чтобы кто-то из местного начальства напрямую общался с людьми. Блокада обнажила не только безмерность человеческого страдания и беспримерность мужества горожан, но и ментальную разобщенность жителей и власти, дефицит чиновников, готовых принимать оптимальные решения в экстремальной ситуации. Экстремальная ситуация — это прежде всего голод. Принято считать, что он так быстро начался из-за того, что в первые дни блокады немцы разбомбили Бадаевские склады. Чудовищный голод во время блокады местные власти потом объясняли именно этим. На Бадаевских складах имелось продовольствия всего на несколько дней по довоенным нормам потребления, это документально подтверждено. Ленинград и до войны питался с колес. Если рассчитывать по нормам, введенным уже в июле 1941 года, то продовольствия хватало максимум на месяц.
Но и этот запас нельзя было держать в одном месте — его следовало рассредоточить по нескольким хранилищам города. Получается, что руководство страны в Москве было в курсе ситуации. Но Берггольц, наверное, говорила и о неведении простых столичных жителей, от которых информацию об истинном положении дел в Ленинграде тщательно скрывали. То, что скрывали, — это понятно. В Москве обычные люди не знали о происходящем в Ленинграде по вполне прозаической причине: в столице почти не было эвакуированных ленинградцев. А по радио и в газетах ничего о ленинградских реалиях 1941-1942 годов не сообщали. Дорога жизни и смерти Расскажите про эвакуацию. Насколько я знаю, благодаря вам недавно вышла книга на эту тему. Она вышла благодаря историкам из разных регионов России и других бывших республик СССР, которых я собрала в одну команду.
Регионам, принявшим эвакуированных ленинградцев, посвящается». Я — автор идеи и ответственный редактор ну и соавтор, конечно этой коллективной монографии, насчитывающей почти тысячу страниц. Парадоксально, но факт: в постсоветское время появились научные издания, сборники документов, воспоминания и дневники, посвященные блокаде, но за 75 лет, прошедших со дня ее полного снятия, нет ни одного комплексного, обзорного научного или публицистического исследования, посвященного повседневности и сложным вопросам пребывания ленинградцев в эвакуации. Каким именно? Как встретила Большая земля измученных ленинградцев, нередко находившихся на грани жизни и смерти? Как приняло их местное население, как реагировали региональные власти на повсеместно возникающие проблемы с расселением, трудоустройством, медицинской помощью, необходимой практически всем прибывшим? Как адаптировались ленинградцы к новым условиям, как находили общий язык с местным населением? В этой книге мы постарались максимально полно ответить на эти и еще многие другие непростые вопросы. К юбилею мы, с участием всего авторского коллектива, решили представить ее в Петербурге, а затем в Берлине.
Ведь блокада Ленинграда стала и частью немецкой истории — причем неотъемлемой частью, не имеющей срока давности. Известно ли, сколько людей погибло за время блокады? К сожалению, мы, вероятно, никогда не узнаем истинное число жертв. Потому что вся информация об этом долго оставалась засекреченной и потому что сводной статистики просто нет. Недавно я нашла документ, подписанный еще в 1970 году Уполномоченным по охране военных и государственных тайн в печати. Он предписывает не публиковать никаких иных данных о жертвах блокады Ленинграда, кроме цифры в 641 803 человека. Но на самом деле это данные только за период самого страшного и голодного полугодия зимы-весны 1941-1942 годов. Вот потому в советское время любые попытки выяснить точное количество жертв блокады были обречены на провал. Материалы по теме: 2 декабря 2018 Из Ленинграда на Большую землю вывезли как минимум 1,3 миллиона человек.
По другим данным, число эвакуированных достигало 1,5-1,6 миллиона человек. Сколько из них умерло в дороге, сказать невозможно, потому что статистика фрагментарна. Например, в Вологде, одном из крупнейших перевалочных пунктов эвакуации, только в медицинских учреждениях, по официальным данным, умерли девять тысяч ленинградцев. Когда в города назначения прибывали поезда с эвакуированными ленинградцами, сначала из вагонов выносили трупы. Кто их считал? А сколько трупов снимали из эшелонов на промежуточных станциях по пути следования! Отчего так высока была смертность в пути?
Кто-то пережил блокаду ребенком, кто-то перенес ее тяготы уже взрослым; одни яснее помнят бытовые детали, другие — как жил в то время Эрмитаж, а кто-то не может забыть опасный и полный надежды путь по Дороге жизни.
Кроме того, гиды исторического парка проведут реквием-экскурсии, они расскажут посетителям о суровой жизни в блокадном Ленинграде. Посетители в этот день также смогут научиться делать своими руками цветы из бумаги, чтобы возложить их в уголок памяти.
«Быт, который уносится с собой в могилу»: как выживали и от чего умирали в блокадном Ленинграде
Эти записи девочка вела во время блокады Ленинграда в 1941 г., когда голод каждый месяц уносил из жизни ее близких. Жительница блокадного Ленинграда везет тело умершего. Голоса» в Казанском мультимедийном парке «Россия – Моя история» пройдут показы короткометражных фильмов с воспоминаниями жителей блокадного Ленинграда, испытавших на себе все ужасы катастрофы. Блокада Ленинграда: историческая хроника событий. Ленинград — второй по значению город СССР — в годы ВОВ стал местом многолетнего и крайне упорного сражения, которое повлияло на весь ход боевых действий.
Суд Петербурга признал блокаду Ленинграда геноцидом
Сегодня в Ленинграде живут 69 тысяч человек, которых затронула блокада. Ученый рассказал об ужасах блокады Ленинграда и объяснил, что упускают на Западе, описывая те трагические события. Блокадный Ленинград в книге Пери — сад, полный изуродованных деревьев, по прихоти неизвестной болезни принимающих жуткие формы. Оригинал взят у bogomilos в Ленинград в блокаду был забит продовольствием. Многие вспоминали другой фильм "на тему" блокадного Ленинграда – ленту режиссёра Алексея Красовского "Праздник", которую автор назвал "чёрной комедией".
Историк Никита Ломагин привел статистику НКВД о каннибализме в блокаду
Папа умер незадолго до войны, — рассказала женщина. В 1943 году мы строили баррикады около Московских ворот, ожидая нападения врагов, за что получили статус участников войны. Я получила все возможные медали, связанные с этими временами». В ее воспоминаниях много событий, связанных с человеческой добротой и жертвенностью.
Один из них обратил внимание на мои прохудившиеся валенки. Утром я нашла их подшитыми, залатанными и пригодными для носки. Я поняла, что это сделал он, симпатичный добрый молодой человек, который потом не вернулся из разведки, — написала Лидия Семина.
Он отдал ей свой паек, довел до дома и этим спас ее от ранней смерти». Сейчас ей 93 года, а когда началась война, было всего 13. Спать ложились одетыми и, когда случалась воздушная тревога, мать уводила нас в бомбоубежище.
Вой сирен раздирал душу, — рассказала женщина. Наш огород находился на Пороховых. Очень большой он был.
Помню, как над нами под огнем зениток очень быстро и очень низко пролетел немецкий самолет, сбрасывая листовки. Между грядок бежали красноармейцы и с криком «Не трогать! Несмотря на тревоги и обстрелы, жители ходили в кино, посещали Театр музыкальной комедии.
Первый поход Людмила Кордакова родилась 2 мая 1933 года. На момент начала блокады ей было 8 лет. Ее семья жила на улице Рубинштейна, совсем рядом с Невским проспектом.
В марте 1942 года Людмила Кордакова и ее сестра Алла впервые в том году вышли на улицу. Я говорю о нем Аллочке, но она не хочет останавливаться и движется дальше. Меня разбирает любопытство, и я приседаю около свертка.
Я развязываю бечевку, разворачиваю бумагу, дальше вижу нечто, завернутое в тряпку сине-красного цвета. Дергаю, раскрываю и...
Как выяснилось позже, они въехали в город почти последними: на следующий день, 8 сентября 1941 года началась блокада. Ели «черную сметану» — землю пополам с сахаром Дом, где жили Осины, находился неподалеку от завода «Арсенал», где изготавливали минометы. И бомбили квартал особенно часто. Жить в доме было невозможно: окна выбиты, да и пожар мог вспыхнуть в любую минуту. Мужчин к тому времени уже забрали на фронт. Поэтому женщины вырыли во дворе большую землянку на всех. Стащили в нее оставшиеся кровати, сколотили нары, установили чугунную буржуйку. Мы же не сразу доходягами стали.
Что-то сначала даже варили. Руки Нины Семеновны Карточки выдавали на хлеб, на крупу, на масло, на мясо. Только ни масла, ни мяса не было, да и крупа быстро исчезла. И так тоже ели: земля жирная, мы с ребятишками называли ее «черная сметана». Папа иногда прибегал, приносил немного хлеба — у него карточка была на 400 граммов. Нам-то с Галей по 125 полагалось, маме — 200. Проглотишь и не заметишь. Но взрослые нам хлеб сразу не давали — сначала на печке засушивали, чтобы мы подольше грызли. А ближе к зиме люди стали на улицах падать. Мы сначала ходили, тормошили, поднимать пытались.
А потом с сердцем, наверное, что-то делается: упал — лежи. Да и сами с трудом уже ходили. Блокадная зима 1941—1942 годов стала одной из самых суровых в двадцатом веке. Судя по дневниковым записям ленинградцев, столбик термометра нередко опускался ниже -34. В начале февраля с завода привезли отца: он заболел пневмонией. Почти не ел — только пил, отдавая свою пайку дочкам. Мама не захотела его в братскую могилу класть. Богословское кладбище почти напротив дома было, мы видели, как трупы возили, как траншеи взрывали, как покойников туда скидывали. Пошла договариваться, и с нее на кладбище запросили две наших с Галей карточки. Что делать?
Папиного хлеба не будет, а без наших карточек — вообще смерть. Нина Семеновна бережно хранит фотографию отца и свидетельство о его смерти Могила на двоих Мама придумала: Осины отнесли тело отца в свою квартиру. Окна выбиты, холодно, так что лежал, как живой, по словам Нины Семеновны. Положили мы его на саночки, отволокли кое-как — хорошо, что кладбище рядом. Мама наши карточки отдала начальнику, рабочие стали копать, и вдруг остановились: внизу уже чей-то гроб. Делайте, говорят, что хотите, но сил у нас больше нет. А там часовенка на кладбище, мама к священнику пошла, он и благословил — кладите, мол, вместе, что ж теперь. Папа нас, выходит, и после смерти спас — на его карточку март прожили. Мама нам на маечках кармашки маленькие сделала, чтобы мы его фотографии всегда с собой носили. После эвакуации ездили на его могилку: на кресте женское имя написано.
Мама не стала ничего менять: поклонились и папе, и женщине той. Попали Осины только в третью волну эвакуации: 25 июля 1942 года. Каким-то чудом Нина Семеновна сохранила посадочный талон на трех человек, напечатанный на обычном листке бумаги. Удостоверение эвакуированных, выданное Осиным — Говорят, в первую волну народ толкался, чтобы место занять, а нам уже все равно было — живы мы или умерли, — рассказывает она. Ей за нас страшно было, а нам все равно. Потом месяц в товарняке ехали: нары двухъярусные, дырка в полу вместо туалета. Но кормили.
И спасал от злобной стужи. За окном мела метель, И тепло, как добрый хмель, Растекалось вновь по венам. Из группы осталось два человека Елена Шалдо поделилась историей своего отца Григория Шалдо: 1 сентября ему исполнилось 95 лет. Когда в марте отец вернулся в училище, из всей группы осталось только два человека — мой отец и другой мальчик», — рассказала Елена Шалдо. С 1943 года ее отец работал кровельщиком и восстанавливал дома в городе и цеха Кировского завода. Строил и восстанавливал множество объектов в городе. Папа — ветеран войны и труда, награжден медалью «За оборону Ленинграда» и множеством других памятных медалей», — написала Елена Шалдо. Мужчина рассказал, что его любимая сказка — «Гадкий утенок», и впервые он ее услышал в детском саду блокадного Ленинграда. Мы, мальчишки, относились к этому спокойно, а вот девочки почему-то ставили это ей в вину, подчеркнуто не хотели играть с Катей и, как она ни пыталась со всеми дружить, не подавали ей руки, даже во время общих танцев. От такого отношения Катя убегала в уголок комнаты и тихо плакала», — рассказал Владимир Турбин. Чтобы отучить детей от такого поведения, воспитательница усадила их в круг и прочитала сказку Ганса Христиана Андерсена. Воспоминания Нины Масловой тоже связаны с детским садиком. Так, ей запомнилось, как ее группа ходила гулять на Покровскую площадь — нынешнюю Тургенева. Это жгли тела покойных детей, чтобы не было эпидемии», — рассказывала Нина Маслова. На столе отца лежала газета с его фотографией Лариса Янушанец рассказала, что ее 10-летняя мама узнала о том, что выезд из Ленинграда прекращен, 8 сентября 1941 года, сидя на чемоданах на Московском вокзале. Мама Ларисы Янушанец была там со своим братом, 7-летним мальчиком. Ее дедушка был инженером-строителем и секретарем экспертного совета в архитектурно-планировочном отделе Ленсовета. Там он стоял на краю окопа, его волосы раздувались ветром, а под фото была подпись: «Руководитель работ по строительству Лужского рубежа Дмитрий Павлов». Всю осень 1941 года дедушка был на фронте, в декабре его привезли на машине, очень сильно исхудавшего. Он умер 16 января 1942 года. В этот день ему было выписано направление в только что открывшийся санаторий для дистрофиков», — поделилась Лариса Янушанец. Одно яблоко Александр Пацовский рассказал историю своей бабушки Зинаиды Лебедевой. Она родилась 25 июля 1920 года и всю блокаду проработала слесарем на Ленинградском Адмиралтейском объединении. Например, как ее с подругой, еще молодых девчонок, опекали товарищи по заводу бабушкина подруга, к сожалению, до Победы не дожила — от нее нашли только руки после взрыва на их складе с пироксилином.
При любом использовании материалов сайта и сателлитных проектов, гиперссылка hyperlink www. Публикации с пометкой «На правах рекламы», «Новости компании» оплачены рекламодателем. Редакция сайта не несет ответственности за достоверность информации, содержащейся в рекламных объявлениях.
Суд Петербурга признал блокаду Ленинграда геноцидом
Конечно, проект не может рассказать о каждом жильце каждого дома в блокадном Ленинграде — слишком много информации потеряно навсегда, но даже те сведения, которые уже обнародованы, чрезвычайно ценны. Этот пост вызвал большой резонанс, на меня стали подписываться. Так я поняла, что эта тема действительно важна и стала публиковать исследования на основе открытой информации в Интернете». Сейчас по хештегу можно найти более 300 публикаций, рассказывающих о жителях разных домов военного Ленинграда. Всю информацию Ольге удалось отыскать в открытых базах и архивах — у юриста нет доступа к каким-либо закрытым сведениям. Вместе мы начинаем восстанавливать разные возможные варианты развития событий на пути членов семьи», — рассказывает автор проекта. Обращаются к Эттлер и сегодняшние жители «блокадных адресов» — например, сохранить память стараются жители дома на улице Добролюбова.
Списки погибших в блокаду жителей опубликованы на сайте ТСЖ. Проект уже выпустил несколько постов о судьбах жильцов этого дома, и исследование продолжается, как отметила Ольга Эттлер — «я до сих пор сижу в этом списке…» РАПСИ проанализировало различные проявления геноцида в военном Ленинграде на основе публикаций проекта «Блокадный адрес». Профессора Попова, 31-а. Так исследователь нашла информацию о Доме малютки. Проект сначала публиковал списки погибших детей, а теперь публикует карточки эвакуированных — найти их родственников сейчас, очевидно, невозможно. Тем не менее, имена этих малышей впервые были названы в современном информационном пространстве.
Всего в нем 124 человека. Баранов Владимир Степанович, 1942 г. Место проживания: ул. Профессора Попова, д. Дата смерти: февраль 1942. Место захоронения: Серафимовское кладбище Блокада, т.
Басков Анатолий, 1942 г. Дата смерти: апрель 1942. Место захоронения: Пискаревское кладбище Блокада, т. Бирюков Юрий Николаевич, 1942 г. Дата смерти: март 1942. Богданова Нина Александровна, 1941 г.
Профессора Попова Дом малютки 9. Бойцов Юрий Александрович, 1941 г. Место захоронения: неизвестно. Блокада, т. Большаков Петр Иванович, 1942 г. Будник Раиса Николаевна, 1940 г.
Буруева Наталия Сергеевна, 1941 г. Бурцева Нина, 1940 г. Другая публикация про этот Дом малютки — мама этого, как мы надеемся, выжившего малыша обороняла Ленинград в рядах Красной Армии. Адреса нет. Но написано, что родители в РККА, то есть, в армии. Я, к сожалению, не могу однозначно точно прокомментировать, почему через месяц после рождения Гали родители отдали ее в дом малютки, а ее мама осталась в армии.
Но есть такая догадка.
Нас оттуда не гнали, входили в положение. В начале 1942 года начали приходить похоронки. Моя ближайшая подруга Майя, с которой я всю войну просидела за одной партой, осталась круглой сиротой и согласно распоряжению Правительства не могла рассчитывать на возвращение обратно. Как и другие ребята, которые лишились всех своих ближайших родственников в Ленинграде.
Это решение было принято для того, чтобы после войны там не появилась орда беспризорников, как это случилось после революции. То есть с точки зрения государства такой приказ, конечно, было вполне обоснованным, но в то же время явно дискриминационным. Как сейчас говорят, нетолерантным. Для того, чтобы Майя могла вернуться вместе со всеми, мы написали её соседке, попросили взять опеку над девочкой. Божились, что не претендуем на жилплощадь или какие-то другие материальные блага.
Та согласилась. Люди в то время были другие, гораздо чаще, чем сейчас шли навстречу друг другу. На фото: 1945 год. Салют Победы. Но в нём строго-настрого было велено привезти всех детей и подростков в Ленинград, если не ошибаюсь, до 20 августа.
Наша группа вернулась в полном составе, а через две недели пришёл и эшелон с моей сестрой. По радио, кстати, передавали точные сроки отправления и прибытия всех составов для того, чтобы жители города могли встретить своих несовершеннолетних родственников на вокзале. Как я уже говорила вначале, в последнее время мне приходится сталкиваться с многочисленными инсинуациями на эту тему. Люди, которые в 45-м ещё не родились или были тогда совсем маленькими, рассказывают о том, что, мол, детей оставляли в тех регионах, где они жили в эвакуации. Это неправда.
Так могли поступить только с сиротами. И то лишь в том случае, если над ними никто не мог взять опекунство. Много было руин, разрушенных зданий? За это время город успели убрать. Никаких развалин, как на военных фотографиях, уже не было.
О разбомбленных домах напоминали лишь пустые пространства с фундаментами, на которых раньше стояли уничтоженные фашистами здания. Работали магазины, транспорт, кинотеатры. Продукты, правда, продавали по карточкам, но я иногда даже меняла положенные мне, как студентке, полкило хлеба на билеты в кино. Так что мы не голодали, это точно. К тому же многие ленинградцы, которые ещё в 42-м году начали самостоятельно выращивать овощи на стихийных огородах, продолжали снимать с них неплохой урожай и после окончания Великой Отечественной.
После возвращения из Тюменской области, я жила на Удельной. Так вот, там, где сейчас прокопан тоннель, ведущий от железнодорожной станции к метро, как раз находился наш огород. Мы с соседями договорились его совместно охранять, дежурили там по очереди, по два человека каждую ночь.
Совершались налеты на хлебные фургоны и булочные. В декабре 1941 г. Игорь Шевченко родился в Италии в 1924 г. Спасаясь от фашизма, он подростком вместе с родителями переехал в СССР. Местом жительства выбрали Ленинград.
В июне 1941 г. Перебралась на жительство туда и мать. Сам же Игорь решил остаться в Ленинграде, так как "жаль было бросать квартиру и имущество". Работал в столовой 16 Выборгского района грузчиком. Но однажды за прогулы его уволили. Помимо этого ел и собак. С него снял сапоги и надел на себя. Топором разрезал на части труп и принес домой.
Левую руку зажарил и съел. Остальные части спрятал на запас. В дверь квартиры постучали. Я открыл и увидел сотрудников милиции. Спустя три недели людоеды из соседней квартиры похитили труп шестилетней девочки и также съели. По данным Управления НКВД по Ленинградской области, за употребление человеческого мяса были арестованы в декабре 1941 г. Затем цифры пошли на убыль, с июля по декабрь были взяты с поличным всего 30 людоедов. Трупы крали на кладбищах, похищали из морга, ели умерших родственников.
Заманивали в квартиры взрослых под видом обмена вещей на продукты, а детей - под предлогом угощения сладостями, убивали - и в кастрюлю. Муж убил жену и кормил ее мясом сына и двух племянниц. Им он говорил, что это мясо собаки. Две старшие сестры убили младшую 14-летнюю сестру и съели. Женщина 69 лет зарезала ножом внучку и накормила ее мясом мать и брата убитой. Отец в отсутствие жены убил двоих сыновей 4 лет и 10 месяцев и употребил в пищу. Мать, имевшая четверых детей, убила младшего ребенка и приготовила из его мяса пищу для себя и троих детей. Чаще всего блокадников-людоедов военные трибуналы приговаривали к расстрелу с конфискацией имущества.
Приговоры были окончательными, обжалованию не подлежали и немедленно приводились в исполнение. Из докладной записки от 21 февраля 1942 г. Кроме того, в документах немецких спецслужб со ссылкой на перебежчиков и военнопленных довольно подробно описывалась ситуация в городе.
Если это отмечалось медленно, это означало, что было тихо. Быстрый отсчет метронома означал, что бомбёжка неизбежна, и люди должны искать убежище. Ленинградское радио вселяла дух в жителей города, поддерживало морально, играла музыка, и поэты, такие как Ольга Берггольц и Анна Ахматова, читали их произведения для укрепления морального духа.
В театре и по радио в этот день звучала его Седьмая симфония, посвященная осаде, её услышали не только ленинградцы, но фашисты и весь остальной мир. На Невском проспекте 54 до сих пор есть памятник громкоговорителю. Курение подавляло чувство голода, и считалось, что оно может помочь в борьбе с цингой, заболеванием, вызванным дефицитом витамина С. Поскольку в городе не было больших запасов табака, местные фабрики смешивали с табаком сухие листья и хмель. В 1942 году пачка сигарет стоила две-три ежедневных порций хлеба. Табачная фабрика также работала во время осады.
Сигареты можно было получить, обменяв их на одежду, обувь или овощи. Они стоили больше, чем деньги. Дети начали курить, чтобы бороться с голодом и слабостью. Большинство выживших позже бросили курить. Читайте также:.
Историк Никита Ломагин привел статистику НКВД о каннибализме в блокаду
Блокада Ленинграда — крупнейшая городская трагедия времен Второй мировой войны, сравнимая (как эпизод продолжительностью 872 дня) лишь с деятельностью концлагеря Аушвиц-Биркенау. Санкт-Петербургский городской суд признал блокаду Ленинграда геноцидом и военным преступлением. С первых же дней блокады в Ленинграде остро встала проблема организации продовольственного снабжения.
Блокада Ленинграда признана геноцидом
Что дальше будет?!.. Некоторые «готовы «уйти» и думают о самоубийстве». Марти С. Из книги историка Никиты Ломагина «Неизвестная блокада» Голод в Ленинграде начался не из-за руководителей Ленинграда, а из-за плохого снабжения города: серьёзных запасов продуктов питания в городе не было, а логистические цепочки были разрушены немцами. Незаконное получение продуктов идёт за счёт государства, на что ежемесячно расходуется 2-2,5 тысячи рублей, а в ноябре месяце было израсходовано 4 тысячи рублей. Это последним было выполнено. Сообщается на Ваше распоряжение». Конечно, часть блокадной жизни не так остро ощущалась партийными работниками, в том числе и руководителями города. Но это не значит, что у них не было вообще проблем — в тяжёлой ситуации находились и сотрудники милиции нередки истории, когда они падали от голода во время дежурства и умирали , и партийные работники, и сотрудники НКВД.
Оператор центрального узла связи в Смольном Нейштадт рассказывал так: «Честно скажу, никаких банкетов я не видел. Один раз при мне, как и при других связистах, верхушка отмечала 7 ноября всю ночь напролёт. Были там и главком артиллерии Воронов, и расстрелянный впоследствии секретарь горкома Кузнецов. К ним в комнату мимо нас носили тарелки с бутербродами. Солдат никто не угощал, да мы и не были в обиде… Но каких-то там излишеств не помню. Жданов, когда приходил, первым делом сверял расход продуктов. Учёт был строжайший». В блокадном Ленинграде злоупотребляли служебным положением.
Но это не было правилом. А руководство города всеми силами старалось держать ситуацию под контролем. Сталин не любил Ленинград и даже не старался освободить город из кольца немецкой блокады Иногда даже говорят, что Сталин намеренно оставил город в блокаде, не желая его спасать. Ситуация, в которой оказался Ленинград в конце августа-начале сентября 1941, стала результатом многих обстоятельств: катастрофической ситуации на фронте, тяжёлыми поражениями советских войск, неготовности к отражению атак немецких войск, большим потерям, которые понесла армия.
Рядом стоял худой и сутулый мужичек и пялился на меня. Я как могла прикрылась руками. С-сколько тебе лет? Тебя тоже сварим. Дальше всё происходило как в страшном сне. Меня помыли как моют тушку убитого животного, одели в лохмотья и заперли в чулане. За стенкой чулана кто-то все время копошился и мычал. Но в ответ лишь раздавалось мычание и возня. Слёзы ручьем полились из моих глаз, и я изо всех сил начала бить по двери. Выпустите меня!!! Дверь чулана открылась, в проёме стоял сутулый, — Чего шумишь, девочка? Я мышкой юркнула между его ног и выбежала в большой и темный коридор. Не оборачиваясь я добежала до огромной двери, отщёлкнула защелку, на которую была закрыта входная дверь и выбежала на улицу. На улице ревела метель, был жуткий мороз. Я понимала, идти полуодетой и босой в такую погоду — смерти подобно, но меньше всего на свете я хотела быть съеденной людоедами. Поэтому обратного пути у меня не было. Обессиленная и еле бредущая сквозь метель я наткнулась на друга своего старшего брата. Он закинул меня на плечо и отнес в убежище. Давид и Вектор укутали меня в теплые веще и дали в руки горячую кружку с хвойной настойкой. Отогревшись и придя в себя, я обо всём рассказала своему старшему брату Вектору. Ты точно помнишь где живут эти сволочи?
Светлая память о моём «папе Фёдорове», Леонтии Дмитриевиче. Добрейший человек, мы с ним были на равных, друзья. Помню, как я безучастно стоял у гроба отца и мне кто-то пытался втолковать, что это лежит мой умерший папа. А я почти радостно возражал: «Нет, мой папа живой, вот он стоит», показывая на своего опекуна. Остальные детали моей родословной можно узнать из специально сохранённых мною анкет. Их я составил за жизнь множество. Любой переход на другой уровень сопровождался написанием анкеты и биографии. Допуски к секретным работам требовали тоже этого ритуала, ещё более подробного. А у меня сначала допуск к «форме 4», потом «3», потом»2» и, наконец, к форме 1. Всё это меня «достало» — надо было каждый раз вспоминать всю мою раскиданную родню. Я однажды сделал копию моих трудов и потом переписывал. Одна копия где-то лежит. Детство кончилось, наверное, с началом войны. Об этом периоде моей жизни расскажу в следующей главе. К войне нас готовили с раннего детства. Уже во втором классе нам приказывали зачирикивать в учебниках физиономии вождей, которые оказались «бяками». В 4-м классе я уже знал, что такое иприт, люизит, фосген, дифосген и получил первый знак отличия — БГТО — «Будь готов к труду и обороне» нет, первый был «октябрёнок». Потом — ГТО «Готов к труду и обороне». Нам объясняли, что кругом — враги, что люди всего мира стонут под игом капиталистов, надо им помогать через МОПР «Международное общество помощи революционерам». Туда вносили безвозмездные пожертвования. Была фраза «в пользу МОПРа», это когда куда-то брали деньги. Фильмы: кругом шпионы и враги народа. Песни: «Если завтра война», «Три танкиста», «Гибель эскадры», «Любимый город»... Все на нас нападают и мы всех быстро побеждаем. Жизнь — учебные воздушные тревоги как в «Золотом телёнке», точная копия. В общем, психологически мы были готовы. Теперь о «декорациях», в которых началась война для меня. Мы живем на улице Жуковского дом 23, кв. Вход с улицы, 2-й этаж. Ближайшие соседи общая первая прихожая — еврейская семья: мама, папа и разжиревшая 3-х летняя дочка. Не дружим, иногда ругаемся. Папа как-то раз обозвал соседку жидовкой. На площадке еще одна квартира. Их квартира уходит в 2-этажный флигель и переходит общим коридором к другой квартире, где живут супруги Маховы. Кузьма Ильич, крепкий мужик, воевал в «гражданку» с басмачами. Жена, волоокая армянка и сын Илья, мой друг. Этажом выше коммунальная квартира, две русских и одна еврейская семья. Во дворе шесть русских, одна армянская и одна татарская семья. Живём ребята дружно, иногда дерёмся, играем в лапту, штандер, «12 палочек», «дочки-матери», «казаки-разбойники». Мама домохозяйничает, папа работает главбухом в 104-м отделении связи на ул. Некрасова, почти рядом с домом. Женя учится, потом не знаю причину стала работать на том же заводе Егорова, где работал отец, обивщицей мебель обивала. У Жени ухажёр — выпускник училища Фрунзе, отделение подводников, Геннадий Пупков. Рослый парень из Сибири. Встречаются, в гости приходит. А я кончил 5-й класс. Школа у меня прекрасная, бывшее что-то для кого-то Восстания, 10? Два зала, Белый и Голубой, широкие коридоры, большие классы, хорошие учителя, нянечки сопли подтирают и пуговки застегивают. Папа очень любил наш город. Мне думается, он-то в нескольких поколениях здесь продолжался. Таскал меня по всем музеям, просто по улицам, где знал историю всех интересных домов. В воскресенье 22 июня 1941 года мы вдвоём поплыли в Петергоф, на речном трамвайчике. День был тёплый, солнечный. В Петергофе я был не в первый раз, но папа умел каждый раз рассказать что-то новое. По парку развешаны громкоговорители, такие четырехгранные трубы. Народ что-то притих, сгруппировался возле этих труб. Начала не слышал, конец чётко: «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами», — речь Молотова. Люди стали расходиться, мы пошли к пристани. Обратный рейс не отменили, пошли к городу. На морском канале, недалеко от Кронштадта, увидел стоящее торчком, как поплавок, кормой вверх судно. Уже после войны, случайно наткнувшись на статью о работе ЭПРОН экспедиция подводных работ я прочитал, что немецкие торговые суда, ушедшие из города в ночь на 22 июня, накидали в фарватер мины, и на одной из них подорвался наш сухогруз. В городе внешне ничего не изменилось. Я очень искал признаки начавшейся войны, и увидел — по улице шагали солдаты, держа за верёвки зеленые надутые баллоны метров по десять длиной и метра два в поперечнике. Настала некоторая напряжёнка с продуктами. Помню, идём мы с мамой по Маяковской, с лотка что-то продают. Небольшая очередь. Мама говорит: «Давай постоим». Я говорю: «Мама, ну что стоять, война скоро кончится и всё будет». Уговорил, дурак. В июле — карточная система, но открылись коммерческие магазины, по более высоким ценам. Пришёл с работы папа, говорит: «Меня взяли в армию, добровольцем». Возраст у него был уже не вполне призывной, но по линии МВД организовывали войска для борьбы с предполагаемыми диверсантами-парашютистами. И стал папа бойцом пятого истребительного батальона. Ему объяснили, что время трудное и возьмут всё равно, а доброволец будет получать почти всю свою зарплату. Это было 500 рублей. Для неработающей семьи — неплохо. Батальон базировался на Марсовом поле Площадь Жертв революции , в здании теперешнего Ленэнерго. На площади их обучали искусству ходить строем. Однажды папа пришел в своей одежде, но перекрещённый пулемётными лентами с патронами , с заграничной винтовкой с подсумком и двумя гранатами РГД на ремне. Мама возмущалась: «Ты грознее палки ничего в руках не держал, а тут вырядился». По другим свидетельствам родственников,- Леонтий Дмитриевий и родной отец моего папы вместе воевали на Первой Мировой войне: там и познакомились. Папа поцеловал нас молча, и пошёл воевать. Батальон сразу бросили под Невскую Дубровку. А Женя пошла в сандружину боец МПВО, местной противо-воздушной обороны , на казарменное положение, дома бывала редко. Её жениха, Геннадия, выпустили из училища с дипломом, званием лейтенанта и двумя выпускными чемоданами — форма, белье. Пришёл к нам с чемоданами, а Жени нет, на службе. Дал поиграть с кортиком, пистолетом, потом пошли в «Колизей». Только сели, — тревога, нас попросили выйти, успели забежать рядом в мороженицу. Под вой сирен только налопался мороженого и отбой воздушной тревоги, пошли домой. Воздушные тревоги объявляли часто, народ загоняли в бомбоубежища или в подворотни. Ребятам было интересно. Когда объявляли тревогу, мы мчались в домконтору. Там стояла сирена — металлическая трость, сверху барабан с ручкой, внизу гнездо для ноги. Счастливец выбегал на середину двора и крутил ручку. Из барабана нёсся пронзительный вой. Умельцы меняли тональность, с разной скоростью крутя рукоятку. Получались впечатляющие завывания, даже при не включённой трансляции. Потом бежали в следующий двор и повторяли «концерт». Конец июля, тревоги пока звуковые. Коммерческие магазины еще работают. Немцы всё ближе, но явного беспокойства пока еще нет, никто не громит магазины, нет митингов протеста. Ходил с мамой в Большой дом получать папину зарплату 500 руб. Зашли в коммерческий магазин, там почти пусто. Купили банку чёрной икры 500 граммов. Последняя покупка вне карточек. Потом началась эвакуация. Вызвали маму в школу, сказали, что все учащиеся эвакуируются с преподавателями, имеющими детей. Назначен день, дан перечень вещей. Мама собрала рюкзачок самодельный , «вечная» ручка, купили электрический фонарик, которому я очень обрадовался. Чувствую себя самостоятельным. В скверике у школы толпятся ребята, мамы. Моя мама где-то побегала, выяснила, что дети многих учителей не уезжают, и вообще неизвестно, куда нас повезут. Сказала: «Боря, пойдём домой». Я был разочарован. Маму вызывали, но она сказала, что она только опекунша и поэтому... Их повезли, кажется, куда-то под Лугу, прямо под наступление немцев. Я так никогда и не встретил никого из ребят того эшелона. Август прошёл как-то незаметно. Мою школу сделали госпиталем, меня определили в 206-ю школу — во дворе кинотеатра «Колизей». Стал учиться в шестом классе. Ребят было мало. Воздушная тревога, обычная. В чистом небе появились самолёты. Шли ровно, рядами. Вокруг зарявкали зенитки, между самолётными рядами расползались пушистые облачка разрывов. Понял, что это немцы, удивлялся, что все целы и идут ровно, как на прогулке. Ближе к вечеру в районе Лавры в небо поднялось огромное чёрное облако. Слух прошёл — горят Бадаевские склады, где чуть ли не всё наше продовольствие. Я не ходил, но люди, слышал, сгребали ручьи из сгоревшего сахара. С первых дней войны в домохозяйстве был создан медпункт. Домохозяйство — три дома: 21, 23, 25. Угол первого этажа до войны был «красным уголком». Это такое помещение, куда жильцы домов могли придти, почитать газеты, послушать радио которое было тогда не у всех или лекцию типа «Есть ли жизнь на Марсе» или про нехороших буржуев, шпионов, голодающих зарубежных наших братьев по классу. Это помещение и было отдано под медпункт. В большой комнате с зеркальными «магазинными» окнами, выходящими на Жуковскую и Маяковскую, поставили несколько застеленных кроватей, повесили шкафчик с предметами первой помощи — йод, бинты, таблетки и пр. Маму, как неработающую домохозяйку, назначили начальником этой санитарной части. По тревоге она уходила в медпункт, ждать пациентов. Мама пошла на свой пост, я улёгся в кровать. Война по-настоящему подошла к нашему дому. Грохот зениток, тяжёлые взрывы фугасных бомб, дом потряхивает. Прибежала мама, сказала, чтобы я шёл в бомбоубежище. В доме 21, дворовом флигеле, была типография с полом из железобетонных плит. В подвале под ней оборудовали бомбоубежище — поставили нары, бачок с водой, керосиновые лампы, аптечку. Я оделся. Мама ждала. И в уши ударил нарастающий вой, почти скрежет. Мы прижались к стене, я смотрел на окно. Окна у нас были большие, высокие, занавешенные плотными зелёными шторами из тонкого картона. Дальнейшее я видел, как в замедленном показе фильма. Медленно рвётся на куски светомаскировочная штора, влетают в комнату осколки оконных стёкол, всё это на фоне багрового зарева. Кажется, самого взрыва я не слышал, просто вжался в стену. И какой-то миг звенящей тишины. Выбежали с мамой на лестницу. Коридор первого этажа, ведущий к парадной, искорёжен выдавленной внутренней стеной. Вышли на улицу. Первое — яркая лунная ночь, по всей улице в домах ярко светящиеся окна у всех вылетели стёкла и маскировка. Справа наискосок какие-то фантастические в лунном свете развалины, в них мелькают огни фонарей, слышатся крики. Пошли в бомбоубежище, под ногами хрустит стекло. К утру, после отбоя, вернулись домой. Стёкла все выбиты, неуют. Во дворе лёгкая суматоха — жильцы обмениваются впечатлениями. Наш дворник дядя Ваня вполне «старорежимный». Вечером запирает и парадную, и ворота. Возвращающимся после полуночи после звонка в дворницкую отпирает, получает в благодарность рубль. В праздники обходит всех жильцов с поздравлениями, выполняет мелкие ремонты — замок починить, стекло вставить...
Воспоминания тех, кто пережил страшное блокадное время в Ленинграде, рассказы о людях, кто защищал его на фронте стали основой электронного ресурса «Я говорю с тобой из Ленинграда…». Отдельный блок посвящен детям, которые были эвакуированы из Ленинграда по «Дороге жизни» в Горьковскую область. Их воспоминания трогают до глубины души и являются живыми историями блокадного Ленинграда и его жителей.