Одной из причин, по которой Достоевский попал на каторгу, было его участие в политической деятельности. На каторге Достоевский провел четыре года, в течение которых он испытал множество трудностей и страданий.
Каторга и благодать: почему Фёдор Достоевский полюбил Сибирь
А дон Педрами и доньями Кларами ещё и до сих пор брежу. Потом пришёл Шекспир — Верона, Ромео и Джульетта — чёрт знает какое было обаяние. В Италию, в Италию! А вместо Италии попал в Семипалатинск, а прежде того в Мёртвый дом... По этапу Достоевский отправился рождественской ночью 1849 года. В Перми — сорокаградусный мороз. Сибирь и сегодня ассоциируется со снегом и холодами, а тогда и вовсе казалось, что за Уралом начинается царство зимы. Как будто слово "вечность" само складывается из кусочков льда, как в недавно вышедшей сказке про Снежную королеву. В остроге Четыре года пребывания в Омском остроге — с 23 января 1850 до конца февраля 1854 года — запомнились писателю как череда невыносимо тяжёлых дней, когда угнетал не столько физический труд, сколько невозможность нормально отдохнуть в прогнившем щелястом бараке. Все полы прогнили. Пол грязен на вершок, можно скользить и падать.
Маленькие окна заиндевели, так что в целый день почти нельзя читать. На стёклах на вершок льду. С потолков капель — все сквозное. Укрывались коротенькими полушубками, и ноги всегда всю ночь голые. Всю ночь дрогнешь", — вспоминал Достоевский в письме брату, моля его выхлопотать ссылку на Кавказ взамен Сибири — тоже ведь Россия! Иллюстрация к "Запискам из Мёртвого дома". Художник Николай Каразин. Фото: wikipedia. Но это была возможность увидеть не просто "маленький краешек неба" над земляным валом, а великий простор Иртыша. Единственной книгой, которую дозволялось читать, было Священное Писание.
Евангелие, в которое была вклеена десятирублевая ассигнация, подаренное женой декабриста Натальей Фонвизиной в Тобольской пересылке, Достоевский хранил всю жизнь. Эти воспоминания войдут потом в эпилог "Преступления и наказания".
Работы у Достоевского на каторге были такие — разбор старых речных судов на дрова, выжигание известняка и чистка снега. Видел на каторге Достоевский и поножовщину, и пьяный разгул каторжников, и самодеятельный их театр. И как-то даже его товарищи по каторге, забубённые преступники-рецидивисты, решили его, Достоевского, отравить, чтобы похитить у него деньги, которые посредством взятки как-то переправили ему жёны декабристов, помогавшие Достоевскому.
Достоевский, как известно, выжил. Письма, посылки, денежные переводы на каторге официально были полностью запрещены. Из книг разрешалась только библия. Ну иногда, как сказано, можно было, с помощью взятки, то есть совершенно неофициально, получить с воли немного денег. А насчёт библии — Достоевский так начитался её за четыре года каторги, что во всём его литературном стиле с тех пор чувствовалось сильнейшее влияние именно библейских сюжетов и библейского стиля.
Это стало фирменным знаком Достоевского как писателя, одной из причин его всемирной известности, поскольку половине человечества библия так или иначе в той или иной степени известна. Так что даже это тяжелейшее наказание — четырёхлетнюю каторгу с кандалами на руках — наш литературный гений сумел обратить себе на пользу. Именно — всё, что не убивает нас, делает нас сильнее! Каторга определила литературный успех писателя Достоевского. Солдатом Достоевский, после четырёх лет каторги, стал уже не в Омске, а в Семипалатинске, это в 700 километрах от Омска, вверх по Иртышу.
Сразу же после начала службы рядовым в 7-м Сибирском линейном батальоне на киргизской казахской границе по Иртышу он попросился в действующую армию на только что начавшуюся в ту пору Крымскую войну с турками, англичанами, французами и сардинцами! Отказали, наверное, боялись, что перебежит к туркам.
Молодой Петрашевский тоже пошёл служить государственной власти, устроившись переводчиком в министерство иностранных дел. Тем временем в Россию контрабандой проникала запрещённая литература. Петрашевский собрал у себя целую библиотеку Фурье, Сен-Симона, Фейербаха, Оуэна и других социалистов, утопистов и материалистов.
К нему стали подтягиваться люди, разделяющие крамольные оппозиционные убеждения. Молодой Достоевский Молодой мыслитель стал противником самодержавия и решил обойти цензуру, подготовив к изданию вместе с единомышленниками «Карманный словарь иностранных слов». В нём под видом обычного справочника содержались статьи о понятиях анархии, деспотизма, конституции, демократии и так далее... По сути, эта была пропаганда социалистических идей. Чтобы найти сторонников, Петрашевский организовывал у себя на квартире «пятницы».
На этих еженедельных собраниях гости могли ужинать, обсуждать политику и читать книги. Никто друг друга «петрашевцами», конечно, не называл. Это название придумали потом, когда в 1849 году кружок накрыла полиция благодаря доносам. В числе перечисленных в доносах лиц, кто посещал «пятницы» Петрашевского, был назван и Достоевский. Арест петрашевца Приговорённый к смерти «Я желал многих улучшений и перемен, я сетовал о многих злоупотреблениях.
Но вся основа моей политической мысли была ожидать этих перемен от самодержавия.
Каторгу отбывал в Омске. Провел там 4 года. После выхода из острога в 1854 г.
В 1856 году получил прощение от Александра Второго в числе всех петрашевцев. Федор Достоевский на каторге не сломался. Хотя, конечно, и инсценировка смертной казни, и долгие годы наблюдения человеческих страданий и издевательств начальства над «униженными и оскорбленными» людьми на каторге и на военной службе наложили неизгладимый след на чувствительную, болезненно-восприимчивую натуру писателя. О том, как повлияли годы каторги на характер, мировоззрение и творчество писателя, исследователи много спорили и спорят по сей день.
Майков решительно утверждал, что каторга принесла Достоевскому только пользу. Ястжемский — что она развила литературный талант, а Н. Михайловский приписывал каторге «влияние безусловно вредное, чисто отрицательное». Мнения же самого Достоевского на этот счет противоречили одно другому.
Почему Ф. М. Достоевский был заключён в Омский острог?
Он там, например, пишет, что нам надо тратить на образование не меньше денег, чем на войско, — актуально и сейчас. В то время, когда ещё читали газеты, многие, прочитав книгу, удивлялись, неужели это Достоевский написал? Настолько все эти мысли были на слуху у многих людей. Какие мероприятия запланированы в течение года? Но также мы рассчитываем, что об этом празднике узнают не только филологи и не только краеведы, но и самые широкие слои населения. Поэтому министерство культуры Омской области разрабатывает отдельную программу. А в нашем музее мы начинаем, например, такой рассчитанный на год проект: «Будем знакомы. Фёдор Достоевский», где мы будем представлять его с самых разных точек зрения — ребёнком, студентом, военным, меломаном, театралом, игроком, бизнесменом, гурманом, путешественником. Другой проект — более короткий, но более ёмкий, рассчитанный на шесть месяцев, это проект «Вдохновлённые Достоевским».
Там мы будем представлять работы художников, которые иллюстрировали произведения писателя. Кроме того, мы планируем усовершенствовать нашу экспозицию — мы хотим, чтобы в нашем музее появились аудиогиды с текстами экскурсий на разных языках и возможности для интерактивного взаимодействия посетителей с экспонатами. Мы это отчётливо понимаем и стараемся держать планку. Например, разрабатываем такие формы мероприятий помимо традиционных экскурсий, которые были бы интересны разной аудитории. Мы проводим квесты, разные конкурсы, фестивали. Наш музей посвящён не только Достоевскому, он рассказывает о двух веках развития литературы. У нас представлены писатели, которые до сих пор популярны, например, детский поэт Тимофей Белозёров, чьи сказки известны всей стране. У нас проходят Белозёровские фестивали, Белозёровские чтения.
И когда дети сюда приходят на эти фестивали, они же смотрят целиком и всю экспозицию, и учитель их может заинтересовать целенаправленно и личностью Достоевского. Мы и сами выезжаем в школы, техникумы, высшие учебные заведения — стараемся, чтобы о музее знали как можно больше людей. Потому что одна из наших задач — стать литературным центром жизни региона.
Если раньше писатель был сторонником «западного» пути развития России, т. Особая миссия России видится ему в том, чтобы служить примером идеальных духовных ценностей всему человечеству.
В том числе нашлись там и радикально настроенные, планировавшие устроить переворот и тайно печатать запрещенную литературу. Достоевский примкнул к ним. В апреле 1849 петрашевцев арестовали. Так Достоевский на 8 месяцев попал в одиночную камеру Петропавловской крепости. Главным обвинением стало чтение письма Белинского Гоголю.
Это письмо считалось преступным, так как в нем Белинский высказывал мысли против русского правительства и духовенства. Каторгу отбывал в Омске. Провел там 4 года. После выхода из острога в 1854 г. В 1856 году получил прощение от Александра Второго в числе всех петрашевцев. Федор Достоевский на каторге не сломался.
Однако должность тяготила его, и через год Федор Михайлович подал в отставку, решив посвятить свое время литературному творчеству. Ранние работы, начатые Достоевским еще во время обучения, не сохранились, многие из них не были завершены, переводы французских романов, которые делал Достоевский, печатались без указания имени автора. Произведение было радушно встречено Виссарионом Белинским, и писатель вошел в его литературный кружок. Однако следующее произведение, "Двойник", вызвало непонимание и критику со стороны славянофилов. Однако Белинский встал на сторону молодого писателя, отмечая его несомненный талант. Стоит отметить, что Достоевский на начальном этапе своего творчества пробовал себя в разных жанрах и формах, писал юмористические рассказы и очерки, повести и романы. Многие идеи нашли воплощение в более поздних произведениях автора. Общение в литературных кругах и публикация собственных произведений заметно расширили круг знакомств Федора Достоевского. В 1846 году он познакомился с Михаилом Петрашевским и стал посещать собрания единомышленников — "пятницы". На одном из кружков молодой писатель несколько раз публично зачитывал запрещенное в те времена письмо Белинского Гоголю, за что был арестован вместе с другими петрашевцами. Арест и заключение в Петропавловской крепости Восемь месяцев юноша провел в застенках Петропавловской крепости. Свою вину он отрицал, однако следователи считали его "одним из важнейших преступников". В ноябре 1849 году Достоевского и других арестованных участников кружка приговорили к лишению всех прав и смертной казни через расстрел. Однако уже на Семеновском плацу, где приговор должны были привести в исполнение, смертную казнь заменили на восемь лет каторги, впоследствии срок сократили вдвое. Переживания, которые испытывал Достоевский, ожидая смерти, впоследствии нашли отражение в монологе князя Мышкина в романе "Идиот". Во время недолгого заключения в тобольской тюрьме по дороге на каторгу жены декабристов передали заключенным по Евангелию. Свой экземпляр Федор Михайлович хранил как реликвию всю жизнь — на следующие четыре года подаренная книга стала единственным доступным для него чтением. По мнению литературоведов, это обстоятельство, как и внезапная отмена казни, во многом повлияло на изменение взглядов Достоевского и их поворот в сторону православного мировоззрения. Каторга и ссылка Четыре года на каторге в Омске Федор Достоевский провел без права переписки — однако в лазарете он тайно вел дневник, "Сибирскую тетрадь". Записанные в ней впечатления от пребывания в остроге позднее были отражены писателем в повести "Записки из мертвого дома". Другие арестанты относились к Достоевскому настороженно, так как он был дворянином, и писателю, по его признанию, потребовались годы на то, чтобы изменить такое отношение и стать "своим" для других заключенных. Первый биограф писателя, Орест Миллер, даже называл каторгу "уроком народной правды для Достоевского". Во время пребывания в Омске также был зафиксирован первый случай падучей — эпилепсии, которой писатель страдал до конца жизни. Мария Исаева Из острога писатель вышел в 1854 году и был направлен рядовым в Семипалатинск, в 7-й Сибирский линейный батальон. Там он познакомился с женой начальника Астраханского таможенного округа Марией Исаевой. Для урожденной француженки, прозябающей в провинции замужем за пьяницей, с маленьким сыном на руках, знакомство с 33-летним Достоевским стало "лучом света в темном царстве". Чувства влюбленных подверглись проверке временем, когда мужа Марии перевели на службу в Новокузнецк. После смерти Николая I в 1855 году Достоевский посвятил его супруге верноподданническое стихотворение, а в 1856 году, в день коронации Александра II, петрашевцы получили царское прощение. В 1857 году Федор Достоевский обвенчался с Марией Исаевой, которая на тот момент стала вдовой. Вскоре после свадьбы у писателя случился эпилептический припадок, который очень испугал супругу. Она обвиняла мужа в том, что он утаил от нее опасное заболевание, которое в любой момент может окончиться смертью. Этот момент стал поворотным в отношениях — их семилетний брак так и не стал счастливым.
Отцеубийство, казнь, острог и прототип Настасьи Филипповны: истории из жизни Достоевского
Кaзнь oстaнoвили, пpигoвopeнным зaчитaли пoмилoвaниe гoсyдapя Hикoлaя I. Дoстoeвскoгo пpигoвopили к чeтыpeм гoдaм кaтopги, пoслe чeгo eгo дoлжны были cocлaть в coлдaты. Вместе с Натальей Дмитриевной Фонвизиной они познакомились с Достоевским, когда его везли на каторгу – во время остановки в Тобольске. Но именно на каторге Достоевский переосмыслил себя и превратился в убежденного консерватора с христианской подкладкой.
Глава IV Каторга
1. Достоевский входил в кружок петрашевцев, поэтому он попал на каторгу. В 1846 г. в биографии Достоевского произошло событие, повлиявшее на всю его последующую жизнь. Когда Достоевский попал на каторгу, поначалу его определили в больничные палаты, которые находятся на улице Гусарова. Смотрите BigPicture история За что Достоевского приговорили к расстрелу, который заменили каторгой. О некоторых подробностях судебного дела Ф.М. Достоевского рассказывает Шараков С.Л., к.ф.н., сотрудник Дома-музея Ф.М. Достоевского в Старой Руссе.
Федор Достоевский – каторжанин и монархист
За малейший проступок — р-р-розги! После полудня тюремный цирюльник пришел выполнить приказ майора. Достоевскому обрили полголовы, отрезали один ус и сбрили всю бороду. Эта операция, повторявшаяся каждую неделю по субботам, превращалась в настоящую пытку, потому что бритва цирюльника была не острее обычного куска железа.
Лезвие не срезало, а вырывало волосы, царапая кожу до крови. Люди корчились на табуретке, вопили, грозили бунтом. Позже один заключенный, у которого была своя бритва, нанялся за копейку брить Достоевского.
Одежда арестанта состояла из серых штанов, серой пополам с черным куртки, с нашитым на спине желтым тузом, короткого полушубка и мягкой, без козырька фуражки. Представьте себе на мгновение Достоевского, «писателя с будущим», друга семьи Майковых, вздыхателя Авдотьи Панаевой, в этом шутовском наряде, с головой, одна половина которой обрита, так что обнажилась бледная кожа, а другая прикрыта прядями светлых волос, с одним обвисшим усом, со скованными железом ногами посреди гогочущей, изрыгающей ругательства полудикой орды каторжников. Разнообразие преступлений, совершенных этими заживо погребенными, могло сравниться только с разнообразием национальностей: тут были черкесы, евреи, монголы, украинцы, поляки, москвичи, тут были воры, фальшивомонетчики, убийцы, отцеубийцы, политические заключенные… Был тут Михайло, зарубивший топором своего господина: барин сразу после венца отобрал у него молодую жену.
Тот же Михайло при столкновении на этапе с конвойным вспорол ему ножом живот. Михайло был совсем молодой человек, смирный и кроткий, как девушка. Был там Аристов, шантажист, шпионивший на каторге за своими товарищами и снабжавший их водкой и картами.
Был там молодой горец, который во имя духа семьи, помог братьям ограбить армянского купца. Был там и матерый разбойник, зарезавший пятилетнего мальчика, заманив его игрушкой… Одни не сознавали себя закоренелыми грешниками, не испытывали чувства вины и никогда не рассказывали о своих преступлениях. Другие терзались угрызениями совести и жаждали кому-нибудь открыть душу.
У каторжников было строгое правило: «…не надо было про это говорить, потому что говорить про это не принято». Они несколько даже и кичились способностью ничему не удивляться. Они были пресыщены, они были «отпетые».
Быть каторжником считалось почетным, звание каторжника еще нужно было заслужить, этим званием можно было гордиться. Не считалось унизительным подчиняться приказам начальства. Это был взнос в ту своего рода сделку, выгодную обеим сторонам, которую осужденный заключал с государственной властью.
И среди этой омерзительной фауны — среди воров, доносчиков, убийц — Достоевский провел четыре года — самых плодотворных для творчества лет жизни. С наступлением сумерек двери острога запирались. Это было длинное ветхое и холодное строение.
Прогнивший пол покрывал толстый и липкий слой грязи. Летом маленькие окна были в зеленых подтеках, зимой залеплены инеем и снегом. Потолок протекал.
Струи холода и резкие порывы ветра врывались сквозь щели в стенах. Тут же в казарме арестанты моют белье и всю маленькую казарму заплескают водою. Поворотиться негде.
Выйти за нуждой уже нельзя с сумерек до рассвета, ибо казармы запираются и ставится в сенях ушат, и потому духота нестерпимая. Спали мы на голых нарах, позволялась одна подушка. Укрывались коротенькими полушубками, и ноги всегда всю ночь голые.
Всю ночь дрогнешь. Блох, и вшей, и тараканов четвериками». Когда наступал вечер и затихали шаги караульных, в остроге начиналась ночная жизнь.
Попойки, карты, ссоры. Некоторые каторжники, прозванные «целовальники», специализировались на торговле водкой. У них были помощники, добывавшие водку «вне острога» и прятавшие ее там, куда каторжников водили на работу.
Водку наливали в бычьи кишки, обматывали вокруг тела и тайно проносили в острог. Эта «живая вода» разбавлялась поочередно каждым участником операции и, чтобы напиться допьяна, нужно было выпить ее изрядное количество, и чем дольше острожник не пьянел, тем больше это тешило его самолюбие. Карточные игры в остроге были запрещены, но каторжники, которых называли «караульные прислужники», стояли на страже в прихожей, подстерегая появление майора, и за утрату бдительности расплачивались собственной спиной.
Ссоры были частыми, буйными, остервенелыми. Среди каторжников было немало мастеров ругаться. Вокруг них, точно на конкурсе непристойного красноречия, собирался кружок почитателей.
Тут были свои чемпионы, их поощряли свистом и криками. Иногда доходило до драк — внезапных, беспричинных, бессмысленных. Потом каторжники, оглушенные, избитые засыпали на своих нарах.
Медленно догорали свечи, и ночную тишину нарушали лишь храп и звяканье кандалов. В этом зловонном хлеву, в холоде, среди звуков, издававшихся человеческим стадом, Достоевский тщетно пытался забыться сном. Его сосед по нарам вытянул руку из-под одеяла и, думая, что он спит, обыскивал его карманы.
Кто-то справа от него бредил во сне. Кто-то глухо кашлял в дальнем конце помещения, сморкался, икал, харкал. А кто-то вставал и в полусне, точно лунатик, брел к параше.
Федор Михайлович был ввергнут в бездну человеческого страдания, окунулся в самую гущу зла, изнуряющего плоть, отупляющего ум. И под курткой, едва доходившей ему до колен, он нащупывал Евангелие, переданное ему женами декабристов. На рассвете барабан кордегардии бил зорю.
Офицер отпирал дверь острога. Свежий зимний воздух врывался в помещение и, смешиваясь с удушливым смрадом и молочно-белыми клубами пара, проносился по казарме. Заключенные подымались с нар, окоченевшие, угрюмые.
Одни по привычке крестились, другие сразу же начинали грызться между собой. А пламя сальной свечи освещало всю сцену… Потом, позвякивая кандалами, арестанты толпились у ведер с водой. Каждый по очереди брал ковш, набирал в рот воды и умывался, выплевывая воду в ладони и ополаскивая ею лицо.
А Достоевский, переминаясь с ноги на ногу, ждал своей очереди, согревая дыханием онемевшие от холода пальцы. Пища была скудной: хлеб и щи, в которых плавало несколько кусочков говядины. По праздникам выдавали кашу без масла, а на Великий пост кислую капусту с водой и больше почти ничего.
Я пил чай и ел иногда свой кусок говядины, и это меня спасало. Не курить табаку тоже нельзя было, ибо можно было задохнуться в такой духоте. Все это делалось украдкой».
Каторжники встретили Достоевского и Дурова настороженно. Новенькие были людьми образованными, дворянами — барами, следовательно, врагами. Кроме того, они не понимали в чем их преступление.
Кого они убили? Что украли? Федору Михайловичу очень хотелось завоевать расположение своих товарищей по каторге, и он острее других страдал от их заносчивости и враждебности.
Публикация дебютного романа «Бедные люди» принесла ему известность, а с ней и широкие контакты в литературных салонах и кружках столицы. Там-то через критика Алексея Плещеева молодой писатель и познакомился с Михаилом Петрашевским. Участник кружка петрашевцев Михаил Буташевич-Петрашевский Петрашевского нельзя назвать непримиримым революционером-подпольщиком. По иронии судьбы его крестником и вовсе считался император Александр I, хотя на самом деле на крестинах присутствовал граф Милорадович — отец Петрашевского служил врачом у многих царских сановников и оттого был близок дворцовым кругам. Молодой Петрашевский тоже пошёл служить государственной власти, устроившись переводчиком в министерство иностранных дел. Тем временем в Россию контрабандой проникала запрещённая литература. Петрашевский собрал у себя целую библиотеку Фурье, Сен-Симона, Фейербаха, Оуэна и других социалистов, утопистов и материалистов. К нему стали подтягиваться люди, разделяющие крамольные оппозиционные убеждения.
Молодой Достоевский Молодой мыслитель стал противником самодержавия и решил обойти цензуру, подготовив к изданию вместе с единомышленниками «Карманный словарь иностранных слов». В нём под видом обычного справочника содержались статьи о понятиях анархии, деспотизма, конституции, демократии и так далее... По сути, эта была пропаганда социалистических идей. Чтобы найти сторонников, Петрашевский организовывал у себя на квартире «пятницы». На этих еженедельных собраниях гости могли ужинать, обсуждать политику и читать книги. Никто друг друга «петрашевцами», конечно, не называл.
Все рассказанное в «Записках» было, и ничего такого более нет: нет ни ужасных майоров, именующих себя «майорами Божьей милостью», нет истерзанных и искалеченных под палками людей. Как помнит читатель, рассказ ведется от лица некоего Александра Петровича, дворянина, сосланного во второй разряд каторги за убийство жены. Тяжелее он был не только для дворян, но и для всех арестантов, именно потому, что начальство и устройство этого разряда — все военное, очень похожее на арестантские роты в России. Военное начальство строже, порядки теснее: всегда в цепях, всегда под конвоем, всегда под замком; а этого нет в такой силе в первых двух разрядах». Но благодаря небольшим имевшимся в запасе деньгам это тяжелое положение хоть немного да облегчалось: арестант мог иметь чай со своим особым чайником и кое-какую дополнительную еду, хотя и острожная пища была, по его словам, сносна; хлеб даже славился в городе, зато щи изобиловали тараканами, на что арестанты, впрочем, не обращали ни малейшего внимания. Мне показалось даже, что в остроге гораздо легче жить, чем я воображал дорогой. Самая работа показалась мне вовсе не так тяжелой, каторжной, и только довольно спустя догадался, что тягость и каторжность этой работы не столько в трудности и беспрерывности ее, сколько в том, что она принужденная, обязательная, из-под палки». Работал он, однако, с усердием, «радостно», чтобы укрепить свое здоровье, и особенно любил сгребать снег и толочь алебастр. Первые три дня после прибытия на каторгу его не «гоняли» на работу, а дали отдохнуть и осмотреться. Но кроме этого никакой льготы не полагалось, и через три дня началась уже настоящая каторжная жизнь. Стоило ему только появиться в острожной казарме, как он немедленно же увидел будущих своих «сотоварищей» и перед ним мелькнули десятки обезображенных, клейменых лиц. Тут были и фальшивомонетчики, и молоденький каторжный с тоненьким личиком, успевший уже зарезать восемь душ, и много мрачных, угрюмых физиономий, обритых на полголовы и обезображенных, с ненавистью смотревших вокруг себя и, между прочим, на него, дворянина-белоручку. Только войдя в свою казарму, арестант очутился впервые «среди дыма и копоти, среди ругательств и невыразимого цинизма, в мефитическом [8] воздухе, при звоне кандалов, среди проклятий и бесстыдного хохота». Весь изломанный и измученный от чудовищных впечатлений дня, он улегся на голых нарах, положив под голову свое платье вместо подушки, которой, кстати сказать, у него не было, накрылся тулупом и постарался заснуть. Но сон не шел. Мрачные мысли копошились в голове, тяжелые, неясные предчувствия давили сердце. Он думал о будущем, о предстоящих ему четырех годах «такой» жизни, которые разрастались в его воображении в целую вечность, и самым ужасным представлялось ему то, что все это время он «ни разу, ни одной минуты не будет один: на работе всегда под конвоем, дома с 200 товарищей и ни разу, ни разу один». Товарищество поневоле, товарищество из-под палки всегда тяжело, тем более здесь, в остроге, где оно к тому же постоянно. Народ собрался всякий: «иной из кантонистов, другой из черкесов, третий из раскольников, четвертый — православный мужичок, семью, детей, милых оставил на родине, пятый — жид, шестой — цыган, седьмой — неизвестно кто. И все-то они должны ужиться вместе во что бы то ни стало, согласиться друг с другом есть из одной чашки, спать на одних нарах». Были, правда, и интеллигентные товарищи, но с ними, по-видимому, он не мог сойтись очень близко. Ему предстояло одиночество, убийственная по своему однообразию каторжная жизнь, полная материальных неудобств и тяжелых мыслей. Один день был похож на другой как две капли воды, и всю жизнь по необходимости приходилось сконцентрировать внутри себя. Попробуем же восстановить этот один день. Вставали рано, нехотя, особенно зимой, по барабану, умывались в ведрах, в воде сомнительной чистоты и закусывали черным хлебом, если не было у кого своего чаю. Уже с первой минуты после пробуждения зачастую начиналась ссора и брань. Бранились и ссорились из-за всяких пустяков, бранились подолгу, артистически, с большим вниманием к этому искусству, с стремлением к особо ловким и обидным выражениям, что высоко ценилось в остроге. До драки дело не доходило, но постоянно могло дойти; только «товарищи», понимая, какие неудобства вызовет для всех эта самая драка, останавливали обыкновенно ссорившихся, если замечали, что дело становится серьезным. Потом, съев по ломтю хлеба, каторжные после переклички отправлялись на работу. Шли партиями, обыкновенно молча, угрюмо. Находились, правда, болтуны, старавшиеся забавлять других своим добровольным шутовством, но к ним относились с большим, подавляющим даже, презрением, называя «бесполезными» людьми. Каторжные всеми способами старались поддерживать свое достоинство, понимая его, конечно, по-своему. Это достоинство заключалось, прежде всего, в сдержанности, в «соблюдении себя», в своего рода угрюмой сосредоточенности. Так что разговаривали по душам мало, изредка переругивались. При встрече с кем-нибудь просили милостыню. Из нашей кучки немедленно отделился арестант, снял шапку, принял подаяние — пять копеек и проворно воротился к своим. Эти пять копеек в то же утро проели на калачах, разделив их на всю нашу партию поровну». Дойдя до места работы, принимались за нее большею частью неохотно: торопиться было некуда. Работа редко бывала со смыслом, обыкновенно выдумывалась просто для того, чтобы занять праздные руки. Заставляли, например, растаскивать старые барки, когда лесу вокруг было множество и он буквально ничего не стоил. Сами каторжные понимали, что дело их не нужно, и вяло, лениво стучали топорами. Оживление в работе чувствовалось только иногда, когда задавали «урок» и можно было при усердии окончить его скорее, чем значилось по расписанию. Тут уж бросали лень в сторону, появлялось даже соревнование. Арестант-дворянин старался работать, как другие, но сначала это ему не удавалось. Даже самые последние из каторжан, парии острога и те презрительно относились к дворянам-белоручкам. Потом для них нашлась работа более подходящая: их стали посылать толочь алебастр, вертеть точильное колесо или за несколько верст на берег Иртыша, на кирпичный завод. Томительное ощущение вызывала, вероятно, эта близость к природе, вид могучей спокойной реки, широкая, беспредельно тянувшаяся киргизская степь. Сердце просилось туда, в это приволье; но конвойные стояли на своих местах, тяжелые кандалы звякали при всяком движении. Арестант старался работать как можно усерднее, чтобы укрепить свое здоровье, и с радостью замечал, что это ему удается. После работы возвращались домой, в острог, обедали, потом ходили по двору, огороженному высоким зубчатым забором, и, наконец, после вечерней переклички, всех запирали по казармам. Засыпали, конечно, не сразу. По различным углам шли разговоры, рассказы, там играли в карты или в специальные острожные скверные игры, там ссорились. Поставленная на ночь «парашка» распространяла вокруг себя ужасную вонь, бесчисленные острожные насекомые, особенно почему-то жестокие, не давали непривычному человеку засыпать по целым часам. Так проходили будни. В праздники, когда делать было совсем нечего, было еще тяжелее, томительнее. Александр Петрович заполнял время прогулкой, считая и пересчитывая острожные «палци», но это не разгоняло меланхолических дум. Только большие праздники вносили в жизнь некоторое оживление. Перед пасхой говели. Это говенье в остроге оставило у героя «Записок» воспоминание на всю жизнь; «я давно, — рассказывает он, — не был в церкви. Великопостная служба, так знакомая еще с детства, в родительском доме, торжественные молитвы, земные поклоны — все это расшевелило в душе моей далеко-далеко минувшее… и помню, мне очень приятно было, когда, бывало, утром по подмерзшей за ночь земле нас водили под конвоем, с заряженными ружьями, в Божий дом. В церкви мы становились тесной кучкой у самых дверей, в самом последнем месте. Я припоминал, как, бывало, еще в детстве, стоя в церкви, я смотрел на простой народ, густо теснившийся у входа и подобострастно расступавшийся перед густым эполетом. Там, у входа, казалось мне тогда, и молились-то не так, как у нас, молились смиренно, земно, с каким-то полным сознанием своей приниженности. Теперь и мне пришлось стоять на этих местах, даже и не на этих: мы были закованные и ошельмованные. От нас все сторонились, нас как будто боялись, нас каждый раз оделяли милостыней, и, помню, мне это было как-то приятно, какое-то утонченное особенное ощущение сказывалось в этом удовольствии! Каторжные надевали чистые рубахи, на лице у всех было какое-то особенное выражение… но ненадолго. В тот же вечер большинство лежали на нарах пьяные, передравшиеся, безобразные. В воздухе — страшная ругань, невыносимая вонь; повсюду много свирепых или умильных пьяных лиц. Тоска от безделья, от нахлынувших праздничных воспоминаний детства, от безобразных сцен заставляет бежать из казармы, хотя бы на двор, к заостренным палям острога. Однажды на Рождество каторжные устроили «театр». Острог оживился; новое дело заинтересовало всех. Каторжным было приятно, что им доверяют такое дело, что само начальство приходит смотреть на игру их товарищей-актеров, что они, на этот раз, как бы совсем люди, и в это время было больше бодрости, меньше ругани, пьянства, распутства.
Но когда Федору было 17 лет, Михаил Достоевский погиб. В последние годы отец славился необузданным темпераментом, а когда его что-то раздражало, то становился сущим дьяволом. Во время поездки в свое скромное именьице он так рассорился с крестьянами, что те просто-напросто забили барина до смерти. Но для полиции родственники выдвинули другую, более благовидную причину кончины Достоевского-старшего: скончался от апоплексического удара. Федор Михайлович, следуя завету отца, окончил престижное петербургское инженерное училище, стал офицером. Но он не видел себя военным инженером. Только писателем! Тем более что его первый роман «Бедные люди» нашел поддержку королей тогдашней литературной журналистики — Николая Некрасова и Виссариона Белинского. Слава вскружила голову молодому автору. Отныне он не говорил, а вещал. И любил окружать себя сонмом поклонников. Когда в литературных кругах стали высмеивать это «гениальничанье» Достоевского, тот смертельно обиделся, порвав почти со всеми старыми друзьями. А потому нет ничего удивительного, что он связался с молодыми радикалами, сплотившимися вокруг Петрашевского. Строго говоря, петрашевцы не представляли угрозы: не объявляли себя тайным обществом или политической партией, не замышляли революционных действий, не плели заговоров и не налаживали связей с военными. Они просто собирались на квартире М. Буташевича-Петрашевского, где обменивались мнениями и обсуждали идею социализма — западную интеллектуальную новинку. И тем не менее наказали их с неслыханной строгостью. Арестовали более 40 человек, более 20 приговорили к расстрелу.
Фактчек: 13 самых популярных легенд о Достоевском
Летом зной и ветер с песком, зимой буран. Природы я не видал. Городишка грязный, военный и развратный в высшей степени. Я говорю про чёрный народ. Если б не нашёл здесь людей, я бы погиб совершенно". Одним из таких людей стал комендант крепости Алексей Фёдорович де Граве, который старался облегчить положение арестанта и по возможности освободить от тяжёлых работ. После освобождения там же, в Омске, состоялось знакомство Достоевского с Чоканом Валихановым, будущим известным путешественником и этнографом. Предчувствие весны В марте 1854 года в Семипалатинске, где после острога писатель отбыл пять лет из "бессрочной службы" рядовым в 7-м сибирском линейном батальоне, он получил наконец возможность жить на отдельной квартире, а самое главное — получать книги и писать. Вид с Александро-Невской церкви.
Фото: pastvu. Здесь уже начало киргизской степи. Город довольно большой и людный. Азиатов множество. Степь открытая. Лето длинное и горячее, зима короче, чем в Тобольске и в Омске, но суровая. Растительности решительно никакой, ни деревца — чистая степь. В нескольких верстах от города бор, на многие десятки, а может быть, и сотни вёрст.
Здесь всё ель, сосна да ветла, других деревьев нету. Дичи тьма. Порядочно торгуют, но европейские предметы так дороги, что приступу нет". Весенний воздух после нескольких лет "тесноты, духоты и тяжкой неволи" опьяняет Достоевского — он весь в предчувствии решительных перемен, появления в своей жизни чего-то грозного и неизбежного. Позже, сравнив свои тогдашние чувства с последующими событиями он будет поражён: "Напророчил же я себе! Все трое потом станут прообразами Мармеладовых, но сейчас будущий автор "Преступления и наказания" охвачен "грозным чувством" к женщине "с превосходным, великодушным сердцем", впрочем, уже тогда он замечал за ней некую болезненную впечатлительность и раздражительность.
Полюбуйтесь на наши зимние виды!
Единственной возможностью отдохнуть от острожной казармы для Достоевского оказалось пребывание в омском военном госпитале, в арестантскую палату которого он попадал не один раз. В госпитале было легче, свободнее, нежели в остроге. Отношение части врачебного персонала было гуманное, даже сердечное. Госпиталь находился за пределами крепости, в Бутырском форштадте. Первые его деревянные корпуса были возведены в 1823-м году. К счастью, комлекс сооружений старого госпиталя сохранился до нашего времени. Он расположен в начале улицы Гусарова, в десяти минутах от Тарских ворот.
Сейчас здесь находится воинская часть, и территория ограждена двойным забором. А вот и контрольно-пропускной пункт с мемориальной доской и портретом Достоевского. Скорее всего, арестантская палата располагалась в этом здании на углу ул. Гусарова и Больничного переулка. Вот как описывает госпиталь Достоевский: "Это было длинное одноэтажное здание, окрашенное желтой краской. Летом, когда происходили ремонтные работы, на него выходило чрезвычайно много вохры. На огромном дворе госпиталя помещались службы, дома для медицинского начальства и прочие пригодные постройки".
Современный вид на улицу Гусарова в прошлом - Скорбященскую. К сожалению, пациенты госпиталя часто оказывались свидетелями тяжелых картин - улица служила местом наказаний, по Скорбященской "гоняли сквозь строй", били шпицрутенами, а тех, кто выжил, отправляли на лечение в палаты. Единственное место на территории госпиталя, куда можно свободно пройти - это возведенная в 1905-м году церковь Божией Матери Всех Скорбящих Радости. Той стороной, где церковь, территория бывшего госпиталя примыкает к Оми, и с обрыва открывается вид на дачи в пойме реки и новые постройки. Покинув Омск после окончания каторжных работ, Достоевский побывал в нем еще раз, в 1859 году, когда возвращался из Семипалатинска в Россию: "В Омске я пробыл трое или четверо суток... Был у старых знакомых и начальников, как-то: де-Граве и проч. Дом комендантов омской крепости, построенный в 1799 году, где и жил А.
Здесь находится омский литературный музей им. Рядом с домом комендантов - еще одно старое здание, бывшая лютеранская кирха. В свой последний приезд в Омск писатель посетил и омский кадетский корпус. Здесь им было подано прошение директору корпуса генералу А. Павловскому об исключении из числа воспитанников его пасынка Паши Исаева в связи с выездом в Россию. Современный вид на кадетский корпус: Из Омска в Россию Достоевский поехал по тому же Тюкалинскому тракту, по которому 9 лет назад он следовал на каторгу: через Тюкалинск, Абатское и далее на Ишим, минуя Тобольск... Тема "Достоевский и Омск" бесконечна.
Сколько на эту тему написано книг и статей! Свою сегодняшнюю задачу я видела в другом - дать вам возможность увидеть Омск Достоевского своими глазами. Кроме собственных снимков я использовала в фотопрогулке фотографии сотрудницы нашего отдела Л. Куренной и старые фото с омских сайтов. В период раннего детства воспитанием Федора Достоевского занималась его личная няня, Алена Флоровна. После того, как Федор вырос, она жила с семьей как родная. Алена Флоровна с малых лет «подпитывала» воображение юного писателя сказочными историями о подвигах храброго Алеши Поповича, о чудесах Жар-птицы, о Синей Бороде и т.
Больше всего юного Достоевского поразила книга «Истории Ветхого и Нового Завета», изданная в 1819 году. В 14-летнем возрасте Федора сдали в пансион Чермака - одно из самых лучших частных учебных заведений Москвы. По окончанию пансиона, родители отправляют Федора на учебу в Петербург. Училище это располагалось на территории Михайловского замка, бывшем дворце Павла I. В начале своей учебы Федор, как и все новички, или «рябцы», поддается дерзкому истязанию воспитанниками старших классов. В этой жестокой среде Достоевский, мальчик из любящей семьи, замыкается в себе. Замкнутости и уединенности будущего поэта способствует страшное известие о том, что крепостные крестьяне убили его отца.
Это жуткое известие потрясло Федора, ведь совсем еще недавно умерла его любимая мать. Юноша остался сиротой. Жизнь Достоевского в военном училище становится мучительнее с каждым днем. Николаевская действительность встретила молодого человека неприветливо. Из-за увлеченности своими творческими замыслами, Федор окончил училище далеко не в первых рядах. После окончания учебы его направляют на службу в одну из первоклассных оборонительных крепостей государства, где должны были проводиться большие военно-оборонительные работы. Будущий писатель был назначен на скромный пост «с употреблением при чертежной».
Вышестоящее начальство доверяет Достоевскому лишь мелкие работы, не превышающие кабинетный масштаб. В основном это полевая картография и начертательная геометрия. Данное положение дел совсем не смущает молодого строителя, его голова уже давно занята другими заданиями. Служба абсолютно не отвечает запросам Федора, он чувствует себя писателем и поэтом, а никак не строителем, инженером. Однако он еще очень сильно сомневается, является ли литература его призванием. Около двух месяцев Достоевский жил в крайнем безденежье, так как потратил все свое жалование на игру в бильярд. В 1844 году Федор Достоевский получает командировку в одну из дальних крепостей, расположенной в Оренбурге или Севастополе.
В то время писатель уже был в звании инженера департамента. Столь дальняя поездка требовала значительных финансовых расходов. К тому же могла прерваться одна из литературных работ Достоевского. Немного подумав, Федор все же решается оставить службу и посвятить всего себя написанию литературных произведений. По окончании училища Достоевский поступил в чертежную инженерного департамента. Возникновение в других произведениях «Двойник», «Белые ночи» темы психологической двойственности людей, характерной для его позднего творчества. Казнь была в последствии заменена на 4 года каторги.
Переломные моменты в жизни Ф. Достоевского Достоевский видел много несправедливости в детстве, его отец был порочный пьяница, отставной военный хирург, который работал в больнице, расположенной в одном из самых бедных районов Москвы, а также тюрьмы и сумасшедшие дома. Федор Михайлович Достоевский учился в Военно-инженерной академии в Санкт-Петербурге, где он изучал литературу и начал карьеру писателя после того как закончил академию в 1844 году. Ему было 24 года. В 1849 году принял решение повернуть жизнь. Он был членом либералов Петрашевцев, в то время, когда царь решил пресечь любой намек на восстание. Он и другие члены либералов Петрашевцев были арестованы с последующим вынесением смертного приговора.
Позднее в этом же году, он был подвергнут инсценировке казни. Это было разрушительным моментом в его жизни и психологические шрамы не зажили. Затем его приговор был заменен на 4 года каторжных работ в Сибири. Это был сущий ад для него, люди теснились и жили в кварталах, которые он сравнивал с гробом. Он был освобожден в 1854 и был направлен на службу в Сибирский полк на пять лет. Время, проведенное в тюрьме и в военном полку, значительно изменило его политические и религиозные взгляды. Он стал презирать западную культуру , которая текла необратимо в родную Россию , чьи традиции Федор Михайлович Достоевский высоко ценил.
Тюрьма укрепила его русскую православную веру , и он стал писать серьезные работы, в которых описывал темы "душевных мук, религиозного пробуждения и психологической путаницы". Арест Достоевского и каторга Арест Арест Достоевского произошел 23 апреля 1849; его архив при аресте был отобран и, вероятно, уничтожен в III отделении. Был признан следствием «одним из важнейших» среди петрашевцев, виновным в «умысле на ниспровержение существующих отечественных законов и государственного порядка». Первоначальный приговор военно-судной комиссии гласил: «... По резолюции Николая I казнь была заменена ему 4-летней каторгой с лишением «всех прав состояния» и последующей сдачей в солдаты. Каторга Ночью 24 декабря Достоевский в оковах был отправлен из Петербурга. Анненковой, А.
Муравьёвой и Н. Фонвизиной; они подарили ему Евангелие, которое он хранил всю жизнь. С января 1850 по 1854 Достоевский вместе с Дуровым отбывал каторгу «чернорабочим» в Омской крепости. В январе 1854 он был зачислен рядовым в 7-й линейный батальон Семипалатинск и смог возобновить переписку с братом Михаилом и А. В ноябре 1855 Достоевский произведен в унтер-офицеры, а после долгих хлопот прокурора Врангеля и других сибирских и петербургских знакомых в том числе Э. Тотлебена - в прапорщики; весной 1857 писателю было возвращено потомственное дворянство и право печататься, но полицейский надзор над ним сохранялся до 1875. На пороге смерти.
О последних днях жизни писателя О последних днях жизни Достоевского имеется простой правдивый рассказ его верной, любимой супруги Анны Григорьевны. В ночь на 25 января у Достоевского случилось легочное кровотечение. Около 5 часов дня кровотечение повторилось. Встревоженная Анна Григорьевна послала за доктором. Когда доктор стал выслушивать и выстукивать грудь больного, кровотечение повторилось и настолько сильное, что Федор Михайлович потерял сознание. Мы жили вблизи Владимирской церкви, и приглашенный священник о. Мегорский через полчаса был уже у нас.
Федор Михайлович спокойно и добродушно встретил батюшку, долго исповедовался и причастился. Когда священник ушел, и я с детьми вошла в кабинет, чтобы поздравить Федора Михайловича с принятием Св. Таинств, то он благословил меня и детей, просил их жить в мире, любить друг друга, любить и беречь меня. Отослав детей, Федор Михайлович благодарил меня за счастье, которое я ему дала, и просил меня простить, если он в чем-нибудь огорчил меня... Вошел доктор, уложил больного на диван, запретил ему малейшее движение и разговор, и тотчас попросил послать за двумя докторами, А. Пфейфером и профессором Д. Кощлаковым, с которыми муж мой иногда советовался...
Ночь прошла спокойно. Проснулась я около семи часов утра и увидела, что муж смотрит в мою сторону. Ради Бога, не мучай себя сомнениями, ты будешь еще жить, уверяю тебя... Зажги свечу, Аня, и дай мне Евангелие". Он сам открыл святую книгу и просил прочесть: окрылось Евангелие от Матфея, глава 3, ст. Но Иисус сказал ему в ответ: оставь теперь; ибо так надлежит нам исполнить всякую правду"... Достоевский скончался 28 января 1881 года.
Федор Михайлович Достоевский был один из немногих писателей, который оставил нам автобиографию. Краткую историю своей жизни Достоевский на словах передал А. Достоевской, которая их тщательно задокументировала и опубликовала в журнале «Дневник писателя». Многочисленные современники Федора Михайловича говорят о том, что писатель не любил разговаривать о своей жизни. Однако, небольшой рассказ о себе Достоевский все же оставил своим потомкам. В «дневнике писателя» известный классик рассказывает о том, что до 16 лет взросление его проходило под чутким руководством родителей, в Москве. Достигнув возраста, когда пора было определяться с местом дальнейшего обучения , Федор Михайлович, по наставлению родителей, отправился сдавать экзамены в Инженерный институт.
Благополучно выдержав экзамен, Достоевский учится в институте вплоть до 1842 года, после чего отправляется в армию. После выхода в отставку, Достоевский стал жертвой обстоятельств, которые определили его дальнейшую деятельность. В 1849 году он был арестован за связь с предателями страны, которые пытались захватить власть в стране. Был отправлен на каторгу, где потерял все свои права гражданина России. Достоевский и антисемитизм Электронная еврейская энциклопедия утверждает, что антисемитизм был неотъемлемой частью мировоззрения Достоевского и находил выражение как в романах и повестях, так и в публицистике писателя. Наглядным подтверждением этого, по мнению составителей энциклопедии, является работа Достоевского «Еврейский вопрос». Однако сам Достоевский в «Еврейском вопросе» утверждал: «… в сердце моём этой ненависти не было никогда …».
Писатель Андрей Дикий приписывает Достоевскому следующую цитату: «Евреи сгубят Россию и станут во главе анархии. Жид и его кагал — это заговор против русских». Похожую цитату со ссылкой на письмо-ответ Николаю Епифановичу Грищенко, учителю Козелецкого приходского училища Черниговской губернии, приводит Наседкин: «А ведь жид и его кагал — это всё равно, что заговор против русских! Послание великому писателю, отправленное Ковнером из Бутырской тюрьмы, произвело впечатление на Достоевского. Свое ответное письмо он заканчивает словами «Верьте полной искренности, с которой жму протянутую Вами мне руку», а в посвященной еврейскому вопросу главе «Дневника писателя» обширно цитирует Ковнера. По мнению критика Майи Туровской взаимный интерес Достоевского и евреев вызван воплощением в евреях и в Ковнере, в частности искательства персонажей Достоевского. По мнению Николая Наседкина, противоречивое отношение к евреям вообще свойственно Достоевскому.
Следует отметить, что неприязнь Достоевского к евреям, возможно, была связана с его религиозными убеждениями. Вскоре после публикации «Белых ночей» писателя арестовывают по обвинению в связях с «делом Петрашевского». Суд, не смотря на отрицание обвинений, признается виновным. Смертная казнь была назначена на 22 декабря 1949 года, и в последний момент было объявлено о помиловании и назначении каторжных работ. Все ужасные ощущения перед казнью Достоевский вложил в уста князя Мышкина, героя «Идиота». Каторга писателя длилась четыре года и проходила в Омске, после освобождения он был направлен в седьмой линейный сибирский батальон в качестве рядового. Во время службы он знакомится с Марией Исаевой, с которой венчается в 1857 году в Кузнецке.
Достоевский в русской революции Если Гоголь в русской революции не сразу виден и сама постановка этой темы может вызвать сомнения, то в Достоевском нельзя не видеть пророка русской революции. Русская революция пропитана теми началами, которые прозревал Достоевский и которым дал гениально острое определение. Достоевскому дано было до глубины раскрыть диалектику русской революционной мысли и сделать из нее последние выводы.
Последняя истина, по мнению Достоевского, заключена в Божьем слове, высказать которое Бог доверил православной церкви». Из статьи учебника ответил 03 Апр, 17 от snegko Связанных вопросов не найдено Обучайтесь и развивайтесь всесторонне вместе с нами, делитесь знаниями и накопленным опытом, расширяйте границы знаний и ваших умений.
До Семипалатинска война не дошла — но вести приходили, пусть и с опозданием. Писатель с болью воспринимал новости о поражении России.
Они же свели в могилу его недавнего судью — Николая I. Новость о смерти монарха дошла до Семипалатинска лишь месяц спустя. Вскоре был опубликован манифест нового царя, слова которого коснулись и Достоевского: «Мы признали за благо... Манифест императора Александра II о дарованных милостях и облегчении участи преступников по случаю восшествия на престол. Таким образом, возникла надежда на полную амнистию. Кроме того, в Семипалатинске Достоевский встретил и полюбил свою будущую жену - Марию Исаеву. Тогда она была замужем за местным чиновником, пьющим и опустившимся человеком.
В мае его перевели в Кузнецк Томской губернии, чему Достоевский очень огорчился и с тех пор добивался двух положений: своей амнистии и воссоединения с Марией Исаевой. В августе умирает её муж, и с того момента у Достоевского появляется надежда на женитьбу. Но этому предшествовали долгие душевные терзания и Фёдора Достоевского, и его будущей супруги. Меж тем, служба в Семипалатинске продолжалась: именно там Достоевский познакомился и завёл дружбу с Чоканом Валихановым — казахским просветителем, историком и этнографом. Фёдор Достоевский и Чокан Валиханов. В октябре его производят из рядовых в унтер-офицеры, он получает некоторое послабление по службе и в ноябре приезжает в Кузнецк. Они вернулись в Семипалатинск, где Достоевского застиг указ Правительствующего сената о возвращении потомственного дворянства и разрешении печататься.
Кроме того, он пишет и публикует повести «Село Степанчиково и его обитатели» и «Дядюшкин сон», которые не вызывают никакого отклика у публики. Говорят, что прочитав их, Некрасов сказал: «Достоевский — всё. Но местом жительства была определена Тверь, с воспрещением въезда в Санкт-Петербург и Москву. Весна и часть лета прошли в сборах. Наконец, 2 июля Достоевский с женой и пасынком уезжает из Семипалатинска, куда больше никогда не вернётся. Обратный путь проходил легче и быстрее. Стоянки в городах были короткие — писатель рвался домой.
Очередной рубеж он прошёл, когда спустя 9 с лишним лет вернулся на то же место, которое пересекал, отправляясь на каторгу: «В один прекрасный вечер, часов в пять пополудни, скитаясь в отрогах Урала, среди лесу, мы набрели, наконец, на границу Европы и Азии.
Достоевский Фёдор
Каторга — это четырехлетний опыт бытия Достоевского в народном теле. После каторги Достоевский сшил их в одну тетрадь, которую назвал «Моя тетрадка каторжная». Достоевский был заключен в Петропавловскую крепость, приговорен к расстрелу, который затем был заменен каторгой с последующей службой в армии рядовым. Когда Достоевский попал на каторгу, поначалу его определили в больничные палаты, которые находятся на улице Гусарова. Достоевский был заключен в Петропавловскую крепость, приговорен к расстрелу, который затем был заменен каторгой с последующей службой в армии рядовым. В дальнейшем Достоевский неоднократно писал и говорил, что каторга полностью изменила его.
За что Достоевский попал на каторгу?
Молодой каторжник был выпускником Инженерного училища, отставным поручиком, автором повестей «Бедные люди», «Двойник» и «Белые ночи», которые сделали его в глазах читателей и коллег «новым Гоголем». Просто Гоголю оставалось тогда всего два года жизни, и он ничего уже не писал, кроме писем друзьям. Корифеями столичной литературной жизни были, наряду с Достоевским, его ровесники Николай Некрасов один из самых первых восторженных почитателей , Дмитрий Григорович, известный сейчас как автор «Гуттаперчевого мальчика» близкий друг со времён совместной учёбы в Инженерном училище , и Иван Тургенев — сначала друг, а после серии ссор полноценный враг и даже, по словам самого Тургенева, объект беспричинной ненависти. Неформальное членство Достоевского в обществе «петрашевцев», где по пятницам велись беседы на тему отмены крепостного права, свободы печати и судебной реформы, довело его до беды. В апреле 1849 года писатель был арестован.
Восемь месяцев он провёл в Петропавловской крепости, а потом военный суд приговорил его к смертной казни, причём главной виной объявили «недонесение о распространении преступного о религии и правительстве письма литератора Белинского». Это то самое письмо, которое недавно цитировал юморист Максим Галкин в своём нашумевшем интервью: «Россия видит своё спасение не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиетизме, а в успехах цивилизации, просвещения, гуманности. Ей нужны не проповеди довольно она слышала их! Политике императора Николая I эти слова в корне противоречили.
В итоге Достоевский оказался преступником и был приговорён к расстрелу, который, правда, заменили каторгой — сначала восьмилетней, а потом, по личному решению царя, четырёхлетней с последующей военной службой. Отбывать наказание надлежало в Омске. Шесть дней Достоевский пробыл в бывшей столице Сибири Тобольске, а 23 января 1850 года приехал в наш город. Новые места «Омск гадкий городишка.
Деревьев почти нет. Летом зной и ветер с песком, зимой буран. Природы я не видел. Городишка грязный, военный и развратный в высшей степени».
Это цитата из письма Достоевского брату Михаилу, отправленного вскоре после выхода с каторги. Понятно, что у писателя были личные причины для негативного отношения к Омску, но город в те времена и правда не казался вершиной благоустройства, особенно для человека, привыкшего к жизни в Петербурге. Центром жизни Омска была земляная крепость с каменным Воскресенским собором, офицерскими домами и казармами, её окружали одноэтажные деревянные дома, в которых жили штатские. Так выглядела вторая Омская крепость.
Острог находился в одном из верхних зубцов правом Источник: etomesto. Приехал он с северо-запада по Тюкалинскому тракту, переходившему в городской черте в улицу Тобольскую нынешняя Орджоникидзе. В центре города эта улица упиралась в большую площадь, и слева можно было увидеть городскую рощу на месте нынешней Соборной площади , а справа — крепость. Арестантов везли через Тарские ворота и направляли в острог, находившийся на месте нынешнего драмтеатра.
Теперь для Достоевского началась новая, каторжная жизнь. Ему выбрили переднюю половину головы бессрочным каторжникам выбривали левую сторону , выдали «лоскутные платья» — арестантскую одежду со специальными метками зимой чёрная, летом белая , надели ножные кандалы. Это был так называемый «мелкозвон», оковы весом в четыре-пять кило, которые снимались только при освобождении. Их должно было надевать под панталоны.
К серединному кольцу привязывался ремень, который в свою очередь прикреплялся к поясному ремню, надевавшемуся прямо на рубашку». Жили каторжники в здании острога с большим двором шагов 200 на 150 , обнесённым высоким тыном. Содержать их требовалось «в наилучшей чистоте», но это требование не выполнялось. Все полы прогнили.
Достоевский каторга Омский Острог. Достоевский в Омском каторжном Остроге. Федор Михайлович Достоевский кружок Петрашевского каторга. Мировоззрение Достоевского. Достоевский каторжник. Достоевский каторга и ссылка мировоззрение. Достоевский до каторги. Померанцев Достоевский на каторге.
Мировоззрение Достоевского до и после каторги. Достоевский на каторге картина. Достоевский после каторги кратко. Федор Достоевский каторга петрашевцы. Казнь петрашевцев на Семеновском плацу в Петербурге. Достоевский фёдор Михайлович казнь. Достоевский ф. Достоевский 1859 год.
Федор Михайлович в Омском Остроге. Достоевский в Омском Остроге. Достоевский в Омском Остроге кратко. Очерки Достоевского. Федор Михайлович Достоевский стихи. Произведение Достоевского про каторгу. Письмо Белинского о России. Мем письмо Белинского.
Письмо Белинского Гоголю за которое осудили Достоевского. Послание Белинского к Достоевскому. Соня и Раскольников на каторге. Раскольников на каторге. Острог Раскольникова. Соня Мармеладова и Родион Раскольников на каторге. Ссылка Декабристов в Сибирь. Каторга Декабристов в Сибири.
Ссыльные декабристы в Сибири. Декабристы отправляются в ссылку. Каторжные работы Достоевского. Федор Михайлович Достоевский ссылка в Сибирь. Памятник Достоевскому на каторге в Омске. Арест Достоевского произошел 23 апреля 1849.
Но тон писем неизменно спокойный и бодрый. Фёдор Михайлович обладал редкой душевной стойкостью, всегда проявлявшейся в самые тяжелые минуты жизни. Этим он был похож на мать. Военный суд шел при закрытых дверях и продолжался 6-ть недель. Первоначально приговор военно-судной комиссии гласил: «... Приговор смертной казни расстрелянием... Почти все приговоренные были уверены, что он будет исполнен, и вынесли десять ужасных, безмерно страшных минут ожидания смерти. Но, то дело, за которое нас осудили, те мысли, те понятия, которые владели нашим духом, представлялись нам не только не требующими раскаяния, но даже чем-то нас очищающим, мученичеством, за которое многое нам простится! По резолюции Николая I «На 4 года и потом рядовым» казнь была заменена 4-летней каторгой с лишением «всех прав состояния» и последующей сдачей в солдаты. Ночью 24 декабря Достоевский в оковах был отправлен из Петербурга. Построенная в начале XVII века для отражения степных кочевников, она вскоре превратилась в военный острог. Первая встреча с главным тюремщиком плац-майором Кривцовым подтвердила его репутацию мелкого варвара и жестокого тирана. Достоевский увидел полупьяного человека с багрово-свирепым лицом под оранжевым околышем засаленной фуражки, в армейском мундире с грязными армейскими эполетами. По своему обычаю, он жестоко обругал прибывшего арестанта и пригрозил ему поркой за малейший проступок. Достоевского отвели в кордегардию, или караульную, где ему немедленно же придали новое обличие арестанта. Ему обрили голову, он был облачён в двухцветную куртку с жёлтым тузом на спине и покрыт мягкой бескозыркой. В таком виде он вступил в каторжный каземат. Это было ветхое деревянное здание, намеченное к слому, с прогнившим полом, протекающей крышей, угарными печами. Голые нары. Общий ушат с сумерек до рассвета, духота нестерпимая. А вокруг несмолкаемый крик, шум, ругань, бряцание цепей. Он увидел здесь в действии и на практике древний грозный устав о наказаниях: клейменые лица «для вечного свидетельства об их отвержении», истерзанные спины наказанных шпицрутенами, распухшие, багрово синего цвета, с застрявшими в них занозами. Омские каторжники были неумолимо окутаны железом. В оковах люди мылись в бане, в кандалах играли комедию, в цепях лежали больными в госпитале. Достоевского поразила ненависть арестантской массы к приговорённым дворянам. Бывшие крепостные выражали свою вражду к недавним помещикам, утратившим безграничную власть над ними. Прежде господином был, народ мучил, а теперь хуже последнего наш брат стал». Но обычно сословная вражда между заключёнными не проявлялась столь бурно. Днём, вечером вечные драки, кражи налёты и обыски со стороны начальства, постоянные побудки ночью. Всё угнетало, всё было направлено на то, чтобы человек забыл что он человек. Особой жестокостью отличался конечно же Кривцов. В его привычке было придираться попусту. Даже если не на том боку спит арестант, и из-за этого одного уже наказание. О своей жизни в остроге он писал брату Андрею: «...
За малейший проступок — р-р-розги! После полудня тюремный цирюльник пришел выполнить приказ майора. Достоевскому обрили полголовы, отрезали один ус и сбрили всю бороду. Эта операция, повторявшаяся каждую неделю по субботам, превращалась в настоящую пытку, потому что бритва цирюльника была не острее обычного куска железа. Лезвие не срезало, а вырывало волосы, царапая кожу до крови. Люди корчились на табуретке, вопили, грозили бунтом. Позже один заключенный, у которого была своя бритва, нанялся за копейку брить Достоевского. Одежда арестанта состояла из серых штанов, серой пополам с черным куртки, с нашитым на спине желтым тузом, короткого полушубка и мягкой, без козырька фуражки. Представьте себе на мгновение Достоевского, «писателя с будущим», друга семьи Майковых, вздыхателя Авдотьи Панаевой, в этом шутовском наряде, с головой, одна половина которой обрита, так что обнажилась бледная кожа, а другая прикрыта прядями светлых волос, с одним обвисшим усом, со скованными железом ногами посреди гогочущей, изрыгающей ругательства полудикой орды каторжников. Разнообразие преступлений, совершенных этими заживо погребенными, могло сравниться только с разнообразием национальностей: тут были черкесы, евреи, монголы, украинцы, поляки, москвичи, тут были воры, фальшивомонетчики, убийцы, отцеубийцы, политические заключенные… Был тут Михайло, зарубивший топором своего господина: барин сразу после венца отобрал у него молодую жену. Тот же Михайло при столкновении на этапе с конвойным вспорол ему ножом живот. Михайло был совсем молодой человек, смирный и кроткий, как девушка. Был там Аристов, шантажист, шпионивший на каторге за своими товарищами и снабжавший их водкой и картами. Был там молодой горец, который во имя духа семьи, помог братьям ограбить армянского купца. Был там и матерый разбойник, зарезавший пятилетнего мальчика, заманив его игрушкой… Одни не сознавали себя закоренелыми грешниками, не испытывали чувства вины и никогда не рассказывали о своих преступлениях. Другие терзались угрызениями совести и жаждали кому-нибудь открыть душу. У каторжников было строгое правило: «…не надо было про это говорить, потому что говорить про это не принято». Они несколько даже и кичились способностью ничему не удивляться. Они были пресыщены, они были «отпетые». Быть каторжником считалось почетным, звание каторжника еще нужно было заслужить, этим званием можно было гордиться. Не считалось унизительным подчиняться приказам начальства. Это был взнос в ту своего рода сделку, выгодную обеим сторонам, которую осужденный заключал с государственной властью. И среди этой омерзительной фауны — среди воров, доносчиков, убийц — Достоевский провел четыре года — самых плодотворных для творчества лет жизни. С наступлением сумерек двери острога запирались. Это было длинное ветхое и холодное строение. Прогнивший пол покрывал толстый и липкий слой грязи. Летом маленькие окна были в зеленых подтеках, зимой залеплены инеем и снегом. Потолок протекал. Струи холода и резкие порывы ветра врывались сквозь щели в стенах. Тут же в казарме арестанты моют белье и всю маленькую казарму заплескают водою. Поворотиться негде. Выйти за нуждой уже нельзя с сумерек до рассвета, ибо казармы запираются и ставится в сенях ушат, и потому духота нестерпимая. Спали мы на голых нарах, позволялась одна подушка. Укрывались коротенькими полушубками, и ноги всегда всю ночь голые. Всю ночь дрогнешь. Блох, и вшей, и тараканов четвериками». Когда наступал вечер и затихали шаги караульных, в остроге начиналась ночная жизнь. Попойки, карты, ссоры. Некоторые каторжники, прозванные «целовальники», специализировались на торговле водкой. У них были помощники, добывавшие водку «вне острога» и прятавшие ее там, куда каторжников водили на работу. Водку наливали в бычьи кишки, обматывали вокруг тела и тайно проносили в острог. Эта «живая вода» разбавлялась поочередно каждым участником операции и, чтобы напиться допьяна, нужно было выпить ее изрядное количество, и чем дольше острожник не пьянел, тем больше это тешило его самолюбие. Карточные игры в остроге были запрещены, но каторжники, которых называли «караульные прислужники», стояли на страже в прихожей, подстерегая появление майора, и за утрату бдительности расплачивались собственной спиной. Ссоры были частыми, буйными, остервенелыми. Среди каторжников было немало мастеров ругаться. Вокруг них, точно на конкурсе непристойного красноречия, собирался кружок почитателей. Тут были свои чемпионы, их поощряли свистом и криками. Иногда доходило до драк — внезапных, беспричинных, бессмысленных. Потом каторжники, оглушенные, избитые засыпали на своих нарах. Медленно догорали свечи, и ночную тишину нарушали лишь храп и звяканье кандалов. В этом зловонном хлеву, в холоде, среди звуков, издававшихся человеческим стадом, Достоевский тщетно пытался забыться сном. Его сосед по нарам вытянул руку из-под одеяла и, думая, что он спит, обыскивал его карманы. Кто-то справа от него бредил во сне. Кто-то глухо кашлял в дальнем конце помещения, сморкался, икал, харкал. А кто-то вставал и в полусне, точно лунатик, брел к параше. Федор Михайлович был ввергнут в бездну человеческого страдания, окунулся в самую гущу зла, изнуряющего плоть, отупляющего ум. И под курткой, едва доходившей ему до колен, он нащупывал Евангелие, переданное ему женами декабристов. На рассвете барабан кордегардии бил зорю. Офицер отпирал дверь острога. Свежий зимний воздух врывался в помещение и, смешиваясь с удушливым смрадом и молочно-белыми клубами пара, проносился по казарме. Заключенные подымались с нар, окоченевшие, угрюмые. Одни по привычке крестились, другие сразу же начинали грызться между собой. А пламя сальной свечи освещало всю сцену… Потом, позвякивая кандалами, арестанты толпились у ведер с водой. Каждый по очереди брал ковш, набирал в рот воды и умывался, выплевывая воду в ладони и ополаскивая ею лицо. А Достоевский, переминаясь с ноги на ногу, ждал своей очереди, согревая дыханием онемевшие от холода пальцы. Пища была скудной: хлеб и щи, в которых плавало несколько кусочков говядины. По праздникам выдавали кашу без масла, а на Великий пост кислую капусту с водой и больше почти ничего. Я пил чай и ел иногда свой кусок говядины, и это меня спасало. Не курить табаку тоже нельзя было, ибо можно было задохнуться в такой духоте. Все это делалось украдкой». Каторжники встретили Достоевского и Дурова настороженно. Новенькие были людьми образованными, дворянами — барами, следовательно, врагами. Кроме того, они не понимали в чем их преступление. Кого они убили? Что украли? Федору Михайловичу очень хотелось завоевать расположение своих товарищей по каторге, и он острее других страдал от их заносчивости и враждебности.