Полный список популярных книг по теме «Украинская литература», рейтинг и отзывы читателей в электронной библиотеке MyBook. Заместитель председателя Комитета Верховной Рады Украины по вопросам гуманитарной и информационной политики, представитель партии "Слуга народа" Евгения Кравчук отчиталась. В Украинской литературе сложно найти произведение о счастливой жизни.
Библиотеки Херсонской области избавляются от «лживой» украинской литературы
Читайте последние статьи из зарубежных СМИ по теме украинская литература: La Vanguardia (Испания): Россия и Украина спорят о наследии писателя Еспресо (Украина): Крым в будущем. Из библиотек Одессы начали убирать русскую литературу, сообщает украинское издание "Страна". В разряд «пропагандисткой литературы» украинская чиновница в первую очередь внесла российскую классику.
СТРАНА: украинские библиотеки избавились от миллионов книг на русском языке
Подвергался аресту и признанный советской властью поэт Максим Рыльский, 10 лет провёл в лагерях по обвинению в участии в мифический Украинской военной организации Остап Вишня, были расстреляны Григорий Косынка, Николай Зеров, Николай Кулиш, Евгений Плужник, Михаил Семенко. Покончил жизнь самоубийством Микола Хвылевый, который пытался спасти многих товарищей. Несмотря на жёсткие рамки господствующего в советский период стиля социалистического реализма, украинским писателям удалось создавать литературу, которая не потеряла своей актуальности и сегодня. В 1960 -е годы благодаря хрущевской оттепели и определенной либерализации общественно-политической жизни на Украине зародилося мощное художественное движение, представители которого впоследствии получили название «шестидесятников». Активная гражданская позиция привела В. Стуса, как и многих других его коллег по перу, в ряды «диссидентской» интеллигенции, что, в свою очередь, вылилось в аресты и ссылки.
В 1970-х годах прокатилась новая волна массовых арестов украинской интеллигенции, многие ведущие писателей были осуждены за «антисоветскую агитацию». Некоторые из них были реабилитированы в том числе посмертно в начале 1990-х годов.
Сайт использует IP адреса, cookie и данные геолокации пользователей сайта, условия использования содержатся в Политике по защите персональных данных. Сообщения и материалы информационного издания Daily Storm зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций Роскомнадзор 20. На информационном ресурсе dailystorm.
К середине 1862 лишенная ясной эстетической или хотя бы политической концепции «Основа» из-за недостатка подписчиков оказывается на грани финансового краха, и в октябре выходит последний номер журнала. Правительство в это время лучше, чем когда бы то ни было, относится к идее поддержки украинского языка. Манифест 19 февраля велено перевести на украинский. Киевский и екатеринославские губернаторы издают свои речи к народу на двух языках. Много украинского материала печатается в «Губернских Ведомостях». Осенью 1859 в Киеве открываются первые в России украиноязычные воскресные школы. В 1861 там же начинает издаваться на украинском Новый Завет в переводе Пилипа Морачевского. В том же году Министерство народного образования министр А. Головнин привлекает Костомарова в Комиссию по подготовке реформы образования, и по его предложению в киевском образовательном округе начинают открываться в селах украиноязычные начальные светские школы. Для подготовки учителей в Киеве открывают Временную педагогическую школу. В 1861 издается Букварь Шевченко, в 1862 печатается учебник Арихметика або щотниця Мороза, выходит первое школьное издание Басен Глыбова. Валуевский циркуляр. В 1863 намерение Министерства образования «забрать под себя» народные школы наталкивается на сопротивление Синода: народные школы всегда были для церкви одним из важных источников благосостояния. А украинский вариант Евангелия представляет серьезную конкуренцию синодальным изданиям. Ради сохранения своих позиций в образовании и книгоиздательстве на Украине Синод начинает сознательную борьбу с украинским языком. В январе 1863 в Польше начинается антироссийское восстание. Обер-прокурор Синода Ахматов пишет Министру внутренних дел Валуеву Записку о связях украинских интеллектуалов с польскими повстанцами и советует прекратить выпуск украинской религиозной и учебной литературы. Трибуной для проведения общественной кампании становятся «Московские ведомости» Каткова, у которого с тех пор устанавливаются доверительные отношения с церковными лидерами. Газета обвиняет украинофилов в сотрудничестве с поляками и стремлении отделить Украину от России. Еще раньше попечителя украинского образовательного округа Пирогова заменяют на представителя Синода Шиховского-Шихматова, а преподавание во Временной педшколе переводят на русский. Публикация Нового завета прекращается. В результате кампании «Московских ведомостей» окончательно теряет свое профессорское место в Петербургском университете Костомаров. Он уходит в науку, а Кулиш замыкается на родовом хуторе жены и пишет европеизированные стихи сборник Хуторская поэзия , много переводит и составляет антологию европейской поэзии, берется переводить Библию. Киев: Драгоманов. Эмский указ. В это время философский факультет Киевского университета заканчивает Михаил Драгоманов. Выросший в семье, где старшие были членами Кирилло-Мефодиевского братства, он считает, что единственное правильное будущее для России — федерация свободных народов. После Валуевского циркуляра он открыто выступает против русификации народного образования в киевском округе и поддерживает украиноязычные школы, появившиеся в рамках земств в Чернигове. Одна из статей Драгоманова на эту тему появляется в «Санкт-Петербургских ведомостях» в апреле 1866. А за два дня до этого, 4 апреля, Каракозов стреляет в царя. Драгоманова берут под полицейский надзор. Это не мешает ему с 1867 начать вести специальную колонку в «Санкт-Петерургских новостях», нацеленную на полемику с «Московскими ведомостями». Он становится персональным врагом Каткова. Драгоманов предпринимает немалые усилия по перенесению центра литературной деятельности в заграничную Украину — Галицию входящую тогда в состав Австро-Венгрии. Во Львове при участии Драгоманова в 1867 начинает выходить первая украинофильская газета «Правда», которая вскоре стала всеукраинским органом. Драгоманов возит во Львов европейскую, русскую и новую украинскую художественную литературу. В 1874 в Петербурге начинается волна арестов «нечаевцев». Киевское студенчество тоже волнуется. После нескольких доносов на Драгоманова в 1876 в университет направляется царская комиссия, которая приходит к выводам, что «вся литературная деятельность так называемых украинофилов должна быть отнесена к прикрытому только благовидными формами посягательству на государственное единство и целость России» и что «центр этой преступной деятельности находится в настоящее время в Киеве». Драгоманова увольняют из университета, и в 1876 он эмигрирует. Против его увольнения публично выступила только галицкая молодежь. За границей он пишет на французском брошюру Украинская литература, запрещенная русским правительством, и в 1878 везет ее на Всемирный литературный конгресс в Париж, где вручает Виктору Гюго, Ивану Тургеневу и другим участникам. В 1880 начинает издавать в Женеве, бывшей в то время европейским центром российской эмиграции, украинский сборник «Громада», в котором печатает некоторые запрещенные стихи Шевченко, произведения Панаса Мирного, статьи Герцена и др. Взгляды Драгоманова на литературу связаны с его политическими задачами. Украинская литература в Галиции. Иван Франко. Расцвет «народнической» литературы. Под руководством Драгоманова с 70-х в Галиции начинается эксперимент по созданию «мужицкой литературы с европейскими идеалами». Однако по отношению к украинской литературе Галиция представляет собой практически «чистый лист». Исторически Галиция была населена украинцами, и народ в селах говорил на украинском языке. Вся аристократия во Львове была польская, говорили и писали просвещенные слои по-польски. В 1772 с крушением Польши Галиция перешла владычество под Австро-Венгрии. Решив преодолевать польское засилие, австрийское правительство сделало ставку на реанимацию «русского духа», и в 1784 во Львове был открыт университет для русинов так назывались украинцы и русские, жившие в городе. Через три года в нем началось преподавание на «русском язычии». Этот язык представлял собой пеструю смесь русского, украинского, польского и церковно-славянского. За 18 лет, с 1776 по 1814, в Галиции на «язычии» вышло всего четыре книжки. Литературная жизнь русинов в Галиции началась в 20-х XIX в. Первые тексты на украинском появились в городе в 30-х, когда три студента Львовской духовной семинарии — Маркиан Шашкевич 1811 — 1843 Иван Вагилевич и Яков Головацкий в городе их называли «русской троицей» начали изучать народный язык, собирать народные песни и писать собственные стихи на украинском. Результаты своих трудов они издают в сборнике Русалка Днестровая. В 1837 во Львове начинается так называемая «азбучная война». Одни Осип Лозинский полагают, что на народном языке нужно писать латинскими буквами, другие М. Шашкевич стояли за русское правописание. Введению украинского тут тоже сопротивляется церковь — митрополит Михаил Левицкий по кличке «Ирод» и его друг цензор Венедикт Левицкий. Они запрещают перевод молитвенников и даже австрийского гимна. После польского антиавстрийского восстания 1846, в котором русины показали себя настоящими врагами поляков, отношение к ним со стороны австрийских властей меняется — цензура в отношении русинских и украинских книг отменена, разрешено преподавание на украинском в гимназиях и львовском университете. Украинская жизнь активизировалась, возникали и исчезали несколько организаций и печатных органов, продолжались споры вокруг «азбучного» вопроса. В 60-х в Галиции начинают издаваться книги новых украинских авторов — Шевченко, Марка Вовчока, Кулиша, доходит сюда и «Основа». Возникают собственно украинские издания — «Вечерницы», «Цель», «Нива», «Русалка». Самый яркий украинский зарубежный писатель этого времени — австрийский офицер Юрий Федькович 1834—1888 из Буковины ныне Черновцы. Он пишет жалобные солдатские стихи о тоске по родному краю, рассказы в духе Марка Вовчока их переводит Тургенев.
Так, например, известному роману Панаса Мирного «Гулящая» отведено в книге всего полстранички. Вместо анализа дается по существу сухой пересказ фабулы романа. В главе о творчестве Ивана Франко повесть «Boa constrictor» только названа, а разбору повести «Борислав смеется» посвящена одна страница. Слишком краток обзор литературного движения второй половины XIX века, он занимает всего десять страниц, да и эти страницы заполнены общей, часто чересчур подробной информацией о различных фактах культурной и литературной жизни, например о составе авторов, сотрудничавших во львовских литературных журналах, об издании «Трудов этнографическо-статистической экспедиции в Западно-Русский край», об изданиях фольклора, развитии музыкальной культуры и т. Конечно, все эти факты имели значение в культурной жизни, но в обзоре литературного движения читатель ищет прежде всего четкого анализа литературного процесса, своеобразия творческого лица писателя, разбора сложного, противоречивого творчества таких писателей и деятелей литературного движения, как, например, П. Кулиш, М. Драгоманов и др. Но эти сложные фигуры представлены в книге односторонне, главным образом в негативном плане. Не говорится, например, о новаторском значении исторического романа П. Кулиша «Чорна рада», об оценке этого романа Тарасом Шевченко и современной ему прогрессивной критикой. В этой главе слабо вскрыты взаимосвязи исторических условий и литературного движения, не показано влияние на украинскую литературу социалистических идей и политических событий внутри страны, в частности революционной ситуации 1879 — 1881 годов. Если обзорным главам отведено в книге двести страниц, то литературным портретам с «медальонами» их более сорока! Вряд ли есть необходимость в таком обилии литературных портретов: чем их больше, тем они становятся все более «облегченными», ограничиваясь пересказом биографий писателей и общей характеристикой их литературной деятельности. В то же время обедняется конкретный анализ специфики литературы, метода, жанров и стилевого своеобразия писателя, анализ наиболее значительных художественных произведений. Нельзя не сделать вывод, что авторы еще не нашли тип литературного портрета для такого рода изданий. Раздел советской литературы перегружен множеством перечней имен писателей и произведений их буквально сотни! В этих перечнях тонет главное, они уводят от серьезного анализа. Автор раздела то и дело прибегает к «перечислительному методу»: «к числу наиболее творчески активных прозаиков принадлежали…», «среди книг, рассказов и повестей, посвященных…» такой-то теме, «следует назвать…», «среди мастеров малых форм прозы следует назвать…», «в области очерка и публицистики работали…», «в жанре очерка, новеллы, рассказа выступает большинство украинских прозаиков…» — и далее называются многочисленные имена авторов. Перечислив в одном абзаце таких разных постов хотя и принадлежащих к одному поколению шестидесятников , как В. Симоненко, В. Олейник, И. Драч, Л. Костенко, М. Сынгаевский, Т. Коломиец, В. Диденко, М. Сом, В. Коломиец, Б. Нечереда, В. Лучук, Р. Лубкивский, П. Скунц, В. Корж, Л. Коваленко-Горлач, — Д. Шлапак, естественно, не может сказать ничего конкретного о каждом из них и пользуется самыми общими и поэтому малосодержательными характеристиками: эти поэты идут «дорогами творческого возмужания, утверждения самобытного поэтического стиля… Их поэзии свойственны гражданский пафос, романтическая приподнятость, предметность и эмоциональность изображения». Порою такие перечни включают по двадцать — тридцать писателей и их произведений. Так, например, на стр. Украинская советская литература с начала своего зарождения и до наших дней прошла сложный и трудный путь борьбы за партийность и народность, за мастерство, против серости и безыдейности. Между тем автор часто сбивается на юбилейно-восторженный тон. Это сказалось и на стиле третьей части книги: «Как среди горной гряды, среди многих сборников М. Рыльского выделяются вершины», и далее перечислен ряд сборников поэта Стр. Сосюре: «Неповторимы в своей красоте рельефные образы, найденные поэтом в океане жизни» стр. Головко: «Из вихря Октября, из горнила гражданской войны пришел Головко в украинскую советскую литературу…» Его «Пасынки степей» несли в себе дыхание самой жизни, клокотание классовых боев на селе, соловьиную трель полтавских ночей и шепот влюбленных…» стр. Он «щедро черпает из живого языкового богатства народа и, переплавленное в пламени сердца слово, вновь возвращает народу» стр. Довженко: «Этот эпос о народе и о себе?
Украинская литература как иллюзия самоубийц
“Современная украинская литература” – явление, которое находится на грани полного исчезновения. Пестра и богата литература писателей украинской диаспоры, которая создавалась на протяжении XX века выходцами с Украины. Но бриллиантом в короне украинской литературы можно считать Михаила Грушевского, автора «Истории Украины-Руси». Росгвардейцы обнаружили более 200 украинских экстремистских изданий в школах и библиотеках Херсонской области. Современная украинская литература (укр. сучасна українська література) — украинская литература последних десятилетий, созданная современными украинскими писателями. Минкультуры ДНР нашло украинскую экстремистскую литературу, напечатанную в НАТО.
Дебри украинской литературы: следственное дело украинских писателей
Причина третья: как минимум две трети украинцев не согласны читать художественную литературу на украинском языке. Инструкции к лекарствам — согласны, тут никуда не деться, а книги для души, для расслабления и досуга — нет. Потому что, во-первых, напрягает продираться сквозь постоянно модернизируемый новояз чтобы ужаснуться, насколько он отличается от обычного малоросского говора, почитайте пару страниц «Черной рады» Кулиша, хотя и там уже куча авторского словотворчества с массой полонизмов, а во-вторых, к сожалению, все понимают: пишет «письменник» на мове — стало быть, свидомит в той или иной степени. И душок у книги тоже будет в той или степени соответствующий. Это касается и Шкляра, и Андруховича, и Матиос, и прочих, совсем уж графоманов. А бандеровщиной, несмотря на все потуги шовинистической власти, большая часть населения страны не страдает. И у потенциального покупателя сразу же срабатывает реакция: украиноязычная книга? Это, кстати, крайне показательно демонстрирует реальную численность «украиномовных» жителей Украины. Были бы цифры тут соответствующие официозу — так укрописы украинские письменники плодились бы как украинские же музыканты.
А так — их почему-то мало, и те плохие. Одним словом, Украина была, есть и, видимо, будет частью российской культуры. Фактов, позволяющих прогнозировать иное, нет.
То, что в Украине традиционно читают русскую литературу, — да, это, наверно, взаимосвязь. Но ведь в России украинских авторов никогда не читали. Можно было бы поговорить о взаимосвязи влияния, но я, честно говоря, сейчас не готов. Вообще мне кажется, что все взаимосвязи только начинают налаживаться. И чем меньше вокруг этих взаимосвязей будет политики, тем лучше для них — взаимосвязей — будет. Спасибо за внимание. Оксана Забужко, прозаик Конечно, я стараюсь следить за современной русской литературой. Может, потому, что уровень ожиданий изначально был завышен: на русской словесности, в отличие, скажем, от венгерской или польской изумительно сейчас интересных! Понятно, что развал СССР по России ударил всего больнее: кризис идентичности, связанный с утратой империи, — это не шутка. Но ведь Россия здесь не первая, через подобные испытания проходили в ХХ веке и Франция, и Великобритания — и их литературы как-то справились, да? Из нон-фикшин обжег Герман Садулаев — это было открытие уж и не имени, а целого народа сразу, впечатление столь мощное, что я тут же ринулась звонить своему европейскому агенту первый признак хорошей книги — когда хочется поделиться ею с друзьями! А насчет взаимосвязей между нашими литературами, так у меня встречный вопрос: о каких, собственно, взаимосвязях речь? И в первых десятилетиях ХХ немало интересного было. Да только серьезных критических работ на эту тему я что-то не упомню — ни с российской стороны, ни с украинской все жду — напишет кто-нибудь когда-нибудь приличное исследование, например, о братьях Бердяевых? То, что имеем сегодня, — это просто личные, человеческие связи между коллегами из разных стран: Сережа Жадан тусуется со своими московскими приятелями так же, как, скажем, Юра Андрухович — с берлинскими, а Марьяна Савка — с бостонскими, и это нормальный симптом глобализации, в которую вовлечена и литература. И тот же Ю. Андрухович, еще успевший под занавес отучиться в Литинституте им. В тех же Польше, Чехии, Венгрии, Германии с 1990-х гг. Евгения Кононенко, прозаик В моей жизни был достаточно продолжительный период, когда современная русская литература — и проза, и поэзия — играли ведущую роль. Но тогда я совсем не замечала украинской современной литературы. Любила украинскую классику, а из современной украинской поэзии читала только Лину Костенко, а из прозы, пожалуй, начала и дочитала до конца только Юрия Щербака. А русская советская литература — это были десятки и сотни имен. Да, в Украине в так называемый застойный период не было прозаика уровня Юрия Трифонова, их всех перебили еще в 30-х. Русских литераторов тоже перебивали, но, надо понимать, украинских отстреливали более тщательно, потому что и после Сталина в украинской литературе было крайне мало интересных событий, а в русской все же были. В советское время вся культурная жизнь была организована именно так, что все лучшее — в России. К тому же Украина в брежневские времена даже не имела на советском литературном пространстве полноценного полпреда, как, например, киргиз Чингиз Айтматов, эстонец Яан Кросс, молдаванин Ион Друце. И лично я откровенно могу сказать о себе, что была продуктом политики ненавязчивой, но планомерной русификации: полностью культурно ориентировалась на Россию. Но еще больше на переводную литературу, преимущественно в русских переводах. А потом в атмосфере новой свободы постепенно появилась украинская литература, гораздо более интересная, чем в советское время, и русская постепенно отошла на второй и на третий планы. Теперь то, что происходит в русской литературе, интересует в той же мере, как и то, что имеет место в литературе мировой. Спокойно пережила ослабление роли русской классики в воспитательном процессе в школьной программе , потому что хотя и любила многое из русской классики, но все же ярко выраженной руссоцентричной ментальности, как многие мои соотечественники, никогда не имела. Мопассан мне всегда был ближе, чем Толстой, и такие женщины, как Мадлен Форестье, нравились несравненно больше, чем Наташа Ростова. Конечно же, я и теперь читаю русских писателей, больше женщин: Улицкую, Татьяну Толстую, Дину Рубину. Ознакомилась с Пелевиным и Сорокиным без восторга. Но теперь уже даже не нахожу качественного детектива, все какие-то очень искусственно сконструированные, по-видимому, попсовые авторы в России списались. Из поэзии вообще никого назвать не могу, очевидно, это возрастное: стихи усваиваются до определенного возраста, а потом только перечитываются. Такого яркого впечатления, какое в давние годы произвели на меня Пастернак, Ахматова, Арсений Тарковский, Вознесенский, сейчас и близко никто не производит. И из украинской литературы тоже. Современной русской литературной критики не замечаю, если бы что-то попалось, с удовольствием почитала б. Кроме того, возникли и прочно вошли в мою жизнь и другие отвлекающие от современной русской литературы факторы. Когда-то ездила в Москву ради Библиотеки иностранной литературы. Теперь в Киеве уже давно есть прекрасная библиотека Французского культурного центра с новинками прозы и гуманитаристики я читаю по-французски. Необъятное объять нельзя. На русскую литературу остается все меньше и душевных, и временных ресурсов. Теперь нахожу там в большом количестве эмоциональные антиукраинские материалы, которые очень усиливают мой украинский патриотизм, и не только мой. А рекламы новой русской литературы, ориентиров, что появилось интересного, в этом доступном мне органе Союза писателей России я не вижу. Также могу сказать, что, хотя и в Киеве, и в городах Западной Украины все книжные магазины забиты русской книжной продукцией, украинской отведено 2—3 стеллажа, не больше, актуальной русской литературы на нашем рынке почти нет, в основном из России приходит переводная литература, и художественная, и гуманитарная. Скучаю ли я за современной русской литературой? Нет времени скучать, культурный голод заполняется другим. И русская классика никуда не ушла, хотя и читается сейчас по-другому. Кстати, русскую классику в Украине вполне можно купить, на прилавках есть и Лермонтов, и Достоевский. Не думаю, чтобы в России так знали и читали украинскую классику, как мы знаем и читаем русскую. А что касается взаимосвязи, то повторю уже сказанное: когда актуальная русская литература, не классика, гораздо активнее присутствовала в нашей, конкретно в моей жизни, почти не ощущался актуальный украинский литературный процесс. Теперь все обстоит с точностью до наоборот. Евгений Пашковский, прозаик — Каковы Ваши впечатления от современной русской прозы, поэзии, критики? Русской литературе с ее мощнейшими корнями не угрожает бесплодие, и это радует меня. Как радует и то, что у нее есть вдумчивый, глубоко сопереживающий читатель — и в мире, и у себя на родине. Основной чертой русской литературы была и есть убедительность — эмоциональная эпичность, — также происходящая от читательского внимания, сопричастия. Интернетом почти не пользуюсь, подсказыватели вывелись. Реальной, а не заказной критики нет, как у вас, так и у нас, — и это главнейшая угроза неодомашненной литпопуляции. Что и где прочитать стоящего? Вторая угроза — политизация знания, с заведомо неприятием и отчуждением в глупство. Для многих литератур, частью вышедших и выросших из русской, стало прискорбной традицией отблагодаривать злом: брюзжать на нее, не замечать ее, обвинять в воровстве нацталантов — наших гоголей, наших ахматовых — не спрося у них, кем себя они считали и чувствовали и где им было бы лучше. Советские кагэбисты во главе нынешнего Союза писателей и Комитета по духовности и культуре Верховного Совета Украины, заметая следы, сделали все сверхвозможное, чтобы умами овладел голый нацпублицизм, голая примитивизация и старческое ретроумие, историомания повальная. Ваши же кагэбисты вас и закапывают; азефы перестарались. Считайте это неофициальной жалобой их хозяевам. Лучшее, что можно сделать для русско-украинских литотношений здесь, — сбросить их навечно хранящиеся дела, их адские проделки в Интернет или пусть заберут их к себе; они вдосталь наворовались, налгались, нароскошествовали. Когда же придет литпоколение украинцев, которым не надо доказывать свою нацсознательность, тогда возобновится и нормальное литератур содружество и содействие. И у вас литературы опыта и масштаба, метафорического постреализма предостаточно. Большинство этих авторов и произведений остается мало или вовсе неизвестными. Украина, как рынок, открыта для всякого проходимства и печатного хламья, но не для искусства же. И ждать от базарщиков продвижения действительно нужного — погибель литературы. Здесь должны действовать межгосударственные программы — по переводам, творческим встречам.
Из этой поросли вышли самый вменяемый киевский литературный критик Мыкола Рябчук, львовский беллетрист-балагур Юрко Винничук, несколько художников, музыкантов и совершенно неизвестный в России поэт Олег Лышега, украинский аналог Бродского в некотором смысле. Придется объясниться. Покойный Пригов допытывался у меня как-то: Антонич — на кого в русской поэзии похож? Думаю, это просто реакция на неожиданность и свежесть. Приблизительно так же почти бесполезно пытаться понять Пушкина с Лермонтовым через Байрона. Меня интересует только оригинальный, единственный в своем роде продукт, не имеющий аналогий внутри и вовне, — сравнивать можно только роли в культуре. В этом смысле прозаичного в поэзии Лышегу, переводившего самых сложных поэтов англо-американского модернизма, помешанного на старокитайских поэтах-даосах, а потом в одночасье забывшего их всех, чтобы заговорить от себя, только в этом универсалистском смысле можно уподобить по роли и значению в украинской литературе Бродскому в русской украинцы сами этого не понимают и не ценят. В перестройку самые известные официальные литераторы-шестидесятники и восьмидесятники охотно стали функционерами. Конечно же, вне конкуренции стихи 1980-х Олега Лышеги премия американского ПЕН-клуба на рубеже веков за лучшую переводную поэтическую книгу года. Не столь интересен мне популярный ныне харьковский левак Жадан, которому Донбасс мерещится Техасом, конструктивистский Харьков — Чикаго, а сам себе он — кем-то вроде американского битника. Кому здесь что-то непонятно? Я понимаю, что мой взгляд — из вчерашнего дня. Я хочу только сказать, что ни украинцы, ни мы сами не отдаем себе отчета: что это было — и что есть в этом ценного для нас? Марина Новикова, критик, литературовед Два пласта современной украинской поэзии кажутся мне на сегодня наиболее уже отработанными, а потому наименее перспективными. Зато жанрово неопублицизм обогатился. Проклятия, изобличения и плачи облекаются ныне в форму, подчас весьма изысканную: от сонетов до верлибров. Хотя чаще все-таки поэзию эту и поныне можно репрезентировать перифразой из былого И. У неофольклоризма — свои проблемы. Ему сегодня больше всего мешает богатое наследие. Скуративского : приманкой для издателей и потребителей Запада. Два пласта, на мой взгляд, еще не истощены. Александр Хургин, прозаик Каковы Ваши впечатления от современной украинской прозы, поэзии, критики? Следите ли Вы за ними? Какие тенденции, авторы, произведения представляются Вам показательными и важными? Вряд ли я могу говорить о тенденциях — для этого нужно изучать процесс целиком. Я же читаю украинскую литературу нерегулярно, по привычке, оставшейся со времен жизни на Украине. Но впечатления у меня все же есть. Как не быть! И происходит в украинской литературе — по моим впечатлениям — то же, что происходит в жизни. Она — вместе со страной — существует самостоятельно, теряя, а точнее, потеряв зависимость от русской литературы. И от самой литературы, и от того, что называют литпроцессом. Свои известные писатели, свои темы, свои издательства и книжные форумы, свои молодые — что важно, — выросшие за последние десять—пятнадцать лет, читатели. Есть и своя критика. Текущая же украинская критика грешит, на мой взгляд, излишней восторженностью. Впрочем, все это лучше, чем почти полное отсутствие критики, занимающейся современной литературой, в России. С авторами — самое сложное. Поскольку многих просто не читал. Кроме того, в Украине живет немало русских поэтов и прозаиков, и это отдельная тема. Хотя пишут они по-русски, без них украинский литературный пейзаж выглядит неполным. Из последних моих открытий в украинской поэзии, пожалуй, харьковчанин Олег Коцарев. Интересно начинал Жадан. Правда, он быстро увлекся публикациями неизвестных фактов из жизни Шевченко, полемикой с Кучмой и всякими иными скандалами, что не имеет к литературе отношения и меня не волнует. По-настоящему нравятся его эссе. А проза Андруховича не производит на меня впечатления. Зато есть в украинской прозе Евгэн Пашковськый. Я не большой любитель громких слов, и все-таки: по моим, чисто читательским, впечатлениям он гений. Теперь русские авторы. Конечно, Андрей Поляков. По-моему, вообще один из лучших современных русских поэтов. Александр Кабанов. А прозаик, уж извините, — Андрей Курков. И тем не менее… Что бы о его нынешних произведениях ни думал Андрей Семенович Немзер или тот же я, Курков — это автор, переведенный чуть не на все языки Европы и Азии с русского, и к России с ее литпроцессом отношения не имеющий. Вот вам, кстати, и тенденция. Одна из. Какая-то взаимосвязь сохраняется между всеми литературами вообще. Вопрос в степени. Между русской и украинской литературами тоже сохраняется связь и тоже какая-то. Ну, раз переводят и публикуют Забужко, Жадана, Андруховича и других. Это же связь? Надеюсь, что и современных русских писателей когда-нибудь станут переводить в будущем это потребуется, поскольку культурный слой становится украиноязычным и издавать в Украине. И это тоже будет связь. Куда заведут эти две дороги, ведущие в разные стороны, сказать трудно. Скорее всего, сто? Аркадий Штыпель, поэт 1. К сожалению, современную украинскую литературу читаю урывками, поэтому имею о ней скорее разрозненные впечатления, чем целостное представление. Но это взгляд извне. Если же поглядеть изнутри — побывать хотя бы на ежегодной киевской книжной ярмарке а я там регулярно бываю последние несколько лет , то литературная жизнь бурлит, кипят споры, издаются книги, и хорошо, красиво издаются, чувствуется энтузиазм и авторов, и издателей, хотя издание украинских книг все еще, несмотря на некоторую поддержку со стороны государства, остается не слишком прибыльным делом. И я надеюсь, что этот насыщенный раствор в ближайшие годы кристаллизуется в какие-то художественные прорывы. Традиционно сильной стороной украинской прозы остаются этнико-мистические фантазии. В этом ключе работает львовянин Юрий Винничук. В этой связи надо сказать несколько слов и о русскоязычной украинской прозе. Киевляне Марина и Сергей Дяченко, харьковчане Дмитрий Громов, Олег Ладыженский, Андрей Валентинов первые двое — постоянные соавторы, выступающие под псевдонимом Генри Лайон Олди и еще один харьковский дуэт, выступающий под псевдонимом Александр Зорич, — все они принадлежат к числу известнейших русских фантастов, чье творчество выходит далеко за рамки жанрового формата. Мы можем говорить об украинской школе серьезной фантастической литературы и назвать многообещающих молодых авторов — в первую очередь Илью Новака, Владимира Аренева, Яну Дубинянскую, украиноязычную Марину Соколян.
В Советском Союзе, чтобы заставить людей покупать украинскую литературу, книги сперва печатали на украинском например, Антон Макаренко в переписке с Максимом Горьким упоминает, что если бы было наоборот -- украинское потом никто бы не стал читать : Первая часть "Педагогической поэмы" давно сдана в "Советскую литературу", но с изданием там не спешат, говорят, что до августа она в производство не пойдет. Почему так долго, не знаю, может быть, так и нужно.
В СБУ утверждают, что у Украинской православной церкви была найдена «пророссийская литература»
Менее четверти века назад передовые книги украинской литературы издавались сначала на русском, в Москве, а через годы в Киеве. Росгвардейцы обнаружили более 200 украинских экстремистских изданий в школах и библиотеках Херсонской области. Полный список популярных книг по теме «Украинская литература», рейтинг и отзывы читателей в электронной библиотеке MyBook. Из библиотек Одессы начали убирать русскую литературу, сообщает украинское издание "Страна".
СТРАНА: украинские библиотеки избавились от миллионов книг на русском языке
При этом они оправдывают это тем, что изымают «нацистскую литературу», но в перечень такой литературы попадают все украинские книги», — заявили в ЦНС. Можно не сомневаться: на утилизацию если таковая проводится отправляют вовсе не произведения Тараса Шевченко или Леси Украинки, а ядовитые «творения» идеологов украинского национализма и их последователей. А также пропагандистские книжонки, восхваляющие «подвиги» бандеровцев, «воякив» из дивизии СС «Галичина», «героев АТО» и «майдана», а также нацистов из того же запрещённого в России «Азова». Подобной макулатуры на Украине издано за государственный кошт превеликое множество.
Библиотеки особенно школьные забивались ей в приказном порядке годами. И в печке этой ядовитой, пропагандирующей если не открытый нацизм, то как минимум национальную рознь и ненависть мерзости самое место. Есть такое понятие, как «подрывная литература», и абсолютное большинство поделок, которыми были буквально нашпигованы книгохранилища освобождаемого нынче Донбасса который, как считали и считают в Киеве, остро нуждается в «перевоспитании» , подпадает под это определение в самой полной мере.
Средства не получили и иностранные издатели, и это может осложнить сотрудничество с ними, поскольку "переводы с украинского всё ещё не пользуются достаточным спросом в разных странах, а отсутствие оплаты уже реализуемых проектов лишь усложнит позицию украинской книги в мире". В Советском Союзе, чтобы заставить людей покупать украинскую литературу, книги сперва печатали на украинском например, Антон Макаренко в переписке с Максимом Горьким упоминает, что если бы было наоборот -- украинское потом никто бы не стал читать : Первая часть "Педагогической поэмы" давно сдана в "Советскую литературу", но с изданием там не спешат, говорят, что до августа она в производство не пойдет.
Министерство культуры и информационной политики Украины призвало «изымать из библиотек русские книги, являющиеся орудием пропаганды» ещё летом прошлого года. Данный почин рьяно подхватили в таких организациях, как Украинский институт книги есть, представьте, и такой! Директор первой из них Александра Коваль прямо заявила, что общее количество подлежащей изъятию литературы составит не менее 100 млн! Ведь «под нож» пойдут и русские классики, и детская литература — абсолютно всё. Она же признала, что с 2014-го по 2020-й то есть задолго до начала СВО таким образом было выброшено с библиотечных полок не менее 63 млн «неправильных книг». Кстати, к таковым пани Коваль и ей подобные причисляют не только русские или русскоязычные издания, но также и «произведения украинских классиков, восхваляющих социализм или коммунизм». Для реализации такой политики даже создан специальный Совет по развитию библиотечной сферы.
Об этом в Telegram -канале сообщил сенатор от региона Игорь Кастюкевич. Кастюкевич рассказал, что группы регионального отделения партии «Единая Россия» совместно с библиотекарями проводят ревизию и изымают пропагандистские...