Парикмахеру из Петербурга, арестованной по делу о фейках, добавили эпизодов 3. Вечерние новости (с субтитрами). Поможем найти лучшего врача или клинику по отзывам, рейтингу, ценам.
Крутая история: «Дело врача» - ToBeWell
Ее заключение в большинстве случаев становится основой для судебного решения, хотя судья должен рассматривать его наравне с другими доказательствами. Однако мнения докторов о причинах уголовных преследований разнятся. Одни винят во всем некачественное образование и, как следствие, увеличение количества ошибок, другие говорят о неспособности медицинского сообщества защитить коллег, третьи указывают на роль судмедэкспертизы и пациентский экстремизм. Игорь Артюхов, главный редактор проекта «Медицинская Россия»: Думаю, ситуацию нельзя оценивать в целом. Каждое уголовное дело нужно рассматривать отдельно. Объединять их в тенденцию, говорить о преследованиях и заинтересованных лицах я бы не стал. Представляю, собрался Следственный комитет и решил: давайте вернем 53-й год и всех посадим.
Всё началось с Мисюриной, а потом пошло-поехало. На это дело легли и все остальные. Но кто тут основной палач? Следователи ничего не понимают, они отдают на рассмотрение специалистам, а те, в свою очередь, устанавливают, есть ли связь между действием или бездействием врача и смертью пациента. Это конфликт не между врачами и следователями, а между одними врачами и другими врачами. Да, мы видим, что количество уголовных дел против докторов растет.
Но растет и такое явление, как пациентский экстремизм. Пришел в больницу какой-нибудь алкоголик, у него полмозга сгнило, а ему показалось, что врач неправильно улыбнулся. Он написал в местное «Подслушано Урюпинск» — и всё, местный следственный комитет объявляет проверку. Это общий тренд. Берем Шишлова. Допустим, он действительно пропустил какое-то состояние пациента, но где все остальные?
Где его начальство — другие члены комиссии? Где участковый врач, который осматривал мужчину три раза и тоже не находил у него никаких признаков обострения? Где родственники, которые сами в СМИ говорили, что видели ухудшения, но никуда не обратились? А Шишлов сел. А Сушкевич? Я у всех ее защитников спрашиваю: в чем абсурдность обвинения?
Нет, мол, она святая. Или: она не могла, я ее знаю, она прекрасный человек. Стоп, но с чего вы взяли, что она не убила, а судмедэкспертиза врет? Давайте хотя бы дождемся, что сами фигурантки скажут, но они отмалчиваются. Доступа к заключению экспертизы ни у кого нет, но все побежали за нее заступаться. Ее защита утверждает, что один мертвый младенец не влияет на статистику, поэтому она не могла убить с этим мотивом.
Но вы послушайте, что происходит за закрытыми дверями кабинетов. Еще как влияет! Часто слышу претензию, что судьбоносные решения выносят судмедэксперты, которые не практикуют миллион лет. Есть такая проблема, когда берут методички 40-х годов и по ним делают заключения. Об ошибках судмедэкспертов стали говорить после дела «пьяного мальчика». Но один случай нельзя применять ко всем.
Мы не можем оценить качество экспертизы и понять, на каком основании они вынесли вердикт. Мы не имеем доступа к этим документам. Но это не значит, что вообще не нужно бороться с беспределом в отношении врачей. Надо в каждом деле разбираться. В медицине есть свои уровни уверенности и следует отделять халатность от ошибки. Например, врач приезжает на вызов к бабушке, у которой колет в груди.
Он говорит: да ладно, ничего не будет, вот тебе валидол, а я пошел. А у нее инфаркт, и она умирает. Это преступная халатность, за которую нужно судить. Но если речь идет о сложной операции, где риск 50 на 50? В идеале система должна быть направлена на профилактику халатности и недопущение к работе недобросовестных специалистов. Это уже проблема образования.
Браться за сложных пациентов всегда неприятно. Есть так называемая «спихотерапия» — хочется спихнуть от себя пациента, чтобы не возиться. Приемное отделение ненавидит скорую, которая возит к ним всё подряд. Стационар ненавидит приемное отделение, которое им перекидывает больных, а реанимация ненавидит всех, потому что никто не хочет, чтобы пациент умер в их отделении, и отправляют в реанимацию.
Медсестра уже успела сбегать за бригадой хирургов с реанимационным оборудованием, когда мальчику наконец-то удалось выплюнуть конфету. К счастью, он не пострадал - отделался сильным испугом. Читайте также:.
Вот мы в сюжете услышали цифру — две тысячи уголовных дел в прошлом году заведено, связанных с ошибками врачей. Как к этой цифре относиться? О чем она говорит? Антон Беляков: Давайте чуть-чуть абстрагируемся. Человек — очень сложный механизм, намного более сложный, чем автомобиль, даже самый современный. И точно так же, как вы не доверите своего «железного коня» абы кому и не хотите, чтобы его в гараже делал дядя Петя, вы ищете более опытного автослесаря. Вот человек — это намного более сложный механизм, повторюсь. И разобраться в нем бывает подчас даже не тяжело, а почти невозможно. Я просто помню такие истории из моей практики, когда у человека температура, ищем неделю-две. Через две недели оказывается, что у него зуб болел, а ему уже за это время гастроскопию сделали. Вот у него удален нерв, он не чувствует. И человек температурит в хирургии. Во всем мире совершаются врачебные ошибки. Это не удел какого-то бестолкового доктора в той или иной больнице, повторяю. Но вопрос заключается в одном: это очень сложная диагностика, когда было тяжело разобраться, и доктор принял свое решение, но оно оказалось ошибочным, не по его некомпетентности, я повторяю, а ввиду сложной постановки диагноза, либо это безалаберность, халатность, недопустимое поведение, недостаточные знания, которые привели к тяжелым последствиям? Вот когда сейчас Следственный комитет… Возвращаюсь теперь к вашему вопросу. Именно благодаря его усилиям мы видим рост такой статистики, потому что сегодня практически по всей стране Следственный комитет по инициативе Александра Ивановича Бастрыкина он об этом бравурно много раз заявил создал специальные подразделения. Юрий Алексеев: Да, отдел специальный даже создали. Антон Беляков: Да. То есть сейчас в Следственном комитете сидят специальные люди, которые по палочной системе получают свою палку, то есть: «Мы поймали, отчитались, потому что мы поймали очередного доктора, который совершил врачебную ошибку». Я не буду сейчас огульно обвинять или оценивать компетентность этих людей. Скажу лишь, что всегда такие дела построены на экспертных заключениях. И в ряде случаев коллеги-медики подвергались сомнению качества такого рода экспертизы. Я сразу скажу, что я сейчас не борюсь за честь халата. Я многократно оказывался в ситуации, когда мне коллеги мои говорили: «Знаешь, ты неправ. Ну нельзя так своих…» Потому что я действительно считаю, что отдельным бездарям с кривыми руками брать скальпель в руки и оказываться у стола с пациентом просто недопустимо. Юрий Алексеев: Понятна ваша точка зрения, пока прерву. Антон Беляков: Их надо гнать! А если уже они сделали это, то их надо действительно привлекать к ответственности, сажать и лишать дипломов. Юрий Алексеев: Спасибо, спасибо. Антон Беляков: Но это совершенно не значит, что то, что сейчас происходит, правильно. Юрий Алексеев: Полина Георгиевна, а ваша оценка как юриста? Две тысячи преступлений Следственный комитет обозначил, связанных с медициной. Более двух тысяч даже. Полина Габай: Мне кажется, что эта цифра фактически ни о чем не говорит. То есть это цифра, которая говорит о том, что раскрываемость преступлений растет. Но это не говорит о том, что сами по себе преступления растут. Поэтому вопрос еще: какие критерии раскрываемости, какие цели? Я абсолютно согласна с Антоном Владимировичем, что это такая зона, к которой подходить с чисто правовых таких критериев и позиций очень сложно, тем более что у нас четких правовых критериев тоже нет. Юрий Алексеев: То есть отдел ятрогенным преступлениям так это называется , связанным с медицинскими ошибками, существует, а что такое врачебная ошибка, нигде не зафиксировано в законодательстве? Полина Габай: Понимаете, мы упираемся в это словосочетание «врачебная ошибка», у которого на законодательном уровне определения нет. И я даже не уверена, что его нужно вводить. Потому что обычно мы все знаем и придерживаемся такого классического определения: врачебная ошибка — это невиновная ошибка, невиновное деяние врача, в составе которой нет элементов халатности… Юрий Алексеев: И непреднамеренная, наверное? Полина Габай: Да, непреднамеренная, в составе которой нет элементов халатности, небрежности и так далее. Но у любого нормального, классического человека ассоциация: ошибка — это именно ошибка. Поэтому зачем это называть ошибкой, если мы имеем в виду, что это все-таки не являлось фактически ошибкой? Это сочетание определенных факторов, приведших к определенному неблагоприятному последствию. Но, на мой взгляд, проблема в том, что даже если данная ошибка и случилась, то все-таки есть элементы состава. Мы говорим о преступлении либо о правонарушении. То есть это совокупность определенных элементов, которые нужно оценивать в совокупности. Юрий Алексеев: Мы сейчас об этом обязательно поговорим более подробно. Андрей Викторович, а вот с точки зрения пациентов, это разве плохо, что количество преступлений больше? То есть следственные органы, правоохранительные органы внимательнее смотрят за действиями врачей, и если находят какие-то ошибки с их стороны, то стараются привлекать к ответственности. Андрей Хромов: Вы знаете, с точки зрения пациентов, наверное, это хорошо, потому что они надеются на некоторое улучшение качества оказания медицинской помощи. Это с одной стороны. Я с Полиной совершенно солидарен — в части той, что, понимаете, за ошибку судить нельзя. Во всем мире нет определения, юридического определения «врачебная ошибка». Это не только в России этого нет, потому что за ошибку не судят. Когда мы говорим о некоторых возбужденных дел… Я не говорю, что я знаком со всеми, но с некоторыми знаком благодаря тем же средствам массовой информации. Ну, например, хирурга, доктора медицинских наук, судят, возбуждают уголовное дело по одной причине: он рекомендовал пациенту купить протез, скажем так, иностранного производства, а не ставил тот, который у него есть в наличии. Вот с точки зрения пациента, меня, я хочу не то, что есть в наличии… Юрий Алексеев: По программе ОМС, как правило, подешевле и попроще. Андрей Хромов: Да. Я хочу качественное что-то. Доктор пошел мне навстречу. Он порекомендовал, что я могу… «Вы можете купить, например, вот такой протез и поставить его в сустав». Вот здесь я в шоке! Почему относительно данного конкретного врача возбуждают уголовное дело? Я на его стороне. Но, с другой стороны, мы приходим… Самая большая проблема, правильно Антон сказал, — диагностика, поставить диагноз. Правильно поставить диагноз — это самая большая проблема, и не только в России, а во всем мире у любого врача. Но если я прихожу в поликлинику, доктор со мной не разговаривает, он не видит меня даже, он пытается заполнить какие-то формы… Юрий Алексеев: А он просто обязан это делать в течение тех 15 минут, что вы у него на приеме. Андрей Хромов: Он обязан. Именно, именно. То есть я как пациент не понимаю этих нюансов. Я не понимаю, что врача заставляют не мной заниматься, а готовить документы для Следственного комитета, чтобы его потом не посадили, если вдруг что. Я вот этого как пациент не понимаю. И я понимаю возмущение многих людей, которые действительно пишут. Причем они жалуются-то на врача, они говорят: «Он со мной даже не поговорил». Он тыкал в свой вечно зависающий компьютер, что-то там пытался быстро сделать, потому что у него, извините, 15 минут — регламент на одного пациента. И ему зачем разговаривать с пациентом? Если он будет разговаривать с пациентом, ему «пришьют», скажем так, некачественное оказание медицинской помощи, потому что в документах он не все отобразил. Юрий Алексеев: Я вас понял. Павел Андреевич, что вы как практикующий специалист можете добавить? Потому что, действительно, вот эта ситуация встречается повсеместно: приходишь к врачу, а он увлечен тем, что заполняет какие-то таблицы, формулы, программы. И ты даже не знаешь, он тобой занимается или же нет. Павел Воробьев: Начнем с того, что нет такого термина, нигде в мире не существует термина «врачебная ошибка». Это выдумка Чучалина, я просто автора знаю. Юрий Алексеев: То есть терминология, словосочетание «врачебная ошибка» в ряде стран определено? Павел Воробьев: Это выдумка отечественного главного терапевта, потому что никакой ошибки нет. Речь идет о том, что врач получил непредвиденные осложнения, неправильную постановку диагноза вследствие сложности и так далее. Здесь главное — непредвиденное. Он не мог этого понять до того, как это произошло. Ну, конкретный случай — аллергическая реакция в виде анафилактического шока, человек умер. Как это можно предвидеть? Если у человека была аллергия, и он ему ввел этот препарат — это, извините, уголовное дело, безусловно. Тут можно обсуждать. А если не было аллергии, и он ввел препарат, то какая ошибка? Это первое. Следственный комитет занимается совершенно внаглую поиском несчастных докторов, которых нужно засудить. Дело Ирины Сушкевич вы все знаете, да? Юрий Алексеев: Напомните в двух словах. Павел Воробьев: Это калининградский врач, реаниматолог детский, которая сейчас сидит под домашним арестом, по-моему, уже полгода, которая якобы убила в сговоре с главным врачом это представить себе вообще невозможно в нашей практике недоношенного младенца, который родился, по-моему, менее 700 грамм. Ей «шьют» в составе группы. Значит, вопрос в чем? История эта попала в Следственный комитет в течение чуть ли не суток. Каким образом? Мама не жаловалась ни о чем, она не жаловалась, она была согласна с тем, что… Она не была на обследовании, не доносила, ребенок недоношенный, и он нежизнеспособен. Но кто-то же донес. И тут же примчался Следственный комитет! Там разборки с главным врачом вначале были, а потом решили: «А почему бы не объединить это, не сделать таким замечательным делом? Почему же? Такое хорошее дело, а его разваливают врачи, которые защищают своих коллег». Это совершенно… В Хакасии, например, просто берут все расхождения диагнозов патологоанатомических. Я вам конкретно привожу примеры. Смотрят — расхождение. А давай следственные действия начнем». По каждому случаю! Юрий Алексеев: Действительно доктору изначально готовят эти бумаги, чтобы, не дай бог, что-то не произошло? Павел Воробьев: Да нет, дело не в этом. Это выдуманные дела, выдуманные. Антон Беляков: Ну, далеко не все. Юрий Алексеев: Даже так? Павел Воробьев: Почему Бастрыкину захотелось этим заниматься — я не знаю, мне трудно сказать. Юрий Алексеев: Антон Владимирович, вы говорите, что далеко не все. Мне кажется, это слишком резкое заявление, что все дела. Антон Беляков: Ну давайте так. Послушайте, я согласен с термином «выдуманная ошибка». У нас существует термин «халатность», который описывает все остальные случаи. Но при этом грань между ошибкой и халатностью есть. Например, самая большая компенсация, которая у нас была присуждена в суде, по состоянию на прошлый год — это было 2 миллиона рублей, когда женщине по ошибке ампутировали не ту ногу. Павел Воробьев: Вот это как раз ошибка реальная. Антон Беляков: Это халатность. Павел Воробьев: Нет, халатность. Здесь есть… Антон Беляков: Возвращаюсь к термину «врачебная ошибка». Вот сами доктора говорят: «Ну, по ошибке не то отрезали. А теперь давайте еще и ту отрежем». Я поэтому и сказал, что мне очень часто приходилось, что называется, предавать интересы профессионального сообщества, как некоторые считают, потому что я считаю, что таким бездарям и негодяям у стола хирургического делать нечего. Надо гнать в шею и еще к ответственности привлекать, чтобы… Юрий Алексеев: Так, может, Следственный комитет и просеивает? Иногда люди ошибаются. Павел Воробьев: Нет, он не просеивает. Следственный комитет осуждает всех и отправляет под суд всех подряд. Антон Беляков: Поэтому мы и дискутируем сейчас. Вот мы сейчас с вами поэтому и дискутируем. Если бы не было темы для спора, если бы все были согласны, да, все, правильно, то не было бы и проблемы. Но давайте я вам тогда, что называется, «закручу гайки». А вы знаете, что у нас 10 200 уголовных дел было возбуждено по коррупции в отношении врачей за некоторый период короткий? Потому что повадились просто приходить: «Вот тебе коробка конфет». Стоимость выше, чем… Сейчас изменили законодательство, но вот три года назад просто они делали раскрываемость коррупции, коррупционных дел в отношении медиков. Вы знаете, что у нас… Это очень близко к врачебной ошибке — случаи суицида среди пациентов, которые находятся в терминальной стадии и не получают обезболивающее при онкологических заболеваниях. Они происходит постоянно. В моей родной Владимирской области возле Белого дома в прошлом году человек вышел и совершил самосожжение, оставив записку. Это все замяли. Юрий Алексеев: И за эти случаи тоже лечащие врачи отвечают? Антон Беляков: Они происходят постоянно. Так дело в том, что лечащие врачи просто боятся иметь сейчас обезболивающие наркотические, потому что они находятся постоянно «под колпаком». Просто боятся. И я вносил этот законопроект многократно. И я по-прежнему считаю: давайте дифференцировать. То есть сейчас врач выписал рецепт человеку, который жалуется на такого рода заболевания, а потом оказалось, что что-то не совсем так. И он торговец наркотиками, с точки зрения Следственного комитета. Вот моя позиция такая. Если врач, думая, что человеку нужно обезболивающее, выписал рецепт, а потом оказалось что-то не так, — так вот это как раз и есть врачебная ошибка. Административную ответственность можете ему впаять. Но если он взял деньги за выписывание рецепта наркотического препарата — тогда, да, он торговец наркотиками. Сейчас для правоохранительных органов… К сожалению, не разобрались, решили, что человеку надо помочь, дали ему препарат сильнодействующий. И это — уголовная ответственность. И на ней тоже делается раскрываемость. В этом смысле я с вами согласен. Юрий Алексеев: Андрей Игоревич, а на ваш взгляд, в чем проблема? Ну дадут законодатели определение врачебной ошибке — и кому станет от этого проще? И потому что до сих пор этого не происходит? Неужели так трудно найти определение этому термину? Андрей Некрасов: Я согласен с коллегами. Я занимаюсь подобными делами и хочу вам сказать, что, конечно, найти какое-то среднее, усредненное определение этому термину довольно нелегко.
Друзья и близкие Демчука напрямую связали его смерть с судебным разбирательством. В мае прошлого года коллегия присяжных уже оправдывала Демчука и Каташева, однако в сентябре Верховный суд России счел, что при формировании коллегии присяжных были допущены нарушения и вернул дело на новое рассмотрение в новом составе суда. Анатолий Демчук. Демчуку следствие вменяло организацию убийства малолетнего и превышение должностных полномочий с причинением тяжких последствий, а 31-летнего Каташева обвиняли в убийстве малолетнего. Следствие утверждало, 8 марта 2015 года Анатолий Демчук отдал приказ заведующему отделением реанимации новорожденных Алексею Каташеву не оказывать медицинскую помощь своей недоношенной внучке, родившейся в учреждении. Роды состоялись на 23-й неделе беременности. В ходе расследования дела врачей взяли под стражу, однако через несколько недель Демчуку меру пресечения изменили на домашний арест, поскольку в СИЗО у него случился инфаркт.
Арбитражный суд Москвы приостановил деятельность клиники доктора Хайдарова
Главные новости и события дня в России и мире, в обществе и государстве, в политике и деньгах. Эксклюзивы о жизни звезд и фото светской хроники. Ответы на вопросы на сайте Экспресс газеты. Над названием темы надо бы поработать. (Доктор, такое дело (сл. В приложении они могут записаться к врачу, выбрать клинику и получить онлайн-консультацию штатного врача BestDoctor в режиме реального времени. Дело врачей (Дело врачей-отравителей, в материалах следствия Дело о сионистском заговоре в МГБ) — уголовное дело против группы видных советских врачей, обвиняемых в заговоре и убийстве ряда советских лидеров.
14. "Добрый доктор": дело Гарольда Шипмана
В своих исковых требованиях истец просит признать не соответствующими действительности, порочащими честь, достоинство и деловую репутацию сведения, размещённые от анонимного пользователя в комментарии на сайте «ПроДокторов». Комментарий содержал оскорбительные фразы в адрес врача, такие как «Ужасный врач», «Диагнозов не знает», «Жуткое безобразное хамство» и тому подобные вещи. Выяснилось, что этот комментарий оставила гр. Антоненко, которая сама пришла к врачу и сказала ей об этом. Терапевт решила бороться за свою репутацию. Истица потребовала обязать гр. Антоненко опровергнуть сведения, размещённые в публичном доступе, которые, по её мнению, порочили её честь, достоинство и деловую репутацию, а ООО «МедРейтинг» обязать удалить указанный отзыв со своего сайта и возместить причинённый моральный вред. Врач обосновывала свою позицию тем, что данный публичный отзыв носит негативный характер и влияет на её профессиональную репутацию, а также на отношение к ней пациентов. Истица указала в суде, что комментарий содержит недостоверную информацию, а значит, является клеветой.
Да, в России действительно есть отдельная процедура для защиты работ, в которых используются сведения различной степени секретности. К числу таковых могут принадлежать сведения, составляющие государственную тайну в области «внешней политики и экономики, науки и техники, в военной области, в области разведки, контрразведки и оперативно-розыскной деятельности». Что такого секретного господин Редько использовал при оценке «качества окружающей среды в Питере» — непонятно решительно. Равно, как и то, что нигде в профильных базах не фигурирует не просто название этой докторской, но не удается найти даже её автореферат, в котором, как правило, соискателю незачем использовать какие-то секретные сведения. При этом, что характерно, в 2011 году практически на ту же тему была защищена диссертация «Научное обоснование и разработка городских показателей качества жизни с учетом здоровья населения мегаполиса на модели Санкт-Петербурга » за авторством кандидата медицинских наук Мариничевой Галины Николаевны, автореферат которой лежит в абсолютно свободном доступе при всей схожести с «жутко секретной темой» работы господина Редько. Кстати, в библиографическом списке работы Мариничевой тоже никаких ссылок на работы Редько нет. Ну, видимо, поэтому данная диссертация и не засекречена. Кстати, кандидатскую диссертацию Александра Алексеевича удается найти практически сразу на сайте Российской Государственной Библиотеки. Тема этой работы: «Значение иммунологического обследования в оценке состояния больных раком легкого». Но, понятно, что с эпидемиологией эти изыскания «не бьются» примерно никак. Ну, и далее, в биографии доктора говорится о том, что он «автор более 200 научных работ». И там имеются данные о четырех публикациях в изданиях ВАК. База Scopus вообще «не знает» про существование научных работ господина Редько. Важна эта статистика по статьям, хотя бы на уровне РИНЦ, тем, что на 2020-2021 год для того чтобы получить допуск к защите докторской, «для гуманитарных наук необходимо 15 и более статей; для остальных — от 10 и более». В 2003-2004 это количество было не сильно меньше. То есть тоже в пределах десяти публикаций.
Редакция оставляет за собой право удалить их с сайта или отредактировать, если указанные сообщения и комментарии являются злоупотреблением свободой массовой информации или нарушением иных требований закона. На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации.
Нам никогда не приходилось сомневаться в ее профессионализме и компетентности. Она всегда чутко относится к детям и ощущает их состояние. Большое спасибо! Хотелось бы видеть больше таких врачей в нашей стране! Ее понимание проблем наших детей и способность находить доступ к ним показывает, что она является истинным врачом по призванию. Спасибо Вам огромное! Каждый раз, когда мы обращались к ней, она оказывала максимально возможное содействие. Мы бы хотели видеть больше таких ответственных и заботливых врачей! Врач внимательно выслушала все наши беспокойства по поводу здоровья ребенка и подробно разъяснила возможные причины возникших проблем. Ее профессионализм и чуткость позволили создать доверительную атмосферу во время приема, что очень важно при работе с маленькими пациентами. Надежда Федоровна подробно рассказала о плане лечения, ответила на все вопросы и предоставила необходимые рекомендации. Врач проявила высокую компетентность и теплоту в общении, что сделало наше посещение приятным и продуктивным. Мы остаемся довольными профессионализмом и заботой, оказанными доктором Надеждой Федоровной».
Тут такое дело
«Дело врачей» должно было стать прологом к новой волне сталинских репрессий — на этот раз репрессий по национальному принципу, против евреев. «Дело врачей» должно было стать прологом к новой волне сталинских репрессий — на этот раз репрессий по национальному принципу, против евреев. Вот что рассказал доктор медицинских наук, член Совета общественных организаций по защите прав пациентов при Росздравнадзоре Алексей Старченко. РИА Новости, 18.04.2024. Журналиста Forbes Сергея Мингазова отправили под домашний арест по делу о фейках про ВСРФ. главврач устраивал на работу «мертвые души», а сам получал за них зарплату.
Дело врачей 127 серия - "Нэцке"
главврач устраивал на работу «мертвые души», а сам получал за них зарплату. Я знаю, как неосторожно брошенная доктором фраза может ранить человека со сложным заболеванием, а пренебрежительное отношение со стороны пациентов задевает врачей-онкологов. Такие головоломки не снились даже доктору Хаусу. В 2012 году дело об убийстве 1995 года повторно открывают, так как произошло похожее убийство.
Доктор, такое дело...
РИА Новости, 18.04.2024. В 2012 году дело об убийстве 1995 года повторно открывают, так как произошло похожее убийство. Смотрите видео онлайн «Доктор, такое дело I Автор стихотворения: Ах Астахова» на канале «Лучшие упражнения для памяти» в хорошем качестве и бесплатно, опубликованное 22 декабря 2023 года в 23:59, длительностью 00:01:40, на видеохостинге RUTUBE. Здоровье - 23 июня 2023 - Новости Ярославля -
Укол жизни или смерти
Исследования в разных странах показывают: от уровня коммуникации напрямую зависит качество помощи — точность, своевременность диагностики, эффективность лечения и в итоге сама жизнь, — рассказала Светлана Булатова, которая работает в онкожурналистике десять лет. Героями проекта стали шесть человек с онкозаболеваниями, а также шесть врачей — резиденты и выпускники Высшей школы онкологии , специальной благотворительной программы фонда «Не напрасно» для талантливых выпускников медицинских вузов.
Большое спасибо! Хотелось бы видеть больше таких врачей в нашей стране! Ее понимание проблем наших детей и способность находить доступ к ним показывает, что она является истинным врачом по призванию. Спасибо Вам огромное!
Каждый раз, когда мы обращались к ней, она оказывала максимально возможное содействие. Мы бы хотели видеть больше таких ответственных и заботливых врачей! Врач внимательно выслушала все наши беспокойства по поводу здоровья ребенка и подробно разъяснила возможные причины возникших проблем. Ее профессионализм и чуткость позволили создать доверительную атмосферу во время приема, что очень важно при работе с маленькими пациентами. Надежда Федоровна подробно рассказала о плане лечения, ответила на все вопросы и предоставила необходимые рекомендации.
Врач проявила высокую компетентность и теплоту в общении, что сделало наше посещение приятным и продуктивным. Мы остаемся довольными профессионализмом и заботой, оказанными доктором Надеждой Федоровной». И просто хороший и человек, и врач». Вдова участника СВО обвинила врача в насмешках над мужем и написала заявление в полицию.
Правда, позже доктор, назовем ее Галина Львова, узнала, кто писал отзыв: пришедшая к ней на прием женщина, назовем ее Ольга Яблокова, сама рассказала, что оставила жалобу на этом сайте.
Текст отзыва, который оставила пациентка: Ужасный врач! Как-то волею судеб мне дали талон к ней по срочному приему. Она заявила, что уже не работает, хотя на двери висел ее график и я попадала в рабочее время. С помощью главврача сумела попасть на прием, но лучше бы не попадала. Диагнозов не знает, рассказываю, что со мной, — не слышит, выписывает то, что мне нельзя, хотя я ей рассказала сразу обо всех аллергиях.
И в конце она просто чудесно запарывает мне больничный лист. Мне нельзя было брать больничный дольше, чем на 3 дня, она поставила ошибочную дату закрытия — и больничный лист продлился на неделю! Во время приема психовала, хамила, всячески показывала, что я ей помешала и она не собиралась никого принимать, хоть помирай под дверью. Жуткое, безобразное хамство, уволить и лишить права работать в медицине с таким отношением! В июне 2021 года Галина Львова подала иск о защите чести, достоинства и деловой репутации.
Причем иск она подала не только к пациентке, но и к компании «Медрейтинг», которой принадлежит сайт с отзывом.
Кемеровчанке удалили внутренние органы после неудачных родов: на врачей завели дело о халатности Глава СК взял на контроль дело врачей, удалившей роженице органы в Кемерове Светлана Клинникова Кемеровчанка в результате родоразрешения лишилась органов. Она утверждает, что это произошло по вине врачей. Женщина сообщила, что вследствие осложнений в процессе родов ей удалили внутренние органы, и обвинила в этом врачей.
Верховный Суд рассмотрел дело о негативном отзыве, оставленном про врача в сети Интернет
После этого всего я услышала от него запугивания страшным диагнозом ВИЧ и что мне срочно нужно сдать анализы!!!!!! А что было бы, если бы я не сдала на вич заранее?? Я бы не пережила просто этот день, мало того, что 2 предрака, так еще и ВИЧ!!!! Мне жить не хотелось. Такое ли ощущение должно быть у пациента после общения с великим доктором, мастером своего дела??? Сдается мне, что это все обман, лично я убедилась на своей шкуре. Максимум, что можно ему доверить, как мне кажется, - это какую-нибудь эпиляцию, но не свое здоровье…». Сама Елена пояснила, что не хотела очернить врача, а просто поделилась с другими пациентками своими впечатлениями о визите, выразив частное мнение. С тех пор идут многолетние тяжбы. Врач обратился в суд с иском к компании, а Елена участвовала в судах в качестве третьего лица. Отметим, что на сайте prodoctorov.
Причём сложилось субъективное мнение, что отзыв, за удаление которого много лет ведутся тяжбы, далеко не самый резкий и негативный. Со всеми отзывами вы можете ознакомиться по ссылке. Смена судей и судов «Изначально иск Станислава Демидова поступил в Ленинский районный суд Краснодара. Когда мы явились туда на заседание, то заявили ходатайство о ведении видеозаписи судебных заседаний», - пояснили в компании «Медрейтинг». Через какое-то время оно туда и поступает к Виктору Николаевичу Дворникову. После странных, на наш взгляд реплик, со стороны судьи Дворникова, мы заявили ходатайство об отводе судьи. Это процедура выражения недоверия судье, мы посчитали, что незаинтересованный человек не может высказывать негативные реплики в отношении участников судебного разбирательства.
Москва, ул. Полковая, дом 3 строение 1, помещение I, этаж 2, комната 21.
После этого врач направилась в Верховный Суд. История судебного дела Врач-терапевт обратилась в суд с иском к гр. Антоненко О. В своих исковых требованиях истец просит признать не соответствующими действительности, порочащими честь, достоинство и деловую репутацию сведения, размещённые от анонимного пользователя в комментарии на сайте «ПроДокторов». Комментарий содержал оскорбительные фразы в адрес врача, такие как «Ужасный врач», «Диагнозов не знает», «Жуткое безобразное хамство» и тому подобные вещи. Выяснилось, что этот комментарий оставила гр. Антоненко, которая сама пришла к врачу и сказала ей об этом. Терапевт решила бороться за свою репутацию. Истица потребовала обязать гр.
Учредитель Общество с ограниченной ответственностью "Медиа Ресурс". Сущевский вал 31, с.
Содержание
- Арбитражный суд Москвы приостановил деятельность клиники доктора Хайдарова
- Дела врачей. Страховка от ошибки | Программы | Общественное Телевидение России
- Другие истории из суда
- Собаки-поводыри в Московском метро
Дело врачей 127 серия - "Нэцке"
| Лечебно-уголовное дело: как врачей судят за летальные для пациентов ошибки | Аргументы и Факты — самые актуальные и последние новости России и мира сегодня. Будьте в курсе главных свежих событий дня и последнего часа, происшествий, обзоров, аналитики, инфографики, фото и видеорепортажей. |
| В России возбудят дело из-за избиения ветерана СВО: Следствие и суд: Силовые структуры: | Главные новости и события дня в России и мире, в обществе и государстве, в политике и деньгах. Эксклюзивы о жизни звезд и фото светской хроники. Ответы на вопросы на сайте Экспресс газеты. |
| Дневники трат: как живут люди с разными зарплатами | Многие среди уголовных дел в отношении врачей последних лет, которые мы наблюдаем, сильно похожи на заказные. |
| Педиатра Надежду Буянову, оскорбившую вдову погибшего участника СВО, поместили в СИЗО | Такое хорошее дело, а его разваливают врачи, которые защищают своих коллег». |
Наших детей лечат врачи-небратья: Воины ZOV не простят
Однако с каждым годом антипрививочников становится всё больше и больше. Так что же всё-таки такое вакцинация? Укол жизни или смерти? Об этом мы поговорили с врачом-педиатром, который пожелал остаться инкогнито. С чем связан их рост?
В 1988 году британский учёный Эндрю Уэкфилд опубликовал в статье исследование о том, что прививка от кори паротита и краснухи вызывает аутизм. Исследование было проведено на 12 детях. Результаты оказались сомнительными, а учёного быстро поймали на подтасовке, и, конечно, исследование не является правдивым и обоснованным. С тех пор пошла бесогония с прививками, в основном родители боятся того, что у детей появятся проблемы в развитии из-за прививок.
Все страхи подкрепляются постами, видео и статьями в интернете и популярных соцсетях, где мы видим крутого доктора с сотней тысяч подписчиков, в красивом халате, вроде бы качественно смонтированной информацией и убедительной картинкой. Ему достаточно просто написать один пост, который прочитают родители и уже на несколько антипрививочников станет больше. В общем, доступ к открытому и огромному миру интернета и соцсетей — основная причина, там нужно тщательно фильтровать информацию, но не у каждого родителя, особенно у новоиспечённого, качественно работает фильтр, ведь ребёнок первый и переживаний много. Ещё многие думают, что врачи заставляют делать прививки ради выполнения плана, но на деле врачей ни поощряют, ни ругают за то, сколько детей привились.
Точной цифры сказать не могу. За 2 года работы воочию не увидела ни одного ребёнка с осложнениями после прививок. Деток с расстройствами нервно-психического развития немало, но среди них есть как полностью привитые, не привитые вообще, так и привитые наполовину, чёткой корреляции между вакцинацией и нарушениями в развитии нет. Если нет, то с чем связана такая реакция?
Как быть уверенным, что тебя не скосит после прививки? В вакцинах действительно содержатся вспомогательные вещества и консерванты.
Источник: полный текст... Владимир Захаров Просветленный 20725 12 лет назад Гордеев хорошо отписал, добавлю только, что и самого Сталина Убили именно из-за этого дела, и в первую очередь после смерти Сталина закрыли дело врачей. Хотя оно могло быть громким и нити могли привести к Берии и Кагановичу, Они же и были основными действующми лицами в убийстве Сталина.
Также пришлось изучить 22 тысячи историй болезни клиентов, провести множество судебных почерковедческих, компьютерных и бухгалтерских экспертиз. Еще на стадии возбуждения уголовного дела арестовали имущество фигурантов, клиники и счета в размере более чем 350 млн рублей. Также благодаря работе правоохранителей в полном объеме возмещен ущерб на сумму более 100 млн рублей. За что судили руководителей "Доброго доктора" Против руководства клиники завели дело по статье "Мошенничество, совершенное организованной группой в особо крупном размере". По данным следствия, в период с января 2016-го по ноябрь 2020 года директор, главный врач и его заместитель организовали мошенническую схему для получения денежных средств в счет оплаты медицинской помощи, оказанной в рамках территориальной программы обязательного медицинского страхования.
Руслан Хальфин: Он никакого отношения не имеет. Павел Воробьев: Он не имеет отношения к лечению. Юрий Алексеев: Но если совершит ошибку, то он окажется крайним? Павел Воробьев: Да. А вообще-то, главный врач у нас за все отвечает. Ну, такое законодательство. У нас нет определения «врач», нет определения «медицинская сестра», просто не существует.
Есть понятие «лечащий врач», который назначается приказом главного врача. Вы много знаете лечащих врачей, назначенных приказом главного врача? Я не слышал. Полина Габай: Нормы такой нет. Павел Воробьев: В законе прямо написано, прямо написано об этом. Полина Габай: Не написано. Павел Воробьев: Поэтому вообще непонятно, кому мы предъявляем претензии.
Кроме того, вот то, о чем была речь — 15 минут, еще какие-то ограничения, которые исходят из Минздрава. Никогда в жизни таких ограничений не было. Никогда врача не ограничивали во времени, которое он должен потратить на больного. На одного он может потратить и две минуты, просто от двери диагноз, что называется. Руслан Хальфин: Норматив, не более того. Павел Воробьев: Норматив — это другое. Юрий Алексеев: А что такое «норматив»?
Главврач правильно требует: «Дружок, ты что-то долго с ними сидел, у тебя там очередь пациентов»? Павел Воробьев: Нет, это средняя температура по больнице. Врач должен в среднем работать восемь часов в день, и за это время он должен принять какое-то количество больных. Но это не значит, что я должен каждые 15 минут, как сейчас это происходит: «Пошел вон! Пошел вон! А если следующий не пришел, то… Юрий Алексеев: То есть некая рекомендация есть, но тем не менее происходит вот так — по 15 минут на пациента? Павел Воробьев: Это общая статистическая рекомендация.
Она никакого отношения к деятельности конкретного врача не имеет. Руслан Хальфин: Врач боится не выполнить план сегодня. Вот о чем разговор. Павел Воробьев: Понимаете? Вот Руслан Альбертович наверняка помнит историю, когда при советской власти что творилось, если умирала женщина в роддоме. Башку же отворачивали! Руслан Хальфин: Комиссия, разбор.
Павел Воробьев: Но никто не боялся этого, потому что это был профессиональный разбор. Вы отвечали перед коллегами, а не перед правоохранительными органами. Руслан Хальфин: А сейчас прячут. Павел Воробьев: А сейчас прячут, потому что на другом конце… Раньше вас просто осуждали, вас могли снять или еще что-то, а сейчас-то у вас, извините, тюрьма, лагерь. Юрий Алексеев: Андрей Игоревич, возвращаюсь к истории со страхованием профессиональных докторов. Андрей Некрасов: Да, конечно, это не ноль процентов, но я говорю о частной медицине, с которой нередко сталкиваются мои доверители. Во всяком случае, в крупных городах и в столичном округе довольно немало таких организаций с широкой филиальной сетью, кто действительно заключает соответствующие договоры со страховщиками.
Разумеется, совершенно верно, субъект иной — это сама медицинская организация. Но это и работник… Юрий Алексеев: Договор именно организация заключает, не доктора? Антон Беляков: Не врачи, конечно. Андрей Некрасов: Конечно, конечно. Потому что сам врач — он наемный работник. Юрий Алексеев: Но добровольное страхование как-то тем, кто под этим подписался, помогает? Как это работает?
Андрей Некрасов: Помогает. А вот противной стороне, пациенту с его адвокатами, здорово мешает, потому что в таком случае, представляя и защищая пациента, потребителя услуги, потерпевшего, как мы заявляем, мы боремся не только с юристами медицинской организации и с великолепными специалистами, которые работают в этой организации, но еще и с юристами и экспертами страховщика. Юрий Алексеев: Подкованными юристами, которые знают, как отстаивать интересы. Андрей Некрасов: Весьма. Цель которых — не заплатить деньги, взяв их у вас. Это смысл страховщиков. Руслан Хальфин: Ну, это неплохо.
Идет борьба, идет выяснение истины. Андрей Некрасов: Идет нормальная борьба. Руслан Хальфин: В Штатах приходит пациент, и слева у него юрист или адвокат семейный, а справа — медицинский. Я вот Марине говорил. Развелось их очень много. Они борются за права пациентов. И то же самое в ответ делают медицинские организации и врачи, которые застрахованы.
Юрий Алексеев: Андрей Викторович, в такой ситуации как тогда быть? Вот не совсем нам подходит история со страхованием обязательным и добровольным. Андрей Хромов: Честно говоря, это общемировая практика. И на самом деле все развитие медицины показывает, что это неизбежный путь, когда будет персональная ответственность каждого врача, не медицинской организации, а персональная ответственность врача, когда врачи, по крайней мере в частном здравоохранении, выйдут, скажем так, из-под крыши больницы, как это во всем мире происходит. Врач имеет кабинет свой где-то. Там не нужна медицинская лицензия. Там он принимает, разговаривает, беседует с пациентом.
Дальше он может заключать договор аренды с медицинским учреждением, где он оказывает медицинскую помощь. И он уже сам выбирает, что отвечает его условиям, что отвечает интересам пациента, чтобы он оказал максимально качественно. Я говорю про частное здравоохранение. Юрий Алексеев: Но к государственному здравоохранению такая история никакого отношения не имеет? В мире имеет, а у нас не имеет. Павел Воробьев: В мире-то какая разница? Что частная, что государственная.
Андрей Хромов: Абсолютно. Павел Воробьев: Врач — он и есть врач. Андрей Хромов: Конечно. Павел Воробьев: Лицензия у врача. А у нас лицензия у медицинского учреждения. Юрий Алексеев: А что в таком случае делать нам — и пациентам, и российским докторам? Руслан Хальфин: Мы двигаемся — медленно, но двигаемся.
Идет аккредитация специалистов, уже закончивших медицинский вуз какой-то. Идет аккредитация тех, кто уже поработал. Это аккредитация. Следующий этап — получение лицензий. Но идет все очень медленно. И вот то, что сейчас происходит со Следственным комитетом, не с врачами, а что-то с ними там — это ужасно! Это влияет отрицательное на любое развитие, на любое.
Юрий Алексеев: Четыре. Андрей Некрасов: Четыре. Проблема в этих процессах — в уголовных делах — еще и в том, что совсем с недавних пор, как раз до летнего периода, Следственный комитет объявил о завершении создания своих экспертных учреждений. То есть даже за экспертизой будут обращаться не в великолепную и высококвалифицированную Российскую национальную медицинскую палату, к профессиональному сообществу, а обращаться к своим экспертам. Понимаете, что это значит? Полина Габай: У них же нет лицензии. Андрей Некрасов: Были запросы неоднократные.
Руслан Хальфин: Они создают свою службу экспертную. Всю жизнь мечтали ее создать. Андрей Некрасов: Кто эти люди? Как они будут работать? Юрий Алексеев: Антон Владимирович, возвращаюсь к врачебным ошибкам. Что делать? Какие выходы есть?
Антон Беляков: Вы знаете, в нашей дискуссии есть нечто шизофриничное. Я поясню свою мысль. Психиатрия — это точная наука, абсолютно точная, и диагноз может ставить компьютер. Я в этом убеждался многократно, просто ему очень много на это времени потребуется. Один из симптомов шизофрении… Если нормальному человеку сказать: «Холодильник можешь описать? А если шизофренику сказать: «Опиши холодильник», — то один из симптомов, он может сказать: «Вы знаете, это холодильник, у него наверху на 3 миллиметра ниже, чем верхняя грань, и на 5 миллиметров правее, чем права грань, находится ломаная линия. Вот она такой-то длины и такой-то толщины».
Юрий Алексеев: Да, понятно. Антон Беляков: Вот мы сейчас с вами… Почему я сказал, что в нашей дискуссии есть нечто шизофреничное? Мы сейчас пытаемся обсуждать настолько надводную часть айсберга, настолько в частности уходим! Ведь все очень просто. Государство недофинансирует здравоохранение. Правительство не выделяет и Министерство финансов не выделяет достаточные средства, чтобы мы имели качественное здравоохранение. Из-за этого есть недостаток заработной платы врачей, которая не позволяет им в свою очередь в том числе заключать договоры на страховую медицину.
Юрий Алексеев: Добровольные пока хотя бы. Антон Беляков: Из-за того, что недофинансировано здравоохранение, есть недовольные пациенты, есть недостаток времени на то, чтобы оказать качественные услуги пациенту. Есть недостаток качества здравоохранения. Недовольные пациенты ищут поводы для того, чтобы как-то ситуацию эту изменить. Соответственно, есть много жалоб. Среди этих жалоб Следственный комитет выделяет те, которые могут быть перспективными, с точки зрения возбуждения уголовного дела о врачебных ошибках. Идут постоянные жалобы на региональном уровне, но в этом случае обвиняют либо министра здравоохранения какого-то региона, либо главврача.
У нас появилась мода, что во всем главврач виноват. Знаете, это такой стандартный стрелочник. Сейчас появляется тенденция: «А давайте еще уголовные дела возбуждать в отношении врачей, потому что неправильно поставлен диагноз». Повторяю: это та самая в правом углу холодильника маленькая трещинка. Давайте… Юрий Алексеев: А суть? Антон Беляков: Суть в том, что у нас недофинансировано здравоохранение, нет достаточных средств на то, чтобы и медикам платить за их работу, чтобы они не работали у нас на две ставки какое-то космическое количество часов в день, когда человек уже не в состоянии просто качественно выполнять свою работу. Плюс эти 15 минут на пациента, абсолютно идиотские.
Есть сложные случаи, повторяю, когда… Я уже в начале нашего эфира говорил: мы две недели искали, не могли понять в хирургическом отделении, почему у него температура. Его с ног до головы обследовали, этого пациента, прежде чем случайная находка возникла. Ну, пациент — это не карточка в учетном деле, это человек, с которым надо заниматься, находить и пытаться ему помочь. Юрий Алексеев: Павел Андреевич, а вообще статистика по врачебным ошибкам — пусть закрытая, пусть в какой-то медицинской среде — она существует? В рамках регионов, в рамках конкретных медицинских учреждений. Павел Воробьев: Нет конечно, потому что никто не понимает, что такое врачебная ошибка. Мы не понимаем, о чем мы говорим.
Я совершенно согласен с Антоном: мы на уровне шизофрении общаемся. Руслан Хальфин: Мне нравится такая постановка. Вы открыли этиологию и патогенез шизофрении и показываете куда-то наверх. Полина Габай: Я со своей колокольни юридической могу сказать, что если мы говорим о холодильнике, то мы действительно, как мне кажется, не замечаем две основные его составляющие. Во-первых, в основе абсолютно любого дела, гражданского или уголовного, лежит противоправность, которую нужно доказать или не доказать. И вот что входит в понятие «противоправность» в отношении конкретной медицинской услуги? Очень сложно… У нас ни врач не понимает, что ему нужно соблюдать, что для него рекомендовано, что для него обязательно.
Поэтому судмедэкспертиза, которая также лежит в основе любого дела… Как бы мы ни говорили, что для судьи заключение эксперта не является обязательным, это все понятно, но в итоге-то все время решение принимается на основании заключения СМЭ. СМЭ — это зона субъективных и личностных оценок. Эксперты, наверное, в этом не виноваты, потому что они в таком же хаосе работают, равно как и врач. И СМЭ — во-первых, это критерий противоправности, а во-вторых, это доказанная прямая причинно-следственная связь. И тут начинается вторая часть этого холодильника — морозилка, наверное. Потому что в основе… Только прямые связи имеют юридическое значение. Но как они устанавливаются?
Где она прямая, а где она кривая? Это науке звери не известные. И в любом случае эксперт… Прямая, кривая — прямо вот так она. Поэтому как вот это все рассматривается и как оно расследуется? Ну это катастрофа! И вот это, наверное, как раз и есть тот самый ужасный холодильник. Если мы будем говорить о страховании профессиональной ответственности, о рассмотрении административных, гражданских и уголовных дел, мы все равно сталкиваемся именно с этой базовой проблемой, которую никто решать не хочет, не будет.
Может, не может — не знаю. Юрий Алексеев: Каким спасительным оказался образ холодильника в рамках нашей дискуссии. Руслан Хальфин: Полина, вот скажите… Антон Беляков: А еще у нас есть эксперты, которые ребенка находят два промилле. И такие тоже есть. Юрий Алексеев: Смотрите, господа, тем не менее Государственная Дума планирует все-таки дать определение термину «врачебная ошибка». Вы говорите, что непонятно, что это за зверь, с чем его есть. И если вы сейчас не выскажете четкую формулировку или какие-то свои предложения, как это сформулировать, то думцы тогда все сделают за вас.
И потом опять будем собираться здесь и обсуждать, что же они натворили. Полина Габай: Ну, это не так. Руслан Хальфин: Врачебной ошибки нет, нет такого термина. И по факту такого нет. Антон Беляков: И быть не может. Андрей Хромов: Есть преступление.
Полезное утро 12+
Абсурдное «дело врачей» считается венцом сталинизма. Такие головоломки не снились даже доктору Хаусу. Дело врачей (дело врачей-вредителей или врачей-отравителей), в материалах следствия дело о сионистском заговоре в МГБ.