Основанием для компенсации стоимости является решение региональной комиссии по определению компенсации имущественных потерь.

Читайте и участвуйте в популярных обсуждениях в сообществе Наши потери — на

Военная операция на Украине

Огромная просьба не писать про потери друзей и родственников. Наши потери бебиблог Ирина Матюша. Сервис AMMA Pregnancy Tracker провел исследование, посвященное перинатальным потерям.

Бебиблог наши потери - фото сборник

Меня отправили на УЗИ. Врач-узист измеряет параметры плода, вес, положение, сердцебиение… «Ничего хорошего я вам не скажу, сердцебиения нет» Вот оно — чувство, что ты все время была права, а никто не верил. И в момент истины словно гора падает с плеч, и одновременно накатывает ужас. Я не поверила, началась истерика. Как в тумане отвечала на вопрос, когда в последний раз чувствовала шевеления. Меня отвели на первый этаж, прокололи пузырь. Воды были светлые, и их было немного, несмотря на «многоводье». Уже в палате я позвонила мужу и, чувствуя огромную вину, рассказала обо всем.

Он не сразу понял, а мне было тяжело объяснять, схватки словно застилали разум волнами боли. На протяжении всего процесса он пытался поддерживать меня по СМС, но их было так тяжело читать, что я отключила телефон после узнала, что он примчался в роддом, но его не пустили. А потом было семь часов схваток. Семь часов невыносимой физической и душевной боли — одна заглушала другую. Я до сих пор не понимаю, как можно было остаться в здравом уме после такого. На последних сантиметрах открытия я уже, не стесняясь, кричала в подушку. Акушерочка Таня, пусть хранит Бог эту прекрасную женщину, стала тогда моим ангелом-хранителем: растирала мне поясницу, ставила обезболивающее, утешала.

Именно она держала меня за руку, пока я рожала свою мертвую дочку. Вес 3520 г, 52 см. Эти цифры помнит любая мама, помню до сих пор и я. Малышка была темно-фиолетового цвета и такой большой, как мне тогда показалось. Ее убрали, чтобы я не видела, накрыли пеленкой, как нечто постыдное. А мне так хотелось запомнить ее черты, каждую линию и изгиб… Затем вышел послед весь в тромбах — это и погубило нашу дочку. Уже после, когда я лежала под капельницей в коридоре, медсестра вынесла мне ее показать.

Она была закутана в пеленку, я видела ее личико с надутыми, обиженными губками и длинными черными волосами, как у меня при рождении: «Она как две капли воды похожа на вас». Я прикоснулась к ней, откинула прядь со лба, и так захотела обнять ее, попрощаться. Но мне сказали: «Не стоит». Затем была отдельная палата, запасной родовой бокс — чтобы огородить травмированную психику от радостных мамочек и их живых малышей. Трансформация боли Я помню, как тяжело было смотреть в глаза мужу и выходить из роддома с пустыми руками. Думать о возвращении туда, где все готово ко встрече малышки: шкафы забиты пеленками и распашонками, кроватка собрана. К счастью, муж позаботился об этом — все вещи увезли к родителям.

Самым тяжелым, пожалуй, было сообщать всем друзьям и знакомым в соцсетях. Я создала шаблон и заранее разослала его всем, кому посчитала нужным, попросив меня не беспокоить — напишу сама, когда буду готова общаться. Увы, на этом наши злоключения не закончились.

На полу поломанная кафельная плитка, две кровати, на правой лежит мой малыш. Тихонечко касаюсь маленькой пухлой ручки. Маленькие пальчики чуть теплые, изрезаны и в крови - ему брали много анализов, нужно было много крови.

В горле комок.. Ты только приходи в себя, мы тебя сразу перевезем в хорошую больницу, там тебя вылечат и мы поедем домой к твоему Мишеньке и Карасику, они по тебе очень скучают. Меня душат слезы, не могу говорить…Медсестра требует, чтобы я ушла. Наклоняюсь к малышу и целую его в горячий лобик, шепчу ему - я с тобой, я всегда с тобой, очень тебя люблю. Выхожу в коридор, перед глазами жуткая картина - мой славный малыш, моя маленькая теплая булочка в трубках - в носике две трубки, во рту еще одна, кожа вокруг стянута сермяжным лейкопластырем. В подключичной вене - катетер, его не смогли вставить сразу - вокруг расплылся синяк, большое фиолетовое пятно.

На левой ножке на пальчик закреплен какой-то датчик, еще один на левой ручке. На груди прилеплены какие-то датчики. Рядом с кроватью стоит аппарат ИВЛ единственный в больнице передвижной аппарат, который пролезает в дверь реанимации , кардиодатчик, капельницы…Не могу поверить - все это страшный сон, это кошмар, я сейчас проснусь, а Максимка рядом со мной, весь славный розовощекий карапуз. Приехал мой брат и дядя поддержать меня, побыть со мной. Увидев эту лестницу, общее состояние больницы, послушав, как гавкают на меня врачи, некоторые просто проходят мимо с невидящими глазами - были в шоке. Вот-вот должен прилететь муж, они поехали за ним, снова меряю шагами лестничный пролет.

Сменился дежурный реаниматолог, вместо угрюмого небритого мужика пришла замученная жизнью женщина средних лет - Наталья Анатольевна. Она единственная врач, кто отнесся к нам по человечески, наверно она понимала, что Максимке не долго осталось, она нас жалела. Звонки разрешены до 22:00 - Спасибо, а можно я буду звонить несколько раз? Я понимаю, что я не могу Вас тревожить часто, но я должна знать, что с ним, как он…Пожалуйста! Идем с мужем к машине, не чувствую ничего. Брат пытается накинуть на меня куртку, говорит, что холодно, что я замерзну, а я должна быть сильной и держаться - Максиму нужна моя сила.

Едем в Академ, не могу ничего делать, голова пустая только одна мысль - он должен жить! Рядом муж, примерно в таком же состоянии, но он пока еще не осознал, до конца не осознал, что произошло. Потому что сегодня в Интернете опубликована следующая новость: Лэйсэн Муртазина Уфа : Мамы, потерявшие детей… Я не знаю, как помочь людям, пережившим, переживающим подобную трагедию. Возможно, истории, рассказанные здесь, дадут им хоть какой-то ориентир. Это хороший и светлый праздник, когда отмечается день самого важного и невероятно любимого человека. Но в жизни случаются непомерно кощунственные вещи, противоестественные и противоречащие самой природе — когда родители теряют своего ребенка.

Весь ужас случившегося заключается в том, что женщина остается матерью, но ребенка уже рядом нет. Эти женщины выжили. Выжили, после своей смерти. Там оставалось много Данькиных друзей, женщины, с которыми мы там познакомились и с которыми мы общались на протяжении нескольких лет. Кроме того, когда мы с Даней еще была в Москве, и я видела, как там для детей были организованы различные праздники, обучение, приходили клоуны, знаменитости какие-то. У нас же дети были предоставлены сами себе, развлекали друг друга как могли.

В первое время я не понимала, что я сама себя спасаю. Помню, Даньке было 40 дней, я купила 3 или 4 трехколесных велосипеда, большие машинки, на которые можно сесть и кататься. Я это везла как подарок от Дани. Я тогда просто вспоминала, как было в Москве, и я хотела, чтобы и у наших детей это было. Проводила праздник, привозила бытовую химию, воду, приезжала с волонтерами. Мне всегда казалось, что если Данька меня видит, то он мной гордится.

У меня и сейчас такое ощущение. Я воспринимаю свой фонд «Потерь нет» , который родился из этой деятельность, как своего ребенка. Когда-то в 2011 году я его родила, а сейчас ему уже 5 лет. И с каждым годом он становится взрослее, сильнее, умнее, профессиональнее. Мне очень нравится, когда люди вспоминают что-то, какие-то интересные моменты из его жизни. У моего Даньки был друг Рома.

Он сейчас взрослый, 21 год. Прошло уже 8 лет, но он каждый год приходит на поминки. И мне так приятно, когда он вспоминает какие-то вещи, которые были связаны с их дружбой. И я по сей день узнаю какие-то фишечки, которые они творили, а я о них знать не знала! И мне приятно, что этот маленький тогда мальчик, до сих пор помнит моего сына, ценит эту дружбу. Когда я смотрю в соцсетях его фотографии, я думаю, надо же, уже какой большой.

И у меня мог бы быть того же возраста ребенок. Мне конечно радостно, что у Ромы жизнь сложилась, и он такой красивый, умный парень. Наверное, лучше откровенно с ребенком поговорить, о том, что с ним происходит. В этих случаях с мамами не случается необратимых трагедий. Мамы не принимают решения тоже уйти вслед за ребенком. Ребенок же оставляет какой-то наказ.

Мы даем ему возможность принять эту ситуацию, имеем возможность попрощаться — и это бесценно! В погоне за спасением родители забывают о самом умирающем ребенке. Эти паллиативные дети уже настолько замученные лечением, они просто хотят, чтобы их оставили в покое. В этот момент, может быть, лучшим будет осуществить его детскую мечту. Свозить в «Дисней ленд», познакомиться с какой-то личностью, может он просто хочет остаться дома в кругу семьи. Я наделала много ошибок.

Я сейчас вспоминаю, и думаю, может быть, он меня простит. Потому что я, конечно же, хотела как лучше. У меня тогда не было этих знаний. Я вспоминаю, что он даже пытался об это поговорить, а я не услышала. Сейчас я бы обязательно поговорила с ним, объяснила, что в жизни так бывает… нашла бы подходящие слова. Я мечтаю организовать день памяти для таких мам.

О том, как он обо мне заботился, как он смеялся, как мы куда-то ездили, как он любил свой велосипед, как он любил собирать свои лего-конструкторы. Его дни рождения, как мы отмечали новый год. Мы все объединялись ради него всей родней. Я паковала полночи эти подарки, мы придумывали следы, как дед мороз зашел из окна и оставил подарки. И это очень ценные и приятные воспоминания. Я помню, как он родился, как мне дали его на руки.

На утро мне его принесли, я подумала: «Боже, какой он красивый! Другие как-то не очень… но мой! Я гордилась, что в годик он говорил три слова: киса, мама и муха. Когда он пошел, еще не было года, я думала — это только мой! Больше никто! Это уникальный случай!

Когда только умирает ребенок, нельзя звонить и спрашивать «как у тебя дела». Я считаю этот вопрос глупым и неуместным. Как могут быть дела у родителей, которые только что потеряли своего ребенка. И нужно обязательно говорить о случившемся. Если пытаться закрыть эту тему, то родители будут ее переживать внутри себя. Важно вспоминать, дать возможность родителям самим рассказать об этом.

Если ребенок только-только ушел, конечно же, мама каждый день ездит на кладбище. Может, попробовать вместе с ней совершить этот ритуал, помочь ей добраться, если нет автомобиля. Быть помощником. Не нужно отговаривать ездить туда! Мама интуитивно начинает делать какие-то вещи, которые ей помогают. Просто нужно прислушаться и не идти наперекор.

Для меня первые три года — это было самое сложное время. Все вокруг напоминает о присутствии. Я знаю, многие мамы увешивают фотографиями квартиру. Какие-то вещи любимые берегут. Например, у меня уже девятый год пошел, но до сих пор стоит собранным его конструктор лего. Я люблю говорить: это он собрал!

Представляете, в свои годы! Там такая сложная конструкция, автомобиль на моторчике. И я так гордилась тем, что он это собрал. Конечно же, нельзя оставлять маму надолго наедине с этим горем. Дать ей выговориться, поплакать. Многие говорят: ну не надо, не плачь… пусть она плачет!

Это нужно, это очень важно — оплакать свою потерю Эта боль всегда будет со мной. Это никуда не денется. И ни у одной матери, потерявшей своего ребенка, это не уйдет. Мне кажется, родители этих детей на всю жизнь становятся паллиативными. Этим родителям на протяжении всей жизни нужна помощь. У нас две дочери — Мария, 32 года, и Светлана, 30 лет.

Она меня несколько лет уговаривала взять девочку — Верочку, очень уж она ей понравилась — тоже любительница танцевать. Но я долго не могла решиться, и только осенью 2007 г. Заявление приняли, сказали ждать звонка — пригласят для прохождения Школы приемных родителей. Звонка не было долго, я уж решила, что не подходим. Позвонили в апреле. Мне сказали, что Верочку нам не дадут, так как у нее есть брат, детей разлучать нельзя.

А нам дадут другую девочку — Алину. Ее отдали в семью в прошлом году, но хотят вернуть. Родилась она в многодетной семье — четвертый или пятый ребенок. По детдомовским документам — все побывали в местах заключения. Мать лишили родительских прав, когда ей было 3 года. С тех пор она находилась в приюте, с семи лет в детдоме.

Дом, где она жила с родителями, сгорел. Помнит она только бабушку, которая приходила к ней, пока ее не забрали в семью. Не знаю почему, но мне стало страшно.

Временами меня настигали схватки, переходящие в потуги, но сопротивляться им не было никаких сил, да и больно было не очень: они приходили и уходили, а я никак на это не реагировала. В 15:44 зазвонил телефон - звонили с работы - но я была сонной и решила не брать трубку. Тем временем вскоре стала заканчиваться: то ли действие обезбаливающего проходило, то ли боли стали сильнее. Тут я ощутила, насколько неотвратимы по своей силе потуги - чтобы ты не делала, даже будучи полностью расслабленной, начинаешь тужится против своей воли.

Вот здесь нужно на потугах медленно и глубоко дышать, вдох через нос, выдох через рот - помогает тужишься не так сильно. Движение вокруг меня усилилось, рядом со мной уже сидели врач, медсестра и акушерка. Я все время когда думала о родовом процессе, не могла себе представить, что же это я буду чувствовать, когда шейка матки раскроется достаточно широко: как же это будет ощущаться, ведь там все раздвигается, и кости таза тоже, наверное, больно... Так вот. Я не чувствовала НИЧЕГО кроме того, что очень хочется в туалет , и только по тому, как врач свободно запускала в меня ручку и шарила там, я понимала, что вообще-то уже все раздвинулось. Тужится до сих пор нельзя. Было очень стыдно, если я вообще в состоянии была испытывать хоть какие-то эмоции.

При очередной потуге, как мн показалось, стало выходить буквально все и изо всех дырок. Говорила она со мной очень добро и ласково. Это, когда рожаешь, самое главное. Вскоре мне разрешили тужится и показали, как это надо делать на каждой схватке. Наступал самый ответственный момент, когда, собственно, надо прилагать усилия, чтобы родить ребенка. Именно на этот период надо беречь силы с самого начала, поэтому важно, чтобы вся энергия не ушла в крик на первом этапе. И вообще нужно, чтобы были силы - они понадобится, и немало.

Вскоре меня повели в родовой зал ура, конец близок. С капельницей и пешком - между схватками это было сделать совсем просто. Помогли мне залезть на кресло, где специально был сделан упор для ног и ручки, за которые держаться. Вот я так лежала, а надо мной, как хищные коршуны, склонились 4 женщины 2 врача и 2 медсестры , проникая в самую мою сердцевину.... Мне говорили: тужься, тужься, рассердись на себя, ты не для нас ребенка рожаешь, для себя... Я тужилась, тужилась... Казалось, весь мир на этом клином сошелся...

Краем сознания я заметила, как сверкнули скальпель-ножницы. Этого я боялась больше всего. Это же больно!!! Примерно, как легкий щипок за запястье. После следующей хватки я увидела головку. Нельзя сказать, чтобы я почувствовала какой-то восторг или умиление. Скорее, облегчение от того, что конец близок.

На следующей схватке мой ребенок появился на свет. Перерезали пуповину. А потом я услышала его голос. Было 5 часов вечера. Я почему-то считала, что родившийся ребенок кричит сердито, его только что вытащили из чудесного места, где было тепло и яблоки. Но он запел так сладко - ему явно нравилось в этом мире. Рождающийся ребенок покрыт слизким веществом фиолетово-белого цвета, как колбасные изделия.

Мне показали, что родился мальчик, и дальше ребенком занялась медсестра - с ребенка снимают эту. А со мной еще ничего не закончилось. Как отошел послед так называемое , я не почувствовала. Просто когда спросила, почему он не выходит остальное, мне сказали, что уже... И потом я видела, как слили в раковину что-то красное. Затем хорошенько надавили на живот - он так сдулся, стал мягким и маленьким. Положили на живот ледяной пузырь - чтоб матка сокращалась.

Я с удовлетворением заметила, что уровень живота ниже уровня ребер и радостно трогала ямку ладошкой. Ребеночка очистили, показали мне уже - вполне красивое зрелище - даже дали потрогать. Потом долго не могли взвесить - были сломаны детские весы качество обеспечения отечественной медицины, бля. Наконец, выяснили, что вес 3,050, размер 50 см. После чего ребенка куда-то унесли. Тем временем врач осмотрела меня - сначала внутри, треугольной лопаточкой, загнутой буквой - нет ли разрывов шейки матки. К счастью, их не было.

Потом стала зашивать разрезы. Неприятно, но терпимо. Прикольное ощущение - чувствуешь, как на тебе ШЬЮТ. Сказала, что швы снимут на 6-й день, а сидеть нельзя будет еще 3 недели. Потом врач ушла. Акушерка убрала родовой зал и принесла мне телефон. Сказала, что лежать мне так еще 2 часа.

В общем я, вполне счастливая, стала названивать всем кому не лень в основном родственникам и знакомым кролика и сообщать о своем подвиге. Вот я и лежала в луже крови, довольная, как 100 китайцев а кровь потихоньку капала из меня еще 2 часа - довольно интенсивно, еще неделю - не так интенсивно, но что-то капает и до сих пор - это сокращается матка. Акушерка сказала, что я наконец-то улыбаюсь, потому что доставили меня с глазами испуганного кролика. А мне было так хорошо, так легко, как, наверное, не было все предыдущие 9 месяцев. Чувствовала я себя так, что едва сдержалась, чтобы не предложить помочь акушерке убирать родовой зал. Два часа я пролежала никому не нужная и всеми забытая. Впрочем, как оказалось, издевательства надо мной еще не закончились.

Через 2 часа пришла акушерка, забрала катетером мочу в общем, я думала, будет страшнее , вытерла меня и отвезла на каталке в палату, где мне предстояло лежать. Я наконец-то могла лежать на животе!!! Зато на спине не могла: очень болела задница. Больше ничего не болело. Как будто я не рожала, а с запором боролась. Главное впечатление от всего послеродового периода - как у ослика Феди. В 10 вечера опять пришла акушерка, сводила меня в туалет, сказала, что в связи со швами на унитазе мне сидеть нельзя.

Спросила, как я себя чувствую, не кружится ли голова. Я сказала, что замечательно, только очень болит попа. Я как ни старалась уснуть после родов а предыдущую ночь я тоже почти не спала , несмотря на всю усталость, всю ночь почти ворочалась, счастливая и умиротворенная. А на утреннее кормление в 6 утра мне уже принесли моего мышонка. Так началась моя новая жизнь , в которой было много трудного и интересного например, осваивать кормление грудью и э... Однако, это уже совсем другая история. Вместо резюме.

Если честно, в связи с родами я больше всего боялась двух вещей: 1. Будет больно вообще 2. Будут резать это тоже больно Могу сказать вот что. Боль вполне терпимая. Чем дальше, тем больше мне кажется, что боли не было вообще. Главное - это очень, естественная боль, не так, как, например, когда болит зуб, или поясница. В общем, это скорее не боль, а просто неприятные ощущения.

Самый противный период, конечно, схватки, главным образом потому, что нечего делать, только терпеть. А дальше интереснее. Когда уже непосредственно рожаешь, боли как таковой нет - просто надо очень сильно потужиться. ПП резать. Как я и писала выше, это не больно вообще. Главная мысль такая. Это не столько больно, сколько просто труд - такой же, как, например, заниматься бегом, копать на раскопе, писать аналитичку и пр.

Это не просто, но это не есть, например, какая-то болезнь, или что-то неприятное и противоестественное. Просто еще один процесс в жизни, требующий внимания и усилий, как, например, написание диплома. И результат, и сам процесс. Даже как-то стало жалко, что мужчинам это испытать не суждено. Лэйсэн Муртазина Уфа : Мамы, потерявшие детей… Я не знаю, как помочь людям, пережившим, переживающим подобную трагедию. Возможно, истории, рассказанные здесь, дадут им хоть какой-то ориентир. Это хороший и светлый праздник , когда отмечается день самого важного и невероятно любимого человека.

Но в жизни случаются непомерно кощунственные вещи, противоестественные и противоречащие самой природе — когда родители теряют своего ребенка. Весь ужас случившегося заключается в том, что женщина остается матерью, но ребенка уже рядом нет. Эти женщины выжили. Выжили, после своей смерти. Там оставалось много Данькиных друзей, женщины, с которыми мы там познакомились и с которыми мы общались на протяжении нескольких лет. Кроме того, когда мы с Даней еще была в Москве, и я видела, как там для детей были организованы различные праздники , обучение, приходили клоуны, знаменитости какие-то. У нас же дети были предоставлены сами себе, развлекали друг друга как могли.

В первое время я не понимала, что я сама себя спасаю. Помню, Даньке было 40 дней, я купила 3 или 4 трехколесных велосипеда, большие машинки , на которые можно сесть и кататься. Я это везла как подарок от Дани. Я тогда просто вспоминала, как было в Москве, и я хотела, чтобы и у наших детей это было. Проводила праздник, привозила бытовую химию , воду, приезжала с волонтерами. Мне всегда казалось, что если Данька меня видит, то он мной гордится. У меня и сейчас такое ощущение.

Я воспринимаю свой фонд «Потерь нет» , который родился из этой деятельность, как своего ребенка. Когда-то в 2011 году я его родила, а сейчас ему уже 5 лет. И с каждым годом он становится взрослее, сильнее, умнее, профессиональнее. Мне очень нравится, когда люди вспоминают что-то, какие-то интересные моменты из его жизни. У моего Даньки был друг Рома. Он сейчас взрослый, 21 год. Прошло уже 8 лет, но он каждый год приходит на поминки.

И мне так приятно, когда он вспоминает какие-то вещи, которые были связаны с их дружбой. И я по сей день узнаю какие-то фишечки, которые они творили, а я о них знать не знала! И мне приятно, что этот маленький тогда мальчик, до сих пор помнит моего сына, ценит эту дружбу. Когда я смотрю в соцсетях его фотографии, я думаю, надо же, уже какой большой. И у меня мог бы быть того же возраста ребенок. Мне конечно радостно, что у Ромы жизнь сложилась, и он такой красивый, умный парень. Наверное, лучше откровенно с ребенком поговорить, о том, что с ним происходит.

В этих случаях с мамами не случается необратимых трагедий. Мамы не принимают решения тоже уйти вслед за ребенком. Ребенок же оставляет какой-то наказ. Мы даем ему возможность принять эту ситуацию, имеем возможность попрощаться — и это бесценно! В погоне за спасением родители забывают о самом умирающем ребенке. Эти паллиативные дети уже настолько замученные лечением, они просто хотят, чтобы их оставили в покое. В этот момент, может быть, лучшим будет осуществить его детскую мечту.

Свозить в «Дисней ленд», познакомиться с какой-то личностью, может он просто хочет остаться дома в кругу семьи. Я наделала много ошибок. Я сейчас вспоминаю, и думаю, может быть, он меня простит. Потому что я, конечно же, хотела как лучше. У меня тогда не было этих знаний. Я вспоминаю, что он даже пытался об это поговорить, а я не услышала. Сейчас я бы обязательно поговорила с ним, объяснила, что в жизни так бывает… нашла бы подходящие слова.

Я мечтаю организовать день памяти для таких мам. Чтобы они имели возможность встречаться, говорить об этом, вспоминать. И не только плакать, но и посмеяться. Потому что у каждой мамы есть какое-то счастливое воспоминание, связанное со своим ребенком. Я стараюсь именно такое вспоминать. Конечно, ребенок, умирающий у тебя на руках — это отпечаток на всю жизнь. Но когда особенно тяжело, я стараюсь вспоминать что-то хорошее.

Мы надеялись! Мы жили этой надеждой! Но в декабре и здесь нам вынесли страшный вердикт. До последнего дня Полинка радовалась жизни, радовалась, что скоро наступит весна. Она успела поздравить всех с первым днем весны и прожить в своей последней весне три дня… Как я прожила эти два с половиной года? Первые полгода я просто разучилась разговаривать. Не хотелось ни с кем говорить, никуда ходить, никого видеть. Не отвечала на телефонные звонки. Я уволилась из художки, где проработала 25 лет, была завучем. Я каждый день смотрела фотографии, заходила на ее страничку вКонтакте — перелистывала ее записи и по-новому их осмысливала.

В магазине я в первую очередь шла к тем товарам, которые покупала, когда мы лежали в больнице, к тому, что можно купить Польке. На улице видела девочек, похожих на нее. Дома все ее вещи, каждую бумажечку сложила в ее шкаф. Выбросить или отдать что-то я даже не помышляла. Мне кажется, что тогда слезы у меня из глаз просто лились постоянно. В апреле на мое попечение старшая дочь оставила внучку. Сейчас я понимаю, как им трудно было на это решиться, но этим они, наверное, спасли меня, вытянули из депрессии. С внучкой я опять научилась смеяться и радоваться. В сентябре устроилась на работу в Детско-юношеский центр руководителем изостудии. Новая работа, новые люди, новые требования.

Куча бумажной работы. Приходилось учиться, не только работать, но и жить в новой для меня действительности. Время на воспоминания были только ночью. Я училась жить, не думая о прошедшем. Это не значит, что я забыла — это было в сердце каждую минуту, просто я старалась не думать об Этом. Я благодарна людям, которые были со мной, что они не тормошили меня расспросами. Иногда было страшно общаться с людьми, боялась, что затронут больную тему. Я знала, что ничего не смогу сказать, вообще ничего — у меня просто перехватывало дыхание, сжималось горло. Но в основном рядом были понимающие и принимающие мою боль люди. Мне и сейчас тяжело говорить на эту тему.

С другой стороны, я с благодарностью вспоминаю, как настойчиво звонила мне, если я не отвечала — моим детям, одна из мамочек, ставшая мне просто подругой. Она писала мне в интернете, требовала ответов. Я просто вынуждена была с ней общаться. Она ругала меня, за то, что я не отвечаю другим, ведь они переживают за нас, обижаются моим невниманием, тем,что я их попросту игнорирую. Сейчас я понимаю, насколько она была права. После пройденных вместе испытаний, они не заслужили такого отношения. Это был полнейший эгоизм с моей стороны — думать только о своем горе, заставлять их чувствовать вину за то, что их дети живы, а не радоваться этому вместе с ними. Я благодарна тем, кто помнит Полину. Мне радостно, когда ее подружки пишут что-то о ней в интернете, выкладывают ее фото, вспоминают о ней в дни памяти. Сейчас я понимаю, как была не права, даже эгоистична, когда обижалась на тех, кто мне говорил, что не надо больше ее тормошить, что надо дать ей прожить последние дни спокойно, дома, в окружении близких, не нужно ее больше колоть, принимать лекарства.

Я считала, что нужно бороться до конца, тем более что и Полина так хотела. Просто ей никто не говорил, что ей уже нельзя помочь. Но я-то это знала! А продолжала биться в каменную стену. Вспоминаю другую девочку, мама которой приняла неизбежное, и спокойно давала и делала для дочери все, что та хотела. А я Полине не давала покоя. Начинаю прощать тех, на кого обижалась во время лечения. С обидой ушли мы из больницы. Вернее, я ушла с обидой. Полина, мне кажется, вообще не умела обижаться.

Или жизнь научила ее это не показывать. Прощаю, потому что они просто люди, просто делают свою работу. А паллиатив не входит в их компетенцию. Оказывается, их этому и не учили. Сейчас я знаю, что паллиативной помощи, как таковой в России нет, за исключением Москвы и Питера, да и там все очень сложно. Однажды меня спросили — хотела бы я забыть об этом периоде своей жизни? Забывать не хочу. Как можно забыть о своем ребенке, о других детях, о том, как жили, что переживали вместе. Болезнь научила нас многому. Это часть моей жизни, и я не хочу ее лишаться.

Наша потеря ужасна, и действительно несправедлива. Прошло 10 месяцев, а я до сих пор смотрю на могилу своей доченьки — и не верю. Посещать собственного ребенка на кладбище — в этом есть что-то нереальное. Словно я покинула собственное тело и смотрю на кого-то чужого, незнакомого, который стоит там и кладет на землю цветы и игрушки. Неужели это — моя жизнь? Расхожая фраза о том, что мать готова отдать жизнь за своего ребенка, становится до конца — на уровне эмоций — понятной лишь тогда, когда сама становишься матерью. Быть родителем — значит, носить свое сердце не внутри, а снаружи. Как бы вы ни представляли себе, что чувствует человек, потерявший ребенка, умножьте это в триллион раз — и этого все равно будет мало. Мой опыт таков: искреннее человеческое участие и доброта удивляли меня столько же раз, сколько их отсутствие. На самом деле, не так важно, что говорить человеку.

Сказать «я тебя понимаю» мы, на самом деле, тут не можем. Потому что не понимаем. Понимаем, что плохо и страшно, но не знаем глубины этого ада, в котором сейчас человек находится. А вот мать, похоронившая ребенка, испытывает к другой матери, похоронившей ребенка эмпатию, сострадание, подкрепленное опытом. Вот тут каждое слово может быть хотя бы как-то воспринято и услышано. А главное — вот живой человек, который тоже такое пережил. Поэтому первое время я находилась в окружении таких матерей. Осиротевшим родителям очень важно говорить о своем горе, говорить открыто, без оглядки. Я обнаружила, что это — единственное, что хоть как-то облегчает боль. А так же много, спокойно и долго слушать.

Не утешая, не приободряя, не прося радоваться. Родитель будет плакать, будет винить себя, будет пересказывать по миллиону раз одни и те же мелочи. Просто быть рядом. Очень важно найти хотя бы одну-две причины продолжать жить. Если заложить в голове такую прочную основу, она будет служить буфером в те моменты, когда возникнет желание «сдаться». А еще, боль — это тренажер. Тренажер всех других чувств. Боль безжалостно, не жалея слёз, тренирует желание жить, разрабатывает мышцу любви. Поэтому, ради всех родителей, которые испытывают горе, я напишу 10 пунктов. Возможно, они изменят к лучшему жизнь хотя бы одного осиротевшего родителя.

Прошло 10 месяцев, а я просыпаюсь, каждое утро с тем же ощущением горя, какое испытывала в день смерти Ариши. Разница заключается лишь в том, что теперь я гораздо лучше научилась скрывать боль своего разодранного в клочья сердца. Шок потихоньку улегся, но я до сих пор не могу поверить в то, что это случилось. Мне всегда казалось, что такие вещи происходят с другими людьми — но только не со мной. Вы спрашивали меня, как я, а потом прекратили. Откуда у вас информация, что на такой-то неделе, в такой-то месяц после потери ребенка мать больше не нуждается в подобных вопросах и участии? Пожалуйста, не говорите мне, будто все, о чем вы мечтаете, — это чтобы я снова стала счастливой. Поверьте, никто на свете не желает этого так же сильно, как я. Но достичь этого в настоящее время я никак не могу. Самое сложное во всей этой истории, что я обязана найти какое-то другое счастье.

То, которое я однажды испытала — чувство, что ты заботишься о любимом существе, — никогда больше не придет ко мне во всей полноте. И в этой ситуации понимание и терпение со стороны близких людей может стать поистине спасительным. Да, я никогда уже больше и не стану прежней. Я теперь такая, какая есть. Но поверьте, никто не скучает по той мне больше, чем я! И я оплакиваю две потери: смерть моей дочери и смерть меня — такой, какой я была когда-то. Если бы вы только знали, через какой ужас мне пришлось пройти, то поняли бы, что оставаться прежней — это выше человеческих сил. Потеря ребенка меняет вас как личность. Мои взгляды на мир изменились, то, что было когда-то важным, больше таковым не является — и наоборот. Если вы решили позвонить мне на первый день рождения моей доченьки и первую годовщину ее смерти, почему вы не делаете это на вторую, на третью?

Неужели вы думаете, что каждая новая годовщина становится для меня менее важной? Прекратите постоянно рассказывать мне о том, как мне повезло, что у меня есть свой ангел хранитель и еще ребенок. Я говорила вам об этом?

Наши потери, наши приобретения- во всем возраст виноват

Или не верите, что Бог лучше вас знает, что для вас с супругою и для детей ваших душеполезно? Или полагаете, что Бог забыл о вас, и пропустил случившееся с вами без внимания, и оно случилось без особого направления во благо вам? Или вы у Бога пасынок и падчерица… а не сын и дщерь?! Вы уткнули свое внимание все на горестную сторону дела… и не узреваете Божией в том о вас попечительности?! А она действительно есть… Не осязаете ее?! Она такова и есть, не осязаема в настоящем… а узреваема после. Воскресите же веру… и, как река, польются оттуда утешения. Расскажу вам случай… В СПб одна большая барыня… потеряла троих детей, умненьких, миленьких, благонравных, — особенно старшая была благоговейного настроения и умела молиться… Мало тут горя?!

Но этого мало.

Когда все темы были исчерпаны, мы решили встретиться, он жил всего лишь в ночи езды поездом от меня. Приехал на выходные, познакомились и не только я, но и мои родители. Ну а потом началась просто сказка. Я всегда думала, что такого просто не бывает. Мы просто не могли дождаться выходных, то я к нему ехала, то он ко мне и так полтора года.

Мы верующие люди, поэтому постоянно вместе молились. Посещали музеи, занимались керамикой, пели Даниилу, ходили на концерты классической музыки. Пришло время очередного обследования: динамика была настолько плохой, что Центр Кулакова, где наблюдали Настю, снял с нас квоту [на бесплатные роды], так как прогноз показывал стопроцентный летальный исход. Представьте, каково это: нас таскают по УЗИ, сбегаются врачи, начинают охать, говорить, что давно такого не видели. А ты сидишь рядом с женой, она живая, и внутри нее наш живой ребенок. Нам отказали многие медицинские центры, в одном из них вообще говорили: «Что вы паритесь, вырежем — и все, через два месяца будете снова беременеть». А наш сын пинается. Нам сказали считать количество «пинашек» в день — если их будет меньше десяти, нужно бить тревогу. Мы скачали приложение, где отмечали пинашки. Жена, конечно, отказалась от аборта — сказала, что это ее ребенок, и она никому не позволит с ним ничего сделать, будет бороться. Наступил конец сентября: все медики от нас отказались, а время постепенно подходило к родам. Естественно, лететь уже никуда было нельзя. Я после этого не очень люблю Трубную площадь, где мы покупали билеты в Уругвай. Мы шли туда радостные, с большими надеждами, а потом я вернулся туда один, чтобы сдать билеты. И уже совсем было не до них: ты просто хочешь, чтобы твой ребенок выжил. Живот у Насти был очень большой, потому что у малыша началась неиммунная водянка на фоне порока сердца. Врачи продолжали говорить, что шансов родить живого малыша нет. Выхода у нас не было, и мы поехали в ближайший роддом — познакомились с врачами, записались на роды. И стали просто жить, общаться с ребенком, пока это возможно. Пришел момент очередного осмотра в женской консультации. Там послушали сердце Даниила. Сердцебиение было очень редким и слабым. Нас срочно направили в роддом, и Настя отказывалась идти: плакала, говорила, что чувствует, что вернется домой уже без ребенка. Врач сказал, что надо делать кесарево. Мы согласились, так как надеялись, что это спасет малыша. Жена была на седьмом месяце. Я помчался домой за вещами для роддома, вернулся в больницу, а Настя говорит: «Малыш пинается». Я приложил руку к ее животу и почувствовал четыре пинашки. Это были последние пинашки. Ее увели наверх. Он предложил: «Хотите, скажу ей», — я отказался, сказал, что это мой сын и я должен сам поговорить с Настей. Жена спустилась в приемную, я опустился перед ней на колени и сказал: «Любимая, Даниил умер». Она не поверила. Мы вместе пошли на УЗИ.

А в Москве велик процент недобросовестных гинекологов, которые 4-5-месячные зародыши сдают в косметологические клиники. Срок у вас подходящий. Меня с Ванькой гнали на аборт - у меня на фоне отсутствия записи о болезни был контакт с краснухой в 5 недель беременности. Кричали: "Такие, как ты, рожают, а потом государству сдают! А если он там нормальный? ВАнька - 7 баллов, 4 кг, сейчас уже в школе учится, в обычной, на 3-4-5, в музыкалке его хвалят. Конечно, я бы его душить не стала.

Бебиблог наши потери - фото сборник

После такой потери выраженность токсикоза уменьшается, а беременная женщина говорит, что у нее пропал токсикоз на 8 неделе беременности. Cия новость сильно меня воодушевила, и я стала просить обезболивающее, как наркоманы просят дозу. поставили летальный. Бебиблог наши потери. Потери в афганской войне 1979-1989. Женщин, переживших перинатальную потерю, называют «мамами ангелов». Каждый психолог, с которым я говорила после потери ребенка, очень мне помогал. Ее сын Богдан появился после того, как Саша и ее муж перенесли пять перинатальных потерь.

Pixel art colors palette

все новости чемпионатов. То есть кроме трагической потери ребенка, родители окажутся еще и фигурантами уголовного дела. Новости. Общая информация. Планы работы Смоленского регионального отделения ВСМС. Я мать которая 8июля 2012 года около Артёмовска Убили моего сына и 4-ых невинных людей. Я не могу смириться с потерей сына. Вот одно из таких писем, посвещеное мамочке после потери ее деток: "Милость Божия буди с вами! Наши потери бебиблог Ирина Матюша.

Join the conversation

Полезные сообщения
Новости Краснодара и Краснодарского края
життя громади
Все наши новости. Потери и приобретения.
Бэбиблог наши потери. Выжившие
Что такое рейтинги надежности Penenza и как они помогают инвестировать

Бэбиблог — клуб современных мам

Израиль 33 Израиль 32 Чего хотел Иран и что будет Умер Навальный -2 Зеленский и его боевые наркоманы Армения заблокировала трансляцию передач Владимира Соловьева. НАТО планирует напасть на Россию. Моей любимой жены Леночки, мамы двух наших сыновей, больше нет, умерла сегодня в возрасте 59 лет от ковида. Какие потери в живой силе понесла Россия в войне 1812. Каждое утро я просто летела в больницу, чтобы услышать хорошие новости от доктора, но я каждый день слышала только одно: "Ваш ребёнок в тяжёлом состоянии". Официальное представительство в

Бб блог наши потери. История матери, потерявшей ребенка

Сейчас дочкам уже 26 лет, они умницы и красавицы, но все это время меня не покидает мысль, что мой сын жив.. Но постоянно попадаются на глаза всякие статейки в газетах и в журналах, что в советское время в роддомах торговали детьми. Родит молодая мама двойню или тройню, как у меня и одного ребенка просто продавали в бездетные семьи. Иногда представляю что это правда..

Чтобы они имели возможность встречаться, говорить об этом, вспоминать. И не только плакать, но и посмеяться. Потому что у каждой мамы есть какое-то счастливое воспоминание, связанное со своим ребенком. Я стараюсь именно такое вспоминать. Конечно, ребенок, умирающий у тебя на руках — это отпечаток на всю жизнь. Но когда особенно тяжело, я стараюсь вспоминать что-то хорошее. О том, как он обо мне заботился, как он смеялся, как мы куда-то ездили, как он любил свой велосипед, как он любил собирать свои лего-конструкторы. Его дни рождения, как мы отмечали новый год.

Мы все объединялись ради него всей родней. Я паковала полночи эти подарки, мы придумывали следы, как дед мороз зашел из окна и оставил подарки. И это очень ценные и приятные воспоминания. Я помню, как он родился, как мне дали его на руки. На утро мне его принесли, я подумала: «Боже, какой он красивый! Другие как-то не очень… но мой! Я гордилась, что в годик он говорил три слова: киса, мама и муха. Когда он пошел, еще не было года, я думала — это только мой!

Больше никто! Это уникальный случай! Когда только умирает ребенок, нельзя звонить и спрашивать «как у тебя дела». Я считаю этот вопрос глупым и неуместным. Как могут быть дела у родителей, которые только что потеряли своего ребенка. И нужно обязательно говорить о случившемся. Если пытаться закрыть эту тему, то родители будут ее переживать внутри себя. Важно вспоминать, дать возможность родителям самим рассказать об этом.

Я знаю, многие мамы увешивают фотографиями квартиру. Какие-то вещи любимые берегут. Например, у меня уже девятый год пошел, но до сих пор стоит собранным его конструктор лего. Я люблю говорить: это он собрал! Представляете, в свои годы! Там такая сложная конструкция, автомобиль на моторчике. И я так гордилась тем, что он это собрал. Конечно же, нельзя оставлять маму надолго наедине с этим горем.

Дать ей выговориться, поплакать. Многие говорят: ну не надо, не плачь… пусть она плачет! Это нужно, это очень важно — оплакать свою потерю Эта боль всегда будет со мной. Это никуда не денется. И ни у одной матери, потерявшей своего ребенка, это не уйдет. Мне кажется, родители этих детей на всю жизнь становятся паллиативными. Этим родителям на протяжении всей жизни нужна помощь. У нас две дочери — Мария, 32 года, и Светлана, 30 лет.

Маша замужем, живет в Новом Уренгое. Ее дочке 6 лет, сынишке 2 года. Работает тоже, как и я, в художественной школе. Светлана всю жизнь занимается танцами, работает хореографом. Еще учась в педколледже, каждый год работала в пионерском лагере хореографом, вожатой. Там она и увидела детей из детдома, которые проводили в лагере все лето. Она меня несколько лет уговаривала взять девочку — Верочку, очень уж она ей понравилась — тоже любительница танцевать. Но я долго не могла решиться, и только осенью 2007 г.

Заявление приняли, сказали ждать звонка — пригласят для прохождения Школы приемных родителей. Звонка не было долго, я уж решила, что не подходим. Позвонили в апреле. Мне сказали, что Верочку нам не дадут, так как у нее есть брат, детей разлучать нельзя. А нам дадут другую девочку — Алину. Ее отдали в семью в прошлом году, но хотят вернуть. Родилась она в многодетной семье — четвертый или пятый ребенок. По детдомовским документам — все побывали в местах заключения.

Мать лишили родительских прав, когда ей было 3 года. С тех пор она находилась в приюте, с семи лет в детдоме. Дом, где она жила с родителями, сгорел. Помнит она только бабушку, которая приходила к ней, пока ее не забрали в семью. Не знаю почему, но мне стало страшно. Тогда я не могла себе объяснить этот страх, сейчас думаю, это — было предчувствие будущих наших событий, знак того, что если боишься — не берись! Помню ту минуту, когда мы ее увидели в первый раз. Алину должны были привезти и сразу отдать нам в семью, чтоб дети ее не травмировали расспросами.

Мы пришли за ней с дочерью Светланой. Нас подвели к Алине. Она сидела за столом, безучастная, с опущенными плечами, вся вжалась в стул, как будто хотела, чтоб ее никто не замечал. Взгляд ее был устремлен в никуда. Когда ее спросили, пойдет ли она жить к нам в семью, она глянула на нас мельком и кивнула, как будто ей было все равно. Так 31 мая 2008 года она стала нашей. На тот момент ей было 10 лет. По документам она Алина.

Но дома мы зовем ее Полиной. Мы решили поменять ее имя, после того, как она прочла где-то, что Алина означает «чужая». Долго выбирали. А еще Полина означает — маленькая. А ей так хотелось побыть маленькой, любимой, ведь она этого была лишена. Полина кроме школы посещала еще художку и музыкалку. У нее было много друзей. Она оказалась веселым, жизнерадостным ребенком.

И в родне все приняли ее, как свою, родную. Началась наша больничная эпопея в конце августа 2010 года. Полина обнаружила у себя какую- то шишечку. С 17 ноября 2010 года отделение онкогематологии стало нашим вторым домом. Мы там жили: лечились, учились, ходили, когда было можно, в магазины, кафешки, кино. Знакомились с новыми людьми. Дружили, ссорились, мирились. В общем, жили почти как раньше, за исключением одного: учились жить с каждодневной болью.

У детей боль — физическая, у родителей — моральная, душевная. А еще мы учились переживать потери. Наверное, в нашем случае, это слово надо писать его с большой буквы, ведь это не просто Потери, это Камилочка, Игорь, Сашенька, Илюса, Егорка, Владик… А в душе жила надежда, что нас это минует. Мы вылечимся, забудем об этом времени, как о страшном сне. Полинка мне здесь стала по-настоящему родной. Мне хотелось взять ее на руки, прижать к груди, закрыть собой от этой болезни. Я ее не родила, но выносила, выстрадала. Как мы радовались, когда нас выписали домой в июле.

И как недолгой оказалась наша радость… В ноябре мы вновь оказались в нашем 6 отделении. Весь год домой мы приезжали только для того, что бы собрать вещи в очередную поездку. Мы надеялись! Мы жили этой надеждой! Но в декабре и здесь нам вынесли страшный вердикт. До последнего дня Полинка радовалась жизни, радовалась, что скоро наступит весна. Она успела поздравить всех с первым днем весны и прожить в своей последней весне три дня… Как я прожила эти два с половиной года? Первые полгода я просто разучилась разговаривать.

Не хотелось ни с кем говорить, никуда ходить, никого видеть. Не отвечала на телефонные звонки. Я уволилась из художки, где проработала 25 лет, была завучем. Я каждый день смотрела фотографии, заходила на ее страничку вКонтакте — перелистывала ее записи и по-новому их осмысливала. В магазине я в первую очередь шла к тем товарам, которые покупала, когда мы лежали в больнице, к тому, что можно купить Польке.

Основанием для компенсации стоимости является решение региональной комиссии по определению компенсации имущественных потерь. Вчера, 11:22 Поделиться: Нашли ошибку?

Есть, чем поделиться по теме этой статьи?

Жизнь у меня была достаточно бурная сексуальна жизнь описыват ее тут нет смысла ,НО......... Я начала об этом задумываться уже после 25лет,но так как человека от которого хочу ребенка не было рядом,семью создавать было не с кем хотя серьезные романы были,но о детях речи не было. В январе 2009 я переехала к мужу и пропив в феврале последнюю пачку ОК мы решили,что готовы стать родителями!!! Старались как могли,но не планировали. И вот 10. Г мне делает узи на котором ничего нет,кроме кисты желтое тело и назначает витамин Е,со словами у тебя 2 фаза так что скоро будут ,жди!

Я послушно пью витамин Е,выпив пузырек,я задумалась,а где ж мои М? И решила сходить в ЖК по месту жительства. Пришла я туда 6. Участковый врач там поменялся с тех пор как я была там в первый раз,НО........ Врач который работал в отделении и просто спился из за подношений благодарных,теперь сидел в ЖК!!!!! Так вот я к нему с этим узи месячной давности и вопросом "где мои М? Он меня посадил на кресло,посмотрел и выписав дюфастон отправил во свояси....

Я начала его пить не помню правда с какого дня,помоему сразу,т. Я уж подумала -ну наконец то,НО........ А вот у меня начала болеть грудь,меня начало подташнивать с утра и при запахах к которым я всегда была нейтральна мужа в тот момент очень тошнило и мы шутили,что он беременный ,и тут я узнаю,что моя племяшка 17 лет беременная!!!! И она мне такие же симптомы называет!!! И говорит,"Теть,а ты тестик то сделай,а? А то может ты и бабулей и мамулей одновременно станешь!!!! И вот 19.

Тесты делала,но они всегда были отрицательны или с очень бледной 2 полоской. Поэтому описать все те чувства,что захватили меня в то утро я просто не могу!!!! Это и радость и срах,и умиление и как же все будет,что делать,а буду ли я хорошей мамой........ Приходу в комнату ,муж уже проснулся и спрашивает :"Ну,чего там у нас?

Присоединяйтесь к нашим обсуждениям!

Related Post
Навигация по записям
Проблема не только в сердце
Войти на сайт
Потери ошеломительные: Удачное – разгром эшелона

Бб блог наши потери

Но после очередной потери я поняла, что не чувствую ничего. Теперь не было храма, где мне было хорошо». Одновременно с этим Александра понимала, что, кроме психологической помощи, ей нужна помощь духовная, поэтому, несмотря на чувство пустоты и одиночества, а может именно благодаря им, она продолжала поиски. Время от времени она заходила в один из православных храмов и беседовала со священником. С какого-то момента девушке стало казаться, что батюшка за ней ухаживает. Наконец после его недвусмысленного предложения она окончательно поняла, что выберет любую религию, но точно не православие. В разговоре с психологом я рассказала о ситуации с этим священником. И вдруг оказалось, что моя терапевт верующая православная христианка, — рассказывает Саша. Но там точно есть искренние верующие, и когда ты их встретишь, твоя жизнь изменится». Короче, вместо того, чтобы меня «лечить», она организовала для меня поездку на Валаам».

Там Саше по ходатайству психолога уделил внимание один из священнослужителей. Девушка вспоминает, что он просто ее выслушал и предложил не умозаключениями искать Бога, а молиться, чтобы Он ей себя открыл. Читать молитвы на непонятном языке было очень сложно. Хоть пять минут у тебя получится? Действительно не получалось. Подробнее Во время потерь у девушки сложилось впечатление, что с ней что-то не так. Избавиться от этих мыслей ей помогли слова знакомой, православной христианки, что с каждым несчастьем Бог плачет вместе с ней, Он разделяет ее горе. Саша прошла обучение по поддержке людей, переживших утрату. Это было спустя три года после первой потери.

Я думала, раз о хомячке люди могут плакать, я точно имею на это право. Почему-то я не могла плакать, вдоволь порыдать, а эти истории ослабляли нить напряжения». Саша вернулась в психологию. Она стала телесным терапевтом и начала вести группы для поддержки женщин, у которых были перинатальные утраты. Их назвали «Малыш в сердце». Кроме того, в какой-то момент к ней обратилась знакомая с предложением сделать тренинг для женщин, которые не могут забеременеть. Саша согласилась. Трое из шести девушек после тренинга, который назвали «Позволь чуду случиться», действительно получили положительный тест на беременность. Саша с соорганизатором продолжила инициативу.

Но ко второму тренингу готовиться было труднее, а после третьего она, наконец, призналась, что эти мероприятия так хорошо проходят, потому что она сама пережила несколько потерь и знает, что действительно поддерживает после такого опыта, но снова и снова погружаться в него каждый раз ей очень тяжело.

Москвы и произошла приблизительно такая же история напишите, может вместе нам удастся их победить! Я потеряла своего Мотика, но мне бы очень хотелось его найти, я верю что он жив!!!

ОЧЕНЬ часто бывают ошибки. А в Москве велик процент недобросовестных гинекологов, которые 4-5-месячные зародыши сдают в косметологические клиники. Срок у вас подходящий. Меня с Ванькой гнали на аборт - у меня на фоне отсутствия записи о болезни был контакт с краснухой в 5 недель беременности.

Кричали: "Такие, как ты, рожают, а потом государству сдают! А если он там нормальный? ВАнька - 7 баллов, 4 кг, сейчас уже в школе учится, в обычной, на 3-4-5, в музыкалке его хвалят.

Я сейчас вспоминаю, как я могла все это время сидеть просто на чемоданах, как я могла все успевать, работа у меня не из легких и рабочим временем не ограничивается, у него такая же ситуация. Я не знаю, как мы балансировали между нашими мирами, поскольку он жил в Москве, а я в маленьком районном центре. Мы вдвоем понимали, что так долго продолжаться не может, подбирали варианты, естественно моего переезда, поскольку наоборот не могло и быть речи, да я бы и не позволила бы этого, поскольку карьерный рост его я ставила превыше всего, да к тому же и перспективы у него огромные были. О чем это я , да, так вот все шло к тому, что мой Принц из сказки должен был предложить мне руку и сердце, нет он сделал это все, но позже, а так в одно прекрасное утро пришло смс с пожеланиями-«Доброго утра», только на чужое имя и с телефона Принца.

Вы знаете мне так нравилась его романтичность, и я глупая считала, что это я сподвигаю его на такие поступки, а получилось, что не только я.

Бебиблог наши потери - фото сборник

Потом в голове был только один вопрос: как поступить? Мы знали, что в таких ситуациях многие оставляют умерших детей в роддоме, но сердце подсказывало, что это неправильно. Ведь это член нашей семьи, он все время был с нами — когда мы ели, в поездках по делам, когда мы всей семьей смотрели фильмы, когда мы спали. Мы чувствовали его движения, дети с ним общались, его так ждали.

Я обдумывал, как повезу жену с маленьким гробиком домой, как будет идти похоронная процессия, как у нашего малыша будет отдельное место на кладбище. Весь этот процесс, по моему мнению, нанес бы душевному состоянию супруги такую рану, которая никогда бы не затянулась, и мне очень не хотелось, чтобы она проходила через это. Мы приняли решение кремировать малыша и подхоронить урну с прахом к дедушке жены, тезке нашего ангелочка.

Перед похоронами мы попрощались с сыном: поцеловали и обняли нашего богатыря с темными волосами и ярко-красными губами. Супругу все время поддерживала психолог Лиза из фонда «Свет в руках», она была с нами и на прощании с малышом, очень помогала Тамаре морально, сделала для нас отпечатки ручки и ножки малыша. Сейчас я понимаю, что после случившегося можно было и больше быть рядом с женой, хотя я старался ее утешить.

Мы верующие люди и много говорили о том, что душа нашего сына вернется к нам в следующем ребенке, и мы с ним обязательно встретимся. Детям рассказали о смерти братика, когда они начали гладить жене живот и говорить с ним. Мы им все объяснили, сказали, что он жив у бога и придет к нам в новом малыше.

Они молодцы: сделали сыну подарки, разговаривали с ним, когда касались его ручки и ножки на оттиске. Мы все вместе ходили на кладбище, отнесли ему цветы и конфеты. Наши отношения с женой стали еще крепче.

Нам помогают справляться наши дети, вера в бога, семейные дела и заботы. Тамара до сих пор общается с психологом. Мы живем с мыслью, что детей у нас трое, просто один из них — ангел и живет на небесах.

Конечно, мы планируем завести ребенка. По совету врачей подождем полгода, чтобы организм жены восстановился, и будем пробовать снова. Сейчас думаем, где найти хороших специалистов для грамотного сопровождения беременности и родов.

Максим 42 года, Москва Мы с моей женой Настей вместе 15 лет и в 2016 году решились на ребенка. Я бросил курить, мы оба проверили состояние здоровья. Беременность протекала очень хорошо, первый скрининг показал мальчика.

Мы стали думать, где рожать, поскольку хотели дать ребенку право земли когда страна дает гражданство детям, рожденным на ее территории. Перебрали много вариантов, но в итоге остановились на Уругвае — у этой страны репутация южноамериканской Швейцарии. Нашли госпиталь, купили билеты.

Планировали лететь на три месяца. Мы радовались, что ребенок получит гражданство этой страны, представляли, как будем гулять по солнечному побережью. Врач сказал подождать еще и прийти на повторное обследование.

Скрининг показал, что все очень плохо: правая часть сердца нашего сына Даниила не развивалась и не работала. Перспективы были такие: если мы дотянули бы до родов, надо было бы сразу после рождения ребенка делать ему операцию. Начались хождения по врачам, которые продолжались два с лишним месяца.

Потом повели на кресло, где меня посмотрела врач, пошарила во мне ручкой больно, черт подери, как же головка вылезать будет! Так я поняла, что домой уже не попаду... Кровати с панцирными сетками, покрытые жесткими матрасами. Подушек в роддоме не предусмотрено вообще! В вену вставили катетер - здоровенную иголку с двумя краниками, при помощи которой можно и кровь из вены брать, и лекарство водить.

Дали какое-то средство для стимулирования схваток воды у меня отходили, а схваток не было, роды начались с патологии. Сначала на мгновение стало жарко. Потом ненадолго затошнило до искр из глаз - это началось раскрытие шейки матки. Медсестра сказала, что я должна радоваться каждой схватке сомнительное удовольствие. Простыня между ног, конечно, спасает от вытекающих вод, но не сильно.

Очень холодно потом мне принесли одеяльце, но помогало оно немного. Лежу в какой-то луже, и мне, в общем-то, все равно. Действительно, роды - не самый процесс, наверное, правы были древние, сказавшие, что человек появляется из праха и грязи... Но все это уже не имеет никакого значения. Схватки идут с периодичностью в 2 минуты по 45 секунд.

Лежу в комнате большую часть времени одна - делать со мной на данном этапе нечего, а медсестра одна на все отделение как я потом узнала, они еще и полы моют - санитарок нет! Время от времени ко мне походят, кладут руку на живут - меряют интенсивность и продолжительность схватки. Тянущие боли внизу живота, как при расстройстве желудка или при менструации, болит поясница. Очень хочется сесть, спрятав руки под живот, или дрыгать ногами, на худой конец - сжимать и разжимать кулаки. Всего этого делать нельзя: в вене катетер, а внизу живота головка ребенка.

Сесть нельзя категорически , ногами дрыгать тоже. Если честно, чувствую себя так, что мне явно не до переживаний выходящего наружу ребенка. Только массировать поясницу и переждать хватку. Кричать не разрешают тоже - на самом деле, нужно беречь силы, они еще понадобятся, чтоб они не уходили в крик. Время от времени подкатывает тошнота - это раскрывается шейка матки.

И главное - это гнетущее сознание того, что это только начало, и данный этап может продлиться долго, очень долго. Капельница с глюкозой. Рядом на тумбочке стоят часы, мне надо мерить продолжительность схваток и время между ними. Очень не хватает мужа - просто нужен близкий человек, который утешал бы и держал за руку. И еще - все время хочется в туалет то ли я на клизме посидела плохо, то ли расстройство желудка, которое мучило меня предыдущие пару дней - хотя, может, это было не расстройство желудка, а схватки?

Акушерка, которая вследствие недостатка персонала выполняет еще и обязанности санитарки, ругаясь, выносит за мной судно. Вскоре ей это надоело, и кончилось это тем, что я была отправлена с капельницей в туалет однако! Потом подошла врач, сказала, что когда шейка матки раскроется на 5 сантиметров, дадут обезболивающее,. Cия новость сильно меня воодушевила, и я стала просить обезболивающее, как наркоманы просят дозу. В 3 часа действительно ввели обезболивающее.

Жить стало легче. Врач сказала, что сейчас начнет опускаться головка, будет давить на прямую кишку это называется потуги - ощущения как ОЧЕНЬ сильно хочется в туалет но тужится НЕЛЬЗЯ, так как шейка матки еще не раскрылась. Сказала, что если будет очень больно, кричать хоть кричать разрешили. Следующий час прошел действительно относительно спокойно. Боль была не очень сильной, я приняла боле или менее удобную позу насколько это вообще было возможно с катетером в вене и задремала.

Движение вокруг меня усилилось, рядом со мной уже сидели врач, медсестра и акушерка. Я все время когда думала о родовом процессе, не могла себе представить, что же это я буду чувствовать, когда шейка матки раскроется достаточно широко: как же это будет ощущаться, ведь там все раздвигается, и кости таза тоже, наверное, больно... Так вот. Я не чувствовала НИЧЕГО кроме того, что очень хочется в туалет , и только по тому, как врач свободно запускала в меня ручку и шарила там, я понимала, что вообще-то уже все раздвинулось. Тужится до сих пор нельзя.

Было очень стыдно, если я вообще в состоянии была испытывать хоть какие-то эмоции. При очередной потуге, как мн показалось, стало выходить буквально все и изо всех дырок. Говорила она со мной очень добро и ласково. Это, когда рожаешь, самое главное. Вскоре мне разрешили тужится и показали, как это надо делать на каждой схватке.

Наступал самый ответственный момент, когда, собственно, надо прилагать усилия, чтобы родить ребенка. Именно на этот период надо беречь силы с самого начала, поэтому важно, чтобы вся энергия не ушла в крик на первом этапе. И вообще нужно, чтобы были силы - они понадобится, и немало. Вскоре меня повели в родовой зал ура, конец близок. С капельницей и пешком - между схватками это было сделать совсем просто.

Помогли мне залезть на кресло, где специально был сделан упор для ног и ручки, за которые держаться. Вот я так лежала, а надо мной, как хищные коршуны, склонились 4 женщины 2 врача и 2 медсестры , проникая в самую мою сердцевину.... Мне говорили: тужься, тужься, рассердись на себя, ты не для нас ребенка рожаешь, для себя... Я тужилась, тужилась... Казалось, весь мир на этом клином сошелся...

Нельзя сказать, чтобы я почувствовала какой-то восторг или умиление. Скорее, облегчение от того, что конец близок. На следующей схватке мой ребенок появился на свет. Перерезали пуповину. А потом я услышала его голос.

Было 5 часов вечера. Я почему-то считала, что родившийся ребенок кричит сердито, его только что вытащили из чудесного места, где было тепло и яблоки. Но он запел так сладко - ему явно нравилось в этом мире. Рождающийся ребенок покрыт слизким веществом фиолетово-белого цвета, как колбасные изделия. Мне показали, что родился мальчик, и дальше ребенком занялась медсестра - с ребенка снимают эту.

А со мной еще ничего не закончилось. Как отошел послед так называемое , я не почувствовала. Просто когда спросила, почему он не выходит остальное, мне сказали, что уже... И потом я видела, как слили в раковину что-то красное. Затем хорошенько надавили на живот - он так сдулся, стал мягким и маленьким.

Положили на живот ледяной пузырь - чтоб матка сокращалась. Я с удовлетворением заметила, что уровень живота ниже уровня ребер и радостно трогала ямку ладошкой. Ребеночка очистили, показали мне уже - вполне красивое зрелище - даже дали потрогать. Потом долго не могли взвесить - были сломаны детские весы качество обеспечения отечественной медицины, бля. Наконец, выяснили, что вес 3,050, размер 50 см.

После чего ребенка куда-то унесли. Тем временем врач осмотрела меня - сначала внутри, треугольной лопаточкой, загнутой буквой - нет ли разрывов шейки матки. К счастью, их не было. Потом стала зашивать разрезы. Неприятно, но терпимо.

Прикольное ощущение - чувствуешь, как на тебе ШЬЮТ. Сказала, что швы снимут на 6-й день, а сидеть нельзя будет еще 3 недели. Потом врач ушла. Акушерка убрала родовой зал и принесла мне телефон. Сказала, что лежать мне так еще 2 часа.

Два часа я пролежала никому не нужная и всеми забытая. Впрочем, как оказалось, издевательства надо мной еще не закончились. Через 2 часа пришла акушерка, забрала катетером мочу в общем, я думала, будет страшнее , вытерла меня и отвезла на каталке в палату, где мне предстояло лежать. Я наконец-то могла лежать на животе!!! Зато на спине не могла: очень болела задница.

Больше ничего не болело. Как будто я не рожала, а с запором боролась. Главное впечатление от всего послеродового периода - как у ослика Феди. В 10 вечера опять пришла акушерка, сводила меня в туалет, сказала, что в связи со швами на унитазе мне сидеть нельзя. Спросила, как я себя чувствую, не кружится ли голова.

Я сказала, что замечательно, только очень болит попа. Я как ни старалась уснуть после родов а предыдущую ночь я тоже почти не спала , несмотря на всю усталость, всю ночь почти ворочалась, счастливая и умиротворенная. А на утреннее кормление в 6 утра мне уже принесли моего мышонка. Так началась моя новая жизнь, в которой было много трудного и интересного например, осваивать кормление грудью и э... Однако, это уже совсем другая история.

Вместо резюме. Если честно, в связи с родами я больше всего боялась двух вещей: 1. Будет больно вообще 2. Будут резать это тоже больно Могу сказать вот что. Боль вполне терпимая.

Чем дальше, тем больше мне кажется, что боли не было вообще. Главное - это очень, естественная боль, не так, как, например, когда болит зуб, или поясница. В общем, это скорее не боль, а просто неприятные ощущения. Самый противный период, конечно, схватки, главным образом потому, что нечего делать, только терпеть. А дальше интереснее.

Когда уже непосредственно рожаешь, боли как таковой нет - просто надо очень сильно потужиться. ПП резать. Как я и писала выше, это не больно вообще. Главная мысль такая. Это не столько больно, сколько просто труд - такой же, как, например, заниматься бегом, копать на раскопе, писать аналитичку и пр.

К письму прилагается «Постановление о закрытие уголовного дела». Но, к сожалению, скупые строки следователя никогда не смогут передать чувства матери, потерявшей ребенка. Мой семилетний сын Игорек очень жизнерадостный, веселый и подвижный мальчик. Редко болеющий ребенок, любящий подвижные игры и постоянно задающий массу вопросов. Так было когда-то.

Впервые «мы» переболели ветрянкой в 1,5 годика об этом имеется запись в амбулаторной карточке,10. Все как у всех, вылечили и побежали познавать мир дальше. Но в 7 лет диагноз повторился на пасхальные праздники , врач у которого мы были на приёме Стрельченко Тамара Викторовна , участковый педиатр Корсунь-шевченковской ЦРБ удивила ответом, что переболеть подобной болезнью два раза невозможно, и объяснила это тем, что первичный диагноз тогда был поставлен неверно. После болезни сын был 10 дней дома, хотя больничный при таком диагнозе не менее 21 дня врач поинтересовалась состоянием здоровья, но не предложила сделать анализы, чтобы проверить все ли в норме. На этом наше лечение от повторного заболевания ветрянкой закончилось.

Все было замечательно, ребенок играл, отдыхал и был под постоянным наблюдением. Но уже 15 числа утром у Игоря поднялась температура, о чем сообщил мне папа, позвонив по телефону. Папа предложил лечить внука самостоятельно, но я настояла на том, чтобы ребенка привезли ко мне. Дело в том, что мы редко расставались, он всегда был со мной рядом. И, конечно же, я не могла допустить, чтобы мой больной ребенок находился вдали от меня, хотя его дедушка очень ответственный человек.

В тот же день, в 11 утра, когда сын приехал, после дороги он был очень уставшим, жаловался на боли в животике, я подумала, что это от жары и долгой утомительной дороги. Я обратилась с 11 до 12 утра с сыном в нашу больницу.

Медсёстры даже при родителях умудряются впихивать в деток молоко большим шприцем за пару-тройку минут! Для несведущих скажу, что молоко должно даваться дробно, с перерывом в несколько минут, медсестра должна держать шприц, при этом молоко само должно потихоньку усваиваться в маленьком организме что мы и делали на протяжении 2-х месяцев в центре, это позволило малышу набрать 2 кг за 2 месяца. Они иногда и вовсе забывали кормить, могли просто уснуть на смене. При этом такие малыши не могут даже издавать звуков, как обычные дети, так как трубка в горле не позволяет это сделать. Для медперсонала это ничто, ну забыли, ну и что, с кем не бывает, смену сдал, забыл.

А вы знаете, что эти 60 мл значат для ребёнка? Если не кормят, значит не набирает вес, если не набирает вес, соответственно, нет сил, если нет сил, то не может дышать, значит, и освободиться от аппарата при этом у него всё меньше и меньше шансов... Это кто-нибудь понимает? Кто-нибудь объясняет им популярно о таких последствиях? А вы можете себе представить, что слабого и больного ребенка с пневмонией оставляют неукрытого на сквозняке? Я могу, так как видела собственными глазами, при этом сквозняк был такой, что широкие жалюзи поднимались от потока воздуха! Знаете, у меня в голове не укладывается, как можно спокойно смотреть на то, что губы маленького 4-килограммового ребеночка потрескались до крови?

Это сколько времени он лежал с пересохнувшим ртом? Потребуется несколько секунд, чтобы покапать немного водички. На мою просьбу помазать малышу губы кремом, медбрат запихал в рот крем, типа "мамаша, отвали а". А зачем спрашивается завязывать руки такому крохе, когда можно его прикрыть одеялом и никаких проблем, у него даже нет сил, чтобы поднять одеяло. Не буду писать много про такие мелочи как то, что давали просроченную смесь в моем случае, по ночам , это, конечно, покажется вам сущим пустяком. К сожалению, и это ещё не всё. Врач, который на вопрос о состоянии ребёнка, как он себя чувствует сегодня, не вырывает ли, не температурит ли, отвечает по телефону "Чее??

К слову, когда мы только поступили, на смене этого же врача, я спросила о состоянии своего ребёнка, на что он уточнил, кто именно, где лежит и уверенно так ответил, что в коме. Я говорю, как так, он же в сознании был, мы вчера только поступили, на что он пробормотал что-то несуразное. Сами судите о профессионализме такого врача. Буквально за неделю до того, как ушёл наш ребёнок, у малыша был такой отёк, что его было не узнать: его большие глаза стали узкими-узкими, он был весь надут, как шарик, и это произошло на смене этого же врача. Да, на тот момент, очень много чего вливали внутривенно, вплоть до питания, но разве они не должны следить постоянно и прекращать, если видят, что что-то пошло не так? А не ждать, когда наутро придёт заведующий и примет меры. Как-то так получилось, что утром я принесла молоко и ждала нужный документ.

Ее измерили... Вспоминая это сердце просто плачет от горя Мы уже так любили нашу девочку и так ждали ее. А до этого 13. И эта мысль теперь тоже не даёт мне покоя.

И я думаю что это наоборот нужно сделать,даже муж сказал что легче стало, и мы будем навещать ее.

Новости наши потери бебиблог

Военная операция на Украине

Бебиблог наши потери - фото сборник

Наши потери, наши приобретения- во всем возраст виноват

Бебиблог наши потери - фото сборник

Pixel art colors palette

Join the conversation

Бэбиблог — клуб современных мам

Бб блог наши потери. История матери, потерявшей ребенка

Присоединяйтесь к нашим обсуждениям!

Бб блог наши потери

Бебиблог наши потери - фото сборник

Похожие новости: