Восстание Черниговского полка, вооружённое выступление участников движения декабристов на Юге России в декабре 1825/январе 1826 – январе 1826 гг. Восстание (бунт) Черниговского полка — одно из двух восстаний декабристов, произошедшее уже после выступления на Сенатской площади в Санкт-Петербурге 14 (26) декабря 1825 года. Мятеж Черниговского полка стал примером того, как ни в коем случае не следует устраивать восстание. Черниговского полка восстание, вооруженное выступление декабристов на Украине (29 декабря 1825 — 3 января 1826).
Без плана и цели. Восстание южных декабристов и малороссийский сепаратизм
После известия о восстании декабристов в Петербурге командир полка лично арестовал подполковника С. И. Муравьёва-Апостола, связанного с заговорщиками. В ходе восстания Черниговского полка оба эти сдерживающих механизма были разрушены. Восстание Черниговского полкаЧерниговский полк был расквартирован в Киевской губернии. Восстание Черниговского полка было вторым и последний крупный вооруженный конфликт восстания декабристов в бывшей Российской Империи. После неудачи восстания на Сенатской площади в Петербурге членов Северного общества, руководители Южного общества медлили с выступлением.
Восстание Черниговского полка - Chernigov Regiment revolt
Имперское правительство фактически не принимало мер для развития промышленности в Западной Украине. Западноукраинским предпринимателям не предоставлялись налоговые льготы, которыми пользовались в западных провинциях. Доступ западноукраинским товарам на рынки Австро-Венгрии и соседних стран был фактически закрыт. В то же время существовали льготы для вывоза из края сырья и полуфабрикатов. Провозглашенная в 1848 г. Правительство сделало все, чтобы потери помещиков были минимальными и чтобы они получили все необходимое для приспособления к новым условиям хозяйствования. После реформы Западная Украина оставалась краем помещичьих латифундий. Крупным землевладельцам, которые имели 5 и более тыс.
Несмотря на большие остатки крепостничества, сельское хозяйство Западной Украины во второй половине XIX в. К концу XIX в. Все шире применялась сельскохозяйственная техника, углублялась специализация районов. В конце XIX в. Для крестьянского землевладения этой эпохи было характерно увеличение количества крестьянских хозяйств в результате дробления, которое сопровождалось прогрессирующим уменьшением земельных наделов. На этой почве остро встала проблема аграрного перенаселения в западноукраинских землях и началась массовая трудовая эмиграция западных украинцев. Основными причинами массовой трудовой эмиграции стали: - обнищание большинства крестьян, нехватка земли, поиски спасения от голодной смерти; - малые заработки или полное отсутствие их; - страх еще не разоренных крестьян перед будущей нищетой; - бремя национального гнета и политического бесправия.
Ища выход из критического положения, западноукраинские крестьяне начали выезжать за границу - в Канаду, США, Аргентину, Австралию, Бразилию и т. В дальнейшем этот процесс имел тенденцию к росту. Но в целом трудовая эмиграция западных украинцев всего до Первой мировой войны за границу выехало свыше 1 млн человек лишь частично решала проблему аграрного перенаселения и смягчало ситуацию на селе. Украинское национальное и общественно-политическое движение на западноукраинских землях во второй половине Х IX в. В западноукраинских землях украинское национальное и общественно-политическое движения приобрели больший размах после конституционных реформ в Австрийской империи в 60-х гг. Эти реформы создали прочный фундамент для активизации национальной и общественно-политической жизни всех народов империи, и в частности украинского. Утверждение парламентаризма постепенно меняло общественную психологию.
Массы населения с молчаливых подданных превращались в доверяющих власти, граждан. Декларирование, хоть и формальное, равенства всех народов империи пробуждало национальное достоинство - первое необходимое основание национального возрождения. В 60-е гг. Но галицкое украинство раскололось на москвофилов и народников, которые соперничали между собой. Основателями и лидерами москвофильства были Д. Зубрицкий, Б. Дидицький, Н.
Малиновский, А. Оно было порождено сложными условиями национальной жизни в Австро-Венгрии. Первоначально оно имело относительно прогрессивный характер. В нем объединились, с одной стороны, сопротивление насильственному ополячиванию, утрата иллюзий и надежд на австрийское правительство, которое поддерживало курс на подавление украинства в Галичине силами польского дворянства, а с другой - неверие в возможность украинской нации и поиск опоры в этнически родственном государстве. Сначала москвофильство имело культурническое направление, выступая за то, чтобы литературным языком в Галиции стал русский.
А фельдфебель ульфертовской роты успел отправить только восемьдесят три человека, квартировавших в Еленовке, а сам с остальной ротой должен был остаться на месте, так как вновь прибывшие роты Муравьева расположились на общих с ними квартирах. Когда все сношения жителей со мной прекратились, был слышен только глухой гул людей, которые расходились по квартирам. Вскоре послышались песни и крик пьяных солдат.
Арендаторы из корчем поубегали, и водка была сразу распита в шести шинках: трех моих и трех в казенной Мотовиловке. Я узнал от евреев, которые просили у меня приюта, что Муравьев со всей своей свитой расположился в квартире настоятеля костела в двух приемных комнатах. Пришел ко мне, чтобы разделить опасность, и сельский староста Василий Пиндюр. Я велел ему созвать еще домовитых крестьян для охраны моего дома ночью. Впрочем, эта ночь прошла на моем дворе спокойно, хотя на селе несколько побуйствовали пьяные солдаты. Когда это было дано, солдат заказал и для себя горячий завтрак. С этого времени сношения между дворцом, кухней, кладовой и службами совсем прекращаются. Ежеминутно приходили с требованиями горячей и холодной пищи для офицеров, которые прибывали со своих квартир и уезжали от Муравьева.
Службы были заняты под караульню, изба возле пекарни стала местом для арестованных, верховые и конюшенные взяты были для разных разъездов. Не оставили коней и какой-то пани, что приехала ко мне в поисках защиты в тревожное время. Остался для меня только один выезд, которым пользовалась обычно моя жена. Когда рассвело, начались разведки офицеров и унтерофицеров во все стороны от Мотовиловки С целью узнать, не приближаются ли полки, какие могли бы к ним присоединиться. Целый день стоял караульный солдат на крыше возле дымовой трубы домика, что на валу 33 Вокруг нас все больше прибывало каких-то чужих людей. Я видел в окна, как они, пешие и конные, одетые в крестьянскую одежду, кружились во дворе вблизи дома и конюшен, некоторые заходили и в сам дом со стороны сада и проходили по садовой дорожке от усадьбы ксендза, где жил Муравьев. Однако все это не интересовало повстанцев, и они не обращали никакого внимания. Между тем, как выяснилось впоследствии, то были жандармы из Киева, десятники киевского исправника Яниковского и васильковского Кузьмина.
Скрываясь, один в Боровой 34 , маленьком казенном поселении, а другой в Марьяновке, в десяти верстах от Мотовиловки, они извещали гражданского губернатора 35 о передвижениях Муравьева. Кроме того, и главная контора белоцерковской экономии послала на разведки крестьян, которые следили за каждым шагом Муравьева. А тут повара и работницы не могли наготовить кушаний для голодных. Солдаты силой забирали все, что было приготовлено для офицеров и унтер-офицеров, приговаривая: «Офицер не умрет с голоду, а где поживиться без денег бедному солдату! Повара были вынуждены зарезать еще одного вола и шесть баранов, чтобы устранить наступление тех, кто хотел поживиться. Если это делалось вне дома, то и внутрь его уже на рассвете заходили полковые музыканты с новогодними поздравлениями. За это их следовало одаривать деньгами. Но следом за ними стали идти солдаты.
Когда у меня не хватило уже мелкой серебряной монеты для раздачи, я дал одному из них полрубля серебром. А он, выйдя в сени, сказал: «Такой роскошный дом, а бедному солдату «полтина», а если бы положить палец между дверьми, наверное дал бы больше». Когда эти слова услыхал мой сын Конрад 36 , то испуганный прибежал и передал мне их. Я имел еще сто восемьдесят рублей медными «шагами» и копейками. Полная пригоршня их, всыпанная в шапку, вполне удовлетворила солдат, хотя четыре медных рубля имели стоимость одного серебряного. Так еще мало был развит солдатский ум, что не ценность, а количество имело значение! Между тем один из солдат вошел в сени и заявил, что хочет сказать нечто важное, но только наедине. Я отвел его в другую комнату, и он сказал: «Большая беда грозит тебе от Муравьева: вчера у тебя был Ульферт и ты его скрывал».
Очевидно он хотел меня испугать и потребовать, чтобы я откупился, но я сказал ему, возвысив голос: «Если тебе можно было войти в дом, то также мог войти вчера и Ульферт. А с Муравьевым я лично знаком! Тогда солдат сказал: «Ты молчи, и я буду молчать! Вдруг вбежала в испуге жившая далеко на фольварке жена эконома с ребенком на руках. Спасаясь от солдатской настойчивости и защищая себя ребенком, она получила легкую рану тесаком. Еще я заметил, что солдаты, которые уже приходили приветствовать меня с Новым годом, вторично заходят, чтобы им снова давать, так что уже и денег не хватило бы. Тогда я пошел к Муравьеву с просьбой, чтобы защитил и дал мне охрану, которая защитила бы меня от толпы и дерзостей выпивших солдат. Муравьев тотчас позвал унтер-офицеров Николаева и Тихона, которым сказал: «Слушай, Николаев, я на тебя так полагаюсь, как на самого себя, что ты не позволишь солдатам обидеть этого пана».
Николаев и Тихон взяли с собой трех солдат с карабинами и пошли со мной" 37. Охрана тотчас выгоняла всех, кто приходил ко мне поздравить с Новым годом. Но тут случилась новая напасть. Солдаты, выпив с вечера водку в шести шинках, поутру напали на мою винокурню. Нашли там более двухсот ведер водки. Часть выпили, часть налили в манерки. Чего же не могли использовать, брали ведрами и выливали в проруби пруда, так что к полудню в обеих Мотовиловках совсем не осталось водки. Это повело к тому, что офицеры, стоявшие по квартирам, стали присылать за водкой во двор, и я давал им из сорокаведерной бочки.
Увидели это солдаты и стали так докучать и просить водки, что и им нельзя было отказать. В это время пришли незнакомые мне офицеры: Бестужев, Ипполит Муравьев и поручик Щепила: первые два молодые, очень милые в обществе. Пробыв недолго, они вышли и по дороге на квартиру зашли в костел во время новогоднего богослужения и там нашли нескольких офицеров и арендаторов из моего имения: Эразма Букоемского, Цишевского, адвоката Пиотровского, которые были знакомы со многими полковыми офицерами и с самим Муравьевым. Когда окончилась служба, Муравьев пригласил к себе посессоров и, как мне передавали, вел с ними долгую беседу про общую с поляками революцию в России, которая уже успешно началась на севере. Во время этой беседы Муравьев ловко хотел узнать, имею ли я в наличности деньги, которые получил из банка на покупку только что приторгованного имения; однако посессоры говорили, что сумма находится у бердичевских банкиров, и он оставил свой замысел занять ее у меня. Позднее пришли ко мне посессоры Букоемский и Пиотровский, которые решили разделить со мной то продолжительное волнение, в котором я находился. Вскоре вошел в залу и Бестужев и довольно долго беседовал со мной и моей женой о знакомствах, какие он приобрел в виднейших семействах трех наших губерний. Он был в прекрасном настроении, полон лучших надежд на успех восстания.
Однако, так как в этот день ночью мороз прекратился и настала порядочная оттепель, а от теплого дождя образовались лужи, то моя жена, смотря в окно на эту перемену погоды, сказала Бестужеву: «Если снова настанет мороз, то вы будете иметь, господа, очень скользкую дорогу». На эти слова Бестужев побледнел, задумался и сказал: «Ах, пани, не может быть более скользкой дороги, чем та, на которой мы стоим! Однако, что делать? Иначе быть не может" 38. Потом вернулся Бестужев и, входя, у дверей сказал громко: «Ради Христа, не давайте водки! Тогда он пошел в сени, где застал нескольких солдат, которые, требуя водки, едва не вступали в драку со стражей. Вместо того, чтобы укротить их нахальство, он стал говорить выпившим солдатам: «Вы русские солдаты, христиане, не татары. Вы обязаны всюду вести себя смирно и пристойно, быть довольными тем, что вам дают, и ни с кем не заводиться!
Было уже под вечер, когда это происходило. Бестужев, оставшись еще на некоторое время, в беседе про распущенность солдат сказал: «Пока еще мы должны это терпеть, но когда будем в походе и несколько из них будет расстреляно, все успокоится». В дальнейшей беседе он высказал свои намерения, неприятные для нашего положения беспечности и покоя, и этим очень перепугал всех присутствующих. Солнце уже зашло, и снова стало морозить. Я застал много офицеров, которые молча лежали на соломе. Муравьев и некоторые их них встали, когда я вошел. Беседуя с Муравьевым, я увидел на столе прекрасно украшенные кинжалы. Бестужев упорно играл кинжалом, остальные также имели кинжалы в руках.
На столе лежали пистолеты. Этого оружия я не видел поутру, когда был впервые. Все было признаками тревоги и опасений, потому что все разведки вокруг Мотовиловки не дали вестей о приближении полков, имевших связь с повстанцами и думавших соединиться с ними. Быстро настала темная ночь. Восстановились спокойствие и тишина возле дома. Были лишь слышны издалека крики, однако вечерняя заря положила предел всему дневному шуму. Мы уже было успокоились после целодневной тревоги, как в последний раз вошел Бестужев и, держа в руке завернутые в бумагу серебряные ложки, вилки и ножи вместе с незапечатанным письмом, адресованным какой-то офицерской жене, просил меня, чтобы завтра, когда полк выступит в поход, я отослал нарочным в Васильков по указанному адресу, а затем быстро ушел. Позже выяснилось, что это был подарок Муравьева из нескольких серебряных столовых приборов одному несчастному офицеру, разжалованному в солдаты, бывшему капитану Грохольскому, из литовского рода.
А тот предназначал это серебро своей возлюбленной, которая оставалась в Василькове. Я немедленно переслал это серебро при верном содействии моего служащего Ордовского и отдал по адресу указанной офицерше. А впрочем эта ночь прошла совсем спокойно. Помимо воинской охраны, пришло человек сорок старых хозяев-крестьян, вполне мне преданных, и заполнило сени и длинный коридор в павильоне, который вел к кухне, а на рассвете пришло много почтенных крестьян и из иных сел. Имея возле себя более восьмидесяти человек, я был окружен многочисленной гвардией; это лишило смелости солдат, которые снова поутру хотели было посетить меня. Когда все это происходило У меня дома в течение дня Нового года, как я записал, одновременно два офицера на селе на погосте перед церковью, когда крестьяне выходили из церкви, стали читать какую-то прокламацию народу. Однако крестьяне, снявши из уважения к офицерам шапки, молча обходили их и ни один любопытный не подошел к ним, чтобы спросить, о чем они так громко читают 39. Капитан Ульферт, как сказано раньше, выехал перед вступлением Муравьева в Мотовиловку лишь на некоторое время, чтобы отвезти жену и ребенка в Белую Церковь; свою роту он оставил в Мотовиловке и за это был там арестован корпусным генералом Ротом 40.
Однако позже этот же генерал дал приказ, чтобы тот вернулся в Мотовиловку и отбил свою роту, если она оказалась бы во власти Муравьева. Ульферт поспешил и остановился в моей корчме, что называлась Зубковой, в семи верстах от Мотовиловки и в четырех от Еленовки, и через евреев дал известие о себе своим солдатам. Восемьдесят три солдата, квартировавших в этом селе, тотчас перешли к нему, а большая часть, стоявшая на так называемых тесных квартирах в Мотовиловке, вместе с солдатами других рот была задержана и вместе со своим фельдфебелем не могла прибыть на зов капитана. Поэтому Ульферт с этой маленькой горсточкой солдат ночью выступил к Серединной Слободе 41 , в тридцати верстах от Мотовиловки, и уже оттуда днем отослал лошадей капитана Куровицкого, которые случайным образом раз минулись с Муравьевым, бывшим в походе, и прибыли в Мотовиловку. Так закончились для Черниговского полка события дня и ночи на Новый год. На рассвете Муравьев велел приготовить на кухне горячий завтрак для него, а также жаркого и хлеба в количестве, необходимом для похода. Это было немедленно исполнено. Когда рассвело, на улицах села стали бить в барабаны и трубить сбор.
Однако только через два часа роты стали, наконец, перед домом, где жил Муравьев, и только в десятом часу выступили в поход ускоренным маршем. Забыли и про охрану, и про часовых, стоявших при арестованных, и вспомнили об этом не скоро, лишь тогда, когда вернулся из поездки гусар поручик Сухотин 42 , незадолго перед тем переведенный из Черниговского пехотного полка в гусарский. Приехав на рождественские Святки в гости к своим бывшим товарищам, он попал на восстание и должен был остаться. Именно он снял часовых, покинул арестованных, а об охране и он забыл. Когда все успокоилось, унтер-офицер Николаев, один из тех, кто стоял на охране, стал требовать, чтобы ему и другим дали возможность выехать. Я велел дать ему лошадей, и он поехал вместе с остальными. На дорогу мы их накормили и напоили. Однако эти самые Николаев и Тихон, унтер-офицеры, вместе с тремя солдатами вместо того, чтобы догонять полк, свернули в сторону для грабежа.
Они велели везти себя в Большую Снетынку, где жил управляющий Яржинский. А тот, увидев у себя во дворе солдат, быстро нарядился в сюртук, надел ленточку Святого Владимира от медали за 1812 г. Поэтому солдаты отнеслись к нему с почтением и, после того как их угостили водкой, распорядились отвезти их в Фастов. Там они стали брать контрибуцию, велели евреям собрать немалую сумму денег, напоили возчика так, что лошади сами доставили его в Мотовиловку. Чем дальше, тем больше они стали докучать евреям, и те, наконец, обратились к майору, который там жил и командовал фурлейгами этого же полка. Майор хотел их арестовать, но они фурлейтов прогнали, а майора побили. Тогда евреи толпой кинулись на них, и хотя первые из них получили немало сильных тумаков, но при деятельном содействии остальных удалось, наконец, осилить и связать всех пятерых мародеров 43. Итак Муравьев, дойдя до моей корчмы Зубковой, немного задержался, чтобы отдохнуть.
Солдаты выпили всю водку, еврея-шинкаря слегка побили и взяли довольно убогие пожитки и белье. Об этом вспоминаю потому, что этот еврей, так потерпевший и ограбленный, пользуясь случаем, подал на них жалобу и требовал, чтобы ему заплатили за все, что он утратил. Это обратило внимание самого царя, и такой незначительный случай потом вызвал следствие, на которое был прислан полковник Панков из главной квартиры Первой армии, что находилась в Большом Могилеве на Днепре 44. Из этой же корчмы Зубковой Муравьев послал вперед к Серединной Слободе посланцев, унтер-офицера и солдата, чтобы приказал и жителям приготовить для полка обед. Когда они остановились уже возле корчмы этого села, где спрятался с частью своей роты капитан Ульферт, он приказал своим солдатам взять на штыки авангард Муравьева. Когда же солдаты приготовились броситься на него, Ульферт изменил приказ и велел лишь взять в плен этих двух посланцев Муравьева. Увидав затем, что приближается восставший полк, Ульферт отошел к селу Пологам, а полк вошел в Серединную Слободу и разбежался по селу в поисках живности. Большая часть полка напала на корчму и, не найдя шинкаря, уничтожила все, что там оставалось, так как по приказу главной белоцерковской экономии всюду из корчем водку вывезли и спрятали.
Немного отдохнув и дав солдатам возможность подкрепиться, Муравьев, идя следом за Ульфертом, занял на ночлег село Полога. Отсюда послал к Белой Церкви своего собственного кучера в крестьянской одежде, верхом на коне поручика Щепилы, чтобы узнать, что там делается и стоитли там егерский полк, имевший с ним общие намерения. Однако и в этом Муравьеву не посчастливилось. Когда посланец обгонял Ульферта, что выступал со своим отрядом, солдаты узнали лошадь Щепилы, а посланца задержали и арестовали. Войдя ночью в Белую Церковь, Ульферт не застал там никого из военных. Опасаясь, чтобы не попасть на какую-нибудь восставшую часть, он выступил из Белой Церкви к селу Черкассам. Как часто бывает, одна беда влечет за собой и другую, так и здесь Муравьеву как-то фатально не везло. В Пологах была ротная квартира егерского полка, где сапожники шили обувь для солдат.
И вот когда капитан этой роты внезапно вышел с полком к месту назначения, то он зачем-то оставил солдата на ротной квартире. Когда же через шпионов стало известно, что Муравьев направляется к Белой Церкви и там сделалась большая тревога, то этот хитрый и смелый солдат пошел к начальнику дивизии, когда тот уже собирался сесть на коня а егерский полк был уже в походе , и сказал: «Если разрешите, генерал, то я так напугаю Муравьева, что он не осмелится войти в Белую Церковь». Генерал, который без войска не мог задержать Муравьева, будто бы сказал: «Иди, если сделаешь успешно, то получишь хорошую награду». Солдат, когда входил ночью в село Пологи, был задержан одним из караулов, которые были расставлены на всех въездах. И когда его привели к Муравьеву и тот спросил, что делается в Белой Церкви, солдат сказал, что «егерский полк выступил В поход, а вместо него корпусный генерал занял квартиры с пехотой и кавалерией; а когда я выходил, пришла и артиллерия». Этим сообщением он изменил все планы Муравьева, который решил теперь вернуться к своей батальонной квартире в Трилесах 45. Когда это происходило в Белой Церкви и Пологах, корпусный генерал, собравши в селе Мохначке Сквирского повета отряд из разных полков пехоты, кавалерии и артиллерии, в тот же вечер вошел в местечко Фастов, а генерал Гейсмар 46 , как говорят, с таким же сборным отрядом солдат и офицеров занял Трилесы. Когда после ухода полка Муравьева и выезда охраны все в Мотовиловке уже успокоилось, из хаты среди служб вышло восемь жандармов, которых держали под арестом, а затем оставили.
Ни просьбы, ни угрозы не поколебали их в той верности, на которую они недавно присягнули царю. Они просили, чтобы их отправили в Васильков, и я вскоре это сделал. Только лишь прошло время тревоги и опасности после четырех дней постоянных волнений, как я и все домашние сразу почувствовали потребность подкормиться, так как три дня никто ничего не хотел и не мог есть. Одни из нас пили кофе, другие чай, а для нас, мужчин, пожалуй, только трубка была единственным угощением. Какое-то внутреннее напряжение привело нас в состояние как бы горячки. Потребность пить как будто увеличилась, что до еды, то просто брало отвращение, которое продолжалось все время, пока не миновала опасность. В то время как мы тешились надеждой на спокойствие, ко мне прибежал Ян Пашковский, имевший свою усадьбу на окраине села Мотовиловки. Он сообщил, что, выехавши за своей женой в Серединную Слободу, где она находилась у знакомых в течение тревожного времени, слышал сам, что Муравьев неожиданно изменил свой план и вместо того, чтобы идти на Белую Церковь, возвращается назад.
Помня слова Бестужева, что в случае атаки или схватки с врагом они будут отходить к Мотовиловке, чтобы занять оборонительную позицию, а для этого им должен был послужить мой каменный двухэтажный дворец и валы в саду, я решил для спокойствия моей жены и семьи немедленно выехать в Киев. По дороге в Киев, между Глевахой и Витой, в лесу меня остановили. Кто едет? Я спросил, кто меня останавливает. Это был Яниковский, киевский исправник, сын того славного рубаки при дворе гетмана Браницкого, которого я знал с давних пор. Яниковский был вторично послан гражданским губернатором Ковалевым, чтобы следить за движениями Муравьева. Он пропустил меня свободно ехать дальше, и я уже ночью приехал в Киев и остановился в доме прокурора Каминского 47. Это был радушный и уютный дом, где разместилась моя семья, которая состояла из малолетних детей: Цезарины, Юзефа, Вацлава и Антония.
Что касается моего маленького сынка Эдуарда, который имел только несколько недель от рождения, то мы должны были оставить его с мамкой в Малой Солтановке на попечении арендаторши пани Цишевской 48. На другой день я провел вечер у губернатора Ковалева,где среди других особ видел жену презуса Проскуры одну, так как ее супруг Каэтан Проскура, помещик одного повета со мной, оставался у себя в селе. Он вскоре сильно пострадал от властей вследствие обвинения, что имел сношения с восставшими. Там я узнал точно об усмирении революции в Петербурге в день 14 декабря, о чем восставшие молчали, хотя и знали об этом от молодого Ипполита Муравьева. Свежий взрыв восстания Черниговского полка был темой бесед, так как в Киеве еще не знали, что в этот день произошло с повстанцами. По той же причине меня все расспрашивали и приветствовали, что я так удачно отделался от опасности. А теперь возвращусь к тем событиям, которые произошли в этот день с Муравьевым и его товарищами и о которых я узнал из различных рассказов. Вот они.
Муравьев на основании ложного сообщения увидел, что ему незачем идти к Белой Церкви, так как там будто бы расположился корпусный генерал с новоприбывшим войском, которое должно было выступить против него. Вместе с тем Муравьев не имел надежды, чтобы те полки, которые были с ним в заговоре, могли присоединиться. Потому-то он и решил, как мы знаем, возвратиться назад к своей батальонной квартире в Трилесах неизвестно с какой целью. Может быть, надеялся, что войска, какие были в заговоре, успеют все же с ним соединиться, а быть может, сделал это просто с отчаяния. Когда Муравьев вошел в село Ковалевку и дал солдатам отдых после похода, то сам с двумя братьями и поручиком Щепилой пошел на завтрак в дом экономии, будучи лично знаком с добрым и приветливым управляющим «ключевым» Пиотровским. Там они были, пока готовили завтрак. Тогда Щепиле первому пришла мысль уничтожить все бумаги и революционную переписку, что и было сделано на дворе перед домом 49 Таким образом, очень много участников восстания было спасено от гибели. Однако пока это происходило в экономическом доме, отпущенные на отдых солдаты чинили всякие насилия.
Так, когда сельский люд из двух зажиточных сел выходил из церкви после воскресного богослужения, мужчины, одетые по украинскому обычаю в новые кожухи тулупы и свиты полушубки , а женщины, кроме того, имели на шее много дорогих кораллов, солдаты бросились к ним и начали менять свои мундиры и кивера на крестьянские кожухи и шапки. Присутствовавшие при этом офицеры должны были усмирять солдат, которые уже выходили из повиновения. Такая мена одежды на одежду была начата раньше еще в Мотовиловке в день Нового года, и видели чумаков, которые выезжали из Мотовиловки в солдатских мундирах и киверах. Мена мундиров на тулупы была вызвана необходимостью иметь более теплую одежду во время лютых морозов и снежных метелей. А в то время как солдаты меняли свои шапки и мундиры на крестьянскую одежду, жандарм, переодетый крестьянином, шатался среди них и, рассмотревши хорошо весь этот беспорядок, поспешил по дороге, по которой они должны были идти к Трилесам, чтобы уведомить генерала, который уже приближался к ним. Местность, где расположены Ковалевка, Устимовка и Поляниченцы - три больших села, тянется по левому берегу речки Каменки. Напротив Ковалевки - гребля, а на правом берегу речки, вправо над прудом, небольшой участок леса и большая пасека. Генерал, как передавали Гейсмар, но фамилию которого с уверенностью назвать не могу, за этим леском на горке поставил пехоту с артиллерией, а под самым лесом спрятал кавалерию и в таком боевом порядке ожидал повстанцев.
Когда повстанцы приблизились к ним на пушечный выстрел, они без всяких парламентерских обычаев встретили их пушечным приветом. Ядро с шумом пронеслось над головами повстанцев. Когда же это не задержало движения повстанцев, загремели один за другим еще два картечных выстрела полуцентром и центром.
Тем более что у Южного общества имелись неплохие связи с Обществом соединенных славян, которое действовало на Украине и, как считается, поддерживало идею независимости всех славянских государств с потенциальным преобразованием в республиканскую федерацию. Ряд наиболее активных членов общества в тот момент находились неподалеку: в Киеве, Житомире и Новограде-Волынском. Однако на помощь восставшим никто не пришел, не со всеми удалось установить контакт, кто-то даже не знал о спонтанном восстании Муравьева, иные посчитали затею обреченной на провал и устранились. Вместо Белой Церкви они вновь повернули на Трилесы, но, не дойдя до квартир, наткнулись на правительственные войска под командованием генерала Гейсмара. Никакого сражения не получилось. Войска дали сначала залп ядрами, затем два картечью. Поняв, что по ним стреляют всерьез, солдаты попросту кинулись врассыпную.
Причем Муравьеву-Апостолу помешали бежать его же солдаты. Погибли 24 человека, в том числе и брат Муравьева-Апостола. Сам предводитель восстания был ранен в шею. Более 900 участников сдались, включая шестерых офицеров. Муравьев-Апостол оказался в сложном положении. Фактически он был руководителем мятежа, да еще и числился в тайном обществе одним из его руководителей. А вот Пестель, игравший в Южном обществе не менее важную роль, был арестован еще до всех восстаний и при умелой защите мог избежать смертной казни, как ее избежал третий руководитель общества Юшневский, арестованный одновременно с Пестелем и отделавшийся 13 годами каторги. И поначалу Пестель действительно упорно отказывался от признаний, но позднее неожиданно разговорился и наговорил себе на смертный приговор. Следователи по большей части интересовались отношением декабристов к идее цареубийства и их идеологическими прожектами. Между тем Пестель, в своих показаниях сообщил немало интересного.
Например, об отношениях с Польским патриотическим обществом, контакты с которым установил Бестужев-Рюмин, а переговоры вел сам Пестель.
Кроме того, было арестовано более 600 солдат и 62 матроса восставших полков. Причины восстания Черниговского полка Получив вести из Петербурга о восстании декабристов, командир Черниговского полка приказал взять под стражу С. Муравьева-Апостола — подполковника полка, ведь о его связи с заговорщиками было хорошо известно.
Именно он дал обещание действовать вместе с Северным обществом, пытаясь конкретными действиями склонить на свою сторону другие военные части. Четверо офицеров Черниговского полка, состоящие в «Обществе объединённых славян», ранее вошедшем в Южное общество, освободили его и ранили полковника Гебеля, отдавшего приказ об аресте. Вопрос о том, кто возглавит восстание Черниговского полка, не стоял. Его предводителям стали С.
Муравьев-Апостол и М. Ими же был написана прокламация, носившая название «Катехизис». Восстание полка В селе Трилесы, где располагалась 5-я рота полка, 29. Строевым маршем рота двинулась в деревню Ковалёвку на соединение с другой ротой.
Объединившись, они выступили в город Васильков, где квартировали остальные части полка. Город был захвачен восставшими, в руках у бунтовщиков оказалось оружие и полковая касса. Далее была занята деревня Мотовиловка. Это произошло 31 декабря.
Целью полка был прорыв в г. Житомир, где должно произойти соединение с воинскими частями, по замыслу восставших именно они должны были поддержать их, так как здесь проходили службу члены «Общества объединённых славян». Но на пути стояли правительственные войска, поэтому мятежному полку осталось одно — повернуть на Белую Церковь. Не все служащие поддержали восстание Черниговского полка.
Восстание Черниговского полка и урок истории
Кроме того, рядовые все чаще стали пьянствовать. Первого января повстанцы покинули Мотовиловку. После выхода их Василькова роты планировали попасть на Житомир. Там они хотели воссоединиться с членами Общества соединенных славян. Однако понимая, что противник армия правительства имеет огромное превосходство над ними, декабристы решили повернуть на Белую Церковь город в восьмидесяти километрах от Киева. К тому же среди рядовых появлялось все больше дезертиров. Наконец, третьего января 1826 года близ Устимовки декабристы были разгромлены армией правительства. Сам Муравьев-Апостол приказывал своим идти вперед, буквально «на смерть», при этом не стреляя. Пушки противника на глазах истребляют восставших, значительно уменьшая размер войска.
Ранили и главу восстания. Наказания и расплата Муравьева-Апостола арестовали, как и 895 солдат и шесть офицеров. Около сотни солдат были телесно наказаны, а восемьсот сосланы на Кавказ. Сергея Муравьева-Апостола казнили 13 июля 1826 года.
Единственной надеждой на успех было распространение мятежа среди армейских частей по принципу цепной реакции. И эта надежда не оправдалсь. Основная солдатская масса в восстание была втянута несознательно, без полного понимания того, что они совершают, без понимания целей восстания.
Для этого декабристами использовались любые средства от простого приказа старшего по званию, до раздач денег примкнувшим к мятежу и сознательной лжи.
Однако, несмотря на общее брожение в войсках, к ним не присоединилась ни одна другая воинская часть. В итоге, во время боя с располагавшими артиллерией правительственными войсками, восставшие потерпели поражение. Муравьев-Апостол, М. Бестужев-Рюмин и Пестель были в числе пяти декабристов, повешенных 25 июля 1826 г.
На своих собраниях они обсуждали, что конкретно не так и что нужно делать, чтобы изменить все в лучшую сторону. Итог: немного не сошлись в мнениях и распались на два союза — Северное общество и Южное общество. Как раз они четко сформулируют свои идеи. Русская Правда была не одна о первой можно прочитать в статье « Русская Правда.
Категории населения ». Пестель написал свою «Русскую Правду», в которой рассказывал о том, какой хочет видеть Россию. Там не было правовых норм в отличие от древнерусской Правды. Давайте теперь посмотрим на табличку, где расписаны отличия и сходства обществ, а также их участники. Всё было нормально. Общества продолжали функционировать, мечтать об изменениях, но не планировали восставать. Но возникла проблемка. Россия лишилась императора. То есть пока Южное общество размышляло, как бы было круто без него, Александр I умер сам.
Дело в том, что император умер во время поездки в Таганрог. То есть не в столице, не в месте, где было бы много очевидцев его смерти и все бы сразу об этом узнали. Кроме того, Александр был достаточно молод, ему не было даже 50 лет. Поэтому родились слухи, что он отправился в Сибирь под именем старца Федора Кузьмича. То есть просто устал и решил отойти от дел. Династический кризис Император умирает. Что это значит? Это значит, что к власти должен прийти новый. А кто у нас новый император?
Вот тут возникает проблема. Власть передается от отца к сыну, а сыновей у Александра I не было. Но мы не отчаиваемся, есть претенденты на престол. Кто у нас следующий наследник? Следующий брат по старшинству. Это был Константин Павлович. Он был вторым сыном Павла Первого, а имя Константин дала ему Екатерина II с перспективой возвести на константинопольский престол восстановленной Византии об этом можно прочитать в статье «Внешняя политика Екатерины II» и сделать императором. После Отечественной войны 1812 года, в которой Константин Павлович принимал участие, он стал фактически наместником Александра Первого в Польше. Наместник — руководитель какой-либо области, обладавший особыми полномочиями.
Но у Константина была проблема. Нет, он не болел, не был умалишенным. Он просто влюбился.
День в истории. 10 января: Восстали южные декабристы
Черниговского полка восстание вооруженное выступление декабристов на юге России 29 декабря 1825 г. – 3 января 1826 г. Организаторы и руководители – С.И. 15 января подавлено восстание декабристов Черниговского полка в Малороссии. 15 января подавлено восстание декабристов Черниговского полка в Малороссии. ЧЕРНИГОВСКОГО ПОЛКА ВОССТАНИЕ вооруженное выступление, организовано членами Южного общества декабристов на территории Киевской губернии 29.12.1825-3.1.1826. Причем командир Черниговского полка Густав Гебель, получив известие о восстании в Санкт-Петербурге, успел принять превентивные меры — арестовал Муравьева-Апостола. О неудачном восстании в Петербурге членам Южного общества стало известно 6 января 1826 г. В это время аресты на юге продолжались, угрожая полным разгромом и этой организации.
Восстание черниговского полка в 1825 году
Для чего же русский народ и русское воинство несчастны? Оттого, что цари похитили у них свободу. Стало быть, цари поступают вопреки воли Божьей? Да, конечно, Бог наш рек: Бог в вас, да будет вам слуга, а цари тиранят только народ. Должны ли повиноваться царям, когда они поступают вопреки воли Божьей? Среди солдат появились сомневающиеся, первоначальный пыл угас. Тогда Муравьев-Апостол сменил маршрут, решил следовать в Житомир. Позже эти метания наведут на очевидные мысли о том, что четкого плана у восставших все же не было.
Потому и их путь на карте напоминал две петли. И никто тогда не предполагал, что полк уже взяли в «клещи» правительственные части. А отряд генерала Гейсмара перекрыл Черниговскому полку путь вперед. Декабрист Горбачевский позже так вспоминал произошедшее: «Едва колонна вышла из околицы и сделала не более четверти версты, как пушечный выстрел поразил слух изумленных солдат, которые увидели в довольно значительном расстоянии орудия, прикрытые гусарами.
Капитан Самойло Вульферт, командир мушкетер, испугавшись Муравьева, бежал из селения, «скрылся от мятежников и явился к генерал-лейтенанту Роту». Командир же гренадерской роты капитан Петр Козлов оказался идейным противником заговорщиков. Кроме того, еще и полугода не прошло с тех пор, как он был освобожден с полковой гауптвахты. На гауптвахте он отбывал двухмесячный арест за «буйное» поведение солдат своей роты, отправленных в гвардию. Извлекая уроки из недавних событий, Козлов спрятал у себя сумевшего выбраться из Трилес Гебеля — а потом переправил его в Васильков. От Гебеля он получил приказ идти с ротой в Трилесы и арестовать Муравьева и его офицеров. Козлов отправился в Трилесы, но там никого уже не нашел. После чего полковой квартирмейстер Войнилович привез ему приказ Муравьева: прибыть с ротой в Мотовиловку. Этот приказ Козлов тоже выполнил — и рота пришла в Мотовиловку под его командой. При этом капитан, пользовавшийся уважением солдат, заранее убедил их оставаться верными присяге. На следствии Козлов рассказывал, что «подполковник Муравьев-Апостол… начал уговаривать 1-ю гренадерскую роту, чтоб следовала за ним, Муравьевым, обещая им 10-ти летнюю службу; но как нижние чины не согласились, то бывшие при Муравьеве офицеры… ходили около роты с обнаженными шпагами и уговаривали нижних чинов; а когда и затем не соглашались они, то, говоря, что это по наущению его, Козлова, хотели его изрубить. Однако ж нижние чины, окружив его, Козлова, не допустили к нему никого из упомянутых офицеров. На что они все сказали, что корпусного командира закололи, а дивизионного начальника заковали уже в кандалы и что вместо Гебеля назначен полковым командиром Муравьев». Подполковник пытался дать им деньги на водку — но нижние чины заявили: «Нам ваша водка не нужна»[441]. Это был новый удар по полковой дисциплине. После ухода полутора рот выяснилось, что батальонному командиру можно вообще не подчиняться — и за это ничего не будет. Несмотря на все усилия офицеров удержать восстание в рамках военной революции, неуправляемый сценарий событий стал разворачиваться помимо их воли. Главными действующими лицами в событиях последних дней мятежа оказались солдаты-черниговцы. Они больше не слушались увещеваний и не воспринимали угрозу расстрела. И офицеры вынуждены были ограничиться ролью сторонних наблюдателей. Оба эти унтер-офицера состояли во 2-й гренадерской роте. Ротой командовал 24-летний поручик Василий Петин. Хотя Петин и состоял в тайном обществе, активным заговорщиком, как уже говорилось выше, он не был. К тому же он совсем недавно принял роту от уехавшего в отпуск штабс-капитана Глушкова. Очевидно, подполковник Сергей Муравьев-Апостол не надеялся на его безусловное участие в восстании и заранее пытался завязать дружеские, доверительные отношения с солдатами. Ему это удалось: в дни мятежа 2-я гренадерская рота — самая активная. Николаев и Никитин — те, на кого Сергей Муравьев, начиная «дело», рассчитывал в первую очередь. А поручик Петин утверждал, что прибывший «для возмущения» роты батальонный командир «целовал и обнадеживал унтер-офицера Николаева». Подполковник в своих расчетах не ошибался: Николаев и Никитин пользовались уважением рядовых, солдаты за ними пошли. Часть роты не успела к общему поспешному построению и выходу из ротной квартиры, и отставшие догоняют полк во главе с Прокофием Никитиным. Тимофей Николаев же вместе с другими «доверенными» солдатами, участвует в захвате полковых знамен и артельной кассы в доме командира полка. Серьезное поручение подполковника унтер-офицеры выполняют 31 декабря. Вместе с полковым квартирмейстером Антоном Войниловичем они отправляются в самые «ненадежные» роты — 1-ю гренадерскую и 1-ю мушкетерскую — с приказом о присоединении к восстанию. Подпоручик Войнилович не состоит в тайном обществе, как и многие другие офицеры, он случайно попал в водоворот мятежа и ищет случая «уклониться». Это его настроение становится известно Муравьеву, и Николаев с Никитиным согласно показаниям подпоручика получают приказ «буде бы он вздумал ехать в другое какое-либо место, а не туда, куда было приказано, лишить его жизни»[442]. С поручением Войнилович справился лишь частично: роты дождались Муравьева, но 1-я гренадерская не примкнула к восстанию, 1-я же мушкетерская разделилась: часть пошла с полком, часть вернулась на свои квартиры. Войнилович под конвоем унтер-офицеров догоняет полк на переходе Васильков — Мотовиловка. На следующий день, 1 января, Николаев и Никитин снова в поле зрения командира. Радушный хозяин Мотовиловки Иосиф Руликовский страдает от назойливых пьяных солдат, вымогающих у него деньги и водку. Он просит защиты у Муравьева, тот опять вызывает верных унтеров. Николаев и Никитин становятся у дверей дома и выгоняют вымогателей. Руликовский успокаивается. Но верность Муравьеву унтер-офицеры сохраняют до тех пор, пока чувствуют над собой его непосредственную власть. Когда же эта власть ослабевает, долго копившаяся в них энергия разрушения вырывается наружу. В суете сборов к походу, в лихорадочной выработке планов действий Муравьев, уходя из Мотовиловки, забывает снять караулы. И первое, что делают Николаев и Никитин, сообразив, что остались одни, — бросают пост и заходят в соседний дом, где у «еврейки Гнеи Мордковой» насильно забирают вещи ее мужа. После посещения еврейской хаты солдаты на лошадях Руликовского отправляются в Фастов. По пути они напились водки и «напоили возчика так, что лошади сами доставили его в Мотовиловку». В Фастове — сначала мелкие кражи и грубости местным жителям, потом — разбойное нападение на дом местного арендатора «посессора» Ольшевского. Этот эпизод получил широкую огласку и был впоследствии специально расследован властями — очевидно, потому, что на пути унтер-офицеров оказалось «официальное лицо» — майор местной фурштатской команды. Рапорт майора Тимофеева, равно далекого и от мятежников, и от их идейных противников, безыскусен и правдив; он подтверждается многими другими документами: «2-го числа сего месяца января 1826 года. Поведение солдат мятежных рот, в общем, аналогично поведению Николаева и Никитина.
Смерть Александра прервала планы декабристов и вынудила их действовать немедленно. Он потерпел неудачу, унеся жизни 1271 человек, в основном мирных жителей. Дибич, не имеющий отношения к делу, арестовал Пестеля 25 декабря [ О. Декабристы на Украине запаниковали, но не предприняли никаких действий, надеясь, что арест - это единичный эпизод и что их главарь будет хранить молчание. Десять дней спустя они получили известие о неудавшемся восстании и массовых арестах в Санкт-Петербурге. Поручик Андреевич отправился в Радомышль возбуждать Алексопольский полк. Муравьев-Апостол едва избежал предъявленного ему ордера на арест , который на следующий день был доставлен в Васильков. Бестужев-Рюмин первым сумел дозвониться до Муравьева-Апостола и предупредил его о розыске. Двух заговорщиков отпугнул отказ Артамона Муравьева присоединиться к восстанию со своим Актырским полком. Группа задержания следовала за беглецами через Житомир и Любар и, наконец, арестовала их в Трилисах 8 января [ OS 28 декабря]. Сподвижники Муравьева Кузьмин, Щепило, Соловьев и Сухинов поняли, что теперь кольцо сузились вокруг себя и согласились на открытое восстание. Полковник Гебель был ранен в схватке на мечах и оставлен истекать кровью, но выжил. Солдаты 5-й роты Кузьмина Черниговского полка, дислоцированные в Трилисах, поддержали своих офицеров, а на следующий день Муравьев-Апостол принял командование и объявил открытое восстание. В отличие от акции в Санкт-Петербурге, где солдат заманивали на защиту Константина Павловича как законного монарха, солдатам Черниговского полка было ясно сказано об антиправительственном, антимонархическом характере восстания. Они двинулись на запад к соседней Коваливке и поглотили 2-ю роту. Майор Трухин, высокопоставленный сторонник черниговского полка, попытался подавить восставших и был линчеван на месте. Без дальнейшего сопротивления весь полк объединился в открытом восстании против монархии. Повстанцы насчитали теперь тысячу человек, в комплекте с полковым знаменем, кошельком и даже собственным капелланом Дэниелом Кейзером, но без полевой артиллерии. Их лидеры разделились в ходе действий. Объединенные славяне настаивали на немедленном захвате Киева, до которого оставался всего один день перехода.
По нас не будут стрелять, когда увидят нас обезоруженными» и разбежались врозь. Кавалерия бросилась в атаку, и все 900 человек забраны. При них взят отставной подполковник Муравьев который приехал из Петербурга дать знать своему брату о случившемся в оном происшествии, чтобы ускорить им предпринятое и, вероятно, он самый был принят за помещика, живущего в Троянове. Равно взяты штаб-капитан барон Соловьев, подпоручик Быстрицкий и подпор. Бестужев-Рюмин; убиты же: поручик Щепилла и прапорщик свиты его императорского величества Муравьев; по взятии же, поручик Кузьмин самовольно застрелился. Все оные пять человек отправлены в главную квартиру—г. Могилев закованными в железах, каждый порознь, при одном офицере и двух нижних чинах, в разное время, чрез 12 и чрез 24 часа. Прочие офицеры хотя и были принуждены насилием следовать за Муравьевым, но постепенно отставали и являлись к ближайшему начальству; оные все находятся в Киеве, в дежурстве 4-го корпуса, под присмотром. Между жителями оное происшествие никакого волнения не сделало; напротив они старались ловить шпионов, и квартирьеров и доставляли начальству.
Восстание Черниговского полка - Chernigov Regiment revolt
Пестеля не сразу отвезли в Петербург, он оставался на юге под арестом до 26 декабря —14 дней. Все это время на вопросы следствия он отвечал полным отрицанием, утверждая свою непричастность к какому бы то ни было тайному обществу. Почему Пестель не отдал приказа о начале выступления? Он мог это сделать. На этот вопрос ответить трудно. Правдоподобнее всего такой ответ: сначала он не отдал приказа о восстании, потому что ждал вести о начале восстания в Петербурге. Лишь 23 декабря Пестель, уже будучи под арестом, узнал о восстании 14 декабря. Но это была весть не о начале восстания, а о поражении восстания. Пестель всегда считал, что восстание на юге не имеет самостоятельного значения.
Оно было нужно только для поддержки восстания в столице. Брать в руки власть можно только в Петербурге. Восстания на местах имели, по его мнению, значение лишь как поддержка восстания в центре. Но поддерживать было уже нечего. Восстание было разгромлено. Планы рухнули. Видимо, именно поэтому Пестель так и не отдал приказа о выступлении. Конечно, ему нужна была весть не просто о победившем восстании, а хотя бы о начавшемся и продолжающемся, еще не побежденном восстании.
Но крах восстания был для него ясен. Самыми деятельными членами Южного общества, в руках которых после ареста Пестеля оставалось большое число организационных нитей, были руководители Васильковской управы — Сергей Муравьев-Апостол и Михаил Бестужев-Рюмин. Членам тайного общества было необходимо послать в столицу своего гонца для связи в столь ответственный момент. Сергей Муравьев-Апостол со своим братом Матвеем выехали 24 декабря из Василькова в Житомир к корпусному командиру генералу Роту под предлогом поздравления его с праздником; настоящей же причиной была необходимость выхлопотать у корпусного командира отпуск другу Муравьева-Апостола — Бестужеву-Рюмину, поручику Полтавского полка, стоявшего в тот момент в Бобруйске. Бестужев-Рюмин приехал для этого к Муравьеву-Апостолу в Васильков. Именно он намечался связным в столицу. Бывшим семеновским офицерам в армии отпусков не давали, и получить его для Бестужева Сергей Муравьев-Апостол надеялся только в порядке исключения был и предлог: у Бестужева-Рюмина в Москве только что умерла мать, и ему нужно было повидаться с отцом. При въезде в Житомир Муравьевы-Апостолы узнали важнейшую для них весть: 14 декабря в Петербурге произошло восстание.
Им сообщил об этом сенатский курьер, развозивший присяжные листы. Это известие было бы бесспорным сигналом к южному восстанию, если бы речь шла о восстании, еще не подавленном. Но курьер сообщал не вообще о восстании, а о разгроме восстания правительством Николая 1. Правда, Сергей Муравьев-Апостол и ранее всегда расходился с Пестелем в оценке места восстания. Он полагал, что начинать можно и не в столице, а в любом месте. Тем не менее в создавшейся обстановке сразу принять решение было трудно. Сергей Муравьев-Апостол колебался. Из Житомира оба брата поехали в Троянов, оттуда — в Любар к Артамону Муравьеву, члену Южного общества, командиру гусарского Ахтырского полка, который давно обещая поднять свой полк первым в начале восстания.
Кавалерийские войска были особенно нужны для восстания. Артиллерией Южное общество располагало: большинство «славян» были артиллеристами. Черниговский же полк был пехотным; кавалерийским прикрытием артиллерии должен был командовать Артамон Муравьев. Но разгром столичного восстания спутал все карты: большинство членов Южного общества стало отказываться от выступления. Предложение Муравьева-Апостола не встретило поддержки. Тем временем в Василькове события приняли новый оборот. Среди многочисленных военных, чиновников и членов их семей на балу присутствовали и командиры 2-й и 3-й мушкетерских рот Черниговского полка — Соловьев и Щепило, решительные и жаждавшие действия члены Общества соединенных славян. Внезапно на балу появились два прискакавших во весь опор жандарма; они привезли Гебелю приказ об аресте и опечатании бумаг подполковника Сергея Муравьева-Апостола и его брата Матвея.
Бумаги Сергея Муравьева были немедленно забраны при обыске у него на квартире, где в то время находился и Бестужев-Рюмин. Сейчас же после обыска на квартиру Сергея Муравьева пришли узнавшие о приезде жандармов члены Общества соединенных славян — офицеры Черниговского полка И. Сухинов, А. Кузьмин, М. Щепило и В. Они почувствовали, что настал момент неизбежного выступления, иного выхода они не видели. Первым решением «славян» было арестовать немедленно командира полка Гебеля, собрав для этого преданных солдат. Но по случаю Рождества солдаты были отпущены и разбрелись по деревням; немедленно собрать их было невозможно.
Решено было, что Бестужев-Рюмин помчится в Житомир, приложив все усилия, чтобы обогнать поскакавших туда с Гебелем жандармских офицеров, и предупредит Сергея Муравьева-Апостола об обыске и грозящем аресте. С их стороны не было по этому вопросу никаких колебаний: они всегда стояли на точке зрения целесообразности восстания даже при условии разгрома выступления тайного общества в столице. Испанская революция тоже началась на окраине государства. Сдаваться без боя «славяне» не хотели и, по-видимому, надеялись, что выступление на Украине еще может оказаться призывом к новому восстанию. По свидетельству «Записок» Общества соединенных славян, мысль о восстании подало «славянам» именно «известие о неудачном происшествии 14 декабря в Петербурге: зная несчастные следствия оного, они хотели произвести новое восстание на юге и тем спасти тайное общество от конечной гибели». Действительно, Бестужеву-Рюмину удалось обогнать жандармов, настичь С. Муравьева-Апостола с братом в Любаре у Артамона Муравьева и сообщить им о готовящемся аресте.
Спустя несколько времени дано ему знать, что видны кавалерийские пикеты; при сем известии он сжег в камине находившиеся при нем бумаги и воротился на деревню Трилесы. Отойдя версты три к селению Ковалевке, встречен был тремя эскадронами принц-Оранскаго гусарского полка, под командою генерал-майора Гейсмара, и двух орудий, что увидя, сказал своей команде: «Ребята! Уже он выстроил два взвода, спеша сделать маневр для сопротивления кавалерии, видевши, что оная приближается; но солдаты вдруг остановились и все закричали: «Стой, не стреляй никто, ружья с плеча! Поручик Бестужев-Рюмин поспешил ему дать свою лошадь; уже нога его была в стремени, как вдруг солдат его же команды вонзил штык в передние ляжки лошади, стащил его с ней и сказал: «Вы нас обманули, отвечайте одни, ни с места! По нас не будут стрелять, когда увидят нас обезоруженными» и разбежались врозь. Кавалерия бросилась в атаку, и все 900 человек забраны. При них взят отставной подполковник Муравьев который приехал из Петербурга дать знать своему брату о случившемся в оном происшествии, чтобы ускорить им предпринятое и, вероятно, он самый был принят за помещика, живущего в Троянове. Равно взяты штаб-капитан барон Соловьев, подпоручик Быстрицкий и подпор. Бестужев-Рюмин; убиты же: поручик Щепилла и прапорщик свиты его императорского величества Муравьев; по взятии же, поручик Кузьмин самовольно застрелился.
Нарочито афишируемая деятельность, а то и показательная гибель такого героя должны были, по представлениям романтика, вдохновить людей на борьбу с традиционными порядками, приблизив победу общества справедливости. Оба варианта романтического поведения роднит одно; подлинным историческим деятелем в них предстает только и исключительно сильная личность. С данной точки зрения Сергея Муравьева-Апостола можно назвать образцовым русским романтиком 1820-х годов. Это подтверждает и далеко не случайно брошенная им однажды фраза: «Масса — ничто, она будет тем, чего захотят личности, которые всё». Борьба самолюбий Муравьев-Апостол не только ощущал себя избранной и призванной на подвиг личностью, но и имел перед глазами образец того, как подобный герой обязан действовать в критической ситуации. Рафаэль Риего, подполковник испанской армии, в 1820 году поднял свой полк, стоявший в Андалусии, дошел до Мадрида и, опираясь на поддержку части армии, крестьянства и горожан, заставил короля Фердинанда VII восстановить упраздненную им было Конституцию Испании. Муравьев-Апостол верил, что у него тоже хватит мужества и воли, чтобы возглавить столь же победоносную военную революцию в России. Его, как и Риего, боготворили солдаты, и он искренне считал, что за его восставшим батальоном пойдет весь полк, а за полком — и вся армия. Он также не сомневался, что переворот в России, как и в Испании, обойдется без крови, поскольку кто же в силах противиться требованиям просвещенного офицерства, разоренного дворянства, несчастного крепостного крестьянства, задавленных муштрой солдат и обиженных горожан? Пестель, человек сугубо рациональный, волевой, мужественный, был далек от романтической позы и предпочитал обходиться без романтических масок. План восстания, разработанный руководителем Южного общества, заметно отличался от того, что предлагал один из представителей разветвленного семейства Муравьевых, которое современники подчас называли «муравейником ». Пестель полагал, что восстание на юге страны начнет его Вятский полк, который должен был прежде всего арестовать в Тульчине командование армии. Одновременно поднимаются те части 19-й дивизии, которыми командовали генерал-декабрист Сергей Волконский и другие члены Южного общества. При этом центром восстания, местом, где решалась его судьба, для Пестеля, бесспорно, оставался Петербург. Поэтому он сам сразу же после начала событий на юге собирался отправиться в столицу, чтобы лично контролировать происходящее в самой важной точке. Однако данному плану не суждено было осуществиться. Сначала внезапная смерть Александра I спутала заговорщикам все карты, а вскоре после нее на Украину с особой миссией прибыл генерал-адъютант Александр Чернышев. Он должен был, опираясь на доносы капитана Аркадия Майбороды и генерала Ивана Витта, арестовать руководителей Южного общества, что и было сделано. В итоге Пестель попал под арест 13 декабря 1825 года — за день до восстания на Сенатской площади. С этого момента судьба восстания на юге России целиком оказалась в руках Муравьева-Апостола. Ситуация полностью отвечала его давним желаниям: подполковнику предстояло не только возглавить восстание, но и действовать без оглядки на указания руководителей Южного общества и столичных единомышленников. Бунт вместо восстания 25 декабря 1825 года, приехав в штаб 3-го пехотного корпуса в Житомире, Сергей Муравьев-Апостол узнал о разгроме восстания декабристов в Петербурге.
Император ежегодно проводил смотры южных армий, поэтому тамошние заговорщики готовили как минимум три варианта действий с его арестом или убийством: Бобруйский заговор, первый и второй Белоцерковские планы. Но после смерти Александра I в ноябре 1825 года стало очевидно, что все придется менять на ходу. У Пестеля имелся запасной замысел, известный в историографии как «план 1 января»: находившийся под его командованием Вятский полк в новогоднюю ночь 1826 года должен был заступить в караул в Главной квартире 2-й армии в Тульчине. По мысли заговорщиков, это стало бы сигналом к восстанию: полку предстояло арестовать весь командный состав армии и начать поход на Петербург. Почему этот план не осуществился? Пестеля взяли под стражу за две недели до 1 января 1826 года. Узнав о том, что его собираются арестовать, он понял, что фактор внезапности использовать не удастся, и решил не начинать «междоусобия». Все ругают игравшего Пестеля актера Прилучного, бессильно скрежетавшего зубами в ответ на сообщение о грядущем аресте, но такая реакция, по-моему, очень похожа на поведение реального декабриста. Что касается замыслов Северного общества, то там еще сложнее. Позднее на следствии декабристы рассказывали о чем угодно, но только не о своих конкретных планах. До сих пор историки спорят, чего на самом деле хотел Рылеев и почему не вышел на площадь Трубецкой. Вы написали биографию Пестеля и много времени изучали документы по делу декабристов. Наверняка у вас сформировалась своя точка зрения? Мне представляется, что перед 14 декабря существовало два совершенно разных варианта действий. План Рылеева был простым и решительным: вывести гвардию и до переприсяги Николаю захватить Сенат и Зимний дворец, арестовать императорскую фамилию и обнародовать манифест о смене в России формы правления. Судя по показаниям Трубецкого, он хотел вывести войска не на Сенатскую площадь, а за город, чтобы разбить там лагерь, и потом оттуда начать переговоры с верховной властью. Весьма странный план. Надо иметь в виду, что Трубецкой был опытным военным, поэтому трудно его заподозрить в дилетантском подходе. Он объяснял такой выбор тем, что не хотел проливать кровь, — и в фильме мы тоже это видим. Трубецкой в декабре 1825 года оказался в Петербурге случайно, поскольку служил тогда в Киеве. Он был ближайшим другом Сергея Муравьева-Апостола. Василий Тимм «Восстание декабристов 14 декабря 1825 года» И план Трубецкого подразумевал совместные действия петербургской гвардии и армейских частей. Вывести гвардию за город он хотел для того, чтобы дождаться войск с Украины. Правда, план этот предстояло реализовать без участия Пестеля. Но это вообще полная авантюра. Но, по всей видимости, осколком этого плана стало восстание Черниговского полка. Сейчас трудно понять весь реальный замысел декабристов — перед нами разрозненные фрагменты большой картины, которую мы полностью не видим. Я много лет этим вопросом занимаюсь и могу обоснованно предполагать, что события 14 декабря 1825 года в Петербурге и восстание Черниговского полка — это части единого плана, развалившегося под влиянием внешних критических обстоятельств. Иначе декабристы просто выглядят кучкой странных людей, бессмысленно бегающих по столичным площадям и украинским селам. Между тем этого быть не может: лидеры заговора прошли Отечественную войну 1812 года и не были новичками в военном деле. Конституция, крест и виселица Декабризм стал следствием победы в той войне, когда в стране активно пробудилось русское национальное чувство? На мой взгляд, следствием даже не войны, ибо Россия и раньше часто и долго воевала, а Заграничных походов русской армии. Огромное число русских людей впервые оказалось в Европе и смогло сравнить жизнь там и порядки здесь, сделав соответствующие выводы. У нас до сих пор многие считают, что декабристы прежде всего были озабочены народными чаяниями и первым делом хотели отменить в России крепостное право. Но не зря еще Ленин совершенно справедливо называл их страшно далекими от народа. Ведь никто из декабристов своих собственных крестьян не освободил. Венедиктов в недавнем шоу Собчак парировал это тем, что они не имели права в одиночку принимать такие решения, поскольку были членами больших дворянских семейств. Венедиктов неправ — жаль, что мне не удалось принять участие в той программе. Среди декабристов было немало богатых людей, уже имевших собственные поместья и крестьян, — например, Сергей Волконский, Иван Якушкин, Сергей Трубецкой. Захотели бы — отпустили.
Восстание на Сенатской площади
- Глава шестая. Мятеж черниговского полка
- О чем эта статья:
- Восстание черниговского полка в 1825 году
- Большой энциклопедический словарь
Хронология событий
В статье разобран ход событий восстания Черниговского полка, а также действия ключевых участников восстания, рассмотрены и его итоги. 15 января 1826 года, в бою при селе Устимовка, что в нынешней Киевской области, генерал-майор барон Фёдор Гейсмар разбил и рассеял Черниговский пехотный полк, взяв в плен 895 солдат и 6 офицеров. Восстание Черниговского полка — это второе восстание декабристов, организованного Южным обществом во главе с Сергеем Муравьевым-Апостолом на Украине в период с 29 декабря 1825 года по 3 января 1826 года, и охватившего такие населенные пункты.
Восстание черниговского полка кратко
В восстании Черниговского полка Роменский не участвовал, в момент его начала находился в своем имении. Бунт Черниговского полка — выступление декабристов в Киевской губернии, произошедшее уже после восстания на Сенатской площади в Санкт-Петербурге. здесь находилась одна из рот Черниговского полка. Восстание Черниговского пехотного полка Киянская Оксана Ивановна.