Мне захотелось написать его биографию, после того как я недавно заново перевел вторую часть «Робинзона Крузо». Робинзон Крузо — легендарная книга Даниэля Дефо, на которой выросло не одно поколение ребят.
Робинзон Крузо
Издательство «Махаон» гордится тем, что может представить вам эти замечательные книги. Перейти к характеристикам Книга «Жизнь и удивительные приключения морехода Робинзона Крузо» есть в наличии в интернет-магазине «Читай-город» по привлекательной цене. Если вы находитесь в Москве, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Казани, Екатеринбурге, Ростове-на-Дону или любом другом регионе России, вы можете оформить заказ на книгу Даниэль Дефо «Жизнь и удивительные приключения морехода Робинзона Крузо» и выбрать удобный способ его получения: самовывоз, доставка курьером или отправка почтой. Чтобы покупать книги вам было ещё приятнее, мы регулярно проводим акции и конкурсы.
И в судовом журнале сделали запись: Александр Селькирк списан с судна «по собственному желанию».
В шлюпку погрузили платье и белье, кремневое ружье, фунт пороху, пули и огниво, несколько фунтов табака, топор, нож, котел и даже библию. Селькирк оказался на необитаемом острове Мас а Тьерра, что в 600 км от Чили. Он надеялся, что долго пробыть на острове ему не придется — ведь корабли довольно часто заходят сюда за пресной водой. Жизнь на острове он начал с заботы о пище: еды ему дали лишь на один день.
К счастью, на острове оказалось множество диких коз. Значит, пока есть порох и пули, питание ему обеспечено. Остров был покрыт густой растительностью и имел около 20 км в длину и примерно 5 км в ширину. На берегу можно было охотиться на черепах и собирать в песке их яйца, а у берегов встречались лангусты и тюлени.
Особенно трудно было в первые месяцы — из-за полного одиночества. И Селькирка временами охватывал страх при мысли о том, что придется здесь провести остаток жизни. Он не знал, что корабль «Сэнк пор» вскоре потерпел крушение и почти вся команда погибла. Селькирк построил две хижины из бревен и листьев, оборудовал их.
Одна служила ему «кабинетом» и «спальней», в другой он готовил еду. Он сшил при помощи простого гвоздя одежду из козьих шкур.
Join OK to find groups matching your interests. Log in Густомойская сельская библиотека 5 Feb В 2024 году исполняется 305 лет со дня публикации самого знаменитого романа английского писателя Даниэля Дефо «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо», который был впервые опубликован в 1719 г. Роман повествует о нравственном возрождении человека в общении с природой. Написан как автобиография морского путешественника и плантатора Робинзона Крузо, который в результате кораблекрушения попал на необитаемый остров, где провёл 28 лет. За свою длинную жизнь Д. Дефо написал много книг. Но ни одна из них не имела такого успеха, как «Приключения Робинзона Крузо». Материалом для романа Дефо послужило описание пребывания шотландского боцмана Селькирка на необитаемом острове.
Но иной раз он вдруг становился мрачен, нелюдим, тоска по необитаемому острову, казалось, не отпускала его. Чтобы скрасить себе жизнь, Александр на ближайшем к дому холме построил себе жилище, подобное тому, что было у него на острове, но это было слабое подобие прежней хижины. В одну и ту же реку нельзя было войти дважды. Между тем Вудс Роджерс оказался очень романтичным человеком. На некоторое время он оставил свои походы в море и занялся сочинительством. Он засел за книгу, которую назвал «Путешествие вокруг света», и спустя некоторое время она была закончена. Издателю произведение понравилось, особенно та часть, в которой рассказывалось о чудесном спасении Александра Селкирка. Дефо «обработал» книгу Роджерса Эта книга имела определенный успех, во всяком случае, попалась в руки известному к тому времени литератору Даниелю Дефо, который «не побрезговал» создать свой роман на основе книги Вудса Роджерса. Книга «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо» хотя и стоила очень приличные деньги, но в короткое время стала бестселлером.
Люди залезали в долги, чтобы приобрести этот роман, что вдохновило Дефо на создание… трилогии. Вторая часть книги — «Дальнейшие приключения Робинзона Крузо», написанная в том же, 1719 году, повествовала о том, как Робинзон снова отправляется в морское путешествие, навещает свой остров, потом отправляется дальше, в «кругосветку». А дальше Крузо каким-то непонятным образом оказывается в … Сибири, которая англичанам кажется ничуть не менее загадочной, чем необитаемый остров. Но одно дело описывать то, что имеет под собой почву, и совсем другое — самому моделировать ситуацию.
Выход первого издания романа Даниеля Дефо «Робинзон Крузо»
| РЕКЛАМА КНИГИ. 300 ЛЕТ – ДЕФО Д. «ЖИЗНЬ И УДИВИТЕЛЬНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ РОБИНЗОНА КРУЗО» | Роман англичанина Даниэля Дефо о Робинзоне Крузо читают уже три века. |
| Telegram: Contact @rozanovlib | «Удивительные приключения Робинзона Крузо», «Дальнейшие приключения Робинзона Крузо» - и в России издается впервые». |
305 лет книге «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо»
Ровно 300 лет назад в Британии из печати вышел роман «Робинзон Крузо». 25 апреля 1719 года английский писатель Даниэль Дефо впервые опубликовал свой роман о приключениях морского путешественника Робинзона Крузо, оказавшемся на необитаемом острове. Моряк Александр Селькирк, прототип знаменитого Робинзона Крузо, оказавшийся на далеком острове. Наверное, многие читали и помнят знаменитую книгу английского писателя, публициста и политического деятеля Даниэля Дефо «Робинзон Крузо».
Как создавался легендарный роман «Робинзон Крузо»
Робинзон Крузо — легендарная книга Даниэля Дефо, на которой выросло не одно поколение ребят. В продолжении романа о Крузо, которое не слишком известно русскоязычному читателю, Дефо описал Робинзона в Великой Тартарии и государствах, расположенных на ее землях, — Китайской и Российской империи (Московии), быт и нравы населяющих ее народов — китайцев. Автор дает описание Робинзона Крузо. Известный английский писатель Даниель Дефо использовал этот сюжет для своей книги, а Селькирк стал прототипом Робинзона Крузо. Третья часть романа Даниэля Дефо о Робинзоне Крузо увидела свет в 1720 году и не получила широкой известности, в отличие от первых двух.
Как создавался легендарный роман «Робинзон Крузо»
Не успел наш корабль выйти из устья Хамбера, как подул ветер, вздымая огромные, страшные волны. До тех пор я никогда не бывал в море и не могу описать, как худо пришлось моему бедному телу и как содрогалась от страха моя душа. И только тогда я всерьёз задумался о том, что я натворил, и о справедливости небесной кары, постигшей меня за то, что я так бессовестно покинул отчий дом и нарушил сыновний долг. Все добрые советы моих родителей, слёзы отца и мольбы матери воскресли в моей памяти, и совесть, которая в то время ещё не успела окончательно очерстветь, терзала меня за пренебрежение к родительским увещаниям и за нарушение обязанностей перед Богом и отцом.
Между тем ветер крепчал, и на море разыгралась буря, которая, впрочем, не шла в сравнение с теми, что я много раз видел потом, ни даже с той, что мне пришлось увидеть несколько дней спустя. Но и этого было довольно, чтобы ошеломить меня, новичка, ничего не смыслившего в морском деле. Когда накатывалась новая волна, я ожидал, что она нас поглотит, и всякий раз, когда корабль падал вниз, как мне казалось, в пучину или бездну морскую, я был уверен, что он уже больше не поднимется на поверхность.
И в этой муке душевной я неоднократно решался и давал себе клятвы, что, если Господу будет угодно сохранить на сей раз мне жизнь, если нога моя снова ступит на твёрдую землю, я тотчас же вернусь домой к отцу и, покуда жив, не сяду на корабль, что я последую отцовским советам и никогда более не подвергну себя подобной опасности. Теперь я понял всю справедливость рассуждений отца относительно золотой середины; для меня ясно стало, как мирно и приятно прожил он всю жизнь, никогда не подвергая себя бурям на море и невзгодам на суше, — словом, я, как некогда блудный сын, решил вернуться в родительский дом с покаянием. Эти трезвые и благоразумные мысли не оставляли меня, покуда длилась буря, и даже некоторое время после неё; но на другое утро ветер стал стихать, волнение поулеглось, и я начал понемногу осваиваться с морем.
Как бы то ни было, весь этот день я был настроен очень серьёзно тем более что ещё не совсем оправился от морской болезни ; но перед закатом небо прояснилось, ветер прекратился, и наступил тихий, очаровательный вечер; солнце зашло без туч и такое же ясное встало на другой день, и гладь морская при полном или почти полном безветрии, вся облитая его сиянием, представляла восхитительную картину, какой я никогда ещё не видывал. Ночью я отлично выспался, от моей морской болезни не осталось и следа, я был бодр и весел и любовался морем, которое ещё вчера так бушевало и грохотало и в такое короткое время могло затихнуть и явить собою столь привлекательное зрелище. И тут-то, словно для того, чтобы изменить моё благоразумное решение, ко мне подошёл приятель, сманивший меня ехать с ним, и, хлопнув меня по плечу, сказал: «Ну что, Боб, как ты себя чувствуешь после вчерашнего?
Бьюсь об заклад, что ты испугался, — признавайся, ведь испугался вчера, когда задул ветерок? Хорош ветерок! Я и представить себе не мог такой ужасной бури!
Ах ты, чудак! Так, по-твоему, это буря? Что ты!
Это сущие пустяки! Дай нам хорошее судно да побольше простору, — мы такого шквалика и не заметим. Ну, да ты ещё совсем неопытный моряк, Боб.
Пойдём-ка лучше сварим пуншу и забудем об этом. Взгляни, какой чудесный нынче день! Словом, как только на море воцарилась тишь, как только вместе с бурей улеглись мои взбудораженные чувства и прошёл страх утонуть в морской пучине, так мысли мои повернули в прежнее русло, и все клятвы, все обещания, которые я давал себе в часы страданий, были позабыты.
Правда, порой на меня находило просветление, здравые мысли ещё пытались, так сказать, воротиться ко мне, но я гнал их прочь, боролся с ними, словно с приступами болезни, и при помощи пьянства и весёлой компании скоро восторжествовал над этими припадками, как я их называл; в какие-нибудь пять-шесть дней я одержал столь полную победу над своей совестью, какой только может пожелать себе юнец, решившийся не обращать на неё внимания. Однако меня ждало ещё одно испытание: как всегда в подобных случаях, провидение пожелало отнять у меня последнее оправдание перед самим собою; в самом деле, если на этот раз я не захотел понять, что всецело обязан ему, то следующее испытание было такого рода, что тут уж и самый последний, самый отпетый негодяй из нашего экипажа не мог бы не признать, что опасность была поистине велика и спаслись мы только чудом. На шестой день по выходе в море мы пришли на Ярмутский рейд.
Ветер после шторма был всё время неблагоприятный и слабый, так что мы двигались еле-еле. В Ярмуте мы были вынуждены бросить якорь и простояли при юго-западном, то есть противном, ветре семь или восемь дней. В течение этого времени на рейд пришло немалое количество судов из Ньюкасла, ибо Ярмутский рейд обычно служит местом стоянки для кораблей, которые дожидаются здесь попутного ветра, чтобы войти в Темзу.
Впрочем, мы не простояли бы долго и вошли бы в реку с приливом, если бы ветер не был так свеж, а дней через пять не покрепчал ещё больше. Однако Ярмутский рейд считается такой же хорошей стоянкой, как и гавань, а якоря и якорные канаты были у нас надёжные; поэтому наши люди ничуть не тревожились и даже не помышляли об опасности — по обычаю моряков, они делили свой досуг между отдыхом и развлечениями. Но на восьмой день утром ветер усилился, и пришлось свистать наверх всех матросов, убрать стеньги и плотно закрепить всё, что нужно, чтобы судно могло безопасно держаться на рейде.
К полудню на море началось большое волнение, корабль стало сильно раскачивать; он несколько раз зачерпнул бортом, и раза два нам показалось, что нас сорвало с якоря. Тогда капитан скомандовал отдать запасной якорь. Таким образом, мы держались на двух якорях против ветра, вытравив канаты до конца.
Тем временем разыгрался жесточайший шторм. Растерянность и страх были теперь даже на лицах матросов. Я несколько раз слышал, как сам капитан, проходя мимо меня из своей каюты, бормотал вполголоса: «Господи, смилуйся над нами, иначе мы погибли, всем нам конец», — что не мешало ему, однако, зорко наблюдать за работами по спасению корабля.
Первые минуты переполоха оглушили меня: я неподвижно лежал в своей каюте рядом со штурвалом и даже не знаю хорошенько, что я чувствовал. Мне было трудно вернуть прежнее покаянное настроение после того, как я сам его презрел и ожесточил свою душу: мне казалось, что смертный ужас раз и навсегда миновал и что эта буря пройдёт бесследно, как и первая. Но повторяю, когда сам капитан, проходя мимо, обмолвился о грозящей нам гибели, я неимоверно испугался.
Я выбежал из каюты на палубу; никогда в жизни не приходилось мне видеть такой зловещей картины: на море вздымались валы вышиной с гору, и такая гора опрокидывалась на нас каждые три-четыре минуты. Когда, собравшись с духом, я огляделся вокруг, то увидел тяжкие бедствия. На двух тяжело нагруженных судах, стоявших неподалёку от нас на якоре, были обрублены все мачты.
Кто-то из наших матросов крикнул, что корабль, стоявший в полумиле от нас впереди, пошёл ко дну. Ещё два судна сорвало с якорей и унесло в открытое море на произвол судьбы, ибо ни на том, ни на другом не оставалось ни одной мачты. Мелкие суда держались лучше других — им было легче маневрировать; но два или три из них тоже унесло в море, и они промчались борт о борт мимо нас, убрав все паруса, кроме одного кормового кливера.
В конце дня штурман и боцман стали упрашивать капитана позволить им срубить фок-мачту. Капитан долго упирался, но боцман принялся доказывать, что, если фок-мачту оставить, судно непременно затонет, и он согласился, а когда снесли фок-мачту, грот-мачта начала так шататься и так сильно раскачивать судно, что пришлось снести и её и таким образом освободить палубу. Судите сами, что должен был испытывать всё это время я — юнец и новичок, незадолго перед тем испугавшийся небольшого волнения.
Но если после стольких лет память меня не обманывает, не смерть была мне страшна тогда; во сто крат сильнее ужасала меня мысль о том, что я изменил своему решению прийти с повинной к отцу и вернулся к прежним химерическим стремлениям, и мысли эти, усугублённые ужасом перед бурей, приводили меня в состояние, которого не передать никакими словами. Но самое худшее было ещё впереди. Буря продолжала свирепствовать с такой силой, что, по признанию самих моряков, им никогда не случалось видеть подобной.
Судно у нас было крепкое, но от тяжёлого груза глубоко сидело в воде, и его так качало, что на палубе поминутно слышалось: «Кренит! Дело — табак! Однако буря бушевала всё яростнее, и я увидел — а это не часто увидишь, — как капитан, боцман и ещё несколько человек, более разумных, чем остальные, молились, ожидая, что корабль вот-вот пойдёт ко дну.
В довершение ко всему вдруг среди ночи один из матросов, спустившись в трюм поглядеть, всё ли там в порядке, закричал, что судно дало течь; другой посланный донёс, что вода поднялась уже на четыре фута. Тогда раздалась команда: «Все к насосам! Но матросы растолкали меня, заявив, что если до сих пор я был бесполезен, то теперь могу работать, как и всякий другой.
Тогда я встал, подошёл к насосу и усердно принялся качать. В это время несколько мелких судов, гружённых углем, будучи не в состоянии выстоять против ветра, снялись с якоря и вышли в море. Когда они проходили мимо, наш капитан приказал подать сигнал бедствия, то есть выстрелить из пушки.
Не понимая, что это значит, я пришёл в ужас, вообразив, что судно наше разбилось или случилось нечто другое, не менее страшное, и потрясение было так сильно, что я упал в обморок. Но в такую минуту каждому было впору заботиться лишь о спасении собственной жизни, и никто на меня не обратил внимания и не поинтересовался, что приключилось со мной. Другой матрос, оттолкнув меня ногой, стал к насосу на моё место в полной уверенности, что я уже мёртв; прошло немало времени, пока я очнулся.
Работа шла полным ходом, но вода в трюме поднималась всё выше. Было очевидно, что корабль затонет, и хотя буря начинала понемногу стихать, однако нечего было и надеяться, что он сможет продержаться на воде, покуда мы войдём в гавань, и капитан продолжал палить из пушек, взывая о помощи. Наконец одно лёгкое судёнышко, стоявшее впереди нас, отважилось спустить шлюпку, чтобы подать нам помощь.
Подвергаясь немалой опасности, шлюпка приблизилась к нам, но ни мы не могли добраться до неё, ни шлюпка не могла причалить к нашему кораблю, хотя люди гребли изо всех сил, рискуя своей жизнью ради спасения нашей. Наконец наши матросы бросили им с кормы канат с буйком, вытравив его на большую длину. После долгих и тщетных усилий гребцам удалось поймать конец каната; мы притянули их под корму и все до одного спустились в шлюпку.
О том, чтобы добраться до их судна, нечего было и думать; поэтому мы единодушно решили грести по ветру, стараясь только держать по возможности к берегу. Наш капитан пообещал чужим матросам, что в случае, если лодка разобьётся о берег, он заплатит за неё хозяину. И вот, частью на веслах, частью подгоняемые ветром, мы направились к северу в сторону Уинтертон-Несса, постепенно приближаясь к земле.
Не прошло и четверти часа с той минуты, когда мы отчалили от корабля, как он стал погружаться на наших глазах. И тут-то впервые я понял, что значит «дело — табак». Должен, однако, сознаться, что, услышав крики матросов: «Корабль тонет!
Но мы двигались очень медленно и добрались до земли, только пройдя уинтертонский маяк, там, где между Уинтертоном и Кромером береговая линия изгибается к западу и где поэтому её выступы немного умеряли силу ветра. Здесь мы пристали и, с великим трудом, но всё-таки благополучно выбравшись на сушу, пошли пешком в Ярмут, где нас, как потерпевших крушение, встретили с большим участием: городской магистрат отвёл нам хорошие помещения, а местные купцы и судохозяева снабдили нас деньгами в достаточном количестве, чтобы добраться по нашему выбору либо до Лондона, либо до Гулля. Почему мне не пришло тогда в голову вернуться в Гулль, в родительский дом!
Как бы я был счастлив! Наверно, отец, как в евангельской притче, заколол бы для меня откормленного тельца; но он узнал о моём спасении лишь много времени спустя после того, как до него дошла весть, что судно, на котором я вышел из Гулля, погибло на Ярмутском рейде. Но моя злая судьба толкала меня всё на тот же гибельный путь с упорством, которому невозможно было противиться; и хотя в моей душе неоднократно раздавался трезвый голос рассудка, звавший меня вернуться домой, у меня не хватило для этого сил.
Не знаю, как это назвать, и не стану настаивать, что какое-то тайное веление всесильного рока побуждает нас быть орудием собственной своей гибели, даже когда мы видим её перед собой и бросаемся к ней навстречу с открытыми глазами, но несомненно, что только моя злосчастная судьба, которой я был не в силах избежать, заставила меня пойти наперекор трезвым доводам и внушениям лучшей части моего существа и пренебречь двумя столь наглядными уроками, которые я получил при первой же попытке вступить на новый путь. Сын нашего судохозяина, мой приятель, помогший мне укрепиться в пагубном решении, присмирел теперь больше меня; в первый раз, как он заговорил со мной в Ярмуте что случилось только через два или три дня, так как в этом городе мы все жили порознь , я заметил, что тон его изменился. С унылым видом он покачал головой и спросил, как я себя чувствую.
Объяснив своему отцу, кто я такой, он рассказал, что я предпринял эту поездку в виде опыта, в будущем же намереваюсь объездить весь свет. Тогда его отец, обратившись ко мне, произнес серьёзно и озабоченно: — Молодой человек!
Тот роман, что существовал вплоть до XVIII века, включал различные фантастические элементы — ведьм, сказочные превращения, колдовство, клады.
Роман же нового времени подразумевает в точности обратное: естественность происходящего, внимание к деталям быта, ориентация на достоверность. Последнее удалось писателю как нельзя лучше.
Условия жизни на этом корабле были плохими, грязь, антисанитария, дизентерия. Как гласит история, корабль остался без капитана, и управление взял на себя один лейтенант - Томас Стрэдлинг, с которым Селкирк не ладил. Напряженность в отношениях между ними достигла предела, когда в 1704 году корабль стоял на якоре около необитаемого острова в южной части Тихого океана. Жизнь и приключения Александра Селькирка, неизвестный автор Когда Стрэдлинг настоял, чтобы экипаж продолжил путешествие, Селкирк возразил. Он рискнул, надеясь, что другие члены команды поддержат его, и заявил, что он остается на острове до тех пор, пока не будет проведен ремонт их судна, иначе плавание - большая опасность. По иронии судьбы, он оказался прав, в конце концов. Страдлинг не слушал аргумент Селкирка; Хуже того, никто не посмел сойти на берег, чтобы поддержать Селкирка, а потом Селкирку капитан просто не разрешил подняться на судно, оставил его одного на необитаемом острове и судно уплыло.
Спасенный Селкирк, сидящий справа, взятый на борт "Герцога" Селкирк выживал в трудных условиях острова так же, как и Робинзон Крузо в романе и был спасен...
Взял ли он за основу происшествие с шотландским моряком Александром Селкирком, четыре года прожившим на необитаемом острове, или сочинение мавританского философа и врача XII века Ибн Туфайля «Хай ибн Якзан», известное также как «Философ-самоучка», не так важно. Важно то, что история Робинзона рассказала человечеству что-то очень важное о нем самом. Сам Дефо считал свою книгу аллегорией человеческой жизни.
И действительно, герой ее, при всей бедственности своего положения, поставлен в почти идеальные условия: у него очень удачно оказываются под рукой спасенные с вынесенного на мель корабля инструменты, оружие и прочие припасы, остров пригоден для жизни, на нем есть источники пресной воды и дичь. Посмотреть, как поведет себя человек беспутный и суетный, оказавшись вдали от соблазнов большого мира, вынужденный полагаться только на самого себя — вот что было интересно Дефо. Неслучайно Робинзон забирает с корабля целых три Библии, которые будет усердно читать на острове; забирает он, впрочем, горько посмеявшись над их бесполезностью, и деньги — и они в итоге пригождаются. На Бога, как говорится, надейся, а сам не плошай.
Но будь книга о Робинзоне Крузо очередным философским и назидательным сочинением, ей едва ли была бы уготована столь долгая жизнь.
Виртуальная выставка одной книги "Д. Дефо «Робинзон Крузо»"
Значение романа При упоминании имени того, кто написал «Робинзона Крузо», сразу возникает образ интеллигента — типичного представителя эпохи Просвещения. И действительно, данный роман весь проникнут пафосом рационализма. Ведь главный герой с помощью разумного использования имеющихся в его распоряжении природных ресурсов полностью видоизменяет ландшафт окружающей среды, так что впоследствии здесь даже возникла колония поселенцев. Однако автор, человек своего времени, тем не менее, пошел дальше. Писатель не только утверждал торжество человеческого разума над силами природы, но и делал много интересных художественных находок, которые превратили его в писателя мирового уровня. Особенности произведения Пожалуй, самое главное достоинство произведения — это его достоверность.
Автор описывает удивительные приключения своего героя очень просто, без лишнего пафоса, что и сделало этого персонажа таким любимым у миллионов читателей. Повествование ведется от первого лица. Этот человек рассказывает о своей одинокой жизни на острове без лишних эмоций и драматизма. Напротив, он излагает события спокойно и неторопливо. Крузо последовательно описывает свою работу и труд по выживанию на необитаемом острове, и это придает истории достоверность.
Второе несомненное достоинство романа — это его язык. Писатель мастерски передал картины природы, особенно хорошо ему удались пейзажные зарисовки. Влияние Трудно переоценить тот вклад в мировую литературу, которую внес Дефо. Впоследствии в европейской литературе появились произведения, которые имели прямые отсылки к культовому роману. Одно из них — сочинение пастыря Й.
Висса, который написал произведение «Приключения швейцарской семьи Робинсонов».
Попытки автора восстановить репутацию в памфлете «Призыв к чести и справедливости» «An Appeal to Honour and Justice», 1715; русский перевод 1987 результатов не дали, и на этом его политическая и журналистская карьера завершилась. Среди других публицистических сочинений: очерк «Шторм» «The Storm», 1704; русский перевод 2009 , в котором на основе свидетельств очевидцев описан крупнейший в истории Англии шторм 1703 г. Литография по рисунку Густава Барча из книги: Даниель Дефо. Робинзон Крузо. Робинзон Крузо плетёт корзину. Обращение Дефо к литературному творчеству обусловлено главным образом стремлением поправить своё материальное положение.
Материалом романа послужило реальное происшествие с шотландским моряком Александром Селкирком 1676—1721 , который после ссоры с капитаном высадился на необитаемом о-ве Мас-а-Тьерра в 1966 переименован в о. Робинзона Крузо, входит в архипелаг Хуан-Фернандес и провёл там в одиночестве 4 года и 4 месяца с сентября 1704 до февраля 1709 , пока его не забрало проходящее мимо судно. История Селкирка, получившая широкую огласку в прессе, очевидно, и вдохновила Дефо на создание романа о жизни человека вдали от цивилизации. В начале произведения Робинзон предстаёт самонадеянным и эгоистичным юношей, который в 18 лет вопреки воле родителей ушёл из дома и отправился в своё первое плавание. Героем движет не только жажда странствий, но и жажда наживы. Перед читателем — типичный английский коммерсант того времени, который, не брезгуя ни плантаторством, ни работорговлей, готов на всё ради скорейшего обогащения. После нескольких лет приключений он отправляется в очередное плавание в Африку, которое на полпути заканчивается кораблекрушением.
Так Робинзон, единственный спасшийся из экипажа, оказывается на необитаемом острове, где пытается выжить и найти способ вернуться обратно. Робинзон Крузо возвращается домой. За 28 лет жизни на острове герой овладевает навыками многих профессий, в том числе пекаря, портного, гончара. Изолированный от привычной социальной среды, он закаляется физически и нравственно, познаёт истинную ценность труда и человеческого общества, проникается религией. Радость обретения друга в лице индейца Пятницы, а затем появление корабля, принёсшего спасение, счастливо завершают приключения Робинзона. В цивилизованный мир он возвращается иным, чем прежде, — умудрённым и нравственным человеком. Духовное преображение героя, вернувшегося в отчий дом, отсылает к евангельской притче о блудном сыне.
Произведение сочетает черты как биографического, приключенческого и воспитательного романов, так и просветительского философско-этического трактата. Идейная сторона произведения проявляется в утверждении неограниченных возможностей человеческого разума и труда. Помимо приключений, живописных картин экзотической флоры и фауны и природных явлений, повествование включает немало практических советов по выживанию в экстремальных условиях, детальное и увлекательное описание ремёсел и промыслов. На примере жизни Робинзона схематично показаны первые стадии развития цивилизации: от собирательства и охоты, выращивания зерна и разведения скота до строительства жилища и лодки. В дальнейшем с появлением на острове других людей герой устраивает колонию по принципам общественного договора в духе Ж. В отличие от своего прототипа известно, что Селкирк на острове одичал и почти разучился говорить Робинзон не только не опустился, но и духовно вырос, он сумел «подчинить» природу при помощи знаний и умений цивилизованного человека. Рациональное мышление, изобретательность и готовность всему научиться, сила духа и оптимизм — всё это отличает вечный образ Робинзона, привлекательный для многих поколений читателей.
Новизна романа «Робинзон Крузо» заключалась в создании эффекта документальности. С первого издания писатель скрывал своё имя, ссылаясь на правдивое изложение истории самим героем. Документальная, «репортёрская» манера повествования, при этом простота и непринуждённость слога, упоминание точных дат, исторических фактов, использование морской терминологии призваны подчеркнуть дневниковый характер произведения, заставить читателя поверить в правдивость описываемого. Приём стилизации авторского вымысла под исторический источник, реализованный Дефо в «Робинзоне Крузо» и следующих романах, во многом предвосхитил реалистические тенденции в английской литературе 18—19 вв. Влияние «Робинзона Крузо» на литературу и кинематограф Начиная с первого издания роман о приключениях Робинзона пользовался огромным успехом. В 1720 г. Первый русский сокращённый перевод Я.
Трусова с французского источника датируется 1762—1764 гг.
Спрос на «Приключения Робинзона» был так велик, что без ущерба для своих коммерческих выгод автор и издатель, кроме отдельной книги, пошли на печатание романа в журнале. Пионер во многих отношениях, «Робинзон» и в этом смысле оказался первым — первым романом, печатавшимся с продолжением на страницах периодического органа. Явившись в свет, Робинзон пережил ту же судьбу, которую до него испытал Дон-Кихот, а после него Гулливер, члены Пикквикского клуба и Шерлок Холмс: читатели требовали второго тома! Отвечая на читательский спрос, Дефо и Вильям Тейлор ждать себя не заставили. Тиражируя одно за другим «издания» первой книги о Робинзоне, Тейлор четыре месяца спустя публикует «Дальнейшие приключения Робинзона Крузо».
Однако уже не с той доверчивостью, как в первый раз, последовали читатели за «моряком из Йорка» в дальние края. И все-таки и «Дальнейших приключений» оказалось мало, читатели по-прежнему требовали: «Дальше! Успеха эта книга вовсе не имела. Но первая часть — «Жизнь и необычайные приключения Робинзона Крузо», то есть всем известный «Робинзон», в самом деле недаром вышла в свет под издательской вывеской Корабля: ветер удачи дул в паруса, и книга Дефо двинулась дальше, в другие края и сквозь века. Алексеев показал: Дефо использовал в «русском» эпизоде «Приключений Робинзона» английские книги, а также дневники русских послов в Китае, переведенные в свое время на английский. Источник: Д.
Общество несовершенно. Оно тонет в проблемах и противоречиях: от безработицы и дискриминации до кризиса общечеловеческих идей. Решения этих проблем мы называем социальными инновациями. Однако, сегодня не существует технологии, которая бы генерировала эти решения не стихийно, а под задачу. Исторические примеры и современные кейсы. Чтобы узнать подробности, напишите руководителю проекта Сергею Резникову: ВКонтакте или на e-mail: z.
Авторы скрупулёзно изучают книги, статьи, видео, интервью и делятся полезными материалами, формируя коллективную Базу знаний.
Этим приемом, к которому современные психологи рекомендуют прибегать для упорядочения своих мыслей перед принятием решения, пользуется не кто иной, как Робинзон Крузо, роман о приключениях которого вышел в свет ровно триста лет назад, в апреле 1719 года. Мы привыкли называть эту книгу «Приключениями Робинзона Крузо» или просто по имени главного героя, однако полностью ее заглавие звучит так: «Жизнь, необыкновенные и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, прожившего 28 лет в полном одиночестве на необитаемом острове у берегов Америки близ устьев реки Ориноко, куда он был выброшен кораблекрушением, во время которого весь экипаж корабля, кроме него, погиб, с изложением его неожиданного освобождения пиратами; написанные им самим». Аннотация и реклама вместе — Даниель Дефо, создатель романа, знал, как привлечь внимание публики. Знал не только в теории. Когда журналиста, памфлетиста и публициста Дефо за острое выступление приговорили к тюремному заключению и стоянию у позорного столба, он написал в тюрьме «Гимн позорному столбу», который опубликовал с помощью друзей. Эффект был оглушителен: наказание превратилось в триумф, Дефо, стоявшего у позорного столба, встретили овациями и осыпали цветами.
Он оставил более трех тысяч сочинений обо всем на свете: о политике, морали, преступности, религии, семье и браке. Фактически создал то, что мы теперь называем деловой и экономической журналистикой.
Дефо Даниель
В Екатеринбурге впервые в России перевели и издали третью, заключительную книгу Даниэля Дефо, посвященную Робинзону Крузо. Многие ассоциируют автора романа "Жизнь и приключения Робинзона Крузо" Даниэля Дефо с его героем, Робинзоном Крузо. иллюстрация из книги "Робинзон Крузо. Впоследствии автор еще выпускал продолжение приключений, рассказ о поездке Робинзона Крузо в Россию. «Жизнь и приключения Александра Селькирка, настоящего Робинзона Крузо»: книга Джона Хоуэлла 1829 года / Викимедиа. Поэтому читателей так завораживал роман о Робинзоне Крузо, заточенном на необитаемом острове, но его автор Даниель Дефо никогда бы не выдумал эту историю с нуля.
Заложник с острова Отчаяния, или Как Чуковский переписывал «Робинзона Крузо»
| Кем был реальный Робинзон Крузо? | История его приключений легла в основу знаменитого романа Даниэля Дефо о Робинзоне Крузо. |
| Приключения Робинзона Крузо в России. Правда, полуправда, ложь и пропаганда | Аргументы и Факты | Здесь вы можете слушать аудиокнигу Робинзон Крузо онлайн бесплатно в хорошем качестве. |