Писательница Людмила Улицкая рассказала о том, почему произведение «Чума» было опубликовано спустя 42 года после его создания, о ее новой книге и о своем отношении к прозе.
Людмила Улицкая: О блокадниках, феномене советского человека и русском космизме
Последние новости. Интервью Улицкой до степени смешения похоже на откровения народной артистки России Лии Ахеджаковой, которая в последнее время стала ярой русофобкой. Улицкая призналась, что все ее гонорары идут на Украину. 31 января писатель Людмила Улицкая рассказала пранкерам Вовану и Лексусу (Владимир Кузнецов и Алексей Столяров), что гонорары с продажи ее книг, в том числе в России, идут на помощь Украине.
Улицкая, Сорокин и Ерофеев заявили, что не имеют отношения к финансированию ВСУ
Об этом сообщили ТАСС в пресс-службе издательства. Ранее Улицкая призналась в отправке Киеву гонораров с продажи своих книг.
Но он принципиальный. Потому что я тогда… Может быть, мне это не пришло в голову, может быть, мне не хватило смелости — сейчас я просто этого не помню. Дело в том, что, как вы знаете, 1937-38-39 годы — это годы, когда действительно шли массовые аресты. Эти аресты и задержания в связи с карантином, они наложились на адское время жизни города, когда вообще очень много арестовывали. Именно в те годы, как мне рассказывали потомки Максима Максимыча Литвинова, бывшего министра иностранных дел, который уже к этому времени ушел от дел, он жил с пистолетом.
У него всегда было оружие под подушкой. Он ложился спать с пистолетом, потому что твердо решил, что живым в руки он не дастся. И мы знаем несколько случаев, когда приходили людей арестовывать, а это были люди, находящиеся на самой вершине власти, и они прекрасно понимали, что происходит, и они стрелялись. Поскольку у меня была подруга, которая жила в доме правительства, она мне такие истории рассказывала. Более того, ее собственный отец, который тоже был в довоенные годы каким-то большим, но не самым большим начальником, когда начались аресты, исчез. Когда к ним пришли его арестовывать, мама заплакала и сказала: «Если вы его найдете, вы мне скажите, где он.
Он сбежал, он такой негодяй. Вот растут дети, а он нам не помогает». На самом деле он ей действительно не сказал, что ушел на малую Родину. Он откуда-то был с границы Украины и Беларуси. Пошел туда чуть ли не пешком и прожил 2-3 года до начала войны в принципе без документов. Слился, как можно было бы выразиться.
Таким образом он действительно избежал ареста. Это человек, который жил в доме правительства. Более того, в эту квартиру я приходила в 60-е, 70-е годы — там жила моя подруга, дочка этого человека. И таких историй фантастических множество. Но это счастливая история, потому что он выжил. А сколько людей было расстреляно и погибло в это время.
Это все я достаточно хорошо знала и очень много материала просеяла через свои руки. Знала людей, которые к этому были причастны с пострадавшей стороны. Не со стороны репрессирующей... Хотя, я знаю историю человека, отец которого был тогда НКВДшником. Отец очень жестоко обращался с ним, а сын, выросший в тяжелых условиях, горестно прожил свою жизнь, испытывая величайший стыд и боль за своего отца. Такая история, она одна, но я ее знаю.
Такое тоже бывает. История нашей страны фантастически интересна, вот что могу сказать. Детство 45-53: а завтра будет счастье Улицкая Людмила Евгеньевна — Вы, кстати, только что сказали, что раньше не хватило смелости, чтобы написать и опубликовать этот эпизод. А откуда сейчас появилась эта смелость? Откуда она рождается?
На чем держится сегодняшняя Россия? Россия — страна очень разнообразная.
Я живу в Москве, мои друзья, единомышленники примерно одинаково думаем. Но мы люди примерно одного образовательного уровня. Есть люди, которые думают совсем не так, как мы, и это нормально. Россия держится на очень сильной власти. На той самой вертикали, о которой постоянно говорят. Что касается страха, он на самом деле возвращается. Сегодня были какие-то массовые демонстрации — 600 человек забрали с улицы.
И этого не может быть в демократическом государстве, поскольку оппозиция — чрезвычайно важная вещь в развитии общества. Уничтожая оппозицию, государство лишает себя возможности развиваться и отвечать на вопросы, которые общество задает государству. Когда нет вопрошающих, оказывается, можно делать все, что угодно. Имперское сознание пронизывает все поры нашей жизни. Оно во многом определяет сегодняшнюю политику. Прежде, чем не перестроится наше сознание, ничего не изменится. Срок жизни человека очень невелик.
Исторические процессы идут гораздо медленее. Я считаю, что нам достался фантастически прекрасный кусок жизни. Всегда говорю своим друзьям, что мы живем при золотом веке. Мы не видели войны, попали между двумя войнами. Может быть, я ее не увижу — следующую войну. Мы жили в бедности, но не голодали. Мы читали, как не читало ни одно поколение людей.
Книжки, которые мы доставали... Приносили тебе ее на ночь, завернутую в четыре газетки — это было большое счастье. Знание, которое мы таким образом получали, было драгоценно. Это мои приятные воспоминания, если хотите. Кроме того, мы жили в то время, когда мы плыли на байдарке, брали воду из реки и не думали, спустил ли туда химический завод отходы. Я видела дикие берега в Крыму. Сейчас я в Италии, тут нет, конечно, ни одного дикого пляжа, дикого угла — все побережье обстроено виллами.
Природа отступает при деятельности человека, а мы видели прекрасную, нетронутую природу. Золотой век — наш. А то, что в каждом времени есть свои проблемы — мучительные, сложные — это так. Мне кажется чрезвычайно важным сегодня в ситуации, в которой мы оказались, снижать уровень агрессии. Мы не можем снизить уровень агрессии начальства и руководства. Но в себе уровень агрессии снижать можно — не раздражаться, не злиться, не впадать в ярость, отчаяние. Как-то радоваться жизни и тем прекрасным вещам, которые еще остались.
А о чем будет ваша новая книга? Она называется « Бумажный театр. Непроза ». В ней будут не только пьесы, но и эссе, несколько сценариев — все непоставленное. В общем, это будет все то, что я в своей жизни хотела бы, но не напечатала. Вот сейчас я это собрала.
В вашей последней книге «О теле души» есть и стихи. Еще были стихи в «Медее и ее детях», написанные от лица героини. Это разовый опыт или вы стихи пишете давно и они где-то в столе лежат? Я стихи пишу всю жизнь, с довольно раннего возраста. И никогда их не публиковала. Я вообще читаю в последние годы больше поэзии, чем прозы.
Для меня это очень важная высшая часть литературы. Свои стихи я стесняюсь публиковать, считаю, что они недостаточно хороши для того, чтобы выйти на поверхность. Но как раз вот в последнее время подумала: а может, и соберу сборник. Не уверена, просто размышляю на этот счет. Западные букмекеры каждый год делают ставку на Людмилу Улицкую как кандидата на Нобелевскую премию по литературе. Не стал исключением и этот год.
Вы бы хотели получить Нобелевскую премию? Это очень трудный вопрос. Сказать, какую я премию хотела бы получить действительно? По той причине, что, с точки зрения собственно литературы, главная премия — это Букеровская. Нобелевская премия — она такая немножко игристая. В ее установочных документах есть формулировка «за гуманитарный вклад».
Это почетно, замечательно и прекрасно, но это не вполне литературная премия. Там есть некоторая политическая игра. Но я уже не играю, мне уже слишком много лет. Дали бы — сказала бы «спасибо», не дали — нисколько не расстроилась. Издательству «АСТ» в этом году исполняется 30 лет. Что для вас «АСТ»?
Это издательство — единственное, с которым я работаю. Моим первым редактором стала Елена Шубина. Она — мой пожизненный редактор. Должна вам сказать, что если бы она перешла в другое издательство, то я бы перешла вместе с ней. Потому что мы хорошо понимаем друг друга, мы хорошо работаем. То, что делает она, очень важно для моих книг.
Она достаточно жесткий редактор, и только в редких случаях я не принимаю ее замечаний. Так что для меня «АСТ» — это Шубина.
Остаться человеком
О внутрисемейном процессе передачи памяти. У меня в спальне вся стена в фотографиях моих бабушек и дедушек, даже сохранились снимки двух прадедушек. Фото моего деда Якова представлено в двух вариантах: одна фотография, где он в военной форме, поскольку он участвовал в Первой мировой войне, и вторая — всем известный формат, профиль и фас. Это тюремная фотография. Так что я детям постоянно и с очень большой охотой рассказываю про своих стариков. Тем более что среди тех людей, кто позади меня, было 2-3 замечательных человека. И даже мой роман «Лестница Якова» написан с этой «мотивацией» — я не хочу, чтобы память умирала. Когда-то, году в 1969-м, я, еще биолог, попала в Среднюю Азию, это была экспедиционная поездка. В какой-то деревне, в ауле, разговорилась с местным стариком, школьным учителем, полагаю, он был из семьи муллы или что-то в этом духе.
Он мне говорит: «Что вы за люди, русские? Вы даже имен своих дедов не знаете. Вот у нас, если человек не знает семи поколений позади себя, то это просто безродный бродяга». Тогда его слова произвели на меня огромное впечатление. Азиатские люди не пережили того, что пережила центральная Россия — этих массовых посадок, когда нельзя было говорить о дедушке-бабушке, их, считай, просто не было. И память об этих людях стала всплывать после 1990-х годов. И поэтому «разрушенная память» делает нас отчасти инвалидами. Я всегда и всем говорю: «Пишите, пишите!
Как бывший генетик, я должна вам сказать, что половина меня — мама, половина — папа. Бабушки и дедушки в определенном количестве тоже присутствуют. Каждый из людей — текст. Сегодня он практически расшифрован, каждого из нас можно записать в виде последовательности генов и даже нуклеотидов. А ощущение «Это у меня — от папы, это — от мамы, а вот это — от дедушки» мне чрезвычайно важно, интересно и приятно. И я думаю, что мои дети это достаточно хорошо ощущают. И всем того желаю: безумно важно знать, откуда мы. Сегодняшний настойчивый патриотизм, переведенный в частную зону, в область твоей личной жизни, твоей семьи, дома, дерева, которое возле твоего дома, твоей школьной учительницы, твоего двора, — я считаю, это и есть любовь к родине.
Когда физически ощущаешь, что ты весь «построен» из атомов и молекул того места, где ты живешь. Ты из этой земли произрастаешь! Мы едим этот огурец, который вырос на этой земле, и он в нас живет. Так что с памятью у меня такие отношения, я бы даже сказала, что углубляющиеся с годами, потому что эта тема меня совершенно не перестает занимать и волновать, я с этим постоянно не то что работаю — живу. О языке нового века. Буквально неделю назад я получила на рецензию две работы и отказалась их рецензировать. Потому что один текст показался мне очень слабым, а второй — очень сложным. Оказалось, что сегодняшнюю жизнь 18-летнего человека я плохо понимаю.
Мы все — и мы, и они — сейчас находимся на таком цивилизационном рубеже, когда меняется психология, привычки, все установки. Нет вещей, которые сегодня не переживали бы колоссального понятийного кризиса. Прежде чем говорить о чем бы то ни было серьезном, мы с вами должны определить — что мы понимаем под этим. Что мы понимаем под словом «семья», «любовь», «творчество». Слова надо заново определять. Поэтому эти совсем новые авторы мне не всегда бывают понятны.
К сожалению, оно было проявлено советскими, украинскими и российскими властями, и татарами тоже. К сожалению. Поэтому я туда не еду, потому что у меня одни слезы. Это чудовищная ситуация, и ее хватит на много лет. Наверное, при нынешней власти все останется так, как есть. Я не политик, я просто человек, и я на стороне тех людей, которые пострадали. Причем нужно сказать, страдали и те, которые стали на сторону России в этом конфликте, и те, кто продолжали оставаться на стороне Украины. Я думаю, что счастливых людей в этой ситуации нет, жертв колоссальное количество. Да, мне не нравится его популярность, мне не нравится, что его так много людей поддерживает, кстати, сейчас стало гораздо меньше. Мне не нравится та политическая линия, которую он реализует. Но меня никто не спрашивает, а когда спрашивает, я говорю: «Нет, мне не нравится! Но это ведь не имеет никакого значения. Я думаю, что есть своя стратегия, свое объяснение, что все сценарии в России пишутся потом. Задним числом нам объяснят, почему это было необходимо и правильно. Еще в горбачевские времена было довольно жестокое подавление волнений в Вильнюсе. Это в традиции советской и имперской власти. Империя, которая держит силой окраины — не новинка. Это можно сказать и про Римскую империю, и даже такая относительно благородная империя, как Австро-Венгерская, тоже имела все эти проблемы. Другое дело, что слаборазвитым странам когда-то было выгодно входить в эту империю. По-видимому, таким маленьким национальным образованиям казалось это привлекательным. Сейчас многие хотят независимости. Я думаю, что затрепещет в следующий раз Казань, татары чувствуют себя обиженными и этого можно ожидать. Совсем не хочу быть пророком и не хочу, чтобы проливалась кровь, но зреют какие-то новые ситуации… — По поводу империй, они ведь все распались, Британия тоже была империей… — Имперский мир закончился. Вот Китай — торговая империя, он ни с кем не воюет, он завоевывает страны с помощью дешевых товаров. Сказать, что это мне нравится — я не могу, но что делать — это тоже реалии мира. Китай совершил колоссальный рывок. Сто лет назад чашка риса была счастливым обедом для китайца, а сегодня, смотрите, китайские туристы заполонили весь мир. Это значит, что они разбогатели.
Но дело в том, что у государства есть прирожденное качество: оно постоянно начинает расти, укрепляя самое себя. Власть хочет сохраниться, поэтому делает все, чтобы стать вечной, несменяемой. Этот закон, к сожалению, работает во всех странах. Демократические законы — более жесткие и организованные, чем в наших странах... Вопрос, на самом деле, зрелости общества — когда люди делаются гражданами, и это рабское сознание заменяется на сознание гражданина, то общество гораздо лучше реагирует, взаимодействуя с государством. Это наша общая проблема, общая беда. Человек больших энциклопедических знаний. Он мне когда-то сказал: «Знаешь, все руководители во всех странах мира всегда плохие, хорошие туда не попадают». Хочу спросить вас: почему наверх, во власть в наших странах, да и в мире тоже попадают самые хитрые, пронырливые, менее образованные, менее знающие? Почему хорошие практически никогда не оказываются там, где должны быть — наверху? Наверное, вы помните эксперимент академика Сахарова, который как раз и выступал за то, чтобы страной правили профессионалы. К сожалению, общество оказалось к этому не готово — и в первую очередь оказались не готовы те властные структуры, которые в это время существовали. Я думаю, что это некоторая идеальная ситуация, к которой мы должны стремиться, и которая мало у кого реализуется. Конечно, власть должна принадлежать профессионалам: экономистам, антропологам, педагогам — всем тем, кто работает с общественными проблемами. Существуют очень мощные фильтры, и эти фильтры мы знаем по своей юности. Как правило секретарем комсомольской организации выбирали не того, кто получше других, а того, кто этого хотел. Хотел этого обычно карьерист, человек, который понимал, что он не может конкурировать в зоне науки, профессии. Думаю, что эта проблема на самом деле — фильтр, который отчасти мы сами и выстраиваем. Я не знаю людей мощных, сильных, честных, не тронутых коррупцией, которым бы очень хотелось идти во власть. Потому что власть — это значит отдать себя на служение. В идеале. Идея, что государство нужно для того, чтобы служить обществу, развеялась, и ни в коей мере не пользуется популярностью. Скорее, цивилизационный процесс, и связан он с тем, что цивилизация разных культур очень неравномерна. Я приехала лет 10-15 тому назад в Шарм-Аль-Шейх. На рецепции стояла дата: тысяча четыреста какой-то год. Меня вдруг пронзила мысль: это мир, который живет в пятнадцатом веке. Надо признать, что арабский мир достиг небывалого расцвета в XI веке. Тогда Европа была безграмотна. Литература, медицина, поэзия на своей высоте были арабскими в то время, а в Европе читали книжки только в монастырях. Цивилизационная волна опустилась, Европа стала развиваться. Такие циклы цивилизационные описаны многими специалистами, историками. Поэтом здесь вопрос в том, что мы живем в мире, где есть определенные общие правила поведения. Даже если они мне не нравятся, я вынуждена им подчиняться. Я говорю не о законах. А что касается этого цивилизационного неравенства — мы не можем стать европейцами, нам нужно еще, быть может, 150 лет. Разница существует. Мы сейчас общаемся с людьми в разных странах, выезжаем и видим: вот страна, которая застряла в феодализме, вот страна, которая все еще живет в Средневековье.
Есть вещи, которые в нас заложены. Скажем, многие качества характера определяются тем, что мы их унаследовали от папы, от мамы, от дедушки, от далеких предков. Иногда среди качеств, которые мы получаем, бывает, например, повышенная агрессивность, конфликтность. Или, напротив, очень высокая адаптивность, то есть способность к любой ситуации примениться. В этом смысле, конечно, мы зависим от того, что в нас вложено. В каком-то смысле судьба записана у нас в генетике. Другое дело, что мы меняемся и можем осмысливать себя. Так что судьба — это не с неба поданная запись, это запись, в создании которой принимаем участие и мы, носители этой судьбы. Отвечая девочке, подведу итог: давай считать, что судьба существует, это дорожная карта, и мы можем немного ее менять. В пандемию мы оказались в неизвестном Сейчас будет вопрос, который очень долго ждал своего часа. Некоторые вопросы дозревают, дожидаются нужного времени. Каждое утро у меня было ощущение, что я просыпаюсь в сон. Как вы определите, где мы оказались? Должна вам сказать, что обычно я каждое утро просыпаюсь с ощущением "дня сурка". Дело в том, что я человек планирующий. Я встаю утром, а у меня уже лежит бумажка на компьютере со списком того, что я должна делать. Теперь у меня этой бумажки нет. Я не знаю, что мне преподнесет сегодняшний день. Планирование, в котором мы живем всю жизнь, как будто закончилось. Потому что ситуация, в которую мы сегодня поставлены, совершенно небывалая. Как я недавно прочитала в одной умной книжке, "все известное кончилось". Мы живем в зоне неизвестного. Мы не знаем, заболеем ли мы завтра, выживем ли мы. Мы не знаем, кончится ли когда-нибудь эта столь странная, неопределенная и единственная в мире ситуация. Такого, как мы переживаем сейчас, не было никогда. Мир стал такой маленький, что все человечество разом оказалось перед одной и той же проблемой. Даже когда были грандиозные войны, люди разделялись как минимум на два лагеря: за и против. Сегодня перед каждым человеком стоит одна и та же задача. Мы все надеемся выжить. Все известное закончилось, мы оказались в зоне неизвестного, и это дико интересно. Год тому назад мне стало неинтересно жить. Я думала, что все большие книжки я написала, писать мне больше не о чем, все стабилизировалось, кто умер, тот уже умер, следующая очередь моя. Я готова. Эта история с эпидемией вернула меня к острому интересу — что будет потом. Как изменится мир, как изменится человек. Я об этом думаю. Не одна — об этом весь мир думает. Но никаких однозначных решений, никаких рецептов здесь просто быть не может. Что произойдет в мире после этой истории с Великим карантином? Что поменяется? Я сделаю один малозначительный прогноз: после того как все это кончится, мир станет жить экономнее. Мы живем в чрезвычайной роскоши, у нас колоссальные потребности. Я имею в виду ту цивилизованную часть иудео-христианского мира, к которой мы принадлежим. Индия, Африка, Китай — у них всегда были другие цивилизационные проблемы. Поэтому в первую очередь сократится уровень потребления. В этой зоне должен произойти какой-то сдвиг сознания.
Людмила Улицкая жертвует гонорары с книг на нужды ВСУ
Интервью с писательницей, лауреатом литературных премий «Русский Букер» и «Большая книга» Людмилой Улицкой*. Другие интервью Людмилы Улицкой. новости Кирова. Главная» Новости» Людмила улицкая последние новости.
Людмила Улицкая
Евгения Родионова: «Куда ни плюнь, всюду в Улицкую попадешь, которая, кстати, в последнее время вконец исписалась — неловко читать». новости Тюмени. последние новости на сегодня, февраль 2024 | STARHIT. Писательница Людмила Улицкая охотно дает интервью и высказывается по разным вопросам, но беседа с автором и ведущим передачи "Детский недетский вопрос" (полный вариант доступен на.
Людмила Улицкая: «Перебить друг друга – ума много не надо»
| Людмила Улицкая – последние новости на сегодня – | Главные новости о персоне Людмила Улицкая на Будьте в курсе последних новостей: «Это преступление»: конгресс интеллигенции выступил против участия российских войск в охваченном протестами Казахстане. |
| Майя Кучерская: «Про сегодня еще и нечего читать» - Ведомости | Людмила Улицкая — живой классик отечественной литературы и одна из лучших писательниц наших дней. |
| Издательство АСТ приостановило выплаты Людмиле Улицкой | «Интеллигенция закончилась как историческое явление»: интервью Людмилы Улицкой. |
| Людмила Улицкая: «Для осмысления современности надо, чтобы она стала прошлым» | Онлайн-журнал Эксмо | Л. УЛИЦКАЯ: Вы знаете, на самом деле Россия — страна весьма талантливых людей, у нас в России очень много талантливых людей, но процесс, который мы наблюдаем в последнее двадцатилетие, а, может быть, и побольше, с 1990-х годов. |
| «Воевать и убивать»: Писательница Улицкая призналась в ненависти к России | InfoRuss | Сорокина, Ерофеева и Улицкую обвинили в поддержке ВСУ — они всё отрицают: новости СВО за 22 ноября. |
Людмила Улицкая: Самое важное предназначение человека — превращать свою жизнь в текст
Русофобские высказывания Людмилы Улицкой вызвали бурное осуждение в России, о чем с удивлением рассказала писатель 26 июня в интервью РБК – Самые лучшие и интересные антифишки по теме: Политика, животные, факты на развлекательном портале Людмила Улицкая — все последние новости на сегодня, фото и видео на Рамблер/новости. Писательница Людмила Улицкая, находясь в Италии, в интервью каналу «112 Украина» заявила, что Россия, как и другие страны. Людмила Улицкая заявила, что работа над экранизацией ее сценария за границей зависла.
Людмила Улицкая в разговоре с пранкерами оскорбила российских добровольцев на СВО
Все новости » Решение было принято после заявлений писательницы о переводе средств на Украину Издательство АСТ приостановило выплаты по всем договорам писательнице Людмиле Улицкой после ее заявлений о переводе средств на Украину. Об этом сообщили ТАСС в пресс-службе издательства.
Я не знаю, что мне преподнесет сегодняшний день. Планирование, в котором мы живем всю жизнь, как будто закончилось.
Потому что ситуация, в которую мы сегодня поставлены, совершенно небывалая. Как я недавно прочитала в одной умной книжке, "все известное кончилось". Мы живем в зоне неизвестного.
Мы не знаем, заболеем ли мы завтра, выживем ли мы. Мы не знаем, кончится ли когда-нибудь эта столь странная, неопределенная и единственная в мире ситуация. Такого, как мы переживаем сейчас, не было никогда.
Мир стал такой маленький, что все человечество разом оказалось перед одной и той же проблемой. Даже когда были грандиозные войны, люди разделялись как минимум на два лагеря: за и против. Сегодня перед каждым человеком стоит одна и та же задача.
Мы все надеемся выжить. Все известное закончилось, мы оказались в зоне неизвестного, и это дико интересно. Год тому назад мне стало неинтересно жить.
Я думала, что все большие книжки я написала, писать мне больше не о чем, все стабилизировалось, кто умер, тот уже умер, следующая очередь моя. Я готова. Эта история с эпидемией вернула меня к острому интересу — что будет потом.
Как изменится мир, как изменится человек. Я об этом думаю. Не одна — об этом весь мир думает.
Но никаких однозначных решений, никаких рецептов здесь просто быть не может. Что произойдет в мире после этой истории с Великим карантином? Что поменяется?
Я сделаю один малозначительный прогноз: после того как все это кончится, мир станет жить экономнее. Мы живем в чрезвычайной роскоши, у нас колоссальные потребности. Я имею в виду ту цивилизованную часть иудео-христианского мира, к которой мы принадлежим.
Индия, Африка, Китай — у них всегда были другие цивилизационные проблемы. Поэтому в первую очередь сократится уровень потребления. В этой зоне должен произойти какой-то сдвиг сознания.
Это позитивный прогноз. И вторая вещь: мы станем сдержаннее в тактильности, именно напуганные тем, что можно заразить другого, заразиться самому. Рукопожатие, объятие для человека — это определенный язык, причем очень древний.
Он дополняет тот язык, которым мы пользуемся обычно. Но насколько глубок будет новый шрам, я не знаю. Думаю, что поколение, это пережившее, будет очень внимательно относиться к жестикуляциям.
Потребление и тактильность — вот две вещи, о которых я могу сказать. Кроме того, границы национального, родового, домашнего, нашего собственного будут размываться со страшной силой, потому что оказалось, что все мы представители одного вида, живем на очень маленькой Земле и друг от друга зависим. Она живет со мной всю жизнь Давайте сделаем внезапный поворот и обратимся к программному вопросу передачи.
Я хочу помереть и сделаться ангелом. И летать. Моя любимая игрушка — собачка.
Она очень старенькая. Этой собачке почти столько же лет, сколько мне. Мне 77, а ей, наверное, 75.
Когда шла большая война, из Америки в Россию присылали посылки для помощи: еду, железные банки с мясными консервами. А однажды прислали в таком ящике, на котором был нарисован орел с крыльями, детские игрушки.
Поэтому наш опыт чтения, условно говоря, запрещенной литературы достаточно крепко укоренен. Я думаю, что сегодня вряд ли что-то можно запретить. При том мощном потоке информации, в котором сегодня живет мир запретить что-нибудь просто невозможно. В январе депутат Госдумы Дмитрий Вяткин заявил , что «те произведения, которые не выдержали испытания временем, которые не соответствуют действительности, должны быть исключены из школьной программы». В качестве примера он привел «Архипелаг ГУЛАГ», в котором, по его словам, автор исторического романа Александр Солженицын «высосал из пальца» и придумал многие факты. Впрочем, в тот же день глава комитета Госдумы по просвещению Ольга Казакова поспешила заверить , что «вопрос об исключении произведения не стоял и не стоит».
О работе над новой книгой У нас образ жизни очень мало изменился. Муж мой рисует, я что-то пытаюсь писать. Меня очень занимает тема Берлина столетней давности, когда в Берлине было очень много русских. Это такая очень яркая историческая рифма, потому что Берлин в 20-е годы прошлого века был полон русскими, и сейчас опять очень много русских. Это по составу другие русские, не те, что были в начале XX века, но тем не менее русская речь в Берлине на улице слышна постоянно. Я очень давно начала эту книгу. Не знаю, удастся ли мне ее закончить… И тема ее на самом деле: «туда и обратно», как люди уезжают из России, как они возвращаются и иногда уезжают снова. Отчасти я была свидетелем этого процесса, потому что в 1960-е годы довольно большое количество русских, проживших 40 лет в эмиграции во Франции, вернулись в Россию.
И среди моих знакомых было довольно много таких. Это были люди и аристократического происхождения, и более буржуазного мира. Многие из них осели, некоторые были тогда же посажены. Их дети в большой степени уехали обратно в Европу, но некоторые осели. У меня была и до сих пор есть дружеская семья Муравьевых — это потомки «Муравьева-вешателя» Михаила Муравьева-Виленского — государственного и военного деятеля XIX века, который прославился подавлением польского восстания в 1863-1864 годах. RTVI — и вот сейчас в России живет только одна представительница этой большой фамилии, остальные снова вернулись на Запад: кто в Америку, кто во Францию. И это движение туда и обратно чрезвычайно интересно. Человек, как и любое животное, ищет место для выживания своего личного и выживания своего потомства.
Поэтому это скорее предмет исследования, чем осуждения или недоброго отношения. Это жизненный процесс, он идет, а мы — наблюдатели. О рейдах полиции по московским барам, владельцы которых высказывали антивоенную позицию Наступает тьма, и, видимо, мы находимся в самом начале этого наступления. Сегодняшняя власть себя защищает. Ей для того, чтобы сохраниться, надо непременно подмять под себя народ и задушить любое свободное высказывание, и они делают это вполне успешно. У них очень большой опыт. Этот опыт столетней давности. Россия никогда не была свободной страной, а советская Россия в особенности сумела так «преобразиться» в этом отношении.
Такая наша историческая, видимо, судьба — быть страшилищем для всего мира. Всегда есть некоторое количество людей, которые к этому готовы, с большой внутренней агрессией. Эта агрессия может разным образом проявляться: мальчики вешают кошек на заборе, в моем детстве я это видела… Когда они вырастают, начинают избивать более слабых людей из окружения. А когда они совсем делаются взрослыми, идут в ОМОН или в сходную с ним организацию.
А интересно мне говорить о самом важном времени в моей жизни, когда я формировался: о семидесятых годах, которые помним мы оба, и помним людей той эпохи. И почему мы так сдали все завоевания той эпохи - это и есть главный ответ, который мы ищем.
Остаться человеком
| Людмила Улицкая: О блокадниках, феномене советского человека и русском космизме | последние новости на сегодня, февраль 2024 | STARHIT. Писательница Людмила Улицкая охотно дает интервью и высказывается по разным вопросам, но беседа с автором и ведущим передачи "Детский недетский вопрос" (полный вариант доступен на. |
| Остаться человеком | Издательство АСТ объявило о приостановке авторских выплат писательнице Людмиле Улицкой, которая призналась, что отправляет гонорары ВСУ, подробнее на ФедералПресс. |
| Людмила Улицкая: «Перебить друг друга – ума много не надо», Интервью | Будьте в курсе последних новостей! |
| Людмила Улицкая: «Перебить друг друга – ума много не надо» | Правмир | Интервью с писательницей, лауреатом литературных премий «Русский Букер» и «Большая книга» Людмилой Улицкой*. |
Людмила Улицкая: Самое важное предназначение человека — превращать свою жизнь в текст
Огромное количество ассоциаций, воспоминаний — мы пронизаны страной насквозь. Нравится она нам или не нравится, хочет она меня иметь в виде гражданина или она хочет меня прогнать, извегнуть — это проблема, которую мы все время решаем. Я бы, на самом деле, осталась в России. Слишком много меня связывает с Москвой, там все друзья, среда, в которой я живу, в конце концов, язык. Это, наверное, так оно и есть. Мы уплываем в какую-то архаику, и если употреблять слово «прогресс» если расценивать его как нечто положительное , то, конечно, мы движемся в обратном направлении. И это очень печально.
Но другое дело, что это колебательный процесс, мы его знаем всегда — со времен Петра Первого, который сделал огромный рывок и огромные усилия, чтобы встроить Россию в европейскую структуру. С этого момента мы находимся в колебательном процессе: то ближе к Европе, то дальше от нее. И сама эта идея третьего пути, какого-то особого — не европейского и не азиатского — третьего, своего собственного, оригинального — пока что никак не реализуется. На чем держится сегодняшняя Россия? Россия — страна очень разнообразная. Я живу в Москве, мои друзья, единомышленники примерно одинаково думаем.
Но мы люди примерно одного образовательного уровня. Есть люди, которые думают совсем не так, как мы, и это нормально. Россия держится на очень сильной власти. На той самой вертикали, о которой постоянно говорят. Что касается страха, он на самом деле возвращается. Сегодня были какие-то массовые демонстрации — 600 человек забрали с улицы.
И этого не может быть в демократическом государстве, поскольку оппозиция — чрезвычайно важная вещь в развитии общества. Уничтожая оппозицию, государство лишает себя возможности развиваться и отвечать на вопросы, которые общество задает государству. Когда нет вопрошающих, оказывается, можно делать все, что угодно. Имперское сознание пронизывает все поры нашей жизни. Оно во многом определяет сегодняшнюю политику. Прежде, чем не перестроится наше сознание, ничего не изменится.
Срок жизни человека очень невелик. Исторические процессы идут гораздо медленее. Я считаю, что нам достался фантастически прекрасный кусок жизни. Всегда говорю своим друзьям, что мы живем при золотом веке. Мы не видели войны, попали между двумя войнами. Может быть, я ее не увижу — следующую войну.
Мы жили в бедности, но не голодали. Мы читали, как не читало ни одно поколение людей. Книжки, которые мы доставали... Приносили тебе ее на ночь, завернутую в четыре газетки — это было большое счастье. Знание, которое мы таким образом получали, было драгоценно. Это мои приятные воспоминания, если хотите.
И еще, что выглядит уже не просто гадко, она не понимает, какие это люди "могут добровольно пойти на любую войну, тем более, против Украины". Тут резануло даже не про Украину, а про "любую". Что, и в Великую Отечественную тоже? Впрочем, о чем тут говорить, если ее папа и мама были эвакуированы в Великую Отечественную сначала в Уфу, а потом и в Свердловск, и в этой семье действительно не было добровольцев. Которые спасали и спасли от полного уничтожения миллионы ее соплеменников. Не говорю, что зря, даже не думаю так, но самой Улицкой в голову такие сопоставления почему-то в голову не приходят. Но наше государство такое всепрощенчество до добра точно не доведет. Вся эта гнусь, которая массово свалила из страны после февраля 2022-го, продолжает гадить на страну, обеспечившую им высокий уровень жизни в комфорте. И они продолжают тянуть из страны деньги, попутно охаивая ее на каждом углу. А их все награждают и награждают, премируют и премируют.
Той же Улицкой уже в 2022-м дали звание "Почётный профессор Российского химико-технологического университета им.
Таймкоды: 00:00 Людмила Улицкая: больше встреч у меня не будет, так что это интервью последнее 05:26 о начальниках и подчиненных 07:11 реклама Good Wood 12:39 о человеческой трусости 16:02 о возвратившихся в Россию после эмиграции 17:25 вопрос от «Авиасейлс»: если не Россия, то где жить?
Постоянство в нелюбви Людмила Улицкая. С юности она дружила с известной поэтессой и правозащитницей Натальей Горбаневской, была близка с диссидентами. В советское время ни в каких громких скандалах она замешана не была, за исключением того самого увольнения из Института генетики, последовавшего за тем, что была уличена в перепечатывании самиздата. По словам Людмилы Улицкой, при Сталине она прожила всего 10 лет, но при этом прекрасно помнит то время, как ощущение «невероятной духоты», чувствовавшееся, словно «тебя закатали в асфальт». Позже она стала искать возможность подняться, чтобы этим самым асфальтом не дышать.
Для неё вертикалью опоры стало христианство, а власть она всегда не любила, только приспосабливалась, дабы та её не ломала. В постсоветское время Людмила Улицкая обрела репутацию «совести отечественной оппозиционной интеллигенции», на неё равнялись все те, кто считал своим долгом бороться с властью. Причём утверждала, будто это общемировая тенденция и отрицательная сторона демократии. О себе же она с гордостью говорила, что у неё высшее образование «в третьем поколении». И соглашалась с тем, что она — русская писательница, хотя и признавала: Москву она давно разлюбила. Там она почти 15 лет назад даже купила квартиру, в доме, который построен на месте, где раньше стояла Берлинская стена. Именно туда и уехала Людмила Улицкая после событий февраля 2022 года. По словам писательницы, решение об отъезде за неё принял старший сын, просто приехал, велел собираться и вскоре перевёз в Берлин.
После её отъезда её книги стали убирать с видных мест в московских магазинах, но из продаж они не исчезли. В интервью, которое дала Людмила Улицкая осенью 2022 года, она призналась, что ни с кем из уехавших в ту волну эмиграции она не общается, ей вполне хватало друзей, живущих в Германии уже не одно десятилетие. До этого у них уже был опыт зарубежной жизни. Старший Алексей окончил Колумбийский университет, а потом сам вернулся в Россию, где ему было интересно работать по специальности. А вот младшего, Петра, она забрала сама, потому что образование он так и не получил, зато подсел на наркотики, и ей пришлось буквально волевым усилием изымать его из той среды, в которой он оказался.
Казус Улицкой
На вопрос пранкеров — что же будет с жителями Крыма, которые приехали на полуостров из материковой России после событий 2014 года, если Украина захватит Крым, Людмила Улицкая заявила: «Но, что делать? Такова история. Понимаете, я по национальности еврейка. Поэтому тема гонения, изгнания из страны в страну, для моего народа очень знакомая тема. Значит, ну, что же? Придётся, по-видимому, каким-то народам тоже двинуться по этому пути, по пути переселения, поиска дома и новых корней каких-то, но что с этим поделаешь?
В частности, речь шла о покушении на Захара Прилепина. Вован и Лексус под видом Ермака заявили писательнице: «У нас есть такое желание, есть уничтожать всех этих пропагандистов кремлёвских». Это вообще человек, который не стоит даже обсуждения, ну, просто не стоит обсуждения, это мусор. Она[Дарья Дугина] молодая женщина, могла бы жить. Но её установка и точка зрения, и поддержка ее отца, она, конечно, вызывает только недоумение и горечь.
Они были идейными людьми, они служили своей идее, они за неё заплатили жизни. В каком-то смысле это жертвы идеи.
Она также согласилась с тем, что Украина имеет право изгнать всех русских из Крыма в случае захвата полуострова.
Комментируя сообщения о «преследовании» артистов, которые поддерживают террористический киевский режим, в Министерстве иностранных дел России заявили, что всех, кто его поддерживает, нужно судить. Ранее «ФедералПресс» писал, что грозит правнучке Чкалова за призывы нанести ядерный удар по Москве. По словам юриста, ее действия могут быть расценены как призывы к терроризму.
Можно сбежать и жить во дворце, но можно и в шалаше, все равно это убежище. Или гораздо вероятнее, что эти сегменты аудитории никогда не пересекутся? И потому, что в нем при некотором усилии можно разглядеть некоторые элементы этого жанра, и потому, что, думаю, как и все нормальные читатели, фанаты ромфэнтези поглощают не только свои любимые блюда, но и что-то другое. Про «Тетю Мотю» трудно сказать. Боюсь, тот, кто читает любовные романы для массового потребления, будет разочарован. Там слишком много отступлений от любовной линии — тут тебе и Ярославль начала XX в. Но вообще, что будет с читателями дальше — не понятно. Последние полтора года с книгами конкурируют не сериалы и не соцсети, а новостные ленты.
Мы все стали зависимы от чтения новостей, хотя и усталость от этих рассказов о смерти, насилии, убийствах, арестах нарастает — и все-таки мы читаем их, не можем оторваться. Интересно думать, что будет потом, что люди захотят читать? Подозреваю, истории, в которых есть надежда на обновление, выздоровление, истории про торжество жизни и счастья. Впрочем, читатели всегда любили счастливые развязки. И в том, чтобы текст был захватывающий, нет ничего обидного для автора. Но дальше все зависит от личной стратегии автора, от того, как писатель отвечает на вопрос: зачем я это делаю? Зачем я пишу? Чтобы высказать то, что мне кажется важным?
Чтобы развлечь уставших после работы женщин? Чтобы заработать на свою Ясную Поляну, дом и сад? Может быть, вы даже что-то читали и вам понравилось? Классиков вроде Роулинг в расчет не берем. У нее уже вышел роман «Фуга», на очереди новые. Это Young Adult, и это тот редкий случай, когда в прозе сочетается изящество стиля, легкость письма и психологическая глубина. Я стала читателем прозы Лены, потому что она поступила, на наше счастье, в нашу магистратуру. И вот два года подряд я была не столько ее учителем, сколько наблюдателем за тем, как красиво и быстро развивается ее литературный талант.
В своих романах она создает сложный странный мир, в котором все герои немного без кожи. И все настоящее: эмоции, отношения, боль. Профессионалы и любители — К вам в CWS поступают люди с самиздатовским прошлым? Потому что обычно те, кто активно публикуется в самиздате, уже приняли решение существовать там, их устраивает успех в своем кругу. Выныривать на поверхность литературного процесса, становиться профессионалами они не готовы. Но, разумеется, стать ими они могли бы, стоит только поучиться, и кое-кто становится. Например, замечательные писательницы Ольга Птицева и Саша Степанова. После февраля 2022 г.
Вообще, что волнует начинающих авторов сегодня? Кто-то предпочитает писать так, будто ничего не происходит, — о любви, об отношениях, рассказывает обычные житейские истории. Кто-то пишет о своем новом эмигрантском опыте, и это яркая и очень болезненная проза. Антиутопий больше, кажется, не стало. Развлекательного и эскапистского, пожалуй, тоже. Но вот темы смерти, насилия, разрывающей боли, собственной беспомощности появляются в текстах постоянно. Хотя совсем не обязательно эти истории напрямую связаны с тем, что происходит сегодня, они могут рассказывать о прошлом. Понятно, что те, кто участвует в происходящем на поле боя, наверняка тоже напишут прозу о своем военном опыте, но это потом.
Это запрос абитуриентов?
В конце концов, ситуация, в которой оказалась я, далеко не худшая. Я знаю, что сегодня огромное количество беженцев, у которых нет дома, никаких возможностей к существованию. Им гораздо хуже, и об этом я все время помню. Количество людей с русским языком, которые ходят по берлинским улицам, сегодня очень велико. Насколько я знаю, русские сейчас наводнили Европу, их достаточно много и в Париже, и в Сербии, и в Израиле. Что делать? Это нормальная человеческая реакция, в ней ничего патологического, опасного или безнравственного я не вижу. Это естественное желание человека сохранить свою жизнь, сохранить свою семью. Мне кажется, что я уже получила это, в каком-то списке я уже была упомянута… Это не имеет никакого значения.
Время так сильно изменилось: сегодня нажимаешь на кнопку, у тебя выскакивает ровно то, чего ты хочешь почитать. Поэтому я думаю, что это скорее рекламная акция для автора, чем запретительная мера. Поэтому не думаю, что они чего-то добьются этим, не думаю. Может быть, из библиотек изымут книжки… Все-таки моя молодость пришлась на те времена, когда каждая напечатанная на машинке или отксерокопированная, или привезенная с Запада книжка была на вес золота, и мы передавали ее с рук на руки и читали. Потом, когда эти книжки появились на прилавках, оказалось, что все, кому было это интересно, их уже прочитали, а те, кому это не интересно, их не прочитают никогда. Поэтому все зависит от того, хотим мы получать информацию или нет. Сегодня информация гораздо более доступна, чем во времена моей молодости, поэтому хотим знать — будем знать. О том, возможно ли сегодня издание в Германии российских книг и авторов В Германии сто лет тому назад в Берлине было около 70 русских издательств — 70! Сегодня, конечно, такого нет, но тем не менее что-то будет, какая-то русская веточка будет, несомненно. Она, собственно говоря, уже и есть, она даже и была, потому что русскоязычная газета существовала.
Отчасти это пророссийские издания, потому что Россия тоже финансирует какие-то издания здесь. Я думаю, что русская литература какое-то время просуществует, как она существовала в 1920-е годы — в изгнании. Кроме того, сегодня очень быстро делаются переводы, и эта дорожка от русского языка к международным разным площадкам стала гораздо более короткой. Это внушает надежду. Мы стали гораздо более планетарны, и культура стала гораздо более планетарна. Всякая интересная книжка, напечатанная, написанная на сербском, китайском, финском языке через три месяца издается на 50-ти, это я знаю по себе. То, что происходит сейчас, — это предмет для наблюдения, потому что мы находимся в самом центре событий. И то, что происходит сегодня, — это беспрецедентно, интересно, и сегодня чрезвычайно важно это фиксировать. Не так быстро происходит литературная реакция, но тем не менее она будет происходить, и я думаю, что мы прочитаем интересные книжки и об этом времени. Я думаю, что нам предстоит еще достаточно интересное чтение о нашем времени.
Не самая удачная из его книжек, но тем не менее он пытается говорить на эту тему — это очень важно. Я думаю, что для литературы, для писателя чрезвычайно важно какое-то время, которое должно пройти, чтобы осмыслилось всё происходящее. Но сегодня такая яркая публицистика и такая замечательная журналистика. Я думаю, что они во многом на себя берут, во многом замещают литературу. Потому что такое информационное пространство, какое сейчас, такого не было никогда, такое напряженное, насыщенное, очень активное и адекватное.