С дома на Сердобольской улице, 2в, в Петербурге исчезло панно «Путь В. И. Ленина в Смольный», выполненное в технике фрески. "Коммунисты Петербурга": Люди, не попавшие в музей Ленина в Смольном, плакали. Контакты. В и ленин в смольном картина. Фото 7. В и ленин в смольном картина.
В. И. Ленин в Смольном
Главная историко-художественная новость дня. О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам. Ленин в Смольном. 27 дек 2023. Вступить. Охpaнa у кaбинeтa Лeнинa в Смoльнoм.
Ленин идёт в Смольный
Это и Медный всадник, здесь мы устроим акцию в честь 310-летия Петербурга, и памятник Екатерине Второй на площади Островского, кони Клодта на Аничковом мосту, монумент у выставочного зала "Манеж". Планируется также помыть памятник Пушкину на площади искусств", - рассказала Ю. Читайте нас в.
А в нашем городе состоялось возложение цветов к памятнику Ленину около Смольного.
Мероприятие открыла и вела первый секретарь Центрального райкома партии Ольга Старовойтова. Она отметила, что реализация ленинских идей позволила не только победить пролетариату нашей страны, но и освободить от колониального ига множество стран Азии и Африки. Руководитель пресс-службы горкома КПРФ Александр Рогожкин рассказал о результатах недавно вышедшего всероссийского социологического опроса.
Помимо этого, среди самых переводимых авторов мира Владимир Ленин занимает седьмую строчку. И эти данные показывают, что попытки властей переписать учебники, оболгать или замолчать советскую историю и героическую борьбу народа за свое освобождение в XX веке обречены на провал.
Здесь Бродский отошел от традиционной трактовки образа вождя. Художника часто критиковали за «добросовестную и холодную протокольность». Здесь же Бродский поэтизировал образ вождя, придав личности лирический облик. Публика отказалась принять предложенное художником человеческое измерение личности вождя. Такая спокойная обстановка и поза отдыхающего человека оторвала Владимира Ильича от той борьбы, которую он вел в эти дни», — писал несогласный с образом вождя комсомолец.
Я уверенна, кто бы и как бы не относился к личности Владимира Ильича Ленина, этой исторической личности. У всех жителей нашего города это вызвало глубокое возмущение.
В 154-ю годовщину со дня рождения Ленина в Петербурге возложили цветы
Читайте также: Финляндский вокзал не признали памятником архитектуры. Подписывайтесь на наш канал в «Яндекс. Дзене», где собираются самые крутые видео и интересные статьи «Мегаполиса»!
Характерно, что Ильич жил настолько уединенно, что за все время его пребывания в шалаше у него ни разу не была Н. Крупская, чтобы не навести шпиков на его след. Из города приезжали связисты. В темноте подплывала лодка, гость высаживался, шел по тропинке через кустарник и попадал в «апартаменты» Ленина. Начинались беседа, рассказы о городских новостях, бомбардировка пришедшего знаменитыми ленинскими вопросами. Ночевал гость вместе с Лениным в шалаше и на утро отправлялся обратно, увозя записки и устные наказы.
Вставал Владимир Ильич рано, торопясь попользовать утро и день для занятий. Несмотря на постоянную занятость, он находил, однако, время заниматься с сыном Емельянова — Николаем. Что касается любимого отдыха Ленина — прогулок, то и здесь, из соображений осторожности, пришлось от них отказаться. У Парвиайнен Ленин также постарался установить свой распорядок. Вставал рано утром, садился писать. Когда поднималась детвора, он сейчас же отправлялся в лес собирать грибы и ягоды и купаться. Так же, как в Разливе, Ленин начал с установления порядка доставки газет и налаживания связей с городом. Однако получение газет шло с перебоями.
Связь поддерживала жена Рахьи, три раза ездившая сюда из Петрограда. У Ровио Владимир Ильич продолжал работать регулярно и усидчиво. Вставая утром, приготовив себе еду и поев, он садился за работу: читал, делал выписки, писал «Государство и революция», которую в Гельсингфорсе и закончил. В своей работе он пользовался библиотечкой Ровно, которая содержала преимущественно книги по вопросам профессионального движения и деятельности социал-демократической партии заграницей1. Перелистывая их страницы, можно заметить на некоторых из них подчеркивания ввиде горизонтальных, вертикальных, прямых и волнистых линий, любимых Ильичем nota bene и т. Они очень напоминают характерные для Владимира Ильича пометки. Однако сказать, что они сделаны именно Лениным, могут только специалисты. Все же характер пометок и тот факт, что Владимир Ильич пользовался этими книгами, дают основания предполагать его авторство, хотя бы в части из них.
Работая днем над книгой, вечера Ленин отдавал газетам. Ровио «караулил на вокзале почтовый поезд, покупал газеты и приносил Ленину. Он немедленно прочитывал их и писал статьи до поздней ночи, на следующий день передавал их для пересылки в Питер»2. Только иногда он позволял себе вечерние прогулки по городу вместе с Ровио. Приходили к Владимиру Ильичу товарищи. Приезжали Шотман и Крупская. Надежда Константиновна, переодевшись крестьянкой, приехала к Ленину по его вызову. Я ему рассказала обо всем, что знала.
Пожила в Гельсингфорсе пару дней. Ильич непременно захотел проводить меня до вокзала, до последнего поворота довел. Условились, что приеду еще. Второй раз я была у Ильича недели через две… Вагон был битком набит солдатами и матросами… Солда-ты открыто говорили о восстании… Когда я рассказала Ильичу об этих разговорах солдат, лицо его стало задумчивым, и потом уже, о чем бы он ни говорил, эта задумчивость не сходила у него с лица. Видно было, что говорит он об одном, а думает о другом — о восстании, о том, как лучше всего его подготовить»1. Сам Ленин ездил с Ровио к тт. Маннеру и Куусинену, видным финским социал-демократическим работникам. Описанный режим был сохранен и при переезде в семью рабочего в Теле, с тем только различием, что теперь о питании и обслуживании Ленина заботилась хозяйка — жена рабочего.
Живя в Гельсингфорсе, Владимир Ильич вел усиленную переписку с ЦК партии и с товарищем Сталиным, написал много статей. Важнейшие из них — «О компромиссах», «Пугают гражданской войной» и «Грозящая катастрофа». К этому же периоду относятся знаменитые письма в ЦК о подготовке восстания: «Большевики должны взять власть» и «Марксизм и восстание»2. Накопляя фактический материал, Ленин производил кропотливейшую работу по выборкам из газет, на основании которых он с уверенностью делал свои гениальные прогнозы. Чего стоят, например, таблички с подсчетами поданных за большевиков голосов на выборах в городские и районные думы Москвы и Петрограда, которые он показывал Шотману! Уверенность в близости решающих боев побуждала Ленина передвинуться поближе к Петрограду. В этот период все его внимание, все силы были сосредоточены на продумывании мельчайших вопросов, связанных с восстанием. И у Латукка в Выборге и в особенности у Фофановой в Петрограде Владимир Ильич жил напряженнейшей жизнью, болезненно переживая каждое колебание в среде своих товарищей по партии.
Больше чем кто-либо понимая, какие непоправимые потери может принести упущенный для выступления момент, Ленин яростно боролся со всеми препятствиями, горячо опровергал оппортунистические возражения Зиновьева, Каменева? В горячке последних предоктябрьских дней Ленин чувствовал себя как рыба в воде. Он жил в эти дни, не зная отдыха, не чувствуя усталости, остро воспринимая впечатления и отдавая все время подготовке к восстанию. Потребность иметь под рукой газеты, чтобы быть в курсе событий, занимала первенствующее место. Ленин настоятельно требовал от Фофановой, чтобы каждое утро, к 10 часам, когда он выходил из своей комнаты, были приготовлены свежие номера. Несмотря на чрезвычайную интенсивность жизни этих дней режим Владимира Ильича в это время был наиболее организованным, размеренным и точным4. Засиживаясь за работой до поздней ночи, он вставал в 9 — 10 часов утра. После завтрака Ленин уходил к себе заниматься.
Еще до еды он начинал просмотр принесенных газет. Читал он газету преимущественно днем и во второй половине дня, после обеда. Лишь огромный навык, исключительно быстрое мышление и способность легко ориентироваться в распределении материала на газетных «простынях» позволяли Ленину быстро проделывать эту работу. У него была характерная манера чтения газет. Фофанова часто заставала его в такой позе: развернутая газета лежит на столе, Владимир Ильич стоит на правой ноге, левая поставлена на сиденье стула; согнутая рука опирается о колено локтем, а ладонью подпирает левую щеку; другая рука лежит свободно на столе или подчер- кивает синим карандашом важные места текста. Ленин любил ходить во время работы, обдумывая прочитанное или подготовляясь писать. Хотя здесь он был стеснен в этой привычке, но все-таки сохранил манеру делать несколько шагов, почему, и читал стоя. Прочтя номер, он перекладывал его на кровать, отоманку или даже на пол и развертывал следующую газету.
Прерывая чтение, он подходил к ранее прочитанным номерам и вновь проглядывал их, видимо, сопоставляя между собой. Поэтому днем комната бывала забросана газетами. К вечеру или ложась спать Владимир Ильич сам их собирал и складывал на этажерку. Вырезок он не делал, по комплектам газеты не подбирал. Обладая исключительной памятью, он требовал лишь, чтобы Фофанова не трогала их, не убирала и не выносила из комнаты без его ведома. Наиболее нужные номера газет подолгу лежали на столе. Уходя к себе, он обычно запирался на ключ. Во время работы, в особенности, когда он писал, он не любил, чтобы ему мешали, отрывали.
Фофанова при входе в комнату условно стучала двумя ударами в дверь. Иногда, найдя что-нибудь особенно интересное, Ленин входил к Фофановой и делился с ней впечатлениями. Как уже отмечалось, у Ленина была манера ходить во время работы. По счастью, и Фофанова любила ходить по своей комнате, и соседи к этому привыкли. Ленин поселился в ее комнате и поэтому мог ходить, но только тогда, когда Фофанова была дома, остальное время он должен был сидеть тихо, чтобы не вызвать чьих-либо подозрений. Однако это соблюдалось далеко не точно, и только по счастливой случайности соседи на это не обратили внимания. В промежуток между 4 и 5 часами был обед. После обеда Владимир Ильич отдыхал около часа.
Ночью он шал плохо, с перерывами. Кроме того, напряженный умственный труд требовал отдыха. Поэтому послеобеденный сон был для него очень существенен. В квартире в это время была тишина: Фофанова старалась уйти из дому; если была Надежда Константиновна, то она тихо сидела и занималась. Время до ужина, а затем и до глубокой ночи использовалось Лениным для напряженной работы. Именно тогда он писал свои статьи, письма, продумывал содержание прочитанного во время дня. Некоторые его рукописи переписывала Надежда Константиновна, иногда ей помогала Фофанова. Рукописи и письма Ленина и ими переписанные копии уносились Надеждой Константиновной, Фофановой или Рахьей в Выборгский райком, а оттуда шли дальше.
Живя у Фофановой, Ленин написал ряд статей, много писем, записок и записочек.
Ленина Верховного Главнокомандующего советского народа в войне против фашизма И. К 150-летию со дня рождения Ильича небольшой видеосюжет об этой символической экскурсии смонтирован и предлагается Вашему вниманию. Выражаем особую благодарность члену партии Т. Ивановой за подготовку экскурсии и стороннику партии А.
Сам Бродский считал эту картину удачной и любил ее больше других работ. Из этого небольшого музея я ушел с твердым решением написать картину. Я написал ее очень быстро, в две-три недели. Нахожу, что Ленин мне удался. Это подтверждала и Надежда Константиновна Крупская».
Ленин в Смольном
Контакты. В и ленин в смольном картина. Фото 7. В и ленин в смольном картина. это картина, которая демонстрирует один из самых значимых моментов русской истории. На этой картины изображен Владимир Ленин, лидер Октябрьской революции, выступающий перед рабочими и солдатами в Смольном дворце. 21 января, в день смерти великого гения, революционера и основателя Советского государства В.И. Ленина, коммунисты города трех революций пришли к памятнику Владимиру Ильичу, который расположен около Смольного. (в сущности, пожалуй, закономерно), сегодня не Ленин, не Сталин (работавший в Смольном и в период подготовки Октябрьского восстания, и в Совнаркоме после его победы), не Собчак и даже не Путин, а именно Жданов предстает главным "насельником" Смольного, самым ярким среди. Вот комната на втором этаже, где Ленин с Троцким провели пару-тройку ночных часов с 25 на 26 октября – улегшись отдыхать на расстеленных газетах: в Смольном было принято спать на полу или на столах. С дома на Сердобольской улице, 2в, в Петербурге исчезло панно «Путь В. И. Ленина в Смольный», выполненное в технике фрески.
В ростовской школе № 49 сохранили Лениниану
В Петербурге 22 апреля цветы возлагали к памятнику Ленину перед зданием бывшего Смольного института благородных девиц, где революционер жил и работал с осени 1917-го до весны 1918 года. ЛЕНИН ИДЁТ В СМОЛЬНЫЙ О столкновении красногвардейцев с юнкерами у типографии и о приказе Временного правительства развести мосты через Неву связные сообщили Владимиру Ильичу Ленину. «Встреча с В.И. Лениным в смольном». Листая страницы районной газеты «Звезда» Шарыповского района за 6 октября 1957 года, я увидела очень интересную, на мой взгляд, статью – «Встречи с В.И. Лениным в Смольном».
В Петербурге коммунисты потребовали восстановить музей Ленина
| Открытки. Ленин в Смольном. Ленин на трибуне. 1947 | В картине «Ленин в Смольном» художник придал исторической личности лирический облик, поэтизируя образ. |
| ПОСЛЕДНЕЕ ПОДПОЛЬЕ В. И. ЛЕНИНА (1917 г.) | КРАСНАЯ ЗВЕЗДА.РУССКАЯ ТРИБУНА. | (в сущности, пожалуй, закономерно), сегодня не Ленин, не Сталин (работавший в Смольном и в период подготовки Октябрьского восстания, и в Совнаркоме после его победы), не Собчак и даже не Путин, а именно Жданов предстает главным "насельником" Смольного, самым ярким среди. |
Никто и никогда не забудет имя − Ленин !
Карахан и другие. Почти все они позднее погибли в годы сталинских репрессий. Судьба героев полотна повлияла на его судьбу в 1930-е годы оно было изъято в спецхран. Картина написана после смерти Ленина 1924 и посвящена теме его популярности в революционно настроенной среде. Электронный каталог «Герои и злодеи русской истории». СПб, 2010.
Написанная спустя шесть лет после смерти Ленина, картина призвана канонизировать образ вождя мирового пролетариата [ нужна атрибуция мнения ] [1]. После своего появления картина «Ленин в Смольном» стала одним из самых популярных произведений, посвященных образу вождя революции. Она неоднократно экспонировалась на крупнейших художественных выставках, воспроизводилась в печати, в том числе массовыми тиражами в виде цветных репродукций. Бродским были сделаны несколько авторских повторений картины, незначительно отличавшихся от первого варианта размерами [2] [3].
Ленин в Смольном» с картины И. Бродского», «Родной школе от выпускников 1960 г. Холст, масло». Специалистами была произведена консервация картины.
Это приурочено, в том числе, и ко дню рождения Владимира Ильича", - сообщила "Интерфаксу" в понедельник заведующая службой музея по текущему уходу и содержанию памятников Юлия Логинова. Далее, по ее словам, сотрудники службы начнут подготовку памятников ко Дню Победы. В частности, будет приведен в порядок монумент "Родина-мать" на Пискаревском кладбище, памятный знак на Невском проспекте, 14 и место на набережной Фонтанки, где находилась блокадная прорубь.
Книги о Ленине
Обе пули расположившейся возле машины эсерки Фанни Каплан попали в цель. Ленин был ранен в ногу и руку. Гиль немедленно выскочил из машины и направил револьвер на стрелявшую. Это отвлекло Каплан, и третья пуля, выпущенная ею, попала в плечо стоящей неподалеку женщины. Каплан задержали в тот же день.
Ленина же доставили в Кремль, где за его лечение взялись лучшие хирурги. Охрана после покушения Даже после этого удавшегося покушения взгляды Ильича на необходимость личной охраны не изменились.
Открытый 6 ноября 1927 г.
Филиал музея «Смольный», «Музей- квартира Аллилуевых», рассказывает о семье высококвалифицированного петербургского рабочего С. Аллилуева, причастной к революционным событиям 1917 г. Судьба этой семьи тесно пересеклась с судьбами таких исторических личностей как В.
Ленин и И. В июле 1917 г. Ленин и один из его соратников Г.
С августа 1917 г. Квартиру Аллилуевых посещали также Н. Крупская, М.
Ульянова, Г. Орджоникидзе, В. Большая часть квартиры сохранена в прежнем виде — столовая и комната, где после июльских событий жил Ленин, а позднее Сталин.
В комнате сестер-гимназисток Анны и Надежды Аллилуевых воссоздана обстановка начала 20 века и представлены документы, связанные с историей гимназического образования в России. В музее собраны материалы, рассказывающие о судьбах всех членов семьи Сталиных-Аллилуевых. И через призму их судеб — жены и детей Сталина, сестры и братьев Надежды, их ближайших родственников — перед посетителями разворачивается трагическая судьба маленьких людей на контрасте с большой политикой.
Музей-квартира Аллилуевых расположен на 10-й Советской улице в прошлом 10-я Рождественская д. Фондовая коллекция музея насчитывает около 32 тыс. В Фонде вещевых реликвий, в документальном Фонде, в Фондах изобразительного искусства, фарфора, скульптуры, др.
В научной библиотеке музея — более 12-ти тысяч томов по основной музейной тематике, из которых 3900 томов относятся к Фонду Редкой книги издания второй половины 19 в.
При всем желании «разбить аппарат», гораздо более приемлемым вариантом для Ленина — который и стал закоперщиком реорганизации банковского сектора — было «принудительное синдицирование»: когда основная часть управления остается за уже работающими сотрудниками, но, помимо преследования собственной, банковской выгоды, они еще и выполняют указания большевистской власти — выгода которой состоит вовсе не в развале банковской системы.
Чуть проще была ситуация с иностранными банками: национализация — готовый повод для интервенции; позволять им выкачивать деньги из Госбанка под разными предлогами невозможно, поэтому решено было просто запретить их деятельность в Советской России, не предъявляя претензии на их капиталы. Меж тем неспособность «расковырять» захлопнувшийся, как раковина, Госбанк крайне удручала большевиков. Тотальное отсутствие денег могло вызвать голодные бунты и новый переворот.
Сам Ленин прекрасно понимал не только катастрофичность, но и комизм этой ситуации; выступая перед близкими к истерике товарищами, он заявил, что положение не просто «плохо», как утверждает оппозиция, но — «отвратительно». Оболенского в Госбанк с декретом за своей подписью — выдать «вне всяких правил и формальностей» 10 миллионов — и с наказом: «Если денег не достанете, не возвращайтесь». Угрожая Красной гвардией, которая якобы окружила здание, Пятаков, Горбунов и Оболенский выбили нужную сумму — но ее никак нельзя было распихать по карманам; пришлось одолжить у курьеров мешки, которые они и набили доверху купюрами, насилу дотащили до автомобиля — а затем сложили в кабинете у Ленина, который «принял их с таким видом, как будто иначе и быть не могло, но на самом деле остался очень доволен.
В одной из соседних комнат отвели платяной шкаф под хранение первой советской казны, окружив этот шкаф полукругом из стульев и поставив часового. Так было положено начало нашему первому советскому бюджету». Эти первые миллионы, доставшиеся после трех недель, были потрачены на канцтовары; собственно, то был первый финансовый декрет, подписанный Лениным.
Происшествие вызвало вой в газетах: большевики опять — как в 1907-м в Тифлисе — грабят государство. Джон Рид одобрительно писал, что «Ленин распорядился взорвать подвалы Государственного банка динамитом». Госбанк, выступавший в России финансовым регулятором, поменял вывеску; в этом «Народном» теперь банке воцарился давний ленинский партнер Якуб Ганецкий, на которого и была возложена функция поглощения частных банков — вместе с их балансами и кредитами.
За это время банки выкачали из Госбанка несколько десятков миллионов рублей — теоретически для вкладчиков, а возможно, для своих махинаций; официально было запрещено выводить капиталы за границу. План Ленина, реализованный 14 декабря, действительно напоминал идеальное ограбление; возможно, это и было самое масштабное ограбление банков в мировой истории. Еще с начала ноября Бонч коллекционировал адреса директоров банков.
Утром 14-го бойцы Латышского стрелкового полка — которым до последнего не говорили, какую миссию им предстоит выполнять, — арестовали всех одновременно в их квартирах, отобрали ключи и свезли в специально подготовленное помещение в Смольный. На полдня были выключены телефоны банков — чтобы те не могли предупредить друг друга. Слухи о национализации банков поползли сразу после выстрела «Авроры», да и красная пресса в начале декабря вовсю печатала извещения с просьбой к большевикам и сочувствующим, служащим в частных кредитных учреждениях, объявиться для интересного для них разговора, а также полемику о том, что лучше: национализировать разом банки и промышленность — или можно ограничиться только банками?
Ленин, разумеется, был за второй вариант — однако с национализацией банков предлагал не церемониться: утром занимать банки, с матросами, а вечером обнародовать декрет о национализации — никак не наоборот. Офисы были опечатаны всего на два дня: уже 16-го все было открыто, таблички «Business as usual» выставлены в окошечках, только вот со счетов теперь выдавали по 250 рублей в неделю — по разрешению прикомандированного к банку комиссара. В декрете упоминалось еще и «о ревизии стальных ящиков» — просто «проконтролировать».
Представители народа высверливали замки ячеек там, где банкиры отказались предоставить ключи — и изымали все «лишнее»: золото, серебро и платину в слитках, иностранную валюту. Разумеется, все эти пертурбации открывали широкий простор для коррупции давайте вы мне — 50 процентов, а я заберу ваши ценности из сейфа и мошенничества нашествие фальшивых уполномоченных от разных комитетов, которые, предъявляя некие авизо «от Совнаркома», получали в банке миллионные суммы якобы для работников своего предприятия. Банковское дело, формально теперь монополизированное государством, не было полностью передано «на аутсорс» Менжинскому, Ганецкому и Гуковскому: Ленина страшно занимал этот опыт — доселе никем не проделываемый, он сам раздумывал над тем, как поступить с банками наилучшим образом — и давал указания своим подчиненным.
К началу декабря, «заглотив» Госбанк, большевики получили привилегию контролировать золотой запас страны — продавать, если кто-то был готов его у них купить, золото и осуществлять денежную эмиссию. Пользовались они ею сначала с той же интенсивностью, что Временное правительство, а в 1920 году еще чаще; сам Ленин якобы не был в восторге от искусственного разгона инфляции, но полагал эту меру временно приемлемой. Представления Ленина о судьбе денег в Советской России на поверку оказываются достаточно туманными.
Сначала он предполагал вовсе от них избавиться, затем мечтал, чтобы советский рубль высоко котировался на иностранных биржах; но какое бы время ни показывали часы «диктатуры пролетариата», деньги оказывались необходимы — хотя бы как условный эквивалент ценности, даже мало чем обеспеченные, — чтобы платить зарплату рабочим, содержать Советы, финансировать закупки сырья и запчастей на национализированных предприятиях и не сводить всю торговлю в стране к неэффективному бартеру; отсюда и эмиссия ассигнатов, против которой сам Ленин, по крайней мере публично, не возражал и которая оправдывалась тем, что коммунизм очень близко, и раз всё равно «скоро денег вообще не будет», можно игнорировать показатели инфляции как несущественные. Эта химера долгое время — полтора года — позволяла большевикам обходиться без собственных дензнаков. Изначально, в 1918-м, вспоминает большевистский Кольбер Е.
Преображенский, по настоянию Ленина готовилась денежная реформа: старые дензнаки заменяются на новые, с социалистической атрибутикой, но обменять граждане имеют право лишь определенную сумму; все прочие — «нетрудовые» — накопления превращаются в резаную бумагу. По ходу, однако, решено было притормозить и потихоньку разбавлять старые деньги новыми, допечатывая царские рубли и керенки, — чтобы таким образом лишить буржуазию источника ее мощи, посеять в обществе недоверие к силе денег в целом. Пусть шнурки или фунт луку стоят 10 миллионов — для государства ничего страшного, а психологически такой урок даже полезен для обывателя.
Печатный станок, по меткой метафоре того же Преображенского, стал «пулеметом Наркомфина, который обстреливал буржуазный строй по тылам его денежной системы, обратив законы денежного обращения буржуазного режима в средство уничтожения этого режима и в источник финансирования революции». Словом, в области финансов деятельность Ленина в самом деле напоминает осознанный лабораторный эксперимент: что будет, если продолжать использовать деньги, но относиться к ним пренебрежительно, как к временной мере, не стесняясь девальвировать свою валюту сверх всяких разумных пределов, так, будто деньги — атавизм, хотя на самом деле все понимают, что экономика устроена «на безденежно-плановых началах»: всё равно ведь страна сошла с орбиты, по которой движутся все «обычные» мировые экономики, городская торговля практически замерла. Мало кто вспоминает, что в январе 1918-го ленинская Россия объявила суверенный дефолт на 60 миллиардов рублей, аннулировав займы царской России и Временного правительства и госгарантии по займам; с этого момента Госбанк уже не мог легально торговать золотом на «официальном» рынке — конфисковали бы; собственно, вопрос царских долгов останется номером один до конца 1920-х — да и тогда не будет разрешен.
В 1920-м, когда стоимость рублей приблизилась к стоимости бумаги, большевистские экономисты всерьез обсуждали введение некой условной единицы, которая могла бы стать эквивалентом участия в экономической деятельности: «трудовая единица», «тред»; ею и расплачиваться с работниками. Попытки Ленина высмеять это начинание не зафиксированы. Однако к 1921-му Ленин понял, что с экспериментом пора завязывать, — осознав возможности, которые открывает правительству сильная национальная валюта в ситуации, когда ваше государство признано другими и вы можете рассчитывать на внешнюю торговлю и кредиты.
Мирон-«Лева» Владимиров рассказывал в 1925 году Н. В качестве одного из руководителей нашими финансами, нашей денежной системой, будьте, товарищ Лева, скопидомом, Плюшкиным. У нас во время военного коммунизма люди развратились, привыкли без счета, без отдачи залезать за деньгами в казну.
При напоре таких людей инфляция неизбежна и заменить совзнак твердым рублем мы не будем в состоянии. Не будьте мягкотелым поэтом, не слушайте болтовни людей, которые вам будут расписывать чудесное время военного коммунизма, презиравшего деньги». Что касается отношений самого Ленина с деньгами после возвращения из эмиграции, то они были, что называется, глубоко платоническими.
К лету 1917-го, если верить беллетризованной «декларации» Крупской, на счету супругов Ульяновых лежало 2000 рублей в Азовско-Донском банке — некое наследство Крупской то ли от матери, то ли еще от каких-то родственников. В августе Ленин испытывал сложности из-за того, что не мог в Финляндии приобретать русские газеты в необходимых количествах: курс рубля падал по отношению к марке. Зарплата же председателя Совнаркома составляла 500 рублей — на 200 рублей меньше, чем, например, у секретаря того же учреждения.
Эта сумма также могла скорректироваться вниз: за получасовое опоздание на заседание Совета народных комиссаров взималось 5 рублей, более получаса — 10. Перед переездом в Москву, в марте 1918 года, Бонч, получавший как управделами 800, повысил Ленину оклад — и Ленин тотчас же объявил своему приятелю строгий выговор за нарушение декретов Совнаркома «Вас надо четыре раза расстрелять», как он выражался в таких случаях. Когда на Рождество 1917-го Ленин выехал в Финляндию, то по дороге понял, что у него нет финских денег; ему пришлось просить сопровождавшую его секретаршу достать где-то хотя бы 100 марок для носильщика и на прочие мелочи; та не смогла наскрести всю сумму, но что-то все же нашла — и по возвращении Ленин скрупулезно вернул ей деньги с запиской: «Финских марок Вам пока не посылаю, но я приблизительно подсчитал, что составляет это в русских деньгах, то есть 83 рубля, их и прилагаю».
Любопытную деталь приводит в своих воспоминаниях цюрихская знакомая Ленина Р. Харитонова, которая играла в тамошней большевистской ячейке роль казначея. Уже после октября 1917-го, положив в сумочку оставленную ей сберкнижку на имя Ульянова, она отправилась в известный ей цюрихский банк со странной миссией — объяснить клеркам, чьи деньги у них хранятся.
Выполнив свое намерение, она столкнулась с вопросом: что именно ей хотелось бы сделать? Получить вклад и закрыть счет? Нет: «Я везу сберегательную книжку в Россию, а вклад пусть остается у вас.
Не велик вклад, зато велик вкладчик. Именно это мне хотелось довести до вашего сведения». Клерки остались в изумлении; сумма вклада составляла 5 франков; немного, однако за сто лет на нее, несомненно, набежали проценты; и если бы Ленин, как герой «Футурамы», воскрес — не прямо сейчас, так еще через какое-то время — и предпринял усилия добраться до своих денег, то, верно, смог бы позволить себе путешествовать в свое удовольствие, не прибегая к внешним заимствованиям.
Чтобы осмотреть второй рабочий кабинет Ленина, нужно придумать предлог, как попасть на прием к губернатору: помещение не музеефицировано. Виден только коридор с охраной: при Ленине у окон секретариата стояли два пулемета, при них дежурили солдаты. Ленин осознавал уникальность, головокружительность этого периода — и в своих выступлениях скромно обозначал его словосочетанием «триумфальное шествие» с 25 октября 17-го по 11 марта 18-го.
Для тех, кто главными «смольненскими» событиями полагает Брестский мир и разгон Учредительного, такая аттестация кажется идиотической или лицемерной; однако Ленин не фокусировался на них так, как позднейшие историки; и то и другое было элементами суперкризиса, в котором он чувствовал себя как рыба в воде — гораздо лучше, чем в Шушенском в 1897-м, где главным событием была удачная рыбалка. Сегодня вы, в соответствии с большевистским принципом признания права наций на самоопределение, подписываете декрет о независимости Финляндии — но надеетесь на то, что завтра финский пролетариат поднимет восстание против своей буржуазии, затеет гражданскую войну, свергнет выцыганивший у Ленина «вольную» Сенат — и попросит включить Финляндию в Союз советских социалистических республик. Или не попросит — если белофиннам помогут немцы, которым Финляндия нужна как плацдарм контрреволюции.
История с «самоопределением» повторялась в самых разных изводах; хуже всего было не разнообразие форм, а регулярность: только за «Смольный» период, кроме Финляндии, из России вышли Украина 22 января , Бессарабия 24 января , Литва 16 февраля и Эстония 23 февраля. Коньком Ленина всегда был анализ ситуации с учетом противоречий в динамике; динамика меж тем состояла в том, что в это время большевизм — не как «течение», а как власть — распространялся из Петрограда во все концы бывшей Российской империи, а не съеживался, как в следующие несколько лет. Поэтому — «триумфальное»; каждый день у власти воспринимается как маленькая победа — и спортивное достижение: Ленин соревновался с Парижской коммуной — та продержалась в 1871-м 72 дня; Ленин в Смольном — 124, и дни эти не были растрачены зря.
Ленину нравилось начинать предложения в докладах: «Первый раз в мировой истории мы…» В ноябре 1917-го самого Ленина едва не выдвинули на Нобелевскую премию мира: это предложение в Комитет по премиям внесла Норвежская социал-демократическая партия: «для торжества идеи мира больше всего сделал Ленин, который не только всеми силами пропагандирует мир, но и принимает конкретные меры к его достижению». Формально выдвижение не состоялось из-за опоздания — заявки принимались в начале года; в решении, однако, указывалось, что «если существующему русскому правительству удастся установить мир и спокойствие в стране, то Комитет не будет иметь ничего против присуждения Ленину премии мира на будущий год…». Ситуацию с ноября по февраль — март можно определять апофатически — через отрицание, как период, когда много чего не происходит.
Верхушке большевиков еще не приходится отступить вглубь страны, подальше от немцев; из Советов не изгнаны социалисты; большевики не проявляют чрезмерного аппетита к физическому истреблению своих классовых и политических врагов — и отпускают их под честное слово; ЧК не прибегает к внесудебным казням; еще нет катастрофического голода; не запрещена рыночная экономика; не начались ни полномасштабная гражданская война, ни прямая интервенция Антанты. Даже у самого Ленина, пусть на самое короткое время, создалось эйфорическое впечатление, что сопротивление буржуазии в целом подавлено, что эксцессы с Антантой, немцами и тлеющими там и сям очагами гражданской войны носят временный характер, что обваливание России по национальным окраинам можно повернуть вспять за счет их быстрой советизации, что в Германии может произойти революция по «спартаковскому» варианту. Именно поэтому двадцать послеоктябрьских недель — когда Ленин еще не только титан в области государственного управления, охотно демонстрирующий всем желающим бульдожьи и бульдозерные черты приписывавшегося ему политического стиля, но и новичок, первоклассник, политический желторотик, только-только встающий на ноги, — наиболее любопытный период его государственного творчества: несмотря на отвратительные стартовые условия и перманентные катастрофы по всем направлениям, у него оставались возможности не только действовать реактивно — как позже, в эпоху военного коммунизма, когда сфокусироваться на укреплении государства стало насущной необходимостью.
Надежда — или опьянение революционным эфиром — позволила Ленину экспериментировать в практике «быстрого социализма», попутно укрепляя силовые структуры, чтобы защитить революцию от буржуазии. Собственно, этот просчет — сделанный лишь перед самым Новым годом прогноз, что «восходящий тренд» уже в январе исчерпает себя и сменится противоположным, что «не только острота гражданской войны изменится, но изменение это таково, что количество изменений перейдет в качество», — и делает Ленина в высшей степени аттрактивным; в конце 17-го — самом начале 18-го он похож не только на шахматиста, но еще и на художника из кабаре «Вольтер», рисующего живьем, экспромтом, прямо на телах. Особенно завораживает то, что это была практическая деятельность в мире борхесовских классификаций — в мире со странной топологией, деформированных общественных структур, заклинившихся друг о друга плоскостей; когда приходилось оперировать одновременно целыми классами, отдельными людьми, фронтами, представителями профессий, партиями; когда политический характер приобретали сугубо бытовые вопросы.
Мы видим, как Ленин пытается организовать сырой материал реальности в тот момент, когда та кипит, бурлит, ферментирует, стихийно преобразуется; когда утренние новости каждый день «хуже», чем вчера, — зато есть динамика, и в целом «массы за нас». Импровизация, импровизация и импровизация; смена стратегий — то «опора на стихию», то апология строжайшего контроля; пора самодеятельности, кустарничества, когда всё на ходу, на коленке — выданные мандаты, назначения на высшие государственные должности, расправы и примирения с противниками. Эффективность первых декретов советской власти остается под большим вопросом, однако даже в качестве деклараций о намерениях они воспринимались как перформативы: там, где все другие продолжали бы по объективным причинам дискутировать про и контра, Ленин решительно ставил конкретную цель, сформулированную на языке юриспруденции.
Это, замечает Осинский, первый председатель ВСНХ, давало массам — «в моменты массового штурма на капитал» — «духовный толчок», «развязывало им руки». Набросанный Лениным на коленке Декрет о мире действительно изменил ход войны — хотя сам мир был заключен через много месяцев; это классический пример, но иногда то же происходило и с другими законами. Ленин также в своих текстах и выступлениях с одинаковой брезгливостью относится и к «революционной фразе» «умрем-но-красиво» — и к «позорному отчаянию».
Жанр «один день из жизни Х» будто нарочно придуман для рассказов о Ленине; в его биографии можно найти десятки, сотни коротких временных отрезков, по которым отчетливо ясны масштаб личности, размах деятельности, груз ответственности и все такое. Однако и среди них выделяется серия сюжетов, начавшаяся утром 31 декабря 1917-го и закончившаяся в ночь с 1 на 2 января 1918-го. Это удивительная феерия кризисного менеджмента — замеченная, конечно, знатоками вопроса; полвека назад Савва Дангулов сочинил по мотивам «дела Диаманди» сценарий для замечательного — может быть, лучшего из всех о Ленине его играет там, странным образом, И.
Смоктуновский — фильма «На одной планете»; но и там не хватило места для всего. Утро 31 декабря для Ленина началось с известия о том, что румыны, решившие урвать у оказавшейся в сложных условиях России кусок — Бессарабию, разоружили целую дивизию русской армии, возвращавшуюся из боев, конфисковали имущество, а главное, арестовали и расстреляли большевиков. В ответ Ленин, не мешкая, предпринимает беспрецедентный, скандальный для «цивилизованного общества» шаг — приказывает арестовать румынского посла Диаманди: и его, и весь наличный состав посольства — в Петропавловку, и ультиматум: немедленно освободить русских солдат.
Посол — член своей корпорации, и уже через несколько часов целая группа дипломатов присылает председателю Совнаркома — которого до того по большей части игнорировали как несуществующую инстанцию — решительный протест, причем выглядящий скорее как угроза, чем обиженное всхлипывание. В ответ Ленин довольно щелкает пальцами: он давно пытается наладить с дипкорпусом отношения; всей «оппозиции» он предлагает явиться к нему на прием — завтра. Вечером — а это канун Нового года — верный своей привычке присутствовать на околопартийных суаре с молодежью, возможно, чтобы отвлечься от неприятных мыслей о предстоящей ему неравной битве со всем дипкорпусом, Ленин с Крупской пока еще скромной чиновницей; в Москве она станет председательницей Главполитпросвета неожиданно для всех приезжает на Выборгскую сторону, в зал бывшего Михайловского артиллерийского училища на «общерайонную встречу Нового года».
Юноши и девушки, танцевавшие вальс, остолбенели от такого визита; быстро сообразив что к чему, они грянули Интернационал — в тысячу глоток. Знают ли те, кто выступает сейчас перед боем курантов по телевизору с «новогодним телеобращением», что, по-видимому, именно от этой экскурсии Ленина к молодым рабочим пошла традиция новогодних поздравлений главы государства в жанре: «это был важный год, и новый тоже станет годом испытаний»? Визит продлился недолго — Ленин находился не в том состоянии, чтобы гулять всю ночь; да и знаки внимания, которые оказывали Ульяновым, — папиросы, приглашения потанцевать — смущали его излишней назойливостью.
В фильме 1965 года Ленин утром 1 января едет в МИД, где обнаруживает замещающего соответствующего наркома не названного Троцкого кронштадтского матроса Маркина — того самого, который действительно состоял при Троцком и действительно был «нечто вроде негласного министра»; именно он, между прочим, организовал публикацию тайных дипломатических договоров царской России шаг, подозрительно напоминающий реализацию каких-то, еще дореволюционных договоренностей, потому что, как замечает исследователь Фельштинский, «секретные договоры, имевшие отношение к мировой войне, были, естественно, заключены Россией с Францией и Англией, а не с Центральными державами, последние, конечно же, оставались в выигрыше». Вместе с колоритным матросом, который до прихода председателя Совнаркома развлекается стрельбой в помещении из присланного ему «максима», Ленин готовится к встрече с послами; в реальности ассистировать Ленину будет не Маркин, а кое-кто еще. К четырем часам дня в Смольный съезжаются автомобили с послами.
Ленин ожидал их у себя в кабинете; при нем находились старорежимный мидовский работник в качестве переводчика с английского и французского и — Сталин. Эти двое помалкивали: первый — потому что Ленин сам прекрасно справлялся с иностранными языками, второй — потому что Ленин справлялся и с дипломатией в целом. Холодно поздоровавшись с дипломатами, Ленин выразил свое восхищение тем, что послы, которые ранее не желали и слышать о Смольном, не задумываясь, явились в обитель зла, лишь только зашла речь о нарушении иммунитета их коллеги; ради своих солдат они и пальцем не пошевелили.
Послы оценили иронию, но они пришли сюда, чтобы поставить Ленина на место, а не наоборот. Дуайеном тогдашнего дипкорпуса был американский посол, он и вручил Ленину ноту; тот объяснил, что арест — мера вынужденная, единственно доступный большевикам ответ на недружественный акт по отношению к своим законным представителям. Если американский посол соблюдал по крайней мере такт и всего лишь наотрез отказался дать Ленину гарантию невступления Румынии в войну, то посол Франции принялся Ленина поучать: что можно, а что нельзя в дипломатии; затем к атаке подключился сербский посол Спалайкович — именно он в 1914-м втянул Россию в войну, именно он в июле 1917-го пытался организовать покушение сербов на Ленина, а во Вторую мировую, разумеется, сам стал коллаборационистом.
Сначала он принялся поносить большевистских бандитов, предавших славян, а затем заявил Ленину ни много ни мало: «Je vous crache a la figure» «Я плюю вам в лицо». Ленин, по воспоминаниям английского дипломата Линдси, остался спокоен, опустился в кресло и ответил: «Eh bien, je prefere ce langage au langage diplomatique» «Ну что ж, я и сам предпочитаю такой язык языку дипломатическому» [24]. На этом получасовая встреча закончилась; Ленин сухо пообещал обсудить предложение освободить Диаманди на Совнаркоме; соль была не в том, чтобы наказать Румынию — разумеется, Ленину не нужна была еще и война с Румынским королевством, а в том, чтобы дать понять: Советская Россия не позволит обращаться с собой как с тряпкой — и продемонстрировать это не только Румынии, но и — через послов — великим державам.
В дверях Смольного с послами сталкивается еще один иностранец — Фриц Платтен, тот самый, что провез Ленина через Германию. Ленин зовет его с собой — ему надо выступать в Михайловском манеже, на митинге перед отправкой на фронт бойцов новой армии. Привычно взобравшись на специально загнанный внутрь манежа «ораторский» броневик, Ленин произнес стандартную получасовую речь о том, что социализм не за горами, революция выдюжит и в целом дела налаживаются.
По словам другого оратора — американского журналиста А. Вильямса товарища Джона Рида , эта речь Ленина, в отличие от всех прочих, была не слишком убедительной: видно было, что он не мог сказать людям, отправляющимся на фронт, ничего внятного: шло перемирие, в Бресте бодалась с немцами и австрийцами делегация во главе с Троцким, и Ленину больше нужен был мир, чем храброе поведение этих людей в окопной драке с немцами. Вильямс утверждает, что речь Ленина не поняли; Суханов, слышавший Ленина раз сто, замечает, что после октября Ленин «выгорел» как оратор.
Сам Ленин, что характерно, тем же вечером в разговоре с норвежским социалистом признается: «Я больше не оратор. Не владею голосом. На полчаса — капут».
Ленин в Смольном». Художник И. Бродский Янис Андрис Осис «В. Ленин в Риге». Навстречу заре».
Ленин и Н. Приём монгольской делегации лам В. Художник Юрий Белов. Крупская в 151-м сводном эвакуационном госпитале. Художник М.
Натаревич, 1958 г. Ленин в Смольном в гриме. Октябрь 1917 года». Ленин в эмиграции. Художник Э.
Визель И. Грабарь 1871-1960. Ленин в своем Кремлевском кабинете». В минуту отдыха.
Ленин в Смольном (набор из 12 открыток)
| Смольный заступился за Ленина. Валентина Матвиенко возмущена взрывом памятника | В нем обширная коллекция и суперкреативный персонал. Так, на днях отметили день рождения учреждения, «оживив» несколько картин, среди которых легендарная «Ленин в Смольном». |
| Купить кабинетную скульптуру «Ленин в Смольном», СССР, 1960-е годы, бронза. | В Смольном В.И. Ленин принимал аккредитованных в Петрограде представителей различных государств, будь то страны Антанты или страны нейтральные, беседовал с руководителем американской миссии Красного Креста в России полковником Раймондом Робинсом и, конечно. |
В. И. Ленин. Смольный. Январь 1918 года.
Главный текст этого «головокружительного» периода — написанная в апреле 18-го брошюра «Очередные задачи советской власти»: в ней Ленин, уже обладающий опытом деструктивной деятельности как раз первых послеоктябрьских месяцев, окорачивает леваков-радикалов — и самого себя как автора «Государства и революции»; на задворках «Задач» бродит призрак Ленина с табличкой «НЭП». Да, «грабь награбленное» — но потом «награбленное сосчитай и врозь его тянуть не давай, а если будут тянуть к себе прямо или косвенно, то таких нарушителей дисциплины расстреливай». Не забастовки, а напряженная, соревновательная работа, повышение производительности труда. Не раздача привилегий «классово близким», а привлечение буржуазных спецов — с оплатой выше, чем у рабочих: ничего страшного, научимся — и всех выгоним кого-то, может, и сразу: например саботажников. Все это, однако, были инициативы сверху — тогда как идеей фикс Ленина в первые месяцы была творческая самодеятельность пролетариата: именно частные инициативы должны были диалектически преобразоваться в «общее»: социализм. В самом деле, раз уж они оказались достаточно предприимчивы и энергичны, что пришли в Советы — почему бы им не продемонстрировать свои таланты при управлении государством, не менее «своим»? Именно сами рабочие, по мысли Ленина, — в свободное время, не выделяя из своей среды профессиональных бюрократов, — должны контролировать и учитывать работу промышленных предприятий, количество и качество труда, а также распределять дефицитные товары и продукты. На практике окажется, что привлечение неквалифицированных управляющих и замена администраций предприятий фабзавкомами только усугубят экономический кризис и усилят падение производства. Не справляющиеся с административными функциями фабзавкомы компенсировали свою некомпетентность, берясь за выполнение полицейских задач — разгоняли митинги и забастовки, поощряли лояльных рабочих при распределении продовольствия и цензурировали прессу. Что же касается достижения социализма в шестимесячный срок — а именно такие цифры поначалу назывались, то кратчайший путь к нему для обычных людей, по мнению Ленина, лежал в резком увеличении производительности труда: мир изменится от того, что работа теперь будет не из-под палки, не на хозяина, а на себя и на свой коллектив.
Значит ли это, что социализм, по Ленину, есть совокупность реализованных инициатив, поступивших от разных сообществ — купальщиков Нейволы, рабочих Путиловского завода, нянек-кормилиц? Тут все дело — в отношениях с собственностью; собственность — по крайней мере, на средства производства, а может быть, и на недвижимость — должна быть обобществлена. Добровольно — или принудительно? В чью именно пользу — «трудящихся»? А если трудящиеся воспротивятся такой инициативе, что — сидеть и ждать, пока они дорастут до социалистических идей? Или национализировать в пользу пролетарского государства? И позволительно ли вообще экспериментировать со сменой форм собственности сейчас, когда стране грозит интервенция, на которую надо ведь отвечать военным способом, а для этого нужна не демобилизованная, как армия, а работающая промышленность? И если вводить социализм будут сверху — то есть государство, не возникнет ли конфликт интересов: ведь цель коммунизма — отмирание государства? Или просто издать декрет — объявить «обычное» государство социалистическим, а там посмотрим, как будут вести себя люди, начнется ли эпидемия обобществления?
Неясно — или ясно не всегда; в конце концов, Ленин был профессиональный заговорщик, строитель некрупных сплоченных структур, а не государств, тем более — государств, не имеющих аналогов в мировой истории. Есть ощущение, что, несмотря на готовность экспериментировать со строительством социализма в отдельно взятой стране, Ленин все же очень рассчитывает на поддержку заграничных революций — еще и потому, что тамошние массы сознательных рабочих смогут подсказать ему, как именно следует «вводить» социализм. Впрочем, и у них такого опыта не было: даже Парижская коммуна была историей скорее про выживание — но Делеклюз, Пиа и Варлен не доросли до инсталляции социализма. Вот чем на самом деле была занята голова у Ленина — потому что Брестский мир, разгон Учредительного, борьба с голодом — всё это рутина, проблемы, которые в принципе имеют решение: разогнали — не разогнали, заключили — не заключили. Ленин был опытным литератором и журналистом с юридическим образованием; просидев всю жизнь в библиотеке, он прочел много книжек и научился извлекать выводы об экономическом положении страны по статистическим данным о количестве безлошадных хозяйств — но ни у Гегеля, ни у Гобсона не было ответа на вопрос, надо ли поддерживать курс стремительно обесценивающейся национальной валюты в обществе, стремящемся к коммунизму, где всё равно деньги отомрут; и Ленин понятия не имел, когда именно следует после увещеваний саботажников приступать к расстрелам, если из-за их бездеятельности дети рабочих умирают с голода. Нужно ли для того, чтобы «переходить на социализм», полностью почистить диск со старой операционной системой — или просто потихоньку удалять один за другим баги, постепенно меняя «прошивку»? Разумеется — особенно в условиях экономического коллапса — следовало быть конструктивным; и все же в первые месяцы Ленин — еще точно не зная, чего хочет добиться, в порядке бескомпромиссной войны против буржуазии — больше внимания и усилий посвящает «разбиванию машины»; следовало сломать не только государственный строй, но и систему владения землей, юстицию, национальные границы, общепринятую систему собственности государственная, частная , наконец, войну, которая была не только собственно фронтом, но и загружала промышленность военными заказами; мы плохо осознаем, что демобилизовать — организованно! И Ленин идет на это уже в конце ноября — осознавая, что куча людей останется без работы и разруха усугубится. Ха-ха-ха, и мы будем ломать и бить!
Не слишком-то убедительное объяснение, если посмотреть на то, что осталось к весне 1918 года от питерской промышленности. Разумеется, в квесте для Ленина были заготовлены не только трудноразрешимые загадки и набор кувалд, но и какие-никакие подсказки. Социализм предполагает участие как можно большего количества людей в созидательном труде; на практике Россия представляла собой страну, где бегущие из армии солдаты, отвыкшие от труда и привыкшие к насилию, пробегали мимо работы, подняв воротник повыше, — по множеству объективных причин. Как вернуть рабочих на фабрики? Ответ Ленина — через профсоюзы. Как обеспечить повышение производительности их труда на фабриках? Пусть рабочие привлекают профессиональных хозяйственников — и быстро учатся у них и при строительстве новой, классовой, рабоче-крестьянской армии Ленин согласился с Троцким: нужно и должно привлекать царских офицеров; несмотря на факты измены и саботажа. В конце 1917-го в России было множество неработающих непролетариев — ну так почему бы не заставить их работать принудительно: так появляется идея введения «трудовой повинности с богатых». Одновременно крайне остро стоял вопрос безработицы — и Ленин моментально принялся создавать рабочие места, причем не самого очевидного свойства.
Уже в декабре 1917-го!! Навязчивой идеей Ленина-руководителя была артистическая — нетривиальными способами — оптимизация всего, что только можно: назначения на ключевые должности компетентных людей, даже если они были его политическими противниками как Красин или иностранцами; если бы Ленин был главным тренером разваливающегося футбольного клуба, то выбрал бы стратегию покупки звезд-легионеров. Одной из светлых идей такого рода стало предложение пересадить матроса-вестового, мотавшегося по Смольному между расположившимися в разных концах кабинетами Ленина и Троцкого, на велосипед; этот матрос, в бескозырке, шинели и с посылками, видимо, и навел впоследствии писателя Успенского на образ почтальона Печкина. Сам Ленин, спортсмен по духу, надеялся, что и другие люди устроены подобным образом, — а потому еще одной светлой идеей, направленной на стимуляцию производительности труда, стало устройство социалистических соревнований между рабочими коллективами. Соревнование — которое выглядело в голове Ленина как состязание двух деревень из рекламного ролика для домохозяек: а ну, кто быстрее помоет посуду после праздника, у кого тут больше талантов? И раз капитализм исчерпал свои возможности как прогрессивной системы — почему не посоревноваться с ним? Ведь потенциал у социализма — строя, где средства производства принадлежат самим трудящимся, — безграничен. Принуждение к веселому соревнованию — не только завуалированная попытка заставить людей надрываться за меньшие деньги; какой бы нелепой или лицемерной ни казалась эта идея Ленина, в тех обстоятельствах, в том контексте, она выглядела перспективной. Для раздираемого классовым конфликтом и бытовыми неурядицами общества, разочарованного результатами Февральского майдана, который принес только ухудшения, строительство такого понятного — как потопаешь, так и полопаешь — социализма выглядело не таким уж плохим стимулом: поверить, собраться — и еще раз пойти на жертвы ради новой мечты.
Действительность, однако, вносила в планы Ленина свои коррективы. Рабочие, которым внушали, что это они проделали колоссальный, исторический труд — совершили революцию, полагали, что теперь самое время откинуться в кресле, положить ноги на стол и насладиться привилегиями и благами, о которых позаботится их, пролетарское, государство. Ленина, трудоголика и перфекциониста, бесили «босяческие привычки» и «бестолочь», и он изо всех сил пытался внушить рабочим, что теперь-то как раз и надо засучить рукава: учись у немца, дергал он за рукав русского рабочего, учись работать так, как немец и даже позднейшее ленинское планирование, по мнению историка Хобсбаума, «вдохновлялось немецкой военной экономикой 1914—1918 годов». Поскольку, к счастью или к сожалению, мы лишены возможности вдохнуть в себя выхлоп революционного двигателя, идеи и особенно рабочие термины той эпохи «трудовой энтузиазм», «великий почин» и пр. Что касается товарищей Ленина, которые понимали, что управлять все же придется им, то идея молниеносного построения социализма, по факту, в отдельно взятой стране, озадачивала их. Они понимали, что такого рода планы слишком расходятся с марксистскими догмами, — однако вслух не особо протестовали; само присутствие Ленина оказывало на них тонизирующее воздействие; они не знали про конспекты Гегеля в дорожных ленинских корзинах, но их завораживала способность Ленина сражаться на нескольких досках сразу — и обыгрывать противников даже в ситуации, когда выбирать приходится из плохого и очень плохого, даже когда его государственная деятельность производила впечатление авантюрной и проще всего объяснялась упрямством экспериментатора, который готов поставить на кон все что угодно — от жизни товарищей до коренных русских территорий. Вера в математически шахматный — а не авантюрный — интеллект Ленина помогала большевикам справляться с обескураживающими внешнеполитическими новостями: сама интенсивность и «регулярность» «естественного» распада России, усугубленного немецкой интервенцией и стремлением Ленина разворошить деревню, разом избавиться и от тамошней мелкой буржуазии тоже, вызывала панику — и требовала психологической опоры на какую-то сверхъестественную силу. В шахматных терминах описывает деятельность Ленина в послеоктябрьские месяцы его давний партнер П. Вот производит неожиданную рокировку — центр игры переносит из Смольного за Кремлевские стены»[22].
На протяжении осени и зимы Ленин — без особого удовольствия — наблюдает «майданный» захват рабочими транспорта, фабрик, рудников и пр. В принципе, Ленин не протестовал против подобного рода действий — на начальном этапе: да, вредно в экономическом смысле, однако полезно в политическом — инициатива масс: пусть экспериментируют, пусть почувствуют, что они и правда теперь хозяева — а не буржуазия. Нередко рабочие — видя, как владелец, частный собственник, почуяв, куда ветер дует, пытался свернуть производство, прекратить закупки сырья, продать оборудование, не заплатить, — выгоняли его, чтобы «взять всё в свои руки», после чего извещали явочным порядком, что теперь передают предприятие на баланс государству. Это были щедрые, неподъемные и не подлежащие возврату подарки — глубоко озадачивающие Ленина. Что дальше? Должны ли рабочие просто контролировать производство — или управлять им? Была создана спецкомиссия, которая ограничивала права слишком уж далеко накренившихся влево фабзавкомов. Но и тут Ленин был крайне «демократичен»: при выборе, каким быть рабочему контролю — стихийным или государственным, он был за стихийный. И пока можно было не национализировать предприятия — их не национализировали; и, собственно, до марта 1918-го — до переезда в Москву — массовой национализации не было.
До весны 1918-го Совнарком, когда мог, бывало, даже кредитовал частных собственников, поощряя их продолжать производство — разумеется, подотчетное рабочему контролю. Некоторые рабочие тоже понимали, что просто переложить свои заботы на государство — не лучший способ получить в конце недели жалованье, и преподносили Ленину светлые идеи, касающиеся компромиссных форм собственности. Тот пока и сам не понимал, как именно должен выглядеть «госкапитализм» в текущих условиях, — и, неопределенно-доброжелательно помахивая рукой в воздухе, предлагал: пробуйте, в конце концов это ведь политическое творчество. С весны 1918-го, однако, началась настоящая эпидемия национализации предприятий. Во-первых, из-за Бреста. В число условий мира входила выплата советским правительством компенсаций немецким собственникам — и вот тут хозяева фабрик принялись правдами и неправдами продавать акции немецким гражданам и компаниям, которые с удовольствием за бесценок скупали российскую индустрию; более того, когда Совнарком все же начал национализацию черной и цветной металлургии, топливной промышленности и прочих стратегических отраслей скорее формальную, юридическую — поменявшие владельца предприятия тут же передавались бывшим хозяевам в аренду бесплатно, лишь бы те не останавливали производство , немцы подняли шум из-за нарушения прав немецких собственников; эти чудовищно наглые требования и стали одной из причин антигерманского левоэсеровского мятежа лета 1918 года. Во-вторых, к весне у заводов стали накапливаться задолженности — и они сначала переходили в казну по финансовым соображениям, а затем быстро национализировались в связи с угрозой оккупации; именно так национализировали Путиловский. Чтобы каким-то образом сбалансировать творческую самодеятельность низов и неотвратимую тенденцию к огосударствлению промышленности и финансов, в декабре создается Высший совет народного хозяйства ВСНХ. Это уникальное, не имеющее аналогов учреждение, по мысли Ленина, должно было дирижировать то есть централизованно осуществлять рабочий контроль страной, которой по разным причинам расхотела распоряжаться невидимая рука рынка.
Или, ближе к реальности, решать задачки вроде того: сколько потребуется угля для выплавки такого-то количества стали, из которой нужно сделать такое-то количество плугов, для чего понадобится такое-то количество рабочей силы, транспорта — и не на одном предприятии, а на протяжении всей технологической цепочки? Идея создать нечто вроде платформы, на которой сходились бы потребители-крестьяне с производителями-рабочими: нам нужны гвозди, плуги, телеги, мануфактура и лопаты, сделайте нам столько-то, — казалась Ленину особенно удачной еще и потому, что способствовала «смычке» города и деревни. Полномочиями ВСНХ наделялся самыми широкими — он мог конфисковывать, реквизировать, синдицировать и делать еще бог знает что с предприятиями — в ответ на саботаж буржуазии, лишавшей питерские заводы заказов. Вместо конкуренции — планирование и социалистическое соревнование; вместо рынка — контроль: согласно идее Ленина, такая экономика должна была оказаться более эффективной, чем традиционная, рыночная; но еще важнее, что именно таким образом — методично, а не наскоком — буржуазия «вышибалась из седла ее собственности». Одновременно шли и обратные процессы — формирования новой элиты. Весь конец 1917-го — 1918 год Ленин провел в охоте за своими бывшими знакомыми, которые в силу разных причин «отошли от революционной деятельности». Не мытьем, так катаньем он уговаривал их; часто эти «спецы» уже тогда получали большую, чем у других, зарплату — и неминуемо обосабливались. Возникновение номенклатуры было естественным процессом; поскольку большевистские кадры были хуже подготовлены для выполнения разного рода бюрократических должностей, приходилось брать числом, а не умением; не у всех руководителей был такой талант оптимизации, как у Ленина; но и у него аппарат разрастался. Надо было получить кабинет, обеспечить рабочую обстановку, сферу паблик-рилейшнз, канцелярию; образовался секретариат.
Чтобы сломить саботаж, в декабре из намеренно разрушенной «военки» которая попыталась стать альтернативным центром было создано специальное учреждение — ЧК изначально небольшая, имеющая в подчинении несколько десятков сотрудников комиссия при Совнаркоме, то есть при Ленине по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией. Она, разумеется, не могла моментально победить уличную преступность, пьяный беспредел, черный рынок и террористические заговоры против большевистских руководителей, однако сэкономила большевикам много здоровья, сил и денег: например, когда возникла тема спекуляции акциями промпредприятий, которые продавались немцам, а те требовали «возмещения». Быстро доказав свою эффективность, ЧК начала пополняться особого склада людьми профессиональных революционеров со стажем тошнило от деятельности, похожей на охранную, — и приходилось набирать туда «зеленых» партийцев, а иногда, при тогдашнем хаосе с документами, — преступников и бывших агентов охранки — которые, раз за разом отвоевывая себе полномочия вершить внесудебную и неподконтрольную расправу, обосабливались, при невольном попустительстве Ленина, в отдельный орден. Едва ли контролируемый в принципе процесс, потому что полномочия ЧК увеличивались пропорционально росту сопротивления и террору контрреволюционеров; зеркальная мера. Ленин сам никогда не участвовал в процедурах технической смены управленческих декораций «на местах» — однако обладал талантом находить нужные слова для того, чтобы его подчиненные, которые нередко переживали из-за недостаточной компетентности, выполняли свои необычные обязанности с должной твердостью. Отказ назначаемых во власть большевиков, даже со ссылками на отсутствие опыта, житейские неурядицы, расхождение во взглядах и прочие объективные причины Ленин отвергал с гневом: «Это не власть, а работа. Отказываться от комиссарства сейчас хуже, чем отказаться машинисткой стучать: худшая форма саботажа». Идеологические разногласия? Взгляды — взглядами: надо в общую лямку».
Это «надо» подразумевало необходимость являться в министерства с отрядом матросов или группой «народных контролеров», сталкиваться с демонстрацией презрения и прямой физической агрессией, за шкирку вытаскивать из-за столов саботажников, увольнять ненужных заместителей, повышать по службе малоизвестных чиновников, желавших продвинуться ценой предательства бывших хозяев. В воспоминаниях Г. Соломона Ленин жалуется на то, что его окружают «люди прекраснодушные, но совершенно не понимающие, что к чему и как нужно воплощать в жизнь великие идеи… Ведь вот ходил же Менжинский в качестве наркомфина с целым оркестром музыки не просто взять и получить, нет, а реквизировать десять миллионов… Смехота»[23]. Пожалуй, единственная задокументированная более-менее контактная «реквизиция» с участием самого Ленина — беседа по телефону с Верховным главнокомандующим Духониным. Яркий эпизод, когда Ленину требовалось: а отобрать у генерала его армию; б объяснить Верховному главнокомандующему, что никакой он больше не командующий, а вместо него приедет прапорщик Крыленко, которому следует немедленно передать всю власть; можно предположить, что опубликованная стенограмма диалога: «Именем правительства Российской республики, по поручению Совета Народных Комиссаров, мы увольняем вас от занимаемой вами должности за неповиновение предписаниям правительства и за поведение, несущее неслыханные бедствия трудящимся массам всех стран и в особенности армиям» — дает лишь общее представление о характере беседы. Если первые месяцы осени здание Кваренги извергало из себя агитаторов, пытавшихся «разложить» гарнизон, то после 25 октября оно превратилось в штаб де-анархизации: большевистские наркомы должны были возвращаться сюда и докладывать о своих успехах по захвату министерств, ведомств, банков, узлов связи и коммунальных структур. Сам Смольный тоже был местом, где надо было каждый день доказывать, что власть здесь — ты, а не какой-нибудь красногвардеец с винтовкой, который в состоянии пристрелить любого, кто ему не нравится; а те, кто, имея на то весьма достаточные основания, считает тебя самозванцам, должны помалкивать — и не мешать. Первые пару дней в новом своем статусе Ленин, как и все, целый день пробавлялся исключительно бутербродами, получая нечто калорийное и горячее только поздно вечером, на Херсонской у Бонч-Бруевича. Затем какой-то приварок стала носить Мария Ильинична, едва ли не по несколько раз в день, но в какой-то момент это сделалось неудобно — и, по решению коменданта, в соседней с кабинетом комнатке поселилась мать не то Шаумяна версия Крупской , не то Шотмана версия Малькова , которая взяла супругов Ульяновых «под свою опеку»; иногда Ленин обедал в смольненской столовой.
Организованная еще до переворота, славившаяся своими двухрублевыми обедами по талонам и впоследствии, в период правления Зиновьева, поставленная на еще более широкую ногу, эта институция по-прежнему на плаву, и на 200 рублей здесь можно неплохо отобедать набором из трех-четырех блюд с кофе; и если тыквенные оладьи и при Ленине были так же хороши, как при Полтавченко, то расставание со Смольным должно было причинить Ленину серьезные страдания. Даже внутри большевистской крепости требовалось соблюдать меры безопасности: квартиру — раньше там жила классная дама Е. Гут — выбрали с учетом того, что у нее было два выхода. Даму выселили — и, судя по тому, что Ленин подписал распоряжение не только удалить ее из своей квартиры, но и закрыть ей доступ вообще в какие-либо смольненские помещения, она бродила там, как привидение из викторианских романов, и предъявляла претензии; вытесненная призраком коммунизма на городские окраины, эта Гут дожила до 1942 года, работая преподавательницей музыки и немецкого языка. Тут уже было сугубо ленинское пространство, первая в его жизни настоящая казенная квартира; ему выдали ключ, и посторонние сюда не допускались. Справа от входа сейчас выставлены подлинные костюм ВИ и пальто НК: еще одно подтверждение, что Ленин не был великаном экскурсовод, растягивая рулетку, указывает на цифру 157; Крупская якобы — 162 сантиметра; и если это так, то ВИ, доживи он до нашего времени, испытывал бы при заказах одежды в интернет-магазинах определенные трудности. За перегородкой — две кровати. В 1919-м Ленин напечатал в «Правде» ответ на письмо одного профессора, который пожаловался ему на вторжение в интимную жизнь: в его учебном заведении расквартировали отряд, и командир, намереваясь реквизировать «лишнюю» кровать, потребовал, чтобы профессор спал с женой в одной. Аналитический комментарий Ленина безупречно диалектичен: «Желание интеллигентных людей иметь по две кровати, на мужа и на жену отдельно, есть желание законное а оно, несомненно, законное , постольку для осуществления его необходим более высокий заработок, чем средний.
Это не унизительное, а справедливое требование». Если уж зашла речь о кроватях и солдатах, то нельзя не вспомнить курьезный эпизод, когда сразу после переезда в Кремль солдаты пожаловались на некомфортный сон: оказалось, они спят не просто на полу, покрытом палатками, но и еще на трех мешках реквизированного из банков золота, которое вручил им для охраны перед отъездом в Москву Бонч-Бруевич — да тут же и забыл о нем. Ленин, которого развеселила эта история, устроил жалобщикам шутейную распеканцию: «Что у вас делается в отряде? Избаловались стрелки, на золоте им спать жестко! Пока не найдете, со мной будет ездить другой». Гиль нашел пропажу в чьем-то сарае на окраине Петрограда, сохранив за собой должность ленинского Автомедонта до конца жизни. При квартире Ульяновых обретался солдат — к счастью, не предъявлявший претензий на ульяновские кровати. Его звали Желтышев, он был пулеметчик, молодой, из Волынского полка, подвергшегося репрессиям — сначала Временного правительства после Июльских событий, затем большевистского, за «разговорчики». Приставленный к Ленину комендантом Малькова, этот Желтышев стал чем-то средним между охранником и денщиком: убирал комнату, носил своему патрону паек, суп и кашу в котелке, топил печку: сами комнаты скромны по площади, это скорее гарсоньерка, чем семейное гнездо, но вот потолки там — шесть с лишним метров, поэтому топка требовалась порядочная.
Квартплата — 10 рублей в месяц, что было сравнительно недорого. Керосин и уборка — за счет хозяев. Здесь Ленин прожил с 12 февраля 1894 до 25 апреля 1895 года. Квартира Ленина на Большом Казачьем переулке. Фото: citywalls. Он трудился помощником присяжного поверенного в доме 3 по Гороховой улице, — рассказывает первый секретарь Санкт-Петербургского городского отделения политической партии «Коммунистическая партия «Коммунисты России» Сергей Малинкович. Из этой квартиры вождь регулярно ходил в Петербургскую публичную библиотеку ныне публичная библиотека имени М. Салтыкова-Щедрина и систематически занимался в зале социально-экономической литературы. Сегодня этот зал, недавно отреставрированный, называется Ленинским.
Уже в 1924 году в доме на Казачьем открыли «комнату Ильича», где проводили политзанятия и ликвидировали неграмотность жителей окрестных домов. В наши дни здесь находится краеведческий музей «Разночинный Петербург» с сохранившимся уголком Ленина. Следующее место жительство Ульянова находилось совсем недалеко. С ним связан один любопытный казус. Там и поселился Владимир Ильич. А после того, как съехал в 1898 году, здесь поселился другой присяжный поверенный, тоже Владимир Ульянов. Из-за этого совпадения несчастного однофамильца и одноименца будущего вождя арестовывали три раза, — повествует Борис Судаков. В другом доме на Достоевского, 21 Ленин впоследствии разработал подробную брошюру о том, как должен вести себя настоящий подпольщик — как одеваться, ходить по улице, разговаривать и не привлекать внимание полицейских. С этим же периодом связан дом 23 на Ново-Александровской улице.
Сегодня в этом двухэтажном деревянном здании находится краеведческий музей «Невская застава». А в те времена здесь снимал квартиру рабочий Обуховского завода Шелгунов. На его квартире в 1894-95 годах Ленин руководил нелегальными собраниями первых марксистских кружков, состоявших из рабочих Невской заставы. В гостях у сестры После эмиграции, длившейся более десяти лет, 3 апреля 1917 года Ильич возвращается в Петроград. Некоторые считают это вымыслом, но в советские времена об этом свидетельствовали старые большевики. Толпа подхватила его и поставила на машину, чтобы лучше видеть и слышать. Оттуда Ильич обратился к народу с приветственной речью. Принято считать, что там он изложил основы знаменитых апрельских тезисов, в частности о неотложной необходимости рабоче-крестьянской революции, — рассказывает заведующая научно-просветительским отделом Историко-мемориального музея «Смольный» Наталья Феоктистова. Это событие увековечено в памятнике на площади, получившей в честь этого имя Ленина.
Площадь Ленина. Фото: wikipedia. Когда он приехал туда, был устроен фуршет по поводу приезда вождя. На стол подали бутерброды с маргарином и селедкой, — продолжает Наталья Феоктистова. Сегодня здесь находится Музей политической истории России.
Представьте: страной правит социал-демократическая партия, у них все хорошо, но внутри партии есть некая фракция те самые большевики , которая собирается прийти к власти, сметая на своем пути даже союзников. Контрразведка установила. У Ленина была группа людей, которые выполняли его, скажем так, темные поручения. Так вот, эти люди от германских «добродетелей» получали так называемые дефицитные товары - бюстгальтеры, презервативы, медицинские инструменты.
Это все они продавали - превращали в деньги. И потом уже эти деньги в целях конспирации чуть ли не каждый день перекладывали из одного банка в другой. Вот буквально ходили с чемоданами по Петрограду. Как раз эти деньги превращались в субсидии для прессы и пропаганды. А почему мы отдаем их Владимиру Ильичу? Потому что мы такие добрые и прекрасные, и почему бы Владимиру Ильичу не отдать, ведь он же столько правильных слов говорит на митингах». Вот так одномоментно от Петрограда до Владивостока возникает большевистская пресса. Сам он по несколько статей в день писал. Он прекрасно понимает - без прессы нельзя захватить власть.
Сначала - умы, потом - Зимний дворец. Но вместо этого была огромная демонстрация, транспаранты. А на них: «Мы одобряем решения Циммервальдской и Кинтальской конференций». Как вы думаете, хоть кто-то из присутствующих ткачих и рабочих, которые были на митинге, знал, что это вообще такое? Даже в рядах социал-демократической партии это было очень узким событием. Но пропаганда сделала свое дело. И все искренне кричали «Ура! Но она провалилась. Поэтому Ленин бежит в Финляндию.
Кстати, там был один очень любопытный эпизод, который мог просто перевернуть ход мировой истории. Вспоминал, по-моему, Зиновьев. Когда они прятались в шалаше в Разливе, там загорелся торфяник. А у Ильича постоянно была фобия, что сейчас придут и его поймают - он не хотел больше в тюрьму, боялся, что его просто убьют. И вот в какой-то момент вместе с Зиновьевым они побежали куда глаза глядят, и Ленин свалился в яму с горящим торфом. И только героизм Зиновьева, который его оттуда смог вытащить, собственно, решил ключевые пути истории. В том числе и судьбу самого Зиновьева - он будет в 1936 году расстрелян. Один тот факт, что немцы так быстро дали ему опломбированный вагон, когда даже он сам считал себя неудачником, говорит о многом. Он понимал, что может обещать все что угодно, лишь бы захватить власть.
А потом уже можно действовать, как захочет.
Спешно создавались всевозможные комитеты по "спасению Родины ". Правые эсеры, меньшевики, члены бывшей Думы собирались приурочить свой бунт к захвату Петрограда армией Краснова. Их вторжение в Петроград ожидалось со дня на день. В самой ленинской партии царили разброд и паника. В ультимативной форме, угрожая в противном случае парализовать всеобщей забастовкой железные дороги, он потребовал от большевиков включение в правительство представителей других партий. Против однопартийной власти, которая, по их мнению, может привести к гражданской войне, выступили и многие соратники Ленина. Его упрямая фиксация на "чисто большевистском правительстве" привела к тому, что из состава ЦК в знак протеста вышли: Каменев в то время Председатель ВЦИК , Рыков, Милютин, а также занимавшие посты наркомов и высокие правительственные должности: Ногин, Теодорович, Рязанов, Дербышев, Арбузов, Юренев, Ларин и заявивший о своей солидарности с ними, нарком труда Шляпников. То есть попросту выбросить их, как балласт, за борт тонущего партийного "Титаника". На пост главы нового правительства предполагалось выдвинуть лидера эсеровской партии Чернова.
Фишер, - и всё-таки нельзя не придти к мысли, что будь у большевиков другое руководство, они смогли бы создать единый блок с меньшевиками и эсерами до революции и после неё, обеспечив себе таким образом более широкую поддержку и избежав необходимость прибегать к массовому террору". Вкус к компромиссам с другими партиями начисто отсутствовал у Ленина. Более того, этот путь, в его глазах, был гибельным для большевиков. Речь, по его мнению, шла о том, что или большевики выживут самостоятельно с помощью жесточайших мер по отношению к инакомыслящим и оппозиции, или они окажутся оттеснёнными от власти другими, более популярными и влиятельными партийными группировками. Не все большевики разделяли мнение Ленина об абсолютной необходимости "жесточайших мер". И в этом был, как он считал, их серьёзный недостаток, с которым ему ещё предстояло бороться. После разгрома 30-31 октября войск Краснова, Ленин сумел настоять на прекращении каких бы то ни было переговоров о коалиции с другими партиями. Хотя ему удалось на этот раз избежать кризиса, его личная власть, как и власть большевиков в целом, выглядела весьма и весьма шаткой. Многие из сугубо большевистских достижений были впереди. Репрессивный аппарат только-только складывался.
Образ врага "трудового народа", в большевистской трактовке разумеется, ещё не был закреплён в рефлексах толпы - будущего резерва многомиллионной армии палачей и доносчиков. К тому же, несмотря на то, что переворот большевиков был совершён от имени "рабочих и крестьян", крестьяне в массе своей, явно тяготели к эсерам. Знаменитый "Декрет о земле", традиционно приписываемый большевикам, был на самом деле "произведением" эсеров. Левые эсеры помогли большевикам расправиться с анархистами, поддержали большевиков при разгоне парламента Учредительного собрания , этой бабочки-однодневки российской демократии. Короче, они помогли Ленину удержаться у власти. Для большевистской верхушки становилось всё очевидней, по крайней в тот период, что однопартийная диктатура может обернуться гибелью для их партии. Да и сам Ленин ещё не закрепился тогда окончательно в роли неоспоримого большевистского вождя.
ЛЕНИН В СМОЛЬНОМ
| О перемещениях Ильича по Петрограду. | Этот товарищ вообще явно "нос" Ленину показывает:) Support: support@ Rules. |
| О перемещениях Ильича по Петрограду.: spb_guide — LiveJournal | В. И. Ленин в Смольном» — картина известного советского живописца И. И. Бродского, исполненная художником в 1930 году и изображающая В. И. Ленина в момент работы над запиской в одном из помещений Смольного в первые недели советской власти. |
| Никто и никогда не забудет имя − Ленин ! | О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам. |
| Призывал, скрывался, поздравлял. Что о Ленине рассказывают мемориальные доски в Петербурге | Кабинетная скульптура «Ленин в Смольном». |