МАШИНЫ НА НАШЕЙ УЛИЦЕ Автомобиль Москвич»— родом из Москвы, как и говорит его название.

Сам факт управления автомобилем в изменённом состоянии выявил 26 марта, когда «Ладу Самару» под управлением Ильина сотрудники ДПС остановили на улице Великая Великого Новгорода.

Михаил Делягин: Убийство за парковку. Все дороги ведут к Ильину

Тенденции автомобильного рынка Электромобили становятся все более популярными В последние годы продажи электромобилей растут с каждым годом. Это связано с увеличением числа моделей, а также с улучшением их характеристик. Большинство крупных автопроизводителей запускает свои собственные модели электромобилей. Также наблюдается увеличение числа зарядных станций для электромобилей на общественных местах. Современные технологии улучшают безопасность автомобилей Современные автомобили оснащены множеством передовых технологий, которые улучшают безопасность. Одной из самых популярных технологий является система автоматического торможения при опасности столкновения. Также все больше автомобилей оснащаются системами предотвращения отхода с полосы движения и уточненной мониторингом слепых зон. Автомобильная индустрия сталкивается с недостатком комплектующих В условиях пандемии Covid-19 снабжение многих компонентов автомобилей существенно затруднено, что ведет к задержкам в производстве и повышению цен на автомобили. Проблемы с поставками существуют и в сфере батарей для электромобилей, и в сфере микропроцессоров, которые используются во многих системах автомобилей.

Тенденции автомобильного рынка: 2. Электромобили становятся все более популярными. Современные технологии улучшают безопасность автомобилей.

А он все падал и падал. Снег мешал людям ходить и ездить. Решили они позвать на помощь чудесную лопату.

Видел ли ты, как работает чудесная лопата? Она идет по улице, загребает снег лапами и перебрасывает его в грузовик. Летом чудесная лопата отдыхает. А за дело берется машина-лейка. Она поливает, моет улицы. Идет эта огромная лейка, а из нее вода в обе стороны двумя фонтанами брызжет.

Сквозь брызги солнечные лучи пробиваются и дробятся на разные цвета, как в граненом стекле. Программное содержание: Закрепить знания о различных видах транспорта, умение делать набросок графитным карандашом, прорисовывать детали: кабина, руль, колеса. Развивать умение рисовать транспорт, передавая его характерные особенности, составлять рассказы — описания. Словарная работа: Вертолет, самолет, поезд, автобус, машина, трактор, лодка, пароход.

Что мешает Банку России смягчиться?

Небензя разоблачил западный спектакль в Совбезе ООН США в очередной раз обвинили Россию в разработке вооружений, способных уничтожать спутники в космосе. На самом деле в Совбезе разыграли спектакль. И наши смотрелись достойно.

Рядом с шофером сидит человек в белом халате - врач или санитар. Почему эту машину все пропускают? Потому что больного надо поскорее отвезти в больницу. А вот и другая машина, которая летит, обгоняя всех, и никто ее не задерживает. На ней ничего не написано.

Но ее ты сразу узнал бы. Только пожарные машины бывают красные, как огонь. Да и как ее не узнать, когда на ней сидят пожарные в блестящих касках, а везет она длинную лестницу и навернутую на большую катушку пожарную кишку! Пожарную машину пропускают без задержки. Ведь огонь надо поскорее потушить, пока он дом не сжег! Оттого-то красная машина и летит так быстро. Недаром, если кто-нибудь очень торопится, говорят: «Что ты спешишь, как на пожар! Вот идет машина с надписью: «Хлеб».

В ней, как в шкафу, полки, а на полках - деревянные подносы со свежими, только что испеченными буханками.

Машины на нашей улице

После его смерти декабрь 1954 было подготовлено ещё 8 номеров, включивших некрологи и «раскрывшие» псевдоним автора статей. В 1956 году все 223 номера «Наших Задач» были переизданы типографским способом для широкого круга читателей в виде двухтомника в Париже, где располагалась штаб-квартира РОВС.

Ильина, которые рассылались руководящим чинам Русского общевоинского союза РОВС , созданного в эмиграции генералом Врангелем. Работы Ильина являлись мощным идеологическим оружием в руках членов РОВС, мечтавших о грядущем национальном диктаторе, способном возродить и обновить Российскую империю. Сейчас Россия начинает «жить по Ильину», которого В. Путин назвал своим любимым философом. И чтобы понять, что ждет нас в будущем, нужно знать, какой идеологией руководствуются сегодняшние власти нашей страны.

Бесплатно читать онлайн Национальная Россия. Окончив Московский университет, Ильин посвятил себя философии, которая была для него не академическим доктринерством, а могучим орудием русской волевой идеи, средством мобилизации национальной жизни. На этом пути он неизбежно вступил в конфликт с режимом еврейских большевиков, выславших его из России, заставив жить на чужбине в Германии и Швейцарии. Первоначально Ильин приобрел известность как исследователь философии Гегеля. Впоследствии он разрабатывает собственное учение, в котором продолжает традиции русской духовной философии. Анализируя современное общество и человека, Ильин считает, что их основной порок состоит в «расколотости», в противопоставлении ума сердцу, разума чувству.

В основе пренебрежения, с которым современное человечество относится к «сердцу», лежит, по мнению Ильина, представление о человеке как вещи среди вещей и тела среди тел, вследствие которого творческий акт трактуется «материально, количественно, формально и технически». Именно такое отношение, считает Ильин, облегчает человеку достижение успеха чуть ли не на всех его жизненных поприщах, способствуя карьере, получению прибылей, приятному времяпрепровождению.

Большой, волны, корабль, плывет. Шоссе, автомобиль, мчится.

Магазин, около, мотоцикл, остановился. Едет, тропинка, велосипедист. Братцы в гости снарядились, Друг за друга уцепились И помчались в путь далек, Лишь оставили дымок. Вагоны поезда.

Летит подушка круглая, наволочка резиновая, Вместо пуха и пера — воздух. Ходит город-великан на работу в океан. Этот конь не ест овса, Вместо ног — два колеса. Сядь верхом и мчись на нем, Только лучше правь рулем.

Три глаза — Три приказа, Красный — Самый опасный. Красный свет — проезда нет, Желтый — будь готов к пути, А зеленый свет — кати! Красный — ясно! Путь опасен.

Желтый — Тоже подожди. А зеленый впереди — Проходи. Текст для запоминания детям 6—8 лет Мчатся по улице автомобили. Обрати внимание: на многих автомобилях нарисованы яркие отличительные знаки.

А иногда и весь автомобиль окрашен в яркий, заметный цвет. Для чего это надо? Вот проехал автомобиль-цистерна. Теперь узнаешь эти машины?

Промчался красный автомобиль — пожарная машина, у этой машины еще есть отличительные звуковые и световые сигналы. Легко узнать почтовую машину, у нее на борту — диагональная синяя полоса. Как и у пожарной — у нее свои сигналы. Легковые и грузовые такси тоже легко узнать: впереди горит яркий зеленый огонек.

А на дверцах что нарисовано? Милицейская машина — она очень заметная, на борту — горизонтальная синяя полоса, у этих машин тоже свои световые и звуковые сигналы. Вот едет огромная машина-холодильник, она носит название рефрижератор. Постарайся четко произнести это название машины.

За порядком на улице следит милиционер-регулировщик, он регулирует движение транспорта и пешеходов. Медленно и четко произнеси слова: милиционер-регулировщик, регулировать. Правила уличного движения Улицу можно переходить только при зеленом свете светофора. Переходить улицу нужно спокойно и только по пешеходным дорожкам или подземным переходам.

Сойдя с тротуара, нужно посмотреть налево, нет ли там машин, а дойдя до середины улицы — направо. Нельзя играть на мостовой, кататься на санках, гонять мяч. Словообразование существительных путем сложения основ. Логопед начинает: Вот задачки мы решаем И словечки получаем, Части слова мы слагаем, В играх транспорт повторяем.

В земле находят руду, из руды добывают сталь. Сталь раскатывают на тонкие листы и везут на фабрику перьев. А там со стальными листами происходит длинный ряд превращений. Одна машина режет лист на узкие полосы. Другая выдавливает из полосы маленькие кусочки. Каждый кусочек уже похож на перо, но им ещё нельзя писать. Он плоский, и поэтому на нём, как на доске, чернила не будут держаться. Это даёт ему закалку, твёрдость. А после этого надо его ещё очистить от ржавчины и покрыть блестящим металлом — никелем, чтобы оно больше не ржавело. Всё это делается быстро.

Вот какие придуманы машины, чтобы у тебя было не гусиное, а стальное перо. Одна только фабрика «Союз» в У стальных перьев такой же расщеп, как и у гусиных. Вместо песочницы и песочка у тебя такая бумага, которая сушит чернила. Промокательная бумага хоть сама вся промокнет, да зато любую кляксу высушит. А резинка! Если бы школьник прежних времён заглянул в твою сумку или посмотрел на твою парту. Шутка ли — такое перо, которое не надо каждую минуту обмакивать в чернила! Перо, которое носит чернильницу с собой! Сунешь его в бутылку, и перо само начинает пить из бутылки чернила. Как же это перо может пить?

Ведь оно не живое! Дело тут просто объясняется. Это пипетка вроде тех, которыми капли в 39 глаза пускают. Когда ты нажимаешь сверху кнопочкой на резиновый мешочек, из него выходит воздух. Что же гонит в резиновый мешочек чернила? Наружный воздух давит на чернила в бутылке и гонит их в перо. Загляни-ка ещё раз в свою школьную сумку. В ней — твои старые знакомые: тетрадка, перо, карандаш, резинка, перочинный нож. Теперь ты с ними будешь лучше знаком, чем раньше. Ты будешь знать, что им пришлось пройти долгий путь, чтобы попасть в твою сумку.

По пути они изменились так, что теперь не сразу и скажешь, из чего они сделаны. Труд советских людей — вот что создаёт вещи, которые тебя окружают и дома, и в школе, и на улице. Она хоть и на краю города, а не хуже, чем в центре. Дома красивые, высокие, все как на подбор. Самый большой дом на нашей улице — это номер 7—17, да и дом номер 1—5 тоже не маленький. Эти цифры на белом щитке под синим фонариком много о чём говорят тому, кто умеет понимать их язык. Обыкновенно номера домов на улице идут подряд. На одной стороне нечётные: 1, 3, 5, 7, 9... А на другой чётные: 2, 4, 6, 8, 10... А у нас все номера двойные: 1—5, 7—17, 19—25.

Отчего же это так? Это длинная история, сразу её не расскажешь. Несколько лет назад на том месте, где теперь большие, новые дома, стояли маленькие деревянные домишки. Долго жили они на свете, и трудно им стало под старость служить людям. У другого кровля провалилась: ей уже не под силу было бороться с дождём и снегом. А у треть- 43 его домика крыльцо подгнило — людям приходилось прыгать через две ступеньки на третью. Квартиры там были дорогие — рабочему люду не по карману. Это значило, что квартира пустует, сдаётся в наём. А на нашей улице теснота была в домах такая, что повернуться было трудно. Духота, шум...

Дети росли в таких домах бледные, худые. Мостовая немощёная, осенью не пройти. Многие города так изменились, что их теперь и узнать трудно. Когда в Москву приезжают люди, которые давно в ней не бывали, они и глазам своим не верят. Иногда они приходят в движение и медленно поворачиваются то вправо, то влево. Что там происходит? Там идёт стройка гигантских зданий. Этот кран поднимает наверх стальные колонны и балки и сам подтягивается всё выше и выше, по мере того как растёт решётчатый каркас — стальной скелет будущего здания. Где были узкие, кривые закоулочки и переулочки, теперь пролегли широкие улицы, с высокими домами, с тенистыми деревьями, с мостовой, гладкой и чистой, как пол в комнате. Конечно, не так-то просто перестроить огромный город, который создавался много веков.

Дошла очередь и до нашей улицы. Интересно было смотреть, как они работали! Первыми взялись за дело землекопы. Вырыли рвы — котлованы для фундамента. Ведь дом нельзя ставить прямо на рыхлую землю. И стройка кончится тем, что от дома останутся одни развалины. Опору эту надо с умом строить. Если сделать её узкой, она дом не удержит. Ведь ты и сам знаешь: на лыжах и на мягком снегу не провалишься, а узенькие коньки и твёрдый снег режут. Земля наверху ненадёжная, в ней часто есть вода — от дождя или от растаявшего 46 снега.

Зимой, как только ударит мороз, вода в земле сделается льдом и лёд начнёт выпирать фундамент из земли. А вместе с фундаментом и дом закачается. Всё это хорошо знают строители. И поэтому они роют для фундамента достаточно глубокие рвы — котлованы, чтобы под каждой стеной была надёжная опора из камня, стоящая на прочной, сухой земле. Прежде на стройке землю рыли заступом. А где земля была такая твёрдая, каменистая, что её заступ не брал, приходилось пускать в ход лом и кирку. А теперь землекопам помогает сильная машина — экскаватор. Когда у нас на улице дома строили, экскаватор вынимал землю из котлованов такой лопатой, какая прежде и во сне никому не могла присниться. Лопата эта зубастая. Этакой лопатой нетрудно работать.

Сидит на экскаваторе в будочке машинист и на рычаги нажимает. С ними тоже большая машина пришла — бетономешалка. Делает она его из серого порошка — цемента, из песка и из битого камня — щебня. Бетономешалка смешивает их с водой, пока из них не получится что- то вроде теста. Недаром говорят: «твёрдый, как камень». Какая формочка, такой и пирожок получается. Да только пирожок из песка недолго живёт, рассыпается. А бетонная плита чем дольше, тем твёрже делается. Всё это каждый мог бы увидеть, когда бетонщики на нашей улице работали. А потом бетонщики перешли на второй участок, где землекопы уже успели для фундамента котлованы приготовить.

Стали бетонщики второй дом строить, а землекопы уже за третий принялись. Так и шли вдоль улицы строители один за другим: за землекопами—бетонщики, за бетонщиками — каменщики. Зовут этого великана — башенный кран. Посередине у него — будочка со стеклянными стенами. В будочке — человек, крановщик. Человек так высоко, что совсем крошечным кажется. Вот он что-то сделал рукой — а что, снизу не видно. И кран-великан послушно пошёл вдоль дома. Дошёл ящик до самого верхнего этажа, а там уже рабочие дожидаются, чтобы принять и выгрузить. А в прежние времена людям приходилось таскать кирпич на собственной спине.

Подносчиков кирпича называли козоносами. Называли их так потому, что они носили кирпичи на «козе» — не на живой козе, а на деревянной. Оттого-то и называли носилки «козой». У кого привычки не было, тот бывало взвалит на себя «козу», да так и сядет вместе с ней на землю. А ведь надо было с этаким грузом по шатким доскам на четвёртый, на пятый этаж подниматься! Вот как было прежде. Зачем людям надрываться: пусть для них кирпич машина таскает. Быстро шла работа у каменщиков. Удивился мастер и говорит своему подручному: — Ну, теперь держись, брат! Стыдно будет, если плакат у нас недолго прогостит.

Принялись они ещё лучше работать. К концу дня поглядел он на стену, видит — плакат далеко внизу остался. Так и пошло у них с этого дня: он днём изо всех сил старается повыше от плаката уйти, а плакат к утру опять его догоняет. Вместе они до самого верхнего этажа и добрались. Тут без уменья и сноровки не обойдёшься. Раствор — это тесто из цемента или извести и песка. А на раствор кладёт кирпичи верхнего ряда. И вот достроили они дом до самой крыши. И опять все, как в очереди, дальше передвинулись. А для кого дом был выстроен?

Для таких же трудящихся, как и его строители: для каменщиков и сталеваров, для учителей и врачей, для слесарей и наборщиков, для учёных и инженеров. Кто привёз с собой кошку, кто клетку с птичкой, кто собаку. И вот в первом доме уже щегол на верхнем этаже заливается и кошка сидит на подоконнике в нижнем. Во втором доме ещё только электричество проводят. В третьем потолок штукатурят. В четвёртом крышу кроют. В пятом стены кладут. В шестом фундамент закладывают. В седьмом котлованы для фундамента копают. А в восьмом только ещё разбивку делают — размечают, где фундамент класть.

Стоят теперь у нас на улице в два ряда двенадцать братьев — двенадцать домов. Самый старший — первый, его раньше начали строить, раньше и кончили. Во дворах цветы цветут, дети в волейбол играют. В каждом доме лифт вверх и вниз ходит. Где прежде стояли маленькие домишки с номерами 1,3, 5, теперь один большой дом номер 1—5. Где было шесть домиков с номерами 7, 9, 11, 13, 15, 17, теперь на весь квартал протянулся громадный домище номер 7—17. Остановились они около дома номер 1 — 5. Седоусый и говорит: — Видишь, какой большой! Это мой дом. Пошли дальше.

Остановились около следующего дома. Седоусый опять говорит: — А этот ещё больше, ещё лучше. Это тоже мой дом. И вон на той стороне, где кино, тоже мой дом. Да на этой улице, почитай, все дома мои. Удивился мальчик: — Вы, дяденька, шутите. А седоусый смеётся: — Живу-то я в одном доме, а штукатурил их все. Иду мимо, и сердце радуется: мои дома! Только отвечать надо покороче: ведь в рамочке мало места. На все семь вопросов надо дать один ответ.

Где никогда не бывает ни дождя, ни снега? Где тепло зимой и прохладно летом? Где ночью светло, как днём? Где река течёт над головой у людей? Где время отсчитывают часы без стрелок? На все семь вопросов один ответ: в метро. Теперь ты знаешь, как нужно назвать этот рассказ. Кто был в Москве, тот бывал и в метро. По подземным улицам — тоннелям — бегут от дворца к дворцу нарядные электрические поезда. Там — в этом подземном царстве — всё не такое, как наверху.

Наверху день сменяется ночью. А внизу всегда светло, там не разберёшь, что сейчас — день или ночь, утро или вечер. Откуда же под землёй свет? Это не сразу и поймёшь. В одном дворце свет льётся с потолка. Светло, как днём, а ламп не видно, так они хорошо спрятаны. В другом дворце свет бьёт вверх из мраморных чаш, словно вода в фонтане. В четвёртом — цепью светильников опоясаны купола. Наверху метель. А в метро спокойно, тихо.

Если бы ты не промёрз только что на улице, ты и не сказал бы, что сейчас зима. Наверху жарко, душно, а в метро прохладно. Тут погода слушается человека. Воздух в метро свежий и чистый. Решётка такая частая, что сквозь неё ничего не увидишь. А внутри что-то гудит. Ты, вероятно, не раз думал: что в этой будке гудит? Такая будка для метро — всё равно что нос или рот для человека. Из будки воздух идёт вниз — в глубокий колодец. Это она гудит.

Вентилятор втягивает в себя воздух и потом гонит его дальше — на станцию. А летом свежий воздух впускают на станциях, а выпускают на перегонах, когда он уже прогрелся. Поезда тоже помогают проветривать подземный город. Когда они мчатся по тоннелям, они толкают вперёд застоявшийся, душный воздух. Воздуху некуда деваться, и он вырывается наверх через устроенные для этого выходы. Наверху люди ездят в автобусах, в трамваях, в троллейбусах. Сколько же людей перевозит метро за день? В каждом вагоне помещается человек двести, а вагонов — шесть или четыре. Кто считать умеет, тот сразу скажет, сколько человек везёт поезд, когда он полон. А поездов сколько?

Чтобы их сосчитать, надо посмотреть, часто ли они ходят. Тут могут помочь часы, которые есть на каждой станции. Каждые пять секунд на часах загораются одна за другой цифры, словно по кругу бегут: 5, 10, 15, 20 и так до 60. Это значит, что после отхода поезда прошла минута. Но за это время подошёл уже следующий поезд, забрал пассажиров и отправился в путь. Вот и подсчитай, сколько народу может проехать за день в метро по всем его линиям. Пожалуй, сразу и не сосчитаешь. За два дня метро может перевезти всех жителей Москвы, если каждый прокатится только по одному разу из конца в конец. За два месяца метро могло бы перевезти столько народу, сколько живёт во всей нашей стране. А за два года оно перевезло бы всех людей, какие только есть на свете.

Быстро мчатся поезда под землёй: через каждые две минуты — поезд. Но почему же они не сталкиваются, почему задние не налетают на передние? В каждом поезде есть машинист. А кто же зажёг красный сигнал? Нет, не человек, а тот поезд, который идёт впереди. Этого быть не должно. Они знают, что в их руках жизнь многих людей. Но ведь машинист может внезапно заболеть и пропустить красный сигнал не по своей вине. Что будет тогда с поездом? На этот случай придумана умная штука — автостоп.

Это прибор-сторож. Дальше ни с места! Вот ты едешь в поезде и даже не знаешь, что за поездом следит со станции дежурный. Тебе ещё далеко до станции, а дежурный сквозь землю видит, как идёт по тоннелю твой поезд. Но разве может человек смотреть сквозь землю? Оказывается, может. Глядя на эту картину, диспетчер видит, как бегут поезда по линиям. Каждый поезд посылает о себе сигнал, весточку: «Я иду! Он управляет движением издалека, словно у него руки длиной в несколько километров. Тут человеку помогает электрический ток.

Ток бежит по проводам на станцию и заставляет светиться картину на стене у дежурного. И тот же электрический ток передаёт стрелкам приказ дежурного, переводит поезда с одного пути на другой. Там вагоны сами сцепляются в поезда. Там двери сами открываются и закрываются. Там лестницы сами несут людей вверх и вниз. Каждая ступенька катится на роликах по рельсам, словно тележка. Дойдя доверху, цепь со ступеньками уходит под пол и возвращается вниз за новыми пассажирами. И поручни тоже бегут над ступеньками, не отставая от них. Кое-где линии метро пришлось прокладывать под руслом Москвы-реки. Вот и получилось, что река там течёт у людей над головой.

Но больше всего хлопот доставили строителям не наземные, а подземные реки. Подземные реки размывали песок и глину. Против воды пустили в ход воздух. А тогда уже песок легче было вынимать при постройке тоннеля. Против воды пустили в ход холод. Она замораживала песок, делала его твёрдым. И после этого с ним уже легче было иметь дело. Он переставал «плыть», мешать людям работать. Вот как умно и смело наши инженеры и рабочие строили под Москвой чудесный подземный город — метро. Но пора хоть под самый конец сказать, что же это за слово такое «метро», откуда оно взялось.

В разговоре мы часто для простоты сокращаем слова, из длинных делаем короткие. Так было и со словом «метро». Если его не сокращать, надо говорить 60 Эскалатор — движущаяся лестница на одной из станций метро. Метро — это столичная дорога. Красивый город — Париж, столица Франции. А в метро там сыро и душно, как в бане. Стены грязные, увешанные объявлениями. За границей строители метро заботились только об одном — чтобы оно перевозило людей. А о том, чтобы станции радовали глаз, чтобы ездить было удобно и приятно, никто и не думал. А кто побогаче, тот в метро не поедет.

Иначе рассуждали строители нашего метро.

Машины на нашей улице. Ильин М. (Маршак И. Я.)., Сегал Е. А. - 1978

На улице нашей машины, машины. Ильина Вера Анатольевна. На улице нашей машины, машины. Советы автоэксперта Александра Ильина тем, кто решил обновить автомобиль – но не запчастями.

Автомобили и Ильин Читать: что происходит на нашей улице?

Иван Ильин Аудиокнига (Часть 1)» на канале «Феррари: мир эксклюзивных автомобилей» в хорошем качестве и бесплатно, опубликованное 28 февраля 2024 года в 14:59, длительностью 00:19:59, на видеохостинге RUTUBE. читать книгу онлайн бесплатно. Автор. Ильин, М. Заглавие. Машины на нашей улице: [Для дошк. возраста]. запасная столица " читает ильин максим онлайн которое загрузил Аnnuschka 01 17 октября 2022 длительностью 00 ч 01 мин 17 сек в хорошем качестве. На этой странице вы можете посмотреть диафильм Машины на нашей улице из категории Повести и рассказы На сайте собрана огромная коллекция диафильмов, размер которой превышает шесть тысяч плёнок. В «Новом Робинзоне» М. Ильин вел раздел «Лаборатория».

рассказы про транспорт

Автомобильная индустрия сталкивается с недостатком комплектующих В условиях пандемии Covid-19 снабжение многих компонентов автомобилей существенно затруднено, что ведет к задержкам в производстве и повышению цен на автомобили. Проблемы с поставками существуют и в сфере батарей для электромобилей, и в сфере микропроцессоров, которые используются во многих системах автомобилей. Тенденции автомобильного рынка: 2. Электромобили становятся все более популярными. Современные технологии улучшают безопасность автомобилей. Автомобильная индустрия сталкивается с недостатком комплектующих. Экологические аспекты Повышение загрязнения воздуха Автомобили являются одним из главных источников загрязнения воздуха в городах. Выхлопы автомобильных двигателей сбрасывают огромное количество вредных веществ в атмосферу, которые негативно влияют на здоровье людей и окружающей среды.

В частности, выхлопы могут содержать оксиды азота, которые вызывают проблемы со здоровьем дыхательных путей и кардиоваскулярной системы. Кроме того, они могут быть ответственны за появление смога в городах, что также представляет опасность для здоровья людей. Разрушение природных экосистем Строительство дорог и парковок для автомобилей может привести к разрушению природных экосистем. Они могут порезаться и пересохнуть из-за уменьшения зеленой зоны.

Посмотри-ка на карандаш с конца. Видишь, он склеен из двух половинок. Это — след превращений, которые были с ним на фабрике. Сколько взрослых, умелых людей потрудилось, чтобы ты мог писать и рисовать! Лесорубы и шахтёры в Сибири, землекопы на Украине, рабочие в Москве, на карандашной фабрике.

Да и держать её в руке неудобно. Её вкладывали в кожаную трубочку, и когда палочка стиралась, приходилось кожу на конце срезать. А как трудно было придумать все эти хитрые ма- шины, которые делают карандаши! Ведь надо было, чтобы машина помогала человеку, чтобы она сама и мешала, и молола, и растирала, и строгала, и клеила, и красила. Вот какая длинная история у карандаша. Теперь ты узнал его историю и, наверное, будешь его больше беречь и уважать. А если нет у тебя наконечника, пусть карандаш после работы отдыхает у себя в домике — в пенале, а не валяется где попало. Но ведь ты не один, таких, как ты, в классе много. Одних только первых классов четыре: А, Б, В и Г.

А школ-то сколько! В стране у нас тысячи городов и десятки тысяч сёл, и всюду есть школы. Во всех этих шкалах учатся миллионы школьников, и всем школьникам нужны книжки и тетрадки. Вот недавно приходят в школу две женщины. Учительница спрашивает, смеясь: — Что же вы таких малышей в школу привели? Девочку в ясли надо, а мальчугана — в детский сад... А седая женщина говорит: — Нет, это мы сами хотим в школу, поступить. Я — в седьмой класс, а соседка — в девятый. Не знаете ли, где школа для взрослых?

Учиться никогда не поздно. Кто же это вас надоумил в школу поступать? Старшая отвечает: — Она уже давно собиралась, а меня всё дочка стыдит: «Скоро у тебя внук в школу пойдёт, а ты ещё и семилетку не кончила». И всем им, а не только таким, как ты, нужны тетрадки. Простая вещь — тетрадка. А сделать её не так просто... Первой берётся за работу пила... Но при чём же тут пила? Но при чём же тут ёлка?

То-то и есть, что из ёлки. Иголки да шишки тетрадке не нужны. И кора ей тоже ни к чему. Тетради делаются не из шишек, не из иголок, не из коры, а из еловых брёвен... Из брёвен? Да при чём же тут брёвна? Дома — домами, а тетради — тетрадями. Но при чём же тут щепки? Щепки тут вот при чём: из них кашу варят.

Из щепок кашу? Кто же станет из щепок кашу варить? Кому нужно, тот и станет. Щепки в котле — вместо крупы. А вместо масла льют в котёл кислоту. Без кислоты кашу из щепок не сваришь. А потом волокна ещё разбивают, размалывают, чтобы они были помельче. Получается самая настоящая древесная каша. Только есть её ты, пожалуй, не станешь.

Да её ведь не для еды варят. Из каши бумагу? Да кто же этому поверит! Кто не поверит, пусть проверит. Возьми-ка ты листок бумаги ч постарайся содрать с краешка слой потоньше. Тогда тебе сразу видно станет, что бумага не сплошная. Теперь разорви бумагу на мелкие клочки и размочи в воде. Да это штука нехитрая — из бумаги кашу сделать! Вот и выйдет из нее сырой, рыхлый бумажный лист.

Но бумага должна быть не мокрая и не рыхлая, а сухая и прочная. Видишь, какая длинная получается цепь: из ёлки брёвна делают, из брёвен — щепки, из щепок — кашу, из каши — бумагу, из бумаги — тетрадку. Ну, а если нужна особенно прочная бумага, её де- Старинная бумажная мастерская. Его помощник выкладывает рыхлый, мокрый лист на кусок войлока. Толстую кипу таких листов отжимают под ручным прессом. Тряпки тоже сначала в котле варят, только не с кислотой, а со щёлоком или известью. В старину всю эту работу руками делали, потому что машин тогда не было. Тряпки растирали с водой в большой каменной ступке. Кашу выливали в четырёхугольную форму — в рамку с проволочной сеткой вместо дна.

Вода стекала сквозь сетку. А на сетке оставался сырой бумажный лист. Там, где были буквы, бумага ложилась более тонким слоем, чем в других местах. А то ещё вместо букв делали водяной знак в виде какой-нибудь фигуры. Бумага была дорогая. Шутка ли, сколько с ней было хлопот! Чтобы дело пошло быстрее, люди решили позвать на помощь реку. Стояла она на реке Пахре и молола зерно. Но весной пошла вода с гор, прорвала плотину и разрушила бумажную мельницу.

Пришлось вместо неё другую строить — на реке Яузе. Как только заработала петербургская бумажная мельница, царь Пётр Первый велел об этом народу объявить, чтобы люди покупали бумагу. По улицам ходили глашатай и барабанщик. Барабанщик бил в барабан. Бумага была плотная. Но стоила бумага дорого, и не всякий мог её купить. Немудрено, что у школьников в старину тетрадок 20 Грифельная доска. Ты только в классе пишешь на доске, и доска эта большая — одна на всех. Не очень-то это было удобно.

Тут нельзя было посмотреть: а что писали на уроке вчера или позавчера? Другое дело — бумага. На бумаге, как говорит старая поговорка, «что написано пером, того не вырубишь топором». Но тетрадка у каждого школьника завелась только тогда, когда бумага стала стоить дёшево. А дешёвой она стала тогда, когда придумали большие машины, которые делают бумагу. У нас теперь есть громадные бумажные фабрики, где людям во всём помогают машины. Машины принимаются за дело с самого начала, ещё когда ёлка в лесу растёт. Электрическая пила пилит в лесу деревья. Щепки сами бегут в котёл.

Это такая большая машина, какой ты и не видел никогда. Обыкновенная комната для неё — всё равно что птичья клетка для слона. Ей нужен огромный зал. Станешь с одного конца машины — другого и не разглядишь. Да и немудрено. Ведь тут в одной машине много машин. И каждая делает то, что ей приказано. Одна трясёт сетку, чтобы волокна переплелись. Третья тоже старается вовсю: утюжит, гладит бумагу между горячими валиками, чтобы она совсем сухая и гладкая была.

А в самом конце готовая бумага наворачивается на катушку — в огромный рулон. Бумажная лента мчится со скоростью 250 метров в минуту. Это значит, что каждую минуту машина даёт 250 метров бумаги. Всё громче гудит громадная машина. Всё быстрее, словно снежный ком, растёт рулон бумаги, наматывающийся на вал в конце машины. Дальше идти нельзя. Если заставить машину работать ещё быстрее, бумажная лента начнёт рваться, моторы выйдут из строя. Что же, удалось ли мастерам перешагнуть через красную черту? Да, удалось.

Бумажный рулон — это ещё не тетрадка. Его и с места не сдвинешь. Да и как на нём писать? Руками всё это делать расчёта нет. Тут опять нужны машины. Есть у нас, например, огромная бумажная фабрика у реки Камы. А тетради можно делать в любом городе, хоть в степи, где ни одного дерева нет. С бумажной фабрики рулоны едут на тетрадную фабрику в поезде, в крытых вагонах, чтобы дождём их не промочило. А там их уже ждут: добро пожаловать, дорогие гости!

Вот и получится бумага в клеточку. Для старших она линует бумагу в одну линейку, для младших — в три косых. Да при этом никогда не ошибётся, словно её счёту учили. Как накопится шесть листков, она их дальше толкнёт. А снизу к этим шести листкам уже бежит обложка. Её тоже машина из бумаги сделала. Обложка ложится на листки. Надо все шесть листков — и обложку вместе с ними — перегнуть пополам. Ведь листки-то в машине получаются двойные, как развёрнутая тетрадка.

А вот шить её не научили. Бумагоделательная машина. Сшивает тетрадку другая машина — на другом этаже. Там стоит не одна, а много швейных машин. Та швейная машина, которая у тебя дома, шьёт нитками. Ты эти скобочки, конечно, не раз видел. Они не дают листкам рассыпаться. С утра до ночи работает тетрадная фабрика. Она может за день столько сделать тетрадей, сколько всей школе не исписать за полгода, а то и за год.

Видно, как из неё выходит готовая бумага. И теперь от тебя зависит, что с тетрадкой будет дальше. Каждому, кто возьмёт её в руки и раскроет, она расскажет то, что ты в ней написал. Конечно, разные бывают ножи. А есть и такие, в которых, кроме двух клинков, имеются ещё штопор, отвёртка, пилка. У кого такой нож, того в доме то и дело зовут на помощь. Отцу надо штепсель починить. Где отвёртка? Матери надо банку с консервами открыть.

Где нож для открывания консервов? У сына в перочинном ноже. Не нож, а мастер на все руки! Он и карандаш тебе очинит, он и веток нарежет для костра, он и картошку почистит. Но для того чтобы нож появился на свет, человеку тоже надо было немало поработать. Нет такого мастера, который мог бы один взять да и сделать нож — с начала до конца. Нож делают десятки людей. Рудокопы добывают руду. Есть у нас в стране на Урале гора Магнитная.

Там день и ночь грохочут взрывы, словно пушки палят. Это рудокопы взрывают блестящий камень — руду. А в руке — железный ковш с зубьями. Машинист сидит в машине, в будочке. Он берётся то за одну, то за другую рукоятку. Вывалится руда в вагон, и снова машина поворачивается, чтобы взять руду. Вот и полон вагон доверху кусками руды. А на заводе стоят в ряд высокие, словно башни, доменные печи. Руда сыплется из вагона в громадную воронку, а из воронки — в тележку.

И кокс и камень нужны для того, чтобы домна могла выплавить из руды чугун. Экскаватор берёт руду и несёт её к вагону. Доменная печь, в которой из руды выплавляется чугун. Могучий молоток-самобой пробивает глину, которой заделана дыр? Кажется, что это течёт жидкий огонь. Но это не огонь, а расплавленный металл — чугун. Огненный ручеёк льётся из домны в огромный ковш на колёсах. Подходит паровоз и везёт этот ковш-вагон в тот цех, где варят сталь. В этой печи, как и в домне, есть маленькое окошко.

Там — в печи — огненное озеро. По озеру огненные вол- ны ходят. И вся печь озарена ярким пламенем. В огненное озеро бросают всякий железный лом: обломки машин, ржавые колёса, рельсы, балки. Какое-нибудь старое колесо лежало на свалке. И казалось, что больше оно ни на что не годится. Но вот оно попало на завод; его бросили в печь. Вместе со всяким другим железным хламом оно растворилось в расплавленном чугуне, словно кусок сахара в чашке чая. Из чугуна, руды и железного лома сварят в печи новую, блестящую, упругую сталь.

Но от только что сваренной стали до ножа ещё долгий путь. Жидкую сталь надо разлить в формы. Когда сталь застынет, получатся слитки. Пройдя несколько раз между валками, слиток превращается в плоскую заготовку. А потом заготовку на другом стане раскатывают в лист. У тебя дома есть ножницы, которыми ты режешь бумагу. А на заводе есть машина-ножницы, которая режет сталь. Каждый такой кусочек ещё не очень похож на нож. У него тупые края.

Им ещё нельзя не то что щепку расколоть, но и бумагу разрезать. Чтобы сделать нож из этого стального кусочка, ему нужно придать совсем другую форму. Кусок стали разогревали докрасна, чтобы он стал мягче. А молотобоец с размаху бил по этому месту своей кувалдой. Тяжёлая и хитрая это была работа! Заготовку кладут на наковальню, в такую выемку, которая сделана по форме ножа. Кузнец приводит в ход машину. Молот падает сверху и бьёт с огромной силой по заготовке. Ей только одно и остаётся — принять форму выемки.

Но тут вот какая беда получается. Сталь, сжатая в выемке, раздаётся во все стороны. Она словно ищет, куда бы ей выбраться. И ей удаётся выползти по краям — в щёлку между молотом и наковальней. Клинок получается неправильной формы. Его надо обрезать по краям. Для этого клинок нужно сильно нагреть и быстро охладить. Но тогда он может сделаться чересчур твёрдым и хрупким. При работе он будет ломаться.

А это тоже не годится. Чтобы нож был и твёрдым и гибким, надо его опять нагреть, но не так сильно, как в первый раз, а потом медленно охладить. Видишь, какую выучку должен пройти нож, чтобы характер у него стал такой, как надо, чтобы он не сгибался и не ломался от каждого препятствия. И вот клинок готов. Ему в пару надо сделать и второй клинок, поменьше, да ещё штопор и отвёртку в придачу. Им всем нужна оправа из двух пластинок, чтобы она держала их вместе. Захочешь — отправишь клинок в его домик. Все части сделаны, остаётся их собрать. Кончилась ли на этом история ножа?

Нет, она ещё только начинается. В каких только переделках не побывает с тобой нож! Но и дома он будет тебе верным другом. Он будет тебе во всём помогать. А ты уж его береги. Не заставляй его резать железо — для этого есть но- жёвка и напильник. Не пробуй им копать землю — наткнётся нож на камень и сломается. Не режь ножом парту в школе. Если ты нож будешь жалеть и беречь,.

Внутри видна пружина. Оно сделано из стали, а не выдернуто из птичьего крыла или хвоста. Почему же у этого стального пера и у птичьего пера одно и то же имя? У тебя есть и перочинный нож. Ведь ты чинишь им не перья, а карандаши. На столе перед тобой стоит чернильница, а в неё налиты синие чернила. Почему они называются чернилами, раз они не чёрные, а синие? Может быть, их правильнее было бы назвать «синилами»? Откуда такая путаница в словах?

Тут всё дело в том, что слова иной раз живут дольше, чем вещи. Вещь уже стала другой, а слово осталось старое. Бцло время, когда перо и в самом деле было птичьим пером, когда синих и зелёных чернил и в помине не было, а перочинный нож занимался своим прямым делом — чинил перья. Так это было или не так, сказать трудно. Немало хороших книг было написано этим пером. II Как же им всё-таки писали? Для этого его надо было сначала очинить. Тут-то и брался за работу перочинный нож. Он срезал кончик пера наискосок, а потом заострял его.

А чтобы чернила стекали на бумагу не тогда, когда им вздумается, а когда надо, — нож расщеплял надвое кончик пера. Так устроено и твоё стальное перо. Оно согнуто корытцем, чтобы чернила лучше прилипали к нему и на нём держались.

Зелёную делают из чёрного-пречёрного угля. А фиолетовую? Фиолетовую делают из чёрного-пречёрного угля. Тут не обходится без химиков. Химики умеют и не такие ещё превращения делать. Но первыми берутся за это дело шахтёры.

Железнодорожники везут уголь на завод. А там химики добывают из чёрного угля чёрную смолу, из чёрной смолы — бесцветную, как вода, жидкость, а уж из этой бесцветной жидкости делают краски самых ярких цветов. Вот она какая чудесная наука, химия: из чёрного делает бесцветное, из бесцветного — синее, зелёное, фиолетовое. В старину краску для чернил добывали из растений. Раньше людям приходилось брать перья у гусей. В земле находят руду, из руды добывают сталь. Сталь раскатывают на тонкие листы и везут на фабрику перьев. А там со стальными листами происходит длинный ряд превращений. Одна машина режет лист на узкие полосы.

Другая выдавливает из полосы маленькие кусочки. Каждый кусочек уже похож на перо, но им ещё нельзя писать. Он плоский, и поэтому на нём, как на доске, чернила не будут держаться. Это даёт ему закалку, твёрдость. А после этого надо его ещё очистить от ржавчины и покрыть блестящим металлом — никелем, чтобы оно больше не ржавело. Всё это делается быстро. Вот какие придуманы машины, чтобы у тебя было не гусиное, а стальное перо. Одна только фабрика «Союз» в У стальных перьев такой же расщеп, как и у гусиных. Вместо песочницы и песочка у тебя такая бумага, которая сушит чернила.

Промокательная бумага хоть сама вся промокнет, да зато любую кляксу высушит. А резинка! Если бы школьник прежних времён заглянул в твою сумку или посмотрел на твою парту. Шутка ли — такое перо, которое не надо каждую минуту обмакивать в чернила! Перо, которое носит чернильницу с собой! Сунешь его в бутылку, и перо само начинает пить из бутылки чернила. Как же это перо может пить? Ведь оно не живое! Дело тут просто объясняется.

Это пипетка вроде тех, которыми капли в 39 глаза пускают. Когда ты нажимаешь сверху кнопочкой на резиновый мешочек, из него выходит воздух. Что же гонит в резиновый мешочек чернила? Наружный воздух давит на чернила в бутылке и гонит их в перо. Загляни-ка ещё раз в свою школьную сумку. В ней — твои старые знакомые: тетрадка, перо, карандаш, резинка, перочинный нож. Теперь ты с ними будешь лучше знаком, чем раньше. Ты будешь знать, что им пришлось пройти долгий путь, чтобы попасть в твою сумку. По пути они изменились так, что теперь не сразу и скажешь, из чего они сделаны.

Труд советских людей — вот что создаёт вещи, которые тебя окружают и дома, и в школе, и на улице. Она хоть и на краю города, а не хуже, чем в центре. Дома красивые, высокие, все как на подбор. Самый большой дом на нашей улице — это номер 7—17, да и дом номер 1—5 тоже не маленький. Эти цифры на белом щитке под синим фонариком много о чём говорят тому, кто умеет понимать их язык. Обыкновенно номера домов на улице идут подряд. На одной стороне нечётные: 1, 3, 5, 7, 9... А на другой чётные: 2, 4, 6, 8, 10... А у нас все номера двойные: 1—5, 7—17, 19—25.

Духота, шум... Дети росли в таких домах бледные, худые. Мостовая немощёная, осенью не пройти. Многие города так изменились, что их теперь и узнать трудно. Когда в Москву приезжают люди, которые давно в ней не бывали, они и глазам своим не верят. Иногда они приходят в движение и медленно поворачиваются то вправо, то влево. Что там происходит? Там идёт стройка гигантских зданий. Этот кран поднимает наверх стальные колонны и балки и сам подтягивается всё выше и выше, по мере того как растёт решётчатый каркас — стальной скелет будущего здания.

Где были узкие, кривые закоулочки и переулочки, теперь пролегли широкие улицы, с высокими домами, с тенистыми деревьями, с мостовой, гладкой и чистой, как пол в комнате. Конечно, не так-то просто перестроить огромный город, который создавался много веков. Дошла очередь и до нашей улицы. Интересно было смотреть, как они работали! Первыми взялись за дело землекопы. Вырыли рвы — котлованы для фундамента. Ведь дом нельзя ставить прямо на рыхлую землю. И стройка кончится тем, что от дома останутся одни развалины. Опору эту надо с умом строить.

Если сделать её узкой, она дом не удержит. Ведь ты и сам знаешь: на лыжах и на мягком снегу не провалишься, а узенькие коньки и твёрдый снег режут. Земля наверху ненадёжная, в ней часто есть вода — от дождя или от растаявшего 46 снега. Зимой, как только ударит мороз, вода в земле сделается льдом и лёд начнёт выпирать фундамент из земли. А вместе с фундаментом и дом закачается. Всё это хорошо знают строители. И поэтому они роют для фундамента достаточно глубокие рвы — котлованы, чтобы под каждой стеной была надёжная опора из камня, стоящая на прочной, сухой земле. Прежде на стройке землю рыли заступом. А где земля была такая твёрдая, каменистая, что её заступ не брал, приходилось пускать в ход лом и кирку.

А теперь землекопам помогает сильная машина — экскаватор. Когда у нас на улице дома строили, экскаватор вынимал землю из котлованов такой лопатой, какая прежде и во сне никому не могла присниться. Лопата эта зубастая. Этакой лопатой нетрудно работать. Сидит на экскаваторе в будочке машинист и на рычаги нажимает. С ними тоже большая машина пришла — бетономешалка. Делает она его из серого порошка — цемента, из песка и из битого камня — щебня. Бетономешалка смешивает их с водой, пока из них не получится что- то вроде теста. Недаром говорят: «твёрдый, как камень».

Какая формочка, такой и пирожок получается. Да только пирожок из песка недолго живёт, рассыпается. А бетонная плита чем дольше, тем твёрже делается. Всё это каждый мог бы увидеть, когда бетонщики на нашей улице работали. А потом бетонщики перешли на второй участок, где землекопы уже успели для фундамента котлованы приготовить. Стали бетонщики второй дом строить, а землекопы уже за третий принялись. Так и шли вдоль улицы строители один за другим: за землекопами—бетонщики, за бетонщиками — каменщики. Зовут этого великана — башенный кран. Посередине у него — будочка со стеклянными стенами.

В будочке — человек, крановщик. Человек так высоко, что совсем крошечным кажется. Вот он что-то сделал рукой — а что, снизу не видно. И кран-великан послушно пошёл вдоль дома. Дошёл ящик до самого верхнего этажа, а там уже рабочие дожидаются, чтобы принять и выгрузить. А в прежние времена людям приходилось таскать кирпич на собственной спине. Подносчиков кирпича называли козоносами. Называли их так потому, что они носили кирпичи на «козе» — не на живой козе, а на деревянной. Оттого-то и называли носилки «козой».

У кого привычки не было, тот бывало взвалит на себя «козу», да так и сядет вместе с ней на землю. А ведь надо было с этаким грузом по шатким доскам на четвёртый, на пятый этаж подниматься! Вот как было прежде. Зачем людям надрываться: пусть для них кирпич машина таскает. Быстро шла работа у каменщиков. Удивился мастер и говорит своему подручному: — Ну, теперь держись, брат! Стыдно будет, если плакат у нас недолго прогостит. Принялись они ещё лучше работать. К концу дня поглядел он на стену, видит — плакат далеко внизу остался.

Так и пошло у них с этого дня: он днём изо всех сил старается повыше от плаката уйти, а плакат к утру опять его догоняет. Вместе они до самого верхнего этажа и добрались. Тут без уменья и сноровки не обойдёшься. Раствор — это тесто из цемента или извести и песка. А на раствор кладёт кирпичи верхнего ряда. И вот достроили они дом до самой крыши. И опять все, как в очереди, дальше передвинулись. А для кого дом был выстроен? Для таких же трудящихся, как и его строители: для каменщиков и сталеваров, для учителей и врачей, для слесарей и наборщиков, для учёных и инженеров.

Кто привёз с собой кошку, кто клетку с птичкой, кто собаку. И вот в первом доме уже щегол на верхнем этаже заливается и кошка сидит на подоконнике в нижнем. Во втором доме ещё только электричество проводят. В третьем потолок штукатурят. В четвёртом крышу кроют. В пятом стены кладут. В шестом фундамент закладывают. В седьмом котлованы для фундамента копают. А в восьмом только ещё разбивку делают — размечают, где фундамент класть.

Пошли дальше. Остановились около следующего дома. Седоусый опять говорит: — А этот ещё больше, ещё лучше. Это тоже мой дом. И вон на той стороне, где кино, тоже мой дом. Да на этой улице, почитай, все дома мои. Удивился мальчик: — Вы, дяденька, шутите. А седоусый смеётся: — Живу-то я в одном доме, а штукатурил их все. Иду мимо, и сердце радуется: мои дома!

Только отвечать надо покороче: ведь в рамочке мало места. На все семь вопросов надо дать один ответ. Где никогда не бывает ни дождя, ни снега? Где тепло зимой и прохладно летом? Где ночью светло, как днём? Где река течёт над головой у людей? Где время отсчитывают часы без стрелок? На все семь вопросов один ответ: в метро. Теперь ты знаешь, как нужно назвать этот рассказ.

Кто был в Москве, тот бывал и в метро. По подземным улицам — тоннелям — бегут от дворца к дворцу нарядные электрические поезда. Там — в этом подземном царстве — всё не такое, как наверху. Наверху день сменяется ночью. А внизу всегда светло, там не разберёшь, что сейчас — день или ночь, утро или вечер. Откуда же под землёй свет? Это не сразу и поймёшь. В одном дворце свет льётся с потолка. Светло, как днём, а ламп не видно, так они хорошо спрятаны.

В другом дворце свет бьёт вверх из мраморных чаш, словно вода в фонтане. В четвёртом — цепью светильников опоясаны купола. Наверху метель. А в метро спокойно, тихо. Если бы ты не промёрз только что на улице, ты и не сказал бы, что сейчас зима. Наверху жарко, душно, а в метро прохладно. Тут погода слушается человека. Воздух в метро свежий и чистый. Решётка такая частая, что сквозь неё ничего не увидишь.

А внутри что-то гудит. Ты, вероятно, не раз думал: что в этой будке гудит? Такая будка для метро — всё равно что нос или рот для человека. Из будки воздух идёт вниз — в глубокий колодец. Это она гудит. Вентилятор втягивает в себя воздух и потом гонит его дальше — на станцию. А летом свежий воздух впускают на станциях, а выпускают на перегонах, когда он уже прогрелся. Поезда тоже помогают проветривать подземный город. Когда они мчатся по тоннелям, они толкают вперёд застоявшийся, душный воздух.

Воздуху некуда деваться, и он вырывается наверх через устроенные для этого выходы. Наверху люди ездят в автобусах, в трамваях, в троллейбусах. Сколько же людей перевозит метро за день? В каждом вагоне помещается человек двести, а вагонов — шесть или четыре. Кто считать умеет, тот сразу скажет, сколько человек везёт поезд, когда он полон. А поездов сколько? Чтобы их сосчитать, надо посмотреть, часто ли они ходят. Тут могут помочь часы, которые есть на каждой станции. Каждые пять секунд на часах загораются одна за другой цифры, словно по кругу бегут: 5, 10, 15, 20 и так до 60.

Это значит, что после отхода поезда прошла минута. Но за это время подошёл уже следующий поезд, забрал пассажиров и отправился в путь. Вот и подсчитай, сколько народу может проехать за день в метро по всем его линиям. Пожалуй, сразу и не сосчитаешь. За два дня метро может перевезти всех жителей Москвы, если каждый прокатится только по одному разу из конца в конец. За два месяца метро могло бы перевезти столько народу, сколько живёт во всей нашей стране. А за два года оно перевезло бы всех людей, какие только есть на свете. Быстро мчатся поезда под землёй: через каждые две минуты — поезд. Но почему же они не сталкиваются, почему задние не налетают на передние?

В каждом поезде есть машинист. А кто же зажёг красный сигнал? Нет, не человек, а тот поезд, который идёт впереди. Этого быть не должно. Они знают, что в их руках жизнь многих людей. Но ведь машинист может внезапно заболеть и пропустить красный сигнал не по своей вине. Что будет тогда с поездом? На этот случай придумана умная штука — автостоп. Это прибор-сторож.

Дальше ни с места! Вот ты едешь в поезде и даже не знаешь, что за поездом следит со станции дежурный. Тебе ещё далеко до станции, а дежурный сквозь землю видит, как идёт по тоннелю твой поезд. Но разве может человек смотреть сквозь землю? Оказывается, может. Глядя на эту картину, диспетчер видит, как бегут поезда по линиям. Каждый поезд посылает о себе сигнал, весточку: «Я иду! Он управляет движением издалека, словно у него руки длиной в несколько километров. Тут человеку помогает электрический ток.

Вот и получилось, что река там течёт у людей над головой. Но больше всего хлопот доставили строителям не наземные, а подземные реки. Подземные реки размывали песок и глину. Против воды пустили в ход воздух. А тогда уже песок легче было вынимать при постройке тоннеля. Против воды пустили в ход холод. Она замораживала песок, делала его твёрдым. И после этого с ним уже легче было иметь дело. Он переставал «плыть», мешать людям работать.

Вот как умно и смело наши инженеры и рабочие строили под Москвой чудесный подземный город — метро. Но пора хоть под самый конец сказать, что же это за слово такое «метро», откуда оно взялось.

Обуховой «Вижу землю» Продолжать учить детей внимательно слушать произведение, отвечать на вопросы по содержанию, запоминать последовательность развития сюжета. Развивать умение выслушивать ответы товарищей. Воспитывать уважение к трудной и опасной профессии космонавта, учить фантазировать и мечтать. У космонавтов праздник. Юрий Гагарин. В небе — медведица.

День космонавтики. По порядку все планеты. На Луне жил звездочёт. Родари «Чем пахнут ремесла? Продолжать учить замечать в тексте выразительно-изобразительные средства, помогающие раскрытию его содержания. Развивать внимание, усидчивость. Воспитывать умение слушать. Конспект занятия в старшей группе «Машины на нашей улице» М.

Они мчатся, гудя на всю улицу, не останавливаясь на перекрестках. Почему эту машину все пропускают? Потому что больного надо поскорее отвезти в больницу. А вот и другая машина, которая летит, обгоняя всех, и никто ее не задерживает. На ней ничего не написано. Но ее ты сразу узнал бы. Только пожарные машины бывают красные, как огонь. Да и как ее не узнать, когда на ней сидят пожарные в блестящих касках, а везет она длинную лестницу и навернутую на большую катушку пожарную кишку!

Пожарную машину пропускают без задержки. Ведь огонь надо поскорее потушить, пока он дом не сжег! Оттого-то красная машина и летит так быстро. Недаром, если кто-нибудь очень торопится, говорят: «Что ты спешишь, как на пожар! Вот другая машина, на которой написано: «Рыба». Она рыбу везет. Есть и еще одна машина «скорая помощь», только не для больных людей, а для больных машин. Бывает, остановится на улице трамвай или троллейбус.

Отчего он остановился? Оттого, что с проводом что-то случилось. Надо бы провод починить, да как до него достанешь! Он высоко. Тут-то и приходит машина «скорая техническая помощь». На машине столб, а на столбе круглая площадка с перилами. На площадке стоит человек.

Рассказ ильина и сегала машины на нашей улице

Лучшие юмористические книги читать онлайн бесплатно на Литнет. Скачать книги в жанре Юмор в формате fb2 с электронной библиотеки без регистрации. Ильин М., Сегал Е. Машины на нашей улице. Новости регионов: улицы в Костроме затопило из-за сильного ливня. Помогите сайту стать лучше, ответьте на несколько вопросов про книгу: Машины на нашей улице: Для дошк. возраста. русский философ, писатель и публицист, сторонник Белого движения и последовательный критик коммунистической власти в России.

Портал правительства Москвы

Учредитель и редакция - АО «Москва Медиа». Главный редактор сетевого издания И. Адрес редакции: 125124, РФ, г. Москва, ул.

Зарегистрировано в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций Роскомнадзор 16 сентября 2016 года.

Электронная почта редакции: sakhalife. Главный редактор: Булчукей С.

На машине столб, а на столбе круглая площадка с перилами. На площадке стоит человек. Это мастер, который умеет чинить провода.

И вот столб начинает расти и поднимает вверх площадку с человеком. Смотришь, мастер уже достал до провода и чинит его. А то есть еще машины, которые дорогу от снега расчищают. Прошлой зимой на улицах Москвы было очень много снега. С самого раннего утра дворники принимались убирать снег.

А он все падал и падал. Снег мешал людям ходить и ездить. Решили они позвать на помощь чудесную лопату. Видел ли ты, как работает чудесная лопата? Она идет по улице, загребает снег лапами и перебрасывает его в грузовик.

Летом чудесная лопата отдыхает. А за дело берется машина-лейка. Она поливает, моет улицы. Идет эта огромная лейка, а из нее вода в обе стороны двумя фонтанами брызжет. Сквозь брызги солнечные лучи пробиваются и дробятся на разные цвета, как в граненом стекле.

Дмитрий Пентегов. Моторчик у него тоже был маленький, поэтому летал он невысоко - почти над самой землёй. Он возил из города почту, разбрасывал на поля удобрения, а бывало, срочно доставлял врача к тяжело заболевшему человеку.

Учительница спрашивает, смеясь: — Что же вы таких малышей в школу привели? Девочку в ясли надо, а мальчугана — в детский сад... А седая женщина говорит: — Нет, это мы сами хотим в школу, поступить. Я — в седьмой класс, а соседка — в девятый. Не знаете ли, где школа для взрослых?

Но при чём же тут ёлка? То-то и есть, что из ёлки. Иголки да шишки тетрадке не нужны. И кора ей тоже ни к чему. Тетради делаются не из шишек, не из иголок, не из коры, а из еловых брёвен... Из брёвен? Да при чём же тут брёвна? Дома — домами, а тетради — тетрадями.

Но при чём же тут щепки? Щепки тут вот при чём: из них кашу варят. Из щепок кашу? Кто же станет из щепок кашу варить? Кому нужно, тот и станет. Щепки в котле — вместо крупы. А вместо масла льют в котёл кислоту. Без кислоты кашу из щепок не сваришь.

А потом волокна ещё разбивают, размалывают, чтобы они были помельче. Получается самая настоящая древесная каша. Только есть её ты, пожалуй, не станешь. Да её ведь не для еды варят. Из каши бумагу? Да кто же этому поверит! Кто не поверит, пусть проверит. Возьми-ка ты листок бумаги ч постарайся содрать с краешка слой потоньше.

Тогда тебе сразу видно станет, что бумага не сплошная. Теперь разорви бумагу на мелкие клочки и размочи в воде. Да это штука нехитрая — из бумаги кашу сделать! Вот и выйдет из нее сырой, рыхлый бумажный лист. Но бумага должна быть не мокрая и не рыхлая, а сухая и прочная. Видишь, какая длинная получается цепь: из ёлки брёвна делают, из брёвен — щепки, из щепок — кашу, из каши — бумагу, из бумаги — тетрадку. Ну, а если нужна особенно прочная бумага, её де- Старинная бумажная мастерская. Его помощник выкладывает рыхлый, мокрый лист на кусок войлока.

Толстую кипу таких листов отжимают под ручным прессом. Тряпки тоже сначала в котле варят, только не с кислотой, а со щёлоком или известью. В старину всю эту работу руками делали, потому что машин тогда не было. Тряпки растирали с водой в большой каменной ступке. Кашу выливали в четырёхугольную форму — в рамку с проволочной сеткой вместо дна. Вода стекала сквозь сетку. А на сетке оставался сырой бумажный лист. Там, где были буквы, бумага ложилась более тонким слоем, чем в других местах.

А то ещё вместо букв делали водяной знак в виде какой-нибудь фигуры. Бумага была дорогая. Шутка ли, сколько с ней было хлопот! Чтобы дело пошло быстрее, люди решили позвать на помощь реку. Стояла она на реке Пахре и молола зерно. Но весной пошла вода с гор, прорвала плотину и разрушила бумажную мельницу. Пришлось вместо неё другую строить — на реке Яузе. Как только заработала петербургская бумажная мельница, царь Пётр Первый велел об этом народу объявить, чтобы люди покупали бумагу.

По улицам ходили глашатай и барабанщик. Барабанщик бил в барабан. Бумага была плотная. Но стоила бумага дорого, и не всякий мог её купить. Немудрено, что у школьников в старину тетрадок 20 Грифельная доска. Ты только в классе пишешь на доске, и доска эта большая — одна на всех. Не очень-то это было удобно. Тут нельзя было посмотреть: а что писали на уроке вчера или позавчера?

Другое дело — бумага. На бумаге, как говорит старая поговорка, «что написано пером, того не вырубишь топором». Но тетрадка у каждого школьника завелась только тогда, когда бумага стала стоить дёшево. А дешёвой она стала тогда, когда придумали большие машины, которые делают бумагу. У нас теперь есть громадные бумажные фабрики, где людям во всём помогают машины. Машины принимаются за дело с самого начала, ещё когда ёлка в лесу растёт. Электрическая пила пилит в лесу деревья. Щепки сами бегут в котёл.

Третья тоже старается вовсю: утюжит, гладит бумагу между горячими валиками, чтобы она совсем сухая и гладкая была. А в самом конце готовая бумага наворачивается на катушку — в огромный рулон. Бумажная лента мчится со скоростью 250 метров в минуту. Это значит, что каждую минуту машина даёт 250 метров бумаги. Всё громче гудит громадная машина. Всё быстрее, словно снежный ком, растёт рулон бумаги, наматывающийся на вал в конце машины. Дальше идти нельзя. Если заставить машину работать ещё быстрее, бумажная лента начнёт рваться, моторы выйдут из строя.

Что же, удалось ли мастерам перешагнуть через красную черту? Да, удалось. Бумажный рулон — это ещё не тетрадка. Его и с места не сдвинешь. Да и как на нём писать? Руками всё это делать расчёта нет. Тут опять нужны машины. Есть у нас, например, огромная бумажная фабрика у реки Камы.

А тетради можно делать в любом городе, хоть в степи, где ни одного дерева нет. С бумажной фабрики рулоны едут на тетрадную фабрику в поезде, в крытых вагонах, чтобы дождём их не промочило. А там их уже ждут: добро пожаловать, дорогие гости! Вот и получится бумага в клеточку. Для старших она линует бумагу в одну линейку, для младших — в три косых. Да при этом никогда не ошибётся, словно её счёту учили. Как накопится шесть листков, она их дальше толкнёт. А снизу к этим шести листкам уже бежит обложка.

Её тоже машина из бумаги сделала. Обложка ложится на листки. Надо все шесть листков — и обложку вместе с ними — перегнуть пополам. Ведь листки-то в машине получаются двойные, как развёрнутая тетрадка. А вот шить её не научили. Бумагоделательная машина. Сшивает тетрадку другая машина — на другом этаже. Там стоит не одна, а много швейных машин.

Та швейная машина, которая у тебя дома, шьёт нитками. Ты эти скобочки, конечно, не раз видел. Они не дают листкам рассыпаться. С утра до ночи работает тетрадная фабрика. Она может за день столько сделать тетрадей, сколько всей школе не исписать за полгода, а то и за год. Видно, как из неё выходит готовая бумага. И теперь от тебя зависит, что с тетрадкой будет дальше. Каждому, кто возьмёт её в руки и раскроет, она расскажет то, что ты в ней написал.

Конечно, разные бывают ножи. А есть и такие, в которых, кроме двух клинков, имеются ещё штопор, отвёртка, пилка. У кого такой нож, того в доме то и дело зовут на помощь. Отцу надо штепсель починить. Где отвёртка? Матери надо банку с консервами открыть. Где нож для открывания консервов? У сына в перочинном ноже.

Не нож, а мастер на все руки! Он и карандаш тебе очинит, он и веток нарежет для костра, он и картошку почистит. Но для того чтобы нож появился на свет, человеку тоже надо было немало поработать. Нет такого мастера, который мог бы один взять да и сделать нож — с начала до конца. Нож делают десятки людей. Рудокопы добывают руду. Есть у нас в стране на Урале гора Магнитная. Там день и ночь грохочут взрывы, словно пушки палят.

Это рудокопы взрывают блестящий камень — руду. А в руке — железный ковш с зубьями. Машинист сидит в машине, в будочке. Он берётся то за одну, то за другую рукоятку. Вывалится руда в вагон, и снова машина поворачивается, чтобы взять руду. Вот и полон вагон доверху кусками руды. А на заводе стоят в ряд высокие, словно башни, доменные печи. Руда сыплется из вагона в громадную воронку, а из воронки — в тележку.

В этой печи, как и в домне, есть маленькое окошко. Там — в печи — огненное озеро. По озеру огненные вол- ны ходят. И вся печь озарена ярким пламенем. В огненное озеро бросают всякий железный лом: обломки машин, ржавые колёса, рельсы, балки. Какое-нибудь старое колесо лежало на свалке. И казалось, что больше оно ни на что не годится. Но вот оно попало на завод; его бросили в печь.

Вместе со всяким другим железным хламом оно растворилось в расплавленном чугуне, словно кусок сахара в чашке чая. Из чугуна, руды и железного лома сварят в печи новую, блестящую, упругую сталь. Но от только что сваренной стали до ножа ещё долгий путь. Жидкую сталь надо разлить в формы. Когда сталь застынет, получатся слитки. Пройдя несколько раз между валками, слиток превращается в плоскую заготовку. А потом заготовку на другом стане раскатывают в лист. У тебя дома есть ножницы, которыми ты режешь бумагу.

А на заводе есть машина-ножницы, которая режет сталь. Каждый такой кусочек ещё не очень похож на нож. У него тупые края. Им ещё нельзя не то что щепку расколоть, но и бумагу разрезать. Чтобы сделать нож из этого стального кусочка, ему нужно придать совсем другую форму. Кусок стали разогревали докрасна, чтобы он стал мягче. А молотобоец с размаху бил по этому месту своей кувалдой. Тяжёлая и хитрая это была работа!

Заготовку кладут на наковальню, в такую выемку, которая сделана по форме ножа. Кузнец приводит в ход машину. Молот падает сверху и бьёт с огромной силой по заготовке. Ей только одно и остаётся — принять форму выемки. Но тут вот какая беда получается. Сталь, сжатая в выемке, раздаётся во все стороны. Она словно ищет, куда бы ей выбраться. И ей удаётся выползти по краям — в щёлку между молотом и наковальней.

Клинок получается неправильной формы. Его надо обрезать по краям. Для этого клинок нужно сильно нагреть и быстро охладить. Но тогда он может сделаться чересчур твёрдым и хрупким. При работе он будет ломаться. А это тоже не годится. Чтобы нож был и твёрдым и гибким, надо его опять нагреть, но не так сильно, как в первый раз, а потом медленно охладить. Видишь, какую выучку должен пройти нож, чтобы характер у него стал такой, как надо, чтобы он не сгибался и не ломался от каждого препятствия.

И вот клинок готов. Ему в пару надо сделать и второй клинок, поменьше, да ещё штопор и отвёртку в придачу. Им всем нужна оправа из двух пластинок, чтобы она держала их вместе. Захочешь — отправишь клинок в его домик. Все части сделаны, остаётся их собрать. Кончилась ли на этом история ножа? Нет, она ещё только начинается. В каких только переделках не побывает с тобой нож!

Но и дома он будет тебе верным другом. Он будет тебе во всём помогать. А ты уж его береги. Не заставляй его резать железо — для этого есть но- жёвка и напильник. Не пробуй им копать землю — наткнётся нож на камень и сломается. Не режь ножом парту в школе. Если ты нож будешь жалеть и беречь,. Внутри видна пружина.

Оно сделано из стали, а не выдернуто из птичьего крыла или хвоста. Почему же у этого стального пера и у птичьего пера одно и то же имя? У тебя есть и перочинный нож. Ведь ты чинишь им не перья, а карандаши. На столе перед тобой стоит чернильница, а в неё налиты синие чернила. Почему они называются чернилами, раз они не чёрные, а синие? Может быть, их правильнее было бы назвать «синилами»? Откуда такая путаница в словах?

Он срезал кончик пера наискосок, а потом заострял его. А чтобы чернила стекали на бумагу не тогда, когда им вздумается, а когда надо, — нож расщеплял надвое кончик пера. Так устроено и твоё стальное перо. Оно согнуто корытцем, чтобы чернила лучше прилипали к нему и на нём держались. Когда ты нажимаешь на перо, щёлка на его кончике раздвигается и даёт дорогу чернилам. По этой щёлке чернила и текут вниз, как ручеёк между двумя берегами. Щёлка делается шире и пропускает больше чернил. Дело это было не такое простое.

Хуже всего было то, что перья быстро тупились, портились. Их часто приходилось менять. Оттого-то в те времена около чернильницы лежало всегда несколько запасных перьев. Рядом с чернильницей стояла ещё песочница с сухим мелким песком. Ты спросишь: а это ещё зачем? Чернила тогда тоже были не такие, как сейчас. Буквы при письме получались совсем не чёрные, а коричневые, словно крепким чаем писали. И только потом буквы начинали темнеть, делаться чёткими.

Вот тогда-то чернила и становились по-настоящему чёрными. Чернила делали в старину из сока чернильных орешков. Эти орешки не едят, они ядовитые. Это наросты, которые вырастают иной раз на листьях дуба и других деревьев. Кроме этих орешков, в мастерской чернильного мастера можно было увидеть ещё банки с красивыми зелёными кристаллами. На банках с кристаллами было написано: «Железный купорос».

Новости машины на нашей улице ильин читать