Мне просто захотелось уйти Никого не предупредив Без телефона В зоне недосягаемости Я на бэхе в никуда До меня не дойти.
Asia Pacific
- Почему люди перестают общаться без объяснения причин
- 10 высказываний выдающихся людей, которые изменят твой взгляд на привычные вещи |
- JANAGA - На Бэхе - YouTube
- Текст песни НА БЭХЕ - JANAGA
Найти текст
- Похожие треки
- JANAGA - Мне просто захотелось уйти (karmv & TIX7YY remix) скачать, смотреть, слушать онлайн
- JANAGA — Мне просто захотелось уйти (karmv & TIX7YY remix)
- JANAGA — Мне просто захотелось уйти (karmv & TIX7YY remix)
- Навигация по записям
- Часть 2 — Жизнь Клима Самгина (Горький Максим, 1936) — читать онлайн
Мне просто захотелось уйти
R – Мне просто захотелось уйти, никого не предупредив. Куплет: 1 F#m Мне просто захотелось уйти G#m Никого не предупредив. "Мне просто захотелось уйти Никого не предупредив Без телефона В зоне недосягаемости Я на бэхе в никуда До меня не дойти". R Мне просто захотелось уйти, никого не предупредив. #3APAD – Мне просто захотелось уйти, никого не предупредив.
Аккорды к песне JANAGA — На Бэхе
Мне просто захотелось уйти скачать в мп3 или слушать онлайн. Мне просто захотелось уйти Никого не предупредив И телефоны заменить Навсегда я в масти. На этой странице Вы можете скачать 3APAD – Мне просто захотелось уйти, никого не предупредив на мобильный телефон или ПК. Мне просто захотелось уйти скачать в мп3 или слушать онлайн. Мне просто захотелось уйти Никого не предупредив Без телефона В зоне недосягаемости Я на бэхе в никуда Вам меня не найти Поздно захотелось мне выйти из клетки Выйти из толпы умирали мои клетки Мне бы туда, где жили мои. #3APAD – Мне просто захотелось уйти, никого не предупредив.
Мне просто захотелось уйти
На Бэхе за рулем долгий путь. На бэхе мчусь я бэхе, Душе не знакомы городские утехи. На бэхе мчусь я бэхе, Я воин а бэха мои доспехи.
По субботам в редакции сходились сотрудники и доброжелатели газеты, люди, очевидно, любившие поговорить всюду где можно и о чем угодно. Самгин утверждался в своем взгляде: человек есть система фраз; иногда он замечал, что этот взгляд освещает не всего человека, но ведь «нет правила без исключений». Это изречение дальнозорко предусматривает возможность бытия людей, одетых исключительно ловко и парадно подобранными словами, что приводит их все-таки только к созданию своей системы фраз, не далее. Вероятно, возможны и неглупые люди, которые, стремясь к устойчивости своих мнений, достигают состояния верующих и, останавливаясь в духовном развитии своем, глупеют. Слушая, как в редакции говорят о необходимости политических реформ, разбирают достоинства европейских конституций, утверждают и оспаривают возникновение в России социалистической крестьянской республики, Самгин думал, что эти беседы, всегда горячие, иногда озлобленные, — словесная игра, которой развлекаются скучающие, или ремесло профессионалов, которые зарабатывают хлеб свой тем, что «будят политическое и национальное самосознание общества».
Игрою и ремеслом находил Клим и суждения о будущем Великого сибирского пути, о выходе России на берега океана, о политике Европы в Китае, об успехах социализма в Германии и вообще о жизни мира. Странно было видеть, что судьбы мира решают два десятка русских интеллигентов, живущих в захолустном городке среди семидесяти тысяч обывателей, для которых мир был ограничен пределами их мелких интересов. Эти люди возбуждали особенно острое чувство неприязни к ним, когда они начинали говорить о жизни своего города. Тут все они становились похожими на Дронова. Каждый из них тоже как будто обладал невидимым мешочком серой пыли, и все, подобно мальчишкам, играющим на немощеных улицах окраин города, горстями бросали друг в друга эту пыль. Мешок Дронова был объемистее, но пыль была почти у всех одинаково едкой и раздражавшей Самгина. По утрам, читая газету, он видел, что пыль легла на бумагу черненькими пятнышками шрифта и от нее исходит запах жира. Это раздражение не умиротворяли и солидные речи редактора.
Вслушиваясь в споры, редактор распускал и поднимал губу, тихонько двигаясь на стуле, усаживался все плотнее, как бы опасаясь, что стул выскочит из-под него. Затем он говорил отчетливо, предостерегающим тоном: — У нас развивается опасная болезнь, которую я назвал бы гипертрофией критического отношения к действительности. Трансплантация политических идей Запада на русскую почву — необходима, это бесспорно. Но мы не должны упускать из виду огромное значение некоторых особенностей национального духа и быта. Говорить он мог долго, говорил не повышая и не понижая голоса, и почти всегда заканчивал речь осторожным пророчеством о возможности «взрыва снизу». Самгину казалось, что редактор говорит умно, но все-таки его словесность похожа на упрямый дождь осени и вызывает желание прикрыться зонтиком. Редактора слушали не очень почтительно, и он находил только одного единомышленника — Томилина, который, с мужеством пожарного, заливал пламень споров струею холодных слов. С Томилиным спорили неохотно, осторожно, только элегантный адвокат Правдин пытался засыпать его пухом слов.
Согласны, что интеллигенция и есть орган разума? Клим видел, что Томилина и здесь не любят и даже все, кроме редактора, как будто боятся его, а он, чувствуя это, явно гордился, и казалось, что от гордости медная проволока его волос еще более топырится. Казалось также, что он говорит еретические фразы нарочно, из презрения к людям. Точно так же, как унизительное проклятие пола мы пытаемся прикрыть сладкими стишками, мы хотим прикрыть трагизм нашего одиночества евангелиями от Фурье, Кропоткина, Маркса и других апостолов бессилия и ужаса пред жизнью. Широко улыбаясь, показывая белые зубы, Томилин закончил: — Но — уже поздно. Сумасшедшее развитие техники быстро приведет нас к торжеству грубейшего материализма… Адвокат Правдин возмущенно кричал о противоречиях, о цинизме, Константине Леонтьеве, Победоносцеве, а Робинзон, покашливая, посмеиваясь, шептал Климу: — Ах, рыжая обезьяна! Как дразнит! Томилин удовлетворенно сопел и, вынимая из кармана пиджака платок, большой, как салфетка, крепко вытирал лоб, щеки.
Лицо его багровело, глаза выкатывались, под ними вздулись синеватые подушечки опухолей, он часто отдувался, как человек, который слишком плотно покушал. Клим думал, что, если б Томилин сбрил толстоволосую бороду, оказалось бы, что лицо у него твердое, как арбуз. Клима Томилин демонстративно не замечал, если же Самгин здоровался с ним, он молча и небрежно совал ему свою шерстяную руку и смотрел в сторону. У него учеников нет. Он думал, что ты будешь филологом, философом. Юристов он не выносит, считает их невеждами. Он говорит: «Для того, чтоб защищать что-то, надобно знать все». Скосив глаза, Дронов добавил: — От него все, — точно крысы у Гоголя, — понюхают и уходят.
Играя ножницами, он прищемил палец, ножницы отшвырнул, а палец сунул в рот, пососал, потом осмотрел его и спрятал в карман жилета, как спрятал бы карандаш. И снова вздохнул: — Он много верного знает, Томилин. Например — о гуманизме. У людей нет никакого основания быть добрыми, никакого, кроме страха. А жена его — бессмысленно добра… как пьяная. Хоть он уже научил ее не верить в бога. В сорок-то шесть лет. Клим Самгин был согласен с Дроновым, что Томилин верно говорит о гуманизме, и Клим чувствовал, что мысли учителя, так же, как мысли редактора, сродны ему.
Но оба они не возбуждали симпатий, один — смешной, в другом есть что-то жуткое. В конце концов они, как и все другие в редакции, тоже раздражали его чем-то; иногда он думал, что это «что-то» может быть «избыток мудрости». Его заинтересовал местный историк Василий Еремеевич Козлов, аккуратненький, беловолосый, гладко причесанный старичок с мордочкой хорька и острыми, розовыми ушами. На его желтом, разрисованном красными жилками лице — сильные очки в серебряной оправе, за стеклами очков расплылись мутные глаза. Под большим, уныло опустившимся и синеватым носом коротко подстриженные белые усы, а на дряблых губах постоянно шевелилась вежливая улыбочка. Он казался алкоголиком, но было в нем что-то приятное, игрушечное, его аккуратный сюртучок, белоснежная манишка, выглаженные брючки, ярко начищенные сапоги и уменье молча слушать, необычное для старика, — все это вызывало у Самгина и симпатию к нему и беспокойную мысль: «Может быть, и я в старости буду так же забыто сидеть среди людей, чужих мне…» Козлов приносил в редакцию написанные на квадратных листочках бумаги очень мелким почерком и канцелярским слогом очерки по истории города, но редактор редко печатал его труды, находя их нецензурными или неинтересными. Старик, вежливо улыбаясь, свертывал рукопись трубочкой, скромно садился на стул под картой России и полчаса, а иногда больше, слушал беседу сотрудников, присматривался к людям сквозь толстые стекла очков; а люди единодушно не обращали на него внимания. Местные сотрудники и друзья газеты все знали его, но относились к старику фамильярно и снисходительно, как принято относиться к чудакам и не очень назойливым графоманам.
Клим заметил, что историк особенно внимательно рассматривал Томилина и даже как будто боялся его; может быть, это объяснялось лишь тем, что философ, входя в зал редакции, пригибал рыжими ладонями волосы свои, горизонтально торчавшие по бокам черепа, и, не зная Томилина, можно было понять этот жест как выражение отчаяния: «Что я сделал! За это его самого посадили в тюрьму. С той поры он почти сорок лет жил, занимаясь историей города, написал книгу, которую никто не хотел издать, долго работал в «Губернских ведомостях», печатая там отрывки своей истории, но был изгнан из редакции за статью, излагавшую ссору одного из губернаторов с архиереем; светская власть обнаружила в статье что-то нелестное для себя и зачислила автора в ряды людей неблагонадежных. Жил Козлов торговлей старинным серебром и церковными старопечатными книгами. Дронов всегда говорил о людях с кривой усмешечкой, посматривая в сторону и как бы видя там образы других людей, в сравнении с которыми тот, о ком он рассказывал, — негодяй. И почти всегда ему, должно быть, казалось, что он сообщил о человеке мало плохого, поэтому он закреплял конец своей повести узлом особенно резких слов. Клим, давно заметив эту его привычку, на сей раз почувствовал, что Дронов не находит для историка темных красок да и говорит о нем равнодушно, без оживления, характерного во всех тех случаях, когда он мог обильно напудрить человека пылью своей злости. Этим Дронов очень усилил интерес Клима к чистенькому старичку, и Самгин обрадовался, когда историк, выйдя одновременно с ним из редакции на улицу, заговорил, вздохнув: — Удручает старость человека!
Вот — слышу: говорят люди слова знакомые, а смысл оных слов уже не внятен мне. И, заглядывая в лицо Самгина, он продолжал странным, упрашивающим тоном: — Вы, кажется, человек внимательного ума и шикарной словесностью не увлечены, молчите все, так — как же, по-вашему: можно ли пренебрегать историей? Старик поднял руку над плечом своим, четыре пальца сжал в кулак, а большим указал за спину: — А они — пренебрегают. Каждый думает, что история началась со дня его рождения. Голосок у него был не старческий, но крепенький и какой-то таинственный. И — торопливость во всем. А ведь вскачь землю не пашут. Особенно в крестьянском-то государстве невозможно галопом жить.
А у нас все подхлестывают друг друга либеральным хлыстиком, чтобы Европу догнать. Приостановясь, он дотронулся до локтя Клима. Нет, я допускаю и земский собор и вообще… Но — сомневаюсь, чтоб нам следовало бежать сломя голову тем же путем, как Европа… Козлов оглянулся и сказал потише, как бы сообщая большой секрет: — Европа-то, может быть, Лихо одноглазое для нас, ведь вот что Европа-то! И еще тише, таинственнее он посоветовал: — Вспомните-ко вчерашний день, хотя бы с Двенадцатого года, а после того — Севастополь, а затем — Сан-Стефано и в конце концов гордое слово императора Александра Третьего: «Один у меня друг, князь Николай черногорский». Его, черногорского-то, и не видно на земле, мошка он в Европе, комаришка, да-с! Она, Европа-то, если вспомните все ее грехи против нас, именно — Лихо. Туркам — мирволит, а величайшему народу нашему ножку подставляет. Шли в гору по тихой улице, мимо одноэтажных, уютных домиков в три, в пять окон с кисейными занавесками, с цветами на подоконниках.
Ставни окон, стены домов, ворота окрашены зеленой, синей, коричневой, белой краской; иные дома скромно прятались за палисадниками, другие гордо выступали на кирпичную панель. Пенная зелень садов, омытая двухдневным дождем, разъединяла дома, осеняя их крыши; во дворах, в садах кричали и смеялись дети, кое-где в окнах мелькали девичьи лица, в одном доме работал настройщик рояля, с горы и снизу доносился разноголосый благовест ко всенощной; во влажном воздухе серенького дня медь колоколов звучала негромко и томно. Замечательным угощу: Ижень-Серебряные иголки. Козлов остановился у ворот одноэтажного, приземистого дома о пяти окнах и, посмотрев налево, направо, удовлетворенно проговорил: — Самая милая и житейская улица в нашем городе, улица для сосредоточенной жизни, так сказать… Клим никогда еще не был на этой улице, он хотел сообщить об этом историку, но — устыдился. Дверь крыльца открыла высокая, седоволосая женщина в черном, густобровая, усатая, с неподвижным лицом. Клим, почтительно слушая, оглядывал жилище историка. Обширный угол между окнами был тесно заполнен иконами, три лампады горели пред ними: белая, красная, синяя. Блестели золотые, серебряные венчики на иконах и опаловые слезы жемчуга риз.
У стены — старинная кровать карельской березы, украшенная бронзой, такие же четыре стула стояли посреди комнаты вокруг стола. Около двери, в темноватом углу, — большой шкаф, с полок его, сквозь стекло, Самгин видел ковши, братины, бокалы и черные кирпичи книг, переплетенных в кожу. Во всем этом было нечто внушительное. В шведскую кампанию дерзкий Егор этот, будучи уличен в измене, был повешен. Рассказывая, старик бережно снял сюртучок, надел полосатый пиджак, похожий на женскую кофту, а затем начал хвастаться сокровищами своими; показал Самгину серебряные, с позолотой, ковши, один царя Федора, другой — Алексея: — Ковши эти жалованы были целовальникам за успешную торговлю вином в царевых кабаках, — объяснял он, любовно поглаживая пальцем чеканную вязь надписей. Похвастался отлично переплетенной в зеленый сафьян, тисненный золотом, книжкой Шишкова «Рассуждение о старом и новом слоге» с автографом Дениса Давыдова и чьей-то подписью угловатым почерком, начало подписи было густо зачеркнуто, остались только слова: «…за сие и был достойно наказан удалением в армию тысяча восемьсот четвертого году». И особенно таинственно показал желтый лист рукописи, озаглавленной: «Свободное размышление профана о вредоносности насаждения грамоты среди нижних воинских чинов гвардии с подробным перечнем бывших злокозненных деяний оной от времени восшествия на Всероссийский престол Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Елисавет Петровны и до кончины Благочестивейшего Императора Павла I-го, включая и оную». Найдено мною в книге «Камень веры», у одного любителя древностей взятой на прочтение.
Показывая редкости свои, старик нежно гладил их сухими ладонями, в дряблой коже цвета утиных лап; двигался он быстро и гибко, точно ящерица, а крепкий голосок его звучал все более таинственно. Узор красненьких жилок на скулах, казалось, изменялся, то — густея, то растекаясь к вискам. Я ведь пребываю поклонником сих двух поэтов истории, а особенно — первого, ибо никто, как он, не понимал столь сердечно, что Россия нуждается во внимательном благорасположении, а человеки — в милосердии. Он и за чаем, — чай был действительно необыкновенного вкуса и аромата, — он, и смакуя чай, продолжал говорить о старине, о прошлом города, о губернаторах его, архиереях, прокурорах. Пригласил владыку Макария на обед и, предлагая ему кабанью голову, сказал: «Примите, ядите, ваше преосвященство! Графу-то Муравьеву пришлось бы сказать о свиной голове: «Сие есть тело мое! Ведь вот как шутили! Затем он рассказал о добросердечной купчихе, которая, привыкнув каждую субботу посылать милостыню в острог арестантам и узнав, что в город прибыл опальный вельможа Сперанский, послала ему с приказчиком пяток печеных яиц и два калача.
Он снова посмеялся. Самгин отметил в мелком смехе старика что-то неумелое и подумал: «Не часто он смеялся, должно быть». Пять печеных яиц! Кривобокая старуха Федосова говорила большими словами о сказочных людях, стоя где-то в стороне и выше их, а этот чистенький старичок рассказывает о людях обыкновенных, таких же маленьких, каков он сам, но рассказывает так, что маленькие люди приобретают некую значительность, а иногда и красоту.
Я изумилась: «Вообще не хочется? Смешно вспоминать, как я раньше часами болтала по телефону и ездила через весь город посидеть с подругой в кафе. Сейчас мне это не нужно». И я вспомнила, что моя подруга как раз в тот период, когда на меня забивала, встретила парня. Антиконсьюмерист Страница автора Сам так себя не веду, могу легко и искренне сказать правду в лицо, когда хочу прекратить общение. А меня однажды «загостил» бывший друг.
Он был студентом, потом устроился работать банковским клерком. Мы лет семь дружили, вместе катались по трассе, ходили друг к другу в гости и даже вместе ремонтировали машину. Но однажды он прибился к каким-то полубандитам-бизнесменам, которые взяли его на не совсем законную работу — какие-то финансовые махинации с фирмами-однодневками, — и он через пару месяцев резко перестал со мной общаться.
Одним словом, предпринимаются активные попытки манипуляции работодателем по формату «будет так, как я хочу, или никак». У некоторых вообще рамок субординации нет — могут напрямую спросить о выручке компании. Иногда не знаешь, как реагировать на такие закидоны», — удивляется Тулапина.
Екатерина Савченко, основатель кадрового агентства HR-GROUP, эксперт по подбору персонала для малого, среднего и крупного бизнеса: «Работая по всей России, я вижу, что распространенность гостинга может быть разной в зависимости от отрасли и региона. Например, в Москве люди даже не отвечают на предложения по работе, если им написали в мессенджер, — не будут тратить на это время. Во Владивостоке, как правило, гостинг актуален в таких сферах, где требуются люди на должность «менеджер по продажам». Это одни из самых востребованных сфер, куда требуются сотрудники и конкуренция за человека очень сильная, на одного менеджера приходится минимум 25 предложений по работе». Татьяна Тулапина: «Особенно большая проблема с кадрами в таких сегментах, как наш. Мы трудоустраиваем молодых людей возрастной категории 17—30 лет и, как правило, женщин.
Это самая проблемная группа. Почему-то принято считать, что упаковка подарков — простое занятие, не требующее большого труда и времени. На практике, сталкиваясь с ежедневным трудом, молодежь быстро разочаровывается». Вариантов гостинга существует огромное количество. Екатерина Савченко: «Я и моя команда постоянно сталкиваемся с самыми разными формами этого явления. В их числе исчезновение на этапе приглашения на собеседования, уход с рабочего места без предупреждения, игнорирование звонков и сообщений от работодателя на этапе стажировки.
Janaga - На Бэхе
Я тебе гарантирую. Это я беру на себя». В контакте были с руководством России, ФСБ занималось в основном этим вопросом. Я просто настоятельно просил этого не делать», — сказал Лукашенко. Пригожин в свою очередь обещал обойтись без кровопролития. Он гарантировал Пригожину свободный выход вагнеровцев обратно на позиции, а самому основателю ЧВК предложил приехать в Белоруссию, гарантировав ему полную безопасность. По словам белорусского политика, Пригожин 27 июня уже прибыл в Белоруссию.
Как я и обещал, если вы хотите какое-то время у нас перекантоваться и прочее, мы вам поможем. Естественно, за их счет», — сказал Лукашенко. Он подчеркнул, что глава Минобороны республики уже отметил, что «такое подразделение в армии не помешало бы». Лукашенко считает, что вагнеровцы могли бы многому научить белорусских военных. Но если они захотят я так понимаю, они смотрят отдельные территории , мы их разместим. Ставьте палатки, пожалуйста», — сказал президент.
По его информации, бойцы ЧВК пока еще находятся «в Луганске в своих лагерях». Лукашенко предложил Пригожину разместить его бойцов в одной из заброшенных воинских частей и обещал оказать им помощь, пока они «определятся, чем им заниматься».
Без телефона , в зоне недосягаемости, Я на бэхе в никуда, до меня не дойти , Просто мне захотелось выйти из клетки , Выйти из толпы , умирали мои клетки , Мне бы туда , где жили мои предки... Мчаться колёса куда то в даль Мчаться колёса на земли край Я из ада по белой полосе Может там за горизонтом рай На бэхе за рулём в долгий путь Устал от людей и городского кошмара Рядом никого нет этой ночью и пусть Сопровождают лампы на тротуарах На бэхе , мчусь я на бэхе Душе не знакомы городские утехи На бэхе , мчусь я на бэхе Я воин , а бэха - мои доспехи Нет эмоций на лице , а внутри пустота Держу путь , держу дорогу в никуда Нужна мне свобода вместо баб И вместо лести , вместо бабла На бэхе за рулём в долгий путь Устал от людей и городского кошмара Рядом никого нет этой ночью и пусть Сопровождают лампы на тротуарах Добавлено: 17 Января 2020 в 17:05 Разделы.
По вопросам, связанным с использованием контента заявленных выше Правообладателей, просьба обращаться на support advmusic. По вопросам, связанным с использованием контента Правообладателей, не имеющих Лицензионных Договоров с ООО «АдвМьюзик», а также по всем остальным вопросам, просьба обращаться в службу технической поддержки сайта на mail lightaudio.
Кормил и лечил бездомных кошек и собак.
Мечтал стать ветеринаром. Даже ходил помогать известному белебеевскому Айболиту Николаю Михайловичу Ефимову в ветеринарную клинику. Несмотря на небольшой достаток, в семье Бусаревых всегда были мир и лад. Мама, Тамара Петровна, постоянно работала на двух работах — одной воспитывать двоих детей было нелегко. Мальчишки выросли трудолюбивыми и послушными. Старший братвсегда старался опекать младшего. У мечты железные крылья Николая Бусарева с детства привлекала медицина.
Стать ветеринаром не получилось, помешала аллергия на шерсть так любимых им животных. Тогда юноша поступает в Белебеевскоемедицинское училище на отделение «сестринское дело» и успешно оканчивает его. Еще будучи десятиклассником, он проходит курсы массажистов и с энтузиазмом берется развивать этот навык. Юноша и не подозревает, что вскоре от желающих попасть на массаж именно к Бусареву не будет отбоя. В училище замечают старательного, ответственного студента, заводилу и участника всех мероприятий и, зная его непоколебимое желание работать на скорой, дают рекомендации для поступления в Уфимский медицинский колледж на факультет «Лечебное дело». Успешно завершив обучение, он возвращается в родной город и сразу направляется в Отделение скорой медицинской помощи. Свободных вакансий нет, но Бусарев не сдается.
Объявляет заведующейАльбине Ивановне Малыгиной,которая станет впоследствии его наставником и учителем, что будет ждать места сколько понадобится, хоть год, хоть два. Видя упорство и огромное желание молодого специалиста стать фельдшером, его принимают на работу. Осень 2003 года — важная веха в жизни Бусарева, исполнение мечты. Когда устраивался на работу, даже не спрашивал, какая здесь зарплата. Просто хотелось работать,максимально использовать любую возможность помочь людям, — делится Николай Петрович. Мы работаем в постоянном контакте с врачами узких специальностей, постоянно учимся, узнаем новое. Мне никогда не хотелось сидеть в кабинете, измерять давление и выписывать рецепты.
Люблю движение, новые впечатления, знакомства. По работе я общаюсь не только с медиками, но и с полицейскими, спасателями, бываю в разных учреждениях, организациях. К примеру, поступил вызов на завод. Когда торопишься к пациенту, ничего не замечаешь, но когда идешь обратно, видишь, как люди за станками работают.
text-pesen.com
Мне просто захотелось уйти «уйти» Никого не предупредив, без телефона в зоне недосегаимости Я на бэхе в никуда, до меня не дойти «не дойти» Просто захотелось мне выйти из клетки Выйти с толпы, умерали мои клетки Мне бы туда, где жили мои предки. Знаешь как уйти. И он никому не позволит просто так его изменить.
Сайт оффлайн
- Скачать mp3 Мне просто захотелось уйти ►Министерство автозвука▃ ▅ ▇
- "Когда-нибудь тебя попросят уйти...", и этим сделают твою жизнь намного улчше.
- 3 Comments
- Новые песни
- Janaga - Мне просто захотелось уйти никого не предупредив » Скачать новинку 2024 музыку
- Мне просто захотелось уйти. скачать mp3 бесплатно, слушать все песни онлайн