что происходит в городе и республике. За проявленную отвагу старший лейтенант Белов уже был награждён медалью Суворова и орденом Мужества. Смотрите свежие новости на сегодня в Любимом городе | Заместитель командира 11-й отдельной гвардейской десантно-штурмовой бригады гвардии подполковник Денис Глебов. В одном из них жил командир полка подполковник Густав Иванович Гебель. Мужество и героизм проявил подполковник Павел Белоусов, руководивший действиями гаубичного самоходного дивизиона.
Сумбур вместо гвардии: еще одно архивное расследование
Его, вместе с тремя другими членами общества, сразу же арестовывают. Мишель Бестужев пытается проникнуть в соседние полки, чтобы дать знак о начале мятежа, но затем возвращается, с трудом избавившись от жандармов, посланных по следам заговорщиков. Посему Тамбовский, Пензенский, Саратовский полки, в которых силен революционный дух, не выступают, ибо остаются в неизвестности. Из 17-ого Егерьского полка, расквартированного в Белой Церкви приходит известие о том, что он готов присоединиться к черниговцам.
Алексапольский, Кременчугский полки власти отводят подальше, чтобы пламя революционного пожара не перекинулось и на них. Ахтырский полк Артамона Муравьева бездействует. Братья Муравьевы беспокоятся о младшем Ипполите.
Позже Матвей Муравьев запишет: «Мой меньшой Ипполит меня крайне огорчил своим неожиданным приездом. Он ехал из Москвы в Тульчин. Он решился с нами остаться, как я его ни упрашивал продолжать свой путь.
Он сказал брату Сергею, что он имел к нему письмо от кн. Трубецкого; но что он истребил его в Москве, когда пришли арестовать Свистунова, с которым он жил. Содержание письма он не знал, истребив его в самое скорое время, он не успел его прочесть.
Я пошел с меньшим братом на квартиру, где он переоделся и отпустил почтовых лошадей». Несмотря на все уговоры Ипполит отказывается покидать старших братьев и желает вместе с ними продолжать мятеж. Заговорщики отправляются в Мотовиловку, где их ждут две роты Черниговского полка, не приходившие в Васильков.
Командира одной из рот — нет, он бежал, второй командир, капитан Козлов, долго уговаривает солдат не присоединится к Муравьевым, солдаты молчат. Сергей Муравьев не стал настаивать и отпускает обе роты, которые отходят в Белую Церковь. В распоряжении декабристов остаются около тысячи солдат и горстка преданных делу офицеров.
Крестьяне из деревни приходят благодарить Сергея Муравьева, он же в свою очередь обещает им сражаться за них и за правое дело. Муравьев надеется соединиться с квартировавшим там 17-м егерским полком. Но черниговцы не знают, что, пока они дневали в Мотовиловке и шли дальше, 17-й полк вывели из Белой Церкви и свой человек среди егерей — Вадковский уже под арестом.
Настроение солдат падает, некоторые офицеры покидают мятежников, да и сами декабристы не знаю чего ожидать и как все повернется, это не добавляет им силы духа. Кроме того, в штабе армии уже знают о мятежных черниговцах, к Белой Церкви стягиваются верные властям, командиры дивизий и полков, но не под предлогом борьбы с революционерами. Власти пускают слух, что полк Муравьева идет мародерствовать и возможно будет грабить имение графини Браницкой, которое находится под Белой Церковью.
Графиня владеет крупными капиталами, доставшимся от дяди, известного всем князя Потемкина. Имение Мотовиловка, в котором дневал Черниговский полк. Рисунок Н.
Орды, 1870-е гг. Ночью со 2 на 3 января к часовым подъезжают какие-то гусары. Черниговцы хотят стрелять, но гусарский офицер, подъехавший очень близко, начинает говорить о том, что поддерживает мятежников и обещает даже помощь.
Невозможно было понять, то ли действительно гусары готовы соединиться с полком, то ли это был хитрый маневр, чтобы выведать обстановку. Начальник штаба, генерал Толь окружает Белую Церковь и Васильков с помощью двух военных корпусов. Вечером 2 января Черниговский полк все еще в Пологах, Сергей беседует с Ипполитом о человеческой судьбе.
Ипполит клянется «победить или умереть», Матвей Муравьев по прежнему печален и размышляет о самоубийстве, он понимает, что дело мятежников скорее всего проиграно, и надежды на соединение с другими дружественными полками больше нет. Через 7 часов, в 11 утра останавливается в Ковалевке. После обеда офицеры принимаются жечь бумаги, среди которых приказы об аресте и архив с перепиской Муравьевых и северян.
В час пополудни полк отправляется в Трилесы, а в Ковалевку из Трилес направляется генерал Гейсмар с пушками и четырьмя сотнями гусар. Солдаты толкуют, что лучше бы остаться в деревне, конница не будет атковать пехоту на улицах среди садов и оград. Но Сергей Муравьев решает идти открытой снежной степью, то есть срезать путь.
По военной логике идти через степь — это идти на верную гибель, однако, Муравьве пытается выторговать у судьбы последний шанс и может быть спасти солдат. Как только колонна солдат выступает из Ковалевки раздается первый залп из пушек, который сильно пугает людей. Впоследствии оставшиеся в живых декабристы гадают, был ли первый выстрел холостым, чтобы напугать или действительно стреляли боевыми по своим.
Бумаги, найденные в архивах подтверждаю тот факт, что стреляли боевыми. Генерал Михайловский-Данилевский, военный историк, сам не участвовавший в расстреле, позже запишет: «Когда Черниговский полк увидел себя в необходимости пробиваться сквозь гусар, против них стоявших, то, построившись в каре, он пошел с примерным мужеством на них; офицеры находились впереди. Я это слышал от того самого гусарского подполковника, который командовал эскадронами, посланными против Муравьева; он присовокупил, что он удивлялся храбрости черниговских солдат и опасался даже в одно время, чтобы они не отбили орудий, из которых по ним действовали, ибо они подошли к ним на самое близкое расстояние».
Черниговцы идут прямо на пушки, надеясь, что свои не будут стрелять на поражение, но картечь бьет прямо в солдат. Сергей Муравьев пытается командовать, но его ранят в голову, поручик Щепилло и несколько рядовых падают мертвыми. Солдаты, видя что подполковник ранен, теряют мужество: некоторые бросив оружие разбегаются, некоторые остаются с командиром и вскидывают ружья, понимая, что победителями им не выйти, но решают хотя бы дорого продать свою жизнь.
Гусары продолжают стрелять, и вот уже практически весь полк, рассосредоточился по полю, солдаты бросают оружие. Сергей Муравьев кажется оглушен и все ищет Матвея, постоянно спрашивая «Где мой брат? А далее предоставим слово ему самому: «Когда же я пришел, - покажет он на следствии, - в себя, нашел батальон совершенно расстроенным и был захвачен самими солдатами в то время, когда хотел сесть верхом, чтобы стараться собрать их; захватившие меня солдаты привели меня и Бестужева к Мариупольскому эскадрону, куда вскоре привели и брата и остальных офицеров».
В приговоре Сергею Мураьвеву будет фраза «взят с оружием в руках». Бестужев-Рюмин будет пытаться выгородить друга и говорить о том, что они и сами хотели сдаться. Следователи же будут опираться на показания Муравьева, говорившего, что его захватили, а не сам он сдался.
В пылу обстрела девятнадцатилетний Ипполит Муравьев стреляет в себя, полагая, что дело проиграно и его братья погибли. Позже, уже будучи арестованным, офицер Кузьмин тоже пустит пулю себе в лоб. Раненый Сергей Муравьев просит гусаров проститься с братом, тела погибших вместе с мятежниками привезли в Трилесы.
Офицер дозволяет прощание. Кроме Ипполита со стороны мятежников погибло 4 рядовых и 3 офицера, многие ранены. Из усмиряющих никто не пострадал.
Арестованных конвоируют в Петербург. Пленных черниговских офицеров по дороге расспрашивают приставленные к ним гусары и, когда узнают цель и намерения восставших, тотчас начинают лучше обращаться с арестантами, жалеют, что не знали всего этого прежде: их уверили, будто Черниговский полк взбунтовался для того, чтобы безнаказанно грабить. По дороге Сергея Муравьева неоднократно допрашивают.
В Могилеве генерал Остин-Сакен принимается бранить его, Толь удивляется смелости заговорщиков, как они не имея никакой военной силы, с одним полком решили устроить революцию. Братьев везут не вместе. Матвей прибывает в Петербург на два дня раньше Сергея.
По приезду в столицу Сергея ведут сначала в Главный штаб, а 20 января отправляют в Зимний дворец. Ему разрешают написать отцу. Сергея допрашивает сам Николай I.
Вот, что пишет об этом допросе император: «Одаренный необыкновенным умом, получивший отличное образование, но на заграничный лад, он был в своих мыслях дерзок и самонадеян до сумасшествия, но вместе скрытен и необыкновенно тверд. Тяжело раненный в голову, когда был взят с оружием в руках, его привезли закованного. Здесь сняли с него цепи и привели ко мне.
Ослабленный от тяжкой рапы и оков, он едва мог ходить. Знав его в Семеновском полку ловким офицером, я ему сказал, что мне тем тяжелее видеть старого товарища в таком горестном положении, что прежде его лично знал за офицера, которого покойный государь отличал, что теперь ему ясно должно быть, до какой степени он преступен, что — причиной несчастия многих невинных жертв, и увещал ничего не скрывать и не усугублять своей вины упорством. Он едва стоял; мы его посадили и начали допрашивать.
С полной откровенностью он стал рассказывать весь план действий и связи свои. Когда он все высказал, я ему отвечал: — Объясните мне, Муравьев, как вы, человек умный, образованный, могли хоть одну секунду до того забыться, чтобы считать ваше предприятие сбыточным, а не тем, что есть — преступным, злодейским сумасбродством? Он поник голову, ничего не отвечая… Когда допрос кончился, Левашов и я, мы должны были его поднять и вести под руки» На следующий день после допроса Сергей Муравьев пишет письмо императору, в котором просит «употребить на пользу отечества дарованные ему небом способности и выслать в отдаленный край», он также уповает на милость Николая и просит соединить его с братом.
На допросах он ничего не скрывает, прямо говорит о той миссии, которую возложило на него Тайное общество. Бестужев-Рюмин также допрошен императором. Мишель просит в письме к государю не требовать от него назвать имен всех заговорщиков, он старательно выгораживает друга, Сергея Муравьева, и даже принимает на себя львиную долю ответственности за бунт.
Второй аудиенции Николай ему не даст. Никому не весело, но Матвею и Бестужеву-Рюмину труднее, чем Сергею, ибо Сергей нашел в те месяцы особую линию поведения, по-видимому, наиболее точно соответствовавшую его характеру. Лишнего не говорит, но и не отпирается.
В показаниях его не найти слов вроде «не скажу», «умолчу», отвечает на все вопросы, если не помнит, то, по-видимому, действительно не помнит: «Показание брата Матвея, что члены на последнем совещании в Лещине подтвердили торжественно честным словом принятое уже до того решение непременно действовать в 1826-м году, справедливо, и я, кажется, так же показал сие обстоятельство в моих ответах. Показание же полковника Давыдова о мнимой присяге Артамона Муравьева на евангелии посягнуть на жизнь государя не основательно». Сожалеет, но не кается и, по-видимому, внушает определенное уважение даже следователям: все ясно, взят с оружием в руках, умел восстать — умеет ответ держать.
Допрашивающих очень интересовал вопрос о том, кто именно собирался ликвидировать императора, говорилось ли только об убийстве царя или же всей царской семьи. Об отмене крепостного права и введении Конституции практически не упоминают, главное - найти отягчающие обстоятельства, чтобы можно было применить самое суровое наказание. Пестель и Сергей Муравьев наконец увиделись после долгих лет разлуки на очной ставке.
Матвей и Мишель Бестужев дают показания часто противоречащие показаниям Сергея. Когда ему указывают на это, он немедленно соглашается на то, что их показания верные, стремится отвратить от них десницу правосудия любой ценой, беря всю вину на себя. Матвей Иванович Муравьев-Апостол, отставной подполковник; декабрист.
Портрет 1857 — 1858 гг.
Знакомясь же с архивами петровской эпохи, мы находим документы, позволяющие с уверенностью сказать: с момента зарождения регулярной русской армии возникла необходимость препровождать бунтовщиков и всякого рода инакомыслящих в места их заточения в сопровождении армейских офицеров. Так, в феврале 1723 года тайная канцелярия определила «бывшему певчему Михаилу Карнаухову, за ложные его воровские доносы на боярина Алексея Салтыкова, на князя Ромодановского, — и на Преображенский приказ, вместо смертной казни, бить его, Карнаухова, кнутом нещадно, и послать в Кирилов Белозерский монастырь с нарочным от гвардии унтер-офицером или капралом... В свою очередь император Павел I не только перенял эту традицию, но и, как уже отмечалось, законодательно утвердил штат специального военизированного подразделения с возложенными на него аналогичными функциями. Русский историк Александр Михайлович Тургенев в своих записках о первых годах павловского правления вспоминал следующее: «Наказания в 1797 — 1800 годах набегали, как дух бурный, как падает гром, мгновенно разит и удушает. Ужасно вспомнить! Четыре года ожидать ежеминутно бедствия, быть во всегдашнем треволнении духа. Каждое утро, от генерала до прапорщика, все, отправляясь на вахт-парад, шли как на лобное место. Никто не знал, что его там ожидает. Стая фельдъегерей и несколько кибиток были при вахт-параде в готовности схватить несчастного и мчать его туда, куда ворон и костей его не занес» [2].
Само понятие «фельдъегерь» в конце XVIII начале XIX веков для законопослушного обывателя, не говоря уже о тех лицах, которые по тем или иным причинам вступили в конфликт с законом, вызывало ощущение страха и трепета от знакомства с ним. В 1797 — 1800 годах часто случалось, что вызывался дежурный фельдъегерь и получал изустное повеление, чтобы тот незамедлительно прибыл в обозначенный в приказе город или село, произвел арест и сопроводил несчастного в крепость или Сибирь, причем зачастую место заточения хранилось в тайне. Это называлось в Фельдъегерском корпусе — экстраординарным особым повелением. В таком случае выдавались фельдъегерю прогонные для замены лошадей и порционные на пищу деньги до места, где находилось обреченное лицо, а на дальнейшее следование в пути давали отправленному с экстраординарным повелением открытый лист во все казначейства России, в котором подтверждались неограниченные полномочия государева курьера: «Требовать на прогоны и порцию по надобности». Порционных денег фельдъегерю выдавалось в пути 3 рубля в сутки, прогоны в оба пути туда и обратно на три лошади; в подорожной писали: «Таковому отправленному давать по три лошади без малейшего задержания, везть — куда укажет — безотговорочно». Мастер гротеска, русский писатель Николай Васильевич Гоголь в своей работе «Повесть о капитане Копейкине» как никто другой смог воплотить наиболее распространенные суждения о суровом облике государевых посланцев. Образ фельдъегеря в представленном сюжете данного произведения красноречиво говорит о тех настроениях, которые царили в то время в русском обществе. Закричал он: «Где фельдъегерь? Позвать фельдъегеря! Препроводить его, говорит, с фельдъегерем на место жительства».
А фельдъегерь уже там, понимаете, и стоит: трехаршинный мужчина какой-нибудь, ручища у него, понимаете, уж такой натурой устроена для ямщиков, дантист эдакой. Вот его раба Божия схватили, сударь мой, да в тележку, с фельдъегерем». Не было в просвещенной России ни одного человека, у которого не учащалось бы сердцебиение при встрече с государевым посланцем, или при приближавшемся звуке курьерского колокольчика. Уж так устроена человеческая душа: предвкушать самые невероятные и немыслимые наказания за еще несовершенные поступки. А вдруг, за мной? За что? Сидевшему на обитой кожей скамье фельдъегерю было не до происходящего вокруг. Лишь он один и государь знали, куда мчит ранним утром императорский курьер. А ему порой приходилось преодолевать сотни километров, чтобы там, на другом конце необъятной России, царский указ был исполнен в точности. Наделенные особыми полномочиями, и являвшиеся при этом связующим звеном в громадном судебно-исполнительном механизме, чины Фельдъегерского корпуса способны были сыграть не последнюю роль в определении и выборе места ссылки для осужденных.
Такая чрезмерная самостоятельность в принимаемых фельдъегерями решениях, особенно в период правления Павла I, была в первую очередь обусловлена несовершенством судебной системы и отчасти той халатностью, с которой ее чиновники подходили к выполнению своих должностных обязанностей. Так, по прошествии некоторого времени с момента вынесения ими обвинительного вердикта, они и сами не могли вспомнить, что каждому из фельдъегерей было приказано, кого из числа приговоренных назначили в ссылку, кого в крепость. Более того, места последнего пристанища несчастных и сам отправлявший по этапу знать не мог. Приказ, полученный фельдъегерем, гласил: «В крепость! В таком случае в ход шли нерегламентированные формы решения данной проблемы, в частности — деньги. Кроме той незначительной части этапируемых, которые могли с их помощью позволить себе «договориться» с фельдъегерем, были и другие категории осужденных, не способных «выкупить» своего места в ссылке или просто не желавших этого делать, даже при наличии весьма крупных денежных средств. В таком случае фельдъегерь использовал таблицу месяцеслова, с помощью которой он составлял свой маршрут движения, то есть число верст от столицы до выбранного им конечного пункта умножало число прогонных денег, отдаленность умножала число дней проезда, и вместе с тем число порционных по 3 рубля в сутки. Следует напомнить при этом, что прогонные и порционные деньги оставались у фельдъегеря и ямщики, как правило, не требовали их с него. Исследуя архивные документы той эпохи, мы не находим подтверждений того, являлась ли эта форма взаиморасчетов во времена Павла I официальной, но то, что данная практика отчасти сумела сохраниться и проявить себя в период массового этапирования декабристов, об этом свидетельствуют личные архивы и переписка родственников осужденных мятежников. Чтобы искоренить подобные порочные проявления со стороны фельдъегерей, Николай I предпринял попытку установить контроль за их деятельностью в пути следования к месту ссылки этапируемых.
К решению этой проблемы были привлечены сенатские чиновники, которые обязывались производить негласные ревизии сибирских поселений. Благодаря этой превентивной мере, в большинстве своем удалось пресечь попытки нарушения фельдъегерями основных требований служебной инструкции утвержденной 17 августа 1846 года Военным министром. Но, несмотря на приведение в порядок законодательной стороны этого вопроса, существовала другая не менее важная проблема: оставшись наедине со своими соглядатаями, арестанты полностью попадали в зависимость от нравственных принципов и личных качеств характера фельдъегерей, которые не всегда были гуманными. К примеру, в 1800 году в сибирскую ссылку был отправлен некий пастор Зейдер. Перед отъездом в далекие края ему надлежало в сопровождении присланного за ним фельдъегеря прибыть в Петербург для определения своей дальнейшей судьбы. После вынесения генерал-прокурором обвинительного вердикта он был передан в руки фельдъегеря, который получил экстраординарное особое повеление сопроводить несчастного пастора в Сибирь. Исполнительный фельдъегерь незамедлительно стал готовиться к отъезду. Выбрав момент, жена пастора обратилась к нему и со слезами на глазах, гладя его по щекам, стала умолять беречь мужа и позволить написать ему с первой же станции. Дружески кивнув головою, он пообещал все то, что намеревался не сдержать. Со слов самого Зейдера, фельдъегерь так спешил ехать, что не дал пастору ночью отдохнуть.
Более того, ему пастору пришлось, помимо всего прочего, платить за все то, что «пожирал фельдъегерь», оставаясь практически голодным. И чем дальше от столицы уносила фельдъегерская бричка обреченного, тем призрачнее и безнадежнее становились его мысли о скорейшем и благополучном прибытии в конечный пункт. Непредсказуемость поведения фельдъегеря в данном случае только настораживала и пугала арестанта, и казалось, ничто не могло повлиять на неуставные отношения, которые складывались за время пути между осужденными и фельдъегерями. Более того, никто из этапируемых не мог себе позволить в присутствии уполномоченных лиц, проводивших ревизии, обвинить своего провожатого в бесчеловечном обращении с ними. Здесь не лишнее вспомнить то, из кого состоял в то время рядовой состав фельдъегерского корпуса: бывшие лакеи, цирюльники, чистильщики серебра, служившие при императорском дворце и т. Данная прослойка чинов Фельдъегерского корпуса сформировалась после смерти императора Александра I. Причиной тому послужили увольнения из корпуса многих его чинов, принимавших непосредственное участие в Отечественной войне 1812 года, а также заграничных походах 1813 — 1814 годов. Они—то, по мнению ближайшего окружения российского императора, и могли, в первую очередь, скомпрометировать себя перед государем и Отечеством своим лояльным отношением к тем антиправительственным взглядам и настроениям, которые царили в то время в некоторой части русского дворянского общества. Оставшийся же офицерский состав корпуса к сопровождению этапируемых решено было не привлекать из-за опасения нежелательных контактов фельдъегерей с мятежниками. Новоиспеченные государевы слуги всячески старались выказать свое ревностное отношение к службе, при этом зачастую забывая о человеческом милосердии и сострадании к несчастным ссыльным.
На страницах мемуаров, а также в личной переписке, оставленных самими этапируемыми и их родственниками, нередко всплывают фамилии тех служак, с которыми отождествлял образ своего персонажа Гоголь. Жена известного декабриста Прасковья Егоровна Анненкова в своих письмах вспоминала о фельдъегере Желдыбине, который сопровождал ее мужа Ивана Александровича Анненкова в далекий сибирский острог. Желдыбин был ужасный человек: он обходился жестоко с теми, кого вез, не давая им ни есть, ни отдохнуть, бил ямщиков и загонял несколько лошадей.
Красивая картинка, великолепная операторская работа. Драматические напряжённые моменты. Но как только повествование переходит к южной части восстания, начинается разброд и шатание. Это касается как картинки, игры актёров, так и сценария в целом.
К нему брат приехал, и они вместе отправились в Житомир, — ответил Соловьев. Такое ужасное время! И кивком головы он отпустил офицеров. Солдаты глядели с каким-то странным, сосредоточенно-мрачным выражением.
Офицеры явно показывали нетерпение и негодование. Многие даже не поднимали руку, как это полагается при обряде присяги. Солдаты, не стесняясь присутствия начальства, перешептывались между собой: — Сколько будет этих присяг? Может, завтра велят еще третьему присягать?
Густав Иванович делал вид, что ничего не замечает, и громко, с особенным усердием отчеканивал клятвенное обещание верой и правдой служить государю Николаю Павловичу. Присяга обошлась благополучно, но Густав Иванович все еще чего-то опасался. Через каждые два часа он посылал денщика на квартиру Сергея Муравьева справляться, не вернулся ли он из Житомира. Ему казалось, что все дело в Сергее: он может успокоить, что-то устроить, разъяснить.
Но денщик являлся с одним и тем же ответом: — Так что их высокоблагородие Сергей Иванович с братцем Матвей Иванычем не возвращались. Вечером у Густава Ивановича был бал. Тут были офицеры, чиновники во главе с городничим, длинноусые помещики с супругами в разноцветных чепцах и упитанными дочками. Музыка не умолкала ни на минуту.
Офицерские мундиры и долгополые помещичьи фраки кружились вихрем по залу вперемешку с кисейными дамскими платьями. Полковые трубачи трубили наперебой с еврейскими скрипками, стараясь их заглушить, но тс не сдавались и визжали еще сильнее. Шум был такой, что кавалерам приходилось драть горло, занимая дам. Долговязый полковой адъютант Павлов, растянув рот в улыбку, склонился над стулом городничихи, а та била его по руке зеленым веером.
На них умильно поглядывал красноносый майор Трухин. Густав Иванович бродил вокруг зала, наблюдая за порядком. Его мучила тоска. Он тревожно оглядывался на громоздкую фигуру поручика Щепиллы, который, расталкивая танцующих, свирепо крутил в вальсе какую-то хорошенькую польку.
Непогибельный Гебель
Рейно снова промолчал и отвернулся. С вами пудинга не сваришь. Вы понимаете, что при неблагоприятном развитии событий я буду вынужден отдать приказ об эвакуации английского экспедиционного корпуса на Остров?.. Не вижу смысла в дальнейшей дискуссии... Господин дежурный офицер, проводите меня к телефонному аппарату. Нужна экстренная связь с британским командующим на континенте генералом Джоном Гортом! Премьеру показали дорогу к комнате связистов. Не без труда соединили с лордом Гортом, державшим ставку в Абарке, немногим западнее Лилля — нацисты еще не успели перерезать телефонные линии с Нор Па-де-Кале, но дело к тому шло. Это Уинстон Черчилль. Спасибо, здоров. Да, я в Париже, собираюсь вылетать обратно...
Вводим в действие план «Динамо». Да, эвакуация с континента... Немецкие танки? Остановить любой ценой! Любой, поняли? Если операция «Динамо» окажется проваленной, осенью Гитлер будет праздновать победу в Вестминстере! Большая часть бронетехники или потеряна безвозвратно, или выведена из строя, у врага абсолютное господство в воздухе, положение стремительно ухудшается. Командующий снова взялся за телефон.
Сам офицер в ходе боя был ранен, снаряд упал от него в 3 м. Находившийся рядом солдат оказал ему первую помощь, и его оперативно эвакуировали. Получив ранение в 11 часов дня, к часу ночи он уже был в госпитале в Москве.
По приказанию Вашего Превосходительства имею честь представить относительно штабс-ротмистра Ушакова, полка принца Оранского следующие разъяснения. Этот офицер был некоторое время в отпуску и по окончании его возвращался в свой полк; путь его лежал через Васильков; там у городских ворот он был задержан мятежниками Черниговского полка и отведен к подполковнику Муравьеву-Апостолу; тот, отпустил его лишь после того, как просмотрел его бумаги и выразил сожаление, что ему нечем его угостить. Ушаков по приезде в Сквиру показал все вышесказанное полковнику Бринкену, своему полковому командиру, который при проезде в Белую Церковь 31 декабря устно доложи л обо всем генерал-лейтенанту Роту, вследствие чего Ушаков был потребован к генералу и повторнл то же самое показание. Я, слыша этот разговор издали, из второй комнаты, приказал арестовать этого офицера и отправить его обратно в Сквиру; но затем по его собственной просьбе и по заступничеству других офицеров, разрешил ему остаться при эскадроне, убедившись, что он сказал это по глупости и вообще никак не может быть опасен. Названный Ушаков вообще человек чрезвычайно ограниченный; однако, я сказал ему, чтс он должен принять на будущее время во внимание, что я буду иметь за ним личное наблюдение и без всякого снисхождения сам собственной рукой убью его, если только замечу в нем какую-ннбудь двойственность. Не могу при этом не прибавить, что в деле с мятежниками, и даже во время атаки, Ушаков вел себя, как то подобает верному слуге его величества государя; я тем более мог это заметить, что сам был во главе этого эскадрона и произвел с ними первую атаку на изменников. Генерал-майор Барон Гейсмар. На верху листа помета: «4 февр. Генваря 18 дня 1826 года.
Черниговские офицеры заметили его удаление. Сухинов поймал жандармского поручика недалеко от дома, но из человеколюбия не решившись вести ненавистного жандарма к своим товарищам, он оставил его в доме священника и посадил в погреб, намереваясь его взять оттуда, когда умы успокоются и когда можно будет содержать его под арестом, не подвергая опасности его жизнь. Между тем, подполковник Гебель, разговаривая с Муравьёвым, ничего не знал, что происходило в сенях. Щепилло отвечал Гебелю на его выговоры сильным ударом штыка в брюхо. Соловьев вбежал в комнату и, не нашед в оной Муравьевых Сергея и брата его Матвея , бросился к выбитому окошку, из коего к крайнему удивлению увидел С. Муравьева на дворе, наносившего тяжелые удары ружейным прикладом по голове Гебелю, который после побоев Щепилло и Кузьмина собрал последние силы и, поднявшись на ноги, вынес их, так сказать, на своих плечах из сеней и был остановлен в дверях С.
Евгений Поддубный: В зоне СВО ликвидирован подполковник ВСУ Сергей Гулевский
Впоследствии подполковнику Гебелю, чьи раны оказались не опасны для жизни, удалось спастись. Командир полка подполковник Гебель получил «строгое замечание» в приказе по армии, а несколько офицеров – ротные командиры взбунтовавшихся солдат. Густав Иванович Гебель (1785—1856) — генерал-майор Русской императорской армии, комендант Дрездена, второй комендант Киева. Telegram-канал «Военкоры Русской весны» сообщил, что под Запорожьем российские военнослужащие ликвидировали офицера Вооруженных сил Украины Сергея Гулевского. Впоследствии полковнику Гебелю, чьи раны оказались не опасны для жизни, удалось спастись.
15. Психическая атака
что происходит в городе и республике. Когда Гебель отказался не только освободить братьев Муравьевых, но и дать объяснения их ареста, участники заговора стали колоть его штыками, а сам подполковник Муравьев нанес. Полк был распущен, и отца, в чине подполковника, назначили командиром с тем, чтобы он подтянул полк. Надо отметить, что Гебель до того, как его помесили декабристы, во время наполеоновских войн последовательно принял участие во всех крупных сражениях эпохи. Впоследствии подполковнику Гебелю, чьи раны оказались не опасны для жизни, удалось спастись. «Когда они явились, подполковник Гебель спросил у них, между разговорами, знают ли они причину требования в штаб?
Владимир Путин удостоил госнаграды педагога из Октябрьского
Надо отметить, что Гебель до того, как его помесили декабристы, во время наполеоновских войн последовательно принял участие во всех крупных сражениях эпохи. В фильме это не проговаривается явно, но Гебель выздоровел после 14 ударов шпагами и штыками. «Оставайтесь здесь до конца, гибните» Мобилизованный из полка 1486 пожаловался на командование, которое бросило военных под Бахмут «как пушечное мясо», пишет ASTRA «Мы. Командир полка подполковник Гебель получил «строгое замечание» в приказе по армии, а несколько офицеров – ротные командиры взбунтовавшихся солдат. Дэн Разер (слева) и его жена Джин Гебель женаты с 1957 годафото: Getty Images. Telegram-канал «Военкоры Русской весны» сообщил, что под Запорожьем российские военнослужащие ликвидировали офицера Вооруженных сил Украины Сергея Гулевского.
Глава VIII. «Живого не возьмут…»
Telegram-канал «Военкоры Русской весны» сообщил, что под Запорожьем российские военнослужащие ликвидировали офицера Вооруженных сил Украины Сергея Гулевского. Смотревшие фильм Союз спасения могли обратить внимание на подполковника Гебеля, которого бравые декабристы грубо и грязно затыкивают шпагами и штыками. Главная» Новости» Выступление черниговского полка декабристы. Смотревшие фильм Союз спасения могли обратить внимание на подполковника Гебеля, которого бравые декабристы грубо и грязно затыкивают шпагами и штыками. Командовал Черниговским пехотным полком подполковник Густав Иванович Гебель, участник войн антинаполеоновских коалиций 1805-1807 гг. – всех ключевых битв Отечественной войны.
В Пензе прошел второй этап проекта «Героями не рождаются» памяти подполковника ФСБ Владимира Квышко
Telegram-канал «Военкоры Русской весны» сообщил, что под Запорожьем российские военнослужащие ликвидировали офицера Вооруженных сил Украины Сергея Гулевского. В ролях: Леонид Бичевин, Максим Матвеев, Иван Колесников и др. В сети распространяется информация о том, что подполковник вооруженных сил в Астане был задержан по подозрению в развращении своей дочери 2007 года рождения, передаёт. В фильме это не проговаривается явно, но Гебель выздоровел после 14 ударов шпагами и штыками.
Глава VIII. «Живого не возьмут…»
Степан показал всю свою целеустремленность к знаниям по основам военной службы, у него была изначально такая же выправка, целенаправленное служение Родине, то есть он готовил себя к службе в армии, еще будучи выпускником нашей школы. Ирина Гебель, преподаватель ОБЖ, руководитель кадетских классов «Победи или умри» — это девиз Казанского танкового училища, которое окончил Степан Белов. Такого принципа молодой офицер придерживается и во время несения службы в зоне СВО. Его отважный настрой чувствуется и во время беседы с шаймуратовцами.
На вопрос от школьников «что сделаете, если попадете в плен? Для нас это неприемлемо — попасть в плен, то есть у каждого из нас, у каждого бойца моего подразделения, находится всегда граната Ф-1. В случае если создается угроза попадания в плен, каждый из них готов взорвать себя гранатой, потому что русские не сдаются, в плен никогда мы не сдадимся.
Степан Белов, Герой России Вот он — настоящий герой, готовый идти до конца, не жалея себя. В бою Степан Белов неоднократно доказал, что готов с честью и достоинством нести службу.
В роли этого «некто» выступал фельдъегерь. Он же по высочайшему повелению государя должен был сопроводить до места их ссылки незамедлительно, и путь от расстрельного столба до каторжного поселения для помилованных казался вечностью. Этот факт лишний раз свидетельствует о том, насколько в то время разнообразными по своему характеру были поручения у чинов Фельдъегерского корпуса.
Они, по высочайшей воле российского императора «казнили и миловали», сопровождали в далекие сибирские остроги лиц, стоявших по своему социальному происхождению гораздо выше, чем то положение, которое они занимали сами. Словом, оправдывали свое историческое предназначение, о котором пророчески заявлял А. Было бы не справедливым утверждать, что их не легкая, но к тому же очень важная служба состояла лишь из серых будней. Многовековая история Фельдъегерского корпуса изобилует самыми различными любопытными случаями, произошедшими с чинами корпуса. Вот некоторые из них.
В 1818 году в Иркутске на место скончавшегося архиепископа Михаила святейший Синод назначил пензенского архиепископа Иеренея. По прошествии некоторого времени за проступки, порочившие монашеский сан, он должен был быть «разжалован» до чина простого дьячка и отправлен под конвоем в Прилуцкий монастырь в Вологодской губернии. Произвести арест Иеренея было поручено жандармскому полковнику Брянчанинову, флигель-адъютанту Гогелю и офицеру Фельдъегерского корпуса капитану Иностранцеву. Все они в сопровождении генерал-губернатора Иркутска Лавинского рано утром пришли в дом Иеренея. После того, как генерал-губернатор представил ему вышеназванных гостей, флигель-адъютант подал архиепископу запечатанный рескрипт государя, в котором говорилось о взятии архиепископа Иеренея под арест и высылке его в Прилуцкий монастырь.
Сидя в кресле не вставая даже в присутствии генерал-губернатора и судорожно ломая сургучную печать на уже вскрытом конверте царского указа, Иереней, пристально окинув тяжелым взглядом незваных гостей, обратился к Иностранцеву с вопросом: «А ты кто такой? Иереней непритворно рассмеялся: «А почему у тебя черное перо на шляпе? И, не меняя грозного тона в голосе, потребовал оставить его в покое. После всего сказанного Брянчанинов подошел к Иеренею и что-то шепнул ему на ухо. Неожиданно для всех повелительное выражение лица архиепископа сменилось на покорное и смиренное, а сам Иереней, встав с кресла, поцеловал подпись государя на рескрипте и, сложив руки на груди, безоговорочно покорился власти.
Что же на самом деле произошло с султаном капитана Иностранцева, на который обратил внимание один лишь Иереней? Направляясь с высочайшим повелением в Иркутск, и заготовляя на одной из станций лошадей, Иностранцев потерял свой белый султан; в Иркутске, куда он прибыл, кавалерийских частей не было и горе-фельдъегерю пришлось одолжить черный султан у армейского офицера. Обращает на себя внимание тот факт, что в столь отдаленном от столицы городе, простой архиепископ был более осведомлен о правилах ношения форменной одежды императорских курьеров в отличие от тех лиц, кто по долгу службы своему сам был облачен в нее. Как мы видим, в самые, казалось бы, нелепые ситуации попадали и фельдъегеря. Выполняя особые задания как Следственного комитета, так и Государя, они чины Фельдъегерского корпуса не могли представить себе, что любой их визит к подследственному лицу мог быть не только рискованным, но и оказаться роковым.
Декабрьские события 1825 года явились тому подтверждением. Во Второй армии несколько ее офицеров во главе с полковником, командиром Ахтырского гусарского полка А. Муравьевым и подполковником Черниговского полка С. Муравьевым-Апостолом, предприняли попытку поднять бунт. Они освободили закованных каторжных колодников, содержавшихся в Васильковской городской тюрьме, и разграбили полковую казну.
Чтобы пресечь смуту, последовал приказ арестовать мятежников. Для этой цели из Петербурга во Вторую армию были посланы фельдъегерь и жандармы. Первоначально произвести арест попытался полковой командир подполковник Гебель. Со слов военного историка А. Михайловского-Данилевского, Муравьев-Апостол вместе с пятью младшими офицерскими чинами, жестоко избив своего командира, нанес ему несколько тяжелых ран, после чего продолжил свое бесчинство сноска: полковник Гебель Густав Иванович получил 14 штыковых ран: 4 в голову, 1 в угол левого глаза, 1 в грудь, 1 в левое плечо, 3 в живот и 4 на спине.
Кроме того, Гебель получил перелом кости правой руки. Прибывший с высочайшим повелением в Черниговский полк фельдъегерь потребовал у Муравьева-Апостола сдаться на милость представителю власти, но мятежник не только не выполнил требование императорского курьера, но и арестовал! Можно только себе представить реакцию Его Величества на произошедшее. В данном случае не помог фельдъегерю и иммунитет, которым обладали все без исключения чины Фельдъегерского корпуса. Другой эпизод, который можно было отнести в разряд курьезных случаев, красноречиво говорит о том, как одна неосторожно сказанная должностным лицом фраза могла бы кардинальным образом отразиться на его дальнейшей судьбе.
Те же фельдъегеря, хранители государственных тайн, в любых, порой самых непредсказуемых ситуациях, должны, просто обязаны были проявлять скромность и воздержание от излишних разговоров. Вошедший на престол Николай I и его ближайшее окружение с нетерпением ждали вестей с Кавказа, где Командующий кавказской армией А. Ермолов должен был присягнуть на верность Российскому императору. Несколько раз в день государь и императрица посылали осведомляться о приезде фельдъегеря, который должен был привезти присяжный лист Верховного наместника Кавказа. Вскоре прибыл нетерпеливо ожидаемый фельдъегерь с долгожданным документом; императрица, узнав о том, перекрестилась от удовольствия.
Государь стал готовить благодарственное письмо Ермолову за принесенную присягу. Фельдъегерь же, получив время на краткосрочный отдых, был зван в Петербургское Общество, где не преминул стать объектом многочисленных расспросов; все любопытствовали знать подробности о присяге Командующего кавказской армией. Выведенный из терпения частыми вопросами, он имел неосторожность сказать. В награду за это изречение императорский курьер, в назидание другим чинам Фельдъегерского корпуса, совершил путешествие в Якутск. Завершение процесса по делу петрашевцев явилось последним крупным делом в послужном списке Фельдъегерского корпуса, когда его чины еще какое-то время привлекались к сопровождению политических заключенных в сибирские остроги.
Со временем такая необходимость отпала, фельдъегеря вернулись к выполнению своих первоначальных функций, а их нелегкая изнуряющая служба прошлых лет еще довольно продолжительное время являлась достоянием лишь царских архивов. Парадокс заключался в первую очередь в том, что «безызвестные» [6], по прошествии некоторого времени стали обретать не только известность, но и популярность в народе. Более того, им были возвращены их имена, которые так ревностно пытались скрыть под грифом секретности судебные чиновники. Их «беспримерный подвиг» был увековечен в бронзе и мраморе, в то время как фельдъегерям, причастным к событиям тех лет и служившим Верой и Правдой Государю и Отечеству, суждено было уйти в забвение. И каждый из них, уходя из жизни, оставлял своим потомкам не только пожелтевшие страницы домашних архивов, но и память о безвозвратно прожитых годах, тесно вплетенную в славную историю Государства Российского.
Примечания: 1— Следует уточнить, что к фельдъегерям, получившим приказ произвести арест того или иного лица, назначался один или несколько жандармов, которые ему непосредственно подчинялись. А если возникала необходимость отправить осужденного по этапу, то в качестве сопровождающего выступал фельдъегерь старший, он же вез сопроводительные документы на арестанта , а в качестве конвоя — жандармы. Жандармы были либо из Санкт-Петербургского жандармского дивизиона, либо состояли в гвардейском жандармском полуэскадроне. Такой своеобразный тандем позволил российским историкам довольно продолжительное время считать функции фельдъегерей — полицейско-жандармскими. Поручение Ермолова было исполнено: оставив в дорожном чемодане одну лишь толстую тетрадь с рукописью «Горе от ума», Разсветаев с камердиниром Грибоедова Алексашей сожгли все документы, которые могли бы заинтересовать Следственный комитет.
Пушкина — Михайловским. Пушкина с Осиповой связывали тесные, дружеские отношения. Более того, он был влюблен в одну из дочерей Осиповой. Униформа чинов фельдъегерского корпуса на период правления Николая I В 1826 году произошел ряд изменений в регламенте униформы чинов фельдъегерского корпуса, а именно: вместо бывших у них двубортных мундиров появились однобортные с девятью пуговицами.
Генералъ Адьютантъ баронъ Толь. Generalmajor Baron Geismar. Den 21-ten Januar 1826. Его Превосходительству Начальнику Главного Штаба 1-ой армии. По приказанию Вашего Превосходительства имею честь представить относительно штабс-ротмистра Ушакова, полка принца Оранского следующие разъяснения.
Этот офицер был некоторое время в отпуску и по окончании его возвращался в свой полк; путь его лежал через Васильков; там у городских ворот он был задержан мятежниками Черниговского полка и отведен к подполковнику Муравьеву-Апостолу; тот, отпустил его лишь после того, как просмотрел его бумаги и выразил сожаление, что ему нечем его угостить. Ушаков по приезде в Сквиру показал все вышесказанное полковнику Бринкену, своему полковому командиру, который при проезде в Белую Церковь 31 декабря устно доложи л обо всем генерал-лейтенанту Роту, вследствие чего Ушаков был потребован к генералу и повторнл то же самое показание. Я, слыша этот разговор издали, из второй комнаты, приказал арестовать этого офицера и отправить его обратно в Сквиру; но затем по его собственной просьбе и по заступничеству других офицеров, разрешил ему остаться при эскадроне, убедившись, что он сказал это по глупости и вообще никак не может быть опасен. Названный Ушаков вообще человек чрезвычайно ограниченный; однако, я сказал ему, чтс он должен принять на будущее время во внимание, что я буду иметь за ним личное наблюдение и без всякого снисхождения сам собственной рукой убью его, если только замечу в нем какую-ннбудь двойственность.
Минина и Д.
Кушкуль г. Оренбург«Крымско-татарский добровольческий батальон имени Номана Челеджихана» Украинское военизированное националистическое объединение «Азов» другие используемые наименования: батальон «Азов», полк «Азов» Партия исламского возрождения Таджикистана Республика Таджикистан Межрегиональное леворадикальное анархистское движение «Народная самооборона» Террористическое сообщество «Дуббайский джамаат» Террористическое сообщество — «московская ячейка» МТО «ИГ» Боевое крыло группы вирда последователей мюидов, мурдов религиозного течения Батал-Хаджи Белхороева Батал-Хаджи, баталхаджинцев, белхороевцев, тариката шейха овлия устаза Батал-Хаджи Белхороева Международное движение «Маньяки Культ Убийц» другие используемые наименования «Маньяки Культ Убийств», «Молодёжь Которая Улыбается», М.