Большую известность получила цитата из его речи — «Что это, глупость или измена?». 14 ноября 1916 года депутат Павел Милюков произнес в Таврическом дворце Санкт-Петербурга на заседании Государственной Думы свою знаменитую антиправительственную речь «Глупость или измена?». "Что это – глупость или измена?"А потом Милюков умыкнул за границу, "благородно" предоставив всем россиянам отвечать за свои ничем не подкрепленные амбиции и прожектерство. Выражение «глупость или измена?» после выступления Милюкова стало очень популярным в Думе и вскоре почти каждый выступающий упоминал это выражение, говоря о положении дел в правительстве России.
«Глупость, или измена»? Первый выстрел февральской революции
Теперь эта дама приблизительно в это самое время переселилась из Монтре в Петроград. Газеты в особо торжественных случаях упоминают ее имя. Проездом через Париж обратно, я застал еще свежие следы ее пребывания. Парижане были скандализированы германскими симпатиями этой дамы, и должен прибавить, ее отношениями к русскому посольству, в которых, впрочем, наш посол не виноват. Кстати сказать, это та самая дама, которая начала делать и политическую карьеру г. Но это одно из звеньев той однородной ткани, которая очень плотно облегает известные общественные круги. Чтобы открыть пути и способы той пропаганды, о которой еще недавно откровенно говорил нам сэр Дж. Бьюкенен, нам нужно судебное следствие, вроде того, какое было произведено над Сухомлиновым.
Когда мы обвиняли Сухомлинова, мы ведь тоже не имели тех данных, которые следствие открыло. Мы имели то, что имеем теперь: инстинктивный голос всей страны и ее субъективную уверенность». Обращаться к современному правительству со словами убеждения, по мнению лидера оппозиции бесполезно, «когда страх перед народом, перед всей страной слепит глаза и когда основной задачей является поскорее окончить войну, хотя бы в ничью, чтобы только отделаться поскорее от необходимости искать народной поддержки» 350. Дума собирается говорить об измене, взволнованно воскликнул: «Я, может быть, дурак, но не изменник»... В подтверждение оратор дал несколько иллюстраций: выступление Румынии о чем уже говорилось , польский вопрос — его тормозят и помогают тем самым осуществлению надежд Вильгельма, «получить полумиллионную армию», дезорганизация продовольствия — власть «сознательно предпочитает хаос», провокация беспорядков — это может служить мотивом для прекращения войны. В заключение несколько неожиданно Милюков свел все дело к «неспособности и злонамеренности данного состава правительства», победа над которым «будет равносильна выигрышу всей кампании» и заявлял, что Дума будет бороться, пока не добьется ответственного правительства, готового «выполнить программу большинства». Этой утопической — при половинчатой парламентской тактике прогрессивного блока — мечтой и была закончена речь об «измене» той придворной партии, которая готовилась захватить власть и реализовать проект сепаратного мира.
В изображении оратора эта могущественная партия свелась к «кучке авантюристов», заседавших в «Царской прихожей», через которую должны были проходить кандидаты на министерские посты. Тем самым было засвидетельствовано, что трагический вопрос об «измене» лишь демагогический постамент, которому сам обличитель фактически серьезного значения не придавал. Недаром речи об «измене» предшествовало шумное традиционное «ура» императорской власти после речи председателя Думы. Для настроения момента, конечно, показательно, что «грубоватая, но сильная», по выражению Шульгина, речь Милюкова, «совершенно соответствовавшая настроению России, была встречена почти без критики за исключением «крайне правых» — даже в таких кругах, где этого ожидать нельзя было. Своеобразную теорию развил в показаниях Чр. Игнатьев, если только он был в это уже революционное время вполне искренен в своих словах. Игнатьев сообщал, что еще до заседания Думы в Совете министров обсуждался предлагаемый блоком проект резолюции правительство имело своего информатора в лице примыкавшего к блоку депутата Крупенского.
Резолюция «всех возмутила»; «меня она не возмутила, а смутило по отношению к Гос. Думе то, что выдвинуто в резолюции выражение «измена», «нельзя слово «измена» формулировать на всю Европу. Дума может это делать в речах в пылу красноречия, но в резолюции, заготовленной заранее, должны быть выражения ответственные, которые могут иметь доказательства, если же доказательств нет, то таких выражений не должно быть... Могли быть предположения, но данных не было, и мне казалось, что Думе рискованно выступать для ее авторитета». Следовательно, по мнению быв. В своих, чрезвычайно стилизованных воспоминаниях 352 Шульгин рассказывает, что в бюро прогрессивного блока под председательством весьма умеренного депутата Шидловского подверглась предварительному обсуждению резолюция Думы к «переходу к очередным делам». В проекте имелось «ужасное» «роковое слово» — «измена».
При обсуждении «резко обозначились два мнения», столкновение которых привело к тому, что «едва не треснул блок». Но для этого нужно быть убежденным в наличности измены» 353. Слово «измена» «повторяет вся страна». Если этого слова не скажет Гос. Дума и «хотя бы в смягченном виде» не выскажет того, чем «кипит вся Россия» — «тогда это настроение найдет себе другой выход». Сообщите нам факты измены». Блок «зловеще скрипнул».
Слово «измена» было включено в резолюцию, но «без приписывания измены правительству». Говорилось лишь, что действия правительства привели к тому, что «роковое слово измена ходит из уст в уста». Беглые карандашные заметки Милюкова вновь помогают вставить в надлежащие рамки мемуаров воспроизведение прошлого, несколько конкретизируя то, что происходило на заседаниях бюро блока, — контуры изложения не всегда совпадут. Прения о тактике в связи с выработкой резолюции к предстоящей сессии Гос. Думы заняли целый месяц. Начал Милюков, поставивший в категорической форме 1 октября вопрос: «Мы должны перестать длить обман, то есть снять те «декорации» в виде Гос. Думы, которыми прикрывалась в той или иной степени власть».
Милюкова очень решительно и образно поддержал Шульгин, высказавшись «за ломку шеи правительства». И по мнению Шингарева пришло время поставить вопрос «ребром — или правительство или Дума». Должен начаться общий «штурм власти», как тогда же охарактеризовал подобные предложения националист Крупенский. Он не сочувствовал столь решительной постановке проблемы: «если все заденем, ничего не достигнем «главное уничтожить Штюрмера». Маклаков заявлял, что вообще «блок провалился», то есть оказалась мертворожденной идея возможного соглашения думского большинства с правительством — и на программе и в тактике; дискредитирована сама концепция «министерства доверия», — признавал Шингарев. Единичные голоса, предлагавшие испробовать путь непосредственного обращения к короне Стемпковский , поддержки не встречали. Только Родзянко продолжал настаивать на необходимости воздействовать непосредственно на Императора, у которого «большое чутье и никакой воли».
В воспоминаниях Родзянко говорит, что он предлагал коллективное выступление в частном порядке ответственных думских кругов в целях выяснить монарху серьезность положения в стране, но Милюков протестовал против такого неконституционного действия. Мы видим, что игра в «парламент», мало соответствовавшая существовавшим взаимоотношениям верховной власти и народного представительства, была свойственна не одному только Милюкову 355. Но не конституционные соображения, не воспоминания о неудачных обращениях к монарху, набивших «оскомину», сыграли решающую роль в признании в данном случае метода обращения к короне «в основе порочным», как выразился Шингарев. Сама «корона» уже ставилась под подозрение с момента, когда, — говорил Капнист, — «нас готовят к сепаратному миру, показывая разными путями, что дальше так нельзя». Непосредственное обращение к короне становилось психологически невозможным. Но что следовало дальше? Тут мысль лидеров блока упиралась в обычный тупик, из которого выхода она не могла найти.
Логически вытекал «путь революционный». Представитель прогрессистов боялся, однако, сделать революционный «вывод» и сказать: «братцы, свергайте правительство». Боялся, очевидно, не только потому, что знал неспособность к такому шагу блоковского объединения: «на революционное действие не пойду» — ультимативно заявил Родзянко, не веровавший в «свержение» и не представлявший себе «будущего царя, нет другого человека». Не только в этой плоскости лежало сомнение, что отчетливо подчеркнул Шингарев — большой «скептик на счет революции» — полагавший, что «революционный взрыв даст возможность свалить на нас ответственность» — это будет «услугой врагу и режиму». Капнист считает, что «революционным путем» можно пойти только «в случае сепаратного мира». Шингарев не верил, что «сепаратный мир вызовет революцию». Он «уверен, что удар по национальному самолюбию бесследно не пройдет» и предвидел полосу «террора», революции в будущем, но не «непосредственно после войны».
Реальный страх был не в том, что «в случае роспуска волна нас захлестнет», а в том, что активный призыв думской оппозиции может натолкнуться прежде всего на апатию в стране — надо еще «готовность бороться до конца». Слово об «измене» было самым агитационным средством — гораздо более действенным, нежели «булавочные уколы» обычных нападок на своекорыстную и неумелую политику власти. Неизбежная при таких условиях коллизия между «правдой» и тактикой весьма определенно сказалась в последние дни обсуждения блоком своей последующей ориентации. То, что держалось в «тайне», стало явным. В Совет министров была доставлена одна из шести копий, размноженного по числу блоковых фракций, проекта декларации — она была передана националистом Крупенским. Со стороны Совета министров была сделана попытка воздействовать на лидеров блока об этом ниже и побудить устранить из резолюции слово «измена», в котором видели выпад против короны: Шидловский докладывал в блоке, что правительство считает, что подобное слово, произнесенное с кафедры, будет иметь характер «удостоверения для народа». С этим вполне солидаризировались некоторые ораторы блокового совещания.
Например, Гурко. Он считал «представление об измене правительства ложным» — «я первый буду протестовать против обвинения в измене», «пускать мысль об измене есть увеличение смуты в стране... Масса схватывает общий тон. Впечатление получится: во главе России предатели и поэтому будем их изгонять». Гурко предлагал усилить в декларации положение, что «правительство столь глупо, что приводит к ложным слухам об измене». Если Дума вычеркнет об измене, «правительство одержит победу», — доказывал другой член Гос. Совета Шебеко.
Отсюда и родился компромисс закамуфлированного удара: «предупреждение есть умелая попытка попугать», — определил смысл этого компромисса Стахович. В проекте Милюкова утверждалось, что «уверенность в измене родине... Но общая резолюция является «блюдом», а не «соусом», — обосновал в одном из заседаний бюро блока Шидловский свободу творчества депутатского слова: фракционные ораторы вольны подносить приготовленное блоком «блюдо» под соответствующим индивидуальным «соусом». Это и сделал Милюков, по его собственным словам, получивший от своей фракции carte blanche. Сама форма «предупреждения», сделанного лидером оппозиции с трибуны Гос. Думы была подсказана одним из выступавших в блоке представителей Гос. Совета кн.
Голицыным , предложившим такую формулировку: «факты приводят к убеждению: либо круглые идиоты, либо изменники — выбирайте». Блок, действительно, дал трещину — в обе стороны: на правом фланге, и на левом. Значительная часть «националистов» не пожелала присоединиться к «штурмованию» власти «во время войны», отказались присоединиться к декларации и прогрессисты, усомнившиеся в готовности думского большинства к дальнейшей реальной борьбе с правительством. Но не только земцы-октябристы, о которых говорил Ефремов в своем объяснительном слове в бюро по поводу воздержания прогрессистов, склонны были, переходя от слов к действиям, до времени не сходить с пути, который Капнист назвал, «булавочными уколами». Для того, чтобы уничтожить фикцию хотя бы некоей согласованности правительства и народного представительства, на собрании, где говорились горячие речи о подготовке сепаратного мира и пр. Гора рождала мышь. Post factum Шульгину они не казались «очень убедительными» — «чувствовалось, что Штюрмер окружен какими-то подозрительными личностями, но не более».
В действительности «историческая» речь со стороны конкретного материала, легшего в ее основу, в значительной своей части, особенно в той, что касается «измены», абсолютно не выдерживает критики. Милюков считал себя вправе бросать тяжелые обвинения на основании, более чем зыбком, что и побуждало эти обвинения на крайне правом фланге Думы рассматривать, как инсинуацию и клевету. Когда, напр. Милюков, заявив, что он «не чувствителен к выражениям Замысловского «клеветник»! Я передаю те впечатления, которые за границей определяли мнение печати о назначении Штюрмера». По существу в формулировке, сделанной в речи с чужих слов, ничего криминального не было; криминальное являлось лишь по связи с общим контекстом речи. Но дело в том, что, конечно, ни в каких московских газетах не могло появиться сообщение о секретном заседании в Ставке по поводу сепаратного мира.
Никакого заседания в Ставке с обсуждением условий возможного мира не было, и никакой записки в Ставку от имени крайне правых в то время не представлялось. Ни в одной из дошедших до нас записок правых, доведенных до сведения монарха, такой формулировки, какую придала немецкая печать на основании сообщения «русских газет», не встречается. Нет ее и в записке, приписываемой правому кружку Римского-Корсакова, и, по утверждению Белецкого, в свое время не представленной Штюрмером Царю 357 в виду того, что она не отвечала либеральному курсу, которого после февральского посещения Царем Думы собиралось держаться правительство. Быть может, нечто похожее можно найти лишь в анонимной записке, процитированной в марте в Гос. Думе одним из тогдашних политических «перелетов» Савенко см. Однако, это мифическое заседание в Ставке о сепаратном мире со слов Милюкова 1-го ноября настолько прочно утвердилось в общественном мнении, что в нему не раз возвращалась Чр. Временного Правительства.
Стараясь выявить штюрмеровскую агентуру за границей, Милюков нашел в германофильствующей болтовне в дамском салоне один из «каналов» преступного общения с врагом во время войны. Не называя имени «преемницы и продолжательницы» Васильчиковой, он более чем прозрачно намекал на родственницу жены русского посла в Париже Извольского. Смысл этого намека заключался в заявлении, что упомянутая дама переселилась в Петербург, и что «газеты в особо торжественных случаях упоминают ее имя». Непосвященные поняли, что речь идет о близкой царской семье гофмейстерине Ел. Нарышкиной — в царском семейном кругу именовавшейся «М-м Зизи». Дело в том, что оратор спутал разных Нарышкиных — за границей проживала Е. Нарышкина Лили Нарышкина , имевшая связь с б.
Это появится в «Речи», и теперь она опять успокоилась. Они задевают всех окружающих меня. Лили Н. Появилось ли опровержение в «Речи», я не наводил справок, но в Чр. Но тогда, когда Милюков был за границей, сведения о ней казались подозрительными. Получил эти сведения Милюков от эмигрантов в Швейцарии, которые были убеждены, что «русское правительство через своих агентов ведет переговоры с Германией. Это считалось общепризнанным» 359.
Когда дело коснулось Штюрмера, Милюков без колебания поверил. Несколько по-иному политик сумел отнестись к сведениям, позорившим Извольского. Ему в Париже была передана записка некоего Рея, натурализованного француза, о том, что русский посол в Париже принимает участие в переговорах с немцами через банки. Милюков передал заявление Рея Извольскому, тот снесся с Брианом, причем выяснилось, что архитектор Рей — человек подозрительный, «наблюдавший интересы Германии» и числившийся на полицейской фишке, как «агент особого типа, квалифицированный, не платный»... Было уже говорено, как использовал Милюков лично против Штюрмера свою частную беседу с Бенкендорфом... Невозможность подтвердить никакими конкретными данными и следовательно риск быть вновь квалифицированным «клеветником» не остановили настойчивого дуэлянта от публичного нанесения тяжелого удара противнику. Гораздо важнее этого блефа было заявление Милюкова, что он имеет «некоторые основания думать», что стокгольмское предложение Варбурга «было повторено более прямым путем и из более высокого источника».
До некоторой степени этот туман Милюков рассеял в показаниях перед Чр. Мне как-то прислали американский журнал, в котором была статья: мирные предложения, которые были сделаны России. С одной стороны портрет фон Ягова, с другой Штюрмера, а в тексте излагаются мирные предложения, которые были предложены Штюрмеру. При внимательном чтении статьи, дело представляется несколько иначе, чем говорится в заголовке. Статья излагает содержание статьи швейцарского журнала «Bern. Этот журнал очень русофобский, который, действительно, излагает пункты, якобы, предложенные России, который излагает мирные переговоры, предложенные Штюрмеру и довольно правдоподобные. Как они попали в «Bern.
Tagewacht», какие сведения у них есть, я так и не добрался и официальных следов в мин. Добавим, что «Bern. Tagewacht» был органом швейцарских интернационалистов циммервальд-кинтальского направления, которым руководил известный Р. Гримм, стоявший близко к Ленину. Сам Милюков впоследствии назвал это сообщение, «загадочным обстоятельством» — в речи 1 ноября, на основании «намеков», допускавших «кое-что», он говорил о предложениях сепаратного мира, повторенных Штюрмеру «более прямым путем», «из более высокого источника» нежели то было в дни стокгольмской беседы Протопопова с Вабургом 361. С какой легкостью один из наиболее видных думских политиков предъявлял обвинения, с большой отчетливостью можно усмотреть из эпизода с освобождением арестованного Манасевича-Мануйлова, одного из участников «квинтета», обделывавшего свои дела в царской «прихожей», и исполнителя «особо секретных» поручений министра председателя 362. Вот как изобразил это освобождение оратор: Манасевич был арестован за то, что взял взятку.
А почему он был отпущен? Это, господа, также не секрет. Он заявил, следователю, что поделился взяткой с председателем Совета министров». Родичев с места: «это все знают». Милюков даже не постарался увязать как-нибудь бросавшееся в глаза противоречие с тем, что перед тем говорилось о Манасевиче. Цитируя сообщение «Rerl.
В статье называются еще два имени — князя Андронникова и митрополита Питирима , как участников назначения Штюрмера вместе с Распутиным шум. Позвольте мне остановиться на этом назначении подробнее. Я разумею Штюрмера министром иностранных дел. Я пережил это назначение за границей. Оно у меня сплетается с впечатлением моей заграничной поездки. Я просто буду рассказывать вам по порядку то, что я узнал по дороге туда и обратно, а выводы вы уже сделаете сами. Итак, едва я переехал границу, несколько дней после отставки Сазонова , как сперва шведские, а затем германские и австрийские газеты принесли ряд известий о том, как встретила Германия назначение Штюрмера. Вот что говорили газеты. Я прочту выдержки без комментариев. Министр-президент Штюрмер свободен от заблуждений, приведших к войне. Он не обещал, — господа, заметьте, — что без Константинополя и проливов он никогда не заключит мир. В лице Штюрмера приобретено орудие, которое можно употреблять по желанию. Благодаря политике ослабления Думы, Штюрмер стал человеком, который удовлетворяет тайные желания правых, вовсе не желающих союза с Англией. Откуда же берут германские и австрийские газеты эту уверенность, что Штюрмер, исполняя желание правых, будет действовать против Англии и против продолжения войны? Из сведений русской печати. Это — старая для наших германофилов тема, но она развивается в ряде новых нападок. Замысловский с места — Подписи. Пускай скажет подписи. Председательствующий — Член Думы Замысловский, прошу вас не говорить с места. Милюков — Я цитирую московские газеты. Замысловский с места — Клеветник. Скажите подписи. Не клевещите. Председательствующий — Член Государственной Думы Замысловский, прошу вас не говорить с места. Замысловский — Подписи, клеветник. Председательствующий — Член Государственной Думы Замысловский, призываю вас к порядку. Вишневский с места — Мы требуем подписи. Пусть не клевещет. Председательствующий — Член Государственной Думы Вишневский, призываю вас к порядку. Милюков — Я сказал свой источник — это московские газеты, из которых есть перепечатка в иностранных газетах. Я передаю те впечатления, которые за границей определили мнение печати о назначении Штюрмера. Замысловский с места — Клеветник, вот ты кто. Марков 2-й с места — Он только сообщил заведомую неправду. Председательствующий — Я повторяю, что призываю вас к порядку.
Замысловский с места — Клеветник, вот ты кто. Марков 2-й с места — Он только сообщил заведомую неправду. Голоса слева: «Допустимы ли эти выражения с места, господин председательствующий? Председательствующий — Я повторяю, что призываю вас к порядку. Милюков — Я не чувствителен к выражениям господина Замысловского голоса слева: «Браво, браво». Повторяю, что старая тема развивается на этот раз с новыми подробностями. Кто делает революцию? Вот кто: оказывается, её делают городской и земский союзы, военно-промышленные комитеты, съезды либеральных организаций. Это самое несомненное проявление грядущей революции. Господа, вы знаете, что, кроме подобной записки, существует целый ряд отдельных записок, которые развивают ту же мысль. Есть обвинительный акт против городской и земской организации, есть и другие обвинительные акты, которые вам известны. Так вот господа, та идефикс революции, грядущей со стороны левых, та идефикс, помешательство на которой обязательно для каждого вступившего члена кабинета голоса: «Правильно! Я спрашивал тогда себя, по какому рецепту это делается? Я поехал дальше в Швейцарию отдохнуть, а не заниматься политикой, но и тут за мной тянулись те же тёмные тени. На берегах Женевского озера, в Берне я не мог уйти от прежнего ведомства Штюрмера — от министерства внутренних дел и департамента полиции. Конечно, Швейцария есть место, «где скрещиваются всевозможные пропаганды, где особенно удобно можно следить за махинациями наших врагов». И понятно, что здесь особенно должна быть развита система «особых поручений», но среди них развита система особого рода, которая привлекает к себе наше особое внимание. Ко мне приходили и говорили: «Скажите, пожалуйста, там, в Петрограде, чем занимается известный Ратаев? Спрашивали, зачем сюда приехал какой-то неизвестный мне чиновник Лебедев. Спросили, зачем эти чиновники департамента полиции оказываются постоянными посетителями салонов русских дам, известных своим германофильством. Оказывается, что Васильчикова имеет преемниц и продолжательниц. Чтобы открыть пути и способы той пропаганды, о которой недавно ещё откровенно говорил нам сэр Джордж Бьюкенен. Нам нужно судебное следствие, вроде того, какое было произведено над Сухомлиновым. Когда мы обвиняли Сухомлинова, мы ведь тоже не имели тех данных, которые следствие открыло. Мы имели то, что имеем теперь: инстинктивный голос всей страны и её субъективную уверенность аплодисменты. Господа, я может быть не решился бы говорить о каждом из моих отдельных впечатлений, если бы не было совокупных, и в особенности, если бы не было того подтверждения, которое я получил, переехав из Парижа в Лондон. В Лондоне я наткнулся на прямое заявление, мне сделанное, что с некоторых пор наши враги узнают наши сокровеннейшие секреты и что этого не было во время Сазонова возгласы слева: «Ага». Если в Швейцарии и в Париже я задавал себе вопрос, нет ли за спиной нашей официальной дипломатии какой-нибудь другой, то здесь уже приходилось спрашивать об иного рода вещах. Прошу извинения, что, сообщая о столь важном факте, я не могу назвать его источника, но если это моё сообщение верно, то Штюрмер, быть может, найдёт следы его в своих архивах Родичев с места: «Он уничтожит их». Я миную Стокгольмскую историю, как известно, предшествовавшую назначению теперешнего министра и произведшую тяжёлое впечатление на наших союзников. Я могу говорить об этом впечатлении, как свидетель; я хотел бы думать, что тут было проявление того качества, которое хорошо известно старым знакомым А. Протопопова — его неумение считаться с последствиями своих собственных поступков смех, голоса слева: «Хорош ценз для министра». По счастью, в Стокгольме он был уже не представителем депутации, так как депутации в то время уже не существовало, она частями возвращалась в Россию. То что Протопопов сделал в Стокгольме, он сделал в наше отсутствие Марков 2-й с места: «Вы делали то же самое в Италии». Но всё же, господа, я не могу сказать, какую именно роль эта история сыграла в той уже известной нам прихожей, через которую, вслед за другими, прошёл А. Протопопов на пути к министерскому креслу голоса справа: «Какая прихожая? Это та придворная партия, победой которой, по словам «Нейе Фрейе Прессе», было назначение Штюрмера: «Победа придворной партии, которая группируется вокруг молодой Царицы». Во всяком случае, я имею некоторое основание думать, что предложения, сделанные германским советником Варбургом Протопопову, были повторены более прямым путем и из более высокого источника. Я нисколько не был удивлён, когда из уст британского посла выслушал тяжеловесное обвинение против того же круга лиц в желании подготовить путь сепаратному миру. Может быть, слишком долго остановился на Штюрмере? Но, господа, ведь на нём преимущественно сосредоточились все чувства и настроения, о которых я говорил раньше. Я думаю, что эти чувства и настроения не позволили ему занимать это кресло. Он слышал те возгласы, которыми вы встретили его выход. Будем надеяться вместе с вами, что он сюда больше не вернётся аплодисменты слева. Возгласы слева: «Браво! Мы говорим правительству, как сказала декларация блока: мы будем бороться с вами, будем бороться всеми законными средствами до тех пор, пока вы не уйдете. Говорят, что один член совета министров, услышав, что на этот раз Государственная Дума собирается говорить об измене, взволнованно вскрикнул: «Я, быть может, дурак, но я не изменник» смех. Господа, предшественник этого министра был несомненно умным министром так же как предшественник министра иностранных дел был честным человеком.
Я передаю те впечатления, которые за границей определили мнение печати о назначении Штюрмера. Замысловский с места — Клеветник, вот ты кто. Марков 2-й с места — Он только сообщил заведомую неправду. Председательствующий — Я повторяю, что призываю вас к порядку. Повторяю, что старая тема развивается на этот раз с новыми подробностями. Кто делает революцию? Вот кто: оказывается, ее делают городской и земский союзы, военно-промышленные комитеты, съезды либеральных организаций. Это самое несомненное проявление грядущей революции. Господа, вы знаете, что, кроме подобной записки, существует целый ряд отдельных записок, которые развивают ту же мысль. Есть обвинительный акт против городской и земской организации, есть и другие обвинительные акты, которые вам известны. Я спрашивал тогда себя, по какому рецепту это делается? Я поехал дальше в Швейцарию отдохнуть, а не заниматься политикой, но и тут за мной тянулись те же темные тени. На берегах Женевского озера, в Берне я не мог уйти от прежнего ведомства Штюрмера — от министерства внутренних дел и департамента полиции. Спросили, зачем эти чиновники департамента полиции оказываются постоянными посетителями салонов русских дам, известных своим германофильством. Оказывается, что Васильчикова имеет преемниц и продолжательниц. Чтобы открыть пути и способы той пропаганды, о которой недавно еще откровенно говорил нам сэр Джордж Бьюкенен. Нам нужно судебное следствие, вроде того, какое было произведено над Сухомлиновым. Когда мы обвиняли Сухомлинова, мы ведь тоже не имели тех данных, которые следствие открыло. Мы имели то, что имеем теперь: инстинктивный голос всей страны и ее субъективную уверенность аплодисменты. Господа, я может быть не решился бы говорить о каждом из моих отдельных впечатлений, если бы не было совокупных, и в особенности, если бы не было того подтверждения, которое я получил, переехав из Парижа в Лондон. Если в Швейцарии и в Париже я задавал себе вопрос, нет ли за спиной нашей официальной дипломатии какой-нибудь другой, то здесь уже приходилось спрашивать об иного рода вещах. Я миную Стокгольмскую историю, как известно, предшествовавшую назначению теперешнего министра и произведшую тяжелое впечатление на наших союзников. Я могу говорить об этом впечатлении, как свидетель; я хотел бы думать, что тут было проявление того качества, которое хорошо известно старым знакомым А. По счастью, в Стокгольме он был уже не представителем депутации, так как депутации в то время уже не существовало, она частями возвращалась в Россию. Но все же, господа, я не могу сказать, какую именно роль эта история сыграла в той уже известной нам прихожей, через которую, вслед за другими, прошел А. Во всяком случае, я имею некоторое основание думать, что предложения, сделанные германским советником Варбургом Протопопову, были повторены более прямым путем и из более высокого источника. Я нисколько не был удивлен, когда из уст британского посла выслушал тяжеловесное обвинение против того же круга лиц в желании подготовить путь сепаратному миру. Может быть, слишком долго остановился на Штюрмере? Но, господа, ведь на нем преимущественно сосредоточились все чувства и настроения, о которых я говорил раньше. Я думаю, что эти чувства и настроения не позволили ему занимать это кресло. Он слышал те возгласы, которыми вы встретили его выход. Будем надеяться вместе с вами, что он сюда больше не вернется. Аплодисменты слева. Мы говорим правительству, как сказала декларация блока: мы будем бороться с вами, будем бороться всеми законными средствами до тех пор, пока вы не уйдете.
Глупость без измены
Речь П. Н. Милюкова "Глупость или измена?" была произнесена в 1916 году в Государственной Думе и содержала обвинения в адрес министров правительства, которые не смогли эффективно управлять страной во время Первой мировой войны. Вся дальнейшая деятельность Милюковых и им подобным была сплошной изменой с небольшой долей глупости. 1 (14) ноября 1916 года депутат Павел Николаевич Милюков произнес в Государственной Думе свою знаменитую антиправительственную речь: «Глупость или измена?». как подтверждение слов, наконец, громким отголоском речи Милюкова «Глупость или измена?» явилось убийство Распутина, олицетворявшего собой «влияние темных безответственных сил» и бесконечную «министерскую чехарду». Выступление «Глупость или измена» в Государственной Думе в 01.11.1916 году Павла Милюкова послужила катализатором для февральской революции.
Глупость или измена
| «В чем значимость думской речи П. Н. Милюкова «Глупость или измена»?» — Яндекс Кью | Ровно 95 лет назад – 14 ноября 1916 года – на заседании четвёртой Государственной думы лидер кадетов Павел Милюков произнёс знаменитую обличительную речь. |
| Речь П. Н. Милюкова на заседании Государственной думы. | Дмитрий Солонников 14 ноября 1916 года депутат Павел Милюков произнес в Таврическом дворце Санкт-Петербурга на заседании Государственной Думы свою знаменитую антиправительственную речь «Глупость или измена? |
| И глупость, и измена | 1 ноября 1916 года лидер партии кадетов Павел Николаевич Милюков выступил в Думе с зажигательной речью «Глупость или измена?». |
| «Глупость или измена?»: ноябрьские параллели. Дмитрий Солонников / ИА REX | "Что это – глупость или измена?"А потом Милюков умыкнул за границу, "благородно" предоставив всем россиянам отвечать за свои ничем не подкрепленные амбиции и прожектерство. |
Речь милюкова глупость или измена год
Председательствующий — Член Думы Замысловский, прошу вас не говорить с места. Милюков — Я цитирую московские газеты. Замысловский с места — Клеветник. Скажите подписи. Не клевещите.
Председательствующий — Член Государственной Думы Замысловский, прошу вас не говорить с места. Замысловский — Подписи, клеветник. Председательствующий — Член Государственной Думы Замысловский, призываю вас к порядку. Вишневский с места — Мы требуем подписи.
Пусть не клевещет. Председательствующий — Член Государственной Думы Вишневский, призываю вас к порядку. Милюков — Я сказал свой источник — это московские газеты, из которых есть перепечатка в иностранных газетах. Я передаю те впечатления, которые за границей определили мнение печати о назначении Штюрмера.
Замысловский с места — Клеветник, вот ты кто. Марков 2-й с места — Он только сообщил заведомую неправду. Председательствующий — Я повторяю, что призываю вас к порядку. Повторяю, что старая тема развивается на этот раз с новыми подробностями.
Кто делает революцию? Вот кто: оказывается, ее делают городской и земский союзы, военно-промышленные комитеты, съезды либеральных организаций. Это самое несомненное проявление грядущей революции. Господа, вы знаете, что, кроме подобной записки, существует целый ряд отдельных записок, которые развивают ту же мысль.
Есть обвинительный акт против городской и земской организации, есть и другие обвинительные акты, которые вам известны. Я спрашивал тогда себя, по какому рецепту это делается? Я поехал дальше в Швейцарию отдохнуть, а не заниматься политикой, но и тут за мной тянулись те же темные тени. На берегах Женевского озера, в Берне я не мог уйти от прежнего ведомства Штюрмера — от министерства внутренних дел и департамента полиции.
Спросили, зачем эти чиновники департамента полиции оказываются постоянными посетителями салонов русских дам, известных своим германофильством. Оказывается, что Васильчикова имеет преемниц и продолжательниц. Чтобы открыть пути и способы той пропаганды, о которой недавно еще откровенно говорил нам сэр Джордж Бьюкенен. Нам нужно судебное следствие, вроде того, какое было произведено над Сухомлиновым.
Когда мы обвиняли Сухомлинова, мы ведь тоже не имели тех данных, которые следствие открыло. Мы имели то, что имеем теперь: инстинктивный голос всей страны и ее субъективную уверенность аплодисменты. Господа, я может быть не решился бы говорить о каждом из моих отдельных впечатлений, если бы не было совокупных, и в особенности, если бы не было того подтверждения, которое я получил, переехав из Парижа в Лондон. Если в Швейцарии и в Париже я задавал себе вопрос, нет ли за спиной нашей официальной дипломатии какой-нибудь другой, то здесь уже приходилось спрашивать об иного рода вещах.
Я миную Стокгольмскую историю, как известно, предшествовавшую назначению теперешнего министра и произведшую тяжелое впечатление на наших союзников.
Программа партии была калькой с программ западных буржуазных партий и предполагала строительство «общества всеобщего благоденствия». Тут было и обязательное всеобщее образование, и полный набор всяческих свобод, и парламентское устроение государства, и бесплатная раздача земли крестьянам, и всеобщее избирательное право, и трудовое законодательство с 8-часовым рабочим днем, и местное самоуправление, и неприкосновенность личности и частной собственности, и всеобщее равенство… То есть партия была и буржуазная, и центристская.
Однако с началом Первой мировой войны кадеты, поняв, что всемирную бойню можно использовать для достижения своих целей — то есть завоевания власти — начали заманивать в свою партию всех без разбору. То есть крестьян и рабочих, чьи интересы были отличны от интересов буржуазии. Правда, у кадетов это не слишком получалось: рабочие, памятуя об их предательстве после разгрома революции 1905 года, не особо шли в Конституционно-демократическую партию.
Рекрутирование широких народных масс можно было достигать, делая фантастические посулы и используя постоянно накапливающееся недовольство. Поэтому неудачи русской армии на фронтах были весьма желательны. Если в 1915 году все шло «самым наилучшим образом», то есть армия терпела поражение за поражением, то в 1916 году наметился коренной перелом ситуации.
Летом, благодаря Брусиловскому прорыву, армия заявила о готовности и впредь развивать достигнутые успехи. Которые продолжились и осенью. И грядущий 1917 год должен был бы стать триумфом русского оружия.
Допустить этого кадеты не могли. Вот фрагмент письма Милюкова бывшему члену Совета монархических съездов Иосифу Васильевичу Ревенко: «Вы знаете, что твердое решение воспользоваться войною для производства переворота было принято нами вскоре после начала этой войны. Заметьте также, что ждать больше мы не могли, ибо знали, что в конце апреля или начале мая наша армия должна была перейти в наступление, результаты коего сразу в корне прекратили бы всякие намеки на недовольство и вызвали бы в стране взрыв патриотизма и ликования».
Написано это было в январе 1918 года. Поэтому партийная верхушка решилась на заведомый подлог ради достижения поставленных целей. Задачей-минимумом был захват ключевых портфелей в правительстве.
Для чего необходимо было с максимально возможной амплитудой «раскачать лодку».
Штюрмер был отправлен в отставку, а на его место был назначен А. Трепов, работавший до нового назначения министром путей сообщений. Фраза Милюкова обязана своим рождением самому же правительству Б.
Штюрмера, точнее, его военному министру Д. В то время обвинения в германофильстве, измене, тайных переговорах с немцами выдвигались против многих царских чиновников. Сначала было арестовано несколько человек из окружения бывшего военного министра В.
И вы помните, что тогда с этой кафедры даже министр Горемыкин признал "что ход войны требует огромного, чрезвычайного подъема духа и сил". Вы помните, что власть пошла тогда на уступки.
Ненавистные обществу министры были тогда удалены до созыва Думы. Был удален Сухомлинов, которого страна считала изменником голос слева: "Он и есть". И в ответ на требования народных представителей в заседании 28 июля Поливанов объявил нам, при общих рукоплесканиях, как вы помните, что создана следственная комиссия и положено начало отдаче под суд бывшего военного министра. И, господа, общественный подъем тогда не прошел даром: наша армия получила то, что ей было нужно, и во второй год войны страна перешла с тем же подъемом, как и в первый.
Одна из самых знаменитых речей Милюкова «Что это, глупость или измена?» и ее последствия
День в истории: 1(14) ноября 1916 года депутат и лидер кадетской партии Павел Милюков произнес в Государственной думе свою знаменитую антиправительственную речь: «Глупость или измена?». До своей эмигрантской кончины в 1943 году у Милюкова было достаточно времени, чтобы подумать, что же произошло в России: глупость или измена? 14 ноября 1916 года депутат Павел Милюков произнес в Государственной Думе свою знаменитую антиправительственную речь: «Глупость или измена?», где он обвинил в.
Павел Николаевич Милюков. Глупость или измена?
Выражение «глупость или измена?» после выступления Милюкова стало очень популярным в Думе и вскоре почти каждый выступающий упоминал это выражение, говоря о положении дел в правительстве России. Перечислив злоупотребления и ошибки царского правительства, Милюков закончил свою речь риторическим вопросом: «Что это — глупость или измена?», который являлся перифразом слов военного министра Д. С. Шуваева, который на обвинение его в шпионаже в пользу немцев. В своей нашумевшей речи на осенней сессии 1916 г. в Думе, текст которой распространялся по стране в списках, лидер кадетской фракции П.Н. Милюков доказывал, что вся политика царского правительства 1914-1916 гг. была продиктована «либо глупостью, либо изменою». 14 ноября 1916 года депутат Павел Милюков произнес в Государственной Думе свою знаменитую антиправительственную речь: «Глупость или измена?», где он обвинил в.
Глупость без измены
| Глупость или измена милюков дата | Милюков обвинял правительство в том, что оно не смогло обеспечить армию необходимым количеством оружия, боеприпасов и продовольствия, а также не смогло организовать эффективную оборону границы. |
| Глупость или измена. Проект 1917 | 1 (14) ноября 1916 года депутат и лидер кадетской партии Павел Милюков произнес в Государственной думе свою знаменитую антиправительственную речь: «Глупость или измена?». |
| В чем значимость думской речи П. Н. Милюкова «Глупость или измена»? | Выступление «Глупость или измена» в Государственной Думе в 01.11.1916 году Павла Милюкова послужила катализатором для февральской революции. |
По законам военного времени
- Выбор между глупостью и изменой. К годовщине знаменитой речи Милюкова
- Умственная величина в российской политике / Идеи и люди / Независимая газета
- Глупость или измена?
- «Глупость или измена?» — Документ
- Глупость или измена милюков дата
Содержание
- Глупость или измена. Проект 1917
- Глупость без измены
- Павел Милюков. «Глупость или измена?»
- Речь П. Н. Милюкова на заседании Государственной думы.
Поделиться
- О глупости и измене
- Глупость или измена. Проект 1917
- Речь П. Н. Милюкова на заседании Государственной думы
- Милюков П. Н. Глупость или измена? Выдержки из речи П. Н. Милюкова на заседании Государственной
- ЗАГОВОРЩИКИ
- 100 лет назад произошло покушение на Милюкова, в результате которого погиб Набоков
«глупость или измена?» ((с) Милюков П.Н. 1916)
| Что это — глупость или измена? | это... Что такое Что это — глупость или измена?? | Речь Милюкова 1 ноября 1916 г. Речь Милюкова глупость или измена. |
| Павел Милюков: Революционером сделала травля — Мир новостей | П. Н. Милюков — Господа члены Государственной Думы. |
«Глупость, или измена»? Первый выстрел февральской революции
День в истории: 1(14) ноября 1916 года депутат и лидер кадетской партии Павел Милюков произнес в Государственной думе свою знаменитую антиправительственную речь: «Глупость или измена?». Вся дальнейшая деятельность Милюковых и им подобным была сплошной изменой с небольшой долей глупости. Речь Павла Николаевича Милюкова 1 ноября 1916 года в Государственной Думе Российской империи. Главная» Новости» Выступление милюкова в госдуме 1 ноября 1916 года. как подтверждение слов, наконец, громким отголоском речи Милюкова «Глупость или измена?» явилось убийство Распутина, олицетворявшего собой «влияние темных безответственных сил» и бесконечную «министерскую чехарду».