По утверждению Духовного управления мусульман европейской части РФ, приверженцев ислама в России на тот момент насчитывалось до 20 миллионов. Мусульманский фактор стал центральным предметом обсуждения научно-практической конференции «История ислама в России: традиции патриотизма и сосуществования», которая состоялась в нижней палате парламента, сообщает РБК. Это последнее неизданное интервью с известным проповедником протоиереем Русской православной церкви Дмитрием Смирновым. Оно было записано незадолго до его см. Районы в России, где ислам является самой распространенной религией. Нет такой закономерности, что в тех странах, где был наиболее радикальный, как некоторые считают, фундаменталистский ислам (например, в Саудовской Аравии, там и больше всего сторонников ИГИЛ).
В каких регионах России мусульмане составляют большинство и где они рассредоточены
If you have Telegram, you can view and join Ислам в России right away. Группа предлагает читателям полезную информацию из ислама, актуальные темы и новости, фетвы и ответы на насущные вопросы. Глава Чечни Рамзан Кадыров назвал ислам неотъемлемой частью России и отметил уникальную ситуацию в стране, где бок о бок с другими религиозными конфессиями живут практически 15 миллионов мусульман.
Глава ДУМ РФ: Мусульмане новых регионов России вовлечены в жизнь общины
В настоящее время в регионе функционирует 1382 мечети. Из них 1036 — это джамаа мечети и 346 джумаа мечети.
Он также рассказал, что воины-мусульмане в зоне СВО в Ураза-байрам не оставлены без духовного окормления. Мы во время Рамадана направили нескольких имамов в помощь религиозным организациям, которые работают в новых регионах РФ. Наши воины не оставлены без духовного окормления, они чувствуют нашу поддержку, знают о наших молитвах, получают нашу поддержку, в том числе гуманитарную". Муфтий призвал единоверцев не забыть и о пожертвованиях для нуждающихся, подчеркнув, что Рамадан - это месяц добра, милости, благотворительности.
В ряде российских регионов была выбрана модель наделения диаспор функциями субъектов миграционной политики, фактически поставив их в роль посредника во взаимоотношениях мигранта и государства. Иллюстрацией подобной практики может служить Республика Татарстан, в которой власти пошли по созданию Ассоциации национально-культурных объединений в 1992 году в 2007 году ее преобразовали в Ассамблею народов Татарстана, во главе которой поставили спикера местного парламента , включив в эту организацию все диаспоры и национальные образования. Для размещения Ассамблеи народов Татарстана было специально построено здание Дома дружбы народов, был выделен на постоянной основе штат сотрудников, а финансируется вся эта деятельность из республиканского бюджета. Поддержка региональных властей заключается не только в развитии языков и культур, но и встраивании этого консолидирующего диаспоры органа во взаимоотношения с государственными учреждениями, занимающиеся мигрантами. Такая модель взаимоотношений государства с мигрантами через использование посреднических услуг диаспор имеет определенный изъян: диаспора может выступить в роли защитника мигрантов, совершивших преступления, покрывая их. Подобные настроения среди коренного населения России вполне объяснимы, если учитывать, что мигранты влияют на криминогенную обстановку. Ситуация усугубляется тем, что происходит сращивание криминала с мигрантами, получившее название этничеких ОПГ, а в последние годы все чаще и чаще говорится о привнесении мигрантами радикальных течений ислама. Проведенные социологические исследования, показывают изменение в отношении к мигрантам со стороны русского населения. Социологи сообщают, что при опросе московских студентов, то есть молодежи, последние перечислили положительные и отрицательные качества, которые свойственны мигрантам с Кавказа и Средней Азии: агрессивны и жестоки о чеченцах , хитры, могут обмануть на базаре об азербайджанцах , нахально ведут себя с местными женщинами в основном об азербайджанцах и армянах. Ученый дополняет, что «рост числа мигрантов с национальных окраин и стран СНГ формирует у таких респондентов «опасения за судьбу русского народа» [6]. Заметим, что такое же далеко не толерантное отношение и в регионах, которые позиционируются как мусульманские, в которых традиционно проживают коренные народы России, исповедующие ислам. Наибольшая доля интолерантных жителей наблюдается в Казани, на втором месте — жители села, несколько меньше таких людей в периферийных городах. Причем толерантность местных жителей к приезжим носит скорее характер терпимости — они ориентированы на общение на дальней дистанции: более склонны принимать мигрантов в качестве соотечественников, земляков [7]. Однако это не означает, что к мигрантам сохраняется позитивное отношение, даже если это мусульмане. Московские социологи, проводившие опрос мусульман, также констатировали, что для них не всегда является решающим собственно конфессиональный фактор в отношении к мигрантам. Дело в том, что большая часть российских мусульман не видит в мигрантах-славянах своих экономических конкурентов» [9], - констатируют исследователи, подчеркивая тем самым, что российские мусульмане к своим единоверцам из Центральной Азии и Закавказья не столь толерантны, чем к мигрантам с Украины и Белоруссии. Это отмечают и специалисты. Если индигенные меньшинства воспринимаются ими как «свои», то меньшинства, которые фенотипически и этнокультурно отличаются от местного населения, воспринимаются неоднозначно и даже негативно», - констатирует этнолог Ринар Кушаев, добавляя, что у молодого поколения татарстанцев вроде бы «декларируется высокий уровень межэтнической толерантности, но при более детальном разборе смоделированных жизненных ситуаций проявляется интолерантное отношение к представителям этнических меньшинств» [10]. Социологи в Татарстане видят, что сегодня усиление раздражения в отношении приезжих основывается на дополнительных аргументах: содержательная основа объяснений враждебности к мигрантам в постсоветский период стала шире и богаче. На этом фоне все чаще и чаще эксперты начинают говорить, что мигрант — это не только потенциальный источник для криминала, болезней, но также может быть и носителем радикальных течений ислама. Если в 1990-е годы и в начале 2000-х годов исследователи отмечали, что россияне в «в чужаках видят прежде всего представителей экономического сообщества, организованного по этническому принципу, плотно заполняющих ряд жизненно важных экономических ниш и вытесняющих представителей коренного населения на обочину жизни» [12], то есть мигранты воспринимались как экономические конкуренты причем, речь не только о выходцах с Кавказа или Центральной Азии, а вообще о приезжих, даже из других регионов России: наглядно это видно на фоне отношения коренных москвичей и петербуржцев по отношению к приезжим провинциалам , то в 2010-е годы все чаще в них видят проводников этнорелигиозного экстремизма. В странах Центральной Азии, у себя на родине, при авторитаризме, порой переходящим в тоталитаризм, политического режима этих государств, религиозные фундаменталисты подвергаются жесткому преследованию. В итоге многие из них переезжают в Россию, где существует совершенно либеральное законодательство по противодействию подобным элементам. Страна получает вместе с трудовой миграцией и поток радикал-исламистов. Оказавшись в России, фундаменталисты из числа мигрантов, посещая мечети, в скором времени формируют в них группы своих сторонников, начинают в них вести свою пропагандистскую работу, нередко вовлекая в подобные экстремистские джамааты единомышленников из числа российских граждан. Это особенно остро стоит в городах Европейской части России и Сибири, где исторически мечети строились татарами, духовенство также этнически было татарским, а за счет притока мигрантов та функция, которую выполняли мечети в деле сохранения татарской культуры, языка, исчезает. Отсюда и звучащие заявления со стороны татарских общественных организаций и мусульманского духовенства, что переход на русский язык проповеди, понятный всем прихожанам, в том числе и мигрантам, способствует потере мечетями функции татарских национально-культурных центров, которыми они обладали. Более того, стала набирать тенденция, когда контингент молящихся в мечетях составляют как раз не татары, а мигранты. Ситуация также усугубляется тем, что второе поколение мигрантов, то есть детей мигрантов, родившихся в России, в культурном плане мало интегрируется в российский социум. Этническая идентичность у молодых мигрантов отступает на последний план, а на первый выходит сугубо религиозная самоидентификация «мы — мусульмане» , причем исламское вероучение они трактуют в радикальном его понимании. Первый известный пример, когда на территорию России стали приезжать выходцы из Центральной Азии, являющиеся носителями радикальных течений ислама, стоит датировать 1996-м годом. Тогда в Казань приехал выходец из Узбекистана Алишер Усманов не путать с известным олигархом , который был членом «Исламского движения Узбекистана», а в Татарстане стал эмиссаром «Хизб-ут-Тахрир аль-Ислами» «Партия исламского освобождения» , признанной в России террористической организацией Решение было принято о признании ее таковой Верховным судом России только в 2003 году. В 1993-1994 годах в г. Намангане Узбекистан он был имамом одной из мечетей, через которую вел вербовку людей, готовых поехать в Чечню. Тогда накануне Первой чеченской войны 1994-1996 эта северокавказская республика превращалась в магнит для всех исламистов с территории бывшего СССР и Ближнего Востока. На родине, в Узбекистане он попадает под внимание правоохранительных органов, вскоре объявляется в международный розыск. В 1996 году он оказывается в Татарстане, где с 1999 года начинает формировать сеть ячеек халакатов «Хизб-ут-Тахрир аль-Ислами», начав работать преподавателем в одном из казанских медресе. В 2004 году Усманова задерживают, и в 2005 году осуждают.
Либо используют свой статус трудовых мигрантов как прикрытие настоящей деятельности, зачастую криминальной» [2]. При этом сравнивая проблему мигрантов в Европе и России, эксперты отмечают, что для первой характерен тот факт, что источником социальных проблем являются неассимилировавшиеся потомки трудовых мигрантов прошлых поколений, как правило, уже имеющие гражданство. В России же основную проблему составляют нелегальные мигранты. Таким образом, в Европе речь идет в большинстве случаев о социализации собственных граждан, а в России о борьбе с нелегальными мигрантами преимущественно правоохранительными средствами [3]. Правда, в этом вопросе не учитывается такая деталь, что нынешний российский мигрант может получить российское гражданство, однако став россиянином, мигрант не всегда стремится к интеграции в российский социум путем замены ментальных ценностей своей страны на российские. Культурный барьер и менталитет по-прежнему сохраняются, распространяясь и на потомков мигрантов в последующих поколениях. И мы можем через некоторое время оказаться в ситуации, когда второе поколение постсоветских мигрантов, родившееся в России, превратиться в точно таких же по своему поведению, как арабские мигранты во Франции. Наличие гражданства не превращает мигранта в россиянина с присущими ему культурно-ментальными признаками. В ряде российских регионов была выбрана модель наделения диаспор функциями субъектов миграционной политики, фактически поставив их в роль посредника во взаимоотношениях мигранта и государства. Иллюстрацией подобной практики может служить Республика Татарстан, в которой власти пошли по созданию Ассоциации национально-культурных объединений в 1992 году в 2007 году ее преобразовали в Ассамблею народов Татарстана, во главе которой поставили спикера местного парламента , включив в эту организацию все диаспоры и национальные образования. Для размещения Ассамблеи народов Татарстана было специально построено здание Дома дружбы народов, был выделен на постоянной основе штат сотрудников, а финансируется вся эта деятельность из республиканского бюджета. Поддержка региональных властей заключается не только в развитии языков и культур, но и встраивании этого консолидирующего диаспоры органа во взаимоотношения с государственными учреждениями, занимающиеся мигрантами. Такая модель взаимоотношений государства с мигрантами через использование посреднических услуг диаспор имеет определенный изъян: диаспора может выступить в роли защитника мигрантов, совершивших преступления, покрывая их. Подобные настроения среди коренного населения России вполне объяснимы, если учитывать, что мигранты влияют на криминогенную обстановку. Ситуация усугубляется тем, что происходит сращивание криминала с мигрантами, получившее название этничеких ОПГ, а в последние годы все чаще и чаще говорится о привнесении мигрантами радикальных течений ислама. Проведенные социологические исследования, показывают изменение в отношении к мигрантам со стороны русского населения. Социологи сообщают, что при опросе московских студентов, то есть молодежи, последние перечислили положительные и отрицательные качества, которые свойственны мигрантам с Кавказа и Средней Азии: агрессивны и жестоки о чеченцах , хитры, могут обмануть на базаре об азербайджанцах , нахально ведут себя с местными женщинами в основном об азербайджанцах и армянах. Ученый дополняет, что «рост числа мигрантов с национальных окраин и стран СНГ формирует у таких респондентов «опасения за судьбу русского народа» [6]. Заметим, что такое же далеко не толерантное отношение и в регионах, которые позиционируются как мусульманские, в которых традиционно проживают коренные народы России, исповедующие ислам. Наибольшая доля интолерантных жителей наблюдается в Казани, на втором месте — жители села, несколько меньше таких людей в периферийных городах. Причем толерантность местных жителей к приезжим носит скорее характер терпимости — они ориентированы на общение на дальней дистанции: более склонны принимать мигрантов в качестве соотечественников, земляков [7]. Однако это не означает, что к мигрантам сохраняется позитивное отношение, даже если это мусульмане. Московские социологи, проводившие опрос мусульман, также констатировали, что для них не всегда является решающим собственно конфессиональный фактор в отношении к мигрантам. Дело в том, что большая часть российских мусульман не видит в мигрантах-славянах своих экономических конкурентов» [9], - констатируют исследователи, подчеркивая тем самым, что российские мусульмане к своим единоверцам из Центральной Азии и Закавказья не столь толерантны, чем к мигрантам с Украины и Белоруссии. Это отмечают и специалисты. Если индигенные меньшинства воспринимаются ими как «свои», то меньшинства, которые фенотипически и этнокультурно отличаются от местного населения, воспринимаются неоднозначно и даже негативно», - констатирует этнолог Ринар Кушаев, добавляя, что у молодого поколения татарстанцев вроде бы «декларируется высокий уровень межэтнической толерантности, но при более детальном разборе смоделированных жизненных ситуаций проявляется интолерантное отношение к представителям этнических меньшинств» [10]. Социологи в Татарстане видят, что сегодня усиление раздражения в отношении приезжих основывается на дополнительных аргументах: содержательная основа объяснений враждебности к мигрантам в постсоветский период стала шире и богаче. На этом фоне все чаще и чаще эксперты начинают говорить, что мигрант — это не только потенциальный источник для криминала, болезней, но также может быть и носителем радикальных течений ислама. Если в 1990-е годы и в начале 2000-х годов исследователи отмечали, что россияне в «в чужаках видят прежде всего представителей экономического сообщества, организованного по этническому принципу, плотно заполняющих ряд жизненно важных экономических ниш и вытесняющих представителей коренного населения на обочину жизни» [12], то есть мигранты воспринимались как экономические конкуренты причем, речь не только о выходцах с Кавказа или Центральной Азии, а вообще о приезжих, даже из других регионов России: наглядно это видно на фоне отношения коренных москвичей и петербуржцев по отношению к приезжим провинциалам , то в 2010-е годы все чаще в них видят проводников этнорелигиозного экстремизма. В странах Центральной Азии, у себя на родине, при авторитаризме, порой переходящим в тоталитаризм, политического режима этих государств, религиозные фундаменталисты подвергаются жесткому преследованию. В итоге многие из них переезжают в Россию, где существует совершенно либеральное законодательство по противодействию подобным элементам. Страна получает вместе с трудовой миграцией и поток радикал-исламистов. Оказавшись в России, фундаменталисты из числа мигрантов, посещая мечети, в скором времени формируют в них группы своих сторонников, начинают в них вести свою пропагандистскую работу, нередко вовлекая в подобные экстремистские джамааты единомышленников из числа российских граждан. Это особенно остро стоит в городах Европейской части России и Сибири, где исторически мечети строились татарами, духовенство также этнически было татарским, а за счет притока мигрантов та функция, которую выполняли мечети в деле сохранения татарской культуры, языка, исчезает. Отсюда и звучащие заявления со стороны татарских общественных организаций и мусульманского духовенства, что переход на русский язык проповеди, понятный всем прихожанам, в том числе и мигрантам, способствует потере мечетями функции татарских национально-культурных центров, которыми они обладали. Более того, стала набирать тенденция, когда контингент молящихся в мечетях составляют как раз не татары, а мигранты. Ситуация также усугубляется тем, что второе поколение мигрантов, то есть детей мигрантов, родившихся в России, в культурном плане мало интегрируется в российский социум. Этническая идентичность у молодых мигрантов отступает на последний план, а на первый выходит сугубо религиозная самоидентификация «мы — мусульмане» , причем исламское вероучение они трактуют в радикальном его понимании.
Глава ДУМ РФ: Мусульмане новых регионов России вовлечены в жизнь общины
По его мнению, исламский банкинг будет востребован в регионах России с высокой долей мусульманского населения. В данных регионах есть спрос на банковские продукты и услуги, которые соответствуют стандартам партнерского финансирования", - отметил президент Татарстана.
По результатам опроса менее популярными среди россиян оказались католицизм 3 процента , старообрядчество и протестантизм по 2 процента , буддизм, иудаизм, греко-католичество и славянское язычество по 1 проценту. Более 73 процентов респондентов, попавших в выборку, указали, что не поддерживают ношение в государственных школах одежды и предметов, демонстрирующих религиозную принадлежность учащихся или преподавателей. Всего было опрошено 8800 респондентов в возрасте от 19 до 67 лет.
Следите за самым важным в Telegram-канале «Татар-информ.
Москва является столицей нашей Родины — там находится и политическое руководство нашей страны, располагаются посольства и т. В 2015 году недалеко от Кремля мы смогли открыть московскую красавицу-мечеть, которая стала символом ислама. Поэтому трудно ответить, где же все-таки центр российского ислама. Чтобы никого не обижать — ни кавказцев, ни башкир, ни татар, ни москвичей, скажу так: мы являемся той уникальной страной, где мусульмане проживают на всей ее территории с представителями других культур. У нас нет конфликтов на религиозной почве. Научный центр — это Татарстан: там два института, одна академия. В соседней республике в Татарстане, — прим. Да, центр Оренбургского магометанского собрания был в Уфе.
Но сколько времени прошло с того периода? На одном названии двухвековой давности козырять, наверное, удобно, но по факту не так. Для того чтобы стать центром ислама, нужны большие усилия, старания, вливать немалые средства, строить университеты, институты, организованно вести образовательную деятельность. Но пока что Уфу лишь можно назвать культурно-историческим центром ислама, но не научно-образовательным.
Электронная версия книги 9. Ислам в Ростовской области.
В книге представлена краткая история ислама и мусульманских общин Ростова и области. Рассмотрены особенности исламского возрождения и изменения этнического состава местной уммы с начала 90-х гг. Раскрыта специфика религиозной жизни донских мусульман, особенности функционирования исламских структур, характер взаимоотношений мусульманского духовенства и т. Дается анализ состояния межнациональных отношений и внешних связей мусульманских народов Ростовской области. Электронная версия книги 10. Ислам в Дагестане.
Малашенко Дагестан — наиболее «исламский» субъект Российской Федерации. Об этом свидетельствуют многовековая история исламизации региона, значение религии и правовых норм ислама в возникновении и функционировании своеобразных политических образований — средневековых городов-государств джамаатов , роль исламской идеологии мюридизма в мобилизации горцев на акции сопротивления российскому владычеству на протяжении почти всего XIX века, а также воздействие «исламского фактора» на ход последующих политических трансформаций. Книга подробно освещает и исторические события, и феномен стремительной реисламизации региона на рубеже 80-х — 90-х гг. XX века, и современное состояние дел. Электронная версия книги 11. Асадуллин Ф.
Ислам в Москве. Малашенко В книге представлена широкая панорама жизни мусульман в Москве, охватывающая значительный временной пласт — с момента основания города до начала XXI в. Впервые введены в научный оборот оригинальные оценки известных исторических событий и фактов, интерпретирующие с принципиально новых позиций роль и значение исламского фактора в жизни столицы огромного многонационального государства. Особое внимание уделено анализу состояния ислама и основным условиям его развития в условиях мегаполиса, раскрывается его значительный миротворческий и созидательный потенциал в жизни московского социума и углубления международного диалога и сотрудничества. Книга формирует новый образ Москвы, величие которой веками создавалось и создается живущими в ней людьми, в том числе и представителями мусульманских народов. Электронная версия книги 12.
Мухаметшин Р. Ислам в Татарстане. Малашенко В книге рассмотрены основные закономерности функционирования ислама и его институтов в современном Татарстане.
В Казань приехали талибы. Рассказываем, что они тут делают и почему их визит скрывают
Курбанов напомнил нашему корреспонденту, что в следующем году будет 1380 лет со дня прихода сподвижников пророка Мухаммеда на земли Дагестана, с чего началось распространение ислама на Кавказе. Таким образом, распространение ислама в России можно считать повсеместным, чего никогда не было за всю историю страны. Главная» Новости» Причастность к религиям в россии на 2023 г. В России, в ее современных пределах ислам появился в X веке, но только при императрице Екатерине II был официально признан царским правительством. Дальнейшее распространение ислама в Поволжье и на Урале связано с историей Улуса Джучи — западной части Монгольской империи.
Исламизация Европы и мусульмане в России
По последним данным, за 20 лет в Чеченской Республике приняли ислам 878 человек. Начало распространения ислама на территории Восточной Европы, Поволжья и Приуралья относится к 8–10 вв. и связано с образованием Хазарского каганата и Волжско-Камской Булгарии. Россия 1. Иконка канала МАТЧ. По утверждениям Духовного управления мусульман европейской части РФ, приверженцев ислама в России на тот момент насчитывалось до 20 миллионов.
Добро пожаловать!
- Исламизация Европы и мусульмане в России - Аргументы Недели
- Важные разделы:
- «Где распространена религия ислам?» — Яндекс Кью
- Читайте также
- Мусульманские регионы россии
- Полезные материалы
К 2035 году каждый третий россиянин будет мусульманином
Ислам — все самые свежие новости по теме. Cтуденты медресе «Нуруль Ислам» ЦДУМ России в Священный месяц Рамазан проходят практику в мечетях. В России ислам — вторая по численности верующих религия. Думается, что отвечая на данный вопрос, будет лучше представить в уме карту России и мысленно совместить ее с территориями компактного проживания народностей, исповедующих ислам и буддизм.
Россия в глобальной политике
Таким образом, распространение ислама в России можно считать повсеместным, чего никогда не было за всю историю страны. По утверждению Духовного управления мусульман европейской части РФ, приверженцев ислама в России на тот момент насчитывалось до 20 миллионов. Думается, что отвечая на данный вопрос, будет лучше представить в уме карту России и мысленно совместить ее с территориями компактного проживания народностей, исповедующих ислам и буддизм. В книге представлен краткий исторический очерк распространения ислама в X-XIX вв. среди башкир и финно-угорских народов, проживающих на территории современного Башкортостана.
Ислам в России в 2023 году: тенденции и ожидания
Ислам в Саратовской области. Малашенко Саратовская область — многонациональный и поликонфессиональный регион, в который ислам пришел много веков назад. В последние два десятилетия ислам переживает на Саратовской земле подлинное возрождение. На основе оригинальных источников в книге рассматриваются создание и деятельность Духовного управления мусульман Поволжья ДУМП.
Показаны отношения мусульманского сообщества области с властями, представителями других конфессий и мусульманами зарубежья, а также особенности проживающих на территории региона этнических групп, традиционно исповедующих ислам. Электронная версия книги 9. Ислам в Ростовской области.
В книге представлена краткая история ислама и мусульманских общин Ростова и области. Рассмотрены особенности исламского возрождения и изменения этнического состава местной уммы с начала 90-х гг. Раскрыта специфика религиозной жизни донских мусульман, особенности функционирования исламских структур, характер взаимоотношений мусульманского духовенства и т.
Дается анализ состояния межнациональных отношений и внешних связей мусульманских народов Ростовской области. Электронная версия книги 10. Ислам в Дагестане.
Малашенко Дагестан — наиболее «исламский» субъект Российской Федерации. Об этом свидетельствуют многовековая история исламизации региона, значение религии и правовых норм ислама в возникновении и функционировании своеобразных политических образований — средневековых городов-государств джамаатов , роль исламской идеологии мюридизма в мобилизации горцев на акции сопротивления российскому владычеству на протяжении почти всего XIX века, а также воздействие «исламского фактора» на ход последующих политических трансформаций. Книга подробно освещает и исторические события, и феномен стремительной реисламизации региона на рубеже 80-х — 90-х гг.
XX века, и современное состояние дел. Электронная версия книги 11. Асадуллин Ф.
Ислам в Москве. Малашенко В книге представлена широкая панорама жизни мусульман в Москве, охватывающая значительный временной пласт — с момента основания города до начала XXI в. Впервые введены в научный оборот оригинальные оценки известных исторических событий и фактов, интерпретирующие с принципиально новых позиций роль и значение исламского фактора в жизни столицы огромного многонационального государства.
Особое внимание уделено анализу состояния ислама и основным условиям его развития в условиях мегаполиса, раскрывается его значительный миротворческий и созидательный потенциал в жизни московского социума и углубления международного диалога и сотрудничества.
Но на практике ситуация сложнее. Организованные военизированные салафитские анклавы такие как созданные в селениях Карамахи и Чабанмахи в конце 1990-х годов сейчас невозможны. Однако салафизм никуда не исчез, он продолжает существовать, причем если четверть века назад он был популярен в основном среди молодежи, то сейчас его сторонники повзрослели. Более того, есть вопрос о терминах. Так, запрещен ваххабизм, но строгое следование ему для мусульманина означает переход в ханбалитский мазхаб. А если сторонник салафизма не переходит в него, то он может заявить, что не является ваххабитом. И, следовательно, не подпадает под официальные запреты.
Маркетинговое агентство Zoom Market в июне этого года провело федеральный социологический опрос, направленный на определение религиозной принадлежности жителей России. Оказалось, что самыми популярными религиями на территории РФ являются православие 42 процента и ислам 30 процентов , несколько меньшей популярностью пользуется отсутствие религии — атеизм 18 процентов. Наибольшее количество мусульман проживает в Казани 72 процента , Краснодаре 43 процента , Воронеже 31 процент , Екатеринбурге 29 процентов , Красноярске 28 процентов и Москве 26 процентов. Наибольшее количество атеистов проживает в Санкт-Петербурге 26 процентов , Воронеже и Екатеринбурге по 23 процента , Красноярске 22 процента , Москве 21 процент и Новосибирске 18 процентов.
Например, это ханство стало важным транзитным звеном Великого шёлкового пути. Хоть с годами что Волжская Булгария в XVI веке в статусе Казанского ханства , что Дербент в XIX веке потеряли независимость и стали официально территорией Руси Российской империи , уровень грамотности среди мусульманских народов всегда был значительно выше. Связано это с двумя взаимосвязанными моментами: Во-первых, в рамках ислама главным критерием религиозного и светского авторитета является образованность человека, его глубокое понимание не только сугубо богословских постулатов, текста Священного Корана, но и доскональное знание прикладного ремесла, которое приносит доход и позволяет не зависеть от кого бы то ни было, кроме Всевышнего Аллаха. Именно поэтому все самые авторитетные исламские учёные имели собственное дело и прекрасно реализовывали себя в мирских делах хотя, справедливости ради, стоит отметить, что в исламе нет разделения на светское и духовное. Во-вторых, знание религии у мусульман неразрывно связывалось с общей образованностью. Умение читать и писать, арифметика, географические и астрономические познания, — всё это и многое другое доносилось до детей, посещавших медресе. Смута ХХ века и новая эпоха российского ислама В советский период ислам переживал непростые времена. Мечети разрушались либо подвергались передаче в распоряжение иных учреждений например, Центральная мечеть Дербента стала тюрьмой, Галеевская мечеть в Казани была отдана под различные коммунальные службы , имамы и муаллимы подвергались ссылке либо просто уничтожались. Несмотря на колоссальный урон, нанесённый атеистическим правительством, ислам в СССР не только выжил, но и стал развиваться в конце ХХ столетия.
Клуб «Валдай»
Успех в 2015 г. В конце 2015 — начале 2016 г. Это выражается как ростом суннитской солидарности, не ведущей к активным действиям, так и присоединением к числу боевиков. Сейчас крайне важно почувствовать динамику процессов, происходящих с исламом в России. Исламское сообщество нашей страны находится в состоянии противоречивой трансформации, результаты которой все еще неочевидны.
Сегодня весьма актуальна проблема выработки четких подходов в религиозной политике государства, учитывающих динамику происходящих в исламском сообществе процессов и фактическую мозаичность его состава. Это не значит, что от системы духовных управлений необходимо отказываться. Они охватывают свою часть исламского поля страны, и этот потенциал нужно продолжать использовать. Как этого добиться без ущерба уже устоявшемуся взаимодействию государства с традиционными структурами российских мусульман?
Опыт 1990-х годов показал, что соперничество между разными мусульманскими лидерами и общинами шло в основном по вопросу лидерства и власти. И хотя количество активных боевиков мало, череда террористических атак в Дагестане с конца 2015 г. Это очень сложный и болезненный вопрос. Эти структуры занимались возвращением молодых людей из «леса» и адаптацией к мирной жизни.
Тактически верная методика, позитивно сработавшая перед Олимпиадой в Сочи, стратегически ошибочна и способна нанести России много вреда.
С начала XVI века и вплоть до XIX века, все Закавказье и южный Дагестан находились под властью различных последовательных иранских империй Сефевидов , Афшаридов и Каджаров , а также их геополитических и идеологических соседей архи- С другой стороны, соперники - турки-османы. В соответствующих областях, которыми они управляли, как на Северном Кавказе, так и на Южном Кавказе, распространились шиитский ислам и суннитский ислам , что привело к быстрому и неуклонному обращению в веру многих других этнических кавказских народов на прилегающих территориях. Период от русского завоевания Казани в 1552 году Иваном Грозным до вознесения Екатерины Великой в 1762 году характеризовался систематическими российскими репрессиями против мусульман посредством политики исключения и дискриминации, а также уничтожением мусульманской культуры путем устранения внешних проявлений. Русские сначала продемонстрировали готовность позволить исламу процветать, поскольку мусульманские священнослужители были приглашены в различные регионы для проповеди мусульман, особенно казахов , к которым русские относились с презрением. Однако российская политика сместилась в сторону ослабления ислама за счет внедрения доисламских элементов коллективного сознания.
Такие попытки включали в себя методы восхваления доисламских исторических личностей и навязывание чувства неполноценности путем отправки казахов в высокопрофессиональные российские военные учреждения. В ответ казахстанские религиозные лидеры попытались вызвать религиозный пыл, поддерживая пантюркизм , хотя в результате многие из них подверглись преследованиям. Правительство России заплатило исламским ученым из Урало-Поволжья, работающим среди казахов. Дворец крымских ханов в Бахчисарае в 1857 году. Крым был завоеван Российской империей в 1783 году. Исламское рабство не имело расовых ограничений.
Русских девушек было разрешено продавать в Новгороде, контролируемом Россией, татарам из Казани в 1600-х годах по российскому закону. Немцам, полякам и литовцам разрешили продавать крымским татарам в Москве. В 1665 году татарам разрешили покупать у русских польских и литовских рабов. До 1649 года русские могли быть проданы мусульманам по российским законам в Москве. Это контрастировало с другими местами в Европе за пределами России, где мусульманам не разрешалось владеть христианами. В казачье учреждение набирались и включались татары- мусульмане- мишарцы.
Казачье звание было присвоено башкирам. Тюрки-мусульмане и буддийские калмыки служили казаками. В рядах казачьих уральских, терских, астраханских и донских казачьих войск были калмыки. К Оренбургскому казачьему войску присоединились мусульмане-мишарцы, мусульмане-тептиары, обслуживающие татарских мусульман и мусульмане-башкиры. Казаки-немусульмане имели тот же статус, что и казаки-мусульмане Сибири. Казаки-мусульмане в Сибири попросили имама.
В состав казаков в Сибири входили татарские мусульмане, как и в Башкирии. Башкиры в Париже во время наполеоновских войн , 1814 г. Башкиры и калмыки в составе русской армии сражались с войсками Наполеона. Они были сочтены подходящими для затопления противников, но не для ожесточенных боев.
Пришедшие на выставку представители египетской интеллигенции и студенчества, а также члены ассоциации выпускников российских и советских вузов послушали рассказ об истории распространения Ислама в России, его современном положении и об уникальном этно-конфессиональном и культурном многообразии нашей страны. Экспозиция отражает архитектуру мечетей Москвы и ряда российских регионов, где распространен Ислам, мусульманские праздники, религиозные аспекты повседневной жизни мусульман нашей страны. Накануне мусульмане всего мира отмечали праздник Ид аль-Фитр.
И она говорит: «А это кафе киргизское».
Я говорю: «А что, нам туда нельзя? У меня папа тут работает». Ну, хорошо хоть «разрешила». А вот другой случай: «Я подхожу, ещё закрыто. Я звоню. Охранник отвечает мне, что ещё никого нет. Я говорю, что я подожду, пока чаю попью. Он, понизив голос, говорит: «Это вообще-то кафе киргизское».
Так я туда и не попала, к сожалению. Если бы пришла туда попозже и в компании с киргизами, проблем бы не было» [18]. Однако наряду с подобной формой самоорганизации проживания в городах мигранты начинают осуществлять процесс колонизации сельских населенных пунктов в регионах Европейской части России. Выбор ими деревень вызван тем, что покупка жилья земельного участка, дома обходиться намного дешевле на селе, чем приобретение аналогичной недвижимости или квартиры в городе, а также позволяет воспроизвести уже на территории России привычный образ жизни жителя кишлака многие мигранты — это вчерашние жители не только городов Центральной Азии, но и кишлаков. Мигрант перевозит семью, однако у него на новом месте жительства начинают происходить конфликты с коренными жителями деревни, где он селиться семьи порой бывают не только многодетными, но по факту и полигамными. Бытовые конфликты с неспособными или нежелающими интегрироваться в местный образ жизни мигрантами нередко перерастают в межнациональные, а в последнее время межрелигиозные и внутрирелигиозные между разными традициями и течениями ислама. Создавая невыносимые условия для коренных жителей, мигранты вынуждают последних оставлять деревни, переселяться в города. При этом местные жители продают свои дома часто самим же мигрантам, поскольку те порой являются единственными их покупателями, готовыми приобрести желающих приобрести дома в деревнях с большим количеством мигрантов среди россиян немного.
В конечном счете, мы можем оказаться перед ситуацией, когда наши деревни и села постепенно превратятся в среднеазиатские кишлаки за счет заселения их мигрантами и оттоку из них коренного населения. Этот процесс колонизации не приведет к развитию сельского хозяйства: мигранты лишь проживают в деревнях, но продолжают работать в городах на стройках, торговле, нередко и наркоторговле , их вклад в аграрную экономику не ощущается. Усугубляет ситуацию тот факт, что преобразование российских деревень в среднеазиатские кишлаки часто происходит за счет переезда в них исламских фундаменталистов. Картина последствий поселения мигрантов в сельской местности может быть проиллюстрирована на примере двух населенных пунктов Татарстана — русского села Шумково Рыбнослободского района и татарской деревни Курманаево Нурлатского района, где произошли в 2012-2013 годах выступления и возмущения местных жителей против мигрантов, поселившихся по соседству. В Шумково поселившиеся таджики поставили целью построить мечеть, для чего способствовали обоснованию в селе учившемуся в Пакистане религиозному исламскому деятелю из числа таджиков. Этнические татары, которые тоже проживают в русской деревне, не поддерживали идею строительства мечети в селе есть церковь дореволюционной постройки, находящаяся в запустении с 1930-х годов, однако материальных возможностей у жителей восстановить ее не имеется , объясняя тем, что для совершения религиозных обрядов им достаточно посещать соседние татарские деревни. Более того, жители подчеркивают отличия местного традиционного для татар ислама от той формы, которую пытаются привнести таджики [19]. Ситуация обострилась, когда началось строительство мечети, коренные жители были против, а власти постарались традиционно объяснить конфликт исключительно бытовыми неурядицами [20].
Если в Шумково со стороны конфликт мог показаться как противостояние этнически православных русских с приезжими мусульманами-таджиками, то в Курманаево конфликт произошел между мусульманами-татарами и мусульманами-таджиками. Начавшись на бытовой почве поведение таджикских детей в местной школе [21], он вскоре вскрыл другие формы недопонимания между коренными жителями и приезжими, которые имели место быть на внутрирелигиозной почве, где татары указывали на то, что таджики привносят другую форму ислама. Помимо проблемы внешней миграции, существует проблема внутренней миграции, которая также приводит к перемещению групп религиозных фундаменталистов из одних регионов России в другие. Эксперты уже отмечали, что на протяжении 2000-х годов происходит усиление религиозного влияния исламистов Северного Кавказа на своих единомышленников в Поволжье, когда ваххабиты с Юга России превратились в духовных наставников, учителей для таких же исламистов в центре страны [22]. Однако масштабы проблемы особенно ощутимо бросаются на Крайнем Севере и в Сибири, где порой приток внутренних мигрантов, придерживающих радикальных исламистских взглядов, достигает такого масштаба [23], что силовики вынуждены менять даже статус территориальных субъектов в сторону их закрытия для приезжих. Такая ситуация сложилась в Ямало-Ненецком автономном округе, когда в Новом Уренгое, где крайне высок уровень мигрантов с Кавказа, а ваххабитов стало столько, что силовые органы, будучи уже не в состоянии преодолеть эту проблему, идут по пути договоренности с религиозными радикалами, чтобы те старались себя вести хорошо, город получил статус погранзоны, въезд был ограничен. Ситуация в этой газодобывающей столице России с исламскими фундаменталистами крайне критическая: агитация фундаменталистов ведется не только в мечетях, но даже в местных вузах, а выбор города для такой экспансии ваххабитов неслучаен — исламисты создают экономический и людской плацдарм для того, чтобы в дальнейшем перейти к активной фазе как отмечают наблюдатели, они ждут своего часа «Х» [24]. Тут даже мусульманское духовенство полагает, что Ямал для боевиков был в период чеченских войн 1990-х годов в роли военно-полевого госпиталя: «На Ямале чеченские боевики лечились и проходили полностью реабилитацию после ранений, полученных в боях с федеральными войсками» [25].
Такая тенденция, даже после завершения активной фазы контртеррористической операции в Чечне после появления «Имарата Кавказ», провозглашенного Доку Умаровым в 2007 году, вполне сохраняется и поныне. Такая же неспокойная ситуация развивается в соседнем с Ямалом Ханты-Мансийском автономном округе, где в Сургуте массовые драки местных жителей и приехавших с Северного Кавказа стали заметным и уже нередким явлением в межнациональных отношениях в регионе. Особенно запомнилось воскресенье 5 мая 2013 года, когда полицией Сургута была остановлена огромная колонна автомобилей в них находилось 180 человек , в которых были обнаружено оружие, ехавшая, видимо, на разборку сами участники объявили, что собирались принять участие в автопробеге и посетить детский дом, навестить детей. Вызывающее поведение кавказцев «демонстративно акцентируют внимание на своей национальности, смотрят на других свысока, заявляют о своем превосходстве, они склонны перемещаться по городу большими группами, часто провоцируют ссоры, демонстративно громко разговаривают» усугубляется формированием из них исламистских джамаатов, куда нередко переезжают участники бандформирований с Северного Кавказа в поисках финансирования. Не только на территории Югры, но и в Ямало-Ненецком округе и Тюменской области необходимо создать исламское государство, которое получит за счет нефтепромыслов мощную финансовую подпитку.
Россия в глобальной политике
К ним относятся также около трети азербайджанцев и народы Средней Азии. Суннизм шафиитского мазхаба исповедует большая часть чеченцев и ингушей, а также большинство народов Дагестана. В нём существуют различные тарикаты направления , основанные религиозными авторитетами и названные по их именам. Суфизм в Чечне и Ингушетии представлен тарикатами накшбандийя и кадырия , в Дагестане распространен также тарикат шазилийя преимущественно среди аварцев. Тарикаты состоят из мелких религиозных групп — вирдовых братств, которых только в Чечне существует более тридцати. Самым многочисленным суфийским братством в Чечне является братство кунтахаджинцев зикристов — последователей кадирийского тариката в интерпретации шейха Кунта-Хаджи Кишиева — и отпочковавшиеся от него вирды — Баммат-Гирей-Хаджи, Чимммирзы, Мани-шейх.
К кадирийскому тарикату относятся и последователи Батал-Хаджи, проживающие в Ингушетии. До 1991 г. В Дагестане самым известным и влиятельным шейхом являлся Саид Афанди Чиркейский. Он возглавлял два тариката — накшбандийя и шазалийя. Суфийские братства в Дагестане в основном формируются по этническому принципу.
На Северном Кавказе наблюдается противостояние «народного» ислама — практического суфизма и исламского фундаментализма салафизма. Ислам и проблема сепаратизма В 1980-е годы среди советских мусульман стали распространяться идеи исламского фундаментализма. Сторонники «чистого ислама», как они себя называли, заметно выделялись из основной массы верующих активным неприятием «безбожного» общества, оппозицией к «официальному» мусульманскому духовенству и критическим отношением к «народному исламу». За ними прочно закрепилось наименование « ваххабитов », хотя они таковыми себя не считали и в отличие от «истинных» ваххабитов они не принадлежали к ханбалитскому мазхабу. В 1990-е годы Северный Кавказ стал тем регионом России, где конфронтация между сторонниками «чистого» и «традиционного» ислама стала наиболее острой.
Созданная в июне 1990 г. Исламская партия возрождения выступала за построение «чисто исламского» государства, основанного на шариате. Осенью 1991 года чеченские национал-радикалы во главе с генералом Дудаевым пришли к власти на большей части Чечено-Ингушетии и провозгласили независимую Чеченскую республику , с 1993 г. Исламские фундаменталисты поддерживали чеченских сепаратистов и считали «национальную революцию» первым шагом на пути к построению в Чечне исламского государства. В мае 1998 г.
В Чечне после прекращения военных действий в августе 1996года новый президент республики Зелимхан Яндарбиев взял курс на ускоренную исламизацию. В Чечню для «утверждения шариата» был приглашён лидер дагестанских радикальных исламистов Багауддин Магомедова. В сентябре 1996 года своим указом Яндарбиев упразднил в Чечне светские суды и ввел исламский уголовный кодекс, ислам провозгласили государственной религией. Шариатские гвардейцы не только задерживали и наказывали палками любителей спиртного, торговцев водкой и пивом, но и мешали проведению свадеб и молодежных вечеринок, запрещали песни, танцы и т. Это вызвало всеобщее недовольство, тем более, что процветало вымогательство — часто за взятку нарушитель исламской морали мог рассчитывать на избавление от «шариатского» наказания.
Против засилья «ваххабитов» выступали муфтий республики Ахмад-Хаджи Кадыров и ряд других представителей мусульманского духовенства Чечни. В первых числах августа 1999 года боевики-исламисты под командованием Хаттаба и Басаева вошли со стороны Чечни на территорию двух горных дагестанских районов и провозгласили создание в Дагестане «исламского государства». Федеральные войска выбили боевиков с территории Дагестана, в ходе этой военной операции был установлен контроль официальных властей и над тремя «ваххабитскими» селами. С конца сентября началась полномасштабная « вторая чеченская война ». В этих республиках в 1990-х — начале 2000-х годов власти совершали немало ошибочных карательных действий в отношении широкого круга верующих мусульман, что привело к расширению среди них протестных настроений.
В том случае, если часть процентов уже уплачена, то эти средства пойдут в зачет погашения основного долга либо иных обязательств такого заемщика.
Существует реальный риск массового перехода мигрантов к открытым формам протеста, в том числе связанных с насилием. Очевидно, что продолжение миграционной политики открытых дверей уже в среднесрочной перспективе приведет Россию к катастрофе. При этом даже в случае изменения миграционной политики доля мусульман в обществе и, как следствие, их роль во внутренней политике страны будет продолжать возрастать за счет убыли других этноконфессиональных групп и высокой рождаемости у исламского населения. Это формирует запрос на новую, более качественную государственную политику для выстраивания взаимодействия и взаимопонимания с российскими мусульманами. Клубок десятилетиями копившихся проблем в этой области привел к тому, что в конце марта президент России Владимир Путин напрямую поручил силовикам и правительству разработать комплексные предложения по развитию миграционной политики, что в целом задало определённый вектор, но единого понимания, как решать эту сложнейшую задачу, нет до сих пор.
Наличие основных исламских учебных центров и мест религиозного поклонения за рубежом вместе с несколькими конкурирующими духовными организациями внутри России создали ситуацию, когда идеология российских мусульман фактически контролируется извне. Во внешнеполитической сфере Россия последовательно развивает отношения с исламским миром, с 2005 года являясь наблюдателем в Организации исламского сотрудничества ОИС. С другой стороны, кадровая политика на этом направлении вызывает много вопросов. Люди, отвечающие за взаимодействие с исламскими странами, не проявляют остро необходимой инициативы в продвижении российских интересов. Можно констатировать, что позиция Россия по ключевым религиозным вопросам просто игнорируется, а столь деликатная работа с мусульманским сообществом подрывается непрофессионализмом и безответственностью поставленных на это направление чиновников. Приведём несколько примеров. С 2019 года специальным представителем Российской Федерации при Организации исламского сотрудничества в г.
Джидде является экс-глава Дагестана Рамазан Абдулатипов. При назначении на эту ответственную должность в Москве создана межрегиональная организация в поддержку деятельности ОИС, однако за 4 года каких-либо мероприятий с её участием замечено не было, равно как и деятельности Абдулатипова в Джидде. Кроме того, репутация политика подпорчена многочисленными криминальными скандалами, связанными с его родственниками. Важный пост для российских мусульман — уполномоченного по делам Хаджа Комиссии по вопросам религиозных объединений Правительства РФ занимает другой высокопоставленный российский политик — Ильяс Умаханов. Хадж — это ключевой исламский обряд паломничества в город Мекку, имеющий для мусульман огромное религиозное значение. К сожалению, отвечающий за это важнейшее направление чиновник оказался замешан в скандале с обманутыми паломниками из Татарстана.
Арабы в массе своей, например, устали от сектантских конфликтов на своей земле, а также испытывают разочарование в итогах недолгого правления исламистов в их странах после «арабской весны». Случилось это как через электоральные циклы сокрушительное поражение «ихванов» на выборах в Марокко , так и через революции и перевороты, как это было в Египте и Тунисе. Да и мы с вами можем видеть поистине революционные преобразования в Саудовской Аравии, которые проводит наследный принц Мухаммад бин Салман.
При этом в Саудовской Аравии роль шариата хоть и остаётся весомой, но уже не является абсолютной: так, женщинам постоянно что-либо разрешают из ранее запрещённого, вводятся послабления в семейном законодательстве, снимаются запреты, связанные с исповедованием христианства. В ОАЭ также всё стремительно меняется в эту же сторону. И, на мой взгляд, в перспективе 10 лет роль шариата в сферах жизни арабских стран либо сильно ослабнет по сравнению с нынешним положением дел, либо и вовсе исчезнет. Но ислам останется неотъемлемым атрибутом национальной самоидентификации. Однако, например, в Средней Азии, в тех же Узбекистане и Таджикистане, у общества лишь усилился запрос на более важную роль религии в общественно-политической жизни. Однако дело в том, что в этих странах подобные тенденции балансируются сильной суперпрезидентской властью, которая выступает в качестве гаранта светского развития. Хотя в том же Узбекистане, опять же после смерти многолетнего президента Ислама Каримова, оказывавшего жёсткое давление на религиозные организации в стране, началась по местным меркам либерализация религиозной жизни. Более того, сделано было это руками гражданина иракского происхождения. Многие мусульманские страны резко осудили данный поступок.
Даже Европейский союз в конце концов выступил с осуждением, однако одновременно призвал уважать свободу слова и выражения мнения. Как вы оцениваете реакцию исламских стран и всей мусульманской уммы? Совместим ли данный акт с исламским пониманием «хуррият ат-Таабир» свободы слова? И данная реакция лишний раз показывает, что мусульманский мир по большей части более привержен базовым традиционным ценностям, чем даже другие страны. Свобода слова по-исламски — это свобода самовыражения до тех пор, пока это не оскорбляет и не унижает достоинство других людей. В данном случае имели место даже не дискуссия или споры о том, что хорошо или плохо в исламе.