Что такое нервная система? Рисуем микаэлу хакуя из аниме последний серафим поэтапно В какой серии мика выпьет кровь ю. Жигулевские горы — искусственные? Дифференциальные уравнения первого порядка. Смотреть онлайн сериал Мастер и Маргарита (2005) в онлайн-кинотеатре Okko. Варенуха понял, что это-то и есть самое страшное из всего, что приключилось с ним, и, застонав, отпрянул к стене. Варенуха, отойдя от афиши наброшенной им на макет, полюбовался на нее и приказал капельдинеру немедленно пустить все экземпляры в расклейку. «Мастер и Маргарита» — книга, в которой специалисты находят отсылки к другим литературным произведениям.
Характеристика Ивана Варенухи из романа Булгакова «Мастер и Маргарита»
Фильм Юрия Кары "Мастер и Маргарита" 14 лет ждал своего часа. Варенуха мастер и маргарита за что наказан. Маргарита поднялась с кресла, потянулась и только теперь ощутила, как изломано ее тело и как хочет она спать. второстепенный персонаж романа "Мастер и Маргарита"; администратор театра Варьете, имеющий двадцатилетний стаж работы в.
Мастер и Маргарита. Глава 10. Вести из Ялты
Будущий романист успел все же побывать там — описание его посещения можно найти в ранней повести «Роковые яйца»: «В цирке бывшего Никитина, на приятно пахнущей навозом коричневой жирной арене мертвенно-бледный клоун Бом говорил распухшему в клетчатой водянке Биму: - Я знаю, отчего ты такой печальный! Здание превратилось в театр и сначала называлось Вторым Госцирком — мюзик-холлом, а потом просто Московским мюзик-холлом. Зал был рассчитан на 1766 мест и имел партер, ложи, бельэтаж, балкон-галерею — совсем как и булгаковское Варьете. Интересные представления нового эстрадного театра сопровождались большим успехом. Один из спектаклей назывался «Артисты варьете». В путеводителе «Театральная Москва» за 1930 год мюзик-холл представлялся как театр эстрадно-аттракционного жанра и обозрений, где помимо постоянной труппы выступают «советские и иностранные артисты-гастролеры».
Так что «черный маг» Воланд со свитой здесь совершенно естественным явлением. Московский мюзик-холл просуществовал до 1936 года. Именно в это время Булгаковым, видимо часто посещавшим его представления, были созданы те главы романа, где показан феерический сеанс черной магии в Варьете. А многие его персонажи и таинственные фокусы имеют в основе реальных артистов и их искусство в тогдашнем мюзик-холле. Представление в булгаковском Варьете начинается с выступления «велосипедной семьи Джулли»: «Маленький человек в дырявом желтом котелке и с грушевидным малиновым носом, в клетчатых брюках и лакированных ботинках выехал на сцену Варьете на обыкновенном двухколесном велосипеде.
Под звуки фокстрота он сделал круг, а затем испустил победный вопль, отчего велосипед поднялся на дыбы. Проехавшись на одном заднем колесе, человечек перевернулся вверх ногами, ухитрился на ходу отвинтить переднее колесо и пустить его за кулисы, а затем продолжать путь на одном колесе, вертя педали руками. На высокой металлической мачте с седлом наверху и с одним колесом выехала полная блондинка в трико и юбочке, усеянной серебряными звездами, и стала ездить по кругу. Встречаясь с ней, человечек издавал приветственные крики и ногой снимал с головы котелок. Наконец прикатил малютка лет восьми со старческим лицом и зашнырял между взрослыми на крошечной двухколеске, к которой был приделан громадный автомобильный гудок…» Вот так подробно, как бы с натуры описал Булгаков велофигуристов в своеобразном эстрадном прологе к сеансу черной магии.
Из чего состоял сам так называемый «сеанс черной магии» в романе Булгакова? Из фокусов с картами, денежного дождя фальшивых в конечном счете бумажек, из отрывания и приживления головы у конферансье, из переодеваний в «салоне парижских мод», окончившихся всеобщим скандалом. Стоит отметить, что особенно популярен в Московском мюзик-холле 30-х годов был жанр фокуса в технике «черного кабинета». Работа начинающего Эмиля Кио Э. Ренарда сопровождалась шуточным комментарием о черной и белой магии конферансье Н.
Орешкова и А. Гастролеры-ленинградцы Дора и Николай Орнальдо Н. Смирнов выступали с целым иллюзионным театром, где с применением массового гипноза, фокусов с картами сравните с «номерами» Коровьева и Бегемота , «распиливанием» женщины чем не отрывание головы у Жоржа Бенгальского? О еще одном гипнотическом даре Орнальдо рассказывал журналист В. Вирен: «Однажды М.
Зощенко вместе с писателем В.
За мной!.. В половине одиннадцатого часа того вечера, когда Берлиоз погиб на Патриарших, в Грибоедове наверху была освещена только одна комната, и в ней томились двенадцать литераторов, собравшихся на заседание и ожидавших Михаила Александровича. Ни одна свежая струя не проникала в открытые окна. Москва отдавала накопленный за день в асфальте жар, и ясно было, что ночь не принесет облегчения. Пахло луком из подвала теткиного дома, где работала ресторанная кухня, и всем хотелось пить, все нервничали и сердились. Беллетрист Бескудников — тихий, прилично одетый человек с внимательными и в то же время неуловимыми глазами — вынул часы. Стрелка ползла к одиннадцати. Бескудников стукнул пальцем по циферблату, показал его соседу, поэту Двубратскому, сидящему на столе и от тоски болтающему ногами, обутыми в желтые туфли на резиновом ходу. Ведь заседание-то назначено в десять?
Мне всегда как-то лучше работается за городом, в особенности весной. Радость загорелась в маленьких глазках Штурман Жоржа, и она сказала, смягчая свое контральто: — Не надо, товарищи, завидовать. Естественно, что дачи получили наиболее талантливые из нас... Бескудников, искусственно зевнув, вышел из комнаты. Начался шум, назревало что-то вроде бунта. Стали звонить в ненавистное Перелыгино, попали не в ту дачу, к Лавровичу, узнали, что Лаврович ушел на реку, и совершенно от этого расстроились. Наобум позвонили в комиссию изящной словесности по добавочному N 930 и, конечно, никого там не нашли. Ах, кричали они напрасно: не мог Михаил Александрович позвонить никуда. Далеко, далеко от Грибоедова, в громадном зале, освещенном тысячесвечовыми лампами, на трех цинковых столах лежало то, что еще недавно было Михаилом Александровичем. На первом — обнаженное, в засохшей крови, тело с перебитой рукой и раздавленной грудной клеткой, на другом — голова с выбитыми передними зубами, с помутневшими открытыми глазами, которые не пугал резчайший свет, а на третьем — груда заскорузлых тряпок.
Возле обезглавленного стояли: профессор судебной медицины, патологоанатом и его прозектор, представители следствия и вызванный по телефону от больной жены заместитель Михаила Александровича Берлиоза по МАССОЛИТу — литератор Желдыбин. Машина заехала за Желдыбиным и, первым долгом, вместе со следствием, отвезла его около полуночи это было на квартиру убитого, где было произведено опечатание его бумаг, а затем уж все поехали в морг. Вот теперь стоящие у останков покойного совещались, как лучше сделать: пришить ли отрезанную голову к шее или выставить тело в Грибоедовском зале, просто закрыв погибшего наглухо до подбородка черным платком? Да, Михаил Александрович никуда не мог позвонить, и совершенно напрасно возмущались и кричали Денискин, Глухарев и Квант с Бескудниковым. Ровно в полночь все двенадцать литераторов покинули верхний этаж и спустились в ресторан. Тут опять про себя недобрым словом помянули Михаила Александровича: все столики на веранде, натурально, оказались уже занятыми, и пришлось оставаться ужинать в этих красивых, но душных залах. И ровно в полночь в первом из них что-то грохнуло, зазвенело, посыпалось, запрыгало. И тотчас тоненький мужской голос отчаянно закричал под музыку: «Аллилуйя!! Покрытые испариной лица как будто засветились, показалось, что ожили на потолке нарисованные лошади, в лампах как будто прибавили свету, и вдруг, как бы сорвавшись с цепи, заплясали оба зала, а за ними заплясала и веранда. Заплясал Глухарев с поэтессой Тамарой Полумесяц, заплясал Квант, заплясал Жуколов-романист с какой-то киноактрисой в желтом платье.
Плясали: Драгунский, Чердакчи, маленький Денискин с гигантской Штурман Джоржем, плясала красавица архитектор Семейкина-Галл, крепко схваченная неизвестным в белых рогожных брюках. Плясали свои и приглашенные гости, московские и приезжие, писатель Иоганн из Кронштадта, какой-то Витя Куфтик из Ростова, кажется, режиссер, с лиловым лишаем во всю щеку, плясали виднейшие представители поэтического подраздела МАССОЛИТа, то есть Павианов, Богохульский, Сладкий, Шпичкин и Адельфина Буздяк, плясали неизвестной профессии молодые люди в стрижке боксом, с подбитыми ватой плечами, плясал какой-то очень пожилой с бородой, в которой застряло перышко зеленого лука, плясала с ним пожилая, доедаемая малокровием девушка в оранжевом шелковом измятом платьице. Оплывая потом, официанты несли над головами запотевшие кружки с пивом, хрипло и с ненавистью кричали: «Виноват, гражданин! Зубрик два! Фляки господарские!! Грохот золотых тарелок в джазе иногда покрывал грохот посуды, которую судомойки по наклонной плоскости спускали в кухню. Словом, ад. И было в полночь видение в аду. Вышел на веранду черноглазый красавец с кинжальной бородой, во фраке и царственным взором окинул свои владения. Говорили, говорили мистики, что было время, когда красавец не носил фрака, а был опоясан широким кожаным поясом, из-за которого торчали рукояти пистолетов, а его волосы воронова крыла были повязаны алым шелком, и плыл в Караибском море под его командой бриг под черным гробовым флагом с адамовой головой.
Но нет, нет! Лгут обольстители-мистики, никаких Караибских морей нет на свете, и не плывут в них отчаянные флибустьеры, и не гонится за ними корвет, не стелется над волною пушечный дым. Нет ничего, и ничего и не было! Вон чахлая липа есть, есть чугунная решетка и за ней бульвар... И плавится лед в вазочке, и видны за соседним столиком налитые кровью чьи-то бычьи глаза, и страшно, страшно... О боги, боги мои, яду мне, яду!.. И вдруг за столиком вспорхнуло слово: «Берлиоз!! И пошли вскакивать, пошли вскакивать. Да, взметнулась волна горя при страшном известии о Михаиле Александровиче. Кто-то суетился, кричал, что необходимо сейчас же, тут же, не сходя с места, составить какую-то коллективную телеграмму и немедленно послать ее.
Но какую телеграмму, спросим мы, и куда? И зачем ее посылать? В самом деле, куда? И на что нужна какая бы то ни было телеграмма тому, чей расплющенный затылок сдавлен сейчас в резиновых руках прозектора, чью шею сейчас колет кривыми иглами профессор? Погиб он, и не нужна ему никакая телеграмма. Все кончено, не будем больше загружать телеграф. Да, погиб, погиб... Но мы то ведь живы! Да, взметнулась волна горя, но подержалась, подержалась и стала спадать, и кой-кто уже вернулся к своему столику и — сперва украдкой, а потом и в открытую — выпил водочки и закусил. В самом деле, не пропадать же куриным котлетам де-воляй?
Чем мы поможем Михаилу Александровичу? Тем, что голодными останемся? Да ведь мы-то живы! Натурально, рояль закрыли на ключ, джаз разошелся, несколько журналистов уехали в свои редакции писать некрологи. Стало известно, что приехал из морга Желдыбин. Он поместился в кабинете покойного наверху, и тут же прокатился слух, что он и будет замещать Берлиоза. Желдыбин вызвал к себе из ресторана всех двенадцать членов правления, и в срочно начавшемся в кабинете Берлиоза заседании приступили к обсуждению неотложных вопросов об убранстве колонного Грибоедовского зала, о перевозе тела из морга в этот зал, об открытии доступа в него и о прочем, связанном с прискорбным событием. А ресторан зажил своей обычной ночной жизнью и жил бы ею до закрытия, то есть до четырех часов утра, если бы не произошло нечто, уже совершенно из ряду вон выходящее и поразившее ресторанных гостей гораздо больше, чем известие о гибели Берлиоза. Первыми заволновались лихачи, дежурившие у ворот Грибоедовского дома. Слышно было, как один из них, приподнявшись на козлах прокричал: — Тю!
Вы только поглядите! Вслед за тем, откуда ни возьмись, у чугунной решетки вспыхнул огонечек и стал приближаться к веранде. Сидящие за столиками стали приподниматься и всматриваться и увидели, что вместе с огонечком шествует к ресторану белое привидение. Когда оно приблизилось к самому трельяжу, все как закостенели за столиками с кусками стерлядки на вилках и вытаращив глаза. Швейцар, вышедший в этот момент из дверей ресторанной вешалки во двор, чтобы покурить, затоптал папиросу и двинулся было к привидению с явной целью преградить ему доступ в ресторан, но почему-то не сделал этого и остановился, глуповато улыбаясь. И привидение, пройдя в отверстие трельяжа, беспрепятственно вступило на веранду. Тут все увидели, что это — никакое не привидение, а Иван Николаевич Бездомный — известнейший поэт. Он был бос, в разодранной беловатой толстовке, к коей на груди английской булавкой была приколота бумажная иконка со стершимся изображением неизвестного святого, и в полосатых белых кальсонах. В руке Иван Николаевич нес зажженную венчальную свечу. Правая щека Ивана Николаевича была свеже изодрана.
Трудно даже измерить глубину молчания, воцарившегося на веранде. Видно было, как у одного из официантов пиво течет из покосившейся набок кружки на пол. Поэт поднял свечу над головой и громко сказал: — Здорово, други! Послышались два голоса. Бас сказал безжалостно: — Готово дело. Белая горячка. А второй, женский, испуганный, произнес слова: — Как же милиция-то пропустила его по улицам в таком виде? Это Иван Николаевич услыхал и отозвался: — Дважды хотели задержать, в скатертном и здесь, на Бронной, да я махнул через забор и, видите, щеку изорвал! Осипший голос его окреп и стал горячей. Слушайте меня все!
Он появился! Ловите же его немедленно, иначе он натворит неописуемых бед! Что он сказал? Кто появился? Здесь из внутреннего зала повалил на веранду народ, вокруг Иванова огня сдвинулась толпа. Кто убил? Не разглядел я фамилию на визитной карточке... Помню только первую букву «Ве», на «Ве» фамилия! Какая же это фамилия на «Ве»? Иван рассердился.
Вульф ни в чем не виноват! Во, во... Так не вспомню! Ну вот что, граждане: звоните сейчас в милицию, чтобы выслали пять мотоциклетов с пулеметами, профессора ловить. Да не забудьте сказать, что с ним еще двое: какой-то длинный, клетчатый... А я пока что обыщу Грибоедова... Я чую, что он здесь! Иван впал в беспокойство, растолкал окружающих, начал размахивать свечой, заливая себя воском, и заглядывать под столы. Тут послышалось слово: «Доктора! Вы расстроены смертью всеми нами любимого Михаила Александровича...
Мы все это прекрасно понимаем. Вам нужен покой. Сейчас товарищи проводят вас в постель, и вы забудетесь... А ты лезешь ко мне со своими глупостями! Судорога исказила его лицо, он быстро переложил свечу из правой руки в левую, широко размахнулся и ударил участливое лицо по уху. Тут догадались броситься на Ивана — и бросились. Свеча погасла, и очки, соскочившие с лица, были мгновенно растоптаны. Иван испустил страшный боевой вопль, слышный к общему соблазну даже на бульваре, и начал защищаться. Зазвенела падающая со столов посуда, закричали женщины. Пока официанты вязали поэта полотенцами, в раздевалке шел разговор между командиром брига и швейцаром.
Я сам понимаю, на веранде дамы сидят. Человек в белье может следовать по улицам Москвы только в одном случае, если он идет в сопровождении милиции, и только в одно место — в отделение милиции! А ты, если швейцар, должен знать, что, увидев такого человека, ты должен, не медля ни секунды, начинать свистеть. Ты слышишь? Ополоумевший швейцар услыхал с веранды уханье, бой посуды и женские крики. Кожа на лице швейцара приняла тифозный оттенок, а глаза помертвели. Ему померещилось, что черные волосы, теперь причесанные на пробор, покрылись огненным шелком. Исчезли пластрон и фрак, и за ременным поясом возникла ручка пистолета. Швейцар представил себя повешенным на фор-марса-рее. Своими глазами увидел он свой собственный высунутый язык и безжизненную голову, упавшую на плечо, и даже услыхал плеск волны за бортом.
Колени швейцара подогнулись. Но тут флибустьер сжалился над ним и погасил свой острый взор. Это в последний раз. Нам таких швейцаров в ресторане и даром не надо. Ты в церковь сторожем поступи. В психиатрическую. Через четверть часа чрезвычайно пораженная публика не только в ресторане, но и на самом бульваре и в окнах домов, выходящих в сад ресторана, видела, как из ворот Грибоедова Пантелей, швейцар, милиционер, официант и поэт Рюхин выносили спеленатого, как куклу, молодого человека, который, заливаясь слезами, плевался, норовя попасть именно в Рюхина, давился слезами и кричал: — Сволочь! Шофер грузовой машины со злым лицом заводил мотор. Рядом лихач горячил лошадь, бил ее по крупу сиреневыми вожжами, кричал: — А вот на беговой! Я возил в психическую!
Кругом гудела толпа, обсуждая невиданное происшествие; словом, был гадкий, гнусный, соблазнительный, свинский скандал, который кончился лишь тогда, когда грузовик унес на себе от ворот Грибоедова несчастного Ивана Николаевича, милиционера, Пантелея и Рюхина. Глава 6. Шизофрения, как и было сказано Когда в приемную знаменитой психиатрической клиники, недавно отстроенной под Москвой на берегу реки, вошел человек с острой бородкой и облаченный в белый халат, была половина второго ночи. Трое санитаров не спускали глаз с Ивана Николаевича, сидящего на диване. Тут же находился и крайне взволнованный поэт Рюхин. Полотенца, которыми был связан Иван Николаевич, лежали грудой на том же диване. Руки и ноги Ивана Николаевича были свободны. Увидев вошедшего, Рюхин побледнел, кашлянул и робко сказал: — Здравствуйте, доктор. Доктор поклонился Рюхину, но, кланяясь, смотрел не на него, а на Ивана Николаевича. Тот сидел совершенно неподвижно, со злым лицом, сдвинув брови, и даже не шевельнулся при входе врача.
Он был совершенно здоров... С постели взяли? Дрался с кем-нибудь? И еще кое-кого... Рюхин сконфузился до того, что не посмел поднять глаза на вежливого доктора. Но тот ничуть не обиделся, а привычным, ловким жестом снял очки, приподняв полу халата, спрятал их в задний карман брюк, а затем спросил у Ивана: — Сколько вам лет? Разве я сказал вам что-нибудь неприятное? А на тебя в особенности, гнида! Здесь Рюхин всмотрелся в Ивана и похолодел: решительно никакого безумия не было у того в глазах. Из мутных, как они были в Грибоедове, они превратились в прежние, ясные.
Вот чепуха какая! Зачем же мы, в самом деле, сюда-то его притащили? Нормален, нормален, только рожа расцарапана... Иван Николаевич покосился недоверчиво, но все же пробурчал: — Слава те господи! Нашелся наконец хоть один нормальный среди идиотов, из которых первый — балбес и бездарность Сашка! Тот вспыхнул от негодования. Вот уж, действительно, дрянь! Посмотрите на его постную физиономию и сличите с теми звучными стихами, который он сочинил к первому числу! А вы загляните к нему внутрь — что он там думает... Рюхин тяжело дышал, был красен и думал только об одном, что он отогрел у себя на груди змею, что он принял участие в том, кто оказался на поверку злобным врагом.
И главное, и поделать ничего нельзя было: не ругаться же с душевнобольным?! Схватили, связали какими-то тряпками и поволокли в грузовике! Не голым же мне по Москве идти? Надел что было, потому что спешил в ресторан к Грибоедову. Врач вопросительно посмотрел на Рюхина, и тот хмуро пробормотал: — Ресторан так называется. Какое-нибудь деловое свидание? Ах да, да нет! Композитор — это однофамилец Миши Берлиоза! Рюхину не хотелось ничего говорить, но пришлось объяснить. Он его нарочно под трамвай пристроил!
Он такие штуки может выделывать, что только держись! Он заранее знал, что Берлиоз попадет под трамвай! Какие же меры вы приняли, чтобы поймать этого убийцу? Та вынула лист и стала заполнять пустые места в его графах. Взял я на кухне свечечку... Санитары почему-то вытянули руки по швам и глаз не сводили с Ивана. Тут факт бесповоротный. Он лично с Понтием Пилатом разговаривал. Да нечего на меня так смотреть! Верно говорю!
Все видел — и балкон и пальмы. Был, словом, у Понтия Пилата, за это я ручаюсь. Вдруг часы ударили два раза. Я извиняюсь, где телефон? Иван ухватился за трубку, а женщина в это время тихо спросила у Рюхина: — Женат он? Товарищ дежурный, распорядитесь сейчас же, чтобы выслали пять мотоциклетов с пулеметами для поимки иностранного консультанта. Заезжайте за мною, я сам с вами поеду... Говорит поэт Бездомный из сумасшедшего дома... Как ваш адрес? Затем он повернулся к врачу, протянул ему руку, сухо сказал «до свидания» и собрался уходить.
Вы плохо чувствуете себя, останьтесь у нас! Рюхин задрожал, а женщина нажала кнопку в столике, и на его стеклянную поверхность выскочила блестящая коробочка и запаянная ампула. Раздался удар, но небьющиеся стекла за шторою выдержали его, и через мгновение Иван забился в руках у санитаров. Он хрипел, пытался кусаться, кричал: — Так вот вы какие стеклышки у себя завели!.. Пусти, говорю! Шприц блеснул в руках у врача, женщина одним взмахом распорола ветхий рукав толстовки и вцепилась в руку с неженской силой. Запахло эфиром. Иван ослабел в руках четырех человек, и ловкий врач воспользовался этим моментом и вколол иглу в руку Ивану. Ивана подержали еще несколько секунд, и потом опустили на диван. Лишь только его отпустили, он опять было вскочил, но обратно уже сел сам.
Он помолчал, диковато озираясь, потом неожиданно зевнул, потом улыбнулся со злобой. Сами же за все и поплатитесь. Я предупредил, а там как хотите! Меня же сейчас более всего интересует Понтий Пилат... Тут Рюхин опять вздрогнул: бесшумно открылись белые двери, за ними стал виден коридор, освещенный синими ночными лампами. Из коридора выехала на резиновых колесиках кушетка, на нее переложили затихшего Ивана, и он уехал в коридор, и двери за ним замкнулись. Усталый врач поглядел на Рюхина и вяло ответил: — Двигательное и речевое возбуждение... Бредовые интерпретации... Случай, по-видимому, сложный... Шизофрения, надо полагать.
А тут еще алкоголизм... Рюхин ничего не понял из слов доктора, кроме того, что дела Ивана Николаевича, видно, плоховаты, вздохнул и спросил: — А что это он все про какого-то консультанта говорит? А может быть, галлюцинировал... Через несколько минут грузовик уносил Рюхина в Москву. Светало, и свет еще не погашенных на шоссе фонарей был уже не нужен и неприятен. Шофер злился на то, что пропала ночь, гнал машину что есть сил, и ее заносило на поворотах. Вот и лес отвалился, остался где-то сзади, и река ушла куда-то в сторону, навстречу грузовику сыпалась разная разность: какие-то заборы с караульными будками и штабеля дров, высоченные столбы и какие-то мачты, а на мачтах нанизанные катушки, груды щебня, земля, исполосованная каналами, — словом, чувствовалось, что вот-вот она, Москва, тут же, вон за поворотом, и сейчас навалится и охватит. Рюхина трясло и швыряло, какой-то обрубок, на котором он поместился, то и дело пытался выскользнуть из-под него. Ресторанные полотенца, подброшенные уехавшими ранее в троллейбусе милиционером и Пантелеем, ездили по всей платформе. Рюхин пытался было их собрать, но, прошипев почему-то со злобой: «Да ну их к черту!
Что я, в самом деле, как дурак верчусь?.. Настроение духа у едущего было ужасно. Становилось ясным, что посещение дома скорби оставило в нем тяжелейший след. Рюхин старался понять, что его терзает. Коридор с синими лампами, прилипший к памяти? Мысль о том, что худшего несчастья, чем лишение разума, нет на свете? Да, да, конечно, и это. Но это — так ведь, общая мысль. А вот есть что-то еще. Что же это?
Обида, вот что. Да, да, обидные слова, брошенные Бездомным прямо в лицо. И горе не в том, что они обидные, а в том, что в них заключается правда. Поэт не глядел уже по сторонам, а, уставившись в грязный трясущийся пол, стал что-то бормотать, ныть, глодая самого себя. Да, стихи... Ему — тридцать два года! В самом деле, что же дальше? Не обманывай-то хоть сам себя. Никогда слава не придет к тому, кто сочиняет дурные стихи. Отчего они дурные?
Правду, правду сказал! Рюхин поднял голову и увидел, что они уже в Москве и, более того, что над Москвой рассвет, что облако подсвечено золотом, что грузовик его стоит, застрявши в колонне других машин у поворота на бульвар, и что близехонько от него стоит на постаменте металлический человек, чуть наклонив голову, и безразлично смотрит на бульвар.
Я почитал отзывы, и некоторые их негативные оценки в частности работы Г.
Савчука, исполнителя роли Воланда кажутся небезосновательным. Пусть не безоговорочная, но — победа. Особенно благодарю И.
Колецкого и Ф. Бызгу за феноменально исполненных Коровьева и Бегемота, каждая секунда их сценического существования притягивает мощной энергетикой и чрезвычайной уместностью любого, даже самого мелкого и вроде бы малозначащего движения. Понравилась А.
Всем участникам спектакля желаю много заметной и по достоинству оцененной работы. Спасибо за то, что такой спектакль есть, что держится столь высокая планка искусства. Это же чистое счастье прийти и увидеть всё это в родном городе!
Низкий поклон Григорию Козлову за его талант и доброе сердце! Галина Ибрагимова Очень сложное произведение для постановки, но в театре Мастерская лучшая его постановка из существующих в мире театрального искусства. Слегка режет ухо излишне громкая музыка периодически и большое количество актерских "надрывов", порой совсем ненужных.
А так многочасовое удовольствие не моргающих глаз. Очень люблю театр Мастерская, режиссер и вся труппа, как один живой организм проживают произведения на сцене. Огромная благодарность за то, что Вы есть такие!!!!
Ivan Bojenko Великолепный спектакль!!! Поставить Мастера и Маргариту очень сложно, но это удалось во всех составляющих и игра актеров и свет и звук и масса совершенно новых решений, которых не видел ни где, удивительное и потрясающее зрелище. Все это соединено с сегодня и с автором.
Труппа вся молодая, но от Бога, не каждый мастер сможет играть с такой самоотдачей, с такой силой. На следующий день был на Иванове в БДТ, Миронов, Хаматова, Боярская - высший уровень в стране, но звук отвратительный, но всего два вида освещения светло и темно , новые решения, не очень приятные, когда при тебе меняют декорации, а постановка отвратительная, не ушел после первого отделения, только из уважения в Метрам. Седел и думал, как далеко Иванову до Мастера и Маргариты в Мастерской.
Спектакль длинный, больше 7 часов, пролетели как 30 минут в непрерывном ощущении счастья, не взирая на всю трагичность повествования. Большое спасибо! Вы Мастерская молодцы, Вы профессионалы и до Вас другим очень далеко, как вплавь до Антарктиды.
Всех Вам благ! Валерия Бородина Хороший спектакль! Ребята — актеры, такие молодые и талантливые!
Чувствуется, как они счастливы быть частью этого большого интересного действа. И зрители им благодарны за это! Какой красивый Воланд — такой большой.
Только кажется, что местами выпадает из роли, но это все сравняется со временем. Коровьев, в исполнении Ильи Колецкого — мой любимец. Такой гибкий, легкий..
Такое ощущение, что он был рожден, чтобы сыграть эту роль. Мастер Михаил Гаврилов какой обаятельный, мягкий. Маргарита тонкая, звонкая, грациозная.
Всё хорошо и все хороши! Катерина Медведева Спасибо большое за спектакль! Он самый близкий к источнику, на мой взгляд.
Буду советовать друзья обязательно. Произведение сложное и постановка его не удавалась никому Вы совершили невозможное, переложив Булгакова на язык театра Лиана Каспарова-Азизян Прочла предыдущий отзыв и удивлена, будто мы смотрели совершенно разные постановки! Я была на спектакле "Мастер и Маргарита" 19 и 20 декабря, впечатления самые лучшие - восторг как от самой постановки спасибо всей постановочной группе , так и от самих актеров!
Молодые, талантливые! Никакой наигранности, никакой пошлости! Я в полном восторге!
Браво, ребята, у вас блестящее будущее! Воланд - шикарен, напомнил мне Басилашвили! Маргарита - прекрасна!
Мне она и в книге казалась такой "черствоватой" в чувствах к Мастеру. Смелая и красивая актриса! Я только сегодня прочла, что это ещё студенты четвертого курса!
Следовательно, в час он покрывает более двенадцати тысяч километров!!! Этого не может быть, а значит, его нет в Ялте. Что же остается?
Никакого такого гипноза, чтобы швырнуть человека за тысячу километров, на свете нету! Стало быть, ему мерещится, что он в Ялте! Ему-то, может быть, и мерещится, а Ялтинскому угрозыску тоже мерещится?
Ну, нет, извините, этого не бывает!... Но ведь телеграфируют они оттуда? Лицо финдиректора было буквально страшно.
Ручку двери снаружи в это время крутили и дергали, и слышно было, как курьерша за дверями отчаянно кричала: - Нельзя! Не пущу! Хоть зарежьте!!
Римский, сколько мог, овладел собою, взял телефонную трубку и сказал в нее: - Дайте сверхсрочный разговор с Ялтой. Но разговор с Ялтой не состоялся. Римский положил трубку и сказал: - Как назло, линия испортилась.
Видно было, что порча линии его почему-то особенно сильно расстроила и даже заставила задуматься. Подумав немного, он опять взялся за трубку одной рукой, другой стал записывать то, что говорил в трубку: - Примите сверхмолнию. После этого на службу не явился и разыскать его телефонам не можем, точка.
Почерк подтверждаю, точка. Меры наблюдения указанным артистом принимаю. Финдиректор Римский".
Не может быть он в Ялте! Пусть там разбирают. Затем он еще раз на всякий случай навертел на телефоне номер Степиной квартиры, прислушался и радостно и таинственно замигал и загримасничал.
Римский вытянул шею. Как ваше здоровье? Распоряжайтесь мной как вам будет угодно.
А когда же он вернется? Будьте добры передать месье Воланду, что выступление его сегодня в третьем отделении. Как же.
Передам, - отрывисто стукала трубка. Полного счастья. Я же говорил!
Тут администратор подпрыгнул и закричал так, что Римский вздрогнул: - Вспомнил! В Пушкино открылась чебуречная "Ялта"! Все понятно!
Поехал туда, напился и теперь оттуда телеграфирует! Его собственные шуточки, - перебил экспансивный администратор и спросил: - А пакет-то везти? И опять открылась дверь, и вошла та самая...
И оба встали навстречу почтальонше. На этот раз в телеграмме были слова: "Спасибо подтверждение срочно пятьсот угрозыск мне завтра вылетаю Москву Лиходеев". Римский же позвенел ключом, вынул из ящика несгораемой кассы деньги, отсчитал пятьсот рублей, позвонил, вручил курьеру деньги и послал его на телеграф.
И Варенуха с портфелем выбежал из кабинета. Он спустился в нижний этаж, увидел длиннейшую очередь возле кассы, узнал от кассирши, что та через час ждет аншлага, потому что публика прямо валом пошла, лишь только увидела дополнительную афишу, велел кассирше загнуть и не продавать тридцать лучших мест в ложах и партере, выскочив из кассы, тут же на ходу отбился от назойливых контрамарочников и нырнул в свой кабинетик, чтобы захватить кепку.
"Мастер и Маргарита", часть 11
Хоть бы показал этого мага. Ты-то его видел? Откуда он его выкопал, черт его знает! Выяснилось, что Варенуха, так же как и Римский, не видел мага. Вчера Степа "как сумасшедший", по выражению Римского прибежал к финдиректору с написанным уже черновиком договора, тут же велел его переписать и выдать деньги. И маг этот смылся, и никто его не видел, кроме самого степы. Римский вынул часы, увидел, что они показывают уже пять минут третьего, и совершенно остервенился.
В самом деле! Лиходеев звонил примерно в одиннадцать часов, сказал, что придет примерно через полчаса, и не только не пришел, но и из квартиры исчез! В этот самый момент в кабинет вошла женщина в форменной куртке, в фуражке, в черной юбке и в тапочках. Из маленькой сумки на поясе женщина вынула беленький квадратик и тетрадь и спросила: - Где тут Варенуха? Сверхмолния вам. Варенуха чиркнул какую-то закорючку в тетради у женщины, и лишь только дверь за той захлопнулась, вскрыл квадратик.
Прочитав телеграмму, он поморгал глазами и передал квадратик Римскому. В телеграмме было напечатано следующее: "Ялты Москву Варьете Сегодня половину двенадцатого угрозыск явился шатен ночной сорочке брюках без сапог психический назвался Лиходеевым директором Варьете Молнируйте ялтинский розыск где директор Лиходеев". Счет Варьете. Примите сверхмолнию... Вы слушаете? Директор Лиходеев Москве Финдиректор Римский"...
Независимо от сообщения об ялтинском самозванце, Варенуха опять принялся по телефону разыскивать Степу где попало и, натурально, нигде его не нашел. Как раз тогда, когда Варенуха, держа в руках трубку, раздумывал о том, куда бы ему еще позвонить, вошла та самая женщина, что принесла и первую молнию, и вручила Варенухе новый конвертик. Торопливо вскрыв его, Варенуха прочитал напечатанное и свистнул. Варенуха молча подал ему, телеграмму и финдиректор увидел в ней слова: "Умоляю верить брошен Ялту гипнозом Воланда молнируйте угрозыску подтверждение личности Лиходеев". Римский и Варенуха, касаясь друг друга головами, перечитывали телеграмму, а перечитав, молча уставились друг на друга. Я ведь молнии разношу.
Варенуха, не спуская глаз с телеграммы, криво расчеркнулся в тетради, и женщина исчезла. Это смешно! Что телеграфировал из Ялты какой-то самозванец или сумасшедший, в этом сомнений не было; но вот что было странно: откуда же ялтинский мистификатор знает Воланда, только вчера приехавшего в Москву? Откуда он знает о связи между Лиходеевым и Воландом? Варенуха немедленно соединился с интуристским бюро и, к полному удивлению Римского, сообщил, что Воланд остановился в квартире Лиходеева. Набрав после этого номер лиходеевской квартиры, Варенуха долго слушал, как густо гудит в трубке.
Среди этих гудков откуда-то издалека послышался тяжкий, мрачный голос, пропевший: "... Он не договорил. В дверях появилась все та же женщина, и оба, и Римский и Варенуха, поднялись ей навстречу, а она вынула из сумки уже не белый, а какой-то темный листок. Первый листком овладел Римский.
Финдиректор отчаянно оглянулся, отступая к окну, ведущему в сад, и в этом окне, заливаемом луною, увидел прильнувшее к стеклу лицо голой девицы и ее голую руку, просунувшуюся в форточку и старающуюся открыть нижнюю задвижку. Верхняя уже была открыта. Варенуха и Гелла улетают прочь, оставив поседевшего финдиректора в кабинете одного: «Крик петуха повторился, девица щелкнула зубами, и рыжие ее волосы поднялись дыбом.
С третьим криком петуха она повернулась и вылетела вон. И вслед за нею, подпрыгнув и вытянувшись горизонтально в воздухе, напоминая летящего купидона, выплыл медленно в окно через письменный стол Варенуха. Азазелло берет с администратора обещание больше не врать и не хамить, и Варенуха превращается в человека: «Варенуха повесил голову, вздохнул и тихо сказал: — Отпустите обратно. Не могу быть вампиром. Ведь я тогда Римского едва насмерть с Геллой не уходил! А я не кровожадный. Что это еще за чепуха?
Лгать не надо по телефону. Не будете больше этим заниматься? От радости все помутилось в голове у Варенухи, лицо его засияло, и он, не помня, что говорит, забормотал: — Истинным… то есть я хочу сказать, ваше ве… сейчас же после обеда… — Варенуха прижимал руки к груди, с мольбой глядел на Азазелло. Контрамарочники, например, его иначе не называли, как отец-благодетель. Но зато и страдал же Иван Савельевич от своей вежливости! Сериал «Мастер и Маргарита» 2005.
Важно отметить необычное поведение «свежеиспеченного кровопийцы». Варенуха почему-то тщательно скрывает свое превращение и сочиняет целую историю о похождениях Лиходеева. Когда Римский замечает отсутствие тени у администратора, тот продолжает вести себя пассивно. Вместо того чтобы напасть на парализованного страхом финдиректора, он лишь запирает и караулит дверь, предоставляя действовать Гелле. Даже став вампиром, Варенуха остается в душе человеком. Он испытывает муки совести и после Великого бала у сатаны умоляет Воланда «отпустить» его: «Я не кровожадный». Сатана прощает «раскаявшегося вампира» и возвращает ему человеческий облик. Варенуха вновь преображается и становится очень вежливым и отзывчивым администратором.
Литература Андреева Ю. Откуда приходят герои любимых книг.
В награду он обещает исполнить её желание.
В полночь начинается весенний бал полнолуния — великий бал у сатаны, на который приглашены доносчики, палачи, растлители, убийцы — преступники всех времён и народов; мужчины являются во фраках, женщины — обнажёнными. В течение нескольких часов нагая Маргарита приветствует гостей, подставляя руку и колено для поцелуя. Наконец бал закончен, и Воланд спрашивает у Маргариты, что она хочет в награду за то, что была у него хозяйкой бала.
И Маргарита просит немедленно вернуть ей мастера. Тут же появляется мастер в больничном одеянии, и Маргарита, посовещавшись с ним, просит Воланда вернуть их в маленький домик на Арбате, где они были счастливы. Тем временем одно московское учреждение начинает интересоваться странными событиями, происходящими в городе, и все они выстраиваются в логически ясное целое: и таинственный иностранец Ивана Бездомного, и сеанс чёрной магии в Варьете, и доллары Никанора Ивановича, и исчезновение Римского и Лиходеева.
Обратимся теперь ко второй сюжетной линии романа. Во дворце Ирода Великого прокуратор Иудеи Понтий Пилат допрашивает арестованного Иешуа Га-Ноцри, которому Синедрион вынес смертный приговор за оскорбление власти кесаря, и приговор этот направлен на утверждение к Пилату. Допрашивая арестованного, Пилат понимает, что перед ним не разбойник, подстрекавший народ к неповиновению, а бродячий философ, проповедующий царство истины и справедливости.
Однако римский прокуратор не может отпустить человека, которого обвиняют в преступлении против кесаря, и утверждает смертный приговор. Затем он обращается к первосвященнику иудейскому Каифе, который в честь наступающего праздника Пасхи может отпустить на свободу одного из четырёх осуждённых на казнь преступников; Пилат просит, чтобы это был Га-Ноцри. Однако Каифа ему отказывает и отпускает разбойника Вар-Раввана.
На вершине Лысой горы стоят три креста, на которых распяты осуждённые. После того, как толпа зевак, сопровождавшая процессию к месту казни, вернулась в город, на Лысой горе остаётся только ученик Иешуа Левий Матвей, бывший сборщик податей. Палач закалывает измученных осуждённых, и на гору обрушивается внезапный ливень.
Прокуратор вызывает Афрания, начальника своей тайной службы, и поручает ему убить Иуду из Кириафа, получившего деньги от Синедриона за то, что позволил в своём доме арестовать Иешуа Га-Ноцри. Вскоре молодая женщина по имени Низа якобы случайно встречает в городе Иуду и назначает ему свидание за городом в Гефсиманском саду, где на него нападают неизвестные, закалывают его ножом и отбирают кошель с деньгами. Через некоторое время Афраний докладывает Пилату о том, что Иуда зарезан, а мешок с деньгами — тридцать тетрадрахм — подброшен в дом первосвященника.
К Пилату приводят Левия Матвея, который показывает прокуратору пергамент с записанными им проповедями Га-Ноцри.
Сцена в варьете в романе «Мастер и Маргарита»
Одна из наиболее известных - фильм «Мастер и Маргарита» от режиссера Владимира Бортко 2005 года. Чтобы оставить свой отзыв Вам нужно зайти на сайт или зарегистрироваться У этой книги пока нет отзывов. Поиск по сайту.
В конце концов, обман был раскрыт и это действительно был не Варенуха. Кроме того, началось невообразимое: в форточку к нему пыталась пробраться голая рыжая девица, издававшая нечленораздельные звуки, с трупными пятнами по всему телу и зеленым цветом кожи. Она все приближалась к Римскому, и когда практически уже его достала, раздался спасительный крик петуха.
Это его и спасло. Оба призрака покинули кабинет финдиректора. Совершенно седой, он выбежал на улицу и на такси помчался на вокзал, чтобы успеть на курьерский ленинградский поезд. Глава 15. Сон Никанора Ивановича Никанор Иванович Босой после обвинения в хранении валюты дома, был доставлен для разбирательства в какое-то место, какое он точно сам назвать не мог.
Там с ним пытались поговорить, но безуспешно, он нес какую-то чушь и был буйным, ему везде Коровьев мерещился. Потом его доставили к профессору Стравинскому в психушку. Там он вел себя настолько буйно, что ему сделали укол и он заснул. Сон его был беспокойным и все время снились кошмары про то, что от него требовали сдать валюту. А он пытался всем доказать, что никакой валюты у него нет.
Он кричал и стонал во сне, пока фельдчерица Прасковья Федоровна не сделала ему успокоительный укол. Наконец, он заснул. Но его переживания разлетелись по всей больнице и навестили пациента в 120-й комнате, который пытался найти свою голову конферансье, у которого Фагот и кот Бегемот в Варьете на потеху публики оторвали голову , тревожно стало в 118-й комнате неизвестному Мастеру, а от него тревога по балкону пробралась к Ивану, который проснулся и заплакал. Но врач быстро всех успокоил. Последним угомонился Иван и ему начал сниться сон о казни.
Глава 16. Казнь Лысая гора была оцеплена двойным оцеплением и солнце постепенно клонилось к закату. В сопровождении колонны из пехоты и кавалерии, кентурионов и военачальников, глашатаев и огромной людской толпы, пленники и их палачи взобрались на Лысую гору. Солнце безжалостно припекало, жара стояла невыносимая и толпа, решив, что в самой казни нет ничего интересного, отправилась обратно в Ершалаим готовиться к пасхе. Единственным человеком оставшимся под палящим зноем на Лысой горе оказался Левий Матвей.
Сначала он пытался пробраться поближе к приговоренным разбойникам, но его грубо оттолкнули и ему ничего не оставалось, как примириться с тем, что наблюдать казнь издалека. Сильнейшие душевные переживания переполняли его душу. Он жестоко ругал себя за то, что позволил Иешуа одному идти в Ершалаим и чувствовал теперь себя виновным в том, что произошло. Левий Матвей умолял Бога послать для друга скорейшую смерть, чтобы тот не мучался долго. Собирался даже сам убить Иешуа, только чтобы его не подвергали пыткам.
Но спасительной смерти для друга так и не наступало и тогда горячий Левий Матвей начал проклинать Бога, заявлять, что больше не верит ему, раз он никак не может помочь Иешуа. Так он кричал и горячился, пока внезапно не почувствовал холодок и не понял, что приближается сильная гроза. Гестас на своем столбе быстро сошел с ума и пел какую-то не понятную песенку про виноград. Дисмас был в сознании, все понимал и ему было тяжелее всех. Иешуа был счастлив от того, что почти сразу провалился в забытье.
К ним поочередно подходил палач со смоченной в воде губкой на краю копья, предлагая напиться. Преступники пили и после этого их убивали. Но Иешуа только немного ранили, а не убили. Разразилась страшная гроза и солдаты кинулись прочь с Лысой горы обратно в Ершалаим. В это время Левий Матвей добрался до распятых и перерезал на них веревки.
Тела Гестаса и Дисмаса так и остались там, а тело Иешуа он забрал с собой. Глава 17. Беспокойный день На следующий день после сеанса черной магии в Варьете, около его стен скопилась многотысячная очередь из желающих попасть на представление о котором ходили самые разнообразные небылицы. После загадочного исчезновения всего руководства, за главного остался скромный бухгалтер Василий Степанович Ласточкин. В самом варьете творился форменный дурдом, никто не знал куда подевались Римский, Лиходеев и Варенуха и найти их нигде не могли.
Мало того, никто толком не мог вспомнить, что за артисты выступали, как их зовут, кто они и где контракт с ними. Приехала милиция, затем и следствие с собакой. Но разобраться с тем, что же произошло не смогли и они. Варьете было временно закрыто и в нем оставили только дежурных. А бухгалтеру следовало съездить в комиссию зрелищ и увеселений облегченного типа для того, чтобы предоставить им доклад о событиях вчерашнего вечера и отвезти выручку за прошедший вечер в размере 21711 рублей в финзрелищный сектор.
Явившись в эту самую комиссию, Ласточкин застает там ужасный хаос, все бегают, плачут и суетятся. Вызвано это было тем, что от председателя комиссии — Прохора Петровича остался лишь один пиджак, котопый самостоятельно сидел у себя за столом и работал. Голос председателя тоже раздавался, но ни головы, ни шеи видно не было. В финзрелищном секторе тоже царил какой-то кошмар: весь филиал дружно пел песни. Причем, хотели они этого или нет, их рты сами раскрывались в песне.
Допев одну песню, принимались за следующую. Явился врач и милиционер. Первый всем давал валерьянку, но она не помогала и через 10 минут дружное пение снова начиналось. Приехали три грузовика и в них погрузили весь коллектив филиала вместе с заведующим. Едва выехав за ворота все три грузовика разразились дружной песней и поехали в клинику профессора Стравинского.
Желая избавиться поскорее от казенных денег, бухгалтер подошел к одному из окошечек принимающей кассы. Заполнил необходимую бумажку и заглянул в газету, куда были завернуты деньги. К своему ужасу и удивлению он увидел, что там разнообразная валюта. Его сразу арестовали. Глава 18.
Неудачливые визитеры В Москву на похороны племянника приезжает дядя Берлиоза — Максимилиан Андреевич Поплавский, который считался одним из умнейших людей в Киеве. Он получил странную телеграмму, в которой его племянник как-бы приглашал дядю на собственные похороны. И несмотря на то, что племянника было очень жаль, гораздо больше дядю интересовала квартира последнего, ведь ему давно хотелось перебраться из Киева в Москву. Поплавский решил во что бы то ни стало прописаться для начала в квартире погибшего племянника. Для этого он отправляется к председателю жилищного кооператива, но не застает его, конечно.
Но вскоре там появляется вся шайка разбойников, включая Коровьева и рыжего плечистого с выпирающим зубом. Они бьют дядю Берлиоза, выгоняют из квартиры и велят даже не мечтать о ней. Точно так же они спроваживают буфетчика Фокина, предсказывая тому гибель через девять месяцев.
В голосовании могут принимать участие только зарегистрированные посетители сайта. Если вы уже зарегистрированы - Войдите.
Вы хотите зарегистрироваться? Он ведет с литераторами разговоры о Боге и о смерти, и внезапно предсказывает Берлиозу его кончину... Но рассудок поэта поврежден, и в результате он попадает в психиатрическую лечебницу. А незнакомец, оказавшийся "профессором черной магии" Воландом, приходит с визитом к директору московского театра "Варьете" Степану Лиходееву...
Вглядевшись в лицо Римского, администратор подивился перемене, происшедшей в этом лице. И без того худой финдиректор как будто еще более похудел и даже постарел, а глаза его в роговой оправе утратили свою обычную колючесть, и появилась в них не только тревога, но даже как будто печаль. Варенуха проделал все, что полагается человеку в минуты великого изумления. Он и по кабинету пробежался, и дважды вздымал руки, как распятый, и выпил целый стакан желтоватой воды из графина, и восклицал: - Не понимаю!
Не по-ни-ма-ю! Римский же смотрел в окно и напряженно о чем-то думал. Положение финдиректора было очень затруднительно. Требовалось тут же, не сходя с места, изобрести обыкновенные объяснения явлений необыкновенных. Прищурившись, финдиректор представил себе Степу в ночной сорочке и без сапог влезающим сегодня около половины двенадцатого в какой-то невиданный сверхбыстроходный самолет, а затем его же, Степу, и тоже в половине двенадцатого, стоящим в носках на аэродроме в Ялте... Может быть, не Степа сегодня говорил с ним по телефону из собственной своей квартиры? Нет, это говорил Степа! Ему ли не знать Степиного голоса!
Да если бы сегодня и не Степа говорил, то ведь не далее чем вчера, под вечер, Степа из своего кабинета явился в этот самый кабинет с этим дурацким договором и раздражал финдиректора своим легкомыслием. Как это он мог уехать или улететь, ничего не сказав в театре? Да если бы и улетел вчера вечером, к полудню сегодняшнего дня не долетел бы. Или долетел бы? Варенуха прекратил свою беготню и заорал: - Думал! Уже думал! До Севастополя по железной дороге около полутора тысяч километров. Да до Ялты накинь еще восемьдесят километров.
Но по воздуху, конечно, меньше. Ни о каких поездах не может быть и разговора. Но что же тогда? Кто и в какой истребитель пустит Степу без сапог? Может быть, он снял сапоги, прилетев в Ялту? То же самое: зачем? Да и в сапогах в истребитель его не пустят! Да и истребитель тут ни при чем.
Ведь писано же, что явился в угрозыск в половине двенадцатого дня, а разговаривал он по телефону в Москве... Он припоминал, где были стрелки. Это было в двадцать минут двенадцатого. Так что же это выходит? Если предположить, что мгновенно после разговора Степа кинулся на аэродром и достиг его за пять, скажем, минут, что, между прочим, тоже немыслимо, то выходит, что самолет, снявшись тут же, в пять минут покрыл более тысячи километров? Следовательно, в час он покрывает более двенадцати тысяч километров!! Этого не может быть, а значит, его нет в Ялте.
Иван Савельевич Варенуха — образ и характеристика героя романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита»
Иван Васильевич? Дело в том, что Булгаков не окончил роман, поэтому в романе есть подобные неточности Варенуха работает администратором театра Варьете в Москве: "... Известный всей решительно Москве знаменитый театральный администратор канул как в воду... За двадцать лет своей деятельности в театрах Варенуха видал всякие виды... Это вздор! Его собственные шуточки, — перебил экспансивный администратор и спросил...
Не докажете, а только скажете.
Итак, вы нормальны? Тут наступила полнейшая тишина, и толстая в белом благоговейно посмотрела на профессора, а Иван растерянно еще раз подумал: "Положительно, умен! Возьмем ваш вчерашний день. Тут Стравинский вооружился исписанным Иванушкиным листом. Стравинский начал загибать длинные пальцы на левой руке, глядя в исписанный лист. После этого вы ударили швейцара.
Попав сюда, вы звонили в Кремль и просили прислать стрельцов на мотоциклетках. Затем сделали попытку выброситься в окно и ударили санитара. Спрашивается: возможно ли при этих условиях кого-либо поймать? Вы человек нормальный и сами ответите - никоим образом. Вы желаете уйти отсюда пожалуйста! Позвольте узнать, куда вы направитесь отсюда?
Он улизнет. Что же вы скажете в Гепеу в первую голову, так сказать? Выпишите гражданина Попова в город! Эту комнату не занимать, постельное белье не менять. Через два часа он будет опять здесь: ну, всего доброго, желаю вам успеха в ваших поисках! С этими словами профессор Стравинский поднялся.
За ним поднялись все ординаторы. Но и кальсоны также. Ведь на вас казенное белье, мы его снимем и выдадим вам ваше одеяние. А вы явились к нам в ковбойке и в кальсонах, А домой вы не собирались заехать. Я же вам своих брюк дать не могу, на мне одна пара, А далее последует Пилат. И дело готово!
Тут странное случилось с Иваном. Его воля пропала. Он почувствовал себя слабым и нуждающимся в совете. Зачем вам, спрашивается, самому, встревоженному, изнервничавшемуся человеку, бегать по городу, рассказывать про Понтия Пилата! Вас примут за сумасшедшего! Останьтесь здесь и спокойно изложите все ваши обвинения против этого человека, которого вы хотите поймать, на бумаге.
Впрочем, у меня есть надежда, что она забыла меня! Глава 14. Слава петуху! Финдиректор Варьете Римский из окна видит нескольких дам, с которых посреди улицы вдруг пропала одежда — это незадачливые клиентки магазина Фагота. Он должен сделать несколько звонков по поводу сегодняшних скандалов, но ему запрещает это «развратный женский голос» по телефону. К полуночи Римский остается в театре один, и тут появляется Варенуха с рассказом о Лиходееве.
По его словам, Степа действительно напился в чебуречной «Ялта» с телеграфистом и устроил розыгрыш с телеграммами, а также учинил множество безобразных выходок, оказавшись в итоге в вытрезвителе. Римский начинает замечать, что администратор ведет себя подозрительно — прикрывается от лампы газетой, приобрел привычку причмокивать, странно побледнел, а на шее у него шарф, несмотря на жару. И наконец финдиректор видит, что Варенуха не отбрасывает тени. Разоблаченный вампир закрывает дверь кабинета изнутри, а через окно проникает рыжая нагая девица. Однако расправиться с Римским эти двое не успевают — раздается петушиный крик. Чудом спасшийся финдиректор, поседевший в одночасье, спешно уезжает в Ленинград.
Глава 15. Сон Никанора Ивановича Никанор Иванович Босой на все вопросы правоохранителей насчет валюты твердит про нечистую силу, негодяя-переводчика и свою полную непричастность к долларам, найденным у него в вентиляционной системе. Он признаётся: «Брал, но брал нашими советскими! Его передают психиатрам. В лечебнице Никанор Иванович видит сон — его опять допрашивают про доллары, но происходит это в помещении какого-то странного театра, в котором параллельно с концертной программой от зрителей требуют сдавать валюту. Он кричит во сне, его успокаивает фельдшерица.
Крики Босого разбудили его соседей по лечебнице. Когда Иван Бездомный засыпает снова, ему начинает сниться продолжение истории про Пилата. Глава 16. Казнь На Лысую гору везут приговоренных к смертной казни, в том числе Иешуа. Место распятия оцеплено: прокуратор опасается, что осужденных попытаются отбить у служителей закона. Вскоре после распятия зрители покидают гору, не выдержав зноя.
Солдаты остаются и страдают от жары. Но на горе притаился еще один человек — это ученик Иешуа, бывший ершалаимский сборщик податей Левий Матвей. Когда смертников везли к месту казни, он хотел добраться до Га-Ноцри и заколоть его украденным в хлебной лавке ножом, избавив от мучительной смерти, но ему это не удалось. Он винит в случившемся с Иешуа себя — оставил учителя одного, не вовремя заболел, — и просит у Господа подарить Га-Ноцри смерть. Однако всевышний не спешит исполнять просьбу, и тогда Левий Матвей начинает роптать и проклинать его. Словно в ответ на богохульства собирается гроза, солдаты покидают холм, а навстречу им на гору поднимается командир когорты в багряной хламиде.
По его приказу страдальцев на столбах убивают уколом копья в сердце, велев им славить великодушного прокуратора. Начинается гроза, холм пустеет. Левий Матвей приближается к столбам и снимает с них все три трупа, после чего похищает тело Иешуа. Глава 17. Беспокойный день Бухгалтер Варьете Ласточкин, оставшийся в театре за главного, понятия не имеет, как ему реагировать на слухи, которыми полнится Москва, и что делать с непрекращающимися телефонными звонками и следователями с собакой, которые пришли искать пропавшего Римского. Собака, кстати, ведет себя странно — одновременно злится, боится и воет, как на нечистую силу — и никакой пользы розыску не приносит.
Выясняется, что все документы о Воланде в Варьете исчезли — даже афиш не осталось. Ласточкин отправляется с докладом в комиссию зрелищ и увеселений. Там он обнаруживает, что в кабинете председателя вместо человека сидит пустой костюм и подписывает бумаги. По словам заплаканной секретарши, у ее начальника побывал толстяк, похожий на кота. Бухгалтер решает посетить филиал комиссии — но там некий клетчатый тип в разбитом пенсне организовал кружок хорового пения, сам исчез, а певцы все никак не могут замолчать. Наконец Ласточкин приезжает в финзрелищный сектор, желая сдать выручку от вчерашнего спектакля.
Однако вместо рублей в его портфеле оказывается валюта. Бухгалтера арестовывают. Глава 18. Ему пришла странная телеграмма о смерти родственника, подписанная именем самого Берлиоза. Поплавский хочет претендовать на наследство — жилье в столице. В квартире племянника Поплавский встречается с Коровьевым, который рыдает и в красках описывает гибель Берлиоза.
С Поплавским заговаривает кот, сообщает, что это он дал телеграмму, и требует у гостя паспорт, а затем сообщает ему, что его присутствие на похоронах отменяется. Азазелло выдворяет Поплавского вон, велев ему и не мечтать о квартире в Москве. Сразу за Поплавским в «нехорошую» квартиру приходит буфетчик Варьете Соков. Воланд озвучивает ему ряд претензий к его работе — брынза зеленая, осетрина «второй свежести», чай «похож на помои». Соков, в свою очередь, жалуется, что червонцы в кассе превратились в резаную бумагу. Воланд и его свита сочувствуют ему и попутно — предрекают гибель от рака печени через девять месяцев, а когда Соков хочет показать им бывшие деньги, бумага снова оказывается червонцами.
Буфетчик мчится к доктору и умоляет его излечить болезнь. Платит за визит он все теми же червонцами, и после его ухода они превращаются в винные этикетки. Часть вторая Глава 19. Маргарита Возлюбленная мастера, Маргарита Николаевна, вовсе не забыла его, и обеспеченная жизнь в особняке мужа ей не мила. В день странных событий с буфетчиком и Поплавским она просыпается с ощущением, что что-то произойдет. Впервые за время разлуки мастер приснился ей, и она идет перебирать связанные с ним реликвии — это его фотопортрет, засушенные розовые лепестки, сберкнижка с остатками его выигрыша и обгорелые страницы романа.
Гуляя по Москве, Маргарита видит похороны Берлиоза. Рядом с ней присаживается маленький, рыжий и с торчащим клыком гражданин и рассказывает ей про украденную кем-то голову покойника, после чего, назвав её по имени, приглашает в гости «к одному очень знатному иностранцу». Маргарита хочет уйти, но Азазелло цитирует ей вслед строки из романа мастера и намекает, что, согласившись, она может узнать о возлюбленном. Женщина соглашается, и Азазелло вручает ей некий волшебный крем и дает инструкции. Глава 20. Крем Азазелло Намазавшись кремом, Маргарита молодеет, хорошеет и приобретает способность летать.
Я тебя покидаю навек. Не ищи меня, это бесполезно. Я стала ведьмой от горя и бедствий, поразивших меня. Мне пора. Прощай», — пишет она мужу. Входит ее горничная Наташа, видит ее и узнает про волшебный крем.
Маргарите звонит Азазелло и говорит, что пора вылетать — и в комнату врывается ожившая половая щетка. Оседлав ее, Маргарита на глазах у Наташи и соседа снизу Николая Ивановича улетает в окно. Глава 21. Полет Маргарита становится невидимой и, летя по ночной Москве, развлекается мелкими шалостями, пугая людей. Но тут она видит роскошный дом, в котором живут литераторы, а среди них — критик Латунский, погубивший мастера. Маргарита через окно проникает в его квартиру и устраивает там погром.
Когда она продолжает полет, ее догоняет Наташа верхом на борове. Выясняется, что домработница натерлась остатками волшебного крема и им же мазнула соседа Николая Ивановича, в результате чего она стала ведьмой, а он — боровом. Искупавшись в ночной реке, Маргарита отправляется назад в Москву на поданном ей летающем автомобиле. Глава 22. При свечах В Москве Коровьев провожает Маргариту в «нехорошую» квартиру и рассказывает про ежегодный бал сатаны, на котором она будет королевой, упоминая, что в самой Маргарите течет королевская кровь. Непостижимым образом внутри квартиры помещаются бальные залы, и Коровьев объясняет это использованием пятого измерения.
Воланд лежит в спальне, играя с котом Бегемотом в шахматы, и Гелла натирает мазью его больное колено. Маргарита сменяет Геллу, Воланд расспрашивает гостью, не страдает ли и она чем-нибудь: «Быть может, у вас есть какая-нибудь печаль, отравляющая душу, тоска? До полуночи осталось немного, и ее уводят готовиться к балу.
Он обещает Азазелло больше никогда не лгать и не хамить по телефону. Раскаяние героя После бала Сатаны прощённый персонаж становится таким, как раньше — обычным человеком. Он больше не вампир, странноватый вид и привычки оставляют его. Естественно, что герой страдает от своей доброты и отзывчивости, но обещание данное нечистой силе он не нарушает. Посмотрите, что еще у нас есть: для самых рациональных -.
Римский и Варенуха решают отнести телеграммы в НКВД. Мастер и Маргарита (2005)
Администратор "Варьете" Варенуха подвергается нападению странных личностей. В этой статье читайте цитатную характеристику Варенухи из романа "Мастер и Маргарита", образ, описание персонажа. Маргарита Возлюбленная мастера, Маргарита Николаевна, вовсе не забыла его, и обеспеченная жизнь в особняке мужа ей не мила. Воланд решает все проблемы: Мастер и Маргарита отправляются в свою каморку. Образ Варенухи в романе «Мастер и Маргарита» — это олицетворение таких человеческих пороков как лживость, эгоизм и хамство. Пролетая мимо писательского дома, Маргарита устраивает разгром в квартире критика Латунского, по её мнению погубившего мастера.
ПЕШЕХОДНЫЕ ЭКСКУРСИИ
Роман «Мастер и Маргарита» – сложное многоплановое произведение, похожее на шкатулку с двойным дном. Маргарита и Мастер были возвращены в маленькую подвальную квартиру вместе с нетронутой рукописью. Легче всего прогнулась под Сатану Маргарита и как раз Мастер, оба безвольно, не возмущаясь принимали все уродливые предложения, включая купание в чьейто крови. Фильм Юрия Кары "Мастер и Маргарита" 14 лет ждал своего часа.