Именно у Мартюшевой больше 20 лет назад после смерти "тяти" — Карпа Осиповича Лыкова жила некоторое время сама Агафья в один из немногих периодов, когда соглашалась временно покинуть заимку.
Агафья Лыкова
Ценой значительных усилий и благодаря огромному опыту Карпа Осиповича, Лыковым удалось наладить жизнь в этой горной местности. Страна и мир - 9 марта 2024 - Новости Ставрополя - Как глава семьи Карп Лыков был жестким и своенравным человеком, однако при всем этот люди его уважали и слушались.
Соблюдает запреты умершего отца: как сейчас живет сибирская отшельница Агафья Лыкова
Быт отшельников[ править править код ] Лыковы жили в построенной избушке на берегу горного притока реки Еринат. Занимались охотой огнестрельного оружия не имели; на тропах рыли ловчие ямы , при заготовке мяса на зиму его резали тонкими полосами и вялили на ветру , употребляли в пищу только парнокопытных животных, рыболовством рыбу ели сырой, печёной в костре и сушили впрок , собирали грибы, ягоды, заготавливали кедровые орехи. На огороде выращивали картофель , репу , лук , горох , рожь , коноплю. Не знали хлеба. Все годы отшельничества у Лыковых не было соли , что, по их признанию, доставляло «истинное мучение». Занимались прядением конопли и ткачеством для изготовления одежды, которая у Лыковых была домотканая и соткана на ручном ткацком станке.
В живых остались только двое — Карп Осипович и Агафья. Он был самым старшим, она — самой молодой.
Для отшельников, десятилетиями не имевших контакты с другими людьми, болезнь стала аналогом нашего ковида, который уже почти год испытывает мир на прочность. Агафья Лыкова в 1997 году. Анализ крови, понятное дело, тоже никто не брал, потому что, пока семья боролась с тяжелым недугом, медиков поблизости не было. До ближайшей больницы — нескончаемые километры пути. Рассчитывать на помощь не приходилось, и Лыковы безуспешно пытались справиться самостоятельно. О том, как протекало заболевание, выжившие Карп Осипович и Агафья позже рассказали Игорю Павловичу Назарову, ставшему их другом и, по сути, доверенным врачом. Основатель Красноярской школы анестезиологов-реаниматологов не раз прилетал в таежный тупик.
Эту драматичную историю он описал в своей книге. Болезнь поразила Лыковых практически одновременно — в сентябре 1981 года. Первый удар принял на себя Дмитрий, которому на тот момент было 39 лет. Сначала недомогание приняли за простуду от переохлаждения в воде, хотя для закаленных Лыковых это было странно. Они привыкли ходить босиком при температуре минус 5 градусов, в легкой одежде из конопляной ткани. Копали картошку голыми руками из-под снега, стирали одежду в студеной воде. Конечно, и они иногда болели, но, в основном, это были травмы, «надсады», простуды.
Лечились только травами и ягодами: жимолостью, черникой, крапивой, подорожником и т. В эти же дни заболели все остальные Лыковы, у них также отмечались явления поражения дыхательной системы: слабость, одышка, чувство удушья, кашель, жар». Саввин 48 лет болел тяжело около двух месяцев. Испытывал сильную слабость, боль в спине, был стул с кровью. Наталья 46 лет уходила в мучениях, «ее давило, душило», открылось кровохарканье. Именно она ухаживала за больным братом Саввином, стирала его белье.
Все годы отшельничества у Лыковых не было соли , что, по их признанию, доставляло «истинное мучение».
Занимались прядением конопли и ткачеством для изготовления одежды, которая у Лыковых была домотканая и соткана на ручном ткацком станке. Летом ходили босые, зимой — в обуви из берёсты , позже из кожи, когда научились выделывать шкуры. Для добывания огня использовали кресало и кремень. Контакты с цивилизацией[ править править код ] Известность семье принесли статьи в газете « Комсомольская правда », написанные журналистом Василием Песковым , который с 1982 года часто приезжал к Лыковым. По результатам этих визитов им написана книга « Таёжный тупик », неоднократно переиздававшаяся и вышедшая на нескольких иностранных языках.
Не принято у местных лезть в душу ,живут себе люди и живут. Не хотят близкого общения и не надо. Журналисты подали это как сенсационный материал и Лыковы стали этакими Робинзонами. Даже губернаторы Кемеровской области и Хакасии шефство над ней брали. Обеспечивать она сама себя давно не может. Ей постоянно помогают , следят за её здоровьем. А в Сибирской тайге много отшельников , Не хотят жить в социуме , живут тайгой. Иван Михайлов Я работал в Минусинской экспедиции, и в 1988г. Сам я Агафью не видел, но слышал от людей, которые с ней контактировали, что отец не одобрял такие контакты. Вот слова Агафьи которые они пересказывали: "Мы спали на полу, а отец на лежанке. Когда он ночью выходил во двор, то возвращаясь плохо закрывал двери. Хорошо если кто просыпался и притворял дверь. От того и простужались.
Отшельник Карп Лыков. Как отца Агафьи Лыковой обнаружили в 1951 году
Не хотят близкого общения и не надо. Журналисты подали это как сенсационный материал и Лыковы стали этакими Робинзонами. Даже губернаторы Кемеровской области и Хакасии шефство над ней брали. Обеспечивать она сама себя давно не может. Ей постоянно помогают , следят за её здоровьем.
А в Сибирской тайге много отшельников , Не хотят жить в социуме , живут тайгой. Иван Михайлов Я работал в Минусинской экспедиции, и в 1988г. Сам я Агафью не видел, но слышал от людей, которые с ней контактировали, что отец не одобрял такие контакты. Вот слова Агафьи которые они пересказывали: "Мы спали на полу, а отец на лежанке.
Когда он ночью выходил во двор, то возвращаясь плохо закрывал двери. Хорошо если кто просыпался и притворял дверь. От того и простужались. А в самом Минусинске слышал: в до войны была банда Лыковых, когда их стали прижимать, они ушли в леса.
Лосиных и маральих шкур не хватало даже на обувь. Поэтому отшельники летом ходили босыми, а зимой — в лаптях. Одежду Акулина с дочерьми пряли, ткали и шили сами. Июньские холода со снегом уничтожили все посевы. В тайге в тот год не уродились ягоды. Запасов у Лыковых почти не было. Они отложили туесок семян, а всё остальное съели. Варили шкуры, ели кору и березовые почки.
От голода умерла мать. Ещё бы один неурожайный год — и избушка в тайге полностью опустела бы. Но 1962-й оказался теплым. Огород снова зазеленел. Среди семян гороха случайно попалось ржаное зернышко. Для единственного колоска сделали загородку от бурундуков и мышей. Урожай составил 18 зерен. Только через три года ржи хватило на несколько горшков каши.
Агафья и Дмитрий Лыковы. В конце 1950-х Лыковы увидели на небе двигавшиеся звезды. Про искусственные спутники они ничего не знали, но Карп предположил, что они наблюдают нечто рукотворное. Сыновья ему, правда, не поверили. Через десять лет с Байконура начали запускать ракеты «Протон», выводившие на орбиту спутники. Ракеты пролетали над убежищем Лыковых через 8 минут после старта, и отработанные вторые ступени падали в глухую тайгу. Однажды Лыковы увидели три огненных шара, за которыми тянулся хвост пламени. Куски раскаленного металла начали падать где-то в тайге, издавая громкие шлепки.
Перепуганные староверы долго молились. Сибириада: жизнь по соседству с людьми Появление людей отшельники сперва приняли за наказание, но чуть позже — объявили его божьим даром. Перемену настроения во многом обеспечила соль, которую геологи в один из первых визитов на заимку подарили таежным робинзонам. Родителям, помнившим вкус соли, было очень непросто свыкнуться с пресной пищей, поэтому Карп Осипович счел дешевый подарок драгоценностью. Дети тоже быстро пристрастились подсаливать еду. На базе геологов сыновья жадно рассматривали железный лом, сваленный в дальнем углу: изделия из металла на заимке были наперечет. Два топора, сделанных ещё в 1920-х годах, сточились почти до обухов. Поразила отшельников электрическая лампочка.
Они тыкали в её стекло пальцами и ойкали, обжигаясь. Знакомство с людьми дорого обошлось Лыковым. Не имевшие никакого иммунитета Савин и Дмитрий заразились пневмонией и в конце 1981 года умерли.
На огороде выращивали картофель , репу , лук , горох , рожь , коноплю. Не знали хлеба. Все годы отшельничества у Лыковых не было соли , что, по их признанию, доставляло «истинное мучение». Занимались прядением конопли и ткачеством для изготовления одежды, которая у Лыковых была домотканая и соткана на ручном ткацком станке. Летом ходили босые, зимой — в обуви из берёсты , позже из кожи, когда научились выделывать шкуры. Для добывания огня использовали кресало и кремень.
Едва приметный, скрытый тайгою след пригоден для сообщения людей сильных, выносливых и то с некоторым риском».
Из отчета геологической экспедиции. В Сибири реки всегда служили самым надежным путем для людей. Но Абакан, рождаемый в этих краях, так норовист и так опасен, что лишь два-три сорвиголовы — старожилы-охотники на лодках, длинных, как щуки, подымаются вверх по реке близко к истоку. И река совершенно безлюдна. Первый из населенных пунктов — село-городок Абаза — лежит от поставленной нами точки в двухстах пятидесяти километрах. Забегу вперед, расскажу. Возвращаясь с таежного «огорода», мы попали в полосу непогоды и надолго засели в поселке геологов в ожидании вертолета. Все, чем можно было заняться в дождь при безделье, было испытано. Четыре раза парились в бане, несколько раз ходили в тайгу к бурильным станам, собирали чернику, снимали бурундуков, ловили хариусов, стреляли из пистолета в консервную банку, рассказали все байки. И когда стало уже невмочь, заикнулись о лодке, на приколе стоявшей в заводи Абакана.
Вам-то что, а меня к прокурору потянут». Мы с Николаем Устиновичем смущенно ретировались. Но на десятый, кажется, очень дождливый день слово «лодка» потихонечку всплыло. Но я поплыву вместе с вами». И мы поплыли. Шесть человек и 300 килограммов груза: фотографический сундучок, бочка с бензином, мотор запасной, шесты, топор, спасательные пояса, плащи, ведро соленого хариуса, хлеб, сахар, чай — все вместила видавшая виды абазинская лодка. На корме у мотора сел Васька Денисов, бурильщик, ловкий, бывалый парень, yо пока еще лишь кандидат в то считанное число молодцов, уверенно проходящих весь Абакан. У страха глаза большие, и, возможно, опасность была не так велика, как кажется новичкам. Но, ей-ей, небо не раз виделось нам с овчинку в прямом и образном смысле. В тесном таежном каньоне Абакан несется, дробясь на протоки, создавая завалы из смытых деревьев, вскипая на каменных шиверах.
Наша лодка для этой реки была деревянной игрушкой, которую можно швырнуть на скалы, опрокинуть на быстрине, затянуть под завалы из бревен. Вода в реке не текла — летела! Временами падение потока было настолько крутым, что казалось: лодка несется вниз по пенному эскалатору. В такие минуты мы все молчали, вспоминая родных и близких. Но хвала кормчему — ничего не случилось! Васька нигде не дал маху, знал, в какой из проток и в какую секунду свернуть, где скорость держать на пределе, где сбавить, где вовсе идти на шестах; знал поименно скрытые под водой валуны, на которых летели щепы от многих лодок… Как транспортный путь верховье реки Абакан опасно и ненадежно. Но кто однажды этой дорогой в верховьях прошел, тот будет иметь особую точку отсчета в понимании дикой, нетронутой красоты, которой люди коснулись пока лишь глазом. Природа нам улыбнулась. Половину пути мы плыли при солнце. Обступавшие реку горы источали запах июльской хвои, скалистый, сиреневый берег пестрел цветами, небо было пронзительно синим.
Повороты реки то прятали, то открывали глазам череду таинственных сопок, и в любую минуту река могла подарить нам таежную тайну — на каменистую косу мог выйти медведь, марал, лось, мог пролететь над водой глухарь… Все переменчиво в жизни. Больше недели мы кляли погоду, не пускавшую к нам вертолет. Теперь же мы благодарны были ненастью, толкнувшему нас в объятия Абакана. Два дня с ночевкой в таежном зимовье заняло путешествие. Но оно показалось нам более долгим. Двести пятьдесят километров — и ни единого человеческого жилья! Когда мы с воды увидели первый дым над трубой, то все заорали как по команде: «Абаза!!! Таким было наше возвращение из тайги после свидания с Лыковыми. Небольшую повесть о встрече с людьми необычайной судьбы я начал с конца, чтобы можно было почувствовать и представить, как далеко от людей они удалились и почему лишь случайно их обнаружили. Он действительно был столицей этого края.
У пристани на приколе стояло несколько сотен лодок, подобных той, на которой мы прибыли из тайги. На них возят тут сено, дрова, грибы, ягоды, кедровые орехи, уплывают охотиться и рыбачить. На берегу у пристани плотники строили новые лодки. Старушки выходили сюда посидеть на скамейках, тут вечером прогуливались парочки, сновали у лодок мальчишки, парни опробовали и чинили моторы или вот так же, как мы, вернувшись с реки, рассказывали, кто что видел, в какую переделку попал. Прямо к пристани выходили палисадники и огороды уютных добротных сибирских построек. Зрели яблоки возле домов. Огороды источали запах нагретого солнцем укропа, подсолнухов. Шел от домов смоляной аромат аккуратно уложенных дров. Была суббота, и подле каждого дома курилась банька. На широких опрятных улицах городка траву и асфальт мирно делили телята и «Жигули».
Афиши извещали о предстоящем приезде известного киноартиста. А на щите объявлений мы без всякого удивления прочитали листок: «Меняю жилье в Ленинграде на жилье в Абазе». Тут живут горняки, лесорубы, геологи и охотники. Все они преданно любят уютную, живописную Абазу. Таков село-городок у края тайги. Мы тут искали кого-нибудь из тех смельчаков, кто ходил к верховью реки: расспросить о природе тех мест, обо всем, что не успели или упустили узнать у Лыковых и геологов. Застали дома мы охотника Юрия Моганакова. И просидели с ним целый вечер. Много всего растет, много чего бегает, — сказал охотник, — Но все же это тайга. В горах снег выпадает уже в сентябре и лежит до самого мая.
Может выпасть и лечь на несколько дней в июне. Зимой снег — по пояс, а морозы — под пятьдесят. А в прошлом году любопытства ради поднялся до их «норы». На вопрос, что он думает об их таежном житье-бытье, охотник сказал, что любит тайгу, всегда отправляется в нее с радостью, «но еще с большей радостью возвращаюсь сюда, в Абазу». Сам старик Лыков, я думаю, понял эту промашку». Еще мы спросили, как смогли Лыковы так далеко подняться по Абакану, если сегодня, имея на лодке два очень сильных мотора, лишь единицы отважатся состязаться с рекой? Раньше все так ходили, правда, недалеко. Но Карп Лыков, я понял, особой закваски кержак. Недель восемь, наверное, ушло на то, что сегодня я пробегаю в два дня». В десять утра поднялись, а в двенадцать уже искали глазами место посадки.
Встреча Два часа летели мы над тайгою, забираясь все выше и выше в небо. К этому принуждала возраставшая высота гор. Пологие и спокойные в окрестностях Абазы, горы постепенно становились суровыми и тревожными. Залитые солнцем зеленые приветливые долины постепенно стали сужаться и в конце пути превратились в темные обрывистые провалы с серебристыми нитками рек и ручьев. Как стекляшки на солнце, сверкнула в темном провале река, и пошел над ней вертолет, вниз, вниз… Опустились на гальку возле поселка геологов. До лыковского жилища, мы знали, отсюда пятнадцать километров вверх по реке и потом в гору. Но нужен был проводник. С ним был у нас уговор по радио до отлета из Абазы. И вот уже дюжий мастер-бурильщик, потомственный сибиряк Седов Ерофей Сазонтьевич «со товарищи» кидают в открытую дверь вертолета болотные сапоги, рюкзаки, обернутую мешковиной пилу. И мы опять в воздухе, несемся над Абаканом, повторяя в узком ущелье изгибы реки.
Сесть у хижины Лыковых невозможно. Она стоит на склоне горы. И нет, кроме их огорода, ни единой плешнины в тайге. Есть, однако, где-то вблизи верховое болотце, на которое сесть нельзя, но можно низко зависнуть. Осторожные летчики делают круг за кругом, примеряясь к полянке, на которой в траве опасно сверкает водица. Во время этих заходов мы видим внизу тот самый обнаруженный с воздуха огород. Поперек склона — линейки борозд картошки, еще какая-то зелень. И рядом — почерневшая хижина. На втором заходе у хижины увидели две фигурки — мужчину и женщину. Заслонившись руками от солнца, наблюдают за вертолетом.
Появление этой машины означает для них появление людей. Зависли мы над болотцем, покидали в траву поклажу, спрыгнули сами на подушки сырого мха. Через минуту, не замочив в болоте колес, вертолет упруго поднялся и сразу же скрылся за лесистым плечом горы. Тишина… Оглушительная тишина, хорошо знакомая всем, кто вот так, в полминуты, подобно десантникам, покидал вертолет. И тут на болоте Ерофей подтвердил печальную новость, о которой уже слышали в Абазе: в семье Лыковых осталось лишь два человека — дед и младшая дочь Агафья. Трое — Дмитрий, Савин и Наталья — скоропостижно, почти один за другим скончались в минувшую осень. Теперь видели сами — двое… Обсуждая с нами причины неожиданной смерти, проводник оплошно взял с болотца неверное направление, и мы два часа блуждали в тайге, полагая, что движемся к хижине, а оказалось — шли как раз от нее. Когда поняли ошибку, сочли за благо вернуться опять на болото и отсюда уже «танцевать». Час ходьбы по тропе, уже известной нам по рассказам геологов, и вот она, цель путешествия, — избушка, по оконце вросшая в землю, черная от времени и дождей, обставленная со всех сторон жердями, по самую крышу заваленная хозяйственным хламом, коробами и туесами из бересты, дровами, долблеными кадками и корытами и еще чем-то, не сразу понятным свежему глазу. В жилом мире эту постройку под большим кедром принял бы за баню.
Но это было жилье, простоявшее тут в одиночестве около сорока лет. Картофельные борозды, лесенкой бегущие в гору, темно-зеленый островок конопли на картошке и поле ржи размером с площадку для волейбола придавали отвоеванному, наверное, немалым трудом у тайги месту мирный обитаемый вид. Не слышно было ни собачьего лая, ни квохтанья кур, ни других звуков, обычных для человеческого жилья. Диковатого вида кот, подозрительно изучавший нас с крыши избушки, прыгнул и пулей кинулся в коноплю. Да еще птица овсянка вспорхнула и полетела над пенным ручьем. Жив ли? В избушке что-то зашевелилось. Дверь скрипнула, и мы увидели старика, вынырнувшего на солнце. Мы его разбудили. Он протирал глаза, щурился, проводил пятерней по всклокоченной бороде и наконец воскликнул: — Господи, Ерофей!..
Старик явно был встрече рад, но руки никому не подал. Подойдя, он сложил ладони возле груди и поклонился каждому из стоявших. Решили, что пожарный был вертолет. И в печали уснули. Узнал старик и Николая Устиновича, побывавшего тут год назад. Мой друг. Интересуется вашей жизнью, — сказал Ерофей. Старик настороженно сделал поклон в мою сторону: — Милости просим, милости просим… Пока Ерофей объяснял, где мы сели и как по-глупому заблудились, я мог как следует рассмотреть старика. Он уже не был таким «домоткано-замшелым», каким был открыт и описан геологами. Даренная кем-то войлочная шляпа делала его похожим на пасечника.
Одет в штаны и рубаху фабричной ткани. На ногах валенки, под шляпой черный платок — защита от комаров. Слегка сгорблен, но для своих восьмидесяти лет достаточно тверд и подвижен. Речь внятная, без малейших огрехов, свойственных возрасту. Часто говорит, соглашаясь: «едак-едак…», что означает: «так-так». Слегка глуховат, то и дело поправляет платок возле уха и наклоняется к собеседнику. Но взгляд внимательный, цепкий. В момент, когда обсуждались виды на урожай в огороде, дверь хижины приоткрылась и оттуда мышкой выбежала Агафья, не скрывавшая детской радости от того, что видит людей. Тоже соединенные вместе ладони, поклоны в пояс. Так говорят блаженные люди.
И надо было немного привыкнуть, чтобы не сбиться на тон, каким обычно с блаженными говорят. По виду о возрасте этой женщины судить никак невозможно. Черты лица человека до тридцати лет, но цвет кожи какой-то неестественно белый и нездоровый, вызывавший в памяти ростки картошки, долго лежавшей в теплой сырой темноте. Одета Агафья была в мешковатую черного цвета рубаху до пят. Ноги босые. На голове черный полотняный платок. Стоявшие перед нами люди были в угольных пятнах, как будто только что чистили трубы. Оказалось, перед нашим приходом они четыре дня непрерывно тушили таежный пожар, подступавший к самому их жилищу. Старик провел нас по тропке за огород, и мы увидели: деревья стояли обугленные, хрустел под ногами сгоревший черничник. И все это в «трех бросках камнем» от огорода.
Июнь, который год затопляющий Москву дождями, в здешних лесах был сух и жарок. Когда начались грозы, пожары возникли во многих местах. Тут молния «вдарила в старую кедру, и она занялась, аки свечка». К счастью, не было ветра, возникший пожар подбирался к жилью по земле. А он все ближе и ближе… — сказала Агафья. Они уверены: это господь послал им спасительный дождик. И вертолет сегодня крутился тоже по его указанию. Когда улетела, а вы не пришли, опять улеглись. Много сил потеряли, — сказал старик. Наступило время развязать рюкзаки.
Подарки — этот древнейший способ показать дружелюбие — были встречены расторопно. Старик благодарно подставил руки, принимая рабочий костюм, суконную куртку, коробочку с инструментом, сверток свечей. Сказав какое полагается слово и вежливо все оглядев, он обернул каждый дар куском бересты и сунул под навес крыши. Позже мы обнаружили там много изделий нашей швейной и резиновой промышленности и целый склад скобяного товара — всяк сюда приходящий что-нибудь приносил. Агафье мы подарили чулки, материю, швейные принадлежности. Еще большую радость вызвали у нее сшитые опытной женской рукой фартук из ситца, платок и красные варежки. Платок, желая доставить нам удовольствие, Агафья покрыла поверх того, в котором спала и тушила пожар. И так ходила весь день. К нашему удивлению, были отвергнуты мыло и спички — «нам это не можно». То же самое мы услыхали, когда я открыл картонный короб с едой, доставленной из Москвы.
Всего понемногу — печенье, хлеб, сухари, изюм, финики, шоколад, масло, консервы, чай, сахар, мед, сгущенное молоко, — все было вежливо остановлено двумя вперед выставленными ладонями. Лишь банку сгущенного молока старик взял в руки и, поколебавшись, поставил на завалинку — «кошкам…». С большим трудом мы убедили их взять лимоны — «вам обязательно сейчас это нужно». После расспросов — «а где же это растет? На другой день мы видели, как старик с дочерью по нашей инструкции выжимали лимоны в кружку и с любопытством нюхали корки. Потом и мы получили подарки. Агафья обошла нас с мешочком, насыпая в карманы кедровые орехи; принесла берестяной короб с картошкой. Старик показал место, где можно разжечь костер, и, вежливо сказав «нам не можно» на предложение закусить вместе, удалился с Агафьей в хижину — помолиться. Пока варилась картошка, я обошел «лыковское поместье». Расположилось оно в тщательно и, наверное, не тотчас выбранной точке.
В стороне от реки и достаточно высоко на горе — усадьба надежно была упрятана от любого случайного глаза. От ветра место уберегалось складками гор и тайгою. Рядом с жилищем — холодный чистый ручей. Лиственничный, еловый, кедровый и березовый древостой дает людям все, что они были в силах тут взять. Зверь не пуган никем. Черничники и малинники — рядом, дрова — под боком, кедровые шишки падают прямо на крышу жилья. Вот разве что неудобство для огорода — не слишком пологий склон. Но вон как густо зеленеет картошка. И рожь уже налилась, стручки на горохе припухли… Я вдруг остановился на мысли, что взираю на этот очажок жизни глазами дачника. Но тут ведь нет электрички!
До ближайшего огонька, до человеческого рукопожатия не час пути, а 250 километров непроходимой тайги. И не тридцать дней пребывает тут человек, а уже более тридцати лет! Какими трудами доставались тут хлеб и тепло? Не появлялось ли вдруг желание обрести крылья и полететь, полететь, куда-нибудь улететь?.. Возле дома я внимательно пригляделся к отслужившему хламу. Копье с лиственничным древком и самодельным кованым наконечником… Стертый почти до обуха топоришко… Самодельный топор, им разве что сучья обрубишь… Лыжи, подбитые камусом… Мотыги… Детали ткацкого стана… Веретенце с каменным пряслицем… Сейчас все это свалено без надобности. Коноплю посеяли скорее всего по привычке. Тканей сюда нанесли — долго не износить. И много всего другого понатыкано под крышей и лежит под навесом возле ручья: моток проволоки, пять пар сапог, кеды, эмалированная кастрюля, лопата, пила, прорезиненные штаны, сверток жести, четыре серпа… — Добра-то — век не прожить! Сняв шляпу, он помолился в сторону двух крестов.
Разглядел я как следует крышу хибарки. Она не была набросана в беспорядке, как показалось вначале. Лиственничные плахи имели вид желобов и уложены были, как черепица на европейских домах… Ночи в здешних горах холодные. Палатки у нас не было. Агафья с отцом, наблюдая, как мы собираемся «в чем бог послал» улечься возле костра, пригласили нас ночевать в хижину. Ее описанием и надо закончить впечатления первого дня. Согнувшись под косяком двери, мы попали почти в полную темноту. Вечерний свет синел лишь в оконце величиной в две ладони. Когда Агафья зажгла и укрепила в светце, стоявшем посредине жилья, лучину, можно было кое-как разглядеть внутренность хижины. Стены и при лучине были темны — многолетняя копоть света не отражала.
Низкий потолок тоже был угольно-темным. Горизонтально под потолком висели шесты для сушки одежды. Вровень с ними вдоль стен тянулись полки, уставленные берестяной посудой с сушеной картошкой и кедровыми орехами. Внизу вдоль стен тянулись широкие лавки. На них, как можно было понять по каким-то лохмотьям, спали и можно было теперь сидеть. Слева от входа главное место было занято печью из дикого камня. Труба от печи, тоже из каменных плиток, облицованных глиной и стянутых берестой, выходила не через крышу, а сбоку стены. Печь была небольшой, но это была русская печь с двухступенчатым верхом. На нижней ступени, на постели из сухой болотной травы спал и сидел глава дома. Выше опять громоздились большие и малые берестяные короба.
Справа от входа стояла на ножках еще одна печь — металлическая. Коленчатая труба от нее тоже уходила в сторону через стенку. Удивляюсь, как дотащили…» — сказал Ерофей, уже не однажды тут ночевавший. Посредине жилища стоял маленький стол, сработанный топором. Это и все, что тут было. Но было тесно. Площадь конурки была примерно семь шагов на пять, и можно было только гадать, как ютились тут многие годы шестеро взрослых людей обоего пола. Но часто разговор прерывался их порывами немедленно помолиться. Обернувшись в угол, где, как видно, стояли невидимые в темноте иконы, старик с дочерью громко пели молитвы, кряхтели, шумно вздыхали, перебирая пальцами бугорки лестовок — «инструмента», на котором ведется отсчет поклонов. Молитва кончалась неожиданно, как начиналась, и беседа снова текла от точки, где была прервана… В условный час старик и дочь сели за ужин.
Ели они картошку, макая ее в крупную соль. Зернышки соли с колен едоки бережно собирали и клали в солонку. Гостей Агафья попросила принести свои кружки и налила в них «кедровое молоко». Напиток, приготовленный на холодной воде, походил цветом на чай с молоком и был пожалуй что вкусен. Изготовляла его Агафья у нас на глазах: перетерла в каменной ступке орехи, в берестяной посуде смешала с водой, процедила… Понятия о чистоте у Агафьи не было никакого. Землистого цвета тряпица, через которую угощение цедилось, служила хозяйке одновременно для вытирания рук. Но что было делать, «молоко» мы выпили и, доставляя Агафье явное удовольствие, искренне похвалили питье. После ужина как-то сами собой возникли вопросы о бане. Бани у Лыковых не было. Они не мылись.
Агафья поправила деда, сказав, что с сестрой они изредка мылись в долбленом корыте, когда летом можно было согревать воду. Одежду они тоже изредка мыли в такой же воде, добавляя в нее золы. Пола в хижине ни метла, ни веник, по всему судя, никогда не касались. Пол под ногами пружинил. И когда мы с Николаем Устиновичем расстилали на нем армейскую плащ-палатку, я взял щепотку «культурного слоя» — рассмотреть за дверью при свете фонарика, из чего же он состоит. На этом мягком полу, не раздеваясь, мы улеглись, положив под голову рюкзаки. Ерофей, растянувшись во весь богатырский свой рост на лавке, сравнительно скоро возвестил храпом, что спит. Карп Осипович, не расставаясь с валенками, улегся, слегка разбив руками травяную перину, на печке. Агафья загасила лучину и свернулась, не раздеваясь, между столом и печкой. Вопреки ожиданию по босым ногам нашим никто не бегал и не пытался напиться крови.
Удаляясь сюда от людей, Лыковы ухитрились, наверное, улизнуть незаметно от вечных спутников человека, для которых отсутствие бани, мыла и теплой воды было бы благоденствием. А может, сыграла роль конопля. У нас в деревне, я помню, коноплю применяли против блох и клопов… Уже начало бледно светиться окошко июльским утренним светом, а я все не спал. Кроме людей, в жилье обретались две кошки с семью котятами, для которых ночь — лучшее время для совершения прогулок по всем закоулкам. Букет запахов и спертость воздуха были так высоки, что, казалось, сверкни случайно тут искра, и все взорвется, разлетятся в стороны бревна и береста. Я не выдержал, выполз из хижины подышать. Над тайгой стояла большая луна... И тишина была абсолютной. Прислонившись щекою к холодной поленнице, я думал: наяву ли все это? Да, все было явью.
«Молюсь за всех». Как живет Агафья Лыкова, последняя оставшаяся в живых из семьи отшельников
Экспедиции на заимку Лыковых, быт Агафьи, последние новости и события об отшельнице и ее помощниках, новый фильм Агафья и Сонечка (2023). Карп Осипович Лыков (ок. 1899–1988). Тихоновы – в Иркутск, большой город, чтобы затеряться среди людей. Именно в этот период Карп Осипович Лыков принимает решение о переселении вместе со своими братьями в места, наиболее удаленные от цивилизации, на Алтай. Легче всех болезнь перенес глава семьи – Карп Осипович, которому на тот момент было 74 года. Крест на могиле отца отшельницы из семьи староверов Агафьи Лыковой – Карпа Осиповича Лыкова.
За семьей Агафьи Лыковой при Сталине охотился НКВД
Легче всех болезнь перенес глава семьи – Карп Осипович, которому на тот момент было 74 года. Благодаря рассказам Лыкова-старшего и перечисленным им симптомам, Игорь Назаров сделал вывод о том, что дети Карпа Осиповича умерли от пневмонии. Семья – отец Карп Осипович, мать Акулина Карповна и братья и сестра Агафьи Савин, Димитрий и Наталия – жила в полной изоляции с 1930-х годов. Глава семьи Карп Осипович прожил до 1988 года, после его смерти Агафья осталась одна, и стало понятно, что ей нужна помощь. Карп Осипович Лыков (ок. 1899–1988). Тихоновы – в Иркутск, большой город, чтобы затеряться среди людей.
Кто такая Агафья Лыкова
- Соблюдает запреты умершего отца: как сейчас живет сибирская отшельница Агафья Лыкова
- Биография, как сейчас живет известная сибирская отшельница Агафья Лыкова
- Агафья Лыкова. Последние новости. Объявился подозрительный племянник | Пикабу
- Биография, как сейчас живет известная сибирская отшельница Агафья Лыкова
- Сибирская отшельница Агафья Лыкова отказалась голосовать на выборах президента
Что на самом деле произошло с отшельниками Лыковыми
Агафья Лыкова родилась 17 апреля 1944 года в семье староверов часовенного согласия — Лыковых, бежавших в труднодоступные места сибирской тайги от гонений на веру[1]. Отец — Карп Осипович Лыков, мать — Акулина Карповна. Главные новости дня в России и мире. Так остались вдвоём Карп Осипович и Агафья, которой в тот злой для Лыковых 1981 год исполнилось 37 лет. Экспедиции на заимку Лыковых, быт Агафьи, последние новости и события об отшельнице и ее помощниках, новый фильм Агафья и Сонечка (2023). Орфографическая ошибка в тексте. Агафья Лыкова, перечень новостей на сайте «Русская вера» (последние новости вверху). Последняя представительница заимки Лыковых и героиня документальной повести советского журналиста и писателя Василия Михайловича Пескова о семье старообрядцев-отшельников.
Что на самом деле произошло с отшельниками Лыковыми
До тетки Антону добраться было непросто, пишут корреспонденты ТАСС, вертолет здесь нужен даже не рейсовый, а специальный. Ведь она женщина не простая, она — живой символ русского старообрядчества, всю жизнь живущая в глухой сибирской тайге отшельница Агафья Лыкова. На сотни километров от места, где она живет, нет ни души. ТАСС разыскал Антона по просьбе самой Агафьи, которая во время одного из визитов журналистов посетовала, что знакомый по переписке родственник к ней не приезжает. Визит Антона к родственнице объединили с заброской ей припасов на зиму. В этом оказал поддержку губернатор Кемеровской области Сергей Цивилев.
Губернатор организовал вылет большого вертолета, способного доставить в тайгу и людей, и грузы. Антон — со своей родственницей познакомился по переписке. По его словам, как-то, погрузившись в изучение истории своего рода, он понял, что и его предки, и предки знаменитой таежной отшельницы происходят из одного села — Лыково в Тюменской области. По его словам, старообрядцы, обосновавшиеся в горах Западной Сибири, ушли оттуда еще до революции — они и сегодня сохранили здесь крошечные уединенные поселения, жители которых не имеют даже паспортов. В самом же Лыкове, по словам Антона, о "старой вере" уже почти никто не помнит.
Поняв, что с таежной отшельницей его связывает кровное родство, Антон почти два года назад написал ей письмо, передал его старообрядческому священнику, который похлопотал, чтобы письмо доставили Агафье с очередной экспедицией, и вдруг получил ответ в письме, написаном рукой Агафьи. Вместе с Антоном к Агафье прилетела целая делегация. На зиму женщине завозят вертолетом муку, крупу, картофель, овощи и фрукты, комбикорм для скота. В этот раз привезли живых кур и новые окна, которые поручил вставить губернатор Сергей Цивилев. Помогать ей по хозяйству зимой, так-же, прилетел алтайский старообрядец Алексей Уткин, который познакомился с таежными отшельниками много лет назад, будучи геологом.
Уткин застал в живых почти всю семью Лыковых и неоднократно зимовал на заимке. Сейчас собрался прожить в тайге как минимум до весны. Он планирует восстановить баню, разрушенную по весне при разливе реки. Уткина, с которым отшельница находит общий язык, она очень ждала. Уживаются с ней, впрочем, далеко не все желающие.
Так, с предыдущим помощником, Георгием, Агафья не нашла согласия в вопросах веры. Не благословила его", — рассказала Лыкова. Зато новообретенного родственника она видеть очень рада.
Она со всех сторон была обставлена жердями, по крышу завалена коробами, туесами, дровами, долблёными кадками, корытами и т. Внутри избы были тёмные от многолетней копоти стены и низкий потолок, под которым висели шесты для сушки одежды. Вровень с ними вдоль стен тянулись полки, уставленные берестяной посудой, наполненные сушеной картошкой и кедровыми орехами. Внизу вдоль стен располагались широкие лавки, на которых сидели и спали. Слева от входа в избу находилась русская печь, сложенная из дикого камня. Посередине жилища стоял меленький стол, изготовленный топором. В красном углу содержались потемневшие от копоти иконы и книги. Пол в избе никогда не подметался, поэтому под ногами пружинил культурный слой из картофельной шелухи, скорлупы кедровых орехов и конопляной костры, которая играла роль антисептика против блох, клопов и др. Сыновья Карпа Осиповича — Савин и Дмитрий — в теплый период года жили в отдельной избе, расположенной от основной заимки в шести километрах. Обе эти хижины соединяла таёжная тропа, по которой члены одной семьи ходили друг к другу почти каждый день. Недалеко от своего жилища Лыковы устроили на двух высоких столбах лабаз, где хранили продукты питания недосягаемыми от мышей и медведей. Лыковы в совершенстве владели всеми видами крестьянского труда. Староверы умели делать все, что было необходимо для нормальной жизни в тайге. Как отмечал В. Песков, безделья на заимке Лыковых никогда не было, поскольку борьба за существование требовала от каждого из них упорного труда. В то же время праздность могла бы стать пагубной для членов семьи, и это хорошо понимал Карп Осипович, не оставлявший своих родных без работы. На бегущем лесенкой в гору раскорчёванном от тайги огороде, основная часть которого находилась на пологой горе, а две другие ниже под гору и у самой реки, Лыковы выращивали картошку, рожь, горох, коноплю, лук и репу. Основой питания являлась картошка, которая хорошо плодоносила в этом крае. Зерна собирали очень мало, причём настолько мало, что младшие Лыковы не имели представления о хлебе. Все члены семьи принимали пищу в условленное время и отдельно — картофельный «хлеб», варёную картошку, кедровые орехи, «кедровое молоко», изготовленное из кедровых орехов, перетёртых в каменной ступе, смешанных с водой и процеженных на тряпице, пили воду. Хлеб Лыковы пекли из сушеной, толчёной картошки с добавлением двух-трёх горстей измельчённой ржи и пригоршни толчёных семян конопли. Эта смесь без дрожжей замешивалась на воде и жарилась на сковородке. Лыковы приспособились делать запас из сушеной картошки, которую резали на пластинки и сушили в жаркие дни на больших листах бересты или прямо на плахах крыши. Картошку отшельники употребляли обязательно с кожурой, объясняя это тем, что так экономней, но, как отмечали специалисты, с кожурой картошка была полезней. Из толчёного зерна по праздникам они варили ржаную кашу с добавлением кусочков мяса. В холодное время года еда готовилась в печи, а летом — прямо у порога хижины, на очаге, выложенном камнями. В апреле семейство занималось сбором берёзового сока, который разливали в берестяные туеса и некоторое время хранили в проточной воде реки. Затем шли в тайгу собирать дикий лук и крапиву, из которой готовили похлёбку и заготавливали на зиму. Летом собирали малину, чернику, бруснику, смородину и грибы, которые употребляли в печёном виде. Кроме того, грибы и чернику сушили, а бруснику в берестяной посуде заливали водой на зиму. В конце августа собирали кедровые орехи. Шишки ссыпали в долбленые кадки, а после просыхания шелушили и провеивали. Хранили кедровые орехи в берестяной посуде в избе и в лабазах. Во все урожайные годы Лыковы запасали максимальное количество орехов. Орехи не теряли своих вкусовых качеств до четырёх лет. До прихода геологов Лыковы жили без соли. В горах могли случаться июньские снегопады, которые катастрофически сказывались на огороде, поэтому в погребе обязательно нужен был двухгодичный запас продуктов питания. Особенно тяжким для Лыковых оказался 1961 г. В этот год умерла хозяйка дома Акулина Карповна. Весной следующего года семье пришлось употреблять в пищу солому, обувь из кожи, кожаную обивку с лыж, кору и берёзовые почки. Когда подросли Савин и Дмитрий, они стали устраивать на таёжных тропах ловчие ямы, направлять зверя в нужное место, строили в тайге заслоны, благодаря чему ловили лосей, маралов, кабаргу — зверей, которые имели копыто, поскольку «тех, что лапу имеют», Лыковы в пищу не употребляли. Мясо готовили сразу и заготавливали на зиму. Для этого его резали на узкие полосы и вялили на ветру, затем складывали в берестяные туеса и могли хранить до двух лет. Вяленое мясо употребляли по большим праздникам или при тяжелых работах. Домашних животных Лыковы не содержали. Семейная посуда в основном была изготовлена из бересты. У Лыковых хранились большие листы бересты, из которой в любой момент можно было сделать туес. В хозяйстве насчитывалось до четырёх десятков, от самых больших до самых малых, берестяных изделий. Такая посуда была лёгкой, красивой и удобной. Основным недостатком этих ёмкостей было то, что их нельзя было поставить на огонь. В туесах хранили продукты питания. Берестяным был даже рукомойник. В хозяйстве было много деревянной долблёной посуды: малые и большие корытца, самодельные ложки с длинными черенками. Пищу в печи Лыковы готовили в чугунах, принесённых во время ухода «из мира». Только с появлением геологов у них появились алюминиевые миски и чашки. Огонь добывали с помощью специально приготовленного гриба-трута и кремня. Освещали хижину лучиной, которую делали из берёзы, заслужившей в быту особое уважение. В земледелии Лыковы использовали инструменты собственного изготовления, но в хозяйстве чувствовался дефицит металлических орудий труда. Из прежней заимки Карп Осипович принёс на верхний Абакан небольшой плуг, лопаты, ножи, топоры, пилу, рашпиль, рогатину, жесть, ножницы, шило, иголки, мотыги, лом, серп, долото, стамески и др. Все эти предметы за долгие годы использования поизносились и поржавели. Лес был чрезвычайно богат. В урожайные годы кедры приносили тысячи тонн ореха, в реках водилось множество рыбы, имелось много мест для содержания пасек. Важно отметить, что в местах, где в разное время жила семья, медосбор был обильным, поскольку высота травяного покрова достигала более двух метров, а многие виды трав цвели подолгу. Ныне алтайский мёд признается одним из лучших по качеству. Лыковы занимались рыболовством. Реку перегораживали заедком, своеобразной изгородью. Рыбы в реках было много — её варили, солили, сушили, из неё готовили рыбий жир. Лыковы научились добывать соль из земли, отстаивая и выпаривая её в воде. Когда соли не было, староверы восполняли её употреблением трав, которые росли на солончаках, но, несмотря на это, постоянно испытывали нехватку соли и к её отсутствию привыкнуть никак не могли. Продукты питания Лыковы хранили в лабазе, который устраивали на двух совершенно гладких стволах деревьев, спиленных на шестиметровой высоте чтобы медведь не достал. На эти ошкуренные и остроганные гладкие высокие пни не может забраться ни мышь, ни бурундук. На высоте четырех метров на столбах устраивался деревянный сруб площадью 5—6 квадратных метров. Для влезания в него рядом находилась приставная лестница. Внутреннее помещение лабаза достигало двух метров высоты. Сверху он перекрывался бревенчатым накатом из желобов колотого по окружности кедра. Серьезной проблемой для семьи была одежда и обувь. Лыковы одевались в домотканую одежду, которая быстро изнашивалась, поэтому вся была в заплатах. Ткань для одежды изготавливалась с величайшим трудом. Полотно делали на ткацком станке. Из него мужчины шили рубашки, из меха — шапки, женщины — платья простого покроя. Одежда мужчин была мешкообразной с дыркой для головы, подпоясывалась верёвкой. Штаны изготавливались из конопляной ткани, штанины сшивались трубочкой. Ткань для повседневной одежды красили охрой, лиственничной корой, праздничную — жимолостью. Из конопляных ниток делали также рыболовную леску, вязали сетки, вили верёвки, делали нитки. В 1982 г. Лыковы одевались в одежду из фабричной ткани, поскольку посетители заимки нанесли много тканей. К этому времени отшельники забросили ткацкий стан, а свою обувь заменили на подаренные геологами сапоги, валенки и ботинки. До этого в тёплое время года члены семьи ходили босиком, а зимой носили самодельные сапоги из кожи и бересты. Обувались Лыковы и в грубые калоши, сшитые из бересты и набитые сушеной болотной травой. Обувь из кожи у Лыковых появилась только тогда, когда Дмитрий научился ловить зверей, а Савин овладел умением выделывать кожи. С обувью, однако, возникали постоянные проблемы, поскольку домашнего скота у них не было, приходилось изготавливать обувь из кожи маралов. В настоящее время современные промышленные вещи прочно вошли в быт отшельницы. У Лыковых существовала строгая система запретов, которая ни разу не была нарушена. Карп Осипович запретил мытье в бане, курение табака, употребление вина, контакты с людьми не своей веры. Лыковы символически омывали ладони водой при случайном прикосновении к «человеку из мира». Женщины мылись исключительно редко. Летом иногда они грели воду на солнце в долблёном корыте, редко стирали одежду. Семья не практиковала рукопожатия, через которые могли передаваться инфекционные болезни. Мужчины носили бороду, которая предупреждала заболевания зубов, ангину и другие болезни, связанные с дыхательными путями. Лечились Лыковы крапивой, малиной и лежанием на тёплой печке. Пили отвары чаги, иван-чая и смородиновых веток. На зиму заготавливали дикий лук, чернику, болотный багульник, душицу и пижму. Появившиеся на теле раны слюнили и мазали смолой пихты. В зимний период почти полностью исключалось употребление воды.
При всем многообразии прилетающих несколько раз в год чиновников, журналистов и паломников Лыкова умудряется в них не путаться. Кресты и люди Антон привез родственнице гостинцы — три метра ткани, теплый платок. Но особенно рада Агафья церковным свечам. У нее есть фонари, есть бензиновый генератор, и можно включить электрическую лампу, но свечи ведь не простые и для нее имеют сакральное значение. В избе, среди полок, заполненных одеждой и различной утварью, для икон и священных книг отведен отдельный, чистый и ухоженный угол. Евангелие в обитом железом переплете Агафья ставит на полку обложкой вперед, а торцевую часть книги сверху заботливо накрывает чистой тряпицей, чтобы на ней не скапливалась пыль. Не повышает голоса, ничем не возмущается и не смеется громко, только улыбается какой-то детской, наивной и по-особому светлой улыбкой. Пока в избе вставляют окна, Агафья показывает Антону свое хозяйство, рассказывает об иконах, листает вместе с ним священные книги и ведет на могилу Карпа Осиповича. Отец таежного семейства похоронен недалеко от дома, под почерневшим от времени простым деревянным крестом. Такой же восьмиконечный православный крест Лыкова заметила совсем недавно, "когда вода ушла", на большом камне на дне мелкой и чистой речушки Еринат, в нескольких десятках метров от заимки. На темном сером камне действительно видны белые прожилки в форме креста, и никто не припомнит, чтобы видел его здесь раньше. Агафья на вопрос о том, считает ли она это чудом, знаком Господним, случайным капризом природы или чем-то еще, лишь улыбается и переводит разговор на другую тему: "Вот, медведь у меня совсем обнаглел нынче. После Покрова прямо в дом приходил. А теперь вот уже и снег выпал". А ведь на это готов далеко не каждый. Но прямо пожить там — это должен быть крепкой веры человек. А вот этого уже достает далеко не всем". Антон с Агафьей провел всего несколько часов, но по возвращении задумывается о том, чтобы приехать туда надолго. Не столько ради испытания веры, сколько для того, чтобы найти в лице отшельницы духовного наставника. Как знать, может, это не последний полет на заимку в жизни Антона. Контакты летчиков мы ему, если что, передадим.
Она колет дрова, носит воду, запасает сено козам. Но всё-таки возраст уже дает о себе знать. Как прежде вести хозяйство и в то же время блюсти все молебны теперь трудно. Благо ей регулярно присылают помощников от староверской общины.
Случайное открытие
- История семьи отшельников, которая прожила в изоляции больше 42 лет
- Агафья Лыкова: живучая отшельница из таежного тупика
- Кто такая Агафья Лыкова и жива ли она сейчас - 9 марта 2024 - 45.ру
- Смерть отшельников Лыковых случилась по сценарию коронавируса - МК
Как живет сейчас Агафья Лыкова
| Отшельник Карп Лыков. Как отца Агафьи Лыковой обнаружили в 1951 году | Встретил их сам глава семьи Карп Осипович Лыков и две его дочери Наталья и Агафья. |
| Свежих новостей от Агафьи Лыковой не поступает | Главная» Новости» Агафья карповна лыкова последние новости. |
История семьи отшельников, которая прожила в изоляции больше 42 лет
| Хозяйство Агафьи Лыковой и ракеты с «Байконура» | Экспедиции на заимку Лыковых, быт Агафьи, последние новости и события об отшельнице и ее помощниках, новый фильм Агафья и Сонечка (2023). |
| Агафья Лыкова: живучая отшельница из таежного тупика | Отец — Карп Осипович Лыков, мать — Акулина Карповна. |
| Агафья Лыкова | Экспедиции на заимку Лыковых, быт Агафьи, последние новости и события об отшельнице и ее помощниках, новый фильм Агафья и Сонечка (2023). |
| – Здравствуйте, Агафья Карповна! | отца Карпа Лыкова и его детей: Савина, Натальи, Дмитрия и Агафьи. |