Иван Степанович Мазепа — военный, политический и дипломатический деятель Войска Запорожского. Гетман Войска Запорожского (1687—1704) с изменением титула на «Войска Запорожского обеих сторон Днепра гетман» (1704—1709) под протекторатом Русского царства. В роли гетмана Мазепа принял участие во втором крымском походе Голицына. Гетман Мазепа, даже если бы он намеренно действовал на благо России, вряд ли смог сделать для победы Петра больше, чем сделали его предательство и советы шведскому королю!
Иван Мазепа — Википедия биография на Русском языке
гетман Левобережной Украины (1687 — 1708). Из украинской шляхетской семьи. Отношение к гетману Ивану Мазепе в украинской историографии всегда было глубоко восторженное. Историк Кирилл Кочегаров о политической биографии Мазепы, взаимоотношениях с Петром I и войне с Шведской империей. Гетман Мазепа стал одним из самых противоречивых политиков не только в XVII–XVIII веках, а за всю историю страны. Минкультуры и информационной политики Украины сообщило о том, что в Киево-Печерской лавре будет впервые проведена панихида по гетману Ивану Мазепе, который был предан анафеме за госизмену Русской православной церковью. И лишь только представился случай (господарь молдавский воевал с Валахией и попросил гетмана о помощи), Мазепа ухватился за него обеими руками.
Иван Мазепа: что стало с гетманом Украины, который предал русских
В фильме будет много рассуждений на тему УКРАИНЫ И хочу отметить что к примеру Богдан Хмельницкий и его приемники на посту сь с. В 1665 году в биографии Мазепы была занята должность Черниговского подчашего, а в1669 он стал ротмистром гвардии гетмана Дорошенко. Гетман Мазепа, даже если бы он намеренно действовал на благо России, вряд ли смог сделать для победы Петра больше, чем сделали его предательство и советы шведскому королю! Большинство читателей помнят об этом историческом деятеле Малороссии лишь то, что во время войны Петра Первого с Карлом XII гетман запорожских казаков Мазепа перешёл на сторону шведского монарха. Схватившие Мазепу запорожские казаки хотели его казнить за участие в конвоировании их товарищей в неволю, но затем переправили его левобережному гетману Самойловичу.
Иван Мазепа: что стало с гетманом Украины, который предал русских
Однако после смерти сына Хмельницкого началась череда измен, часть гетманов просили поддержки Польши и Крымского ханства. Затем власть над Украиной поделили между собой два гетмана: гетман Левобережья Иван Самойлович, к оторый служил р усскому царю, и гетман Правобережья Петр Дорошенко, у которого служи л Мазепа. В 1674 г оду Ма зепа отправился с диплом атической миссией в Крым и Турцию, но был взят в плен запорожцами и чуть не убит за то, что от Петра Дорошенко «пер едавал» для сул тана пятнадцать левобережных казаков, а запорожцы сочли это за страшное преступление и приговорили Мазепу как исполните ля мис сии к смерти. Легенда гласит, что его спас кошевой атаман Иван Сирко, передав левобережн ому гетману Ивану Самойловичу. Но и здесь Мазепа прослужил недол го.
По словам историков, используя свое великолепное образование, дипломатический талант, харизму и обаяние, он вошел в доверие к князю Голицыну, который командовал царскими войсками, и сделал донос на Самойловича, после чего того сместили. Так Мазепа стал украинским гетма ном Левобережная Украина , территория имела определенную автономию, но находилась под властью русского царя. Мазепа: предательство ц аря Про Мазепу можно сказать, чт о он с тал рекордсменом по пребыванию в должности гетмана Запорожского войска. Русская власт ь нео днократно его награждала и всячески выделяла.
В 1700 году царь наградил его орденом Святого апостола Андрея Первозванного, учрежденным незадолго до этого. После начала Северной войны гетман Мазепа усердно выполнял пр иказы Петра I, отправляя казачий конт ингент на войну, которая шла в Прибалтике, Польше и Белоруссии, а также на строительство Петербурга. Царь безоговорочно доверял гетману и не верил неоднократным доносам против Мазепы. Затем наступила череда неудач русского царя в Северной войне: в 1704 году Швеция овладела Варшавой, а в 1706 году Карл XII нанес поражение союзнику России — саксонскому и польскому королю Августу II, который был вынужден отказаться от короны.
Русская армия была бессильна помочь союзнику и, преследуемая шведской армией, поспешно бежала из-под Гродно во избежание разгрома. Мазепа стал все больше и больш е убеж даться в слабости русского царя, который пытался дипломатическим путем добиться мира со Швецией, и за спиной Петра I стал вести переговоры со шв едским королем. Мазепа счел это вторжение самы м удоб ным случаем, чтобы переметнуться на сторону Швеции.
В то же время согласно летописи Величка Мазепа оставил придворную службу тогда, когда король Ян-Казимир предпринял поход с войском на левую сторону Украины под Глухов и на пути остановился в Белой Церкви. Мазепа отклонился от войска короля и остался при своём старом отце, жившем в своём имении, в селе Мазепинцах. В 1665 году, после смерти своего отца, занял должность подчашего Черниговского. В конце 1669 года его тесть, генеральный обозный Семён Половец помог ему выдвинуться в кругу гетмана Дорошенко: Мазепа стал ротмистром гетманской надворной гвардии, потом генеральным писарем. В июне 1674 года Дорошенко отправил Мазепу посланником в Крымское ханство и Турцию. Делегация везла султану 15 левобережных казаков в качестве невольников-заложников. По дороге в Константинополь делегация была перехвачена кошевым Иваном Серко.
Схватившие Мазепу запорожские казаки хотели его казнить за участие в конвоировании их товарищей в неволю, но затем переправили его левобережному гетману Самойловичу. Тот поручил Мазепе воспитание своих детей, присвоил звание войскового товарища, а через несколько лет пожаловал его чином генерального есаула. Гетман Войска Запорожского В правление царицы Софьи власть фактически находилась в руках её фаворита Голицына. Мазепа снискал его расположение, а после падения Самойловича Голицын оказал решающее влияние на избрание Мазепы левобережным гетманом 25 июля 4 августа 1687 год на раде под Коломаком ныне Коломакский район Харьковской области. Мазепа принял активное участие в интриге по смещению Самойловича, его подпись стоит в коллективном доносе старшин, поданном Голицыну. Костомаров писал: «Голицын и Матвеев оба принадлежали к людям своего времени и сочувствовали польско-малорусским приёмам образованности, которыми отличался и блистал Мазепа. Когда, после неудачного крымского похода, нужно было свалить вину на кого-нибудь, Голицын свалил её на гетмана Самойловича: его лишили гетманства, сослали в Сибирь с толпою родных и сторонников, сыну его Григорию отрубили голову, а Мазепу избрали в гетманы, главным образом оттого, что так хотелось этого любившему его Голицыну». Тогда же были подписаны Коломакские статьи гетмана Мазепы. Костомаров отмечал участие Мазепы в интриге против гетмана Самойловича: «его интриги, употреблённые им перед всемогущим временщиком князем Василием Васильевичем Голицыным для погубления гетмана Самойловича». В роли гетмана Мазепа принял участие во втором Крымском походе князя Василия Голицына.
Широко распространена точка зрения, что Мазепа подкупил Голицына. Известна записка Мазепы, сохранившаяся в делах Государственного архива вместе с письмами царевны Софии, показывающая, что Мазепа после своего избрания в гетманы заплатил князю Голицыну взятку за содействие. В 1689 году, после падения власти Софьи и временщика Голицына, Мазепа подал царю челобитную. Он доносил царю, что Леонтий Неплюев угрозами вынудил у него дать князю Голицыну отчасти из пожитков отрешённого гетмана Самойловича, а отчасти из собственного своего имения 11 000 рублей червонцами и ефимками, более трёх пудов серебряной посуды, на 5000 рублей драгоценных вещей и три турецких коня с убором. Николай Костомаров указывал: «В нравственных правилах Ивана Степановича смолоду укоренилась черта, что он, замечая упадок той силы, на которую прежде опирался, не затруднялся никакими ощущениями и побуждениями, чтобы не содействовать вреду падающей прежде благодетельной для него силы. Измена своим благодетелям не раз уже выказывалась в его жизни. Так он изменил Польше, перешедши к заклятому её врагу Дорошенку; так он покинул Дорошенка, как только увидал, что власть его колеблется; так, и ещё беззастенчивее, поступил он с Самойловичем, пригревшим его и поднявшим его на высоту старшинского звания. Так же поступал он теперь со своим величайшим благодетелем, перед которым ещё недавно льстил и унижался». Пётр доносам верить не хотел - доносчиков наказывали, а доверие царя к гетману только возрастало. В 1700 году Мазепа получил из рук Петра высший орден России - Андрея Первозванного, став вторым в истории кавалером этого ордена.
В ближайшие годы Мазепа точно исполнял все царские предписания. В июле 1704 года Мазепа обвинил фастовского полковника Семёна Палия в измене Петру и в стремлении изменить порядок украинской жизни в пользу казацкой голытьбы и черни. Палий был отправлен в Москву, а оттуда сослан в Тобольск. Существуют сведения, что в конце 1705 года Мазепа обсуждал с вдовой княгиней Дольской по первому мужу Вишневецкой замысел перехода на сторону Швеции и образования из Малороссии «самостоятельного владения» под верховенством польского короля. Чтобы привлечь Мазепу на свою сторону, в 1706 году «княгиня Дольская передала Мазепе слова Б. Шереметева и генерала Рена, что Меншиков намеревается стать гетманом или князем Черниговским и "роет яму" Мазепе». Носил титул князя Священной Римской империи, предоставленный Ивану Мазепе 1 сентября 1707 австрийским императором Иосифом I, о присвоении титула сделана запись в регистрационной книге "Райхсадельсамт" , том XII, князем Шемборна. Несмотря на победу в сражении при Калише 18 октября 1706 года, Россия осталась в войне со Швецией в одиночестве. В этих обстоятельствах Мазепа вступил в тайные переговоры с новым польским королём Станиславом Лещинским, ставленником Карла XII, через иезуита Заленского. Точная дата начала переговоров Мазепы с Лещинским неизвестна, но 17 сентября 1707 года Мазепа открылся Орлику, своему генеральному писарю.
В своей беседе с Орликом Мазепа объяснял свои переговоры с Лещинским исключительно военной угрозой. Он сказал, что будет оставаться верен царскому величеству, пока не увидит, с какой силой Станислав к границам придет и какие будут успехи шведских войск в Московском государстве. Было очевидно, что речь шла о заранее продуманном плане.
Как известно, сначала он «присягал» на верность Петру I, но во время войны со шведами переметнулся на сторону короля Карла XII.
До сих пор историки спорят о том, являлся ли он защитником интересов родной Украины или же предателем по натуре. Когда в 1689 году русский трон занял Петр I, стареющий гетман поначалу взялся в какой-то мере опекать молодого царя: в частности, давал ему советы, как вести себя с поляками. Со временем Петр и Мазепа стали близкими друзьями. В начале 1690-х Мазепа помог подавить на юге Малороссии восстание Петрика Петро Иваненко , выступавшего одновременно против гетмана и русской власти, участвовал в обоих походах Петра к Азову.
Однако после военного совета в Жолкве в марте 1707 года гетман затаил на Петра сильную обиду. Дело в том, что на этом совете было предложено существенно ограничить автономию Малороссии, а также полномочия самого гетмана. Измена 1706 год выдался для России не слишком удачным. В сентябре, после поражения саксонской армии, король Польши и курфюрст Саксонии Август II отрекся от польского престола в пользу Станислава Лещинского, который был ставленником шведов, разорвав при этом союз с Россией.
Хотя надо признать, что за 20 лет Мазепа сумел стать благодаря своим власть имущим покровителям одним из богатейших людей России — на Украине и юге России гетман владел без малого 24 000 дворов. Гетман Мазепа и его любовь к крестнице Престарелый вдовец Иван Мазепа воспылал чувствами к своей юной крестнице. В культурном сознании эта история сохранилась благодаря поэме Пушкина «Полтава», в которой гетман влюбляется в Марию. В жизни же шестнадцатилетнюю дочь генерального судьи Кочубея звали Матреной.
Мазепа хотел даже вступить с ней в брак, но родители были против этого, да и по церковным законам брак между крестницей и крестным отцом приравнивался к инцесту. Тогда Матрена бежала к Мазепе, но тот отослал ее обратно к родителям. Гетман уговорил девушку порвать с отчим домом и переехать жить к нему. Кочубей был в ярости и писал Мазепе гневные письма, но тот лишь отвечал, что поступал великодушно, 16 лет терпя их «поступки смерти годные».
Тогда Кочубей принялся слать доносы на Мазепу в Москву, но царь не стал церемониться с клеветником на своего друга. По приказу Петра за ложный донос Кочубея казнили. Предполагаемый портрет Матрены Кочубей. В 1705 году он принимал участие в походе против шведского короля Карла XII , но уже через два года вступил с ним в переговоры за спиной Петра.
Мазепа хотел иметь больше власти, однако после военного совета в 1707 году стало понятно, что государь настроен на ограничение автономии Малороссии и самостоятельности гетмана.
Иван Мазепа — Википедия биография на Русском языке
Здесь казаки Брюховецкого сами схватили своего гетмана и сдали Петру Дорошенко. Петро приказал приковать Брюховецкого к пушке, пока над ним будет идти суд, но при этом будто бы случайно сделал движение рукой. Казаки восприняли этот жест как приговор, накинулись на Ивана и растерзали его. Дорошенко намеревался было двинуть на Григория Ромодановского, царского боярина, прославившегося тем, что совместно с теперь уже покойным гетманом Брюховецким нанес тяжелое поражение войскам польского короля Яна II Казимира. В этот момент Дорошенко доложили об измене жены, и он срочно возвращается в Чигирин. Пока гетман разбирался с женой, левобережная Украина вернулась в подданство Московского Царя.
Казачья старшина Левобережья рассудила так, что у Дорошенко не хватит духу воевать одновременно и против Польши, и против Москвы, а потому благоразумнее было признать над собой власть Русского Царя. Положение Дорошенко резко ухудшилось: теперь уже ему одновременно угрожала и Речь Посполита, и левобережное казачество. В 1669 году он перешёл в подданство турецкого султана. По договору 1669 года, заключенному Дорошенко с султаном Мехмедом IV, правобережная Подолия переходила под власть Османской империи. В декабре 1971 г.
Мехмед IV потребовал от поляков отступиться от Правобережной Украины. Весной 1672 года султан с громадной армией, подкрепленной крымским ханом и казацкими отрядами Дорошенко, вторгся в Подольское воеводство и Галичину, принудил к сдаче Каменец-Подольский и осадил Львов. В Каменце-Подольске турки предали поруганию православные святыни, мостили иконами тротуар, жителей частично вырезали, частично захватили в рабство. Польский король Михаил пытался было заключить мир с турками и откупиться, но Сейм не утвердил этого позора, и война продолжилась. В борьбе с турками особо отличился коронный гетман Ян Собеский, избранный после кончины Михаила на польский престол.
К этому времени Правобережье начало превращаться в настоящую пустыню. Дабы избежать татарского рабства, население массово бежало на Левобережье. Мазепа переходит к левобережному гетману Ивану Самойловичу Новый гетман левобережной Украины, Иван Самойлович 1630-1690 гг. Правобережные полки все почти передались на его сторону, и Самойлович провозглашен был гетманом обеих сторон Днепра. Дорошенко заперся в Чигирине и позвал на помощь турок, перед которыми казацко-московское войско вынуждено было отступить.
Города и местечки, передавшиеся было Самойловичу, нынче подверглись разорению. Власть Дорошенко становилась все более ненавистной народу; лишь путем насилий, доходивших до зверства, удерживал он её за собой. Для гетмана, оказавшегося в столь щекотливом положении, жизненно необходимыми были люди, подобные Мазепе. Да и бывший паж польского короля, будучи человеком европейски образованным, обладая придворным лоском, сумел дослужиться до звания генерального писаря. В 1674 году Мазепа был отправлен на казацкую раду в Переяславль, где пред гетманом левой стороны Украины Самойловичем предлагал от имени Дорошенко мировую и изъявил желание Дорошенко просить у московского государя подданства.
Москва категорически отвергла предложение Дорошенко, тем более, что сей подданный турецкого султана выторговывал себе сохранение гетманской булавы. Делать нечего. Дорошенко отправил Мазепу в Константинополь к султану просить помощи у Турции. Делегация везла султану в качестве невольников-заложников 15 казаков. Но беззаконию не было суждено совершиться.
Делегацию настиг легендарный запорожский атаман Иван Сирко 1610-1680 гг. И друзья и враги одинаково отзывались о Сирко, как о человеке замечательных военных дарований. Татарки-матери пугали своих детей Урус-шайтаном, как прозвали татары Ивана Сирко. Легендарный атаман всегда ратовал за православную веру. Широко известны его подвиги по освобождению из татарской неволи великого множества христиан: московитов, казаков, ляхов или литвинов.
Но следует помнить при этом, как относился атаман к предателям. Возвращаясь из похода в Крым, где запорожцы освободили несколько тысяч рабов, он столкнулся с чудовищным для его души фактом. Некоторые из них, принявшие в плену мусульманство, захотели вернуться к своим новым семьям. Атаман отпустил их, но вслед послал казаков, которые должны были перебить всех отступников. По преданию, сам Сирко подъехал к месту резни и сказал: «Простите нас, братья, спите здесь до Страшного Суда...
И вот Сирко перехватывает Мазепу с группой казаков, отправляемых в турецкое рабство. Удивительно, но Мазепе удалось околпачить человека, за плечами которого было более полусотни сражений, дерзкие набеги на Кафу и Очаков... Сирко отобрал у Мазепы грамоты Дорошенко и отправил его на допрос в Малороссийский приказ, которым тогда заведовал знаменитый боярин Артамон Сергеевич Матвеев. По словам Костомарова «Мазепа, своим показанием на допросе, сумел понравиться боярину Матвееву: представился лично расположенным к России, старался оправдать и выгородить перед московским правительством самого Дорошенко, был допущен к государю Алексею Михайловичу и потом отпущен из Москвы с призывными грамотами к Дорошенко и к чигиринским казакам. Мазепа не поехал к Дорошенко, а остался у гетмана Самойловича, получивши позволение жить на восточной стороне Днепра, вместе со своей семьей».
Самойлович поручил Мазепе воспитание детей своих, а через несколько лет пожаловал его чином генерального есаула, важнейшим чином после гетманского. В этом звании, по поручению Самойловича, Мазепа неоднократно ездил в Москву, поскольку гетмана не на шутку тревожили - выражаясь современным языком - колебания вектора московской политики. Священная лига: Россия присоединяется к Польше в «дружбе против» К этому времени, начиная с 1678 года, в Москве начались оживленные переговоры с Польшей на предмет совместных действий против турок. Польские послы зондировали почву на предмет присоединения Московского Царства к Священной лиге, объединявшей тогда Австрию, Польшу и Венецию в антитурецком блоке. Самойлович старался отговорить московское правительство от такого союза, указывая на вероломство поляков и на то, что в случае успеха войны с турками православные христиане Балкан, свободно исповедующие свою веру под турецким господством, были бы отданы под власть папистов.
Забегая несколько вперед, скажем, что после поражения военного похода, предпринятого армией Священной лиги, на Балканах впервые за три века турецкого господства началась не просто резня, но насильственная исламизация. Кстати, проблема Косова - именно оттуда. До вторжения войск Священной лиги положение балканских христиан было относительно сносным. Во всяком случае, господство мусульман понималось как куда меньшее зло по сравнению с господством латинян. После кончины Алексея Михайловича Тишайшего и низложения некогда могущественного боярина Артамона Матвеева, вектор внешней политики Москвы несколько переменился.
Малоросийские дела выявили тот факт, что Турция является для России не меньшим злом, нежели Польша. Тем более, что ослабленная Речь Посполитая последовательно искала союза с крепнущей Россией. Тем не менее, долгие пространные переговоры о дружбе и сотрудничестве, которые велись с польскими сенаторами, зачастившими в Москву, пока еще никак не запечатлевались на официальных бумагах. Переговоры эти беспокоили гетмана Самойловича. В 1685 году он отправил в Москву Кочубея с инструкцией, в которой подробно описывались коварные поступки поляков и излагались желания малороссиян заступиться за православную веру, терпящую гонения и поругания в исконно русских землях: Подолии, Волыни, Червонной Руси.
Усилия Самойловича были напрасны: всемогущий фаворит ученицы Симеона Полоцкого, царевны Софьи - князь Василий Голицын окончательно склонился к идее союза против турок и мысли о вечном мире с Речью Посполитой. В этом духе и был в 1686 году заключён договор с Польшей. Правобережная Украина отходила к Польше. Недовольство Самойловича этим договором выразилось в его письме к польскому королю Яну Собескому, в котором он от имени войска запорожского изъявлял готовность действовать в предпринимаемой войне, но при этом просил возвратить малороссиянам Правобережную Украину. Король решил убрать строптивого гетмана русскими руками, и сообщил в Москву об этом письме.
Из Москвы гетману послан был выговор за «противенство». Испуганный Самойлович немедленно прислал дипломатическую миссию с целью сгладить неприятность. Мазепа, прибыв в Москву смекнул, что реальная власть в Москве находится в руках фаворита Софьи, Голицына. Голицын принадлежал к «передовым» московским людям своего времени, что проявлялось в откровенном полонофильстве. Мазепа и был воплощением польского блеска и лоска, что и позволило ему расположить к себе временщика Голицына.
Крымский поход Голицына. Падение Самойловича В 1687 году Василий Голицын предпринял свой первый крымский поход, в котором участвовало 100 тысяч московского войска и гетман Иван Самойлович с 50-тысячным казацким войском. Поход сложился неудачно: татары зажгли степь, и Голицын, даже не добравшись до Крыма, вынужден был отступить. Пламя катит верст на 100, на 120 вперед; повсюду раздается страшный треск; воздух делается нестерпимо удушлив и необыкновенно горяч; пожарная гарь слышится за шесть, за восемь часов, не доезжая до места огня; дым валом валит полосой ширины в 15-20 верст. Земля делается настолько горяча, что на ней нет никакой возможности стоять.
Все, что ползало по степи, жарится, лопается и распространяет везде едкий смрад. Все, что ходило по степи - звери, дикие кони, рогатый и мелкий скот, дикие свиньи, различные грызуны - все, почуяв беду, бежит от огня стремглав, падает и погибает в пламени и в дыму.
Доносчики доверились Головкину и поехали. С Белгорода их сопровождал сильный конвой, но так, чтобы им не казалось, что они едут под караулом.
На другой день после прибытия доносчиков, начали допрашивать их царские министры. Прежде всех спрашивали ахтырского полковника Осипова. Он был только передатчик того, что сообщили ему, и не мог сказать ничего важного и нового по самому делу. Затем, приступили к Кочубею, и тот подал на письме 33 статьи 338 доноса о разных признаках, обличавших, как думал доноситель, гетмана Мазепу в измене: 1 В 1706 году в Минске говорил ему гетман наедине, что княгиня Дольская, мать Вишневецких, родственница Станислава Лещинского, уверяла его, что король Станислав желает сделать Мазепу князем черниговским и даровать запорожскому войску желанную волю.
И мы с Чуйкевичем на другой после того день порешили обвенчать наших детей поскорее. Никто не знает, где огонь кроется и тлеет, а все узнают тогда, когда вспыхнет пожар: только тот пожар не скоро угаснет». Мазепа в Киеве веселился, гулял с музыкой, вместе с полковниками, и всех заохочивал к веселости, а на другой день послан был казак с гетманскими письмами ко ксендзу Заленскому. С какой бы стати ему сноситься письменно с этим ксендзом, если бы у него не было злого намерения?
Вероятно, это он сделал, услыхавши, что за Кикиным хочет приехать в Батурин сам государь, и Мазепа намеревался обороняться и отстреливаться от государя. Видно, это он делал для того, чтоб со временем иметь татар для своей услуги. И другого человека, по прозванию Быевского, посылал Мазепа в Крым и к белгородским татарам, но неизвестно зачем. Ему на это сказали: «Не дай Бог, чтобы мы этого желали».
Тогда он повторил: «Если между вами есть кто-нибудь такой, кто бы мог отчизну свою спасать, я тому уступлю; если вы на мне хотите оставить эту тягость, то извольте меня слушать и смотреть на мое руководительство: я уже пробовал ханской дружбы; был расположен ко мне бывший хан Казын-Гирей; но его отставили; а теперешний сначала было дружелюбно отвечал мне на мои письма, но потом посылал я в Крым своего посыльщика, да не получал уже никакой надежды оттуда: кажется, надобно дело наше начинать с другого бока и придется, уговорившись и постановивши свое намерение, браться за сабли». Из всех городов и сел люди уходят на правую сторону, и мать гетмана, умершая игуменья, перевела много людей в основанные ею на другой стороне Днепра слободы; от этого люди на левой стороне Днепра принуждены, с большим против прежнего отягощением, кормить конные и пехотные полки и думают также уходить на Заднепровье. Люди говорят, что так делается с той целью, чтобы города не в силах были защищаться. Тот же Русинович рассказывал, что польский коронный гетман Синявский поручил ему сказать Мазепе, что государь не удержится против шведов, и казаки, если с ним будут заодно, погибнут, а если будут за поляками, то останутся в целости при своих вольностях.
Вижу, государь оскорбил Польшу, но и Украину он очень обременил; сам я не знаю, что делать с собой; если до чего придется, не в силах буду удержать казаков, когда они захотят куда-нибудь склониться"». Тот же Русинович говорил, что приезжал в Киев для размена денег мещанин львовский Гордон, шведский партизан, и Мазепа велел ему выдать из войсковой казны в размен 20000 р. Он же, Русинович, говорил, что все ляхи любят гетмана Мазепу, и когда в Люблине был выбор короля, то Синявский и другие паны подавали свои голоса, вероятно, с надеждой, что Мазепа пособит деньгами Речи Посполитой. Наконец, передавшийся на шведскую сторону пан Яблоновский часто говаривал: «Мы надеемся на Украину, потому что там есть шляхта, наша братья».
Было бы довольно с него десяти городов гадяцкого полка, с которых идут ему все доходы, кроме того, у него во власти есть волости и села значительные, а он берет себе доходы с порукавичных и арендовых с большим умножением, и оттого арендаторы стали продавать дороже горилку. Прежде, бывало, полковников избирали вольными голосами, а теперь гетман за полковничьи места берет взятки. Умер киевский полковник Солонина, оставивши внуков и племянников. Гетман отобрал у них села и отдал своей матери, и после смерти генерального обозного Борковского Мазепа отнял у жены его и у малолетних детей имение и присвоил себе.
Дума эта, по указанию Кочубея, была доводом непостоянства гетмана в верности царю. Из этих пунктов ясно можно видеть, что Кочубей явился без всяких юридических улик, и донос его беспристрастным людям не мог показаться нимало основательным. Неудивительно, если после таких показаний Кочубей и его товарищ были взяты под стражу, а 21 апреля приведены к пытке. Искре сделали допрос: не был ли донос по наущению неприятеля?
Искра показал, что неприятельского наущения не было, и он за гетманом никакой измены не знает, а подущал его подавать донос Кочубей в течение двух лет, и когда Искра уговаривал Кочубея отстать от своего намерения, то Кочубей отвечал, что готов умереть, лишь бы обличить Мазепу. Искре дали 10 ударов кнутом. Потом приведен был к пытке Кочубей и, не дожидаясь мук, сказал: «Я на гетмана написал донос, затеяв ложь по злобе, надеясь, что мне поверят без дальнего розыска; и на всех особ, о которых писал в доношении, писал ложно». Ему дано было 5 ударов кнутом.
Искру еще раз подвергли пытке и дали 8 ударов. Он еще раз показал, что не знает за гетманом ничего, кроме верности царю. Допрашивали сотника Кованька с пыткой два раза; на него Кочубей в своем доносе ссылался как на свидетеля относительно речей ксендза Заленского. Кованько показал, что Кочубей научил его, обнадеживая милостью государя, а сам он, Кованько, ничего не знает об измене гетмана.
Тут Кочубей рассказал о том, что Мазепа, после неудачного сватовства на его дочери, похитил ее ночью тайно, а потом возвратил ее родителям с Григорием Анненковым, приказавши передать Кочубею такие слова: «Не только дщерь твою силой может взять гетман, но и жену твою отнять может». После того прельщал Мазепа дочь Кочубея письмами и чародейским действием довел ее до исступления: «Еже дщери моей возбеситися и бегати, на отца и мать плевати». Кочубей представил пук любовных писем Мазепы к Матрене. Поп Святайло, писавший донос и теперь подвергнутый пытке, показал, что действовал по приказанию Кочубея, а сам ничего не знает за Мазепой.
Тогда Кочубея опять подвергли пытке и допрашивали: не было ли к нему какой-нибудь подсылки от шведов, поляков партии Лещинского, запорожцев или крымских татар? Ему дано было три удара кнутом; Кочубей показал, что ни о чем не знает, ни с кем у него не было совета и все против Мазепы он затеял по своей злобе. Искре на пытке дали 6 ударов, допрашивая о том же; Искра по-прежнему показал, что ни от кого, кроме Кочубея, не слыхал дурного о Мазепе. С такими же вопросами пытали снова Святайла и Кованька; первому дали 20, последнему 14 ударов.
Осталось переходившее из уст в уста предание, что когда сотник и поп, испытавши пытку, лежали на полу под рогожами, сотник сказал попу: «Что, отче, сладок московский кнут, не купить ли его домой женам на гостинец? Святайло отвечал: «О, чтоб тебя, Петр... Кочубей описал все имевшиеся у него деньги, долги, числившиеся на разных лицах, лошадей и скот в своих имениях. Государь приказал Кочубея и Искру препроводить к Мазепе и казнить обоих смертью перед всем запорожским войском, попа Святайло и присыланного прежде от Кочубея с доносом монаха запереть в Соловецкий монастырь, а сотника Кованька, писарей и служителей Кочубея и Искры отправить в Архангельск и поверстать в солдаты.
Путь их лежал водой от Смоленска по Днепру. Преступники были скованы. Вельяминов-Зернов прибавил к этому присланному от Мазепы отряду еще солдат, взявши их у киевского воеводы, и повез осужденных в гетманский обоз. Кочубея снова подвергли допросу об его имуществе, и он к прежним показаниям прибавил еще известие о нескольких ценных вещах, бывших у него.
Тела их лежали напоказ народу, пока не окончилась обедня, а потом были положены в гробы и отвезены в Киев. Там похоронили их июля 17, во дворе Печерского монастыря, близ трапезной церкви. Жена Кочубея еще раньше, когда Кочубей был в Витебске, была взята посланцем Мазепы гадячским полковником Трощинским, вместе с детьми и невесткой, женой сына ее Василия, в Диканьке, и привезена в Батурин в старый двор своего мужа, а невестку, по приказанию Мазепы, отпустили к ее родителям, у которых в то время находился и муж ее. Жену Кочубея несколько времени держали под строгим караулом; после казни мужа она была отпущена.
Петр был глубоко убежден в верности к себе Мазепы и думал, конечно, что совершил строгое, но вполне справедливое дело, предавши казни доносчиков, покушавшихся оклеветать перед царем его верного и испытанного слугу. Прошло лето; приближалась осень. По этому слуху, Петр дал распоряжение, чтобы гетман шел к великороссийскому войску на соединение, а казацкая конница преследовала неприятеля сзади и нападала на его обоз. Самого гетмана царь желал видеть начальником этой конницы во время ее военных действий.
Мазепа хотел уклониться от такого поручения и, в письме своем к государю, жаловался «на подагричные и хирагричные припадки»; страшные боли мешают ему ехать верхом. Но Мазепа, сверх того, написал царю такое соображение: «Если я особой моей гетманской, оставя Украину, удалюсь, то вельми опасаюсь, дабы по сие время внутреннее между здешним непостоянным и малодушным народом не произошло возмущение». Мазепа давал царю такой отзыв о всем малороссийском народе: «Я у здешних не только мало, но и никого так верного не имею, который бы сердцем и душой, вернее и радетельнее вашему царскому величеству по сей случай служил». Это было сказано в такт с тогдашними воззрениями Петра, который и сам опасался, чтобы прокламации Карла XII, расходясь по Малороссии, не возволновали там умов.
В октябре Карл уже подходил к пределам Малороссии; Шереметев и Меншиков с русским войском находились близ Стародуба, готовые встречать идущего в Малороссию неприятеля. Сам Петр, после победы под Лесным, готовился лично идти к своей армии. Головкин, по царскому приказанию, торопил гетмана письмами, побуждая идти к Стародубу со своими казаками на соединение с царскими силами. Мазепа еще раз хотел отделаться «хирагричной и головной болезнью и многодельствием», а более всего указывал на опасность беспокойств в Малороссии.
Из Лубен пишут, что там гуляки, напившись насильно взятым вином, убили до смерти арендатора и старшину чуть не убили. Стародубский полковник пишет, что в Стародубе сапожники и портные и весь черный народ напали на дом тамошнего войта с дубьем, отбили погреб, забрали закопанные в земле вина и в иных дворах побрали бочки с вином и, перепившись, побили до смерти пятьдесят жидов. В Мглине сотника до смерти приколотили и три дня в тюрьме держали: если бы товарищи, казаки его сотни, не освободили его, то он бы жив не остался; арендаторов хотели перебить, да они в лес ушли. В Черниговском полку сын генерального есаула насилу ушел от своевольников ночью со своим имуществом...
В Гадяче гуляки и пьяницы учинили нападение на мой замок и хотели убить моего управителя и разграбить мои пожитки, но мещане не допустили. Отовсюду пишет ко мне городовая старшина и просит помощи против бунтовщиков. По берегу Днепра снуют шайки, одна в 800, другая человек в 1000, — все это русские люди, а главное, донцы. Над одной шайкой атаманом Перебий Нос, а над другой Молодец.
Бродяги как вода плывут к ним отовсюду, и если я с войском удалюсь в Стародубский полк, то надобно опасаться, чтоб эти негодяи не сделали нечаянно нападения на города. Да и со стороны Сечи нельзя сказать, чтоб было безопасно. По этой-то причине полковники и старшина полковая с сотниками не желают похода к Стародубу и хоть явно мне в глаза не противятся монаршему указу, но заочно ропщут на меня, что я веду их в Стародубовщину, на крайнюю погибель их жен, детей и достояний. Если и теперь, когда я внутри Украины с войском, бродяги и чернь затевают бунты, то что ж тогда, когда я с войском удалюсь?
Начнут честных и богатых людей и пожитки их грабить. Будет ли это полезно интересам его царского величества? Мазепе надобно было на что-нибудь решаться: или, оставаясь верным царю, примкнуть к великороссийскому войску, или перейти на сторону шведского короля. В Малороссии относительно измены были несколько другие понятия от тех, какие образовались впоследствии, когда эта страна теснее примкнула к России.
Край присоединился сравнительно еще недавно, малороссияне еще не привыкли считать Великороссию таким же отечеством, как и свою Малороссию. Простой народ — поспольство, правда, примыкал к монархической власти, но это потому, что надеялся в ней найти опору против старшины и вообще значного казачества. При господстве в народе старого стремления всем поступать в казачество чувствовалось в монархической власти уравнивающее всех начало; оттого всегда, как только в Малороссии старшины начинали помышлять что-нибудь вразрез с монархической властью, можно было надеяться, что поспольство станет на сторону последней. У всех значных укоренился такой взгляд, что малороссийский народ сам по себе, а московский тоже сам по себе, и при всяких обстоятельствах малорусс должен идти туда, где ему лучше, хотя бы оттого «москалю» было и хуже.
Уже давно существовала боязнь, что рано или поздно Москва искоренит казачество, нарушит все так называемые малороссийские права и вольности и постарается уравнить Малороссию со своими великорусскими областями. Железная рука Петра уже начиналась чувствоваться в Малороссии, хотя преобразовательные намерения государя явно не налегали на этот край. Вопрос о том, что именно побудило Мазепу перейти на сторону Карла, много раз был предметом исследования историков, и в наше время образовалась мысль, что переход Мазепы произошел внезапно, в силу такого положения, в котором гетману приходилось выбирать то или другое. Если и прежде, в порывах негодования к Москве, бродила в его голове, как и в головах старшин, мысль о союзе с Карлом, то мысль эта едва ли бы осуществилась, когда бы сам Карл, своим движением в Малороссию, не дал ей хода.
До сих пор Мазепа отделывался от требований русского правительства своими «хирагрическими и подагрическими» припадками, но дальше отвертываться нельзя было, особенно после того, когда, вслед за сообщенным гетману решением консилиума, Меншиков написал ему, что нуждается с ним видеться для совещаний. Мазепа пригласил на совет обозного Ломиковского, генерального писаря Орлика и других старшин и полковников и спрашивал, что ему делать. Мы уже сколько раз просили тебя: посылай к Карлу, а ты все медлил и словно спал; теперь — вот войска великороссийские вошли в Украину на всенародное разорение и кровопролитие, и шведы уже под носом. Неведомо, для чего медлишь».
Черт вас побери!
В начале 1684 года казацкая вольница казнила своего предводителя и выбрала другого — Могилу, но тогда значительная часть казаков с правого берега Днепра отошла на левый берег под власть Самойловича, и Могила принял под свою гетманскую власть не более двух тысяч человек. Тем не менее, в 1685 году король, приобревший большую популярность своею венскою победою над турками, убедил польский сейм признать законным образом восстановление казацкого сословия. Но едва только новый закон состоялся, как в Полесье и на Волыни он произвел суматоху и беспорядок. Одни шляхтичи и паны набирали людей в казаки, другие жаловались и кричали, что новые казаки производят буйства и разорения в панских имениях.
В 1686 году Могилы уже не было, зато вместо него появилась целая толпа всяких начальников отрядов, с названиями полковников. Между ними были люди и из шляхетства, и из простого народа: в числе последних был белоцерковский полковник Семен Иванович Палий, уроженец города Борзны с левой стороны Днепра. Сначала он убежал из своей родины в Запорожье, а потом, с толпою удальцов, пришел из Запорожья в правобережную Украину, уступленную Россиею полякам. Местопребыванием своим Палий сделал местечко Хвастов. Немногочисленное тогдашнее поселение правобережной Украины, состоявшее, главным образом, из приходивших с левого берега Днепра, сильно было проникнуто казацким духом, хотело всеобщей казацкой вольности, ненавидело поляков и жидов; Палий, более всякого другого, сочувствовал этому направлению и потому приобрел в себе любовь народа.
Его задушевная мысль была освободить правобережную Украину от Польши и соединить ее с остальным малороссийским краем, находившимся под властью России. С этой целью Палий несколько раз через посредство Мазепы обращался к царю и просил принять его в подданство. Московское правительство не хотело заводить ссоры с Польшею и потому не стало потакать видам Палия. Оно предложило Палию сначала уйти на Запорожье, как в край, не принадлежавший ни России, ни Польше, и оттуда уже, по своему желанию, прийти в русские владения на жительство; но Палию не того хотелось: не сам он лично желал служить московскому царю, а хотел он отдать под власть царя весь тот край, который прежде был отдан России Хмельницким. Поляки каким-то образом успели схватить Палия и посадить под стражу в Немирове.
Но Палий скоро освободился и прибыл в свой Хвастов; тут он увидал, что во время его заключения в Немирове киевский католический епископ, ссылаясь на давнюю принадлежность Хвастова сану католического епископа, овладел этим местечком и навел туда своих ксендзов. Палий перебил всех этих ксендзов и с тех пор стал в непримиримо-враждебные отношения к полякам. Хвастов сделался гнездом беглецов, затевавших восстание по всей южной Руси против польских владельцев, пристанищем всех бездомных, бедных и вместе беспокойных; таких собирал около себя Палий с 1701 года и поджигал их против поляков. Между тем над правобережными казаками продолжали существовать гетманы, утверждаемые властью короля. Они объявили крестьянам вечную свободу от панов; все крестьяне призывались к оружию.
Началась снова в Украине отчаянная борьба господ с их подданными. Шляхта составила ополчение и потерпела поражение. После этого события народное восстание распространилось на Волыни и Подоле. На Волыни оно было скоро укрощено деятельностью волынского кастеляна Ледоховского, но на Подоле оно не могло так скоро и легко улечься, — там предводительствовал восставшим народом сам гетман Самусь. Он взял крепость Немиров.
Казаки перебили мучительски там всех шляхтичей и евреев. Палий в это же время овладел Белою Церковью. Восстание по берегам Буга и Днестра росло на страх полякам. Сжигались усадьбы владельцев, истреблялось их достояние; где только могли встретить поляка или иудея — тотчас мучили до смерти; мещане и крестьяне составляли шайки, называя себя казаками, а своих атаманов — полковниками. Поляки и иудеи спасались бегством толпами; нашлись и такие шляхтичи, что приставали к казакам и вместе с ними делались врагами своей же братьи.
Польша была тогда занята войной со Швецией; трудно ей было сосредоточить свои силы для прекращения беспорядков. Поляки стали просить царя Петра содействовать к усмирению малоруссов, и Петр приказал послать от себя увещательные грамоты Самусю и Палию. Грамоты эти не оказали влияния: Самусь и Палий указывали русскому правительству, что не казаки, а поляки подали первые повод к беспорядкам, потому что польские паны делают несносные притеснения своим русским подданным. Тогдашний великий коронный гетман Иероним Любомирский начал советовать панам прибегнуть к мирным средствам и составить комиссию, которая бы выслушала жалобы казаков, и то, что в этих жалобах найдется справедливым, получило бы удовлетворение. Но многие другие паны хотели, напротив, крутых мер к подавлению народного мятежа: они советовали, за неимением готовых польских сил, прибегнуть к помощи крымского хана.
На самого Любомирского брошено было подозрение в измене за его миролюбивые советы. Дело кончилось тем, что начальником ополчения, которое должно было усмирить народное волнение, назначен был, вместо Любомирского, постоянно интриговавший против него польный гетман Синявский. Этот предводитель собрал дворовые отряды разных панов и присоединил их к польскому войску, которое вообще было у него тогда невелико. Казаки, наделавши зла панам и иудеям в продолжение лета 1702 года, разошлись на зиму по домам и не могли скоро сплотиться: разрозненные их отряды были рассеяны без труда; Самусь был разбит в Немирове, потерял эту крепость и убежал. Товарищ Самуся, полковник Абазин, упорно отбивался от поляков в Ладыжине, но был взят и посажен на кол.
Вся Подоль была скоро укрощена; всех, взятых в плен с оружием, сажали на кол; все городки и села, где только поляки встречали сопротивление, сжигались дотла; жителей перерезывали поголовно. Это навело такой страх на остальных русских подолян, что они стали уходить из своей родины: кто бежал в Молдавию, а кто к Палию, в Украину. Начался потом суд господ над непокорными подданными; участвовавших в восстании оказалось до двенадцати тысяч, но число таких, на которых могло падать подозрение в участии, было впятеро или вшестеро больше. По предложению Иосифа Потоцкого, киевского воеводы, всякому из таких подозрительных отрезывали ухо. Некоторые паны, пользуясь своим правом судить подданных, сами казнили их, но были и такие господа, которые сами защищали своих крестьян перед судом правительства, не допускали до расправы и говорили в извинение своих крестьян, что они были увлечены в мятеж посредством обмана другими крестьянами: народонаселение в южнорусском крае, подвластном Польше, было тогда невелико, и потому-то землевладельцы дорожили рабочею силою.
Сам Синявский, совершивши несколько казней, оповестил амнистию всем, которые, по его приглашению, возвратятся в свои жительства и по-прежнему начнут повиноваться законным панам своим. Окончивши усмирение народа на Подоле, Синявский со своим войском отошел в Польшу, но дух восстания не был сразу совершенно погашен: Самусь держался еще в Богуславе, хотя был уже для поляков мало опасен, потому что неудачными своими действиями и печальным исходом своей борьбы с поляками потерял популярность в народе; зато Палий, укрепившийся в Белой Церкви и владевший, сверх того, всем киевским Полесьем северною частью нынешней Киевской губернии , стал теперь настоящим предводителем народа. И поляки, и русский государь через Мазепу обратились к нему и требовали от него сдачи Белой Церкви полякам; Палий отговаривался под разными предлогами, а между тем продолжал докучать России просьбами принять его в подданство. Сам Мазепа подавал царю совет принять Палия. Но Петр не хотел ссориться с Польшею, нуждаясь в содействии Августа против шведов, и продолжал требовать, чтобы Палий сдал Белую Церковь полякам.
Палий упрямился. Тогда Мазепа, по царскому приказанию, выступил на правую сторону Днепра, как бы следуя против шведов, и начал звать к себе казацких начальников. Явился к нему Самусь и положил перед ним свои гетманские знаки. Явился и Палий, надеявшийся, что теперь, наконец-то, русский царь примет его в подданство и исполнится давнее его желание. Мазепа задержал Палия в своем лагере, по-видимому, дружелюбно, а между тем сносился с Головиным и спрашивал, что следует делать с Палием, который, как доносил Мазепа, пребывая в гетманском лагере, постоянно пьянствовал.
Головин приказал предложить Палию ехать в Москву, а если он откажется, то узнать — не расположен ли он к врагам России, и, в случае улик в таком расположении, арестовать его. Обличители Палия тотчас нашлись: какой-то хвастовский иудей показал, что Палий сносился с гетманом Любомирским, принявшим тогда сторону Карла XII, и Любомирский обещал Палию прислать денег от шведского короля. Показания арендатора-еврея подтвердил священник Гриц Карасевич. Мазепа, простоявши несколько дней лагерем в местечке Паволочи, в конце июля 1704 года перешел в Бердичев и там, пригласивши к себе Палия, напоил его допьяна, потом приказал заковать и отправил в Батурин, где караульные сдали Палия, вместе с его пасынком, русским властям. По царскому приказанию его отправили на вечную ссылку в Енисейск.
Так, в согласии с русским правительством расправлялся Мазепа с народными элементами в южной Руси, враждебными польско-шляхетскому направлению. Русский государь все более и более благоволил к Мазепе и считал его единственным из всех бывших малороссийских гетманов, на которого смело могло положиться русское правительство. Во время взятия Азова, Мазепа охранял у Коломака русские границы от татар, а пятнадцать тысяч его казаков, под начальством черниговского полковника Лизогуба, отличались под Азовом. За это более всех награжден был царем сам Мазепа. Еще в 1696 году, после взятия Азова, царь виделся с ним в полковом городе слободских полков Острогожске и получил от него в подарок турецкую саблю с драгоценною оправою и щит на золотой цепи, а гетмана отдарил шелковыми материями и собольими мехами.
В 1700 году государь сделал Мазепу кавалером учрежденного ордена Андрея Первозванного. В 1703 году Петр подарил ему Крупицкую волость в Сев-ском уезде. В шведской войне участвовали казаки без Мазепы, под предводительством других начальников, а царскую признательность за их подвиги получал малороссийский гетман. Стараясь более подделаться в милость к государю, Мазепа в своих донесениях то и дело жаловался на беспокойный дух подчиненных себе малоруссов, особенно бранил запорожцев. В одном только расходился гетман с царем: гетман постоянно считал возможным и полезным возвратить в подданство России, уступленную Польше, правобережную Малороссию; Петр не поддавался таким советам, не желал ссориться с Польшею, но не сердился и на Мазепу за его советы, будучи уверен, что гетман дает их от преданности русским интересам.
В 1705 и 1706 годах Мазепа ходил с войском в польские пределы, не сделал там ничего важного, но имел еще случай расположить к себе царя, предложивши ему в дар 1000 лошадей, именно в то время, когда Петр нуждался в них для войска. В 1707 году царь велел Мазепе возвратиться из Польши. Трудно было кому-нибудь вооружать царя против любимого гетмана. По укоренившейся у малоруссов охоте к доносам, много было желавших подготовить Мазепе путь Многогрешного и Самойловича. Но из боязни за собственную голову, мало находилось охотников сунуться с доносом к царю, который так верил гетману.
В 1699 г. Его приговорили к смертной казни, но Мазепа даровал ему жизнь, заменивши смертную казнь тяжелым пожизненным заключением. В 1705 году Мазепа имел случай показать Петру несомненный довод своей верности. Избранный Карлом XII в польские короли, Станислав Лещинский попытался было отправить к Мазепе какого-то Вольского с подущениями — склонить гетмана на свою сторону. Но Мазепа прислал письмо Станислава к царю и жаловался, что враги оскорбляют его, считая способным к измене своему государю.
После этого события еще труднее было кому-нибудь отважиться на донос, пока в 1707 году нашелся новый доноситель на Мазепу: то был один из членов генеральной старшины, генеральный судья Василий Леонтьевич Кочубей. Между гетманом и Кочубеем существовала семейная вражда. У Кочубея было две дочери: одна — Анна, вышедшая за Мазепина племянника Обидовского и скоро овдовевшая, другая — Матрена, Мазепина крестница. Мазепа, будучи вдовцом, вздумал сделать предложение Матрене. Родители воспротивились такому браку, который ни в каком случае не мог быть дозволительным по церковным правилам.
Мать Матрены, женщина гордая и вздорная, начала после того обращаться сурово со своей дочерью и довела ее до того, что ей не стало терпения жить в родительском доме, находившемся в Батурине, где ее отец должен был постоянно проживать по званию генерального судьи. Матрена убежала к гетману. Мазепа, не желая срамить девушку, отослал ее обратно к родителям, хотя писал ей потом: «Никого еще на свете я так не любил, как вас, и для меня было бы счастье и радость, если бы вы приехали и жили бы у меня, но я сообразил, какой конец из того может выйти, особенно при такой злобе и ехидстве ваших родных: пришло бы от церкви неблагословение, чтоб вместе не жить, и где бы я тогда вас дел. Мне вас было жаль, чтоб вы потом на меня не плакали». Но положение возвращенной в родительский дом Матрены стало еще хуже: мать мучила ее жестоким обращением; отец, находясь под сильным влиянием жены, поступал во всем так, как она хотела.
Родители Матрены жаловались в кругу своих знакомых, что гетман обольстил их дочь и обесславил их семью. Матрена тайно переписывалась с Мазепой, жаловалась на мать, называя ее мучительницей. Мазепа утешал ее, уверял в своей любви, но советовал ей в крайнем случае идти в монастырь. Кочубей писал к Мазепе упреки, а Мазепа отвечал ему: «Ты упоминаешь о каком-то блуде; я не знаю и не понимаю ничего; сам ты, видно, блудишь, слушаясь своей гордой, болтливой жены, которую, как вижу, не умеешь сдерживать. Справедлива народная пословица: где всем правит хвост, там, наверно, голова блудит.
Жена твоя, а не кто другой причиной твоей домашней печали. Святая Варвара убегала от своего отца, да и не в гетманский дом, а к пастухам в каменные расщелины». По наущению жены своей, Кочубей искал возможности тем или другим способом сделать гетману зло и пришел к мысли: составить донос и обвинить гетмана в измене. Сначала посредником для представления доноса выбран был какой-то великорусский монах из Севска, шатавшийся за милостыней по Малороссии. Он был принят у Кочубея в Батурине, накормлен, одарен, и выслушал от Кочубея и от его жены жалобный рассказ о том, как гетман, зазвавши к себе в гости дочь Кочубея, свою крестницу, изнасиловал ее.
В мазепинской школе повсюду висят портреты земляка и плакаты с перечислением его заслуг: меценатство, строительство храмов, борьба за независимость. Анастасия Слюсар, ученица 6-го класса: "Я очень горжусь тем, что проживаю на мазепинской земле, что он мой земляк. Сейчас многие говорят, что он предателем был, а мне в школе говорят, что он защищал нашу страну разными способами". Портрет шведского короля Карла XII висит на видном месте, школьники считают его героем. А вот Петра Первого - наоборот. Владислав Криворот, ученик 9-го класса: "Петр Первый издавал указы о запрете украинского языка, он всячески хотел уничтожить Украину. Теперь на имени земляка в Мазепинцах собираются немного заработать. Может быть откроют музей гетмана, правда экспонатов того времени не сохранилось. А может, будут водить экскурсии по мазепинским местам. Вот только, где они, никто точно не знает.
Иван Мазепа — гетман, политик, меценат
В конце 1689 года явился в Польшу к королю Яну Собескому русский монах Соломон с письмом от Мазепы, в котором малороссийский гетман изъявлял польскому королю желание присоединить Малороссию снова к Польше и побуждал к открытию вражды против России. Вслед за тем из Запорожья приехали к тому же королю посланцы с предложением принять Запорожье в подданство Польше. Благодаря одному православному придворному, жившему во дворце короля, о том и о другом узнал московский резидент, живший в Варшаве, Волков, а от Волкова узнали об этом и в Москве. Король послал Соломона в Украину, к гетману, без всякого письма, со словесным обнадеживанием своей милости, а между тем дал тайное поручение львовскому православному епископу Иосифу Шумлянскому войти в сношение с Мазепою. Шумлянский отправил к Мазепе шляхтича Домарацкого с письмом и просил через посланного объявить, на каких условиях желает гетман Малороссии вступить в подданство польской державе. Мазепа, получивши письмо Шумлянского, отправил это письмо и привезшего его шляхтича в Москву; Соломон же узнал об этом заранее и не решился уже являться к гетману, а воротился в Варшаву, но чтобы, как говорится, не ударить перед поляками лицом в грязь, нанял на дороге в корчме какого-то студента и подговорил написать ему фальшивое письмо от имени Мазепы.
Переписанное набело, это письмо Соломон подписал сам, подделываясь под почерк Мазепы, и поехал в Варшаву, а черновые отпуски письма позабыл взять у студента. Случилось, что прежде чем Соломон доехал до Варшавы, студент, раскутившись в корчме на полученные от Соломона два талера за свое искусство, открыл тайну случившейся там пьяной компании, а затем был арестован и приведен к королю. Студент во всем сознался и представил остававшиеся у него черновые отпуски сочиненного от имени Мазепы письма. Когда Соломон, явившись к королю, подал ему письмо от гетмана Мазепы, король, зная уже все, велел позвать студента и уличить Соломона в обмане. Черновые отпуски были налицо; запираться было невозможно.
Соломон во всем сознался и был посажен в тюрьму, а потом, по требованию русского резидента, выдан московскому правительству. В 1691 году его привезли в Москву, расстригли и под прежним его мирским именем Семена Дротского отправили к гетману в Батурин. Там его казнили смертью. По всему видно, этот Соломон был орудием тайной партии, хотевшей навести подозрение на Мазепу в Москве и подготовить ему гибель. Но еще когда московское правительство не имело в своих руках Соломона, а требовало его выдачи, в Киеве подкинуто было анонимное письмо, которым остерегали русское правительство «от злого и прелестного Мазепы».
Киевский воевода отправил письмо это в Москву, а из Москвы оно послано было прямо в руки Мазепы с тем, чтобы гетман сообщил: не может ли, по своим соображениям, догадаться, кто бы мог составить это письмо? Мазепа указал, как на главных своих врагов, на бывшего гадячского полковника Самойловича, на зятя гетмана Самойловича, князя Юрия Четвертинского, на бывшего переяславльского полковника Дмитрашку Райча и на тогдашнего переяславльского полковника Леонтия Полуботка. По домогательству гетмана, оставленного гадячского полковника вывезли из его имения, находившегося в Лебединском уезде, привезли в Москву, а потом сослали в Сибирь; туда же сослан был и Райча; Юрия Четвертинского с женою и тещею переселили в Москву, а Леонтий Полуботок лишился должности полковника. В Малороссии явился после того новый, более деятельный враг Мазепы и всей панской партии. Это был канцелярист Петрик, женатый на племяннице генерального писаря Василия Кочубея, человек предприимчивый, горячий и деятельный, по крайней мере, на первых порах.
В 1691 году он убежал в Сечь с важными бумагами, украденными из войсковой канцелярии, и вооружал сечевых казаков разом и против гетмана, и против московской власти. В следующем 1692 году он ушел в Крым и писал оттуда в Запорожье, что намерен, по примеру Хмельницкого, привести крымцев в Украину, поднять весь малорусский народ и истреблять жидов-арендаторов, всех панов и богатых людей. Весть о таком замысле, проникая в Украину, тотчас нашла себе сочувствие; удальцы пустились к Петрику; кто полем, а кто водою. Мазепа отправил в Запорожье казака Горбаченка с подарками к тогдашнему кошевому Гусаку — убеждать его, чтоб он не допускал запорожцев приставать к Петрику; между тем волнение готово было открыться не в Запорожье, а между городовым казачеством в малороссийских полках. Прежде подданных держала у себя только старшина, а теперь и такие, у которых отцы не держали подданных, а ели свой трудовой хлеб, принуждают людей возить себе сено и дрова, топить печи да чистить конюшни; москали же наших людей бьют, крадут малых детей и увозят в Москву».
Более всего казались несносными для народа «оранды» — продажа вина, отданная в руки жидам, с платежом за то в войсковую казну. Горбаченко достал в Сечи и потом, по гетманскому приказанию, привез в Москву договор, заключенный Петриком с крымским ханом. Из этого договора видна была у Петрика мысль освободить от чужеземцев Украину обеих сторон Днепра называемую им княжеством Киевским и Черниговским и образовать из нее одно государство, под именем княжества малороссийского. Предоставлялось обывателям установить у себя такое правление, какое окажется им сродным. В своем универсале, обращенном главным образом к сечевым казакам, Петрик вспоминал варварства, причиненные некогда малороссийскому народу поляками: «Не сажали ли они братий наших на колья, не топили ли в прорубях, не обливали ли водою на морозе, не принуждали ли казацких жен варить в кипятке своих детей?
Он указывал, что малороссийский народ, отдавая неприятелю на сожжение свои города и села, защищает собою Московское государство как стеною, а Москва, в благодарность за то, хочет взять всех малоруссов в вечную неволю: «Позволили нынешнему гетману раздавать старшинам маетности, старшины позаписывали себе и детям своим в вечное владение нашу братью и только что в плуги их не запрягают, а уж как хотят, так и ворочают ими точно невольниками своими: Москва для того нашим старшинам это позволила, чтоб наши люди таким тяжким подданством оплошились и замыслам их не противились. Когда наши люди от таких тяжестей замужичают, тогда Москва берега Днепра и Самары осадит своими людьми». Очевидно, Петрик хотел повторить почти буквально историю Богдана Хмельницкого. Но события буквально не повторяются. Хмельницкому действительно удалось начать свое дело с Запорожья, а потом перенести его в страну городовых казаков.
Петрику же это нимало не удалось, хотя Петрик пошел было по тому же пути. Запорожцы к нему не пристали, кроме толпы отчаянных головорезов. В украинских селах заволновался было простой народ, посполитая чернь. Так, быть может, и сталось бы, если бы с Петриком явилась, как с Хмельницким, порядочная запорожская военная сила. Но Петрик, не склонивши запорожцев, вступил в Украину с одними только татарами, да и те помогали ему не слишком охотно.
Когда Петрик прибыл к пограничным украинским городам по реке Орели, бывшие с ним татары услыхали, что гетман собирает полки и идет против них; они оставили Петрика и ушли: за ними последовал и Петрик в Крым; а Мазепа, так дешево отделавшись от угрожавшей бури, получил из Москвы благодарность и богатую соболью шубу, стоившую 800 рублей. Петрик продолжал еще несколько времени беспокоить Мазепу своими возмутительными универсалами к малорусскому народу, указывая, между прочим, на оранды как на важнейшую тягость для народа. Мазепа, соображая это, собрал в Батурине раду, пригласил на нее, кроме полковников, множество казаков и мещан и спрашивал: можно ли уничтожить оранды. После многих споров рада порешила, в виде опыта, на один год упразднить оранды и заменить доход от них сбором с тех людей, которые, на основании всем равно предоставленного права, станут курить вино и содержать шинки. Весною 1694 года съехались вновь на раду полковые старшины и знатные казацкие товарищи; они приговорили собрать по городам и селам сходки и на них предложить всему народу вопрос: быть ли орандам или не быть?
Такой всеобщий народный совет был повсеместно устроен, и народ приговорил: ради доходов, оставить оранды по-прежнему, потому что в последнее время, когда оранды были упразднены и деньги собирались с винокурень и шинков, происходили большие споры, а в войсковой казне оказался против прежнего большой недобор. Петрик был не страшен Мазепе; Петрик более похвалялся и более собирался делать, чем делал; был у гетмана еще один противник, самый деятельный и популярный, враг всех, связанных панским духом с Мазепиным гетманством. Это был предводитель казаков на правой стороне Днепра, Семен Палий, носивший звание хвастовского полковника. Казачество на правой стороне Днепра разложилось и уничтожилось после перевода жителей на левый берег, совершенного по приказанию московского правительства вслед за падением Дорошенка. Правобережная Украина осталась пустою и такою должна была оставаться по мирному договору, заключенному между Польшею и Россиею.
Но при короле Яне Собеском возникла у самих поляков мысль восстановить казачество, с тою же целью, с какою оно первоначально когда-то возникло: для защиты пределов Речи Посполитой от турок. Король, вступивши в войну с Турциею, начал рассылать офицеров с поручениями набирать всякого рода бродячую вольницу и организовать из них казаков. Ян Собеский в 1683 году назначил для возобновляемых казаков и гетмана, шляхтича Куницкого. У этого Куницкого оказалось казацкого войска уже до восьми тысяч. В начале 1684 года казацкая вольница казнила своего предводителя и выбрала другого — Могилу, но тогда значительная часть казаков с правого берега Днепра отошла на левый берег под власть Самойловича, и Могила принял под свою гетманскую власть не более двух тысяч человек.
Тем не менее, в 1685 году король, приобревший большую популярность своею венскою победою над турками, убедил польский сейм признать законным образом восстановление казацкого сословия. Но едва только новый закон состоялся, как в Полесье и на Волыни он произвел суматоху и беспорядок. Одни шляхтичи и паны набирали людей в казаки, другие жаловались и кричали, что новые казаки производят буйства и разорения в панских имениях. В 1686 году Могилы уже не было, зато вместо него появилась целая толпа всяких начальников отрядов, с названиями полковников. Между ними были люди и из шляхетства, и из простого народа: в числе последних был белоцерковский полковник Семен Иванович Палий, уроженец города Борзны с левой стороны Днепра.
Сначала он убежал из своей родины в Запорожье, а потом, с толпою удальцов, пришел из Запорожья в правобережную Украину, уступленную Россиею полякам. Местопребыванием своим Палий сделал местечко Хвастов. Немногочисленное тогдашнее поселение правобережной Украины, состоявшее, главным образом, из приходивших с левого берега Днепра, сильно было проникнуто казацким духом, хотело всеобщей казацкой вольности, ненавидело поляков и жидов; Палий, более всякого другого, сочувствовал этому направлению и потому приобрел в себе любовь народа. Его задушевная мысль была освободить правобережную Украину от Польши и соединить ее с остальным малороссийским краем, находившимся под властью России. С этой целью Палий несколько раз через посредство Мазепы обращался к царю и просил принять его в подданство.
Московское правительство не хотело заводить ссоры с Польшею и потому не стало потакать видам Палия. Оно предложило Палию сначала уйти на Запорожье, как в край, не принадлежавший ни России, ни Польше, и оттуда уже, по своему желанию, прийти в русские владения на жительство; но Палию не того хотелось: не сам он лично желал служить московскому царю, а хотел он отдать под власть царя весь тот край, который прежде был отдан России Хмельницким. Поляки каким-то образом успели схватить Палия и посадить под стражу в Немирове. Но Палий скоро освободился и прибыл в свой Хвастов; тут он увидал, что во время его заключения в Немирове киевский католический епископ, ссылаясь на давнюю принадлежность Хвастова сану католического епископа, овладел этим местечком и навел туда своих ксендзов. Палий перебил всех этих ксендзов и с тех пор стал в непримиримо-враждебные отношения к полякам.
Хвастов сделался гнездом беглецов, затевавших восстание по всей южной Руси против польских владельцев, пристанищем всех бездомных, бедных и вместе беспокойных; таких собирал около себя Палий с 1701 года и поджигал их против поляков. Между тем над правобережными казаками продолжали существовать гетманы, утверждаемые властью короля. Они объявили крестьянам вечную свободу от панов; все крестьяне призывались к оружию. Началась снова в Украине отчаянная борьба господ с их подданными. Шляхта составила ополчение и потерпела поражение.
После этого события народное восстание распространилось на Волыни и Подоле. На Волыни оно было скоро укрощено деятельностью волынского кастеляна Ледоховского, но на Подоле оно не могло так скоро и легко улечься, — там предводительствовал восставшим народом сам гетман Самусь. Он взял крепость Немиров. Казаки перебили мучительски там всех шляхтичей и евреев. Палий в это же время овладел Белою Церковью.
Восстание по берегам Буга и Днестра росло на страх полякам. Сжигались усадьбы владельцев, истреблялось их достояние; где только могли встретить поляка или иудея — тотчас мучили до смерти; мещане и крестьяне составляли шайки, называя себя казаками, а своих атаманов — полковниками. Поляки и иудеи спасались бегством толпами; нашлись и такие шляхтичи, что приставали к казакам и вместе с ними делались врагами своей же братьи. Польша была тогда занята войной со Швецией; трудно ей было сосредоточить свои силы для прекращения беспорядков. Поляки стали просить царя Петра содействовать к усмирению малоруссов, и Петр приказал послать от себя увещательные грамоты Самусю и Палию.
Грамоты эти не оказали влияния: Самусь и Палий указывали русскому правительству, что не казаки, а поляки подали первые повод к беспорядкам, потому что польские паны делают несносные притеснения своим русским подданным. Тогдашний великий коронный гетман Иероним Любомирский начал советовать панам прибегнуть к мирным средствам и составить комиссию, которая бы выслушала жалобы казаков, и то, что в этих жалобах найдется справедливым, получило бы удовлетворение. Но многие другие паны хотели, напротив, крутых мер к подавлению народного мятежа: они советовали, за неимением готовых польских сил, прибегнуть к помощи крымского хана. На самого Любомирского брошено было подозрение в измене за его миролюбивые советы. Дело кончилось тем, что начальником ополчения, которое должно было усмирить народное волнение, назначен был, вместо Любомирского, постоянно интриговавший против него польный гетман Синявский.
Этот предводитель собрал дворовые отряды разных панов и присоединил их к польскому войску, которое вообще было у него тогда невелико. Казаки, наделавши зла панам и иудеям в продолжение лета 1702 года, разошлись на зиму по домам и не могли скоро сплотиться: разрозненные их отряды были рассеяны без труда; Самусь был разбит в Немирове, потерял эту крепость и убежал. Товарищ Самуся, полковник Абазин, упорно отбивался от поляков в Ладыжине, но был взят и посажен на кол. Вся Подоль была скоро укрощена; всех, взятых в плен с оружием, сажали на кол; все городки и села, где только поляки встречали сопротивление, сжигались дотла; жителей перерезывали поголовно. Это навело такой страх на остальных русских подолян, что они стали уходить из своей родины: кто бежал в Молдавию, а кто к Палию, в Украину.
Начался потом суд господ над непокорными подданными; участвовавших в восстании оказалось до двенадцати тысяч, но число таких, на которых могло падать подозрение в участии, было впятеро или вшестеро больше. По предложению Иосифа Потоцкого, киевского воеводы, всякому из таких подозрительных отрезывали ухо. Некоторые паны, пользуясь своим правом судить подданных, сами казнили их, но были и такие господа, которые сами защищали своих крестьян перед судом правительства, не допускали до расправы и говорили в извинение своих крестьян, что они были увлечены в мятеж посредством обмана другими крестьянами: народонаселение в южнорусском крае, подвластном Польше, было тогда невелико, и потому-то землевладельцы дорожили рабочею силою.
Близость к королю позволила Мазепе получить образование: он учился в Голландии, Италии, Германии и Франции, свободно владел многими языками. Перейдя к казакам, Мазепа поступил на службу к гетману Дорошенко и дослужился до звания генерального писаря. Когда дело Дорошенко было проиграно, он перешел на сторону Самойловича и сблизился с ним. При Самойловиче Мазепа сделался генеральным есаулом.
После свержения Самойловича на коломацкой раде в 1687 году Мазепа был избран гетманом. Он отдает много сил и средств на возрождение гетманской Украины.
Когда в 1689 году на трон взошел молодой и энергичный Петр I, Мазепа в очередной раз воспользовался своим даром очаровывать великих людей.
Стареющий гетьман постоянно давал советы молодому монарху в польских делах, со временем между ними возникла тесная личная дружба. В начале 1690-х ему пришлось хлопотать над усмирением восстания так называемого Петрика на Украине [10]. В 1691 — 1692 годах он поднимал сечевых казаков одновременно и против гетмана Мазепы, и против московской власти.
Истинный «самостийщик» был он против любого иноземного владычества, в том числе и против поляков. Однако он не смог склонить запорожских казаков на свою сторону, и вошёл на Украину из Крыма только с татарами и с небольшими отрядами сторонников из казаков. К нему пристали также сторонники из простого народа, «посполитой черни».
Но уже подступивши к пограничным городам Украины, татары бежали назад в Крым, испугавшись превосходящего по численности войска Мазепы. Ушёл с ними и Петрик. Петрик предпринимал ещё несколько попыток, пока в 1696 году не был убит отрядами Мазепы.
Девиз ордена гласил: «За веру и верность! В начале Северной войны Мазепа помогал Петру I: в 1704 году , воспользовавшись восстанием против Речи Посполитой и вторжением в Польшу шведских войск, занял Правобережную Украину и неоднократно предлагал Петру I соединить обе Украины в одну Малороссию, от чего Пётр отказывался, так как был заключён договор с Польшей о разделе Украины на Право- и Левобережную. В 1705 году совершил поход на Волынь , на помощь союзнику Петра — Августу.
В 1706 состоялось свидание Петра с Мазепой в Киеве , где Мазепа принялся за постройку заложенной Петром Печёрской крепости. Удивительна столь долгая верность гетмана русскому царю, если вспомнить ближайших предшественников [8] : Б. Хмельницкий заключил договор с шведами через два года после присяги царю, виртуозно лавировал между Россией и Турцией и не хранил верность никому.
Выговский через год после присяги подписал Гадячское соглашение с Польшей, а всего через месяц — с Швецией. Хмельницкий обрёк русские войска на гибель под Чудновым через год после своей присяги. Брюховецкий , преданный «холоп» царя и «боярин» — и тот продержался всего пять лет, а затем поднял против него мятеж.
За 20 лет Мазепа стал одним из богатейших людей не только Малороссии, но и России, владельцем 19 654 дворов на Украине и 4 117 дворов всего порядка 100000 душ на юге России [19]. До наших времён дошла фраза Мазепы, произнесённая им 17 сентября 1707 года : «Без крайней, последней нужды я не переменю моей верности к царскому величеству. Но всё равно был готов ждать до «крайней, последней нужды» — пока не станет очевидно, что Пётр проигрывает войну.
Переход на сторону Карла XII 1706 год был годом политических неудач России: 2 февраля 1706 года шведы нанесли сокрушительное поражение саксонской армии, 13 октября 1706 года союзник Петра, саксонский курфюрст и польский король Август II отказался от польского престола в пользу сторонника шведов Станислава Лещинского и разорвал союз с Россией. Несмотря на победу в сражении при Калише 18 октября 1706 года , Россия осталась в войне с Швецией в одиночестве. В тот же период времени, предположительно, Мазепа замыслил возможный переход на сторону Карла XII и образование из Малороссии самостоятельного владения под верховенством Польского короля.
Как сообщает в главе 13 своей книги Таирова-Яковлева [20] , точная дата начала переговоров неизвестна, но 17 сентября 1707 Мазепа открылся своему генеральному писарю Орлику. В «своей беседе с Орликом Мазепа объяснял свои переговоры с Лещинским исключительно военной угрозой. Существуют сведения, что первый замысел измены обсуждался Мазепой и вдовой княгиней Дольской, по первому мужу Вишневецкой, в конце 1705 года известны письма Дольской.
Позже Мазепа вступил в тайные переговоры сперва с княгиней Дольской, затем с королём Станиславом Лещинским , в частности, через иезуита Заленского [8]. Чтобы привлечь Мазепу на свою сторону, в 1706 году «княгиня Дольская передала Мазепе слова Б. С 1688 года Мазепа был предметом ряда доносов Петру, говоривших о его измене.
Пётр доносам верить не хотел; доносчиков наказывали, а доверие царя к гетману только возрастало, несмотря на то что доносы были правдивые [10] [20]. В конце августа 1707 года последовал новый, опасный донос на Мазепу со стороны генерального судьи В. Кочубея, посланный с севским иеромонахом Никанором, который прибыл в Москву 17 сентября.
Но донесение было признано ложным в свете хорошо известной личной вражды между Кочубеем и Мазепой: в 1704 году у Мазепы был роман с дочерью Кочубея — Матрёной, которой он был восприемником крестным отцом , что сделало брак невозможным, поскольку такая связь считалась инцестом. Яковлев явился благовещенскому протопопу духовнику царя , который представил его царевичу Алексею Петровичу. Царь счёл новый донос опять ложным, поручив разбирательство друзьям гетмана: Гавриилу Ивановичу Головкину и Петру Павловичу Шафирову.
Напуганный этим доносом, Мазепа после благополучного для него исхода следственного дела по приказу Петра I Кочубей и также доносивший на Мазепу полтавский полковник И. Искра подверглись пыткам, после чего, 14 июля 1708 г. Мазепа предоставлял шведам для зимних квартир укреплённые пункты в Северщине, обязывался доставлять провиант, склонить на сторону Карла запорожских и донских казаков, даже калмыцкого хана Аюку.
В 1708 году Мазепа всё ещё пользовался доверием царя. Осенью 1708 царь Пётр пригласил Мазепу присоединиться с казаками к русским войскам под Стародубом. Мазепа медлил, ссылаясь на свои болезни и смуты в Малороссии, вызванные движением Карла XII на юг и его предложениями.
В то же время он совещался со старшинами, примкнувшими к нему, и вёл переговоры с Карлом через Быстрицкого и переписку с Меншиковым через Войнаровского. Меншиков решил навестить якобы больного Мазепу. Опасаясь разоблачения, Мазепа с гетманской казной бежал в конце октября с левого берега Десны к Карлу, стоявшему лагерем на юго-востоке от Новгорода-Северского , в Горках.
С Мазепой было всего 1 500 казаков. Из шведского лагеря гетман написал письмо Скоропадскому, стародубскому полковнику, разъясняя причины своего перехода и приглашая старшину и казаков последовать его примеру. Уничтожение Запорожской Сечи Основная статья: Запорожская Сечь К шведам, кроме трёхтысячного отряда Мазепы, позднее присоединилась часть запорожского войска под началом кошевого атамана Константина Гордиенко в количестве до 7 тысяч человек.
По сведениям Д. Яворницкого, могилы ранее похороненых запорожцев русскими войсками были осквернены [22]. Костомаров так описывает «треугольник» Пётр-Мазепа-Сечь: «Перед царем, выхваляя свою верность, он [Мазепа] лгал на малорусский народ и особенно чернил запорожцев, советовал искоренить и разорить дотла Запорожскую Сечь, а между тем перед малоруссами охал и жаловался на суровые московские порядки, двусмысленно пугал их опасением чего-то рокового, а запорожцам сообщал тайными путями, что государь их ненавидит и уже искоренил бы их, если бы гетман не стоял за них и не укрощал царского гнева» [10].
Сечь откровенно ненавидела гетмана Мазепу.
Киево-Могилянский коллегиум становится академией. А в 1700 году гетман получает из рук Петра орден Андрея Первозванного — высшую награду в Русском государстве. Всё это время Мазепа остаётся лояльным царю, преданно исполняет все его поручения. Тот же, в свою очередь, не сомневается в его верности.
Когда фастовский полковник, Семён Палий, был обвинён в измене Мазепой, Пётр ни минуты не подверг скептицизму слова любимчика, и казака сослали в Тобольск. Мазепа и Пётр I Мазепа и Пётр I Предательство Безусловно, говоря о причинах предательства Мазепы, трудно не связать их с Северной войной, первыми неудачами в её ведении и реформами Петра, призванными помочь ведение кампании. Чтобы претворить в жизнь политические, экономические, военные преобразования царю приходилось облагать население непомерными налогами. А в 1705 году Пётр вводит в стране рекрутскую повинность. Ей подлежали все без исключения сословия и классы.
На Украине казаки также роптали из-за роста повинностей. Для выполнения своих планов Пётр не брезговал, к примеру, принуждать их к строительным работам по необходимости, что многими воспринималось как оскорбление. Впрочем, во многом для Мазепы недовольство политикой Петра было лишь поводом для измены. Вспомним, что на своём карьерном пути он не раз шёл по головам тех, кому некогда был обязан продвижением. И лишь ждал момента, чтобы в удобный момент переметнуться на сторону предполагаемого победителя.
Такой момент, как ему показалось, подвернулся скоро. В 1708 году в Северной войне Россия осталась без союзников. Ситуация складывалась критическая, Пётр I приказал гетману с войском двинуться к Стародубу, но тот, сославшись на болезнь, медлил. Всё это время с 1705 года он вёл тайную переписку с Карлом и договорился, с одной стороны, предоставить шведам укреплённые пункты на северо-востоке Малороссии, с другой, — склонить на сторону Карла и остальных казаков.
Мазепа Иван Степанович
В прошлых постах повествование было завершено на 1687 году, когда гетманом Левобережья стал Иван Мазепа. Иван Степанович Мазепа — военный, политический и дипломатический деятель Войска Запорожского. Гетман Войска Запорожского (1687—1704) с изменением титула на «Войска Запорожского обеих сторон Днепра гетман» (1704—1709) под протекторатом Русского царства. Мазепа становится доверенным лицом молодого царевича, пользуется его полным доверием и содействием и небезосновательно, поскольку, сосредоточив максимум внимания на юго внешнеполитическом направлении, гетман осуществил то. Биография будущего гетмана рассказывает нам о том, что его родным отцом был Степан Мазепа – сподвижник самого Богдана Хмельницкого. Биография Мазепы, его огромное богатство и почти единоличная власть делали его положение и мировоззрение больше похожими на польского магната, чем на русского боярина.
Мазепа: путь от героя до предателя
И здесь Мазепа оказал ему, мягко говоря, медвежью услугу, пригласив его в Малороссию, население которой уж точно не жаждало этого (о чем гетман прекрасно знал). О некоторых крутых виражах в биографии Мазепы и его бесславном конце мы поговорили с историком, участником одного из военно-исторических клубов Олегом Кошкиным. И второе, главное, гетман Мазепа был предан православной церковью анафеме не только за нарушение данной на Евангелии присяге русскому царю, не только за склонность «к пороку и безнравственности», поскольку «предавался греху блуда, начиная со времён своей молодости. И здесь Мазепа оказал ему, мягко говоря, медвежью услугу, пригласив его в Малороссию, население которой уж точно не жаждало этого (о чем гетман прекрасно знал). Схватившие Мазепу запорожские казаки хотели его казнить за участие в конвоировании их товарищей в неволю, но затем переправили его левобережному гетману Самойловичу. В фильме будет много рассуждений на тему УКРАИНЫ И хочу отметить что к примеру Богдан Хмельницкий и его приемники на посту сь с.