в наши души пробиваются современные – Самые лучшие и интересные новости по теме: Музыка, Современные Авторы-исполнители, грусть на развлекательном портале Как оказалось, музыкальная грусть приводит к неожиданным переживаниям. Смотрите видео онлайн «ВСЯ ГРУСТЬ В ЭТИХ ПЕСНЯХ / ГРУСТИ ВМЕСТЕ С ЭТИМИ ПЕСНЯМИ!!» на канале «Бегай и осуществляй свои мечты и цели» в хорошем качестве и. Музыкальный критик Павел Рудченко в интервью изданию «Абзац» оценил перезапуск проекта Максима Фадеева – Глюк'оZa, который перестал сотрудничать с Натальей. Эти результаты указывают на то, что грусть, испытываемая при прослушивании музыки, на самом деле усиливает удовольствие от нее.
Артём Троицкий: «Моргенштерн и Бузова вызывают сдержанный ужас»
Грусть развеять и заодно выяснить, что он во время прогулок рассказывает, где любит бродить и когда началось его увлечение городом. Музыкальные новости о современной рок-музыке и ее перспективных направлениях: брит-поп, инди, новый гитарный рок. Ссылка на телеграмм канал в профиле! #музыка #песни #грустныепесни #грусть #лучшиепесни #music #songs #sadmusic #sad #fyp.
Почему люди слушают грустную музыку, когда им грустно?
Произведения авторов получили следующие средние арифметические оценок Жюри рядом с местом в скобках указан номер произведений в пакете : 1 Место 27 Евгения Белто «Она уходила» 10 , 9 , 7 , 10 , 10 , 7 , 7 , 8 , 10 , 10 , 6 , 7 , 9 , 7 , 9 ;; 8. Авторы, занявшие первые пять мест, могут приобрести Свидетельство о получении звания Лауреата этого Конкурса.
С этой же целью — усиление негативных переживаний — некоторые люди слушают грустную музыку. Так принцип работы грусти становится сопряжен с психоаналитическим принципом удовольствия — в извращенной мазохистской форме. Он уточнил, что такие состояния обычно характерны для инфантильной психики людей с недостаточно развитым "Я". Для них идеальная жизнь становится труднодостижимой не потому, что они не могут создать таких условий, а потому что эти условия не вызывают приятного для них извращенного чувства удовольствия.
Фото Командой специалистов из британского Института Фрэнсиса Крика и датского Ольборгского университета п... Да, в самое ближайшее время - 44.
Оказалось, дальнейшая жизнь Петра Телушкина окутана тайной. То ли он выкупил у помещика любимую девушку и женился на ней, то ли действительно спился. По легенде, он потерял грамоту, по которой ему бесплатно наливали чарочку, и тогда ему поставили клеймо. Приходя в кабак, он ударял пальцами по этому клейму: мол, наливай! Так появился известный жест, приглашающий выпить. Но вернемся на Рубинштейна. Почему именно эта улица превратилась в сплошной общепит? Есть примитивное мнение, что всё из-за Довлатова: он здесь жил, гулял, выпивал и теперь стоит в виде памятника. У нашего журнала другая версия: всё из-за «Слезы социализма». Так прозвали дом-коммуну на Рубинштейна, 7, где в тридцатые годы культивировался новый быт и начисто отсутствовали кухни. Жильцам, среди которых была Ольга Берггольц, приходилось питаться столовской едой. Эксперимент не удался, но улица запомнила этот общепитовский импульс — и вот что из этого вышло. ГДЕ этот дом, в котором Друзь был влюблен? Александр Друзь, будущий магистр игры «Что? Он и сейчас существует, только называется «Ты — петербуржец». Но сначала были прогулки по городу с родителями — по признанию Друзя, одно из самых ярких воспоминаний детства. Его отец, капитан первого ранга, увлекался историей. Мама, которая служила медсестрой в блокадном Ленинграде, «любила город как родное существо». Это самый первый мой любимый маршрут.
Музыка грусти
Ранее ученые выяснили , что за последние 40 лет тексты популярных песен стали проще, но в них появилось больше гневных слов. Что думаешь? Подписывайтесь на «Газету. Ru» в Дзен и Telegram.
Ну вот, в том числе и с этой целью написал книгу. Нет, это не то, что вы подумали: книга Друзя «Петербург. Пешком по городу», которую он недавно презентовал, не про кабаки. Пожалуй, там только одна история затрагивает питейную тему — про кровельщика Петра Телушкина.
Того самого, что осенью 1830 года на глазах у изумленных петербуржцев поднялся на вершину шпиля Петропавловского собора с помощью одной лишь веревки и починил поврежденного ангела после сильной бури у ангела болталось одно крыло, а в казне не оказалось денег на постройку лесов. За отвагу Николай I одарил смельчака деньгами и пожизненным правом пить в любом трактире Российской империи за счет государственной казны. Наверное, нет человека, который бы не забеспокоился: а не спился ли герой? Друзь на этот вопрос не отвечает.
Заставляет поискать ответ самостоятельно. Оказалось, дальнейшая жизнь Петра Телушкина окутана тайной. То ли он выкупил у помещика любимую девушку и женился на ней, то ли действительно спился. По легенде, он потерял грамоту, по которой ему бесплатно наливали чарочку, и тогда ему поставили клеймо.
Приходя в кабак, он ударял пальцами по этому клейму: мол, наливай! Так появился известный жест, приглашающий выпить. Но вернемся на Рубинштейна. Почему именно эта улица превратилась в сплошной общепит?
Есть примитивное мнение, что всё из-за Довлатова: он здесь жил, гулял, выпивал и теперь стоит в виде памятника. У нашего журнала другая версия: всё из-за «Слезы социализма». Так прозвали дом-коммуну на Рубинштейна, 7, где в тридцатые годы культивировался новый быт и начисто отсутствовали кухни.
Есть примитивное мнение, что всё из-за Довлатова: он здесь жил, гулял, выпивал и теперь стоит в виде памятника. У нашего журнала другая версия: всё из-за «Слезы социализма». Так прозвали дом-коммуну на Рубинштейна, 7, где в тридцатые годы культивировался новый быт и начисто отсутствовали кухни. Жильцам, среди которых была Ольга Берггольц, приходилось питаться столовской едой.
Эксперимент не удался, но улица запомнила этот общепитовский импульс — и вот что из этого вышло. ГДЕ этот дом, в котором Друзь был влюблен? Александр Друзь, будущий магистр игры «Что? Он и сейчас существует, только называется «Ты — петербуржец». Но сначала были прогулки по городу с родителями — по признанию Друзя, одно из самых ярких воспоминаний детства. Его отец, капитан первого ранга, увлекался историей. Мама, которая служила медсестрой в блокадном Ленинграде, «любила город как родное существо».
Это самый первый мой любимый маршрут. С годами любимых маршрутов заметно прибавилось, да и круг друзей расширился. Но поскольку времени становится все меньше, то появилась книжка, чтобы заменить меня настоящего на бумажного. Такие развлекательные прогулки и содержатся в этой книге. Ничего нового я там петербуржцам, конечно, не открыл. Друзь, наверное, думает, что каждый петербуржец, как и он сам, чуть ли не с пеленок знает, например, какие слова Петр I велел выбить на медали в честь первой своей морской победы «Небывалое бывает», если кто случайно забыл. Или где появились первые в мире гопники после революции в нынешней гостинице «Октябрьская» устроили ГОП — Городское общежитие пролетариата, куда свозили отловленных в Питере беспризорников.
Или сколько времени потребуется сегодня, чтобы осмотреть всю коллекцию Эрмитажа, если потратить на каждый экспонат одну минуту 8 лет.
Прочее события Немецкие и голландские исследователи в ходе проведенных экспериментов пришли к выводам, что музыкальное направление хеви-метал помогает бороться с депрессионным состоянием и преодолевать страх неминуемой смерти. Чтобы убедиться в том, что тяжелый металл способен помогать человеку адекватно воспринимать перспективу смерти и бороться с депрессией, было проведено исследование, в котором приняли участие 30 респондентов.
Желание слушать грустную музыку психоаналитик назвал формой мазохизма
Песни – это сублимация переживаний, когда человек хочет свою душу вынуть, вытрясти, а затем продолжить нормально жить, не вспоминая больше о том, что вызвало в нем грусть. рассказывает о премьерах недели на основе обзоров музыкальных новинок в социальной сети «ВКонтакте». Грусть развеять и заодно выяснить, что он во время прогулок рассказывает, где любит бродить и когда началось его увлечение городом. Рутина, Музыка, Грусть. Лейбл SLplus. Ученый из Австралии провел эксперимент и разобрался, может ли грусть нравиться людям.
Хибла Герзмава и Олег Аккуратов исполнили советские песни о войне в стиле джаз
Кто бы знал, насколько эротичными в период первой влюбленности казались мне такие строки Окуджавы, как "Что прелесть ее ручек? Что жар ее перин? А еще безумно смелым, откровенным и "понятным только для меня" казался этот перл БГ: "Как много комнат, полных людей... Но пока нет твоей любви Мне всегда будет хотеться чего-то еще".
И как всегда любит Россию — здесь он едва ли не популярнее, чем у себя на Родине в Швеции. И как всегда — с бокалом виски в руках. В последнее время за клавишами сидит улыбчивый Эрик. И как всегда — в завершении концерта они делят один стул на двоих и играют на одном инструменте. Но почему-то в случае с Йохансоном «как всегда» звучит вовсе не как «опять», и не как «снова». В его случае «как всегда» похоже на некий островок стабильности — основательность и стабильность это вообще конек шведов. Как всегда с грустинкой. Как всегда атмосферно. Как всегда — так, как не надоедает. Много ли вы знаете артистов, которые каждый раз показывают вам практически одно и то же, но при этом все равно остаются загадочными, интересными и волнующими? Если да, то, пожалуй, вам стоит раструбить о них по всей России, чтобы в этой стране появилось хоть что-то стабильно хорошее и не подверженное тлетворному влиянию нет, не Запада создавшейся у нас атмосферы. Тяжелой и мрачной атмосферы безысходности.
С целью усилия негативных эмоций, по словам психолога, люди слушают грустную музыку. Таким образом, после прослушивания подобных песен человек приходит в возбуждение, а затем возвращается к повседневности.
Вербальное выражение печали одновременно является выражением любви, которое приносит удовлетворение. Этот источник положительных переживаний присутствует, согласно Мью, во всех видах искусства, включая музыку. Эмоцииподконтролем Другой тип положительных эффектов, сопутствующих переживанию отрицательных эмоций и в конечном итоге делающих для нас этот опыт привлекательным, обусловлен тем обстоятельством, что, воображая, что мы охвачены эмоциональным переживанием, мы вместе с тем знаем, что это не так, и, как следствие, обретаем контроль над нашими чувствами и эмоциями. Согласно Левинсону, эмпатическая реакция на выражение отчаяния или горя в музыке может привести к отождествлению слушателя с носителем этих эмоций и даже породить впечатление, что воспринимаемая музыка одновременно является его собственным выражением этих эмоций. Динамика эмоционального развития в музыке отражается в ощущениях реципиента, порождая чувство удовольствия. Но этим ее позитивный эффект не исчерпывается. Значительно важнее то обстоятельство, что, сопереживая, например, плавному переходу из тональности первой части poco allegretto Брамса до минор в ля-бемоль мажор, в котором написано Трио, мы можем вообразить, как наши меланхолические всхлипывания сменяются настроением робкой радости. Другими словами, умело справляясь с негативными переживаниями в музыкальном опыте, мы надеемся, что сможем применить это умение в действительной жизни, когда и если возникнет необходимость. Левинсон называет этот эффект «эмоциональной разрядкой» emotional resolution. Отождествление с выраженными в музыке эмоциями создает, далее, иллюзию свободы и легкости самовыражения. Негативная заряженность эмоций в известном смысле нейтрализуется, компенсируется элегантностью их выражения, которая достигается благодаря мастерству композитора. Левинсон подчеркивает, что речь не идет о самообмане: мы осознаем, что основная «ответственность» за это наслаждение возлагается на композитора, но это не умаляет его. Наконец, не принимая сторону экспрессивистов, которые, как в свое время Толстой, убеждены в том, что музыкальные композиции являются выражением эмоций композитора, тем не менее уместно говорить о том, что в некоторых случаях слушатели склонны к такой интерпретации. Отождествление с выразительным содержанием музыки порождает эффект духовного единения с композитором, чувства которого разделяют слушатели. Возникающее в результате «эмоциональное общение» emotional contact преодолевает одиночество и изолированность, которые в жизни нередко сопутствуют нашим переживаниям23. Следует отметить, что другие сторонники идеи «эмоционального кон- 23 Levinson. Мария Итон, например, также настойчиво подчеркивает решающую роль контроля над ситуацией и собственными чувствами в переживании отрицательных эмоций в искусстве. Она убеждена, что понятие контроля является ключевым и наиболее адекватным для объяснения удовольствия, сопряженного со «странным видом грусти» в опыте искусства. По ее мнению, оно аналогично ощущению, испытываемому во время катания на «американских горках»: риск, связанный с этим аттракционом, доставляет удовольствие лишь постольку и до того момента, пока мы абсолютно уверены в собственной безопасности. В опыте искусства осознание подконтрольности ситуации позволяет сосредоточиться на формальных свойствах произведений, то есть является предпосылкой эстетического восприятия. Итон, однако, выразила сомнения по поводу корректности распространения этих рассуждений на музыку, ограничив сферу их применения репрезентативными видами искусства24. Еще дальше пошел Гари Иземингер, который поставил под вопрос состоятельность самого тезиса о контроле эмоций. Мы можем избавить себя от отрицательных эмоций, лишь отказавшись от восприятия невеселого произведения — отложив в сторону книгу, покинув зал кинотеатра и т. В самом же процессе художественного восприятия наше единственное преимущество состоит в том, что мы свободны от обязанности активно «вмешиваться» в ход разворачивающихся в пространстве художественного произведения событий25. Эстетическиеиег5и5«садовые»эмоции Размышления предыдущих разделов можно подытожить следующим образом. Для тех, кто не разделяет убеждения в естественности интереса к музыкальным произведениям, выражающим негативные эмоции, на том только основании, что эти эмоции являются частью жизни, предлагаются два альтернативных объяснения этого феномена: одно из них отрицает негативную окрашенность опыта восприятия музыкальных произведений, выражающих отрицательные эмоции, а согласно другому — негативная окраска сводится к минимуму или совсем устраняется благодаря целому ряду позитивных моментов, которые являются частью целостного опыта восприятия таких композиций. В последнем разделе статьи будут сформулированы три возражения к стратегии «побочных эффектов» и показано, что она значительно ближе альтернативным позициям, чем это готовы признать ее оппоненты. Смысл значительной части практических эффектов — таких как эмоциональная разрядка, уверенность или 24 Eaton Maria M. Определенная доля скепсиса уместна в связи с тем, что это убеждение не подкрепляется конкретными доказательствами. И дело, думается, не только в том, что, скажем, зависимость между музыкальным опытом людей и их эмоциональной зрелостью недостаточно исследована — вероятность получения надежных результатов весьма невелика. Далее уместно предположить, что многие реципиенты смогут подтвердить, что испытывают грусть при прослушивании грустной музыки, но вряд ли оправдано ожидание того, что они с такой же уверенностью засвидетельствуют проявление побочных положительных эффектов, как, например, более глубокое понимание природы отрицательных эмоций. На это можно возразить, что эти эффекты не всегда и не обязательно осознаются, и это, скорее всего, соответствует действительности. Но в таком случае правомерен вопрос о том, каким образом они стимулируют интерес к таким произведениям, если об их существовании можно узнать только из работ философов, с которыми предположительно знаком достаточно ограниченный круг людей. Сомнения по поводу мотивационной роли позитивных эффектов вызывает и сам механизм эмоциональной реакции. Рассмотрим для примера понимание. Идея о том, что дистанцированность и экзистенциальная ирре-левантность отрицательных эмоций в музыке являются предпосылкой для их познания, выглядит на первый взгляд вполне убедительно. Но насколько полезно это знание в ситуации, когда та же эмоция порождена экзистенциальными причинами? Во-первых, эмоции, переживаемые в жизни, как правило, направлены на объект или ситуацию, о которых у нас есть определенное убеждение и к которым мы относимся определенным образом. А поэтому переживание реальной утраты вряд ли способно облегчить или смягчить то обстоятельство, что это чувство было ранее познано в художественном контексте. Можно, конечно, абстрагироваться от действительности происходящего и суспендировать оценочную установку. Но это будет по существу означать не что иное, как переход в исходный эстетический модус восприятия ситуации. Во-вторых, сторонники рассматриваемой точки зрения едины в том, что в музыкальном опыте присутствует только аффективная компонента эмоции. Что же касается ее когнитивной составляющей, то она в лучшем случае фигурирует в виде некой абстрактной идеи Левинсон. Другими словами, мы обладаем не более чем смутным представлением или воспоминанием о пережитой эмоции, идентифицировать которую можно лишь на основании ее феноменологического ощущения. Но эта сама по себе непростая задача существенно осложняется тем, что многие эмоции «чувствуются» одинаково, практически совпадают в своем феноменологическом ощущении. Другая серьезная проблема касается эстетической релевантности положительных эффектов, сопровождающих переживание отрицательных эмоций в музыке. Предвосхищая возможные возражения оппонентов, Левинсон специально подчеркнул, что эти эффекты являются эстетическими по своей природе в том смысле, что в конечном итоге они детерминированы самой музыкальной композицией, а не внешними факторами. В отношении «понимающего выражения», «эмоциональной разрядки» и «способности выражения» это, по мнению Левинсона, очевидно, поскольку идентификация эмоции, отслеживание динамики собственных переживаний, отраженной в музыкальном развитии, и испытываемое удовлетворение по поводу «обретенной» способности самовыражения в звуках с необходимостью требуют концентрации внимания на развертывании музыкального материала. Что касается эффектов, значение которых явно выходит за рамки художественного и эстетического, то и они, считает Левинсон, тоже обусловлены самим звуковым материалом, а не внемузыкальными аспектами, но не полностью. Следует обратить внимание на то обстоятельство, что «стерильность», «чистота» реакции на восприятие художественного произведения не являются безусловной добродетелью; особенно это касается современных эстетических теорий. Но если придерживаться противоположного мнения, то для его обоснования необходимы более серьезные аргументы, чем указание Левинсона на внимание к имманентной логике развития музыкального произведения в процессе его восприятия. Это можно показать на примере рассуждений Дональда Каллена, по-своему отстаивающего «чистоту» музыкальных эмоций. Каллен отмечает, что стремящемуся к нравственному совершенствованию индивиду музыка предоставляет возможность проверить себя на эмоциональную отзывчивость, умение сопереживать несчастью ближних путем исследования способности откликаться на выразительные свойства музыки. Музыка обладает в этом отношении значительно большим потенциалом, чем репрезентативные искусства, так как отсутствие интенцио-нального объекта позволяет сосредоточиться на самих эмоциях и наших установках. Этим определяется значимость музыки с точки зрения нравственности, которая, по мнению Каллена, одновременно является необходимым элементом художественно-эстетического анализа музыкальных произведений27. Связь эстетического с этическим оказывается, таким образом, сложнее и глубже: переживание негативных эмоций в музыкальном опыте подтверждает эмоциональную и через нее нравственную компетентность 26 Levinson, «Music and Negative Emotions», p. Однако подчеркнутые Калленом взаимообусловленность и взаимодействие этического и художественно-эстетического начал не отменяют очевидного приоритета нравственно-практического аспекта в опыте музыкального восприятия, в котором решающее значение имеет наша установка. Подвергая себя негативным переживаниям посредством музыки, мы преследуем чисто нравственную цель: развивать и совершенствовать «нравственное чувство»28, способность адекватно реагировать на боль и горе сопереживанием, а не злорадством. На наш взгляд, принципиальным недостатком всех рассмотренных стратегий является своего рода категориальная ошибка — недифференцированное отношение к двум типам эмоциональной реакции, эстетической и неэстетической чувственной, познавательной. Напомним, что, согласно Левинсону, эмоциональная реакция в процессе музыкального восприятия наступает при наличии таких условий, как оптимальный выбор произведения, которое по уровню сложности должно соответствовать музыкальной компетенции реципиента, концентрация внимания на развертывании музыкального материала, отключение внемузы-кальных моментов. Эти предпосылки составляют ядро особого отношения реципиентов к воспринимаемому материалу, которое в традиционных эстетических теориях обозначается как «эстетическая установка»29. Такой эффект, как «смакование чувства», вполне совместим с эстетической установкой; отчасти это относится и к удовольствию, порождаемому техническими и художественными достоинствами выражения. Но, как мы видели, одновременно слушателю предлагается идентифицировать себя с созданным в воображении образом, которому в конечном итоге приписываются выраженные в музыке эмоции. В этом случае эмоции не просто «смакуются», но переживаются — правда, в воображении. Но совместимо ли это с эстетической установкой? Ведь следование перечисленным ранее рекомендациям ведет к установлению дистанции по отношению к семантическому содержанию выраженных в музыке эмоций, в то время как переживание — пусть даже воображаемое — этих же эмоций требует «заинтересованного» отношения слушателя. Этот вопрос уместен и по отношению к эффекту понимания.
музыка грусти
Полный перечень лиц и организаций, находящихся под судебным запретом в России, можно найти на сайте Минюста РФ.
Скачать презентацию: Медиа-кит При перепечатке или цитировании материалов сайта Ecopravda. На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации ".
Потому что волнение — это смешанная эмоция: в ней ей есть и положительные, и отрицательные аспекты. Однако исследование Шуберта — свидетельство в пользу другой гипотезы, прямого эффекта. Она предполагает, что волнение и грусть взаимосвязаны и семантически перекрывают друг друга. Компонент отрицательной эмоции в этом случае воспринимается как положительный во время прослушивания музыки а также при эстетических переживаниях.
А если ошибка все же произошла, нужно ее признать и извиниться.
Поделиться: Подписывайтесь на краткие, но содержательные новости со всего мира глазами молодого поколения в Телеграм и ВКонтакте. Почитайте также 68 Информационный интернет-портал РИА Новости опубликовал интервью с заведующей неврологическим отделением Люберецкой районной больницы Натальей … Новое.
Луни - Рутина, Музыка, Грусть
Но ее объектом является не эмоциональное содержание произведения, а его эстетические достоинства, красота. Музыкальные произведения порождают в слушателях особый вид эмоций, коренным образом отличающихся от «садовых» эмоций5, которые мы переживаем в обычных жизненных ситуациях6. Позиции Киви близки воззрения Аллена Бивера, который полагает, что произведения доромантической эпохи, обладая высокой степенью выразительности, не способны вызывать в слушателе отрицательные эмоции. По-иному обосновывает причины положительного воздействия негативных эмоций Джон Хоперс. Музыкальные произведения порождают эмоции, представляющие собой музыкальный аналог жизненных эмоций, от которых они отличаются отсутствием объекта, конкретного стимула. В результате интенсивность переживания настолько снижена, «приглушена», что «музыкальная грусть» становится переживанием счастья, позитивным опытом. Левинсон справедливо заметил, что неприятные переживания, даже в смягченной форме, остаются неприятными по сути — укол иглы хоть и причиняет меньшую боль, чем удар ножа, но не становится поэтому приятным. С другой стороны, если музыкальные эмоции принципиально отличны от обычных эмоций, то правомерен вопрос о том, оправдано ли в данном случае их отнесение к категории эмоций. Introduction to a Philosophy of Music.
Oxford, 2002, p. С аналогичными проблемами сталкивается и теория, согласной которой музыка не порождает эмоции в слушателях, но они лишь убеждают себя в этом. Действительно, если нам удалось с помощью воображения представить, что мы огорчены или испуганы, то, предположительно, наши переживания будут столь же неприятными, как если бы мы в действительности были охвачены этими чувствами8. В защиту этого тезиса приводятся различные аргументы. Некоторые авторы считают, что в основе парадокса отрицательных эмоций лежит ошибочное убеждение в том, что оправдания требуют только те занятия и виды активности, которые связаны с неприятными переживаниями, в то время как те, что приносят удовольствие, естественны и не нуждаются в оправдании. Пытаясь опровергнуть это заблуждение, они указывают, что лишь духовно убогие люди не ощущают потребности в познании отрицательных эмоций, которые являются неотъемлемой частью человеческой жизни9. Само по себе это познание служит источником эстетического наслаждения, но не оно является причиной, побуждающей нас к общению с музыкальными произведениями, выражающими и порождающими отрицательные эмоции — последние привлекательны для нас не менее, чем жизнерадостные композиции, если обладают высокими художественными достоинствами10. Как подтверждение надуманности парадокса отрицательных эмоций в музыке рассматривается свойственное человеку тяготение к острым ощущениям, которое, в частности, проявляется в популярности фильмов ужасов.
Этому трудно найти рациональное обоснование — просто человек так устроен, и здесь нет никакого парадокса. К тому же следует принять во внимание, что музыка, на которой сосредоточено наше внимание, является причиной, но не объектом наших эмоций, заключает один из сторонников этой точки зрения11. С позиций когнитивистской эстетики в духе Нельсона Гудмена музыкальное восприятие рассматривается как эмоционально окрашенное, но при этом переживаемым эмоциям отводится вспомогательная функция оптимизации когнитивных усилий, направленных на познание выразительных свойств музыки. Следуя естественному желанию познать сущность отрицательных эмоций, мы готовы подвергнуть себя неприятным переживаниям. Если он таким образом проводит выходные вместо того, чтобы посвящать их философии, он может показаться слегка эксцентричным; если же он предается своему увлечению ежедневно, то уместен вывод о том, что этому профессору необходим отдых. Derek Matravers, Art and Emotion. Oxford, 1998, p. Ithaca, London, 1994, p.
Левинсон справедливо задается вопросом, на который у Гудмена нет ответа: насколько глубоким должно быть это переживание, чтобы обеспечить желаемый результат? Вполне уместно и указание на то, что в данном случае отрицательные эмоции в известном смысле инструментализи-руются, что противоречит нашему опыту qua слушатели и исполнители. Как правило, общение с музыкальными произведениями, выражающими негативные эмоции, не бывает мотивировано желанием познать эти эмоции, более того, мы получаем удовольствие от общения с этими произведениями12. Примечательно, что объявляя интерес к музыке, выражающей негативные эмоции, естественным и не требующим оправдания, авторы этих теорий вместе с тем в той или иной форме признают наличие положительных аспектов в опыте их восприятия. Несмотря на заверения о том, что последние не играют роли в формировании мотивационного интереса к подобным произведениям, это обстоятельство тем не менее релятивиру-ет «аргумент о естественности». Вопрос о том, почему мы ищем общения с грустными, трагическими и близкими им по характеру произведениями — если исключить подозрение в мазохистских наклонностях слушателей, — является отнюдь не тривиальным. Стремление к счастью и позитивным переживаниям и одновременно желание избегать, насколько это возможно, отрицательно заряженного опыта значительно естественнее интереса и стремления к переживанию отрицательных эмоций. Последние хоть и являются неотъемлемой частью жизни и поэтому, безусловно, заслуживают изучения и внимания, но это не меняет нашего отношения к ним — большинство людей предпочло бы испытывать их как можно реже.
Как нам представляется, ключевую роль в разгадке феномена отрицательных эмоций в музыке и вообще искусстве играет то обстоятельство, что они со всей очевидностью отличаются от обычных жизненных эмоций. Об этом свидетельствует, например, характер нашей реакции, значительно более сдержанной, чем в жизни. Особенно показательно в этом плане восприятие инструментальной музыки. Действительно, если заключительная сцена «Травиаты» вполне может и часто вызывает у зрителей слезы, то подобная реакция во время исполнения «Патетической» Чайковского маловероятна. Сама обстановка концертного зала и принятые нормы поведения в какой-то степени могут определять особенности нашей эмоциональной реакции, побуждая к подавлению естественных импульсов. Вместе с тем уместно предположить существование более глубоких причин. Выявление специфики музыкальных эмоций является лишь одним аспектом проблемы. Не менее важной и сложной задачей является обоснование их связи с эмоциями, которые человек переживает в жизненных ситуациях.
В противном случае применение предикатов, обозначающих эмоциональные состояния, к музыке становится проблематичным: они либо обретают статус метафоры или же утрачивают определенность значения. Общая стратегия философов аналитического направления основана на убеждении в том, что эмоциональный отклик на музыку, выражающую отрицательные эмоции, сопровождается положительными эффектами, которые нейтрализуют их воздействие. Другими словами, негативные переживания являются лишь одним «ингредиентом» целостного опыта. Соответственно, задача фокусируется на выявлении позитивных моментов и демонстрации того, каким образом они придают положительный заряд опыту в целом. Как показало наше исследование, при объяснении позитивных моментов акцент делается на особенностях структуры эмоций соотношение когнитивного и аффективного компонента , порождаемых музыкой, или же решающее значение придается осознанию слушателями ирреальности этих эмоций. Какбыэмоции Стратегия обоснования положительных эффектов музыки, выражающей отрицательные эмоции, в некоторых моментах пересекается с рассмотренными выше воззрениями, отрицающими само существование парадокса отрицательных эмоций. Но в отличие от них сторонники этой стратегии признают, что опыт переживания музыкальных произведений, выражающих негативные эмоции, всегда окрашен этими эмоциями и что побочные положительные эффекты играют решающую роль в обосновании интереса к этим произведениям. К их числу принадлежит Джеррольд Левинсон, убежденный в том, что в силу специфических особенностей механизма эмоционального отклика на музыку восприятие произведений, выражающих негативные эмоции, сопровождается рядом положительных моментов или, как он их называет, «вознаграждений», которые компенсируют отрицательную заряженность опыта.
Предложенное Левинсоном обоснование этой идеи является наиболее основательным и глубоким и потому заслуживает особого внимания. Левинсон основывался на так называемом «когнитивистском анализе эмоций», который выделяет в них три компоненты: когнитивную, аффективную и поведенческую. Когнитивная компонента предполагает наличие убеждения, желания, оценки, направленных на интенциональный объект. Испытывая страх, мы, как правило, оцениваем конкретную ситуацию или объект как угрожающие нашей безопасности. Аффективная компонента — это то, как эмоция «чувствуется». Она имеет феноменологический аспект, то есть своеобразную окрашенность сознания, и чувственный, под которым подразумевается комплекс внутренних ощущений гусиная кожа, ком в горле и т. Наконец, эмоции могут проявляться в поведении озноб, попытка бежать от опасности. Левинсон убежден, что эмоциональная реакция на музыку не является полноценной эмоцией, ибо здесь когнитивная предпосылка значительно ослаблена или же вообще отсутствует.
Но физиологическая и аффективная компоненты присутствуют чаще всего в нередуцированном виде. Левинсон выделил ряд необходимых условий для наступления сильной эмоциональной реакции во время слушания музыки. Во-первых, ре- ципиенту должен быть знаком стиль воспринимаемого произведения, а лучше — и само произведение, но при этом не настолько, чтобы породить скуку. Это достигается в том случае, если в процессе слушания реципиент способен предвосхищать музыкальное развитие, но пребывает в неизвестности по поводу окончательной развязки. Второе требование заключается в полной концентрации внимания на структуре и развертывании музыкального материала при одновременном суспендировании интереса к вне-музыкальному контексту, включая ситуацию самого реципиента в нем. Третья предпосылка — открытость по отношению к содержанию произведения: слушатель должен стремиться не к дистанцированному созерцанию эмоций, выраженных в музыке, но быть расположенным к тому, чтобы самому пережить их. Эмоциональный отклик возникает в ответ на восприятие и распознавание выраженных в музыке эмоций и является по своей природе эмпатийным или зеркальным: мы отождествляем себя с воображаемым образом таким образом может быть и сама музыка , которому приписываем услышанные в музыке эмоции, и в результате представляем, что сами испытываем их13. Как видно, в возникновении эмоциональной реакции активная роль отводится воображению, которое является когнитивной функцией.
Когнитивная составляющая, таким образом, присутствует, хотя и в несколько ослабленной, усеченной форме в сравнении с когнитивной компонентой жизненных эмоций. Ее воздействие проявляется, во-первых, в том, что наряду с физиологической и аффективной компонентами, которые, как отмечалось выше, действуют в полном объеме, эмпатическая реакция на, скажем, грустную музыку включает присутствие в сознании идеи или понятия грусти.
Но почему музыка вызывает такую реакцию? В целом достаточно легко понять, почему секс и еда вознаграждаются приливом дофамина: он заставляет нас хотеть большего и таким образом способствует выживанию и размножению некоторые лекарства, кстати, подрывают этот инстинкт выживания, стимулируя высвобождение дофамина под ложным предлогом. Но почему последовательность звуков, у которой нет очевидной ценности с точки зрения выживания человека как вида, может делать то же самое? Точного ответа у нас пока что нет, зато есть пара возможных ключей к разгадке тайны о том, почему музыка вызывает у людей сильные эмоции. На данный момент самая любимая теория ученых, изучающих вопрос того, как мы мысленно обрабатываем музыку, восходит к 1956 году. Именно тогда философ и композитор Леонард Мейер предположил, что эмоции в музыке выстраиваются исключительно вокруг наших ожиданий. Мейер опирался на более ранние психологические теории эмоций, в которых предполагалось, что они возникают тогда, когда мы не можем удовлетворить какую-то свою потребность, что, как можно догадаться, вызывает разочарование или гнев. Но стоит нам найти что-то, что восстанавливает эмоциональный баланс, будь то чувство привязанности или чашка ароматного кофе, как в окружающий мир тут же возвращаются все яркие краски.
И, по утверждению Мейера, музыка как раз и работает как та самая чашка кофе или любовь. Она формирует некоторые звуковые паттерны и закономерности, которые побуждают нас делать бессознательные предсказания о том, что будет дальше. И если мы правы, мозг дает себе небольшую награду — выброс дофамина. Таким образом, постоянное лавирование мозга между музыкальным ожиданием и результатом оживляет его приятной игрой эмоций. Но почему нас так заботит то, оправдаются ли наши музыкальные ожидания или нет?
То есть наш мозг считывает минорные ноты в звуках, но при этом не видит в них негативной подоплеки в действительности, ведь стимуляция происходит чисто на уровне эстетического восприятия. Следовательно, нет угрозы — нет и негатива, а есть только обычная реакция на возбуждение через музыку — удовольствие. Дэвид Гурон, специалист в области когнитивного музыковедения, считает, что немаловажную роль во всем этом играет гормон пролактин. Именно он отвечает за удовольствие от такой музыки. Пролактин выделяется эндокринными нейронами в гипоталамусе в ответ на слезы и вообще, в результате переживания отрицательных эмоций: грусти, печали и, в широком смысле, стресса.
Гурон предполагает, что выделение пролактина нашим организмом служит для того, чтобы противодействовать психологической боли во время переживания негативных эмоций. Музыка имитирует реальную печаль, которая обманывает наш мозг — и он отвечает на это своей обычной компенсаторной реакций, высвобождением пролактина. А человек, прослушивающий грустные песни, знает, что он не находится в стрессовой ситуации, поэтому утешительный эффект от выработки этого гормона появляется в отсутствие психической боли, которая обычно этому предшествует. Впрочем, как и теория Шуберта, версия Гурона не объясняет, почему именно музыка уникальна в своей способности дарить удовольствие и утешение. Если продолжить мысли Гурона, тогда и другие «стимулы печали», вызывающие определенную психологическую боль грустные лица, например , должны приносить нам удовольствие. Но это не так: разные исследования доказали очевидный факт, что человек не будет испытывать положительные эмоции, если показать ему фото с какой-нибудь грустной картинкой на нем. Есть еще одна теория, объясняющая данный парадокс. Рефлексы ствола головного мозга, ритмический entrainment, evaluative conditioning, цепная реакция, визуальные образы, эпизодическая память, музыкальные ожидания и эстетическое суждение.
Некоторые предпочитают энергичную и танцевальную музыку для зарядки перед тренировкой или вечеринкой, в то время как другие могут предпочитать спокойную и расслабляющую музыку для отдыха и медитации. Музыка имеет уникальную способность переносить нас в другие миры и вызывать разнообразные эмоции, поэтому мы выбираем то, что отвечает нашим текущим потребностям и настроению.
Музыкальные предпочтения также могут быть влиянием культурного контекста, в котором мы выросли. Региональные и этнические музыкальные стили, традиции и инструменты могут иметь сильное влияние на наши предпочтения. В конечном счете, музыкальные предпочтения являются частью нашей индивидуальности.
музыка грусти
рассказывает о премьерах недели на основе обзоров музыкальных новинок в социальной сети «ВКонтакте». На меня грусть и так сама наползти в любой момент может, поэтому всегда музыку энергичную, танцевальную держу везде, в машине, на работе. Эти результаты указывают на то, что грусть, испытываемая при прослушивании музыки, на самом деле усиливает удовольствие от нее.
В эти дни приходит время грустной музыки!*
Мы можем распознать грустную музыку, не чувствуя грусти, а некоторые мелодии, например музыка Баха, могут вызывать сильные эмоции, даже если мы не можем выразить словами. Intermedia сообщает, что победительница «Детской Новой волны-2021» и участница «Детского Евровидения» 2019 и 2021 годов Таня Меженцева выпустила новый трек «Хватит грустить». Слушай музыку от Грусть, похожую на тихая спокойная музыка, Для важных переговоров и не только.