Цитаты Из Романа» в сравнении с последними загруженными видео.
Мартин Иден цитаты, афоризмы, статусы, фразы со всего мира
Мартин Иден собранные в одном месте. Роман "Мартин Иден" Джека Лондона часто позиционируют и рекомендуют, как мотивирующий к саморазвитию, пример настойчивости и целеустремлённости. Мартин Иден размышляет об искусстве (глава 24).
Мартин иден. джек лондон. цитаты
Перед подобными находками Мартин преклонялся с восхищением, понимая, что они созданы некоей высшей творческой силой, лежащей вне пределов человеческого разумения. Цитаты из произведения "Мартин Иден" собраны на этой странице. Собраны самые популярные цитаты и высказывания из книги Джек Лондон. Слушать разговоры о деле бездельникам скучно, вот они и определили, что это узкопрофесиональные разговоры и вести их в обществе не годится. Они же определили, какие темы не узкопрофильные и о чём, стало быть, годится беседовать: это новейшие оперы.
Мартин Иден из книги Мартин Иден мотивирующие цитаты
Ни положения, ни жалованья. Он непрактичен. Если он тебя любит, ему во имя здравого смысла следовало найти место, что дало бы ему право жениться, а он занимается пустяками — пишет рассказики и тешит себя мечтами, как дитя малое. Боюсь, Мартин Иден никогда не повзрослеет. Ему не хватает сознания ответственности. Он не способен взяться за дело, достойное мужчины, как твой отец и все наши знакомые… хотя бы как мистер Батлер. Боюсь, Мартин Иден никогда не научится зарабатывать деньги. А для счастья деньги необходимы, так устроен наш мир… не миллионные состояния нужны, нет, но достаточные средства, чтобы жить прилично и с комфортом.
Тот, кто задумал жениться, должен к женитьбе готовиться. Я уже говорила, и я знаю, ты со мной согласна, он лишен чувства ответственности.
В романе много автобиографических элементов сюжета: тяжёлая работа в прачечной и на море, упорный труд на литературном поприще, который привёл писателя к популярности. Для лучшей подготовки к уроку литературы рекомендуем читать онлайн краткое содержание «Мартин Иден» по главам, а также пройти тест для проверки полученных знаний.
Материал подготовлен совместно с учителем высшей категории Кучминой Надеждой Владимировной. Опыт работы учителем русского языка и литературы - 27 лет. Главные герои Мартин Иден — двадцатилетний юноша, который отчаянно стремится к самосовершенствованию. Руфь Морз — возлюбленная Мартина из буржуазного общества, которая превыше всего ценит внешние приличия и финансовое благополучие.
Рэсс Брисседен — близкий друг Мартина, который понимал его и поддерживал в стремлении посвятить себя литературе. Другие персонажи Лиззи Конолли — простая девушка, которая по-настоящему любила Мартина и могла сделать его счастливым. Гертруда — старшая сестра Мартина, добрая и отзывчивая женщина, утомленная тяжелой работой. Бернард Хиггинботам — муж Гертруды, лавочник, жадный и лицемерный человек.
Мария Сильва — старая женщина, у которой Мартин снимал комнату в период своих творческих поисков. Джо — приятель Мартина, разделивший с ним тяжелую работу в прачечной. Краткое содержание Молодой крепкий парень, в наружности которого что-то «сразу же выдавало моряка» , попадает на обед в аристократическое семейство Морзов. Он с любопытством разглядывает богатое убранство дома, но особое его внимание притягивают книги, при виде которых в его глазах просыпается «тоскливая зависть и жадность, точно у голодного при виде пищи».
Поводом для приглашения Мартина Идена в дом к знатному семейству послужил тот факт, что он, двадцатилетний моряк, спас от нападения молодого Артура Морза. Юноша знакомит своего спасителя со своей сестрой — Руфь. Увидев «воздушное создание с облаком золотистых волос и одухотворенным взглядом огромных голубых глаз» , Мартин сразу же влюбляется в нее. Общаясь с девушкой, герой понимает, насколько большая между ними бездна в образовании.
Он намерен во что бы то ни стало сократить эту пропасть, а Руфь, впечатленная природной харизмой своего гостя, поддерживает его страстное желание учиться. Выясняется, что Артур Морз пригласил молодого моряка вовсе не из чувства благодарности. Им двигало подлое желание показать родным во всей неприглядности «необразованного чурбана» и вдоволь повеселиться, наблюдая за его поведением. Однако планам Артура не суждено было сбыться: Мартин, моментально подключив врожденную наблюдательность и «мгновенную обучаемость» , смог достойно преподнести себя и увлечь все семейство рассказами о своих приключениях.
Главы 3—5 После непростого испытания в доме Морзов и знакомства с Руфь, Мартин возвращается домой, словно пьяный. Он живет вместе со своей сестрой Гертрудой и ее мужем — лавочником по имени Бернард Хиггинботам, при виде которого «в Мартине всегда поднималось отвращение». Это лицемерный, жадный, подлый человек, который тиранит всю семью. Устроившись на кровати в своей тесной каморке, Мартин принимается мечтать о Руфь.
Одна мысль об этой девушке облагораживает и очищает его, побуждает стать лучше.
Точно так же он собирал и записывал удачные и красочные выражения из обыденной речи, — выражения, которые жгли, как огонь, или, напротив, нежно ласкали слух, яркими пятнами выделяясь среди унылой пустыни обывательской болтовни. Мартин всегда и везде искал принципов, лежащих в основе явления. Он старался понять, как явление создается, чтобы иметь возможность самому создавать его. Он не довольствовался созерцанием дивного лика красоты; в своей тесной каморке, наполненной кухонным чадом и криками хозяйских ребятишек, он, как химик в лаборатории, старался разложить красоту на составные части, понять ее строение. Это должно было помочь ему творить красоту. По своей природе Мартин мог работать только сознательно.
Он не мог работать, как слепой во мраке, не зная, что выходит из-под его рук, полагаясь только на случай и на звезду своего таланта.
Вы каждый день зря убиваете время, торгуете красотой на потребу журналишкам и сами себя губите. Как это вы мне недавно цитировали? А, вот: "Человек, последняя из эфемерид". Так на что, вам последнему из эфемерид, слава? Если она придет к вам, она вас отравит. Верьте мне, вы слишком настоящий, слишком искренний, слишком мыслящий, не вам довольствоваться этой манной кашкой! Надеюсь, вы никогда не продадите журналам ни строчки. Служить надо только красоте. По их понятиям, для него самое правильное найти постоянную работу.
Таков их лексикон прописных истин.
Джек Лондон «Мартин Иден» — цитаты из книги
Служите красоте, и будь проклята толпа! Хмелем мечты упиваться упрямо! И кой глины-жилище души моей- Да не рухнет в пыль опустелым храмом! Не могу я что-то любить или не любить по велению моды. Вот ради чего стоит жить, видеть нравственное величие, что поднимается из гнусной клоаки, подняться самому и еще не омытыми от грязи глазами впервые приметить красоту, далекую, едва различимую; видеть, как из слабости, немощи, порока, из зверской жестокости возникает сила, и правда, и высокий благородный талант. Они безнадежно плохи? А если сравнить с тем, что пишут другие? На что вам город и эта мерзкая человеческая свалка? Вы каждый день зря убиваете время, торгуете красотой на потребу журналишкам и сами себя губите. Как это вы мне недавно цитировали? А, вот: «Человек, последняя из эфемерид».
Так на что, вам последнему из эфемерид, слава? Если она придет к вам, она вас отравит. Верьте мне, вы слишком настоящий, слишком искренний, слишком мыслящий, не вам довольствоваться этой манной кашкой! Надеюсь, вы никогда не продадите журналам ни строчки. Служить надо только красоте. По их понятиям, для него самое правильное найти постоянную работу. Таков их лексикон прописных истин. Найти место! Несчастные тупые рабы. Рабы помешаны на своем рабстве.
Для них работа — золотой идол, перед которым они падают ниц, которому преклоняются. Радость не в том, что твоя работа пользуется успехом, радость — когда работаешь. Все, что было в нем живо, блекнет, гаснет, о «Она пела, положив голову ему на плечо, и руки её были в его руках, и каждый из них в этот миг держал в своей руке сердце другого. Этого человека, настолько гибкого, что он мог приспособляться к любым формам человеческого существования, Руфь считала упрямым и своенравным, потому что не умела перекроить его по своей мерке — единственной, которую знала. Она не могла следовать за полётом его мысли, и когда он достигал высот, ей недоступных, она просто считала, что он заблуждается. Рассуждения отца, матери, братьев и даже Олни ей всегда были понятны, — и потому, не понимая Мартина, она считала, что в этом его вина. Повторялась исконная трагедия одиночки, пытающегося внушить истину миру. Ему с каждым днём было всё труднее и труднее общаться с людьми. Присутствие их тяготило, а необходимость поддерживать разговор раздражала его. Люди действовали ему на нервы, и, не успев встретиться с человеком, он уже искал предлога от него отделаться.
Она сверкала перед ним и переливалась всеми цветами радуги, и ему было больно. Нестерпимо больно.
Разве он может надеяться, живя среди таких скотов, стать когда-нибудь с нею рядом? Его приводила в отчаяние трудность стоящей перед ним задачи, он чувствовал безвыходность своего положения, положения человека из рабочего класса. А если не захочет — ну что ж, благодаря ей он будет жить хорошей, достойной жизнью, а пить во всяком случае бросит. Глава 6. Беспокойное томление, похожее на муки голода, овладело Мартином.
Он изнывал от желания увидеть вновь девушку, чьи нежные руки с неожиданной цепкостью захватили всю его жизнь. Вспомнил, как летом вечерами я часто проезжал дом Миры. Но все же раз или два он оглянулся по сторонам и успел заметить двух девушек, сидевших через несколько мест от него; девушки эти улыбнулись и сделали ему глазки. Он всегда охотно знакомился, и не в его натуре было оставлять без ответа подобные знаки внимания. Еще недавно он непременно улыбнулся бы им в свою очередь, а затем пошел бы и дальше. Но теперь все переменилось. Он, правда, ответил улыбкой, но тотчас же после этого отвернулся и старался больше не смотреть в их сторону.
Однако не один еще раз, совсем позабыв об этих девушках, он вдруг снова ловил их улыбки. Трудно измениться за один день, да к тому же он от природы был ласков и приветлив и поэтому невольно улыбался девушкам в ответ, улыбался просто, по-товарищески. Все это было старо, как мир. Он знал, что они ведут с ним обычную женскую игру. Но для него теперь все стало иным. Уж очень груб был переход от Руфи ко всему этому. Опять возникло у неё желание обнять его за шею или положить руки ему на плечи.
И по-прежнему это желание смущало её, но она уже к нему привыкла. Ей не приходило в голову также и то, что чувство, охватившее её, можно назвать любовью. Он и прежде любил поэзию, как любил всё прекрасное, но после встречи с нею перед ним открылись врата в огромный мир любовной лирики.
Как правило, они не знают того, что знают люди, занятые каким-либо делом. Слушать разговоры о деле бездельникам скучно, вот они и определили, что это узкопрофессиональные разговоры и вести их в обществе, не годится. Мартин Иден.
Книги говорили правду. Бывают на свете такие женщины.
Вот одна из них. Неудивительно, что мир принадлежит сильным. Рабы помешаны на своем рабстве. Для них работа — золотой идол, перед которым они падают ниц, которому поклоняются. Могучий прибой с грохотом разбивается о выступ скалы, мрачные грозовые тучи затянули небо , а вдали, за линией прибоя, на фоне грозового закатного неба — лоцманский бот в крутом повороте, он накренился, так что видна каждая мелочь на палубе. Была здесь красота , и она влекла неодолимо. Парень позабыл о своей неуклюжей походке, подошел ближе, совсем близко. И красота исчезла.
Это страдание не смерть , билась мысль в меркнущем сознании. Смерть не страдание.
Цитаты Из Книги Мартин Иден Джек Лондон
Боже милостивый, да чего вы ждете от буржуазной девицы. Забудьте про них. Найдите женщину пылкую, с горячей кровью, чтоб потешалась над жизнью, и насмехалась над смертью, и любила, пока любится. То была извечная трагедия — когда ограниченность стремится наставлять на путь истинный ум широкий и чуждый предубеждений. В любви человеческий организм достигает высшей цели своего существования, в любви не должно сомневаться, ее надо принимать от жизни как величайшую награду. Разум не должен вмешиваться в любовные дела.
Любовь не может сбиться с пути,если только это настоящая любовь,а не хилый уродец,спотыкающийся и падающий на каждом шагу Ограниченные умы видят ограниченность только в других. Они говорили с жаром и увлечением, мысли возбуждали их так, как других возбуждает гнев или спиртные напитки.
Он вконец умаялся, вымотался, измученное красивое лицо осунулось. Он вяло попыхивал сигаретой, и голос звучал до странности глухо, бесцветно. Огня, живости, — как не бывало. Жалкая это была победа. Оно следует за этой работой так же неотвратимо, как вслед за днём наступает ночь.
Нет, обращаясь в рабочую скотину, он не покорит вершины — вот, что нашептало ему виски, и он согласно кивнул. Виски — оно мудрое. Оно умеет раскрывать секреты. В его насыщенном событиями прошлом женщины нравились ему, иные увлекали, а вот настоящей любви он не знал. Стоило небрежно, по-хозяйски свистнуть, и женщина уже тут как тут. То были просто развлечения, часть игры, в которую играют мужчины, но почти всегда далеко не самая важная для них часть. А теперь он впервые оказался в роли просителя — нежного, робкого, неуверенного.
Он не знал, как себя вести, не знал языка любви, а кристальная чистота любимой пугала его. Мы только хотим, чтобы твоим мужем стал человек нашего круга, хороший, достойный, истинный джентлемен, которого ты сама выберешь, когда полюбишь его. В тебе столько утончённости, нежности, а этот человек даст тебе лишь вульгарность и неотёсанность. Он тебе во всех отношениях не пара.
Историей любви и победы Мартина Идена зачитываются миллионы по всему миру, а его гибель предзнаменовала трагедию поколений начала XX века. Произведение показывает, как человек с силой воли и упорством может многого достичь. Помогает быть сильным в любой ситуации, учит отстаивать свою позицию.
Добавить комментарий Слушать разговоры о деле бездельникам скучно, вот они и определили, что это узкопрофессиональные разговоры и вести их в обществе не годится. Они же определили, какие темы не узкопрофильные и о чём, стало быть, годится беседовать: это новейшие оперы, новейшие романы, карты, бильярд, коктейли, автомобили, скачки, ловля форелей или голубого тунца, охота на крупного зверя, парусный спорт и прочее в том же роде, — и заметь, всё это бездельники хорошо знают.
10 цитат из книги Джека Лондона "Мартин Иден"
И роль их заключается в том, чтобы завладеть молодыми умами, студенчеством, загасить в них малейший проблеск самостоятельной оригинальной мысли, если такая найдется, и поставить на них штамп общепринятого. Ницше был прав. Не стану тратить время и разъяснять, кто такой Ницше. Но он был прав.
Мир принадлежит сильному, сильному, который при этом благороден и не валяется в свином корыте торгашества и спекуляции. Мир принадлежит людям истинного благородства, великолепным белокурым бестиям, умеющим утвердить себя и свою волю. И они поглотят вас-социалистов, которые боятся социализма и мнят себя индивидуалистами.
Ваша рабская мораль сговорчивых и почтительных нипочем вас не спасет. Да, конечно, вы в этом ничего не смыслите, я больше не стану вам этим докучать. Но одно запомните.
В Окленде индивидуалистов раз-два-и обчелся, и один из них-Мартин Иден. Ниже предлагается несколько понравившихся мне отрывков отрывки цитируются из книги без изменений. Обзор книги.
Мартин Иден меняет себя… В одном отношении с ним произошел нравственный переворот. На него подействовала ее опрятность и чистота, и всем своим существом он теперь жаждал стать опрятным. Это необходимо, иначе он никогда не будет достоин дышать одним с ней воздухом.
Он стал чистить зубы, скрести руки щеткой для мытья посуды и, наконец, в аптечной витрине увидел щеточку для ногтей и догадался, для чего она. Он купил ее, а продавец, поглядев на его ногти, предложил ему еще и пилку для ногтей, так что он завел еще одну туалетную принадлежность. В библиотеке ему попалась книжка об уходе за телом, и он тотчас пристрастился обливаться по утрам холодной водой, чем немало удивил Джима и смутил Хиггинботема, который не одобрял подобные новомодные фокусы, но всерьез задумался, не стребовать ли с Мартина дополнительной платы за воду.
Следующим шагом были отутюженные брюки. Став внимательней к внешности, Мартин быстро заметил разницу: у трудового люда штаны пузырятся на коленях, а у всех, кто рангом повыше, ровная складка идет от колен к башмакам. Узнал он и отчего так получается и вторгся в кухню сестры в поисках утюга и гладильной доски.
Поначалу у него случилась беда: он непоправимо сжег одну пару брюк и купил новые, и этот расход еще приблизил день, когда надо будет отправиться в плавание. Но перемены коснулись не только внешнего вида , они шли глубже. Он еще курил, но больше не пил.
Прежде ему казалось, выпивка - самое что ни на есть мужское занятие, и он гордился, что голова у него крепкая и уж почти все собутыльники валяются под столом, а он все не хмелеет. Теперь же, встретив кого-нибудь из товарищей по плаванию, а в Сан-Франциско их было немало, он, как и раньше, угощал их, и они его угощали, но для себя он заказывал кружку легкого пива или имбирную шипучку и добродушно сносил их насмешки. А когда на них нападала пьяная плаксивость, приглядывался к ним, видел, как пьяный понемногу превращается в животное, и благодарил бога, что сам уже не такой.
Каждый жил не так, как хотел, и рад был про это забыть, а напившись, эти тусклые тупые души уподоблялись богам, и каждый становился владыкой в своем раю, вволю предавался пьяным страстям. Мартину крепкие напитки были теперь ни к чему. Он был пьян по-иному, глубже, - пьянила Руфь, она зажгла в нем любовь и на миг дала приобщиться к жизни возвышенной и вечной; пьянили книги, они породили мириады навязчивых желаний, не дающих покоя; пьянило и ощущение чистоты, которой он достиг, от нее еще прибыло здоровья, бодрость духа и сила так и играли в нем.
О бедности и милосердии… Мария Сильва была бедна и отлично знала все приметы бедности. Для Руфи слово «бедность» обозначало существование, лишенное каких-то удобств. Тем и ограничивалось ее представление о бедности.
Она знала, что Мартин беден, и это связывалось для нее с юностью Линкольна, мистера Батлера и многих других, кто потом добился успеха. К тому же, сознавая, что бедным быть не сладко, она, как истинная дочь среднего сословия, преспокойно полагала, будто бедность благотворна, что, подобно острой шпоре, она подгоняет по пути к успеху всех и каждого, кроме безнадежных тупиц и вконец опустившихся бродяг, И потому, когда она узнала, что безденежье заставило Мартина заложить часы и пальто, она не встревожилась. Ее это даже обнадежило, значит, рано или поздно он поневоле опомнится и вынужден будет забросить свою писанину.
Руфь не видела по лицу Мартина, что он голодает, хотя он осунулся, похудел, а щеки, и прежде впалые, запали еще больше. Перемены в его лице ей даже нравились.. Ей казалось, это облагородило его, не стало избытка здоровой плоти и той животной силы, что одновременно и влекла ее, и внушала отвращение.
Иногда она замечала необычный блеск его глаз и радовалась, ведь такой он больше походил на поэта и ученого - на того, кем хотел быть, кем хотела бы видеть его и она. Но Мария Сильва читала в его запавших щеках и горящих глазах совсем иную повесть, день за днем замечала в нем перемены, по ним узнавала, когда он без денег, а когда с деньгами. Она видела, как он ушел из дому в пальто, а вернулся раздетый, хотя день был холодный и промозглый, и сразу приметила, когда голодный блеск в глазах потух и уже не так западают щеки.
Заметила она и когда не стало часов, а потом велосипеда, и всякий раз после этого у него прибывало сил. Видела она и как не щадя себя он работает и по расходу керосина знала, что он засиживается за полночь. Мария понимала, он работает еще побольше, чем она сама, хотя работа его и другого сорта.
И ее поразило открытие: чем меньше он ест, тем усиленней работает. Бывало, приметив, что он уже вовсе изголодался, она как бы между прочим посылала ему с кем-нибудь из своей ребятни только что испеченный хлеб, смущенно прикрываясь добродушным поддразниванием - тебе, мол, такой не испечь. А то пошлет с малышом миску горячего супу, а в душе спорит сама с собой, вправе ли обделять родную плоть и кровь.
Мартин был ей благодарен, ведь он доподлинно знал жизнь бедняков и знал, уж если существует на свете милосердие, так это оно и есть. О социализме и индивидуализме… - Я сужу по вашим же словам. Благодаря некоему логическому кунштюку -это, кстати сказать, мое любимое, хоть и никому не понятное определение, - вы убедили себя, что верите в систему конкуренции и выживания сильнейшего, и в то же время со всей решительностью поддерживаете всевозможные меры, направленные на то, чтобы сильнейшего обессилить.
Я хочу сказать, что вы плохой диагност. Хочу сказать, что я не заражен микробом, социализма. Я же закоренелый противник социализма, как и вашей ублюдочной демократии, которая по сути своей просто лжесоциализм, прикрывающийся одеянием из слов, которые не выдержат проверки толковым словарем.
Я реакционер, такой законченный реакционер, что мою позицию вам не понять, ведь вы живете в обществе, где все окутано ложью, и сквозь этот покров неспособны ничего разглядеть. Вы только делаете вид, будто верите, что выживает и правит сильнейший. А я действительно верю.
Вот в чем разница. Когда я был чуть моложе, всего на несколько месяцев, я верил в то же, что и вы. Видите ли, ваши идеи, идеи ваших сторонников произвели на меня впечатление.
Но лавочники и торгаши, - правители в лучшем случае трусливые; они знают одно - толкутся и хрюкают у корыта, стараясь ухватить побольше, и я отшатнулся - если угодно, к аристократии.
Скорее всего он вам понравился или хотя бы оставил какое-то впечатление. Мы отобрали для вас самые яркие и глубокие цитаты из этого прекрасного романа. Он любил некую идеальную Руфь, небесное существо, созданное его воображением, светлого и лучезарного духа, воспетого им в поэмах любви.
Слушать разговоры о деле бездельникам скучно, вот они и определили, что это узкопрофессиональные разговоры и вести их в обществе, не годится. Бродягой быть куда лучше, чем ломовой лошадью. Поживешь, парень! Ты ж еще никогда и не жил. Тифом хворал… я тебе не рассказывал?
Где уж мне с тобой тягаться. Мартин призадумался, ответил не сразу. Мне и правда нет до них дела… почти что. А ты прикинься, глядишь, и подействует. Рот был бы совсем как у херувима, если бы не одна особенность его полных чувственных губ: в минуту напряжения он крепко их сжимает. Порою стиснет в ниточку — и рот становится суровый, непреклонный, даже аскетический Воображение влюбленного окружало ее ореолом святости — слишком она святая, чистый, бесплотный дух, и не может быть с ней близости во плоти. Как раз его любовь и отодвигала ее в недосягаемую даль. Сама любовь отказывала ему в том единственном, чего жаждала. Неужто любовь так примитивна и вульгарна, что должна питаться внешним успехом и признанием толпы?
Они признают только общепринятое — в сущности, они и есть общепринятое. Они не блещут умом, и общепринятое прилипает к ним так же легко, как ярлык пивного завода к бутылке пива. И роль их заключается в том, чтобы завладеть молодыми умами, студенчеством, загасить в них малейший проблеск самостоятельной оригинальной мысли, если такая найдется, и поставить на них штамп общепринятого. Ницше был прав. Не стану тратить время и разъяснять, кто такой Ницше. Но он был прав. Мир принадлежит сильному, сильному, который при этом благороден и не валяется в свином корыте торгашества и спекуляции. Мир принадлежит людям истинного благородства, великолепным белокурым бестиям, умеющим утвердить себя и свою волю. И они поглотят вас-социалистов, которые боятся социализма и мнят себя индивидуалистами.
Ваша рабская мораль сговорчивых и почтительных нипочем вас не спасет. Да, конечно, вы в этом ничего не смыслите, я больше не стану вам этим докучать. Но одно запомните. В Окленде индивидуалистов раз-два-и обчелся, и один из них-Мартин Иден. Ниже предлагается несколько понравившихся мне отрывков отрывки цитируются из книги без изменений. Обзор книги. Мартин Иден меняет себя… В одном отношении с ним произошел нравственный переворот. На него подействовала ее опрятность и чистота, и всем своим существом он теперь жаждал стать опрятным. Это необходимо, иначе он никогда не будет достоин дышать одним с ней воздухом.
Он стал чистить зубы, скрести руки щеткой для мытья посуды и, наконец, в аптечной витрине увидел щеточку для ногтей и догадался, для чего она. Он купил ее, а продавец, поглядев на его ногти, предложил ему еще и пилку для ногтей, так что он завел еще одну туалетную принадлежность. В библиотеке ему попалась книжка об уходе за телом, и он тотчас пристрастился обливаться по утрам холодной водой , чем немало удивил Джима и смутил Хиггинботема, который не одобрял подобные новомодные фокусы, но всерьез задумался, не стребовать ли с Мартина дополнительной платы за воду. Следующим шагом были отутюженные брюки. Став внимательней к внешности, Мартин быстро заметил разницу: у трудового люда штаны пузырятся на коленях, а у всех, кто рангом повыше, ровная складка идет от колен к башмакам. Узнал он и отчего так получается и вторгся в кухню сестры в поисках утюга и гладильной доски. Поначалу у него случилась беда: он непоправимо сжег одну пару брюк и купил новые, и этот расход еще приблизил день, когда надо будет отправиться в плавание. Но перемены коснулись не только внешнего вида , они шли глубже. Он еще курил, но больше не пил.
Прежде ему казалось, выпивка - самое что ни на есть мужское занятие, и он гордился, что голова у него крепкая и уж почти все собутыльники валяются под столом, а он все не хмелеет. Теперь же, встретив кого-нибудь из товарищей по плаванию, а в Сан-Франциско их было немало, он, как и раньше, угощал их, и они его угощали, но для себя он заказывал кружку легкого пива или имбирную шипучку и добродушно сносил их насмешки. А когда на них нападала пьяная плаксивость, приглядывался к ним, видел, как пьяный понемногу превращается в животное, и благодарил бога, что сам уже не такой. Каждый жил не так, как хотел, и рад был про это забыть, а напившись, эти тусклые тупые души уподоблялись богам, и каждый становился владыкой в своем раю, вволю предавался пьяным страстям. Мартину крепкие напитки были теперь ни к чему. Он был пьян по-иному, глубже, - пьянила Руфь, она зажгла в нем любовь и на миг дала приобщиться к жизни возвышенной и вечной; пьянили книги, они породили мириады навязчивых желаний, не дающих покоя; пьянило и ощущение чистоты, которой он достиг, от нее еще прибыло здоровья, бодрость духа и сила так и играли в нем. О бедности и милосердии… Мария Сильва была бедна и отлично знала все приметы бедности. Для Руфи слово «бедность» обозначало существование, лишенное каких-то удобств. Тем и ограничивалось ее представление о бедности.
Она знала, что Мартин беден, и это связывалось для нее с юностью Линкольна, мистера Батлера и многих других, кто потом добился успеха. К тому же, сознавая, что бедным быть не сладко, она, как истинная дочь среднего сословия, преспокойно полагала, будто бедность благотворна, что, подобно острой шпоре, она подгоняет по пути к успеху всех и каждого, кроме безнадежных тупиц и вконец опустившихся бродяг, И потому, когда она узнала, что безденежье заставило Мартина заложить часы и пальто, она не встревожилась. Ее это даже обнадежило, значит, рано или поздно он поневоле опомнится и вынужден будет забросить свою писанину. Руфь не видела по лицу Мартина, что он голодает, хотя он осунулся, похудел, а щеки, и прежде впалые, запали еще больше. Перемены в его лице ей даже нравились.. Ей казалось, это облагородило его, не стало избытка здоровой плоти и той животной силы, что одновременно и влекла ее, и внушала отвращение. Иногда она замечала необычный блеск его глаз и радовалась, ведь такой он больше походил на поэта и ученого - на того, кем хотел быть, кем хотела бы видеть его и она. Но Мария Сильва читала в его запавших щеках и горящих глазах совсем иную повесть, день за днем замечала в нем перемены, по ним узнавала, когда он без денег, а когда с деньгами. Она видела, как он ушел из дому в пальто, а вернулся раздетый, хотя день был холодный и промозглый, и сразу приметила, когда голодный блеск в глазах потух и уже не так западают щеки.
Заметила она и когда не стало часов, а потом велосипеда, и всякий раз после этого у него прибывало сил. Видела она и как не щадя себя он работает и по расходу керосина знала, что он засиживается за полночь.
Найдите женщину пылкую, с горячей кровью, чтоб потешалась над жизнью, и насмехалась над смертью, и любила, пока любится. То была извечная трагедия — когда ограниченность стремится наставлять на путь истинный ум широкий и чуждый предубеждений. В любви человеческий организм достигает высшей цели своего существования, в любви не должно сомневаться, ее надо принимать от жизни как величайшую награду.
Разум не должен вмешиваться в любовные дела. Любовь не может сбиться с пути,если только это настоящая любовь,а не хилый уродец,спотыкающийся и падающий на каждом шагу Ограниченные умы видят ограниченность только в других. Они говорили с жаром и увлечением, мысли возбуждали их так, как других возбуждает гнев или спиртные напитки. Несчастные тупые рабы, думал он, слушая сестру. Неудивительно, что мир принадлежит сильным.
Анализ романа Джека Лондона «Мартин Иден»
Мы собрали для вас 1933 цитат из книги Мартин Иден автора Джек Лондон, книга вышла в 1913 году и находится в категории. Следующая записьДалее Емец, Дмитрий Александрович — цитаты, высказывания, афоризмы. Read the best quotes from the book «Martin Eden» «Jack London». More than 88 quotes and “catchphrases” from the book in the liters electronic library. Собраны самые популярные цитаты и высказывания из книги Джек Лондон.
Цитаты Из Книги Мартин Иден Джек Лондон
Тем не менее, в процессе чтения выясняется, что герой полюбил не саму Руфь, а ее обожествленный, идеальный образ. Настоящей оказывается любовь Лиззи Конноли, но и ей не суждено стать основой семьи. Простая девушка из рабочей семьи готова отдать жизнь ради любимого, однако, к сожалению, Мартин не может сделать ее счастливой, поскольку он «болен», ему уже ничего не нужно от жизни. Его воля к победе, достижению собственной цели не может не вызвать уважения.
Однако образование не принесло ему счастья, также с его помощью он не принес счастья другим. Напротив, у моряка Мартина была душевная гармония, а вот у писателя Идена ее уже не стало. Поэтому весь его труд не принес блага даже ему самому, не то, что обществу.
И затем мы замечаем, как резко меняется их мнение, когда он становится знаменитым и уважаемым писателем. Эта амбициозность, равно как и желание прославиться, на самом деле понятны и достойны уважения. Юноша никогда не жаловался на судьбу, а просто шел к своей цели, пусть маленькими шажками, но шел, и, в конечном счете, добился того, чего хотел — получил признание, хороший заработок, любовь читателей, популярность в прессе.
Только, к сожалению, такой успех уже не мог вызвать особой радости у Мартина — по причине глубокого разочарования героя в жизни. Или тот факт, что издательства после приобретения Мартином всеобщей известности стали мигом печатать то, что прежде отвергали. В этом выражается не только лицемерие, но и подкупность печатных изданий — скорее всего, они стремились напечатать то, что ранее не желали, так как в обществе работы Идена вызвали настоящий фурор.
Постепенно, достигнув вершин мастерства в писательском деле, герой начинает разочаровываться в них, он заболевает «душевно» и более не может быть спокоен. Он не устает повторять, что его работа «была уже сделана», его великие произведения — написаны прежде, чем получили признание и публикацию. Не сумев примириться с обществом, слишком жестоким, продажным и мелочным, мужчина не видит иного выхода, как покончить жизнь самоубийством.
Ницшеанство и индивизуализм привели героя в тупик и не дали ему стимула жить дальше. Что общего у Мартина Идена и Страшилы? Мартин много учился, чтобы стать образованным человеком, и кому-то, возможно, покажется, что он поначалу был не таким уж умным, его кругозор был уже или что-то подобное.
Возможно, в этом есть доля правды, но тут можно посмотреть и с другой стороны. На самом деле у Льва изначально есть смелость, у Страшилы — острый ум, у Дровосека — доброе сердце. Но им не хватало веры в себя.
Гудвин подарил им ее. А Мартин приобрел ее сам, когда стал обучаться. А обучаться он стал, потому что влюбился.
Ради любимых мы готовы пойти на многое, и Мартин не стал исключением. Прорыв писателя Главный герой снимает комнату у небогатой португалки Марии Сильвы. Он продолжает писать непубликуемые статьи, отчаянно бедствуя.
Продает вещи: пальто, велосипед, костюм, покупая на вырученные деньги простейшие продукты. Он голодает, периодически обедая у сестры и у Руфи. Он растоптан морально, его иммунитет снижается, и бывший моряк тяжело заболевает гриппом.
Внезапно статьи Мартина начинают публиковать, постепенно приходят чеки на небольшие суммы от журналов. Он расплачивается с долгами. Наконец, его признают как писателя.
Однако ему еще предстоит — узнать порочную «кухню» журналистики. Вскоре начинаются неплатежи редакций. В настоящий фарс превращается возврат Мартином в «Трансконтинентальный ежемесячник» пяти заработанных долларов.
В то же время редакторы «Шершня» — крепкие гладковыбритые мошенники даже «помогли ему быстрее спуститься с лестницы». Руфь близорука в своем восприятии идеала мужчины. Она не признает таланта своего избранника, все-таки желая, чтобы Мартин имел «твердый доход», будучи служащим.
Она убеждена, что ему следует устроиться на работу к ее отцу. Кроме того, Руфь — дитя своего круга. Ее смущает, что ее избранник общается с беднотой.
Цитаты из книги И подумать только, до чего я был глуп, воображал, если кто занимает высокие посты и живет в красивых домах и у него есть образование и счет в банке, значит, это люди достойные! Во мне столько всего, о чем я хочу сказать. Но все это так огромно.
Я не нахожу слов, не могу выразить, что там внутри. Иногда мне кажется, весь мир, вся жизнь, все на свете поселилось во мне и требует: будь нашим голосом. Я чувствую, ох, не знаю, как объяснить… Я чувствую, как это огромно а начинаю говорить, выходит детский лепет.
До чего трудная задача — передать чувство, ощущение такими словами, на бумаге или вслух, чтобы тот, кто читает или слушает, почувствовал или ощутил то же, что и ты. Это великая задача. Не дано ей было следовать за полетом его мысли, и когда она не понимала его рассуждений, полагала, что он ошибается.
Рассуждения всех окружающих были понятны ей. Она всегда понимала, что говорят мать и отец, братья и Олни, а потому, когда не понимала Мартина, виноватым считала его. Несчастные тупые рабы, думал он, слушая сестру.
Неудивительно, что мир принадлежит сильным. Рабы помешаны на своем рабстве. Для них работа — золотой идол, перед которым они падают ниц, которому поклоняются.
Боже милостивый, да чего вы ждете от буржуазной девицы. Забудьте про них. Найдите женщину пылкую, с горячей кровью, чтоб потешалась над жизнью, и насмехалась над смертью, и любила, пока любится.
То, что он предлагал ей, было так ничтожно в сравнении с тем, что она готова была отдать ему. Он предлагал ей то, что у него было лишним, без чего он мог обойтись, — а она отдавала ему всю себя, не боясь ни позора, ни греха, ни вечных мук. Не удивительно, что святые на небесах чисты и непорочны.
Тут нет заслуги. Но святые в грязи — вот это чудо! И ради этого чуда стоит жить!
Видеть моральное величие, поднимающееся над грязными клоаками несправедливости; расти самому и глазами, еще залепленными грязью, ловить первые проблески красоты; видеть, как из слабости, порочности и ничтожества расцветает сила и правда, и благородство духа. И постоянно глядя друг на друга, подражая друг другу, эти жалкие существа готовы стереть свои индивидуальные особенности, отказаться от живой жизни, чтоб только не нарушить нелепых правил, у которых они с детства в плену. Он прежде всего и, превыше всего любил.
Он не мог работать, как слепой во мраке, не зная, что выходит из-под его рук, полагаясь только на случай и на звезду своего таланта. Случайные удачи не удовлетворяли его. Он хотел знать «как» и «почему».
У него был ясный, логический ум, и, приступая к рассказу или стихотворению, Мартин уже ясно представлял себе конец и держал в голове план всего произведения. Без этого его попытки были обречены на неудачу. С другой стороны, он воздавал должное и тем случайным словам и комбинациям слов, которые вдруг ярко вспыхивали в его мозгу и впоследствии с честью выдерживали испытание, не только не вредя, но даже способствуя красоте и цельности произведения.
Перед подобными находками Мартин преклонялся с восхищением, понимая, что они созданы некоей высшей творческой силой, лежащей вне пределов человеческого разумения.
There were such women in the world. She was one of them. And through the swaying, palpitant vision, as through a fairy mirage, he stared at the real woman, sitting there and talking of literature and art. He listened as well, but he stared, unconscious of the fixity of his gaze or of the fact that all that was essentially masculine in his nature was shining in his eyes. But she, who knew little of the world of men, being a woman, was keenly aware of his burning eyes. She had never had men look at her in such fashion, and it embarrassed her. She stumbled and halted in her utterance. The thread of argument slipped from her.
He frightened her, and at the same time it was strangely pleasant to be so looked upon. Her training warned her of peril and of wrong, subtle, mysterious, luring; while her instincts rang clarion-voiced through her being, impelling her to hurdle caste and place and gain to this traveller from another world, to this uncouth young fellow with lacerated hands and a line of raw red caused by the unaccustomed linen at his throat, who, all too evidently, was soiled and tainted by ungracious existence. She was clean, and her cleanness revolted; but she was woman, and she was just beginning to learn the paradox of woman. He was becoming anti-social. Daily he found it a severer strain to be decent with people. Their presence perturbed him, and the effort of conversation irritated him. They made him restless, and no sooner was he in contact with them than he was casting about for excuses to get rid of them. When I was starving? When I was just as I am now, as a man, as an artist, the same Martin Eden?
My brain is the same old brain. And what is puzzling me is why they want me now. They must want me for something else, for something that is outside of me, for something that is not I. Shall I tell you what that something is? It is for the recognition I have recieved.
Все это пьянило его, как вино.
Тут было что-то такое, для чего стоило потрудиться и головой и руками, а из глубины сознания всплыла мысль: завоевать все это, чтобы завоевать и ее - бледную, как лилия, тень, сидящую перед ним. Блестящее видение было разрушено Артуром, который весь вечер напрягал все усилия, чтобы в Мартине проявился, наконец, дикарь. Мартин Иден помнил свое решение. Он впервые стал самим собой и сначала с усилием, а потом свободно, увлекаясь радостью творчества, начал описывать свою жизнь такой, какой она была. Он состоял в экипаже контрабандистской шхуны «Хальцион», когда она была захвачена таможенным катером. Мартин умел наблюдать и в добавок убил рассказать о том, что видел.
Он описал волнующееся море, корабли и матросов на них; сумел увлечь слушателя силой своего воображения и заставить их смотреть его глазами.
Martin Eden
Писатель Джек Лондон: цитаты и афоризмы. Нет, в этом вы ошибаетесь, – в свою очередь возразил Мартин, – каждый человек и каждая группа общества всегда подражают тем, кто выше их по положению. Мартин Иден Джек Лондон – покупайте на OZON по выгодным ценам с быстрой доставкой! Следующая записьДалее Емец, Дмитрий Александрович — цитаты, высказывания, афоризмы. Мартин Иден меняет себя В одном отношении с ним произошел нравственный переворот. Слушать разговоры о деле бездельникам скучно, вот они и определили, что это узкопрофесиональные разговоры и вести их в обществе не годится. Они же определили, какие темы не узкопрофильные и о чём, стало быть, годится беседовать: это новейшие оперы.
Мартин иден. джек лондон. цитаты
| Цитаты из книги Джек Лондон "Мартин Иден" | Мартин Иден вспомнил свое многолетнее состязание с одним из своих недоброжелателей (Масляную Рожу), в котором он победил и убедился в верности своего решения продолжать борьбу (глава 15). |
| Цитаты Из Книги Мартин Иден Джек Лондон | «Мартин Иден». Раньше он, по глупости, воображал, что каждый хорошо одетый человек, не принадлежащий к рабочему сословию, обладает силой ума и утонченным чувством прекрасного. |