Дочь убитого иерея Сысоева обвиняет отчима в насилии., Воспоминания старшей дочери об отце Данииле Сысоеве, Иустина врет! У священника Даниила Сысоева остались три дочери – 14-летняя Иустина, 8-летняя Дорофея и годовалая Ангелина. Юлия Сысоева – о времени, памяти и незаживающей ране (10 лет со дня гибели отца Даниила Сысоева). Весной 1995 года, незадолго до завершения обучения в семинарии, Д. Сысоев был возведен епископом Верейским Евгением в сан диакона.
Сысоев, Даниил Алексеевич
Для мамаши, вдовы отца Даниила Сысоева, вскоре выскочившей замуж за негодяя и пустившей ситуацию на самотек, нет никаких оправдательных слов. вдова священника- миссионера о. Даниила Сысоева, мама троих дочерей: Иустины, Дорофеи и Ангелины, писатель публицист. Юлия Сысоева — все последние новости на сегодня, фото и видео на Рамблер/новости. Юлия сысоева и сергей станиловский последние новости. После показаний Дорофеи в 2016 году Следственный комитет возбудил против него уголовное дело по статье «насильственные действия сексуального характера» и арестовал.
Тру-крайм: три дочери погибшего священника Даниила Сысоева обвинили отчима в домогательствах
| Размышления после жуткой истории с дочерьми о.Даниила Сысоева | Помогать им взялась матушка Даниила Юлия Сысоева убитого в ноябре 2009 года священника Даниила. |
| Активисты ЛДПР в Тюмени недовольны политикой регионального руководителя Сысоева | О надругательстве со стороны второго мужа матери заявили дочери отца Даниила Сысоева Отец Даниил Сысоев с детьми. |
| О трагедии с детьми убиенного о. Даниила Сысоева: fulas — LiveJournal | Юлия сысоева и сергей станиловский последние новости. |
«Что, в Тюмени денег не хватает?» Депутата возмутили грязные дороги и постоянные траты на автомойки
Я хотела сохранить семью, у нас были еще очень маленькие дети и многое другое, что нас связывало и не давало разлучиться. Когда отца Даниила не стало, так внезапно и кроваво мы его потеряли, тут и посыпались на меня мучительные вопросы. Почему мы не примирились? Почему не дано было время попрощаться и попросить друг у друга прощения. Я задавала этот вопрос почти всем священникам, которым могла его задать.
Ответа ни у кого не было. Помню, как однажды вечером я приехала на Оптинское подворье. Отец Мелхиседек принял меня в своем кабинете. О чем говорили — да все об одном.
Я тогда очень ждала, что он мне ответит, но ответа опять не последовало. И тогда меня захлестнуло чувство вины и обиды на Бога. Я не смогла, а Он, при всем Своем могуществе, вернее, всемогуществе, так странно ответил на мои молитвы — забрав у меня мужа и отца у детей. Второе было даже более болезненно.
Вопрос: «Как же жить дальше? И второй вопрос, дерзкий и с вызовом: «И как же я теперь буду жить дальше? Оставалось довольствоваться действительностью, то есть принять все как есть, как произошло. Принять, поверить в это.
Очень часто, просыпаясь ото сна, казалось, что все происходящее — это сон. Вот я проснулась, посмотрела этот ужас, а сейчас у меня будет все по-старому. А потом начинаешь понимать, что это не сон, а страшная действительность, и хочется заснуть обратно. Последнюю ночь я сидела рядом с ним Я вспоминала, что, когда я первый раз увидела усопшего мужа, уже облаченного в священнические одежды, я не принимала происходящего.
Я не принимала факт смерти. Мне хотелось взять его за руку и сказать: ну все, пойдем теперь домой, все закончилось и теперь мы идем домой, но вместо этого был гроб, который привезли в храм. Дома нас ждут дети, мы будем ужинать, пить чай и разговаривать на самые простые житейские темы. Целую ночь я сидела рядом с ним и разговаривала с ним.
А он лежал в гробу и молчал. Нет, не совсем молчал, мне казалось, что мысленно он мне отвечает, я и правда получала ответы от него в ту ночь, и потом, с течением времени. Я роптала, что не могу вот так поговорить с живым, почему я сейчас сижу и разговариваю с мертвым, и вообще почему он мертвый, холодный, и что такое смерть, когда ее нет. Это была очень тяжелая ночь.
Я понимала, что так больше не смогу посидеть, не смогу дотронуться до его руки. Я торопилась в ту ночь сказать ему все самое главное, то, что мы не успели сделать при жизни. Умирание или уход из этой жизни для меня представлял идеалистическую картину, когда умирающий лежит на одре, окруженный любимыми людьми, и прощается со всеми, дает наставления, убеждает, что наше расставание временное и он уходит немного раньше нас, чтобы сделать там важные дела. А оказалось, что смерть вырвала его у нас без наркоза, мы не попрощались, это было самым болезненным моментом.
Мой мир был разрушен. Вопрос «Как жить дальше? Пустая квартира, гудки в трубке, когда знаешь, что ответа не будет: звони не звони, пиши не пиши. Что я не услышу привычного звона ключей и открывающейся двери, привычных шагов в прихожей, не побегу разогревать ужин и расспрашивать, как прошел день, рассказывать об успехах или проблемах наших детей.
Пустота была страшным состоянием надлома или надрыва собственной души. Вопрос «как жить» дальше разрешился сам собой, со временем. Я просто поплыла по течению, за меня все само делалось и решалось. Однажды я увидела сон: отец Даниил возле храма смотрит расписание богослужений, я подхожу к нему, а он говорит мне, что исправит те ошибки, которые допустил при жизни.
Решался вопрос с изданием его книг, непонятно было, кто и как этим теперь будет заниматься. Оказалось, что именно эта работа, которую я не очень хотела, досталась мне. Почему я не очень хотела? Я не понимала, что со всем этим делать и как.
Хотела кому-то отдать, кто это сделал бы хорошо и правильно. И вот 10 лет пришлось издавать его книги, переводить на разные языки. Больше всего было переведено на английский.
Конечно, окончательную точку должен поставить суд от которого Станиловский скрывается в США , но думаю, что у большинства уже нет сомнений. Честно говоря, я тоже был шокирован, хотя в прошлом году смотрел интервью с другой дочерью, Иустиной, которая первая открыла правду о том, что происходит в этой семье. Она рассказала о том, что происходило со средней сестрой, и о том, что угрожает уже младшей, Ангелине. Однако тогда к её голосу мало кто прислушался. И тут, уже после интервью с Дорофеей, прозвучали неожиданные откровения.
Я имею в виду посты миссионера-сысоевца Виктора Куприянчука и иерея Георгия Максимова, друга и соратника отца Даниила. Виктор Куприянчук, руководитель московского отделения Миссионерского движения в честь святого пророка Даниила при Храме апостола Фомы, в Telegram-канале «Уранополитика» пишет : «Теперь можно. Я думаю, что Станиловский причастен к убийству. Слишком странно он задержал о. Никогда такого не было. Даниил всегда после бесед общался с прихожанами. Исповедовать — никогда. Тем более не понятно — ты не мог завтра исповедоваться?
Еще после смерти о. Даниила мы ехали с ним в машине и он рассказывал, что в квартире у Юли появилась икона «поцелуй Иуды». Спрашивал, кто бы мог это сделать? Слишком трусливые. Они даже палестинских детей не хотят защищать. Да и есть факты о том, что через год после «раскрытия» дело на самом деле не было раскрыто». И вслед за этим, в следующем посте : «И когда ночью меня и братьев о. Даниила забрали на допрос, Станиловский все время сидел с ноутбуком и занимался открытием счета помощи.
Чтобы деньги шли напрямую и никто другой не занимался этим вопросом. Не берусь судить, насколько прав или неправ Виктор Куприянчук в своих подозрениях. Это его точка зрения. Кстати, он вовсе в этом не одинок. Я слышал, что среди людей, близких к отцу Даниилу, такая версия гуляла. Но сейчас речь не об этом.
Когда в 2016 году дочери прямо заявили о наклонностях Станиловского, когда он оказался в СИЗО, неужели сложно было понять, что сама мама, Юлия, путь косвенно, но все же виновна? Я помню, в «Фейсбуке» мне в то время попался пост Юлии о просьбе помолиться о «невинно заключенном» Сергее. А вот об Иустине просьб помолиться не было, получается, она отреклась от старшей дочери. Это очень много говорит о самой Юлии, ибо, какова бы ни была дочь, то все же молиться следовало бы и о ней одновременно. О её вразумлении хотя бы, об умягчении сердца и т. Теперь же, со слов Дорофеи, оказывается, что и сама мама была соучастницей преступлений своего супруга, Станиловского. Сейчас многие справедливо жалуются на службу опеки, которая забирает детей часто по совершенно ничтожным основаниям. По-моему, вот тут были прямые основания если не отобрать детей у Юлии, то, по крайней мере, поставить это дело под тщательный контроль. Даже невзирая на то, что средняя дочь отказалась от показаний. Что сделали сысоевские последователи, уранополиты, непосредственные ученики отца Даниила, для этого? Ведь могли шум поднять, заставить службу опеки работать там, где это необходимо. Не знаю, может, такие попытки и были, но вот ничего об этом нигде не говорится. Отец Георгий Максимов о таковых попытках не упоминает, Иустина тоже об этом промолчала. Как я уже упомянул, год назад вышло интервью с Иустиной , где она рассказала о том, как все было, и о том, что в США, куда сбежал Станиловский, все продолжается, причем в худшей форме, и в опасности уже находится младшая сестра, Ангелина. После этого интервью Иустину стали травить в соцсетях некоторые не в меру ревностные последователи отца Даниила Сысоева, о чем я писал в прошлом же году в статье «О трагедии с детьми убиенного о. Даниила Сысоева». Хотя я не исключал тот факт, что Иустина могла все придумать, но меня особенно возмутило то, что именно «почитатели памяти о. Даниила Сысоева» устроили эту травлю скрин, взятый со страницы Иустины, приводится в той моей статье. В той статье я упомянул небезызвестного Алексея Фомичева, бывшего участника организации уранополитического, сысоевского толка «Божья воля» он вышел из организации после истории с избиением некоего Давыдова. А вот из свеженького. Она как обычно почему-то считает, что имеет право тебе указывать и диктовать. Возомнила себя обличителем. К куче людей бегает в личку и поливает помоями. Смеет утверждать, что мы с сестрами недостойные дочери своего отца. При этом считает себя верным почитателем отца Даниила. Кроме как духовной прелестью я это назвать не могу». Людмила Есипенко она же Мила Одегова , если кто не знает, — лидер этой самой уранополитической «Божьей воли» после изгнания оттуда прежнего лидера, Дмитрия Цорионова по прозвищу Энтео, спутавшегегося с одной из участниц «Пусси Райот», Алёхиной.
И вот он находит свое место, свою тему — это мусульманская тема, татарская, по матери он — татарин, но сказать, что это влияние крови, нельзя ни в коем случае, скорее, это был просто богатый мир. Невозможно сказать, насколько глубоким было его проникновение туда, насколько серьезно он воспользовался кровным правом нести свою проповедь, причем делая это нестандартно, своим методом, абсолютно искренне, просто, и — сокрушительно. Он очень много читал, делал это быстро и легко, прочитывал тома за часы, и все это хранил в памяти, и не для того, чтобы перед кем-то показаться. Это было в его стиле, до грубости простом, поспешном, но так ему было надо, потому что он спешил, чувствовал, что ему отмерено немного времени. Это был ритм современного человека, его восприятия, в первую очередь, восприятия Небесного, Божественного. Он брал для проработки четыре-пять тем, все записывал, и, как сейчас показывает успех его книг, это был самый лучший стиль работы. Он весь был такой необычный человек: необычная судьба, необычная подготовка, необычное духовное делание. Он не стал накапливать знания, вырабатывать какие-то глубинные мысли, чего требует Господь от иных священнослужителей. Он обладал хорошим вкусом, хорошим богословским умом, и, одновременно — был оригинальным и смелым. Многие люди сейчас выражают восхищение качеством и броскостью изложения его рассуждений. Его стиль, лишенный шор, шаблонов, плакатный, яркий, даже вызывающий, приносит и укрепление в вере, и утешение, помогает верующим лучше познать свою веру. Мы с матушкой были несколько готовы к тому, что случилось. Потому что существовало то, что называется — по загадочному слову апостола Павла — «я каждый день умираю», и Господь готовит к этому. Мы должны были привыкнуть, мы знали, что, когда он однажды пережил клиническую смерть, то встречался с дьяволом, видел ангелов. То, что мы видели — было его крестоношение. Случайностей не бывает, хотя сейчас, когда устанавливаются звенья этого злодеяния, интересно было бы подумать об этом. Нельзя не заметить, что отец Даниил был таким проповедником, который иногда провоцировал, в этом был смысл его веры, он не хотел толерантности, не хотел, чтобы Христа ставили на одну доску с Магометом, Буддой или Иеговой и им молились. Он не мог этого терпеть, и не хотел терпеть, поэтому он сам готовил себе такую участь. Отец Даниил не забыт, его чтут люди, к которым была обращена его проповедь, они знают, что между Небесной Церковью и земной не такая уж и большая пропасть. Они читают его книги, лекции, проповеди, все это сегодня востребовано. Уже и Китай, и Америка, и Сербия, и Греция, и Афон, по-моему, запросили материалы из жизни и творчества, религиозного наследия отца Даниила. Некоторые из священников включают его опыт в свой опыт, в свои знания, в духовный багаж. Для Церкви отец Даниил жив, его помнят. Он не забыт, сюда приезжают разные люди, разных направлений, в том числе и из провинции, из разных стран. В Доме культуры «Замоскворечье» прошел очень интересный вечер памяти отца Даниила, и все, что там происходило, было с благодатью. Показывались фильмы, видеоматериалы. Там были люди, которые знали отца Даниила, это был праздник, пусть и не официальный, но это был церковный праздник. Отец Даниил был наш первенец, и, конечно, это был сын, данный Богом. Я очень его ждала, и когда он родился, поняла, какая это ответственность, какой это удар по моей свободе, и — какое это чудо. Но мы тогда боялись чудес, мы были невоцерковленные люди, даже некрещеные, и тот образ жизни, который я вела, никакого отношения к Церкви не имел. Но, без сомнения, Господь нас вел во всем и всегда. Мой отец умер, когда я еще не родилась на свет, его случайно убили на охоте, и как-то раз один батюшка сказал мне: «Ты Божья детка, Господь твой отец, он тебя вел, он тебя и привел». После рождения Даниила я поняла, что у меня на руках не просто ребенок, а целый космос, наполненный некимисверхэнергиями потом оказалось, что так оно и было. Первое короткое время у нас все было так, как обычно бывает в семьях, где родители молодые, и когда у них рождается первый ребенок, они продолжают жить своей жизнью и надеются, что так оно всегда и будет. Но очень быстро Господь смирил меня именно тем, что, имея на руках младенца, я попала в некий затвор, как это и происходит с молодыми мамами, и этот затвор привел меня на берег той реки, которая называется Церковь. Я очень быстро поняла, что все приходит туда, и нужно идти только туда. Мы крестились с отцом Алексеем практически одновременно, но ребенка крестить не могли, потому что наши родители были убежденными партийцами, и моя мама устроила целую серию спектаклей на тему «Если вы крестите ребенка, то я его у вас заберу». По тем временам это была довольно серьезная угроза, и она даже бегала в комитет по религиозным или молодежным делам, узнавала, что тут можно сделать. Сами мы, конечно, в храм ходили, ездили загород к отцу Дмитрию Дудко. Потом Даниилу уже исполнилось три года, потом почти четыре, и все это время, пока мы заигрывали с миром и с Богом, он ждал. Это было совершенно точно видно по его глазкам, но он не говорил с нами на эту тему, хотя мы постоянно и о разном с ним разговаривали, он был очень развитый ребенок. У нас было много книг, которые он читал, были прекрасные художественные альбомы, в которых было помещено большое количество икон — «Московская школа живописи» и «Новгородская школа живописи», он их открывал, часами разглядывал и потом смотрел на нас вопрошающим взглядом: «Почему вы меня не берете с собой туда? Почему вы меня отделили от себя? И настал момент, когда ребенок очень сильно заболел. После того, как прошла первая волна этой тяжелой болезни, я поехала к отцу Димитрию, а него в гостях была одна матушка, насколько я сейчас понимаю — тайная монахиня. Она, услышав, что Даниил до сих пор некрещен, говорит мне следующее: «Ну, поступай, как знаешь, только помни, что тебе будет геена огненная за это, а ему будет земля мерзлая». Что для меня было страшнее — геена для меня или мерзлая земля для моего ребенка? Его я любила слишком сильно, и, когда я представила мерзлую землю для него, это стало для меня решающим. И мы его повели креститься, сразу же отложив все другие попечения и человеческие угождения. А когда мы его крестили, его крестный, выйдя из крестильной, говорит: «Он сказал, что перед ним был ангел, он его видел». Я подумала: «Вот выдумщик наш Даниил! Но так было очень часто, он часто говорил такие вещи, которые я своим житейским умом даже не впускала себе в голову. Ребенок он был, конечно, необычный. Он был очень одарен интеллектуально, но самое главное — необычайное горение, которое даже пугало. Когда он стоял на Литургии мы тогда ходили в Николо-Кузнецкий храм и пел «Верую», даже батюшки выходили из боковых врат, посмотреть, кто это так громко поет. И видели шестилетнего тощенького заморенного ребенка, который просто вопил, пел громче всех. Я очень стеснялась этого, думала, как бы его уговорить петь потише. Однажды отец Олег Стеняев рассказывал свои детские ощущения от алтаря: он был уверен, что там и находится Царствие Небесное, а когда ему разъяснили, что Царствие Небесное находится не совсем там, он был очень разочарован. И мне кажется, что Даниил так кричал потому, что он обращался непосредственно к Богу. Кто его знал, тот знал, что его эмоциональность часто проявлялась именно возгласами к Богу, я думаю, что так до конца жизни он и кричал к Богу, он всегда обращался прямо к Нему. Однажды мы ездили в Иерусалим, и там попали в тяжелые обстоятельства, сели кузовом машины на камень — это было на Мертвом море, вокруг никого не было, был уже вечер, наступала темнота. И мы думаем: «Ну все, надо молиться». Мы стали кто, как мог, кричать, звать на помощь, а отец Даниил просто воздел руки к небу и стал взывать, то есть, было прямое стремление туда, и это просто потрясло. И, конечно, избавление пришло сразу, мимо проезжали две машины, остановились, оттуда вышли два палестинца и радостно побежали нам помогать. Было очень интересно наблюдать, как он начал собирать с этого мира для своей души. Так как мы отцом Алексеем рисовали, он тоже рисовал, писать он еще не мог, но в пять лет уже читал. Рисовал он бесконечно, и рисовал какие-то совершенно неправильные вещи, я никогда такого не видела. Он рисовал целые страны, в этих странах были горы, горы падали в водопады, в горах были кельи пустынников, а внизу — деревни с людьми. Это были еще советские времена, храмы были закрыты и находились в страшном поругании, а он рисовал цветущие страны, города, какие-то деревни, в каждой деревне по пять-шесть храмов, на улицах — крестные ходы, батюшки, леса наполнены огромным количеством животных и рыб, и, главное — космос, небо. Оно постоянно присутствовало у него каким-то невероятным сверканием. Эти рисунки были очень интересны, и, наверное, это было начало слова, начало литературы, ведь в дальнейшем он много писал. Когда ему исполнилось шесть лет, Патриархия первый раз сумела издать двухтомник «Настольной книги священнослужителя», вот эти книги и были его любимыми. Мы постоянно читали с ним жития святых в прекрасном издании Академии наук, книга называлась «Византийские легенды», а числе ее составителей ее были Аверинцев и Лосев. И он знал ее практически наизусть. Был период, когда он очень часто «служил», но я думаю, что у всех священников дети «служат» дома, да и не только у священников. Первое, что начинает дома делать православный ребенок, и девочки тоже — это выносить большую книгу и кричать «Паки и паки! А так как Даниил пришел к Богу уже подросшим, то подошел к этому делу очень серьезно, осмысленно. У него были облачения, был Потир, в таком, конечно, игрушечном варианте, и он обязательно говорил проповеди. Однажды — ему еще не исполнилось семи лет — мы прочитали с ним Иоанна Мосха «Луг духовный», это подлинная литература, и там описывается такой случай: греческие пастушки из одной деревни собрались вместе, делать им было нечего, и они решили послужить Литургию. Все священнические молитвы они знали наизусть, вино у них было, в Греции это обычный напиток, и хлеб был. И, судя по всему, произошло претворение хлеба и вина в Тело и Кровь Христову, тогда с неба сошел Ангел, ударила молния, дары были истреблены, и камень был истреблен, чтобы не было осквернения. И я ему говорю: «Данила, а тебе не кажется, что ты тоже с молнией играешь, свои бесконечные Литургии служишь? Я думаю, что это было простое и прямое стремление его веры. Я ему предлагаю: «Давай спросим духовника о твоем служении». Мы подошли к батюшке, и он Даниле сказал: «Если ты спрашиваешь об этом, значит, уже есть какие-то сомнения. Если так получается, то не служи больше». И Данила с грустью, с тоской сердечной прекратил свои «служения», но все-таки я иногда заставала его в «облачении», с «кадилом». Спрашиваю: «Даня, ты что? Зачем ты снова служишь? Конечно, его детство было очень наполнено. Когда он подарил нам с отцом свою первую книжку, написанную им еще в диаконстве, то подписал ее так: «Моим дорогим родителям за счастливое совместное детство». Детство с ним было долго, вплоть до последних лет. Он жил тем, что впитал в себя в детстве. Читайте своим детям жития, читайте по вечерам, перед сном, несмотря ни на что, ни какой их возраст, и подросткам читайте, они тоже хоть как-то, но будут слушать, и вы почувствуете, какая великая благодать идет на вас и на вашего ребенка. Вам дается возможность, и может быть, вы потом будете вспоминать всю жизнь, как ваше сердце и сердце вашего ребенка билось в одном ритме. Это настолько утешающе, это укрепляющая связь на всю жизнь, и это очень важно. Мы читали много мученических житий, и Данила очень переживал эти сюжеты. А потом он пошел в школу, и там ему Господь дал возможность стать исповедником. Когда он пошел в первый класс, у него как раз была вторая волна его тяжелой болезни, он умирал, был в клинической смерти, и он видел себя со стороны, видел ангела, который приказал ему вернуться назад. Я узнала об этом только потом, через год. Данилы в школе не было целый месяц, и к нам домой пришли учителя, узнать, почему ребенок не ходит в школу. Я была немного растеряна, впустила их, они вошли и увидели иконостас, а это был 1981-82 год, самый застой. Как они были возмущены! Они начали совершенно официальное перевоспитание верующего мальчика, которого нужно было спасать, и когда он после болезни пришел в класс, к нему сначала стали применять политику «пряника»: его повели записываться в библиотеку. А первоклассники сначала проходят азбуку, учатся читать, и только в конце года их записывают в библиотеку. Тут же его просто взяли под «белые ручки», он пришел домой очень счастливый, сказал, что может теперь читать, что хочет. Но ему обязательно засовывали в его пачку книг какой-нибудь страшный атеистический рассказ, и он очень удивлялся этому, он же был простодушный по характеру. Однажды принесли в класс некий механизм, который делает молнии, там надо покрутить ручку, и между шарами проскакивает электрический разряд в виде молний. И весь класс восторженно крутил ручку и наблюдал молнии, а к нему обращались персонально: «Вот видишь, Данила, как молния получается». Наш богословски развитый мальчик, который уже наизусть выучил «Настольную книгу священнослужителя», искренне не понимал, при чем тут заряды и при чем тут Бог. Но пока это были игрушки, но потом настало время, и его поставили перед всем классом. Учительница стала его позорить, подняла на смех, говоря: «А вы знаете, дети, что у нас тут есть боговерующий? Ты, может быть, еще и в церковь ходишь? Ты, может быть, еще и молитвы знаешь? А Данила тогда устоял и ответил: «Да, я верю в Бога, и хожу в церковь, и знаю молитвы». Я считаю, что такое исповедничество — великая честь от Бога, за его горение Господь и дал ему пройти через это, в знак будущей судьбы, потому что его горение никогда не прекращалось. Ведь очень многих детей Господь просто покрывал, по молитвам родителей, многие дети были верующие, ходили с крестиком, но прятали его, зашивали куда-то, а здесь была именно прямая исповедь. Он во многом был — по земным понятиям — дерзким, прямым, не принимающим никаких разночтений. Данила часто спрашивал меня, чувствую ли я Таинство, у него было удивительное мистическое чувство, он очень ярко ощущал Таинство. Не могу сказать, что у нас были какие-то общие семейные молитвы, молился каждый сам, но мы вместе шли к Богу, каждый по отдельности, но одной дорогой, и он шел вместе с нами, не как наше дитя, а как сотоварищ. Он всегда был нам сотоварищ, я очень многое от него узнавала, он много мне помогал, но и меня слушал. Бывало, сидит и слушает, что я ему рассказываю, так внимательно… Когда он стал постарше, началась перестройка, и школе стало не до верующих детей, в старших классах с ним уже ничего не случалось. Там у него уже были обычные мирские искушения, соблазны, сквозь которые он прошел Божией милостью. Школа его практически не касалась, он очень много читал и узнавал дома. У меня мама химик, профессор, и она безумно боялась к нам тогда приезжать, потому что он задавал ей такие вопросы по химии, на которые она уже не могла ответить. Во-первых, возраст, а во-вторых, она была химик-технолог. Помимо богословских книг, он читал и научную литературу, чего он только не знал: и минералогию, и историю, и литературу, он все сам добывал, сам находил то, что ему было нужно. Он рано начал писать, а когда ему было 13 лет, он дарил мне в подарки календари — на каждый месяц был свой рисунок и выдержки из Писания — из книги Ездры, например. Он был широко живущий человек, находящий смысл во многом. В школе он ценил математику — за логику, а остальные предметы его не удовлетворяли совершенно, там для него все было проштамповано. В последний год учебы в школе он думал пойти на исторический факультет МГУ, ходил даже на курсы, но не стал сдавать вступительные экзамены, а поехал в Лавру. Это был 1991 год, первый набор времен перестройки, без уполномоченных. Я сейчас понимаю, что вся почва была собрана в детстве, но — сколько наших детей знают и любят храм, а потом все останавливается, не растет, куда-то уходит. Там, у преподобного Сергия, у него был сильный рост, там раскрылся его дар: все, что он получил, все, что собирал, пошло в рост, мощный, быстрый. Когда ему было 14-15 лет, произошло первое остужение горячей детской веры, началась вера разумная, и он очень интересно переключился: стал заниматься церковными канонами, Уставом, богослужением. Он приходил в храм Донского монастыря с полным рюкзаком богослужебных книг и сверял, правильно ли они служат, да еще стоял в несколько надменной позе, как ревизор. Это было начало его следующего скачка, как боголюбец он уже несколько затормозился. Мы из Ясенева приезжали в Донской монастырь, там было очень хорошо. Как раз тогда произошло открытие Даниловского монастыря, и первые службы даниловцев проходили в Донском, потому что свои храмы у них еще не были отреставрированы. Данила очень много ездил в это время, у него отец такой же, он тоже с 14 лет начал ездить по России. Когда из Москвы переносили мощи преп. Серафима, Даниил пешком вместе со всеми ходил крестным ходом, он и в Оптиной пустыни тогда был, жил там, когда она восстанавливалась. Он побывал во многих местах, как совершенно самостоятельная личность, независимо от меня, попав в это яркое новое движение нашей Церкви после перестройки. Николай Лавданский, художник-иконописец, друг детства В детстве, когда Данила с родителями жил на улице Инессы Арманд, отец Алексий, тогда еще дядя Леша, занимался с нами живописью, акварелью, и я часто бывал у них в доме. Как-то раз мы с Данилой пошли гулять в Битцевский лесопарк, который начинался прямо на границе их двора. Мы тогда были совсем дети, еще дрались между собой. Заходим в парк. Недалеко от входа — компания подростков вешает кошку на дереве. Надели ей на шею петлю, перекидывают через сук веревку. А кошка цепляется за дерево, визжит, и умирать никак не хочет. А они все смеются, потом стаскивают ее, раскручивают веревку, бьют кошку о ствол. Мы с Данилой стоим — и у обоих катятся слезы. Потом одновременно срываемся с места, бежим к ним и кричим: «Прекратите! Нас, конечно, избили. А кошка убежала. Все случаи из детства, которые вспоминаются теперь, связаны с какими-то происшествиями. В другой раз мы ехали к моим родителям в Чертаново. Стоим на автобусной остановке на улице Обручева. Два накаченных парня очень грубо приставали к девушке, и я что-то сказал им. Один из них схватил меня за шею, держит, а другой начал бить. Они были сильнее, и невозможно было сопротивляться. Данила говорит: «Ребята, не надо. Хотите — бейте меня». Парни так удивились, что прекратили меня бить, и Данилу бить не стали. А мужчины, которые стояли на остановке, продолжали усердно читать газеты. Нам тогда было лет по двенадцать. Однажды мы вдвоем поехали в Данилов монастырь звонить в колокола. Видим, идет какой-то батюшка. Оказалось, архимандрит Евлогий: - Батюшка, а можно мы в колокола будем звонить? Тогда у нас было детское религиозное рвение. Мы стояли все службы, даже длинные, ночные, в первых рядах, не шелохнувшись, не пытаясь отойти побегать. Когда нам было лет по четырнадцать, ездили в Оптину пустынь. Ее только начали восстанавливать, и мы — Данила, я и еще один наш друг, помогали, собирали мусор, битый кирпич, копали. Потом, когда стали старше, появились какие-то сомнения, всех куда-то кидало — из огня да в полымя. Одного из друзей мы потеряли из виду надолго. Потом я его встретил, оказалось, что он стал скинхедом… Кидало всех, но не Данилу. Он с детства знал, что хотел, с самого начала. Он часто рассуждал не как ребенок или подросток — Данила действительно очень много знал, и при этом не был забитым «ботаником». Он никогда не пытался отойти в сторону от Православия, и не из-за какого-то страха, просто ему это было неинтересно. Мне нравилось, что он всегда был очень веселый, ко всему относился со здоровым чувством юмора. Ему было несвойственно понурое состояние подростка, у которого в теле играют гормоны, в голове полный ералаш, и который не знает, что со всем этим делать. Когда мы повзрослели, то стали встречаться редко, у нас уже были параллельные жизни. Но я всегда следил за его выступлениями, за его полемикой с мусульманами и инославными. Все-таки в детстве он не был слишком отчаянным и смелым, но как компенсировал это впоследствии! У отца Даниила была серьезная и правдивая смелость, а его оппоненты, бедняги, часто сидели красные и не знали, что ответить. Он выступал настолько открыто и умно, что это, безусловно, вызывало уважение. Когда его убили, это был шок до слез. Мне звонили разные люди — байкеры из «Ночных волков», например. Это была злая пощечина всем нам. Православная вера — наши корни, то, на чем мы должны воспитывать наших детей. Уход отца Даниила, который так живо и правдиво нес Слово — это утрата, которую восполнить невозможно. В среде абитуриентов Московской духовной семинарии быстро складывались кружки земляков: ребята общались в основном с теми, кто приехал из тех же мест. Так я познакомились с москвичом, будущим священником Даниилом Сысоевым, и мы быстро подружились, потому что нас многое связывало: оба были из интеллигентных семей, оба крестились не с самого раннего детства, объединяли нас и взгляды на духовную, церковную жизнь — все это обуславливало какую-то общность языка. Каждый студент нашего потока был самобытной, яркой личностью, но, пожалуй, именно отец Даниил был постоянным источником идей, которые у него многие заимствовали. Причем, для него не существовало авторитетов: он мог публично, ничего не опасаясь, поспорить с любым человеком, даже с профессором, если считал, что тот в чем-то ошибается. Первой же учебной осенью мы полюбили гулять вокруг Лавры, смотреть на желтые листья, кататься на старых качелях или каруселях, которые были рядом. Недалеко находился Гефсиманский скит, тогда еще не возвращенный Церкви, стояла золотая пора, и мы ходили туда, иногда прихватив с собой вино и сыр. Беседовали мы в основном на богословские темы, говорили о многом, но чаще всего — об экзегетике, толковании библейских текстов, литургике. Вопросы литургики занимали нас тогда больше всего, можно сказать, мы жили богослужением. В одном классе мы с отцом Даниилом не учились, просто были в одном потоке, а я еще и переходил из класса в класс. Закончили учебу мы в разное время, я немного раньше. Но нам было легко общаться и понимать друг друга, поэтому наша дружба продолжилась и после учебы. Уже став священником, я венчал его с супругой Юлией, это был особый день и, пожалуй, особое венчание. Таинство совершалось в храме апостола Иоанна Богослова при православной гимназии в Ясенево. Венчался отец Даниил в подряснике — одним из первых, теперь такие случаи в порядке вещей; когда венчаются, например, чтецы, то они венчаются в подряснике. Но тогда это выглядело необычно, можно сказать, что такой стиль был задан именно отцом Даниилом. А на нашем венчании будущий отец Даниил держал надо мной венец. Мы где-то прочитали, что венцы над женихом и над невестой должны держать мужчины, и пригласили двух своих ближайших друзей. Еще со времен Лавры я помню его ярким, убежденным и бескомпромиссным, он имел твердое мнение и готов был спорить с кем угодно, принципами не поступался никогда, но, при этом, всегда был смеющимся, радостным. Мы дружили семьями и частенько бывали друг у друга в гостях. Отец Даниил и матушка Юлия сначала жили в центре, на Маяковской, где всегда жила интеллигенция, и где была особая обстановка. Там родилась Иустина — старшая дочь отца Даниила и матушки Юлии, и я стала ее крестной матерью. Мне кажется, отец Даниил не был строгим со своими детьми, он сильно их любил и относился к ним очень хорошо. Общались мы постоянно. Даже в последние годы, когда наша семья жила в Китае, мы никогда не пропускали 30 декабря, день ангела отца Даниила. Этот день выпадает на рождественские каникулы, и мы в это время всегда приезжаем в Москву. Мы никогда не планировали на 30 декабря никаких других дел, этот день всегда был «отложен» для встречи с отцом Даниилом и его семьей. На именины мужа матушка Юлия всегда устраивала застолье, каждый год готовила какое-нибудь коронное блюдо. Людей собиралось много, кто-то приходил из года в год, но часто появлялись и новые лица. Так получилось, что и служение наше протекало в одном направлении — миссии по отношению к традиционно неправославным народам. Да, миссионерство тоже стало результатом общности наших интересов, но должен сказать, что важность миссии была не в общении с людьми другой веры, другой культуры, то есть, с теми, кого в старину называли «инородцами», а в осознании универсальности Православия, желании сделать христианство всеобщим, донести его до как можно большего числа людей. Эта тема вообще была очень близка отцу Даниилу, и он не проводил никакой линии разделения, для него не имел значения языковой или национальный контекст. По его справедливому мнению, взгляд на Православие как на традиционную религию России — это препятствие к его распространению среди других народов. Каждый человек должен слышать о Христе — в этом мы оба были уверены, и со временем у нас сложились конкретные формы работы. Так получилось, что у меня стали появляться прихожане-китайцы, а отец Даниил начал проповедовать среди мусульман. У каждого из нас была своя практика, но мы задавали друг другу вопросы, сравнивали ситуации, в которых нам приходится миссионерствовать. Вообще, из этого опыта я вынес мнение о том, что миссия должна носить универсальный характер, меньше концентрироваться на различиях, потому что многое приложимо и к китайцам, и к мусульманам, и ко всем остальным. Правда, большое значение имеет язык, поэтому миссия все-таки должна принимать во внимание языковые особенности. Они хотят, чтобы истину им говорили на их языке, они не обязаны усваивать чуждые им культурные формы, чтобы через них пробираться к Богу. Ведь во многих странах, где христианство стало традиционным, с изнанки оно как бы прошито народными, языческими нитками, то есть хорошо сочетается с местной культурой. Так что специфика тоже имела место, поэтому советоваться друг с другом нам было почти не о чем, и в последние годы, во время телефонных разговоров и личных встреч мы просто обсуждали что-то, сверяли свои взгляды на события современности, в том числе, церковной жизни, и наши мнения чаще всего совпадали. У нас были общие миссионерские проекты, например, в 2005 году мы вместе ездили в Иркутск, куда я приехал из Китая со своими прихожанами. Эту поездку мы задумали как паломничество для моих китайских прихожан, у которых нет возможности спокойно помолиться в православном храме или съездить в паломничество у себя в стране. Мы такие поездки устраивали периодически — например, были в Благовещенске, затем выбрали Иркутск. Отец Даниил согласился приехать очень быстро, с ним вообще всегда легко было что-то организовать, всегда все получалось хорошо. Из Китая приехало около десяти человек, мы провели в России две недели: служили, молились, посещали разные храмы. Отец Даниил беседовал с ними, проповедовал, совершал Таинства. Одна китаянка в то время была в очень сложной жизненной ситуации, у нее были тяжелые обстоятельства, и она подробно исповедовалась отцу Даниилу женщина хорошо знала русский язык. Могу сказать, что на этой исповеди она получила очень верное направление жизни.
Дочь убитого священника Даниила Сысоева призналась, что оклеветала своего отчима
И я стал крестным отцом Дорофеи, можно сказать, духовно породнился с Сысоевыми. В распоряжении редакции оказалась запись, якобы сделанная в феврале 2016 года, на которой дочь покойного священника Даниила Сысоева – Дорофея, признается. Статья автора «User Zxcv» в Дзене: 5 апреля 2024 стали известны факты о том, что второй муж Юлии Сысоевой, отчим Сергей Станиловский несколько лет издевался, включая избиения. Воронежскому депутату Александру Сысоеву пока не удается убедить суд в реальности выкупленного долга. Священник Даниил Сысоев вел активную полемику с мусульманами и был убит в храме исламским экстремистом.
Беда дочерей о. Даниила Сысоева
Священномученик Дорофей в период гонений на христиан при императоре Диоклитиане (284–305) был епископом города Тира Финикийского. Юмористка и актриса Надежда Сысоева поделилась в Telegram-канале подробностями самочувствия после операции. Для мамаши, вдовы отца Даниила Сысоева, вскоре выскочившей замуж за негодяя и пустившей ситуацию на самотек, нет никаких оправдательных слов. Дочь убитого иерея Сысоева обвиняет отчима в насилии., Воспоминания старшей дочери об отце Данииле Сысоеве, Иустина врет!
Заметки на полях
- Рассказ Дорофеи Сысоевой
- "Где Сысоев?" - кричал бандит в медицинской маске -
- Иерея Даниила Сысоева убил профи - эксперты
- «Что, в Тюмени денег не хватает?» Депутата возмутили грязные дороги и постоянные траты на автомойки
- Сысоев, Даниил Алексеевич
Дочь убитого священника Даниила Сысоева призналась, что оклеветала своего отчима
Весной 1995 года, незадолго до завершения обучения в семинарии, Д. Сысоев был возведен епископом Верейским Евгением в сан диакона. Через некоторое время после дачи первых показаний Дорофея публично заявила, что оклеветала отчима. Главная» Новости» Юлия сысоева и сергей станиловский последние новости.
«Где Сысоев?» – кричал бандит в медицинской маске
Я писала позже в своих воспоминаниях, что смерть дышала нам в затылок. Я ощущала разлуку и ждала ее. Это был его последний вечер в Краснодаре. Мы постояли на третьем этаже, спустились вниз, он сел в машину радостный и с улыбкой уехал. Было темно, ветер шумел за окном и гремел на крыше, я прочитала разбудившую меня СМС и заснула спокойным сном, потому что он был жив. Через две недели в Домодедово нас встречали на машине отец Даниил и Дорофея. Это было событие — что нас встречал лично он сам. Московская поздняя осень, морось, грязь, непроглядная темнота, остановка на заправке, подкачка колеса, которое постоянно спускало. До самой его кончины мы больше не видели солнца. Его не было в тот год в Москве. И многие, вспоминая эту московскую осень, когда батюшки не стало, говорят, что солнца не было ни дня.
Получается, что последнее солнце мы видели тогда, в Краснодаре, когда стояли последний раз вместе на террасе третьего этажа и смотрели на последний в нашей совместной жизни закат. Наверное, это было символично. С конца октября начались серейшие и мрачнейшие дни осени 2009 года. По словам свидетелей, солнце выглянуло в конце отпевания, когда гроб с телом обносили вокруг храма. Я почти не помню этот момент с солнцем, потому что мне не до солнца было. А потом я видела много фотографий, сделанных людьми, как облака над храмом рвутся и в образовавшуюся брешь светит как бы весеннее нежно-робкое солнце, освещая розоватым светом купола храма. Ноябрь — и вдруг розовые цвета. Вспомнить и не забыть Тогда и сейчас важно было все. Когда я составляла книгу воспоминаний, я назвала свою часть книги: «Вспомнить все». Сейчас я даже хочу дополнить — вспомнить и не забыть.
В главы «Вспомнить все» вошло, конечно, не все. Да и годы, которые прошли за время с написания этой книги, принесли много нового, того, что было скрыто до времени. И вот сейчас, к десятилетию, я хочу дополнить некоторые моменты, пусть они кажутся неважными и незначительными, как наш последний закат в Краснодаре. Это пусть кажется, на самом деле это важно. Жизнь человеческая и каждое ее мгновение остается в записи где-то на скрытых файлах этого времени. Каждое мгновение дает нам Бог, и каждый вздох — это общение с Творцом. А мой рассказ — это не воспоминания, потому что время классических воспоминаний прошло, это разговор с Богом, который был до и после, и продолжается сейчас. Это мгновения жизни, как закат, как ветер, как облака, как ощущение, что я живой! Однажды я чуть не умерла, и когда я вернулась, то вдохнула этот воздух и сказала: «Господи! Как же это невероятно жить и ощущать эту жизнь, а воздух — как глоток райской росы».
Я думаю, что у отца Даниила ныне жизни с избытком и дел очень много, еще больше, чем на земле. Мы верим, что он удостоился венца небесного, а значит, без дела не сидит. Вопросы без ответа Когда все произошло, меня мучили вопросы. Как оказалось позже, эти вопросы не оригинальны, и они возникают у всех, кто пережил потерю. Совсем не важно, в каких отношениях с супругом вы были на момент расставания. Был ли это пик вашего семейного счастья или, наоборот, вы переживали тяжелый кризис отношений. Вопросы к Богу, к самому себе будут неизбежны, и, скорее всего, эти вопросы останутся без ответа. Лично у нас отношения в те последние годы были не в лучшей фазе. Года два мы пытались выйти из кризиса, наладить отношения, но все, наоборот, запутывалось еще сильнее. Наши попытки напоминали попытки двух людей распутать спутавшую их веревку, не разорвав ее.
Есть такая игра: надо выйти из веревочного лабиринта, не разрезая веревку. Нечто похожее происходило и с нами. Поэтому я не стану лукавить и говорить, что мы страстно любили друг друга и каждый день ворковали как весенние голубки. Наша любовь и наши отношения были слишком зрелыми, чтобы думать о влюбленности и восторгах. От чего-то мы сильно устали, что-то никак не могли понять и разрулить. Были моменты, когда совместное проживание уже казалось невыносимым. Такие кризисы бывают у всех, одни их проходят, другие не выдерживают и все заканчивается разводом.
Он говорил, что православный человек должен быть прозелитом, он всегда и везде должен проповедовать Слово Божие. Таким образом поступают сектанты, и в этом они правы. Православные должны брать с них пример. Исходя из этой мысли, отец Даниил стал создавать свой проект школы уличных миссионеров. Расскажите подробней… — В 2008 году отец Даниил при храме святого апостола Фомы создал миссионерскую школу. Уже был первый выпуск. В ней обучались молодые ребята, они вместе читали Библию, разбирали смысл, и отец Даниил объяснял им, как вести диалог с безбожниками и сектантами — как правильно говорить, какие аргументы приводить. Потом они ходили на практику — общались на улице с людьми, заговаривали с ними о Боге, раздавали листовки. При этом Отец Даниил считал, что священники не должны так ходить, их обязанность — готовить этих миссионеров и быть в храме. А ходить должны миряне. Причем, это должен быть храм совершенно необычной для России архитектуры. Он загорелся построить византийскую базилику. Вообще, отец Даниил был в жизни эстетом, он любил все красивое и такое пафосное. Он хотел сделать там какие-то особенные мозаики, какие-то витражи. Когда мы ездили с ним заграницу, то собирали некоторые идеи. Однажды побывали в коптской церкви и увидели там совершенно необыкновенный потолок — внутри были вставлены цветные круглые стекла, получалось что-то типа витража. Ему это очень понравилось, он мечтал что-то подобное сделать у себя в храме. Слово утешения от Святейшего Патриарха. Фото patriarchia. Он не ждал бумажки, он просто лез напролом. Вначале нам сказали, что этот участок можно будет забрать под строительство храма, только нужно Постановление правительства Москвы еще куча согласований. Эти согласования идут до сих пор, и конца и края им не видно. Когда этот участок нам условно выделили, то отец Даниил сразу поставил там бытовку с крестом. Конечно, перед этим он получил благословение священноначалия. Без благословения владыки он ничего не делал, поэтому прежде пошел к владыке, и тот дал на это благословение. Хотели начать только с бытовки, но потом поставили избушку и постепенно начали ее обстраивать. В итоге властей просто пришлось поставить перед фактом, что временный храм уже стоит. Почему это произошло? Это была инициатива Департамента природопользования города Москвы. Причиной изъятия участка они называли то, что будто бы храм не соответствует нормам экологического законодательства. Отец Даниил тогда бросил все силы. Эта история его сильно подкосила, начались проблемы со здоровьем. Но он приложил столько усилий, чтобы остановить эту волну. Это дело нужно было действительно отстоять, иначе могли рухнуть все его труды, а за этим решением стояли серьезные люди. И это было чудо Божие, что храм отстояли. Опять же его необъятной энергией и дерзновением. Он никогда не опускал руки. Если начинались трудности, он сразу шел в бой. Это нам предсказал еще старец Адриан. Он сказал, что храм будет построен, но отец Данил в нем служить не будет. Конечно, отец Даниил надеялся, что успеет его построить, поэтому так торопился. Собственно он строил, заранее зная, что служить там не будет. У отца Даниила при жизни было льняное облачение, и он завещал похоронить в нем. Когда его сшили, он сразу сказал: «Вы меня в нем похороните». Тогда я это несерьезно восприняла, подумала, вот, хоронить себя собирается. Это облачение хранилось в храме, но от него примерно год назад потерялись пояс и поручи, и никто не мог их найти. Перед похоронами, когда облачение стали собирать, чтоб везти в морг, все помнили, что поручей и пояса нет. Поэтому было очень удивительно, когда отец Виталий зашел в алтарь и увидел поручи отца Даниила, лежащие на стуле. Про пояс тогда забыли, уже приехали в морг, и тут вспомнили, что пояса нет. Тогда позвонили в храм, попросили, чтоб нашли пояс от любого другого облачения. Там побежали искать и вдруг видят, пояс лежит на том же стуле. Так вот облачение все нашлось.
Репортаж из зала суда, где 15-летняя Дорофея отказывается от показаний В новом интервью Елене Погребижской 23-летняя Дорофея призналась, что на нее оказывала давление мать, которая защищала своего мужа-педофила и закрывала глаза на его домогательства. То, что творилось после этого суда, Дорофея рассказывает со слезами на глазах и истерикой. Сейчас девушка проходит психотерапию, но видно, что ей все еще тяжело говорить об этом. Выяснилось, что Сергей фактически сожительствовал с ней несколько лет! Дорофея вспоминает: «Я какую-то не такую оценку получила в тот день, он поставил меня на корточки, снял с меня трусы и начал бить рукой по попе. Мне было жутко стыдно и жутко противно». Дальше все это только нарастало. Сергей был настоящим тираном и за любую провинность мог ударить по голове или толкнуть. Позже отчим предложил девочке альтернативу: либо она соглашается быть его доминой и будет пороть его плеткой, либо он будет и дальше вымещать на ней злобу. Девушка тогда до конца не понимала, что от нее хотят, но под давлением согласилась. Дорофея вспоминает, что этим все не окончилось. Дальше последовали массажи, во время которых Сергей трогал падчерицу там, где не положено. Дорофея с отчимом Сергеем Станиловским В этот момент старшая дочь отца Даниила — Иустиния — уже жила отдельно от семьи. Сергей «избавился» от нее, как только она начала проявлять свой характер и давать отпор. Девочку буквально выгнали из дома, и какое-то время она жила в интернате, пока не достигла совершеннолетия. Раньше Станиловский домогался именно Иустинии. Девушка вспоминает один неприятный эпизод, когда в качестве наказания отчим поставил ее на колени, задрал юбку и отлупил ладонью. Позже он потребовал, чтобы она порола его плеткой. Иустиния, начав самостоятельную жизнь, надеялась, что младших сестер это не коснется. Но когда она узнала от Дорофеи о том, что происходит с ней, уговорила сестру обратиться в полицию. Тогда и произошло это громкое судебное разбирательство. После суда, когда Дорофея отказалась от своих показаний, семья сбежала в США, и Иустиния не знала о местоположении своих сестер.
Топ недели и топ месяца представляют собой рейтинг наиболее популярных постов блогосферы за указанный период. В разделе рейтинг находится статистика по всем блогерам и сообществам, попадавшим в основной топ. Рейтинг блогеров считается исходя из количества постов, вышедших в топ, времени нахождения поста в топе и занимаемой им позиции.
Заметки на полях
- Матушка Юлия Сысоева: «Об отце Данииле, счастье, чудесах и мученичестве»
- Беда дочерей о. Даниила Сысоева
- Дорофея Сысоева о положении дел с американскими правоохранителями
- «Он полностью владел моим телом»: отчим годами домогался трёх падчериц
- Часть 1. Даниил Сысоев
Размышления после жуткой истории с дочерьми о.Даниила Сысоева
| Что есть святость?: diak_kuraev — LiveJournal | Священник Даниил Сысоев вел активную полемику с мусульманами и был убит в храме исламским экстремистом. |
| Тру-крайм: три дочери погибшего священника Даниила Сысоева обвинили отчима в домогательствах | Шантаж Юлии Сысоевой средней дочери Дорофеи. Истинное лицо «любящей мамы». |
Протоиерей Игорь Фомин, клирик Казанского собора на Красной площади
- Заметки на полях
- Пересказ YandexGPT: Сысоевы.
- Содержание
- Иерея Даниила Сысоева убил профи - эксперты
- иерей Даниил Сысоев