Значение слова «Куртуазный». В словаре Ефремовой. Ударение: куртуазный прил. устар. Любезный, вежливый. Куртуазность – неотъемлемая часть человеческого общения, которая выражается в уважительном, вежливом и тактичном общении с другими людьми. Родственные слова: куртуазно, куртуазность. Куртуазная лирика трубадуров, труверов, миннезингеров обогатила поэзию новыми темами, жанровыми формами, стихотворными размерами, рифмой.
что такое куртуазность определение
Куртуазность – это особый стиль поведения, характерный для высшего общества и определяемый особыми этикетными нормами. Куртуазность проявляется в множестве мелочей, которые могут казаться незначительными, но при этом имеют глубокое значение. Куртуа́зность, куртуа́зия — система правил поведения при дворе или набор качеств, которыми должен был обладать придворный в Средние века — раннее Новое время. Куртуазность – это древний этический концепт, основанный на взаимном уважении. это что такое.
Что такое куртуазность и как проявить ее в общении — 5 принципов вежливости и такта
Впервые понятие «куртуазная любовь» встречается в конце XI века в поэзии трубадуров при дворе владетельных синьоров Аквитании и Прованса. Однако к началу раннего Нового времени, к моменту появления «профессиональных» придворных понятие куртуазность стало включать в себя « вежливость », « учтивость » и правила их выражения по отношению как к женщинам, так и мужчинам. Сюда входили правила приветствия, обращения к даме или кавалеру, ведения разговора, приглашения на танец, поведения в танце, прощания.
Куртуазный кодекс предполагал не только храбрость, но и учтивость, вежливость, галантность , обходительность, умение тонко чувствовать, щедрость, изящество, знание любовных условностей, умение слагать стихи. По их убеждению, хорошие манеры укрощают дурные наклонности, помогают достичь душевного равновесия.
В Средневековье, помимо достойного поведения в соответствии с предписаниями аристократического двора учтивости , чтобы слыть куртуазным, требовалось быть храбрым. Причем проявления этой храбрости, по меркам современного мировоззрения, порой трудно назвать «рыцарскими». Например, в XII-XIII веках такие проявления военной доблести, как беспощадное уничтожение врага и разграбление его земель, никого не шокировали, напротив, возвеличивались как в повседневной жизни, так и в средневековой литературе. Быть храбрым не просто престижно, это обязательное достоинство любого рыцаря, которое может вызвать к нему интерес короля или принца, а также любовь дамы. И все-таки, несмотря на то что военная доблесть продолжает быть неотъемлемым требованием в рыцарской среде, во второй половине XII века одной ее уже недостаточно, чтобы прослыть куртуазным. Под влиянием произведений трубадуров в придворной среде на первый план выходит не грубая сила и умение владеть мечом, а качества, необходимые для покорения женских сердец. Теперь от рыцаря ожидается умение сделать комплимент даме, поддержать разговор, танцевать, петь, принимать участие в играх и даже сочинять.
С этой же точки зрения эрудит Келер рассматривает литературные произведения, написанные на лангдойле, и рыцарские романы. По его мнению, во второй половине XII в. Рыцарство, включавшее в свои ряды преимущественно мелкую знать, нуждалось в новой идеологии, оправдывающей их социальные требования; отсюда проистекают рыцарская этика, щедрость, любовный идеал и куртуазные качества, воспетые как неотъемлемые свойства рыцарства. Но в скором времени эту куртуазную идеологию переняла и начала использовать в своих целях аристократическая верхушка, превозносящая «Авантюру» в качестве общего идеала для знати; для нее это возможность предоставить этому классу миссию, которую она идеализирует. Отныне рыцарство — это не только воинственность жесты , но и куртуазность «античные» романы ; теперь на него возложена спасительная и эсхатологическая миссия артуровские романы , оно становится носителем социальной идеологии[705]. Впоследствии эту идеологию попыталась использовать Церковь, христианизировав ее путем мистического распространения темы Грааля и его одухотворенного поиска[706]. Несмотря на некоторые перегибы, вызванные базовыми идеологическими a priori в частности, утверждением о том, что куртуазность зародилась в относительно скромной социальной среде мелкого рыцарства[707] , объяснение Э. Келера оказало сильное влияние на исследователей средневековой литературы. Возможно, еще в большей степени оно вдохновило историков, в том числе и Жоржа Дюби, чья интерпретация, поначалу сходная с толкованием немецкого ученого, впоследствии стала немного от нее отличаться[708]. По мнению этого великого французского историка и писателя, куртуазная литература, чтобы получить признание, должна была каким-то образом соответствовать тому, что занимало и волновало людей, для которых она создавалась; при этом она, напротив, должна была повлиять на линию поведения своего читателя. Однако Ж. Дюби категорически не согласен с тем, что куртуазная модель способствовала повышению роли женщины в обществе. Куртуазные сочинения, по его мнению, пропитаны женоненавистничеством. На самом деле куртуазная любовь обучала тому, как стать преданным вассалом. Сеньор, глава домочадцев, соглашался поместить свою супругу в центр состязательной борьбы молодых мужчин, в обманчивое игровое положение превосходства и власти. Дама лишала своей милости одного и предлагала ее другому. Приученное куртуазной любовью к дисциплине, мужское влечение, таким образом, было использовано в политических целях. К тому же, продолжает автор, не являлась ли женщина в данном случае всего лишь иллюзией, «ширмой»? В том военном обществе, каким было рыцарство, не являлась ли куртуазная любовь в действительности любовью мужчин? Такая интерпретация подкреплена в более свежем исследовании Ж. Согласно ему, утонченная любовь, которую называли «куртуазной», выводит на сцену женщину, «осажденную» юношей, который притворяется побежденным и униженным, чтобы завоевать ее. В большинстве случаев эта женщина оказывается супругой его сеньора. Сеньор, в свою очередь, решает использовать ее в качестве «приманки». Дама подвергает юношу испытанию, требуя от него показать, на что он способен. В силу взаимности ибо в обществе того времени любой дар требовал ответного дара и преданного служения она, наконец, решает отдаться своему возлюбленному, но не сразу, а «поэтапно». Итак, куртуазная любовь не имеет ничего общего с любовью платонической — это игра, лидерами которой становятся мужчины. Ее новшествами можно считать ожидание, мастерство «игрока» и «одомашнивание» удовольствия. Удовольствие мужчины[712] теперь заключается не в его утолении, а в его ожидании, и достигает кульминационной точки в самом влечении[713]. Эти поэмы и романы, справедливо замечает Ж. Дюби, предназначены для людей, находящихся при дворе, особенно при дворе Плантагенета, в образованной среде, знающей и почитающей Овидия. Речь идет о литературе, уводящей от действительности, поэтому историк не должен обманываться, считая, что эти документы напрямую освещают о реалии жизни той эпохи. В этом, на мой взгляд, слабая сторона аргументации автора. Действительно, если литература хоть сколько-нибудь отражала действительность, зачем сеньоры принимали такой образец поведения? Ведь он представлял для них большой риск, поскольку дамы, становившиеся объектом любви и попадавшие по воле своих супругов в столь опасную ситуацию, были их женами. В противном случае, если эта идеологическая модель не имела никаких связей с действительностью, какую пользу она приносила сеньорам и только им? Эти поэмы, говорит Ж. Дюби, воспевают не женщину, а образ, сотворенный мужчинами. Но насколько соответствует характеру мужчины того времени образ, в угоду которому он должен оказаться на положении слуги, покорного воле дамы, чьим желанием будет либо даровать ему милость, либо ответить отказом? Нет ли в этой новой концепции любви следов женского или феминизирующего влияния, как полагает автор? Кроме того, признает Ж. Дюби, эти произведения пользовались огромным успехом, а следовательно, сумели хоть в чем-то изменить нравы аудитории. Следует спросить себя и это важно прежде всего для историка , почему эта куртуазная модель была превознесена, почему она вышла на первый план и получила признание. Куртуазное поведение являлось в первую очередь отличительным критерием в рядах мужского общества: речь шла о том, чтобы изменить свое поведение не в отношении женщины в целом, а в отношении определенных дам — придворных, аристократических. Более того, куртуазная любовь, как полагает Э. Келер, могла быть изобретением клириков, испытывавших еще большее чувство неудовлетворенности, нежели «юноши» или трубадуры родом из мелкой знати. Проблема у этих двух социальных групп одна и та же: и те и другие лишены возможности жениться в силу церковных и социальных законов… но любовь — это иное дело! Этим запретным плодом духовенство отнюдь не брезгует! Запрет ничего не даст: лучше обойти его под видом куртуазности. К тому же, добавляет автор, рыцарское воспитание в мужской среде способствовало расцвету гомосексуальных наклонностей и культивировало образ недоступной, таинственной, обольстительной, запретной и беспокоящей воображение женщины, над которой рыцари всеми силами старались восторжествовать, прибегнув к бахвальству[714].
Краткий справочник куртуазного этикета от сэра Луи
Куртуазность в средневековом обществе От рыцаря требовалось умение ухаживать за дамой, и не важно, если дама была замужем, а сам рыцарь вассалом ее супруга. Мало по малу в средневековом обществе под влиянием трубадуров и самих дам вырабатываются правила куртуазного поведения, в которых изящные манеры играют первостепенную роль. А как же любовь? Куртуазная любовь, воспеваемая трубадурами южной Франции , не имела ничего общего с супружеской верностью, за что порицалась как Церковью, так и обществом мирян.
Куртуазный кодекс поведения рассматривал любовь к замужней даме как повод для морального совершенствования влюбленного. И все-таки, несмотря на утверждение трубадура Маркабрюна, что «куртуазность — это любовь», смешивать эти понятия неправильно, ибо можно быть куртуазным и при этом не быть влюбленным. В то же время влюбленный рыцарь, попирающий правила хорошего тона, в XII веке уже вызывал осуждение.
В истории эта форма внебрачных отношений между мужчиной и женщиной, предполагающая утонченность ухаживания, известна благодаря поэзии трубадуров Средневековой Франции, воспевающих преклонение перед дамой, как перед божественным и прекрасным существом. Героем эпоса, как правило, был неженатый юноша благородного происхождения, влюблённый в замужнюю женщину. Поклоняясь знатной даме, он не ждал вознаграждения за свою любовь, но всеми силами доказывал ей свою доблесть и отвагу.
На мой взгляд, такая идеология, напротив, придает женщине большую значимость, что Ж. Дюби, впрочем, вновь отрицает: эта любовная игра, говорит он, ни в коей мере не нарушала иерархической субординации мужчины и женщины. Действительно, как только «игра» заканчивалась и все возвращались к «серьезной жизни», женщина вновь оказывалась под строгим контролем мужчины, от которого она зависела. Но и эта интерпретация дает повод к критике, подчеркивая неизменную двусмысленность авторской концепции, ибо не совсем понятно, почему речь идет о некой игре, принятой в обществе и имеющей свои правила и коды, о «партии», которую владелец двора объявляет открытой и завершает по своему желанию, о чем свидетельствует замечание автора. Речь идет скорее об образе действий, о «ментальном и культурном климате», порождающем свои правила поведения, которые накладывают отпечаток на менталитет и сознание человека, если не на реальную жизнь; но его нельзя назвать игрой, ограниченной пространственно-временными рамками и подробно изложенной сеньором, который становится в ней арбитром. Наконец, нет ли во всех социологических интерпретациях, предлагаемых до сих пор, чрезмерного тяготения к парадоксу? Почему любовное поклонение рыцаря даме и свободный выбор последней, описанные в литературе, объясняются упорным стремлением сеньора манипулировать своей супругой?
Почему страстная любовь мужчины к женщине маскируется желанием угодить ее мужу получающему вдобавок прозвище ревнивца и презираемому за это[717] или стремлением утаить или передать гомосексуальную любовь? Куртуазная любовь, другими словами, действительно ли выражает устремления и чаяния мужчин и еще в большей степени женщин, почему бы и нет? Между мечтой и действительностью, конечно, большая разница, но разве мы не пытаемся осуществить наши мечты, даже и особенно если для этого нужно нарушить социальные и моральные законы? Напротив, анализ Жоржа Дюби кажется мне абсолютно приемлемым в том случае, когда автор утверждает, что Плантагенеты, и в частности Генрих II, «супруг Алиеноры, пышные дворы которого задавали тон всем остальным», способствовали, несмотря на суровый характер капетингской монархии и церковные ограничения, распространению этой светской культуры, созданной или поддержанной разработкой ритуалов куртуазной любви. Был ли ответственен за это лишь Генрих II? Нельзя ли предположить также, что Алиенора, внучка Гильома Трубадура, тоже играла главную роль в распространении идеологии, которая, как бы ее ни называли, предоставляла женщине главенствующую позицию, пусть даже предположительно? Разве поведение Алиеноры, как и поведение дамы в куртуазной «игре», не нарушало социальных законов светской аристократии и моральных правил, вменяемых Церковью? Коренное противоречие между куртуазной идеологией и моралью той эпохи заставило многих эрудитов поставить вопрос о ее «реальности». Мнения ученых по этому вопросу расходятся. Те, кто допускает существование куртуазной любви, подчеркивают, что ее обязательным условием был добровольный дар каждого из «партнеров», а в ее основе лежали красота и достоинства влюбленных.
Но браки того времени, заключенные в силу неких соглашений и политических и династических уловок, никоим образом не могли отвечать этим требованиям. А потому нормой, компенсацией подобных браков без любви, становился «любовный треугольник»[719], отражающий реальное положение вещей, по крайней мере, на уровне идеологии[720]. К тому же, как замечает К. Для других толкователей подобная апология любви, зачастую прелюбодейной, настолько немыслима в рамках христианского общества XII в. С этим можно поспорить — настолько очевидно, даже и, возможно, особенно в окситанской лирике, стремление к полной, завершенной любви. То же самое можно сказать и о старофранцузской литературе, несмотря на стремление некоторых ученых доказать, что романы, подобные «Тристану и Изольде», описывали пламенную любовь, не выходящую, однако, за границы целомудрия[724]. По их мнению, это романы фрустрации, плод обмирщения христианской любви, отрицание плотской страсти и восхваление брака без интимных отношений, но и без любви, под ирландским влиянием[725]. Чтобы разрешить это явное противоречие между куртуазной любовью и существующей моралью, некоторые толкователи выдвинули идею о том, что куртуазная любовь не была ни изложением доктрины, бытовавшей в то время, ни принятой идеологией, — она была лишь воплощением мечты или даже воображения. Чистейшей игрой ума[726]. Исходя из этого, работы, описывающие куртуазную любовь как нечто существовавшее в действительности, остаются без объекта исследования и даже становятся ловушкой для толкователей литературных текстов[727].
В недавнем времени этот вопрос был тщательно изучен в новаторской статье М. Отсюда автор, используя в своем анализе категории, установленные Ж. Но, вопреки очевидному, вопреки общепринятым гипотезам, Кретьен де Труа ни в коей мере не является певцом прелюбодейной любви. Даже та сцена, в которой Ланселот приходит к Гвиневере в ее покои ради пламенной ночи любви, по сути является обманом, мечтой, поскольку «никто никогда не поверит в то, что ярый защитник брака мог допустить саму идею о плотской связи Гвиневеры и Ланселота, которая низвела бы их до уровня корнуэльских любовников, чье безнравственное поведение он не переставал изобличать»[729]. На первый план в этом случае выходит сексуальное влечение, находя свое выражение в насилии и захвате, «основных формах любви в средневековой цивилизации». И все же эти грубые и жестокие нравы смягчает куртуазная атмосфера; отныне феодальное общество, отказываясь от христианских моральных ограничений, но не порывая с ними полностью, допускает в свою повседневную жизнь сексуальность. Женщина вновь занимает свое естественное положение сексуального объекта и искусительницы, которое она, впрочем, никогда не покидала, оставаясь таковой в идеале и в воображении. Заметим, что литературная модель на самом деле многозначна и многообразна. В литературе переплетаются мечта и повседневная действительность, идеал и реализм, объективное описание и транспозиция, устремления, сублимации и игра воображения. Вся сложность для историка заключается в степени «допустимой реальности», которую он приписывает каждой из форм любви, описанной в анализируемых им произведениях.
Мы знаем, насколько субъективным может быть такой анализ, а, следовательно, и интерпретация, выстроенная на его основе. Именно так обстоит дело с куртуазной любовью как, впрочем, и с Алиенорой , чью интерпретацию варьировали время и нравы толкователей. Ее новый вариант представлен сегодня историками, рассматривающими этот вопрос с позиций феминизма[730], женоненавистничества[731] или современного психоанализа. Последние видят в куртуазной любви отражение формы невроза, главным образом мужского: человек страдает из-за неразрешимой любви, поскольку его дама сердца недоступна. Тогда мужчина выстраивает настоящую любовную клетку, низводя себя до положения марионетки, поверженной, раздавленной, истерзанной неутоленным желанием в рамках парадоксальной и разрушающей любви, субъект которой находится в вечном ожидании, а объект — в вечной недосягаемости[732]. Парадоксально, но подобные интерпретации, сделанные в рамках психоанализа, допускают, что литература по большей части является достоверным отражением действительности и описывает ситуации, соответствующие социальной реальности того времени, которую исследователь толкует по-своему, придерживаясь установок своей «школы». Следует ли в таком случае отказаться от понятия «куртуазная любовь», отрицать ее реальное существование и социальное значение? Без сомнения, это было бы крайней мерой. На мой взгляд, стоит придерживаться направления, предложенного Р. Этот автор отмечает, что понятия «куртуазная любовь» в средневековой литературе практически не существует.
Этот концепт заключает в себе различные и противоречивые аспекты, следовательно, теория куртуазной любви не может укладываться в рамки одного этого термина. Любовь, описанная в произведениях, может быть как недостижимой, так и доступной, как супружеской, так и прелюбодейной, как платонической, так и эротической.
Мнения ученых по этому вопросу расходятся. Те, кто допускает существование куртуазной любви, подчеркивают, что ее обязательным условием был добровольный дар каждого из «партнеров», а в ее основе лежали красота и достоинства влюбленных. Но браки того времени, заключенные в силу неких соглашений и политических и династических уловок, никоим образом не могли отвечать этим требованиям. А потому нормой, компенсацией подобных браков без любви, становился «любовный треугольник»[719], отражающий реальное положение вещей, по крайней мере, на уровне идеологии[720]. К тому же, как замечает К.
Для других толкователей подобная апология любви, зачастую прелюбодейной, настолько немыслима в рамках христианского общества XII в. С этим можно поспорить — настолько очевидно, даже и, возможно, особенно в окситанской лирике, стремление к полной, завершенной любви. То же самое можно сказать и о старофранцузской литературе, несмотря на стремление некоторых ученых доказать, что романы, подобные «Тристану и Изольде», описывали пламенную любовь, не выходящую, однако, за границы целомудрия[724]. По их мнению, это романы фрустрации, плод обмирщения христианской любви, отрицание плотской страсти и восхваление брака без интимных отношений, но и без любви, под ирландским влиянием[725]. Чтобы разрешить это явное противоречие между куртуазной любовью и существующей моралью, некоторые толкователи выдвинули идею о том, что куртуазная любовь не была ни изложением доктрины, бытовавшей в то время, ни принятой идеологией, — она была лишь воплощением мечты или даже воображения. Чистейшей игрой ума[726]. Исходя из этого, работы, описывающие куртуазную любовь как нечто существовавшее в действительности, остаются без объекта исследования и даже становятся ловушкой для толкователей литературных текстов[727].
В недавнем времени этот вопрос был тщательно изучен в новаторской статье М. Отсюда автор, используя в своем анализе категории, установленные Ж. Но, вопреки очевидному, вопреки общепринятым гипотезам, Кретьен де Труа ни в коей мере не является певцом прелюбодейной любви. Даже та сцена, в которой Ланселот приходит к Гвиневере в ее покои ради пламенной ночи любви, по сути является обманом, мечтой, поскольку «никто никогда не поверит в то, что ярый защитник брака мог допустить саму идею о плотской связи Гвиневеры и Ланселота, которая низвела бы их до уровня корнуэльских любовников, чье безнравственное поведение он не переставал изобличать»[729]. На первый план в этом случае выходит сексуальное влечение, находя свое выражение в насилии и захвате, «основных формах любви в средневековой цивилизации». И все же эти грубые и жестокие нравы смягчает куртуазная атмосфера; отныне феодальное общество, отказываясь от христианских моральных ограничений, но не порывая с ними полностью, допускает в свою повседневную жизнь сексуальность. Женщина вновь занимает свое естественное положение сексуального объекта и искусительницы, которое она, впрочем, никогда не покидала, оставаясь таковой в идеале и в воображении.
Заметим, что литературная модель на самом деле многозначна и многообразна. В литературе переплетаются мечта и повседневная действительность, идеал и реализм, объективное описание и транспозиция, устремления, сублимации и игра воображения. Вся сложность для историка заключается в степени «допустимой реальности», которую он приписывает каждой из форм любви, описанной в анализируемых им произведениях. Мы знаем, насколько субъективным может быть такой анализ, а, следовательно, и интерпретация, выстроенная на его основе. Именно так обстоит дело с куртуазной любовью как, впрочем, и с Алиенорой , чью интерпретацию варьировали время и нравы толкователей. Ее новый вариант представлен сегодня историками, рассматривающими этот вопрос с позиций феминизма[730], женоненавистничества[731] или современного психоанализа. Последние видят в куртуазной любви отражение формы невроза, главным образом мужского: человек страдает из-за неразрешимой любви, поскольку его дама сердца недоступна.
Тогда мужчина выстраивает настоящую любовную клетку, низводя себя до положения марионетки, поверженной, раздавленной, истерзанной неутоленным желанием в рамках парадоксальной и разрушающей любви, субъект которой находится в вечном ожидании, а объект — в вечной недосягаемости[732]. Парадоксально, но подобные интерпретации, сделанные в рамках психоанализа, допускают, что литература по большей части является достоверным отражением действительности и описывает ситуации, соответствующие социальной реальности того времени, которую исследователь толкует по-своему, придерживаясь установок своей «школы». Следует ли в таком случае отказаться от понятия «куртуазная любовь», отрицать ее реальное существование и социальное значение? Без сомнения, это было бы крайней мерой. На мой взгляд, стоит придерживаться направления, предложенного Р. Этот автор отмечает, что понятия «куртуазная любовь» в средневековой литературе практически не существует. Этот концепт заключает в себе различные и противоречивые аспекты, следовательно, теория куртуазной любви не может укладываться в рамки одного этого термина.
Любовь, описанная в произведениях, может быть как недостижимой, так и доступной, как супружеской, так и прелюбодейной, как платонической, так и эротической. Ее объектом может быть не только замужняя женщина, занимающая, в отличие от ее воздыхателя, высокую социальную позицию, но и дама равного с ним положения и даже простолюдинка. Куртуазная любовь не соответствует понятию концепта — лучше будет говорить не о куртуазной любви, но о куртуазном дискурсе о любви, о литературном споре, касающемся различных форм любовного поведения[734]. Тем не менее общим сюжетом всех этих дискурсов остается любовь, облагораживающая человека. Различные ситуации выявляют ее главные, характерные черты, превращая ее в ценность, не имеющую равных. В частности, это односторонность любовных отношений: можно отдавать другому свое тело как в случае Изольды и Гвиневеры , но не сердце: она принадлежит лишь одному человеку. Любовь должна быть абсолютной и единственной.
Она должна быть искренней, достойной, истинной, бескорыстной и надежной. Она обязательно взаимная — качество, которое долгое время ученые упускали из виду. Наконец, она добровольная, спонтанная, уважающая чувство собственного достоинства и свободу партнера. Но тогда на пути неизбежно встает проблема брака: если любовь спонтанна и добровольна, то как совместить ее с правами супруга, призывающими к супружескому долгу, предоставленному Церковью и навязанному нравами и обычаями времени? Вот почему в большинстве своем любовные отношения, описанные в романах, оказываются внебрачными. И все же проблема заявлена, и Кретьен де Труа пытается разрешить ее, примирив любовь и брак в «Клижесе», «Эреке и Эниде» и даже, с большими трудностями, в «Рыцаре телеги», пытаясь приглушить опасный аспект мифа о прелюбодейной любви, прославляемой Тристаном и Изольдой. Последний аспект, вероятно, обладает наибольшей значимостью: любовь почти всегда оказывалась притесняемой законами общества и Церкви.
Такой подход к проблеме позволил мне переформулировать вопрос. Ибо если куртуазная любовь не является принятым и даже действующим концептом, то она не может быть выражением или инструментом социального класса, как утверждали Э.
Имеет ли место сегодня такая куртуазность?
Куртуазность, куртуазия (англ. courtly love; фр. amour courtois от courtois — учтивый, рыцарский) — система правил поведения при дворе или набор качеств, которыми должен был обладать придворный в Средние века — раннее Новое время. что такое куртуазность. Куртуазная любовь В сфере отношений между полами эволюция проявлялась прежде всего в том, что появились новые формы любви, обычно обозначаемые понятиями «куртуазная любовь», или, в более узком смысле, fin’amor («утонченная любовь»). В Средние века куртуазность касалась, прежде всего, правил поведения по отношению к женщине и выражалась в куртуазной любви. Куртуазная любовь способствовала также и утверждению существующего порядка, проповедуя мораль, основанную на двух добродетелях: выдержке и дружбе. Современная практика употребления слова «куртуазность» носит скорее иронический характер, и подразумевает фанатичное, часто — за гранью здравого смысла, следование правилам и манерам «высокого стиля» поведения.
Куртуазность: что это значит и какие принципы лежат в её основе
При сопоставлении они дают объемную картину куртуазной поэтики и прагматики, позволяя восстановить генезис самого явления куртуазности. «Куртуазная любовь» в какой-то мере противопоставлялась верности в браке. Куртуазность, куртуазное поведение, куртуазная любовь, куртуазность в. Что такое куртуазность: 1) правила поведения рыцаря при дворе, 2). Родственные слова: куртуазно, куртуазность. Куртуазная лирика трубадуров, труверов, миннезингеров обогатила поэзию новыми темами, жанровыми формами, стихотворными размерами, рифмой.
Что такое на самом деле «куртуазная любовь» - опасная и полезная игра
| Куртуазность — значение и суть этого понятия | Куртуазность, куртуазия (англ. courtly love; фр. amour courtois от courtois — учтивый, рыцарский), система правил поведения при дворе или набор качеств, которыми должен обладать придворный в Средние века — раннее Новое время. |
| Что такое куртуазность и как проявить ее в общении — 5 принципов вежливости и такта | Куртуазность – это своеобразный свод правил поведения, изобретённый ещё во времена Средневековья. |
| Истори про историю. Куртуазность. | Blackwood history | Дзен | Куртуазность – это понятие, которое описывает высокие нравственные и этические стандарты поведения в обществе. |
| Куртуазия как особый тип культуры | Куртуазность — это понятие, которое описывает особый стиль поведения и манеры общения, характерные для рыцарской эпохи и культуры. |
| Маньеризм и куртуазность — Лестница | Куртуазная любовь зародилась при герцогских и княжеских дворах Аквитании, Прованса, Шампани, герцогской Бургундии и Нормандского королевства Сицилия[3] в конце XI века. |
Curtesy: Что это значит, как это работает, история
Куртуазность проявляется во многих ситуациях нашей жизни – в общении с коллегами на работе, с друзьями, семьей, незнакомыми людьми. Куртуа́зность, куртуа́зия — система правил поведения при дворе или набор качеств, которыми должен был обладать придворный в Средние века — раннее Новое время. Куртуазные люди обладают хорошими манерами, умеют слушать и выражать свои мысли и чувства с уважением к собеседнику. словарь и путеводитель», «Словарь Ефремовой». Узнайте из 3 словарей. Значение слова Куртуазность на это Куртуазность Куртуазность, куртуазия (; от "courtois" — учтивый, рыцарский), система правил поведения при дворе или набор качеств, которыми должен обладать пр. Что такое Куртуазить?Изыскано, красиво ухаживать за женщинами, девушками (писать стихи, дарить цветы). Пример: Перестань куртуазить так с бабами, они всё ра.
что такое куртуазность определение
Что такое куртуазность 6 класс история кратко | Образовательные документы для учителей, воспитателей, учеников и родителей. «Куртуазность» любви появилась намного позже: активно термин стали использовать уже в 20-м столетии, который включал в себя несколько значений. Обобщая, можно сказать, что «куртуазная любовь» — любовь, в основе которой лежит принцип преклонения перед дамой. это особая форма вежливого и утонченного поведения, характерная для аристократического общества. Куртуазность – это древний этический концепт, основанный на взаимном уважении. это что такое. наале 12 вв. в Провансе, северофранцузский – в 12 в. Куртуазность — это культурное и этическое понятие, которое определяет правила и нормы приличия, вежливости и этикета.
Curtesy: Что это значит, как это работает, история
| Что такое куртуазность: определение и примеры | Оказывая куртуазные поступки и проявляя куртуазные качества в повседневной жизни, человек создает гармоничную атмосферу в общении, укрепляет отношения и облегчает взаимодействие. |
| Куртуазность | Куртуазность — это культурное и этическое понятие, которое определяет правила и нормы приличия, вежливости и этикета. |
Значение слова «Куртуазный»
Все эти принципы имеют одну цель — улучшить качество жизни окружающих людей, сделать общение более приятным и гармоничным. При этом важно помнить, что куртуазность не должна становиться притворством или фальшью. Куртуазный человек всегда действует в соответствии с своими истинными убеждениями и не навязывает свои взгляды окружающим. Зачем нужно проявлять куртуазность в жизни Куртуазность — это способность проявлять уважение и вежливость к другим людям. Понимание ее важности в нашей жизни помогает нам сделать наш мир более гармоничным и приятным для всех. Проявление куртуазности может улучшить наше общение с людьми и освободить нас от конфликтов и неприятностей. Умение сказать «спасибо» или пожелать хорошего дня может создать положительный настрой и улучшить нашу эмоциональную атмосферу. Куртуазность также помогает уважать права и чувства других людей.
Чтение их реакций и уважение костюмов и манеры поведения помогает нам понять их взгляд на мир и уменьшить возможность вызвать негативные чувства в будущем. Наконец, проявление куртуазности важно, потому что она напоминает нам о культурных и этических нормах, которые мы должны уважать, чтобы создать более привлекательный, гармоничный и заботливый мир для всех. Примеры проявления куртуазности в различных ситуациях В бизнесе: Здороваться с собеседником и представляться сначала, даже если вы встречаетесь с давним знакомым; Выражать признательность партнерам и коллегам за их участие в процессе; Не прерывать собеседника и давать ему возможность высказаться полностью; Быть внимательным и заботливым, например, предложить гостю воду, напитки, уточнить его предпочтения; Пожелать приятного дня при прощании и отправить письмо с благодарностью и подтверждением обговоренных условий. В культуре: Держать дверь впереди других и давать дамам приоритет при прохождении, это является проявлением вежливости; Не говорить громко и не бросаться на стул — это проявление уважения к другим посетителям мероприятия; Не затрагивать темы, которые могут быть оскорбительными или унизительными для других; Послушать до конца выступление и уважительно принять историю или экспозицию, не выражая недовольство сразу; Без нажима запрашивать у хозяев дома, сможете ли вы что-то отвезти с собой, а не брать какую-то пастилу или останки еды.
Ведь любовь в средневековой поэзии — это, прежде всего, крепость духа и готовность к самопожертвованию.
Правда, такие отношения тогда назывались «Прекрасной» или «Возвышенной» любовью. Термин «куртуазный» ввел французский филолог Гастон Парис, указывая на социальный круг героев, так как «Куртуазный» в переводе с французского означает «учтивый, рыцарский, галантный».
Подонок может быть аристократически утончённым, изысканно любезным, то есть будет казаться на все сто куртуазным, и лишь опытный взгляд увидит в его поведении фальшь за показным рыцарством и напускной куртуазностью. Куртуазность превратила изысканную вежливость и учтивость в набор своих инструментов общения.
Анекдот в тему. По тёмной улочке, где-то на задворках Лондона идёт приличный пожилой джентльмен. Вдруг его догоняет здоровенный бугай, аккуратно трогает за рукав пиджака и, поклонившись, говорит: — Сэр, вы не могли бы мне помочь? Так чем я могу вам помочь?
Не имея в своём инструментарии куртуазность, правдивый и честный человек рисковал приобрести репутацию грубияна, задеть прямолинейными высказываниями чью-то честь и достоинство. Осторожный, осмотрительный и благоразумный человек без куртуазности в контексте учтивости мог выглядеть в глазах окружающих трусливым, робким и застенчивым. Даже испытывая уважение и симпатию к другому человеку, но, не проявляя куртуазности, можно в общении поставить его в неловкое положение и получить от общества ярлык пакостника и провокатора. Когда общество стремительно деградирует, людям не до куртуазности, то есть учтивости, утончённости и изысканной вежливости.
В век разнузданности, распущенности и деградации куртуазные манеры превращают человека в чудака. Куртуазный стиль с его изысканной вежливостью и любезностью кажется нынешнему поколению атавизмом и отстоем. Кто сегодня ведёт себя куртуазно, выглядит, чуть ли не сумасшедшим. В наш меркантильный, чудовищно прагматичный век ко всякому проявлению куртуазности относятся, по меньшей мере, настороженно.
В Средние века куртуазность касалась, прежде всего, правил поведения по отношению к женщине и выражалась в куртуазной любви. Сегодня такую любовь за её смирение и культ Любви назвали бы мазохизмом. Клайв Стейплз Льюис в «Куртуазной любви» пишет: «Влюблённый всегда жалок.
Отказавшись от своего желания в пользу желания своего визави, она, в конечном итоге, позволяет человеку реализовать свое первоначальное желание. Учтивость вызывает доверие, расположение и симпатию окружающих. Лабрюйер совершенно справедливо заметил: «Суть учтивости состоит в стремлении говорить и вести себя так, чтобы наши ближние были довольны и нами, и самими собою».
В куртуазности как истинной учтивости нет притворства, лицемерия и льстивости. Будучи духовной и нравственной, истинная учтивость любит людей и исходит от сердца, проявляет к ним доброжелательность, внимательность, предупредительность и добросердечность, не мешает другим быть другими, исключает в общении назойливость, занудство и неуважение человеческого достоинства, на которые он имеет право уже в силу того, что он человек. А слово «человек», как известно, звучит гордо. Подлинно учтивый человек способен на сострадание и сопереживание, обладая добродетелью активного слушания, он тонко улавливает нюансы настроений, чувств и эмоций окружающих. Анекдот про то, как куртуазный француз предпринял попытку познакомиться со своим соседом. В одном купе поезда оказались вместе супруги из Франции и пожилой угрюмый англичанин.
Спустя некоторое время француз достал из сумки термос и налил себе и жене кофе. Решив быть вежливым и учтивым, он обратился к соседу: — Не хотите ли кофе, месье? Француз лишь пожал плечами и достал из сумки бутылку дорогого вина и вновь решил проявить вежливость: — Может быть, немного вина, месье? Вино шикарное. Француз несколько растерялся, но его жена прильнула к нему и прошептала на ухо: — Дорогой, кажется, я поняла. Это же англичанин, а никто из них даже и разговаривать не станет, пока с ним не познакомятся по всем правилам.
Источник Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте. Церковь порицала куртуазные сочинения: посягательство на брачный союз, плотское желание и влечение к чужой жене — полный набор постыдных идей. Однако в ответ на подобные нападки поэты имели вполне достойные ответы. Идеалом подобных отношений было не физическое воплощение влечения, а бесконечная игра, в которой эмоции боролись с долгом и ответственностью. Подобные чувства требовали дисциплины и вели к совершенствованию личности, ведь, вступая на путь служения своему идеалу, юноша не ждал вознаграждения.
Эта неопределенность и была основой куртуазной любви. Конечно, в реальности не все благородные сеньоры были слишком суровы.
Куртуазная литература
| Что такое куртуазность: определение и особенности куртуазного поведения | Куртуазность — это понятие, которое описывает особый стиль поведения и манеры общения, характерные для рыцарской эпохи и культуры. |
| Что такое куртуазность. — школа и образование | Смотрите еще толкования, синонимы, значения слова и что такое КУРТУАЗНЫЙ в. Куртуазность — это вкус к духовным ценностям, уважение к женщине и к любви. |
| Что такое Куртуазить | Куртуазность – это кодекс хорошего тона. Классическое средневековье — это период, когда феодальная система окончательно заменила рабовладельческую. |
| Куртуазия как особый тип культуры — Студопедия | Смотрите еще толкования, синонимы, значения слова и что такое КУРТУАЗНЫЙ в. Куртуазность — это вкус к духовным ценностям, уважение к женщине и к любви. |