Он рассказывает, что напали на Елагину местные партизаны — так называемые «лесные братья», которые вместе с немецкими и литовскими диверсантами организовали на территории Литвы вражеское подполье. Глеб говорит, что он очень волновался за Светлану, поэтому установил в её телефон программу слежения.
В Приднестровье написали Диктант Победы
Он очень волновался и говорил, что самое главное — это позаботиться о жене и дочерях. Он рассказывает, что напали на Елагину местные партизаны — так называемые «лесные братья», которые вместе с немецкими и литовскими диверсантами организовали на территории Литвы вражеское подполье. Информация о фильме Актеры и роли Отзывы Кадры из фильма Содержание серий Новости Смотреть онлайн. его мамка ждёт, волнуется. Он очень волновался и говорил, что самое главное — это позаботиться о жене и дочерях.
Задание 7 ВПР по русскому языку для 7 класса
Но оба они не возбуждали симпатий, один — смешной, в другом есть что-то жуткое. В конце концов они, как и все другие в редакции, тоже раздражали его чем-то; иногда он думал, что это «что-то» может быть «избыток мудрости». Его заинтересовал местный историк Василий Еремеевич Козлов, аккуратненький, беловолосый, гладко причесанный старичок с мордочкой хорька и острыми, розовыми ушами. На его желтом, разрисованном красными жилками лице — сильные очки в серебряной оправе, за стеклами очков расплылись мутные глаза. Под большим, уныло опустившимся и синеватым носом коротко подстриженные белые усы, а на дряблых губах постоянно шевелилась вежливая улыбочка. Он казался алкоголиком, но было в нем что-то приятное, игрушечное, его аккуратный сюртучок, белоснежная манишка, выглаженные брючки, ярко начищенные сапоги и уменье молча слушать, необычное для старика, — все это вызывало у Самгина и симпатию к нему и беспокойную мысль: «Может быть, и я в старости буду так же забыто сидеть среди людей, чужих мне…» Козлов приносил в редакцию написанные на квадратных листочках бумаги очень мелким почерком и канцелярским слогом очерки по истории города, но редактор редко печатал его труды, находя их нецензурными или неинтересными. Старик, вежливо улыбаясь, свертывал рукопись трубочкой, скромно садился на стул под картой России и полчаса, а иногда больше, слушал беседу сотрудников, присматривался к людям сквозь толстые стекла очков; а люди единодушно не обращали на него внимания. Местные сотрудники и друзья газеты все знали его, но относились к старику фамильярно и снисходительно, как принято относиться к чудакам и не очень назойливым графоманам. Клим заметил, что историк особенно внимательно рассматривал Томилина и даже как будто боялся его; может быть, это объяснялось лишь тем, что философ, входя в зал редакции, пригибал рыжими ладонями волосы свои, горизонтально торчавшие по бокам черепа, и, не зная Томилина, можно было понять этот жест как выражение отчаяния: «Что я сделал! За это его самого посадили в тюрьму.
С той поры он почти сорок лет жил, занимаясь историей города, написал книгу, которую никто не хотел издать, долго работал в «Губернских ведомостях», печатая там отрывки своей истории, но был изгнан из редакции за статью, излагавшую ссору одного из губернаторов с архиереем; светская власть обнаружила в статье что-то нелестное для себя и зачислила автора в ряды людей неблагонадежных. Жил Козлов торговлей старинным серебром и церковными старопечатными книгами. Дронов всегда говорил о людях с кривой усмешечкой, посматривая в сторону и как бы видя там образы других людей, в сравнении с которыми тот, о ком он рассказывал, — негодяй. И почти всегда ему, должно быть, казалось, что он сообщил о человеке мало плохого, поэтому он закреплял конец своей повести узлом особенно резких слов. Клим, давно заметив эту его привычку, на сей раз почувствовал, что Дронов не находит для историка темных красок да и говорит о нем равнодушно, без оживления, характерного во всех тех случаях, когда он мог обильно напудрить человека пылью своей злости. Этим Дронов очень усилил интерес Клима к чистенькому старичку, и Самгин обрадовался, когда историк, выйдя одновременно с ним из редакции на улицу, заговорил, вздохнув: — Удручает старость человека! Вот — слышу: говорят люди слова знакомые, а смысл оных слов уже не внятен мне. И, заглядывая в лицо Самгина, он продолжал странным, упрашивающим тоном: — Вы, кажется, человек внимательного ума и шикарной словесностью не увлечены, молчите все, так — как же, по-вашему: можно ли пренебрегать историей? Старик поднял руку над плечом своим, четыре пальца сжал в кулак, а большим указал за спину: — А они — пренебрегают.
Каждый думает, что история началась со дня его рождения. Голосок у него был не старческий, но крепенький и какой-то таинственный. И — торопливость во всем. А ведь вскачь землю не пашут. Особенно в крестьянском-то государстве невозможно галопом жить. А у нас все подхлестывают друг друга либеральным хлыстиком, чтобы Европу догнать. Приостановясь, он дотронулся до локтя Клима. Нет, я допускаю и земский собор и вообще… Но — сомневаюсь, чтоб нам следовало бежать сломя голову тем же путем, как Европа… Козлов оглянулся и сказал потише, как бы сообщая большой секрет: — Европа-то, может быть, Лихо одноглазое для нас, ведь вот что Европа-то! И еще тише, таинственнее он посоветовал: — Вспомните-ко вчерашний день, хотя бы с Двенадцатого года, а после того — Севастополь, а затем — Сан-Стефано и в конце концов гордое слово императора Александра Третьего: «Один у меня друг, князь Николай черногорский».
Его, черногорского-то, и не видно на земле, мошка он в Европе, комаришка, да-с! Она, Европа-то, если вспомните все ее грехи против нас, именно — Лихо. Туркам — мирволит, а величайшему народу нашему ножку подставляет. Шли в гору по тихой улице, мимо одноэтажных, уютных домиков в три, в пять окон с кисейными занавесками, с цветами на подоконниках. Ставни окон, стены домов, ворота окрашены зеленой, синей, коричневой, белой краской; иные дома скромно прятались за палисадниками, другие гордо выступали на кирпичную панель. Пенная зелень садов, омытая двухдневным дождем, разъединяла дома, осеняя их крыши; во дворах, в садах кричали и смеялись дети, кое-где в окнах мелькали девичьи лица, в одном доме работал настройщик рояля, с горы и снизу доносился разноголосый благовест ко всенощной; во влажном воздухе серенького дня медь колоколов звучала негромко и томно. Замечательным угощу: Ижень-Серебряные иголки. Козлов остановился у ворот одноэтажного, приземистого дома о пяти окнах и, посмотрев налево, направо, удовлетворенно проговорил: — Самая милая и житейская улица в нашем городе, улица для сосредоточенной жизни, так сказать… Клим никогда еще не был на этой улице, он хотел сообщить об этом историку, но — устыдился. Дверь крыльца открыла высокая, седоволосая женщина в черном, густобровая, усатая, с неподвижным лицом.
Клим, почтительно слушая, оглядывал жилище историка. Обширный угол между окнами был тесно заполнен иконами, три лампады горели пред ними: белая, красная, синяя. Блестели золотые, серебряные венчики на иконах и опаловые слезы жемчуга риз. У стены — старинная кровать карельской березы, украшенная бронзой, такие же четыре стула стояли посреди комнаты вокруг стола. Около двери, в темноватом углу, — большой шкаф, с полок его, сквозь стекло, Самгин видел ковши, братины, бокалы и черные кирпичи книг, переплетенных в кожу. Во всем этом было нечто внушительное. В шведскую кампанию дерзкий Егор этот, будучи уличен в измене, был повешен. Рассказывая, старик бережно снял сюртучок, надел полосатый пиджак, похожий на женскую кофту, а затем начал хвастаться сокровищами своими; показал Самгину серебряные, с позолотой, ковши, один царя Федора, другой — Алексея: — Ковши эти жалованы были целовальникам за успешную торговлю вином в царевых кабаках, — объяснял он, любовно поглаживая пальцем чеканную вязь надписей. Похвастался отлично переплетенной в зеленый сафьян, тисненный золотом, книжкой Шишкова «Рассуждение о старом и новом слоге» с автографом Дениса Давыдова и чьей-то подписью угловатым почерком, начало подписи было густо зачеркнуто, остались только слова: «…за сие и был достойно наказан удалением в армию тысяча восемьсот четвертого году».
И особенно таинственно показал желтый лист рукописи, озаглавленной: «Свободное размышление профана о вредоносности насаждения грамоты среди нижних воинских чинов гвардии с подробным перечнем бывших злокозненных деяний оной от времени восшествия на Всероссийский престол Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Елисавет Петровны и до кончины Благочестивейшего Императора Павла I-го, включая и оную». Найдено мною в книге «Камень веры», у одного любителя древностей взятой на прочтение. Показывая редкости свои, старик нежно гладил их сухими ладонями, в дряблой коже цвета утиных лап; двигался он быстро и гибко, точно ящерица, а крепкий голосок его звучал все более таинственно. Узор красненьких жилок на скулах, казалось, изменялся, то — густея, то растекаясь к вискам. Я ведь пребываю поклонником сих двух поэтов истории, а особенно — первого, ибо никто, как он, не понимал столь сердечно, что Россия нуждается во внимательном благорасположении, а человеки — в милосердии. Он и за чаем, — чай был действительно необыкновенного вкуса и аромата, — он, и смакуя чай, продолжал говорить о старине, о прошлом города, о губернаторах его, архиереях, прокурорах. Пригласил владыку Макария на обед и, предлагая ему кабанью голову, сказал: «Примите, ядите, ваше преосвященство! Графу-то Муравьеву пришлось бы сказать о свиной голове: «Сие есть тело мое! Ведь вот как шутили!
Затем он рассказал о добросердечной купчихе, которая, привыкнув каждую субботу посылать милостыню в острог арестантам и узнав, что в город прибыл опальный вельможа Сперанский, послала ему с приказчиком пяток печеных яиц и два калача. Он снова посмеялся. Самгин отметил в мелком смехе старика что-то неумелое и подумал: «Не часто он смеялся, должно быть». Пять печеных яиц! Кривобокая старуха Федосова говорила большими словами о сказочных людях, стоя где-то в стороне и выше их, а этот чистенький старичок рассказывает о людях обыкновенных, таких же маленьких, каков он сам, но рассказывает так, что маленькие люди приобретают некую значительность, а иногда и красоту. Это любовное раскрашивание буднишнего, обыкновенного нежными красками рисовало жизнь как тихий праздник с обеднями, оладьями, вареньями, крестинами и свадебными обрядами, похоронами и поминками, жизнь бесхитростную и трогательную своим простодушием. Рассказывал Козлов об уцелевшем от глубокой древности празднике в честь весеннего бога Ярилы и о многих других пережитках языческой старины. Самгина приятно изумляло уменье историка скрашивать благожелательной улыбочкой все то, что умные книги и начитанные люди заставляли считать пошлым, глупым, вредным. Он никогда не думал и ничего не знал о начале дней жизни города.
Козлов, показав ему «Строельную книгу», искусно рассказал, как присланный царем Борисом Годуновым боярский сын Жадов с ратниками и холопами основал порубежный городок, чтобы беречь Москву от набегов кочевников, как ратники и холопы дрались с мордвой, полонили ее, заставляли работать, как разбегались холопы из-под руки жестоковыйного Жадова и как сам он буйствовал, подстрекаемый степной тоской. И все: несчастная мордва, татары, холопы, ратники, Жадов, поп Василий, дьяк Тишка Дрозд, зачинатели города и враги его — все были равномерно обласканы стареньким историком и за хорошее и за плохое, содеянное ими по силе явной необходимости. Та же сила понудила горожан пристать к бунту донского казака Разина и уральского — Пугачева, а казачьи бунты были необходимы для доказательства силы и прочности государства. Это — сущая неправда, — наш народ казаки вовлекали в бунты. Казак Москву не терпит. Мазепа двадцать лет служил Петру Великому, а все-таки изменил. Теперь историк говорил строго, даже пристукивал по столу кулачком, а красный узор на лице его слился в густое пятно. Но через минуту он продолжал снова умиленно: — А теперь вот, зачатый великими трудами тех людей, от коих даже праха не осталось, разросся значительный город, которому и в красоте не откажешь, вмещает около семи десятков тысяч русских людей и все растет, растет тихонько. В тихом-то трудолюбии больше геройства, чем в бойких наскоках.
Поверьте слову: землю вскачь не пашут, — повторил Козлов, очевидно, любимую свою поговорку. Поговорками он был богат, и все они звучали, точно аккорды одной и той же мелодии. Всякий бык теленком был, — то и дело вставлял он в свою речь. Смотреть на него было так же приятно, как слушать его благожелательную речь, обильную мягкими словами, тускловатый блеск которых имел что-то общее с блеском старого серебра в шкафе. Тонкие руки с кистями темных пальцев двигались округло, легко, расписанное лицо ласково морщилось, шевелились белые усы, и за стеклами очков серенькие зрачки напоминали о жемчуге риз на иконах. Он вкусно пил чай, вкусно грыз мелкими зубами пресные лепешки, замешанные на сливках, от него, как от плодового дерева, исходил приятный запах. Клим незаметно для себя просидел с ним до полуночи и вышел на улицу с благодушной улыбкой. Чувство, которое разбудил в нем старик, было сродно умилению, испытанному на выставке, но еще более охмеляющим. Ночь была теплая, но в садах тихо шумел свежий ветер, гоня по улице волны сложных запахов.
В маленьком, прозрачном облаке пряталась луна, правильно круглая, точно желток яйца, внизу, над крышами, — золотые караваи церковных глав, все было окутано лаской летней ночи, казалось обновленным и, главное, благожелательным человеку. Именно так чувствовал Самгин: все благожелательно — луна, ветер, запахи, приглушенный полуночью шумок города и эти уютные гнезда миролюбивых потомков стрельцов, пушкарей, беглых холопов, озорных казаков, скуластой, насильно крещенной мордвы и татар, покорных судьбе. Это — не тот город, о котором сквозь зубы говорит Иван Дронов, старается смешно писать Робинзон и пренебрежительно рассказывают люди, раздраженные неутоленным честолюбием, а может быть, так или иначе, обиженные действительностью, неблагожелательной им. Но на сей раз Клим подумал об этих людях без раздражения, понимая, что ведь они тоже действительность, которую так благосклонно оправдывал чистенький историк. Две-три беседы с Козловым не дали Климу ничего нового, но очень укрепили то, чем Козлов насытил его в первое посещение. Клим услышал еще несколько анекдотов о предводителях дворянства, о богатых купцах, о самодурстве и озорстве. Самгин понимал, что Козлов рассуждает наивно, но слушал почтительно и молча, не чувствуя желания возражать, наслаждаясь песней, слова которой хотя и глупы, но мелодия хороша. Раскалывая щипцами сахар на мелкие кусочки, Козлов снисходительно поучал: — А критикуют у нас от конфуза пред Европой, от самолюбия, от неумения жить по-русски. Господину Герцену хотелось Вольтером быть, ну и у других критиков — у каждого своя мечта.
Возьмите лепешечку, на вишневом соке замешена; домохозяйка моя — неистощимой изобретательности по части печева, — талант! Оса гудела, летая над столом, старик, следя за нею, дождался, когда она приклеилась лапками к чайной ложке, испачканной вареньем, взял ложку и обварил осу кипятком из-под крана самовара. Котошихин, например, князь Курбский, даже Екатерина Великая критикой не брезговала. Он сокрушенно развел руками и чмокнул: — Но все, знаете, как-то таинственно выходило: Котошихину даже и шведы голову отрубили, Курбский — пропал в нетях, распылился в Литве, не оставив семени своего, а Екатерина — ей бы саму себя критиковать полезно. Расскажу о ней нескромный анекдотец, скромного-то о ней ведь не расскажешь. Анекдотец оказался пресным и был рассказан тоном снисхождения к женской слабости, а затем Козлов продолжал, все более напористо и поучительно: — Критика — законна. Только — серебро и медь надобно чистить осторожно, а у нас металлы чистят тертым кирпичом, и это есть грубое невежество, от которого вещи страдают. Европа весьма величественно распухла и многими домыслами своими, конечно, может гордиться. Но вот, например, европейская обувь, ботинки разные, ведь они не столь удобны, как наш русский сапог, а мы тоже начали остроносые сапоги тачать, от чего нам нет никакого выигрыша, только мозоли на пальцах.
Примерчик этот возьмите иносказательно. Голосу старика благосклонно вторил шелест листьев рябины за окном и задумчивый шумок угасавшего самовара. На блестящих изразцах печки колебались узорные тени листьев, потрескивал фитиль одной из трех лампадок. Козлов передвигал по медному подносу чайной ложкой мохнатый трупик осы. И поносительно рассказывают иногородним, то есть редактору и длинноязычной собратии его, о жизни нашего города.
Выполните обозначенные цифрами в тексте 1 языковые разборы: 2 — морфемный и словообразовательный разборы слова; 3 — морфологический разбор слова; 3. Выпишите, раскрывая скобки, вставляя пропущенные буквы, предложения, в которых выделенные слова являются предлогами. В течени..
В продолжени.. Елизавета очень спешила на встречу с издателем её книги. Не смотря на пасмурное утро, настроение у путешественников было хорошее. Ответ: 4. Выпишите, раскрывая скобки, предложения, в которых выделенные слова являются союзами. Встретиться нам не удавалось, за то письма приходили постоянно. Что бы вам подарить на Новый год? Серёжа то же выучил стихотворение.
Небо хмурилось так же , как и вчера. Ответ: 5. Поставьте знак ударения в следующих словах. Ворота, квартал, мельком, положить. Найдите и исправьте грамматическую -ие ошибку -и в предложении -ях. Запишите исправленный -ые вариант ы предложения -ий.
Золотовицкий уверен, что «мы относимся к нашему образованию как к само собой разумеющемуся». А что сделал Станиславский? Он систематизировал обучение среднего драматического артиста.
То есть он не вывел законы какие-то, но его тренинги, разборы, подходы к театру очень важны. Станиславский первый закрепил за драматическим театром профессию режиссёра. Раньше же режиссёров не было, кто-нибудь из антрепренеров или актёр какой-то очень хороший ставили спектакли. Станиславский сказал: "Нет, ребята, должен быть человек, который поймёт, про что мы сегодня с вами ставим "Гамлета". Мы можем сегодня поставить пьесу про самого Гамлета, можем про Клавдия, а можем про Гертруду или Офелию. Этим занимается режиссёр. Почему каждое историческое время мир сходит с ума по "Гамлету" или по "Чайке"? Везде, во всем мире ставится чеховская "Чайка". В воздухе витает эта востребованность гениев.
Что-то они нам такое передали, что мы никак не можем разгадать, но все время пытаемся. И это так прекрасно, так здорово. Актер отмечает, что «Голливуд сделали наши ребята». Да, это все наши прекрасные, талантливые люди. Станиславского в Америке тоже знают. Эта школа - абсолютный адепт нашего русского драматического театра. Ее можно назвать русской актрисой, она просто невероятная. Это нам объяснял великий Евстигнеев. Он был настолько велик, что даже его однокурсник Олег Табаков говорил: "Идёт Евстигнеев, потом большая пауза, а потом мы все".
Так он выделял Евгения Александровича, хотя в "Современнике" все были очень неслабые ребята. Евстигнеев не был интеллектуалом, мог не очень хорошо что-то формулировать. Он нам, 17-летним, говорил: "Ты играй так, что у тебя пузырьки от шампанского". Какие пузырьки? И почему если пузырьки, то это значит, что ты как-то по-другому играешь? А он имел ввиду остроту пузырьков! У него был один закон, который я всегда рассказываю на встречах с молодым поколением. И это главный закон на самом деле. Он говорил: "Не режиссёр, а мы, актёры, должны понимать, почему ты с партнером здесь, а не там и почему я не ухожу куда-то".
И в этом есть вся наша профессия. Я себя поймал на том, что, когда хоронил маму, запоминал то, что я делаю. Я запоминал, как мне плохо, какие проблемы, как мне надо показывать, чтобы пожилому папе этого не было видно. Я запоминал также и радости взрослого мужчины. Например, как рождаются дети. В то время, 36 лет назад, я был в Японии. А здесь, в Москве, родился старший сын Алёша. Я лежу в гостинице, звонок в номер из посольства Советского Союза и мне говорят: "Мы вас поздравляем, у вас родился сын". Понимаете, прошло уже много времени, а я это запомнил очень хорошо.
Теперь я точно знаю, как сыграть рождение ребенка. Запоминайте, коллекционируйте свою психофизику. Когда вы волнуетесь, когда что-то с вами происходит - эти моменты надо коллекционировать обязательно. Другой формулы, к сожалению, нет. Ни Станиславский не придумал формулу, ни Мейерхольд, никто ее не придумал. Каждый раз выходят на сцену народные артисты, волнуются и думают "про что я тут буду играть"? Золотовицкий рассказал, что сейчас Константин Хабенский делает спектакль "Чайка". У Чехова ничего случайного нет. Мне кажется, что у Чехова и в рассказах, и в пьесах название относится ко всем персонажам.
Оно даёт нам маячок к раскрытию каких-то тайн, которые заложены в произведении. Почему "Чайка"? Чайка вблизи - это мерзкая тварь с клювом, которая на пляже все у тебя ворует. А когда ты плывешь на корабле, то вдали прекрасные чайки, а вокруг запах моря и сосны, понимаете? И точно также люди могут быть прекрасными и могут быть мерзейшими. В "Чайке" с одной стороны любовь, а с другой стороны никто никого не любит. И это катастрофа. Антон Павлович, конечно, невероятный человек. Зрители голосуют ногами: уходят, когда неинтересно.
А если интересно, значит, актер заставляет в эту историю верить. Вот уж у кого способности.
Они были хороши и душисты. Это чудо природы. Прочитай текст. Цветы на клумбе Стояла жара. Земля на клумбе была сухая. Цветы и листочки поникли. Илья принёс лейку с водой. Мальчик полил розы.
Цветы ожили. Какая земля была на клумбе? Что стало с листочками цветов? Кто полил розы? Что стало с цветами? Из слов каждой строчки составь предложения. Запиши их. Рыбам стало жалко Дюймовочку. Запиши предложения друг за другом так, чтобы получился связный текст. Объем диктанта: 35—45 слов.
Четко проговариваются все неизученные орфограммы. На лугу летом хорошо! За селом они прошли чудесную рощу. Лучи солнышка дарили земле свет и тепло. Луговая трава была высокая. Бабочка перелетала с цветка на цветок. На васильках грозно гудел шмель. Кого он пугал? Корову Василиску? Прощайте, снега и морозы!
Ушла зима со снегами и морозами. Ребята убрали коньки и лыжи. Прощай, студёная зима! Всюду побежали весёлые ручейки. По лужам прыгали солнечные зайчата. Весело запели синички, зачирикали воробьи. Друзья Алеша и Таня пошли гулять. На дворе шумно. Там дети играли в прятки. Всем было весело.
Шиповник и кошкины слёзы Яркими цветами у дома пылал куст. Это был шиповник. Его посадили бабушка Настя и внук Антон. Хороши на шиповнике белые и розовые цветы. Шипы тоже хороши и колки. Наша кошка Пушинка тронула лапкой ветку. Стало больно. Кошка протянула мне лапку. Я вытащил занозу. Кошка лизала ранку.
Весна пришла У леса стоит деревушка Добрая. Жители здесь тоже добрые и приветливые. Весной на поля прилетела стая грачей. Запели чудесные песни скворцы. Это наши гости. Ребята рады им. С крыши падали частые капельки. Вода текла по стеклу. Крыльцо было мокрое. Из воды получились бойкие добрые ручейки.
ВПР 2020. Русский язык 7 класс. Комплект 3 Вариант 2 с ответами
Сейчас могу показать новую немую фильму «Пышка». Не по Мопассану ли? Если хорошо поставлено, то весьма интересно. Когда начинался просмотр этой ленты, то И. В том же месте, где Пышка бьет за приставания демократа и где в ленте нет о том надписи, И. О картине он несколько раз сказал: «Очень сильно и культурно скомпонованная вещь, поставлена с большим размахом и художественным смыслом». Особенно хвалил операторов. Спросил, кто и где ставил. Когда Шумяцкий сообщил, что снова на Потылихе Московский кинокомбинат , то Сталин отметил, обращаясь к Л.
Кагановичу — «Видишь, снова твоя Москва идет впереди. Это неплохо. Картина исключительно интересна. Вообще Мопассан дает своими произведениями для кино много таких же интересных сюжетов». Да, картина исключительно интересная. Жалко, что только не звуковая. Конечно, мы уже привыкли к звуковым. Но ты забываешь, что огромное большинство экранов — немые, а такие картины, как эта, должны показываться массам.
Спросил, сколько делаем звуковых и немых. Шумяцкий указал на соотношение 1:1 и на вредные тенденции в этом деле, между прочим, на теорийку «немых вариантов». Правильно делает. Нельзя останавливать развитие звуковых, но в то же время надо обязывать продолжать ставить полноценные немые, не являющиеся, как вы говорите, отходом от звуковых. Ну давайте еще что-нибудь посмотрим. После просмотра И. Люди не поняли, что они — общественная организация, которая не может отгораживаться от всех, кто честно работает на писательском поприще. Шумяцкий указал, что драматургов в кино совершенно не приняли в Союз.
Мы не требуем снижения квалификационных требований при их приеме, что мы настаиваем на этом. Сталин обращаясь к т. Это ведь в твоем ведении. Как же они там так чудачат? Придется, видно, и на этот раз самому вмешаться. Мне самому пришлось свыше 160 заявлений о восстановлении рассмотреть. Займусь и сейчас. Относительно неприема в Союз драматургов кино поступили неправильно.
Напишите мне, пересмотрим. Юдин, Кирпотин относятся к делу формально, потакая замкнутости. Конечно, разберись, и дай возможность быть в Союзе честно работающим и драматургам кино. А как Горький относится к этому?
В конце концов, психолог посоветовала Заре заиметь какое-либо хобби. В одно из следующих посещений женщина призналась, что последовала этому совету и завела хобби- посещать продающиеся квартиры для среднего класса. Эти квартиры, по словам женщины, выглядели так, словно жильцы сами мыли себе полы и сами, своими руками делали в них ремонт.
НА вопрос полицейского, сколько человек было в квартире на момент появления грабителя, она ответила, что их было семеро: две супружеские пары, еще одна женщина, кроме самой Зары, и риелтор. Все время разговора эта женщина, работающая директором крупного банка, подчеркивала дистанцию между собой и другими, менее значимыми людьми. Она не любила людей, она не умела с ними разговаривать и не понимала, как могут у людей возникать нежные чувства по отношению друг к другу. Квартира, которую она осматривала, ей не понравилась. Она считала, что в ней стоит ужасная мебель, ужасные шторы висят на окнах и ужасные книги стоят на книжных полках. Женщина придирчиво рассмотрела всю квартиру и решила, что риелтор — не профессионал, она не знает, как заинтересовать покупателей и показать товар с лучшей стороны. От скуки она стала исподтишка рассматривать других посетителей квартиры.
Это были две супружеские пары: первая пара давно состояли в браке и изрядно надоели друг другу, вторые еще молодые. Зара отметила, что чем дольше люди живут вместе, тем более жесткие выражения по отношению друг к другу они употребляют. Анна-Лена и Роган давным-давно стали пенсионерами, но до сих пор не привыкли к этому событию. Они постоянно куда-то торопились, хотя спешить им было уже не нужно. Эти два человека очень любили оставлять отзывы о товарах в разных Интернет-магазинах. Что интересно, этими товарами они никогда сами не пользовались, но это не мешало им писать о них отзывы. Когда Роган заявил, что сам способен отремонтировать эту квартиру, Зара была поражена.
Она никогда не общалась с людьми, которые собственными руками делали ремонт в своем доме. Точно так же ее поражали и две молодые женщины, которые шумно осматривали квартиру и делились мнениями. Две молодые женщины Юлия и Ру громко обсуждали достоинства и недостатки квартиры. При этом Ру махала постоянно своим телефоном над головами других клиентов и возмущалась, что связь ловит очень плохо. Юлия находилась в интересном положении, а Ру очень сильно всех раздражала. Эти девушки были одеты довольно странно и создавали впечатление, что у них никогда не хватит денег на покупку даже столь маленькой и дешевой квартиры. Юлия громко заявила, что если они поселятся в этой квартире, то из-за плохой связи им придется общаться друг с другом, и это будет невыносимо.
А еще девушки спорили по поводу живущих у них в доме птиц и о других своих хобби, которые доставляли обеим множество проблем. Ведь для хобби нужно было много места, а пространство, по мнению Зары и других обеспеченных людей, это самое дорогое в городах. В это самое время Анна —Лена щупала подушки на диване и решала, сколько они стоят. В это время Ру предложила Юлии уйти, поскольку ей не понравилась квартира, а та в свою очередь закричала ужасным голосом, что не уйдет отсюда, пока они не купят наконец-то жилье. И в этот момент на пороге квартиры нарисовался грабитель с пистолетом в руках в маске на лице. Из всех присутствующих только Зара не испугалась, хотя и поняла, что пистолет настоящий. Анна-Лена тут же потребовала, чтобы ее супруг отдал грабителю все деньги, но у него не было наличных.
Наличных денег не было и у Зары. На это грабитель ответил, что это не ограбление и слабым голосом попросил всех присутствующих стать его заложниками. Именно в этот момент все присутствующие стаи вести себя очень странно. Они спорили с грабителем и не хотели выполнять его требования. Когда тот заметил, что Юлия беременна и решил ее отпустить, то Роган предложил отпустить всех, а оставить лишь его и риелтора. НО тут Юлия стала очень сильно протестовать, она решила, что Роган с риелтором договорится и купит столь желанную ей жилплощадь. Их спор едва не перерос в скандал.
РУ всего второй раз в жизни видела Юлию в таком гневном состоянии, она казалась неадекватной и громко кричала. Она хотела эту квартиру, и все остальное ее не волновало. Роган стал кричать, что квартира нуждается в капитальном ремонте, который обойдётся в круглую сумму, а его супруга ему поддакивала и утверждала, то стены покрыты плесенью. Зара при этом отпускала язвительные замечания. А грабитель неожиданно заплакал. Все присутствующие тут же замолчали и даже отвернулись, потому то трудно смотреть на слезы вооруженного пистолетом человека. И тут на первый план вышла Эстель, о которой мы еще не упоминали.
Это была хрупкая старушка в возрасте 87 лет, и ее было нелегко заметить из-за ее хрупкости. Старушка повела себя так, словно перед ней не преступник с пистолетом, а самый обычный человек, ее хороший знакомый. Она потрепала его по руке и предложила воды.
В их числе и педагог Дубоссарской художественной школы Виктория Горохова. Недавно отмечали день освобождения Дубоссар от немецко-румынских захватчиков. В связи с этим хотелось бы вспомнить события тех лет, историю, пополнить свои знания. Потом проверим, что помним и какие знания есть», - отметила Виктория Горохова. Первый раз писал исторический диктант сегодня студент Приднестровского государственного института искусств им. Рубинштейна Даниил Новаковский.
Юноша признался, что для него очень важно принимать участие в таких акциях. У него много было наград. Он для нас пример мужества и отваги», - рассказал Даниил Новаковский.
Часы фокусник глотал легко и непринужденно, словно вишни или сливы. Он втягивал в себя с присвистом длинные авторучки, расчески и, не раздумывая, отправлял в рот кошельки.
Только и слышалось: — Ап! Стояла напряженная тишина. Раздались жидкие аплодисменты. Зрители ждали продолжения. А фокусник пошел к кулисам. И тут все вскочили.
Фокусник спрыгнул со сцены, подбежал к забору и, сделав гигантский прыжок, перемахнул через него. Зрители бросились за ним. Они, конечно, не знали, что фокусник бежит не по своей воле: его, как и утром, неожиданно погнало вперед сильное напряжение электрического тока, включенного рассеянным профессором. Зрители ничего не знали о фокуснике, они бежали за своими вещами. Но догнать мальчишку не могли. Конферансье растерянно оглядывался.
Друг фокусника в маске медведя тоже исчез. На стуле лежала лишь забытая картонная звезда. Не догнали? А голубая девочка спокойно стояла среди суматохи и разглядывала прозрачный платок. На нем была забавная мордочка со вздернутым носом и непонятное слово: «Электроник». Все об Электронике Александр Сергеевич Светловидов, ученый кибернетик, сидел в гостинице и ждал профессора.
Из путаных объяснений директора и горничной он не мог представить, что произошло здесь за те полчаса, пока он ехал от института до «Дубков». Чемодан, который с трудом принесли четыре человека, стоял пустой. Куда девалось содержимое? Светловидов вспомнил, что профессор в разговоре упоминал про сюрприз. Но что это за сюрприз, который исчезает из комнаты на втором этаже, миновав дверь? Гость несколько раз выходил на улицу, прогуливался у подъезда.
Наконец поднялся в номер, уселся в кресло, решил ждать здесь. Иногда он вскакивал, подходил к зеркалу, придирчиво осматривал узел на галстуке и не упускал случая покритиковать себя. Нет, товарищ Светловидов, ни парадный костюм, ни строгий пробор, ни даже эти маленькие усы не придают вам солидной внешности. Предположим, что Гель Иванович Громов увлечен своими мыслями и меньше всего обращает внимание на возраст собеседника. Но он ведь может легко установить, как мало оригинальных идей рождается в этой голове… Если бы коэффициент ее полезного действия был равен хоть одной сотой профессорского! Хватит философствовать!
Светловидов любил профессора Громова. От него всегда уходишь с запасом лучших чувств и мыслей. И долго потом вспоминаешь добродушный, по-детски азартный смех, грустно-веселый взгляд и забавные клубы дыма, вылетавшие из длинной профессорской трубки. Кибернетики и физиологи иногда спорили из-за Громова. И те и другие считали профессора специалистом в своей области. Но эти маленькие разногласия были несущественны.
Громов охотно отдавал себя обеим наукам, которые, кстати говоря, тесно сотрудничали. Статьи и выступления профессора о головном мозге проясняли некоторые загадки человеческого мышления; физиологи и врачи-психиатры с интересом обсуждали и проверяли его гипотезы. А кибернетики воплощали его идеи в оригинальных схемах электронных машин. Все знали, что сам Гель Иванович увлекается на досуге игрушками-автоматами: он собрал говорящего попугая, поющую собачью голову, обезьяну, показывающую фокусы. Одни считали их просто забавными, другие говорили, что в игрушках заложены интереснейшие схемы слуха, двигательных центров, речи будущих кибернетических автоматов, которые еще удивят человечество. А человечество пока ничего не знало про гениальные игрушки, которые были заперты в профессорской лаборатории.
Светловидов вспомнил, как лет десять назад он, тогда еще молодой инженер, приехал в город сибирских ученых — Синегорск и, выполняя обычное командировочное задание, несколько дней мечтал встретиться со знаменитым Громовым. Наконец он позвонил ему и напросился в гости. От гостиницы до Вычислительного центра Светловидов шел пешком. Моросил мелкий, скучный дождь, на улицах не было ни души. И вот недалеко от корпусов центра Александр Сергеевич увидел странного прохожего. В расстегнутом плаще, без шляпы, не обращая внимание на дождь, шагал он вокруг фонаря и что-то быстро записывал на клочке бумаги.
Светловидов узнал Громова. А когда голова горячая, ей не страшна никакая сырость. Они пришли в небольшую комнату, уставленную приборами, и сразу же взялись за дело. Собственно, опыт напоминал увлекательную игру. В соседнем зале, как разъяснил профессор, находились два объекта — Икс и Игрек. Один из них был старый помощник Громова по фамилии Пумпонов.
Другой объект — электронно-счетная машина. Профессор усадил Светловидова за стол с двумя телеграфными аппаратами. Правила игры были очень простые: гость мог задавать Иксу и Игреку любые вопросы и в течение получаса отгадывать, кто из отвечающих — машина и кто — человек. Светловидов и сейчас помнит свои вопросы и ответы Икса и Игрека. Сначала он спросил, кому сколько лет. Икс протелеграфировал: Ответ Игрека содержал меньше вымысла: — Пятьдесят.
Затем Александр Сергеевич задал еще два разведывательных вопроса: — Как давно знаете вы профессора? Как вы к нему относитесь? Икс отстучал на телеграфной ленте: — Триста пятьдесят лет. Игрек отвечал иначе: — Всю жизнь. Садясь к телеграфным ключам, Светловидов довольно легко представил себе тактику невидимых игроков. Человек не может прикинуться машиной, его сразу же выдаст медлительность счета.
Следовательно, машина в своих ответах должна хитрить, обманывать, прикидываться человеком. А человеку Пумпонову ничего не оставалось, как говорить только правду. Как выяснилось потом, эта логическая система оказалась правильной. И все-таки Икс и Игрек сбили Светловидова с толку. После первых ответов он подумал: «Иксу восемьсот лет. Наверное, это машина».
Но торопиться с ответом Светловидов не хотел. Он решил проверить их в счете. Он задал Иксу простую задачу: — Прибавьте 928 714 к 47 218. Икс подумал тридцать секунд и суммировал: — 975 932. Через полминуты заработал телеграфный аппарат Игрека: — 975 932. Кто-то хитрит!
Как вы помните, Онегин не идеализировал своего дядю. И рифма в этом случае в порядке. Ответ Игрека был убийственный: — Зачем обижать дядю? Надеюсь, вы это не серьезно? Вытерев пот со лба, Александр Сергеевич взялся за Икса. Он так и не решил, кто такой Игрек.
Могла ли машина быть столь остроумным собеседником? Конечно, могла, раз ее обучал профессор. Что касается помощника Пумпонова, то с его характером и настроем ума Светловидов не был еще знаком. Итак, очередь за Иксом. Удастся ли разгадать, кто он? Икс ответил коротко: — Да.
Светловидов предложил ему решить этюд: — У меня только король на е8, других фигур нет. У вас — король на е6 и ладья на h. Как вы сыграете? Икс после тридцати секунд молчания отстукал на ленте решение: — Лh8. Вам мат. Кажется, гость проигрывал игру… Прошло уже двадцать пять минут.
Гель Иванович дымил трубкой и лукаво поглядывал на коллегу. Он спросил самое простое: — Что вы любите больше всего? Ответы были простодушны и откровенны. Икс: Игрек: — Люблю конфеты. А как насчет конфет? Неужели я поглупел?
И все же — спокойствие. Надо разобраться детальнее». Названия были незнакомы Светловидову. Он попросил уточнить: — Перескажите сюжет первой картины. Икс начал рассказ: — Девушка и рабочий парень влюблены друг в друга. Но на их жизненном пути встречаются бандиты.
Один из них, по кличке Каро, еще похож на человека, а остальные просто мерзавцы. Они хотят вовлечь парня в свои дела, и тут гремят выстрелы. Третий… Я насчитал двести семнадцать выстрелов… Настолько увлекательным показался Светловидову этот рассказ, что он прервал Икса на полуслове, протелеграфировав: — Довольно! Откинулся на спинку стула, устало сказал: — Это человек. Но сейчас я познакомлю вас с моим помощником, и вы поймете, почему он все-таки водил вас за нос. Светловидов вспоминает сгорбленного живого старика.
На его лице очень много морщин, они то и дело сбегаются в хитрую улыбку, и тогда глаза кажутся маленькими зелеными точками. Пумпонов в игре не хитрил и на все вопросы отвечал весьма простодушно и точно, выступая под псевдонимом Икс. Он был очень стар и чистосердечно уверял всех, что живет на свете восемьсот лет и из них вот уже триста пятьдесят лет помогает профессору. Уж вы извините старика за доставленную неприятность». Он отлично играл в шахматы и превыше всего любил кинофильмы.
Юсупов [Гоблин MeXXanik] (fb2) читать онлайн
| Игорь Золотовицкий: «Мерил Стрип можно назвать русской актрисой» - МК Уфа | Картина рассказывает о буднях капитана полиции Емелина, роль которого исполнил актер Олег Гаас. |
| «Слово пацана»: обзор и пересказ всех эпизодов шоу | 19) Рассказывая содержание фильма, он слишком волновался. |
Xiaomi Россия
| Тот самый Мюнхгаузен — Викицитатник | 2. Рассказывая содержание книги, он очень волновался. |
| "Важно быть отражением реальности": Интервью с режиссёром Антоном Сазоновым ⋆ MovieStart | 1)Рассказывая содержание фильма, он очень волновался. |
Меняющий жизнь: Чтобы жить, ему приходится убивать…
Очень волновался, скажу честно, не каждый день Касым-Жомарт Токаев тебе руку пожимает. Танк оснащен «мощными системами РЭБ», и их использование было бы «смехотворным, если бы вы не знали, что оно очень эффективно», говорит оператор FPV-дронов ВСУ Сергей Стерненко. Онлайн-кинотеатр. Телеканалы. Фильмы. Сериалы. Спорт. Игры. Билеты в кино. Суббота News. Сезон 1, выпуск 72.
Задание №7 ВПР 2020 по русскому языку 8 класс реальное с ответами
Он рассказывает, что напали на Елагину местные партизаны — так называемые «лесные братья», которые вместе с немецкими и литовскими диверсантами организовали на территории Литвы вражеское подполье. Информация о фильме Актеры и роли Отзывы Кадры из фильма Содержание серий Новости Смотреть онлайн. Рассказывая содержание фильма, он очень волновался.