Количество мертвых душ, купленных Чичиковым у Манилова, вызывает по сей день много споров и размышлений. Манилов в замешательстве от подобной просьбы, но соглашается и отдает мертвые души Чичикову даром.
Манилов. Герой Н.В. Гоголя «Мертвые души»
Ищете ответ на вопрос: Сколько душ купил у Манилова? Что является причиной такого омертвления души у Манилова? Из всего сказанного можно сделать вывод — душа самого Манилова мертва. По итогам сделки между Маниловым и Чичиковым оказалось, что Чичиков приобрел у Манилова определенное количество душ. Образ помещика Манилова в Мертвых душах Первый, к кому обращается Чичиков со своим смутным предложением купить мертвые души, является обходительный Манилов.
Образ помещика Манилова в поэме "Мертвые души"
- Сколько душ продал Манилов Чичикову и за сколько -
- Помещик - мечтатель
- Сколько "душ" продал Манилов Чичикову? ( поэма мертвые души. Гоголь)
- Сколько мертвых душ было у манилова
- Сколько мертвых душ было у манилова
Манилов (Мертвые души)
Резкий вопрос Манилова о чрезмерной заинтересованности Чичикова в мертвых душах, привел в ступор обоих мужчин. Оказывается, Манилов даже не представляет, сколько душ у него умерло за последнее время. 17. Сколько мертвых душ и беглых крестьян приобрел Чичиков у Плюшкина? Поэтому душа Манилова, не наполненная све-том, неминуемо будет занята тьмой. Покупка душ у Манилова.
Образ Манилова в поэме Н. В. Гоголя «Мертвые души».
В произведении Гоголя упоминается, что Манилов утратил 340 «мертвых душ». Это указывает на то, что ранее у него был значительный численный состав крепостных крестьян. Купля-продажа «мертвых душ» является лишь одной из финансовых махинаций, которые Чичиков использует с помещиками. Общее количество купленных им «мертвых душ» остается неизвестным. Персонаж Манилов создан Гоголем с элементами самовосхваления и иронии.
Гоголь мастерски показывает, как Манилов сначала льстит своими имуществами и перспективами, а потом падает в бездну долгов и разочарования. Таким образом, количество «мертвых душ», купленных Чичиковым у Манилова, непосредственно не указывается в произведении. Однако, исходя из контекста и других факторов, можно предположить, что это было значительное число, которое повлияло на финансовое состояние Манилова и его дальнейшую судьбу. Поиски мертвых душ: мистерия Чичикова Чичиков, скрывая свои истинные намерения, ведет активные поиски мертвых душ в провинциальных городах России.
Его приобретение мертвых душ представляет собой нечто загадочное и необычное. Именно эта мистерия и привлекает внимание читателей к произведению. Однако точное число и количество приобретенных Чичиковым мертвых душ остается загадкой для читателей. Гоголь оставляет это на усмотрение каждого, возможно, чтобы создать атмосферу тайны и интриги вокруг персонажа.
Сколько мертвых душ купил Чичиков у Манилова остается тайной как для главного героя, так и для читателя. В произведении нет конкретных сведений о точном числе мертвых душ, поэтому это становится одной из загадок романа. Тем не менее, несмотря на отсутствие точной информации о количестве, интересно отметить, что Чичиков, совершая свои поиски, не стремился приобрести лишь самый большой счет мертвых душ. Его цель была преимущественно в создании впечатления состоятельного человека, а не обогощении.
Таким образом, загадочность и неопределенность числа приобретенных мертвых душ придает роману особый шарм, заставляя читателя задуматься над вопросами морали, справедливости и смысла жизни, которые поднимает Гоголь в своем произведении. Знакомство с Маниловым: странная сделка Как только Чичиков познакомился с Маниловым, они сразу стали обсуждать бизнес-предложения. Один из них был настолько странным, что вызвал у Чичикова некоторое недоумение. Манилов предложил Чичикову купить у него мертвые души — то есть, купить владение над фамильями крестьян, которые уже умерли.
Вначале Чичиков не мог понять, зачем ему нужны эти «мертвые души». Но Манилов объяснил, что фамилии крестьян могут использоваться для получения кредитов, они гарантируют имение и статус. Эта сделка была странной не только по своей сути, но и по сумме, которую потребовал Манилов.
Как и другие помещики, Ноздрёв не меняется внутренне в зависимости от возраста. К своим детям он совершенно равнодушен, не задумываясь над их будущем, он поручил их воспитание няньке. Он не может усидеть дома, постоянно мотается по ярмаркам, съездам и балам.
Его игра в карты не отличается честностью, поэтому его часто поколачивали за шулерство. Он чрезвычайно подвижен и задорен. Этим чертам характера соответствует и внешность героя: «Это был среднего роста, очень недурно сложенный молодец с полными румяными щеками, с белыми, как снег, зубами и черными, как смоль, бакенбардами». Своим хозяйством он не занимается, единственное место, которое содержалось у него в образцовом порядке, была псарня, самые породистые собаки, самые дорогие лошади. Жизнь помещика абсолютно бездуховна. Обед состоит из блюд, которые пригорели, или, напротив, не сварились.
После обеда Чичиков начинает говорить о деле и объясняет Ноздрёву, что хочет купить у него мёртвые души, чтобы, якобы, выглядеть побогаче перед родителями невесты. Однако у Ноздрёва эта версия не имеет успеха. Просто так продавать умерших крестьян Ноздрёв отказывается, это ему не интересно. В обмен на мёртвые души предлагается живой жеребец, каурая кобыла, собаки, шарманка. Доходит до того, что Ноздрёв велит не давать лошадям Чичикова овса. Утром Ноздрёв заставил Чичикова играть в шашки на «мёртвые души».
Между ними возникла потасовка, очень свойственная Ноздрёву, но Чичикову удалось спастись от неминуемых побоев только благодаря пришедшему капитану-исправнику. Собакевич Помня о визите к Собакевичу, Чичиков все-таки попал к помещику. Этот герой представляет тип помещиков, у которых всё отличается добротностью и прочностью. Он немногословен, обладает железной хваткой, себе на уме, и мало найдется людей, которым удалось бы его обмануть. Всё у него прочно и крепко. Свойственное Коробочке накопительство превратилось у практичного Собакевича в подлинное кулачество.
При описании внешности этого героя писатель сравнивает Собакевича со «средней величины медведем». Его портрет, в котором дано сравнение с медведем, обстановка в доме, резкость отзывов, поведение за обедом — во всём подчёркнута животная сущность помещика. Собакевич — это хитрый, наглый делец, которого трудно провести. Всё окружающее он оценивает лишь с точки зрения своей выгоды. В его разговоре с Чичиковым раскрывается психология кулака, умеющего заставить крестьян трудиться на себя и извлечь из этого максимальную выгоду. Он прямолинеен, достаточно груб и никому, и ни во что не верит.
В торге с Чичиковым обнаруживается главная черта характера Собакевича — его неудержимое стремление к наживе. Его нисколько не удивляет купля-продажа мёртвых душ, а волнует лишь то, сколько он за них получит. Собакевич быстро раскусил затею Чичикова, понял выгоду и заломил по сто рублей за душу.
Деревня Маниловка немногих могла заманить своим местоположением. Дом господский стоял одиночкой на юру, то есть на возвышении, открытом всем ветрам, каким только вздумается подуть; покатость горы, на которой он стоял, была одета подстриженным дерном. На ней были разбросаны по-английски две-три клумбы с кустами сиреней и желтых акаций; пять-шесть берез небольшими купами кое-где возносили свои мелколистные жиденькие вершины.
Под двумя из них видна была беседка с плоским зеленым куполом, деревянными голубыми колоннами и надписью: «Храм уединенного размышления»; пониже пруд, покрытый зеленью, что, впрочем, не в диковинку в аглицких садах русских помещиков. У подошвы этого возвышения, и частию по самому скату, темнели вдоль и поперек серенькие бревенчатые избы, которые герой наш, неизвестно по каким причинам, в ту же минуту принялся считать и насчитал более двухсот; нигде между ними растущего деревца или какой-нибудь зелени; везде глядело только одно бревно. Вид оживляли две бабы, которые, картинно подобравши платья и подтыкавшись со всех сторон, брели по колени в пруде, влача за два деревянные кляча изорванный бредень, где видны были два запутавшиеся рака и блестела попавшаяся плотва; бабы, казалось, были между собою в ссоре и за что-то перебранивались. Поодаль в стороне темнел каким-то скучно-синеватым цветом сосновый лес. Даже самая погода весьма кстати прислужилась: день был не то ясный, не то мрачный, а какого-то светло-серого цвета, какой бывает только на старых мундирах гарнизонных солдат, этого, впрочем, мирного войска, но отчасти нетрезвого по воскресным дням. Для пополнения картины не было недостатка в петухе, предвозвестнике переменчивой погоды, который, несмотря на то что голова продолблена была до самого мозгу носами других петухов по известным делам волокитства, горланил очень громко и даже похлопывал крыльями, обдерганными, как старые рогожки.
Подъезжая ко двору, Чичиков заметил на крыльце самого хозяина, который стоял в зеленом шалоновом сюртуке, приставив руку ко лбу в виде зонтика над глазами, чтобы рассмотреть получше подъезжавший экипаж. По мере того как бричка близилась к крыльцу, глаза его делались веселее и улыбка раздвигалась более и более. Оба приятеля очень крепко поцеловались, и Манилов увел своего гостя в комнату. Хотя время, в продолжение которого они будут проходить сени, переднюю и столовую, несколько коротковато, но попробуем, не успеем ли как-нибудь им воспользоваться и сказать кое-что о хозяине дома. Но тут автор должен признаться, что подобное предприятие очень трудно. Гораздо легче изображать характеры большого размера: там просто бросай краски со всей руки на полотно, черные палящие глаза, нависшие брови, перерезанный морщиною лоб, перекинутый через плечо черный или алый, как огонь, плащ — и портрет готов; но вот эти все господа, которых много на свете, которые с вида очень похожи между собою, а между тем как приглядишься, увидишь много самых неуловимых особенностей, — эти господа страшно трудны для портретов.
Тут придется сильно напрягать внимание, пока заставишь перед собою выступить все тонкие, почти невидимые черты, и вообще далеко придется углублять уже изощренный в науке выпытывания взгляд. Один Бог разве мог сказать, какой был характер Манилова. Есть род людей, известных под именем: люди так себе, ни то ни се, ни в городе Богдан, ни в селе Селифан, по словам пословицы. Может быть, к ним следует примкнуть и Манилова. На взгляд он был человек видный; черты лица его были не лишены приятности, но в эту приятность, казалось, чересчур было передано сахару; в приемах и оборотах его было что-то заискивающее расположения и знакомства. Он улыбался заманчиво, был белокур, с голубыми глазами.
В первую минуту разговора с ним не можешь не сказать: «Какой приятный и добрый человек! От него не дождешься никакого живого или хоть даже заносчивого слова, какое можешь услышать почти от всякого, если коснешься задирающего его предмета. У всякого есть свой задор: у одного задор обратился на борзых собак; другому кажется, что он сильный любитель музыки и удивительно чувствует все глубокие места в ней; третий мастер лихо пообедать; четвертый сыграть роль хоть одним вершком повыше той, которая ему назначена; пятый, с желанием более ограниченным, спит и грезит о том, как бы пройтиться на гулянье с флигель-адъютантом, напоказ своим приятелям, знакомым и даже незнакомым; шестой уже одарен такою рукою, которая чувствует желание сверхъестественное заломить угол какому-нибудь бубновому тузу или двойке, тогда как рука седьмого так и лезет произвести где-нибудь порядок, подобраться поближе к личности станционного смотрителя или ямщиков, — словом, у всякого есть свое, но у Манилова ничего не было. Дома он говорил очень мало и большею частию размышлял и думал, но о чем он думал, тоже разве Богу было известно. Хозяйством нельзя сказать чтобы он занимался, он даже никогда не ездил на поля, хозяйство шло как-то само собою. Когда приказчик говорил: «Хорошо бы, барин, то и то сделать», — «Да, недурно», — отвечал он обыкновенно, куря трубку, которую курить сделал привычку, когда еще служил в армии, где считался скромнейшим, деликатнейшим и образованнейшим офицером.
Иногда, глядя с крыльца на двор и на пруд, говорил он о том, как бы хорошо было, если бы вдруг от дома провести подземный ход или чрез пруд выстроить каменный мост, на котором бы были по обеим сторонам лавки, и чтобы в них сидели купцы и продавали разные мелкие товары, нужные для крестьян. При этом глаза его делались чрезвычайно сладкими и лицо принимало самое довольное выражение; впрочем, все эти прожекты так и оканчивались только одними словами. В его кабинете всегда лежала какая-то книжка, заложенная закладкою на четырнадцатой странице, которую он постоянно читал уже два года. В доме его чего-нибудь вечно недоставало: в гостиной стояла прекрасная мебель, обтянутая щегольской шелковой материей, которая, верно, стоила весьма недешево; но на два кресла ее недостало, и кресла стояли обтянуты просто рогожею; впрочем, хозяин в продолжение нескольких лет всякий раз предостерегал своего гостя словами: «Не садитесь на эти кресла, они еще не готовы». В иной комнате и вовсе не было мебели, хотя и было говорено в первые дни после женитьбы: «Душенька, нужно будет завтра похлопотать, чтобы в эту комнату хоть на время поставить мебель». Ввечеру подавался на стол очень щегольской подсвечник из темной бронзы с тремя античными грациями, с перламутным щегольским щитом, и рядом с ним ставился какой-то просто медный инвалид, хромой, свернувшийся на сторону и весь в сале, хотя этого не замечал ни хозяин, ни хозяйка, ни слуги.
Жена его… впрочем, они были совершенно довольны друг другом. Несмотря на то что минуло более восьми лет их супружеству, из них все еще каждый приносил другому или кусочек яблочка, или конфетку, или орешек и говорил трогательно-нежным голосом, выражавшим совершенную любовь: «Разинь, душенька, свой ротик, я тебе положу этот кусочек». Само собою разумеется, что ротик раскрывался при этом случае очень грациозно. Ко дню рождения приготовляемы были сюрпризы: какой-нибудь бисерный чехольчик на зубочистку. И весьма часто, сидя на диване, вдруг, совершенно неизвестно из каких причин, один, оставивши свою трубку, а другая работу, если только она держалась на ту пору в руках, они напечатлевали друг другу такой томный и длинный поцелуй, что в продолжение его можно бы легко выкурить маленькую соломенную сигарку. Словом, они были, то что говорится, счастливы.
Конечно, можно бы заметить, что в доме есть много других занятий, кроме продолжительных поцелуев и сюрпризов, и много бы можно сделать разных запросов. Зачем, например, глупо и без толку готовится на кухне? Но все это предметы низкие, а Манилова воспитана хорошо. А хорошее воспитание, как известно, получается в пансионах. А в пансионах, как известно, три главные предмета составляют основу человеческих добродетелей: французский язык, необходимый для счастия семейственной жизни, фортепьяно, для доставления приятных минут супругу, и, наконец, собственно хозяйственная часть: вязание кошельков и других сюрпризов. В других пансионах бывает таким образом, что прежде фортепьяно, потом французский язык, а там уже хозяйственная часть.
А иногда бывает и так, что прежде хозяйственная часть, то есть вязание сюрпризов, потом французский язык, а там уже фортепьяно. Не мешает сделать еще замечание, что Манилова… но, признаюсь, о дамах я очень боюсь говорить, да притом мне пора возвратиться к нашим героям, которые стояли уже несколько минут перед дверями гостиной, взаимно упрашивая друг друга пройти вперед. Пожалуйста, проходите, — говорил Чичиков. Пожалуйста, проходите.
Самое время сохранить свой прогресс. Подтверди свой E-Mail и получи 50 приветственных монет 7 414 игроков онлайн Подписываясь на QuizzClub, вы соглашаетесь получать ежедневные вопросы Сменить язык с Русский на English.
Мы определили ваш язык как English.
5 вопросов о «Мертвых душах»
Поэма "Мертвые души" была написана Гоголем в далеком 1842 году. Но вот вопрос: сколько же душ в итоге продал Манилов Чичикову и за какую сумму? Манилов ему души подарил, но цифра не приведена, нет данных и по Собакевичу, известна лишь цена — 2,5 руб. за душу. Манилов ему души подарил, но цифра не приведена, нет данных и по Собакевичу, известна лишь цена — 2,5 руб. за душу.
Мертвые души манилов. Анализ образа Манилова из романа Гоголя «Мертвые души
Кучер, невысокий и хмурый мужик средних лет, любил выпить, а молчаливому лакею нравился процесс чтения — складывание букв в слова, половину из которых он не понимал и сюжетом книг не интересовался. Кроме того, он любил спать, не раздеваясь, из-за чего от него постоянно исходил характерный запах. Через неделю после приезда в NN Чичиков отправился с визитами к помещикам. Его хозяйство было в беспорядке, управляющий и ключница обворовывали его, а мужики обманывали. Серые избы в довольно большой деревне стояли вразброс, между ними не росло ни одного деревца.
Господский дом был построен на открытом всем ветрам холме, поросшем зелёным дёрном. Чуть ниже дома, под чахлыми берёзами, виднелась беседка с надписью «Храм уединённого размышления». Сам помещик был человек «ни то ни сё, ни в городе Богдан, ни в селе Селифан». Он ничем не увлекался, целыми днями курил трубку и мечтал выкопать подземный ход или построить каменный мост с торговыми лавками.
В первую минуту разговора с ним не можешь не сказать: «Какой приятный… человек! Родив двоих детей, супруги всё ещё вели себя как влюблённые голубки, обмениваясь долгими поцелуями. Чичикова Маниловы приняли радушно, и тот быстро нашёл к ним подход, похвалив их деток.
Для посетителей из стран СНГ есть возможно задать вопросы по таким предметам как Украинский язык, Белорусский язык, Казакхский язык, Узбекский язык, Кыргызский язык. На вопросы могут отвечать также любые пользователи, в том числе и педагоги. Консультацию по вопросам и домашним заданиям может получить любой школьник или студент.
Гоголь рассказал в своем произведении о похождениях некоего авантюриста, придумавшего своеобразный план обогащения: он скупал у помещиков умерших крестьян с тем, чтобы заложить их как живых в Опекунском совете. И вот Павел Иванович Чичиков, человек "темного и скромного происхождения", плут и хитрец, отправляется по помещичьим усадьбам в поисках мертвых душ.
На своем пути главный герой сталкивается с очень разными представителями помещичьего мира. Галерея портретов помещиков открывается образом Манилова. Он улыбался заманчиво, был белокур, с голубыми глазами". Живя в поместье, он "иногда приезжает в город... На фоне обитателей города и поместий он кажется "весьма обходительным и учтивым помещиком", на котором лежит какой-то отпечаток "полупросвещенной" среды. И даже своим малолетним детям он дал имена древнегреческих философов - Фемистоклюс и Алкид. Подъезжая к дому помещика, Чичиков понял, что деревня Маниловка, расположенная на месте, "открытом всем ветрам", "немногих могла заманить своим местоположением". Но взор Чичикова привлекла расположенная под двумя чахлыми березами беседка с красноречивой надписью "Храм уединенного размышления" и он еще раз убедился, что ему предстоит встреча с весьма утонченным барином.
Радушный хозяин усадьбы встретил гостя на крыльце своего дома. Не может не вызвать улыбку сцена, в которой герои эпизода входили в дом. Таким же манером они входили и в столовую, где подавался обед. За обедом "гость был посажен между хозяином и хозяйкою", велась приятная беседа, хозяйка очень часто мило корила гостя за умеренность в еде, на что тот непременно отвечал, что "… приятный разговор лучше всякого блюда". Гоголь несколькими штрихами описал эту комнату "не без приятности": книжка с заложенной закладкою, несколько исписанных бумаг и табак "в разных видах: в картузах и табачнице… На обоих окнах тоже помещались горки выбитой из трубки золы, расставленные не без старания очень красивыми рядками. Заметно было, что это иногда доставляло хозяину препровождение времени". Интересна реакция Манилова на предложение Чичикова приобрести крестьян "мертвых, которые, впрочем, значились бы по ревизии как живые". Он не сразу даже осознал суть этого предложения, он засомневался в законности сделки.
Однако получив заверения Чичикова в том, что не только все будет по закону, но и "казна получит даже выгоды", с легкостью согласился уступить гостю крестьян бесплатно. Эпизод приема Маниловым Павла Ивановича служит раскрытию образа этого помещика, его характера, дает представление о его отношении к хозяйству, о образе жизни. Гоголь показывает полнейшую пустоту и никчемность этого "существователя". По натуре Манилов добр, обходителен, вежлив, но все это приняло у него смешные, уродливые формы. Одновременно писатель подчеркивает ленность и слащавую, бессмысленную мечтательность Манилова. Прекраснодушие - самая яркая отличительная черта Манилова. В сущности, у этого помещика не было никаких живых интересов. Он не занимался хозяйством, передоверив его приказчику.
Он даже не знал, умирали ли у него крестьяне со времени последней ревизии. Вместо тенистого сада, обычно окружавшего барский дом, у Манилова "только пять-шесть берез... Свою жизнь Манилов проводит в праздности. Он отошел от всякого труда, даже не читает ничего: два года в его кабинете лежит книга, заложенная все на той же четырнадцатой странице.
Характер у него был больше молчаливый, чем разговорчивый; он «имел даже благородное побуждение к просвещению, то есть чтению книг, содержанием которых не затруднялся; он все читал с равным вниманием». Спал, обычно, не раздеваясь, «и всегда носил с собою какой-то особенный воздух... Чичиков, человек щепетильный, иногда по утрам морщился и недовольно говорил: «Ты, брат, черт тебя знает, потеешь, что ли. Сходил бы ты хоть в баню». Петрушка на это ничего не отвечал, и спешил заняться своими делами. Кучер Селифан был совершенно другой человек...
Но нужно вернуться к главному герою. Итак, отдав с вечера нужные приказания, Чичиков проснулся рано утром, вымылся, вытерся с ног до головы мокрой губкой, что обычно делал только по воскресным дням, тщательно побрился, надел фрак, а потом шинель, спустился с лестницы и сел в бричку. С громом выехала бричка из-под ворот гостиницы на улицу. Проходивший поп снял шляпу, несколько мальчишек в замаранных рубашках протянули руки, приговаривая: «Барин, подай сиротинке! Не без радости был вдали узрет полосатый шлагбаум, дававший знать, что мостовой, как и всякой другой муке, будет скоро конец; и еще несколько раз ударившись довольно крепко головою в кузов, Чичиков понесся наконец по мягкой земле… Попадались вытянутые по шнурку деревни, постройкою похожие на старые складенные дрова, покрытые серыми крышами с резными деревянными под ними украшениями в виде висячих шитых узорами утиральников. Несколько мужиков, по обыкновению, зевали, сидя на лавках перед воротами в своих овчинных тулупах. Бабы с толстыми лицами и перевязанными грудями смотрели из верхних окон; из нижних глядел теленок или высовывала слепую морду свою свинья. Словом, виды известные. Проехавши пятнадцатую версту, он вспомнил, что здесь, по словам Манилова, должна быть его деревня, но и шестнадцатая верста пролетела мимо, а деревни все не было видно... Поехали отыскивать Маниловку.
Проехавши две версты, встретили поворот на проселочную дорогу, но уже и две, и три, и четыре версты, кажется, сделали, а каменного дома в два этажа все еще не было видно. Тут Чичиков вспомнил, что если приятель приглашает к себе в деревню за пятнадцать верст, то значит, что к ней есть верных тридцать. Господский дом, открытый всем ветрам, стоял одиночкой на возвышении; «покатость горы была одета подстриженным дерном». Кое-где на горе были разбросаны растения и была видна беседка с плоским зеленым куполом, деревянными голубыми колоннами и надписью: «Храм уединенного размышления». Пониже располагался заросший пруд. В низине, частью и по самому скату, темнели серенькие бревенчатые избы, которые Чичиков, неизвестно по каким причинам, сразу же начал считать и насчитал более двухсот. Кругом все было голо, лишь поодаль в стороне темнел сосновый лес. Подъезжая ко двору, Чичиков заметил на крыльце самого хозяина, который стоял в зеленом шалоновом сюртуке, приставив руку ко лбу в виде зонтика над глазами, чтобы рассмотреть получше подъезжавший экипаж. По мере того как бричка близилась к крыльцу, глаза его делались веселее и улыбка раздвигалась более и более. Оба приятеля очень крепко поцеловались, и Манилов увел своего гостя в комнату… Один бог разве мог сказать, какой был характер Манилова.
Есть род людей, известных под именем: люди так себе, ни то ни се, ни в городе Богдан ни в селе Селифан, по словам пословицы. Может быть, к ним следует примкнуть и Манилова. На взгляд он был человек видный; черты лица его были не лишены приятности, но в эту приятность, казалось, чересчур было передано сахару; в приемах и оборотах его было что-то заискивающее расположения и знакомства. Он улыбался заманчиво, был белокур, с голубыми глазами.