Со дня трагедии на Немиге, которую называют самой страшной в истории независимой Беларуси, прошло 20 лет. «Трагедия на Немиге, случившаяся пятнадцать лет назад, стала горьким уроком и опытом для милиции», — сказал заместитель начальника ГУВД Минска, начальник милиции общественной безопасности полковник Владимир Новиткевич. давка на Немиге. Новости Беларуси. В Минске сегодня, 30 мая, вспоминают жертв трагедии на Немиге. После трагедии на Немиге милицией были разработаны новые меры безопасности при охране мест проведения массовых мероприятий с учетом всех факторов, в том числе и погодного», отметил он. «После трагедии на Немиге милицией были разработаны новые меры безопасности при охране мест проведения массовых мероприятий с учетом всех факторов, в том числе и погодного», — отметил он. В Минске был не первый случай, когда люди гибли в давках.
Эксклюзивные кадры / Трагедия на Немиге / хроника / репортаж / комментарии очевидцев / 22года спуст
В воскресенье она вместе с двумя одноклассницами отправилась посмотреть на концерт группы «Манго-Манго». Девочки потом рассказали, что после первых двух песен им что-то не понравилось, и они еще до начала дождя решили уйти. А когда вошли в переход и обернулись, то увидели толпу бежащих на них людей, желавших спрятаться от дождя. Аля немного отстала от одноклассниц, те протянули ей руку, но схватиться она за нее не успела — дочку придавили.
Когда мы потом нашли ее неживой в больнице, вся ее грудь и шея была в синих пятнышках. Одноклассницы дочки выжили: одну из них прикрыл мужчина, другая смогла вытянуть руку и ее спасли. Около девяти часов вечера 30 мая мне позвонила мать одной из подружек дочери и сказала: на Немиге подавили людей, едьте ищите свою дочь.
Когда мы нашли Алю на следующий день в больнице без босоножки и с разорванными колготками, муж упал в обморок. Не знаю, была ли она жива, когда ее вытянули из перехода, но потом нам рассказали, что скорая помощь, отвозившая ее в больницу, попала в аварию. После нее пульс у дочери уже не прощупывался.
Алю мы похоронили 1 июня — в День защиты детей. После трагедии мы хотели, чтобы виновные такими я считаю организаторов праздника были наказаны, но у нас ничего не получилось. Вместе с другими родителями погибших мы ежегодно встречаемся на входе в станцию метро.
Чтобы такого больше никогда не повторилось, всем нужно помнить об этой трагедии. И следствие за два года смогло это доказать. Но суд, на мой взгляд, не оправданно переквалифицировал статью обвинения на более мягкую.
Дело закрыли за сроком давности, но многие не обратили внимание на то, что для этого виновные должны были признать свою вину. И Русак, Кондратин ее признали. Сотрудники милиции и организаторы праздника совершили несколько ошибок.
Несмотря на прогноз погоды, не были предусмотрены укрытия от дождя. Во время праздника сотрудники милиции выстроились вдоль проспекта Машерова в цепочку и не выпускали никого на проезжую часть.
У нас тогда две дочки было — старшая Аня и младша Маша, — но они с нами не поехали.
Машу попытались уговорить, но она сказала, что пойдет к бабушке и встретится с подругами. Она взяла роликовые коньки и ушла. Ни о том, что пойдет на Немигу, ни о концерте какой-то группы она не говорила, — вспоминает Нина Инькова.
Наша собеседница — бывшая жена скульптора Михаила Инькова, автора мемориала на Немиге. В подземном переходе в тот день погибла их младшая дочь Маша. Ей на тот момент было 15 лет, она только-только окончила 9-й класс и собиралась сдавать экзамены.
Нина Степановна справа Так и не уговорив дочек, Иньковы уехали на Вячу. Вернулись только под вечер. По дороге заехали в магазин и купили любимый Машин торт «Минский».
Они смотрели телевизор. Я еще обратила внимание, что стало темно, туча такая черная стояла. Мы сели попить чаю, съели по кусочку торта, больше не стали, оставили Маше.
В девять вечера Нина Степановна забеспокоилась: младшей дочери строго-настрого велели приходить не позже этого времени. Она выглядывала во все окна, ждала. Дочь так и не пришла.
Позвонила свекрови, к которой должна была заходить дочь, та только сказала: что-то случилось на Немиге. Что и как, она не знала. Тогда Иньковы обзвонили Машиных подруг.
Одна из них, у которой отец был милиционером, отказывалась говорить до тех пор, пока Маши не будет дома. Ее отец тоже ничего внятного не сказал, только посоветовал обзванивать больницы. Маша Инькова В больницах как заведенные отвечали одно: Иньковой нет.
Тогда пара решила ехать искать дочь. Сосед отвез их во вторую больницу. Она в то время находилась напротив оперного театра.
Возле входа уже толпились люди, но внутрь их не пускали. Хотела пройти дальше, кричала, просила — не пускали. Шел какой-то чиновник в рубашке с коротким рукавом, тоже, видимо, кого-то искал.
А знаете, у меня тогда были длинные ногти, и вот этими ногтями я уцепилась ему в руку. Сказала, что не отцеплюсь, пока не пройду дальше. Их пустили вместе, но Маши в «двойке» не было.
Врачи отправили Иньковых в «девятку» на Семашко. Маши не оказалось и там. В «девятке» посоветовали ехать в «десятку», куда тоже отвезли много пострадавших.
К часу ночи Иньковы добрались туда. Маши среди выживших не нашли. Медики отправили родителей в морг.
По их словам, туда привезли где-то около 40 погибших. Там уже дежурила милиция, было много людей, но никого из родных не пускали. Говорили, пустят завтра.
Иньков пытался уговорить меня поехать домой и приехать утром, но какое же завтра, если мне нужно ребенка найти. Я не знаю, откуда у меня силы взялись, какой бес в меня вселился. Я взяла два камня и сказала: «Если вы меня не пустите, я буду бить все до тех пор, пока не пройду и не посмотрю».
Мне было все равно, заберут меня в милицию или еще куда-то, было на всех плевать. Милиция махнула рукой: «Пропустите эту ненормальную». Меня, мужа и соседа пустили.
В первой комнате на каталках лежали дети 14—15 лет. Мне стало плохо, я осунулась, чуть не потеряла сознание. Меня уже хотели вывести, но я как-то собралась с духом, поднялась.
Маши не было и среди них. Кто-то сказал, что тут такая комната не одна. Пошли во вторую, там тоже лежали дети.
И девочки, и мальчики, и голые, и разорванные, кто как… Но Маши опять же среди них мы не нашли. Она лежала в третьей комнате, практически в конце. Совершенно раздетая, только кроссовка на животе и сумка.
Тут я, конечно, рухнула в обморок, и меня оттуда вынесли без сознания. По дороге домой у Нины Степановны случилась истерика. Сосед Иньковых гнал с такой скоростью, что несколько раз его останавливали сотрудники ГАИ.
Узнав про горе пассажиров, его отпускали без штрафа. Дома на рыдания и крики женщины сбежались соседи. Так о страшной смерти Маши узнал весь дом.
Оказалось, что дочь умерла фактически стоя. Ее сдавили, и она задохнулась,— плачет Нина Степановна. Знаете, что самое страшное?
Она 30 или 40 минут была в коме. Как раз в тот момент, когда их грузили в грузовую машину. Она была еще жива тогда, понимаете, ее можно было спасти.
Машу хоронили на Кальварийском кладбище. Со скандалом и большими трудностями Иньковым и родственникам погибшей Насти Савко дали место недалеко от главного входа. Выделили что-то в районе 300 рублей.
Кому-то хватило, кому-то нет. Мы влезали в кредиты. Помню, с нами постоянно ездила бухгалтер из администрации Фрунзенского района.
Она все ходила за нами. Мы выбирали венок, она говорила: «Этот мы вам не оплатим, этот тоже». С гробом такая же история была.
Вместо того чтобы как-то утешить или посочувствовать, они нам хамили, хамили и хамили… Говорили: «Скажите спасибо, что мы вам землю на кладбище бесплатно выдали». Оказывается, мы 30 сантиметров земли незаконно заняли под памятник, и за столько времени уже пеня набежала. Вот так… Маша почти окончила 9-й класс, оставалось только сдать экзамены.
Она собиралась выучиться на скульптора, как отец и старшая сестра, которая в то время уже была студенткой Академии искусств. Нина Степановна говорит, что у Маши был талант: она могла за вечер слепить то, что ее старшая сестра делала целый день. Муж мой тогда не работал, учился и собирался поступать в аспирантуру.
Тела беспорядочно раскладывали на земле. На многих из них виднелись следы от ботинок, на некоторых — глубокие раны от шпилек. У минских медиков случился аврал. На «Немиге» работали 58 бригад скорой помощи, а в выездах на обычные вызовы отказывали всем, у кого не было угрозы для жизни.
Машин скорой категорически не хватало, так что добровольцы сами останавливали транспорт и отправляли пострадавших больницы на попутках. Как правило, водители с пониманием относились к ситуации. В результате давки у «Немиги» погибли 53 человека, еще 350 получили травмы. Большинство погибших были в возрасте от 14 до 20 лет и лишь трое — старше 30.
Некоторых девушек хоронили в свадебных платьях. Очевидцы обвиняли в произошедшем милицию. Некоторые копы в момент, когда толпа ринулась в переход, тусовались в автобусе. Это выглядело так, будто они прятались от дождя.
В оправдание милиции говорили о пьяной и неуправляемой толпе, что в целом было опровергнуто, поскольку подавляющее большинство погибших были трезвы как стеклышко.
Родные объясняют медицинский термин просто: у женщины нарушена работа головного мозга. По уровню развития ее можно сравнить с годовалым ребенком. Единственное отличие — уверенная походка. До травмы это была совсем другая Оксана.
Улыбчивая и жизнерадостная, вспоминает старшая сестра Наталья, которая была для нее второй мамой разница в возрасте у сестер 9 лет. Девочка очень любила музыку и танцы, дома с подружками разучивала различные движения и мечтала стать артисткой. Я даже не представляла, что это за ансамбль такой "Манго-Манго", - рассказывает мама Оксаны, ее опекун, сиделка и кормилица. Плохого предчувствия, как любят говорить родственники пострадавших в трагедиях, у Анны Францевны в тот день не было. После звонка дочери она совершенно спокойно ждала ее дома.
В 9 часов Оксаны все еще не было. В половину десятого раздался звонок от матери ее одноклассницы, которая была в тот вечер на Немиге и рассказала о страшной давке. Оксана никогда не возвращалась домой так поздно, поэтому в семье забили тревогу. Диспетчеры скорой подтвердили, что произошла трагедия, но фамилий погибших и пострадавших у них не было. Старшая сестра Наталья до сих пор в подробностях помнит ту страшную ночь.
В 9-ке нас сразу повели по реанимации, приходилось осматривать этих девочек, остриженных наголо, с синяками и кровоподтеками. С первого взгляда их невозможно было опознать. Мы всматривались в каждое лицо, отдельные черты — форму носа и губ, но не находили Оксану. Нам предложили осмотреть погибших, которые лежали на каталках в коридоре и были накрыты простынями. Мы решили для себя, что пока не осмотрим всех-всех живых, к погибшим не пойдем.
И поехали по другим больницам по той же схеме: искали Оксану в списках, потом в реанимации. Около 4 утра мы подъехали к последней больнице, куда отвозили пострадавших. Я осталась в машине, потому что нервы уже не выдерживали. Искать сестру пошел муж со своим братом. Их не было долго — минут 40, и у меня появилась надежда.
Потом они пришли и молча сели в машину. Особой радости в их глазах я не видела. Но меня устроил ответ, что Оксана здесь. От мысли, что она в реанимации, мне стало легче. Пускай в тяжелом состоянии, но она под присмотром врачей, и ей уже ничего не угрожает.
Родственников предупредили, что пострадавшая протянет не более 3 суток. Но шли 4-е сутки, 5-е, 6-е, а девушка все еще боролась за жизнь. Врачи сказали, что если Оксана к этому дню не придет в сознание, ничего хорошего ждать не стоит. Сразу опешили, ожидали самого плохого. Оказалось, что Оксане стало немного лучше — и ее перевели в палату, где лежат не такие тяжелые больные.
Поначалу за нее дышал аппарат искусственного дыхания, а теперь она уже сама могла делать вдохи. В этот момент появилась надежда. Казалось, что она вот-вот пойдет на поправку. Ей сделали томографию мозга — и к нам подбежал молодой медбрат, сказал, что снимок хороший, обнадежил нас. А потом случилось чудо - так думали в то время родные Оксаны.
Их юная девочка — гордость и надежда семьи — вышла из комы. Но уже не была такой, как прежде. А на деле — просто открыла глаза. Оксана смотрела в одну точку — в потолок, и никак на нас не реагировала. Только через день она начала хоть как-то фокусировать взгляд.
Как нам объяснили, в левой височной доле погибла часть мозговых клеток, и это очень на нее повлияло.
20 лет со дня трагедии на Немиге
И я помню, как оттуда забирали девчат в свадебных платьях. Это было жутко. Причем их было так много! Мы выходили на улицу подышать воздухом и видели родителей, которые выносили тела… », — рассказала девушка. Хоронили погибших девушек в свадебных платьях. Они молодые, еще не успели повидать жизнь. В подземном переходе писали после трагедии: «Почему, Ленка Янцова, в своем свадебном платье ты не шла под венец с любимым, а лежала в гробу одна? До свидания, но не прощай», «Андрюша, ты погиб, спасая меня. Я люблю тебя.
Твоя голубоглазая! Потом надписи убрали. В Белоруссии объявили два дня траура. На месте трагедии, около входа на станцию метро «Немига», 30 мая 2002 года был установлен мемориал в виде 53 цветков из бронзы 40 роз и 13 тюльпанов по количеству погибших женщин и мужчин , раскиданных по метафорическим ступеням с надписью «53 рубцы на сэрцы Беларусi. Верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий живущий и верующий в Меня не умрет вовек». Плита увенчана православным крестом. Он отметил, что проанализированы причины случившегося, сделаны серьёзные выводы.
В Минске был не первый случай, когда люди гибли в давках. Трагический случай на стадионе «Хиллсборо» привёл к массовой гибели людей.
По тем, кто упал, поскользнувшись на мокрых ступеньках, тут же пробегала толпа. Родственники погибших неоднократно подавали судебные иски на городские власти, милицию, радиостанцию «Мир» и ООО «Класс-клуб ДК», которые в тот день отвечали за организацию и обеспечение порядка на массовом мероприятии.
Эти иски отклонялись судами разных инстанций, пишут Naviny. На металлической плите высечены имена всех погибших.
Паша Руденю уговаривали друзья пойти на праздник пива на Немиге в тот роковой день, но что-то нас остановило.... Местное радио должно было выйти в эфир 1 июня, но в связи с этими событиями Местное радио появилось в эфире 2 июня. Богослужение, на котором присутствовали близкие погибших, совершил клирик собора протоиерей Георгий Дзичковский.
Не заметив этого, толпа продолжила напор, чем спровоцировала давку. Вмешавшейся милиции с трудом удалось отсечь лишь хвост толпы. В результате давки погибли 53 человека, среди которых 40 девушек и два сотрудника милиции. Большинство погибших — молодые люди в возрасте от 14 до 20 лет. Только трое погибших были старше тридцати лет — 36, 47 и 61 год.
«53 рубца на сердце Белоруссии». История трагедии на «Немиге»
В память о трагедии около входа на станцию метро "Немига" 30 мая 2002 года установили мемориал в виде 53 цветков из бронзы (40 роз и 13 тюльпанов по количеству погибших женщин и мужчин), раскиданных по ступеням с надписью "53 рубцы на сэрцы Беларусi. Торжественное мероприятие проходило на территории между станцией метро «Немига», рекой Свислочь и Дворцом спорта. По телевизору уже ничего не шло, никаких новостей Анна Петровна узнать не смогла.
Трагедия на Немиге. Скорбный день.
праздник. трагедия. Немига. пиво. давка. трагедия на Немиге. 1999. проклятие. На месте трагедии от удушья и травм погибли 54 человека, около 100 человек были госпитализированы. После Литургии с поименным поминовением погибших и панихиды духовенство и миряне крестным ходом отправились на станцию «Немига», где была совершена лития.
«Трупы в ряд складывали на лужайке возле метро». Трагедии на Немиге 20 лет
После трагедии на Немиге правозащитники Татьяна Ревяко и Полина Степаненко собрали истории родственников погибших в книге «Трагедия на Немиге. На месте трагедии, около входа на станцию метро «Немига», 30 мая 2002 г. был установлен мемориал в виде 53 цветков из бронзы (40 роз и 13 тюльпанов по количеству погибших женщин и мужчин), раскиданных по метафорическим ступеням с надписью «53 рубцы на сэрцы Беларусi. После трагедии на Немиге милицией были разработаны новые меры безопасности при охране мест проведения массовых мероприятий с учетом всех факторов, в том числе и погодного», отметил он. Торжественное мероприятие проходило на территории между станцией метро «Немига», рекой Свислочь и Дворцом спорта. 20 лет со дня трагедии на Немиге — самой страшной в истории независимой Беларуси.
Трагедия на Минской станции метро Немига
Многие из них тоже направлялись к месту массовых гуляний в соответствующем состоянии и веселом расположении духа. Поэтому рев толпы, несущейся навстречу, был воспринят как естественный отголосок веселья. А тут еще с той же стороны, от Собора, в переход кинулись прохожие, спасавшиеся от дождя- Столкновение было страшным. Сквозь веселые крики и свист пробились крики боли. Люди падали и падали под ноги все набегающей толпе. За считанные минуты в стометровый неширокий переход набилось более двух тысяч человек. Образовалась плотная живая шевелящаяся пробка. Люди, оказавшиеся рядом, говорят, что земля под ними наполнилась глухим рокотом и начала сотрясаться. Тела погибших в кузове милицейского грузовика перед выгрузкой в морге В этом аду выбирались наверх и выживали самые сильные.
Стометровый подземный переход, рассчитанный всего на 50-60 человек, был забит до отказа, люди все прибывали, и скоро не только переход, но и платформа станции были заполнены. Выходившие из метро люди были смяты. Милиция пыталась перекрыть движение и пускать на станцию по одному человеку, однако разгоряченная молодежь продолжала рваться внутрь, люди падали вниз на мокрых ступеньках, и по ним тут же проходила толпа. Паника усугубилась тем, что во время очередного удара молнии начали искрить провода прямо над головами людей. Поскольку упасть в толпе было уже невозможно, многие, теряя сознание, оставались в положении стоя, в такой ситуации, при отсутствии своевременной помощи, наступает удушье. Именно асфиксия стала причиной смерти большинства погибших в тот вечер.
Но очень скоро мне стало не хватать воздуха, перестала работать вентиляция и я подумала, что задохнусь. Молила Бога и кричала о помощи, но крик в переходе стоял такой, что я себе еле слышала. Так я пролежала минут 10 — меня вынесли одной из последних. Когда пришла в себя, бросилась искать сестер, но никого не нашла. С мамой мы отыскали их в больницах — Иру через день у нее был сломан шейный позвонок , а Марину через два — кто-то нам сказал, что когда ее привезли, она была еще жива, но ей почему-то не смогли помочь. Мне было страшно признаться самой себе, что Иру я видела мертвой еще в тот трагический день на Немиге: ее несли в машину на носилках, но мне не хотелось в это верить. Правду я рассказала матери только недели через три, когда из-за тех впечатлений у меня начался нейродермит — на нервной почве все тело чесалось до крови. После трагедии наверху сразу решили все списать на погоду, боялись, что мы начнем искать виновных. А мне кажется, виновные были: те молодые люди, которые сдерживали толпу, и милиция, которая, выставив вдоль дороги оцепление, направила людей в метро. Когда после трагедии я рассказала следователю то, что рассказала сейчас, мою мать предупредили: если ваша дочь будет давать такие показания в газетах, она в жизни ничего не увидит — никуда после школы не поступит, на государственную службу ее не возьмут.
Среди погибших была в основном молодежь в возрасте от 14 до 20 лет. В злополучный вечер более 2000 человек возвращались с пивного фестиваля, который проходил у Дворца спорта. Внезапно начался дождь и гроза, толпа в неразберихе устремилась к ближайшей станции метро. В результате образовалась давка, люди начали падать, а другие шли по лежачим, так как не могли остановиться в потоке толпы.
Трагедия на Немиге
30 мая исполняется 10 лет с момента трагедии на Немиге – массовой давки в подземном переходе станции метро «Немига», в результате которой погибли 53 человека. Заместитель Генерального прокурора Беларуси Алексей Таранов охарактеризовал деятельность общественной комиссии по расследованию трагедии 30 мая как «противоречащие законодательству». И уже совсем ужасные слухи касаются возраста погибших. Читайте последние новости дня по теме Трагедия на Немиге: Жуткая давка после концерта: годовщина трагедии на Немиге ― история в видео, Памяти трагедии: белорусы несут цветы к переходу на "Немиге".
«Пригласительный на трагедию». 22 года трагедии на Немиге.
Возникла паника, началась давка, люди падали, по ним шли другие. Причиной смерти большинства погибших стала асфиксия, травмы получили более ста человек. Работники милиции пытались перекрыть движение и пускать на станцию по очереди, однако разгоряченная молодежь продолжала рваться внутрь. По тем, кто упал, поскользнувшись на мокрых ступеньках, тут же пробегала толпа.
Мне кажется, что перед этими парнями никого не было, и они задерживали людей ради забавы. Когда же сзади начала давить толпа и люди никаких пьяных там не было стали говорить «отпустите, что вы делаете?! Под давлением сверху все впереди начали падать. Я упала на каких-то людей немного дальше сестер и больше их не видела. Помню еще, что люди кричали «Назад! В отличие от сестер мне повезло: зажатыми оказались лишь мои ноги, остальное тело было свободно. Но очень скоро мне стало не хватать воздуха, перестала работать вентиляция и я подумала, что задохнусь. Молила Бога и кричала о помощи, но крик в переходе стоял такой, что я себе еле слышала. Так я пролежала минут 10 — меня вынесли одной из последних. Когда пришла в себя, бросилась искать сестер, но никого не нашла. С мамой мы отыскали их в больницах — Иру через день у нее был сломан шейный позвонок , а Марину через два — кто-то нам сказал, что когда ее привезли, она была еще жива, но ей почему-то не смогли помочь. Мне было страшно признаться самой себе, что Иру я видела мертвой еще в тот трагический день на Немиге: ее несли в машину на носилках, но мне не хотелось в это верить. Правду я рассказала матери только недели через три, когда из-за тех впечатлений у меня начался нейродермит — на нервной почве все тело чесалось до крови. После трагедии наверху сразу решили все списать на погоду, боялись, что мы начнем искать виновных. А мне кажется виновные были: те молодые люди, которые сдерживали толпу, и милиция, которая, выставив вдоль дороги оцепление, направила людей в метро. Когда после трагедии я рассказала следователю то, что рассказала сейчас, мою мать предупредили: если ваша дочь будет давать такие показания в газетах, она в жизни ничего не увидит — никуда после школы не поступит, на государственную службу ее не возьмут. То, что произошло в тот день, навсегда останется со мной. Полтора года после трагедии я не могла зайти в метро — кружилась голова, и лишь пять лет назад я решилась выйти на станции метро «Немига». Она заканчивала стажировку в госпитале МВД и должна была стать врачом-терапевтом. Для нас она была не просто дочерью, она была ангелом. Дочка пошла на праздник с мужем, его другом милиционером Геннадием Рябоконем в тот день он был выходной и девушкой Гены Наташей.
Это лето стало для всей Беларуси действительно черным. Через сорок дней надписи были стерты, переход опять заблестел своим мраморным отполированным лоском. А у входа появился памятник — 53 надломленных бронзовых цветка, как будто упавших на ступени. Через несколько лет здесь же появилась часовня — в день трагедии люди приходят почтить память усопших. Памятный знак установлен и на Кальварийском кладбище Минска, где похоронены несколько жертв этой трагедии. Но сильнее впечатляет не он, а стоящая рядом могила 16-летней девушки. С такой трагедией было трудно смириться, и родители вместо традиционной плиты сделали памятник своей дочери — в полный рост и в свадебном платье. Таком, в котором ее хоронили. Сколько же было трагедий? Журналисты «Комсомольской правды» в 2005 году раскопали, что трагедия 1999 года — не первая. На новогодний бал была приглашена элита — дети чиновников, активисты, отличники. Мероприятие было закрытое в прямом смысле этого слова. Когда несколько человек решили покинуть праздник, им пришлось стучаться в несколько закрытых дверей — на втором и первом этажах. Пожар случился в самый ответственный момент — когда зажигали елку.
Однако иски были отклонены судами разных инстанций. Долгое время в подземном переходе станции «Немига» существовала «стена плача»: родные и друзья погибших вешали в переходах фотографии, иконы, тексты молитв, зажигали свечки в память о жертвах. На концерт я отправилсь вместе с Ириной и Мариной — родной и двоюродной сестрами. О том, что возле Дворца спорта будет проводиться праздник пива, мы даже не знали — просто хотели полушать выступление группы. Когда же во время концерта увидели надвигающуюся тучу, решили еще до начала дождя отправиться домой. Спокойно дошли до перехода, спустились практически до конца лестницы. И вот на этом месте стала образовываться толпа: три или четыре парня перед нами стали в виде звездочки — уперлись ногами в пол, а руками в потолок. Через ту линию перехода, которую они образовали, никто пройти не мог. Мне кажется, что перед этими парнями никого не было, и они задерживали людей ради забавы. Когда же сзади начала давить толпа и люди никаких пьяных там не было стали говорить «отпустите, что вы делаете?! Под давлением сверху все впереди начали падать. Я упала на каких-то людей немного дальше сестер и больше их не видела. Помню еще, что люди кричали «Назад! В отличие от сестер мне повезло: зажатыми оказались лишь мои ноги, остальное тело было свободно. Но очень скоро мне стало не хватать воздуха, перестала работать вентиляция и я подумала, что задохнусь. Молила Бога и кричала о помощи, но крик в переходе стоял такой, что я себе еле слышала. Так я пролежала минут 10 — меня вынесли одной из последних. Когда пришла в себя, бросилась искать сестер, но никого не нашла. С мамой мы отыскали их в больницах — Иру через день у нее был сломан шейный позвонок , а Марину через два — кто-то нам сказал, что когда ее привезли, она была еще жива, но ей почему-то не смогли помочь. Мне было страшно признаться самой себе, что Иру я видела мертвой еще в тот трагический день на Немиге: ее несли в машину на носилках, но мне не хотелось в это верить. Правду я рассказала матери только недели через три, когда из-за тех впечатлений у меня начался нейродермит — на нервной почве все тело чесалось до крови.