Акулина Карповна, мать Агафьи, умерла в голодный неурожайный 1961 год на 60-м году жизни. Агафья одна из трёх детей старообрядцев Акулины и Карпа, мать её умерла в 1961 году, а семья продолжала жить в таёжной глуши. Агафья Лыкова родилась в тайге и до поры до времени знала о большом мире только по рассказам родителей. А ведь Карп Осипович и Акулина Карповна, и сами не знали, что творится "за тайгой".
Отшельница Агафья опять осталась совсем одна в хакасской тайге
Но жаловаться на свою долю Карповна не привыкла. Мать – Акулина Карповна Лыкова (в девичестве Дайбова), родом из села Дайбово Республики Алтай (умерла от голода 16 февраля 1961 года). Умерла Акулина Карповна двадцать один год назад, от «надсады» (тяжело подняла) и от голода, доконавшего слабое тело. Агафья Лыкова родилась в тайге и до поры до времени знала о большом мире только по рассказам родителей. А ведь Карп Осипович и Акулина Карповна, и сами не знали, что творится "за тайгой".
Свежих новостей от Агафьи Лыковой не поступает
Они, привыкшие к суровым таежным условиям, старались делать запас на два года. Однако даже в самом хорошем погребе а такого у отшельников явно не было картофель столько не хранится. Именно поэтому его сушили на бересте в жаркие летние дни, а потом помещали в берестяные коробы, которыми была уставлена практически вся хижина. Ели картошку прямо с кожурой, объясняя это экономией пищи. На двух огородах ближе к реке у семьи был еще один возделываемый участок выращивали не только картошку.
Вызревала еще репа, лук, конопля, рожь и горох. Правда, было всего этого так мало, что, например, из зерен ржи не делали хлеба — лишь по святым праздникам ее дробили в ступе и делали кашу. Были у Лыковых и семена моркови. Но их однажды съели мыши, поэтому на долгие годы семья осталась без этого ценного продукта.
Возможно, именно недостатком каротина оранжевый пигмент объясняется бледный цвет кожи этих отшельников. Позднее геологи все же снабдили Карпа и его семью семенами моркови, и те стали ее выращивать. Многие помогали семье Лыковых семенами, которые те могли выращивать на огороде Еще одним кормильцем была и сама тайга — ягоды, грибы, орехи, крапива, дикий лук. Все это собирали Лыковы.
Мясо тоже ели, но крайне редко. Во-первых — вера запрещала им употреблять в пищу животных, имеющих лапы, а не копыта. А во-вторых — семья Лыковых всегда обходилась без оружия. Конечно, со временем они научились пользоваться ружьем, которое приносили любопытные охотники, но все же предпочитали заманить дичь в ловушки.
В общем, жили Лыковы почти впроголодь. Именно голод и убил мать Агафьи и жену Карпа. Правда, подробно они об этом старались не распространяться. Выживание этих людей в диких условиях еще тогда, в 1980-х, казалось всем чудом.
Да еще и с учетом сибирского климата, который запросто может сгубить абсолютно любой урожай — не говоря о самых физически крепких людях. Еще одним внезапным удивлением для исследователей стал тот факт, что Осип хоть и знал о спичках, но пользоваться ими отказывался, считая огонь, добытый таким образом, греховным. Пользовались Лыковы трутовиком гриб, который после тщательной процедуры высушивания может воспламениться от искры и кремнем, добытым на горе. Жилище свое освещали лучиной.
Осталась одна В 1981 году друг за другом стали умирать члены семьи Лыковых. Первым скончался Дмитрий — он умер от воспаления легких, поскольку его отец запретил брать лекарства, которые предложил врач. Спустя два месяца после него ушел из жизни брат Агафьи Савин, а через 10 дней не стало и Натальи. Таким образом до 1988 года Агафья жила вдвоем со своим отцом Карпом.
Агафья говорит, что она могла все: помогала мужу ставить сруб, тянула скарб вверх по реке на манер бурлаков, лазала по кедрам и копала картошку. А еще на ее плечах была готовка еды, изготовление одежды и, конечно, воспитание детей. В этих невероятно тяжелых условиях, Акулина Карповна смогла научить всех четверых своих детей читать и писать. Я нашла ответ на еще один вопрос читателей: как и на чем писали. Вместо бумаги была береста, а писали заостренными палочками, обмакивая их в сок жимолости. Сейчас, когда Агафья берет в руки карандаш или начинает читать, она всегда говорит, что это "мамина память". Подписывайтесь на мой канал, я обязательно расскажу еще много интересного.
Несмотря на то, что Песков четыре года подряд приезжал на лесную заимку и провел многие дни и часы в гостях у Лыковых, он так и не смог правильно идентифицировать их религиозную принадлежность. В своих очерках он ошибочно указал, что Лыковы принадлежат к странническому толку, хотя на самом деле они относились к часовенному согласию толками и согласиями назывались группы старообрядческих общин, объединенных схожим вероучением — прим. Тем не менее очерки Пескова, впоследствии ставшие книгой, открыли миру историю жизни семьи старообрядцев Лыковых. Публикации Пескова не только помогли узнать обществу о жизни одной старообрядческой семьи, но и разбудили интерес в целом к старообрядческой теме. После книги Пескова Академия Наук и другие исследовательские институты организовали ряд экспедиций в Сибирь и на Алтай. Итогом их стали многочисленные научные и публицистические работы, посвященные истории и культуре старообрядчества восточной части России. О заимке Лыковых и других сибирских скитах, которые, как позже выяснилось, еще сохраняются в достаточном количестве в лесах Урала, Сибири и Алтая, был снят ряд фильмов, которые помогли создать положительный образ старообрядцев в СМИ. Безусловно, семья Лыковых и особенно Агафья Лыкова сегодня являются важным информационным феноменом. Феноменом, который сыграл и продолжает играть важнейшую роль в российском информационном пространстве.
Журналисты и съемочные группы продолжают посещать некогда тайное убежище Лыковых, а кадры, снятые там, распространяются на множестве телевизионных каналов. Поисковые системы рунета устойчиво показывают высокий интерес к личности Агафьи Лыковой, а количество запросов на её имя превышает рейтинги любого старообрядческого деятеля современности. Непростой жизненный путь Лыковых Семья Лыковых, как и многие тысячи других семей старообрядцев переселялись на отдаленные территории страны главным образом по причине небывало длительных гонений со стороны государства и официальной церкви. Эти гонения, начавшиеся со второй половины XVII века, продолжались вплоть до начала 90-х годов века двадцатого. Христиане, отказавшиеся принять церковные реформы патриарха Никона и культурные реформы Петра Первого, оказались в ситуации крайней религиозной нетерпимости. Они подвергались жесточайшим казням, поражению в гражданских правах, фискальному гнёту. За внешнее проявление веры, так называемое «оказательство раскола», их ссылали и бросали в тюрьмы. Гонения то затихали, то возобновлялись с новой силой, но никогда полностью не прекращались. Сотни тысяч старообрядцев бежали за пределы российского государства. Сегодня их потомки составляют русские общины на всех континентах мира.
Другие пытались спастись во внутренней эмиграции — селились в малодоступных и отдаленных местах Урала, Сибири и Алтая. К таковым относится и семья Лыковых. Их предки бежали из центральной России вскоре после церковного раскола, чтобы найти убежище на пустынных землях Урала и Сибири. По словам самой Агафьи, её бабка Раиса была насельницей одного из старообрядческих монастырей Урала, расположенного в селение Ялуторское, и, по преданию, основанном на месте «мученном». Правительственный отряд схватил старообрядческих священников, пытающихся скрыться в этих местах. Не добившись отречения от веры, их казнили страшной казнью: поместили их в бочку с гвоздями и спустили с горы. И в том месте, где остановилась бочка, впоследствии стал бить ключ. Когда после революции 1917 года в окрестностях деревни стали появляться отряды ЧОН части особого назначения, занимающиеся террором против «враждебных» элементов , Карп Осипович Лыков и его братья решили переселиться в более уединенное место. Через некоторое время у них родились дети. Вскоре случилась трагедия — на глазах у Карпа Лыкова сотрудниками спецслужб был застрелен его брат Евдоким.
После этой истории семья Лыковых стала уходить всё глубже в тайгу. В конце 30-х в К. Лыков, забрав жену и детей, ушел из общины. Несколько лет их никто не тревожил. Однако осенью 1945 году на убежище старообрядцев наткнулся вооруженный отряд милиции, занимающийся поиском беглых уголовников и дезертиров. Хотя сотрудники правоохранительных органов не заподозрили Лыковых в каких-то преступлениях, однако же было решено немедленно перебраться в другое, еще более тайное место. Карп Лыков решил уйти туда, где можно было бы жить в полной изоляции от государства и цивилизации. В дальних урочищах реки Еринат и была основана последняя, самая удаленная колония семьи Лыковых. Здесь в самой полной мере и проявились их навыки жить в самых экстремальных условиях. Ученые, впоследствии исследовавшие быт Лыковых, выяснили, что сельскохозяйственные технологии, которые они применяли на своем участке, были передовыми, учитывая ограниченные для уединенного натурального хозяйства возможности.
Культуры были высажены на склоне, имевшем кривизну порядка 45 градусов. Разделение на грядки было сделано с учетом особенностей вегетации. Семена картофеля, а он был главной пищевой культурой Лыковых, особым способом сушились и подогревались. Затем проверялась их всхожесть. Интересно, что пример Лыковых, употреблявших картофель, опровергает мифы о некоторых пищевых запретах. Зерновые культуры Лыковы смогли воспроизвести из одного единственного кончика ячменного колоса. Благодаря тщательному уходу за этими колосками ячменя они через четыре года смогли сварить первую тарелку каши. Интересно, что никаких заболеваний или вредителей на растениях огорода Лыковых не было. На момент открытия учеными заимки Лыковых семья состояла из шести человек: Карп Осипович род.
А секрет — в молитве - А вы у нее часто бываете? Уже 10 лет такой у меня график. И жена, и сыновья — их у меня трое — бывали вместе со мной. Но она к этому относится спокойно. Говорит, что надо молиться и все управится. Часть хозяйства перенесла повыше. А до этого восстанавливали ее родительский дом. У нее же случился пожар и дом, построенный ее отцом, горел. Хотя еще раньше, по поручению Олега Дерипаски, Агафье построили новое жилище, но она очень горевала именно по родительскому. Поэтому мы его постарались быстро восстановить. Агафья очень вкусный хлеб печет. На Новый год, когда я был у нее с сыном, она испекла каравай, угостила… - Рецепт вы у нее не взяли? Она говорит, что надо его готовить с молитвой и все. Вот так. Фото из личного архива О чем молится таежная жительница - А о чем молится? Она рассказывает? Мы стараемся не обсуждать вопросы веры, но она считает, что надо быть с Богом.
Агафья Лыкова - последние новости на сегодня, 27.04.2024
В нашем канале мы поделимся мыслями отшельницы, ее мудростью и чистым, необремененным ограничениями взглядом на нашу с вами жизнь", - пишут авторы ТК. Предлагаем вашему вниманию некоторые фрагменты, рассказывающие о жизни Агафьи Лыковой в суровых условиях таежной Сибири. Скрипят деревья, раскачиваясь на ветру, шумят листья, крылья птиц, животные, падающие ветки... Но и в окрестностях заимки Лыковых, бывает, раздаются чуждые дикому лесу звуки резких и громких хлопков. Это Агафья бросается петардами. Медведи - частые, хоть и непрошеные гости в хозяйстве Карповны. Это очень опасные животные - не зря потапычи носят титул "хозяин леса". Не раз отшельница встречалась с огромными хищниками неподалеку от своего дома, но Бог миловал, да и звери были одиночками. А вот медведица с медвежатами куда опаснее.
В 2021 году мохнатое семейство две недели бродило вокруг заимки, поддерживая в тонусе всех обитателей и гостей таежного подворья. Пришлось даже вызвать инспектора заповедника для защиты людей. В одну из поездок добровольцы привезли с собой пиротехнику и научили бабушку ей пользоваться. Теперь Карповна не боится медведей, которые так досаждали ей последние годы, и, зажигая очередной запал, улыбается. Сегодня и самая изысканная выпечка на столе никого не удивит. Только в таежном хозяйстве к хлебу совершенно иное отношение. В далеком 1961 году, когда зима выдалась очень затяжной, а в июле выпал снег, семья отшельников потеряла почти весь урожай. Этот год стал очень тяжелым для Лыковых, мать семейства Акулина не пережила голодное время.
Летом 1962 года на огороде, где когда-то рос горох, неожиданно взошел один колосок ржи. Хрупкий стебелек оберегали весь год, и он дал 18 зерен. Четыре года упорного труда понадобилось Лыковым, чтобы снова поесть ржаной каши и испечь хлеб. После стольких испытаний голодом Агафья Карповна никогда не нарушает пост. Скрывают ее от взгляда уличные фонари и неоновые огни реклам. На подворье Агафьи небо могут заслонять только пушистые ветви сибирской сосны, а от падений "звезд" порой трясется земля под ногами. Просто над домом Лыковой проходит траектория падения ступеней ракет, стартующих с Байконура. Несмотря на 2 тыс.
Даже кошки и козы в хозяйстве привыкли и не обращают на это внимания. Что уж говорить о самой Агафье? Сотрудники заповедника каждый раз до и после запусков предлагают ей эвакуироваться на несколько дней и каждый раз получают отказ.
На мой взгляд, Акулина Карповна - из тех женщин, что описывал Некрасов, те, которым не страшны скачущие кони и горящие избы. Не потому, что очень сильная, отнюдь - лично мне она представляется маленькой и хрупкой. Но, сильная духом. Агафья говорит, что она могла все: помогала мужу ставить сруб, тянула скарб вверх по реке на манер бурлаков, лазала по кедрам и копала картошку. А еще на ее плечах была готовка еды, изготовление одежды и, конечно, воспитание детей.
В этих невероятно тяжелых условиях, Акулина Карповна смогла научить всех четверых своих детей читать и писать. Я нашла ответ на еще один вопрос читателей: как и на чем писали. Вместо бумаги была береста, а писали заостренными палочками, обмакивая их в сок жимолости.
Отшельницу предупредили о пуске ракеты, предложили ей на время эвакуироваться, передали ей письма и посылки и помогли по хозяйству. Во время облета специалисты обнаружили фрагмент ракетоносителя, оставшийся от предыдущих запусков. Сейчас его готовят к вывозу.
Специалисты обследуют обломок ракетоносителя, упавший в районе заимки Добавим, что Агафье Лыковой, которая осталась одна из всей семьи отшельников-староверов, неоднократно предлагали вернуться в город. Но она наотрез отказывается покидать свою заимку.
Она выросла, общаясь только со своими родителями, братьями и сестрой, и с детства не пользовалась никакими техническими приспособлениями современной цивилизации. Только во взрослом возрасте ей удалось познакомиться с другими людьми и побывать в городе, однако в результате она все равно вернулась жить в тайгу. Самое современное, что есть сейчас в ее доме — это часы и уличный термометр. Такой была Агафья в свои 30 с лишним лет. Фото предоставлено геологом Георгием Власовым, krsk. Задолго до рождения Агафьи ее отец Карп Осипович Лыков вместе с братьями перебрался на Алтай, где познакомился с будущей женой Акулиной и обзавелся детьми.
Там он надеялся на спокойную жизнь вдали от суеты больших городов и преследователей за веру. К сожалению, и на новом месте семье не удалось избежать трагедии. В 30-х годах на глазах у всей семьи охрана заповедника убила одного из братьев Карпа Лыкова. Это стало сильнейшим потрясением, побудившим семью переселиться глубоко в тайгу и вести отшельнический образ жизни. В семье на тот момент воспитывались трое детей — Савин, Наталия и Дмитрий. Агафья родилась уже после того, как Лыковы разорвали любые связи с внешним миром. Трагедия цивилизации Вплоть до конца 70-х годов семья Лыковых жила в отшельничестве на берегу притока Абакана реки Еринат. Они сами ткали и шили себе одежду, питались в основном ягодами и корнеплодами, выращивали зерно.
В холодное время года Лыковы голодали, трудностей не выдержала мать семейства Акулина Лыкова — она умерла в 1961 году. Однако это не пошатнуло веру семьи Лыковых, они продолжали соблюдать старообрядческие традиции и не стремились вернуться в город, даже когда преследования староверов прекратились. Отшельница и гости с большой земли.
Агафья Лыкова — последняя из «робинзонов» «Таежного тупика»
— У Агафьи Карповны я пробыл весь сентябрь, — рассказывает племянник знаменитой сибирской отшельницы Антон Лыков. последний ребёнок в семье старообрядцев часовенного согласия Карпа Осиповича и Акулины Карповны лыковых. Агафья Лыкова родилась в семье староверов часовенного согласия — Лыковых, бежавших в труднодоступные места сибирской тайги от гонений на веру. Отец — Карп Осипович Лыков, мать — Акулина Карповна. Главная» Новости» Лыкова агафья последние новости на сегодня как поживает.
Часть ракетоносителя нашли на заимке Агафьи Лыковой
Портреты членов семьи: Карп и Акулина часть 31 12 сентября 2020 25K прочитали 56 В одном из комментариев к своим статьям я прочла, что у читателей стал складываться портрет Агафьи как живого человека, а не просто как экзотического персонажа занимательных статей. Не успела я об этом задуматься, как тут же в книге В. Пескова нашла зарисовки характеров членов семьи, и они показались мне любопытными. Итак, начать, разумеется, стоит с самого Карпа Осиповича.
В этой маленькой коммуне он был главным. Именно он принимал все решения: работать или не работать в заповеднике, уходить от людей и т. Его жена, Акулина Карповна и дети только подчинялись всем его решениям.
Этот вывод можно было сделать даже из того, как младшие Лыковы обращались к отцу, даже, будучи в "глубоко взрослом" возрасте - "тятенька", а ведь старшему, Савину, на момент встречи с геологами было уже под 60.
Они не слышали даже имен Ленина, Маркса и Энгельса. Зато им были известны предсказания из старых книг. Увидев над тайгой самолеты, Лыковы вспомнили такое пророчество: «Будут летать по небу железные птицы». А спутники они принимали за звезды, которые почему-то быстро передвигаются по небу. Первоначально семья отшельников состояла из четырех человек: Карпа Осиповича, Акулины Карповны и двоих детей — Савина и Наталии. Уже в тайге родилось еще двое — сын Дмитрий и дочь Агафья. В 1981 году старшие дети Лыковых - Савин, Наталия и Дмитрий — скончались от пневмонии, вызванной вирусной инфекцией.
Похоже, что вирусом их заразил кто-то из посещавших семью исследователей. По-видимому, по причине изоляции организм не успел выработать иммунитет, и это стало для Лыковых роковым. Им давали лекарства, но все, кроме младшей сестры Агафьи, отказались их принимать. В живых остались лишь Карп Осипович и Агафья.
Охотиться на дичь она научилась у своего отца, и у нее до сих пор есть старое охотничье ружье, переданное от него. Агафья сама делает одежду, используя пряжу, которую она изготавливает из конопляного волокна. Личная жизнь у Агафьи не сложилась, она не вышла замуж, а также не стала матерью. В 1990 году она приняла постриг в женском старообрядческом монастыре и дала обет безбрачия. Однако из-за разногласий с духовными лицами церкви, Агафья вернулась в свою хижину вскоре после вступления в монастырь, она не пробыла там и года. Каждый год ей все сложнее справляться с хозяйственными делами самостоятельно, и поэтому отшельница с благодарностью принимает помощь от чиновников, поддерживающих постоянную связь с ней, а также от рыбаков и охотников, случайно оказывающихся в этих местах. Несмотря на все трудности таежной жизни, Лыкова не желает оставлять свои родные места. В своей жизни Агафья придерживается заповедей Не пить и не курить Карп Лыков, как и все старообрядцы, избегал употребления спиртных напитков, запрещено было и курение. Не мыться в бане На заимке Лыковых отсутствовала баня и туалет по запрету главы семьи. В связи с этим, они редко принимали водные процедуры. Летом они набирали воду в деревянное корыто и оставляли его на солнце.
Но их дети до ухода на Еринат их было двое были еще очень малы, выбирать не могли, и просто подчинились воле родителей. Уже на тайной заимке родилось еще двое детей — в семье было 2 сына и 2 дочери. У них не было не только выбора, но даже и представления о существовании другой жизни. Воспитываясь под влиянием исключительно своих родителей, они стали полностью разделять их веру и убеждения. Способы выживания Кое-какой запас инструментов и посадочного сельскохозяйственного материала Лыковы с собой взяли. Но все равно их образ жизни и способы выживания покажутся просто жуткими современному человеку. Собственно, жизнь отшельников была страшной даже по меркам времен Великой Отечественной о которой, кстати, они узнали-то только в 1946 году от случайно встреченной топографической экспедиции. В тайге Лыковы расчистили небольшой участок земли. Для посадки у них было немного картофеля, ржи, гороха, репы, лука и конопли. Все это давало урожаи, но нерегулярные, так что голод был в этой семье рядовым явлением. От недоедания умерла в 1961 году мать, Акулина Карповна. Меню разнообразили ягодами, грибами, кедровыми орешками. Ловили рыбу, охотились с помощью ловчих ям причем пригодными к потреблению считались исключительно парнокопытные животные! Хлеба не было. Совершенно не было соли. Основным блюдом была картошка в разных видах надо же, при всей ненависти к Петру Великому как гонителю староверов, навязанную им России картошку они вполне приняли! В голодные годы и кора с березовыми почками шли в ход.
Агафья Лыкова: живучая отшельница из таежного тупика
Захватывающая история сложных, но духовно красивых людей. Редкий из читающих газеты людей не знает, что речь идет о судьбе Лыковых. Впервые о таежной «находке» геологов «Комсомольская правда» рассказала в 1982 году. Интерес к маленькой документальной повести был огромным.
Еще бы, речь шла о семье, более тридцати лет прожившей в изоляции от людей. И не где-то на юге, а в Сибири, в тайге. Все было интересно — обстоятельства, приведшие к исключительной «робинзонаде», трудолюбие, сплоченность людей в борьбе за существование, находчивость и умелость и, конечно, религиозная вера, ставшая причиной жизненного тупика, но и служившая опорой людям в необычайных, исключительных обстоятельствах.
Непросто было в 82-м году собрать информацию обо всем, что случилось. Что-то недоговаривалось, о чем-то Лыковы просто предпочитали молчать, еще не вполне доверяя людям из «мира», кое-что в сбивчивом непоследовательном рассказе было просто трудно понять. И как проверить услышанное?
Пришлось подробно расспрашивать геологов, уже хорошо знавших Лыковых, сопоставлять, сравнивать. Еще труднее было повествование публиковать. Гласности не было.
Как рассказать в молодежной газете об отшельниках-староверах, не впадая в «антирелигиозные разоблачения»? Единственно верным было, показав драму людей, восхититься их жизнестойкостью, вызвать чувство сострадания и милосердия. Так история Лыковых и изложена.
Читательский интерес к публикациям совпадал и с моим интересом проследить за судьбой двух оставшихся от семьи, Агафьи и Карпа Осиповича. Судьба их, пусть краешком, вошла в соприкосновение с тем, что они называют «мирской жизнью». Каким будет этот процесс, к чему приведет?
Семь лет подряд то зимою, то летом, то осенью — я старался бывать у Лыковых. И всегда в житье и судьбе их обнаруживалось что-нибудь новое, любопытное. Кое в чем Лыковым надо было и помогать.
Я это делал с радостью, опираясь на участие своих друзей в Таштыпе и Абакане. Отчет о каждой поездке публиковался в «Комсомольской правде». То, что здесь вы прочтете, — газетные очерки, собранные в книжку и снабженные фотоснимками, число которых в газете было, естественно, ограниченным.
Еще хотел бы сказать спасибо людям, чья помощь Лыковым была у меня на глазах, кто помогал и мне добираться к избушке на Абакане. Имена их в повести вы найдете. От семьи Лыковых осталась теперь только младшая дочь Агафья.
Иногда она радует письмецом — листками с «печатными» старославянскими буквами. У нас уговор: случилось что-нибудь важное в жизни — обязательно написать. В прошлом году Агафья сообщила о странном волке, «приискавшем» место для жизни возле избы.
И последняя новость: соседи-геологи свои работы сворачивают… Впрочем, обо всем этом вам предстоит прочитать. Он спросил: не заинтересует ли газету одна исключительная человеческая история?.. Через час я уже был в центре Москвы, в гостинице, и внимательно слушал сибирского гостя.
Суть истории была в том, что в горной Хакасии, в глухом малодоступном районе Западного Саяна, обнаружены люди, более сорока лет совершенно оторванные от мира. Небольшая семья. В ней выросли двое детей, с рождения не видавшие никого, кроме родителей, и имеющие представление о человеческом мире только по их рассказам.
Я сразу спросил: знает ли это Николай Устинович по разговорам или видел «отшельников» сам? Краевед сказал, что сначала прочел о случайной «находке» геологов в одной служебной бумаге, а летом сумел добраться в далекий таежный угол. Говорил, как вот сейчас с вами.
Допетровские времена вперемежку с каменным веком! Огонь добывают кресалом… Лучина… Летом босые, зимой обувка — из бересты. Жили без соли.
Не знают хлеба. Язык не утратили. Но младших в семье понимаешь с трудом… Контакт имеют сейчас с геологической группой и, кажется, рады хотя бы коротким встречам с людьми.
Но по-прежнему держатся настороженно, в быту и укладе жизни мало что изменили. Причина отшельничества — религиозное сектантство, корнями уходящее в допетровские времена. События жизни недавней были им неизвестны.
Электричество, радио, спутники — за гранью их понимания». Обнаружили «робинзонов» летом 1978 года. Воздушной геологической съемкой в самом верховье реки Абакан были открыты железорудные залежи.
Для их разведки готовились высадить группу геологов и с воздуха подбирали место посадки. Работа была кропотливой. Летчики много раз пролетали над глубоким каньоном, прикидывая, какая из галечных кос годится для приземления.
В один из заходов на склоне горы пилоты увидели что-то явно походившее на огород. Решили сначала, что показалось. Какой огород, если район известен как нежилой?!
Поперек склона темнели линейки борозд — скорее всего картошка. Да и прогалина в темном массиве лиственниц и кедровника не могла сама по себе появиться. И давнишняя.
Снизившись, сколько было возможно, над вершинами гор, летчики разглядели у огорода что-то похожее на жилье. Еще один круг заложили — жилье! Вон и тропка к ручью.
И сушатся плахи расколотых бревен. Людей, однако, не было видно. На карте пилотов в таких безлюдных местах любая жилая точка, даже пустующее летом зимовье охотника, обязательно помечается.
А тут огород! Поставили летчики крестик на карте и, продолжая поиск площадки для приземления, нашли ее наконец у реки, в пятнадцати километрах от загадочного местечка. Когда сообщали геологам о результатах разведки, особо обратили внимание на загадочную находку.
Геологов, приступивших к работе у Волковской рудной залежи, было четверо. Трое мужчин и одна женщина — Галина Письменская, руководившая группой. Оставшись с тайгою наедине, они уже ни на минуту не упускали из виду, что где-то рядом таинственный «огород».
В тайге безопаснее встретить зверя, чем незнакомого человека. И, чтобы не теряться в догадках, геологи решили без промедления прояснить обстановку. И тут уместней всего привести запись рассказа самой Галины Письменской.
Выбрав погожий день, мы положили в рюкзак гостинцы возможным друзьям, однако на всякий случай я проверила пистолет, висевший у меня на боку. Обозначенное летчиками место лежало на километровой примерно отметке вверх по склону горы. Поднимаясь, мы вышли вдруг на тропу.
Вид ее, даже глазу неопытному, мог бы сказать: тропою пользуются уже много лет и чьи-то ноги ступали по ней совсем недавно. В одном месте стоял у тропы прислоненный к дереву посошок. Потом мы увидели два лабаза.
В этих стоявших на высоких столбах постройках обнаружили берестяные короба с нарезанной ломтиками сухой картошкой. Эта находка почему-то нас успокоила, и мы уже уверенно пошли по тропе. Следы присутствия тут людей попадались теперь все время — брошенный покоробленный туесок, бревно, мостком лежащее над ручьем, следы костра… И вот жилище возле ручья.
Почерневшая от времени и дождей хижина со всех сторон была обставлена каким-то таежным хламом, корьем, жердями, тесинами. Если бы не окошко размером с карман моего рюкзака, трудно бы было поверить, что тут обитают люди. Но они, несомненно, тут обитали — рядом с хижиной зеленел ухоженный огород с картошкой, луком и репой.
У края лежала мотыга с прилипшей свежей землей. Наш приход был, как видно, замечен. Скрипнула низкая дверь.
И на свет божий, как в сказке, появилась фигура древнего старика. На теле латаная-перелатаная рубаха из мешковины. Из нее ж — портки, и тоже в заплатах, нечесаная борода.
Всклокоченные волосы на голове. Испуганный, очень внимательный взгляд. И нерешительность.
Переминаясь с ноги на ногу, как будто земля сделалась вдруг горячей, старик молча глядел на нас. Мы тоже молчали. Так продолжалось с минуту.
Надо было что-нибудь говорить. Я сказала: — Здравствуйте, дедушка! Мы к вам в гости… Старик ответил не тотчас.
Потоптался, оглянулся, потрогал рукой ремешок на стене, и наконец мы услышали тихий нерешительный голос: — Ну проходите, коли пришли… Старик открыл дверь, и мы оказались в затхлых липких потемках. Опять возникло тягостное молчание, которое вдруг прорвалось всхлипыванием, причитаниями. И только тут мы увидели силуэты двух женщин.
Одна билась в истерике и молилась: «Это нам за грехи, за грехи…» Другая, держась за столб, подпиравший провисшую матицу, медленно оседала на пол. Свет оконца упал на ее расширенные, смертельно испуганные глаза, и мы поняли: надо скорее выйти наружу. Старик вышел за нами следом.
И, тоже немало смущенный, сказал, что это две его дочери. Давая новым своим знакомым прийти в себя, мы разложили в сторонке костер и достали кое-что из еды. Через полчаса примерно из-под навеса избенки к костру приблизились три фигуры — дед и две его дочери.
Следов истерики уже не было — испуг и открытое любопытство на лицах. От угощения консервами, чаем и хлебом подошедшие решительно отказались: «Нам это не можно! На вопрос: «Ели они когда-нибудь хлеб?
А они нет. Даже не видели». Одеты дочери были так же, как и старик, в домотканую конопляную мешковину.
Мешковатым был и покрой всей одежды: дырки для головы, поясная веревочка. И все — сплошные заплаты. Разговор поначалу не клеился.
И не только из-за смущения. Речь дочерей мы с трудом понимали. В ней было много старинных слов, значенье которых надо было угадывать.
Манера говорить тоже была очень своеобразной — глуховатый речитатив с произношением в нос. Когда сестры говорили между собой, звуки их голоса напоминали замедленное, приглушенное воркование. В вечеру знакомство продвинулось достаточно далеко, и мы уже знали: старика зовут Карп Осипович, а дочерей — Наталья и Агафья.
Фамилия — Лыковы. Младшая, Агафья, во время беседы вдруг с явной гордостью заявила, что умеет читать. Спросив разрешение у отца, Агафья шмыгнула в жилище и вернулась с тяжелой закопченной книгой.
Раскрыв ее на коленях, она нараспев, так же, как говорила, прочла молитву. Потом, желая показать, что Наталья тоже может прочесть, положила книгу ей на колени. И все значительно после этого помолчали.
Чувствовалось: умение читать высоко у этих людей ценилось и было предметом, возможно, самой большой их гордости. Все трое с любопытством ждали, что я отвечу. Я сказала, что умею читать и писать.
Это, нам показалось, несколько разочаровало старика и сестер, считавших, как видно, умение читать и писать исключительным даром. Но умение есть умение, и меня принимали теперь как равную. Дед посчитал, однако, нужным тут же спросить, девка ли я.
И дочери тоже начали молиться. Молитвою собеседники наши прерывали долго тянувшийся разговор. Вопросов с обеих сторон было много.
И пришло время задать главный для нас вопрос: каким образом эти люди оказались так далеко от людей? Не теряя осторожности в разговоре, старик сказал, что ушли они с женой от людей по божьему повелению. Материю сестры, переглядываясь, гладили руками, рассматривали на свет.
На этом первая встреча окончилась. Расставание было почти уже дружеским. И мы почувствовали: в лесной избушке нас будут теперь уже ждать».
Можно понять любопытство четырех молодых людей, нежданно-негаданно повстречавших осколок почти «ископаемой» жизни. В каждый погожий свободный день они спешили к таежному тайнику. В четвертый или пятый приход геологи не застали в избушке хозяина.
Сестры на их расспросы отвечали уклончиво: «Скоро придет». Старик пришел, но не один. Он появился на тропке в сопровождении двух мужчин.
В руках посошки. Одежда все та же — латаная мешковина. Немолодые уже, хотя о возрасте трудно было судить.
Смотрели оба с любопытством и настороженно. Несомненно, от старика они уже знали о визитах людей к тайнику. Они были уже подготовлены к встрече.
И все же один не сдержался при виде той, что больше всего возбуждала у них любопытство. Шедший первым обернулся к другому с возгласом: «Дмитрий, девка! Девка стоит!
И представил как своих сыновей. А это — Дмитрий, родился тут… При этом представлении братья стояли, потупившись, опираясь на посошки. Оказалось, жили они в семье по какой-то причине отдельно.
В шести километрах, вблизи реки, стояла их хижина с огородом и погребом. Это был мужской «филиал» поселения. Обе таежные хижины соединяла тропа, по которой туда и сюда ходили почти ежедневно.
Стали ходить по тропе и геологи. Галина Письменская: «Дружелюбие было искренним, обоюдным. И все же мы не питали надежды, что «отшельники» согласятся посетить наш базовый лагерь, расположенный в пятнадцати километрах вниз по реке.
Уж больно часто мы слышали фразу: «Нам это не можно». И каково же было удивление наше, когда у палаток появился однажды целый отряд. Во главе сам старик, и за ним «детвора» — Дмитрий, Наталья, Агафья, Савин.
Старик в высокой шапке из камуса кабарги, сыновья — в клобуках, сшитых из мешковины. Одеты все пятеро в мешковину. За плечами на лямках — мешки с картошкой и кедровыми орехами, принесенными нам в гостинцы… Разговор был общим и оживленным.
А ели опять врозь — «нам вашу еду не можно! Сели поодаль под кедром, развязали мешки, жуют картофельный «хлеб», по виду более черный, чем земля у Абакана, запивают водою из туесков. Потом погрызли орехов — и за молитву.
В отведенной для них палатке гости долго пробовали, мяли ладонями раскладушки. Дмитрий, не раздеваясь, лег на постель. Савин не решился.
Сел рядом с кроватью и так, сидя, спал. Я позже узнала: он и в хижине приспособился сидя спать — «едак богу угодней». Практичный глава семейства долго мял в руках край палатки, пробовал растягивать полотно и цокал языком: «Ох, крепка, хороша!
На портки бы — износа не будет…» В сентябре, когда на гольцах лежал уже снег, пришла пора геологам улетать. Сходили они к таежным избушкам проститься. Вертолет, улетая, сделал два круга над горой с «огородом».
У вороха выкопанной картошки, подняв голову кверху, стояли пятеро босоногих людей. Они не махали руками, не шевелились. Только кто-то один из пяти упал на колени — молился.
В «миру» рассказ геологов о находке в тайге, понятное дело, вызвал множество толков, пересудов, предположений. Что за люди? Старожилы реки Абакан уверенно говорили: это кержаки-староверы, такое бывало и раньше.
Но появился слух, что в тайгу в 20-х годах удалился поручик-белогвардеец, убивший будто бы старшего брата и скрывшийся вместе с его женой. Говорили и о 30-х годах: «Было тут всякое…» Николай Устинович Журавлев, отчасти по службе, отчасти по краеведческой страсти ко всему необычному, решил добраться в таежный угол. И это ему удалось.
С проводником-охотником и сержантом милиции из райцентра Таштый он добрался к таежному «огороду» и застал там картину, уже описанную. Пятеро людей по-прежнему жили в двух хижинах, убежденные, что так и следует жить «истинным христианам». Пришедших встретили настороженно.
Все же удалось выяснить: это семья староверов, в тайгу семья удалилась в 30-х годах. Житье и быт убоги до крайности. Молитвы, чтение богослужебных книг и подлинная борьба за существование в условиях почти первобытных.
Вопросов пришедшим не задавали. Рассказ о нынешней жизни и о важнейших событиях в ней «слушали, как марсиане». Николай Устинович был у Лыковых менее суток.
Узнал: геологи, теперь уже из расширенной партии, бывают «на огороде» сравнительно часто, одни из понятного любопытства, другие — помочь «старикам» строить новую избу, копать картошку. Лыковы тоже изредка ходят в поселок. Идут, как и прежде, босые, но в одежде появилось кое-что из дареного.
Деду пришлась по душе войлочная шляпа с небольшими полями, дочери носят темного цвета платки. Не вполне ясен был путь семьи Лыковых в крайнюю точку удаления от людей. Интересно было на примере конкретных жизней увидеть следы раскола, о котором так много было в свое время написано.
Но более важным для меня, чем вопросы религии, был вопрос: а как жили? Как могли люди выжить не в тропиках возле бананов, а в сибирской тайге со снегами по пояс и с морозом за тридцать? Еда, одежда, бытовой инвентарь, огонь, свет в жилище, поддержание огорода, борьба с болезнями, счет времени — как все это осуществлялось и добывалось, каких усилий и умения требовало?
Не тянуло ли к людям? И каким представляется окружающий мир младшим Лыковым, для которых родильным домом была тайга? В каких отношениях они были с отцом и матерью, между собой?
Что знали они о тайге и ee обитателях. Как представляют себе «мирскую» жизнь, они ведь знали: где-то есть эта жизнь. Они могли знать о ней хотя бы по пролетающим самолетам.
Немаловажная вещь: существуют вопросы пола, инстинкт продолжения жизни. Как мать с отцом, знавшие, что такое любовь, могли лишить детей своих этой радости, дарованной жизнью всему сущему в ней? Наконец, встреча с людьми.
Для младших в семье она, несомненно, была потрясением. Что принесла она Лыковым — радость или, может быть, сожаление, что тайна их жизни открыта? Было много других волнующе непонятных черт затерянной жизни.
Сидя в московской гостинице, мыс Николаем Устиновичем выписали на листок целый столбец вопросов. И решили: как только наступит лето и затерянный край станет доступным для экспедиции, мы посетим Лыковых. Тот край Сейчас, когда я сижу над бумагами в подмосковном жилье с электричеством, телефоном, с телевизором, на экране которого плавают в невесомости и, улыбаясь, посылают на Землю приветы четверо мужчин и одна женщина, все, что я видел в июле, представляется нереальным.
Так вспоминаешь обычно явственный длинный сон. Но все это было! Вот четыре блокнота с дождевыми потеками, кедровой хвоей и размятыми меж страниц комарами.
Вот карта с маршрутом. Вот, наконец, разрезанная, разложенная по конвертам пленка с ее цветной, недоступной для памяти убедительностью, воскрешающая все подробности путешествия. Этот край, именуемый Красноярским, имеет много природных зон.
На юге, где в Енисей вливается Абакан, не хуже, чем в астраханских степях, вызревают арбузы, дыни, томаты. На севере, где Енисей превращается уже в море, олени добывают под снегом скудную пищу и люди живут исключительно тем, что может дать разведение оленей. Тысячи километров с юга на север — степь, лесостепь, широченный пояс тайги, лесотундра, полярная зона.
Мы много пишем об освоении этого края. И он освоен уже изрядно. Но мудрено ли, что есть тут еще и «медвежьи углы», «белые пятна», места неизбежные и нехоженые!
Место нашего интереса лежит на юге Сибири — в Хакасии, где горный Алтай встречает хребты Саяна. Отыщите начальный хвостик реки Абакан, поставьте на правом его берегу отметку на память — это и есть место, куда мы стремились и откуда с трудом потом выбирались. В свои молодые годы Земле угодно было так смешать, перепутать тут горные кряжи, что место сделалось исключительно недоступным.
Едва приметный, скрытый тайгою след пригоден для сообщения людей сильных, выносливых и то с некоторым риском». Из отчета геологической экспедиции. В Сибири реки всегда служили самым надежным путем для людей.
Но Абакан, рождаемый в этих краях, так норовист и так опасен, что лишь два-три сорвиголовы — старожилы-охотники на лодках, длинных, как щуки, подымаются вверх по реке близко к истоку.
История Мифы и правда об отшельнице Агафье Лыковой из Хакасии Чем знаменита отшельница из Хакасии Агафья Лыкова и почему она одна живёт в глухой тайге. Лайф разобрал биографию и историю популярности отшельницы и изучил документальный фильм "Агафья" телеканала "Культура". Во время никонианского раскола крестьяне Нижегородской губернии бежали за Урал и основали на реке Исети село Лыково.
Оттуда самые истовые стали уходить всё дальше и дальше в Сибирь, пока не оказались на притоке реки Абакан — Каир-су. Здесь в 1920-х годах братья Лыковы: Карп, Степан и Евдоким и ещё три семьи основали Кержакскую заимку. Брат Степан вскоре умер от болезни, занесённой неизвестным гостем. С верховий Абакана Лыковых спугнула коллективизация 1933—1934 годов, когда советская власть вдруг решила, что в деревнях должно быть не меньше десяти дворов.
Главной заповедью беспоповцев был уход от мира Антихриста, а комиссары и сотрудники ОГПУ со звёздами и красными знамёнами очень походили на служителей ада. Уходу Лыковых в тайгу предшествовала трагедия. Кто-то написал анонимку на Евдокима, мол, тот подростком во время Гражданской войны скрывал белых. На заимку пожаловали сотрудники ОГПУ.
Старообрядцы копали картошку в огороде. Испугавшись людей в форме, бросились к дому. Сзади раздался окрик: "Стой! Стрелять буду!
Отец Агафьи — Карп Осипович Лыков. В тот год его снова нашли сотрудники НКВД. Вели себя сдержанно, расспрашивали про Евдокима, но после их ухода Карп в тревоге увёл семью на уже заброшенную Кержакскую заимку. Ещё одну попытку вернуть староверов в мир предприняли в 1940 году: Лыкова обещали устроить наблюдателем на кордон.
А он подумал и снова ушёл в лес. В 1946 году топографы видели его на реке Еринат. В 1948 году там же старообрядцев встретила группа туристов, но Лыковы исчезли и на этот раз — на долгих 30 лет. Детство Агафьи О жизни в отшельничестве известно мало.
Второй сын Лыковых, Дмитрий, родился в 1942 году, младшая, Агафья, — в 1944-м. Жили трудно, на подножном корму. Огнестрельного оружия не было. Мужчины ставили силки и ямы-ловушки на зверя, рыбачили; женщины собирали черемшу, грибы-ягоды.
Разводили огород, сажали картошку, лук, репу, горох. Из конопли ткали одежду на станке. Сами шили: мешок с дыркой для головы и с поясом. Летом ходили босиком, зимой — в лаптях или в кожаной обуви.
Агафья в молодости. Горные путешествия Хлеба младшие дети не знали, муки не видели.
Местные власти всегда поддерживали Агафью Лыкову, доставляя ей бесплатно продукты питания, медикаменты и теплые вещи. Но в 2017 году такую помощь раскритиковал занимавший тогда пост главы Хакасии Виктор Зимин. Он сказал, что каждый житель его края был бы рад, если бы его снабжали всем тем, что есть у бабушки Агафьи: бесплатное питание, транспорт, мобильная связь. При этом хозяйка лесной заимки на все предложения поселиться в деревне или городе отвечала категорическим отказом. Жить одной в тайге вдали от людей — это личный выбор отшельницы. Но радует то, что сильные мира сего не проходят мимо этой одинокой женщины и помогают ей во всем.
Неподалеку от него обнаружилась небольшая хижина, а вскоре Письменская и ее группа лицом к лицу столкнулись с мужчиной, который жил вдали от цивилизации. И на свет божий, как в сказке, появилась фигура древнего старика. На теле латаная-перелатаная рубаха из мешковины. Из нее ж — портки, и тоже в заплатах, нечесаная борода. Всклокоченные волосы на голове. Испуганный, очень внимательный взгляд. И нерешительность. Переминаясь с ноги на ногу, как будто земля сделалась вдруг горячей, старик молча глядел на нас.
Мы тоже молчали», — именно так описывает свою первую встречу с отшельником Галина в книге «Таежный тупик». Агафья Лыкова долгое время жила с отцом на фото справа и сестрой Натальей на фото слева Старик был лишен светских манер, но никак не гостеприимства. Вскоре геологи поняли, что живет он не один, а со своей семьей. Письменская увидела двух молодых девушек, которые с плохо скрываемым любопытством разглядывали ученых. Тогда исследователи, решившие перекусить неподалеку от хижины, предложили троим своим новым знакомым консервы, хлеб и чай. Однако те наотрез отказались, заявив, что им «не можно» такое есть. Оказалось, ни одна из дочерей старика ни разу в жизни не пробовала хлеб, да и сам отшельник ел его лишь в далеком прошлом. Спустя некоторое время он все же назвался, сообщив, что его зовут Карп Лыков, а двух своих дочерей представил как Агафью и Наталью.
Предметом особой гордости Агафьи было то, что она отлично умела читать. Для демонстрации девушка даже сходила за какой-то книгой, разглядеть обложку которой не представлялось возможным, и прочла оттуда молитву. Правда, некоторые старинные слова из тех, что она употребляла, настолько давно вышли из употребления, что их значения приходилось угадывать. Настоящим удивлением для деда Карпа было то, что женщина — Галина Письменская — носила мужскую одежду и даже являлась руководительницей группы. Вообще вся беседа, как заметила позднее женщина, периодически прерывалась молитвами. Старик, впрочем, с осторожностью признался, что от цивилизации они с женой ушли, поскольку им «не можно жить с миром». В итоге Письменская и ее группа оставила Карпу и его дочерям некоторые гостинцы, которые те все же согласились принять: полотно, нитки, иголки, рыболовные крючки. А потом разбили лагерь в отдалении — ближе к рудниковым залежам.
Правда, в итоге геологи регулярно навещали семью и даже помогали им в быту. Позднее познакомились и с сыновьями Карпа — Дмитрием и Савином. Прощание, как отмечала сама Галина, было весьма дружелюбным. Семья отшельников в качестве ответного гостинца принесла исследователям орехи и мешок картошки. О дивный новый мир Рассказ геологов о необычной семье, живущей вдали от цивилизации, наделал шуму в большом мире.
Как сейчас живет отшельница Агафья Лыкова, которую чуть не заразила ковидом питерская блогерша?
Мясо марала сушили — заготавливали на зиму. Занимались Лыковы и рыболовством. Через реку ставили заездки. Городить реку было трудно: работали в ледяной воде.
Заездки надо было чистить постоянно, необходимо было убирать листву, сторожить днём и ночью. Агафье приходилось одной караулить заездки, чтобы не сорвало их сильным ветром: рыба-то пока была, гарадили заездки, только вот этим ишо в голот-то… уш как на посном-то, тады не снесли. В наши дни Агафья Карповна с помощью гостей вновь возобновила «строительство» заездок, хотя продолжает ставить и сети.
Рыбу она солит, сушит на зиму в печке, готовит рыбий жир, из сушёной рыбы варит варево. Соль Лыковы попытались добывать сами: землю отстаивали в воде, выпаривали, соли получалась щепотка, работали неделю. Продолжалось это «производство» недолго.
Для медиков является загадкой выживание Лыковых без соли. Со слов фотографа Ю. Чернявского, одного из авторов первых фотоснимков семьи Лыковых, отсутствие соли в продуктах питания восполнялось употреблением вдовых трав, росших на солончаках.
В благоприятные для семьи годы осуществлялся натуральный обмен с рыбаками и охотниками. Ошибочным является мнение, что Лыковы прожили в полной изоляции. Местные жители старались не вмешиваться в их жизнь.
По воспоминаниям разных людей можно восстановить картины встреч с таёжными жителями. По воспоминаниям Ф. Самойлова, два охотника в 1948 году встречались с Лыковыми в тайге.
Сама Агафья Карповна вспоминает, как тятя с мамой и браткой вышли на московских туристах, поразговаривали немного в 1959 г. Охотник Алексей Уткин рассказывает о том, что Карп Иосифович с Саввином в 1960 году приходили на Алтай менять пушнину на железо, ночевали в Турочаке у его бабушки Долгановой Татьяны. Выглядели они, по рассказу его бабушки, как старцы, были во всём домотканом.
Долгие годы Лыковы старались сохранить свой мир от посторонних, уберечь семью от влияния мирских, особенно в отношении веры. О встречах с лихими таёжными рыбаками и охотниками, с угрозой требовавшими у отшельников пушнину и золото, Карп Иосифович даже позже опасался рассказывать. Генетическая память о многовековых гонениях и притеснениях держит в страхе старообрядцев до сих пор.
После первых публикаций о Лыковых в газетах контакты таёжных жителей с людьми стали чаще. Сами Лыковы, встретив доброе отношение и сострадание, людей уже не сторонились. В 1981 году трое из Лыковых Наталья, Димитрий и Саввин скончались один за другим.
Дети Лыковых родились в идеальных условиях, и у них не мог выработаться естественный иммунитет к вирусам и бактериям, присущим цивилизованной среде обитания. Они не знали многих болезней, суровая жизнь в горной тайге закалила их. Лыковы обладали крепким здоровьем, выглядели на 10-15 лет моложе своего возраста.
Учёные объясняют это проживанием в экологически чистом горном районе, целительными свойствами продуктов питания кедровое молоко, орехи, ягоды. Идеальные условия для них оказались и губительными. Профессор медицины И.
Назаров, много лет изучавший состояние здоровья членов семьи Лыковых, оказывавший им медицинскую помощь, высказывает мысль о том, что вирус в семью был привнесён людьми со стороны [Назаров 2004: 130]. Таёжная отшельница рис. Мотаковой Димитрий в сильный ливень ушёл из нижней избы в мужскую избу в северу.
По рассказу Саввина, Димитрий, не дожидаясь полного выздоровления, стал городить реку в стужу, в снег запуски плести. В ледяной воде он сильно простудился. Несмотря на болезненное состояние, продолжал работать, они с Натальей пошли ямы проверять, весь день голодные ходили.
Вернувшись в избу в северу, заболел, стал кашлять. Саввин пришёл известить семью. Когда Агафья с отцом пришли, застали Димитрия в плохом состоянии: лежит, правай бок аднако, не только лёгкие, как бы печень не заболела, правила его, как камень, правай бок стал, не продавишь; но тада его кашель, патом хандрос сильной хватил.
Говорил, руки как атрыват и рёбра заболели, и сё заболело. Агафья с Карпом Иосифовичем ушли к геологам на Каир попросить помочь выкопать картошку. Нужно было управиться с картошкой, иначе семье зимой пришлось бы голодать.
К их приходу Димитрия не стало. Похоронив Димитрия на пашне, они продолжали копать картошку. Тада братка-то давай картошку нудится была нужда копать.
Я стала его упрашивать: «Братка не копай картошки, отдыхай». Он никак не слушал. По пашне валятса, лежит и никаких, сё в снегу роется да копат, патом давёл себя до таво, из избы никуды.
Больного Саввина выхаживали Наталья с Агафьей, дрова пилили, таскали, топили печь. Тада в избе-то така жара, как в бане сильно. Да из этакого-то тепла да апетъ на мороз дрова пилить, по всему дню на улицу в ледяной воде полоскать да два месеца едак-то за ём и ходили.
Тада она-то Наталья и заболела. Убрався Саввин , ишо шила смёртну одежду, да ишо вынести его пособила. Наталья проболела дней 10, кашляла кровью, убравась.
Димитрия хоронили, гроб сделали из долблёных колодин. Димитрия не причащали, а. Саввина успели причастить.
Агафья сама осталась больна. Наталья умирала со словами: Жалко мине тебя…... Хоронили вместе Саввина и Наталью, до похорон вынесли за избу обоих, в избе было тесно.
Карп Иосифович поясняет: погребают образом на восток, Христос, когда воскреснет, будет восходить с востока. По традиции на могилу клали икону сверъху, чтобы полежала икона шесть недель. Акулине Карповне икону врезали в крест, а детям нет.
Могилы посещали по праздникам, пропевали молитвы на могиле. Жизнь на Еринате продолжалась. Летом 1986 г.
Карп Иосифович разбил мениск коленную чашку. Профессор И. Назаров, врач-травматолог В.
Тимашков оказали ему медицинскую помощь. К удивлению врачей, несмотря на преклонный возраст 82 года , лечение прошло успешно.
Источник: peoples. Он написал об отшельниках серию очерков, вызвавших огромный интерес.
Лыковы прославились на весь мир, и гости на заимке стали появляться гораздо чаще. Привозили вещи, помогали на огороде… Среди подарков были куры, козы, кошки и собака. Отшельники с интересом разглядывали журналы с фотографиями современных городов, не понимая, как можно жить в таких муравейниках. Телевизор на базе у геологов произвел на Лыковых меньшее впечатление.
Агафью на экране поразили лишь лошади и коровы — таких диковин зверей она никогда не видела. Сперва староверы объявили телевидение греховным, но очень быстро к нему пристрастились. Агафья Лыкова. Полет на вертолете она перенесла на удивление легко, а вот «дом, движущийся на колесах», то есть поезд, её напугал.
В поселке староверов Агафью приняли как дорогую гостью, но остаться там она не пожелала — «только в пустыне спасение для истинных христиан». Вернувшись домой, она всё же затеяла переезд поближе к базе геологов, примерно на то место, где Лыковы жили до 1945-го года. Сперва 40-летняя отшельница перенесла на новое место инструменты и припасы. Срубила маленький лабаз на сваях, чтобы звери не достали.
Выкопала погреб, вырубила делянку. За зиму Агафья совершила 33 челночных ходки между старым и новым жильем. Перенесла почти всё своё нехитрое имущество. Весной повела через тайгу отца.
Карпу Осиповичу уже стукнуло 80, ноги его ослабели, поэтому шли они четверо суток. Летом пожарные помогли строить Лыковым новую избу, но переселиться в неё Карп не успел — он умер 16 февраля 1988 года. Дочь заперла дверь и на лыжах пошла к геологам. Шла восемь часов, и, добравшись до базы, свалилась с температурой.
Её едва спасли. На похороны Карпа Лыкова съехалось много народу — друзья и родственники. Агафью снова звали в мир, но она отказалась. Жизнь в одиночку началась для отшельницы с нашествия медведей.
Пару хищников она отпугнула выстрелами из подаренного ружья. Для отвода других понавесила вокруг дома цветастые тряпки, на которые изорвала своё самое нарядное платье. Звери отступили, но одной в тайге женщине было страшно. В 1990 году Агафья переселилась в старообрядческий женский монастырь, но продержалась там всего несколько месяцев.
Она разошлась с монахинями по богословским вопросам и вернулась на свою заимку. Последние тридцать лет знаменитая отшельница почти безвылазно живет в тайге. От одиночества она теперь не страдает — к ней часто наведываются целые делегации и отдельные гости, некоторые из которых задерживаются на несколько месяцев. Послушницы из монастыря, где Агафья не прижилась, проводят на заимке ещё больше времени.
Добровольные помощники помогают по хозяйству.
За бездетность вся вина возлагалась, конечно, на Дарью. Оставался один выход — перебраться в собственный дом, который Макар начал рубить ещё в прошлом году. Вот с таким настроением приехала она к родным. Уход за братом немного отвлёк её от невесёлых дум. Табличка перед входом к Агафье Лыковой Видя, что дочь чем-то озабочена, родители принялись уговаривать Дарью остаться в Тишах. Не согласилась она на уговоры. Наоборот, стала младшую сестричку подбивать уехать с ней в Турочак. Анютке — главной радости родительской, исполнилось семнадцать: и послушная, и смышлёная и статью удалась. Росла девочка в других условиях, нежели Даша.
Если у старшей, кроме Ермилы да Кирила с Ефимом, больше и сверстников-то не было, то Анютке было из кого выбирать среди многочисленной детворы. Десятка три дворов к тому времени было уже в Тишах. Как исполнилось Аннушке пятнадцать — отбоя от женихов не было. Многие к ней сватались. Но главным ухажёром и женихом считался Федька Самойлов, друг Карпа. Да и ей он нравился. Поэтому предложение сестры отвергла. А после Ильина дня за Дарьей приехал Макар и забрал её… В начале двадцатых годов прошлого века через заимку прошло много народа. Были и колчаковцы, и соловьёвцы и просто «ребята-ёжики — в голенищах ножики». Приходили и останавливались в Тишах и единоверцы и люди других вероисповеданий.
Жил одно время у Софона Марковича латыш. Каким ветром занесло его в такую глушь? Да, наверное, тем же, что и остальных. Недолго пожил, болезный оказался, вскоре помер. Веротерпимее стал народ, когда все поняли, с кем столкнулись. Конечно, в обрядах и быту не смешивались. Но такого резкого отторжения «других» на заимке у многих не стало. Советская власть одинаково плохо относилась ко всем, без различия вер. Любая религия была чужда и ненавистна большевикам. На заимке знали о генеральной линии партии, но большинство поселян надеялось, что до них не доберутся.
И только после прихода Ивана Новикова летом 1924 г. Собрались на сход, стали спрашивать Ивана — что да как. А дело было в следующем. Новая власть принялась переписывать и ставить на учёт всех староверов, объединяя их в артели. Всколыхнула эта новость таёжников. Заволновались: — Неужели и до нас доберутся? Труженица Услышав такое, вспомнили поселяне дедовское «бегати и таитись». Вспомнить-то вспомнили, но только по прошествии тридцати лет трудной, но вольной и спокойной жизни, а именно столько прожили Лыковы в Тишах. Ох, как тяжело расставаться с нажитым и оставлять место, где думали дожить до конца своих дней. Однако именно Лыковы были инициаторами уходить дальше.
Степан, не раз бывавший в вершине Абакана говорил, что есть хорошее место верстах в восьмидесяти повыше Тишей, где в Абакан впадает речка Каирсу. Горы там, конечно, повыше и склоны покруче и нет таких покосов, как окрест заимки, но для нескольких семей места хватит. Решили снарядить мужиков и хорошенько обследовать ту местность, а по возвращении уже думать, как поступать дальше. Так как Степан уже не раз бывал в тех местах — решили послать его. В компаньоны он взял брата Карпа и Исая Назаровича. Об этом новом в повествовании персонаже хочется рассказать подробнее. Когда в 1978 году геологи обнаружили в тайге семью Лыковых, то об этом, вскоре, благодаря публикациям в центральной прессе, узнали в Таштыпе и Абазе. Некоторые, не совсем сведущие в этой истории люди, взялись уверять местное руководство и спецкоров всевозможных изданий, что Карп Осипович Лыков — бывший офицер царской, а затем и колчаковской армий. И нечего, мол, о нём писать, а надо его, подлеца, погубившего не один десяток борцов за светлое будущее всего человечества и Таштыпского района в частности, предать суду и посадить в тюрьму, а лучше сразу расстрелять. Так вот, заверяю вас, мои читатели — не был Карп офицером.
Офицером, точнее, прапорщиком был Исай Назарович. Он действительно воевал сначала в германскую, а затем и в гражданскую в рядах армии адмирала Колчака. Уроженец города Томска, коренной сибиряк, из челдонов. Закончил перед Первой мировой школу прапорщиков. После поражения Колчака успел забрать отца и скрыться в Саянских горах. Был схвачен отрядом красных, ранен, бежал. И уже после этого появился в Тишах. Конечно, об этом тогда никто не знал. Всё вскрылось значительно позже. В биографии этого человека были и сталинские лагеря, и штрафной батальон во время Великой Отечественной, немецкий плен и концлагерь, затем опять лагерь, но уже советский.
Последние лет тридцать Исай Назарович жил в глухой тайге на Енисее. Эта заимка была скрыта от случайных людей и властей даже тогда, когда «Таёжным тупиком» зачитывалась вся страна. Четыре года не дожил до своего столетия этот, воистину, уникальный человек. Посчастливилось читать его дневники, в которых он описывал не столько свою жизнь, сколько пытался проникнуть в исторический смысл и трагедию раскола и излагал свои взгляды на современную историю. Обладавший энциклопедическими знаниями и совершенной памятью, он цитировал целые абзацы не только из древних церковных, но и светских книг по истории и философии. За сеном А пока отряд из трёх человек и двух вьючных лошадей на четвёртые сутки добрался до устья речки Каирсу. Два дня ушло на поиски подходящего места для будущего посёлка. Из опасения быть вскоре обнаруженными в пойме Абакана смотреть не стали. Решили исследовать отлогий юго-западный склон горы. Преобладание в первой трети осинника указывало на плодородные земли.
И темнеющий кедровый ложок, пересекающий узкой лентой склон, явно указывал на наличие в этом месте ручья. Вскоре нашли подходящую поляну и единогласно признали — лучшего места для заимки не найти: земли хорошие, вода рядом. Лес под пашни, конечно, придётся корчевать, а для скотины сено можно накосить в пойме. Уже перед сном Исай засомневался: не слишком ли близко от Тишей? Если там начнут организовывать артель, то могут и сюда добраться. И предложил поискать ещё где-нибудь выше по Абакану, на что Степан ответил: — По Абакану вряд ли найдём, а вот если перевалить Сельгинские гольцы и по Чульче — точно можно спрятаться. Вот только времени это займёт немало — туда неделя и обратно. Полмесяца получается. Посадку сделали, а к покосу в самый раз управимся, — включился в разговор Карп. Когда с Софоном отряд проводили, я присмотрел там одно местечко.
Река Еринат На том и порешили. С первыми лучами солнца завьючили лошадей и двинулись дальше. Ближе к вечеру вышли на слияние Сектыозека, Ерината и Абакана. На следующий день Степан с Исаем занялись рыбалкой, а Карп пошёл осмотреть окрестности. Перед уходом старшой посоветовал: — Карпа, видишь на солнцепёчном склоне за Еринатом прилавочек? Сходи туда, глянь. Сразу понравилась ему эта, хоть и небольшая, но уютная терраса. Поднялся на склон, поковырял посохом землю — чёрная. От холодных северных ветров надёжно закрывает вставший стеной Ярышкольский голец. И вода рядом.
А с реки не сразу бросается в глаза несведущему человеку этот прилавок. Что-то подсказывало ему: ещё не раз вернётся гонимый на слияние трёх речек. И не знал, конечно, что именно здесь, много лет спустя, догорит лучина его жизни и предстанет на высший суд душа раба Божия Карпа. А мужики, тем временем, наловили на ямках рыбы и, соорудив из таловых прутьев коптильню, развели дымный костёр. Когда вернулся Карп, разложенные на сетке харюза начали аппетитно румяниться. Рассказал за обедом Карп про полочку над Еринатом, и что места там только на две семьи с хозяйством. Может по малой воде в конце августа и можно, но шибко наломаешься и измокнешь, а с конями точно не пройти, — объяснил старший брат. Утром следующего дня собрали явно потерявшую за ночь в весе подсушенную и подвяленную рыбу, упаковали в походные берестяные чуманы и завьючили коней. Подъём в горы и, правда, оказался легче, чем предполагал Исай. По самой гривке шла зверовая тропа, проложенная маралами и медведями не за один век, так что к обеду выбились в гольцы.
Дальше путь пролегал строго на юг, через водораздельный и пограничный с Алтаем хребет Тудой, потом — верховья речки Кыги и далее оставалась последняя, и самая сложная преграда — Сельгинские пики. За неделю мужики одолели этот непростой маршрут. Благо, всё это время стояла хорошая погода. Уже на спуске в Чульчу, на уровне альпийских лугов путники встретили троих конных алтайцев. Положили руки на карабины, но увидев дружелюбно улыбающегося старика, немного успокоились. Конечно, бороды и домотканая одежда за версту указывали кто перед тобой. Вот с сыновьями за мясом поехали, — объявил старший. Поди, про лыковскую заимку слыхали? Далеко вас, однако, занесло. Видать неспроста тайгу столько дней топчите?
У ближайшего ключика развьючили коней, давая отдохнуть и попастись на сочных гольцевых травах. Развели два костра и ужинали отдельно. Алтайцы по этому поводу вопросов не задавали — знали обычаи староверов. После ужина и вечерней молитвы подтянулись мужики к костру чулышманцев для общения. Познакомились: отца звали Ена, а сыновей он представил на русский манер — Петряй и Санька. Парни по-русски говорили плохо, потому больше молчали и только в непонятных местах просили отца перевести. А разговорчивый дед был не прочь на сон грядущий язык почесать, да и новости с Абакана узнать, чтобы рассказать потом землякам. Поведал Степан, по какой такой нужде перевалили через две гряды. И про артели рассказал, и про то, как: община послала их поискать подходящее место для скрытного житья. Вот и решили поискать оное в чулышманских покотях.
Задумался Ена над Степановыми словами. Пристально посмотрел на рыжебородого и спросил: — Однако, у тебя что — горло крепкий? Не поняли вопроса мужики, переглянулись. А старик, тем временем, продолжил: — Спать рано ещё, поэтому скажу вам, что было по Чулышману три зимы тому. Когда с Саян пришли белые большой силой, многие наши подумали, что за ними власть. Кормили их: лепёшки давали, и мясо с рыбой давали. Потом пришли красные и прогнали белых. А за то, что мы кормили их, красные не один аил по Чулышману вырезали. Как барашков резали: старенький или маленький — шибко не разбирали. Я своих в горы успел увезти, на верхнее стойбище, а после зимовки, как всё поутихло, спустились в Балыкчу.
Опустела деревня. Те, кто остались, рассказали, что тут было. Так что, если узнает Политбюро, что вы тут, в Сильге спрятались, будет искать, а найдёт — худо будет, однако. Озадачил и напугал старик своим рассказом староверов. Шатуна встретишь зимой в тайге, и тот ласковей будет этого Политбюро, — так Ена персонифицировал коллективный орган новой власти. О многом ещё переговорили путники. Долго горел в эту звёздную ночь, среди редкого кедрача, костёр. А когда чулышманский татарин, так алтайцев раньше называли кержаки, сказал, что «товарищи» стали пограну строить и патруль будет ходить по Чульче, аж до верховий Малого Абакана, поняли мужики — на Алтай дорога заказана. Когда укладывались спать, Степан подытожил события этого вечера: — Это Никола-угодник свёл нас тут, предостерёг, чтоб на Алтай не ходили. Телецкое озеро Утром распрощались с новыми знакомыми и тронулись в обратный путь.
Дорога домой была легче и быстрее по уже знакомой тропе, и всё больше под горку. За неделю дошли до Тишей. В пути все думали — куда переселяться? Кроме Каира на ум ничего не приходило. Исай, как: человек военный понял — окружают. А братья лесовики-охотники нашли своё подходящее слово — обложили. И сколько ещё продлится их затворничество незамеченным, вот вопрос вопросов. Когда путешественники вернулись в Тиши, оказалось, что на заимке в их отсутствие уже побывали представители Советской власти с охраной. Агитировали вступать в артель. Говорили, что военный коммунизм сменился новой экономической политикой и теперь их никто не тронет, а будут жить, как и жили до этого: рыбу ловить и охотиться, но только под контролем властей и сдавать добытое государству.
За это обещали платить и помогать с продуктами. Перспектива будущих взаимоотношений, при условии согласия общины организовать артель, вырисовывалась безоблачная. В случае же отказа — пеняйте на себя. Советская власть не потерпит на своей территории неучтённых и не вовлечённых в общее дело людей. Дали время подумать и уехали. Таёжникам предстоял выбор между кнутом и пряником. Вот тут и стали ломаться копья в жарких спорах о будущем заимки и её обитателей. Кто-то призывал уходить дальше, кто-то предлагал остаться и создать артель, помня об обещанной агитаторами продуктовой помощи. Для большинства это было едва ли не самым важным. Ведь после гражданской войны крупу и муку достать было очень сложно.
Думали так: «Рыбы в Абакане ловить, не переловить. Какая разница? Вот, если в молении начнут ущемлять, тогда и подумаем». Самыми активными противниками ухода были Золотаевы, Самойловы и Чепкасовы. Как-то в запале Осип Лыков высказал Софону: — Ну, куда тебе уходить от своих курочек? И перчик красный оставлять жалко — посохнет. Это правда, только Софон Чепкасов держал на заимке кур, а в окошке его избы красовался горшочек с красным перцем. Но и намёк был в словах Осипа. Вся заимка знала, какая у Натальи Никитичны «головная боль» от мужа. Несмотря ни на возраст, ни на горб на спине не угомонился мужик — так и остался большим охотником до молодух.
А те нередко отвечали ему взаимностью. И отец Ефросин напрасно цитировал из Писания, увещевая безобразника. Поняв тщетность своих попыток — махнул рукой, руководствуясь евангельским наставлением не бросать жемчуга перед свиньями. Об отце Ефросине известно немного. До накрытия в Ашпанакском монастыре величался Епифанием Ефимовичем. Родом был, как и Лыковы, из Тобольского уезда. Семейная жизнь не задалась: первая жена Лукерья рано умерла, а вторая сбежала. После этого Епифаний принял монашеский чин от игуменьи Елизаветы, настоятельницы Ашпанакского женского монастыря, что на Алтае. Итак, отринувших лукавые агитаторские посылы и готовых уходить дальше, оказалось всего три семьи: Лыковы, Саночкины и Русаковы, а также отец Ефросин и дедушка Назарий с сыном. Долго обдумывали главы семейств маршрут предстоящей экспедиции.
То, что с пересёлкой тянуть нельзя — всем было ясно. И надо постараться уже в этом году, ещё до наступления холодов построить, хотя бы, пару изб и подготовить пашни под посадку. А на следующий год, как только сойдёт большая вода, можно заводить скотину на новое жильё. Поэтому молодёжь уходила строить и готовить место для переезда, а старшей пока оставались в Тишах. Недолго побыли Степан, Карп и Исай на заимке, опять приходилось идти на Каир. Степан взял с собой жену Зиновию. Успел истосковаться по супруге, а тут опять уходить. Да и готовить для работников нужно было кому-то. Группу ещё усилили двумя старшими, мастеровыми и крепкими мужиками. Сват Галактион и отец Ефросин возглавили отряд.
В середине июля отправились добровольные затворники осваивать устье реки Каирсу. На этот раз пришлось завьючивать пилы, топоры, тесла и прочий плотницкий инструмент. Когда прибыли на место и старшие одобрили выбор, сделанный первой экспедицией, сразу же, без раскачки приступили к строительству. Времени до белых мух оставалось всего полтора-два месяца, а успеть надо было много. Помимо строительства двух изб и корчёвки леса под пашни, предстояло ещё чистить поляны под покосы в пойме Абакана и наловить на зиму рыбы. В Тишах тоже не бездельничали. Привычный объём работы — покос и уборка — остались, а рабочих рук убыло. Старики Лыковы остались с младшим Евдокимом. У Саночкиных — супруга Галактиона Анна с дочерью Анастасией. Русаковы на Каир не пошли, отложили до весны.
Тем более, у Петра и Меланьи был всего один сын-подросток Устин. И старикам надо было помочь. В моральном плане оставшимся стало тоже непросто. Раскол, произошедший в общине после прихода агитаторов, ещё больше обозначился… Вот так и получилось: вроде бы заимка ещё лыковская и сам дед Осип живёт в Тишах, не переехал пока на Каир, но его уже никто не слушает. Власть перешла в руки триумвирата Золотаевых, Самойловых и Чепкасовых. И ещё она проблема возникла в семье Лыковых — Евдоким без удержу стал наседать на родителей: «Поехали свататься к Казаниным в Ашпанак». Где он виделся с Аксиньей: то ли когда Казанины приезжали с дочерью в Тиши, или на Лебяде у Ивана Новикова пути молодых пересеклись — неизвестно. Одно заладил: «После Успеньего поста надо ехать на Алтай, пока другие не просватали». Пытались вразумить младшего родители — нельзя, мол, вперёд Карпа, не по правилам. На что Евдоким отвечал: — Он может до старости за Пелагеей сохнуть будет, мне что, совсем тогда не светит?
А на Каир уйдём — ещё тяжельше будет. Давай, тятенька нынче это порешаем. Станут на своём — ничем не вразумишь! А Евдоким одним своим видом внушал непоколебимость в принятом им решении. К двадцати годам окреп и возмужал паря. Не было равных ему на заимке ни в силе, ни в решительности. Не робел Евдоким ни перед человеком, ни перед зверем. Был такой случай, уже после гражданской, когда в тайге ещё прятались разрозненные отряды не то соловьёвцев, не то простых бандитов. На заимку пожаловали несколько истощённых, явно нездешних людей. В главарях у них был черкес.
Заспорили пришлые с Осипом Лыковым. Слово за слово — бандит начал дерзить старику. Тот его пытался осадить, на что горячий кавказец разразился площадной бранью и выхватил кинжал.
Вечная труженица, не в её это характере. Правда, в 79 лет одной жить не так просто, здоровье уже не то. Но без подмоги бабушку не бросят — помощь обещают прийти инспекторы заповедника «Хакасский».
Если, конечно, позволит погода. Весной это сделать не так-то просто.
Хозяйство Агафьи Лыковой и ракеты с «Байконура»
Агафья Лыкова родилась в тайге и до поры до времени знала о большом мире только по рассказам родителей. А ведь Карп Осипович и Акулина Карповна, и сами не знали, что творится "за тайгой". Как живет сегодня героиня «Таежного тупика» отшельница-староверка Агафья Лыкова. Пятеро членов семьи Лыковых: отец Карп Осипович, мать Акулина Карповна и трое детей почти пятьдесят лет не встречали людей и жили по старобрядным традициям. Карп Лыков перебрался на Алтай и там познакомился с будущей матерью Агафьи, Акулиной. Именно голод стал причиной смерти Акулины Карповны.
Как живет в сибирской тайге самая известная отшельница России
Именно голод стал причиной смерти Акулины Карповны. В семье сохранялось главенство отца, тогда как домашнее хозяйство вела мать — Акулина Карповна. Именно голод стал причиной смерти Акулины Карповны. В 1978 году заимку нашли геологи, мать Акулина Карповна к этому времени скончалась. В семье сохранялось главенство отца, тогда как домашнее хозяйство вела мать — Акулина Карповна. Там Карп Лыков познакомился со своей будущей супругой Акулиной.