листья.4 Самая простая музыкальная тема разыгрывалась этим домом как симфония.5 С некоторых пор Чайковскому начало казаться, что дом уже с утра ждет, когда композитор сядет за рояль.6 Дом скучал без звуков. Ждать, когда композиторы сядут за рояль, означает надеяться на то, что они создадут что-то, что будет звучать особенно и запоминаться.
Сайт учителя русского языка и литературы Захарьиной Елены Алексеевны
Еще это напоминало оркестр перед увертюрой, когда оркестранты настраивают инструменты. То тут, то там — то на чердаке, то в маленьком зале, то в застекленной прихожей — кто-то трогал струну. Чайковский сквозь сон улавливал мелодию, но, проснувшись утром, забывал ее. Он напрягал память и вздыхал: как жаль, что ночное треньканье деревянного дома нельзя сейчас проиграть! Проиграть незамысловатую песню пересохшего дерева, оконных стекол с обвалившейся замазкой, ветра, постучавшего веткой по крыше. Прислушиваясь к ночным звукам, он часто думал, что вот проходит жизнь, а ничего еще толком не сделано. Все написанное — только небогатая дань своему народу, друзьям, любимому поэту Александру Сергеевичу Пушкину.
Но еще ни разу ему не удалось передать тот легкий восторг, что возникает от зрелища радуги, от ауканья крестьянских девушек в чаще, от самых простых явлений окружающей жизни. Чем проще было то, что он видел, тем труднее оно ложилось на музыку.
Так музыканты настраивают инструменты: скрипку, контрабас, арфу. Ночью Чайковский прослушивает громким, но скрипучим звукам и спрашивает себя, как передать неземной восторг от зрелища радуги Полусонный композитор вспомнил, как укрылся от проливного дождя у Тихона. В избу вбежала и остановилась светло-волосая девочка. С её волос стекали дождинки, а две капельки повисли 3 на кончиках ушей. Из-за тёмно-серых туч ударило солнце, озарило заблестевшие, как серьги, капельки.
Ч,ч айковский грус.. Ответ Ответ дан 3у4к Дом ждёт, когда кОмпозитор сядЕт за рояль. Слышно, как пропОёт пОловица, вспомнИт дневную музыку, выхватИт какую- нибудь ноту.
Так музыканты настраИвают инструменты : скрипку, контрабас, арфу. В избу -. Это Феня -дочь Тихона.
Не допустим, мол, разбоя! Уходи, откуда пришел! Ты меня не пугай. Я, брат, не из робких. Слуга взял у Фени махотку с земляникой и ушел в дом. Феня еще долго сидела пригорюнившись, смотрела перед собой удивленными глазами.
Потом тихонько встала и, оглядываясь, пошла прочь по дороге. А Василий палил цигарки, скреб грудь, ждал. Солнце уже перевалило к вечеру, от сосен пошли длинные тени, а музыка не затихала. Неужто наше, деревенское? Нет, не то. А схоже! Или то пастухи заиграли в лугах, скликая к вечеру стадо? Или то соловьи ударили сразу, будто сговорились, по окрестным кустам? Эх, старость!
А душа, видно, не сдается. Душа помнит молодость. С молодостью человеку расставаться куда как жаль. Не с руки расставаться! Несколько минут было тихо. Потом скрипнула дверь. Чайковский вышел на крыльцо, достал из кожаного портсигара папиросу. Он был бледен, руки у него дрожали. Василий поднялся, шагнул к Чайковскому, стал на колени, стащил с головы выгоревший картуз, всхлипнул.
Что с тобой, Василий? Криком бы кричал, да никто не отзовется. Помоги, Петр Ильич, не дай случиться палачеству! Василий прижал к глазам рукав застиранной синей рубахи. Он долго не мог ничего выговорить, сморкался, а когда наконец рассказал все как есть, то даже оторопел: никогда он не видел Петра Ильича в таком гневе. Все лицо у Чайковского пошло красными пятнами. Обернувшись к дому, он крикнул: — Лошадей! На крыльцо выскочил испуганный слуга: — Звали, Петр Ильич? Чайковский плохо помнил эту позднюю поездку.
Коляску подбрасывало на выбоинах и корнях. Лошади всхрапывали, пугались. С неба падали звезды. Холодом ударяло в лицо из заболоченных чащ. Временами дорога прорывалась через такую гущу лещины, что нужно было сидеть согнувшись, чтобы ветками не исхлестало лицо. Потом лес кончился, дорога пошла под гору, в просторные луга. Кучер гикнул, и лошади пошли вскачь. Завтра начнут валить лес. Что за подлость такая!
Смутно помнился тучный человек в тесном сюртуке, с припухшими, больными веками. Поговаривали, что губернатор — либерал. Вот и город. Колеса загремели по мосту, пересчитали все бревна, потом покатились по мягкой пыли. В окошках церковно блестели киоты. Потянулись каменные лабазы. Проехали мимо темной каланчи, мимо сада за высокой оградой. Коляска остановилась у белого дома с облупленными колоннами. Чайковский позвонил у калитки.
Из сада доносились голоса, смех, удары деревянных молотков. Там, должно быть, играли при фонарях в крокет. Значит, в доме была молодежь. Это успокоило Чайковского. Он поверил, что ему удастся убедить губернатора. Как бы ни был губернатор сух и чиновен, ему будет стыдно перед своей молодежью отказать Чайковскому в таком правом деле. Горничная в ситцевом, до скрипа накрахмаленном платье провела Чайковского на веранду, где губернатор пил чай. Он был вдовец, и чай разливала пожилая экономка с оскорбленным лицом. Губернатор тяжело встал, сделал шаг навстречу.
На нем была шелковая белая косоворотка с расстегнутым воротом. Он извинился, глядя на Чайковского припухшими глазами. Стук крокетных шаров в саду прекратился. Должно быть, молодежь узнала Чайковского и прекратила играть. Да и трудно было его не узнать — изящного, седеющего, со знакомыми по портретам серыми внимательными глазами. А когда он, слегка поклонившись, принял от экономки стакан чаю, молодежь увидела его руку — тонкую, но сильную руку музыканта. На портретах его часто изображали облокотившимся на эту руку. Вырубка леса разрешена Трощенке на основании имеющихся на то инструкций. Господин Трощенко волен действовать к своей выгоде.
Ничего тут не поделаешь! Губернатор выжал лимон и выудил его ложечкой из стакана. Чайковский молчал. Что он мог сказать этому человеку? Что гибель лесов несет его стране разорение? Губернатор, может быть, и поймет, но, руководствуясь законами и разъяснениями к ним, тотчас мягко отведет это возражение. Что же сказать еще? О поруганной красоте земли? О своем убитом вдохновении?
О могучем влиянии лесов на душу человека? Что сказать? Или просто признаться, что жаль до боли этих лесов, их свежести, шума, сияния воздуха на полянах? Но я бессилен помочь вам в этом затруднении. Рад бы душой, но не могу, Петр Ильич. Разделяю ваше негодование. Но стремления артистической натуры не всегда совпадают с коммерческим интересом. Чайковский встал, откланялся и молча пошел к выходу. Губернатор торопливо шел позади.
Над крокетной площадкой висели на ветках фонари. Две девушки и юнкер стояли в саду с крокетными молотками в руках и молча смотрели вслед Чайковскому. Обратно ехали медленно. Временами кучер засыпал. Голова его моталась, как у пьяного, пока коляску не встряхивало на ухабе. Тогда кучер просыпался, покрикивал на лошадей: «Но, лодыри! Лошади на минуту ускоряли шаг, а потом снова едва плелись, фыркали, тянулись к темной траве по обочинам дороги. Чайковский курил, откинувшись на спинку кожаного сиденья, подняв воротник пальто. Что делать?
Один выход: перекупить у Трощенки втридорога лес. Но где взять денег? Послать разве завтра же телеграмму своему издателю Юргенсону? Пусть достанет деньги где хочет. Под заклад его сочинений... Это решение несколько успокоило Чайковского. Чайковскому хотелось ехать долго, всю ночь, — в дремоте, легкой, неясной, представлять себя едущим среди этой темной равнины к друзьям, где его ждут признание, счастье... Когда Чайковский очнулся, коляска стояла на берегу реки. Темнели заросли.
Кучер слез с козел и, поправив кнутовищем упряжь на лошадях, сказал: — Паром на том берегу. Спят, должно, перевозчики. Покричать, что ли? Никто не ответил. Кучер подождал, снова крикнул. На том берегу задвигался огонек.
Дом ждёт, когда к..мпозитор сяд..т за рояль. Слышно, как
Долго ждать не пришлось. Я подсёк и выбросил на берег крупного окуня 4 По А. Баркову 51 текст Лес готовится 3 к зиме: опустел, приуныл. А зима спешит и с каждым днём продвигается всё дальше на юг. На Кавказе ещё осень.
И в лесу можно увидеть много интересного. Каштан — одно из самых красивых деревьев в лесах Кавказа. Деревья эти необычны. Три раза меняется у них цвет листьев.
К концу октября собирают плоды каштана — орехи. Их употребляют в сыром виде. А ещё их варят, жарят. Но не только этим прославился каштан.
У него ценная 2 , очень твёрдая и прочная древесина. Постепенно она темнеет и приобретает красивый цвет. Горовой 52 текст Деревенский сад никто не охранял, жил он вольно. Чёрная от дождей и времени деревянная 2 ограда обрушилась, и ежевика причудливо оплела её.
Здесь бесконечно что-то шуршит, и этот странный шорох наводит 3 страх даже на местных котов. Некоторые яблони в саду погибли от морозов или от старости. А живые яблони Катя знала и всегда называла по имени. В саду подрастали небольшие яблоньки.
Плодов на них ещё не было. А вот на больших деревьях яблоки были. Их несмелый и диковатый румянец отсвечивал зеленью. Девочка попробовала одно яблоко, сморщилась от горечи и выбросила его в траву.
На одну из яблонь опустилась стая светлогрудых дроздов. Дерево пело что-то и щебетало. Романовскому 53 текст На утренней 2 заре холодная роса приятно обжигала босые ноги. Галя на одном дыхании добежала до тёмно-синей реки и глубоко нырнула в неё.
Девочка плыла рядом с галечным дном, касалась его кончиками пальцев и слышала прерывистый стук своего сердца. В этом месте Галя знала 3 каждый донный камешек, и это знание было радостным. Иногда она выныривала, набирала полную грудь воздуха и опять уходила на дно, пока течение не уносило её к живунам — подводным родникам. Здесь, у свежей воды, любили держаться небольшие рыбёшки.
Тут им было привольно. Живуны и рыбки задевали Галю, щекотали её. И сквозь длинные волосы, как сквозь водоросли, что-то кричала восходящему солнцу. Романовскому 54 текст В этой местности я знал каждый поворот дороги, каждый овражек.
На моих глазах тут сменялись все времена года. Я видел тенистые аллеи и окрестные рощи в пестроте листопада. Любовался ими зимой. Тогда верхушки берёз блистали в серебряном 2 инее, а ёлочки прикрывались тяжёлыми снежными хлопьями.
Мне приходилось пробираться по какой-то непролазной апрельской грязи, когда над землёй кричали неистовые грачи. В июньском чередовании солнца и сине-чёрных туч мне открывалась история края. Я вслушивался в название придорожного посёлка Первый Воин и разыскивал древние укрепления против ордынских полчищ. Подвиг древнерусских ратников, которые первыми принимали удар врага, повторили 3 осенью тысяча девятьсот сорок второго года танкисты.
Они героически сдержали натиск немецких колонн. Хелемскому 55 текст Мальчик тихо вышел из избы. Он беззвучно прикрыл дверь, быстро поднялся на гору. Бабушку он не отыскал и спустился по косогору к тёмно-синей реке.
Прибрежные камешки оказались тёплыми от солнца. Ветра не было, и белые чайки плавали по воде, распластав крылья. Было видно, как неширокая, но бурная река сносит 3 их вниз по течению. Чайки не сопротивлялись.
Они уже полетали по свету, поборолись с волнами и теперь покорились бегущей воде. Стояла нечастая для августа в этой местности жара. На синей реке кое-где вспыхивали и гасли острые огненные 2 искры. Романовскому 56 текст Перед утренней 2 охотой лисица всегда ищет местечко для отдыха.
Такое укромное место Рыжуха давно отыскала 3. Солнце неторопливо вставало. Очень много мышей в поле! Через снег слышался их писк, и тогда Рыжуха добиралась до добычи и сначала играла с ней.
Отпустит мышку, упадёт перед ней на живот, поймает — отпустит. И так — пока не надоест. Морда Рыжухи испачкалась, подушечки лап горели, самое время было прилечь. Возраст у лисицы далеко не юный, и в огненно-рыжей шубке уже проглядывает седина.
Лисица утомилась и легла отдыхать. Романовскому 57 текст Я шёл по просёлочной дороге среди лесов и холмов. От дороги я свернул на какую-то тропинку, и она привела меня в широкий зелёный дол. Здесь росли черёмухи с могучими стволами и светлые берёзки.
Эта раскидистая берёза с плакучими ветвями вырастала из невысокого косогора и припадала к колодцу с двускатной крышей. На вершине крыши сидела чудесная деревянная птица. А из-под колодца выбивалась река. Да, под колодцем пролегает 3 неширокая бетонная 2 труба.
А из неё течёт вода. Я умылся, развязал рюкзак, достал хлеб и отведал воду из колодца. Она была чистая и вкусная. И усталость мою как рукой сняло!
Романовскому 58 текст Земля, словно душа человеческая, восстанавливается даже после самых тяжких потрясений. Вот пройдёт лесной пожар и начисто слижет ненасытными огненными 2 языками всё живое на пригорке. Останется серо-чёрная, неприветливая земля. Но проходят годы.
Ветер наносит из леса на пригорок семена, сеет их в покрытую трещинами почву. И однажды после весеннего дождика ты увидишь, как пробиваются из-под пней упрямые росточки и тянутся к солнцу. Между обгорелых корней вдруг сверкнёт алая земляника! Скоро шёпотом заговорят здесь юные берёзки, затрепещут 3 от утреннего ветерка листья на робких осинках.
Приподнимется на гибких ветвях и зацветёт колючий малинник. На пригорке снова праздник! Астафьеву 59 текст Началось весеннее половодье. Затопило землю у реки.
Травы светились в воде, как водоросли, и сюда из глубины приплывали кормиться рыбы. Алёша сел в старенькую лодку. Лягушки громко и дружно выводили свои незатейливые песенки, приветствуя зарю. Лодка у Алёши протекала, и от движений мальчика вода в ней вместе с неказистым деревянным ковшиком перекатывалась и грохотала.
Обеими руками Алёша схватил куст вербы, подтянул лодку к берегу и вдруг увидел тёмно-серое бревно. Только бревно ли это? На одном конце оно узкое, на другом — широкое. В широкой части «бревна» колеблются усы.
Живой сом! Алёша осторожно прикоснулся к сому, вздохнул и подтолкнул рыбу в воду. Пусть сом плавает 3! Романовскому 60 текст Как приятно выехать весной до зари!
Ты выходишь на крыльцо деревянного дома и смотришь в небесную высь. Слышится неясный шёпот ночи. Пруд едва начинает дымиться в этот ранний час. Ты едешь по узкой дорожке.
И вот уже заря разгорается. Вот уже золотые полосы протянулись по небу. Предрассветный ветер подул — и тихо всплывает багровое солнце. Свет так и хлынет потоком.
Далеко видно кругом, прозрачна даль. Ослепительно блестит река. В ясном небе белые облака собираются в какие-то необыкновенные фигуры. Слышишь чудесные бесчисленные 2 голоса птиц, которые исполняют прекрасную утреннюю симфонию.
Сердце замирает от этой дивной песни весны! Ежи — хорошие охотники и собиратели, но осенью у них мало добычи. Попрятались в землю черви, скрылись юркие ящерицы, в клубки свернулись скользкие змеи. Трудно находить жуков и лягушек.
В осенние 2 дни готовится хлопотливый ёж к неизбежной встрече с зимой. Таскает он в нору под гигантским пнём душистые листочки и рыжевато-зелёный мох — стелет зимнюю постель. Скоро заберётся 3 ёж в уютное логово и уснёт. Под ним, как под тяжёлым одеялом, тепло ежу.
Никто не найдёт его, никакие звуки и шорохи не разбудят. До весеннего солнышка всю зиму проспит ёж, и будут ему сниться чудесные ежиные сны. Соколову-Микитову 62 текст Румянец года — такое поэтическое название первому месяцу лета дали наши предки. В эту пору можно наблюдать неспешное горение зари.
Июнь — пора наслаждения ароматами луговых цветов. Июньское сено сладкое, душистое. Поспишь ночку на таком сене — и весь день не ходишь, а словно летаешь 3. Июнь стелет свой яркий ковёр по земле.
Нарядились в пёстрое разнотравье лесные 2 луга и поляны. Если повезёт отыскать березняк, вас ждёт встреча с белыми грибами. Шляпки на них светло-коричневые, аппетитные. Могут повстречаться подберёзовики и выводок лисичек.
Грибов в эту пору мало, но настойчивым повезёт обязательно. Зима словно хочет понравиться напоследок. Но поднимается солнце, и нехотя осыпаются серебристые 2 снежинки. Крепко ещё сковывает по ночам снежные сугробы зима.
Заплачет вьюга в проводах и вновь быстро заметёт дорогу. Но это ненадолго, ведь духа у зимы уже не хватает. Зима не хочет уступать румяной весне, но чувствует в ярком солнце неизбежность своего конца. И плачет 3 она на пригреве мутными жемчужными слезами об утраченной силе, но не поможешь её горю.
Каждому времени года настаёт свой черёд. Цурикову 64 текст Март — первый месяц весны, он всему лесному году начало. Снег в лесу ещё глубокий, на открытых местах рыхлый. Небольшие сугробы блестят и радужно искрятся на свету.
На реках и прудах образовались первые полыньи. Под серебряной корочкой наста пробивают себе дорогу ручейки. На крышах ночью вырастают огромные сосульки, а днём на них красиво играет солнце. В лесу уже запылил орешник 2.
Легонечко стукни по его веткам — в воздухе сразу же повиснет нежное жёлто-зёленое облачко. На согретых солнцем взгорках и откосах выскочили золотые солнышки мать-и-мачехи. Изменился цвет коры осины. Её стволы стали зеленовато-серыми.
А солнечным мартовским днём уже слышится тетеревиное бормотание. Усядется такой краснобровый косач в кроне какой-нибудь берёзы, пригреется под солнечными лучами и затянет свою песню. Его песня — это гимн весне, любви. Тетерева в марте готовятся к весенним игрищам, распеваются.
Найти тетеревиный ток весной легко. Птичье бормотание слышно далеко по округе. Обычным местом для тока считается моховое болото, которое заросло подлеском. Трушину 66 текст Из-под колёс машины летят пыль и белая галька.
Вот вынырнул крепкий мост, за которым блестят крыши невысоких деревянных 2 домов, а внизу бушует горная речка Стеклянуха. Перекаты в ней — один за другим, а в некоторых местах вода закручивается в воронку. Самое незабываемое время на всех горных реках Приморья — осень. В эту пору пляж краснеет 3 от листвы, хмурые тучи застилают голубое небо.
А в реках косяками идёт лосось. Мощные рыбины разрезают речную воду, рвутся вверх по реке, туда, где они появились из икринок. Ход лосося — одно из самых ярких зрелищ на горной реке. От цветного наряда рыбы вода становится огненно-красной, будто горит.
Серебренникову 67 текст Природа одела жаворонка в скромные одежды. Кучеренко 68 текст В начале лета время словно застывает, а небо будто выцветает от жары. Солнце в нём застаивается, идёт всё медленнее. Но жизнь в это время не замирает 3 , а берёт ощутимый разгон.
Быстро растут рожь и пшеница, а на солнцепёке поспевают ягодки земляники. Над цветами летают пчёлы и собирают сладкую дань. Её невысокие, но пышные кусты густо облепили незрелые ягоды. В разных по цвету шляпках высыпали на полянку сыроежки.
В шоколадных беретах встречают грибников белые крепыши. На нежно-зелёном мху, как на бархатной 2 подкладке в драгоценной шкатулке, замечательно смотрятся ярко-жёлтые лисички. С утра и далеко за полночь стрекочут в лугах какие-то неугомонные кузнечики. Краснощёкову 69 текст Берёза очень созвучна русской природе и русской душе.
Когда она надевает 3 свой светло-зелёный наряд или осыпается золотой листвой, нет её краше. Весенней порой берёза распускается самой первой. А перед морозами она последней сбрасывает листву. Светом и каким-то необыкновенным теплом одаривает она людей.
Берёзовые дрова долго горят в печи и не коптят. И лучину, которой на Руси освещались крестьянские избы, делали из берёзы. Весной пылят берёзовые серёжки. Длинные, буро-зелёные — это мужские, короткие — женские.
А осенью разлетаются семена с прозрачными, словно слюдяными, крылышками 2. В первые годы берёзка растёт медленно, но потом другие деревья за ней не поспевают. Вот почему в березняке нет ёлок и осин. Черкасовой 70 текст До прихода февраля почти не шумит сонный лес.
Под косыми лучами солнца снег подтаивает 3 и тут же на морозе превращается в лёд. Образуются прозрачные, словно стеклянные, пластинки. Соскользнёт с ветки одна пластинка и в падении увлечёт за собой другую. Вдвоём они собьют ещё несколько, и раздаётся в соснах тихий хрустальный 2 звон, замирающий вдали.
Но однажды ледяной звон превращается в неторопливый перезвон птичьих голосов. Затенькали, заверещали хлопотливые синицы. За долгую зиму у неё искрошились кончики перьев, и тогда на грудке открылась ярко-лимонная желтизна. Получилось это нарядное платье лучше нового.
В лес вернулись хозяева и своими колокольчиками объявили о скором начале певческого сезона. Семаго 71 текст Пришла зима — с длинными ночами, трескучими морозами и колючими метелями. Ососкову 72 текст Оленихи с оленятами там совсем ручные, но добрее всех Кастрюлька. С этой Кастрюлькой может всякое случиться.
Придёт она, встанет под окном и на нас поглядывает. Или удумает положить голову на деревянный подоконник и будет дожидаться, пока её приласкают. Или прикоснётся 3 к вам своим носом и подтолкнёт. Погладьте, мол!
А ведь её родители — не домашние, а дикие олени. Кастрюлька оттого ласковая 2 и беззлобная, что взята в питомник от дикой матери в первый же день своего рождения. А если бы отыскали её в лесу на второй день, то не была б она такой доброй. Осталась бы на всю жизнь диковатой.
Пришвину 73 текст Пошли мы на охоту. Я, сынишка мой и Джим. Джим — это собачка наша. Небольшой и коротконогий, уши до земли, хвостик куцый.
Замечательная охотничья собачонка, хоть и старенькая 2. Всякую дичь разыщет 3 , на крыло поднимет. Подранка поймает, прихватит и осторожно, не помяв ни пёрышка, отдаст прямо в руки. С собаками Джим не дерётся, никого во дворе не искусает.
На охоту мы в тот раз сухой осенью засобирались. Уже вся листва с деревьев опала, а дождей ещё не было. В это время охотиться в лесу всего трудней. Высохший лист гремит под ногами, и дичь тебя далеко слышит.
Даже увидеть тебя может сквозь поредевший, безжизненный кустарник. Бианки 74 текст Дом ждёт, когда композитор сядет за рояль. Слышно, как пропоёт половица, вспомнит дневную музыку, выхватит какую-нибудь ноту. Из-за тёмно-серых туч ударило солнце, озарило заблестевшие, как серьги, капельки.
Разговоры прекращены, все смотрят на скалу, откуда доносится резкий звук. Неожиданно выплывает 3 дельфин, на спине которого, как на лошади, сидит верхом странное существо. У него тело человека, но кожа отливает нежно-голубым серебром. Кисти и длинные 2 пальцы с перепонками напоминают лапы лягушки.
Огромные, словно старинные часы-луковицы, глаза ярко блестят. Странное существо держит в руке длинную витую раковину. Оно смеётся, кричит что-то на испанском языке и пришпоривает бока дельфина ногами. Тот, как скаковая лошадь, прибавляет скорость.
Ловцы жемчуга невольно вскрикивают. Удивительный наездник с быстротой ящерицы соскальзывает под воду. Беляеву 76 текст Как приятно выехать весной до зари! Ты выходишь на крыльцо деревянного дома и смотришь в небесную высь 4 На тёмно-сером небе ещё мигают 3 звёзды, влажный ветерок набегает лёгкой волной.
Верховой ветер с южных гор тихо покачивает 3 их чёрные кроны. Сонным шорохом и неясным гулом полны просторы перевала. Кедровый 2 лес — царство таёжных зверей и птиц. Тёмно-синие пятна теней лежат на снегу.
Крепко спал охотник возле костра, но вдруг проснулся. Повернулся на другой бок и тут услышал недалёкое рычание зверя. Схватил лежавшее рядом ружьё и замер. Месяц отошёл назад.
Мохнатая тень кедра накрыла место ночлега и чёрный круг догоревшего костра. В тайге было светло от лунного зарева, бессонный зрак месяца проглядывал, как огненный глаз филина, меж ветвей кедра.
Слышно, как пропОёт пОловица, вспомнИт дневную музыку, выхватИт какую- нибудь ноту. Так музыканты настраИвают инструменты : скрипку, контрабас, арфу. В избу -.
Вы там не сделали красную строку,но все равно 5 звезд и спасибо! Автор: 4 года назад 0 композитор, сядет, пропоёт, половина, вспомнит, дневную, выхватит, настраивают, Чайковский, ночью, прослушивается, негромким, скрипучим, спрашивает, как неземной, восторг, полусонный, композитор, вспомнил, проливного, Тихона, вбежала, остановилась, светловолосая девочка, дочь, волос, стекали, дождинки, кончиках, тёмно-серых, тучей, солнце, озарило, заблестевшие, волшебство, исчезло, Чайковский, грустно, никакой, водяных. Автор: 4 года назад 0 Дом ждёт, когда кОмпозитор сядЕт за рояль. Слышно, как пропОёт пОловица, вспомнИт дневную музыку, выхватИт какую- нибудь ноту.
Дом скучал без звуков. Иногда ночью, просыпаясь, Чайковский слышал, как, потрескивая, пропоет то одна, то другая половица, как бы вспомнив его дневную музыку и выхватив из нее любимую ноту. Еще это напоминало оркестр перед увертюрой, когда оркестранты настраивают инструменты. То тут, то там — то на чердаке, то в маленьком зале, то в застекленной прихожей — кто-то трогал струну. Чайковский сквозь сон улавливал мелодию, но, проснувшись утром, забывал ее. Он напрягал память и вздыхал: как жаль, что ночное треньканье деревянного дома нельзя сейчас проиграть! Прислушиваясь к ночным звукам, он часто думал, что вот проходит жизнь, а все написанное — только небогатая дань своему народу, друзьям, любимому поэту Александру Сергеевичу Пушкину.
Но еще ни разу ему не удалось передать тот легкий восторг, что возникает от зрелища радуги, от ауканья крестьянских девушек в чаще, от самых простых явлений окружающей жизни. Нет, очевидно, это ему не дано. Он никогда не ждал вдохновения.
Дом ждёт, когда к.
Дом ждёт, когда композитор сядет за рояль. Дом терпеливо ожидает момента, когда композитор сядет за рояль и начнет создавать музыку. Дом ждёт, когда кОмпозитор сядЕт за рояль. Текст 1: Дом ждет, когда композитор сядет за рояль. Слышно, как пропоет пиццикато вспомнив дневную музыку, выхватит какую-нибудь ноту. И дом, будучи немым свидетелем всех жизненных коллизий, ожидает, когда композитор примет вызов и сядет за рояль, чтобы написать большую музыкальную симфонию. Текст 1: Дом ждет, когда композитор сядет за рояль. Слышно, как пропоет пиццикато вспомнив дневную музыку, выхватит какую-нибудь ноту.
Остались вопросы?
Текст 1: Дом ждет, когда композитор сядет за рояль. Слышно, как пропоет пиццикато вспомнив дневную музыку, выхватит какую-нибудь ноту. С некоторых пор Чайковскому начало казаться, что дом уже с утра ждет, когда композитор сядет за рояль. С некоторых пор Чайковскому начало казаться, что дом уже с утра ждет, когда композитор, напившись кофе, сядет за рояль.
Текст 12 Скрипучие половицы.
Это приходит внезапно, как в забытых стихах: «Одной волной подняться в жизнь иную, учуять ветр с цветущих берегов... У него замерло сердце. Какие неожиданности таит в себе жизнь! И как хорошо, что мы не знаем, когда она их откроет: здесь ли, на пароме, в блеске ли театрального зала, под молоденькой сосной, где качается от неощутимого ветра ландыш, или в сиянии женских глаз, ласковых и пытливых. Как хорошо знать, что в содружестве с этими лесами, в полной безмятежности он окончит начатую вчера работу и посвятит ее... Тому молодому застенчивому собрату, бывшему земскому доктору, чьи рассказы он читает и перечитывает по вечерам, — Антону Чехову. Пусть сердятся музыканты.
Он устал от их самонадеянности, солидности и неискренних похвал. После переправы, садясь в коляску, Чайковский сказал кучеру: — В усадьбу к Липецкому. Там этот купец остановился... Да рановато приедем, Петр Ильич. Только-только начнет развиднять. Мне нужно перехватить его пораньше.
В усадьбе Чайковский Трощенки не застал. Уже рассвело. Весь усадебный двор зарос репейником. Среди репейника бегал по ржавой проволоке осипший пес. Морда у него была в репьях, и пес, немного полаяв, начинал тереть морду лапой, отдирать колючки. На крыльцо вышел кривоногий человек в рыжих кудряшках.
От него издали разило луком. Рыжий равнодушно посмотрел на коляску, на Чайковского и сказал, что Трощенко только что уехал на порубку. Чайковский не ответил, дотронулся до спины кучера. Лошади с места взяли рысью. Рыжий посмотрел вслед коляске, длинно сплюнул: — Дворяне! Разговаривать брезгуют.
Много мы таких пустили по миру, с пустым карманом! По дороге обогнали лесорубов. Они шли с топорами, с гнущимися на плечах синеватыми пилами. Лесорубы попросили закурить и сказали, что Трощенко недалеко, на пятом квартале. Около пятого квартала Чайковский остановил коляску, вышел и направился в ту сторону, где слышались голоса. Трощенко, в сапогах и шляпе, которую звали «здравствуй и прощай», — шлеме из люфы с двумя козырьками, спереди и сзади, — ходил по лесу и сам метил топором сосны.
Чайковский подошел, назвал себя. Трощенко спросил: — Чем могу служить? Чайковский коротко изложил свое предложение — перепродать ему на корню весь этот лес. А насчет ваших слов надо подумать. Своего рода неожиданность. Все дело, как сами понимаете, в цене.
За свою цену я вам отдать не могу. Смысла нету. К тому же расходы. Одних лесорубов привезти да прокормить чего стоит! Ну и начальство нам, лесопромышленникам, недешево обходится. Начальство вроде магнита — золото сильно притягивает.
Торговаться я не собираюсь. Если цена будет сходная... Вы человек возвышенных сфер жизни. Я вам верную цену скажу... Мой товар — моя и цена. Только что курил.
Когда помрем. Я о наличных деньгах спрашиваю. Под эту усадебку? Да ей две тысячи — красная цена! Вексель я выдам под свои сочинения. Ее послушать, конечно, приятно.
Послушал — ушел, а следа-то и нету! Сегодня она, может, и в цене, а завтра — дым! Векселя я, извините, не беру. Только наличными. И опять же о цене был у нас весьма примерный разговор. Вы же назначили цену!
Лес обследовать. По- настоящему его оценить. Да, пожалуй, и несерьезное это дело. Кто же так договаривается — на ходу!.. Ежели бы вот завтра вы мне выложили пятнадцать тысяч, тогда бы я отступился. Я не в эмпиреях живу.
У нас не благородством шубы подбиты. Честь имею кланяться! Он приподнял шляпу и зашагал в глубину леса. Он поехал домой, стараясь не вслушиваться в разносившийся по лесу стук топоров. Лошади вынесли коляску на поляну. Кто-то впереди предостерегающе закричал.
Кучер с ходу осадил лошадей. Чайковский встал, схватился за плечо кучера. От подножия сосны, согнувшись, как воры, разбегались лесорубы. Внезапно вся сосна, от корней до вершины, вздрогнула и застонала. Чайковский явственно слышал этот стон. Вершина сосны качнулась, дерево начало медленно клониться к дороге и вдруг рухнуло, круша соседние сосны, ломая березы.
С тяжким гулом сосна ударилась о землю, затрепетала всей хвоей и замерла. Лошади попятились и захрапели. Это был миг, один только страшный миг смерти могучего дерева, жившего здесь двести лет. Чайковский стиснул зубы. Вершина сосны загородила дорогу. Проехать было нельзя.
Я пешком пройду. Нешто дело — валить сначала большие дерева, а малые ломать в щепки? Ты сначала малые повали, тогда большое в просторе ляжет, убытку не даст... Чайковский подошел к вершине поваленной сосны. Она лежала горой сочной и темной хвои. На хвое еще сохранился блеск, свойственный тем воздушным просторам, где эта хвоя только что дрожала под ветерком.
Толстые сломанные ветки, покрытые прозрачно-желтоватой пленкой, были полны смолы. От ее запаха першило в горле. Тут же лежали обломанные сосной ветки берез. Чайковский вспомнил, как березы пытались удержать падающую сосну, принять ее на свои гибкие стволы, чтобы смягчить смертельное падение, — от него далеко окрест дрогнула земля. Он быстро пошел домой. То справа, то слева, то позади слышался гул падающих стволов.
И все так же тупо ухала земля. Птицы метались над порубкой. Даже облака, казалось, ускорили свой бег в равнодушной ко всему небесной синеве. Чайковский все ускорял шаги. Он почти бежал. Кто дал право человеку калечить и безобразить землю ради того, чтобы какой-то Трощенко слюнявил по ночам ассигнации?
Есть вещи, которые не оценить ни рублями, ни миллиардами рублей. Неужели так трудно понять там, в Петербурге, этим многомудрым государственным мужам, что могущество страны — не в одном материальном богатстве, но и в душе народа! Чем шире, свободнее эта душа, тем большего величия и силы достигает государство. А что воспитывает широту духа, как не эта удивительная природа! Ее нужно беречь, как мы бережем самую жизнь человека. Потомки никогда не простят нам опустошения земли, надругательства над тем, что по праву принадлежит не только нам, но и им.
Вот они где, «промотавшиеся отцы»!.. Чайковский задыхался.
Это Феня -дочь Тихона. С её вОлос стЕкали дОждинки, а две капельки повисли на кончиках ушей. Из-за тёмно-серых туч ударило солнце ,озАрило заблестевшие, как серьги, капельки.
Жили мы дружно и работали много. Во время работы на санитарном поезде я слышал от раненых множество замечательных рассказов и разговоров по всяческим поводам. Простая запись всего этого составила бы несколько томов. Но записывать у меня не было времени. Поэтому я с легкой завистью читал потом превосходную книгу Софьи Федорченко «Народ на войне» — дословную запись солдатских разговоров. Книга эта прогремела по России. Она была сильна как своей правдивостью, так и тем, что в ней уже слышался в словах солдат еще отдаленный, но явственный гром приближающейся революции. В 1915 году всю нашу студенческую команду перевели с тылового поезда на полевой. Теперь мы брали раненых вблизи места боев, в Польше и Галиции, и отвозили их в Гомель и Киев. Осенью 1915 года я перешел с поезда в полевой санитарный отряд и прошел с ним длинный путь отступления от Люблина в Польше до городка Несвижа в Белоруссии. В отряде из попавшегося мне засаленного обрывка газеты я узнал, что в один и тот же день были убиты на разных фронтах два моих брата. Я остался у матери совершенно один, кроме полуслепой и больной моей сестры. Я вернулся к матери, но долго не мог высидеть в Москве и снова начал свою скитальческую жизнь. Я уехал в Екатеринослав и работал там на металлургическом Брянском заводе, потом перекочевал в Юзовку на Новороссийский завод, а оттуда в Таганрог на котельный завод Нев-Вильдэ. Осенью ушел с котельного завода в рыбачью артель на Азовском море. В свободное время я начал писать в Таганроге свою первую повесть «Романтики». Писал ее долго, несколько лет. Вышла в свет она значительно позже — в тридцатых годах в Москве. Февральская революция застала меня в глухом городке Ефремове, бывшей Тульской губернии. Я тотчас уехал в Москву, где уже шли и день и ночь шумные митинги на всех перекрестках, но главным образом около памятников Пушкину и Скобелеву. Я начал работать репортером в газетах, не спал и не ел, носился по митингам и впервые познакомился с двумя писателями: другом Чехова стариком Гиляровским, «Дядей Гиляем», и начинающим писателем-волгарем Александром Степановичем Яковлевым. Судорожная жизнь газетных редакций совершенно захватила меня, а беспокойное и шумное племя журналистов казалось мне наилучшей средой для писателя. После Октябрьской революции и переезда Советского правительства в Москву я часто бывал на заседаниях ЦИКа в «Метрополе», в «зале с фонтаном» , несколько раз слышал Ленина, был свидетелем всех событий в Москве в то небывалое, молодое и бурное время. Потом опять скитания по югу страны, снова Киев, служба в Красной Армии, в караульном полку, бои со всякими отпетыми атаманами: Зеленым, Струком, Червоным Ангелом и «Таращанскими хлопцами». Киев в то время часто осаждали. Вокруг города почти непрерывно гремела канонада, и население толком даже не знало, кто пытается захватить город — петлюровцы, Струк или деникинцы. Из Киева я уехал в Одессу, начал работать там в газете «Моряк» — пожалуй, самой оригинальной из всех тогдашних советских газет. Она печаталась на обороте разноцветных листов от чайных бандеролей и помещала множество морского материала — от стихов французского поэта и матроса Тристана Корбьера до первых рассказов Катаева. Была блокада. Море было пустынно, но, как всегда, прекрасно. В редакции работало около семидесяти сотрудников, но никто из них не получал ни копейки гонорара. Платили то дюжиной перламутровых пуговиц, то синькой, то пачкой черного кубанского табака. Время было голодное и веселое. В Одессе я впервые попал в среду молодых писателей. Мы смотрели на него как на реликвию. В Одессе я жил в полуразрушенной дворницкой на Ланжероне, у самого моря, и много писал, но еще не печатался. Вернее, не позволял себе печататься, считая, что еще не добился умения овладевать любым материалом и жанром. Эту способность я считал в то время главным признаком писательской зрелости. Вскоре мной снова овладела «муза дальних странствий».
Игра на рояле — это удивительная способность создавать гармонию из звуков, переносить чувства и настроение. Когда композитор садится за рояль, это становится особым событием, где даже сам воздух наполняется нотами и магией музыки. Место встречи стола и рояля — это симбиоз семейных ценностей, где объединяются жизненные радости и творческие вдохновения. Там происходят неожиданные встречи с идеями, рождаются новые мелодии, а душевные разговоры становятся гораздо глубже и интереснее. В этом уголке достаточно пространства для самореализации и счастливых мгновений. Здесь дух музыки соединяется с ароматом свежеприготовленной пищи, что создает необыкновенную атмосферу, настраивающую на добрые чувства и возвышенные мысли. Золотое правило композитора Однако, важно помнить, что у композитора есть свое «золотое правило», которому он должен следовать при создании музыкальных произведений. Это правило заключается в том, что каждая нота и каждый аккорд должны быть органично вписаны в общую музыкальную композицию. Золотое правило композитора не ограничивается только выбором нот и аккордов. Оно также затрагивает структуру произведения, динамику, тематику и эмоциональный оттенок музыки. Композитор должен уметь балансировать между различными элементами произведения, чтобы создать гармоничный и запоминающийся результат. Безусловно, каждый композитор имеет свой индивидуальный стиль и подход к созданию музыки. Однако это золотое правило, которое истинные композиторы следуют, помогает им поддерживать стройность и эстетическую ценность своих произведений. Композиторы, чьи работы остаются в истории музыки, знают значение золотого правила и придерживаются его в своем творчестве. Они тщательно обдумывают каждую ноту, каждый аккорд и стараются создать мелодии, которые останутся в сердцах слушателей на долгие годы. Таким образом, золотое правило композитора — это основа для создания качественной и волнующей музыки. Оно помогает композитору передать свои мысли, эмоции и идеи на нотный лист и создать уникальное музыкальное произведение. Музыкальный диктант — ключ к творчеству Музыкальный диктант требует от композитора не только умения слушать, но и умения писать и анализировать звуковой материал. Чтобы успешно выполнить диктант, композитор должен запомнить мелодию или аккорды, разобрать ритм, определить гармонию и структуру произведения. Это помогает развить музыкальное воображение, научиться композировать свои собственные произведения. Музыкальный диктант также способствует развитию слухового анализа и расширению музыкального словаря. Во время диктанта композитору приходится распознавать различные музыкальные элементы, такие как мелодия, ритм, гармония, интонация и динамика. Это помогает композитору лучше понимать структуру музыкальных произведений и анализировать их на слух. Музыкальный диктант также помогает развить музыкальную память и концентрацию. Во время выполнения диктанта композитору приходится запоминать ноты, аккорды и мелодию, а также концентрироваться на слушании и анализе музыкального материала. Это помогает композитору улучшить свои музыкальные навыки и стать более внимательным и творческим. Изучение музыкального диктанта необходимо каждому композитору, который хочет развивать свои творческие способности и совершенствовать свое мастерство. Он помогает понять музыку гораздо глубже, быть более самостоятельным и экспрессивным в музыкальном творчестве.
Мещерская сторона (сборник)
Слышно, как пропОёт пОловица, вспомнИт дневную музыку, выхватИт какую- нибудь ноту. Так музыканты настраИвают инструменты : скрипку, контрабас, арфу. В избу -. Это Феня -дочь Тихона.
С её вОлос стЕкали дОждинки, а две капельки повисли на кончиках ушей. Из-за тёмно-серых туч ударило солнце ,озАрило заблестевшие, как серьги, капельки.
Создание музыки для особых моментов в доме: Дом является местом для особых моментов, таких как праздники, вечеринки или дни рождения. Композиторы могут использовать возможность наличия рояля в доме для создания музыки, которая подчеркивает и усиливает эти особые моменты.
Музыка может быть написана, чтобы отображать счастье, веселье или эмоциональные переживания гостей. Она может играть значимую роль в создании атмосферы, которую каждый желает испытывать в доме. Рояль как символ дома Расставленный в зале или студии, рояль приковывает внимание своим изящным дизайном и благородным звучанием. Игра на рояле становится особым ритуалом, незабываемым событием, которое будет оживленно вспоминаться даже спустя годы.
Кроме того, рояль — это истинное произведение искусства. Резные декоративные элементы, мраморные столешницы и прочные клавиши создают уникальный облик инструмента. Все это делает рояль не просто мебельным предметом, но и настоящей сокровищницей эстетических ценностей. Рояль становится душой дома, отражая творческую энергию его обитателей.
В звуках рояля можно услышать их эмоции, переживания и индивидуальность. Этот инструмент превращается в волшебный ключ, открывающий двери в мир фантазии и красоты. Таким образом, рояль в доме — это не только музыкальный инструмент, но и символ душевного тепла и гармонии. Он наполняет пространство звуками красоты и придает особый шарм интерьеру.
Знаменитые рок баллады, сыгранные на рояле, становятся особенно пронзительными, музыка словно оживает. Только представьте, как под ноты «Dark side of the moon» мы увидим восход полной луны. Как сталкиваются галактики и рождаются черные дыры под «Supermassive Black Hole» группы Muse.
Как выступает под куполом горизонт событий под аккомпанемент «Numb»... Рок под звездами - это музыка в темноте зрительного зала.
Из-за тёмно-серых туч ударило солнце ,озАрило заблестевшие, как серьги, капельки. Феня стряхнула их ,и волшебство исчезло. Чайковский грустно подумал, что никакой музыкой не передать прелесть этих водяных......
помогите!!! даю 98 баллов. текст с вставленными буквами и все разборы( под цифрами)
Na-royale-vokrug-sveta.-Fortepiannaya-muzyika-XX-veka. Дом ждет вдохновения — композитор садится за рояль. Текст 1: Дом ждет, когда композитор сядет за рояль. Слышно, как пропоет пиццикато вспомнив дневную музыку, выхватит какую-нибудь ноту. Тип 1№543Перепишите текст 1, раскрывая скобки, вставляя, где это необходимо, пропущенные буквы и знаки 1Дом ждёт, когда ор сяд.т за рояль. В петербургском Планетарии пройдет музыкальное полнокупольное шоу «Рояль в темноте.
Дом ждет когда композитор сядет за рояль
Единственное, что раздражало композитора, — это скрипучие половицы. Чтобы пройти от двери к роялю, надо было переступить через пять шатких половиц. Со стороны это выглядело, должно быть, забавно, когда пожилой композитор пробирался к роялю, приглядываясь к половицам прищуренными глазами. Если удавалось пройти так, чтобы ни одна из них не скрипнула, Чайковский садился за рояль и усмехался. Неприятное осталось позади, а сейчас начнется удивительное и веселое: рассохшийся дом запоет от первых же звуков рояля. На любую клавишу отзовутся тончайшим резонансом сухие стропила, двери и старушка люстра, потерявшая половину своих хруста-леи, похожих на дубовые листья. Самая простая музыкальная тема разыгрывалась этим домом как симфония. С некоторых пор Чайковскому начало казаться, что дом уже с утра ждет, когда композитор сядет за рояль.
Дом скучал без звуков. Иногда ночью, просыпаясь, Чайковский слышал, как, потрескивая, пропоет то одна, то другая половица, как бы вспомнив его дневную музыку и выхватив из нее любимую ноту.
Это ветер треплет его пенистые волны, и они выплёскиваются на берег. А бывает, заспорит 3 возможно: заспорят 3 о чем-то море с ветром. Тяжёлые валы нальются безысходной яростью, заревут, загрохочут.
Но чаще всего море спокойно и блестит, будто его начистили. В такие дни виден Кронштадт. Он за горизонтом, и поэтому кажется, что трубы судоремонтных верфей выходят прямо из воды. Погодину 12 текст Солнышко еще только выглянуло из-за дальнего леса, а пчелы уже на работе. Воздух над пасекой весь наполнен пчелиным гулом.
Вслед за пчелами поднимается Саня. Он спит в деревянной беседке, поставленной прямо в середине пасеки. Мальчик потянулся сладко, умылся и пошел к своему рабочему месту. Теперь до самого завтрака будет постукивать топориком, строгать поблескивающие доски, чинить поломанные ульи и мастерить новые. Затем пойдет осматривать пасеку.
Двести пчелиных домиков. Работы немного. А в комнатах Володи и Лены тихо. Идет научная работа. Пчеловоды шума не любят.
Я, осторожно приоткрывая дверь, вижу, что Лена склонилась над микроскопом. Она пишет на большом листе, изрисованном графиками. К ней подходит Володя, и они о чем-то говорят. Они говорят о новой породе пчел. По самому краю его обойдёшь за каких-нибудь двадцать минут.
В нем нет ни одной ямы, ни одного по-настоящему тряского места. Высокие пышные кочки напоминают груду только что взбитых пуховых подушек, которые заботливая хозяйка вынесла просушить на ветерке. Новичок долго топчется в недоумении, потому что его подводят глаза, натренированные на сигнальную яркость летней ягоды. Нужно пристально вглядеться в ближайшую кочку. И тогда обнаружишь вдруг, что при слабом солнце вся она сверкает алыми каплями клюквы, прячущейся в мох.
Вся кочка будто переливается самоцветами, просыпанными чьей- то бережной рукой. Собираешь ягоду и не думаешь о времени, о других делах. Хочется запомнить навсегда пронзительно кислоту болотной твердой ягоды, воркование птиц в лесу, светлые мхи, пружинистую почву болотной колыбели. В тихий зимний день выйдешь в лес на лыжах, дышишь и не надышишься. Под деревьями расстилаются белые сугробы, а над лесными тропинками кружевными арками согнулись под тяжестью инея молодые березки.
Хорош лес ранней и поздней весной, когда пробуждается в нем бурная жизнь, затаившаяся на зиму и теперь желающая взять своё. Тает снег. Все больше слышатся в лесу голоса птиц. На лесных полянках появляются проталины, ковром разрастаются подснежники. На кочках видишь крепкие листочки брусники.
Многое услышишь в весеннем лесу. На вершине высокой ели распевает дрозд. Тонко пищат рябчики, на болоте возятся журавли. Над желтыми пуховками ивы жужжат пчелы. У сочащегося из земли родничка растут старые пихты, тянутся корявые берёзки.
Яркая звезда загорелась над горами. Летом под высокими пихтами жили пастухи. Раньше здесь стоял сделанный из пихтовых дранок балаган. Ветер и непогода давно разметали лёгкое пастушеское жилище. Мы взялись за восстановление разрушенного балагана.
Среди охотников и путешественников есть особенно неоценимые в путешествиях люди. Мой приятель умело раздувает костёр. Лицо его освещено вспышками огня. Красные искры уносятся в небо и остывают. Ночью мы будем вставать, чтобы подкинуть топлива в костёр.
Вот я кладу в огонь дрова. Пламя принимается жарко лизать сухие поленья. Как хороша, как чудесна над горами звёздная ночь! Лёгкий ветер шевелил густые травы, пестревшие разноцветными головками. Кое-где открывались вдруг небольшие озерки, будто упавшие на землю и оправленные в изумрудную зелень.
Мы миновали небольшую кучку юрт, расположившихся на холме над озером. Зелёный луг опять принял нас в свои молчаливые объятья. Горы на другом берегу уже не туманились. Всё ближе подступали холмы, разделённые узкими лужками. Временами в ущельях раздавался топот конских копыт, и табун, одичавший и объевшийся на буйных травах, выскакивал на луговину.
Его привлекло ржание наших лошадей. От едва колышущегося моря на мальчиков веяло странным покоем и тишиной. Лучи не зашедшего еще за горизонт солнца скользили по легким волнам, набегавшим на берег. Пропитанная полынным запахом длинная степная дорога к морю осталась позади, а впереди во всю даль и ширь расстилалось открытое море. И ребятам казалось, что они добрались до самого края света, что дальше уже нет ничего.
Есть одно тихое море, а над ним такое же бескрайнее 2 небо, лишь кое-где покрытое бледно-розовыми облачками. Мальчики, утомленные долгим путем, шли молча. Их 3 головы прятались за ворохами сухого бурьяна, который они собрали для будущего костра. Окна его были покрашены масляной краской, а небольшое крылечко сбоку еще пахло сосной. Двери были раскрыты настежь, но хозяев в доме не оказалось.
Направо от двери стоял некрашеный стол, слева виднелась массивная печь. Вскоре с улицы прибежала Наташа. Она радушно предложила мне чаю и ранней малины, но я попросил ее сначала показать мне сад, выращенный чуть ли не под самым Полярным кругом. Мы вышли из дома. Сад лепетал тополиной листвой.
Я неожиданно увидел яблоньки, малинник с уже поспевающей ягодой. Почувствовав смолистый аромат, я повернул голову налево и увидел кедры. Они были иссиня-черные, по-медвежьи угрюмы и неприветливы. Наташа ласково и как-то застенчиво потрепала одно дерево. Человек переносит не только культурные растения, но и дикие в другие места, далеко от их родины.
И встреченный в поле или на дороге сорняк вдруг оказывается памятником 2 древнего события. Как воспоминание о взятии Парижа русскими войсками в тысяча восемьсот четырнадцатом году осталось сорное растение свербига, семена которого вместе с сеном для лошадей завезли во Францию казаки. О грозном событии говорят заросли аира на берегах Чудского озера. Аир — источник чудесных восточных ароматов. Татары занесли аир с юго-востока, так как царство их простиралось по всей Руси.
Так загадочно, на первый взгляд, появились растения, которые 3 мы часто видим, но которых не знаем. Скоро удары снежной крупки о стволы и ветки слились в таинственный шёпот. Наутро среди пёстрых бугристых пашен и сизого жнивья петляли и уходили вдаль белые дороги. Выпавший снег так и не растаял, а потом подсыпало ещё больше. Тетерева неторопливо бродили по мелкому снегу и оставляли крестики следов.
А когда снег стал глубоким, сразу перелетели на берёзы клевать терпкие серёжки. Вороны и галки в первые метельные дни так и не улетали далеко от посёлка. Синицы с деревьев опускались на деревянные стены сараев и других построек, проворно прыгали по поленницам дров и заборам. Даже лесной дятел надолго покинул лес и обосновался в деревне. В непогоду и на ночь он прятался под навесом, а утром врачевал старые берёзы и ловко лазал по телеграфным столбам.
Иногда раздаётся из-под прибрежного куста голос землеройки. Крохотные зверьки держались здесь и летом, в густых травяных дебрях хорошо скрывались от постороннего взгляда. А сейчас среди поредевших трав заметить их стало легче. Чаще других попадается обыкновенная бурозубка. Ростом она с маленькую домовую мышь, окраска тёмно-бурая.
Но возле воды нередко можно увидеть и более крупную водяную землеройку. Чёрная, будто бархатная шубка, белое шелковистое брюшко и более длинный хвост помогут отличить её от других землероек. Землеройки не впадают в спячку. Когда идёт снег, следы этих маленьких зверьков встречаются особенно часто под старыми елями. Там прожорливые крошки подбирают сбитых снегом с ветвей оцепеневших насекомых и семена хвойных деревьев и берёз.
Следы землероек трудно отличить от следов мелких грызунов. Но если научишься разбирать их тонкие строчки, то увидишь и узнаешь много интересного. Тогда над станицей полетели дикие гуси. Им предстояло совершить далекий, трудный путь. Утром и днем в холодноватой чистой синеве неба видны были темные точки улетающих на юг гусиных стай и слышалось звонкое гоготанье.
Иногда порыв встречного ветра сбивал сзади молодых гусей. Они ломали линию строя, и старый вожак звал их резким, гортанным криком. Они возвращались на свои места, и стая летела дальше. И всё же, бывало, на озере или где-нибудь на мелководье оставалась обессилевшая старая гусыня. Ей трудно было поспеть за стаей, и она летела одна.
Она пыталась догнать стаю. Началась она вечером. Светлая заря освещала розовым светом нашу спальню. Через окна комната наполнилась удивительно свежим, чуть влажным воздухом. Вдруг страшный громовой удар потряс весь дом, и полил дождь, не прекращавшийся около часа.
Раскаты грома не смолкали ни на минуту, сковали нас и держали в состоянии страха. Казалось, какая-то сила снесёт наш домик, который стоял на высоком берегу и не был ничем защищён от ветров. Когда мой испуг прошёл, я тихо уснул в своей кроватке. Утром ничто не напоминало вчерашнюю непогоду. Ярко сияло солнце, сверкала не просохшая после дождя трава.
Заливались на разные голоса, пели птицы. Из него бьет подземный ключ. Этот прудок — колыбель великой русской реки. В болотах и трясинах родится Волга и отсюда отправляется в далекий путь. Волга — красавица.
Красота её прославлена народом, поэтами и художниками. Она проходит через места, удивительно красивые и разнообразные по климату, растительному покрову и животному миру. От Рыбинска Волга поворачивает на юго-восток. Невысокие берега её покрыты зелёным ковром лугов и кустарников. Живописные холмы чередуются с раскинувшимися необъятными долинами.
В этих волжских пейзажах есть неповторимая красота и очарование. На ранней заре Волга отражает лучи просыпающегося солнца и разбрасывает их вокруг, словно приветствует: «С добрым утром, земля! Бродить с ружьем по целым дням в этой зеленой пустыне — наслаждение, которое известно одним лишь охотникам. Встанешь на заре и к вечеру так уходишься, что едва доберешься до знакомой избушки. Нашим любимым местом была гора Размет, которая является связующим центром и горным водоразделом.
В одну сторону с нее сбегают речки европейского бассейна, а в противоположную — азиатского. Таким образом, мы проводили ночь на самой границе между Европой и Азией. Солнечный закат в горах удивительно хорош. Тени нарастают, и на нас начинает надвигаться ночная мгла. Затихший воздух чутко держит каждый шорох.
Переживаешь тревожное настроение, которое будит воображение. Хорошо идти весь день по этим лесам. Пробираться сквозь заросли кустов, по дорогам к дальнему озеру. Путь в лесах — это километры тишины, безветрия. Я люблю лесные сумерки, когда из мхов тянет сыростью, в траве горят светлячки.
Закат тяжело пылает на кронах деревьев, золотит их старинной позолотой. Последний луч солнца ещё касается их верхушек, а у подножия сосен уже темно и глухо. Бесшумно летают и словно заглядывают в лицо летучие мыши. На западе ещё тлеет зорька, в зарослях волчьих ягод кричит выпь. Вот и озеро.
Здесь под березой расположились знакомые рыбаки. Их лиц я не вижу из-за дыма костра, который то разгорается, то гаснет. Ночевали мы в палатке. Я проснулся рано, надел резиновые сапоги, выбрался из палатки на лесную поляну. Сколько солнца!
Оно было везде: на небе, в воздухе, в траве. Между двумя ёлками висела паутина. На её ниточках, переливаясь, сияло что-то разноцветное и блестящее. Замерев от восторга, я смотрел на эту удивительную красоту. Это, наверное, дорогой камень, как в маминых серёжках.
Я тронул его пальцем, и он рассыпался на множество мелких камешков. Эти камешки запрыгали, заскользили по паутине к земле. Я посмотрел вокруг. Вся трава была в таких светящихся пёстрых шариках. Это роса!
Как жаль, что её нельзя принести в ведёрке маме! Зацветает ландыш. Удивительных цветов много, но этот самый изящный, самый душистый, самый таинственный. Наклонились вниз на длинном стебельке белоснежные фарфоровые кольца с резными краями. Кажется, что неизвестный мастер придал такую необычную форму речному жемчугу.
К концу лета они превратятся в оранжево-красные бусинки. Словно из далеких стран попали в лес драгоценные камни. Ландыш представляется мне символом леса. Вся красота весеннего, летнего, осеннего и зимнего леса сошлась в этом неповторимом цветке. В его зеленых с прожилками листьях отыщутся весна и лето.
В августе в тонких бледно-коричневых листьях присутствуют краски осени. В изящных снежно-белых цветках прячется зима, ждёт своей поры. В ландыше соединились хрупкость, нежность, красота и вечность. Она оказалась заполненной всевозможными предметами. Дед поставил на пол свою большую шкатулку.
Откинул крышку, вынул из шкатулки один предмет и начал свой долгий и интересный рассказ. С ним была связана часть его жизни, проведенной в путешествиях. В первый вечер дед достал маленькую коробочку с засушенным насекомым и рассказал нам о песчаных пустынях, где беспощадно палит солнце. В следующий вечер маленькая трубка из кости моржа перенесла нас на далекий восток. Перед нашими глазами вставало беспокойное море, маленькие скалистые острова с птичьими базарами, парусное судно, скрипящие на все лады даже при небольшом ветре.
Долгими зимними вечерами по рассказам деда я познакомился с многообразной природой нашей родины. Он произрастает в иле и мутной воде, но не загрязняется ими. С лотосом можно сравнить людей, которые себя не запятнали, не покорились злу и тяжёлой судьбе. Зацветает лотос в июле, в августе в тихих прудах. Толпы удивлённых, восхищающихся людей с утра до вечера не покидают берега водоёмов.
Изящными очертаниями белых или нежно-розовых лепестков, характерным шелестом листьев лотос производит неизгладимое впечатление. К сожалению, чудесный цветок чарует зрителей только три дня. Но уже на четвёртый день прекрасные цветки вянут. И только листья его, как зонтики, продолжают стоять на воде. Сегодня мы напомним об отдельных стихийных бедствиях.
В тысяча четыреста пятьдесят пятом году в Неаполе при землетрясении погибло шестьдесят тысяч человек. Через сто лет в Китае число жертв достигло восьмисот тридцати тысяч. В тысяча семьсот пятьдесят пятом году подземная буря разрушила Лиссабон и унесла семьдесят тысяч. В тысяча девятьсот двадцатом году страшные толчки сотрясли Токио и унесли сто тысяч человеческих жизней. В тысяча девятьсот сорок восьмом году город Ашхабад за семь секунд превратился в руины.
Погибло восемьдесят тысяч человек. В Армении в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году подземная буря поглотила сто девятнадцать тысяч человек. Огромный урон нанесли людям стихийные бедствия. С террасы закричали: «Бегите скорей, посмотрите, кого привезли! По двору, описывая круг перед крыльцом, проезжали одна за другой нагруженные телеги.
На них были звериные шкуры, рога диких козлов и кабаньи туши. Отец шагал у последней телеги, а на ней сидел тигрёнок. Пока отец отпрягал уставших лошадей, разбирал вещи и умывался после дальней дороги, мы взяли тигрёнка на руки, понесли его в гостиную, положили на самое почётное место и стали вокруг. Мы старались заметить в нём что-нибудь особенное и внимательно к нему приглядывались. Тигрёнка накормили из чашки теплым кипячёным молоком.
Он, налакавшись, растянулся опять на диване и прищурился на свет большой лампы. Чёрные чайники, пыхтевшие и булькавшие от нетерпения, были расставлены посредине. Тут затевалось грандиозное чаепитие! Чайники булькали и клокотали. Из чёрных носиков с шипением вырывался пар.
Их так изнутри распирало, что они даже подскакивали! И дребезжали… До чего же и в самом деле косачи на току похожи на шипящие чайники! На шипящие, булькающие, закопчённые охотничьи чайники. Шейки-носики задраны вверх, и косицы хвоста изогнуты ручкой. Вспыхивают раскалённые угли красных бровей.
И из носика вырывается пар! И так друг на друга накидываются, что только брызги летят! Вы, любящие поспать, когда станете утром разливать чай, присмотритесь к своим чёрным чайникам. Они напомнят вам турнир косачей, который вы так беспечно проспали. Смотрю — у завешенного окна они сидят вдвоем за столом — внешне суровый рыбак и старающийся ему во всем подражать мальчишка.
Молчат, погружены в свои мысли. Настолько сердечными, теплыми были их отношения, что это не могло не запасть в душу. Мягкий, невидимый свет окутывал их фигуры. На лицах теплый, любящий взгляд. В чем-то еле уловимом я почувствовал, что это не отец и сын.
Дмитрий Федорович — человек очень добрый, но выглядел суровым, сдержанным. Вовка — полная ему противоположность. У этого мальчика необычайно одухотворенное, светящееся изнутри в рассветном полумраке лицо. И прежде всего мне захотелось передать ту излучающуюся изнутри теплоту, которая раскрылась в них для меня в это раннее утро. Наступил туманный день поздней парижской осени.
На круглой, чистенькой площади велосипедист ради отдыха от езды по скользким мостовым слез с велосипеда и пошел пешком. В круглой крышечке велосипедного звонка блеснуло серебряной звездой солнце над Парижем. Велосипедист прошел мимо памятника Людовику Четырнадцатому. Лошадь подняла передние ноги, поджала задние и всей своей тяжестью оперлась на могучий хвост. Это делало монумент похожим на памятник Петру в Петербурге.
Но конная статуя французского короля стояла на обыкновенном, традиционном прямоугольном цоколе. А его царственный брат — русский император — вместе со своим конем стоял на финляндской скале естественной формы. Последние звезды тихо погасли в небе.
Подберите и запишите синоним к этому слову. Объясните и запишите значение фразеологизма хоть бы что. Используя не менее двух предложений, опишите ситуацию, в которой будет уместно употребление этого фразеологизма. Включите фразеологизм в одно из предложений. Дом ждёт, когда композитор сядет за рояль. Слышно, как пропоёт половица, вспомнит дневную музыку, выхватит какую-нибудь ноту. Так музыканты настраивают инструменты: скрипку, контрабас, арфу.
Ночью Чайковский прислушивается к негромким, но скрипучим звукам и спрашивает себя: «Как передать неземной восторг от зрелища радуги? В избу вбежала и остановилась светловолосая Девочка.
Он напрягал память и вздыхал: как жаль, что ночное треньканье деревянного дома нельзя сейчас проиграть! Прислушиваясь к ночным звукам, он часто думал, что вот проходит жизнь, а все написанное — только небогатая дань своему народу, друзьям, любимому поэту Александру Сергеевичу Пушкину. Но еще ни разу ему не удалось передать тот легкий восторг, что возникает от зрелища радуги, от ауканья крестьянских девушек в чаще, от самых простых явлений окружающей жизни. Нет, очевидно, это ему не дано. Он никогда не ждал вдохновения. Он работал, работал, как поденщик, как вол, и вдохновение рождалось в работе К.