4 октября на Камчатке умер последний в России носитель алеутского языка — Геннадий Яковлев. К сожалению, пополнился список исчезнувших и заснувших языков. Исчезновение языка — это смерть живой памяти обо всех его носителях и уже потому очевидная трагедия. Почему исчезающие языки мира представляют ценность и какие существуют методы их сохранения? Меньше всего языков исчезнет в Европе – 148.
Лингвисты рассказали, зачем и как государство помогает сохранять исчезающие языки
Он постоянно меняется, как меняются люди, которые на нём говорят. В ходе исследования было установлено, что мёртвые языки делятся на несколько видов и существовали некоторые особенные языки, которые считаются вымершими. Было решено составить список некоторых из них и выяснить, как выглядят некоторые буквы и слова мёртвых языков. Но в 1815 году после сильнейшего извержения вулкана погиб не только народ, но и его язык. С обретением религиозной независимости евреи разъехались по разным странам, а этот язык со временем превратился мёртвым. Переселившись на новое место, они решили, что и язык у них будет свой. Они даже напечатали учебники на новом языке.
Но это оказалось экономически невыгодно, и мормоны отказались от него. Самые древние мёртвые языки — это латинский, древнерусский, древнегреческий, церковнославянский, санскрит, коптский и другие. То есть те языки, которые остались лишь в древних рукописях или памятниках истории. Разговорными они уже не являются. Есть примеры, когда мёртвый язык вновь стал живым — так произошло с ивритом, мэнским и корнским языками. Однако, новые варианты языкового диалекта вымершей словесности не являются точными эквивалентами или копией древности, и зачастую несут в себе подобие вымышленных говоров прошлого, основываясь на заимствовании, додуманных значениях и обрывочных фрагментах старых текстов.
Казалось бы, зачем вообще нужны мертвые языки? Ими ведь никто в настоящее время не пользуется для живого общения, их можно заменить другим, распространенным на планете языком… Но это не так. Само понятие «мёртвый» язык совсем не означает, что на данном наречии никто не общается, и его не используют. Несмотря на редкое употребление, мертвые языки имеют колоссальное значение. В некоторых случаях мёртвые языки, перестав служить средством живого общения, сохраняются в письменной форме и используются для нужд науки, культуры, религии. Примерами такого развития являются: — латинский язык с VI в.
Этот язык не используется ни одним народом для общения в настоящее время, однако латыни необходимо отдать должное в другом.
По ее итогам выяснилось, что считавшиеся исчезнувшими языки оказались живыми. Во время переписи в России насчитали 155 живых языков, сообщает РБК со ссылкой на аналитическую записку «Список языков России в итогах Всероссийской переписи населения», подготовленной специалистами Института языкознания РАН. При этом во время опросов респонденты указали знание пяти языков, которые относят к исчезнувшим алеутский, керекский, айнский, сиреникский и югский , и одного, который классифицируется как заснувший орочский. Заснувшими считаются языки, у которых есть носители, которые что-то помнят например, отдельные слова, песню — такова ситуация с орочским языком , или люди, частично выучившие такие языки во взрослом возрасте например, такова ситуация с сойотским языком, на котором говорили в Бурятии.
В современной России — около 150 языков Народы России 1994, 36. В ЮНЕСКО считают, что до конца века на Земле может остаться только половина известных на сегодня языков, и самые большие потери ожидают Африку, особенно страны югу от пустыни Сахара. А жители США могут потерять сотни языков коренного населения страны. Это печально: По оценкам лингвистов, сегодня в мире насчитывается 6809 "живых" языков, но на 90 процентах из них говорит менее 100 тыс. Есть 357 языков, на каждом из которых говорит менее 50 человек. А некоторые языки встречаются еще реже: известно 46 наречий, имеющих лишь по одному носителю языка. А вот список 10-ти самых редких языков мира: 10. Камикуро камиколо, камеколо, камикура , перуанский индейский - в 2008 г. Думи дум ибо, думи бро, лси рай, род обо, сотмали , гималайский - в 2007 г. Онгота бира й ле. Лики Моар. Танема танима, тетаво. Чемеуэви чемегуэви. Лемериг пак, бек, сасар, леон, лем. Тауширо пинчи, пинче. Из 176 языков, на которых говорили племена Северной Америки навсегда потеряны 52. За 100-летний промежуток между законом 1887 года, запрещающей любое использование в школах индейских языков, и закона 1990 года, дающего зеленую дорожку изучению и развитию того, что от этих языков осталось, около 60 индейских языков стали мертвыми и еще 60-120 - на пути к вымиранию. Это мандан 7 носителей языка , эяк знание языка сконцентрировано в голове одного старика , последний катоба-говорящий индеец умер в 1996 г. В Австралии после колонизации аборигены потеряли 30 наречий. Уже сегодня мы теряем по одному языку в сутки [! Для того, чтобы язык сохранялся требуется около 100 тысяч его носителей [или особая группа специалистов с энтузиастами].
Согласно доктрине ООН, язык является одной из основных ценностей общества, и его гибель означает утрату идентичности народа, а это наносит ущерб человеческой цивилизации в целом. По опросам социолингвистов, у представителей самых разных народов мира наблюдается примерно один сценарий отказа от родного языка: в школе насмехались над их «странным», «неправильным», «смешным» языком те, кто испытал такое давление, будучи школьником, не хотели, чтобы их дети тоже так страдали ; во многих семьях родители считали родной язык удобным лишь для бытового общения, но совершенно непригодным для построения удачной карьеры детьми в будущем; постепенно носителями языка становились лишь представители старшего, уходящего поколения, и семья вскоре забывала «бабушкин язык». Препятствием на пути «языковой смерти» становится сохранение культуры малых народов, изучение фольклора, развитие исконных ремёсел и промыслов. В последнее время в ряде регионов наблюдается рост интереса молодёжи к национальным костюмам, обрядам, песням. Набирает популярность развитие территорий через обращение к региональной самобытности, которая становится залогом их туристической привлекательности, и сохранение исконных языков в данном случае является немаловажным фактором. Например, интерес туристов к национальной кухне почти всегда будет вознаграждён новыми знаниями в области лингвистики: наименования блюд и их ингредиентов, названия кухонной утвари, характеристики разных продуктов или этапы приготовления — всё это обогащает словарный запас путешественников, интересующихся культурой и бытом народов из разных регионов нашей страны. Иногда какой-нибудь кулинарный термин становится иллюстрацией не совсем очевидного межъязыкового взаимодействия. Например, лингвисты, изучающие заимствования в башкирском, удмуртском и татарском языках, обратили внимание на то, что в них закрепилось почти исчезнувшее русское диалектное слово шабала «шумовка, половник» , бытовавшее в костромских и пермских говорах. А сколько ещё таких загадок унесли с собой исчезнувшие языки? Проблемы малых языков России похожи на проблемы таких же уязвимых языков в других странах мира. Поэтому очень важно делиться опытом по удачному их сохранению и развитию.
Филологи разработали аудиовизуальный фонд исчезающих языков Якутии
Простая арифметика. Так вот, эта арифметика не работает, потому что там существуют гораздо более тонкие и сложные механизмы этой постепенной передачи языка из поколения в поколение. Этот язык может быть вытеснен в пассивную зону — на нем могут перестать говорить, но продолжают его понимать. И, если появляется кто-то, кто на этом языке говорить умеет, они будут его понимать. Лет 12 назад одна моя аспирантка занималась мариупольскими греками. Там, как нам казалось, происходил тот самый процесс. Молодое поколение мариупольских греков совершенно не говорит на греческом языке, все говорят только по-русски. Среднее поколение что-то понимает, но не очень, а пожилые люди, конечно, хорошо говорят по-гречески. И в какой-то момент, опрашивая пожилую женщину, носителя языка, задавая ей строго по нашей методике вопросы: «А как такой-то говорит по-гречески? А потом подпрыгнул я, когда она привезла мне эти материалы, и мы обсуждали ее будущую диссертацию. Бабушка сказала ей: «Молод он еще по-гречески говорить!
И с этой бабушкой и со всеми остальными. И выяснилась совершенно фантастическая картина: молодое поколение, пока они «молодеци», находится в подчинении бабушек и слышит этот греческий язык так, как полагается его слышать «молодецам». Параллельно слышат русский. Маленькими детьми они все понимают по-гречески, потому что бабушки с ними постоянно разговаривают на нем. И они понимают и по-русски. Когда они становятся подростками, в подростковой культуре этих поселков существует большое количество греческих считалок, дразнилок всякого рода, неприличных стишков, которые эти подростки с наслаждением друг другу рассказывают. Думаю, что все присутствующие понимают, о чем я говорю, если вспомнят свои подростковые годы, какие именно малопристойные частушки и стишки, дразнилки, загадки и поговорки сообщали друг другу, будучи подростками. Оказывается, что этих выученных греческих текстов плюс выученного в детстве естественным путем, немного подзабытого, но тем не менее, греческого языка, вполне достаточно. Молодые пары образуют новые семьи. Обязательным является строительство дома.
Они его строят, селятся там — и с этого момента они имеют право говорить по-гречески. А раньше — ни-ни, только по-русски. У них природное знание греческого языка существовало с рождения, оно в пассиве где-то было, в спящем состоянии. Но его достаточно, чтобы начать говорить. А начав говорить, они становятся тем самым старшим поколением, которое единственное помнит греческий язык. Понятная история, да? Второе обстоятельство, которое нужно учитывать кроме поколенческой психологии, это то, что язык — очень гибкая система, которая постоянно меняется и постоянно адаптируется. Процесс этого языкового сдвига, наверное, можно представить в виде двух параллельных тенденций. С одной стороны, языковое сообщество сдвигается в своей речи по некоторой шкале языковых вариантов: от более традиционного к слегка англизированному, если речь идет об английском языке, как доминантном, или русифицированном, если речь идет о русском языке. Дальше — к сильно русифицированному.
Наконец, к почти стандартному русскому, который мало чем отличается от стандартного русского. Какие-то минимальные элементы традиционного языка он сохраняет. Эти языковые варианты представляют собой некий континуум, который распределяется по языковым поколенческим группам. Самая традиционная форма — это та форма, на которой говорит старшее поколение. Самая «англизированная» или «русифицированная» — это та, на которой говорит младшее поколение. Сами эти варианты тоже меняются. Вот тут это описано для языка тиви, Австралия. Автор работы выделяет несколько форм этого языка. Она называет их «традиционный тиви», «менее традиционный тиви», «современный тиви». Довольно красивые грамматические описания того, чем традиционный отличается от современного, не буду останавливаться.
Но любопытно то, что каждый следующий вариант, каким бы англизированным он ни был, в сознании носителей будет оставаться языком тиви. Он может уже воспринять очень много из английского. Он может уже много потерять из традиционного тиви, но, тем не менее, он будет оставаться «нашим языком тиви». Он будет оставаться «языком предков», именно в кавычках. Нашим традиционным языком, не зависимо от того, как далеко он отошел от традиционной нормы. Вот другой язык из Австралии — язык дирбал. Ему повезло, в 1972 году грамматику этого языка опубликовал замечательный австралийский лингвист Роберт Диксон, а в 1985 году Аннет Шмидт поехала туда и описала дирбал молодых людей, дирбал молодого поколения. Оказалось, что это два очень непохожих друг на друга языка. Но для самой группы это был тот же самый язык. Как бы далеко ни зашли изменения, группа продолжала трактовать это как свой язык.
Что за изменения были? В лингвистике это называется «структурная интерференция» или «выравнивание двух систем». Что имеется в виду? Например, в рецессивном языке есть три способа выражения одного и того же смысла. Можно сказать «У меня — много детей», можно сказать «Я имею много детей» и можно сказать «Я — многодетный». А в доминантном языке есть только одно выражение этого смысла — второе: «Я имею много детей». Что будет происходить, когда эти два языка столкнутся в одном сознании, человек станет двуязычным и будет постоянно говорить то на одном, то на другом языке? Постепенно те формы выражения, которые не подкреплены аналогичными формами в доминантном языке, будут уходить у него в пассив. Он будет забывать, что можно сказать «У меня — много детей» и можно сказать «Я — многодетный». Он будет говорить в полном соответствии с грамматикой своего языка и с правилами своей грамматики «Я имею много детей».
Что изменится? Изменится разнообразие. Раньше он мог сказать это тремя способами, а теперь говорит только одним. Так формируется этот «современный тиви», современный язык молодого поколения. Не то чтобы они совершали какие-то ошибки, но в их языке остаются только те элементы, аналогии которым есть в доминантном языке. Это касается не только грамматики, это касается и фонетики. Очень часто получается так, что молодое поколение забывает какие-то особо трудные редкие звуки, которых нет в доминирующем языке, и начинает заменять их другими. Интонации становятся другими. Очень много слов заимствуются из доминантного языка в рецессивный. И постепенно грамматика рецессивного языка становится не отличимой от грамматики доминантного языка, фонетика у него точно такая же, интонация у него точно такая же.
Слова почти все русские, некоторые элементы остаются, но в сознании носителя он по-прежнему остается «нашим традиционным языком». Это интересная лингвистическая проблема, но перед социолингвистикой она ставит очень сложную задачу. Она ставит задачу ответить на вопрос: тождественен ли язык самому себе в процессе изменений, и если он тождественен, то до какого предела? В какой момент мы уже не можем сказать, что это — язык тиви? Или язык чукчей, чукотский? Это же уже совсем русский язык с какими-то элементами вставки из чукотского. Сколько может пройти? Ведь языки и в обычной жизни меняются. Без всякого языкового сдвига. Старофранцузский не похож на современный французский, древний английский не похож на современный английский, язык «Повести временных лет» или язык «Слова о полку Игореве» без перевода нам сегодня непонятен, однако мы же знаем, что это русский язык.
Где ставить границу, в какой момент говорить, что тождество языка уже нарушено? Под воздействием языкового сдвига изменение языка происходят гораздо быстрее — это не сотни и не тысячи лет, это десятки лет, а то и просто одно поколение. Но дает ли это нам право считать «современный язык тиви» языком тиви или это какой-то другой язык? Я покажу вам пример из собственного опыта. Я занимался эскимосскими языками на Чукотке много лет, и вот вам история моя, собственная. Сначала — некоторая преамбула. Я работал на этой территории в 70-80-е годы, дети уже по-эскимосски практически не говорили, пользовались, в основном, русским. В разговорах со своими родственниками, плохо говорящими по-русски, были вынуждены волей-неволей понимать отдельные простейшие высказывания на русском языке. Это иногда приводило и к попыткам этих детей говорить на «бабушкином языке». Как правило, это были очень короткие фразы, обычно просто набор этих высказываний.
И вот некоторые из них приведены на слайде. В ряде случаев попытки детей говорить с бабушками на их языке приводили к несколько другому результату. Вот на календаре 1988 год, я сижу в поселке на Чукотке, разговариваю, собираю вполне лингвистические материалы. Сижу с замечательной женщиной лет 50, хотя тогда она мне казалась старше. Вбегает ее внучка в комнату, где мы сидим, с какой-то миской. И произносит замечательную фразу: «Мама, я это куваю? И ее мама обращается ко мне и с гордостью говорит: «Вот видите, моя дочка говорит по-эскимосски». Вот до каких пор может дойти это языковое изменение. Это некоторая обратная сторона той истории, которую я вам только что рассказывал. Языки сохраняются, удерживаются с помощью самых разных механизмов передачи между поколениями.
И даже когда языки реально вот так вот исчезают, сообщество твердо уверено, что они сохраняются. Это, конечно, такой австралийский «тивизированный английский», достигший предельной стадии. С точки зрения внешнего наблюдателя девочка явно говорила по-русски, просто заменив два корня. Как мы говорили друг другу в школе «пошли пошпрехать», когда изучали немецкий язык. Или любой школьный язык изучая, почему-то особенно немецкий, видимо, фонетика у него нам близка, мы склонны вставлять какие-то немецкие слова в нашу русскую речь. Но тогда мы на каком языке говорим? Вот здесь происходит то же самое — мать девочки уверена, что она говорит по-эскимосски. На самом деле, в этом месте мы должны были бы констатировать окончательный языковой сдвиг, окончательное исчезновение эскимосского языка. Но что-то мешает мне это сделать. Мнение общины в данном случае прямо противоположно моему, с точки зрения ее матери, девочка говорит по-эскимосски.
Итак, ситуация с малочисленными языками оказывается гораздо сложнее, чем простое «язык либо жив, либо мертв», чем простая арифметика, что «пройдет 20 лет, исчезнет поколение носителей, и язык умрет». Язык — очень гибкая, очень устойчивая система, у которой есть какие-то не понятные нам до конца механизмы самосохранения. По правилам, так сказать, многим языкам уже давно пора умереть. Однако этого почему-то не происходит. Процесс языковой смерти, конечно, не линеен. Там происходят какие-то очень интересные, очень ветвящиеся, очень сложные истории. Это не значит, что я очень оптимистичен, но на самом деле, некоторые основания для оптимизма в этой области, как мне кажется, все-таки есть. Во всяком случае, языковая смерть не идет так быстро и так просто, как об этом писали в 90-е годы. Сейчас мы понимаем, что все достаточно сложно и совсем не всегда понятно. Спасибо большое.
Долгин: Спасибо большое, Николай Борисович. Есть ли у кого-то вопросы или могу начать я, чтобы придать смелости? Вахтин: Вон поднялась рука. Вопрос: Добрый вечер. Вопрос по поводу малых народов: фиксируется ли у малых народов с вымирающими, казалось бы, языками, как у тех же эскимосов, где уже практически русский язык используется, отнесение себя к «большому народу»? Что они сами говорят, что «мы уже часть большого народа, просто немного особенная»? Вахтин: Здесь у вас два вопроса: зафиксирована ли реальная языковая смерть? И если люди потеряли свой язык, то меняется ли их этническая самоидентификация? Продолжение вопроса: Не то, чтобы меняется, а были ли случаи, когда она поменялась? Вахтин: Да, были случаи, когда она поменялась.
Но это совсем не обязательно так, потому что язык — это далеко не единственная опора и далеко не единственный маркер этой самой самоидентификации. Там может быть много другого: особенности культуры, религии, материальных объектов, которые человека окружают. Место проживания, физический и антропологический тип — да мало ли. Масса вариантов, масса опор, на которых может стоять этническая самоидентификация группы. При этом они могут говорить на одном языке с соседней группой, но различаться этнически. А что касается окончательного исчезновения языка — один хороший пример. Язык флорида в США. Нетрудно понять, в каком штате он был распространен. Последний носитель этого языка умер в 30-е годы 20-го века. Но, слава богу, лингвисты успели что-то записать.
Какие-то тексты, какие-то словари, какие-то минимальные грамматические описания. Уже в 60-е годы на основании этих письменных данных один американский лингвист написал подробную грамматику этого языка, она была опубликована. В 90-е годы один из представителей этой группы флорида, получив лингвистическое образование, поднял все эти материалы, в том числе и грамматику своего предшественника, выучил язык по этим учебникам, женился. Начал с женой разговаривать на этом языке, вокруг них образовалось некоторое количество семейных пар, 5-6 семей, и они восстановили язык настолько, что их дети выучили язык флорида так, как его положено учить во младенчестве. Вот вам ответ на вопрос «Исчезают ли языки? Долгин: Я задам вопрос. Мы вполне помним разные истории с попытками записи языков, в том числе и в логике фольклорных материалов, почему в истории лингвистики как знак именно статья Сводеша? Почему именно в лингвистике эта статья стала толчком? Вахтин: Во-первых, языками бесписьменными лингвисты стали заниматься довольно поздно. Работы по этому поводу были в России в 1910-е — 1920-е годы, работы по этому поводу примерно в это время были в США, но, пожалуй, и все.
Да, африканисты работали в Африке, но это были экзотические исследования. Лингвистический мейнстрим был совсем другой. Тогда это грамматика, позже стала формальная грамматика, не важно. Почему Сводеш? Статью Сводеша никто не заметил. Потом, когда уже в 70-е — 90-е годы об этом стали писать широко, ее выкопали. Сказали: а, вон Сводеш еще в 1948 году про это написал! Это сплошь и рядом бывает в науке — кто-то обращает внимание на какое-то явление, его полностью игнорируют, а оказывается, что он просто опережает свое время. Я бы так ответил. Долгин: То есть, иными словами, исследования были, но они были несколько «не в мейнстриме», но при этом какая-то комплексная «инфекция» началась Сводешем, когда ее заметили, а всерьез стали изучать когда?
В 60-е годы? В 70-е? Вахтин: В 10-е, 20-е, 40-е, 60-е 20-го века. Никому не приходило в голову, что эти языки могут исчезнуть. Какой-нибудь Эдвард Сепир или Владимир Богораз, или кто-то еще ездили к этим племенам и описывали их культуры. Богораз писал прямым текстом, что культура исчезнет, но им не приходило в голову, что исчезнет язык. Сводеш, пожалуй, первый собрал эти восемь кейсов, как бы мы сейчас сказали, и опубликовал их. Дело не в том, что это стало мейнстримом, дело в том, что эти языки, действительно, стали исчезать. И вот тогда эту проблему заметили, и тогда это стало главным направлением современной лингвистики. Долгин: Понятно.
Осенью прошлого года у нас был небольшой цикл по современной исторической лингвистике, была лекция Павла Кошевого по изучению американских языков, он вдохновенно рассказывал о деятельности по их записи. Теперь и русский опыт понятен. Еще вопросы: место контакта — в голове человека, эта логика понятна. Но в то же время существуют и территориально-функциональные места контактов языковых, где возникает проблема понимания, и возникает необходимость даже смутного понимания другого языка — торговые точки, административные учреждения. То есть мы понимаем, где в 18-19-20 веке происходил этот контакт, происходила необходимость понимания, нахождения какого-то языка общения.
Адъюнкт-профессор лингвистики Дэвид Харрисон David Harrison сказал на телеконференции 19 сентября, что более половины языков не имеют никакой письменной формы, «уязвимы перед другими языками и могут исчезнуть». После утраты этих языков не останется ни словаря, ни текстов, ни зафиксированных знаний и истории исчезнувшей культуры. Доктор Харрисон много путешествовал по миру с директором Салемского института по сохранению исчезающих языков Грегори Андерсоном Gregory Anderson и кинооператором Национального географического общества Крисом Рейнером Chris Rainier в рамках долгосрочного проекта идентификации и записи исчезающих языков мира. Исследователи сосредоточили свое внимание на устных языках, но не на диалектах. Он ищут по всему миру носителей сохранившихся устных языков и делают записи и киносъемки. Развиваются и частные проекты, рассчитанные на 3-4 года, когда в процесс вовлекаются сотни часов регистрации речи, развитие грамматики и обучение детского населения чтению на местном языке. Целью масштабной программы является сохранение полных языковых семейств.
На сегодняшний день насчитывается около 360 языков, на каждом из которых говорит менее 50 человек [2]. Почти всё изучение языковой угрозы было связано с разговорными языками. Атлас языков мира, находящихся под угрозой исчезновения[ править править код ] Исчезновение языка — это не только потеря для его носителей, но также потеря для всего человечества, ибо язык является основной частью культурного наследия носителей этого языка.
Оказалось, что Океания — регион, где больше всего языков, которые могут исчезнуть в ближайшее время, — 733. В Азии по оценкам экспертов на грани вымирания 693 языка, в Африке — 428. В Северной и Южной Америке в общей сложности 448 находятся в группе риска. Меньше всего языков исчезнет в Европе — 148. Хотите короче? Смотрите минутные видео и полные ролики о языках, реальной жизни бюро переводов и бизнесе на Youtube-канале iTrex. Существует множество причин, почему языки вымирают. Но, как нам кажется, главная из них — глобализация. Как показали исследования, доминирующее влияние на темпы роста числа носителей языка оказывает показатель ВВП на душу населения. Получается, что экономический рост и глобализация сокращают число носителей языка в основном с 1970-х годов , например, через связанные с этим политические и образовательные изменения.
РАН: В России вымерли или заснули шесть языков
Составители документа отметили, что несколько респондентов указали в качестве родного языка пять, которые лингвисты считают исчезнувшими (алеутский, керекский, айнский. Хотя исчезновение языков и не представляет собой какое-то новое явление, сегодня оно идет разными темпами, которые в ближайшие десятилетия лишь ускорятся на всех континентах. ИСЧЕЗАЮЩИЕ ЯЗЫКИ, 1) языки, находящиеся на грани языковой смерти (которые уже перестали выучиваться детьми как родные), и 2) языки, находящиеся под угрозой.
К концу XXI века могут исчезнуть 1500 языков
Сегодня исследователи языков пытаются сделать видео и аудио записи говорящих на этом уникальном вымирающем языке, чтобы сохранить его. процесс естественный, пусть и печальный для профессионалов. Цель – привлечь внимание мировой общественности к опасности исчезновения многих языков коренных народов и мобилизовать ресурсы для их сохранения и возрождения. С исчезновением языков исследователи связали более 50 факторов, в том числе развитие транспортной инфраструктуры, высокий уровень образования и даже изменение климата. По его словам, сейчас в России насчитывается 151 язык, из них на грани исчезновения — 17.
«AYANA» осваивает исчезающие языки КМНС
исчез в 1976 году, убыхский. По данным специалистов РАН, айнский язык исчез еще в начале XX века, керекский (ранее был распространен на Чукотке) — между 1991 и 2005 годами. При этом специалисты утверждают, что языки исчезают не столько из-за недостатка учителей или учебников, сколько из-за невостребованности в самом народе. Исправить ситуацию и спасти исчезающий язык стремятся два носителя — Джеймс Вукелич (James Vukelich) и Рой Том (Roy Tom). В России насчитали пять исчезнувших языков и один заснувший. О смерти Геннадия Яковлева, последнего носителя алеутского языка в России, в начале октября сообщил губернатор Камчатского края Владимир Солодов.
ИСЧЕЗА́ЮЩИЕ ЯЗЫКИ́
Сегодня исследователи языков пытаются сделать видео и аудио записи говорящих на этом уникальном вымирающем языке, чтобы сохранить его. Феодосия Габышева выразила обеспокоенность тем, что в ближайшем будущем могут исчезнуть не только родные языки коренных малочисленных народов Севера. Меньше всего языков исчезнет в Европе – 148.
В России насчитали пять исчезнувших языков и один заснувший
Из оставшихся живых языков в России 10% — на грани исчезновения, более 60% близки к этому, и лишь 7% языков вполне благополучны. ИСЧЕЗАЮЩИЕ ЯЗЫКИ, 1) языки, находящиеся на грани языковой смерти (которые уже перестали выучиваться детьми как родные), и 2) языки, находящиеся под угрозой. Цель – привлечь внимание мировой общественности к опасности исчезновения многих языков коренных народов и мобилизовать ресурсы для их сохранения и возрождения.
Ответим на ваш вопрос!
- В России насчитали пять исчезнувших языков и один заснувший
- Как и зачем возрождают мертвые языки сегодня
- Telegram: Contact @rbc_trends
- Навигация по записям