Катерина Гордеева 14 декабря стали известны лауреаты премии "Профессия — журналист", которая прошла уже в шестой раз.
Как Катерина Гордеева и Тамара Эйдельман отреагировали на закон о запрете рекламы у иноагентов
Журналистка Катерина Гордеева (признана в России иноагентом) объявила в своем телеграм-канале о возобновлении YouTube-проекта «Скажи Гордеевой», который она ранее приостановила из-за закона о запрете рекламы у иностранных агентов. Катерина начала вести радиошоу на Серебряном Дожде. Читайте самые интересные моменты из личной жизни и творчества автора Катерины Гордеевой. Катерина Гордеева с медалью окончила математическую школу № 5 (ныне — Пятая гимназия) в Ростове-на-Дону.
Катерина Гордеева
Это же связанные между собой вещи. Это очень сложный процесс. Когда для приличных людей кончилось телевидение или газеты, многие журналисты пошли помогать фондам и писать про них. Это были профессионалы высокого уровня, которые свой опыт и профессионализм направили в эту сторону. И они задали определенные стандарты этой журналистики.
С какими проблемами сейчас сталкиваются журналисты, которые пишут на эти темы? Самая главная проблема — это закрытость сектора и нежелание главных лиц сектора говорить за рамками пресс-релизов. Невозможно журналисту без одобрения руководства фонда попасть туда, куда он хочет попасть. Обязательный пруф всех героев, которых «выдает» фонд, и невозможность с ними связаться по-другому.
Фонд говорит: «Если вы не будете согласовывать с нами интервью, мы не будем вам помогать». И это жесткое условие. Вы говорили , что нет запретных тем. Значит, берите других героев.
Ставьте свои условия фондам. Если фонд ставит условие: или вы пишете так, или мы не даем вам героев, говорите: «Большое спасибо, пусть про вас пишут другие журналисты». Вы не обязаны приносить пользу фонду, вы обязаны приносить пользу обществу. Вы упомянули, что есть сложные темы, про которые мало кто пишет.
Например, суицид. Но вот, например, я пишу об этом статью и встречаюсь с российским законодательством… Хорошо читайте российское законодательство. У меня есть два больших материала на «Медузе» про суицид. Первый материал именно про суицид , второй — про родственников людей, которые либо пытались совершить самоубийство, либо совершили его, о том, как им жить дальше.
И никаких проблем с Роскомнадзором не было. Но все-таки есть модные темы, а есть такие, которые вообще не идут.
Специальным призом наградили и всех российских журналистов, объявленных Минюстом "иностранными агентами". Статус "иностранного агента", примененный к физическим лицам и сопряженный с поражением в гражданских правах, мы рассматриваем как форму политического преследования, — отметили организаторы премии.
В какой-то момент они рассинхронились — один потянул меня за ноги, другой разжал руки — и мы упали, я ударился головой, это было на лестнице, на меня упал сотрудник полиции и я на короткое время потерял сознание. Когда я пришел в себя, они выволокли меня на улицу, там Роман Феофанов поставил мне ногу на грудь и придавливал коленом, чтобы я ничего не смог сделать. Но что я мог сделать, у меня же все это время руки — в наручниках! Я понимал, что это едва ли не единственный мой шанс привлечь к себе внимание. Но я обломался. Ничего не вышло, кроме вот этой вспышки. Потом подъехала машина, в которой был Акбар Сергалиев, и меня стали увозить. И я уже не понимаю — я себя настолько плохо повел? Что я им уже срываю? Какой-то план? Может, им уже проще меня пришить, а потом сказать: «Да вот, мы нашли у него наркотики, а он выпрыгнул из окна». Мы же все помним истории про ОВД «Дальний»… И я понимаю, что мой единственный шанс — остаться где-то на видео, быть кем-то увиденным. Поэтому я все время кричу: «Отвезите меня в дежурную часть УВД! Я же не могу написать на стекле «Меня задержали», я просто еду в этой идиотской позе, прижавшись к окну для того, чтобы было видно, что это — я, и я еду в наручниках. Почему-то я надеялся, что кто-то из знакомых меня увидит и начнет обзванивать всех с вопросом: что происходит? Но никто не увидел. И никто никому не позвонил ни тогда, ни потом, когда уже у себя во дворе я кричал, что меня незаконно задержали сотрудники полиции, позвоните моей маме, телефон такой-то. Они делали то, что делают обычно. Я думаю, обычно их задержанные ведут себя иначе, больше пугаются, меньше знают свои права. Время от времени в течение этого дня опять появлялся Ляховец, который типа по-доброму говорил: «Ну, кому ты там хочешь позвонить? Они мне сказали, что любые звонки ты будешь делать только от следователя. И когда мы пришли к следователю, мне предъявили обвинение, я спросил: «Может, мы кого-нибудь известим? Телефон есть какой-нибудь? Давайте позвоним каким-нибудь твоим друзьям-наркоманам». Молодой такой следователь Игорь Лопатин, приятной наружности, со всеми этими нравоучениями: «Не стыдно тебе молодежь на наркоту подсаживать? А он: «Ну, это я понял, да. Давай это не будем записывать». Мне кажется, следователь понимал, что происходит, но про себя решил, что он винтик в системе, он к этому привык. Я изучил потом дела, которые велись в Западном округе [Москвы] за последние три года. И про все эти «полные карманы наркоты» он рассказывал всем своим подозреваемым. Он просто выбрал себе такой карьерный путь — и иногда на допросах пытается себя развеселить чем-то, самоутвердиться. При этом ты же понимаешь, что все оперативники сидят в этом же кабинете, и я рискую тем, что я сейчас отсюда выйду и мне от этих людей влетит за то, что я про них рассказываю. Но никто не напрягается. Никого ничего не удивляет. Это — накатанная схема, обычный сценарий, который у них там чуть ли не каждый день. Я просто оказался сбоем в системе. В какой момент и почему? Меня задержали в 14:34, а это уже была половина четвертого утра. Я начал судорожно думать, кому я могу позвонить в это время: маме уже нельзя, она или спит, или не поймет, что происходит. Нужен кто-то, чей телефон я помню и кому можно позвонить в это время. Я решил позвонить [журналистке] Свете Рейтер, потому что мы дружим, потому что она поздно вечером вернулась из командировки и может еще не спать, потому что Света быстро и точно поймет контекст дела. Сам я со Светой не разговаривал, говорил следователь. Но Света все быстро поняла. Это было правильное решение. И я первый раз как бы немножко расслабился, потому что задача, чтобы об этом узнал хоть кто-то из внешнего мира, была выполнена. Оперативник сказал: «Мы от вас отошли на три метра. Это считается, что у вас конфиденциальный разговор». Но я общую концепцию того, как нужно себя вести, что делать — понял, немного успокоился. И у него в кабинете я обнаружил включенную камеру и Эдуарда Петрова, ведущего программы «Честный детектив» на канале «Россия». Петров оказался первым журналистом, получившим ко мне доступ, эксклюзив. Он был намерен взять интервью. И я тогда подумал: вот, что делать? Кричать: «Кремлевская пропаганда! Но, подумал я, я же тоже журналист, я хочу, чтобы на мои вопросы отвечали. И я решил отвечать, но так, чтобы ничего нельзя было вырезать и использовать как-то во вред мне. Мы начали говорить. И тут выяснилось, что Эдуарда Петрова интересуют какие-то диковинные вопросы: «Какой у меня трудовой договор, как я работаю, кто и куда мне перечисляет деньги, кто мне дает задание писать заметки? А я говорю: «Я — не начальник, но за последние четыре года все, что я написал, я написал по собственной инициативе. С тем Петров и ушел.
Никаких других рецептов у меня нет. В многодетной семье есть проблема: ты не можешь быть мамой каждому отдельно. Если спросить моих детей, чья это мама, они скажут «общая». Конечно, я стараюсь, чтобы с каждым из них у меня был какой-то личный кусок времени, но с кем-то удаётся побыть вдвоём только перед сном, а с кем-то — по дороге на футбол. Мы очень дорожим этим временем. Но периодически мне нужно побыть одной. Тогда я говорю: «Всё, маме надо поработать, всем привет», — разворачиваюсь и ухожу с компьютером в кафе. Чувство вины не исчезает никогда. Да, я знаю, что я неидеальная мать и не могу раствориться в детях. Зато я знаю, что таким образом спасаю их от себя. Я всегда говорила, чтобы Бог дал мне несколько детей, потому что если бы у меня был один ребёнок, то я бы задушила его своей любовью Если бы у меня был один ребёнок, он бы, бедняжка, играл на скрипке, учил английский, французский, китайский, читал стихи… А так немного рассеивается прицел. В итоге один играет на скрипке, другой читает стихи, а третий учит английский. Вообще, я типичная еврейская мать, всё время беспокоюсь: о здоровье, о том, как там в школе, всё ли хорошо, а давай я тебе сама надену штанишки, книжку сама тебе почитаю. Есть и положительные стороны: например, у наших детей есть все прививки, которые только изобретены на белом свете. Мы принципиально не говорим дома о политике. Фамилию нашего президента они узнали только недавно и буквально случайно. Но получается не всегда. Одна из последних историй: Саша захлопнула дверь и оказалась заперта в доме. Понимаете, это человек, который бывал у нас дома и носил их на руках, которого они знают с рождения как талантливейшего режиссёра, дружбой с которым родители гордятся. И тут — арест. Когда Кирилла арестовали, я была в суде, а муж с детьми в деревне смотрели трансляцию оттуда: они видели Кирилла за решёткой своими глазами. Это уже не мультик про Чиполлино, где знаешь, что в конце справедливость восторжествует. Это жизнь. И ты же не можешь их выгнать: идите погуляйте, это вас не касается. Касается ещё как. Читайте также: Моя идея не разговаривать с детьми о политике заключается ровно в том, что они сами должны делать выводы. Я не хочу говорить, что этот плохой, а этот хороший. В целом я считаю, что с семилетними детьми политику обсуждать аморально, потому что у них недостаточно знаний и опыта, чтобы увидеть ситуацию комплексно.
Минюст внес в реестр иностранных агентов журналистку Катерину Гордееву
Поддержала митинги на Болотной в 2011-м, затем активно выступала в поддержку Кирилла Серебрянникова. Сейчас агитирует за бандеровскую Украину. В фильмах и книжках мы много видели, что чувствуют и как себя ведут люди, которые узнают о том, что ранним утром на их страну напали, им объявили войну.
Я со страхом жду годовщины, о которой ты говоришь: сейчас у всех начнут выпрыгивать уведомления — «год назад вы писали», все как будто прокрутится заново. Мне, когда я еще был под домашним арестом, показывали обложки всех трех газет в июне 2019 года «Коммерсант», «Ведомости» и РБК впервые в истории вышли с одинаковой передовицей в поддержку Ивана Голунова — прим. Я тогда не поверил, думал — это какой-то фотошопчик. Я до сих пор отношусь к этой истории как к какому-то чуду. Думаю, что многие люди тоже думают, что тогда что-то магическое произошло. Думаю: «Господи, какой еще автобус» — оказывается, власти хотят отменить какой-то маршрут и люди протестуют.
Возвращение в 6 июня 2019 года — Каким было твое 6 июня 2019 года? Он ответил, что ему нужна пара часов, чтобы прочесть. В течение нескольких дней перед этим мне на все телефоны и мессенджеры звонил журналист Илья Васюнин, ему надо было посоветоваться по поводу одной заметки, просил встретиться. Ну, вот мы, собственно, договорились о встрече. И я пошел: там можно было пройти двумя маршрутами, я выбрал тот, по поводу которого за пару недель до этого отправил жалобу в мэрию на ямы. Мне ответили, что ямы заделали, я решил проверить. Тут слышу из-за спины крики: «Парень! Первая мысль: «Это гоп-стоп».
Вторая: «Хорошо, что у меня нет с собой компьютера и мало денег». Они хватают меня, надевают наручники и запихивают в машину. Потом, задним числом, я думал: «Почему меня не задержали возле моего дома, когда я выходил утром, ведь это было бы технически проще: и обыск провести сразу же, не ездить туда-сюда? А эти ребята выбрали для задержания такое место, где, по их расчетам, не было ни одной камеры. Они так думали. Они об этом не знали. Но это видео оказалось очень полезным для следователей потом. В этот момент наступило облегчение.
Я подумал: «Они видели, как я что-то фотографировал, наверное, решили, что я закладчик. Сейчас все выяснится, они поймут, что это не так, и меня отпустят». Но тут Коновалов доверительно так меня спрашивает: «А что за сходка у вас была недавно в Риге? И что ты — журналист? Но в машине, когда мне начинают задавать все эти вопросы, жонглировать какими-то фактами моей биографии, частной жизни… Я уже понимаю, что точно дело не в том, что я что-то там фотографировал. С этого момента я начинаю постоянно повторять одну и ту же фразу: «Прошу сообщить о моем задержании адвокату и моим близким». На что мне отвечают: «А ты не задержан». Я сижу в машине в наручниках, я могу выйти?
Но ты не задержан. Поэтому тебе не нужен адвокат». Дальше они говорят, что сейчас будут проводить личный досмотр, потом «прокатают пальчики»; я отвечаю, что готов все это сделать, — но в присутствии адвоката. На что мне говорят: «У нас секретное мероприятие. Здесь адвокат не положен». Еще в момент задержания оперативник сказал: «Телефон есть? Давай сюда. Немедленно разблокируй».
Я говорю: «Нет. Почему я должен разблокировать телефон? Когда на меня надели наручники, я увидел, что стоит машина, в которой сидел Акбар Сергалиев; вместе с Феофановым и Коноваловым Сергалиев проводил со мной все следственные действия. Когда Коновалов куда-то отлучался, его заменял Максим Уметбаев. Это «народная» статья: наркотики подкидывают, чтобы соблюдать отчетность, а значит, на твоем месте мог оказаться фактически каждый из нас. Я ничего особенного не замечал. Может, это какая-то моя беспечность, может, просто насыщенная жизнь тех дней — но мне ничего не казалось подозрительным. Позже я узнал, что за меня «отвечал» Акбар Сергалиев, потом ему в помощь был выдан Роман Феофанов.
Они меня вели: следили за мной и моими близкими. Когда в первый раз меня один из сотрудников отделения ударил в лицо, мне кажется, это какая-то его личная нервозность сказалась. Вообще, они вели себя довольно спокойно, буднично. Мне не показалось, что все происходящее как-то выходит за рамки их повседневной деятельности. Они знали, что в отделении работают видеокамеры, но не стеснялись их. Когда что-то происходило, никто не говорил: «Так, немедленно выключи видеосъемку». Например, они осмотрели только два отделения моего рюкзака, хотя их — четыре. Рюкзак был за спиной и у меня руки были за спиной, в наручниках, так что ситуацию я особо контролировать не мог.
Мы проехали в машине метров 400, остановились, там был мужчина, про которого я теперь знаю, что это Игорь Ляховец — начальник одного из отделений наркоконтроля УВД по ЗАО [Западному административному округу Москвы], с ним еще какие-то люди. Они что-то обсуждают и тут же обнаруживается один из понятых, который присутствует при досмотре моего рюкзака: рюкзак открывают, первое, что там лежит, прямо сверху, на блокноте — пакетик с какими-то шариками. Они радостно его берут, сразу говорят, что «похоже на наркотики», заносят в протокол, остальное даже не осматривают — неинтересно. Только спрашивают: «А где твой компьютер? Почему ты без компьютера?
Депутат Евгений Федоров в августе предложил изменить меру наказания для иноагентов за дискредитацию Вооруженных сил России. В беседе с «360» он объяснил, чем поможет замена административной ответственности на уголовную. Как пояснил депутат, после принятия закона иноагентов не станет меньше, поскольку его цель не в этом.
Но Катерина пришла в качестве зрителя. Вместе с Оксаной Пушкиной, Владимиром Познером и другими звёздами того времени.
Рак — табуированная тема. Благотворительный концерт тогда не был обычной, принятой формой привлечения общественного внимания. Подобное мероприятие вызывало скорее осторожное сомнение в чистоте помыслов организаторов. Никто ещё не умел рассказывать о смерти. Все только осваивали жанр рассказа о разводе, измене и о чём-то, что у звёзд под юбкой. Сложных тем продюсеры боялись, потому что чёрт его знает, как это будут смотреть. А если не будут, значит отвалится рекламодатель, утекут деньги. Гуманитарная и интеллектуальная революция для телевидения — дорогое дело». Катерина Гордеева в совместной с Чулпан Хаматовой книге «Время колоть лёд» Журналистка к 2006 году успешно выпускает сюжеты в программе «Профессия — репортёр». Её имя уже на слуху.
Внезапно очень настойчиво Катерину ищет какой-то бандит через секретарей телеканала НТВ. Представляется Максом. Выйти с ним на связь? Катерина звонит ему, договаривается о встрече, Макс вручает большой кейс с деньгами «на тех детишек из вашего сюжета». Потом ещё добавляет: «Если кровь нужна, ребята тоже подъедут». Но фонду «Детские сердца» из недавнего сюжета Катерины не нужна была кровь, а только деньги на кардиостимуляторы. Журналистка предложила упомянуть имя Макса в программе, поблагодарить перед всей страной. Он спросил прямо: «Ты чё, похоронить меня хочешь?
Суд рассмотрит протокол на журналистку Гордееву за нарушение закона об иноагентах
У родителей, которые уже не помнили ничего другого. И пусть все понимали, что это фальшак чистой воды, но все в этом соучаствовали, они не говорили «нет». А мы сказали. Вот это звучит как раз, как будто ты не про их, а именно про свое поколение говоришь. Про поколение благотворителей. С одной стороны, все понимают, что «фальшак», а с другой стороны, не могут не сказать «нет». В чем же разница? Потому что мы не можем работать по профессии...
Я бы с радостью работала, руки у меня чешутся! То состояние, в котором сейчас находится федеральное телевидение, не подразумевает журналисткой работы. Ты согласилась бы? Во-первых, я считаю телеканал Россия-1 очень плохим продуктом. А во-вторых, им это неинтересно, мы пытались отдать наши фильмы про усыновление на «Первый», и тут же выяснилось, что там нужно вот это «поменять», вот то «переписать»… То состояние, в котором сейчас находится федеральное телевидение, не подразумевает журналисткой работы. То есть той работы, которую я умею делать и которую я хотела бы делать. Не согласен?
Первая сторона этой проблемы — сокрытие правды — стоит иногда отношений, а, случается, что и жизни. Вторая сторона — отсутствие службы, работающей на сохранение семьи, а не на изъятие из нее ребенка и старательное пристраивание к другим родителям. Ведь при передаче ребенка в учреждение или в приемную семью происходит, можно сказать, обнуление ситуации. Ребенка отрывают от его истинных корней, традиций, рода. При этом считается, что усыновление — это действие, которые происходит в интересах соблюдения прав ребенка. Но тайна-то усыновления всякие права на правду у ребенка отменяет. А значит — она не в его интересах. Любой ребенок имеет право знать своих родителей, а усыновленный ребенок этого права лишен.
Право решить — знать или не знать — за приемными родителями. Это нечестно. И, как минимум, странно. И закон этот долгие годы уже не меняется. Но, слава Богу, меняется общество, появляются усыновители, которые готовы начинать отношения не с нуля — тем более, если ребенку, к примеру, 5 лет, — а учитывая его предыдущую историю и сохраняя эту историю для него. Одна из серий посвящена двум разным людям, которые выросли в приемных семьях. Алекс Гилберт вырос в Новой Зеландии, но он знал, что родился в Архангельске. С самого детства приемные родители показывали ему, где на глобусе находится Россия и его родной город.
Это Алекс узнал еще до того, как выучил буквы английского алфавита. А другая героиня — Марина Трубицкая из Владивостока узнала о том, что выросла в приемной семье, только когда ей исполнился… 21 год. И та травма, которую она пережила, узнав об этом, и те комфортные условия, в которых жил, зная о своих истинных корнях русский мальчик, усыновленный новозеландской парой, — это очень наглядная иллюстрация проблемы. В обеих историях случились встречи с родными. Правда, Марина не успела встретить именно свою кровную маму, женщина умерла. Но она познакомилась с тетей, многочисленными родственниками. Алекс нашел и маму, и папу. Это были разные, но очень эмоциональные встречи.
И очень важные для всех героев. После этого для обоих приемных детей какие-то вещи, ранее непонятные, встали на свои места, и этим людям стало проще жить, теперь им есть, куда опереться. А ведь раньше они словно висели в воздухе. А вдруг он будет ее любить больше чем меня, а это не справедливо, ведь она его бросила»? Истории, которые мы показываем, доказывают другую вещь. Во-первых, любви не бывает слишком много, одна любовь не может заместить другую. Во-вторых, никто никуда не уходит. А в третьих, никто никому ничего не должен.
Все это очень сложно понять, еще сложнее избавиться от ощущения того, что ребенок должен быть благодарен тебе. Наша героиня из Владивостока, Марина, как раз говорит о том, что, усыновленные дети находится под страшным гнетом. Общество от них требует заведомо какой-то благодарности, все уверены, что их осчастливили… На самом деле, это — телега впереди лошади. Случилась у человека трагедия, в которой отчасти всегда виновато общество, и не всегда надо поступать так, как поступают с этими детьми, забирая их из родной семьи. Не всегда нужно вести их в детский дом и калечить им жизнь. Точнее, нельзя отправлять их в детдом, надо работать на сохранение существующей семьи, а не думать, что появится какая-то другая семья, и сразу все проблемы ребенка решатся. У фонда довольно внятная и очень симпатичная концепция. В психологии этот принцип называется «равный — равному».
Когда приемную маму консультирует не какой-то отдельно взятый психолог или психиатр, а приемная же мама с дипломом и практикой психолога. У нее есть время, и она консультирует других приемных родителей в фонде. Она понимает, о чем она говорит, потому что сама пережила или переживет подобные моменты. К психологу-приемной маме доверия в приемных семьях намного больше. И консультации — это не консультации даже, а разговоры, которые так нужны женщинам, переживающим адаптацию вместе с приемными детьми. Мне посчастливилось познакомиться с психологом фонда Ириной Гарбузенко. Она — приемная мама семи детей. При этом все ее дети — подростки, их обычно не берут в семьи из детских домов.
А она взяла. Ирине удалось «успокоить» их буквально за несколько месяцев после того, как они пришли в ее семью. Они уже никого не боятся, нормально, внятно разговаривают, обнимаются и целуются при встрече и прощании.
Ее зверски убили в собственном доме. Несколько лет спустя после ее гибели газета учредила премию имени и памяти Политковской. Стоит подчеркнуть, что это целиком и полностью премия «Новой газеты», хотя многие источники в Интернете до сих пор выдают совсем другую информацию.
Первым лауреатом стала Ольга Алленова, обозреватель «Коммерсанта». Были разные бюрократические трудности, профессиональные стычки, но премию газете удалось отстоять. Жюри премии состояло из настоящих звезд журналистики, таких как Ирина Петровская, Наталья Синдеева, Светлана Сорокина и др. Была и дочь Анны Степановны, Вера Политковская. Их выбор был однозначным и более чем достойным. В своей речи Катерина Гордеева сказала, что давно мечтала получить премию имени Политковской: «Потому что нет такой величины, такого камертона, как Анна Степановна».
Она верит, что «каждый настоящий журналист делает то, что он считает правильным, а главное — верит в это». Она перечислила поименно всю съемочную группу, потому что в съемочном процессе гораздо больше людей, к сожалению, остается за кадром. А их вклад как минимум равновелик. У нее был большой опыт, она видела, как убивали журналистов, закрывались медиа.
Бутрий также намерен продолжить практику врача на новом месте. В экспертизе «Центра социокультурных экспертиз», заключение которых прилагается к решению суда, утверждается, что Бутрия, говоря о людях, которые согласны в этом обществе работать врачами, «представлены им как жертвы социального насилия».
Минюст России признал Макаревича, Гордона и Гордееву иноагентами
После его трансформации в государственное агентство «Россия сегодня» она сделала два документальных фильма для «Первого канала», а также выпустила авторское ток-шоу «Жизнь как чудо» на телеканале ТВ-3. В 2014 году Катерина вышла замуж за Николая Солодникова, основателя проекта «Открытая библиотека», а позже — автора популярного YouTube-канала « ещенепознер». Супруги воспитывают четверых детей. В 2015 году журналистка получила вид на жительство в Латвии. В 2017-2018 годах Катерина выпустила документальный фильм о девушках, которые пережили рак груди « ЯПРОШЛА», а также документальный фильм «Театральное дело» о следствии по делу Седьмой студии.
Вместе с мужем и детьми журналистка приняла участие в съемках шоу «Орел и решка. Гордеева — попечитель благотворительных фондов «Подари жизнь» и «МойМио», входит в состав правления детского хосписа «Дом с маяком». Издания писательницы В 2013 году свет увидела книга Катерины «Победить рак». В 2020 году она вышла дополненная и переизданная под названием «Правила ведения боя.
Не хочу через 20 лет им говорить: «Ах вот, я вам всю свою жизнь отдала, а вы! Ну это же ерунда! Тут двоякая ситуация: с одной стороны, я не хочу лишать себя возможности быть собой. А с другой — не хочу нанимать 400 тысяч нянь, а ещё специального дядечку для игр в футбол, специального дядечку для шахмат и специальную тётечку для обучения этикету. Мне хочется, чтобы они запомнили, как читали книги с мамой, а в футбол играли с папой. Или наоборот. Чтобы для них наши истории, любовь и уроки сплелись в какую-то поддерживающую корзинку и остались на всю жизнь. И это были наши истории, а не каких-то чужих людей.
Катерина с дочерьми Лизой и Сашей 3. Мой муж — гораздо больший семьянин, чем я, более ответственный и структурированный. Я — мама-хаос. Однажды мой ребёнок сказал психологу: «Мама нас балует, а папа — воспитывает». Так что тут неизвестно, кто кому больше помогает. Мой Коля отвечает за генеральную линию, я стараюсь не слишком раскачивать лодку. Мы устроили себе такую весёлую жизнь, что сесть и поговорить всей семьёй нет времени. Общаемся в процессе: когда возим детей в школу и сад, во время еды, когда идём на дополнительные занятия — фортепиано, виолончель, футбол, танцы, дзюдо… Да, у нас плотный график!
Не могу сказать, что нам всё удалось построить: например, у нас с мужем почти нет личного пространства Поэтому раз в два-три месяца мы куда-то уезжаем, чтобы, во-первых, поговорить друг с другом, а во-вторых, чтобы чувствовать себя молодыми и влюблёнными. Бытовуха часто съедает свежесть ощущений. Или наоборот» 4. Все эти теории воспитания хороши в теории. Мы знаем, как складывалась жизнь авторов великих воспитательных книг: их отношения с родными детьми были, скажем так, неважными. Все теоретические разговоры в духе «Если ваш ребёнок не хочет садиться в машину, остановитесь и спойте ему песенку, а потом весело садитесь в машину» на практике не работают. Если ребёнок не хочет садиться в машину, а рядом орут ещё трое, вокруг слякоть, мороз или жара, у тебя нет возможности петь. Конечно, в идеале надо остановиться и разобраться, но у меня четверо детей, и я должна с каждым из них поговорить.
Иногда нет времени. Чаще — возможности. Если начинаете закипать и хочется орать — просто дышите. Я придумала такое правило: когда хочешь наорать на ребёнка а я не верю, что существуют мамы, которые ни разу не хотели , то просто набираешь воздух в лёгкие и представляешь, что сейчас на вас упадёт метеорит и всё, что останется от вашей жизни, — это ор.
Я пионер. И значит моё будущее — полная трудовых подвигов биография». Где будете работать в летние каникулы: а в газете Ростова-на-Дону; б в больнице санитаркой; в в центрах по уходу за престарелыми — В 12 пошла работать санитаркой в больницу, в отделение патологии беременных. Там меня ждал первый удар: я увидела, как в духовом шкафу, где должны были стерилизовать медицинскую ветошь, зажаривали поросёнка ко Дню медработника.
Но не сдалась, и в тринадцать лет пошла в каникулы опять работать санитаркой, в отделение патологии новорождённых. Там лежали дети, которым нянечки, смеха ради давали идиотские имена: Даздраперма, Пафнутий, Вилендрил. Им по часам разносили бутылочки со смесью, которые с одинаковым безразличием швыряли у изголовья. Это, наверно, самая страшная картина в моей жизни — как кричит голодный младенец, который не смог поймать ртом соску бутылки». И было ещё много всего, что заставило Катерину написать свою первую в жизни статью в главную городскую газету «Вечерний Ростов». После этого был скандал, а Катерине предложили работать в первом в Ростове-на-Дону частном издании — в еженедельнике «Город N» Катерина пишет материал про незаконную постройку казино на месте нового отделения больницы. Его нужно сдать вечером в пятницу, но она понимает, что не хватает комментария от владельца казино. Отдать в печать или бежать за комментарием?
Текст ушёл на вёрстку, но ночью в субботу Катерина всё же решает найти застройщика. Так в свои 13 лет она столкнулась с известным в её городе бандитом по кличке Сержик Француз. Журналистка созвонилась с владельцем заведения для получения комментария, он предложил поговорить у него в офисе. Пока я объясняюсь с Одноглазым в кабинет входит Сержик Француз. Он задаёт только один вопрос: "Славы захотелось? И мы с ним беседуем». Они даже смогли подружиться. Сержик подвозил Катерину несколько раз до школы на «Мерседесе», угощал в ресторане котлетами по-киевски, а ещё рассказывал много историй про криминальный мир с предостережением о том, чтобы девушка никогда не связывалась с ним.
Катерина Гордеева — современная российская журналистка и писательница, создательница документальных фильмов. Краткая биография Катерина Владимировна родилась 23 марта 1977 года в Ростове-на-Дону. Еще в школьные годы она сделала первый шаг в сторону будущей профессии: в двенадцать лет девочка стала во время летних каникул подрабатывать санитаркой в ростовских больницах и вскоре написала в местную газету о новорожденных-отказниках. Через некоторое время Гордеевой предложили стать корреспондентом делового еженедельника «Город N», первого частного издания в Ростове-на-Дону. В 1994 году Гордеева поступила на факультет филологии и журналистики Ростовского государственного университета. Вскоре она уехала во Францию, где окончила годовые курсы для иностранцев при Парижском университете. Получив приглашение руководства телекомпании ВИD, Катерина переехала в Москву и в течение нескольких лет работала в авторской программе «Родом из детства», а также в программах «Тема», «Взгляд» и «День седьмой».
В 1999 году Гордеева получила диплом факультета журналистики Московского государственного университета имени Ломоносова. С 2003 по 2012 год журналистка была членом информационной редакции НТВ, а также в течение года вела утреннюю программу «Прайм-тайм» на радиостанции «Серебряный дождь».
Муж Екатерины Гордеевой
Минюст внес в список иноагентов Катерину Гордееву, Андрея Макаревича и Кирилла Мартынова. Агентство Политических Новостей Северо-Запад. Неполиткорректный взгляд на мировую, российскую и петербургскую политику. В Ельцин Центре 21 февраля журналист Катерина Гордеева представила свой новый фильм в рамках проекта #ЕщеНеПознер – «Афган. Катерина Гордеева © Скриншот с ютуб-канала «Скажи Гордеевой». Журналистка Катерина Гордеева (признана в России иноагентом) объявила в своем телеграм-канале о возобновлении YouTube-проекта «Скажи Гордеевой», который она ранее приостановила из-за закона о запрете рекламы у иностранных агентов.
Муж Екатерины Гордеевой
В Ельцин Центре 21 февраля журналист Катерина Гордеева представила свой новый фильм в рамках проекта #ЕщеНеПознер – «Афган. Катерина начала вести радиошоу на Серебряном Дожде. Katerina Vladimirovna Gordeeva (Russian: Катерина Владимировна Гордеева; born 23 March 1977) is a Russian journalist, documentary writer and author.[1][2][3][4] Она наиболее известна по работе с документальными фильмами российского телеканала НТВ с 2003 по 2005 год. Катерина Гордеева — все новости о персоне на сайте издания невозможно, - написала Катерина Гордеева в описании видео.