Тогда Руина была результатом острой внутренней борьбы в среде ближайшего окружения Богдана Хмельницкого. Бер Илья Леонидович, Общество с ограниченной ответственностью «ЛИЗА НОРМ», Региональная общественная правозащитная организация «Союз «Женщины Дона», признаны в РФ иностранными агентами. Авторские новости.
Руина: какие 30 лет истории Украины носят такое название
Но представление о том, что руины – это прекрасно очень быстро перенимается, и в проектах Екатерины руина появляется уже как эстетический объект. «Страна» Руина Донецкий аэропорт — символ уходящей Украины, в которой нет покоя ни живым, ни мертвым Несмотря на достижение. Ведущая Fox News Лора Ингрэм назвала три страны, виновные в том, что за один месяц Европа превратилась в руины. Ведущая Fox News Лора Ингрэм назвала три страны, виновные в том, что за один месяц Европа превратилась в руины. России. Не ново. Но печально. Почему-то крушение поездов под Нарофоминском (Подмосковье) как-то странно пересекается с этим як был украинский. Или он был дряхлый. Руина — это период после окончания войны, когда страна или область находится в состоянии социально-экономического кризиса.
Новая Руина
В этой статье я попытаюсь соединить смыслы и возможности понятия руины с изменениями, порождаемыми неолиберальной политикой управления городами. Эта катастрофа — Руина 2.0 и в ней живут, и предстоит ещё не один год существовать и выживать 40 миллионам человек, ведя каждодневную борьбу за физическое выживание без надежды на лучшую жизнь не только для себя, но и для своих детей. Пользователь я я задал вопрос в категории Политика и получил на него 13 ответов.
Депутат Европарламента пригрозил газопроводу «Северный поток — 2» превращением в руины
Так Галичина вместе с Волынью еще на двадцать лет остались "на Западе". Но мы же знаем, как пошла история дальше: реального слияния "двух Украин" пришлось ждать до пакта Молотова - Риббентропа. Он-то и собрал под одну крышу украинский народ. Вот за этим петлюровским кордоном, простоявшим двадцать лет, и выросло первое бандеровское поколение. Все 30-е годы на передовой "украинского Пьемонта" была Организация украинских националистов, продолжавшая свою войну с Польшей - диверсиями, саботажем, террором. Но такие методы борьбы даже среди радикалов разделяли не все. Расколы, смертельные усобицы, жалобы друг на друга в Берлин - и вот наконец самый боевой отряд ОУН обрел "своего Гарибальди". Буква "р" в названии этого крыла организации означала ставку на революцию как единственный путь смены власти на Украине.
Однако в 1991 году она обрела независимость, мирно, референдумом выйдя из состава СССР и не пролив ни капли крови. Нужда в революции отпала. Не случайно зарегистрированный в Киеве год спустя наследник ОУН по имени Конгресс украинских националистов КУН вообще исключил этот пункт из своей программы. А революция - и, конечно, Руина, следующая по ее пятам, - тем не менее произошла. Камни из церквей Оранжевый майдан 2004 года был еще только прелюдией революционной Руины. Спустя десять лет его почти веселый оранжевый цвет загустел до коричневого. Украину "соборную" опять разорвало на части, опять гражданская война, хотя и под шифром "АТО", опять "помощь" со всех сторон.
Пока это главным образом советники, спонсоры, но уже и наемники, и инструкторы, за которыми поблескивают как натовские, так и российские штыки. И опять ударной силой на майданах стала молодежь Галичины, самая "идейная" и "мотивированная". Исторически это уже третье бандеровское поколение - внуки, выросшие после СССР в своей независимой стране. Поэтому Галичина в общественном мнении часто воспринимается как "логово нацизма", но так ли это? Ведь большинство ее населения голосует все-таки за национально-демократические партии. Но тут уже смещены акценты: национально-демократические партии за годы независимости сами настолько подвинулись вправо, что отличать их от радикальных националистов все труднее, а по части русофобии и невозможно. Политическое руководство страны сегодня так же однородно, как в годы второй Руины, но при этом неизмеримо дальше от идей, когда-то круживших головы украинских "боротьбистов" эсеров и социал-демократов, ставших коммунистами или их попутчиками.
Можно сколько угодно лакировать эту однородность "демократией для всех", но, когда на головы несогласных граждан сыплются бомбы, это, по немецкому философу Эриху Фромму, не демократия, а "улыбающийся фашизм". И вот парадокс социологических опросов: ни ужиться друг с другом, ни обойтись друг без друга "две Украины" уже не могут. Еще в 2011 году Киевский международный институт социологии констатировал, что 43 процента жителей юго-восточных и 19 процентов жителей центральных регионов страны были готовы расстаться с Западной Украиной. Она, в свою очередь, дала почти зеркальный ответ: 42 процента здешних респондентов расценили взгляды "украинских москалей" как опасные для целостности государства, но только 12 процентов согласилась бы "отпустить" юго-восток. Чем вызвана такая привязанность к нему, скажет статистика. Если пять областей запада Львовская, Ивано-Франковская, Тернопольская, Волынская и Ровенская производили 8 процентов промышленной продукции страны, то один Донбасс - 20, хотя его демографический вес почти вдвое меньше. Так с какой стати нахлебникам отказываться от общего стола?
Такими были пропорции до Руины, они уже в прошлом. Но суть не изменилась: хлеб насущный и национальная общность вещи, как видим, взаимосвязанные. Хлеб еще можно преломить надвое, у него везде одинаковый вкус, а идею, если она не по сердцу, можно только вдолбить. Уже третье бандеровское поколение выросло в убеждении, что "материнская украинская земля" Галичина, по классификации ОУН вправе навязывать свою волю и "средне-украинским", и "восточно-украинским землям" в первом поколении они соединялись в "рейхскомиссариат Украина". Но уравнение Бандера-Гарибальди им не по сердцу! Не потому что Бандера "оттуда", что он украинец из русинов. В Закарпатье народ на 70 процентов православный, в его глазах митрополит Лавр почти святой, а для галичан-униатов чуть ли не "антихрист".
Не случайно в регионах Украины, не принимающих соборность в ее галицком варианте, исповедуют лишь два варианта возможного будущего - если не федерализация Украины, то отделение от нее. Последнее по определению не может быть идеей общенациональной.
Как указал Бютикофер, Россия еще не обеспечила условия анбандлинга, который предполагает разделение организаций, которые занимаются добычей и транспортировкой газа по магистрали. Кроме того, согласно Третьему энергопакету ЕС, владелец трубопровода также должен предоставить сторонним продавцам газа доступ к ней, напомнил парламентарий.
Повестки пока не разносят, но подготовка идет полным ходом. Скорее всего начнут уже со следующей недели. В некоторых компаниях у персонала интересуются — что будете делать, если получите повестку. Народ в основном уходит в мороз, отмалчивается или отшучивается. Дурных идти добровольно нет от слова вообще. Даже патриоты не проявляют энтузиазма, предпочитая распиливать подстанции и ломать брусчатку.
Или на крайний случай — продолжать героическую борьбу с георгиевскими лентами. Причем, в тырнетах.
Например, какие заводы запущены за последние пару лет вна Украине, «которой помогает весь цивилизованный мир»? Кик тик то?! Может, западные благодетели хотя бы дали укропейцам вакцины от коронавируса? Что, опять нет? Не может быть!
Степанов же уже больше полугода каждую неделю говорит, что на следующей неделе получат… Тут на днях какой-то свидомый рагуль выкладывал видео из Одессы со словами «Красыво, бо нэма москалив». Я не знаю, где он там увидел красоту. Потому что на видео обшарпанные здания, разбитый асфальт, кучи мусора, нищета и упадок. Возможно, что после убожества ридного Тэрнопиля ему и эта деградация кажется красотой, но тем, кто помнит, какой Одесса была раньше — смотреть на это просто больно.
На руинах интернационализма
Флоринка , Тарнобжегская республика гор. Еще одна, Гуцульская Республика гор. Ясиня , объявилась в соседнем Закарпатье и постучалась в ЗУНР, но ее "по дружбе" выпороли румынские войска, которым, в отличие от польских, было рукой подать. Поразительный урок истории! Польша, аннексировав Галичину и Волынь, и Румыния, аннексировав Буковину, с корнем вырвали все ростки украинской государственности.
Малополяки, малорумыны, малороссы... Время давно поставило точки в старых распрях вокруг Украины, но это были только отточия. В 2009 году Черновцы, столица Буковины, увенчала свое 600-летие монументом цесарю Францу-Иосифу. За что же такая честь иноземному государю?
При нем Черновцы превратились в украинскую "малую Вену", которую украсил национальный университет. Среди его выпускников и нынешний премьер-министр Украины Арсений Яценюк. Он лично и возглавил, еще как спикер Верховной рады, этот ностальгический возврат Украины в свое "европейское прошлое". Вот только было ли оно европейским даже для "малополяков" и "малорумын", не говоря уже о малороссах?
За 68 лет правления Франца-Иосифа 1848-1916 ни одна из трех провинций Австро-Венгрии, где русины составляли большинство, так и не добились ни порознь, ни вместе политической автономии, хотя она была им обещана еще в революционном 1848 году за помощь в усмирении восставших польских и венгерских панов. Что же касается Малороссии, по неразумию которой Украина только теперь созрела для "ассоциации с Европой", то шанс отложиться от Москвы ей представился всего один раз. Генерал-майор польской армии Михал Сокольницкий убедил Наполеона Бонапарта, что одно лишь появление в России его Великой Армии поднимет запорожских казаков на царя. Император ждал до самой Москвы - не поднялись казаки!
В гневе он отстранил Сокольницкого от управления армейской разведкой, хотя тот и нашел себе оправдание, мол, сначала надо было идти на Киев, потом уже на Москву. Так и остался лежать в нафталине истории проект украинского государства, которому Наполеон даже имя придумал - Казакия. Но не случайно уже свыше ста лет живет легенда о Галичине как "украинском Пьемонте", призванном объединить страну по итальянскому прецеденту. Когда эта идея овладела массами "профессиональных украинцев" термин беру из книги Леонида Кучмы "Украина - не Россия" , у нее появились и могущественные покровители.
Одним, как гетману Мазепе, теперь ставят памятники с таким размахом, что вот-вот в мемориальный камень оденут и героя Полтавы шведского короля Карла XII. Других, зацепляя за шеи, сносят с пьедесталов - "ленинопад", "сталинопад", "екатеринопад"... Но подобные перетряхивания минувшей истории случайными не бывают. Тут уж одно из двух: либо в ней ищут утраченную национальную идею или хотя бы ее жизнеспособный росток, чтобы понять, отчего он столько раз погибал, либо стремятся всего лишь перелицевать ее на новый лад.
Идея "украинского Пьемонта" собрать "единую украинскую нацию под скипетром Габсбургов" созрела к концу XIX века и так чудесно совпала с геополитическим проектом немецкого философа Эдуарда Гартмана 1888 год , что генштаб Тройственного союза выстроил из них свою грядущую стратегию. Чтобы подорвать Россию, утверждал Гартман, нужно перекроить географию Восточной Европы. Каким же образом? Обратимся к источнику: "Финляндия была бы отдана Швеции, Бессарабия - Румынии, Эстляндия, Лифляндия и Курляндия вместе с Ковенской и Виленской губерниями преобразованы бы в самостоятельное Балтийское королевство, а речная область Днепра и Прута - в королевство Киевское" Ерусалимский А.
Для одного из этих "королевств" подобрали уже и короля - принца Вильгельма Франца Габсбурга-Лотарингского, более известного как Василь Вышиваный за его любовь к украинским узорам. Чтобы стать ближе к своему будущему народу, претендент даже начал креститься по-униатски, слева направо. Но разразилась мировая война, Тройственный союз потерпел поражение, план провалился. Правда, на целых полгода играть короля выпало генералу Павлу Скоропадскому.
А через год пришлось бежать и Петлюре - наступала Добровольческая армия Деникина, - и куда бежал вместе со своим побитым войском этот атаманствующий социалист? В Польшу, с которой "украинский Пьемонт" находился в состоянии войны! В апреле 1920 года Пилсудский и Петлюра подписали секретный протокол о межгосударственной границе по реке Збруч, который приняла и Антанта. Так Галичина вместе с Волынью еще на двадцать лет остались "на Западе".
Но мы же знаем, как пошла история дальше: реального слияния "двух Украин" пришлось ждать до пакта Молотова - Риббентропа.
Прежде всего, ограничивалась украинская автономия, ведь Москва «всегда хотела быть централизованной державою, а не федеративною». Её единство должно было поддерживаться не только верховной властью, как это было в Речи Посполитой.
Важно было установить единство законов, экономики, культуры. Поэтому украинцам «ничем нельзя было так угодить Москве, как самим предупреждать её всегдашнее тайное желание — скрепить возможно теснее связь Малороссии… и умалить отдельную самобытность присоединившегося края». Чем и занималась регулярно часть казацкой старшины — конечно же, с целью выпрашивания новых милостей и подарков от царя.
Голубой мечтой любого из её лидеров было стать гетманом, что без согласия Москвы было невозможно. Будучи избран, гетман старался как можно сильнее укрепиться. Путем устранения всех противников, раздачи выгодных постов сторонникам и родственникам, захвата доходных местечек и прав.
Обойденные и ограбленные начальники затаивали злобу и строчили в Москву доносы на гетмана. Их количество все умножалось, тем более что поводов для споров между гетманом и Москвой всегда было множество. И вот наконец царь соглашался гетмана от должности отрешить, сослать в Сибирь, а имущество конфисковать.
Один из доносчиков приходил ему на смену. И все по новому кругу… Так сложилась судьба всех трех левобережных гетманов периода «Руины». Кроме борьбы за власть, противоречия между Гетманщиной и Москвой имели и экономическую основу.
Украинское хозяйство было исключительно аграрным и строилось на выращивании зерновых, пчеловодстве и коневодстве.
Постоянными нападениями на представителей СМИ, остающимися в большинстве своём безнаказанными, решили озаботиться в Конгрессе Европейской федерации журналистов. Выражая солидарность с украинскими коллегами, европейские журналисты приняли спецзаявление по поводу царящего в отношении СМИ беззакония, особенно это касается журналистов, оппозиционно настроенных к нынешнему постмайданному режиму. Европейские журналисты настоятельно требуют незамедлительно остановить совершающиеся постоянно нападения на представителей «четвёртой власти».
Если найдутся веские аргументы в пользу того, что позитивное решение Федерального агентства нарушает энергетическое законодательство ЕС, то проект может превратиться в инвестиционную руину", — заявил он в интервью dpa. Как указал Бютикофер, Россия еще не обеспечила условия анбандлинга, который предполагает разделение организаций, которые занимаются добычей и транспортировкой газа по магистрали.
Independent Online: Мирному урегулированию на Украине препятствуют США
Бютикофер отметил, что проекту нужно пройти процесс сертификации, который может занять месяцы. А если выяснится, что трубопровод не соответствует европейскому праву, то он может превратиться в «инвестиционные руины», заявил политик. Напомним, строительство «Северного потока — 2» завершили утром 10 сентября.
Ландшафт Мотовилихи тоже связан с ложью: диорама, построенная как визуальный рассказ о роли города в революционных событиях 1905 года, сегодня «переизобретается» [24]. Причина — отсутствие интереса к этому историческому событию у широких масс. Но и само это событие, как показали пермские историки, было «изобретено» [25]. По другой ее версии, получается, что «отнюдь не только высокие идеалы» «побуждали людей становиться революционерами, уходить в лес, бороться против существующего строя» [27].
Кудрина с описанием подоплеки мотовилихинской революции [28] читаются как современная новостная лента. Завод — прекрасный образец дореволюционной промышленной архитектуры — чуть-чуть виднелся с парковой скамейки. Центр Перми, с его Красной и Зеленой линиями маршрутами экскурсий , отмеченными на асфальте, непустующими кафе и оживлением на Эспланаде, остался в двадцати километрах. Пермь, расширяясь, включила в себя и Мотовилиху — когда-то отдельный промышленный город. Но здесь нас окружала совсем другая Пермь — Пермь окраинная, сочетающая разнородные остатки другой, закончившейся эпохи: помпезный дом культуры, в котором арендуют комнаты различные фирмы, двухэтажные сталинские жилые дома с уцелевшими неподалеку дровяниками, здание диорамы — памятник тому, чего не было. Не будет, наверное, большой ошибкой сказать, что «фейковая» деревня Хохловка олицетворяет «наследие», центр Перми в период «Белых ночей» — постиндустриальное «переизобретение» промышленного города, а Мотовилиха — такую городскую периферию, где бесполезно делать условный центр современного искусства из отслужившего свое условного речного вокзала [29].
Эти различия дают нам возможность активнее примерить на себя историю осмысления упадка и ее самого лакомого куска — руин, которая сложилась в западной урбанистике и гуманитаристике в целом. Руины, «призраки», аффект и мы Эпизод с недавней поездкой в Пермь важен мне для того, чтобы подчеркнуть следующее. Многое из написанного в последнее время о памяти, руинах, призраках, меланхолии диссонирует с настроением, в котором многие из нас сегодня пребывают. Я имею в виду, в частности, тревожное ожидание перемен к худшему. К примеру: через несколько дней после описанной экскурсии культурный ландшафт Перми поменялся — сняли с поста инициатора пермского культурного проекта Марата Гельмана, что скажется, так или иначе, на работе пермских, да и не только пермских, коллег [30]. Все важнее становятся разговоры, благодаря которым можно не только «сверить часы», но и разделить эмоции друг друга, вглядевшись в заряженные фантасмагорией места.
В частности, в места, использованные тенденциозным историческим нарративом для формирования нужной для власти исторической идентичности. Мы же, пусть бегло и пунктирно, но иначе пытаемся выстроить нарратив места и всего города, не скрывая друг от друга его противоречий. Как это сделать, если мы вступаем в контакт с прошлым тех или других мест лишь во время визита. Посещение мест, имеющих историческую ценность, не отделимо от переживаний одинокого путника-паломника-туриста. Репрезентации таких мест подчиняются всегда уже имеющимся сценариям, в которых видение, мысли и чувства автора преобладают. Как писать о городской памяти так, чтобы голоса других тоже были слышны?
Как учесть самые неожиданные и невидимые сообщества и сети, которые данное место только проявляет, узлом которых является? Как писать, принимая в расчетдругих, — ведь твой одиночный взгляд точно что-то упустит? Гулять и смотреть не то же самое, что быть так или иначе включенным — сначала в создание места, потом в его переделку, которая часто совершается не по плану, а сама собой, просто потому, что центр активности переместился куда-то еще. Визуальное наслаждение примечательным местом упускает прежде всего глубинные и продолжительные ритмы окраин, включающие традиции, восприятие которых мало совместимо с кратким исследовательски-туристским набегом. К примеру, во время нашей экскурсии в Мотовилиху я ушла фотографировать сталинские дома и дровяники. Теперь к теплым воспоминаниям о фестивале «Белые ночи» все время примешивается зрелище серьезного мужика в просторных шортах и шлепанцах, уютно расположившегося с сигареткой на крыльце своей двухэтажной «сталинки» солнечным субботним утром.
Привычные абстракции — «модернистский проект», «индустриализация» и ее «закат», «постсоциализм», «авторитаризм», — которыми напичкана моя голова, столкнулись тем утром с чем-то совсем иным. Никакой «кровавый режим» не помешает этому сосредоточенному пермяку радоваться выходному, сигарете, подружке, праздности, предвкушаемой рыбалке. Он не любит богачей-начальников, признает, что производство, частью которого он остается, — неэффективно, но «людям же надо где-то работать». Мы говорили всего-то минут десять. Записав за три визита в Пермь июнь 2011-го, 2012-го и 2013 года десятки разговоров с «креативщиками» и преподавателями, волонтерами на фестивале и горничными в гостинице, я «споткнулась» об этого мужчину, который своими спокойствием и непроницаемостью напомнил мне о важности длительного проникновения в жизнь тех, у кого также есть право определять собой город. Одна шестая суши, там столько вот народу, и ничего не можем сделать.
Достаточно трех цифр. Я финансист, я же все понимаю — такие недра, такие возможности, но горстка людей, которые нами управляют, она не может все это связать, и мы не можем ничего сделать, хотя вроде работящие, здоровые, нормальные мужики» [31]. Так один пермяк описывает пермские «эмблемы», ссылаясь по очереди на названия известной пермской балетной труппы, производимой в Мотовилихе системе реактивной артиллерии и сети магазинов, принадлежавшей бывшему пермскому губернатору [32]. Невозможность долговременного планирования и необходимость осознать новые правила интеллектуальной игры, кажется, лишает тех, кто сегодня пишет в России о работе городской памяти, традиционных для этого поля созерцательности и меланхоличности. Необходимость артикуляции своеобразного аффектароссийских интеллектуалов а в этом я вижу главную задачу «настоящего момента» приводит к любопытным разворотам нашей рефлексии свежих концептуальных движений. К примеру, сейчас есть большой интерес к нерепрезентативной теории [33].
С обсуждаемыми здесь руинами и упадком это концептуальное движение связано весьма прямо. На руины как следы упадка мы смотрим, обладая воплощенной памятью [34] и преследуемые призраками [35]. Память и ее материализации представляют интересный случай коллизий между репрезентируемым и нерепрезентируемым. Все это чудесно, и английская коллега, начав с этой точки, может написать поэтичное географическое повествование, к примеру, о прогулке по английскому постиндустриальному ландшафту вместе с местным краеведом, который знает, какими тропами ходили тут прежде [36]. Что-то помнится, что-то забывается, и географ смущен упрямством памяти своего спутника, который не хочет смиряться с тем, что шахта и тропинки, по которым ходили шахтеры, — все это в прошлом. Автор, показывая, что не все репрезентируется, проблематизирует столкновение разных версий памяти об одном месте.
У нас же многие подобные руины лежат неописанными, ничего тем самым в нашем общем опыте не представляя. Конструирование «позитивных» репрезентаций, запрос на которые понятен и объясним, сопровождается тем, что целый пласт промышленной истории физически и символически повис в воздухе: современное состояние многих цехов и иных промышленных сооружений надежно спрятано от любопытствующих глаз заборами и пропускной системой у нас ко многим «руинам» тоже нужен пропуск , что, с одной стороны, способствует воспроизводству мифов о промышленной мощи страны, а с другой, мешает бывшим рабочим культивировать продуктивную ностальгию. Чтобы проиллюстрировать, до какой степени нагружено нашими сегодняшними противоречивыми эмоциями это исследовательское поле, которое в свою очередь репрезентирует драматичные процессы и события, предлагаю читателю всмотреться в одну из фотографий Роберта Полидори [37]. Ее настроением — меланхолией утраты и запустения — проникнуты и многие научные, особенно искусствоведческие, тексты, в которых конечно, верно пишут о том, что руины — и старые, и новые — способствуют рефлексии отношений между прошлым и настоящим. Однако этот ход мысли наталкивается на неосознанное сопротивление с моей стороны, в основе которого два допущения. Первое состоит в том, что с энтузиазмом видеть красоту в руинах можно, когда основания той социальной и политической жизни, в которую наблюдатель включен, достаточно прочны.
Мне кажется, именно прочность оснований и вытекающая из них свобода от разговоров о возможных последствиях неизбежного и наступающего бунта против авторитарного порядка — та грань, которая отделяет друг от друга постсоветских и постиндустриальных созерцателей руин.
Если кому-то эти тезисы кажутся чрезмерными, вот вам наиболее яркий пример из прошлого. В украинской истории есть период, который весьма точно называется «Руиной». После смерти Богдана Хмельницкого казацкая старшина устроила такую борьбу за власть, что она быстро превратилась в войну всех против всех. И все это время плодородный край разрывала верхушка, добиваясь богатства и гетманских булав.
И чтобы «пановать», приводила с собой лютых врагов украинцев — поляков, татар и турок. А те помощнички грабили, убивали и угоняли в полон население. За 30 лет Руины сменилось более 30 гетманов. Большинство из них не успевали ни запомниться, ни отметиться чем-то важным. Порой престол занимали сразу несколько претендентов, чаще таким образом: ставленник Польши — по правому берегу Днепра, ставленник России — по левому.
Но и это не было догмой. Гетманы и их прислужники так часто меняли свои убеждения, так часто предавали царей, королей, ханов и султанов, что в конце концов народ абсолютно перестал понимать, кто свой, а кто — враг. А раз все вокруг чужие, то можно творить, что угодно. Без зазрения совести и привязки к политическим реалиям. В результате свои и чужие армии вытоптали Поднепровье так, что оно почти обезлюдело.
За годы Руины население Украины уменьшилось в четыре раза. Кого не убили, тот сам бежал оттуда. Как образно писала историк Александра Ефименко, в это время одичавшие собаки вели жестокую борьбу за выживание с волками. И в этом контексте интересны биографии двух тогдашних гетманов — Юрия Хмельницкого и Петра Дорошенко. Оба — неоднократные предатели всех и вся, оба больше всего любили власть.
Вот только закончили свою жизнь по-разному. Пригожин заявил, что битва за Артемовск практически уничтожила армию Украины Первый, сын самого Богдана, был избран главой Украины сразу после смерти отца.
Ранее, напомним, Марио Драги был главой Европейского центрального банка. Во Франции ситуация немногим лучше. Британия переживает кризис власти, где в разгар рекордной инфляции и падения уровня жизни меняют верхушку власти.
Новости + Руины
"Северный поток – 2" может превратиться в инвестиционную руину, если Еврокомиссия докажет нарушение законодательства решением Федерального сетевого агентства (BNA) о вводе газопровода в эксплуатацию. Нифига подобного. Руина это дед старше 30, который после работы пошел катать под пивас с юнцами и не понимает чего они говорят. Читайте все самое интересное или смотрите фото и видео на темы Новости и Руины. Сирия была развитым государством,а теперь же сейчас и делают с УКраиной.
«Где руины, где процветание» — Серенко о последствиях глобализации
Такое мнение выразила ведущая американского телеканала Fox News Лора Ингрэм. Руины — Виктор Вахштайн / ПостНаука. Поиск. Смотреть позже. Сирия была развитым государством,а теперь же сейчас и делают с УКраиной. Причем в качестве модели, по которой может протекать этот крах, довольно часто предлагается повнимательней присмотреться к Руине — трагическому тридцатилетию истории Малороссии, с 1657 по 1687 год. Депутат Европарламента от фракции «зеленых» Райнхард Бютикофер заявил, что газопровод «Северный поток — 2» может превратиться в инвестиционные руины, если проект будет нарушать энергетическое законодательство Евросоюза, сообщает Die Zeit. Ведущая Fox News Лора Ингрэм назвала три страны, виновные в том, что за один месяц Европа превратилась в руины.
РИА Новости
Этот термин английские географы Эрик Суигенду и Мария Кайка используют для обозначения городской инфраструктуры — электро- и насосных станций, всего, что обеспечивало жизнь городов [22] и на что вначале чуть ли не молились — а потом бросили. Бросовое «приданое» постсоветской России — разрушающиеся электростанции и заводы, дома культуры и, повторюсь, церкви. Избирательное придание ценности сооружениям и памятникам оборачивается тем, что лишь у некоторых из них есть шанс стать привлекательными компонентами культурного наследия, очищенными от следов запустения и новейших вмешательств, спасенными реставрацией от дальнейшего разложения. Стоя на скамейке, мы смотрели на Мотовилиху с высоты городского холма. Перед нами, используя географическую лексику, расстилался типичный ландшафт модерности. Река, взятая в хозяйственный оборот; синие холмы на горизонте, деревья, рекламные плакаты, жилые микрорайоны: увязанные воедино земля и жизнь, социальное и материальное, определяющие особость региона. Географы сегодня говорят о ландшафте критически, оспаривая эстетическую дистанцию как преобладающий вариант отношения к ландшафту. К примеру, книгу с ярким названием «Ложь земли» американский географ Дон Митчелл начинает пересказом эпизода из «Гроздьев гнева» Стейнбека. Сюжет ее составляет бегство фермерской семьи в Калифорнию от последствий Великой депрессии. Ближе к финалу повествования беглецы любуются зрелищем, «спектаклем» калифорнийской мечты, — сияющими на солнце крыльями ветряной мельницы, аллеями деревьев, рядами виноградников, красными крышами; перед ними «процветающий, деревенский, Джефферсонов» идеал американской мечты, обещание новой жизни.
Из самого романа понятно: обещание не сбудется. В своей книге Митчелл показывает, как за райскими образами аграрного ландшафта Калифорнии — холмами в дымке и уходящими к горизонту полями — скрывается невидимая армия трудовых мигрантов, без которой эти бескрайние поля заросли бы сорняками. Согласна, что этот ход может показаться слишком прямолинейным, но мне нравится, как Митчелл одному эстетизирующему взгляду противопоставляет другой — критический [23]. Ландшафт Мотовилихи тоже связан с ложью: диорама, построенная как визуальный рассказ о роли города в революционных событиях 1905 года, сегодня «переизобретается» [24]. Причина — отсутствие интереса к этому историческому событию у широких масс. Но и само это событие, как показали пермские историки, было «изобретено» [25]. По другой ее версии, получается, что «отнюдь не только высокие идеалы» «побуждали людей становиться революционерами, уходить в лес, бороться против существующего строя» [27]. Кудрина с описанием подоплеки мотовилихинской революции [28] читаются как современная новостная лента. Завод — прекрасный образец дореволюционной промышленной архитектуры — чуть-чуть виднелся с парковой скамейки.
Центр Перми, с его Красной и Зеленой линиями маршрутами экскурсий , отмеченными на асфальте, непустующими кафе и оживлением на Эспланаде, остался в двадцати километрах. Пермь, расширяясь, включила в себя и Мотовилиху — когда-то отдельный промышленный город. Но здесь нас окружала совсем другая Пермь — Пермь окраинная, сочетающая разнородные остатки другой, закончившейся эпохи: помпезный дом культуры, в котором арендуют комнаты различные фирмы, двухэтажные сталинские жилые дома с уцелевшими неподалеку дровяниками, здание диорамы — памятник тому, чего не было. Не будет, наверное, большой ошибкой сказать, что «фейковая» деревня Хохловка олицетворяет «наследие», центр Перми в период «Белых ночей» — постиндустриальное «переизобретение» промышленного города, а Мотовилиха — такую городскую периферию, где бесполезно делать условный центр современного искусства из отслужившего свое условного речного вокзала [29]. Эти различия дают нам возможность активнее примерить на себя историю осмысления упадка и ее самого лакомого куска — руин, которая сложилась в западной урбанистике и гуманитаристике в целом. Руины, «призраки», аффект и мы Эпизод с недавней поездкой в Пермь важен мне для того, чтобы подчеркнуть следующее. Многое из написанного в последнее время о памяти, руинах, призраках, меланхолии диссонирует с настроением, в котором многие из нас сегодня пребывают. Я имею в виду, в частности, тревожное ожидание перемен к худшему. К примеру: через несколько дней после описанной экскурсии культурный ландшафт Перми поменялся — сняли с поста инициатора пермского культурного проекта Марата Гельмана, что скажется, так или иначе, на работе пермских, да и не только пермских, коллег [30].
Все важнее становятся разговоры, благодаря которым можно не только «сверить часы», но и разделить эмоции друг друга, вглядевшись в заряженные фантасмагорией места. В частности, в места, использованные тенденциозным историческим нарративом для формирования нужной для власти исторической идентичности. Мы же, пусть бегло и пунктирно, но иначе пытаемся выстроить нарратив места и всего города, не скрывая друг от друга его противоречий. Как это сделать, если мы вступаем в контакт с прошлым тех или других мест лишь во время визита. Посещение мест, имеющих историческую ценность, не отделимо от переживаний одинокого путника-паломника-туриста. Репрезентации таких мест подчиняются всегда уже имеющимся сценариям, в которых видение, мысли и чувства автора преобладают. Как писать о городской памяти так, чтобы голоса других тоже были слышны? Как учесть самые неожиданные и невидимые сообщества и сети, которые данное место только проявляет, узлом которых является? Как писать, принимая в расчетдругих, — ведь твой одиночный взгляд точно что-то упустит?
Гулять и смотреть не то же самое, что быть так или иначе включенным — сначала в создание места, потом в его переделку, которая часто совершается не по плану, а сама собой, просто потому, что центр активности переместился куда-то еще. Визуальное наслаждение примечательным местом упускает прежде всего глубинные и продолжительные ритмы окраин, включающие традиции, восприятие которых мало совместимо с кратким исследовательски-туристским набегом. К примеру, во время нашей экскурсии в Мотовилиху я ушла фотографировать сталинские дома и дровяники. Теперь к теплым воспоминаниям о фестивале «Белые ночи» все время примешивается зрелище серьезного мужика в просторных шортах и шлепанцах, уютно расположившегося с сигареткой на крыльце своей двухэтажной «сталинки» солнечным субботним утром. Привычные абстракции — «модернистский проект», «индустриализация» и ее «закат», «постсоциализм», «авторитаризм», — которыми напичкана моя голова, столкнулись тем утром с чем-то совсем иным. Никакой «кровавый режим» не помешает этому сосредоточенному пермяку радоваться выходному, сигарете, подружке, праздности, предвкушаемой рыбалке. Он не любит богачей-начальников, признает, что производство, частью которого он остается, — неэффективно, но «людям же надо где-то работать». Мы говорили всего-то минут десять. Записав за три визита в Пермь июнь 2011-го, 2012-го и 2013 года десятки разговоров с «креативщиками» и преподавателями, волонтерами на фестивале и горничными в гостинице, я «споткнулась» об этого мужчину, который своими спокойствием и непроницаемостью напомнил мне о важности длительного проникновения в жизнь тех, у кого также есть право определять собой город.
Одна шестая суши, там столько вот народу, и ничего не можем сделать. Достаточно трех цифр. Я финансист, я же все понимаю — такие недра, такие возможности, но горстка людей, которые нами управляют, она не может все это связать, и мы не можем ничего сделать, хотя вроде работящие, здоровые, нормальные мужики» [31]. Так один пермяк описывает пермские «эмблемы», ссылаясь по очереди на названия известной пермской балетной труппы, производимой в Мотовилихе системе реактивной артиллерии и сети магазинов, принадлежавшей бывшему пермскому губернатору [32]. Невозможность долговременного планирования и необходимость осознать новые правила интеллектуальной игры, кажется, лишает тех, кто сегодня пишет в России о работе городской памяти, традиционных для этого поля созерцательности и меланхоличности. Необходимость артикуляции своеобразного аффектароссийских интеллектуалов а в этом я вижу главную задачу «настоящего момента» приводит к любопытным разворотам нашей рефлексии свежих концептуальных движений. К примеру, сейчас есть большой интерес к нерепрезентативной теории [33].
В результате свои и чужие армии вытоптали Поднепровье так, что оно почти обезлюдело. За годы Руины население Украины уменьшилось в четыре раза. Кого не убили, тот сам бежал оттуда. Как образно писала историк Александра Ефименко, в это время одичавшие собаки вели жестокую борьбу за выживание с волками. И в этом контексте интересны биографии двух тогдашних гетманов — Юрия Хмельницкого и Петра Дорошенко. Оба — неоднократные предатели всех и вся, оба больше всего любили власть. Вот только закончили свою жизнь по-разному. Пригожин заявил, что битва за Артемовск практически уничтожила армию Украины Первый, сын самого Богдана, был избран главой Украины сразу после смерти отца. Но старшина не захотела видеть над собой 16-летнего мальчишку. И Юрий сложил с себя власть и отправился на учебу в Киево-Могилянскую академию. Но через два года, после того как его сменщик Иван Выговский предал Россию, Хмельницкий снова заявляет о своих правах на булаву. И опять становится гетманом. Но прошло еще два года, и он, видя, что царские войска терпят поражение в войне с Польшей, тоже решил перебежать на сторону победителей. И вместе с поляками пошел разорять левобережную Украину. Правда, и тут «не срослось». Его дядя Яким Сомко, опираясь на русские полки, нанес поражение гетману. Юрий, пометавшись немного, снова решил сложить власть. И даже удалился в монастырь. Впрочем, это еще далеко не конец истории. Поляки заподозрили его в очередном предательстве и посадили в тюрьму. Потом освободили, но на этот раз в плен его взяли татары.
Может, западные благодетели хотя бы дали укропейцам вакцины от коронавируса? Что, опять нет? Не может быть! Степанов же уже больше полугода каждую неделю говорит, что на следующей неделе получат… Тут на днях какой-то свидомый рагуль выкладывал видео из Одессы со словами «Красыво, бо нэма москалив». Я не знаю, где он там увидел красоту. Потому что на видео обшарпанные здания, разбитый асфальт, кучи мусора, нищета и упадок. Возможно, что после убожества ридного Тэрнопиля ему и эта деградация кажется красотой, но тем, кто помнит, какой Одесса была раньше — смотреть на это просто больно. При этом товарооборот портов Одесской, Николаевской и Херсонской областей уже существенно просел и продолжает падать. Потому что они когда-то строились именно для перевалки грузов из России и в Россию, в других направлениях нужный для поддержания нормального уровня жизни грузопоток просто не набирается.
В истории страны был подобный период: «Через какие-то четверть века, прошедшие со дня смерти Богдана Хмельницкого, руина Правобережной Украины достигла своего апогея. Подольское Брацлавское и большая часть Киевского воеводства — эти жемчужины польской короны — превратились в пустыню. Далее, в глубину края пустыня становилась совсем безлюдной. Роскошные поля зарастали: нигде нет жилья человеческого, ни признака стад, которыми еще недавно славилась Украина; одичавшие собаки вели жестокую борьбу а выживание с волками. Прекратилось торговое движение, заросли дороги. В украинской истории это был один из самых черных и страшных периодов». Не правда ли очень похоже на современное состояние, до которого довели страну «патриоты», скакавшие год назад на Майдане? А описывается это период общего упадка жизни в Украине после войны Хмельницкого, во второй половине 17-го века. И называется этот период соответственно — Руина. Тогда Руина была результатом острой внутренней борьбы в среде ближайшего окружения Богдана Хмельницкого. Этой борьбой активно пользовались и ближайшие соседи: и Польша, Швеция, и Османская империя, и Русское царство. Украинские территории оказались одним из центров острейшего международного противостояния. Но страдали от неурядиц внутренней политики и международного противостояния прежде всего простые жители. В 1658 г.
Новости Руины
Такое заявление в разговоре с журналистами сделал депутат Европарламента от партии «зеленых» Райнхард Бютикофер. Такое заявление в разговоре с журналистами сделал депутат Европарламента от партии «зеленых» Райнхард Бютикофер. Лавров расскажет, зачем нужна армия, авиация и флот - Шойгу покажет. *Руина – исторический период второй половины XVII века, когда Гетманщину сотрясали внутриполитические распри и гражданская война, а итогом стал распад государства.
Руина: какие 30 лет истории Украины носят такое название
К таковым относится захват заложников, захват воздушных и морских судов, распространение взрывчатых веществ и опасных технологий. На эту тему в ООН пишут соответствующие конвенции и декларации. А вот «терроризм» — это как бы не преступление для мирового сообщества, поскольку каждая отдельная страна под ярлыком терроризма может подразумевать всё, что посчитает нужным. Возьмём определение терроризма, которое составило ЦРУ для госдепартамента США в 80-е годы: «Терроризм — это угроза применения или применение насилия в политических целях отдельными лицами или группами лиц, действующими за или против существующего в данной стране правительства, когда такие действия направлены на то, чтобы нанести удар или запугать более многочисленную группу, чем непосредственная жертва, в отношении которой применяется насилие».
Что же в Сирии? Борющаяся против правительства группа есть. Запугивание населения есть.
Применение насилия в политических целях, непосредственные жертвы — всё на месте. Возможно, определение ЦРУ слишком широкое или некорректное, но всё же сирийские «борцы за демократию» под него попадают! Страна под ярлыком терроризма может подразумевать всё, что посчитает нужным.
Есть другое определение. В уставных документах ФБР, ведомства, отвечающего за борьбу с внутренним и внешним терроризмом, написано, что терроризм — это «противоправное использование силы или насилие против личности или собственности в целях устрашения или давления на правительство, гражданское население или любую его часть в осуществлении политических и социальных целей».
Сама мысль об исчезновении истины приводит нас в замешательство. Однако именно по этой причине ценность истины в обществе возрастает. В книге «Эпоха постправды» 2004 Ральф Кейс указывает, что мы можем руководствоваться этим фактом неосознанно из-за отношения, основанного на оправдании собственной лжи.
Вот почему мы так быстро привыкаем жить в среде, в которой правда подвергается дискриминации в зависимости от наших личных интересов. Как объясняет в книге «Как работает пропаганда» 2015 Джейсон Стэнли, определенный тип пропаганды может разрушить принцип доверия в обществе. Чтобы справиться с этим, важно обладать навыками критического мышления и быть открытыми к новой и неожиданной информации, — отмечают специалисты. Отличить правду от лжи в современном мире становится все сложнее. Проще незаметить или и вовсе удалить Отметим, что подобное происходит, когда мы не задумываемся об источниках новостей и отводим взгляд от противоположных нашей точек зрения.
Иногда мы буквально бежим от истины не останавливаясь просто потому, что боимся оказаться обманутыми. Как будто все, что не совпадает с нашей картиной мира — фейковая реклама. Читайте также: Прививка установок: как распознавать фейки в соцсетях? Поверхностное шарлатанство В книге «О ерунде» 2013 Гарри Г. Франкфурт указал, что когда мы лжем, то концентрируемся на неправде.
Шарлатанство, однако, не требует усилий , так как является непреднамеренно спонтанным: изложение фактов просто опускается. Шарлатаны сохраняют четкое различие между тем, что истинно, а что ложно, но поскольку их не волнует ценность истины, они могут использовать факты для защиты одной позиции и опровержения другой. Недоверие, порождаемое постправдой, основано на том, что та или иная новость может служить скрытой цели, которая не нравится аудитории. Отражает ли эта идея что-то реальное в нашем обществе и нашем поведении? Как думаете?
Постправда, похоже, возникает во времена, когда общество само ожидает обмана. Вас обмануть или сами справитесь? Подобного драматизма, казалось, следует избегать, ведь мы не собираемся отказываться от интернета и новостей. Однако сегодня широкие слои общества действительно считают, что истина утратила разрушена, утратила свою ценность и находится в последних предсмертных муках. Это интересно: Почему мы верим фейковым новостям?
И все же, хочется верить, что самый темный час — перед рассветом. Так, даже несмотря на влияние постправды на мир и общество, последнее слово остается за нами — обычными пользователями социальных сетей, зрителями и слушателями, которые могут восстановить ценность правды.
Прекратились волны мобилизации, когда сотрудники военкоматов ловили мужчин призывного возраста прямо на улицах. Война стала делом профессионалов-контрактников, по сути, заробитчан в форме. Общество смирилось. Недовольные уехали.
Несогласным заткнули рты. Тех, кто пытался бороться, убили, посадили в тюрьмы, вытеснили из страны. Возникло шаткое равновесие, словно затянувшаяся пауза в театральной постановке. Весной 2021 года киевский режим решил пойти на обострение. В Донбасс стали подтягивать дополнительные силы. Генералы ВСУ открыто заявляли, что готовы решить проблему народных Республик силовым путём, нужен лишь приказ.
В Киеве, похоже, очень рассчитывали на поддержку нового американского президента. Но украинские стратеги просчитались. Россия ясно дала понять, что не допустит в Донбассе «хорватского сценария». К границам Украины стали открыто перебрасываться российские войска. Это вызвало истерику в украинских патриотических медиа. Предполагается, что украинцы все как один встанут на защиту Цээуропы, массово уйдут в схроны и заставят злобных оккупантов позорно бежать, умывшись собственной кровью.
Активисты на местах стали проводить полевые вышколы, отрабатывать методы проведения диверсий и партизанской войны. Заодно делать пафосные фото в камуфляже в пригородных лесопарках. И тут выяснилось, что представление о том, как строить территориальную оборону, у администрации президента, региональных властей и лидеров националистов очень разное. Согласно проекту закона о территориальной обороне, разработанному правительством, части теробороны должны подчиняться президенту и генеральному штабу Украины. Фактически создаётся резервная армия. Такой проект вызвал массу критики.
Недовольны местные элиты. Они рассчитывали создать на местах подконтрольные себе региональные армии. Это сильно повысило бы их «политическую капитализацию» в вечном споре с Киевом за распределение ресурсов. Но особо шумно возмутились профессиональные патриоты во главе с «великим белым вождём» «Национального корпуса» Билецким. С начала весеннего обострения они пытаются оседлать тему «национального сопротивления». Столь живой интерес украинских наци к теме территориальной обороны и возможной партизанской войны с агрессором не случаен.
Яркие заголовки, обилие фейков и отсутствие надлежащей проверки информации как авторами контента, так и пользователями, не только создают ощущение хаоса, но и разделяют людей между собой на основании убеждений и взглядов. Вот почему культура отмены — визитная карточка эпохи постправды. Потребление информации в мире растет. Но чем это грозит? Культура отмены — современная форма остракизма в Европе и США, при которой человек или определенная группа подвергаются осуждению в социальных или профессиональных сообществах как онлайн, так и в реальном мире. Согласитесь, трудно представить себе кого-то более нетерпимого к окружающим, чем группу «униженных и оскорбленных», которая не желает слышать противоположную собственной точку зрения настолько, что отменяет несогласных, будь то отдельные люди или целые страны.
Еще одним представителем эпохи является «вокизм» от англ. Подробнее: Почему некоторые люди считают себя инопланетянами? При этом дискриминация как явление так никуда и не делось, а возможно, только усилилось. Все отменяют всех. Впрочем, ничего нового Вокисты не движутся в сторону позитивно настроенного общества, в котором юмор воспринимается адекватно. Мы что, хотим общество полное осуждения и ненависти и без юмора?
Вокизм — это культура разделения, остракизма и ненависти, — рассказал глава Space-X, Tesla и Twitter Илон Маск в одном из интервью. Маск — не единственный представитель западного сообщества, публично осуждающий культуру отмены и вокизм. Многие ученые и журналисты регулярно напоминают общественности о том, насколько опасен отказ от рационального и критического мышления. Более того, культура отмены — это мощное оружие информационной войны и пропаганды. Хотите всегда быть в курсе последних новостей из мира науки и высоких технологий? Подписывайтесь на наш канал в Telegram — так вы точно не пропустите ничего интересного!
Социологи также отмечают , что столь сложные социальные движения чаще всего служат интересам определенных групп, которые подавляют любые неугодные мнения. Отсутствие социальной сплоченности постепенно подавляет солидарность и может привести к деглобализации и появлению популистских движений за постправду. Кто такая женщина? Все потому, что именно этот вопрос автор картины Мэтт Уолш задает «гендерным» специаоистам хирургам и терапевтам , специализирующимся на смене пола, освещая проблемы и подводные камни новой идеологии. Отметим, что автор картины также является политическим обозревателем и и ведущим подкаста «The Matt Walsh Show». Помимо специалистов Мэтт также беседует с трансгендерами, активистами, психологами, простыми людьми и даже политиками.
Некоторым этот вопрос показался настолько шокирующим, что они тут же отказывались продолжать интервью.