Автор: Борис Васильев.
Борис Васильев: А зори здесь тихие...
Эта страсть,этот патриотизм в борьбе за свою родину - автор очень хорошо раскрыл в этой книге. Но также эта книга в некотором смысле заставляет задуматься о будущем,о настоящем. Безумно жаль героев,ведь они в общей сложности даже не прожили жизнь. Все из девчат мечтали о семье,о детях, о хорошем будущем.
По мере прохождения игроки открывают новые уровни, сталкиваются с головоломными головоломками и получают награды. Пожалуйста, проверьте все уровни ниже и постарайтесь соответствовать вашему правильному уровню. Если вы все еще не можете понять это, оставьте комментарий ниже, и мы постараемся вам помочь.
Фронт перетряси, и то сомневаюсь… Опасения его, однако, оказались необоснованными, так как уже утром хозяйка сообщила, что зенитчики прибыли. В тоне ее звучало что-то вредное, но старшина со сна не разобрался, а спросил о том, что тревожило: — С командиром прибыли? И оторопел: перед домом стояли две шеренги сонных девчат. Старшина было решил, что спросонок ему померещилось, поморгал, но гимнастерки на бойцах по-прежнему бойко торчали в местах, солдатским уставом не предусмотренных, а из-под пилоток нахально лезли кудри всех цветов и фасонов. Девушки таскали доски, держали, где велел, и трещали, как сороки. Старшина хмуро отмалчивался: боялся за авторитет. Федот Евграфыч с сомнением повел глазом по туго натянутым гимнастеркам, но разрешил: — Не дальше речки. Аккурат в пойме прорва его. На разъезде наступила благодать, но коменданту от этого легче не стало.
В результате операции в живых остался лишь один командир, который впоследствии по окончании войны получил медаль «За боевые заслуги». Эпизод трагический, однако, в реалиях военного времени это событие теряется среди ужасов страшной войны. Тогда автор вспомнил о 300 тысячах женщин, несших фронтовые тяготы наряду с бойцами мужского пола. И сюжет повести построился на трагических судьбах девушек-зенитчиц, которые погибают в ходе разведывательной операции. Кто автор книги "А зори здесь тихие" Произведение написано Борисом Васильевым в повествовательном жанре. Когда началась Великая Отечественная Война, он едва закончил 9-й класс. Борис Львович воевал под Смоленском, получил контузию, и потому знал о фронтовой жизни не понаслышке. Литературным трудом он увлекся в 50-е годы, занимался написанием пьес и сценариев. За прозаические повести писатель взялся лишь спустя 10 лет. Главные герои повести "А зори здесь тихие" Далее представлены краткие характеристики и судьбы главных персонажей повести: старшины Васкова и пятерых героинь - зенитчиц. Васков Федот Евграфыч Старшина, в командование которого поступили зенитчицы, занимал комендантское положение на 171-м железнодорожном разъезде. Ему 32 года, но девушки дали ему прозвище «старик» за несговорчивый характер. До войны был обычным мужиком из деревни, имел 4 класса образования, в 14 лет вынужден был стать единственным кормильцем в семье. Сын Васкова, которого он отсудил у бывшей жены после развода, умер до начала войны. Гурвич Соня Простая стеснительная девушка из большой семьи, родилась и выросла в Минске. Ее отец работал участковым врачом. До войны она успела проучиться год в МГУ на переводчика, бегло говорила по-немецки. Первой любовью Сони был студент-очкарик, занимавшийся в библиотеке за соседним столом, с которым они робко общались. Когда началась война, в связи с избытком переводчиков на фронте, Соня попала в школу для зенитчиков, а потом в отряд Федота Васкова. Девушка очень любила стихи, заветной мечтой ее было снова повидать своих многочисленных домочадцев. В ходе разведывательной операции Соню убил немец двумя ударами ножа в грудь. Бричкина Елизавета Деревенская девушка, дочь лесника. С 14 лет вынуждена была оставить учебу и ухаживать за неизлечимо больной матерью. Мечтала поступить в техникум, поэтому после смерти мамы, следуя совету одного из отцовских друзей, собиралась переехать в столицу. Но ее планам не суждено было сбыться, их скорректировала война - Лиза отправилась на фронт. Хмурый сержант Васков сразу вызвал в девушке большую симпатию. Во время вылазки на разведку Лиза была отправлена через болото за подмогой, но слишком торопилась и утонула. Спустя некоторое время, ее юбку на болоте найдет Васков, тогда он поймет, что остался без подмоги. Комелькова Евгения Веселая и красивая рыжеволосая девушка. Немцы расстреляли всех членов ее семьи, беспощадная расправа произошла прямо на Жениных глазах. Уберегла девушку от гибели ее соседка. Горя желанием отомстить за гибель родных, Женя подалась в зенитчицы. Привлекательная внешность девушки и задорный характер сделали ее объектом ухаживаний полковника Лужина, поэтому начальство, чтобы прервать роман, перенаправило Женю в женский отряд, так она попала под командование Васкова. В разведке Женя дважды проявила бесстрашие и героизм. Она спасла своего командира, когда он боролся с немцем. А затем, подставив себя под пули, увела немцев от места, где спрятались старшина и ее раненая подруга Рита. Четвертак Галина Очень молодая и восприимчивая девушка, отличалась низким ростом и привычкой сочинять истории и небылицы. Выросла в детском доме и даже не имела своей фамилии. Из-за ее маленького роста престарелый завхоз, который относился к Гале по-дружески, придумал ей фамилию Четвертак. До призыва девушка почти успела закончить 3 курса библиотечного техникума. Во время разведывательной операции Галя не смогла справиться со страхом и выскочила из прикрытия, попав под немецкие пули. Осянина Маргарита Старшее лицо по взводу, Рита отличалась серьезностью, была весьма сдержана и редко улыбалась. В девичестве она носила фамилию Муштакова.
Литература. 9 класс
Пять совсем юных девушек-зенитчиц с разными судьбами и характерами под руководством старшины, осознавая, что идут на верную гибель, вступают в неравный бой с отрядом немецких диверсантов. Они совершают настоящий подвиг, но он даже не попадает в сводки военных событий. Повесть написана в память тех, кто отдал свою жизнь, защищая Родину. Чтобы знали и помнили потомки о героях, заплативших высокую цену за Великую Победу. Представляем вашему вниманию аудиофрагмент из книги Бориса Васильева «А зори здесь тихие...
В применении к одному слову для него будет найдено до трёх синонимов.
В применении к выражению в скобках к каждому слову будет добавлен синоним, если он был найден. Не сочетается с поиском без морфологии, поиском по префиксу или поиском по фразе. Это позволяет управлять булевой логикой запроса. Можно дополнительно указать максимальное количество возможных правок: 0, 1 или 2.
И никто, за редким исключением, их судьбы не описывал. А были ли диверсанты в тех местах? Были, и вели они себя довольно активно. В фильме С. Ростоцкого упоминается, что диверсионная группа немцев пыталась взорвать шлюзы Беломоро-Балтийского канала, чтобы застопорить судоходность этой стратегически важной водной артерии. Действительно, прямо с первого дня войны с территории Финляндии началась переброска диверсионных финских не немецких!
Правда, они не чувствовали себя так свободно, как это показано в фильме Станислава Ростоцкого, зори для финнов там были отнюдь не тихими: диверсантов на первых же этапах десантирования засекали спецвойска НКВД, опергруппы обнаруживали их резиновые лодки, спрятанные боеприпасы и продовольствие. За лазутчиками охотились и весьма результативно. Подобные вылазки с финской стороны были многочисленными, но всегда встречали организованное сопротивление со стороны Красной Армии. Существенных диверсий финнам осуществить на нашей территории так и не удалось.
Взлетал к вершинам сосен, путался в молодой листве ольшаника, падал до хрипа и снова из последних сил взлетал к безоблачному небу. Лиза долго видела это синее прекрасное небо. Хрипя, выплевывала грязь и тянулась, тянулась к нему, тянулась и верила. Над деревьями медленно всплыло солнце, лучи упали на болото, и Лиза в последний раз увидела его свет — теплый, нестерпимо яркий, как обещание завтрашнего дня. И до последнего мгновения верила, что это завтра будет и для нее… 8 Пока хохотали да закусывали понятное дело, сухим пайком , противник далеко оторвался.
Драпанул, проще говоря, от шумного берега, от звонких баб да невидимых мужиков, укрылся в лесах, затаился и — как не было. Это Васкову не нравилось. Опыт он имел не только боевой, а еще и охотничий и отлично понимал, что врага да медведя с глазу спускать не годится. Леший его ведает, что он там еще напридумал, куда рванется, где оставит секреты. Тут же выходило прямо как на плохой облоге, когда не поймешь, кто за кем охотится: ты за медведем или медведь за тобой. И чтобы такого не случилось, старшина девчат на берегу оставил, а сам с Осяниной произвел поиск. Я стал — ты стала, я лег — ты легла. С немцем в хованки играть — почти как со смертью, так что в ухи вся влезь. В ухи да в глаза.
Сам он впереди держался. От куста к кусту, от скалы к скале. До боли в заросли всматривался, ухом к земле приникал, воздух нюхал — весь взведенный был, как граната. Высмотрев все и до звона наслушавшись, чуть рукой шевелил — и Осянина тут же к нему подбиралась. Молча вдвоем слушали, не хрустнет ли где валежник, не заблажит ли дура сорока, и опять старшина, пригнувшись, тенью скользил вперед, в следующее укрытие, а Рита оставалась на месте, слушая за двоих. Так прошли они гряду, выбрались на основную позицию, а потом — в соснячок, по которому Бричкина утром, немцев обойдя, к лесу вышла. Все было пока тихо и мирно, словно и не существовало в природе никаких диверсантов, но Федот Евграфыч не позволял думать так ни себе, ни младшему сержанту. За соснячком лежал мшистый, весь в валунах пологий берег Легонтова озера. Бор начинался, отступя от него, на взгорке, и к нему вел корявый березняк да редкие хороводы приземистых елок.
Здесь старшина задержался: биноклем кустарник обшарил, послушал, а потом, привстав, долго нюхал слабый ветерок, что сползал по откосу к озерной глади. Рита, не шевелясь, покорно лежала рядом, с досадой чувствуя, как медленно намокает во мху одежда. Только все ли шестнадцать?.. Подумав, он аккуратно прислонил к сосенке винтовку, подтянул ремень — туже некуда, присел. Слушай вот что. Ежели стрельба поднимется — немедля, в ту же секунду, уходи. Забирай девчат и уходи, и топайте прямиком на восток аж до канала. Там насчет немца доложишь, хотя, мыслю я, знать они об этом уже будут, потому как Лизавета Бричкина вот-вот должна до разъезда добежать. Все поняла?
Уж если обнаружат меня, стало быть, живым не выпустят, в том не сомневайся. И потому сразу же уходи. Ясен приказ? Рита нахмуренно молчала. Старшина усмехнулся и, пригнувшись, побежал к ближайшему валуну. Рита все время смотрела ему вслед, но так и не заметила, когда же он исчез: словно растворился вдруг среди серых замшелых валунов. Юбка и рукава гимнастерки промокли насквозь; она полежала еще немного, а потом отползла назад и села на камень, настороженно вслушиваясь в мирный шум леса. Ждала она почти спокойно, твердо веря, что ничего не может случиться. Все ее воспитание было направлено к тому, чтобы ждать только счастливых концов: сомнение в удаче для ее поколения равнялось почти предательству.
Ей случалось, конечно, ощущать и страх и неуверенность, но внутреннее убеждение в благополучном исходе было всегда сильнее реальных обстоятельств. Но как Рита ни прислушивалась, как ни ожидала, Федот Евграфыч появился неожиданно и беззвучно: чуть дрогнули сосновые лапы. Молча взял винтовку, кивнул ей, нырнул в чащу. Остановился уже в скалах. Никудышный боец. Говорил он не зло, а озабоченно, и Рита улыбнулась: — Почему же? А приказано было лежать. Десяток человек пищу принимают — видал их. Двое в секрете справа: остальные, надо полагать, службу с других концов несут.
Устроились вроде надолго: носки у костра сушат. Так что самое время нам расположение менять. Я тут по камням полазаю, огляжусь, а ты, Маргарита, дуй за бойцами. И скрытно — сюда. И чтоб смеху — ни-ни! И вещички, само собой. Пока Осянина за бойцами бегала, Васков все близкие и дальние каменья на животе излазал. Высмотрел, выслушал, вынюхал все, но ни немцев, ни немецкого духу нигде не чуялось, и старшина маленько повеселел. Ведь уже по всем расчетам выходило, что Лиза Бричкина вот-вот до разъезда доберется, доложит, и заплетется вокруг диверсантов невидимая сеть облавы.
К вечеру — ну, самое позднее, к рассвету! Подальше, чтоб мата не слыхали, потому как без рукопашной тут не обойдется. И опять он своих бойцов издали определил. Вроде и не шумели, не брякали ничем, не шептались, а — поди ж ты! То ли пыхтели они здорово от усердия, то ли одеколоном вперед них несло, а только Федот Евграфыч втихаря порадовался, что нет у диверсантов настоящего охотника-промысловика. Курить до тоски хотелось, потому как третий, поди, час лазал он по скалам да рощицам, от соблазна кисет на валуне оставив, у девчат. Встретил их, предупредил, чтоб помалкивали, и про кисет спросил. А Осянина только руками всплеснула. Крякнул старшина: ах ты, женский пол беспамятный, леший тебя растряси!
Был бы мужской — чего уж проще: загнул бы Васков в семь накатов с переборами и отправил бы растяпу назад за кисетом. А тут улыбку пришлось пристраивать. Махорка имеется. Сидор-то мой не забыли, случаем? Я знаю, где он лежит!.. Товарищ переводчик!.. Какое там: только сапоги затопали… А топали сапоги потому, что Соня Гурвич доселе никогда их не носила и по неопытности получила в каптерке на два номера больше. Когда сапоги по ноге, они не топают, а стучат: это любой кадровик знает. Но Сонина семья была штатской, сапог там вообще не водилось, и даже Сонин папа не знал, за какие уши их надо тянуть.
И хотя папа был простым участковым врачом, а совсем не доктором медицины, дощечку не снимали, так как ее подарил дедушка и сам привинтил к дверям. Привинтил потому, что его сын стал образованным человеком и об этом теперь должен был знать весь город Минск. А еще висела возле дверей ручка от звонка, и ее надо было все время дергать, чтобы звонок звонил. И сквозь все Сонино детство прошел этот тревожный дребезг: днем и ночью, зимой и летом. Папа брал чемоданчик и в любую погоду шел пешком, потому что извозчик стоил дорого. А вернувшись, тихо рассказывал о туберкулезах, ангинах и малярии, и бабушка поила его вишневой наливкой. У них была очень дружная и очень большая семья: дети, племянники, бабушка, незамужняя мамина сестра, еще какая-то дальняя родственница, и в доме не было кровати, на которой спал бы один человек, а кровать, на которой спали трое, была. Еще в университете Соня донашивала платья, перешитые из платьев сестер: серые и глухие, как кольчуги. И долго не замечала их тяжести, потому что вместо танцев бегала в читалку и во МХАТ, если удавалось достать билет на галерку.
А заметила, сообразив, что очкастый сосед по лекциям совсем не случайно пропадает вместе с ней в читальном зале. Это было уже спустя год, летом. А через пять дней после их единственного и незабываемого вечера в Парке культуры и отдыха имени Горького сосед подарил ей тоненькую книжечку Блока и ушел добровольцем на фронт. Да, Соня и в университете носила платья, перешитые из платьев сестер. Длинные и тяжелые, как кольчуги… Недолго, правда, носила: всего год. А потом надела форму. И сапоги на два номера больше. В части ее почти не знали: она была незаметной и исполнительной и попала в зенитчицы случайно. Фронт сидел в глухой обороне, переводчиков хватало, а зенитчиц — нет.
Вот ее и откомандировали вместе с Женькой Комельковой после того боя с «мессерами». И, наверно, поэтому ее голос услыхал один старшина. Прислушались: тишина висела над грядой, только чуть посвистывал ветер. Далекий, слабый, как вздох, голос больше не слышался, но Васков, напрягшись, все ловил и ловил его, медленно каменея лицом. Странный выкрик этот словно застрял в нем, словно еще звучал, и Федот Евграфыч, холодея, уже догадывался, уже знал, что он означает. Глянул стеклянно, сказал чужим голосом: — Комелькова, за мной. Остальным здесь ждать. Васков тенью скользил впереди, и Женька, задыхаясь, еле поспевала за ним. Но главное, Женька столько сил отдавала тишине, что на остальное почти ничего не оставалось.
А старшина весь заостренный был, на тот крик заостренный. Единственный, почти беззвучный крик, который уловил он вдруг, узнал и понял. Слыхал он такие крики, с которыми все отлетает, все растворяется и потому звенит. Внутри звенит, в тебе самом, и звона этого последнего ты уже никогда не забудешь. Словно замораживается он и холодит, сосет, тянет за сердце, и потому так спешил сейчас комендант. И потому остановился, словно на стену налетел, вдруг остановился, и Женька с разбегу стволом его под лопатку клюнула. А он и не оглянулся даже, а только присел и руку на землю положил — рядом со следом. Разлапистый след был. С рубчиками.
Старшина не ответил. Глядел, слушал, принюхивался, а кулак стиснул так, что косточки побелели. Женька вперед глянула: на осыпи темнели брызги. Васков осторожно поднял камешек: черная густая капля свернулась на нем, как живая. Женька дернула головой, хотела закричать и — задохнулась. И шагнул за скалу. В расселине, скорчившись, лежала Гурвич, из-под прожженной юбки косо торчали грубые кирзовые сапоги. Васков потянул за ремень, приподнял чуть, чтобы под мышки подхватить, оттащил и положил на спину. Соня тускло смотрела в небо полузакрытыми глазами, и гимнастерка на груди была густо залита кровью.
Федот Евграфыч осторожно расстегнул ее, приник ухом. Слушал, долго слушал, а Женька беззвучно тряслась сзади, кусая кулаки. Потом он выпрямился и бережно расправил на девичьей груди липкую от крови рубашку: две узкие дырочки виднелись на ней. Одна в грудь шла, в левую грудь. Вторая — пониже — в сердце. Не дошел он до сердца с первого раза, грудь помешала… Запахнул ворот, пуговки застегнул — все, до единой. Руки ей сложил, хотел глаза закрыть — не удалось, только веки зря кровью измарал. Поднялся: — Полежи тут покуда, Сонечка. Судорожно всхлипнула сзади Женька.
Старшина свинцово полоснул из-под бровей: — Некогда трястись, Комелькова. И, пригнувшись, быстро пошел вперед, чутьем угадывая слабый рубчатый отпечаток… 9 Ждали немцы Соню или она случайно на них напоролась? Бежала без опаски по дважды пройденному пути, торопясь притащить ему, старшине Васкову, махорку ту, трижды клятую. Бежала, радовалась и понять не успела, откуда свалилась на хрупкие плечи потная тяжесть, почему пронзительной, яркой болью рванулось вдруг сердце… Нет, успела. И понять успела и крикнуть, потому что не достал нож до сердца с первого удара: грудь помешала. Высокая грудь была, тугая. А может, не так все выходило? Может, ждали они ее? Может, перехитрили диверсанты и девчат неопытных, и его, сверхсрочника, орден имеющего за разведку?
Может, не он на них охотится, а они на него? Может, уже высмотрели все, подсчитали, прикинули, когда кто кого кончать будет? Но не страх — ярость вела сейчас Васкова. Зубами скрипел от той черной, ослепительной ярости и только одного желал: догнать. Догнать, а там разберемся… — Ты у меня не крикнешь. Нет, не крикнешь… Слабый след кое-где еще печатался на валунах, и Федот Евграфыч уже точно знал, что немцев было двое. И опять не мог простить себе, опять казнился и маялся, что недоглядел за ними, что понадеялся, будто бродят они по ту сторону костра, а не по эту, и сгубил переводчика своего, с которым вчера еще котелок пополам делил. И кричала в нем эта маета и билась, и только одним успокоиться он сейчас мог: погоней. И думать ни о чем другом не хотел, и на Комелькову не оглядывался.
Женька знала, куда и зачем они спешат. Знала, хоть старшина ничего и не сказал, знала, а страха не было. Все в ней вдруг запеклось и потому не болело пока и не кровоточило. Словно ждало разрешения, но разрешения этого Женька не давала, а потому ничто теперь не отвлекало ее. Такое уже было однажды, когда эстонка ее прятала. Летом сорок первого, почти год назад… Васков поднял руку, и она сразу остановилась, всеми силами сдерживая дыхание. Близко где-то. Женька грузно оперлась на винтовку, рванула ворот. Хотелось вздохнуть громко, всей грудью, а приходилось цедить выдох, как сквозь сито, а сердце от этого никак не желало успокаиваться.
Он смотрел в узкую щель меж камней. Женька глянула: в редком березняке, что шел от них к лесу, чуть шевелились гибкие вершинки. Как я утицей крикну, шумни чем-либо. Ну, камнем ударь или прикладом, чтобы на тебя они оглянулись. И обратно замри. Поняла ли? Не раньше. Он глубоко, сильно вздохнул и прыгнул через валун в березняк: наперерез. Главное дело, надо было успеть с солнца забежать, чтоб в глазах у них рябило.
И второе главное дело — на спину прыгнуть. Обрушиться, сбить, ударить и крикнуть не дать. Чтоб — как в воду… Он хорошее место выбрал: ни обойти его немцы не могли, ни заметить. А себя открывали, потому что перед его секретом проплешина в березняке шла. Конечно, он стрелять отсюда спокойно мог, без промаха, но не уверен был, что выстрелы до основной группы не докатятся, а до поры шум поднимать было невыгодно. Поэтому он сразу наган вновь в кобуру сунул, клапан застегнул, чтоб случаем не выпал, и проверил, легко ли ходит в ножнах финский трофейный нож. И тут фрицы впервые открыто показались в редком березняке, в весенних, кружевных еще листах. Как и ожидал Федот Евграфыч, их было двое, и впереди шел дюжий детина с автоматом на правом плече. Самое время было их из нагана достать, самое время, но старшина опять отогнал эту мысль, но не потому уже, что выстрелов опасался, а потому, что Соню вспомнил и не мог теперь легкой смертью казнить.
Око за око, нож за нож — только так сейчас дело решалось, только так. Немцы свободно шли, без опаски: задний даже галету грыз, облизывая губы. Старшина определил ширину их шага, просчитал, прикинул, когда с ним поравняются, вынул финку и, когда первый подошел на добрый прыжок, крякнул два раза коротко и часто, как утка. Немцы враз вскинули головы, но тут Комелькова грохнула позади их прикладом о скалу, они резко повернулись на шум, и Васков прыгнул. Он точно рассчитал прыжок: и мгновение точно выбрано было, и расстояние отмерено — тик в тик. Упал немцу на спину, сжав коленями локти. И не успел фриц тот ни вздохнуть ни охнуть, как старшина рванул его левой рукой за лоб, задирая голову назад, и полоснул отточенным лезвием по натянутому горлу. Именно так все задумано было: как барана, чтоб крикнуть не мог, чтоб хрипел только, кровью исходя. И когда он валиться начал, комендант уже спрыгнул с него и метнулся ко второму.
Всего мгновение прошло, одно мгновение: второй немец еще спиной стоял, еще только поворачиваться начал. Но то ли у Васкова сил на новый прыжок не хватило, то ли промешкал он все же, а только не достал этого фрица ножом. Автомат вышиб, да при этом и собственную финку выронил: в крови она вся была, скользкая, как мыло. Глупо получилось: вместо боя — драка, кулачки какие-то. Фриц хоть и нормального роста, а цепкий попался, жилистый: никак его Васков согнуть не мог, под себя подмять. Барахтались на мху меж камней да березок, но немец покуда помалкивал: то ли одолеть старшину рассчитывал, то ли просто силы берег. И опять Федот Евграфыч промашку дал: хотел немца половчее перехватить, а тот выскользнуть умудрился и свой нож из ножен выхватил. И так Васков этого ножа убоялся, столько сил и внимания ему отдал, что немец в конце концов оседлал его, сдавил ножищами и теперь тянулся и тянулся к горлу острым кинжальным жалом. Покуда старшина еще держал его руку, покуда оборонялся, но фриц-то сверху давил, всей тяжестью, и долго так продолжаться не могло.
Про это и комендант знал, и немец — даром, что ли, глаза сузил да ртом щерился. И обмяк вдруг, как мешок, обмяк, и Федот Евграфыч сперва не понял, не расслышал первого-то удара. А второй расслышал: глухой, как по гнилому стволу. Кровью теплой в лицо брызнуло, и немец стал запрокидываться, перекошенным ртом хватая воздух. Старшина отбросил его, вырвал нож и коротко ударил в сердце. Только тогда оглянулся: боец Комелькова стояла перед ним, держа винтовку за ствол, как дубину. И приклад той винтовки был в крови. Только на того, первого, оглянулся: здоров был фриц, как бык здоров. Еще дергался, еще хрипел, еще кровь толчками била из него.
А второй уже и не шевелился: скорчился перед смертью да так и застыл. Дело было сделано. Женька вдруг отбросила винтовку и, согнувшись, пошла за кусты, шатаясь, как пьяная. Упала там на колени: тошнило ее, выворачивало, и она, всхлипывая, все кого-то звала. Маму, что ли… Старшина поднялся. Колени еще дрожали, и сосало под ложечкой, но время терять было уже опасно. Он не трогал Комелькову, не окликал, по себе зная, что первая рукопашная всегда ломает человека, переступая через естественный, как жизнь, закон «не убий». Тут привыкнуть надо, душой очерстветь, и не такие бойцы, как Евгения, а здоровенные мужики тяжко и мучительно страдали, пока на новый лад перекраивалась их совесть.
Подвиги героев Великой Отечественной увековечены в кино. Фильм «А зори здесь тихие...»
А зори здесь тихие Серия «100 главных книг». В оформлении переплета использованы фотографии: Анатолий Гаранин, Олег Кнорринг, С. Альперин, Ярославцев / РИА Новости; Архив РИА Новости. Повесть Бориса Васильева «А зори здесь тихие» основана на реальных событиях и является одним из самых проникновенных и трагических произведений о Великой Отечественной войне. В последнюю бомбежку рухнула водонапорная башня, и поезда перестали здесь останавливаться, Немцы прекратили налеты, но кружили над разъездом ежедневно, и командование на всякий случай держало там две зенитные счетверенки. Борис Васильев А зори здесь тихие Серия «100 главных книг» В оформлении переплета использованы фотографии: Анатолий Гаранин, Олег Кнорринг, С. Альперин, Ярославцев / РИА Новости; Архив РИА Новости Фотография снайпера Розы Шаниной на корешке. Повесть Бориса Львовича Васильева «А зори здесь тихие» основана на реальных событиях и является одним из самых проникновенных и трагических произведений о Великой Отечественной войне.
Краткая история создания повести «А зори здесь тихие» Васильева
Мероприятие сопровождалось электронной презентацией, фрагментами из фильмов: «А зори здесь тихие», «В списках не значился». В книгу талантливого советского писателя, лауреата Государственной премии СССР Бориса Васильева вошли широко известные произведения, рассказывающие о Великой Отечественной войне, участником и свидетелем которой был автор. Причем тут женское подразделение «Вот сюжет!» – подумал будущий автор замечательной повести Борис Васильев, и начал работать с темой.
А зори здесь тихие…
повесть, которую Борис Васильев опубликовал еще в 1969 году. По книге «А зори здесь тихие» в 1972 году снят одноимённый фильм, признанный шедевром отечественного кинематографа. Одна из главных героинь повести Бориса Львовича Васильева "А зори здесь тихие ". Название повести «А зори здесь тихие» появилось уже после того, как работа над книгой была окончена.
"Весна, которой не было", или история одной книги
В последнюю бомбежку рухнула водонапорная башня, и поезда перестали здесь останавливаться. Немцы прекратили налеты, но кружили над разъездом ежедневно, и командование на всякий случай держало там две зенитные счетверенки. Шел май 1942 года. На западе в сырые ночи оттуда доносило тяжкий гул артиллерии обе стороны, на два метра врывшись в землю, окончательно завязли в позиционной войне; на востоке немцы день и ночь бомбили канал и мурманскую дорогу; на севере шла ожесточенная борьба за морские пути; на юге продолжал упорную борьбу блокированный Ленинград.
А здесь был курорт. От тишины и безделья солдаты млели, как в парной, а в двенадцати дворах осталось еще достаточно молодух и вдовушек, умевших добывать самогон чуть ли не из комариного писка.
Таких историй за годы Великой Отечественной были тысячи, и подвиг такой мог совершить почти каждый. Прошло несколько дней, и тут к нему пришла мысль главных героев превратить в главных героинь. Сюжетная линия стала выстраиваться сама собой. Назвал он эту повесть "Весна, которой не было" У кого из девушек были реальные прототипы? Все девушки, описанные в повести - образы собирательные. Медсестры, радистки, разведчицы - более 300 000 их побывало на ф р о н т е. И только одна из них, Соня Гурвич, списана с жены писателя. Зоря, как и Соня в повести, была еврейкой, и свою любовь встретила в университете.
Она выделялась из всех своей незаурядной внешностью, скромностью, интеллектом и утонченностью, и сразу привлекла внимание 19-летнего курсанта. В феврале 1945 года Зоря и Борис поженились, и всю жизнь прожили вместе душа в душу.
Самые пронзительные ленты о подвиге нашего народа. Сюжеты из военной летописи, газетных заметок, воспоминаний однополчан и личных.
Борис Васильев, автор повести «А зори здесь тихие…» и режиссер Станислав Ростоцкий — сами фронтовики. И одноименный фильм — их правда о войне.
Условным сигналом опасности было кряканье селезня. Глава 4 Кратчайший путь к лесному озеру шел через топкое болото. Почти полдня команде пришлось идти по пояс в холодной болотной жиже. Галя Четвертак потеряла сапог и портянку, и часть пути по болоту ей пришлось идти с босой ногой.
Добравшись до берега, вся команда смогла отдохнуть, выстирать грязные вещи и перекусить. Для продолжения похода Васков смастерил для Гали чуню из бересты. До нужной точки добрались только к вечеру, здесь нужно было устроить засаду. Глава 5 Планируя встречу с двумя фашистскими солдатами, Васков сильно не беспокоился и надеялся, что захватить их в плен удастся с передовой позиции, которую он разместил среди камней. Однако, при непредвиденном случае, старшина предусмотрел возможность отступления. Ночь прошла спокойно, только боец Четвертак сильно заболела, шагая босиком по болоту.
На утро немцы потянулись к Синюхиной гряде между озерами, вражеский отряд состоял из шестнадцати человек. Глава 6 Поняв, что просчитался, и что большой немецкий отряд ему не остановить, Васков отправил Елизавету Бричкину за подмогой. Он выбрал именно Лизу потому, что она выросла на природе и очень хорошо ориентировалась в лесу. Чтобы задержать фашистов, команда решила изобразить шумную деятельность лесорубов. Они разожгли костры, Васков подрубил деревья, девушки аукались и весело перекликались. Когда немецкий отряд был в 10 метрах от них, Женька выбежала прямо к реке, чтобы, купаясь, отвлечь внимание вражеских разведчиков.
Их план сработал, немцы пошли в обход, и команде удалось выиграть целые сутки времени. Глава 7 Лиза очень спешила за подмогой. Не выполнив указания старшины о перевале на островке посередине болота, она, уставшая и замерзшая, продолжила путь. Почти дойдя до конца болота, Лиза задумалась и сильно испугалась большого пузыря, вспучившегося прямо перед ней в мертвой тишине топи. Инстинктивно девушка рванулась в сторону и потеряла опору под ногами. Шест, на который пыталась опереться Лиза, сломался.
Последнее, что она увидела перед смертью — это лучи всходившего солнца. Глава 8 Старшина точно не знал о траектории движения немцев, потому решил отправиться на разведку вместе с Ритой. Они обнаружили привал, 12 фашистов отдыхали возле костра и сушили белье. Где были другие четверо, установить не удалось. Васков принимает решение о смене места дислокации, а потому направляет Риту за девушками и заодно просит принести его именной кисет. Но в суматохе кисет забыли на старом месте, и Соня Гурвич, не дождавшись разрешения командира, побежала за дорогой вещью.
Через короткое время старшина услышал едва различимый крик. Как бывалый боец, он догадался, что этот крик означает. Вместе с Женей они отправились по направлению звука и нашли тело Сони, убитой двумя ударами ножа в грудь. Глава 9 Оставив Соню, старшина с Женей оправились в погоню за фашистами, чтобы они не успели донести о происшествии своим. Ярость помогает старшине четко продумать план действий. Одного из немцев Васков убил быстро, справиться со вторым ему помогла Женя, оглушив фрица прикладом по голове.
Эта была первая рукопашная схватка для девушки, которую она очень тяжело перенесла. В кармане одного из фрицев Васков нашел свой кисет. Вся команда зенитчиц во главе со старшиной собралась возле Сони. Тело сослуживицы достойно похоронили. Глава 10 Пробираясь сквозь лес, команда Васкова неожиданно напоролась на немцев. В доли секунды старшина выбросил вперед гранату, затрещали пулеметные очереди.
Не зная сил противника, фашисты приняли решение отступать. Во время короткого боя Галя Четвертак не смогла перебороть страх и не участвовала в стрельбе. За такое поведение девушки хотели осудить ее на комсомольском собрании, однако, командир заступился за растерявшуюся зенитчицу.
"А зори здесь тихие" анализ произведения (3 варианта)
«А зори здесь тихие» повествует о судьбах пяти самоотверженных девушек-зенитчиц во главе со старшиной Васковым, которые в мае 1942 года на далеком разъезде противостоят отряду отборных немецких диверсантов-десантников. Читает Александр Аравушкин Здесь вы можете слушать онлайн mp3 бесплатно и без регистрации. Ария Женьки из оперы "А зори здесь тихие" в исполнении концертного камерного оркестра ДШИ им. Е. А. Мравинского. "А зори здесь тихие " и "В списках не значился". Писатель Борис Васильев, автор множества произведений о войне, в том числе "А зори здесь тихие", скончался на 89-м году жизни, сообщили РИА Новости в Союзе писателей Москвы в понедельник.
"А зори здесь тихие" анализ произведения (3 варианта)
Благодаря увлекательной сюжетной линии игроки отправляются в межгалактическое приключение, чтобы помочь очаровательному инопланетному персонажу по имени Коди найти дорогу домой. В игре есть сетка, заполненная буквами, и игроки должны использовать свои знания и словарный запас, чтобы составлять слова, которые вписываются в сетку. На каждом уровне представлена уникальная тема, например, история, наука или поп-культура, и игроки должны найти скрытые слова, связанные с этой темой.
Условным сигналом опасности было кряканье селезня. Глава 4 Кратчайший путь к лесному озеру шел через топкое болото. Почти полдня команде пришлось идти по пояс в холодной болотной жиже. Галя Четвертак потеряла сапог и портянку, и часть пути по болоту ей пришлось идти с босой ногой. Добравшись до берега, вся команда смогла отдохнуть, выстирать грязные вещи и перекусить. Для продолжения похода Васков смастерил для Гали чуню из бересты. До нужной точки добрались только к вечеру, здесь нужно было устроить засаду.
Глава 5 Планируя встречу с двумя фашистскими солдатами, Васков сильно не беспокоился и надеялся, что захватить их в плен удастся с передовой позиции, которую он разместил среди камней. Однако, при непредвиденном случае, старшина предусмотрел возможность отступления. Ночь прошла спокойно, только боец Четвертак сильно заболела, шагая босиком по болоту. На утро немцы потянулись к Синюхиной гряде между озерами, вражеский отряд состоял из шестнадцати человек. Глава 6 Поняв, что просчитался, и что большой немецкий отряд ему не остановить, Васков отправил Елизавету Бричкину за подмогой. Он выбрал именно Лизу потому, что она выросла на природе и очень хорошо ориентировалась в лесу. Чтобы задержать фашистов, команда решила изобразить шумную деятельность лесорубов. Они разожгли костры, Васков подрубил деревья, девушки аукались и весело перекликались. Когда немецкий отряд был в 10 метрах от них, Женька выбежала прямо к реке, чтобы, купаясь, отвлечь внимание вражеских разведчиков.
Их план сработал, немцы пошли в обход, и команде удалось выиграть целые сутки времени. Глава 7 Лиза очень спешила за подмогой. Не выполнив указания старшины о перевале на островке посередине болота, она, уставшая и замерзшая, продолжила путь. Почти дойдя до конца болота, Лиза задумалась и сильно испугалась большого пузыря, вспучившегося прямо перед ней в мертвой тишине топи. Инстинктивно девушка рванулась в сторону и потеряла опору под ногами. Шест, на который пыталась опереться Лиза, сломался. Последнее, что она увидела перед смертью — это лучи всходившего солнца. Глава 8 Старшина точно не знал о траектории движения немцев, потому решил отправиться на разведку вместе с Ритой. Они обнаружили привал, 12 фашистов отдыхали возле костра и сушили белье.
Где были другие четверо, установить не удалось. Васков принимает решение о смене места дислокации, а потому направляет Риту за девушками и заодно просит принести его именной кисет. Но в суматохе кисет забыли на старом месте, и Соня Гурвич, не дождавшись разрешения командира, побежала за дорогой вещью. Через короткое время старшина услышал едва различимый крик. Как бывалый боец, он догадался, что этот крик означает. Вместе с Женей они отправились по направлению звука и нашли тело Сони, убитой двумя ударами ножа в грудь. Глава 9 Оставив Соню, старшина с Женей оправились в погоню за фашистами, чтобы они не успели донести о происшествии своим. Ярость помогает старшине четко продумать план действий. Одного из немцев Васков убил быстро, справиться со вторым ему помогла Женя, оглушив фрица прикладом по голове.
Эта была первая рукопашная схватка для девушки, которую она очень тяжело перенесла. В кармане одного из фрицев Васков нашел свой кисет. Вся команда зенитчиц во главе со старшиной собралась возле Сони. Тело сослуживицы достойно похоронили. Глава 10 Пробираясь сквозь лес, команда Васкова неожиданно напоролась на немцев. В доли секунды старшина выбросил вперед гранату, затрещали пулеметные очереди. Не зная сил противника, фашисты приняли решение отступать. Во время короткого боя Галя Четвертак не смогла перебороть страх и не участвовала в стрельбе. За такое поведение девушки хотели осудить ее на комсомольском собрании, однако, командир заступился за растерявшуюся зенитчицу.
Волгограда, Волгоградской области и других регионов России. Все вместе участники прочитают повесть «А зори здесь тихие... Видеозаписи прочтения фрагментов повести составят в итоге «живую» книгу, которую все желающие смогут прослушать и посмотреть на сайте библиотеки. Участие в акции примут также артисты Волгоградских театров и другие представители творческих профессий. Все зарегистрировавшиеся участники получат определенный фрагмент повести, который нужно будет прочитать на видео.
И одноименный фильм — их правда о войне. Разные судьбы на экране и в жизни, в героинях картины ветераны узнавали своих боевых подруг. В репортаже Алены Германовой — о женщинах, сражавшихся за Родину. Смотрите также.