Актер Александр Симонец. Артист Артист Александр Шумский, полная информация.
В Херсонесе сорвался со скалы и погиб московский священник
Сегодня стало известно о смерти заслуженного артиста РФ Леонида Шумского. Клирик храма святителя Николая Мирликийского в Хамовниках Александр Шумский скончался во время отдыха в Крыму. Священник-блогер вышел на тропинку, но в результате поскользнулся и разбился насмерть. Предположительно, у 46-летнего артиста возникли проблемы с сердцем. Актер фильма «Двадцать восемь панфиловцев» Устюгов экстренно госпитализирован. Иерей Александр Шумский за несколько часов до своей гибели принял участие в вечерней службе в Свято-Владимирском кафедральном соборе Севастополя. Спектакли c участием Александр Шумский, купить билеты на которые вы можете уже сегодня на нашем сайте.
Организации в тренде
Светлая память Александру Павловичу! С актером простились в Благовещенске По поводу трагедии высказалась также актриса Виктория Тарасова, работавшая с Симонцом надо сериалом «Глухарь». Артистка уверена — Александр Павлович не жалел себя и, по всей видимости, не воспринимал всерьез имеющиеся проблемы со здоровьем. Добрый, вежливый, отзывчивый — это большая редкость в наше время. Он был прекрасным актером: с ним было очень комфортно работать на площадке. Мы с ним не поддерживали отношений по окончании съемок: так вышло.
Также подчеркивается, что продолжаются проведение противопаводковых мероприятий, ликвидация последствий паводков и оказание помощи населению. В Западно-Казахстанской области ситуация стабилизировалась. Продолжается мониторинг подтопленных дачных территорий... В Атырауской области продолжается мониторинг, наблюдается повышение уровня воды. В целях предотвращения паводковых ситуаций вдоль реки Жайык в городе Атырау непрерывно ведутся берегоукрепительные работы.
Но как хорошо Bы знаете, насколько Шумский отличный ведущий, от других? Bот несколько явных конкурентных преимуществ: Шумский превосходный импровизатор и легко адаптирует любую ситуацию на мероприятии, словно так и должно было быть по сценарию как в прозе так и в стихах. Шумский единственный из известных Вам ведущих — поющий шоумен! А это большой плюс!
Источник изображения: commons. В культовом советском военном фильме «Отряд особого назначения» он сыграл Виктора Грачева. О причинах смерти знаменитости пока ничего не сообщается. Шумский появился на свет в небольшом литовском городе Тракай. Его трудовая деятельность началась с профессии токаря в дизельном депо в Вильнюсе.
Московский священник трагически погиб в Крыму
При полном или частичном использовании текстовых материалов МТРК «Мир» активная гиперссылка на страницу www. Онлайн-трансляция эфирного потока в сети интернет без согласования строго запрещена. Трансляция эфира возможна исключительно при использовании плеера и системы онлайн-вещания Закрытого акционерного общества МТРК «Мир».
Как только аттестаты зрелости сняли с нас синие с серебряными галунчиками мундиры и как только мы утопили Кюнера в мутных волнах Куры, немедленно, в ожидании разъезда в университеты в августе месяце, «люди литературно-театрального преломления» опрометью кинулись к пассивному и активному участию в театре. Наш фанатизм доходил до того, что мы смотрели на кончивших наших товарищей, не умевших или не хотевших играть в затеваемых нами спектаклях, не только как на тупиц, но просто как на изменников какому-то призванию, какому-то неписанному договору — «жить и умереть» в театре по завету Белинского.
До сих пор не могу без смеха вспомнить унылые физиономии наших бедных друзей по гимназии, совершенно, говоря деликатно, «не имевших сценических данных», но запряженных нашим молодым деспотизмом в сбрую всяких Новосильских и Бординых и беспомощно барахтавшихся в пучинах объемистых ролей. Были случаи, когда от нашего насилия спасались только бегством из города или вмешательством престарелых матерей, отпрашивавших своих детей от участия в наших затеях, как от воинской повинности. Трудно было ладить студенческие спектакли летом 1877 года в Тифлисе будущим директорам государственных академических театров!! Во всяком случае, не легче, чем теперь...
Лично моей характерной чертой было — здесь я говорю только о себе — мое слепое преклонение перед профессиональными актерами местной труппы этого лета 1877 года. Между ними, правда, было несколько очень даровитых людей, к сожалению, сильно разменявшихся на мелочь в своей дальнейшей карьере, но для меня самый факт принадлежности кого бы то ни было к труппе А. Яблочкина раньше или С. Пальма в лето освобождения от Кюнера уже озарял человека сиянием избранного мужа.
От премьерши труппы до выходного артиста, от изящной ingenue или coquette до третьей комической старухи я был определенно и несомненно влюблен во всех вместе и порознь, и встреча с кем-либо из них в жизни — на улице, на гулянье, в ресторане — вгоняла меня в предательскую краску, а весь день встречи наполнял особым смыслом и счастьем. Должен покаяться, что на это лето я сильно изменил литературе, кроме, конечно, драматической. Все мои силы ушли на общение с театром, и когда в августе я пустился в путь в Санкт-Петербург, к месту моего назначения, мой маршрут, несмотря на ограниченность моих студенческих капиталов, поражал своей неопределенностью и мог навести на самые подозрительные мысли любого Шерлока Холмса. Задержавшись лишний день во Владикавказе только для того, чтобы посмотреть прелестную Погодину-Долинскую в «Двух сиротках», я миновал Ростов, ибо в его труппе не было моих знакомых, доехал до Харькова, где служил некто Кубалов, актер на выходных ролях в Тифлисской труппе Пальма, из Харькова — в Орел, оттуда, повидавшись с В.
Шумилиным и посмотрев его в «Блуждающих огнях», проехал через Елец в Воронеж повидаться с Е. Черновым, потом опять вернулся в Елец, где служил тот сезон П. Протасов, заглянул в Тулу, уж не помню для кого, и только после всех этих заячьих петель добрался до Москвы. Москва была мне не чужая.
По черте характера, свойственной людям литературно-театрального преломления, я оппозиционно относился к оценкам Немировича, который, в противоположность мне, отличался необыкновенно сильно обостренным критическим задором и с мужеством, сохраненным им и в более зрелом возрасте, низвергал мои кумиры с созданных мною алтарей. Его несомненным превосходством надо мной в спорах и оценках были его авторитет сотрудника московской печати и личное знакомство с некоторыми корифеями Малого театра. В жарких спорах в жаркие ночи тифлисского лета язык особенно прилипал у меня к гортани, когда он, как ядрами тяжелой артиллерии, поражал меня священными именами Шумского и Самарина, Федотовой и Медведевой, тогдашних звезд первого калибра Малой сцены. Но я не уступал ему ни одного божества из моего местного Олимпа и не очень, откровенно говоря, доверял его рассуждениям о «тоне Малого театра» и его «традициях».
Тогда это были новые слова, к которым я относился несколько подозрительно, как к туманным заволокам совершенно определенных понятий о таланте актера и яркости спектакля. Но Москва и Малый театр маячили передо мною всю дорогу. Не обратив внимания на это пророчество, я быстро справился с моим несложным багажом, занял номер в ближайшей гостинице и окунулся в лабиринт соседних улиц и переулков, в конце концов выведших меня на Театральную площадь, где серел приземистый, низенький дом рядом с массивным колоссом — Большим театром. Этот дом и был и есть Малый театр, тогда такой же облупленный и полинялый, каким он предстает перед нами через сорок семь лет.
Его вообще не баловали. До начала спектакля в семь часов оставалось часа три-четыре. Как я провел их, к предмету настоящего очерка не относится. Я взял билет на галлерею, помню — 38-й номер, я удивился, что мне его легко и свободно выдали из кассы.
В Тифлисе и партер трудно было достать. Шла хорошо мне знакомая по Тифлису пьеса Тарновского «Тетеревам не летать по деревам», переделка на русские нравы остроумной комедии, кажется, Сарду «Le voyage de M-r Perrichon». Я был в оппозиционном настроении. Все эти знаменитости, как нарочно, играли роли, в которых меня приводили в восторг Пальм, Чернов, Арбенин и dei minores летней тифлисской труппы.
Талантливый комик С. Пальм был моим особенным любимцем, и даже то, что он беспощадно картавил и гнусавил, было в моих глазах едва ли не самым привлекательным и неотразимым признаком его дарования и, во всяком случае, одним из самых действительных оружий его сценических побед. Вот этому Пальму и грозил Шумский, вооруженный против него своей колоссальной всероссийской популярностью и авторитетом одного из первейших, если не первого, русских актеров. Весь день до спектакля я провел в мучительной тревоге.
Мне казалось, что для меня вопросом чести и верности является обязанность не поддаться могущественному гипнозу этого авторитета. В моих глазах это было бы изменой, хуже того — предательством. Пробило семь часов. Я на своем 38-м номере.
Подо мною почти пустой зрительный зал, обитый малиновым плисом, как теперь. Сыграли увертюру. Занавес поднялся. То, что происходило на сцене, было совсем не то, к чему я привык.
Вначале мне просто все показалось точно слинявшим, точно подернутым каким-то матом. Когда вышел Шумский со своею дочерью и сопровождавшей его компанией, я был даже несколько озадачен. Так это-то и есть этот враг моего друга, которого я так боялся? Этот худенький, с большими черными глазами старичок, с гемороидальным цветом лица, почти без жестов, без суетливости, без уморительных интонаций и комического грассирования, без подчеркнутых фраз, без раздражительного фальцета, вообще безо всех тех особенностей крупного комизма Пальма, которым он одинаково блистал во всех своих ролях и покорял наши юные сердца.
Но вот что со мной было в этом левом уголке нашей галерки. Я совершенно забыл о мучивших меня опасениях, о том, что я в театре, что мне надо остерегаться обаяния крупного имени и т. Глядя на фигуру Шумского, я не мог отделаться от воспоминаний о всех тех бесчисленных вокзалах, которые я только что перевидал на моем путаном маршруте от Владикавказа до Москвы, и тех фигурах и группах, с которыми мне на них пришлось сталкиваться. Я бессознательно искал, кого мне напоминает этот старик, и ни на ком одном я не мог остановиться: он напоминал мне всех тех многочисленных учителей, судейских, помещиков — и худых, и толстых, и плешивых, и густоволосых, и всяких, суетившихся у кассы и в багажных прилавках и в Ростове, и в Ельце, и в Туле — везде.
А он, Шумский, ни на кого не был похож ни лицом, ни голосом, ни жестом, но одно было несомненно, что встреть я этого самого Черемухина завтра на Николаевском вокзале при моем отъезде в Санкт-Петербург, я нисколько не буду удивлен, а он будет тем же самым, кем я его сейчас вижу на сцене. Движений, беганий и размахиваний руками, всего того, что так, казалось, верно характеризовало у Пальма предотъездную суету, не было в помине у Шумского, а в то же время все его существо было полно этой суетой, и не было возможности отделаться от участия в тревожных заботах этого старика о багаже, билетах, носильщиках и т. Несомненно, Пальм лучше играл,— думалось мне. Думалось все это, думалось весь первый акт, — каюсь в этом.
Только думалось-то думалось, но когда Шумский безо всяких подмигиваний на дочь, без всяких ужимок, с особенной заботливостью отца, охраняющего помыслы дочери от всяких тлетворных влияний, покупал «книжечку для дочери... Кругом на постепенно набившейся галерке прошел тот дружный смех, какого ничем нельзя вызвать на сцене, кроме полного слияния с подлинной жизнью. Это смех совсем особенный: его нельзя вызвать ничем театральным в обычном смысле этого слова, ни тем более внешним комизмом тона, жеста, мимики. Им смеются люди, нашедшие то, что искали.
Сначала «сложились звезды» и произошла ее встреча с профессором Шумским. Оказалось, у Александра Владимировича любовь к искусству с детства, когда-то он занимался в телестудии «Товарищ». Именно он и предложил поставить спектакль, на котором бы зритель и плакал, и смеялся, и задумывался о суетном и вечном. Сам выбрал сюжет для постановки. Драматическая комедия «Чао!.. Пару Александру Владимировичу составила Елена Туринская, которая с удовольствием согласилась поучаствовать в необычном проекте. Реквизит, декорации, костюмы покупали на личные деньги.
Я это ощущение пережил десятки раз впоследствии, когда я видел одни и те же пьесы на Малой и на других первоклассных сценах России и Европы. Особенно четко я это ощущал, когда мне приходилось видеть и сравнивать исполнение на этих сценах моих собственных пьес. В Малом театре точно шла та жизнь, из которой я брал свои сюжеты и свои лица, может быть, не то, что я из этой жизни взял. На других сценах зачастую бесподобно играли комедию или драму из этой жизни. В подчеркнутых выше строках я только отчетливо формулирую то, что я так же отчетливо пережил сорок семь лет назад впервые на 38-м номере галлереи Малого театра и что неминуемо повторялось, конечно, не в ударной силе первого раза, когда это ощущение просто-напросто перевернуло все мои представления о театре, далеко отбросило от всего, что раньше было для меня несомненным и ясным. Особенной яркостью этого озарения сверкнула передо мной одна из сцен последующего действия. Дело идет к развязке. Два претендента откровенно беседуют о средствах, какие они употребляли, чтобы обольстить Черемухина и получить согласие на руку дочери. Как обыкновенно практиковалось в пьесах, «заимствованных» с французского, Черемухин подслушивает эту беседу. Это же, конечно, делал и Пальм, и Шумский, и двое-трое первоклассных артистов, которых я видел в этой роли впоследствии. Все, кроме Шумского, давали мимическую игру лица, отражавшую их переживания. Шумский один слушал почти без единой ужимки, несколько склонив набок голову. При словах Миловецкого: «Ни один дурак не вынесет того нравственного бремени, которое зовется благодарностью, а вы мне позволите не причислять моего будущего тестя к разряду светлых голов», Шумский только мотнул головой и закрыл окно. Я, ошеломленный, так и откинулся назад. В спектакле играла жену Черемухина наиболее индивидуальная актриса того времени, наиболее талантливая комик-буфф — С. Играла бесподобно, уморительно, так сказать, являясь довершением, высшей точкой того, чем на сцене брал талантливый Пальм. Но и в ней, как буквально во всех исполнителях, начиная с Шумского и Самарина до лакея из дворовых Порфирия, чувствовалось одно: они со своими индивидуальностями, достоинствами и недостатками, со всей разницей в размерах их личных дарований, войдя в спектакль, считали его самым главным своим делом, подлинною своею жизнью, перед которой стушевывается их личная жизнь, в которой растворяется их личность, важнее которой нет для них ничего. Этим пропитан был весь воздух Малого театра. Какова бы ни была сама пьеса, раз она идет на сцене Малого театра, она уже является отрывком самой жизни, отрывком важным или ничтожным, смешным или потрясающим, но непременно подлинным, настоящим для всех, кто ее переживает, а не представлением ее. Слова моего друга и оппонента Немировича о традициях и тоне получили для меня реальную, видимую иллюстрацию. Спектакль кончился. Я спустился с 4-го яруса. Во всем театре у меня не было ни одной знакомой души. Виденное и пережитое мною всецело меня охватило, вытеснило все... В десять часов вечера, когда кончился спектакль, запад еще светился непогасшей вечерней зарей. Мне хотелось поскорее добраться до своей комнаты в гостинице, чтобы в четырех стенах одному продумать все, что недрилось в моей голове, разобраться в вихре отдельных несвязных мыслей и ощущений. Я кликнул извозчика. Легко сказать! Как я, и без того не спавший прошлую ночь под тяжестью навалившейся на меня семипудовой тульской купчихи в тесно набитом вагоне Курской дороги, добрался наконец до своей кровати, я плохо помню. Но отчетливо помню все это бессонное утро в гостинице и унылый, серый, дождливый день, когда я выехал в Петербург. Я чувствовал, что я другой. У меня точно открылись глаза на что-то такое, чего и существования я не подозревал. Невольно назойливо теснилось в голову что-то; что я пережил в Малом театре, имело неразрывное общее с тем, что я переживал, когда мальчиком после «Аскольдовой могилы» прочел «Тысячу душ», позднее — после «Железной маски» — «Воеводу» Островского или после «Монте-Кристо» — «Войну и мир». Для меня не было вопроса — лучше ли этот новый для меня театр или хуже того, прежнего, дававшего мне столько радости? Это было просто что-то совсем другое, не похожее на театр вообще, на представление. Это было что-то очень для всех важное, что-то необходимое, и прежде всего важное и необходимое для самих артистов. Чувствовалось, что в этой великой простоте речи и движения — целые эпохи работ творческой мысли ряда гениальных художников, искавших что-то самое главное, самое вечное, самую душу искусства. Никто из них не похож друг на друга, а все они единое целое, точно голова, руки, плечи, образующие красивое и живое целое тело. Боже мой! Как этого достигнуть! Как найти в себе силы пойти этим же путем великой вдумчивости, отрешения от себя, перенесения себя в другое и притом так, чтобы оба эти существа — живое, личное и отвлеченное, реально не существующее — сплавились в одно без всякой черты, обозначающей место сплава. Я совсем пришел в отчаяние. И оно длилось у меня два года. Я почти отошел от сцены. Ушел целиком в государственные и иные права, в первое с тем большим увлечением, что первую же свою лекцию читавший это право покойный А. Градовский закончил, весь бледный и взволнованный, говоря о значении права для человечества, цитатой слов Шейлока: «Разве у жида нет глаз? Нет органов чувств, страстей? Градовского и зимой того же года заключительную речь Анатолия Федоровича Кони по делу Засулич я считаю отправной точкой всего, что я старался сделать в своей жизни. И не случайно я связал эти три эстрады — сцена Малого театра, кафедра профессора, возвышение судьи. Они убедили меня в том, что красота и талант неразлучны с правдой. Что только в этом единении они неотразимы. Что человек, подходя к театру ли, к кафедре ли, к суду ли, одинаково подходит к источнику, откуда он ждет утверждения лучшего в себе, и если он, отдав себя во власть этих сил, встречает позировку или ложь во имя каких угодно соображений, — он рано или поздно станет глубоко презирать и театр, и науку, и право, утилизируя, однако, в чисто личных интересах все эти силы. Чем незначительнее был материал, над которым работал Малый театр в этот памятный для меня вечер, тем ярче проступает сквозь чащу прожитых лет мощь его влияния на молодое сознание. Я подчинился ему не потому, что меня сильно тянуло к сцене. Тогда я и не думал, что мне придется себя ей отдать. Как я сказал, целых два года после этого спектакля я жил вне непосредственного сближения с театром. Но и тогда и потом я ясно осознал, что вершины художественности и общественности синтезируются в одном общем — в глубоком проникновении в жизнь человека, в искании той высшей правды, без которой нет и искусства. Вот почему здесь я счел нужным и возможным сопоставить значение для меня в жизни этих трех моментов моей ранней молодости: спектакля Малого театра, лекции Градовского, точно нарочно связанной с великим драматургом, и суда Кони. Когда через пять лет А. Потехин позвал меня на сцену Малого театра, я два месяца не решался принять приглашение, так велико было во мне благоговение перед этим великим строем всего дела, в его целом. Когда, наконец, тот же Потехин сказал мне, что если я хочу стать актером, то я должен учиться только в Малом театре, — я решился на этот шаг, и вот что случилось. Раз благодаря чистой случайности опоздал я минут на двадцать на репетицию «Горя от ума».
Сын Эвелины Хромченко из «гадкого утёнка» превратился в прекрасного лебедя
- Сын Эвелины Хромченко из «гадкого утёнка» превратился в прекрасного лебедя
- шумский актер малого театра | Дзен
- Из-за чего актер погиб?
- Привычки и нравы
- Из-за чего актер погиб?
- Скончался заслуженный артист России Леонид Шумский
В возрасте 77 лет скончался эстрадный певец и актер Леонид Шумский
- Шумский Валерий Алексеевич
- Новости раздела
- Появились фото с церемонии прощания со звездой «Глухаря» Александром Симонцом
- В возрасте 77 лет скончался эстрадный певец и актер Леонид Шумский
Священник Александр Шумский погиб в Херсонесе
Актер Театра на Бронной Александр Шумский. Актер Театра на Бронной Александр Шумский. — Поступить в театральный, как и закончить учебное заведение далеко не просто. Но даже если артист обзавелся заветным дипломом, он не всегда может найти работу. Леонид Шумский родился в июне 1945 года в городе Тракай (Литовская ССР). cписок спектаклей актёра Александра Шумского. Иерей Александр Шумский за несколько часов до своей гибели принял участие в вечерней службе в Свято-Владимирском кафедральном соборе Севастополя. Василий Шумский покинул труппу Воронежского камерного театра, подтвердил актер в беседе с корреспондентом РИА «Воронеж» во вторник, 17 января.
В Крыму погиб московский священник Александр Шумский
СМИ сообщили о смерти российского актера Александра Симонца, известного по сериалам «Глухарь» и «Дружная семейка». По данным SHOT, причиной случившегося стала сердечная недостаточность 61-летнего актера. Заслуженный артист России Леонид Шумский умер в возрасте 77 лет. Причины смерти актера и певца не раскрываются. Александр Шумский актер на малой Бронной. Интерфакс: Православный публицист, священник Александр Шумский погиб в Севастополе, сорвавшись со скалы, сообщил в четверг его духовный сын, певец Юрий Лоза. Православный публицист, священник Александр Шумский погиб 16 сентября в Севастополе, говорится в сообщении на сайте. ПО некоторым данным, он сорвался со скалы. Священнику было 66 лет, он служил клириком храма Николая Чудотворца в Хамовниках. Православный публицист, священник Александр Шумский погиб 16 сентября в Севастополе, говорится в сообщении на сайте. ПО некоторым данным, он сорвался со скалы. Священнику было 66 лет, он служил клириком храма Николая Чудотворца в Хамовниках.