Иерей Александр Шумский. Вдали за колоколом Херсонеса – место, где разбился московский священник.
В Крыму погиб московский священник Александр Шумский
Леонид Шумский родился в июне 1945 года в городе Тракай (Литовская ССР). Александр Шумский. person photo. Иерей Александр Шумский за несколько часов до своей гибели принял участие в вечерней службе в Свято-Владимирском кафедральном соборе Севастополя.
Умер актер сериалов «Глухарь» и «Счастливы вместе»
| «Он работал до последнего»: коллеги простились со звездой сериалов Александром Симонцом | STARHIT | Артист Артист Александр Шумский, полная информация. |
| На 78-году жизни скончался заслуженный артист России Леонид Шумский | По прихоти судьбы картину снимал его дядя, оператор Вячеслав Шумский. |
Звезда воронежского спектакля «Борис Годунов» покинул Камерный театр
| АЛЕКСАНДР ШУМСКИЙ Будущее театра и кино в лицах | Видео | Священник храма святителя Николая Мирликийского в Хамовниках Александр Шумский умер во время поездки в Севастополь. Об этом заявил артист Юрий Лоза, который общался с клириком. |
| Корреспондент «Комсомольской правды» Александр Шумский: Счастье - это когда тебя понимают… | Профессор Александр Шумский примерил на себя роль драматического артиста. |
| Он погиб, ребенка спасли: известный московский священник и его внук сорвались в Крыму со скалы | Смотрите видео онлайн «АЛЕКСАНДР ШУМСКИЙ Будущее театра и кино в лицах» на канале «7Дней» в хорошем качестве и бесплатно, опубликованное 13 декабря 2021 года в 19:43, длительностью 00:05:55, на видеохостинге RUTUBE. |
Он погиб, ребенка спасли: известный московский священник и его внук сорвались в Крыму со скалы
Скончался актер и эстрадный певец Леонид Шумский. Его сердце остановилось в возрасте 77-ми лет. Источник изображения: Леонид Шумский являлся заслуженным артистом России. Артист Артист Александр Шумский, полная информация. Московский священник, православный публицист Александр Шумский упал вместе с внуком со скалы в Крыму. Как рассказали в ГКУ "Центр обеспечения мероприятий гражданской защиты Севастополя", это случилось у пляжа "Солнечный". Молодой артист Театра на Бронной Александр Шумский делает первые шаги в профессии. Он – ученик Андрея Кончаловского, чей курс закончил в ГИТИСе. А на профессиональной сцене Шумский набирается опыта в спектаклях Константина Богомолова.
Шумский Александр
Кроме того, Александр Симонец запомнился и телезрителям, как актер кино – с 2001 по 2004 года он играл главную роль в стикоме «Дружная семейка», эпизодические роли в сериалах «Моя прекрасная няня», «Счастливы вместе», «Глухарь» и многих других. Смотрите видео онлайн «АЛЕКСАНДР ШУМСКИЙ Будущее театра и кино в лицах» на канале «7Дней» в хорошем качестве и бесплатно, опубликованное 13 декабря 2021 года в 19:43, длительностью 00:05:55, на видеохостинге RUTUBE. Актер Александр Симонец. Заслуженный артист России Леонид Шумский умер в возрасте 77 лет. Причины смерти актера и певца не раскрываются. Заслуженный артист России Леонид Шумский умер в возрасте 77 лет. Причины смерти актера и певца не раскрываются.
Сын Эвелины Хромченко из «гадкого утёнка» превратился в прекрасного лебедя
- Певец и актер Леонид Шумский ушел из жизни в 78 лет
- В печатном номере
- Популярное
- Новости раздела
В Херсонесе сорвался со скалы и погиб московский священник
Известно, что он сорвался со скалы в музее-заповеднике "Херсонес Таврический". Информацию об этом опубликовал на своей странице в Facebook музыкант Юрий Лоза, который близко общался с Шумским, и подтвердили в пресс-службе Севастопольского благочиния. Подробностей не знаю, но основная информация такая — находясь на отдыхе в Херсонесе, сорвался со скалы и разбился", - написал Лоза. Информация о гибели священника опубликована также на сайте храма святителя Николая Мирликийского в Хамовниках, в котором служил Александр Шумский.
Также свое горе высказал духовный сын Шумского, певец Юрий Лоза: «Это как обухом по голове…» Напомним, месяц назад практически все федеральные СМИ сообщали об й беде в элитном курорте Новый Свет. Тут во время прогулки по туристическому маршруту «Тропа Голицына» погиб гость арт-форума «Таврида» вице-президент гильдии продюсеров России Виктор Глухов. Если подробней, поздним вечером, когда на побережье уже смеркалось, известный кинематографист сошел с маршрута. Проигнорировал веревки ограждения и таблички с призывом к максимальной осторожности. Видимо, хотел сделать эффектные фото со скалы мыса Капчик. Поскользнулся и сорвался вниз, на валуны у подножья мыса. Используя материалы, размещайте обратную ссылку.
Сообщает издание «Муз-ТВ«. В молодые годы вел активный образ жизни, был чемпионом и призером юношеских республиканских чемпионатов. Служил в пограничных войсках, в составе армейского ансамбля где впервые попробовал себя на большой сцене. После чего артист увлекся написанием сценариев и стихов, был лауреатом звания Лауреата Всесоюзного фестиваля народного творчества.
Со скалы вблизи пляжа «Солнечный» сорвались мужчина и его внук семи лет, — сообщили в Центре обеспечения мероприятий гражданской защиты Севастополя. Установлено, что падение людей произошло с обрыва высотой около 5-ти метров. Севастополя в реанимационную карету и незамедлительно направлен в лечебное учреждение города. Семья приехала в Севастополь из Москвы. С родственниками пострадавших людей работают специалисты Крымского филиала Центра экстренной психологической помощи МЧС России. Причины и обстоятельства происшествия устанавливаются, — говорится в сообщении.
Валерий Шумский
Будучи членом Союза писателей, он публиковался много и успешно, получал литературные премии и был весьма уважаем в православном мире. Помним, скорбим… Прошу ваших молитв о упокоении души отца Александра», — написал Лоза. Напомним: отец Александр Шумский является автором более пятисот статей и очерков, публиковался в журналах «Москва», «Россия православная», «Глаголы жизни», «Новая Книга России», в газетах «Десятина», «Дуэль» и так далее.
Долгое время он являлся солистом оркестра «Современник». Также артист работал в «Москонцерте». Уже живя в Москве, Шумский получил профильное образование в Государственном институте театрального искусства им. Автор: Валерия Орлова.
Изящный, вежливый, неумолимо-холодный Самарин сперва мало пугает парящего над Монбланом наравне с орлом Шумского. Шумский еще весь в ореоле своей популярности номер «Голоса», картина , он еще не вполне освободился от уверенности в том, что вся родина встанет на защиту его драгоценной жизни. Но когда он узнает, что князь известный бретер, еще в прошлом году кого-то «укокошивший» на дуэли,— описать невозможно, как он меняется. Те же черты, то же лицо,— ни единой гримасы, ни единого резкого штриха! Но точно вынули из-под этого лица все, чем оно дышало и светилось. Глаза померкли и расширились. Животный страх, полная беспомощность, лихорадочная готовность куда бы то ни было спрятаться от нагрянувшей грозы на некоторое время сменили безмерное самодовольство и величавую снисходительность. Он невольно ищет глазами своего спасителя, первого жениха своей дочери, но его нет. Становится маленьким-маленьким без подгибания колен, без дрожи и приседаний. Словом, пузырь, из которого выпустили воздух. Вдруг — счастливая мысль: донести на дуэлистов полиции, — и Шумский вновь прежний. Больше прежнего: написав донос, он всему своему семейству — жене, дочери, обоим претендентам, лакею, гостю — всем сообщает о своей дуэли. Он неустрашим. Мне рассказывали спустя много лет, что Самарин, что-то объясняя, предложил одному своему ученику дать сперва смеющееся, а потом плачущее лицо. Тот, разумеется, сперва распустил по всему лицу улыбку, обнаружил зубы, сузил глаза, а потом постепенно, по руководству «Грим», опустил углы губ, сморщил и поднял брови — все, как полагается. Без гримас? И на глазах рассказчика у старика стали подергиваться губы, дрожать какие-то незаметные мускулы лица, из глаз засветился неудержимый смех, настолько заразительный, что лицо ученика невольно растянулось в широкую улыбку — да не надолго. Потом теми же приемами лицо Самарина приняло выражение невыносимого горя, и из глаз засветилась такая безнадежность, перед которой бессильно всякое утешение. И ни одного резкого штриха. Все шло из глубины. Улыбка быстро сошла с лица ученика. Когда мне это рассказывали, я вспомнил описанную сцену Шумского. К третьему акту пьесы я определенно чувствовал, что я не смотрю спектакль, а втянут в чью-то потешную жизнь, из которой некто написал забавную шаржированную комедию, которую прекрасно и смешно играли в Тифлисе милый Пальм с товарищами. Я это ощущение пережил десятки раз впоследствии, когда я видел одни и те же пьесы на Малой и на других первоклассных сценах России и Европы. Особенно четко я это ощущал, когда мне приходилось видеть и сравнивать исполнение на этих сценах моих собственных пьес. В Малом театре точно шла та жизнь, из которой я брал свои сюжеты и свои лица, может быть, не то, что я из этой жизни взял. На других сценах зачастую бесподобно играли комедию или драму из этой жизни. В подчеркнутых выше строках я только отчетливо формулирую то, что я так же отчетливо пережил сорок семь лет назад впервые на 38-м номере галлереи Малого театра и что неминуемо повторялось, конечно, не в ударной силе первого раза, когда это ощущение просто-напросто перевернуло все мои представления о театре, далеко отбросило от всего, что раньше было для меня несомненным и ясным. Особенной яркостью этого озарения сверкнула передо мной одна из сцен последующего действия. Дело идет к развязке. Два претендента откровенно беседуют о средствах, какие они употребляли, чтобы обольстить Черемухина и получить согласие на руку дочери. Как обыкновенно практиковалось в пьесах, «заимствованных» с французского, Черемухин подслушивает эту беседу. Это же, конечно, делал и Пальм, и Шумский, и двое-трое первоклассных артистов, которых я видел в этой роли впоследствии. Все, кроме Шумского, давали мимическую игру лица, отражавшую их переживания. Шумский один слушал почти без единой ужимки, несколько склонив набок голову. При словах Миловецкого: «Ни один дурак не вынесет того нравственного бремени, которое зовется благодарностью, а вы мне позволите не причислять моего будущего тестя к разряду светлых голов», Шумский только мотнул головой и закрыл окно. Я, ошеломленный, так и откинулся назад. В спектакле играла жену Черемухина наиболее индивидуальная актриса того времени, наиболее талантливая комик-буфф — С. Играла бесподобно, уморительно, так сказать, являясь довершением, высшей точкой того, чем на сцене брал талантливый Пальм. Но и в ней, как буквально во всех исполнителях, начиная с Шумского и Самарина до лакея из дворовых Порфирия, чувствовалось одно: они со своими индивидуальностями, достоинствами и недостатками, со всей разницей в размерах их личных дарований, войдя в спектакль, считали его самым главным своим делом, подлинною своею жизнью, перед которой стушевывается их личная жизнь, в которой растворяется их личность, важнее которой нет для них ничего. Этим пропитан был весь воздух Малого театра. Какова бы ни была сама пьеса, раз она идет на сцене Малого театра, она уже является отрывком самой жизни, отрывком важным или ничтожным, смешным или потрясающим, но непременно подлинным, настоящим для всех, кто ее переживает, а не представлением ее. Слова моего друга и оппонента Немировича о традициях и тоне получили для меня реальную, видимую иллюстрацию. Спектакль кончился. Я спустился с 4-го яруса. Во всем театре у меня не было ни одной знакомой души. Виденное и пережитое мною всецело меня охватило, вытеснило все... В десять часов вечера, когда кончился спектакль, запад еще светился непогасшей вечерней зарей. Мне хотелось поскорее добраться до своей комнаты в гостинице, чтобы в четырех стенах одному продумать все, что недрилось в моей голове, разобраться в вихре отдельных несвязных мыслей и ощущений. Я кликнул извозчика. Легко сказать! Как я, и без того не спавший прошлую ночь под тяжестью навалившейся на меня семипудовой тульской купчихи в тесно набитом вагоне Курской дороги, добрался наконец до своей кровати, я плохо помню. Но отчетливо помню все это бессонное утро в гостинице и унылый, серый, дождливый день, когда я выехал в Петербург. Я чувствовал, что я другой. У меня точно открылись глаза на что-то такое, чего и существования я не подозревал. Невольно назойливо теснилось в голову что-то; что я пережил в Малом театре, имело неразрывное общее с тем, что я переживал, когда мальчиком после «Аскольдовой могилы» прочел «Тысячу душ», позднее — после «Железной маски» — «Воеводу» Островского или после «Монте-Кристо» — «Войну и мир». Для меня не было вопроса — лучше ли этот новый для меня театр или хуже того, прежнего, дававшего мне столько радости? Это было просто что-то совсем другое, не похожее на театр вообще, на представление. Это было что-то очень для всех важное, что-то необходимое, и прежде всего важное и необходимое для самих артистов. Чувствовалось, что в этой великой простоте речи и движения — целые эпохи работ творческой мысли ряда гениальных художников, искавших что-то самое главное, самое вечное, самую душу искусства. Никто из них не похож друг на друга, а все они единое целое, точно голова, руки, плечи, образующие красивое и живое целое тело. Боже мой!
Конечно, вне классов «Современник» и «Русское слово» 60-х годов открывали нам существование Толстых и Тургеневых, Чернышевских и Добролюбовых, а «Колокол» доносил до нас могучие раскаты Герцена. Не забудьте, что это были не 60-е, а 70-е годы, эпоха Д. Толстого и М. Каткова, замундштучивших классицизмом бодрый порыв юности после эпохи освобождения. Это была пора, когда внимание, прилежание и поведение по всей линии могли заменить знание, когда тифлисские гимназисты подозревались в сепаратических стремлениях и сочувствии Польше — словом, когда крутой поворот назад был лозунгом эпохи. Как только аттестаты зрелости сняли с нас синие с серебряными галунчиками мундиры и как только мы утопили Кюнера в мутных волнах Куры, немедленно, в ожидании разъезда в университеты в августе месяце, «люди литературно-театрального преломления» опрометью кинулись к пассивному и активному участию в театре. Наш фанатизм доходил до того, что мы смотрели на кончивших наших товарищей, не умевших или не хотевших играть в затеваемых нами спектаклях, не только как на тупиц, но просто как на изменников какому-то призванию, какому-то неписанному договору — «жить и умереть» в театре по завету Белинского. До сих пор не могу без смеха вспомнить унылые физиономии наших бедных друзей по гимназии, совершенно, говоря деликатно, «не имевших сценических данных», но запряженных нашим молодым деспотизмом в сбрую всяких Новосильских и Бординых и беспомощно барахтавшихся в пучинах объемистых ролей. Были случаи, когда от нашего насилия спасались только бегством из города или вмешательством престарелых матерей, отпрашивавших своих детей от участия в наших затеях, как от воинской повинности. Трудно было ладить студенческие спектакли летом 1877 года в Тифлисе будущим директорам государственных академических театров!! Во всяком случае, не легче, чем теперь... Лично моей характерной чертой было — здесь я говорю только о себе — мое слепое преклонение перед профессиональными актерами местной труппы этого лета 1877 года. Между ними, правда, было несколько очень даровитых людей, к сожалению, сильно разменявшихся на мелочь в своей дальнейшей карьере, но для меня самый факт принадлежности кого бы то ни было к труппе А. Яблочкина раньше или С. Пальма в лето освобождения от Кюнера уже озарял человека сиянием избранного мужа. От премьерши труппы до выходного артиста, от изящной ingenue или coquette до третьей комической старухи я был определенно и несомненно влюблен во всех вместе и порознь, и встреча с кем-либо из них в жизни — на улице, на гулянье, в ресторане — вгоняла меня в предательскую краску, а весь день встречи наполнял особым смыслом и счастьем. Должен покаяться, что на это лето я сильно изменил литературе, кроме, конечно, драматической. Все мои силы ушли на общение с театром, и когда в августе я пустился в путь в Санкт-Петербург, к месту моего назначения, мой маршрут, несмотря на ограниченность моих студенческих капиталов, поражал своей неопределенностью и мог навести на самые подозрительные мысли любого Шерлока Холмса. Задержавшись лишний день во Владикавказе только для того, чтобы посмотреть прелестную Погодину-Долинскую в «Двух сиротках», я миновал Ростов, ибо в его труппе не было моих знакомых, доехал до Харькова, где служил некто Кубалов, актер на выходных ролях в Тифлисской труппе Пальма, из Харькова — в Орел, оттуда, повидавшись с В. Шумилиным и посмотрев его в «Блуждающих огнях», проехал через Елец в Воронеж повидаться с Е. Черновым, потом опять вернулся в Елец, где служил тот сезон П. Протасов, заглянул в Тулу, уж не помню для кого, и только после всех этих заячьих петель добрался до Москвы. Москва была мне не чужая. По черте характера, свойственной людям литературно-театрального преломления, я оппозиционно относился к оценкам Немировича, который, в противоположность мне, отличался необыкновенно сильно обостренным критическим задором и с мужеством, сохраненным им и в более зрелом возрасте, низвергал мои кумиры с созданных мною алтарей. Его несомненным превосходством надо мной в спорах и оценках были его авторитет сотрудника московской печати и личное знакомство с некоторыми корифеями Малого театра. В жарких спорах в жаркие ночи тифлисского лета язык особенно прилипал у меня к гортани, когда он, как ядрами тяжелой артиллерии, поражал меня священными именами Шумского и Самарина, Федотовой и Медведевой, тогдашних звезд первого калибра Малой сцены. Но я не уступал ему ни одного божества из моего местного Олимпа и не очень, откровенно говоря, доверял его рассуждениям о «тоне Малого театра» и его «традициях». Тогда это были новые слова, к которым я относился несколько подозрительно, как к туманным заволокам совершенно определенных понятий о таланте актера и яркости спектакля. Но Москва и Малый театр маячили передо мною всю дорогу. Не обратив внимания на это пророчество, я быстро справился с моим несложным багажом, занял номер в ближайшей гостинице и окунулся в лабиринт соседних улиц и переулков, в конце концов выведших меня на Театральную площадь, где серел приземистый, низенький дом рядом с массивным колоссом — Большим театром. Этот дом и был и есть Малый театр, тогда такой же облупленный и полинялый, каким он предстает перед нами через сорок семь лет. Его вообще не баловали. До начала спектакля в семь часов оставалось часа три-четыре. Как я провел их, к предмету настоящего очерка не относится. Я взял билет на галлерею, помню — 38-й номер, я удивился, что мне его легко и свободно выдали из кассы. В Тифлисе и партер трудно было достать. Шла хорошо мне знакомая по Тифлису пьеса Тарновского «Тетеревам не летать по деревам», переделка на русские нравы остроумной комедии, кажется, Сарду «Le voyage de M-r Perrichon». Я был в оппозиционном настроении. Все эти знаменитости, как нарочно, играли роли, в которых меня приводили в восторг Пальм, Чернов, Арбенин и dei minores летней тифлисской труппы. Талантливый комик С. Пальм был моим особенным любимцем, и даже то, что он беспощадно картавил и гнусавил, было в моих глазах едва ли не самым привлекательным и неотразимым признаком его дарования и, во всяком случае, одним из самых действительных оружий его сценических побед. Вот этому Пальму и грозил Шумский, вооруженный против него своей колоссальной всероссийской популярностью и авторитетом одного из первейших, если не первого, русских актеров. Весь день до спектакля я провел в мучительной тревоге. Мне казалось, что для меня вопросом чести и верности является обязанность не поддаться могущественному гипнозу этого авторитета. В моих глазах это было бы изменой, хуже того — предательством. Пробило семь часов. Я на своем 38-м номере. Подо мною почти пустой зрительный зал, обитый малиновым плисом, как теперь. Сыграли увертюру. Занавес поднялся. То, что происходило на сцене, было совсем не то, к чему я привык. Вначале мне просто все показалось точно слинявшим, точно подернутым каким-то матом. Когда вышел Шумский со своею дочерью и сопровождавшей его компанией, я был даже несколько озадачен. Так это-то и есть этот враг моего друга, которого я так боялся? Этот худенький, с большими черными глазами старичок, с гемороидальным цветом лица, почти без жестов, без суетливости, без уморительных интонаций и комического грассирования, без подчеркнутых фраз, без раздражительного фальцета, вообще безо всех тех особенностей крупного комизма Пальма, которым он одинаково блистал во всех своих ролях и покорял наши юные сердца. Но вот что со мной было в этом левом уголке нашей галерки. Я совершенно забыл о мучивших меня опасениях, о том, что я в театре, что мне надо остерегаться обаяния крупного имени и т. Глядя на фигуру Шумского, я не мог отделаться от воспоминаний о всех тех бесчисленных вокзалах, которые я только что перевидал на моем путаном маршруте от Владикавказа до Москвы, и тех фигурах и группах, с которыми мне на них пришлось сталкиваться. Я бессознательно искал, кого мне напоминает этот старик, и ни на ком одном я не мог остановиться: он напоминал мне всех тех многочисленных учителей, судейских, помещиков — и худых, и толстых, и плешивых, и густоволосых, и всяких, суетившихся у кассы и в багажных прилавках и в Ростове, и в Ельце, и в Туле — везде. А он, Шумский, ни на кого не был похож ни лицом, ни голосом, ни жестом, но одно было несомненно, что встреть я этого самого Черемухина завтра на Николаевском вокзале при моем отъезде в Санкт-Петербург, я нисколько не буду удивлен, а он будет тем же самым, кем я его сейчас вижу на сцене. Движений, беганий и размахиваний руками, всего того, что так, казалось, верно характеризовало у Пальма предотъездную суету, не было в помине у Шумского, а в то же время все его существо было полно этой суетой, и не было возможности отделаться от участия в тревожных заботах этого старика о багаже, билетах, носильщиках и т. Несомненно, Пальм лучше играл,— думалось мне.
Актер Александр Шумский во время показа спектакля «Гамлет in Moscow» в Театре на Малой Бронной.
- Александр Шумский - биография, новости, личная жизнь
- Умер актер Леонид Шумский - Экспресс газета
- Спектакли Александра Шумского - Моковский Театр Наций, билеты в театр
- Появились фото с церемонии прощания со звездой «Глухаря» Александром Симонцом
- «Он работал до последнего»: коллеги простились со звездой сериалов Александром Симонцом
В Херсонесе сорвался со скалы и погиб московский священник
| Александр Шумский: записи профиля | ВКонтакте | Известный московский священник, клирик храма Святителя Николая Мирликийского в Хамовниках Александр Шумский погиб в результате несчастного случая в Крыму, под Севастополем, на территории историко-археологического заповедника «Херсонес Таврический». |
| Умер актер и певец Леонид Шумский | Заслуженный артист России Леонид Шумский умер в возрасте 77 лет. Причины смерти актера и певца не раскрываются. |
Курсы валюты:
- АЛЕКСАНДР ШУМСКИЙ Будущее театра и кино в лицах | Видео
- Спектакли, в которых играет Александр Шумский
- В Херсонесе сорвался со скалы и погиб московский священник | Город24: Симферополь
- В Херсонесе сорвался со скалы и погиб московский священник - Лента новостей Крыма